Помоги проекту - поделись книгой:
— Три дня назад совершено убийство космонита, и они винят в этом землян. До сих пор, — Бейли постукал пальцем по столу, — еще ничего не выяснено. Я вас правильно понял? Невероятно, комиссар! Да если бы это действительно произошло, они стерли бы Нью-Йорк с лица Земли.
Комиссар покачал головой.
— Все это не так просто. Слушайте, Лайдж. Я отсутствовал три дня. За это время я поговорил с мэром, побывал в Космотауне, съездил в Вашингтон. Я разговаривал с чиновниками из Всепланетного бюро расследований.
— Вот как! Ну и что эти чинуши?
— Говорят, что нам самим придется расхлебывать кашу. Мол, космониты живут в границах Нью-Йорка.
— Но они же пользуются правом экстерриториальности.
— Я знаю. Но об этом потом., — Комиссар не выдержал сверлящего взгляда Бейли и отвел глаза в сторону. Он вел себя так, будто его внезапно разжаловали и он стал всего лишь помощником Бейли.
— Космониты сами могут повести дело, — заметил детектив.
— Не торопитесь, Лайдж, — продолжал комиссар. — Не подгоняйте меня. Давайте обсудим все по-дружески. Войдите в мое положение. Когда это произошло я был там. Я должен был встретиться с ними… с Роем Немменни Сартоном.
— С жертвой?
— С жертвой. — Комиссар тяжело вздохнул. — Окажись я там пятью минутами раньше, я бы первым обнаружил труп. Представляете, какой ужас? До чего жестоко и отвратительно! Меня встретили и рассказали о случившемся. Лайдж, этот кошмар продолжался целых три дня. А тут еще все расплывается перед глазами и некогда заменить очки. Но это больше не повторится: я заказал себе сразу три пары.
Бейли живо представил себе, как все происходило. Вот высокие, стройные космониты подходят к комиссару и бесстрастно, ничего не приукрашивая, сообщают ему об убийстве. Джулиус снимает очки и начинает их протирать. Взволнованный событием, он роняет очки и растерянно смотрит вниз на осколки стекол. Его мягкие, полные губы нервно подрагивают. Можно не сомневаться, что по меньшей мере минут пять комиссара больше беспокоили разбитые очки, чем убийство.
Комиссар продолжал:
— Положение чертовски скверное. Вы правы, у космонитов экстерриториальные права. Захотят — расследуют сами и доложат своим правительствам, что им вздумается. Внешние Миры воспользуются этим, чтобы потребовать с нас непомерную компенсацию. Вы представляете, как отнесется к этому население?
— Согласиться платить было бы для Белого дома равносильно политическому самоубийству.
— А не согласиться — тоже самоубийство, только другого рода.
— Можете мне не объяснять, — сказал Бейли.
Он был еще маленьким мальчиком, когда сверкающие космопланы высадили своих солдат в Вашингтоне, Нью-Йорке и Москве, чтобы получить с Земли то, что якобы причиталось космонитам.
— Как видите, уплатим мы или нет, неприятностей не избежать. Единственный выход — самим разыскать убийцу и выдать его космонитам. Все зависит от нас.
— Почему бы не передать это дело ВБР? Допустим, что с юридической точки зрения мы обязаны им заняться, но вопрос о межпланетных отношениях…
— ВБР не хочет вмешиваться. Расхлебывать все это придется нам. Он поднял голову и внимательно посмотрел на своего подчиненного. — Плохи наши дела, Лайдж. Мы все рискуем остаться без работы.
— Ерунда! А кем они нас заменят? Ни у кого нет достаточной подготовки, — возразил Бейли.
— Кем? — повторил комиссар. — Вы забыли о роботах.
— Что?
— Р. Сэмми — только начало. Пока он выполняет мелкие поручения. Но подобные ему могут, например, патрулировать скоростные дороги. Черт побери, Лайдж, я лучше вас знаю космонитов и представляю, чем они сейчас занимаются. У них есть роботы, способные заменить и вас и меня. Нас могут просто деклассировать. Я говорю вполне серьезно. Не очень-то приятно в нашем возрасте остаться за бортом…
— Согласен, — проворчал Бейли.
— Простите, Лайдж, — смутился комиссар.
Бейли кивнул, стараясь не думать о своем отце. Комиссару, конечно, известно, как неудачно сложилась его судьба.
— А когда заварилась эта каша с заменой? — спросил он.
— Слушайте, не будьте наивным человеком, Лайдж. Это грозит нам каждый день вот уже не менее двадцати пяти лет, с тех пор как на Земле появились первые космониты. Вы это знаете. Просто сейчас обстановка ухудшается, вот и все. Если мы проморгаем расследование, то быстро, слишком быстро, окажемся там, где не радует мысль о пенсионной книжке. И наоборот, Лайдж, стоит нам его хорошо провернуть, и тогда это может случиться очень не скоро. А больше всего может повезти вам.
— Мне? — удивился Бейли.
— Вы поведете расследование, Лайдж.
— Но я не подхожу по классу. Ведь у меня всего С-5.
— Вы бы не отказались от С-6, не так ли?
Еще бы! Бейли знал, какие привилегии дает класс С-6. Кресло в экспрессе в часы пик, а не только с десяти до четырех, как сейчас. Лучшее меню в столовой сектора. Может быть, даже удастся получить новую квартиру и абонемент на место для Джесси в солярии.
— Вы еще спрашиваете. Конечно, нет! — сказал Бейли. — А что будет, если я не справлюсь?
— Справитесь, Лайдж, я fr этом уверен, — льстиво добавил комиссар. — Ведь вы один из наших лучших сотрудников.
— У нас в отделе немало ребят с более высокими данными. Почему бы не поручить это дело кому-нибудь из них?
Хотя Бейли не сказал это вслух, по его лицу было видно, что он думает: только самый крайний случай может заставить комиссара нарушить установленный порядок.
— На это есть две причины. — Комиссар сложил руки. — Во-первых, вы для меня не просто один из детективов, Лайдж. Мы ведь друзья. Я не забыл, что мы учились вместе в колледже. Если я иногда и бывал с вами чересчур строг, то виной этому разница в положении. Я — комиссар, а вы знаете, что это значит. Тем не менее я считаю себя вашим другом и не хотел бы, чтобы вы упустили такую блестящую возможность проявить себя.
— Это одна из причин, — отозвался Бейли без теплоты в голосе.
— Вторая заключается в том, что, как мне кажется, вы тоже питаете ко мне дружеские чувства… Я прошу об одолжении.
— Вам придется взять в помощники космонита. Таково их условие. Они согласны пока не сообщать об убийстве и передать расследование нам. За это они требуют, чтобы их агент принял в нем участие от начала до конца.
— Похоже, что нам не доверяют?
— Вы правы, Лайдж. В случае неудачи многим из них придется нести ответ перед своими правительствами. Поверим им на слово. Хочется думать, что у них хорошие намерения.
— Я убежден в этом, комиссар. В том-то и вся беда.
Комиссар пропустил это мимо ушей.
— Итак, Лайдж, вы согласны, чтобы вашим партнером был космонит?
— Вы просили меня об одолжении, не так ли?
— Да, я прошу вас заняться этим делом на условиях, выдвинутых космонитами.
— Я согласен, комиссар.
— Спасибо, Лайдж. Но… ему придется жить у вас.
— Позвольте, позвольте…
— Я все понимаю, Лайдж. У вас ведь просторная квартира. Три комнаты. Всего один ребенок, место найдется. Он не доставит вам много хлопот, поверьте мне. Потом, это необходимо.
— Джесси будет недовольна, я уверен.
— Скажите Джесси, — убеждал комиссар с таким старанием, что казалось, будто его напряженный взгляд просверлит отверстие в заслоняющих глаза стеклах, — скажите ей, что если вы сделаете это для меня, я постараюсь присвоить вам С-7, понимаете?
— Хорошо, комиссар, договорись.
Бейли привстал было со стула, но, заметив взгляд Эндерби, снова опустился. Что-нибудь еще?
— Еще один вопрос, — Комиссар медленно кивнул головой.
— Какой?
— Имя вашего партнера.
— Какое это имеет значение?
— Космониты, — заметил комиссар, — довольно странный народ. Вашим партнером будет не… В общем, он не…
Глаза Бейли широко раскрылись.
— Постойте, комиссар!
— Это необходимо, Лайдж. Просто необходимо. Другого выхода нет.
— В одной квартире? С этой штукой?
— Прошу вас, как друга прошу, — убеждал его комиссар. — Неужто вам надо все это разжевывать? Мы должны с ним работать. Мы должны выиграть, если хотим избежать новых контрибуций. А выиграть, пользуясь старыми методами, невозможно. Вашим партнером будет робот. Стоит ему самому раскрыть убийство, стоит ему сообщить о нашей беспомощности, и мы погибли. Я имею в виду наш отдел. Вам это ясно, Лайдж, не так ли? Положение очень щекотливое. Вы будете с ним сотрудничать, но нужно, чтобы дело раскрыли вы, а не он. Понятно?
— То есть полностью с ним сотрудничать и в то же время стараться перерезать ему глотку? Хлопать его по плечу одной рукой, а в другой держать нож?
— А что делать? Другого выхода у нас нет.
Бейли нерешительно встал:
— Не знаю, как к этому отнесется Джесси…
— Если хотите, я поговорю с ней.
— Не надо, комиссар. — Он тяжело вздохнул. — Как его зовут?
— Р. Дэниел Оливо.
— К чему эти увертки, комиссар, — произнес Бейли грустно. — Я берусь за расследование, так что давайте называть этого типа полным именем: Робот Дэниел Оливо.
Как всегда, свободных мест на экспресс-транспортере было немного: ни внизу, где ехать можно было только стоя, ни на верхней площадке с креслами для привилегированных пассажиров. Непрерывный людской поток струился по обе стороны экспресса по замедляющимся дорожкам тротуаров к межсекторным линиям и неподвижным тротуарам, которые, ныряя под арки и взбираясь на мосты, вели в бесконечный лабиринт жилых кварталов-секторов. А с противоположной стороны к экспрессу стремился точно такой же поток пассажиров, пересекающих дорожки в обратном порядке — от медленных к быстрым. Кругом сияло море огней; стены и потолки излучали холодный фосфоресцирующий свет, всплески рекламы требовали к себе внимания; яркие цветные указатели не давали сбиться с пути: «К СЕКТОРАМ ДЖЕРСИ», «НАПРАВЛЕНИЕ К МАРШРУТНОЙ СЛУЖБЕ ИСТ-РИВЕР», «ВЕРХНИЙ ГОРИЗОНТ — ВСЕ НАПРАВЛЕНИЯ К СЕКТОРАМ ЛОНГ-АЙЛЕНДА». А над воем этим царил неясный шум, не отделимый от жизни стального города: говор, смех, кашель, выкрики, пение, дыхание Милюков, людей.
«Ни одного указателя к Космотауну», — подумал Бейли. Он переходил с дорожки на дорожку с непринужденностью человека, привыкшего делать это всю жизнь. Едва начав ходить, дети учились «скакать по лентам». Бейли почти не замечал увеличения ск
«Ни одного указателя к Космотауну, — размышлял он. — Да они и не нужны. Тот, кто едет туда по делу, знает, как до него добраться. Если же он этого не знает, значит делать ему там нечего.» Когда двадцать пять лет назад возник этот поселок, толпы зевак осаждали его. Космониты положили этому конец. Вежливо (они всегда отличались вежливостью), но решительно, они отгородились от Нью-Йорка силовым барьером и учредили нечто среднее между пограничными постами и таможней. Убедившись, что вы идете по делу, они подвергали вас обыску и направляли на медицинский осмотр и дезинфекцию. Среди землян естествен но, росло недовольство. Однако оно приняло неоправданно широкий размах. А это, в свою очередь, сказалось на программе модернизации. Бейли вспомнил барьерные бунты. Он был среди толпы недовольных, которые висели на перилах экспресса; не считаясь с привилегиями, занимал и кресла на верхней площадке; рискуя жизнью, носились по тротуарам и два дня осаждали Космотаун, выкрикивая лозунги и круша городскую собственность, При желании Бейли мог вспомнить песенки того времени. Вот, например, «Человек родился на Земле, ты слышишь?» на мотив старой народной песенки с тарабарским припевом «Хинки-динки-парле-ву».
Куплетов насчитывалось сотни. Некоторые из них были остроумными, но гораздо больше было куплетов глупых, а то и непристойных. И каждый из них оканчивался словами: «Грязный космонит, ты слышишь?» Грязный, грязный… Это была тщетная попытка землян отплатить космонитам за то, что они считали жителей Земли болезненными до отвращения. Разумеется, космониты не покинули Землю. Им даже не понадобилось прибегать к помощи своего наступательного оружия. Земляне убедились, что всякая попытка приблизиться к космопланам пришельцев была равноценна самоубийству. Несколько старомодных самолетов, которые рискнули пролететь над территорией Космотауна еще в первые дни его основания, попросту исчезли. Единственное, что удалось впоследствии обнаружить, были лишь исковерканные обломки плоскостей. И едва ли можно привести толпу в такое неистовство, чтобы она забыла действие субэтерных «руколомок», применявшихся против землян прошлого столетия. Космониты отсиживались за барьером, разрушить который земными средствами было невозможно, и ждали, пока городские власти не утихомирят разбушевавшуюся толпу. Это удалось сделать, применив снотворный и рвотный газы, после чего городские исправительные тюрьмы были битком набиты до отказа вожаками недовольных, подстрекателями и просто теми, кто оказался под рукой. Когда страсти улеглись, всех их отпустили на свободу. Некоторое время спустя космониты стали снимать свои ограничения. Барьер убрали, а городские власти поручили полиции обеспечить охрану космонитов. Главная же их уступка заключалась в том, что медицинский осмотр перестал был унизительным.
«Теперь, — размышлял Бейли, — дело может снова принять плохой оборот. Стоит им решить, что землянин проник в Космотаун и совершил убийство, как они, чего доброго, опять поставят свой барьер. Плохо дело.»
Он ступил на нижнюю площадку экспресса, протиснулся через толпу пассажиров и по узкой спиральной лестнице поднялся наверх. Он не торопился предъявлять свою карточку находившемуся поблизости проводнику. Класс С-5 не давал права на кресло в экспрессе восточнее Гудзона и западнее Лонг-Айленда, и хотя здесь были свободные места, его могли попросить сойти вниз. Люди все щепетильней относились к своим привилегиям, и Бейли отлично это знал. Воздух с характерным свистом обтекал изогнутые ветровые стекла, установленные на спинке каждого кресла. Разговаривать из-за шума было бы трудно, но думать, если к нему привыкнуть, он не мешал.
«Все мы медиевисты по натуре, — рассуждал про себя Бейли. — Особенно, если тебя влекут к себе старые добрые времена, когда Земля была единственным миром, а не одним из пятидесяти, как теперь, причем далеко не самым лучшим».
Бейли рывком повернул голову вправо, откуда донесся чей-то пронзительный вопль. Какая-то женщина уронила свою сумку, мелькнувшую мягким розовым пятном на скучном сером фоне дорожек. Спешащий с экспресса пассажир, должно быть, нечаянно отбросил ее в сторону медленных дорожек, и теперь владелицу уносило прочь от ее собственности. Бейли криво усмехнулся. Женщина сумеет вернуть свою сумку, если сообразит перейти на еще более медленную дорожку и если еще одна нога не толкнет сумку в другом направлении. Он так и не узнает, настигнет она ее или нет. Уже сейчас место происшествия отстало от него на полмили. Пожалуй, ей это не удастся. Высчитано, что в разных частях города пассажиры роняют на дорожках свои вещи в среднем раз в три минуты и не могут их достать. Отдел находок разросся до неимоверных размеров. И это тоже одна из сложностей современной жизни.
«Когда-то было проще, — думал Бейли. — Все было проще. Это и превращает людей в медиевистов».
Медиевизм принимает различные формы. Для лишенного воображения Джулиуса Эндерби — это такие атрибуты старины, как очки или окна. Для Бейли прошлое — это история. В особенности обычаи разных народов. Взять, например, нынешний Нью-Йорк. Город, где он живет и работает. Эта громадина уступает по величине лишь Лос-Анджелесу. А население! Только в Шанхае живет больше народу. А ведь Нью-Йорку всего триста лет. Правда, на этом месте когда-то существовало нечто, также носившее название «Нью-Йорк». Тому примитивному поселению насчитывалось три тысячи, а не триста лет, и оно ничем не напоминало современный город. То, что тогда называлось городом, было лишь жалким скоплением больших и малых домов, построенных под открытым небом. Они чем-то напоминали куполообразные жилища космонитов, хотя, конечно, сильно от них отличались. Тысячи таких городов (в самом крупном жило не более десятка миллионов человек, а в большинстве — даже меньше) были в беспорядке разбросаны по всей планете. Сточки зрения современной экономики, каждый такой город был устроен крайне неразумно. С ростом населения возникла необходимость более разумного устройства городов. Ценой снижения жизненного уровня Земля могла прокормить два миллиарда человек, три и даже пять миллиардов. Однако, когда население достигло восьми миллиардов, полуголодное существование стало почти неизбежным. В жизни человека должны были произойти коренные изменения, в особенности когда выяснилось, что Внешние Миры, тысячелетия назад бывшие лишь колониями Земли, намерены резко сократить приток переселенцев. За тысячу лет современной истории Земли на ней выросли огромные города. Даже в древние времена люди догадывались, быть может подсознательно, о выгодности укрупнения. Кустарное производство уступило место фабрикам, а фабрики и заводы — целым отраслям промышленности. Подумайте, насколько невыгодно содержать сотни тысяч домов для сотен тысяч семей по сравнению с одним сектором на сто тысяч квартир; сравните домашнюю библиотеку с централизованной книгофильмотекой; сравните индивидуальные телевизоры с системой видеопроводов. Наконец, возьмите такую простую вещь, как неоправданно глупое и бесконечное повторение одинаковых кухонь и ванных в каждой квартире в сравнении с блоками автоматизированных столовых и душевых, которые созданы современной городской цивилизацией. Новые города медленно, но верно поглощали погибавшие деревни, поселки и старые города. Даже угроза атомной войны только замедлила этот процесс. Изобретение же силового щита дало ему новый толчок.
Современная городская культура означает целесообразное распределение пищевых продуктов и все возрастающее применение дрожжевых веществ и гипротоники. Нью-Йорк сейчас занимает площадь более двух тысяч квадратных миль, и по последней переписи в нем живет свыше двадцати миллионов человек. На Земле насчитывается около восьмисот городов с населением в среднем по десять миллионов человек в каждом. Каждый город обладает определенной автономией и способен обеспечить себя почти всем необходимым. Он возвел над собой крышу, оградился со всех сторон, вгрызся глубоко в землю. Он уподобился стальной пещере, громадной, всем обеспеченной пещере из стали и бетона. Внутренняя планировка города тщательно продумана. В центре его находится огромный комплекс административных учреждений. В строгом порядке разместились жилые секторы, соединенные друге другом переплетением межсекторных пассажирских лент и линией экспресс-транспортера. На окраине расположились заводы, гидропонные установки, дрожжевые чаны и энергостанции. Во все уголки проникают трубы водопровода и канализации, линии энергопередачи и лучевой связи, везде школы, тюрьмы и магазины. Несомненно одно: именно создание такого города является вершиной победы человеческого гения над природой. Именно это, а не космические полеты, не пятьдесят освоенных миров, которые стали так вызывающе независимы. Почти все без исключения земляне живут в стальных городах. Между городами простирается незаселенное пространство и открытое небо, один вид которого приводит в растерянность любого горожанина. Но и эти пространства необходимы человеку. Именно здесь он добывает себе воду, а также уголь и древесину, которые идут на изготовление пластмасс и вечно растущих дрожжевых культур. (Нефть уже давно полностью израсходована, но ее полностью заменили богатые жирами штаммы дрожжей). Здесь все еще работают шахты, и лишь немногие из горожан представляют, как широко используются поля для выращивания злаков и что на них до сих пор пасется скот. Несмотря на необычайную дороговизну таких продуктов, как говядина, свинина и зерно, которые превратились в предмет роскоши, они все же находят себе сбыт и идут на экспорт на другие планеты.
Нужно очень мало людей, чтобы следить — да и то с расстояния — за работой шахт, ферм и водонасосных станций. Трудятся же там роботы, которые стоят меньше и работают лучше. Роботы) Какая ирония судьбы! Именно на Земле изобретен позитронный мозг, именно здесь роботы стали впервые использоваться в производстве. Здесь, а не на Внешних Мирах. Тем не менее космониты ведут себя так, будто роботов породила их цивилизация. Справедливости ради надо сказать, что они достигли поразительных успехов в области роботехники. Долгое время земляне использовали роботов только на шахтах и фермах. Лишь за последнюю четверть века они начали постепенно проникать в города, да и то под нажимом космонитов.
Жить в городах не плохо. Все, кроме медиевистов, понимают, что без городов не обойтись. Беда, однако, в том, что жизнь эта меняется к худшему. Население Земли постоянно растет. Наступит день, когда даже города, со всей их техникой, будут просто не в состоянии обеспечить людям минимум калорий, необходимых для существования. Положение осложняется тем, что потомки первых эмигрантов с Земли, космониты, живут в прекрасных условиях в малонаселенных, набитых роботами космических мирах. С холодной решимостью оберегают они созданный на полупустынных планетах комфорт и с этой целью ограничивают как уровень рождаемости у себя, так и приток эмигрантов с переполненной Земли. Поэтому…
Скоро Космотаун! Бейли интуитивно почувствовал приближение секторов Нью-Арка. Помедли он еще немного, и экспресс унесет его на Юго - Запад, в глубь Трентонского района, теплый воздух которого насыщен кисло-горьким запахом дрожжей. Главное — правильно рассчитать. Не теряя времени, вниз по трапу протиснуться сквозь толпу недовольных пассажиров, проскользнуть вдоль перил к выходу, пересечь замедляющиеся дорожки. Проделав все это, он оказался как раз у того ответвления неподвижного тротуара, к которому стремился. Сознание не принимало в этом участия, иначе он наверняка бы промахнулся. Кругом — ни живой души. Только полицейский прогуливается по тротуару, и лишь жужжание экспресса нарушает гнетущую тишину. Полицейский подошел к нему и, мельком взглянув на удостоверение Бейли, поднял руку, разрешая ему пройти. Коридор сужался, делая резкие повороты то влево, то вправо. Это, конечно, не случайно. Толпе землян здесь не развернуться и уж совсем невозможно совершить нападение. Бейли был рад, что встреча с напарником произойдет по эту сторону Космотауна. Ему вовсе не улыбалась мысль о медицинском осмотре, пусть они хоть сто раз вежливы. В глубине коридора, неподалеку от дверей, ведущих наружу и к жилищам Космотауна, стоял космонит. Он был одет по земной моде: на нем были узкие в бедрах и расклешенные книзу брюки, отделанные по бокам цветной тесьмой, и обычная текстроновая рубашка с открытым воротом, застежкой на молнии и собранными у кисти рукавами. И все же это был космонит. Трудно сказать, что именно отличало его от коренного жителя Земли: посадка ли головы, манера держаться, гладко зачесанные назад рыжеватые волосы или его широкоскулое лицо, холодное и невозмутимое. Бейли подошел к нему деревянной походкой и сказал невыразительным голосом:
— Я — детектив Илайдж Бейли, Полицейское управление города Нью-Йорка, класс С-5…
Он показал свои документы и продолжал:
— Мне поручено встретить здесь Р. Дэниела Оливо. — Бейли взглянул на часы. — Я прибыл немного раньше времени. Можно попросить, чтобы обо мне доложили?
Ему было не по себе. Он привык, как и все люди, к земным роботам. Этот робот будет, вероятно, другим. До сих пор ему не приходилось их видеть, но по всей Земле ходили самые невероятные слухи о чудовищных роботах, которые решали непосильные для человека задачи в далеких, мерцающих Внешних Мирах. Бейли непроизвольно стиснул зубы.
— В этом нет необходимости, — вежливо ответил космонит. — Вас жду я.
Поделиться книгой: