Помоги проекту - поделись книгой:
Беляев Николай Владимирович
Спасибо деду за победу
Ощущение падения куда-то...
Пашка проснулся рывком, судорожно дёрнулся. Может, и сшиб бы что-нибудь - но в палатке сшибать было нечего, да и в спальном мешке особо не побушуешь. Потёр глаза, нащупал мобильник - еще нет и семи утра. Вот блин, и не уснёшь ведь теперь...
Голова чуток гудела - с настойками вчера явно перебрали. Потом появился самогон, по заявлению изготовителя - чистейший, как слеза младенца, потом кто-то приволок котелок глинтвейна... Утихомирились, кажется, только часа в два. Впрочем, голова именно что гудела, но не болела - значит, самогон и правда был хорош. Опять же, на свежем воздухе...
В щели у полога палатки пробивались солнечные лучи - июль, светает рано. Пашка расстегнул змейку на спальнике, сел, нащупал сапоги. Можно не торопясь сходить в туалет, да и умыться заодно, пока у баллонов с водой не началось столпотворение - ребята говорили, что в прошлом году на этом фестивале так и было. Ну правильно, ухмыльнулся он - часам к девяти все и начнут просыпаться. Вон, сопят сейчас и в ус не дуют.
Пашка надел красноармейские бриджи, натянул сапоги. Выудил из спортивной сумки полотенце и зубную щетку и выскользнул из палатки.
Он почти искренне считал себя военным реконструктором, хотя, положа руку на сердце, мог называться таковым с большой натяжкой. В эту своеобразную, но довольно модную сферу хобби 23-летний Пашка попал, можно сказать, "по разнарядке": одна из питерских ассоциаций, богатая техникой и частенько устраивающая шоу-фестивали, периодически приглашала в свои ряды всех желающих, и года полтора назад Пашка решил попробовать себя на этом поприще - благо этим увлекались знакомые ребята.
Хобби затянуло. На волнах патриотизма и памяти о войне, захлестнувших страну в последнее время, оно открыло парню совершенно новые горизонты. Он, одетый в историческую военную форму, с удовольствием участвовал в интерактивах, стоял в почётных караулах, посматривал свысока на ровесников, увешанных "георгиевскими ленточками", фотографировался с довольными детишками, ну а участие в военных реконструкциях поднимало на вершину блаженства. Пашка даже наклеил на свою машину популярные надписи "спасибо деду за Победу" и "я помню, я горжусь", считая, что именно сейчас он вправе это сделать - не абы кто, реконструктор.
Справедливости ради, спасибо он должен был бы сказать не деду, а прадеду - дед родился в сороковом, а прадед Павел Петрович, в честь которого Пашку и назвали, так и пропал без вести в самом начале войны. Пашка периодически порывался поискать информацию о нём, благо немалая часть архивов уже открылась и свободно лежала в интернете, но всегда находилась куча очень важных дел, вроде встречи с друзьями, нового фильма или чего-то подобного, и поиски традиционно откладывались "на потом".
Сюда, в Подмосковье, на крупный фестиваль Пашка приехал впервые - одноклубники-то тут уже бывали. Здесь собралась почти тысяча человек со всей России, да и не только - в некоторых клубах были и иностранцы из Европы и даже Америки, не говоря уж об украинцах и белорусах. Вчерашний день был посвящен подготовке, а сегодня уже планировалась масштабная реконструкция - с танками, пушками, авиацией и взрывами.
Танки были уже здесь - выстроились двумя шеренгами, по обе стороны от дороги. Тут стояли и привычные Т-34, и СУ-100, реплика "Тигра", несколько киношных Т-IV, переделанных из каких-то советских танков, бронетранспортёры "ханомаг"... Да чего тут только не было!
Пашка неторопливо шёл мимо шеренги техники, отмечая для себя, что надо бы не забыть сфотографироваться рядом с этим... и с этим тоже... Да, планов - громадьё.
Лагерь понемногу оживал - люди просыпались. Навстречу попался патруль - трое в форме НКВД, потребовал документы, и Пашка протянул пропуск на фестиваль, сделанный в виде красноармейской книжки. Старший патруля, мельком глянув фото в книжечке, козырнул, и патруль пошёл дальше.
Кстати, патрули же следили и за алкоголем - спиртное на фестивале не приветствовалось, хотя всем прекрасно было известно, что главное - не попадаться. Кстати, кажется, вчера вечером кого-то отловили и вышвырнули с территории - ну и правильно, подумал Пашка, нечего было бузить.
Вот и шлагбаум, отгораживающий "историческую" зону от хозяйственной. Тут тоже патруль, на этот раз в форме фельджандармерии, с начищенными горжетами на груди. Эти тоже проверили документы, козырнули, и Пашка наконец-то пошлёпал к туалету.
Когда он вернулся в палатку, ребята уже вставали. Лёха, замещающий в этом выезде командира клуба, говорил, почёсывая щетину на подбородке:
- Построение в десять. Мероприятие в двенадцать. Обязательно наберите воды, синоптики обещают жару. На построении быть в полном обвесе и с железом...
Пашка тоже уже перехватил этот чисто реконструкторский жаргон: железо, дудка, трещотка, что угодно - но только не "оружие". Законы довольно строги, а охолощённые бывшие винтовки с зашпиленными стволами и полуспиленными упорами на личинах оружием уже не являются. Зачем провоцировать полицию? Именно поэтому же холостые патроны именовались исключительно "гвоздями".
- А сколько гвоздей дадут? - поинтересовался он.
- Обещали по коробке на трёху, по две на "свету", по автоматике пока не знаю, - бросил Лёха. - После построения и подписания тэ-бэ.
Коробка - это двадцать патронов. Двадцать патронов на трёхлинейку - очень неплохо. Те, у кого СВТ, значит, получат сорок...
Своей винтовки у Пашки не было, как, впрочем, и у большинства "рекрутов" - макетами вооружения обеспечивал клуб. Из всех присутствующих только у Лёхи и его зама Олега были свои СВТ - предметы зависти всех остальных. "Рекрутам", а их, считая Пашку, было двенадцать, достались трёхлинейки разной степени потрёпанности, многие были переделаны из выкопанных по болотам ржавых остатков и восстановлены умельцами. Акты эспертизы, подтверждающие, что это всего лишь макеты, не являющиеся оружием, лежали в Лёхиной полевой сумке.
Впрочем, Пашка всё равно отчасти гордился: обмундирование у него было не "клубным", а уже своим - обзавёлся за полтора года. Из остальных трое были в послевоенных штанах, похожих на "правильные" бриджи разве что при беглом взгляде, двое - в перешитых "вохровских" гимнастёрках, почти у всех на поясе висели послевоенные фляги с крупной резьбой на колпачке. На небольших местных мероприятиях это считалось "не комильфо", но на массовых фестивалях большинство подобных недочётов никого не интересовали. Да и что греха таить - кирзачи были современными абсолютно у всех, кроме тех же Лёхи и Олега. Но кто будет смотреть на рисунок на подошве? Массовость - наше всё.
Фестиваль набирал обороты. Кажется, только позавтракали - и вот уже на интерактивные площадки повалили зрители, поднялся гвалт, детишки лезли на "Тигр", кто-то презрительно фыркал в сторону лагеря реконструкторов американской армии, кто-то фотографировался с "немцами", два старика что-то обсуждали, показывая на Т-34...
А на пригорке, метрах в трёхстах, возвышались белокаменные фигуры мемориала защитникам Родины. Лёха смотрел на них, отгороженных стеной из танков с крестами, и в голове навязчиво крутилось читанное в интернете, язвительно-циничное:
История - штука тонкая, вспомнил Пашка строки из того же стишка. Ну ничего, ведь мы, реконструкторы, как раз и храним историю. Важное дело нам доверено...
Ближе к полудню трибуны уже были заполнены зрителями. Реконстукторы же потянулись на поле - занимать места на позициях. Траншеи откопаны по всем правилам, зигзагом, в несколько рядов, укреплены деревянными столбиками и горбылём. Тут же обосновались артиллеристы - несколько позиций, чуть дальше - командный пункт, в тылу еле видны бронеавтомобили, которые пойдут в контратаку...
На поле тут и там торчат отметки в виде зелёных пластиковых ёлочек - это обозначены закладки пиротехники, к которым ни в коем случае нельзя приближаться, пока они не сработают.
Солнце палило нещадно - становилось всё жарче, и Пашка добрым словом вспомнил Лёху, велевшего набрать воды. Многие в ожидании спрятались за кромку траншей, в тенёчек. Фляги пустели довольно быстро.
Голос диктора был еле слышен, и ориентироваться приходилось на команды, передаваемые по цепочке бойцов.
- Идут... Идут!
Вот и приземистые силуэты "ханомагов", за ними - цепь солдат в серовато-зеленой форме. Рукава закатаны - "немцам" сейчас гораздо жарче, у них мундиры суконные... Команда - и начинается винтовочная пальба, басовито рычит пулемёт на фланге.
- Залегли, пиротехника! - проносится по траншее. Ага, значит, сейчас будет имитация минометного обстрела. Зрителям сверху хорошо видно, как "немецкие" расчёты разворачивают свои шайтан-трубы... а вот отсюда не видать. А может, можно увидеть?
Пашка высунулся из траншеи аккурат в тот момент, когда сработала закладка.
Звуковой удар был не очень сильным, сверху сыпануло землёй... но парню показалось, будто его ударило мощной волной раскалённого воздуха.
Темно... Интересно, почему?
Пашка с трудом разлепил веки. Голова трещала так, словно вчера были выпиты литры спиртного с понижением градуса.
Лес. Он в лесу - потому и кажется, что темно, особенно после яркого солнца. Но... стоп? Что за лес, откуда? Что я тут делаю? И где все?
Парень с трудом приподнялся на локтях, поёрзав, опёрся спиной о какое-то дерево. Пошарил рукой - так, вот она, винтовка. Отлично, а то Лёха голову оторвёт. Каска... на месте. Тощий вещмешок - тут, за спиной. В левой руке зажаты три холостых "гвоздя" - ну правильно, он как раз собирался дозарядиться.
Контузило взрывом пиротехники? Наверное... Куда меня отволокли? И почему тут бросили? И где - "тут"? На территории фестиваля был перелесок, но совсем небольшой, с густым подлеском - а тут подлеска очень мало. И уже... темнеет? Сколько я провалялся? Реконструкция началась в полдень!
Пашка попытался приподняться, но рука сорвалась, и он рухнул на землю, заодно приложившись краем каски о что-то твёрдое...
Очнулся от холода. Было довольно темно, но, судя по свету меж ветвями деревьев, где-то совсем недалеко есть открытое место. Пашка лязгнул зубами... и понял, что голова совершенно не болит - она была чистая и ясная.
- Шуточки, - пробурчал парень, уверенно вставая. - В следующий раз, блин, сам кого-нибудь из вас ночью в лес отволоку...
Злость прибавила сил - шутка, действительно, была неудачной. Небось, собирались прийти за ним с утречка, ещё и поиздеваются, где он провёл целый день фестиваля... А вот фиг вам.
Пашка встал, с удовольствием понял, что чувствует себя совершенно отдохнувшим. Снял каску, нахлобучил на голову пилотку. Сбросив вещмешок, приторочил каску к нему. Забросил винтовку на плечо.
Вот, отлично: пошевелился - сразу стало теплей... Парень прислушался: рядом с площадкой фестиваля есть железная дорога... но сейчас шума поездов не слышно. И шума машин по шоссе - тоже. Слишком рано, что ли? Ну ладно, идём к свету, подумал Пашка и поморщился - я ж не заблудшая душа, которой на небо никак не попасть.
Хорошо, что не очень темно, да и перелесок не буреломный, ноги не переломаешь. Вот и край, тут уже должны быть палатки...
Пашка встал как вкопанный.
Палаток не было. И знакомой полянки с мемориалом с одной стороны и полосой лесозаграждения с другой - тоже.
Впереди расстилалось поле, колосились какие-то злаки - парень совершенно не разбирался в них. Вдали пробивались на небе первые рассветные проблески, в низинах лежал туман - густой, как разлитое молоко. Метрах в трёхстах притихла деревенька, низкие дома под толстыми, какими-то неуклюжими крышами, торчащий колодец-журавель - и ни огонька. Чуть правее, недалеко от деревни, темнеет что-то громоздкое, уголоватое.
Это ещё что за хрень? Пашка почувствовал, как по спине пополз утренний холодок. А может, и не утренний? Место-то было насквозь незнакомое.
Телефон! Телефон с джи-пи-эсом!
Пашка дрожащими руками вытянул из нагрудного кармана смартфон. Уфф, зарядка есть, хоть и немного. Почти четыре часа утра, рановато. Запустил карту... блин, а приёма-то и нет. Вот это странно, тут вроде во всей области есть три-джи... Ладно, без интернета обойдёмся - навигатор и без него работает.
Не работает. Спутник не находит.
Пашка с досады готов был долбануть ни в чём не повинный смартфон об землю, но всё же сдержался и убрал его обратно в карман.
Ладно. Язык до Киева доведёт. С винтовкой, конечно, стрёмно, тем более - все документы на "железо" у Лёхи... Ну и пофиг, пусть Лёха сам потом выясняет, почему винтовку отобрали. И вообще, почему я оказался незнамо где...
Он взял чуть правее - и не ошибся, вот она, дорога, ведущая от леска к деревне. Обычная укатанная грунтовка, правда, непривычно узкая, давно уже таких не видал. Зашагал к деревне, с неудовольствием заметив, что сапоги болтаются на ноге - всё же надо было, как Лёха, намотать портянку, или, как Олег, надеть шерстяные носки. Но портянки Пашка крутить так и не научился - в конце концов, мы ж не в армии, в сапоги к нам на интерактивах и реконструкциях никто не лазает проверять, что там надето! А в шерстяных - жарко. Поэтому Пашка и ограничился обычным носком, как под кроссовки, и плотной стелькой: если много не ходить - вполне нормально.
Увы, теперь идти пришлось. Значит, ноги очень быстро будут стёрты... Новые, ни разу не использованные портянки были в вещмешке - брошены туда для объема вместе с плащ-палаткой, но не мотать же их сейчас, с непривычки, да ещё и в полутьме! Ладно, потерпим...
Но почему же ощущение, что что-то не так?
Пашка не сразу сообразил, что оказавшийся уже совсем рядом угловатый предмет - не что иное, как бронеавтомобиль. Большой, трёхосный - на поле реконструкции был такой же, Пашка слышал, что ребята сделали его на основе деталей "газели". Или не такой же, а похожий... Стоит без присмотра, удивительно. Правыми колёсами чуть съехал с дороги, словно освобождая для чего-то проезд, и стоит, слегка наклонившись. Громоздкая танковая башня развёрнута назад, к тому леску, из которого сейчас вышел Пашка, оба люка на ней откинуты - это даже снизу видно. Дверцы открыты нараспашку, щитки на двигателе - тоже. Такое ощущение, что бронеавтомобиль остановился для ремонта, или для погрузки на эвакуатор, да так и был брошен.
Парень осторожно заглянул внутрь - пусто... Корпус изнутри выкрашен светлой краской, но в полутьме всё равно ничего не разобрать. Пахнет прогоревшим порохом, кислым потом и ещё чем-то неприятным.
Надо же... Ну раз оставили машину здесь - точно кто-то рядом есть. Такой броневик сейчас лимон-полтора небось стоит, просто так его никто не бросит... а это что?
Протянув руку, Пашка потрогал металлические листы, из которых сварен (или склёпан?) корпус.
А это следы от чего-то, выбоины. Словно по металлу пальнули боевыми. Но это вряд ли, кто ж даст такую машину портить... Значит, для антуража.
Парень сделал шаг назад и брезгливо поднял левую руку - вляпался во что-то липкое. Чёрт, темно, ничего не разобрать... тут всё левое крыло машины извозюкано. Телефоном посветить, что ли...
Неяркий свет встроенного фонарика осветил крыло и ладонь, испачканную чем-то тёмно-бордовым, почти чёрным... и Пашка отшатнулся - он был почти уверен, что это кровь, хоть и не видел её ни разу пролитой в таких количествах.
Додумать он не успел.
- Эй, кто идёт? Стрелять буду, - раздался от деревни голос, и парень мог бы поклясться, что говоривший сам боится ничуть не меньше, чем он. А его самого, он чувствовал, вот-вот начнёт трясти - тяжело, как старинное ватное одеяло, наваливалось ощущение чего-то в корне неправильного.
- Это я, Пашка Соколов, - машинально пискнул он, соображая, что это - чья-то шутка или человек действительно готов выстрелить.
В ответ раздался смешок - другим голосом, более уверенным:
- Ишь ты... Иди сюда, руки подыми.
Подняв ладони на высоту плеч и чувствуя, что дорога то и дело новорит выскользнуть из-под ног, Пашка медленно пошёл к деревне - теперь он уже видел две фигуры, присевшие по обе стороны дороги, почти невидимые в полумраке на фоне этой то ли ржи, то ли пшеницы.
Вот оно. Вот оно, неправильное.
В Подмосковье не растут злаки - по крайней мере, в таких количествах. А тут - целое поле. Такое бывает только на юге - Кубань, Белоруссия, Украина...
Но это же бред. Никто не повезёт меня, сонного, на юг, да ещё и со всем реконструкторским барахлом.
И тем не менее - я здесь, если это не сон, конечно.
Вряд ли сон... Таких чётких снов не бывает.
Хаты. Вот что с крышами - они покрыты соломой! Плотными пучками соломы! Тогда... тогда это точно южнее. Вообще странно, соломой вроде дома кроют только в разных этнографических деревнях для туристов... Вон на крайней крыше - это ж гнездо аистов, точно! Ну, это-то ни о чём не говорит - они и в Псковской области есть...
Фигуры уже совсем рядом. Тот, что говорил вторым, встал, приблизился. Высокий. Пилотка, гимнастерка - и винтовка в руках. Точно такая же "трёха", как у самого Пашки, но с примкнутым штыком.
Тьфу ты. Пашка вздохнул с явным облегчением. Свои, реконструкторы! А он уж думал - сторож какой-нибудь с двустволкой, встречаются и такие...
- Свои, - чуть не рассмеялся он. - Ребята, я из питерского "Красного Знамени"...
- Мы-то свои, а вот ты кто такой... - неприязненно пробурчал долговязый, бесцеремонно снимая с Пашкиного плеча винтовку и вешая её себе на плечо. - Питерский... где и словечек таких нахватался. Топай, сержант разберётся. Петруха, будь здесь, сейчас кто-нить придёт вместо меня, - бросил он второму.
Пашка ничего не понял. С чего взъелся... этот? Ну питерский, и что?
- Там... кровь на броневике, - невпопад сказал он, идя по тёмной деревенской улице.
- Ещё бы, - ответил боец, и в голосе его ясно слышалась горечь. - Старшина в моторе ковырялся, когда этот стервятник прилетел. Там его и...
Боец замолчал, а вот Пашке стало не по себе ещё сильнее. Не видел он ни разу реконструктора, который отыгрывал бы образ настолько убедительно. Если только...
Если это не реконструктор. И сейчас не середина 2010-х.
От этого предположения Пашке стало не по себе - слишком уж невероятно оно выглядело. Но зато этот много раз описанный фантастами феномен отлично объяснял всё происходящее.
Как бы проверить?
А никак. Сейчас всё объяснится, когда я увижу сержанта...
Поделиться книгой: