Ветер Балтики

Мирошниченко Григорий

Ветер Балтики

Мирошниченко Григорий Ильич

Ветер Балтики

Аннотация издательства: В августе 1971 года исполнилось тридцать лет, как балтийские летчики нанесли первый удар по Берлину. Было это на шестой неделе после нападения гитлеровского вермахта на Советский Союз. Герои книги произведений Г. И. Мирошниченко - балтийские летчики, проложившие дорогу к Берлину, их боевые друзья - техники, инженеры, моряки Краснознаменной Балтики, рядовые ленинградцы, выстоявшие в 900-дневной осаде города-героя. Людей, о которых рассказывает автор, он хорошо знал. Герои и подвиги, описанные в книге, не выдуманы.

Содержание

От издательства

Предисловие

Генка

Ответ за Москву

"И ты будешь над Берлином!"

Твои герои, Балтика!

Над дорогами к Тихвину

Баянист

Слушай, гвардия!

"Полковая мамаша"

И жизнь, и смерть - подвиг

Гвардейцы уходят в ночь

От издательства

Предисловие, которым открывается эта книга, написал в апреле 1942 года в осажденном Ленинграде известный советский писатель Всеволод Вишневский.

С тех пор минуло тридцать лет. В годы войны автор не воспользовался предисловием своего боевого товарища, так как считал работу еще незаконченной. Григорий Мирошниченко намеревался, как об этом писал Вс. Вишневский, создать и вторую и третью книги о славных делах летчиков 1-го гвардейского бомбардировочного минно-торпедного авиаполка. Позже о славных подвигах крылатых балтийцев автор выпустил несколько книг и сейчас еще продолжает эту работу.

Предлагаемая читателям книга вновь воссоздает незабываемые дни боев на Балтике, на морских и воздушных подступах к Ленинграду.

В августе 1971 года исполнилось тридцать лет, как балтийские летчики нанесли первый удар по Берлину. Было это на шестой неделе после нападения гитлеровского вермахта на Советский Союз.

Весть о том, что балтийцы "побывали" над Берлином, вызвала небывалый подъем у советского народа, среди воинов Красной Армии и Военно-Морского Флота. В те дни нередко можно было слышать: "Раз по воздуху до Берлина долетели, по земле обязательно дойдем!".

Патриотизм русских людей - главная тема произведений Г. И. Мирошниченко. Исторические романы писателя "Азов", "Осада Азова", такие книги, как "Юнармия", "Именем Революции", "Сыны прославленной России" и многие другие широко известны читателям.

Герои новой книги писателя - балтийские летчики, проложившие дорогу к Берлину, их боевые друзья - техники, инженеры, моряки Краснознаменной Балтики, рядовые ленинградцы, выстоявшие в 900-дневной осаде города-героя.

Людей, о которых рассказывает автор, он хорошо знал.

Герои и подвиги, описанные в книге, не выдуманы.

Предисловие

Григорий Мирошниченко - один из советских писателей, рожденных гражданской войной 1918-20 годов. Юным добровольцам с Кубани он ушел в Красную Армию; чтобы участвовать в ее великих делах, жить молодостью республики, учиться ее языку - воинственному, возвышенному, пить из источников исторический правды.

О гражданской войне Григорий Мирошниченко написал "Юнармию".

Ромэн Роллан так написал об этой книге: "Это одна из самых трогательных книг, которые я читал о гражданской войне... Эта небольшая книга еще раз показывает нам, как в вашей стране создается новое человечество, сознательное и свободное... Жму Вашу руку, дорогой товарищ, и желаю Вам удачной работы, здоровья и счастья".

Письмо датировано 19 марта 1936 года.

Вчерашний "юнармеец" Григорий Мирошниченко пошел на войну 16 лет, стал писателем, закончил Военно-политическую академию имени В. И. Ленина.

Великая Отечественная война с фашизмом, вспыхнувшая 22 июня 1941 года, застает Мирошниченко в Ленинграде. Писатель идет без минуты промедление на передовые линии - в ряды Краснознаменного Балтийского флота.

Битва за создание нового человечества, сознательного и свободного, продолжалась, она приняла всемирные масштабы.

Григорий Мирошниченко - участник этой битвы: он писатель, комиссар, агитатор, лектор. С оружием в руках отстаивает он позиции на подступах к Ленинграду, участвует в таллинских боях, в переходе кораблей КБФ Таллин Кронштадт в августе 1941 года, ведет газетную работу в "Красном Балтийском флоте", участвует в обороне Ленинграда, изучает бомбардировочную морскую авиацию.

Темой Гр. Мирошниченко является морская авиация, люди дальних ударов по Германии. Но вчитавшись, вы увидите в книге едва оперившихся юнцов (отзвуки "Юнармии"), и молодых летчиков, впервые вылетающих на боевую операцию, и ветеранов воздуха, и стариков-крестьян, тысячью нитей связанных с этими мировыми советскими асами, и крестьянок, и детишек, и артистов, и упорных ленинградцев, проходящих как бы фоном в этой книге.

Автор знает военное дело, понимает его "стихию", и изображенные им картины полетов, бомбежек, боев за Ленинград написаны уверенной рукой, местами просто мастерски.

Автор знакомит читателя с прекрасными представителями нашего флота и авиации, летчиками, чье мужество, изображенное в книге, может вдохновить тысячи людей на новые боевые дела, на новые порывы во имя Родины и Победы.

Не всегда закончен рисунок, не всегда закончены изображения характеров героев книга, но ведь и эта книга тоже не закончена. Писатель со своими героями - когда первая книга будет выходить в свет, будут твориться вторая и третья книги.

Хорошую работу сделал писатель Григорий Мирошниченко.

Всеволод Вишневский

Ленинград, 1942 год.

Генка

Солнце давно поднялось над горизонтом и просвечивало зеленую листву. Балебин, стараясь ступать тихо, пробирался к своему обгоревшему самолету. Там остались товарищи. Может, удастся захоронить.

Когда старший лейтенант осторожно раздвинул густые ветки ивняка, он увидел возле машины полусогнутую фигуру какого-то человека в синей рубахе. Балебин еще крепче сжал пистолет.

Затаясь, Василий Алексеевич решил подождать. Что предпримет пришелец? "Может, немцами подослан. Документы ищет". И каково же было удивление старшего лейтенанта, когда минуту спустя, приблизясь, он увидел возле полуобгоревшего самолета мальчика лет четырнадцати-пятнадцати.

- Ты что здесь делаешь, парнишка? - опросил Балебин, выйдя из кустов.

Мальчик вскочил, оглядел летчика и ответил:

- Здесь вчера подбили наших летчиков. Двое мертвые, обгорелые, а третий куда-то исчез.

- Третий - я, - сказал Балебин. - А ты из какой деревни?

- Из Красных Шим. А самолет починить можно? Я бы помог.

- Починить самолет трудновато. Разбились крепко. Придется пешком к своим пробираться.

- Куда же вы пойдете?

- В Ленинград.

- Возьмите меня с собой, - попросил паренек - Я здесь все дороги наперечет знаю! Проберемся из Красных Шим в Дубки, потом заночуем в Столешнем, потом пойдем дальше. Глядишь, и выберемся. Вы не бойтесь. Меня зовут Генкой Смирновым.

- Я-то тебя не боюсь, Генка, - сказал Балебин. - Мне бы только поесть надо. Проголодался.

- А мы по дороге зайдем к тетке Зинаиде, она даст поесть. Немцы здесь не успели прочистить, а в других местах грабят да убивают!

Вдвоем они поспешно вырыли неглубокую могилу и похоронили штурмана и стрелка-радиста. Прощаясь с друзьями, Василий Алексеевич сказал:

- Не обессудьте, братцы. После войны поставим вам памятник, а теперь я воевать за нас троих буду.

Накануне - было это 15 июля 1941 года - жители деревни Красные Шимы, что в Осьминском районе Ленинградской области, наблюдали за неравным поединком советского бомбардировщика с фашистскими истребителями. Деревня уже находилась на территории, захваченной противником. За происходившим в небе боем колхозники наблюдали тайком, чтобы не попасться на глаза фашистам.

Сначала задымил один вражеский истребитель. Переворачиваясь в воздухе, оставляя за собой черный след дыма, он со страшным гулом летел к земле. А когда задымил второй, наш тяжелый бомбардировщик тоже стал терять высоту. Он быстро падал, выбрасывал из моторов буровато-черный дым. И те, кто смотрел на этот бой в небе, в страхе закрывали лицо руками. Неужели никто из советских летчиков не спасется? Оставались считанные секунды, и тогда люди увидели, как сквозь дым от бомбардировщика отделился черный комочек. Секунда, другая - и над человеком раскрылся, наполняясь воздухом, белый купол парашюта.

Спустя некоторое время неподалеку от Красных Шим уже догорали три костра. Ветер далеко разносил запах металлической гари.

В тот день, еще на рассвете, наша воздушная разведка обнаружила продвижение танков противника. От озера Самро они держали направление на север, к Ленинграду.

Эскадрилья бомбардировщиков, в которой воевал с начала войны Василий Балебин, получив координаты цели от воздушного разведчика, без промедления вылетела на задание. Наши летчики застигли фашистов на марше. В то время, как экипажи ДБ-3 начали прицельное бомбометание, истребители сопровождения открыли пулеметно-пушечный огонь по фашистам, устроившимся на броне. Надо было видеть, какая суматоха поднялась у немцев, когда бомбы разорвались в голове и в хвосте колонны! На дороге образовалась пробка. От метких попаданий тяжелые танки, загораясь, останавливались, чадили не хуже паровозных труб. Танкисты выскакивали из горящих машин и разбегались в страхе. Большинство опрометью неслось в лес, но и там их настигал огонь наших истребителей.

