Жаркая зима

— Нет.

— Жаль. Мне, признаться, очень это интересно.

— А что вы сами сказали бы, дорогой адмирал? — спросил граф. «Давай уже, дядюшка, колись», — мысленно подстегнула Женя.

Между тем адмирал задумчиво обвел пальцами контуры Кюсю, Хонсю, Хоккайдо, Сахалина. С юга на север — наверное, как плавал… то есть, черт, моряки же не «плавают»…

— Это, получается, вы и до материка доходили? — пробормотала Женя. В этом мире даже если и есть Россия, до Владивостока она еще наверняка не доросла, и все же стало… приятно, что ли? Наверное, похожие чувства испытываешь, встретив в чужой стране земляка. Адмирал Гронтеш ей, конечно, ой как не земляк, ну так ведь и не страна чужая, а целый мир.

Гронтеш хмыкнул, бросив на Женю быстрый, почему-то слегка виноватый взгляд.

— Не знаю, граф, племянница она вам или нет, но если племянница, даже предположить боюсь, куда занесло вашего кузена. Я бы сказал, что вы, барышня, жили какое-то время на Огненных островах, скорей всего, у побережья где-нибудь к северу, но язык вам не родной. Да и внешность, сами понимаете.

— Внешность и язык объяснить легче, чем неумение есть, э-э… вот то, что вы ели. Дорогая племянница, я тебе аплодирую, — граф приподнялся с кресла и изобразил поклон.

— И совершенно не за что здесь аплодировать, — вздохнула Женя. — У нас это очень популярно, и я правда их люблю. Лучше расскажите адмиралу сами, в чем дело.

Что с Джегейль не так все просто — и даже не так сложно, как можно было бы подумать, а еще сложнее — адмирал фор Гронтеш понимал и без объяснений. Понял уже и то, что граф фор Циррент «племяннице» верит и знает о ней и ее прошлом если не все, то, по крайней мере, главное. А поняв это, нетрудно было догадаться и о том, к чему затеян весь спектакль. Начальнику Тайной Канцелярии зачем-то потребовалась девушка, которую можно связать с Огненными островами.

Но зачем? Присутствие там Андара вот уж полтора десятка лет пусть и не чисто номинальное, но и не агрессивное, как прежде. Торговля идет ни шатко, ни валко, чужеземцев терпят в портовых городах, пускают в прибрежные деревушки, но не дальше. Хотя для самого фор Гронтеша это не стало таким уж неодолимым препятствием…

И все же — у Андара хватает проблем и поближе Огненных островов. Да хоть в собственной же столице!

На этой мысли адмирала и настигло озарение: разумеется, девушка нужна фор Цирренту здесь, а не там! А экзотичная биография — лишь способ привлечь внимание, сделать ее интересной для общества и замести реальные следы. У истории Джегейль есть два очевидных преимущества, если рассмотреть ее с этой точки зрения — о ней станут говорить, но проверить ее невозможно.

Последний обмен репликами между графом и Джегейль подтверждал эти выводы полностью. А вопрос графа давал понять, зачем понадобилось морочить голову ему, фор Гронтешу. Кто в Андаре знает об Огненных островах больше?

— Итак, господин начальник Тайной Канцелярии, вы решили проверить на мне, легко ли будет разоблачить вашу племянницу?

— Вам — легко, в этом мы не сомневались, — пробормотала девушка.

— И это тоже, — кивнул граф. — Но, видите ли, дорогой адмирал, не так все просто. Мы надеялись на вашу помощь. Возможно, на несколько подсказок. И, безусловно, на лояльность. Видите ли, столь экзотичная история, как бы сказать…

— Государственная необходимость, — вежливо подсказал адмирал. — Я понимаю.

— Нет, — возразил вдруг граф, одним словом напрочь ломая все логические построения и вполне очевидные расклады. — Его величество в курсе дела, принц Ларк — тоже, но необходимость скрыть истинное происхождение барышни не имеет ничего общего с делами государства или Тайной Канцелярии. Это всего лишь вопрос жизни или смерти самой Джегейль.

— А вы ведь почти угадали, господин адмирал, — девушка крутанула глобус. — Моя родина намного дальше ваших Огненных островов. — Она обернулась, взглянула в упор и сказала с ударившим в самое сердце внезапным отчаянием: — Там даже глобус другой.

Почему именно от вида здешнего глобуса Женю так накрыло, она и сама не понимала. Вроде привыкла уже к мысли, что останется здесь навсегда. Вроде даже начала находить в этом какие-то плюсы. А вот поди ж ты… ну казалось бы, по сравнению с магией, королевским дворцом, новой семьей, отсутствием кофе и, простите, прокладок — чем могут задеть иные очертания материков?!

Хорошо, что сейчас ее историю рассказывал граф, а то, наверное, расплакалась бы. Слушать оказалось легче, чем говорить. Может, еще и потому, что «дядюшка» где-то недоговаривал, а где-то перескакивал на местные дела, которые адмирал знал получше Жени — и приходилось слушать внимательно, запоминать, сопоставлять. Тут уж не до слез!

Дослушав, адмирал помолчал, покачал головой:

— Знаете, граф, наверное, в этом есть что-то абсурдное, но я верю в вашу невероятную историю лишь потому, что она слишком невероятна. Нет причин выдумывать столь запутанные небылицы.

— Полноте, дорогой адмирал, у меня и фантазии не хватило бы, — усмехнулся граф. — Итак, вы восьмой человек в королевстве, посвященный в тайну Джегейль. Полагаю, нет нужды говорить, что мы рассчитываем на ваше молчание.

— Вы говорили о подсказках, — вспомнил адмирал.

— Да, именно. Ваше знание Огненных островов восполнит пробелы в биографии Джегейль. Имена, названия, история матери.

— Я могу все это придумать, исходя из своего мира, для столичных дам сгодится, но кто-нибудь вроде вас сразу раскроет обман, — пояснила Женя.

— Да нет никого «вроде меня», — адмирал пренебрежительно хмыкнул. — Может, найдется пара-тройка авантюристов, но вам, барышня, в любом случае лучше с ними не встречаться. А матросы, солдаты, даже офицеры с наших кораблей не знают ничего дальше побережья.

— Но если я возьму, например, свое реальное имя, это будет звучать не… — «не по-японски», чуть не сказала Женя. — Неправдоподобно. То есть, понимаете, даже не зная языка, человек со слухом может определить, тот ли это язык. Звучит банально по-разному.

— А если я назову вам несколько настоящих имен, вы их не запомните, — адмирал возразил с усмешкой, и Женя мысленно согласилась: действительно, чем экзотичней имя, тем трудней его запомнить и произнести без запинки. Впрочем, одна идея у нее была…

— Японские мультики нам помогут, — решительно сказала Женя. — Уж оттуда я имен помню… Мно-ого! А главное, не запутаюсь. Как вам, например, Арисава Тацки?

— Главное, дорогой адмирал, не спрашивайте у нее, что такое «мультики», — пробормотал граф.

Адмирал рассмеялся, и Женя невольно засмеялась с ним вместе.

— Пойдет, — сказал он. — Звучит несколько по-северному, но приемлемо. Мы придумаем вам замечательную подробную биографию, милая Джегейль — вы разрешите так вас называть?

Женя кивнула. Адмирал сел за стол, достал лист бумаги и придвинул к себе чернильницу.

— Значит, что нам понадобится. Деревня, городок рядом. Мать, ее родители. Господин вашей деревни. Кстати, вы прекрасно воспитаны, я бы предложил сделать вас приемной дочерью господина. Следовательно, прибавятся его домочадцы, хотя бы несколько имен. Для пущего правдоподобия неплохо бы добавить местный храм и какую-нибудь банду поблизости. Хватит у вас имен?

— Вы даже не представляете, на сколько таких наборов мне их хватит, — Женя предвкушающе зажмурилась. Такой «привет из дома», по крайней мере, заставит ее и улыбаться, а не только ностальгировать. То, что доктор прописал! — Главное — выбрать, кого куда. Ой, а давайте еще брата мне придумаем? Знаете, когда я была девчонкой, ужасно хотела такого старшего брата, как Ичиго!

— Сводного — почему бы и нет, — кивнул адмирал, вписывая еще одну строчку.

Следующие полчаса Женю несло. Она смеялась, предлагая имена, рассказывала о характерах, вспоминала любимые моменты и чувствовала себя радостной школьницей-фанаткой. Адмирал записывал, хотя она уверяла, что и так не забудет, а когда поднимал взгляд от стремительно заполнявшегося именами листа, смотрел на Женю изучающе-задумчиво. Но теперь его взгляд не казался тяжелым.

