Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта. Благодаря им мы улучшаем сайт!
Принять и закрыть

Читать, слущать книги онлайн бесплатно!

Электронная Литература.

Бесплатная онлайн библиотека.

Читать: Картина - Витовт Витольдович Вишневецкий на бесплатной онлайн библиотеке Э-Лит


Помоги проекту - поделись книгой:

- Это мой школьный друг Савелий, он живёт и работает в Питере. Вчера прилетел и вот решил не бросать меня в скорбную минуту.

- Здравствуйте Савелий... как вас по батюшке?

- Зовите меня просто Сева, друзья Виктора - мои друзья. А для друзей я однозначно Сева.

- Проходите в дом. Витя проводи друга в свою комнату, там и располагайтесь, а захотите отдельно, места в доме на всех хватит. Анастасия Ивановна в своей спальне, зайди к ней, дороже тебя у неё никого не было!

- Спасибо тётя Лида, мы сейчас. Сева возьми оба кейса из машины, а я закрою ворота и замкну калитку.

Справившись с воротами и калиткой, я подошёл к Севе и, взглянув в его настороженное лицо, взял у него из рук свой кейс.

- Пойдём, друже, - и, поднявшись на крылечко, вошёл в дом. На меня пахнуло запахами детства и юности, устоявшимися и до боли знакомыми. В горле возник комок, и сердце трепетно сжалось, откликаясь на ярко вспыхнувшие в памяти картины прошлых лет. - Вот сюда, Сева, и я отворил дверь, ведущую на лестницу второго этажа. В моей комнате ничего не изменилось, даже пыли не было на гладких поверхностях мебели. За окном красовалась липа, которую мы вместе посадили с бабушкой, когда мне было всего восемь лет. Теперь это было взрослое и могучее дерево, широко раскинувшее свои цветущие медвяным цветом ветви.

- Это твоя комната, восхищённо воскликнул Сева и тут же разлёгся на большом старинном кожаном диване, Я никуда больше не хочу и буду с тобой тут!

- Оставайся, никто тебя не гонит. Располагайся, я пройду в спальню к бабушке.

С замиранием сердца я переступил порог спальни и увидел большой лакированный гроб, стоящий на двух табуретах. Я подошёл ближе и застыл с раскрытым ртом. Бабушка улыбалась, на её лице не было гримасы боли и страдания последнего мига её жизни. Её губы были приоткрыты в едва наметившейся улыбке. Будь глаза Анастасии Ивановны раскрытыми, улыбка была бы полной. Её волосы ещё не были скрыты косынкой, наверное, Лидия Захаровна решила потом повязать бабушке платок или косынку, как, и положено это делать покойной женщине. Смерть не затронула её кожу и волосы, на щеках застыл румянец, а покрашенные под цвет красного дерева волосы красиво разметались по белой материи подушки. Бабушка казалась живой, вот сейчас она откроет глаза и позовёт меня по имени. Я положил свою руку на сложенные на груди руки бабушки и тихо произнёс.

- Прости меня бабуленька, прости дорогая, что так долго собирался к тебе и не успел тебя застать живой. Мне нет прощенья, прости, родная моя! - мой голос сбился на шепот, на щеку скатилась скупая мужская слеза, и я почувствовал, что мне стало нечем дышать. Подойдя к окну, я провернул ручку его створки и широко распахнул её. В спальню ворвалась утренняя свежесть, порыв лёгкого ветерка подхватил волосы бабушки, и мне показалось, что она ожила и сейчас повернёт голову и посмотрит в мою сторону. Я быстро закрыл окно и, подойдя к гробу, склонился и поцеловал холодный лоб дорогой мне женщины.

- Не сердись на меня, я не забывал о тебе и всегда помнил, что ты у меня есть...,- тихо притворив за собою дверь, я покинул спальню бабушки и вернулся в свою комнату. Сева, увидев на моём лице понятное для него выражение, промолчал и уставился в раскрытую в его руках книгу. Нагнувшись, я прочёл на её обложке - "Наследник из Калькутты". Когда - то в юности, этот пиратский роман вскружил мою голову приключениями его героев по всему миру, и я решил, что непременно побываю во всех местах событий происходящих в сюжете романа. Сейчас я улыбнулся своим мыслям и, взяв книгу из рук друга, сказал.

- Сева, нам пора спускаться к завтраку, пойдём, я покажу тебе ванную комнату.

- Ну вот, только дорвался до интересного чтения, и тут же мне пытаются подменить эту пищу чем-то другим. Ладно, пошли! - Сева легко поднялся с дивана и специально шаркающей походкой поплёлся следом за мной.

Завтрак оказался легким и прекрасным: молодой отварной картофель с маслом и укропчиком, запеченный в фольге карп и на десерт холодный компот из сухофруктов.

"И когда же тётя Лида всё это успела!", невольно подумал я и, потирая руки, уселся за стол.

По ходу завтрака мы сообща обговорили всё о процедуре похорон, о суммах затрат на разные мероприятия включающие в себя все аспекты этого печального действа. Затем встав из-за стола, я поблагодарил за завтрак Лидию Захаровну и предложил Ивану Ильичу подняться со мной в мою комнату. Открыв свой кейс, я отомкнул одно из его отделений и вручил ему 75 тысяч рублей.

- Витя, это очень много, я не возьму столько, да и Лида мне шею проест, если я это сделаю, - и Иван Ильич отрицательно взмахнул рукой.

- Я сам ей всё объясню, берите и не возражайте, - я взял руку Ивана Ильича в свою руку и вложил в неё пятнадцать купюр по пять тысяч. Вы уж меня простите, я выезжал по тревоге из Москвы и не успел купить вам подарки.

- О каких подарках ты говоришь, Витя, в доме покойница, а ты о подарках.

- Я о том, что не был здесь 10 лет и не должен был приезжать с пустыми руками. У меня только и было время на то, чтобы вложить деньги в кейс и завести машину. Но это поправимо, я буду приезжать сюда, здесь прошло моё детство, жили, состарились и умерли родные мне люди и наконец, здесь остаётесь вы, самые близкие и дорогие друзья моих умерших родственников и близкие мне люди. Вы настолько близки мне как вторые мама и папа, если можно так, выразится.

Услышав эти слова, произнесённые мною с чувством и надрывом, Иван Ильич шагнул ко мне и крепко обнял.

- Так и есть Витюша, так и есть, сынок..., - голос старого человека дрогнул, и он, чтобы скрыть свои прорвавшиеся наружу чувства, разжал объятия и, повернувшись, быстро удалился из комнаты.

* * *

На следующий день, после того как мы вернулись с кладбища и пришедшие люди проститься и провести Анастасию Ивановну в последний путь разошлись, Лидия Захаровна организовала своих подруг перемыть посуду и прибраться в комнатах на первом этаже дома, где был накрыт поминальный стол.

Оставшись с Севой одни в своей комнате, я предложил другу показать ему помещения второго этажа дома. В ванной и моей комнате он был, и мы двинулись по коридору этажа, заглядывая во все помещения. Побывав в спальне бабушки, мы сняли с телевизора и зеркал простыни и открыли окно, чтобы проветрить комнату. Как-никак в ней умер старый и нездоровый человек. Затем пройдя чуть дальше по коридору, мы открыли тяжёлую двустворчатую дверь и, раздвинув тяжёлые дверные шторы, оказались в огромной гостиной. На его середине стоял массивный и очень большой старинной работы дубовый стол овальной формы, вокруг которого располагались 12 стульев явно работы одного и того же мастера. Сидения и спинки стульев имели золотистую обивку тяжёлой бархатной ткани и прекрасно гармонировали со скатертью устилавшей крышку стола. Два огромных серванта, застыли у одной из двух глухих стен, набитые разной расписанной посудой. Над столом свисала большая люстра, в которой вперемешку с подсвечниками с толстыми и высокими свечами располагались плафоны с электрическими лампочками. На стене, по правую сторону от стола в раме, отделанной сусальным золотом, висела огромная картина.

- Мы в музее? - спросил, замерев у картины Сева. - Кто автор, я никогда не видел эту картину и её репродукций.

- Я не знаю, - ответил я другу, - спрашивал у бабушки, но ответ так и не получил.

На картине был изображён вид райской природы, по крайней мере, этот пейзаж сразу вызывал такую мысль. Огромная долина, поросшая величественными деревьями и фантастически красивыми цветами. Посредине долины высилась великолепная вилла с садом фруктовых деревьев и водоёмом. По небу плыли белые барашки кучевых облаков, а мир, раскинувшийся на холсте, освещало два солнца, одно крохотное, а другое выглядело как наше земное солнце. В саду виллы и вокруг здания были мастерски выписаны животные очень похожие на наших земных ланей и диких коз, а из поверхности водоёма, выглядывали несколько голов диковинных рыб. На дальней перспективе картины, художником была написана небольшая возвышенность. На её вершине, высилась арка, сквозь которую был виден совершенно иной мир. Сквозь неё виднелась подсвеченная золотом заходящего светила гладь небольшого морского залива, на скалистом берегу которого вздымалась ввысь такая же арка, сквозь которую виднелся ещё один мир.

- Просто дух захватывает, глядя на эту картину, - прошептал Сева.

- А вот вы где, - воскликнула вошедшая в гостиную Лидия Захаровна и явно слышавшая вопрос Севы. Совсем недавно Анастасия Ивановна поведала мне странную историю об этой картине и её авторе, пойдёмте пить чай и я расскажу её вам. Очень странная история!

- Кем была твоя прабабушка, Витя? - спросил Сева, спускаясь по лестнице следом за мной.

- Это длинная и путаная история, - стараясь, как можно тише ответил я. Потом расскажу.

В большой и просторной кухне за столом сидел Иван Ильич и ждал нас. На столе были расставлены сервизные чашки и чайные блюдца, посредине стола стоял электрический самовар и блюдо с разнообразной выпечкой, оставшейся от поминального обеда. В небольшой хрустальной вазе лежали конфеты, могущие удовлетворить самый изысканный вкус.

- Присаживайтесь, мальчики, самовар только вскипел, пригласила нас Лидия Захаровна и, увидев, что мы заняли предложенные места за столом, пододвинула от серванта к столу большой стул с высокой спинкой и села сама. - Так вот Савелий Андреевич и Витя, история этой картины, как впрочем, и сама картина загадочна и полна вопросов на которые сейчас уже не получить ответы. И выглядит она скорее как красивая сказка, чем реальная действительность. Эту легенду о своей очень далёкой во времени родственнице, непосредственно связанной с этой картиной, недавно вечером за чаем мне рассказала Анастасия Ивановна. Перед тем как начать её, она попросила меня рассказать её тебе Витя, когда ты приедешь. А когда я сказала ей, что она может сама это сделать, в ответ твоя бабушка, Витя, мне заявила, что на это у неё не осталось времени. И предложила не спорить с ней, а слушать. - Лидия Захаровна отпила из чашки немного чая и продолжила.

- При императрице Елизавете Петровне во второй половине 18 века в Починках стали создавать конный завод, в котором сначала разводили рысаков орловской породы, а потом и тяжеловозов, которых завезли из Европы. Смотрителем завода был Карачаров Иван Потапович. Кода деревянные конюшни стали ветшать и приходить в негодность, он получил разрешение двора построить конюшни из кирпича, что и было сделано архитектором Александром Сергеевичем Кутеповым. По его проекту построили для семьи Ивана Потаповича и этот дом, в котором мы сейчас находимся. У Ивана Потаповича был горячо им любимый двоюродный брат по линии матери, Горский Егор Кузьмич, женатый и имевший малолетнюю дочь Веронику, которую все просто называли Верочкой. Однажды, оставив Верочку у Ивана Потаповича, Горский с женой уплыл по Оке по срочным делам и не вернулся. Потом стало известно, что во время плавания на реке случился сильный шторм и корабль затонул, увлекая в пучину с собой всех своих пассажиров. Погоревав о смерти брата и его жены, Иван Потапович со временем очень привязался к племяннице и постарался заменить ей отца, а его жена Алевтина, в прошлом простая, но знающая грамоту крестьянка, заменила Верочке мать. Верочку так любили, что не отказывали ей ни в чём: любое её желание и прихоть тут же исполнялись. И, тем не менее, это не испортило девочку. Вера выросла доброй, чуткой и милосердной девушкой, она жалела крестьян и работников завода, устраивала для них различные дни отдыха и вечерние гуляния по любому придуманному ею поводу, баловала их детишек сладкими подарками, игрушками и разной одеждой, привозимой ею из Саранска. Она всегда находила время для просителей и жалующихся на трудности людей, очень при этом уставая и расстраиваясь из-за их тяжёлой жизни. Однажды прогуливаясь в естественном парке над речкой Рудня, она увидела сидящую на одинокой лавочке сгорбленную мужскую фигуру и в порыве оказания помощи подошла к человеку. Её сразу удивил и насторожил необычный вид одежды сидящего на лавочке человека. Скорее на нём была сиреневая туника с темно-синим отливом, чем назвать покрывающую его ткань как-то иначе, а на ногах сандалии с толстой в два сантиметра подошвой и ремнями, плотно оплетающими его щиколотки и голени. Голова покрыта густыми и длинными с обильной проседью волосами, явно человека в возрасте. Вероника подошла ближе и, положив ладонь на плечо незнакомца, спросила.

- Вам плохо? Могу я вам чем-то помочь? - человек поднял голову, и Вероника невольно сделала шаг назад, увидев его огромные глаза полные жуткой тоски и неизбывной боли. Они были полны красной влаги стекающей по его щекам так, как текли бы слёзы у плачущего человека и окрашивали его одежду тёмными пятнами. Губы человека приоткрылись и с его гортани полились звуки полные протяжных гласных звуков. Вероника никогда не слышала такой грустной и очень красивой речи, которая своей певучестью была похожа на песнопение. Она снова сделала шаг вперед, и стала поглаживать голову незнакомца дрожащей рукой. Внезапно он потянулся головой к её руке и прижался к её ладони мокрой от слёз щекой. В порыве сострадания и нежности к страдающему человеку, Вероника уронила раскрытый зонт на траву и обеими руками прижала голову незнакомца к себе. Он безутешно плакал, и его плечи постоянно вздрагивали от молчаливых рыданий. Вот он поднял свои руки и положил их кисти на её теплые ладони. Вера почувствовала, как от его рук потекли ручейки тепла и чего-то ей не знакомого, но очень доброго и быстро наполнили её невероятным чувством, которому она, как не старалась, не смогла дать определение. Тогда она взяла его руки своими руками и осторожно потянула вверх, предлагая этим человеку подняться с лавочки.

- Вставайте, не надо плакать и пойдёмте со мной, я отведу вас к маме и папе, они добрые люди и никогда не прогонят вас, пойдёмте! Человек, как бы поняв, чего от него хотят, поднялся с лавочки и вопросительно посмотрел в глаза Вероники. С его губ снова сорвалась короткая певучая, но непонятная Веронике фраза.

- Пойдёмте, - Вера предложила ему свой локоть, и он послушно взял её под руку и они медленно пошли вдоль речки к виднеющейся невдалеке усадьбе Карачаровых. Так в доме, ставшем в своё время для Вероники родным, появился загадочный незнакомец, говоривший на незнакомом певучем языке.

Прошло несколько месяцев, незнакомец легко выучил русский язык. Он с удивительным акцентом изъяснялся с приютившими его людьми и стал понятен для всех домочадцев. В самом начале освоения языка, он назвал своё имя, которое не имело аналогов ни в России, ни где-то в Европе или за океаном. Эолиай, так звучало его имя, говорил мало, при этом отдавая предпочтение разговорам с Вероникой. С остальными он говорил только по необходимости общения на бытовом уровне. За время его проживания в доме, все заметили, что у него необычная энергетика, которая позитивно и целительно воздействует на всё живое, к чему ему приходится прикасаться. Даже кот Базилевс, как-то приболев, заскочил на колени Эолиаю и через пятнадцать минут стал выделывать такие кренделя, каких от него не видели ранее. Сломанный комнатный цветок на подоконнике в кухне, куда игриво заскочил Базилевс, в руке Эолиая сросся и на другой день зацвёл, хотя сроки цветения у него были другие. Рядом с Эолиаем переставала болеть голова у всех, кого мучили такие боли, улетучивалось плохое настроение, и появлялся тонус жизнерадостности, исчезал страх и неуверенность в себе. За всё время пребывания Эолиая в доме не произошло ни одной ссоры, не одного инцидента и недоразумения. А сам Эолиай как-то осунулся и постарел, его кожа приобрела цвет лёгкой желтизны и стала сухой. В его дыхании появилась одышка и хрипота. Что-то отбирало у него силы и саму жизнь. Однажды вечером войдя в комнату к Эолиаю, Вероника задала ему волнующий её вопрос.

- Эо, что с тобой происходит, ты был полон сил и жизни, а за последнее время сильно сдал. Ты заболел?

Эолиай молчал минут пять, а Вероника терпеливо ждала, что он ей ответит. Затем он закашлялся, и тяжело вздохнув, тихо заговорил.

- Ваш мир, Вера, смертелен для меня, он весь пропитан злом, ядом ненависти и жажды наживы, отравлен пролитой и проливаемой кровью людей и животных. Все мои силы уходят на то чтобы погасить отрицание и протест в восприятии вашего мира. Это ужасно и гибельно для такого как твой постоялец, я медленно погибаю, и у меня осталось не так много времени.

- Ты можешь вернуться в свой мир?

- Нет, дорога назад мне заказана!

- Но почему, ты же сумел придти в наш мир?

- Дело не в технической возможности это сделать, а в нравственном аспекте произошедшего события со мной ранее.

- Ты сделал что-то плохое, ты убил кого-то?

- Нет, что ты, такое в нашем мире невозможно!

-Тогда что же произошло, если ваш мир так чист и гармоничен?

Эолиай снова замолчал, низко опустив голову. Затем он выпрямился, и Вера почувствовала, что он преодолевает внутри себя сдерживающий барьер, такой высокий и труднопреодолимый для него.

- Я не смог спасти жизнь самому дорогому для меня существу. Моей жене! Хотя я и считался самым выдающимся врачом в нашем мире, я не смог этого сделать Она умерла у меня на руках, и я долгое время держал прижатым к себе её остывающее тело, а затем, похоронив её в океане, впал в жуткую депрессию, от гнёта которой, сбежал в ваш мир. Но от себя не убежать и теперь, если бы я решился вернуться в свой мир, я стал бы в нём изгоем, в сторону которого никто никогда не посмотрит, никто не подаст импульс сочувствия и одобрения.

В комнате повисла гнетущая тишина, которую у Вероники не было сил нарушить. Она чувствовала его отчаяние и жуткую безысходность положения, в котором пребывал Эолиай. И в этой тишине вдруг раздался его тихий и спокойный голос с удивившей её просьбой.

- Мне нужен большой холст и краски. Я расскажу какие нужны краски и компоненты для того чтобы сделать их соответствующими поставленной задаче.

Лидия Захаровна замолчала, отпила из чашки совсем остывший чай и продолжила.

- Картину Эолиай писал чуть больше месяца, а когда закончил, он позвал в комнату, в которой работал Веронику и снял с холста накинутый на него кусок грубой ткани. Он указал рукой на готовое полотно и сказал ей, что это не просто картина, а портал в его и другие миры, но открыть его сможет только чистый сердцем и душой человек. Вот так выглядит история написания этой картины, и я постаралась её передать так, как рассказала мне Анастасия Ивановна.

- А что произошло с ними дальше? - задал логически напрашивающийся вопрос Сева.

- Через несколько дней после разговора Вероники с Эолианом, она вошла в комнату к нему, но не застала его на месте. Тогда она прошла в комнату, которую ему выделили под студию, но и там Эолиая не оказалось. Уже выходя из комнаты, она заметила, что картина сдвинута и внимательно стала её рассматривать. В правом углу в раме мольберта, на котором стояла картина, Вера увидела листик свёрнутой бумаги. Развернув его, она прочла несколько написанных Эолиаем слов: "Прости, Вероника, я должен уйти, моя дорога пролегает не в родной мне мир, а в вечность. Береги себя, твой путь тернист и тебя на нём ждёт много испытаний. Прощай!"

Веронике, действительно выпала пора страданий и потрясений, связанных с действиями императорского двора в Починках. Она умерла спустя два года, после того как ушёл Эолиай. У Карачаровых не было своих детей, но что-то сдвинулось в их жизни после смерти Вероники, и Алевтина забеременела. Это сочли за чудо, а спустя положенное время она разрешилась мальчиком. Он и продолжил род Карачаровых. А твоя прабабушка, по маминой линии, является его праправнучкой. Вот и вся история.

- Лидуся, а что же ты мне не рассказала эту историю? - взволнованно спросил жену Иван Ильич.

- На то было повеление покойницы, Ванечка! Рассказать историю, когда порог дома переступит Витя, было её волей! И картину она завещала ему. Она сказала что ты, Витя, можешь делать все, что решишь с домом и всем что внутри его, а картину продавать не смей и увези с собой.

- После такой истории разве можно поступить с ней иначе, - возбуждённо произнёс Сева.

-Ты прав, друже, мы хорошо упакуем картину и закрепим её на устанавливаемом, на крыше багажнике. Думаю, она не вылезет за габариты машины. Как хорошо, что я его так и не выложил из багажника. Мне его сделали под заказ виртуозы мастера одной фирмы. Да, кстати, это же специалисты твоего Валерия. Помнишь, ты мне его рекомендовал?

- Я ничего не забываю, Витя, - ответил, широко улыбаясь, Сева.

* * *

Прошло чуть более месяца, как Сева уехал к себе в Санкт-Петербург. Пока он был у меня в гостях, он помог мне сделать план, а затем и большую перестановку в моём домашнем кабинете: мы переставили буквально каждую единицу мебели для того чтобы освободить глухую стену кабинета с правой стороны от большого двустворчатого окна, забранного снаружи бронзовой кованой решёткой. Картина высотой полтора и шириной два метра десять сантиметров вписалась в проём стены так, как будь-то она там и висела всю свою историческую жизнь. Кабинет приобрёл совершенно другой вид, когда стену украсил отражённый на холсте пейзаж иного, и такого загадочного мира. Возможно, мне только так казалось, но знание истории его появления в нашем доме, и того, что художник выразил кистью на нём, несомненно, сыграло своё влияние на моё восприятие.

Сева неоднократно пытался с помощью своего прибора выявить в картине её скрытые возможности, ставшие известные нам из рассказа Лидии Захаровны, но все его усилия закончились ничем. Так с чувством полного разочарования он и отбыл домой.

Маме я сказал, что Анастасия Ивановна передает ей привет, а мне настойчиво подарила эту картину. Мама увидела картину, когда мы с Севой снимали её с багажника машины, затем вносили в дом и распаковывали. Как-то потом, когда мама окрепнет, я, может быть, решусь рассказать ей, что её бабушка умерла, и куда я ездил, так внезапно покинув Москву. Сейчас же я решил этого не делать и дать маме возможность восстановить своё здоровье.

Недавно мне позвонил Сева и захлёбываясь поведал мне о том, что ему с товарищами удалось открыть под их городом два активных портала, через которые в наш мир проникают тонкоматериальные полевые структуры и что им удалось сфотографировать их в ультрафиолетовом диапазоне. Это действительно был прорыв! Я поздравил друга и пожелал ему всяческих успехов.

Однажды вечером, когда мы с мамой пили чай, она, загадочно улыбнувшись, и поведала мне, что ей очень понравилась моя секретарша Лена.

- Она такая внимательная, добрая и отзывчивая, мне показалось, что я её знаю очень много лет, - сказала мама, помогая ложечкой растаять сахару в её чешке.

- Да, мамочка, Лена добрая и очень порядочная девушка. Мне повезло с секретарём.

- Витя, я не о том, ты рассматриваешь Леночку только как секретаря и никак иначе?

- Иногда я смотрю на неё как на красивую и стройную женщину и удивляюсь, почему в таком огромном городе как Москва не нашлось ни одного мужчины, который бы заметил в ней то, что я вижу в течение каждого дня.

- Вот ты сам и затронул давно волнующий меня вопрос. Машеньки уже нет три года, как она ушла из жизни, не успев подарить тебе ребенка, а ты продолжаешь жить, как бы оставаясь в том горестном времени, не замечая вокруг никого и ничего.

- Что ты хочешь этим сказать, мама?

- То, что мне очень понравилась Леночка, я от тебя столько хорошего о ней слышала, что заочно привязалась к ней, а теперь и полюбила, - увидев удивление на моём лице, она добавила - Да, полюбила, и понимаю, почему она до сих пор одна.

Я улыбнулся и, допив свой чай, задал вопрос.

- И что же это за такая таинственная причина?

- Нет в этом ничего таинственного, просто порядочные люди редко встречаются в этом мире а такому ангелу как Леночка, очень проблематично встретить свою половину. А на меньшее ей не стоит и жизнь переводить. Тебе, Витя, пора задуматься о своей жизни и жизни твоей мамы, давно заждавшейся внуков. Из вас с Леночкой получится прекрасная семейная пара, - мама поднесла к губам свою чашку и, допив чай, встала из-за стола и вышла из кухни.

"Вот это поворот!" - подумал я и услышал, как из кухонного приемника звучат слова дикторши о таком редком явлении как вторая половинка в жизни человека и каким счастливым он становится, если Провидение посылает ему такую встречу.

"Как сговорились!" - мелькнула и угасла мысль. И тут я услышал, как зазвонил дверной звонок и поспешные мамины шаги к входной двери.

Сначала я услышал голос мамы, а затем тихие слова Лены в ответ о принесённом ею лекарстве.

"Ну вот, Витя, теперь тебя возьмут в оборот с двух сторон!", подумалось мне, и я вышел в прихожую.

- Привет, Леночка, какими судьбами в наших краях? - мило улыбаясь, спросил я девушку.

- Добрый вечер, Виктор Николаевич, вот принесла нужное Вере Владимировне лекарство. Мы о нём говорили с вашей мамой ещё во время вашего отъезда из города и, вот только сегодня оно поступило в продажу. - Лена раскрыла сумочку и, достав из неё бумажный пакетик, протянула его маме.

- Леночка проходите в дом, мы с Витей, - мама в этот момент пристально посмотрела мне в глаза, - угостим вас чаем. А сама, взяв у Лены лекарство, быстро прошла в свою спальню.

Вечер затянулся, мы мило и дружно говорили на разные темы, а когда уже совсем стало за окном темно, Леночка сказала, что ей пора домой.

- У меня в квартире остался Базилевс некормленым. Лена увидела мою реакцию на её слова и поспешила добавить, - это мой кот, он уже в почтенном возрасте.

- Базилевс, - протяжно произнёс я это имя, - а кто его так назвал, - спросил я Лену?

- Я назвала, он попал к нам ещё совсем маленьким, мой покойный папа, как-то возвращаясь дождливым утром с ночной смены, нашёл его промокшего и несчастного на остановке трамвая, и принёс в квартиру, сказав, что принёс мне друга. Теперь Базилевс матёрый кот, живущий только по известному ему одному уставу и распорядку. И только питание у него по строгому графику. Извините, мне пора, спасибо вам за приглашение и чай!

- Витя, проводи, девочку и посади в такси.

- Нет что вы, Вера Владимировна, не нужно такси, я живу недалеко, минут десять, и я буду дома.

- Тогда проводи Леночку до дома, Витюша, уже очень темно и в это время только проснулась и выползает на улицы города всякая нечисть людская.

Мы шли медленно, разговаривая о прекрасном вечере, хорошей погоде, о новостях кино и концертах в ближайшее время. Лена держалась за мою руку и мне, почему-то захотелось так идти бесконечно долго. Сквозь ткань рубашки я чувствовал тепло её изредка вздрагивающей ладони, от которого мне становилось необыкновенно тепло и по-домашнему уютно. Шагая возле Лены рядом, я украдкой поглядывал на её красивый профиль и тут же отворачивал лицо, когда чувствовал, что Лена увидит мой взгляд. Но вот я не успел отвернуться и наши глаза встретились. Меня словно ударило током. В её глазах плавилась такая гамма чувств, что только слепой и глупый не прочёл бы в них любовь, нежность и желание быть правильно понятой. Окунувшись с головой в это бездонное озеро светлых чувств, я остановился, нежно, но настойчиво привлек девушку к себе и наши губы встретились. Мне показалось, что до этого я ничего не знал о любви и не испытал её настоящего дыхания и трепета. Лена дрожала как осиновый листочек на ветру и, передаваясь мне, эта дрожь захватывала во мне самые сокровенные уголки души и сердца, унося меня в выси, недоступные мне до этого. А её губы, мягкие и горячие как растопленный мёд, нежно отвечали на прикосновения моих губ, вызывая во мне давно забытое чувство желания любить и быть любимым.

- Леночка, этого не может быть,- оторвавшись от девушки, но продолжая держать её в объятиях, прошептал я, вглядываясь в её широко раскрытые глаза.

- Вы говорите о том, что мы так долго обманывали себя и старались не видеть очевидного? - еле слышно спросила Лена.

- Именно это, ты так правильно выразила мысль....Наверное, ещё в первый раз, когда я увидел тебя, что-то произошло внутри меня, но я не понимал что и продолжал жить, как и ранее. Но сейчас у меня как бы упала пелена с глаз, с сердца и моей изболевшейся от одиночества и моего затворничества души. Я понял, что люблю тебя и люблю уже давно.

Лена положила свою голову мне на грудь и едва слышно прошептала.

- Я люблю вас всем сердцем, нежно и по - собачьи преданно, моя любовь одна и единственная на всю жизнь. Я готова подарить вам свою жизнь, своё тело, сердце и душу без остатка. Я отныне и навсегда ваша! - услышав её слова, я задохнулся от переизбытка нахлынувших на меня чувств и ещё крепче прижал к себе трепещущее тело девушки.



Поделиться книгой:

На главную
Назад