Некоторое время спустя. Госпиталь НЕРВ. Синдзи.
На то, чтобы оклематься после истощения Берсерка у меня ушла почти вся ночь. Слава Владыке Изменчивых ветров, что меня положили в соседнюю палату с Рей. Я все-таки Страж, пусть очень молодой и неопытный, и могу превратить чужую боль в свою силу. А эта девочка испытывает такую боль, что практически любой другой на ее месте вопил бы не переставая. А она - спокойно спит. Действовать пришлось крайне осторожно. Я мог бы вырвать чужую боль "ударом", тогда я восстановился бы почти мгновенно, но боль снова затопила бы образовавшуюся пустоту. И стала бы еще сильнее, чем раньше. Такой исход меня не устраивал. Поэтому я тянул горькую силу тоненькой струйкой, позволяя телу и душе Рей восполнять потери. Медленно, но надежно.
Утром меня подняла Мисато. Оказывается, пока я валялся в ауте и восстанавливался, капитан пробила разрешение поселить меня в своей квартире. С одной стороны это хорошо: все не одному. С другой - я хотел бы устроится поближе к Рей. Ну, да не все сразу. Если до цели нельзя добраться прыжком - приходится шагать.
- Мисато-сан.
- Да.
- А что это за девочка, которую хотели отправить в бой вместо меня? Она так изранена. Что с ней? Где она сейчас? - Хотя я точно знал, что она лежит за дверью соседней палаты, демонстрировать это знание я не собирался.
- Ее зовут Аянами Рей. Она участвует в программе Евангелион с самого начала. Пострадала при попытке синхронизироваться с Евангелионом-00. Ее личное дело засекречено. Так что больше я тебе ничего не скажу - просто не знаю. Разве что впечатления. Она странная. Очень молчаливая. Иногда кажется, что она вообще не испытывает эмоций. С ней тяжело общаться. Кстати, зачем тебе это? Никак заинтересовался?
- Даже не знаю... - контролировать выражение своего лица я даже не пытаюсь, поэтому точно знаю, что капитан Кацураги читает сейчас на моем лице надпись самым крупным кеглем: "врет".
- Да ладно тебе. Чем больше трудностей, тем слаще победа. Дерзай. - Мисато откровенно смеется, но у нее это получается как-то не обидно. Под ее веселый смех на моем лице тоже расплывается довольная улыбка.
Под этот разговор мы дошли до лифта. Когда его двери открылись, перед нами оказался отец. Что ж. Я все равно хотел с ним поговорить. Вытягиваюсь в струнку
- Командующий Икари, разрешите обратиться.
Там же. Икари Гендо.
- Командующий Икари, разрешите обратиться. - Сын. - Обращайтесь, пилот Икари.
- Прошу уточнить мой статус. А именно: звание, должность, положение в командной структуре и оклад денежного содержания.
Мисато Кацураги за спиной Синдзи застывает в шоке, но я-то вижу улыбку, готовую прорваться на губы Синдзи и испытываю глубокое облегчение: значит, наш разрыв не сломал его, как я боялся. Впрочем, к вящему моему стыду, в этом нет никакой моей заслуги. Два года назад Синдзи устроился в клуб любителей военной истории. С тех пор все психологи, скрытно наблюдавшие за ним, стали отмечать позитивные изменения в его поведении. А, поинтересовавшись программой этого "внеклассного учебного заведения", я очень удивился: уже сейчас Синдзи мог бы сдавать экзамены на поступление в любое военное училище по выбору, да еще и не на первый курс. Жаль, что я не могу присвоить ему офицерское звание. Хотя... Три тысячи чертей и все западные демоны разом. Я сделаю именно это. Если мы посылаем ребенка в бой, доверив ему самое разрушительное оружие после атомной бомбы - значит он достаточно взрослый и для того, чтобы носить нашивки офицера и пользоваться всеми привилегиями этого статуса. В конце концов, должно же и для него во всем этом быть что-нибудь приятное.
- Капитан Кацураги. Подготовьте приказ вчерашним числом о приеме Икари Синдзи в состав оперативного отдела на должность штатного пилота боевой машины Евангелион-01 с присвоением ему звания младшего лейтенанта и назначением денежного оклада согласно штатному расписанию.
- Есть.
- Как боевой пилот, будешь непосредственно подчиняться начальнику оперативного отдела. Еще вопросы?
- Никак нет. Больше вопросов не имею.
Двери лифта закрываются за моей спиной, унося Синдзи и Мисато. М-да. Сегодня мой образ Железного и Несгибаемого Командующего подвергнется жестокому испытанию. Но, в первый раз за все годы, прошедшие с момента смерти Юй я твердо уверен, что поступаю правильно.
Там же. Синдзи.
Хотелось в голос петь песни и прыгать на одной ножке, несмотря на вопиющее несоответствие этого занятия статусу свежеиспеченного офицера. В конце концов - плюшка мне отвалилась если и не вселенского масштаба, то весьма и весьма неслабая. Начиная этот разговор, я и не рассчитывал на такое. Теперь бы еще выяснить, где обитает Рей и нагрянуть в гости - и "жить хорошо и жизнь хороша"!
Пока ехали в лифте, я пытался анализировать свое состояние, не очень понимая, откуда взялась такая эйфория. Ведь не могло же присвоение звания и назначение оклада оказать такое сокрушающее действие. Приятно, конечно, но вряд ли более. И только когда открылись двери, я понял, что и деньги, и звание, и даже прикосновение к душе отца, показавшее, что учитель совершенно прав, и я далеко не так безразличен отцу, как он пытается показать - это все не сыграло существенной роли. Максимум - вишенка на торте. Приятное, но не обязательное дополнение. Главным же было понимание, что я нашел, нет, НАШЕЛ ее! Конечно, было совершенно очевидно, что это - не конец, а только самое начало работы. Что ее боль не пройдет только потому, что один молодой и самоуверенный Страж откачал ее на собственное восстановление. Что, судя по словам Мисато, даже просто завязать с ней разговор, не говоря уже о построении каких-то отношений, будет достаточно сложно. Но то, что я считал одной из самых трудных задач - найти ее - уже выполнено. Правда, кажется, получилось это не само по себе, а было следствием очередного хода в Игре. Спасибо, учитель!
- Да, Мисато-сан...
- Слушаю
- Раз уж ты так легко меня раскусила, подскажи: у Рей никого нет? - Льщу себе надеждой, что уж сильное чувство я бы заметил, когда забирал ее боль и лечился, отлеживаясь в госпитале, но проверить - не помешает. Да и отношения с непосредственным командиром и, кажется, другом, лучше наладить.
- Ты что, действительно серьезно?
- Ну да. С первого взгляда. - Не будем уточнять, что первый взгляд был два года назад на видение, созданное для меня учителем.
- Да, малыш, ты действительно попал. Рей и разговаривает-то только с Командующим. Да, твой отец вроде является ее официальным опекуном.
- Хм... Не знал. Интересно, почему я только теперь об этом узнаю?
- Я тоже не знаю. Спросишь у Командующего сам, раз уж так легко с ним общаешься
- Легко? Да я чуть в обморок не упал, пока с ним разговаривал. Сила-и-Власть. И взгляд весом в пару тонн. Раньше я злился на него за то, что он меня бросил. Теперь, кажется, понимаю, почему: если уж он загоняет себя в такое, то присутствие ребенка - явно лишнее. В первую очередь - для самого ребенка.
- Рада, если ты это действительно понял. Пошли, нам надо заехать еще в одно место, потом - по магазинам и домой.
Окрестности Токио-3. Мисато.
Да, Синдзи интригует меня все больше и больше. Эти его перепады. То он - офицер, предельно формально требующий уточнения своего статуса, то - ребенок, искренне радующийся подаренной игрушке, а то, вдруг - прям Читающий-в-Душах. Еще, похоже, и влюбиться умудрился в нашу Белоснежку (если не заливает). Что ж. Скучно точно не будет.
Асфальт шуршит под колесами. Мы обязательно заедем на мою любимую смотровую площадку. Я должна показать Синдзи Токио-3 на рассвете. Такая красота никого не оставит равнодушным. Еще пара поворотов. Вот, мы и приехали.
- Город кажется таким... пустынным... - ты прав, Синдзи, сейчас, когда все дома убраны на ночь "по боевому" - действительно пустынно.
- Подожди немного.
Солнце выглядывает из-за гор. Начинается подъем зданий.
- Дома растут из-под земли... Здорово.
- Это - Токио-3. Наш город. Город, который ты спас. Спасибо тебе.
Токио-3. НЕРВ. Кабинет Командующего. Рей.
Не в первый раз я уже вхожу в кабинет Командующего Икари, но каждый раз он поражает меня. Огромное помещение. Синий потолок, расписанный непонятными мне символами. Какие-то из них кажутся похожими на картинки, другие - на буквы, и все создает впечатление какого-то сложного движения. Странно, но только сейчас мне захотелось узнать, что означает этот рисунок. Неужели любопытство, пришедшее ко мне в ангаре, останется со мной навсегда? Хорошо бы. Я так устала от боли.
- Проходи, Рей-тян. Здравствуй.
- Простите меня, Икари-доно.
- За что?
- Я не смогла пилотировать Евангелион.
- Я и не ожидал этого. Ты была слишком слаба. Это я должен просить у тебя прощения за то, что потревожил. На самом деле ты нужна была там для того, чтобы надавить на Синдзи. Хотя, он сдался подозрительно быстро. Я думал, он будет отбрыкиваться дольше.
- Синдзи?
- Икари Синдзи-кун. Мой сын. Тот, кто повел Еву-01 в бой и победил.
- Икари-доно...
- Да.
- А что сказал Синдзи-кун, когда проходил мимо Вашей трибуны? - Командующий снова вздрогнул, совсем как тогда. - Простите, наверное, я не должна была спрашивать.
- Ничего. Ты задаешь вопросы - значит, в тебе пробуждается любопытство. Это стоит не самого приятного воспоминания в моей жизни. Вам в школе уже рассказывали про Древний Рим?
- Да.
- И про гладиаторов?
- Рассказывали.
- Так вот, когда император Рима присутствовал на играх, гладиаторы, проходя возле его ложи, приветствовали его. "Здравствуй Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя!". Синдзи произнес начало этого приветствия. То есть, с одной стороны он обвинил меня в том, что я отправляю его на смерть, а с другой - признал за мной право так поступать. Это больно. И это - громадная ответственность.
Токио-3. Квартира Мисато Кацураги. Синдзи.
Квартира Мисато представляла собой уменьшенное подобие преддверия Истинного Хаоса. Уж я-то знаю. Видел. Впрочем, и апартаменты учителя в Замке-над-Миром частенько приобретали очень сходные очертания. Особенно когда он глубоко погружался в свои осознания. Впрочем, и в остальное время поддержание порядка никогда не стояло особенно высоко в списке его приоритетов. Что поделать. Учитель - Страж со стажем в несколько веков, и его мышление серьезно затронуто Хаосом. Честно говоря, временами он испытывает большие трудности с переводом своих озарений на язык, понятный простым смертным. Впрочем, учитель остался в Замке, а я - тут. И я еще не настолько опытный Страж, чтобы чувствовать себя уютно в глубинах Всеизменяющегося. Значит, судя по всему, наводить порядок придется мне. Интересно, что из этого выйдет?
- Ну, что застыл на пороге? Проходи. Это теперь и твой дом.
Вхожу. Прежде всего - машинально сканирую пространство на предмет кого-нибудь, спрятавшегося. "Если у Вас паранойя - из этого не следует, что за Вами никто не следит".
Как ни странно - обнаруживаю присутствие нечеловеческого сознания. Оно в заторможенной фазе, можно сказать - в спячке, но определяется совершенно однозначно. Как сказать об этом Мисато прежде чем опасность станет слишком очевидной, но и так, чтобы в итоге не оказаться в доме с мягкими стенами?
- Мисато-сан, в квартире кто-то есть...
- Конечно есть. Это Пен-Пен, тепловодный пингвин. Как ты сумел его обнаружить?
- Он что, в спячку впадает?
- Да, но все-таки, как?
- Почувствовал. - Все равно участи подопытного мне явно не избежать, так что: семь бед - один ответ.
- Ладно. Идем знакомится, чтобы ты себе мозги не сломал.
Пен-Пен, оказывается - действительно пингвин. И именно он - носитель того странного, спящего сознания, которое я обнаружил от входа.
Токио-3. Школа. Рей.
Меня выписали из госпиталя. Значит - надо идти в школу. Опять терпеть ненавидящие взгляды и злые шутки соучеников. За что они так со мной? Вот опять: двое мальчишек из параллельного класса. Они часто заговаривают со мной. Они называют это "шутками". Я не понимаю юмора. Я не умею смеяться. Но то, что они хотят причинить мне боль, а не рассмешить меня - чувствую очень хорошо...
- Эй, Кукла-тян, иди сюда - поиграем.
- Иди, иди, это только в первый раз больно...
Они смеются. Сзади к ним подходит Икари Синдзи. Наверное, и он хочет пошутить надо мной. Кисти Синдзи ложатся на плечи насмешников. Ну вот, сейчас он скажет что-нибудь еще, и они засмеются вместе, и мне останется только постараться не разрыдаться прямо здесь...
Лица мальчишек перекашиваются. Пальцы Синдзи, такие тонкие, что кажутся хрупкими, сминают накачанные мышцы с неумолимостью капкана.