Реплика

– Не на… – попыталась возразить Лира и откашлялась, потому что из горла вырвался какой-то невразумительный хрип. – Я не накосячу. Я понимаю, что делать. Надо пойти на минус первый этаж в крыле А.

Сиреневый Ручей захныкала:

– Хочу в администрацию!

Медсестра Вот Те На хмыкнула и повернулась к Сиреневому Ручью.

– А эта пойдет со мной! – рявкнула она и, чуть-чуть понизив голос, добавила: – Коричневые мрут как мухи. Занятно, как по-разному на них подействовало, да?

Лира продолжала стоять как столб.

– Все потому, что они до сих пор ничего толком не сделали. – Ленивая Корма покачала головой. – Ох, хоть бы они правду говорили, что этой гадостью нельзя заразиться!

Ленивая Корма продолжала смотреть на Лиру, сощурившись и что-то мысленно прикидывая. Затем Ленивая Корма забарабанила пальцами по стопке результатов тестов, словно ответ мог просочиться прямо в кончики ее пальцев.

– Я же тебе говорила, что нельзя. Во всяком случае, шастать по институту… Я в Хэвене – с самого начала. Разве я похожа на покойника?

Сиреневый Ручей заревела – громко, пронзительно, навзрыд, как плачут реплики-младенцы в палатах наблюдения. Вот Те На грубо вздернула ее на ноги и выволокла в коридор. И лишь когда Лира перестала слышать всхлипывания Сиреневого Ручья, она осознала, что затаила дыхание.

Внезапно Ленивая Корма подвинула стопку бумаг на полдюйма вперед. Лира едва не подпрыгнула от напряжения.

– Возьми результаты, ступай в администрацию и нигде не останавливайся, – пробурчала Ленивая Корма. – Если спросят, куда ты идешь, не отвечай и двигайся себе дальше. Там сейчас, наверное, Вернер. Передай ему, что я тебя прислала.

Лира почувствовала, как подергиваются мышцы вокруг ее губ. Но если она будет радоваться слишком явно, у Ленивой Кормы появятся подозрения. Лира взяла стопку – даже шелест бумажных листов был великолепен – и бережно прижала свою ношу к груди.

– Вперед, – проговорила Ленивая Корма.

Лира не стала ждать, не передумает ли медсестра. Но, очутившись в коридоре, она все-таки побаивалась, что Ленивая Корма окликнет ее. Вдруг она прикажет ей вернуться или решит, что это была плохая идея?

Лира пошла по коридору. Линолеум холодил кожу ее босых ступней.

Хэвен состоял из шести крыльев с буквенными обозначениями от А до G. Крыло Е отсутствовало по неведомым причинам, хотя персонал порой шептался, что у первого Бога, Ричарда Хэвена, была бывшая жена по имени Элен или Елена. Кроме Коробки, официально именуемой «крыло G», все здания были связаны между собой и образовывали пятиугольник с внутренним двором в четыре акра. Там был разбит сад со статуями, скамейками и даже спортивной площадкой, которую медперсонал использовал для пэдлбола[2]. Электронные двустворчатые двери разъединяли крылья в местах соприкосновения, подобно механическим суставам. Только Коробка достигала еще больших размеров: она включала в себя как минимум четыре этажа – плюс, предположительно, три подземных (хотя, учитывая, что Коробка находилась на уровне моря, последнее казалось маловероятным). Само здание Коробки, построенное из серых бетонных блоков, располагалось в доброй сотне ярдов от основной части Хэвена.

Лира знала, что самый краткий путь из кабинета тестирования в крыло А лежит через крыло F, и шла по привычному маршруту. Она решила, что если кто-нибудь к ней пристанет, она скажет, что идет в Кастрюлю – обедать.

Но никто ничего не спросил. Сперва Лира миновала медсестер, сидевших в комнате отдыха. Они хохотали над двумя женщинами в телевизоре – репликами, как с волнением подумала Лира, но затем смекнула, что актрисы являлись всего-навсего близнецами – как ни крути, а в их облике имелись явные отличия.

Потом начались спальни и комнатки поменьше – для младшего персонала, на четверых, с двухъярусными кроватями, а затем – просторное жилье врачей. И в конце – Кастрюля. От запаха готовящейся еды Лиру стало мутить.

Она поспешила вперед, опустив голову. Когда она проскользнула в крыло А, дежурный охранник едва удостоил ее взглядом. Лира пересекла мраморный вестибюль с бюстом первого Бога, Ричарда Хэвена, и обнаружила, что кто-то завернул гранитного Ричарда в красно-синюю накидку и водрузил на него забавную шляпу. Лира поняла: это какая-то игра, нечто, связанное с местом под названием Пенсильванский универ, откуда происходили оба Бога, и первый, и второй. Искусственная новогодняя елка, купленная для ежегодной вечеринки, уже три года пылилась на площадке главной лестницы – гирлянды выключали из розетки сразу после Рождества. Со стен улыбались фотографии незнакомцев: на одной из них, правда, красовались Ричард Хэвен и доктор Саперштейн – оба молодые, одетые в красное и синее. Они и лица себе раскрасили.

Но сегодня Лира не останавливалась поглазеть. Она толкнула дверь и оказалась на лестнице, где слабо пахло сигаретным дымом.

Чем ближе Лира подходила к администрации, тем сильнее ей сдавливало грудь, как будто ей вставили в горло Змеетрубку и закачивали жидкость в легкие. На минус первом этаже всегда царила тишина. Многие двери были снабжены кодовыми замками и отмечены красными кругами, перечеркнутыми наискось, что означало – вход разрешен только сотрудникам. А стены буквально всасывали шум, поглощая любые звуки, в том числе и шаги Лиры.

Вход в администрацию был также разрешен исключительно сотрудникам. Ленивая Корма заявила, что сейчас дежурит Вернер, и от этого зависел исход плана Лиры. Через двойные оконца в двери она разглядела помещение, разделенное на отдельные рабочие кабинки.

Ничего не изменилось. Здесь были те же самые пробковые доски, увешанные стикерами. Клавиатуры, теряющиеся под грудами канцелярских папок. Телефоны и компьютеры, подключенные к перегруженным сетевым фильтрам. Все делопроизводство Хэвена стекалось сюда, от писем до медицинских заключений, документы проходили в администрации сортировку и отправлялись куда-то дальше, разлетаясь по нужным адресам.

Лира нырнула в нишу, расположенную футов за двадцать до входа. Отсюда открывался хороший обзор на коридор, включая и самое главное – дверь в администрацию.

Может, она пришла вовремя? Может, она не упустит свой шанс?

Пару раз Лира опасливо осматривалась, но дверь оставалась закрыта.

Наконец, когда Лира почти потеряла надежду, она услышала тихий щелчок замка. Створка скрипнула и отворилась. Секунду спустя кто-то направился к лестнице. Дождавшись, когда шаги стихли, Лира выскользнула из своего укрытия.

Со времени исчезновения доктора О’Доннел Лира периодически пробиралась к администрации. Она знала, что каждый день, когда куча работников еще болтается в Кастрюле, Вернер покидает свой пост, чтобы выкурить сигаретку-другую и оставляет администрацию без присмотра.

Вот и сегодня он специально всунул пустую папку между створкой и косяком, чтобы дверь не закрылась автоматически.

Лира на цыпочках вбежала в помещение, проверила, на месте ли папка, и аккуратно притворила дверь за собой.

Сначала она стояла, не шевелясь, позволяя безмолвию окутать ее. Администрация состояла из нескольких помещений, соединенных между собой. Первое из них, в котором находилась Лира, смахивало на современный офис: его освещали длинные потолочные светильники, как и в лабораториях наверху.

Лира двинулась в чащу архивных шкафов и старых пластиковых коробов с горами бумаг: к ним-то наверняка годами никто не прикасался!

В смежных комнатушках было темно или горел лишь нижний свет. Лира чутко вслушивалась в тишину. Ей казалось, что она различает шепот миллионов слов, запертых в каждом ящике и бьющихся изнутри в дверцы шкафов.

Она стремилась заполнить себя словами до краев – да так, чтобы из ушей потекло.

Лира пробралась в дальний угол самой дальней комнаты и наугад открыла первый попавшийся шкаф. Ей были безразличны свежие отчеты и все, что в них могли писать или подразумевать. Она просто хотела получить возможность попрактиковаться. Доктор О’Доннел однажды объяснила ей, что такое настоящая библиотека и для чего она нужна, а Лира сообразила, что администрация – ближайший аналог библиотеки, в котором ей удастся побывать.

Она выбрала самую дальнюю из папок, к которой точно никто не прикасался в течение десятилетия. Она оказалась тонкой, и Лира порадовалась, что ее будет несложно спрятать. Закрыв шкаф, Лира вернулась обратно, через комнаты, которые постепенно светлели и становились менее пыльными.

Выскочив в коридор, она опять нырнула в нишу и стала ждать. И действительно, через минуту дверь, ведущая на лестницу, скрипнула, затем хлопнула, и по коридору застучали каблуки. Вернер возвращался.

Теперь Лире следовало выполнить официальное поручение. Но сперва она должна была спрятать добытую с таким трудом папку, пусть и ненадолго. Вариантов имелось не слишком много. Лира выбрала висящий на стене металлический ящик со значком, который вроде бы означал «Опасные отходы». Обычно медсестры и врачи оставляли там использованные перчатки, пустые ампулы и шприцы, но сейчас ящик был пуст.

Вернер не впустил ее. Когда Лира постучалась в стекло, он шагнул к двери и нахмурился.

– Чего надо? – буркнул он. Стекло приглушило его голос, но говорил Вернер очень медленно, наверное, сомневался в умственных способностях Лиры.

Очевидно, он не привык иметь дело с репликами.

– Меня послала Шэннон из охраны, – ответила Лира, едва удержавшись, чтобы не ляпнуть «Ленивая Корма».

Вернер исчез. Когда он вновь возник в поле зрения Лиры, чтобы открыть дверь, она обнаружила, что он нацепил перчатки и медицинскую маску. Низший персонал часто отказывался иметь дело с репликами без соблюдения мер предосторожности, хотя Лира считала такое поведение крайне глупым. Болезни, убивающие реплик, и условия, делающие их неразвитыми и туповатыми, были напрямую связаны с процессом клонирования и с тем, что они выросли в Хэвене.

Вернер уставился на стопку бумаг в руках Лиры, как на дохлого зверька.

– Ладно, давай. И скажи Шэннон из охраны, чтобы в следующий раз сама исполняла свои обязанности.

Вернер выхватил бумаги у Лиры и мигом отступил, сердито глазея на нее через стекло. Но Лира не обратила внимания на его испуганную брезгливость. Мысленно она уже зарылась в сотни тысяч букв. Ее ждут новые страницы, новые слова, в которые можно погрузиться, разобрать их, расшифровать!

Лира огляделась по сторонам, убедилась, что в коридоре никого нет, и достала папку из металлического ящика. Но одну деталь плана Лира не продумала до конца. Она должна спрятать добычу в своей постели, но сначала надо каким-то образом донести ее до общей спальни реплик. А если кто-нибудь увидит Лиру и поинтересуется, где она раздобыла папку? Конечно, можно сказать медсестре, что она, Лира, выполняет поручение – но вдруг кто-нибудь захочет проверить? Лира не была уверена, что сумеет соврать достаточно убедительно. Она редко общалась с персоналом, а сейчас слишком вымоталась.

В итоге она сунула папку за пояс брюк и выпустила подол рубашки. Ей было неудобно: чтобы папка не выскальзывала, приходилось семенить, обхватив себя руками за живот, будто он у нее болит. Теперь Лире казалось, что ее сопровождает шорох бумаги. Но выбора не было. Оставалось лишь надеяться, что она сумеет вернуться в крыло D, не вступая ни с кем в разговоры.

Однако стоило Лире выйти на лестницу, как она услышала громкие голоса. Она даже не успела спрятаться: по ступеням уверенно спускался Бог в сопровождении Агента. Лира сжалась и отступила в сторонку, прижимая папку к животу и молясь, чтобы эти двое не заметили ее.

Но они остановились.

– Эй, – окликнул ее чужак. – Эй, ты! – повторил он и посмотрел на Лиру угольно-черными глазами. – Это которое из них? – осведомился он у Бога.

– Точно не скажу. Некоторые медсестры умеют их различать. – Бог взглянул на Лиру. – Ты которое? – спросил он.

Вероятно, причиной тому была украденная папка, но Лире вдруг захотелось представиться по имени.

– Номер Двадцать Четыре, – произнесла она вслух.

– И вы позволяете им бродить по институту бесконтрольно? – Чужак по-прежнему смотрел на Лиру, но обращался явно к Богу. – После того, что случилось?

Лира поняла, что он подразумевает Черный Код.

– Мы следуем протоколу, – ответил Бог. Его голос напомнил Лире укус шприца. – Вы же помните историю Хэвена? Еще в самом начале нашей деятельности было важно, чтобы с ними обращались гуманно. Таковы законы частного бизнеса.

– Какой еще частный бизнес? Деньгами теперь распоряжаемся мы, – отрезал чужак. – Как насчет заразы?

Лира почти не слушала их. Похоже, украденная папка пропиталась липким потом. Ей представлялось, как он просачивается сквозь картон и мочит страницы. Папка немного сдвинулась: Лира боялась, что какой-нибудь лист ненароком выскользнет – и тогда ее застанут с поличным.

– Заразиться можно только перорально, как вы должны бы были знать, если бы действительно читали отчеты. Ладно, номер двадцать четыре, иди, – сказал Бог.

Лира чуть не вскрикнула от облегчения. Но лишь двинулась мимо них, по-прежнему не поднимая головы и крепко обхватив себя за талию.

– Стой! – позвал ее Агент.

Напружинившись, Лира обернулась. Она уже успела подняться на несколько ступеней, и сейчас их глаза были на одном уровне. Лира чувствовала себя, как во время медосмотра, когда дрожишь в больничной рубашке и щуришься от яркого света ламп на высоком потолке. В такие моменты ощущаешь себя заледеневшей и выставленной напоказ.

– Что у нее с желудком? – спросил Агент.

Лира еще сильнее притиснула ладони к животу. «Пожалуйста, – взмолилась она. – Пожалуйста». Завершить мысль она не смогла. Если ее заставят отвести руки, папка выпадет. Лира представила, как листы бумаги скользят через штанины и рассыпаются по ступенькам.

Бог указал на пластиковый браслет, который всегда носила Лира.

– Зеленые, – пояснил он. – Первые версии. Более замедленный вариант, чем болезнь Крейтцфельдта-Якоба[3]. Большинство Зеленых до сих пор живы, хотя в последнее время наблюдаются признаки нейродегенеративной активности.

– А если по-нормальному?

В отличие от Агента в костюме, Бог не смотрел в глаза Лире. Он поглядывал на ее плечи, руки, колени, лоб – но глаза игнорировал.

– Побочные эффекты, – произнес Бог и натянуто улыбнулся.

И Лиру наконец отпустили.

Лира – не единственная из реплик – собирала всякие вещи. Роза держала под подушкой зубные щетки. Пальмолив выискивала в коридорах оброненные монеты и складывала их в коробочку, где раньше хранились антибактериальные ватные палочки. Кассиопея раскладывала на подоконнике рядом с кроватью десятки морских ракушек. Кроме того, однажды Кассиопея упросила медсестру Долли принести ей немного скотча, чтобы повесить рисунки, которые она нарисовала на салфетках, украденных из столовой. Она изображала мусорные баки, круги с красными полосками, стетоскопы, бюст первого Бога в его красно-синей кепке и скальпели, поблескивающие в складках чистой ткани. У нее здорово получалось. Ну а Каллиопа умудрилась утащить мобильник у медсестры, за что позже наказали весь ее генотип.

Поэтому Лира всегда соблюдала осторожность – да и скрытности ей было не занимать. Папку Лира аккуратно спрятала под тонкий матрас, рядом с прочим дорогим ее сердцу имуществом. В тайнике хранилось несколько ручек, включая ее любимую, зеленую со съемным колпачком и белой надписью «Файн энд Ивз», и пустая коробка с надписью «Атолидс». А еще полдюжины монет, найденных у автомата прохладительных напитков, и ее истрепанная книжка, «Маленький принц».

Лира постоянно перечитывала ее, и многие страницы уже начали выпадать.

«В книге есть одна важная идея, – сказала Лире доктор О’Доннел перед тем, как покинуть Хэвен. – В любви Маленького принца к Розе заключена мудрость, которой может научиться каждый из нас».

Лира кивала, старательно притворяясь, будто она понимает слова доктора О’Доннел, хоть на самом деле все обстояло наоборот.

Она ничего не понимала ни про любовь, ни про надежду.

Доктор О’Доннел ушла, а Лира снова осталась одна.

Глава 5

– Ты мне соврала, Двадцать Четвертая.

Лира стояла на коленях, пытаясь сдержать слезы и сглотнуть привкус рвоты, когда дверь кладовки открылась. Лира не успела вскочить. Она развернулась и случайно зацепила рукой щетку.

Медсестра Кудряшка смотрела не на Лиру, а на испачканное рвотой ведро рядом с ней. Как ни странно, она вроде бы не сердилась.

– Так я и думала, – констатировала Кудряшка, покачав головой.

Уже давным-давно перевалило за полдень, и Кудряшка, наверное, только что вернулась с обеда, чтобы заступить в смену. Вместо медицинской формы на ней была футболка без рукавов, расшитая бусинами, джинсы и кожаные сандалии. Обычно Лиру завораживало любое свидетельство существования жизни за пределами Хэвена. Брошенный у раковины и покоробившийся от воды журнал в уборной медсестер. Использованный тюбик гигиенической губной помады в мусорной корзине. Порванный шлепанец у скамейки во внутреннем дворе. Трещины, сквозь которые просачивался иной мир.

Но сегодня ей было совсем не до этого.

Лира была уверена, что здесь, в кладовке уборщиц на минус первом этаже крыла D, которой редко пользовались, ей ничего не грозит! Она проснулась в холодном поту, с лихорадочно колотящимся сердцем, а тяжелый, саднящий желудок просто рвался наружу. Но до побудки оставалась всего минута! Лира знала, что вскоре в уборные поплетутся реплики. Они будут умываться, чистить зубы и шептаться под шум воды про Агентов, про то, что им могло понадобиться в Хэвене, и действительно ли аллигаторы разорвали самца на куски, и теперь его легкие, почки и селезенка киснут в болоте.

А идти в умывальную для персонала – тоже крайне рискованно! Во-первых, репликам вход туда категорически воспрещен, да и народу там, конечно же, тьма. Медсестры вечно прятались в кабинках, чтобы позвонить или написать смс.

– Я не больна, – выпалила Лира и ухватилась за полку, чтобы не упасть.

– Ладно, хватит.

Медсестра Кудряшка всегда вела себя так, словно ничего не услышала. А может, она и вправду не услышала. У Лиры часто возникало странное ощущение – что она невидима и живет за занавеской, а медсестры с докторами лишь смутно различают ее силуэт.

– Тебе надо к доктору Леви.

– Нет! Пожалуйста!

Доктор Леви работал в Коробке. Лира ненавидела его и огромную грохочущую машину – Мистера Я.

Она терпеть не могла ухмыляющиеся светильники, похожие на пустые безразличные лица. И Катетерные Пальцы, и Змеетрубку, и Капающие Мешки, и Унылые Койки, и шприцы, шприцы, шприцы!.. Она ненавидела кошмары, приходящие к ней в Коробке. Ей мерещились львы, марширующие вокруг цилиндрической чашки, и слышались призрачные голоса, которые почему-то казались ей реальными.

Даже спинная пункция Вампиром – длинной иглой, которую вставляли в основание позвоночного столба между двумя позвонками, чтобы взять ликвор на анализы – и то была лучше.

– Я нормально себя чувствую.

– Не валяй дурака, – заявила Кудряшка. – Это для твоего же блага. Давай, шевелись.