Помоги проекту - поделись книгой:
Нил Шустерман
•
Непереплетённые
(Обречённые на расплетение — 5)
Книга сэмплов
•
Перевод Linnea, sonate10, обложка mila_usha_shak
Несколько слов от переводчиков
Сборник новелл «Непереплетённые», как и подсказывает его название, содержит в себе эпизоды из жизни расплётов, о которых не рассказывается в основных романах серии «Обречённые на расплетение». Поясняем: пока официально издан только один роман этой серии, «Беглецы», серия носит то название, которые ей дали мы, её добровольные переводчики, потому что одна книга — это не серия. А мы перевели весь цикл.
Говоря «ознакомиться», мы имеем в виду то, что мы на этот раз не хотим выкладывать книгу полностью, хотя она переведена целиком и готова для публикации. Мы предлагаем вам только две новеллы, вошедшие в неё: «Неестественный отбор» и «Неподтверждённые». Первая новелла повествует о людях, которых нет в основных романах цикла, но место действия и сам сюжет многое объясняют и в основных романах, и в некоторых новеллах, включенных в данный сборник. Вторая новелла рассказывает о хорошо нам знакомых героях, о судьбе которых вам, конечно, будет небезынтересно узнать.
Всего в сборник вошло 9 новелл, включая «Оборванные струны», которая была написана и переведена раньше. Мы просим у наших дорогих читателей понимания и поддержки. Если вам, дорогие читатели, захочется узнать, о чём же написано в других новеллах, покажите издательству АСТ, что вам это действительно интересно, а именно: когда выйдет на бумаге вторая книга этого цикла в нашем переводе, пожалуйста, постарайтесь обеспечить ей хорошие продажи. Мы знаем, что многие с удовольствием купят эту книгу в бумаге, но расскажите вашим школьным товарищам, друзьям и знакомым, какой это замечательный цикл! И тогда издатель, чем черт не шутит, напечатает и другие наши переводы книг этой серии, в том числе и «Непереплетённые».
Приятного чтения!
Неестественный отбор
Соавтор Брендон Шустерман
1 Колтон
Звенит буддистский колокол «гханта», и глубокий, гулкий звук эхом разносится по рыночной площади, привлекая внимание Колтона. До этого момента он одиноко плыл, словно медуза, в людском море среди уличных торговцев и прохожих. Время от времени он видит солдата, но чаще вокруг лишь гражданские — туристы или местные. И неважно, что три дня назад здесь, в Таиланде произошёл путч. Неважно, что Мьянма, бывшая Бирма, бывшая Мьянма, бывшая Бирма стала (сюрприз, сюрприз!) снова Бирмой, и нынешний режим угрожает бомбить Бангкок за то, что соседняя страна дает убежище врагам их государства. Колтон давно подозревает, что это, как обычно, всего лишь бизнес.
Подобно бирманцам, Колтон не очень хорошо понимает, кто он. Он где-то посередине. Ни там, ни здесь, ни рыба ни мясо. Его прошлое «я» и его будущее «я» соединены лишь тонкой, почти невидимой нитью — его сегодняшним «я». Можно двинуться в любую сторону, возможностей — море, знать бы ещё, страшиться этого или радоваться.
Сладкий запах личи приводит Колтона к улыбчивому торговцу, тот продает ему четыре штучки за сумму, которая дома, в Америке считалась бы мелочью. Колтон соединяет ладони на уровне лица, словно в молитве — распространенный в этой части мира жест, выражающий благодарность, — и продавец отвечает тем же.
Есть причина, по которой Колтон оказался в Таиланде и почему решил остаться — расплетение здесь вне закона. Собственно, эта страна первой выступила против расплетения и подписала Флорентийское соглашение — призыв, который в США проигнорировали, словно он исходил от врагов. Колтон знает все страны, отказавшиеся от своих первоначальных заявлений и узаконившие расплетение — а их большинство. Но Таиланд держится стойко, и для беглых расплетов из Китая и России он стал фактически раем на земле. Но рядом Бирма. Средоточие тьмы.
