Свидание с прошлым

Выдохнет ли она сонно и обовьет его шею руками? Позволит ли лечь рядом с собой и до умопомрачения гладить и ласкать свои мягкие изгибы?

Недовольно переступив с ноги на ноги, Карлос засунул руки в карманы, сжал зубы и уселся на стул, продолжая все так же пристально ее разглядывать.

По правде говоря, ему не так-то просто удалось поверить, что Мия из его прошлого и та Мия, что прямо сейчас спала подле него на диване – это один и тот же человек. Он отлично помнил, как старался не обращать внимания на девичью скромную влюбленность, свято веря, что рано или поздно она пройдет, но не успел он этого дождаться, как разразился тот треклятый шторм и ему на голову свалилась ветка, а потом все слилось, словно в тумане, но одно он точно мог сказать: он хотел сжимать в объятиях Мию Гардинер.

Но, стоило ему прийти в себя и вернуться в поместье, еще до конца не осознав, что же тогда случилось, как обнаружил, что проблема решилась сама собой. Мия поняла, что он не отдавал отчета в собственных действиях, и уехала учиться, оставив родителей сиять от гордости.

Вот только все оказалось совсем не так.

Мать в очередной раз продемонстрировала абсолютную преданность семье, совершенно не задумываясь о том, что ее действия стоят окружающим.

И после смерти отца эта проблема лишь усилилась. Одна из множества унаследованных им проблем. Порой ему приходило в голову, что, возможно, внуки смогут стать тем бальзамом, в котором так нуждалась мать, но за этой мыслью сразу же следовала горькая усмешка, стоило ему только представить, сколько трудностей и неудобств способна создать настолько навязчивая бабушка.

К счастью, Хуанита по большому счету вообще не обращала внимания на мамины причуды, но сможет ли Дамиен отнестись к ним так же спокойно? С другой стороны, сестра так же мало обращала внимания и на причуды Дамиена… Интересно, понимает ли его новоиспеченный зять, во что ввязался?

Только все это сейчас не так уж и важно. А важно другое. Как он может хоть как-то исправить тот вред, что его мать причинила Мие? Да и его собственное бездумное заявление, что он готов был себя отпинать, за то что сделал. Он же едва прямо не сказал, что и сам бы ее выгнал… А семь лет назад так и не потрудился убедиться, что с ней действительно все в порядке…

Разумеется, ей удалось добиться успеха, но столь же очевидно, что где-то глубоко внутри ее все еще жжет клеймо «дочки экономки».

Ну а что с тем притяжением, что когда-то было между ними? Пусть даже детская влюбленность с ее стороны и умопомрачение после удара по голове с его. Но оно все равно было. А сегодня он снова держал ее в руках и целовал, а она отвечала.

Слегка нахмурившись, Карлос продолжал разглядывать мирно спавшую Мию, так непохожую на ту уверенную и властную распорядительницу мероприятий, что встретила его утром.

Да и эта клетчатая пижама… Сейчас она и на шестнадцать не выглядела.

Потянувшись, Карлос почувствовал, как в кармане вибрирует телефон. Вытащив мобильник, он посмотрел на экран.

Нина…

Выключив телефон, он запихнул его обратно в карман.

Великолепная, изысканная Нина, отвечавшая всем требованиям матери. Модельная внешность, отец бывший политик, за заслуги удостоенный посольского места, женатый на леди-англичанке дядя…

Сама же Нина под настроение могла быть как воплощением тепла и очарования, так и холода и королевской неприступности. У абсолютного большинства мужчин она вызывала непреодолимое желание сразу же затащить ее в постель, но при этом порой бывала до невозможности не уверена в себе.

Глядя на мерцающие на стенах тени, Карлос прислушался к тихому треску огня.

Что же ему делать с Ниной?

Именно она решила разорвать отношения посреди ссоры, а сейчас у него даже не получалось вспомнить, из-за чего они поругались, когда уже готовы были ехать на свадьбу Хуаниты.

Точнее, нет, он вспомнил, из-за чего они поругались. И ссора эта потихоньку вызревала все время подготовки сестринской свадьбы. Все дело в том, что Нина хотела свою собственную свадьбу, а его эта идея совсем не вдохновляла.

Он уже давно понимал, что им не стоит продолжать отношения, но и порвать их не спешил. Чертова гордость.

Карлос наслаждался хорошими периодами, а когда Нина становилась совсем невыносима, просто устранялся. Потом же она всегда сама к нему возвращалась, словно он был единственной тихой гаванью в бурном водовороте жизни.

Но сколько это могло продолжаться?

Карлос снова посмотрел на мирно спящую подле него девушку и вспомнил свое глупое предложение. И как у него только язык повернулся предложить ей занять Нинино место? И имеет ли он право злиться, что она разволновалась и обиделась? Вряд ли…

Но как ему в голову все-таки вообще пришла подобная мысль?

Может, вера в то, что Мия никогда не попытается его морально шантажировать? И в то, что она никогда не станет строить из себя мисс Очарование между очередными приступами горького похмелья?

И вообще, если в их отношениях кто-то и пострадал от шантажа и горького похмелья, так это именно случайно оказавшаяся между ним и его матерью Мия.

Глава 3

Следующим утром Мия проснулась от звука льющейся воды.

Наслаждаясь теплом и уютом и не обращая внимания на легкую пульсирующую боль в ноге, она слегка поерзала, не желая не только вылезать из-под одеяла, но даже открывать глаза.

Ну а вода… Может, наконец-то пошел обещанный дождь?

Хотя нет. Больше похоже не на бьющий по крыше дождь, а на душ.

Стоило ей только вспомнить вчерашний вечер, как она мгновенно распахнула глаза и уселась на диване. Душ. Карлос.

Она еще не успела до конца осознать ситуацию, как дверь ванной распахнулась, и из нее вышел Карлос в одних камуфляжных штанах, старательно вытиравший волосы полотенцем.

– Утро, – объявил он. – Случайно не одолжишь мне бритву?

Мия моргнула:

– Разве что совсем крошечную. Ноги я воском эпилирую.

Он задумчиво потер щетину на щеках:

– Тогда тебе придется мириться с моим видом. Твой любимый аперитив по утрам?

– Аперитив?

– Шампанское? Водка со свежевыжатым апельсиновым соком? Сам я предпочитаю «Кровавую Мэри».

Отбросив полотенце, Карлос подхватил висевшую на спинке стула рубашку.

– И ты поверила? – Он лишь покачал головой, разглядывая ее удивленные глаза. – Неудивительно, что ты на меня так подозрительно косишься, раз всерьез поверила.

Поморщившись, Мия неохотно признала, что на несколько секунд действительно ему поверила.

– Видимо, ты спрашивал, хочу ли я чай или кофе? Тогда черный чай без сахара и кусочек хлеба с изюмом и маслом.

– Считай, что уже сделано. – Обнаружив, что надел рубашку наизнанку, Карлос принялся ее стаскивать. – Но это не отменяет того, что порой шампанское служит отличным началом дня.

Мия удивленно приподняла бровь:

– Это когда же?

– Когда мужчина и женщина провели такую ночь, которую им хочется запомнить и отметить.

Взгляд Карлоса яснее всяких слов говорил, что сейчас он мечтает провести с ней именно такую ночь. Сама же Мия, чувствуя, что густо краснеет, как завороженная смотрела на Карлоса, не в силах отвести взгляд.

– Понятно.

– Сама же ты, похоже, об этом даже и не думала. – В серых глазах мелькнули удивленные искорки.

– Нет, – выдохнула Мия, стараясь унять разбушевавшееся воображение. Когда она уже научится контролировать свои реакции? – Наверное, это не самое привычное поведение для экономок и их дочек.

Карлос нахмурился:

– Ты действительно чувствуешь, как на плече горит клеймо?

Закусив губу, Мия решила все-таки ответить:

– Да. Но с тобой я это обсуждать не собираюсь. И вообще, я бы предпочла сейчас оказаться в ванной.

– Как хочешь. – Отложив рубашку, Карлос подхватил Мию на руки, не дав ей даже возможности проявить самостоятельность, и поставил перед дверью в ванную.

Когда же она вышла из ванной, на подносе ее уже ждали ароматный черный чай и хлеб с изюмом. А рядышком лежали джинсы, рубашка и целый ассортимент нижнего белья.

– Даже не начинай, – предупредил Карлос, пристально наблюдая, как она недоверчиво разглядывает собственные трусики.

– Что не начинай?

– Смущаться или возмущаться. Женское белье я уже видел и набрасываться на тебя не собираюсь.

– Понятно.

– И ты в любом случае не смогла бы взобраться по лестнице.

– Вы чертовски любезны, мистер О’Коннер.

Удивленно на нее взглянув, Карлос снова взялся за рубашку, но, вместо того чтобы ее надеть, лишь щелкнул языком.

– Что?

– Опять кровь.

Отправившись в ванную, он замочил окровавленный рукав.

– Извини, – шепнула она, запивая хлеб чаем.

– Просто поразительно. Если простой хлеб с чаем творят такие чудеса, хотел бы я увидеть, что с тобой будет после полноценного завтрака.

– Не знаю, – рассмеялась Мия, – но первая утренняя чашка всегда божественна.

Карлос неторопливо прополоскал рукав, а Мия вдруг поймала себя на том, что пристально разглядывает широкие плечи и спину, мечтая лишь о том, чтобы провести по ним руками, но откуда там…

– Подожди. А ты-то что успел с собой сделать? У тебя вся спина в синяках.

– А, это… Мне не видно. Ничего я с собой не делал, это твоя чертова лошадь.

Мия невольно прижала ладонь ко рту:

– Я же предупреждала.

– А я его предупреждал, что уже предупрежден, и чтобы он не вздумал ничего вытворять. – Карлос взлохматил волосы ладонью. – Но, похоже, мы друг друга малость не поняли.

Мия нервно рассмеялась:

– Извини, я понимаю, ничего смешного тут нет… Извини…

– Думаешь, я тебе поверю?

– Перестань! Ты же понимаешь, о чем я. И вообще, давай чем-нибудь помажу.

Карлос вернулся с чашкой чаю.

– Расслабься, со мной все в порядке, лучше ногу покажи.

Все так же продолжая смеяться, Мия послушно предъявила раненую ногу, и, поставив чашку на кофейный столик, Карлос принялся осторожно снимать повязку.

– Хм, кровь все еще сочится. Значит, так, я съезжу к друзьям переодеться, а потом вернусь и отвезу тебя в ближайшую больницу.

– Ты не обязан.

Поднявшись, он взялся за аптечку:

– Не начинай. Надо же, дождь.

Обернувшись к окну, Мия потерла лицо:

– Я думала, он раньше начнется, ладно, по крайней мере сегодня никаких мероприятий не намечается.

– Хоть в чем-то повезло.

Они немного помолчали, а потом, глядя, как Карлос бинтует ей ногу, вдруг выдохнула:

– Похоже, мы только и делаем, что друг друга перевязываем.

– Я тоже об этом думал. Истории свойственно повторяться.

– А что… что бы сказал твой отец, реши ты взять в жены кого-то вроде меня?

Карлос нахмурился:

– А почему ты спрашиваешь?