Дождаться своих

Дождаться своих

После каждого прыжка расстояние между «Синей птицей» и кораблями регуляров неуклонно сокращалось. На десятом часу преследования оно умень-шилось до критического. Теперь дистанция лишь в полтора раза превышала дальность прямого залпа из бортовых орудий, и Старый Эдди понял, что уйти не удастся.

— Ещё два прыжка, максимум три, — прохрипел он, — и нам, если не сдадимся, конец.

Пальцы старого пилота буквально плясали на клавиатуре панели управления. Костистое, обросшее неровной щетиной лицо с прищуренными недобрыми глазами побагровело. Скошенный назад широкий волчий лоб заблестел от пота. Старый Эдди мотнул головой, сбрасывая со лба длинную прядь пегих нечёсаных волос. Пальцы пробежали по кнопкам и кла-вишам, сноровисто переключили тумблеры. «Синяя птица» содрогнулась, завибрировали переборки. Че-рез несколько мгновений маршевые двигатели набрали мощность, и на экипаж навалилась перегрузка — Старый Эдди бросил корабль в очередной маневр.

Сидящий в капитанском кресле Хват, вцепившись в подлокотники, не отрывал взгляда от экрана локатора. Очертания обоих преследователей на нём сместились к периферии и уменьшились в размерах. Однако не прошло и получаса, как эти размеры вновь начали увеличиваться, и контуры преследователей медленно поползли обратно к центру экрана. Пилоты истреби-телей регулярного флота повторили маневр «Синей птицы» и теперь вновь заходили с тыла, неумолимо подтягиваясь на расстояние залпа.

Хват, шумно выдохнув, повернул голову к пилоту. Старый Эдди криво ухмыльнулся ему и откинулся в кресле. Руки пилота упали с панели управления на колени.

— Всё, командир, — коротко хохотнув, сказал Эдди, — отлетались. Дальше играть в пятнашки нет смысла, нас один хрен запятнают. Часом раньше, часом позже, без разницы.

— А я-то думал, что с тобой мы выкрутимся, — медленно, нарочито спокойно произнёс Хват. — С лучшим-то пилотом Галактики. Выходит, подвёл ты всех нас, старик.

— Выходит, так, — безучастно сказал Эдди и скрестил руки на груди. — Шустрые мальчики, — кивнул он головой на экран. — Шустрых мальчиков стали гото-вить в Академии регулярного флота. Способных.

Хват смотрел на старика в упор. Резкие черты острого, почти треугольного смуглого лица застыли. Тяжё-лый взгляд слегка раскосых жёстких глаз как обычно ничего не выражал, но секунду спустя в нём появилась задумчивость. Старый Эдди замер в своём кресле, он летал с Хватом без малого десять лет и знал, что предвещает такой взгляд. Обычно так капитан смотрел на человека за минуту до того, как его убить, казалось, он раздумывает, как тот будет выглядеть, когда станет покойником.

— Д-давай, — запинаясь, сказал старик. — Лучше уж от т-твоей руки.

В кресле второго пилота шумно заворочался Пол-черепа. Кресло с трудом вмещало его двухметровую тушу. Грубое асимметричное лицо с кривым, свёрнутым на сторону носом и молотообразным подбород-ком утратило выражение обычного простодушного уродства и стало свирепым. Метровые плечи распрямились, и казалось, сейчас разорвут пристяжные ремни. Гигант повернул массивную лобастую башку влево и преданно уставился на Хвата. Левая полови-на черепа была у него тщательно выбрита, правую, снесённую в драке залихватским ударом тесака, заме-няла титановая пластина. За операцию Хват заплатил огромные деньги, фактически он вытащил Полчерепа с того света, и тот был предан ему слепо, без рассуждений и раздумий, по-собачьи.

Хват вскинул руку в предупреждающем жесте, и Полчерепа застыл на месте. Лицо сбросило выражение свирепости, вновь превратившись в туповатую уродливую маску.

— Прости, — хрипло сказал Хват Старому Эдди. — Ты правильно подумал, я на секунду потерял голову и чуть было не поднял на тебя руку. Ладно, прости, — повторил он. — В общем, так. Мы отрываемся, готовься к прыжку.

— Ты хочешь сказать… — Старый Эдди резко подался вперёд и уставился на капитана.

— Я уже сказал. Давай, действуй, чёрт нас всех побери. Уходим в спонтанный прыжок.

— Это верная смерть, Хват, ты это знаешь не хуже меня. Ни один из тех, кто ушёл в спонтанный прыжок, не вернулся. Мы можем сдаться. Нам троим наверняка гнить в тюряге до конца жизни, но вот доктор, — Эдди кивнул в сторону последнего члена экипажа, — он, конечно, огребёт срок, но небольшой, и когда-нибудь выйдет.

— Хочешь сдаться, Лекарь? — Хват повернулся к совсем ещё молодому парню, занимавшему крес-ло в дальнем конце рубки. — Старик дело говорит: ты с нами недолго, можешь отделаться десятью-пятнадцатью годами. А там, глядишь, и выйдешь по амнистии. Ну, говори быстро, времени подтирать друг другу сопли у нас нет.

— Я как все, — после короткой паузы проговорил Лекарь. Стройный, почти субтильный, он казался в этой компании инородным элементом. Парня била дрожь, в растерянных близоруких глазах метался не-прикрытый страх, казалось, он сейчас заплачет или разразится истерикой. — Как все, — повторил, почти прошептал, Лекарь.

— «Как все», — передразнил Хват. — Связался чёрт с младенцем, не хотел же я тебя брать, не место тебе среди таких, как мы. Делал бы тайком свои аборты. Ладно, чего уж тут. Ты готов, старик?

Эдди кивнул.

— Мне надо десять, от силы двенадцать минут. Подумай ещё раз, Хват — ведь это верная смерть. Если не воткнёмся во что-нибудь и не сдохнем от перегрузки, то очнёмся где-нибудь у чёрта в заднице. Возврата в обитаемую часть галактики оттуда не будет, там все и загнёмся, только загибаться придётся медленно. И, наверное, мучительно.

— Что ж, значит, помучаемся, — сказал Хват и внезапно расхохотался. Полчерепа, открыв от недо-умения рот, уставился на него и вдруг захохотал сам или, скорее, захихикал с тонкими повизгиваниями и всхлипами.

— Помучаемся, — давясь, выговорил он. — Гы-гы-гы, точняк, ребята, помучаемся, такая мать на хрен. Эй ты, красавчик, ты тоже не прочь помучиться, а? По-кривляться в руках у костлявой. И ты тоже небось не прочь, старая падаль, а? Нет, ну смешно, скажи, Хват, ведь смешно, правда, Хват?

Капитан резко оборвал смех, и в следующую се-кунду как по команде заткнулся Полчерепа.

— Давай, старина, — коротко бросил Хват.

Старый Эдди грохнул кулаками по панели, его пальцы вновь забегали по клавиатуре. И когда на мониторе появилась надпись «Введите координаты», Эдди вбил в панель клавишу с изображённой на ней горизонтальной восьмёркой. Монитор мигнул. «Под-твердите случайный выбор координат», — зажглась надпись на нём. Пилот выдохнул и повернул голову к капитану.

— Давай! — проревел Хват.

Эдди саданул кулаком по кнопке подтверждения. Корабль вздрогнул, потом задрожал всем корпусом, и в следующий момент на команду обрушилась начальная перегрузка. «Синяя птица» рванулась в пространство, перегрузка начала стремительно нарастать, вдавливая тела экипажа в кресла, вбивая им обратно в глотки рвущиеся из них хрипы и стоны. Когда она достигла десятикратной, Эдди потерял сознание. За ним один за другим перестали воспринимать действительность остальные.

Хват пришёл в себя первым. Несколько секунд ушло на попытки сфокусировать сознание. Когда это, наконец, удалось, первые радостные мысли о том, что он жив, немедленно сменились гораздо менее оптимистичными.

— Множественные повреждения корпуса, — бесстрастно вещал механический голос, сопровождаемый вспышками аварийного освещения и прерываемый пронзительными раскатами зуммера общей тревоги. — Разгерметизация секторов два, три, четы… Состояние маршевых двигателей — аварийное. Состояние отражателя — аварийное. Состояние систем регенерации и очистки — ава… Уровень радиации во внутренних помещениях впятеро превышает нор… Экипажу рекомендуется срочно покинуть корабль. Повторяю: экипажу реко…

Усилием воли Хват подтянулся на подлокотниках, расстегнул ремни и, превозмогая боль, встал. Искусственная гравитация, по крайней мере, работала, и, с трудом сдержав стон, Хват двинулся к Полчерепа. Струйка крови стекала у того изо рта на подбородок, но гигант явно был жив: он тяжело и натужно дышал, натягивая на вздохе пристяжные ремни бочкообраз-ной грудью. Хват обернулся к пилоту. Эдди обмяк на ремнях, руки бессильно свисали вниз, голова безжизненно моталась на тощей стариковской шее. Позабыв о боли, Хват рванулся к нему, схватил за запястье и принялся нащупывать пульс.

«Только не Эдди, — лихорадочно думал он. — Кто угодно, только не Эдди. Со стариком у нас ещё есть шанс, а без него все мы всё равно что покойники».

— Где мы? — голос Лекаря сзади прозвучал жалобно и нелепо.

— У чёрта в жопе, — определил местонахождение команды Хват. В этот момент ему удалось нащупать у старика пульс, и он едва сдержал радостный вопль. — Вставай, — заорал он через плечо Лекарю. — Растолкай Пола. Эдди жив, пусть поможет привести его в чувство. И вырубите уже долбаный матюгальник, будь он проклят.

Не прошло и часа, как столпившаяся за спиной у пилота команда выслушала приговор.

— Приборы не узнают звёздного неба, — устало сказал Старый Эдди. — Так что, похоже, это не наша галактика. В лучшем случае — какой-то богом забытый рукав нашей, но особой разницы нет. Обратно нам не вернуться, парни. Даже если бы лоханка была в по-рядке, а она, считайте — просто начинённое железом корыто. Двигателям хана. Резервный вроде в относи-тельном порядке, но на нём далеко не уедешь. Да и недалеко тоже. Ну, а самое радостное, что мы прак-тически замурованы в рубке. Вылезти из неё можно только через аварийный выход, наружу, на свежий вакуум. А выйдешь вовнутрь — огребёшь по самые ба-кенбарды рентгенов. Да и бессмысленно это — там всё покорёжено, сплюснуто, двери и шлюзы наверняка заклинены. До жратвы нам не добраться однозначно, до оружия тоже.

— Да кому оно теперь нужно, оружие, — истерически выкрикнул Лекарь. — Какое оружие к хренам? Друг с другом воевать, что ли, или застрелиться?

— Заткни его, Пол, — коротко бросил Хват, и Пол-черепа без замаха ткнул парня кулаком в солнечное сплетение. Слабого по меркам гиганта удара хватило. Лекарь согнулся пополам и схватился за живот, судорожно пытаясь втянуть в себя воздух.

— Ещё одна истерика — грохну, — хладнокровно сказал Хват. — Так что с оружием, Эд?

— Что сказал — про оружие можно забыть. А жаль.

— Давай, не тяни комету за хвост. Зачем нам в этой ситуации оружие?

— Да затем, что мы в системе какой-то завалящей звезды, и нас потихоньку к ней сносит. Сам с трудом в это верю, вероятность была меньше одного процента. Да какое, к чёрту, меньше — она была почти нулевая. Но, тем не менее, звезда — вот она. А у звёзд, как известно, бывают планеты.

— Ты что, нашёл планеты, старик? — встрепенулся Хват.

— Нашёл. Целый десяток планет, но не спеши радоваться. Садиться нам придётся наугад, и если ока-жется, что планета для человека непригодна, там мы и сдохнем, причём очень быстро — выйти обратно из атмосферы на одном резервном ни за что не удастся. Да и сесть вполне может не удаться, маневренность у нас никакая. Можем просто грохнуться. А если и ся-дем, то никакой гарантии, что сумеем выйти наружу — там вполне может оказаться непригодная атмосфера.

— Так что ты предлагаешь? — встрял Полчерепа. — Заладил: грохнемся, сдохнем, непригодная… Здесь-то мы точно скоро сдохнем.

— И даже раньше, чем ты думаешь, — Старый Эдди ухмыльнулся и сплюнул на пол. — У нас пара часов, чтобы принять решение, не больше. В корыте утечка, а рубка хоть и герметична, но не идеально. Это во-первых. А во-вторых, что-то мне подсказывает, что утечка может довольно скоро превратиться в нечто большее. Такое понятие, как критическая масса, вам, господа хорошие, ни о чём не говорит? Что-то слышали, да? Счастливчики. В общем, так, парни, подходящих планет две, обе, как говорили в старину, земного типа. Ну что, монетку бросим или карту кинем на красное-чёрное?

— Ни то, ни другое, — жёстко сказал Хват. — Попросту садимся на ту, что ближе.

— Легко сказать, — проворчал Эдди. — Да успо-койте этого сопляка! — заорал он внезапно. — Достали его охи да стоны. Давайте, занимайте свои места, джентльмены, спускаемся к чёрту в гости.

Почти десять часов Хват гнал команду прочь от корабля, позволив за всё время лишь две короткие остановки, чтобы перевести дух. Редкий лес, посреди которого села «Синяя птица», сменился густым, а на исходе дня и вовсе превратился в труднопроходимую чащобу. Начинало смеркаться, и Хват, бросив взгляд на часы, крикнул «Стой». Через пару минут подтя-нулась команда. Полчерепа нёс выбившегося из сил Эдди на закорках. Лекарь, хотя и передвигался самостоятельно, заметно хромал.

— Сейчас ахнет, — сказал Хват. — Отлеталась наша птица удачи.

О взрыве предупредил центральный компьютер, тот самый голос, который Хват велел отключить, пренебрежительно обозвав матюгальником. На посадке, однако, Старый Эдди задействовал все оставшиеся в строю системы, и садилась «Синяя птица» под механический речитатив, обещающий взрыв центрального реактора при достижении критической массы ура-новой смеси в нём. Компьютер, казалось, издевался над командой. Аккомпанируя себе раздирающим барабанные перепонки зуммером общей тревоги, он бесстрастно перечислял неисправности и поломки, не забывая рекомендовать экипажу немедленно убрать-ся и грозя отвратительными перспективами в случае ослушания.

— Миль на тридцать отошли, — Лекарь опустился на землю и махнул рукой в сторону покинутого корабля. — Хорошо, ветер от нас, а то уже скоро помокли бы под радиоактивным дождиком. Как там старик, Пол?

— Очухивается. Старый пень ещё нас всех переживёт, — хохотнул Полчепепа и бережно положил Эдди на землю. — Чего делать будем, Хват? — повернулся он к капитану.

— Так, — Хват вздохнул и огляделся по сторонам. — Надо разжечь костёр, а то ночью вполне могут появиться местные зверушки. Хотя бывают такие, что никакой костёр не поможет. Ладно, Пол, займись хворостом, тут его навалом. Жрать нечего, но до завтра потерпим, а там что-нибудь сообразим. Ночью будем дежурить по очереди, и если кто заснёт, пусть лучше перед сном помолится.

«Синяя птица» взорвалась, когда костёр ещё только начал разгораться. Хват снял с пояса фляжку и пустил по кругу.

— Мне не было ещё двадцати, — задумчиво ска-зал он, — когда нам достался этот корабль. — В отблесках первых языков пламени узкое с резкими чертами лицо Хвата казалось особенно опасным и хищным. — Я только начинал тогда и летал с Ржавым Эриком…

Хват никогда не рассказывал о своём прошлом, и теперь, несмотря на то, что команду заботили вещи поважнее воспоминаний, все трое молча придвину-лись и приготовились слушать.

— Тот ещё парень был этот Ржавый, — продолжил Хват. — Для него завалить человека было легче, чем помочиться. И парней он не ценил, не берёг люди-шек. Вот и кончил плохо.

— Слышь, Хват, говорят, что… — Полчерепа осторожно посмотрел на капитана. — В общем, это…

— Ну, — усмехнулся Хват, — договаривай. Что, опасаешься? Можешь не бояться, мы не в том поло-жении, чтобы держать языки на привязи. Нам много чего предстоит друг другу сказать, парни, и не особо стесняться, если хотим выжить. Ладно, это я сделал Эрика, ты ведь это хотел спросить? Он к тому времени всех достал, и ребята давно примеривались, только духу никому не хватило. Вот я его и сделал. Ножом в спиняку, если это тебя интересует, исподтишка, под левую лопатку, он лишь раз дёрнулся и сразу отошёл. А знаете, почему?

— Что почему? Почему в спину или почему именно ты? — подал голос Лекарь.

— И то, и другое.

— Ну? Почему же?

— Я с детства знал, что люди бывают трёх сортов. Бывают лохи, и бывают крутые. А бывают между ними так, не определившиеся — прослойка. Лохов большин-ство, это овцы, жертвы, их доят, стригут и режут. Они лишь думают, что решают что-то в своей жизни, но это только иллюзия, а на самом деле за них всё уже решено крутыми. Но крутых очень мало, тех, за кого никто не решает, тех, кто решает сам за себя и за других. И для того, чтобы стать крутым, надо сделать две вещи — по-кинуть стадо лохов и пробиться через прослойку. И тог-да, если ты справишься с этим, то наверняка окажешь-ся один на один с другим крутым, тем, кто проделал те же самые вещи до тебя. И тут или ты его, и при этом все средства хороши. Или он тебя, а у него в загашнике средств побольше твоего, тех самых поганых навыков и приёмов, которые и сделали его крутым.

— Ты хочешь сказать… — еле слышно произнёс Лекарь. Он ошеломлённо глядел на Хвата. — Ты что же, хочешь сказать?..

— Я уже сказал. Надо быть крутым, понятно? И тогда ты будешь решать за своих лохов. Вот мы сейчас в глубокой заднице, мы потеряли крутость. И если не станем крутыми снова, то нам хана, мы все здесь подо-хнем. Но будьте уверены, я сделаю всё для того, чтобы этого не случилось. Мы будем идти, пока не найдём лохов. И тогда снова станем крутыми. Всем понятно?

— Понятно, — насмешливо протянул Старый Эдди. — Только я ведь не дойду, Хват. И придётся вам искать своих лохов без меня.

— Ты дойдёшь. Пол понесёт тебя, пока при силах.

— Да? Ещё пара дней без жратвы, и нести надо будет самого Пола. Что тогда?

— Тогда и будем решать. А пока что, господа бывшие крутые — выкладывайте, что у кого есть. Сейчас каждая булавка на счету и может решить, подыхать нам здесь или нет.

Итоги осмотра личного имущества оптимизма команде не прибавили. Старомодный револьвер Эдди оружием мог считаться лишь условно. У остальных огнестрельного вовсе не оказалось.

— Скальпель есть, — смущённо сказал Лекарь. — Ну, и слабительное в аптечке, вот и весь мой арсенал.

— Ничего, — подвёл итоги Хват. — У нас пока что есть мы. Я не променял бы Пола и на сотню стрелялок. Всё, парни, спать. Первым буду дежурить я. Эдди, ты следующий, я разбужу тебя через три часа. Хотя кто знает, сколько длится здесь ночь. Хорошо, воя не слыхать, возможно, в лесу зверюшек не так много, как могло оказаться.

Будить Эдди Хвату не пришлось. Не прошло и получаса после начала ночного дежурства, как на горло ему упала верёвочная петля. В следующий момент верёвку рванули, петля затянулась, и Хвата поволокло по земле.

— Подъём! — сумел выкрикнуть он, но исполнить команду никто не успел. Через пару минут всех четверых уже посадили на землю спинами к угасающему костру, с верёвочными петлями на шеях и намертво связанными руками.

— Тебе не кажется, капитан, что наши лохи сами нас нашли? — язвительно спросил Старый Эдди.

Хват не ответил. Он заворожено смотрел на приближающихся к ним людей. Их было не меньше дю-жины, и каждый держал в руке факел. Хват поймал себя на мысли, что ничего более нелепого в жизни не видел. Одеты люди были в звериные шкуры, во-оружены дубинками и кольями, и в то же время на запястье переднего Хват разглядел часы, у следующего на груди болтался бинокль, а третий вообще отошёл в сторону и теперь деловито нацеливал на пленных громоздкую допотопную кинокамеру. Но самое удивительное было не в этом — каждый або-риген носил на шее ожерелье, и в свете факелов камни на этих ожерельях отбрасывали пронзитель-ные отблески, освещающие окрестности не хуже самих факелов.

— Бриллианты, — ошеломлённо прошептал Полче-репа. — Клянусь жизнью, это же брюлики, их ни с чем не спутаешь.

Абориген, шедший первым, поднял вверх руку. Остальные остановились, и он заговорил. После первых же слов Хват с удивлением понял, что понимает, о чём речь: одетый в шкуры абориген говорил на галакте.

— Сыны Каина, — сказал он, — можете не бояться, мы не причиним вам вреда, хотя признаюсь, у меня сильное искушение немедленно вас умертвить. Вас отведут в Джонсвилль, и там старейшины будут говорить с вами. Они и решат дальнейшую вашу судьбу.

— Вы принимаете нас за кого-то другого, — быстро заговорил Хват. — Я не знаю никакого Каина. И сыновей его не знаю тоже, я и мои друзья не имеют к этим сыновьям никакого отношения. Мы мирные торговцы, попавшие в беду, наш корабль погиб, и у нас ничего не осталось. Мы не знаем ни названия вашей планеты, ни её координат. И мы надеялись на ваше го-степриимство, ведь законы гостеприимства — обще-человеческие. А вместо этого ты грозишься нас убить. Разве…

— Довольно, — резко оборвал абориген. — Сыны Каина коварны, и я не знаю, правду ли ты говоришь. Вставайте, мы выступаем немедленно и к утру будем в Джонсвилле. Там выяснят, кто вы такие на самом деле.

Джонсвиллем оказался посёлок, также нелепо сочетавший черты множества эпох от каменного века до современности, как и его обитатели. Дома в Джонсвилле сплошь были деревянными, приземистыми, одноэтажными, некоторые казались заброшенными. По узким кривым улочкам между домами бродили куры и свиньи. Население высыпало встречать про-цессию, и Хват в очередной раз подивился виду або-ригенов. Среди мужчин попадались и замотанные в шкуры, и одетые в подержанные тряпки: видавшие виды пиджаки, камзолы и балахоны. Немыслимых расцветок брюки, панталоны, рейтузы, шаровары и шорты прикрывали ноги. Девушки и женщины щего-ляли в платьях, ещё более несуразных цветов и фасо-нов. А большинство детей не утруждали себя одеждой как таковой, лишь у некоторых низ живота прикрыва-ла набедренная повязка. Однако все поголовно были обильно украшены камнями: алмазы носили на шеях, запястьях, щиколотках, на пальцах, в ушах и носах.

Всего по прикидкам Хвата Джонсвилль насчитывал около тысячи обитателей.

— Н-да, не хотел бы я жить в такой помойке, — пробормотал Лекарь.

— Скажи спасибо, если тебе позволят в ней жить, — осадил его Старый Эдди. — Подыхать в такой помой-ке — вот чего надо бояться. А вполне может статься, что…

— Да лучше уж сдохнуть, — пробрюзжал Лекарь. — Ну и вонища от этой развалюхи. Что там у них, скот-ный двор, что ли? Впрочем, тут каждый двор смахивает на скотный.

— Вот это да! — вырвалось у Хвата, и спорщики мгновенно затихли. Посёлок кончился, сразу за ним влево вдаль до самого горизонта уходили поля. На них тут и там пятнами чернели остовы сельскохозяйственных машин. Вдали пасся скот. Но Хвата поразило не это. По правую сторону и также к горизонту уходила ровная бетонированная площадка. И на её краю высился, отливая чёрным тонированным блеском, огромный параллеле-пипед — вполне современное здание, конгломерат искусно сопряжённых металлов, пластиков, бетона и стекла.

— Что, сыны Каина, немного промахнулись мимо космодрома? — послышался язвительный голос сза-ди. Пленники разом обернулись, к ним приближалась процессия, даже издали казавшаяся внушительной. Возглавлял её седой старик с сухим плоским лицом, одетый в пиджачную пару, правда, изрядно поношенную, и при галстуке. За ним следовал ещё десяток ста-риков, неулыбчивых, суровых и одетых более-менее пристойно, по крайней мере, по сравнению с остальными аборигенами.

— Развяжите им руки, — велел плосколицый, подойдя ближе и вглядевшись в пленников. — Я вижу, что это не семя Каина, — добавил он устало. — Это пти-цы из другого гнезда и к нам залетели случайно. Кто вы, добрые люди? — спросил он, обращаясь к шагнувшему вперёд Хвату.

— Мы торговцы и сюда действительно попали случайно, — ответил Хват. — Меня зовут Ник, а это мои друзья: Пол, Ричард и Эдди.

— Я — Джоэл Джонс, мэр этого поселения, — представился старик. — За моей спиной совет старейшин, двенадцать человек вместе со мной. Позже они назо-вут свои имена. Но где же ваши товары, торговцы? Мы видели корабль, когда он пролетал над посёлком. Он не похож на торговые корабли, хотя, признаюсь, мы видели только те, что принадлежали сыновьям Каина. И что с вашим кораблём, кстати?

— Корабль взорвался, — сказал Хват. — У нас было и торговое судно, — соврал он, — но его захватили пи-раты. Нас они атаковали, и Эдди, — Хват кивнул голо-вой в сторону старого пилота, — ушёл в спонтанный прыжок. И вот мы здесь.

— Эта планета называется Джонс, всё её население носит фамилию Джонс, и Джонсвилль — единствен-ное поселение на ней, — так начал свою речь мэр Джо-эл. — Наши предки высадились здесь двести местных лет назад. Это была семья Эзры Джонса, которого мы почитаем за патриарха. Семья насчитывала около ста человек — детей и внуков его четырнадцати сыновей и дочерей. Первые поселенцы стерилизовали планету — здесь нет ядовитых растений, вредителей-насекомых и хищных зверей. Но окрестности Джонсвилля — единственное место на Джонсе, пригодное для жиз-ни. С севера, откуда вы пришли, поселение подпирает лес, он тянется до самого океана и обрывается на его берегу. С юга, востока и запада — бесконечные пусты-ни. Там, в пустынях, первые поселенцы и нашли ал-мазы. Фактически Джонс — это безграничные и неис-черпаемые алмазные копи, уникальное место, камни попросту лежат на песке, не надо даже копать шурфы. До сих пор вам всё понятно, господа?

— Кто такие сыны Каина? — подал голос Лекарь.

— Каином звали одного из сыновей Эзры. Точно, как в доисторической легенде, он оказался предате-лем. Правда, он не убивал своих братьев. Каин улетел на единственном космическом корабле, чтобы про-дать алмазы. Он должен был вернуться с купленны-ми на вырученные деньги материалами, машинами и с флотилией кораблей. Каин увозил десятки тысяч алмазов — всё собранное поселенцами за двадцать лет пребывания на планете. Но вернулся он лишь с оружием и бандой негодяев на борту — его многочис-ленным потомством. Они потребовали новой партии алмазов, а расплатились за неё ничего не стоящим барахлом. Они угрожали оружием и убивали непокор-ных, своих двоюродных братьев и сестёр. С тех пор так и повелось: сыновья Каина прилетают на Джонс раз в двадцать лет — со сменой очередного поколения. Они забирают алмазы, а взамен отдают негодные тряпки, дешёвые безделушки и примитивные машины, посто-янно ломающиеся и разваливающиеся на ходу.

— И что, к машинам нет запчастей? — прервал Джоэла Старый Эдди.

— Есть — части от старых машин, тех, что сыновья Каина привозили в прошлые визиты. Вон тот бетон-ный ангар сплошь забит негодной техникой.

— Так в чём же дело?