Колтон слышал рассказы о бирманской Да-Зей, или «Рынке плоти». Собственно, все слышали. О тёмных камерах и спрятанных там пленниках, в чьих телах палачи неделями поддерживают жизнь, отрезая часть за частью, орган за органом для покупателей по всей Азии. Беглые расплёты на посиделках у костров рассказывают друг другу страшные байки о Да-Зей, но самое жуткое — никто не знает, сколько в этих историях правды и сколько вымысла. Колтону точно известно: эта организация настолько могущественна, что фактически управляет Бирмой из тени, дёргая за нужные ниточки, чтобы без помех выдёргивать из людей органы. Но Колтон здесь не из-за Да-Зей, о чём ему приходится постоянно себе напоминать. Как бы ни хотелось ему остановить палачей, заниматься этим он не собирается. «Это не Давид против Голиафа, — твердит он себе. — Это Давид против враждебного общества, построенного на развалинах Глубинной войны».
Колтон поправляет рюкзак, пытаясь пристроить его за спиной поудобнее, но безуспешно, хотя в рюкзаке только одежда, ничего острого или громоздкого. Убегать пришлось налегке.
Он считает своих родителей чудовищами, не менее страшными, чем Да-Зей. Как могли они подписать ордер на расплетение его младшего брата? — вопрос, который Колтон задаёт себе каждый день, в кафе, тук-туке[1] или храме. Ищет ответ и не находит.
Брат не предвидел такого исхода, а Колтон так никогда и не понял, как именно всё произошло. Просто пришёл однажды домой из школы, а Райана нет. Родители сказали, что отправили брата к тётке, чтобы уберечь от вредных влияний… хотя обычно источником вредных влияний называли именно Райана. Колтон постоянно звонил тёте, чтобы поговорить с братом, но та не брала трубку и не перезванивала. И тогда Колтон забеспокоился.
Он боялся даже думать о том, что это значит. Да, конечно, Райан был менее управляемым, чем старший брат, но разве это повод для расплетения? В конце концов Колтон дозвонился до тётки. Сначала она прикидывалась, что все в порядке, придумывала оправдания, почему Райан не может подойти к телефону. Но потом сломалась и рассказала правду.
Неделю спустя, заложив все ценное, что нашлось в доме, Колтон сделал себе фальшивый паспорт и ушёл навсегда. Не попрощавшись, не удостоив родителей никакими объяснениями. «Пусть ломают головы, — думал он. — Пусть удивляются, почему их сын, отличник, будущий студент, исчез. Пусть изольют по старшему сыну слёзы, которые должны были предназначаться младшему».
Он никому не сказал, что уходит, даже друзьям. Сегодня он ещё был там, а завтра на другом конце Земли. Вероятно, с Райаном произошло то же самое, только уже в разобранном виде.
Это было месяц назад. Теперь Колтон бродит, как сомнамбула, по улицам Бангкока, на перепутье множества дорог в будущее.
Он съедает один из купленных личи. Этот сладкий вкус — на Западе нет ничего и близко похожего. Оглядевшись вокруг, он отмечает, как много в этой части города очевидных беглецов-расплётов. Многие из них уже взрослые. Интересно, скольких из них родители все равно расплели бы, если бы снова появилась возможность? Один из таких бывших беглецов орёт на Колтона за то, что тот перегородил ему дорогу, и бросает в него недоеденный гамбургер. Ну что же, как минимум одного из этих типов всё-таки следовало бы расплести.
Колтон слышит девичий смех и сворачивает к небольшому ресторанчику, где под ногами посетителей шныряют бродячие коты. Светловолосая девушка весело смеётся над кошкой, которая трётся о её ногу. Незнакомке на вид примерно шестнадцать. Вся, от макушки до пят, изукрашена татуировками. Ангелы, демоны, тигры, клоуны — просто чернильный цирк. В носу серьга. Если бы не улыбка, девушка походила бы на изготовившегося к бою быка. Колтон усаживается за столик неподалеку и забрасывает удочку:
— Давно ты в бегах?
— С чего ты взял, что я в бегах? — отзывается она.
В ее речи отчетливо звучит выговор кокни. «Британка», — делает вывод Колтон. Еще одна страна из тех, что пошли на попятный и приняли расплетение как законную практику. Вообще-то именно они первыми использовали термин «подростки-дикари».
Он ухмыляется.
— Да на тебе это просто написано с головы до ног. — И добавляет: — А ты рисковая.
Девушка тушит сигарету. Колтон и не замечал, что она курила. Ну да, в этой яркой незнакомке столько всего, привлекающего внимание, что сигарета затерялась на общем фоне.
— Ты прав. Я бегах уже два месяца. А ты?
— Примерно месяц, — отвечает он. Это лишь половина правды. Он решает не говорить собеседнице, что ушел из дому по собственной воле. Он как будто берёт на себя роль брата — по крайней мере, ему хотелось бы, чтобы у Райана была возможность сбежать. И эта роль дарит Колтону какое-то особенное удовольствие, ощущение хотя бы частичной, но победы.
Незнакомка меряет его взглядом и подозрительно сощуривается. А она еще и проницательна.
— Враньё.
И поднимается, чтобы уйти.
«Странная девчонка, — думает Колтон. — Есть в ней что-то такое… не похожее на других беглых. Нечто большее».
Он заинтригован. Когда девушка пытается выйти, он заступает ей путь, лихорадочно придумывая какую-нибудь остр
— У тебя карие глаза.
— Ага, — отвечает он.
— Мило.
— Слушай… беглым лучше держаться вместе, — торопится он. — Ты наверняка знаешь, как тут опасно. Тебя могут арестовать за бродяжничество. Или, того хуже, продать Да-Зей.
Она улыбается, демонстрируя пожелтевшие зубы, что Колтон, как ни удивительно, находит привлекательным, и произносит:
— Что ты знаешь об опасности, Кареглазый!
Её зовут Карисса. Колтон спрашивает фамилию, но она отвечает, что оставила фамилию в Англии вместе с родителями, чёрт бы их побрал. Это можно понять. Сначала Колтон говорит, что ушёл из дому, когда обнаружил ордер на своё расплетение. Как Беглец из Акрона. Но в конце концов рассказывает всё: о брате, об истинных причинах, толкнувших его на скитания. В ответ Карисса рассказывает свою историю, выкладывая перед ним собственную сломанную жизнь, как перед психотерапевтом. Там есть что послушать.
Он узнаёт, что у новой знакомой есть убежище. Они болтают почти до полуночи, и к этому моменту Карисса готова отвести Колтона в своё логово. Они бредут по улице, потом садятся в тук-тук — маленькое трехколёсное такси. В какой-то момент Колтон поворачивает голову влево, а девушка выпрыгивает наружу с противоположной стороны. Подмигивает Колтону и убегает прочь, и тук-тук увозит его одного.
— Американец? — спрашивает водитель без интереса в голосе.
— Да, — отвечает Колтон так же безразлично. Он потрясён тем, что девушка его кинула.
— Теперь отвезу тебя домой, — говорит водитель. Колтон называет адрес, но таксист, похоже, не слушает. — Да-да, домой…
Утомлённый, Колтон дремлет, просыпаясь, когда колеса тук-тука попадают в дорожные ямы — то есть примерно каждые несколько секунд. После особенно сильной встряски Колтон открывает глаза и обнаруживает, что оказался в какой-то совсем ему не знакомой части города. Убогий, неприятный район, которым, кажется, побрезговали даже бордели.
— Эй, мужик, я не здесь живу, — раздражённо обращается к водителю Колтон.
— Короткий путь, — отвечает тот. — Скоро приехать.
Колтон оглядывается по сторонам. «Похоже, этот идиот заблудился», — думает он.
Тук-тук останавливается перед большим серым зданием, по сравнению с которым домики вокруг кажутся карликами. Словно мавзолей среди обычных надгробий.
— Какого чёрта…
И тут водитель спрыгивает с тук-тука и исчезает. Просто убегает в темень, бросая пассажира.
Колтон понимает, что дело плохо, однако тело отказывается подчиняться. Он пытается встать, но ноги — как резиновые. Его накачали наркотиком? Он с трудом выбирается из тук-тука. Мир кружится. Немногочисленные ночные прохожие поглядывают на него со страхом. А может, с жалостью. В любом случае, проходя мимо, они не задерживаются глазами на пришельце, словно слишком долгий взгляд навлечёт на них проклятие.
Колтон, спотыкаясь, пытается идти, но вдруг перед ним, словно соткавшись из воздуха, появляется солдат.
— Но-но, куда ты? — говорит солдат на тайском — в таких пределах Колтон понимает этот язык.
— К чертям, подальше отсюда, — отвечает он на английском. — Пропусти!
— Нет-нет, ты идти с нами, — требует вояка уже по-английски с сильным акцентом.
Колтон пытается протолкнуться мимо, но из темноты возникает другой солдат и бьёт его прикладом винтовки по голове. Мир вокруг начинает вращаться ещё быстрее, чем раньше. От удара Колтон не обрушивается на землю, но, споткнувшись, валится прямо на руки первого солдата. Тот смеётся.
Прикоснувшись в голове, Колтон нащупывает кровь. «Надо валить отсюда, — вертится у него в голове, — и побыстрее». Но нападающих всё больше, он окружён. «Это не солдаты, — понимает он, — это полицейские». Два офицера хватают его и волокут в мёртвое серое здание.
— Колтон Эллис, — произносит сидящий за столом таец на безупречном английском. На голове его красуется берет, пахнет от него одеколоном, а улыбка на лице — словно у торговца подержанными автомобилями. За его спиной шкафчик, в которому небрежно прислонён гранатомёт, а наверху стоит кофе-машина и старомодная микроволновка.
— Послушайте… — говорит Колтон. — Из-за чего это всё? Что вам нужно? Деньги?
Даже произнося эти слова, Колтон знает, что причина не в деньгах. Но больше ему нечего предложить.
Похоже, мужик за столом об этом догадывается, пропускает лепет жертвы мимо ушей и тянет долгую неприятную паузу. Колтон уже готов умолять, но тут его собеседник открывает рот:
— В детстве я наступил на мину. Мину, которую установили американцы во время Вьетнамской войны задолго до моего рождения. Я потерял ногу. Думал, что навсегда, но тут появилась Да-Зей.
Мужчина отхлёбывает кофе, похоже, наслаждаясь его вкусом так же, как наслаждается ужасом стоящей перед ним жертвы. Колтон оглядывается в поисках предмета, которым можно было бы ударить противника, чтобы сбежать. Но в пределах досягаемости ничего нет. Гранатомёт близко, но ведь не дотянешься!
— Мои родители были бедны, но Да-Зей бесплатно раздавала конечности всем, кто потерял их от американских мин. Тысячи людей, думавших, что им придётся до конца жизни просить милостыню, вдруг получили новые возможности. Но Да-Зей потребовала кое-что взамен. Ей нужны были бойцы, агенты и торговцы. Мне нравится думать, что я выполняю все эти три функции.
— Отпустите меня! Это ошибка! Мои родители богаты! Они заплатят вам вдвое больше, чем Да-Зей!
Это всё, что приходит в голову Колтону, впрочем, скорее всего, он прав насчёт своих родителей. Но похитители считают его беглым расплётом. Как убедить их, что это не так?
— Ордер на расплетение, который они подписали, явно утверждает обратное.
— Но они не подписывали!
Мужик не реагирует.
— Твоя судьба предрешена, — он произносит давно заученный текст, такие беседы ему явно не впервой. — Я приношу в этот мир равновесие. Справедливость. В каком-то смысле ты мученик, причём, величайшего типа — из тех, кто сам того не желает. По большому счёту, это завидная роль. — Он поднимает телефонную трубку: — Да, Сонтхи, он у меня. Как раз то что мы искали. Да, карие глаза. Отправляю его к тебе. — И заканчивает словами:
И тут до Колтона доходит. Карие глаза… их отметила та девушка-беглянка… Как он мог так сглупить?!
Он пытается умолять, но мужчина, повысив голос, обрывает его.
— Тебя сейчас заберут. И не волнуйся, Да-Зей совсем не такая, какой нас рисуют американские СМИ. Ну то есть, возможно, была раньше, когда управлял Туанг, но с тех пор мы стали более цивилизованными. С тобой будут хорошо обращаться.
— Да уж, ваши юнокопы тоже хорошо со мной обращались. Между прочим, это незаконно. Если тайские власти узнают, вам конец.
— Вот поэтому тебя и нужно расплести, — посерьёзнев, отвечает мужчина. — А мозг твой уничтожить.
Колтон и не представлял, что может ощутить еще больший ужас, чем раньше.
— Отслоение[2]? Меня отслоят?
— Да-Зей предпочитает не связываться с серым веществом, оно чересчур непредсказуемо. Ты слишком много знаешь. А если вкрапления твоего мозга подавят волю реципиента? Последнее, что нужно Да-Зей, это твой разум, проявляющий себя в неподходящем месте.
— Нет! — кричит Колтон, осознавший, что существует вариант похуже расплетения. — Мой мозг будет молчать. Клянусь! Даже разделённый! Пожалуйста, не отслаивайте меня!
Мужчина сочувственно улыбается.
— Думай о себе как о гуманитарной помощи, которую мы так и не получили от американцев.
И жестом приказывает стоящему у двери охраннику увести жертву.
По автостраде трясётся грузовик, в кузове которого лежит связанный Колтон с кляпом во рту. Они наверняка направляются в Бирму. Если повезёт, их остановит военный патруль и заглянет в кузов, но это маловероятно. Скорее всего, его похитители выбрали неохраняемую автостраду или ту, где дежурят подкупленные солдаты. В голове пульсирует боль, и Колтон проклинает подставившую его девчонку.
Проходит несколько дней (по крайней мере, столько насчитал Колтон) на скудном пайке, а потом пленника поднимают на ноги и выволакивают, как труп, на слякотную почву заготовительного лагеря Да-Зей.
2 Кунал
— Поторопись, Кунал! Я что, должен тебя ждать? Грузовик уже прибыл.
— Да, доктор. Иду, сэр.
Кунал терпеть не может, когда доктор заставляет его тащиться к въездным воротам. Хозяин считает, что проявляет доброту к своему слуге, позволяя ему выбираться за пределы Зелёной Усадьбы, чтобы посмотреть на прибытие грузов. Но Кунал предпочёл бы не высовываться из Усадьбы. Эти долгие «прогулки» не дают ему ничего, кроме боли в щиколотках.
Грузовик останавливается на грязном пятачке между лазаретом и Восточной очистной. Раньше на этом месте была опиумная ферма, пока органы расплётов не стали более прибыльными, чем героин. Впрочем, здесь не используется слово «расплёт». Бирманский вариант — «htwat», то есть «урожай». Таковы для них все беглецы. В сложенных из шлакобетона зданиях, которые использовались для очистки опиума, поставлены внутренние перегородки, и в образовавшихся клетках сидят регулярно поступающие расплёты.
Доктор наблюдает за каждой доставкой через бинокль, держась на расстоянии. Кунал ему нужен, чтобы нести бинокль, поскольку, прибор, видимо, слишком тяжёл для докторской шеи.
Кругом понаставлены охранники. Демонстрация силы для подростков, слишком испуганных, слабых и измождённых, чтобы дать отпор, даже если бы они и попытались. Да-Зей предпочитает чрезмерность. Поэтому дорогу к лагерю преграждает еще трое ворот. Это коробка в коробке в коробке.
Походит мужчина в бирманском военном камуфляже. Сонтхи. Впечатляющая персона. Кунал убеждён, что Сонтхи был членом какой-то из многочисленных хунт, заполучивших власть над страной на свои «законные» пятнадцать минут. Если рассматривать этот лагерь как фабрику, то Сонтхи здесь исполнительный директор.
— Товар сегодня разный, — говорит Сонтхи доктору. — Много интересных глаз.
Поделиться книгой: