Рубеж

Никто не стал спорить с дедом Авессаломом. Слишком уж его слова походили на правду.

На следующее утро Темный Властелин нанес удар.

Спустившийся к завтраку дед Авессалом неожиданно закашлялся, прикрывая рот трясущейся старческой рукой, а затем прислушался к чему-то, слышному ему одному, и уверенно произнес:

– Началось.

– Дед, ты уверен? – быстро спросила Клара.

– Уверен, уверен, не сомневайся, – буркнул старик. – Если еще не началось, то вот-вот начнется. Я старый, да дело свое крепко знаю. Не первый десяток лет на Рубеже живу.

– Ну что, ребята, – Клара обвела семью сосредоточенным взглядом, слабо вязавшимся с ее старушечьим обликом. – Пора приниматься за дело, так?

– Так, мама, – откликнулся Элджернон.

– Так-так, – буркнул дед Авессалом. – Ну что ты, мать, как в первый раз.

Мария-Роза просто тихонько кивнула.

– Ну тогда пошли, – велела Клара.

Далеко на востоке Темный Властелин отдал приказ. Приказ полетел дальше, по цепочке, услышав его, офицеры отдавали честь и, в свою очередь, тоже принимались отдавать приказания, солдаты суетливо выкатывали на огневые позиции приземистые длинноствольные орудия, порождения черной магии и уродливой технологии, заряжали их, наводили на цель…

В уютном домике Доннерветтеров семейство привычно расселось в гостиной вокруг стола.

Только Жанна все еще лежала в постели. Но она уже не спала, внимательно прислушиваясь к тому, что происходит в доме.

Орудия изрыгнули пламя, окутались дымными клубами, выхаркивая снаряды – туда, туда, где держит оборону ненавистный древний враг.

Клара вложила свою сморщенную от старости старушечью ладошку в широкую надежную ладонь деда Авессалома, другой рукой обхватила тонкое запястье Марии-Розы. Мария-Роза сцепила свою ладонь с ладонью Элджернона, а тот, в свою очередь, крепко-накрепко взял за руку отца.

– Ну где же… – нетерпеливо прошептала Клара Доннерветтер. И тотчас же почти торжествующе воскликнула: – Ага! Есть!

И первая волна снарядов разорвалась в воздухе.

Так и не упав в лесу Рубежа.

Разбившись о невидимый купол, накрывший лес сверху.

Жанна услышала далекий рокот. Выбралась из постели, накинула халат, нагнулась и вытащила из-под кровати свои сапоги, в которых пришла в этот дом два дня назад. Никому из Доннерветтеров и в голову не пришло ее обыскивать. Теперь девушка достала обувь, но надевать ее не стала. Изнутри в левом сапоге скрывались ножны, а в них – тонкий бритвенно-острый кинжал.

– Ну, поехали, – пробормотал дед Авессалом.

По его лбу стекала струйка пота.

– Выдержишь, дед? – участливо спросила Клара.

– Выдюжу? Куда ж я, мать, денусь? – пробормотал старик. – Раньше выдюживал, и теперь придется. Но лупят-то, гады, сурово. Новое что-то изобрели, наверное.

– Ага, – согласно кивнула Мария-Роза. – Жжется.

Только Элджернон молчал, изо всех сил представляя, что он сейчас не за столом в безопасном домике посреди леса – нет, он парит над этим лесом и, подставляя ладони под жалящие укусы обжигающих снарядов, отбрасывает их в сторону, не давая ни одному разорваться среди деревьев.

Они защищали Рубеж и делали это уже не первый раз.

Не обуваясь, Жанна босиком скользнула за дверь и тихо-тихо пошла в сторону гостиной, сжимая в руке кинжал. Пока девушка кралась по коридору, она вспоминала.

– Все должно быть по правде, – сказал Темный Властелин. – Понимаешь, иначе они не поверят. Все должно быть по высшему классу, чтобы без сучка, без задоринки.

Он встал с трона, медленно, задерживаясь на каждой ступеньке, спустился к Жанне. Она стояла молча, благоговея от того, что ей, лишь пару недель прожившей в Империи девчонке, поручают такое важное задание: расчистить армиям Империи путь, убрать с этого пути тех, кто присвоил себе право решать, кого пропускать, а кого задерживать. Странную семью, четырех человек, возомнивших, будто они могут ограничивать свободу истинно свободных людей.

Бледная ладонь Властелина ласково коснулась подбородка Жанны. Слегка сжала, поднимая лицо выше. Глаза встретились с глазами. И Жанна едва подавила желание упасть на колени. Его зрачки были как яростно танцующий черный огонь, ему хотелось целовать руки… Ему можно было позволить все…

– Не надо, не надо, – успокаивающе пробормотал Властелин. – Ты же свободный человек, Жанна. Не надо на колени падать, не надо руки целовать. Хотя, если ты хочешь…

– Хочу, господин! – простонала Жанна. – Можно?

– Ну, если действительно хочешь… Когда вернешься, то сможешь это сделать, договорились, девочка? Да?

– Да!

Жанна попыталась кивнуть, но ладонь Властелина держала крепко.

– Да! – еще раз восхищенно повторила девушка. – Я выполню… Я… Я оправдаю доверие. Мы победим, мой Властелин, и мы будем свободны.

– Будем свободны, – эхом откликнулся Властелин. – Конечно. Несомненно. Но запомни, еще раз повторяю: все должно быть как по правде. Ты пойдешь через пустыню. А за тобой будут по пятам идти охотники. Они не будут шибко уж стараться, но – ловить тебя они будут на самом деле. Если поймают – пеняй на себя. Это, – продолжая одной рукой сжимать подбородок Жанны, другой он достал из кармана медальон на тонкой цепочке, – яд. Его отдашь им сразу.

– Почему? – непонимающе спросила Жанна.

– Да потому, что они поймут: все это неспроста. Они знают: я хитер и коварен, мне ничего не стоит подстроить твой побег. Они догадаются, что ты бежала по моему наущению, ведь даже эти глупцы сознают: ни один свободный человек без моего разрешения не покинет пределов Темной Империи. Поняла?

– Да, поняла.

– Вот и хорошо.

Властелин наконец отпустил ее подбородок и двумя руками, откинув коротко обрезанные волосы (густую волну волос, черных как вороново крыло, Жанне велели обстричь, когда она пересекла границу империи), надел на шею девушки медальон. Прикосновение его холодных ладоней было мучительно приятно. Жанне захотелось накрыть их сверху своими ладошками, нежными, горячими, прижать к своей шее, там, где под гладкой полупрозрачной кожей пульсировали тоненькие синие жилки…

– Перестань, – поморщился Властелин. – Не многовато ли воли берешь, девочка?

Жанну от стыда бросило в жар. Действительно, что это с ней? Ведь перед ней не просто красивый, умный, сильный, обходительный парень – это же…

– Да-да, – кивнул Властелин головой. – Вот и не забывай. Настоящим твоим оружием будет это.

Из-под длинного черного плаща он извлек тускло блеснувший в свете факелов кинжал.

– Когда я начну… Когда мы начнем, они будут защищать свой лес. Свой дом. Свой Рубеж. Но они устанут. Выдохнутся. Я постараюсь, чтобы все произошло именно так. И вот тогда в игру вступишь ты. Это просто. Раз – и в спину. Или раз – и в сердце. Или раз – и в горло. Это уже неважно – куда, главное – до смерти. У тебя получится, девочка, я в тебя верю. Все. Иди.

– Мы будем свободны! – выдохнула Жанна, не отрывая взгляда от его лица.

– Мы будем свободны, – с какой-то ленцой ответил ей Властелин. – Иди-иди. Торопись.

Когда Жанна неслышно вошла в гостиную, она увидела, как дед Авессалом медленно-медленно падает из кресла лицом вперед. Глаза деда безжизненно остекленели, из уголка рта тянулась тонкая ниточка слюны, а из носа капала густая ярко-малиновая кровь. Дед падал, но никто не торопился подхватить его – остальные члены семейства Доннерветтеров продолжали сидеть, сцепившись руками, с напряженными, искаженными болью лицами, и взгляды их блуждали где угодно, но только не в гостиной. В их глазах – Жанна готова была поклясться в этом – отражались ярко-оранжевые сполохи далеких разрывов.

Выкрикнув что-то неразборчивое, Жанна метнулась вперед, едва не выронила при этом кинжал и успела поймать деда Авессалома прежде, чем он ударился лицом о дубовую столешницу.

«Какой же он тяжелый», – мелькнула у Жанны мысль.

– Спасибо, дочка, – неожиданно спокойно сказал дед Авессалом, но взгляд его оставался стеклянным, и кровь капала все так же, теперь пятная не стол, а темно-зеленый жилет. – Но для меня уже поздно, наверное. Старый я стал, дочка, вот что я тебе скажу. Слишком, – он сделал ударение на этом слове, – слишком старый.

И больше он не сказал ни слова, потому что умер, но то, что деда Авессалома забрала смерть, Жанна поняла существенно позже. Сейчас она думала лишь о двух противоречащих вещах: «Как же ему плохо!» и «Наверное, так мне будет легче его убить», и эти две мысли никак не хотели примиряться друг с другом.

В этот момент Клара подняла голову и посмотрела на девушку мутными усталыми глазами, в которых бился огненный прибой.

«Какая же она старая», – потрясенно подумала Жанна, привыкшая за эти два дня видеть Клару Доннерветтер энергичной и бодрой.

– Если можешь – помоги, – прошептала Клара, словно не видя кинжала в руке девушки, с видимым трудом разлепляя пересохшие губы. – Мы… Мы и без тебя справимся, девонька. Раньше ведь как-то справлялись… Но нам трудно, ох, поверь, трудно.

– А что… мне делать? – спросила Жанна, сама удивляясь собственному вопросу.

– Возьми меня за руку, девонька.

Защитница Рубежа со стоном протянула ей раскрытую ладонь, и Жанна с ужасом увидела синяки там, где еще недавно Клара и дед Авессалом до скрипа зубов стискивали руки друг друга, черпая друг в друге таинственную силу, позволявшую им творить чудеса.

– Если, конечно, не боишься, – добавила она.

Голова старушки неудержимо клонилась к груди, и у Клары явно не хватало сил удерживать ее прямо. Ведь сейчас Клара Доннерветтер на самом деле была далеко отсюда, ведя бой с безжалостным врагом, старающимся измотать защитников Рубежа, лишить их остатков стремительно тающих сил.

Девушка, сама не понимая, что же делает, протянула руку навстречу дрожащей руке Клары…

…отшатнулась, вспомнив о зажатом в кулаке кинжале…

…но Клара Доннерветтер все не замечала оружия, а в ее глазах плескались волны огненного шторма, выжигая остатки надежды…

…и тогда кинжал выпал из разжавшейся ладони и, ударившись о пол, пару раз подпрыгнул и закатился под стол.

– Сейчас, – торопливо пробормотала Жанна, двигая к столу тяжелое кресло. – Сейчас, сейчас, я мигом… Еще чуточку продержитесь, и я… помогу…

Она уселась в кресло и, зажмурив глаза до того, что на обратной стороне век вспыхнули и затанцевали огненные птички, вцепилась в руку Клары. С другой стороны, словно сама по себе, поднялась рука Марии-Луизы, и их ладони встретились и слились в одно.

А потом потекли бесконечные минуты и часы, когда Жанне было очень тяжело и невероятно больно.

Но настал момент, когда все закончилось, и девушка открыла глаза.

И тотчас же закрыла снова, потому что со лба стекал едкий соленый пот. Она хотела стереть его, но высвободить руку из хватки Клары оказалось непросто. «Ох, непросто», – мимолетно подумала Жанна, все же расцепив их с Кларой ладони и стирая пот со лба. Она еще раз открыла глаза и посмотрела вокруг.

Остальные были живы, неторопливо приходили в себя, с трудом размыкали намертво спаянные на время этого странного боя руки. Жанна бросила взгляд на сидевшего напротив Элджернона и ужаснулась: побелевшее изможденное лицо, черные синяки вокруг потускневших глаз, прокушенная губа, из которой сочилась кровь.

– Неужели я выгляжу так же? – прошептала она.

Мария-Роза нашла в себе силы улыбнуться, но улыбка больше походила на оскал.

– Точно не лучше.

Тут она увидела, что дед Авессалом лежит, уткнувшись лицом в стол, и не дышит.

– Па? – спросила она. – Пап, ты чего?

– Умер наш дед, – уронив руки, прошептала Клара. – Ох, как жалко-то… И сил нет поплакать как следует…

Элджернон с искаженным лицом принялся выбираться из кресла и делал это очень долго. А когда ему наконец удалось справиться с нелегким занятием, он поднял тело отца и осторожно положил на стоящую в углу лавку. Сложил руки на груди.

Дед Авессалом мертвым взглядом смотрел в потолок.

Мария-Роза, спрятав лицо в ладонях, беззвучно вздрагивала острыми плечиками. Клара была права – на слезы сил уже не оставалось.

На лужайке перед домом послышались чьи-то шаги, дверь распахнулась, и в дом вихрем ворвался Леобальд Таммер по прозвищу Десница Света.

Его закопченное лицо мало чем отличалось по цвету от серых лохмотьев, оставшихся от щегольской рубашки, правую руку у плеча туго перетягивала повязка с расплывшимся на ней грязно-бурым пятном. Шляпы не было вовсе. Однако Леобальд находил в себе силы улыбаться, и с черного лица сияли задорно белые зубы.

– А ведь снова победили! – вместо приветствия выкрикнул он. – Клянусь, вот это была драка! Вы здесь небось толком и не почувствовали, а ведь в конце, когда ваша защита дрожать начала и Властелин послал вперед своих солдат, мы вышли и задали им трепку. Лицом к лицу, доложу я вам.

Леобальд подбоченился.

– Клинки лязгали, пули свистели, снаряды взрывались, и штыки впивались в тело! Но мы их опрокинули, клянусь, и гнали через пустыню…

Тут он осекся, увидев тело на лавке.