К концу вечера они совместными усилиями придумали Жене биографию такую подробную, что хоть кино снимай — и успех этому мыльному сериалу точно был бы обеспечен! По крайней мере, среди дам вроде давешних приятельниц тетушки Гелли, хотя адмирал уверял, что даже королевские офицеры, бывавшие на Огненных островах не раз, скушают эту историю и не подавятся.

К концу вечера граф фор Циррент поймал себя на некоторой ревности к фор Гронтешу — они с Джегейль прекрасно нашли общий язык, и Гелли глядела на них со странной, слегка печальной задумчивостью. Однако нельзя было не признать, что адмирал помог им куда больше, чем граф рассчитывал.

Когда пришло время прощаться, весь вечер молчавшая Гелли вдруг сказала:

— Вы, дорогой фор Гронтеш, заезжайте к нам по-простому, по-дружески. Думается мне, вам в столице будет скучно.

Подавив изумление — на его памяти Гелли никого еще вот так не приглашала, — граф добавил:

— Скука скукой, но не забывайте, адмирал, что у вас есть враги. Я бы советовал вам внимательно смотреть и слушать. А то, знаете ли, сначала стреляют в вашего сына, потом пишут доносы на вас, как знать, чего ожидать дальше.

— Доносы? — переспросил адмирал. Ни удивленным, ни оскорбленным он не казался, и граф счел это хорошим признаком: похоже, одной ошибки хватило старшему фор Гронтешу для того, чтобы начать смотреть на столичное общество трезво.

— Анонимно, — уточнил граф, — и это меня тревожит куда больше, чем содержимое оного доноса. Будьте очень осторожны, дорогой адмирал. Здесь не море, шторма и шквалы в обществе куда коварней.

— Благодарю, — коротко кивнул фор Гронтеш. И добавил, мгновение поколебавшись: — Я и в самом деле рад буду нанести вам ответный визит. Прошу только сообщить удобное для вас время.

— Обязательно.

— Да в любой из ближайших вечеров, — снова встряла Гелли, и графу оставалось лишь подтвердить приглашение кузины. Нравится ему это или нет, Гелли в таких вопросах не ошибается.

Домой ехали молча: графу было о чем подумать, а обе его дамы прекрасно видели, когда его лучше не трогать. Однако дома Женя сказала тихонько:

— Нам есть что обсудить, э-э… дядюшка?

— «Дядюшка», — кивнул граф, — привыкай, дорогая племянница. И откуда вдруг неуверенность, у фор Гронтеша ты отлично держала нужный тон. В кабинет?

— Да.

Вот как… Значит, разговор у барышни серьезный. Что-то заметила, кроме того меча?

Об этом он и спросил, едва закрыв дверь кабинета. Почему-то не терпелось знать точно — хотя ясно, почему, обидно будет обмануться в своей симпатии к адмиралу. Старший фор Гронтеш был из тех очень немногих людей, которые для графа фор Циррента олицетворяли величие, силу и честь Андара, как бы пафосно это ни звучало.

— Меч жуткий, — барышню аж передернуло, — на нем такая черная аура, вы бы видели. Мрак как он есть. Если вдруг что — ну, мало ли, всякое в жизни случается, — в руки его не берите. Честное слово, лучше табуреткой от врагов отмахиваться, чем той катаной. Кстати, в кабинете у адмирала есть еще пара штучек с магией, но вроде несильной. Послабей, чем защитка во дворце или ваша палочка с переводчиком. Я так понимаю, в принципе у вас здесь это в порядке вещей? То есть, теоретически, у каждого может зачарованный амулетик заваляться?

— Теоретически да, — согласился фор Циррент, — само наличие зачарованной вещи — не повод для интереса полиции и тем более Тайной Канцелярии. Но все же опишите мне их, на всякий случай.

Бдительная барышня кивнула, сосредоточилась — графу очень нравилось, каким делалось ее лицо в такие минуты, но все же, подумал он, нужно поучить «племянницу» сохранять более невинное выражение… По ее описанию выходило, что амулеты у адмирала не какие-нибудь привезенные, а вполне андарские, из тех, что каждый моряк с собой носит: моряки народ суеверный. Так граф и объяснил, и Джегейль кивнула, будто того и ждала. А потом сказала:

— Я вообще так и подумала, но мало ли, обещала ж глянуть. А вопрос у меня другой. Наверное, это не у вас бы спрашивать, а у адмирала, но, в любом случае, лучше не у него в доме. Хорошо, что тетушка его к нам пригласила. У вас здесь, то есть не у вас, конечно, а на Огненных островах, есть якудза?

Граф напрягся: что-то в голосе Джегейль обещало очень большие проблемы.

— Я даже не могу определить, сбоит сейчас переводчик или нет. Давайте-ка подробнее. Что это такое, как связано с нашим визитом к адмиралу и почему об этом лучше спрашивать не у него в доме?

— Якудза, — повторила барышня. — В нашем мире на наших Огненных островах это группы организованной преступности, очень сильные, с очень жесткой иерархией, дисциплиной, не банды вроде той, которую мы с адмиралом придумали, а намного серьезней. На самом деле как раз о них я почти ничего не знаю, только слово. И то, что члены якудза носят татуировку. Но ведь здесь это может ни о чем не говорить, правда? Или обозначать совсем другое?

— Татуировка, — медленно повторил граф. — Повар-туземец адмирала?

— Ну, я думаю, адмирал должен ему доверять, раз не боится, что отравит. И еще, если эти нюансы у нас совпадают, он адмирала называл не «господин», а «капитан».

А вот это уже было интересно. Крайне интересно. Хотя даже сам граф легко мог придумать с десяток вполне невинных объяснений, сбрасывать со счетов единственное не-невинное, пусть даже маловероятное, он попросту не имел права.

— Вот что мы сделаем, Джегейль. Не в том беда, что я не хочу оскорблять адмирала недоверием — он поймет, работа у меня такая, но если вдруг дело и впрямь нечисто, мои расспросы его насторожат. А ваш интерес к адмиральскому повару после сегодняшней дегустации, — граф невольно сглотнул, — будет понятен.

— Хорошо, спрошу. Про якудзу тоже? Или просто, как ему удалось разжиться таким поваром?

— Просто, — повторил прилипчивое словечко граф. — Никаких намеков на преступность. А вот почему туземец оставил свои острова и отправился в Андар — это крайне любопытно. Как и причины доверия адмирала.

Джегейль кивнула. Задумалась ненадолго, вздохнула:

— Гронтеш классный, мне понравился. Жаль, если там что-то не так окажется.

— Если понравился, тем больше причин убрать любой повод для сомнений.

— Понимаю…

Почему-то захотелось ее ободрить, и граф сказал:

— Знаете, дорогая племянница, будь вы знакомы с младшим фор Гронтешем, ваше «что-то не так» скорей всего вылилось бы в миссию по спасению этого бестолкового раздолбая. Старший, конечно, успел поумнеть и набраться опыта, но, я полагаю, в его случае тоже скорее возникнет необходимость спасать, чем арестовывать.

Странная мысль для поддержки и ободрения, но граф угадал: Джегейль и впрямь улыбнулась:

— Уж лучше спасать, правда?

ГЛАВА 4, в которой в Офицерском Собрании пьют и сплетничают, а принц Ларк, сам того не желая, подставляет Джегейль фор Циррент под пари

Что бы ни думали граф фор Циррент и в особенности виконт Фенно-Дераль, принц Ларк вовсе не был легкомысленным шалопаем. Он в полной мере осознавал свою ответственность перед троном и государством, внимательно слушал наставления деда и по мере сил вникал в экономические, политические и прочие проблемы, с которыми приходится иметь дело королю.

Однако здоровье у деда, несмотря на преклонные годы, было крепкое, и Ларк от души надеялся, что надеть корону придется не скоро. А пока он всего лишь один из наследников, иногда можно и расслабиться.

И вот здесь-то крылось коварное противоречие, которое Ларк понимал умом, но никак не мог воплотить понимание в жизнь. Если кому и можно расслабляться в столице, а тем паче в королевском дворце, то уж никак не наследнику престола. Между тем отдыхал душой принц Ларк в компании людей сугубо военных, испытанных в боях офицеров, и поневоле разделял их отношение к пребыванию «на зимних квартирах» — враг далеко, можно гулять.

Гуляли господа офицеры шумно. И правда, когда еще вознаградить себя за фронтовую дисциплину и воздержание? Вино в Офицерском Собрании лилось рекой, барышни и дамы всех сословий и моральных качеств купались во внимании бравых вояк, а заключавшиеся что ни день пари были одно причудливей другого. Ларк, правда, выбирался в теплый офицерский круг нечасто, но уж выбравшись, позволял себе ненадолго отбросить тщательно лелеемое дедом благоразумие.

Сейчас принц появился в Офицерском Собрании впервые со дня ранения Реннара — тот, наконец, пошел на поправку, и доктора разрешили перевезти его домой. Бедняга Рени угрюмо вздыхал, предвидя отцовские выволочки, но не спорил. Ларк проводил его, почтительно раскланялся с адмиралом, поблагодарил того за сына. Старший фор Гронтеш усмехнулся понимающе:

— Приятно видеть, что твоего лоботряса защищают даже от тебя самого. Благодарю, ваше высочество.

Откланяться сразу было бы невежливо, однако адмиралу наверняка хотелось скорее заняться сыном, и Ларк решился на некоторое нарушение этикета:

— Я буду заглядывать, если вы не против, господин фор Гронтеш. И, прошу вас, в случае проблем обращайтесь ко мне в любое время. Не смею более отнимать ваше внимание, Реннару оно сейчас нужнее.

Короткий разговор вымотал принца не меньше дедовых уроков. Наверное, всему виной давнее, еще детское восхищение первым адмиралом Андара, и глупая, иррациональная обида, когда выяснилось, что тот влез в грязные интриги, и боль за друга, запятнанного поступком отца… много всего, спутанный, болезненный клубок эмоций, не всегда понятных самому принцу. И все же он был рад, что дед решился вернуть адмирала фор Гронтеша в столицу и, возможно, станет доверять ему по-прежнему. Рад за друга, за страну, за самого адмирала — своего детского кумира…

Но все же, этот раздрай следовало запить, и принц отправился в Офицерское Собрание.

Встретили его с восторгом. Тут же освободили почетное кресло во главе стола, налили вина в чистый бокал, подвинули ближе остатки сыра и паштета — впрочем, красавица Мирабель уже несла свежие закуски, вовсю улыбаясь редкому, но любимому гостю. Ларк и сам соскучился по царившей здесь бесшабашной атмосфере, по дружеским подначкам, отсутствию продиктованной церемониалом почтительности, возможности чувствовать себя не будущим королем, а всего лишь офицером, одним из многих, своим среди своих.

Первым делом у принца поинтересовались здоровьем Реннара, затем разговор естественным образом перекинулся на старшего фор Гронтеша. Здесь собрались люди военные, склонные не одобрять политических «вывертов» и былую ошибку адмирала считать именно ошибкой, а не предательством. Пожалуй, лучше всех общее мнение выразил капитан ди Ланцэ:

— Огненный Гронтеш слишком прям для интриг, ему стоило бы оставаться в море, а не ввязываться в столичную грызню.

— Теперь станет умнее, — хмыкнул кто-то позади. Хор подтверждающих голосов ясно показал, что присутствующие здесь офицеры считает опалу адмирала если и не заслуженной, то закономерной. А еще — что слишком многие здесь думают: «Уж я бы не попался на лживые речи, как он».

Ларк молча покачал головой: Рени уже затеял бы с десяток дуэлей, так что, пожалуй, его сегодняшнее отсутствие к лучшему. Вполне естественно ждать, что возвращенный из домашней ссылки адмирал станет темой для не слишком приятных разговоров. Беда только в том, что нелестные высказывания вполне могут оказаться правдой. Старшему фор Гронтешу и впрямь нужно стать умнее относительно политических дел, а того лучше — вернуться в море, уж там он точно на своем месте.

— Но я рад, что он вернулся, — пробормотал принц. Налил себе еще вина и решил перевести разговор на другие темы. — А знаете ли, господа, есть немалая вероятность, что таланты адмирала фор Гронтеша понадобятся нам очень скоро. Одар объявил амнистию пиратам, которые решатся пойти на военную службу, причем приветствуются не отдельные перебежчики, а полностью укомплектованные корабли. Чуете, чем пахнет?

Ди Ланцэ кивнул первым:

— Как бы не пришлось выдвигаться к южным границам уже зимой. Иначе весенняя распутица может задержать нас здесь, и одарские стрелки первыми займут перевалы.