Фашисты, чтоб предотвратить окончательный разгром своей колонны, подняли с ближайшего аэродрома большой наряд "мессершмиттов".

Истребители противника появились с некоторым запозданием, но было их много.

Перед полетом Василию Балебину говорили:

- Будь осторожен, Василий Алексеевич! Он, застегивая шлем и садясь в самолет, отвечал уверенно:

- Меня не собьют!

Нельзя сказать, чтобы Василий Балебин был неопытным. За боевые успехи он уже был награжден орденом Красного Знамени, штурман Шпортенко не раз отличался в воздушных схватках, стрелок-радист Кравченко тоже выдержал уже не одну вражескую атаку - после 22 июня экипаж летал бомбить порт Мемель, дрался над Самро, Двинском, ходил на далекую Ваазу.

Здесь, у озера Самро, соотношение сил сложилось явно в пользу немцев. Шпортенко метко отбивал атаки истребителей противника спереди, Кравченко из задней полусферы. На четвертом заходе ранило стрелка. Потом осколками зенитного снаряда перебило штурвал, самолет стал терять управление. Закружились поля, деревья, куда-то провалилось озеро.

За минуту до гибели Шпортенко заметил противника и успел передать летчику:

- Сзади и сверху - "мессеры". Кравченко отбивает четвертую атаку.

Балебин старался изо всех сил оторваться от врагов, но ничего не получалось. В смертельной схватке были убиты и штурман, и стрелок. Пришлось Балебину выброситься из горящей машины на парашюте.

Очутившись на земле, летчик отчетливо услышал позади себя пулеметные очереди: к месту падения бомбардировщика уже спешили гитлеровцы.

Забравшись в пересыхающее болото, Балебин просидел весь день, а когда стемнело, зарыл морской китель у приметного дерева и остался только в шерстяном свитере. Надо было пробираться к линии фронта. До рассвета летчик блуждал в лесу, настороженно прислушиваясь к малейшим шорохам. Погони не было. И Балебин решил вернуться к самолету.

Балебин шел за Генкой след в след. Мальчишка легко и ловко пробивал дорогу среди болот и кустарников. Чувствовалось, что местность он знает назубок. Петляя по узким тропинкам, уводя Балебина то влево, то вправо, он шел уверенно и твердо, будто опытный лесничий.

Скоро показалась большая дорога, а за ней чернели дома деревни.

- Подожди меня здесь, дядя Вася, - сказал Генка, когда кустами они подошли к крайним домам. - Я сбегаю вон к той избенке, узнаю, что там, а потом свистну. Как бы на немцев не наскочить.

И паренек быстро шмыгнул в подворье.

- Тут грабиловка была, - вернувшись, сказал Генка. - Тетку мою дочиста обобрали.

На крыльце стояла худая, укутанная шалью седая женщина.

- Она покормит нас, - сказал Генка, - а потом пойдем спать на сеновал. Никто не догадается, отоспимся.

Зинаида накормила летчика и Генку и тут же отправила их в сарай.

Балебин никак не мог уснуть, хотя и слипались глаза. Он тяжело вздыхал, о чем-то думал.

- Вам видно, очень к своим летчикам хочется? - неожиданно спросил Генка.

- А ты как думаешь?

- Я думаю, очень.

- Раз так думаешь, значит, поможешь мне выйти к нашим. В полку, наверное, уж считают нас всех погибшими.

- А большой у вас полк, дядя Вася?

- Большой, самолетов много. И командиры у нас хорошие. Один полковник Преображенский Евгений Николаевич десятерых летчиков стоит. Боевой, смелый.

- А самолеты далеко летают? До Берлина могут долететь?

- Могут, Генка! Я бы и сам полетел, да вот видишь... Как ты думаешь, пробьемся?

- Со мной пойдешь - наверняка пройдешь. - А почему ты так уверен?

- Со мной не пропадешь, - самоуверенно повторил Генка. - Проверено. Все тропиночки исхожены под Красными Шимами. Батька охотился, а я помогал. Где только мы ни ходили!

- А где же твой батька?

- К батьке по дороге зайдем. Я ему говорил: если придут немцы, я уйду, убегу! Он меня не корил за самовольство. А какое тут самовольство? Батька сказал мне: "Всем сразу уйти нельзя. Попадемся! По одному следует уходить. Не так заметно". А по одному уходить, по-моему, тоже плохо. Попадешься напрасно погибнешь. Никто не узнает. Лучше всего вдвоем пробираться к своим.

- Ты бы поспал немного. А то дорогой зевать будешь.

- Ладно, - согласился Генка и, повернувшись, добавил: - Если услышишь или заметишь что-нибудь неладное - буди! Слышишь?