Помоги проекту - поделись книгой:
Редгрейн Лебовски
Серия:
Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.
01. Принося Свет, мы остаемся во Тьме.
ОПИСАНИЕ:
Однажды маленький мальчик по имени Захария проснулся и понял, что он не простой человек, а нечто более древнее и величественное. И он такой не один. Ему предстоит отыскать того, с кем он когда-то разделял свое одиночество и ту, к которой стремился целую вечность. Какими же были первые встречи с теми, кого он так долго искал? Что он чувствовал, когда наконец смог обнять свою извечную любовь?
В этом рассказе читатели смогут увидеть историю Захарии его глазами.
Все права защищены. Полное или частичное копирование текста без указания автора и переводчика ЗАПРЕЩЕНО!
Уважайте чужой труд!
01. Принося Свет, мы остаемся во Тьме.
Я вспомнил все, когда мне было одиннадцать. За окном медленно подходил к концу жаркий июльский день, и солнце, опускаясь к горизонту, благодушно позволило столь желанной прохладе наполнить город. Я сидел в свой комнате, расположившись на огромном подоконнике, обрамленном каменной балюстрадой, и наблюдал за фантастической сменой красок на вечернем небе. Насыщенный голубой цвет постепенно приобретал прекрасный лазурный оттенок, разбавляясь росчерками пушистых перистых ярко-коралловых облаков, которые плавно вплетались в золотистые лучи садящего багрового солнца.
Безграничность небосвода всегда привлекала меня своим великолепием и бесконечностью. С приходом ночи разнообразие голубых оттенков сменялось густой чернильной темнотой, с вкраплением целого океана мерцающих звезд, напоминающих драгоценные бриллианты, и это зрелище также не оставляло меня равнодушным, притягивая взор. Звезды были такими недосягаемыми, величественным, излучающими свет, и в то же время холодными, впрочем, как и положено настоящим звездам. Я мог часами лежать в тесной нише между балюстрадой и крышей, наблюдая, как они, оставаясь в непроглядном мраке, дарят крохотные капельки света. Они дарили его для каждого из нас. Для меня.
Свет. Слишком яркий свет. Несколько раз моргнув, я закрыл уставшие глаза, позволяя им отдохнуть. От непрерывного созерцания буйства красок на западе, они начали пощипывать и слезиться. Последние лучи солнца, забирающие вместе с собой в прошлое сегодняшний день, мягко касались моего лица, и мне безумно хотелось раствориться в этом тепле, став хотя бы крошечной его частичкой.
– Захария, надеюсь, ты уже упаковал свои вещи? – Мамин голос выдернул меня из этих блаженных грез так неожиданно, что я едва не грохнулся с подоконника. – Ну сколько раз я просила тебя не вылезать туда? – Она не терпела возражений. – Если ты не удержишься и сорвешься…
– Ма, все в порядке, – я перебил ее на полуслове, спрыгнув на пол. – Я все прекрасно контролирую. И отвечу на твой вопрос: да, мои чемоданы упакованы и уже внизу.
– Оу... Что ж, прекрасно. – Кивнула она, мягко улыбнувшись. – Зак, я ведь просто волнуюсь за тебя. И так будет всегда. Неважно, насколько взрослым и независимым ты себя будешь считать, для меня ты всегда останешься ребенком. – Меланта сделала несколько шагов вперед и, взъерошив мои волосы, добавила. – Ужин будет готов через полчаса, мистер. А потом вам следует хорошенько выспаться перед началом второго учебного года в Академии.
Она подмигнула и вышла из моей комнаты, оставив меня наедине с моими тяжелыми мыслями. Вздохнув, я опустился на кровать. После того, как отец трагически погиб полгода назад в автокатастрофе, Меланта сосредоточила все свое внимание на мне, ведь это помогало ей не сломаться и бороться с горем. Не скажу, что я был в восторге от такой заботы, но и винить ее не мог. Если это было так необходимо ей для исцеления, то я не вправе протестовать и сопротивляться, ведь я понимал, как маме тяжело на самом деле. Поэтому я не мог сказать ей о том, что больше всего на свете не хочу возвращаться в Академию. Я ненавидел это заведение всей душой и безумно желал вернуться в обычную школу. Я хотел снова стать одним из тех детей, которые заняты лишь домашними заданиями, каникулами и играми друг с другом. В Академии все было по-другому: меня заставляли просыпаться ровно в шесть утра, учили понимать, как мыслят преступники, как предугадывать их действия и как их ловить. Согласитесь, не слишком увлекательное времяпровождение, когда тебе всего одиннадцать лет.
Откинувшись на подушку, я подтянул к себе гитару, которая лежала на кровати и начал отстраненно перебирать струны. Пять лет назад мне ее подарила бабушка, когда узнала, что втайне я мечтаю стать рок-звездой. Конечно, когда ты учишься в первом классе, и у тебя есть кожаная куртка и крутая черная бейсболка, которую ты носишь козырьком назад, кажется, что стоит взять музыкальный инструмент в руки, и ты сможешь собрать целый стадион фанатов. Хотя очки с толстыми стеклами, которые делали меня похожим на персонажа из аниме, скажем прямо, слегка портили весь этот брутальный образ.
Помню, я постоянно таскал гитару в школу, вызывая восторг и завистливые взгляды одноклассников. И только одна девчонка, сидевшая за соседней партой, не разделяла всеобщего ажиотажа. Однажды, она лишь скользнула по мне равнодушным взглядом, которого вполне мог удостоиться и уличный столп, закатила глаза и отвернулась, продолжив разговор со своей соседкой. Ох уж эти девчонки!
Громко фыркнув, я едва удержался, чтобы не показать ей язык. С точки зрения оскорбленной восходящей рок-звезды, это было бы вполне правильно, но с точки зрения правил, по которым меня воспитывали, это было недопустимо, а о том, чтобы стукнуть эту малявку по голове чем-то тяжелым и решить все по-мальчишески, вообще не могло быть и речи. Объясню почему: во-первых, ее боялись даже старшеклассники, а во-вторых, я не идиот. Эта девчонка бросалась в драку, словно бык на красную тряпку и колотила всех, кто попадал под руку. А поскольку быть публично побитым девчонкой не входило в мои планы, пришлось ограничился тем, что я весь следующий урок усердно сверлил взглядом ее затылок, надеясь, что к перемене в нем уже будет зиять дыра.
К всеобщей радости школы, эта девчонка, вгоняющая в священный страх даже крепких шестиклассников, проучилась с нами всего год, а потом ее куда-то перевели. Надеюсь, что в колонию строгого режима… Но я надолго запомнил ее длинные светлые волосы, мягко ниспадающие на плечи, и пронзительные зеленые глаза, которые вовсе заставляли забыть, насколько она меня раздражала… И то, что звали это ходячее несчастье – София Бенсон.
В дверь тихо постучали, вырывая меня из воспоминаний.
– Сэр, ваша мама уже ждет вас в гостиной, – сообщил дворецкий Борис, приоткрыв дверь. – Ужин подан.
– Спасибо. Я спущусь через минуту, – отозвался я, не поднимаясь с кровати.
Борис понимающе кивнул и, аккуратно прикрыв дверь, направился в сторону лестницы. Этот высокий и худой, словно вешалка, человек с резкими чертами лица, крючковатым носом и жиденькими, напоминающими крысиные, усиками, верно служил нашей семье задолго до моего рождения. Манерно поправляя свои огромные очки, вечно сползающие с переносицы, он неустанно следил за всем и каждым. Он знал абсолютно все, что происходит в доме двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Бесспорно, он был отличным дворецким, однако мне он абсолютно не нравился. Более того, он меня пугал.
Встав с кровати, я посмотрел в окно, за которым уже заметно сгустились сумерки. Ощущение легкой тревоги, не покидавшее меня с самого утра, усилилось, медленно перерастая в необъяснимую панику. Это было похоже на предчувствие мощной грозы, когда воздух тяжелеет и словно электризуется, где-то далеко за горизонтом разноситься отдаленный рокот грома, отчего волосы на руках встают дыбом. Только вот ясное небо подсказывало мне, что эта гроза будет совсем другой. И я к ней не готов.
Рано утром я проснулся от собственного крика. Лишь спустя несколько мгновений я осознал, что лежу в собственной постели, уткнувшись носом в подушку, и рыдаю. Я ревел, словно маленькая девочка, которой впервые в жизни приснился кошмарный сон. Меня всего трясло, все кости болели, словно их раздробила какая-то адская машина, а сердце, казалось, покрылось сотнями кровоточащих ран. Мне казалось, что я вот-вот умру. Жадно хватая ртом воздух я обхватил голову руками, пытаясь успокоиться. Я ждал, что сейчас кто-то из домашних, вломится в мою комнату, будь то мама, слуги, или вот уже целую неделю гостившая у нас тетя со своим мужем.
Это был не сон. Это одновременно было проклятие и мое благословение. Все это разом нахлынуло на меня, вернув память и разорвав мою, тогда еще детскую, душу на маленькие кусочки. Я вспомнил все. Казалось, что этой ночью кто-то нажал на курок и выстрелил мне в голову, пока я спал. Я был разбит, уничтожен, сломан, и все еще безутешно заливал свою постель слезами.
Все попытки успокоиться и взять себя под контроль заканчивались громким провалом. Плотину сладкого беспамятства прорвало, и я тонул в водовороте эмоций, которые обуревали мое слабое человеческое тело.
Той ночью я вспомнил, кто я на самом деле.
Я – Свет. Я настолько древний, что видел, как зарождалась эта Вселенная, каждая пылинка, каждый камень, каждая планета… Древнее меня лишь Тьма, беспроглядная, всепоглощающая и такая же бесконечная, как и ее одиночество. Я не знаю, как, и зачем я появился, но знаю, что я заполнил собой пустоту, которую прятал извечный Мрак. Теперь нас было двое – замкнутый круг изменения Света и Тьмы, который дал начало Времени.
Я вспомнил, как отчаянно пытался догнать черноту той вечной ночи, цепляясь за нее лучами, но она ускользала, стоило мне к ней прикоснуться. Тьма окутывала меня со всех сторон, держась на безопасном расстоянии. Я был полной ее противоположностью. Тьма была холодной, а я – теплым. Она была бесконечной, но я мог частично отогнать ее, хоть и понимал, что где-то есть точка, куда мои лучи никогда не достанут, их просто не хватит. Тьма с интересом наблюдала за мной, пытаясь понять, что я такое, она опасалась, что я рассею и уничтожу ее и в то же время боялась, что я исчезну, вновь оставив ее один на один с собственной вечной чернотой. Но я просто не мог никуда исчезнуть, и мы стали друг для друга смыслом существования, ведь вдвоем мы не были одиноки.
Так продолжалось очень долго. И в этом непрерывном Часовом Потоке существовали только мы – необъятная Тьма и Свет, блуждающий в ее черноте. А потом появилась
По своей природе она была очень похожа на нас, и в то же время она была совсем другой. Она несла в себе разруху и уничтожения, в то время как мы видели в ней смысл нашего существования. Мы видели в ней жизнь, хотя внутри ее была только смерть. Мы знали, что она сожжет нас, а потом сгорит и сама.
– Пожалуйста, хватит, – простонал я, все еще лежа в кровати. Пустота и отчаяние проглотили меня, даже не поперхнувшись. Я уже не мог плакать… Хотел, но больше не мог. Свернувшись калачиком, я лежал под одеялом, не замечая, что воздух испарился и мне больше нечем дышать. Мои руки вцепились в голову, словно пытаясь раздавить ее, а ногти больно впились в кожу, готовые в любой момент ее содрать.
Я медленно опускался на дно, где, будучи Светом, я стал призрачной Тенью. Мне хотелось вырвать эти воспоминания, словно яд. Я хотел очистить себя от нее… Но не я не мог, ведь оказавшись в Огне, слишком поздно его тушить. Я был заключен. Я нес свое наказание словно благословение и все благодаря ей.
Меня ломало. Каждый сантиметр тела пылал от боли. Вцепившись в подушку, я накрыл ею лицо, чтоб хотя бы немного приглушить громкий истошный крик, который снова вырвался из моего горла. Я кричал, пока не охрип. Я боялся, что сейчас прибегут испуганный родные, но никто так и не пришел. Окончательно выбившись из сил, я почувствовал как мышцы, налившись усталостью, расслабились, и все мое тело словно потяжелело на несколько тонн. Опухшие веки слиплись, а глаза пекли так, словно кто-то швырнул в них горсть песка. Не в силах больше противостоять то и дело накатывающим видениям, я позволил воспоминаниям опять поглотить меня.
Помню, как мне безумно хотелось приблизиться к Огню. Коснуться пляшущих языков пламени, позволить им затянуть меня в свой танец. Я хотел знать, что она видит меня… Знает о моем существовании. Знает, что я – Свет. Я тянулся к ней, пытался достать, но не мог. Ей вполне хватало того света и тепла, что она излучала… И ее больше привлекала Тьма, которой она не понимала. Сначала она пыталась ее рассеять, но это было невозможно. Она была в ярости, и разгоралась с новой силой, не ведая, что это еще больше привлекает нас. Мы нуждались в ней. Мы хотели ее. Но это также было невозможно, как и прикосновение к ней.
Радиобудильник, стоявший на прикроватном столике тоненько пискнул и включил одну из местных станций, а я даже не пошевелился, чтоб выключить его. Итак, надо вставать и собираться в Академию. Комнату заполнил бодрый голос диктора, сообщающий последние новости, но я не понимал из его речи ни слова. Все, что я слышал – лишь звенящую пустоту в своей голове.
Отныне я больше не был простым одиннадцатилетним мальчишкой. Я стал чем-то куда большим и древним. Интересно, я все еще человек?
– Мы похитили ее, – едва пошевелив губами, обратился я сам к себе. – Мы увели ее прямо из-под носа Стражей и спрятали… Но куда?
От осознания того, что я еще ребенок, и физически не могу ничего предпринять, чтобы отыскать Тьму и Огонь, горло сжал тугой ком. Как же узнать, где они? Кто они? Хоть как они выглядят?
Я не был уверен, что они в Акрополе. А что, если они ничего не помнят? Десятки вопросов сыпались на меня, оставляя болезненные раны и синяки, которых никто никогда не увидит. Я был совершенно один. Я рискнул всем, чтоб все потерять.
Предательские слезы вновь навернулись на глаза. Ох, эти глупые, глупые слезы!
Резко поднявшись, я сел и покачал головой.
– Хватит, Захария! Хватит! – Сказал я себе, больно прикусив щеку. – Ты отыщешь их! Рано или поздно, но ты их найдешь… И для этого нужно собраться с силами… А если ты будешь валяться здесь, распуская нюни, это ничего не изменит…
Встав с кровати, я направился в ванную и достаточно долго проторчал там, пытаясь хоть частично привести свое лицо в порядок. Но все мои попытки были тщетными – лицо опухло, покраснело и вообще, я выглядел так, словно на меня напала стая пчел. Многочисленные холодные компрессы из мокрых полотенец не дали никакого результата и я, разочарованно вздохнув, признал поражение в борьбе за нормальный человеческий вид и вышел из комнаты.
Войдя в гостиную, я наткнулся на тяжелый взгляд Меланты. Она так долго и пристально смотрела на меня с непонятным выражением лица, что я уже пожалел, что не остался наверху.
– Ты хочешь об этом поговорить? – Наконец, тихо спросила она, вероятно имея в виду причину моей позорной истерики. В ее голосе не было ни осуждения, ни раздражения, а только нежность и нескрываемая тревога.
– Нет, – я шмыгнул носом и сел за стол, где меня уже поджидал остывший завтрак.
Меланта молча налила мне в стакан сока и, поцеловав в макушку, вернулась к чтению утренней газеты.
* * *
Патрика я встретил совершенно случайно. Не знаю, было ли это судьбой или просто невероятным стечением обстоятельств, которые навсегда изменили мою жизнь. Я наткнулся на него в «Механической даме», одном из популярных местных ночных клубов, где, как выяснилось позже, он искал какого-то типа по имени Бенни, чтобы договориться о билетах на выступление «Аниматоров».
Меня в клуб привела работа, и я был в компании Флина, Зевса и Джейн, которые помогали мне в выполнении задания. Мы искали людей, которые крутились здесь, раздавая листовки с информацией об «Играх Патриотов». Мы были в гражданском и, рассредоточившись по залу, пытались найти тех «промоутеров», с трудом прокладывая себе путь в танцующей толпе. То, что в будние дни здесь так же людно, как и в выходные, стало для меня открытием.
Добравшись, наконец, до барной стойки, я заказал бутылку пива, чтоб не вызывать подозрений, и оглянулся, надеясь увидеть хоть кого-то с этими проклятыми листовками, но все они словно в воду канули. Вокруг были лишь танцующие парни и девчонки, половину из которых теоретически можно было бы задержать, учитывая, что они явно что-то принимали. Ведь для того, чтоб оставаться такими счастливыми, воодушевленными и энергичными, непрерывно дергаясь в такт музыке уже второй час подряд, обычного коктейля или пива явно маловато. Но, поскольку сегодня у меня другие планы, пусть себе развлекаются.
Прошло немало времени, а мимо проносилось столько людей, что у меня уже начало мелькать в глазах. Монотонная электронная музыка, доносившаяся из колонок, нещадно истязала мои барабанные перепонки, и казалось, что вот-вот мои уши начнут кровоточить. Решив поискать «промоутеров» на улице, я двинулся сквозь толпу в сторону выхода. Вокруг метался, переплетался и дергался обезумевший от ритма водоворот ног, рук и голов. Несколько раз кто-то хлестнул волосами мне по лицу, что заставило меня остановиться и выругаться, потирая глаза.
Когда вожделенная цель в виде дверей уже была в нескольких метрах от меня, мимо прошел черноволосый парень примерно моего роста и возраста... И внутри меня опять все перевернулось, а мир вокруг обесцветился. Плечо, на котором уже давно появилась метка Извечных, взорвалось от боли. Казалось, кто-то вылил мне кожу расплавленный свинец, который в мгновение ока прожег плоть и добрался до костей. Процедив сквозь зубы несколько малопонятных ругательств, я обернулся и увидел, что незнакомец ошарашен не меньше меня. Ухватившись за плечо, он закусил губу и прикрыл глаза, ожидая, пока отступит боль.
Понимание пришло не сразу. Мне потребовалось несколько секунд, чтоб осознать, кто стоит передо мной. Сердце учащенно забилось, с бешеной скоростью погнав кровь по венам, а легкие сжало так, что я попросту задыхался. Казалось, я вот-вот потеряю сознание от недостатка кислорода.
Я не мог поверить собственным глазам, я не мог поверить своему везению. Мне казалось, что это какой-то жесткой розыгрыш, или галлюцинация и стоит мне сдвинуть с места, и она растает…
Я так долго и безуспешно искал Тьму и Огонь, что уже начал терять всякую надежду в то, что мне удастся найти хотя бы одного из них.
Парень выглядел не менее удивленным, чем я. Он повернулся и подошел почти вплотную, пристально изучая меня. В его темно-карих глазах застыл немой вопрос, на который я никак не мог решиться ответить. Время вокруг нас остановилось, звуки стихли, и весь остальной мир исчез, словно нас вырвали из этого мира и поместили в вакуум. Прошло несколько минут, а может и часов, прежде чем он тихо произнес:
– Ради всего святого, скажи, что ты тоже все помнишь…– Его дрожащий голос прозвучал испуганно и почти что умоляюще. Единственное, что я смог – это только судорожно кивнуть, так как в тот момент я просто потерял дар речи.
Парень вздохнул с таким облегчением, словно с его плеч свалилась целая горная цепь. Потерев бородку, он жестом указал на дверь:
– Похоже, нам с тобой о многом нужно поговорить.
Я снова кивнул, чувствуя, как моя душа трещит по швам. Ведь это Тьма, мой старший брат, и он сейчас стоит передо мной. Он действительно находится на расстоянии вытянутой руки, и это не сон, не галлюцинация и не шутка. Но я все же боялся, что стоит мне открыть рот, он развернется и уйдет, или рассмеется, сообщив, что понятия не имеет, что за чушь я несу.
Поняв, что я пока что не готов вдаваться в красноречивые описание того, как я прожил без него эти восемь лет, парень подтолкнул меня и направился к двери. Мои ноги стали ватными, и идя вслед за ним, я не чувствовал под собой земли.
Свежий воздух взбодрил меня и привнес немного ясности в помутневшее сознание. Выйдя из переулка, в котором размещался клуб, парень уверенно шагал по оживленной улице, и я старался не отставать. Я позабыл о своих товарищах-ловцах, которые остались в «Механической даме», и которые наверняка вскоре начнут меня искать, позабыл обо всем на свете и следовал за Тьмой, больше всего боясь потерять его из виду.
– Эй, ты умеешь разговаривать? – Улыбнувшись, спросил он меня. – Если нет, то это слегка усложнит наше общение.
Я сотни раз представлял себе нашу встречу. Я прорисовывал в своем воображении множество вариантов, формулировал сотни вопросов, которые назрели у меня за все это время и продумывал, как расскажу все, что хотел ему сказать, еще будучи бестелесным Светом. Но вместо этого с моих губ сорвался лишь один, самый главный, вопрос:
– Ты знаешь, где она?
Он покосился на меня, не сбавляя шагу. Он не спешил с ответом, но чем дольше он молчал, тем больше внутри меня все закипало. Мы свернули на другую улицу, где было поменьше народу, и тут он остановился.
– Меня, вообще-то, Патрик зовут, – улыбнувшись, представился он и протянул руку.
– Захария, – неуверенно сказал я, ответив на рукопожатие. Вот черт! Я готовился к этому дню несколько лет, и все для того, чтобы, когда он наступит, стоять как осел, не имея сил связать и двух слов. Прекрасно, Зак, просто прекрасно! Все демоны в твоей голове аплодируют стоя и просят выступления на бис…
Я мысленно прочитал себе еще несколько нотаций и продолжил:
– Просто я так долго искал тебя, что уже не потерял всякую надежду. А тут…
– Неожиданно, а? – Кивнул Патрик. – А я ведь тоже искал тебя. Все время, с того самого момента, как все вспомнил.
– Правда? – Его слова немало удивили меня.
– А могут быть сомнения? – Пришла его очередь удивленно округлить глаза.
Я промолчал. Конечно, сомнения могли быть. Черт побери, у меня были огромные сомнения, ведь я не знал, где он, кто он и вспомнил ли он все, так же как и я.
– Ты знаешь, где она? – Этот вопрос вырвался из меня раньше, чем я осознал это.
Патрик провел рукой по своим волосам, стянутым на затылке в небольшой хвостик. Похоже, его даже не задело мое наглое упрямство и еще более наглое невнимание к нему. Он все понимал, и я был безмерно благодарен ему за это. Шумно втянув воздух, он коротко ответил:
– Да.
Его ответ принес мне долгожданное облегчение и в то же время взвалил на мою душу новое бремя. Почувствовав острый укол ревности, я сделал шаг назад. Патрик знал, где она. Он знал, где находиться та, кто, сама того не ведая, овладела нами миллионы лет назад. Видимо, в моих глазах промелькнуло что-то похожее на страх, потому что Патрик поспешно добавил:
– Она ничего не помнит, Захария. Абсолютно ничего.
Поделиться книгой: