Помоги проекту - поделись книгой:
— Но зачем такие сложности?
— Ночью был прорыв. Я истратил весь резерв и вдобавок повредил плечо — регенерация остатки сил забрала.
— А айронарий?
— Слишком многие пострадали, — помолчав, пояснил муж и негромко добавил: — а я женат.
Мне вдруг стало неимоверно стыдно. Признаться, до того момента я никогда не задумывалась об этой стороне жизни супруга. Я, естесственно, знала, что он маг и регулярно участвует в ночной охоте. О том, что после любой связанной с даром деятельности, чародей испытывает болезненную слабость, знали абсолютно все. И что большинство магов предпочитает подпитку чужой энергией самовосстановлению, тоже не было тайной. В айронарии круглосуточно находились готовые поделиться жизненными силами: как попавшие на дежурство по жребию, так и пришедшие по собственному желанию. А почему нет? Не больно, общественно полезно, да еще и шанс на перспективное знакомство.
Девушки на выданье просто рвались добровольцами — а вдруг приглянешься молодому симпатичному магу? Тут тебе разом и богатство, и скачок по социальной лестнице. Чародею- то никто не запретит жениться — будь ты хоть последней прачкой, а мигом лэй станешь. А потому в айронарий и наряжались, как на праздник, и зельями, усиливающими привлекательность, не брезговали. Вот и повелось, что женатые мужчины, кроме случаев, когда подпитка была жизненно необходима, общения с айрами избегали. Ни к чему супруг на ревность провоцировать.
— Прости! Я не думала… Тебе нужно было только сказать, и я…
— Оставь! Если бы это действительно было проблемой, я бы непременно попросил! — отмахнулся Грэгори. — Суть в том, что я вернулся, воспользовавшись тоннелем, рано утром, хотя не должен был, и только поэтому успел увидеть письмо. А предполагалось, что вечером я обнаружу уже зачарованную Эльзу.
— Интересно, чем?
— Скорее, интересно, кем! Определив автора морока, узнаем и причину, и назначение этого рифмованного творчества. Ключ не нашла?
— Нет!
— Поищи еще раз! А я пока попробую отпечаток кокона проверить. И Колейна домой отпущу, пока он кого- то из посетителей не загрыз. — Мы переглянулись и одинаково ехидно хмыкнули — способность заместителя Грэгори выходить из себя была общеизвестна. — Будь умницей и не покидай Брэм- мола. А если вдруг почувствуешь желание взяться за любимый тесак Альмы и проредить домочадцев, немедленно вызывай лекаря! И мне весточку послать не забудь! — проинструктировал меня муж, поднявшись из- за стола и чмокнув на прощание в лоб.
— Обязательно! Как только рука к чему- то острому потянется, — пообещала я, провожая супруга взглядом. Шутки шутками, но внимательнее отнестись к себе было совсем не лишним.
Всю ночь мне снились кошмары. Вооружившись увеличившимся втрое, а потому больше напоминавшим топор палача, чем кухонный инвентарь, ножом, я кралась по подземным лабиринтам от одного дома к другому. Потайные ходы, настроенные только на семьи чародеев, беспрепятственно пропускали меня. Кажется, первым был Колейн. А может, Мист или Алвин. Головы магов валились к моим ногам, как кочаны капусты. Кровь, обычная алая, фонтанировала из укороченных тел, окрашивая интерьеры и мое трогательно- розовое короткое платьице в оборках. Я пробиралась из спальни в спальню, пока, наконец, не очутилась в бальном зале. Где тут же принялась танцевать под мелодию, что сама себе напевала «Шаг веред и два назад, пам- пам, пам- пам…». Тесак в моей руке описывал в воздухе изящные пируэты, а изрубленные жертвы этой безумной пляски оседали на пол, превращаясь кто в жареную райку, кто в миску с салатом. В какой- то момент напротив меня оказался Грэг, и мы закружились по залу, безжалостно растаптывая сомнительного происхождения пищу. Все слилось в одно пятно — алое, как лента, завязанная узлом на шее мужа. Она безжалостно впивалась в его кожу, а ключик раскачивался в расстегнутом вороте рубашки словно маятник. «Пам- пам! Пам- пам…» Я перевела взгляд с завораживающего предмета на лицо Грэгори. Оно уже посинело, а из приоткрытого рта свешивался набок распухший язык.
«Уморила мужа! — раздался за плечом знакомый голос. — И как тебе не стыдно, Эльза!»
Я дернулась, вырывая руки из холодных ладоней мужчины, и… проснулась.
— И не стыдно дрыхнуть в такой день? — стягивая с меня одеяло, проворчала Хайда.
Такой — это день иллары[21]. Собираться в храм после безумных сновидений, естественно, не хотелось, но и проигнорировать церемонию было никак нельзя. Вообще, проверка на одержимость калфами уже лет триста была всего лишь формальностью, но попробовал бы кто- то не явиться в положенный день без уважительной причины. В детстве я ужасно боялась проходить сквозь кольца каменного змея. Мне казалось, что они вот- вот начнут сжиматься и раздавят меня в своих холодных тисках. А огромные огненные глаза с угольными полосками зрачков, пронизывающие ярким светом у самого выхода, заставляли худенькую малышку, которой я была, испуганно зажмуриваться и жаться к отцу.
Страх с годами уходил, но неприязнь оставалась. Благодаря рассказам Грэга, я знала, что регулярность иллары вовсе не блажь жрецов, а насущная необходимость. И что кольца каменной твари образуют специальное поле, уничтожающее любую заразу, а поток света позволяет дежурному магу вовремя обнаруживать значительные повреждения кокона. Но желания посещать храм эти знания мне не добавляли.
— Что- то узнал? — прошептала я встретившему меня на центральной площади супругу, едва успев шагнуть из та-шипа[22] на мостовую. Дома Брэмвейл со вчерашнего вечера не появлялся, и вид имел несколько помятый.
— Потом поговорим, нетерпеливая моя, — с широкой улыбкой, адресованной проходившей мимо пожилой паре, тихо ответил муж.
— Потом ты опять сбежишь на работу или к любовнице, — процедила сквозь зубы я, не менее широко улыбнувшись лэй Варс, славившейся своей любовью к сплетням. Эта долговязая блондинка с водянистыми глазами была готова сожрать меня без соли и приправ в любой день недели, и давать ей дополнительный повод распускать слухи было совсем ни к чему. В чем- то я Огасту понимала. Пусть и косвенно, но в разрыве ее помолвки три года назад была моя вина. Ее женихом Риландом, оказавшимся редким занудой, я была увлечена всего- то четыре дня, но кузен Люрвиг выбрал именно это время, чтобы «в страшной тайне» поведать своим болтливым друзьям об особенностях моего дара. То есть о том, что он не действует на тех, чье сердце занято. Пожалуй, именно тогда меня и стали ненавидеть и опасаться представительницы слабого пола. Временное помутнение рассудка мужей, нареченных и просто поклонников мне прощали — ведь никто из нас не выбирал, чем именно наградит его кровь повелителей, и не был властен над этим «сувениром». Но как простить невольное обличение лжи и крах иллюзий? Кому же охота со стопроцентной уверенностью убедиться, что все слова о любви откровенная ложь?
— Сегодня, дорогая, все мое внимание будет исключительно твоим, — вырвало меня из плена печальных мыслей обещание мужа. Грэг привычно предложил мне руку, и мы пошагали к похожему на пасть входу в храм.
— Ловлю на слове! — сообщала я напоследок, перед тем, как нацепить на лицо приличествующую мероприятию торжественную мину.
Честно говоря, я немного опасалась, что всевидящие очи каменного змея высветят какой- то изъян. Ведь заклинание, по словам Грэгори, все же было активировано, хоть и не оставило заметного следа на моей энергетической оболочке. Но не мог же обычный, хоть и сильный чародей, равняться с магией повелителей, которой был пропитан каждый кирпичик в храме. Однако все прошло как обычно, если не считать синяков, оставленных на предплечье мужа моими судорожно сжимавшимися пальцами.
Библиотека в Брэм- моле была не чета тетиной. В ней водились не только романы и сборники вышивок. Несколько полок занимали купленные Грэгори учебники по шипостроению — мальчишкой он мечтал выплавлять лучших в мире каменных коней. Два стеллажа радовали глаз ровненькими рядами кожаных обложек с трудами по ботанике, принадлежавшими бабушке мужа. Но моим любимым был самый дальний шкаф с пыльными потрепанными томами. Там прятались собранные еще пра- пра- пра- прадедом Брэмвейл легенды и сказки. Не те, что можно было приобрести в любом магазине, а старые — полные чудес и волшебных созданий — в которые верили еще до сошествия великого Змея и прихода повелителей.
Их было всего- то две сотни, но наш мир они изменили раз и навсегда. Канули в небытие войны и эпидемии, загаженные навозом улицы и свечи. На смену ездовым животным начали создаваться шипы для богатых и громоздкие многоместные стрелы[23] для бедноты. Вот только вслед за желтоглазыми владыками из пролома, образовавшегося там, где упал принесший их небесный змей, на поверхность поползли калфы. Сперва повелители справлялись с бестелесными хищными тварями при помощи огнедышащих крылатых чудовищ, а потом отобрали восприимчивых к магии людей и поделились с ними кровью.
Мир был примитивнее, но разнообразнее и… свободнее. Пусть чародеи были только в сказках, а смертность от болезней неимоверно высокой, зато каждый мог выбирать, чем ему заниматься и где жить. Короли прошлого не отличались добротой и щедростью, но любой слуга, накопив денег, мог стать владельцем крохотной лавочки, а любой аристократ увлечься разведением лошадей или вовсе ничего не делать. Теперь же родившийся в первом круге не имел права заниматься торговлей, а во втором — стать поваром. Разве справедливо, что Грэг, буквально бредивший шипами, был вынужден стать охотником лишь потому, что на свою беду оказался слишком сильным магом? Разве правильно подвергать детей третьего круга проверке кровью еще в младенчестве, даже не давая им шанса отказаться от сомнительного дара?
До замужества я могла уехать куда угодно, а Брэмвейл с четырнадцати имел право проживать лишь в одном из двадцати городов, цепью окружавших разлом. Обеспечивать безопасность — долг перед обществом? Расплата за полученные способности? Но разве он о них просил?
Листая старинные книги, я часто задавалась этими вопросами, но ответов, естественно, не находила. А делиться подобными рассуждениями не рискнула бы, даже будь у меня друзья. Уж слишком отличалось мое мнение от общепринятого. Никто уже и не помнил, что не всегда нами правили бессмертные желтоглазые, безразличные ко всему, кроме такого же желтого металла. И что вместо шахадов[24] были страны с разными обычаями, языками, законами.
— Опять в картинки уткнулась? — бурчала Хайда, буквально впихивая мне в руку пирожок. — Как маленькая — все сказки тебе подавай! Лучше бы за своим питанием следила.
— Для этого у меня ты есть! — улыбнулась я. Иногда, увлекшись чтением, я действительно забывала поесть. А, нетерпеливо ожидая Грэгори, которого все- таки вызвали на работу прямо со ступенек храма, книжку я выбрала по- настоящему интересную, чтобы надежно отвлечься и не косится на дверь каждую минуту.
— Ты есть, — ворчливо передразнила кайра, наливая ромашки в мою любимую пузатую кружку. — Я- то есть, а вот мужа скоро не будет. — Я привычно отмахнулась от слов Хайды — стращать меня разводом, если «за ум не возьмусь», было ее любимым делом. — Машет она! Вроде взрослая девка, а дура дурой! Такой мужик пропадает, э- эх…
— Мужик не жалуется.
— А чего ему жаловаться? Жена дурная, так на стороне умная найдется да к рукам приберет.
Обычно я не обращала внимания на подобные причитания, но в тот момент что- то вдруг задело. Неприятное чувство было новым, незнакомым… Интуиция? А что если…
— Ты сейчас о ком- то конкретном говоришь или просто туманными намеками пугаешь? — отложив надкушенный пирожок, поинтересовалась я.
Хайда немного помолчала, поправила кружевной воротничок своего строго платья и, отводя взгляд, мрачно сообщила:
— Да какой уж тут туман. Есть одна. Вернее, не одна — претенденток хватает — но эта уж больно наглая. Так и вертится возле хозяина: юбкой крутит, декольте трясет да ресницами хлопает.
— Кто такая? Откуда знаешь?
— Сестра его заместителя. А знаю от Гальса — тот книги в башню возил и сам эту девицу видел, ну, и слышал кое- что.
Смутные подозрения в моей голове начали выстраиваться в логическую цепочку. Влюбленная девушка, брат которой и маг не из последних, и одним из моих бывших увлечений является, и в Брэм- моле бывал не раз… А вдруг то письмо их рук дело, и под воздействием морока я должна была или тихо скончаться, освободив место рядом с Грэгори, или выкинуть что- нибудь такое, что заставило бы мужа со мной развестись? Версия была вполне жизнеспособной, хоть и очень неприятной. Но самым скверным было то, что я не знала, стоит ли делиться ею с Грэгом. А что если… Что если он не был против такой перспективы?
Глава 2
Перед женитьбой держи глаза широко открытыми, после — наполовину закрытыми.
Сказки были позабыты, пирожок заветривался на блюдце, ромашка остывала — в моей не особо привычной к этому процессу голове шла напряженная работа. Я буквально чувствовала, как со скрипом, словно давно не смазанные дверные петли, крутятся шестеренки. Конечно, это было всего лишь образом — что- что, а анатомия входила в перечень обязательных предметов, и об устройстве мозга я представление имела, но воображала его почему- то всегда в виде сложного механизма.
Мой экземпляр был пыльным, местами проржавевшим и не слишком отлаженным. А о чем могла размышлять лэй? Что на ужин заказать да что к этому ужину надеть. Женщинам третьего круга работать не пристало, а уж женам магов и вовсе было запрещено. Их задачами были исключительно забота о супруге и, главное, произведение на свет потомства. Меня это главное, в силу особенностей нашего с Брэмвейлом союза, не занимало. А чтением книг я скорее воображение развивала, чем способности к анализу, которые мне куда больше бы пригодились в решении важного вопроса. Мог ли Грэгори желать от меня избавиться? Тем более таким сложным способом, а не банально попросив развода.
Признаться, всерьез задумываться, зачем он на мне женился, мне раньше не приходилось. Поначалу я была слишком ошарашена свалившимся на меня предложением от совершенно незнакомо мужчины, о котором я только пару сплетен слышала. Потом — слишком довольна тем, как просто оказалось приспособиться к новой жизни. А после как- то и повода рассуждать на эту тему не было — мы оба были полностью довольны своими отношениями. Или один из нас лишь казался таковым?
Причиной, побудившей Грэга заключить столь странный брак, я поинтересовалась лишь однажды. И его ответ на тот момент меня вполне устроил. Маги, особенно охотники, были обязаны заводить семью. А лэйд Брэмвейл хоть и был уже вдовцом, но бесконечно ссылаться на траур по безвременно почившей супруге не мог, поскольку не имел наследников. Вот только… даже если после смерти Эдилии Грэгори не желал обзаводиться настоящей женой, почему именно я? С моей ненормальной влюбчивостью и несчастливой особенностью усугубляющей ситуацию. В скрип шестеренок тревожным звоном ворвалась некстати всплывшая в памяти картинка с теткой, причитающей над поспешностью заключения союза и вздыхающей по уплывающему из семьи наследству. Марвейн Чарди до последнего надеялась сосватать меня с одним из своих сыновей. К счастью, эта идея не нашла отклика ни в Люрвиге, ни в Кардайле.
Может быть, поразмыслив часа два, я бы успокоилась и нашла какой- нибудь ответ, что развеял бы тень сомнений и позволил мне и дальше безоговорочно доверять мужу. Но процесс был прерван самим объектом моих дум.
— Заждалась? — с порога вопросил Грэгори.
Я смерила его взглядом, куда более внимательным, чем обычно. Лицо супруга выглядело немного усталым — под серыми глазами залегли не менее серые тени, смуглая кожа тоже несколько поблекла. Работал или? В поисках «или» я изучила одежду, старательно, но, к счастью, безуспешно высматривая непорядок. На шее не виднелось засосов, на вороте рубашки — помады, а темно- каштановые волосы вполне могло растрепать ветром. Впрочем, с моей стороны было глупым рассчитывать на откровенные свидетельства пылкой встречи. А даже если бы таковые и были — чего Грэг никогда себе не позволял прежде — предъявлять претензии я все равно не имела права.
— Есть? — громко прошептал он.
— Что есть?
— Чешуя? Третья нога? Звезда во лбу? Тебе виднее, что ты высматриваешь!
Я открыла рот, чтобы по привычке поделиться с мужем своими рассуждениями, но вместо этого неожиданно соврала:
— Прикидываю, какой костюм тебе заказать на маскарад.
— До Змеева дня[25] еще три месяца, предусмотрительная моя! — рассмеялся мужчина, усаживаясь рядом со мной на диван и вытягивая ноги.
— Устал?
— Да! — коротко ответил Грэгори.
— А зачем тебя вызывали? — потянув за шнурок звонка, спросила я.
— Ивис не вернулся с дежурства. Пришлось график перекраивать.
Мне стало стыдно. У мужа товарищ погиб, а я его Змей знает в чем подозреваю. Охотники редко теряли своих. Но это все же случалось и касалось каждого из них. Муки совести были прерваны явившейся по звонку Исми. Попросив ее принести свежего отвара и поторопить Альму с ужином, я решила отвлечь мужа и напомнила о новостях, которые он обещал поведать мне после иллары. Вопреки моим ожиданиям мужчина только еще больше нахмурился.
— Я договорился на сегодняшний вечер, чтобы заклинание посмотрел специалист.
— И что он сказал? — мне так не терпелось хоть что- то узнать, что я готова была, словно ребенок, запрыгать на месте.
— Ничего! — мрачно отозвался Грэгори. — Письмо пропало.
Ужин проходил в тягостном молчании. Для меня тягостном. Муж с видимым удовольствием поглощал свое любимое и совершенно не переносимое мной рагу, а в остальном выглядел абсолютно спокойным. Словно каждый день с его стола, из его кабинета в Рассветной башне бесследно исчезали документы. А ведь ратуша Латии не зря носила свое имя — из- за многослойных защитных чар она постоянно испускала мягкое розоватое свечение, так похожее на зарю. Зайти в здание, конечно, мог любой — приемные дежурного охотника, главы Кручара и лэйдара[26] были ежедневно открыты для посещений. Не говоря уже об отделе регистрации сделок, где всегда была толпа народу. Зайти, но не прокрасться незамеченным. Кроме магии, опутывавшей стены, охраны и секретарей, мимо которых нужно было пройти, на каждой двери имелся специальный механизм, фиксировавший отпечаток кокона каждого, переступавшего порог.
Лекцию на эту тему я услышала от дорогого супруга сразу после признания в утере конверта. И призвана она была убедить меня, что, разумеется, загадочное послание никак не могло быть похищено, а всего лишь затерялось среди прочих бумаг. И непременно найдется уже завтра. Столь несерьезное отношение мужа, да еще наложившееся на мои недавние размышления, заставило еще больше насторожиться. Ветреной, поверхностной и легкомысленной в нашей семье была я, и попытка Грэгори узурпировать эту роль не могла пройти мимо моего обостренного обстоятельствами внимания. Как и абсолютное игнорирование супругом подавленного состояния, скрыть которое я особо и не старалась. Его равнодушие, безразличие — неужели это подтверждение его участия в…
— Эльза, прекрати дуться! — внезапно, отложив вилку и тяжело вздохнув, произнес муж. — Я обязательно найду этот треклятый конверт.
— Тот, что сдуло сквозняком со стола? — съязвила я, процитировав одну из нелепых версий, озвученных Брэмвейлом в библиотеке.
— Тот, что кто- то стащил, пока я был у Миста.
— А как же «там никого не могло быть»? — ввернула я еще одну из реплик супруга.
— Не могло! — согласился Грэг. — Но кто- то все- таки был. Совершенства не существует — в любой охранной системе можно найти лазейку.
— А зачем ты мне внушал, что невозможно? — немного оттаяла я.
— Пытался тебя успокоить, недоверчивая моя, — грустно усмехнулся мужчина, снова принимаясь за еду.
— У тебя не получилось! — Констатировала я, следуя его примеру. Запеканка на моей тарелке, безжалостно терзаемая до того, неожиданно приобрела вполне приемлемый вкус.
— Я заметил.
— Неужели в кабинет совсем никто не входил?
— Никто кроме меня и Колейна с Риадой, — подлив в мой бокал разбавленного водой вина, уточнил супруг.
Шестеренки в голове щелкнули, замерев в занятой позиции.
— Риада?
— Сестра Колейна.
— А что она там делала?
— Крошка часто заходит. Ей нравится возиться с бумагами.
— Крошка? — уподобившись глупому эху, снова переспросила я. — Сколько же ей лет?
— Восемнадцать, — улыбнулся муж, — только- только из пансиона.
— Красивая? — продолжила допрос я, ничуть не успокоенная услышанным. Скорее наоборот — то, как потеплел голос Грэга и смягчившееся выражение его лица мне решительно не понравились.
— Скорее очаровательная. Знаешь, эдакое хрупкое робкое создание с огромными глазами на нежном личике, пушистыми локонами и вечным смущенным румянцем.
Мне невольно подумалось, а смущенным ли? Эта «робкая» лэй могла краснеть совсем по другой причине. В признаках влюбленности я разбиралась, как никто. И приливающий к щекам жар вполне мог появляться на физиономии этой девицы исключительно в присутствии моего мужа. Чем не классическая история — молоденькая восторженная выпускница и взрослый, опытный, наделенный властью и привлекательностью мужчина? А Грэгори был действительно таким. После свадьбы на меня не только подруги/невесты/жены и родственницы жертв моего дара голодной шаерой[27] взирали. К этому отряду эльзоненавистниц присоединились стройные ряды обойденных в охоте на кошелек и руку лэйда Брэмвейла.
Дальнейший разговор не клеился. Я все глубже погружалась в омут невеселых размышлений. Больше всего удручало то, что поделиться мне было решительно не с кем, и это заставляло, как никогда, ощутить собственное одиночество. С мужем я так и не рискнула обсудить свои подозрения — даже если бы я полностью уверилась в его непричастности, вероятность того, что Грэг всерьез воспримет обвинения в адрес заместителя, которому абсолютно доверял уже пять лет, была мизерной. Не говоря уже о предполагаемой роли «крошки» Риады. В лучшем случае Грэгори бы просто посмеялся над моими умозаключениями, а в худшем — пригласил лекаря.
Не добавило оптимизма и то, что Брэмвейл ушел сразу после ужина. И, судя по одежде и ярко- красному шипу, оправился он отнюдь не на работу. Наблюдая за отъездом супруга из- за занавески, я чувствовала себя крайне нелепо, но просто спросить, куда и зачем он идет, не могла. Целый год мне не было никакого дела до его приходов и уходов, как и до того, чем и с кем он занят, и проявлять столь внезапно возникший интерес было, как минимум, глупо. Утешало одно — в столь поздний час Брэмвейл никак не мог встречаться с юной особой из порядочной семьи. Но сильнейшего желания последовать за супругом даже эта мысль не могла подавить. С этой задачей справился здравый смысл — мой рыжий Малыш был весьма приметен и, естественно, отлично знаком Грэгу. И это не говоря уже о том, что отсутствие «младшего» подопечного было бы непременно замечено Цвейгом, доложено Исми, а в результате мое совершенно нетипичное поведение обсуждали бы все без исключения слуги. Может, пора было менять привычки?
Проводив остроносый алый шип взглядом, я отвернулась от окна и… ошарашено уставилась на такую же алую ленточку, красовавшуюся посреди покрывала. Ту самую — с крохотным ключиком — что я безуспешно искала два дня. И перед ужином ее там точно не было. Была ли лента, когда я зашла в комнату, я сказать не могла. Услышав сквозь приоткрытую дверь библиотеки, где выбирала себе книгу на вечер, шаги мужа на лестнице и, осознав, что он уходит, я буквально влетела в свою спальню, из окон которой открывался прекрасный вид на ворота Брэм- мола. И, конечно же, спеша занять наблюдательный пост, по сторонам я в тот момент не смотрела.
Остановившись рядом с кроватью, уставилась на ленту, как на ядовитую змею. Если бы ключ нашла Хайда, то она положила бы его на тумбу или на столик у окна, но явно не на постель. Так каким образом он на ней оказался? И где был до того? Ведь я заглянула в каждый уголок в поисках этого крохотного кусочка металла. Неужели Грэгори, отправившись переодеваться, прошел через парадную спальню и оставил мне этот неприятный сюрприз? Или неизвестный маг, уже умудрившийся раз обойти защиту родового гнезда Брэмвейлов при доставке конверта, настолько обнаглел, что переместил свой потерявшийся подарок? Самым скверным было то, что я не могла определить, какая из двух версий пугает меня больше.
С ключом нужно было что- то делать. Брать его в руки я бы не рискнула. Ждать мужа, чтобы этим занялся он, было бессмысленно. Во- первых, мне нужно было где- то спать, а во- вторых, после пропажи письма, я не была уверена, что готова поделиться с супругом своей находкой. Быть может, слоило показать последний оставшийся у меня элемент покушения какому- нибудь магу в городе? Но как?
Через пару минут раздумий меня осенило идеей. Я метнулась к шкафу и выудила из его недр коробку, обтянутую синим сафиром[28] и поблескивающую серебряными звездами. Про приготовленный ко дню рождения мужа сюрприз я вспомнила очень кстати. Подношения для чародеев часто заворачивались в специальный материал, надежно отсекающую любую магию, чтобы одариваемый не узнал о содержимом коробки прежде, чем ее откроет. Такие свертки принимали только от самых близких, от тех, в ком нисколько не сомневались. И неделю назад я ни на миг не колебалась, заказывая именно такую упаковку подарка, то теперь уже сомневалась, доверял ли мне Грэгори настолько.
Сафировых перчаток, в которых обычно работали артефакторы, у меня, конечно же, не было. А потому обертка, безжалостно содранная с коробки, пришлась кстати. Я осторожно подпихнула кусок синей пленки под ключ, стряхнула его в свернутый из того же материала кулек и, тщательно обмотав, положила во внутренний кармашек сумки. Покрывало улетело в угол комнаты, а кровать, после тщательного перетряхивания простыней, была все же признана пригодной к применению. Но… надо ли говорить, что я совершенно не выспалась?
Поделиться книгой: