Полет в бездну

– Машина занята, – извиняющимся тоном сообщил водитель, но, приглядевшись, засиял улыбкой: – Извини, шеф. Ты словно с обложки журнала.

К дому Вики в Лиховом переулке протиснулись с трудом. Возле банка «Недра» парковались с десяток иномарок. Все они имели на крыше синие фонари для спецсигналов, и лишь санитарная «Волга» с красным крестом, сошедшая с отечественного конвейера, его не имела. Возле входа в банк толпились люди в милицейской форме. Кроме охранников, всегда торчащих у дверей, сейчас здесь еще дежурили омоновцы с автоматами. Петрищев расплатился и, схватив ведро с розами, прошмыгнул в Викин подъезд. Перед тем как надавить на звонок квартиры, Антон вспомнил, как пришел сюда два часа назад, и густо покраснел.

Вика открыла дверь и молча стала смотреть на Петрищева.

– Вам кого? – спросила девушка, не признавая в госте своего кавалера.

– Вика, ты чего? Не узнаешь? – спросил Антон и протянул остолбеневшей подружке розы вместе с ведром. Вика приняла ведро, продолжая изумленно взирать на Антона. Наконец в ее округлившихся глазах появилось нечто вроде мысли:

– Ребята! Петрищев вернулся!

Из комнаты выскочили гости, с криками и смехом обступили Антона, но, оглядев шикарный белый костюм, франтовские туфли и ведро с розами, притихли. Первым молчание нарушил вихрастый Колька:

– Ты, никак, с того света?

– Куда ты подевался из туалета? – шепотом спросила Соня.

– Дайте человеку войти в квартиру, – прервала вопросы к Петрищеву подруга Вики Варвара.

Антона повели в комнату. Он с удовольствием отметил восхищенные взгляды девушек. Так девчата никогда раньше на Петрищева не смотрели. На столе оставались недоеденные куски пирога. Вика вынула заначенную для родственников бутылку шампанского.

Постепенно разговор снова коснулся странного исчезновения Антона. Петрищев старался отшутиться. Шутки шутками, но Антон прекрасно понимал, что объясниться придется. И пока Вика перед подругами хвалилась дорогим подарком, он напряженно думал. Нужное и таинственное слово «МЕДИТАЦИЯ» подвернулось неожиданно. Когда вихрастый Колька опять пристал со своими ехидными вопросиками, Петрищев многозначительно произнес:

– Я медитировал.

Наступила мертвая тишина. Вика и ее гости с восхищением уставились на Антона. Но тот не сказал больше ни слова.

– Ты у меня необыкновенный! – затаенным шепотом сообщила Вика. – Хочешь, я надену твой подарок? Он восхитительный. Я даже мечтать о таком не могла.

Петрищев посмотрел на девушку, отметил ее восторженный и влюбленный взгляд и величественно разрешил:

– Надень. Я для этого его и подарил.

Вика не стала надевать украшения на виду у всех. Она спряталась в ванную и вышла оттуда, сверкая золотом цепочки и кулона. Взгляды гостей, их восторженные восклицания заставили Вику покраснеть. Лишь на Петрищева блеск золота впечатления не произвел. Наоборот, ему показалось, что Вика стала еще меньше ростом, да и выражение ее личика нельзя было назвать слишком интеллектуальным.

– Тебе нравится? – прошептала Вика, усаживаясь рядом и прижимаясь к Антону. Ротик ее приоткрылся, и Петрищев почувствовал горячее дыхание подруги.

– Ты луку наелась? – спросил он, брезгливо отодвигаясь.

– Немного есть в пирогах, – испуганно призналась Вика и обиженно заморгала.

– Ладно, мне пора. Уже времени много, – сказал Антон, вставая.

– Куда тебе спешить? Только семь. Мы еще потанцуем.

Музыка гремела вовсю.

– У меня предки на даче. Пока в квартире пусто, я могу плодотворно позаниматься, – сообщил Антон уже с порога.

Вика пыталась задержать кавалера, но он остался непреклонен. На улице возле банка машин стало поменьше: исчезла санитарная «Волга» и черные иномарки с синими спецсигналами, да и омоновцев Петрищев у входа не увидел. Он не знал, что в мешках, поднятых со дна колодца, обнаружили именно ту сумму, которая по подсчетам ревизоров числилась похищенной. Деньги, унесенные Антоном в рубахе, принадлежали директору, и тот не мог признаться, поскольку происхождение их было весьма сомнительным. Ревизия подошла к концу, и суета, возникшая после ограбления, стихала. Петрищев поехал домой на такси. Если первое путешествие от сточного люка до дома обошлось ему в сто тысяч, второе в сорок рублей.

Войдя в квартиру, Антон сбросил с себя шикарный белый костюм, натянул спортивные рейтузы и раскрыл книгу «ОСНОВЫ МАТЕМАТИКИ В ПРИМЕНЕНИИ К ЕСТЕСТВОЗНАНИЮ». Уютно горела под зеленым абажуром настольная лампа. Петрищев закинул в рот жвачку и начал читать: «Особенно удобно представить искомую функцию через интерполирующий многочлен. Непосредственно расположенный по степеням X…»

– Бред! – воскликнул Петрищев и захлопнул книгу. – Я миллионер и не желаю забивать голову всякой ерундой.

Антон искренне удивился тому, как он раньше этого не понимал. Чтобы посчитать деньги, которые у него есть, знаний и так предостаточно. А зачем богатому человеку утруждать разум?! Сделав столь простой и приятный вывод, Петрищев пошел в гостиную и развалился в кресле. По телевизору показывали американский фильм про гангстеров. Раньше Петрищев бы поморщился и выключил телек. А сейчас принялся смотреть. Ему почему-то припомнились длинноногие девицы из салона итальянской одежды. «Пожалуй, стоит туда заглянуть еще разок», – подумал юноша и услышал звонок в дверь.

– Кого еще черт несет? – обозлился Антон. Нехотя покинув кресло, Петрищев вышел в коридор и перед тем, как открыть, посмотрел в глазок. Вытянутое оптикой, перед ним предстало лицо Вики. Антон отпер замок и уставился на девушку.

– Может, я войду? – жеманно спросила Вика, моргнув сильно подкрашенными ресничками.

– Заходи, – неуверенно пробормотал Петрищев и отступил в сторону.

Вика вошла в прихожую, скинула туфельки и, аккуратно ступая ножками в шоколадных колготках, просеменила в гостиную.

– Ты один?

– Как видишь, – ответил Антон.

За их многолетнее знакомство Вика посещала квартиру кавалера всего несколько раз. Да и было это давно, когда они учились в младших классах и вместе делали уроки. Так уж повелось, что Антон приходил к Вике в Лихов переулок, а Вика к нему не заходила.

– Я знаю, что вчера тебя обидела, – нежно прошептала Вика.

– Чем? – не понял Антон.

– Отказалась идти в кино. Я – дрянь, сейчас понимаю, а вчера меня бес попутал, – сказав это, Вика вспомнила черный зонтик и высокого мужчину с голубыми глазами.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался Петрищев, не замечая замешательства подружки.

– Ты о чем? – Вика тряхнула головой, чтобы снять наваждение.

– Приехала почему? – уточнил Петрищев.

– Захотела и приехала. А ты не рад? – Вика уселась в кресло так, что юбка ее сильно откинулась и маленькие стройные ножки предстали перед Петрищевым.

– Поздно уже, – ответил Антон, не отрывая взгляда от ног девушки.

– Нравятся? – кокетливо поинтересовалась Вика и забросила одну ножку на другую. – Садись рядом.

Антон продолжал стоять, явно не решаясь последовать приглашению.

– Ты меня голую давно видел? – неожиданно спросила Вика.

– В детском саду видел. Мы тогда вместе купались, – вспомнил Петрищев.

– Это не в счет, – уверенно сказала Вика. – Тогда мне нечего было тебе показать… А где ты спишь? Где твоя комната?

Антон махнул рукой в сторону своей двери. Вика встала и направилась туда. Антон остался стоять. Ему стало страшно.

– Ты чего там застрял? – крикнула Вика через несколько минут.

Антон крадучись, словно в его комнате притаился разбойник, подошел к двери и дрожащей пятерней взялся за ручку.

Вика лежала в его кровати, слегка прикрывшись одеялом. Ее обнаженная ножка болталась в воздухе. Антон отшатнулся и, захлопнув дверь, ринулся в туалет. От волнения он дернул спусковое устройство, и случилось нечто ужасное. Грохочущий водоворот увлек его вниз.

Вика несколько минут пролежала в полной тишине, потом позвала Антона. Петрищев не откликался. Она уже хотела встать и пойти на поиски, как услышала возню в замке квартиры. Голоса в прихожей не могли принадлежать Антону. Через две минуты Олег Николаевич с удивлением обнаружил на кровати сына обнаженную Вику.

– Виканька, что ты тут, детка, делаешь? – спросил ошарашенный родитель.

– Сплю, – ответила Вика и покрылась свойственным ей пунцовым румянцем.

– Олег, с кем ты беседуешь? – удивилась возникшая на пороге Маргарита Васильевна. Женский голос, доносившийся из спальни сына, мамашу озадачил.

– Пойдем, милая, у нас гостья, и она спит, – нерешительно выговорил Олег Николаевич, увлекая супругу в глубины квартиры.

– А где Антоша? – вернувшись, шепотом спросил он у Вики.

– Недавно был здесь. Сейчас не знаю, – так же шепотом ответила девушка.

Родители прошлись по квартире и, не обнаружив сына в гостиной, заглянули в ванную и туалет. Петрищева-младшего нигде не оказалось.

– Что ты обо всем этом думаешь?! – воскликнула Маргарита Васильевна.

Олег Николаевич пожал плечами. Пока чета Петрищевых пыталась разобраться в сложных коллизиях, возникших в доме за время их отсутствия, Вика успела одеться.

– Где Антон? – строгим голосом спросила Маргарита Васильевна, когда Вика нерешительно вышла из комнаты ее сына.

– Я и вправду не знаю. Он только сейчас был здесь, – ответила Вика и, вспомнив утреннее исчезновение своего кавалера, сделалась белая как мел.

– С ним это иногда случается, – заикаясь, сообщила она родителям.

– Что – случается? – переспросил Олег Николаевич.

– Не скрывай от нас! – потребовала Маргарита Васильевна.

В это время раздался короткий звонок в дверь. Антон с заметным синяком под глазом стоял на пороге и исподлобья взирал на разинувших рот родителей и Вику.

– Что с тобой, мой мальчик?! – воскликнула Маргарита Васильевна, заметив фиолетовый фингал под глазом сына.

– Ничего. Ударился о перила, – нехотя ответил Антон и поспешно скрылся в своей комнате.

Глава 3

Рафик Михайлович Самаев

Рафик Михайлович Самаев, директор банка «Недра», с мрачным видом сидел в кабинете своей роскошной квартиры и, уставившись в фарфоровую фигурку купальщицы знаменитого Мейсенского завода, пытался найти решение гнусной загадки: куда делись его деньги? Два миллиона! «Забыть и растереть», как любил выражаться директор банка, он позволить себе не мог. Конечно, в американских долларах два миллиона рублей выглядят скромнее, но все же эта сумма обеспечивала банкиру безбедную жизнь в случае банкротства «Недр». А в том, что банк «Недра» рано или поздно обанкротится, Самаев не сомневался. Не сомневался потому, что в качестве генерального директора ежедневно совершал поступки, непосредственно к банкротству ведущие.

Самаев в который раз прокручивал про себя всю картинку. Гибели грабителей на дне колодца банкир не предвидел. Это событие Самаева огорчило. Не потому, что один из взломщиков доводился ему двоюродным братом. Рафик Михайлович не был так сентиментален: гибель родственника вещь грустная, но пропажа денег еще грустнее. Ограбление «Недр» планировалось заранее, и, казалось, банкир все предусмотрел. Накануне ограбления, ночью, в этом самом кабинете с фигуркой балерины состоялось последнее совещание банкира и уголовников. Рафик Михайлович свою часть работы выполнил точно. Он в последние минуты рабочего дня приказал сотрудникам Замараеву и Пестикову спустить деньги в хранилище и разрешил оставить их, в тележке. Разобрать и разложить пачки банкнот работники могли и после выходных. Тележка не имела отдельной сигнальной системы, как полки хранилища. Двадцать миллионов, что находились в тележке, Рафик Михайлович должен был поделить на четверых. В последний момент он решил воспользоваться случаем и вынести из банка свою личную «заначку». Банкир опасался ревизии, и держать их вместе с легальными деньгами не решился. И вот, когда грабительская акция так глупо закончилась, двадцать миллионов вернулись назад, а личные два – пропали.

Омоновцы принесли рюкзаки грабителей в банк. При извлечении тел и денег со дна колодца присутствовало слишком много народа. Так что возможность под шумок запихнуть два миллиона в собственный карман банкир считал нереальной. Такая куча денег незаметно в кармане не окажется. Выходит, кто-то эти деньги прихватил во время ограбления. Если бы двоюродный брат директора решил взять четвертого подельника, награбленное пришлось бы делить на пятерых. Зная жадность родственника, Рафик Михайлович и в это не верил.

И вот теперь, сидя в мягком кресле кабинета, Самаев думал. От мыслей голова тяжелела, а решение загадочных обстоятельств не приходило. Рафик Михайлович встал, потянулся и прошел на кухню. Банкир очень любил сладкое, но берег фигуру и в десерте себя ограничивал. Сегодня решил пренебречь диетой. Открыв огромный холодильник, он достал коробку с шоколадным тортом. Торт принес зять Самаева. Дочь Диля и зять Ришат уезжали на длительный срок за границу. Вчера по случаю прощального визита пили чай с тортом и коньяком. Большая половина торта осталась несъеденной, и Рафик Михайлович отрезал себе добрый кусок. Часы на кухне показывали одиннадцать. Положив в рот шоколадную розочку, Рафик Михайлович извлек из кармана халата мобильный телефон и прошелся пальцем по кнопкам:

– Грубов, спишь? – поинтересовался он, смакуя розочку.

Услышав в трубке одновременно и мужской и женский голос, Рафик Михайлович поморщился. Ревнивый телохранитель директора банка часто выяснял отношения со своей женой. Рафик Михайлович об этом знал и терпеливо ждал, когда Грубов переключит внимание со своей половины на телефон. Наконец в трубке послышался виноватый бас Грубова:

– Извините, Рафик Михайлович. Тут у меня чертовщина. Мужик в ванную к жене забрался…

Банкир пропустил мимо ушей жалобы Грубова и строго распорядился:

– Собери всех. Наденьте спецовки, прихватите с собой веревки и фонари, и ко мне.

Отключив мобильник и отправив трубку обратно в карман халата, Самаев подвинул резной деревянный стул и, усевшись поудобнее, взял в руку ложку. Пропитанное ромом и украшенное шоколадом и кремом тесто незаметно таяло во рту. Удовольствие от запретного процесса немного уменьшило тоску по пропавшим миллионам.

Когда Грубов, Дутов и Суров позвонили в дверь банкирской квартиры, в коробке оставались жалкие остатки. Компания ввалилась в холл и, затаив уважительную паузу, застыла. Рафик Михайлович оглядел свою троицу. Дутов и Суров смотрели на хозяина тупо и подобострастно. Грубов явно еще не оправился от домашнего скандала. Верзила щурил маленькие злобные глазки, и кулаки его сами собой сжимались.

– Опять приревновал Сашу? – спросил банкир и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Работа предстоит тяжелая и грязная. – Водитель Суров машинально взглянул на свои наручные часы. – Время для нашего дела значения не имеет. Мы уходим под землю, а там вечный мрак, – успокоил Рафик Михайлович двоих подчиненных. – Сейчас я переоденусь, и вперед.

Банкир жил на Кутузовском проспекте. По ночной Москве до Лихова переулка они добрались за десять минут. Санитарная «Волга» отличалась от обычных машин только красным крестом на крыше. Внутри это была обычная легковая машина, и лишь затемненные стекла несколько выделяли ее из сотен таких же «Волг». Омоновцы, дежурившие в холле банка «Недра», не спали. Обычно в это время охрана подремывала. Но недавнее ограбление не забылось, и стражи несли свою службу по всем правилам. Директор и его троица спустились в подвал. В коридоре хранилища горела дежурная лампочка. Рафик Михайлович отомкнул замок первой решетки. Следы взлома заметны были лишь по дыре в стене. Пол работники банка тщательно подмели. Перед самим хранилищем, поскольку лаз в стенах следователи расчистили и просили сохранить, дежурили четыре охранника. Банкир со своими людьми подошел к пробитому взломщиками лазу.

– Готовьте фонари и вперед, – приказал он Грубову и его напарникам. Кряхтя и сопя троица втиснулась в узкий проход. Банкир последовал за ними. Его спортивный костюм через несколько шагов покрылся пылью. Рафик Михайлович на это внимания не обращал. Когда начался подземный коридор, он обогнал Грубова, Дутова и Сурова: – Идите за мной и изучайте каждый сантиметр. Не верю, что наши сыщики не оставили ни одной улики грабителей без внимания. Меня интересует все, кроме следов на грунте. Следы давно затоптали. Может, попадется обрывок бумаги, пуговица или какой огрызок.

Мрак подземных коридоров зашевелился тенями. Четыре мощных фонаря кругами света шарили по сочащим влагой стенам, обследовали небольшие тупики с ржавыми трубами, высвечивали трещины и заломы. Масса труб, всяких проводов и кабелей то сходились в тугие пучки, то паутиной разбегались в стороны. Минут через сорок банкир и компания достигли колодца. Здесь и закончили свой земной путь грабители. Самаев подумал о своем двоюродном брате: «Легкая смерть. Додик упал в темноту и свернул себе шею».

На дне колодца осталось множество следов, в том числе и собачьих. Овчарок извлекли вместе с трупами. Собаки остались живы, но одна сломала переднюю лапу. Это банкир знал из разговоров омоновцев. На дне колодца осталась лишь ржавая лестница. Поднимать ее не сочли нужным.

– Спускайтесь вниз и поднимите лестницу сюда! – приказал банкир своим людям.

Грубов извлек из сумки несколько веревок. Дутов и Суров получили по мотку и начали обвязываться. Прикрутив страховку за трубу, троица поплыла вниз.

Банкир уселся на узел коммуникаций, продолжая оглядывать окружающее пространство. Фонари компании Грубова лучами света уходили в глубину колодца. Прошло не меньше часа, пока, наконец, ржавая лестница не появилась возле банкира. Вчетвером ее установили над колодцем. Рафик Михайлович приказал всем троим держать лестницу как можно крепче, а сам, поплевав на руки, полез наверх. С непривычки банкира мучила одышка. Он ругал себя за слабость к сладкому. Шоколадный торт создавал тяжесть в животе и лишал легкости движений. Когда он одолел половину перекладин-ступеней, лесенка стала прогибаться. Рафик Михайлович посветил вниз. Луч фонаря расплывался в глубине колодца мутью тумана.

«Рухну вниз, и встреча с двоюродным братом обеспечена…» – подумал Самаев и криво улыбнулся.

Поднимаясь вверх ступень за ступенью, банкир ощупывал фонарем стену. Осталось всего несколько перекладин, но ничего интересного банкир не обнаружил. Он уже собрался спускаться. До свода потолка с каплями грязной воды было рукой подать. И, наконец, ему улыбнулась удача. Луч света выхватил небольшой лаз. Лаз начинался за два метра от свода. В молодости Рафик Михайлович увлекался альпинизмом, но с тех пор прошло много лет, и теперь, засовывая свою тушку в узкий лаз, Самаев не верил, что когда-то без страховки ползал по горным кручам. Ниша едва вмещала банкира, и, уткнувшись головой в пол, он медленно пополз по проходу. Фонарь тут казался неудобным и громоздким предметом. Через несколько метров ствол начал расширяться, и Рафик Михайлович смог встать на четвереньки. Осветив проход фонарем, он заметил впереди что-то блестящее. Сердце забилось. Очертания блестящего предмета волновали и тревожили банкира. Он, словно зверь, побежал вперед на четвереньках и схватил добычу.

В руках Рафика Михайловича оказался запакованный кирпич сторублевых купюр. Самаев трогал упаковку и ощущал приятное щекотание от прикосновений к деньгам. Деньги банкир любил больше всего на свете. Больше женщин, хотя знал в них толк; больше друзей, хотя считался хорошим другом; больше родственников; и даже больше вкусной еды. Самаев сидел в грязном низком проходе и, сжав упаковку банкнот, блаженно улыбался. Так прошло несколько минут. Постепенно лицо банкира, освещенное снизу, перестало улыбаться и приняло зловещее выражение. Кто-то из грабителей остался жив и унес его деньги. Теперь банкир не успокоится, пока не отыщет обидчика. Неважно где. Если тот удерет за границу – и там Самаев его отыщет. Главное – понять, откуда этот четвертый взялся.

Рафик Михайлович, засунув пачку за пазуху, двинулся дальше и вскоре увидел свет. Он добрался до сточной решетки, через которую вылез на улицу Антон. Свет уличной рекламы проникал сквозь решетку. Банкир попробовал решетку приподнять, но она не поддалась.

Обратный путь по лазу не занял столько времени, и окрыленный находкой Самаев довольно быстро вернулся. Приказав Грубову и его людям крепче держать лестницу, банкир спустился гораздо проворнее, чем поднимался наверх, хотя скалолазы знают, что спуск может оказаться опаснее и труднее подъема.

Не сказав ни слова о своей находке, банкир приказал везти его домой. Выходя из санитарной «Волги», он не стал прощаться, а велел троице помыться, переодеться и через два часа быть у него. Открыв парадное специальной кодовой картой, Рафик Михайлович поднялся в квартиру и брезгливо стянул с себя запачканный спортивный костюм. Запихнув вещи в целлофановый мешок, он оставил их возле вешалки. Голый, с заметным брюшком и пачкой денег в руках, банкир прошествовал в ванную и принял контрастный душ. После этого наполнил водой джакузи и погрузил уставшее от непривычных трудов тело в бушующую стихию современного ванного комфорта. Полеживая в бурлящих потоках, он смотрел на упакованные в целлофан банкноты и размышлял, с чего начать поиск злоумышленника.

Глава 4

Вика обиделась

Вика обиделась и, немного помолчав, сказала:

Я, наверное, пойду, – и, опустив голову, направилась к двери.