Когда землю укроет снег

Центральный банк находился всего в пяти минутах от академического городка, и я добралась до него довольно быстро.

Внутри было тихо и немноголюдно. Все-таки утро субботы жители столицы предпочитали встречать у себя дома.

Работало всего два окошка, и я быстро заняла очередь в одно из них, старательно подавляя зевок.

И надо было такому случиться, что именно из-за своей сонливости и рассеянности я пропустила момент, когда все началось, и не смогла выставить даже самую элементарную защиту.

Сначала у меня резко заложило уши. До боли, до звона в голове.

И вместо того чтобы сориентироваться и сделать хоть что-то, я замерла, прижимая руки к ушам и падая на колени.

Но упасть самой мне не дали. Откуда-то сбоку что-то огромное налетело на меня и швырнуло в угол комнаты. Свет померк перед глазами, и я провалилась в удушающую темноту.

Сложно сказать, сколько времени я провела без сознания, — может, пару минут, а может, и больше. Мне казалось, что время вообще сошло с ума — то замедляя свой бег, то рванув вперед с бешеной скоростью. Перед глазами все мелькало и кружилось, сотни ярких огней взрывались, перемешивались, перетекая из одного цвета в другой и обратно. Пахло гарью, копотью и кровью… Да, именно кровью. Не сразу поняла, что кровь моя, и именно ее металлический сладковатый вкус чувствовала во рту.

Огни замерцали еще ярче, закружившись в таком бешеном вихре, что я полностью потеряла ориентацию в пространстве.

Вернулся слух — вокруг истошно вопила магическая охранка, где-то рядом стонали и плакали люди, кто-то ругался. Пронзительное разноголосье, а местами сдавленные рыдания — все смешалось в нестройный гул.

Меня все-таки вырвало. Стояла на четвереньках, опираясь руками о пол, и меня мучительно выворачивало. Но так как я еще ничего не ела с утра, желудок был пустой, и рвало меня желчью. Ее горький вкус горел на языке и губах. Хотелось умыться, глотнуть воды или попытаться сделать хоть что-нибудь. Но живот продолжало сводить болезненными спазмами. На глазах уже давно появились слезы, холодный пот, казалось, выступил сразу из всех пор, и стало трудно дышать. Когда же это закончится? Я же просто умру, захлебнувшись собственной рвотой.

А потом вдруг резко все прекратилось. Кто-то осторожно обнял меня за плечи и протянул фляжку с водой.

Первым глотком я прополоскала горящий рот, воду выплюнула на пол. Тогда мне точно было не до манер. Сосуд не отняли, позволили выпить воду до дна.

— Жива? — тихо спросил мужской голос, и я, медленно открыв глаза, в первый раз взглянула на того, кто был моим спасителем.

Сердце буквально ухнуло в пятки, когда я уткнулась взглядом в желто-оранжевые глаза с вытянутыми зрачками, что, не мигая, пристально смотрели прямо на меня.

Перевертыш.

Отшатнулась, едва не упав, и испуганно замерла, лихорадочно вспоминая инструкцию, предусмотренную на случай встречи с перевертышем. И не просто перевертышем, а одичавшим.

Первое — не смотреть в глаза. Тут же опустила взгляд, но краем глаза продолжала за ним следить. Готовая в любой момент… Что? Чем я могу ему ответить? За те пару секунд, что я на него смотрела, могла оценить крепкую фигуру и развитую мускулатуру. Я даже заклинание не успею сплести, как он разорвет мне горло.

Второе — не делать резких движений. Перевертыши — это в первую очередь хищники.

Замерла, пытаясь успокоиться и восстановить сбившееся дыхание. Нельзя показывать свой страх. Учует — и пиши пропало. Будет забавляться, как кот с мышкой. Я инициирована, значит, похищать меня нет смысла и в живых оставлять тоже. Но почему не убил сразу? Зачем воды дал?

— Тебе лучше успокоиться, — тихо произнес он и слегка склонил голову набок. — Ребенку можешь навредить.

Вот тогда-то я испугалась окончательно. Как? Откуда он знает о самой большой тайне в моей жизни? И что еще он может знать? И чем это мне грозит? Или моя участь уже предрешена, живой из банка мне не выйти? Выходит, и аборт делать не надо, все закончится здесь и сейчас. А следом пришла и другая мысль. О том, что хочу, чтобы этот ребенок появился на свет. Трудно сказать, что это было — озарение или сиюминутный порыв. Но раз возникнув, эта мысль накрепко утвердилась у меня в голове.

— Бруно, — раздался надо мной другой голос. — Ты чего застрял? Забыл, что к ведьмам близко подходить нельзя? Даже под блокировкой они очень опасны.

Еще один перевертыш. Да сколько же их здесь?

Повернувшись на голос, я увидела людей и магов, что большой группой жались к стене, не сводя глаз с монстров, находящихся рядом со мной. Во взглядах, которые они периодически бросали в мою сторону, была лишь жалость. Все ясно, меня уже списали и мысленно отправили в мир иной.

— Принюхайся, Хан, — ответил первый, быстро вставая на ноги.

Тот, что находился сзади, наклонился и так глубоко втянул воздух, что у меня волосы встали дыбом на затылке, а кожа покрылась мурашками.

— Хм… интересно… Но надо спешить, звероловы скоро будут здесь. Времени почти не осталось.

Бруно кивнул и неожиданно подошел ко мне, наклоняясь к уху. Ожидала чего угодно, даже того, что он меня прямо здесь и сейчас на глазах других заложников изнасилует. Но перевертыш вдруг быстро зашептал, опаляя горячим дыханием кожу:

— Блокировка несильная, и ты еще можешь колдовать. На хорошее проклятье не хватит, но ты делай щит. Самый прочный, какой только сможешь… Они идут и не пощадят никого.

— Бруно! — рявкнул все тот же неизвестный.

Ушел, оставив меня одну.

Не знаю, почему я ему поверила, отчего начала плести вокруг себя защитное заклинание, собирая крохи резерва, что не ушли под блокировку. Не солгал, силы действительно хватило на блок — достаточно сильный, чтобы выдержать удар.

Наивная. Удар, что сотряс здание банка, был намного сильнее. И это настоящее чудо, что щит выдержал.

Все громыхало, ревело и горело.

Я видела, как на моих глазах заживо сгорали люди и маги, как рушились стены и потолок, как весь мир стал одним сплошным пламенем и жутким черным дымом.

Наконец боги смилостивились надо мной, даря такое спасительное и милосердное забвение.

— Двадцать три трупа, — произнес кто-то совсем рядом со мной. — Верховный будет недоволен.

Первым вернулся слух. Я еще не поняла, что все позади и сознание вернулось, до конца отказываясь принять услышанное. Просто лежала на холодном полу, под завалами, что с трудом сдерживал мой щит, скрючившись и прижимая руки к животу.

А как же я? Я же живая! Или нет?

Попыталась пошевелиться, но тело затекло до такой степени, что отказывалось подчиняться. С губ сорвался тихий стон…

И в тот же миг резкой воздушной волной все камни и булыжники, что нависли надо мной, были сброшены в сторону.

— Надо же, живая, — произнес все тот же голос.

— Не может быть! — ответил ему кто-то.

— Да. Вот ведь… Ведьма. Щитом укрылась, — и почему-то мне показалось, что в его голосе радости от моего нежданного спасения не было. — Целителей сюда.

Щит с громким хлопком лопнул, оставив меня, беззащитную, лежать на холодном полу. Страх и чувство тревоги никуда не делись. Даже рядом с перевертышем было спокойнее.

Меня аккуратно, насколько это было возможно, подняли и уложили на носилки. Тело сразу пронзила боль, словно тысячи острых иголок одновременно впились в кожу. Последствия магического истощения всегда болезненны, и сдержать стона я не смогла. Плюс еще самочувствие ухудшала блокировка магии, которой так славились перевертыши.

К слову сказать, перевертыши не владели магией, лишь жалкими крохами. Единственное, что они могут, это сотворить десяток простеньких заклинаний. Именно поэтому они так нас ненавидят — просто завидуют. И именно от зависти периодически похищают неинициированных магов и ведьм. Говорят, у себя в долине они проводят жуткие опыты с целью забрать их силу себе. Конечно, официально власти этот факт не подтверждают, но людская молва давно гласит: перевертыши виноваты в исчезновении юных магов, а иногда и целых семей.

Целитель попался опытный и снял блокировку в течение десяти минут.

Магия, такая родная и мощная, побежала по капиллярам и сосудам, возвращая меня к жизни. Как же хорошо чувствовать себя ведьмой.

Беглый осмотр показал, что серьезных ран, кроме десятка синяков и пары царапин, у меня нет. И это заключение медленно, но верно перевело меня из статуса потерпевшей в подозреваемые. Все знали, чем заканчивается налет одичавших, — смерть каждого, кто встанет у них на пути. И тут вдруг я — живая и здоровая. Конечно, это породило множество вопросов. И только статус ведьмы спас меня от немедленного заключения под стражу.

Меня завели в небольшую каморку с широким деревянным столом и узкими неудобными лавками. Через час сидения на них у меня болело все тело.

Но зато у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать и решить, что же делать дальше.

О перевертышах было мало что известно. Их народ уже много столетий жил закрыто и обособленно на севере материка. Там, где неприступные пики гор и густые непроходимые леса переходят в жуткие топи. История не дает точного толкования, когда они появились и откуда взялись. Просто однажды небольшое государство возникло, словно ниоткуда, и сразу заявило о своей независимости.

Тогдашнему императору это не понравилось, и он решил силой доказать, кто на самом деле здесь решает судьбы миллионов. Взяв более двух сотен магов и более тысячи солдат, он пошел войной на маленькое государство и потерпел сокрушительное поражение. Те немногие, кому удалось вернуться, рассказывали о жутких нелюдях, ведомых и оберегаемых своей Богиней, которые могут менять человеческий облик, становясь страшными зверями невиданной силы и величины. И даже маги ничего не могли противопоставить им, уж слишком сильны и опасны они были.

За всю историю было еще несколько попыток покорить перевертышей, и каждая из них оказывалась провальной. Пока, не более чем шестьдесят лет назад, между нашими государствами не был заключен мирный договор, что остановил кровавые войны, и началась закулисная игра в шпионов и диверсантов.

Мои размышления прервал звук открывающейся двери, и в комнату вошли двое. Они молча сели напротив меня и достали увесистую папку.

— Миа Солнечная, двадцать два года, — громко и четко произнес усатый маг, позыркивая на меня маленькими черными глазами-пуговками.

А я чуть не закричала от разочарования.

Папка… Мое личное дело.

Все кончено. Теперь в Академии знают о произошедшем. Я понимала, что скрыть это не получится, но не думала, что все произойдет настолько быстро. Интересно, позволит ли Хмурая мне что-либо объяснить?

— Да, — кивнула я.

— Студентка Высшей Академии, факультет универсальной магии, специалист по ловушкам и межпространственным ямам. Отличница, любимица деканши. Одна из десяти лучших… Родом из провинции Завозово. Отец — Сэлли Солнечный, владелец небольшой торговой лавки. Мать — Мариука Солнечная. Семь братьев и сестер — трое старших и четверо младших. Что же не сиделось тебе, Миа Солнечная, в своем Завозове? Вышла бы замуж, родила мужу двух-трех деток. Чего приперлась-то в столицу?

— Дар, — прохрипела я, отделавшись одной общей фразой, которая объясняла все.

В нашей семье дар проснулся только у Джека и у меня. Если способностям брата родители обрадовались, то мне же велели прекратить забивать голову всякими глупостями. Не женское это дело — магией заниматься. Мой удел — выйти замуж и рожать каждый год-два очередного ребенка, ублажая мужа.

Может, так бы все и было, если бы одичавшие не забрали Джека незадолго до его инициации. Тогда-то и проснулись мое упрямство и жажда мщения. Мне хотелось стать великой ведьмой, чтобы отомстить этим монстрам за любимого брата.

Я сбежала из дома в семнадцать лет, накануне собственной помолвки, которая должна была плавно перейти в свадьбу. Когда наш дом был полон хмельных гостей и родственников. Темной ночью, с жалким серебряником и несколькими медными монетами в небольшом узелке с пожитками и большими планами на будущее. Никогда не сомневалась, что оно у меня будет светлым.

Родители мне этого так и не простили.

— Как связалась с одичавшими? — без лишних предисловий спросил второй, что до этого времени молча слушал своего напарника. Этот был рыжий полный маг с пышными бакенбардами и веснушками на курносом носу. А еще от него сильно пахло жареным луком. Так сильно, что меня вновь затошнило.

— Я с ними не связывалась.

— Да? Тогда скажи мне, Солнечная, почему они оставили тебя в живых? Единственную из двадцати четырех, которым не посчастливилось оказаться этим утром в банке.

— Меня спас щит.

— Твой щит запитали перевертыши. И не надо делать такие удивленные глазки. Ты что, действительно думала, что мы не заметим на тебе следов этих тварей?

А я ничего не могла сказать в ответ. Широко раскрыв рот и растерянно хлопая глазами. Как такое может быть? Неужели правда? Но почему?

— Я… Я не знаю.

— Врешь, Солнечная, — влез первый. — Ты — ведьма, а связалась с убийцами, что заживо сожгли столько людей. И это не первые их жертвы.

Разве это они сделали? Мне показалось, что это маги, идя на штурм, все взорвали и уничтожили. Но делиться своими опасными мыслями я не стала. Мое положение и так было шатким.

— Я не…

— Молчать! — вопль рыжего заставил меня подпрыгнуть и испуганно сжаться. — Что, перестала нравиться своим любовникам, и они тебя кинули? Отчего только не прибили?.. Может, пожалели или поняли, что мы тебя накажем более изощренно и болезненно.

Сердце ушло в пятки. Эти двое ни на секунду не усомнились в моей виновности. О каком объективном расследовании может идти речь, когда меня уже во всем обвинили?

— Слушай, Мокрый, а давай ее посадим на пару часиков в общую камеру. Думаю, тамошние жители очень обрадуются такой куколке, — сказал первый, блестя сальными глазенками.

Они же блефуют, рассчитывая меня запугать и выбить признание… Или нет?

Что-то сделать или даже просто подумать о безвыходности своего положения я не успела. Дверь вновь распахнулась, и в каморку вошел высокий, широкоплечий, с тронутыми сединой волосами мужчина неопределенного возраста с жуткими желтыми глазами. Он двигался так плавно, что я сразу поняла — перевертыш.

Увидев его, напарники сразу скисли.

— Нам сообщили, что после нападения одичавших осталась выжившая, — мягко и в то же время немного хрипло произнес мужчина.

— Пособница, — бросил рыжий.

Золотисто-желтые глаза внимательно меня осмотрели.

— С чего вы решили?

— Они ее спасли, напитали щит и укрыли от взрыва, что сами же и спровоцировали.

Я ожидала, что перевертыш возразит, ведь на самом деле все было иначе, но он промолчал. Ноздри мужчины затрепетали. Я видела, как он медленно и глубоко втягивает воздух вокруг меня, считывая и распознавая запах. Интересно, а та вонь, что исходит от рыжего, ему не мешает?

— Девчонка не виновата, — наконец произнес он.

— Что?

— Почему?

— Ее просто спасли.

— При всем своем уважении, господин посол, — ядовито произнес второй. Его тон говорил о том, что никакого уважения в адрес перевертыша он не испытывает. — Ваши слова не являются основанием для того, чтобы снять обвинения.

Но тот его не слушал, продолжая буравить меня взглядом.

— Пять недель? — спросил он.

— Что? — опешила я, совершенно отказываясь понимать, что здесь происходит. Словно это страшный сон, и я сейчас проснусь.

— Беременность пять недель?

— Д-да…