силуэты осень в сепию слегкалипкий блик кинематографа лесноголето слизывает словно со стеклапусть зима наносит сновараз природа пополам населенапрыгнет грейфер кадры склеивать ребенкукай ли сеет ледяные семенагерда нервная вдогонкуон не свидится наивный сея смехс тем до времени полярным горностаемчье дыхание в сюжете держит всехесли раньше не растаемчебурашку крепче к сердцу не дрожиохрой с кобальтом наш мыльный шарик вышиткай возводит ледяные витражигерда спящая не дышитпод плащом ее так мирно и светлозвонко стеклышки в ладошках обезьянкив полушарии где кроме нас никтос черной оспенной изнанкиНОЧЬЮ
от села невесела с того ли крылечкаставни наперекос по двору куры вострыскок-поскок только смерклось старичок-калечкастук-постук кривой клюкой о пустые верстыузелок приторочил в узелке заначкагнать взашей стыдный страх исчезни луна в тучеа за ним опрометью малая собачкахоть неказист человек а свой с ним-то лучшевот идет калечка лугом семенит боромягоду ли берет гриб ни гроша не давшив пуще лешие в крик русалки в пруду хоромчуть хлебнет из горлышка и шасть себе дальшечу не мент ли из-за бугра шагами тяжкопослушно лезет в узел где печать на ксивесправка из диспансера нужная бумажкаан нет является ему сам господь в силестой говорит калечка ничего не бойсяглаза огнем палят борода снег на брюхеговорит зычно но голоса нету вовсепонятно без голоса просто слова в слухевот говорит господь лес поляна вот речкав лесу лоси сохаты на лугах покосысчастлив ли ты на такой дороге калечкаили еще что-нибудь сочинить для пользыстаричок в ответ а что кому еще нужнотут говорит чуть вбок уйма грибов и ягодкогда не подеремся живем даже дружнолюди как проспятся довольны ну и я воти доволен что бог а не мент участковыйи уже идти дальше погоняет ногутолько вдруг внизу трава шелестит по новойи собачка изо всех сил говорит богусделай просит господи и для меня тожечтоб и я собачка была на свете радасотвори другой мир а не нынешний божепусть жизнь в нем окажется не беда а правданет говорит бог не для тебя творил времяне для тебя пространство небо с легким паромтебе говорит бог собачка волчье семяни дам ни отниму живи как жила дароми пошел себе не страшный но шибко гордыйвот выпадает роса скоро овсы в колоскалечка с заначки ослаб весь лежит мертвыйсобачка сидит рядом и воет и воет в голос«ну тогда d’accord и вполне sehr gut…»
ну тогда d’accord и вполне sehr gutиз пробирки кровью разжавши жгутподмахну договор с рогатымпоглумился над образом и впередя вообще не из тех кто у бедных берети как ты отдает богатымесли зло свобода я ратник злас тирсом черного лобызал козласмерть и слава на выбор людямуговор кто испуган тех и спасайчудных зайчиков с речки старик мазайа меня спасибо не будемя на двадцать лет закопал таланта в твоем зверинце любому бантвся в лучах надо лбом бейсболкано которому арфа не с той рукисладко вспомнят зайчики как кругиразошлись по воде от волкаТОЧКА Б
просто кактусы вкось то ли камня кускизаводные тушканы стоймя по-людскиугорелая в гору дороганаселяет пустынные пеньем кустынасекомая прорва народавот кристаллами впрок вековая водас медвежатиной в жилах полярнойи небесные хрясь прямо в харю вратапоперек в арматуре амбарнойзначит вот оно где расположено тутребра в розницу таз и ключицасторона куда заживо ближе идутно не в силах всегда очутитьсязакопали слепую дорогу в песокположили для бремени кварца кусокнасекомую брали отравуиз отверстого серенький зева дымокгрустный суслик в дозоре скрипит одиноквот где родина праха по правудо жезла колонок пейзажиста облездолго голому горю осталосьвековать стенобитность небесных телессухомятных ручьев отжурчалость«углубимся в детали…»
углубимся в деталистарый сруб у рекигде в потемках леталинад водой светлякимноготочия ночина перилах крыльцаобличали как очиочертанья лицапомечали пространноокоем камышаа под ним сасквеханнашевелилась дышавсе непрочное счастьевечной ночи проститьесли стиснув запястьенавсегда отпуститьэтим прошлым картинамлишь лица не вернутьпролагая пунктиромв темном воздухе путькак воздушный корабликв пенсильванском лесунасекомый фонарикпронося на весуДАВЫД И ЮРИЙ
о том ли песню скажу о царе давыдео князи славнем во граде ерусалимекак по кровле терема при слугах и свитеон гулял ввечеру с министрами своимиа на дворе баба тонок стан черны очиголая плещет в ушате бела как лыбедьи восхотел ее царь пуще всякой мочипохоть порты подпирает аж срамно видетьцареву слову никто перечить не воленминистры по струнке небось люди служивытолько есть у той бабы муж юрий-воинхоробрый зело вожатый царской дружиныдавыд ему юрий поусердствуй престолуа про себя погибни смертью и вся взяткаиз хеттеян он был из русских по-простомуне жидовин как все а пришлого десяткавот пошел юрий на фронт саблей в чистом полесражен упал себе и помер понемногудоносят царю а уж терпежу нет болемигом жертву на аркан и в храм убить богуберет давыд себе бабу под белы рукикофточку с нее прочь сам сбрасывает брюкив саду павы кричат ночь звездами богатадля царя вся правда нет ее для солдатабыл бог на давыда в обиде да недолгона то и царь как решил сам и поступаетвосставлю говорит бог из твоего домасына возлюбленного пусть все искупаетв терему на горе тешится давыд бабойто он так ее поставит то сяк положитпискнула сперва но куда голой и слабойбог сказал бог сделал а беде не поможета где прежний твой полег не метили вехойво поле брехали псы вороны леталихеттеянского роду пришел-понаехалслужил верой-правдой да гражданства не даличуть если смеркнется в ерусалиме-градецарь персты на гусли и псалом бога радипоют павы в саду кричат по белу светувся правда у бога а у нас ее нету«в пуще практически ни тропинки…»
в пуще практически ни тропинкив тесном лесу поступаем самисловно стальные в строю опилкимежду магнитными полюсамив прежней ужом очутиться кожегорстью компоста в смердящей грудеможно лисой или сойкой тожено почему-то все время людиголову ночью снесет над книгойстиснут внутри на манер гармошкиконтур отчизны такой же мнимойчто и снаружи любой обложкиэто страну стерегущий ангелсчастье качает предсмертным сердцемэто стучит журавлиный анкермежду константами юг и севересли рождаешься жить положимможно пока неподвижна стражатак и остаться простым прохожимдо перекрестка любви и страхасойка направо откуда песняслева лиса где незримо безднасмерть неминуема как ни бейсясчастье практически неизбежноКОНСТИТУЦИЯ ПТИЦ
семь раз отмерь но после пили сплечавоздух на ломти ни паспорт козлам ни визатот кто летит в самой бородке ключаон и есть отпирающий дверь парадизадеспот пространства где по нраву емутам и холопам пусть именуют раемкроткие дарим царю дочерей и едураненых или хромых не подбираемсовесть на свете если такой законоба крыла себе ни рубля собратуправда целее когда сидит под замкомтак говорил тразимах сократуесли прибыл на место в срок летел не тудатщетных товарищей по островам бросаяобщее нам обещали небо трударадугу пусть проливами вброд босаяхищный навстречу чьи крючья твоих чернейчем возразит наотрез истребитель братстваадресат несметной еды супруг дочерейнасмерть споткнувшись на берегу пространствабоги добры но не первый вверху геройсилится сбить с логарифма древнюю пряхухоть воспарившим нитка всегда с дыройтак говорил сократ тразимахуа наутро гром вся в трещинах твердь темнаградом падали рисовали самина картинке эшера заподлицо телаполотно отлива вымостили глазамии гадая куда пропали скворцы и щеглычик-чирик и опрометью за сарайчикподелиться с природой чем вечные боги щедрысмотрит в небо древнегреческий мальчик«в сердцевине жары стеклянная вся среда…»
в сердцевине жары стеклянная вся средапреломила в кадре прежние дни неделиполучилось так что я исчезал без следавозникали друзья но на глазах ределив том краю где у матери было две сестрынезапамятной осенью астры в саду пестрыдеревянный дом где все как одна на идиши дряхлела овчарка слепая на левый глазтам теперь никого из них никого из нася ведь так и думал я говорил вот видишьв том последнем стакане зноя в канун огнянас теснило к столу и от пойла зрачки першилия бросал без разбора любых кто любил менятолько взгляд к этим лицам лип насовсем как пришилиесли быстро проснуться поверю пусть не поймув том краю где уже никаких сестер никомув самом месте где астры протерта ногтем картадеревянный день только идиш из уст немойво дворе овчарку звали рекс или бойя ведь знал наперед я и жил-то с низкого стартапод реховотом горьким я тебя хоронилэти тридевять царств песок с высоты соколинойздесь бывает северный рыхлый наш хлорофиллне дает кислорода и слабые дышат глинойно чтоб рано не ожили марлей подвяжут ртытреугольником сестры в острой вершине тыпо бокам ни гу-гу на иврите кто-тоесли правда горнист просигналит последний мигтот кто алчно из туч наводил на нас цифровикотопрет свой альбом и покажет фотопод крылом опустев страна простирает огник некрасивому небу которое знал и бросилне снижаясь лайнер скребет фюзеляжем о пниесли врежутся в трюм спастись не достанет веселпо бельму напоследок друга узнав во врагея на идиш шепну подбежавшему рекс к ногеон остался один где бельмо проступает картойгде в безлюдных лесах словно князь на тевтона ратьсобирает миньян но не может никак собратьочумевший от бездорожья кантор«в черте где ночь обманами полна…»
в черте где ночь обманами полназа черными как в оспинах пескамимы вышли в неоглядные полякоторые по компасу искалиу вахты после обыска слегкаприсела ждать живая половинаа спутница со мной была слепавсе притчи без контекста говорилабезлюдье краеведческих картинхолм в кипарисах в лилиях болотоон там сидел под деревом одинв парадной форме как на этом фотои часть меня что с ним была мертвакричала внутрь до спазма мозговоготому кто в призраке узнал меняно нам не обещали разговорани мне к нему трясиной напрямикни самому навстречу встать с полянкион был одет как в праздники привыкпод водку и прощание славянкинемых навеки некому обнятьзимовка порознь за чертой печаливот погоди когда приду опятьно возвращенья мне не обещалирентгеновская у ворот лунав костях нумеровала каждый атома спутница вообще сошла с умаи прорицала кроя правду матом«однажды в жизнь семью найдя себе…»
однажды в жизнь семью найдя себемы были дети нас кормили кашейкак маленькие гости на землемы жили и она была не нашейиз прежних мест невидимая нитьу взрослых не тянула на поблажкукогда они склоняли нас любитьсвой двор и родину и чебурашкуприобретя в потемках тех квартирпускай не весь диагноз но симптомымы здесь утратили ориентирмы многие вообще забыли кто мыкак вы найденышем в чужом краюя вырос и пошел служить в конторуно свой скафандр по-прежнему хранюразмер давно не тот но память впорунастанет день мы бросим есть говноприпомним все что тщетно вам прощалии с бластерами выйдем наголоза звездную отчизну без пощады«почему эти кольца сатурна…»
почему эти кольца сатурнатак приятно горят и культурноа у нас в небесах пустотаотчего мы печальны и хмурыразводя зерновые культурыповышая надои скотапотому что адам-прародительоказался шпион и вредительа потомство за это платипод заплатанной дождиком твердьюмежду быстрым рожденьем и смертьюкаждый божий с утра до пятиможет в джунглях какой андромедыбез печали журчат дармоедыастрономией дивной гордынаша миссия в мире прямаяв три погибели жить принимаякак награду рога и горбы«до свиданья добрый клоун…»
Памяти Д. А. П.
до свиданья добрый клоунты не сеял ты не жалтормошил веселым словомвсласть кикиморой визжалчеловек пример колодыгде положишь там лежитмы угрюмые уродынас не каждый рассмешитно твои случалось былишутки в сторону смешнывот и мы столбами пылизавертелись и пошликаждый с маленькой котомкойпотянулись меж стволовв тень где с дудочкой негромкойсамый честный крысоловза лесным неверным светомробко в хворосте стопойты ушел и дети следомне печалься мы с тобой«бог давно живет в нью-йорке…»
бог давно живет в нью-йоркенам не делает вредав длинной узенькой каморкегде-то возле fdrон с утра заварит кофедождь увидит за окномна стене мария в профильрядом сын на выпускномтак привычно жить в нью-йоркехоть и полностью не весьон спустился на веревкетемным вечером с небесцелый день сидит в старбаксес ноутбуком в уголкезнает есть ли жизнь на марсеи зачем она вообщеа в окне не видно небакактус в баночке засохне вернуть обратно времядаже если кто-то боги собачка смотрит в обау старбакса на углуопознав в прохожем богатщетно молится емусутки прочь потом вторыевремя кончится и пустьвспоминай меня марияя когда-нибудь вернусь«пустяки но память лишняя…»
пустяки но память лишняяздесь на площади точь в точьподошла однажды нищаяпросит чем-нибудь помочьвторопях нашарил мелочисердце жалостью свелобыло стыдно ей до немочино беда сильней всегобольше в бедах не до удалино без повода и вдругвспоминаешь всех кто умерлии которые умрутвместо бродского и приговавьется в космосе змеявек любимая без выборанаша страшная землягаснет мозг и молкнет речь егов верхнем зеркале сквозянемигающее вечноедень за днем глаза в глаза«к воздуху вздохов ни разу не прикасался…»
к воздуху вздохов ни разу не прикасалсяразве я жил среди них я им казалсясроду не слышал названий любви и страхаслов что в земных мозгах поднимают бурюэтим недолгим двуногим на фото справане был ни разу и вряд ли когда-то будув яви разъятой на их имена и лицани возникать не пытался ни появитьсяв паспорт не пойман с растром угрей на рожев бритом с ухмылкой образе обезьянкине отражался в стекле которое тожепагубе в помощь они серебрят с изнанкивот почему безымянный безликий кто-томедленно блекнет под лупой на этом фотосердце не прянет в штопор подобно птицеи никого не застигнет врасплох расплатаколь нулевой элементу в этой таблицеопределен период полураспада«что ли мордой померк или в дыры корундом вытерт…»
что ли мордой померк или в дыры корундом вытертбольно смотрят насквозь посетители смежных комнатвот войду невзначай а никто меня там не видитили выйду на двор а они обо мне не помнятдаже дождь промахнется и камень с карниза мимословно вынут из космоса с мясом изъят из мирапешеходы наотмашь попятно как стадо задомне очки бы с аверса и сам бы ошибся правдао прозрачный периметр не обопрутся взглядомда и весь невесом на ветру как паучья пряжапосреди этих твердых летаю последним летомкто меня позабыли кому я с тех пор неведомчеловек-невидимка зажмурил глаза для смертиоказалось нельзя даже веки теперь стеклянныстолько тяжести впрок столько тьмы натекло на светеот которой впрогиб столы или всклень стаканыпусть стеклянные лопасти голому в долг прикроеттот кто полон по горло тому кто до капли пролит«стопари граненые в строю…»
стопари граненые в строюрадужная в ржавчине селедкакто теперь наследует странутот в уста плеснет себе сегодняв бездне возводимой без гвоздямнимей сна и смысла невесомейкто зиме замуровал глазаклейстером и правдой с антресолейистощив на поприще бронюгде истцов история искалабортничает с коробом в борустранник от дубровки до бесланаот рязани до саянских гряддоброй ночи незнакомый братнаши тени рдели до небестверже сроду не было скелетазакружил завлек стеклянный лесчья селедка дикая свирепадом снесло но с коробом под кустгде стаканы встарь не протекаливыдыхая истово из уствсе этиловые радикалыраз в мороз такая синевадаже ближнего любить не жалковоет ветер сеет семенагрянет к оттепели жатваНОВОЛУНИЕ
травимое сотнями псов-персеид суетливое летопоследнее в оспинах соли высокое солнцено сворами сов оттеснит голубятня палладывся в ярости древком о камень вот прянули кучейтопча и терзая твое лучезарное мясопрощай говорливые лица природы сиялипокуда не острые звезды в зрачки мы немыеотныне но голос из горл извлеченный клещамипроложен по хлябям как парус по жабры обугленным зноемвнизу у матросов цынга симптоматика смерти подробнанас лета лишили какая ребята стояла жараскорей в глубину лабиринта где спит напролет ариаднапод песню кондиционера пока из афин на подмогуэксперт-дефлоратор где мальчиков чудных и девочек вмиг подрумянитв шкварчащем фритюре разборчивый брат минотаврпотом леониды толпой леопольды и кобольды в скалахна свой среднерусский манер подморозит рябину наутронемного морошки с пробоиной в брюхе а еслиеда ядовита она укрепляет усопшим суставыи бабушки ближе к метро продают белену с аконитоми болиголов мы развесили кроны над жизнью которую вместелюбили червонным и желтым горит обожженная зеленьи тело кладут в кристаллический зной словно соль золотаяот бывшего солнца и девушка в кассе протянет билетикна наксос на наксос где спите спокойно какое хорошее лето прошлосмотри аталанта стремглав но айва отвлекает от прежнихскорбей ее папа оставил на милость а тренернашел на дороге и там во флориде ременнообутая мастерсмертельного спринта во рту елисейского привкуса спиртнам совестно мерзнуть поскольку скончавшимся нечемно жив пионерский инстинкт разведенья костра если снежная бурязавистники льда и огня мы лишь тенидругих дикарей и ни мамонта больше в ущелье ни лишнего лемминга в тундрекоторых тогда увели за собой здесь под настом когда-топылала эллада и боги любили свое ремесло и его образцы мы и есть эти богисошедшие с призрачных круч бестелесные тени твореньяно чирк зажигалкой и тьма запылает черней с лучезарнойсестрой отступи за звенящий торос но не вспомнить зачем отступилипрощай как нам стыдно что не было летагорит андромеда во мраке великая вульвавселенной сочащая бред изнутри но подернуты люрексом луннымрамена из персей на всех персеиды как псы чья горячая пасть настигаети топит в крови замерзающий кадрМОЛИТВА ЗЕМЛЕРОЕК
светлому властелину избытка пристальному быстромуродителю грома топчущему каждую дрожьв чьих очах число ужаса и мера милости одинаковывели славить себя если ты тот кто велит справедливоразве не ты посылаешь нам лучших кольчатых и круглыхне ты делишься пышным опарышем гасишь малую жаждуи разве не достоин трепета отделивший сухое от мокрогосвят ступающий выше шумящего мха заклинатель травмохнатый и хищный свят если нас не останетсяибо мы умираем когда ты отвернешьсяи когда ты смотришь на нас мы умираем еще чащеблажен вкусивший ужаса шелеста настигающего ужагибнущий от шипящего горла стиснутой пастислава сытому самой покорной из наших жертвчтобы нам исчезать без вреда и существовать опрометьюибо мы лишь обочина твоего стремительного вниманияно и плохое добро твое не уступит хорошему злуслава творящему мягкий воздух и липкую землюдаже когда тебя нет ты оставляешь нам выборибо мы уже умерли а ты еще не отвернулсянас уже нет в живых дважды а ты еще не взглянул«такие интересные закаты…»
такие интересные закатыизображает нам воображеньечто будь в них чистой правды хоть на четвертьмы жили бы практически в раюа эти звезды так в средневековьерасписывали купола в россиии кто-нибудь коварно подсмотрелв нас норовят посеять убежденьечто гребни гор тверды и достоверныа бабочки и эти как их птицывообще зашкаливают перегибкогда я тоже молод был и живя полагал что факты существуюти различал свет истины во всемв чиновниках ручьях олимпиадахпо алгебре и в этих как бишь ихдоверчиво выслушивал признаньяв любви и признавался в ней в ответтак жаль что слишком редко признавалсяпотом припадок разочарованьяумерил мой картезианский ражповерите здесь никого не встретишьиз прежних тех кто раньше были выесть сильный шанс что я вообще одинсидел всю жизнь и рисовал закатыизобретал себе обмен веществврубая некоторые нейроныв пустую вечность тыкался ласкаяпритворной музыкой притворный слухно разве птицы могут быть неправдойтут богом надо быть а я никто«давайте взахлеб забывать имена зверей…»
давайте взахлеб забывать имена зверейс камней и деревьев названья смывать резвейчто нужды жевать этот жмых если слово ложьума не прибавит что каждый бубнит своепохоже и тютчев федор считает тожа ну-ка забудем слова и забьем на всеначнете по списку вычеркивать именаиз первых оставьте без имени и менякогда по этапу адам покидал свой садсемь тысяч тому или около лет назадон следовал слепо чему надоумил богс герлфрендом о глупостях без толку говоряобъекты из сучьев шипов животов и ногназвал как ударило в тыкву от фонарябольшой полосатый с хвостом называем рази два неказистый подземный почти без глазотныне предметных смотреть избегаю сновтем крепче люблю для чего не осталось словпощупаю теплое липкое тотчас съемцветное озвучено где там твое кинои жуткая даже из сумерек в гости всемзабудь ее имя тогда не умрет никтоживи же никто и блуждай в лесах налегкебольшой неказистый подземный с хвостом в рукеTHE EVEN WIND
have you paid any heed lately to the wind blowing foreverthe inherited one the lifelong gale we carry about ourselvesinscrutable like gravity so deceptively smooth ever so eventhe only way to discern it is to observe how gently inclinedis our walking posture against the trees and the rainor if you would bother to carry around a plumb line in your teethit always turns contrary whichever direction you pickand lately it has been getting much stronger much strongernow it is tearing apart the traveler’s sturdiest cloakand the eyeballs are getting hammered deep into the scullso we kiss our dear departed good-bye with a lipless abrasionwhat with the last flesh already blown away off the boneРОВНЫЙ ВЕТЕР
замечал ты в последнее время этот ветер веющий вечнонаше наследство пожизненный бриз который носим с собойнепроглядный как тяжесть обманчиво мягкий весь ровныйразличимый лишь если заметить как слегка наклоннанаша походка по отношению к деревьям или дождюили если примешься носить в зубах свинцовый отвесон всегда остается встречным куда ни повернисьа последнее время он все сильнее все сильнееон нынче рвет в клочья прочный плащ странникаи словно молотком заколачивает глаза в череппрощаясь мы целуем наших ушедших с безгубым лязгомпотому что с кости уже снесло последнюю плоть«если прямо спросить у зеркала что мы имели…»
если прямо спросить у зеркала что мы имелив этом ебаном детстве от силы припомнится лишьвесь картофель в костре да кино про подвиг емелина второй мировой как велела гефильте фиша когда умирал навзрыд в своем мавзолееким ир сен или кто там у них умирал тогдана заре загорались у взрослых глаза розовееи друг друга от скорби рвала на куски толпачтобы чаще от страсти трясло трепеща прыщамибудоражила нервы шульженко но громче всегоиз котлетного чада радиоточки трещалипро даяна моше и карибский мол кризис еговспоминал о нездешнем один робертино лоретивсе чего возлежа возжелали на пляже телавот такое нам родина детство спроворила детивот волшебница участь куда ты нас всех родилавозвращусь я на родину выйду на быструю речкугде сплавлял пастернак знаменито на баржах плотыпусть как в детстве опять робертино споет про утечкунаших пляжных мозгов про усушку всеобщей плотвыозирать эти нети убогие эти овинычто за притча овин пусть губами коснется вискався красавица жизнь но без тухлой своей половиныгде поет робертино и харкает жиром трескаей теперь прощено и ни слова упрека при этомпотому что последние врозь на причале стоимненаглядные все кто с авоськами кто с диабетоми даян на баяне с прощаньем славянки своимЭЛЕГИЯ НА ПРИХОД ОСЕНИ
в видоискатель быстро посмотридрожит пейзаж меж волосков приборатам в приступе последней красотынам предстоит сентябрьская природапрощай листвы прельстительная ложьшум прошлого прошаркавшего мимоздесь обещанья праздные даешьпечально помня все невыполниможизнь исчезает за пределы глаза с ней и некоторые из насвладыка дней всей милости милордтвой жмых пожух в точиле под ногамитвой календарь как именинный тортуже почти прикончен едокамиприрода горше к осени на вкусеще любви щербатый серп в зенитено у любви на каждый божий плюсдва минуса в запасе извинитеколь волосы и стебли серебрялетит смертельный ангел сентябрякотенком перепрятанная нитьв саду где поздно пеночка свистелаздесь быть собой или никем не бытьиз дании двоичная системабыть наугад до грустных снегирейбез паузы для очной ставки с небомсегодня будем счастливы скорейпока нас медленно заносит снегоми станет мир хрустальной шкурой твердгде всех судить горазд полумилордкак славно жить когда уже возникв сентябрьском сне среди друзей и водкитому в саду кто все равно тростниккак все другие в мире одногодкиушедшие без милости верныгде в бельмах льда живому нет прощеньямедведи расстаются до весныпора прощаться до невозвращеньябежит оранжевый огонь в рекеи светлый серп у ангела в руке«вышел и вмиг забываешь где это было…»
вышел и вмиг забываешь где это былопрости работа пенсия жена посудадо горизонта волнами рожь река мимони очага ни отчизны но ты отсюдасолнце как прибито к синему циферблатунад шелковой рожью медленно меркнет памятьдень без дна словно велено прекратить тратувремени но пространство временно оставитькак бы от любви неутолимое летоно пешеход с повернутым наружу взоромуже не совсем тот который помнит этои уже совершенно не тот о которомтретий на смену прежним чья конечная явкапоперек ржи за речкой где проступит рощаглянешь и нет вопроса почему так яркотолько не понимаешь почему так молчапотому что здесь перестала шуршать прялкаоступился звук никак не наступит сноваговорили вечность ты смеялся и правдавечности нет это просто пустое слово«все же должна быть живая кому по силам…»
все же должна быть живая кому по силамкраски судьбы обозначить любую разнымбыстрое счастье она помечает синимдолгое горе она вышивает краснымкак же неровно ложатся на ткани пятнаэтот эффект испокон замечали предкитолько и прелести в ней что всегда наряднакрасное поле в небесный горошек редкийглаз не отводит от стиснутых в лапках пялецпесню мурлычет и вечные годы мчатсятолько б неловкая не уколола палецкак до сих пор к сожаленью случалось частовсе что ни вышьет положенной жизни версткаржа не берет и на зуб не сгодится моливот и выходит работая без наперсткачерная точка последняя в красном поле«завершена за временем погоня…»
завершена за временем погоняза жаркой кровью в ястребе стрелавозьми коробку с временами годаа там оно одно и навсегдачто с этими деленьями поделатьгде черточки дождливо и кружкииз дюжины их разменяли девятьпоследние живому не нужныуже не журавли с утра гортанножирком ворон подернуты прудыдля дерева и неба нет гарантакакой стоит на страже у трубыбери словарь убористой печатигде бывший твой язык лежит ничейв нем неразборчивы но как печальныназвания исчезнувших вещейкому лечить простуженное летопросить весны в лесу полярных совкак малышу рассыпавшему легосвой теплый мир слагать из беглых словгде снова станет зелено и звезднов просветах ливня льнущего к стеклуспешить пока еще не слишком позднозакрыть коробку повернуть стрелу«какие нам температуры вообще обещают…»
какие нам температуры вообще обещаютспасибо что в сущности бабское лето пришлои готские горлицы мальчиков готских прельщаютосенним своим опереньем в надежде на чтоты помнишь ключом с коктебельского гона поэтызобы их в зените пронзительным пловом полныгостил бы и дальше у жителей этой планетыда вот звездолет на поляне разводит парыя жил между ними не брезгуя дружеской флягойтак липок на щупальце след человечьей рукив назначенный час звездолет развернется над прагойфотонная тяга и я одинокий внутриах ой ли вы готские сестры и певчие братьялюбовь неоглядна а разум повсюду тюрьмане пленный отныне пусть буду последняя блядь якогда коктебель если прага забуду тебяпускай если снова рискнет распуститься мимозаменя недокличется в тесном застолье семьяза всеми парсеками чуткого анабиозая может быть русский я чешский я ваш навсегдапусть катится ваше под звук аонидского пеньяна третьей от солнца спокойное время рекойгде готские горлицы чистят железные перьяно мальчикам это не страшно и риск никакой«как-то взял посетил мелитополь…»
как-то взял посетил мелитопольпри советском режиме давнотам людей замечательных вдовольно и пьяных конечно полноили даже до кировоградаувозило под стук колесонаселение было мне радоно конечно быть может не всеа сегодня при новом режимеон такое же впрочем говнотридцать лет как живу меж чужимии не помню из вас никогораскрасавицы все украинкимоскаля несравненно милейпотому что я свой до кровинкихоть фактически где-то еврейи когда вы наверно умретесвой стакан не сыскав поутруприобщимся совместно природея и сам если нужно умрунас воспел в своем творчестве гогольи увидеть я сызнова радмариуполь или мелитопольшепетовку и кировоград«ночь непохожа и спящему кажется днем…»
ночь непохожа и спящему кажется днемкаждым из прожитых сбившихся в войлочный ворохспазмами быстрые судьбы сбываются в немгосподи или там кто у них тут в лабрадорахвот он становится наскоро каждым из техкто в подобающем случае мог получитьсяпаули если бы вовремя подал в физтехкушнером если грамматике чуть подучитьсяэтот лежащий в потемках точнее не самспящий точнее не спящий а засланный вместоспящего внемлющий прошлым своим голосаммнущий пропущенных лет убежавшее тестоон бы и бодрствовал банковским гоблином нотам где была голова напоследок болеластылое тело недвижно под ней как бревногосподи то есть не господи кто там холерагде твой обещанный праведным вечный покойтолько что ночь подлиннее а дни покорочекончены дни да и в сущности нет никакойночиЖИТЕЛИ
даже выпил вполне но идешь пешком ровнопомнишь названия всех улиц вот и славнонужные перекрестки возникают плавнотолько жители блин канули поголовнона то впрочем и жители чтоб ночью спалиприходишь вдруг не домой а в другое местовнизу вода темна небо в сучьях кускамитишина слуху просторно зрению теснобоярышник хлещет в лоб ветвями нагимистоишь растерян с некоторыми другимипотому что пришел не один видно тожеотдельные навеселе уперлись в водутолько не было здесь такого места сродугде луна ложится витилиго на кожешел городом светофоры в очи мигаливлажный шум волнами из поздних ресторановвдруг пустыми в боярышнике берегамиподле мертвой воды воинством истукановстыдно так стоим один другому ни словаа город тотчас исчез не возникнет сновапохоже пришел где ничего не бываетникогда не случается невзгоды мимозвери растерзают а живешь невредимогром грянет небесный тоже не убиваета что не кончится ночь заря не алеетосень не движется с места не настать летутак зачем здоровье если кто не болееткому надобно счастье если горя нетупрямое криво и тупо что прежде остропришли где можно оставаться вот так простоздесь не разгорится злость угасает завистьно и любовь над запиской не топит воскане вспомнить уже какие до перекресткапопадались люди плакали и смеялисьв поздних ресторанах над последним стаканома нынче порознь молча на берегу этомгде из-под звезд вода-сирота на века намбоярышник в шипах но не взовьется цветомв жухлую траву навзничь на жесткое ложеи все жители вслед гурьбой жители тожеАНГЕЛ
вот ангелу лаодикийской церкви пишетначальство глаголет аминь свидетель верныйдескать инеем не дохнет огнем не пышети тотчас угрозы видно ни к черту нервыадресуемый ангел нажимает enterмедленно гасит софт вырубает железоквартальный отчет и каждый вечер на ветерветер и дождь напролет поэтому резвоангел за угол где запаркована хондакейс к подбородку неловко тычет ключамимимо мчат месяцы мимо времена годаосень чаще всех недаром гуси кричалиадресующий в первом веке нашей эрысидит в пещере на скалах волны под нимине любит в ком только теплится пламя верысулит им под диктовку пепла и полыниадресат дома но дети уже в постелижена не приняла пальто не накормиластрашно спешил но подрядчики не поспелик отчету и опять не будет в доме мираа который диктует добрый да не оченьмеч торчком из уст ноги в огне глаза злыеобещает что день не отличат от ночивозрыдают пред ним все племена земныекаждому даст меж избранниками своимикроме прочих кого заточит и помучитбелый камень и на камне новое имякоторое знает только тот кто получита кто не получит на поиски пижамыотливает сослепу на скорую рукувыключит радио с гимном гордой державыкамнем рядом с женой и ни слова друг другувот он лежит сложив свои две пары лапокни огня во вселенной только точка в центревысвечена где отрубился в нимбе набокодин как перст ангел лаодикийской церквини холоден ни горяч обесточен мудровот будет ему с патмоса письмо наутро«в тусклом воздухе белые пчелы роятся…»
в тусклом воздухе белые пчелы роятсявот когда мы всерьез начинаем боятьсявысыпаем продрогшей гурьбой на перроныокна слепо в глаза с выраженьем укорапотому что зима это время природыза которым сквозь снег не увидишь другогочто случится с чужими в вагонных глубинахчуть на рельсах торос за излучиной треснетвсе нам кажется кто-то из самых любимыхэтой длинной зимой незаметно исчезнеттем верней она веру в сердцах убиваетчто со многими именно так и бываетили если точнее бывает со всемикак бы ни был у кассы с билетами ловоквсе равно электричка в которую селине имеет за близкой чертой остановокэти черные стекла щекой не растопишьв чреве ночи начинка теперь из опилоки молчальника в чуне попутчика то бишьсотни лет изучать неизменный затылоктем нежнее на лицах декабрьская бледностьи свободней любви нулевая валентность«поздняя осень и позже не нужно уже…»
поздняя осень и позже не нужно ужев синих запястьях опять замедление пульсавидно как верхний жилец на своем этажелампу зажег и навеки в газету уткнулсяздесь в колесе листопада где белки бегомшорох машины и нимфа с кувшинчиком в нишеближе ли свет даже если жилец о другомнижнему только бы жить по возможности вышевытянув шею пока парусами краянеба хрипеть с подоконника ворона вродевслед перелетным внутри трансцендентное ягуссерля впрочем и это осталось в европев жадном оранжевом рано кончается годсмена сезонов у поллока выкраден методесли этаж или месяц снаружи не тотты не жилец то есть разница в том что не этотгде-нибудь клейстер на рамы в стакан купоросскоро смотреть как щелкунчики в хвое повислиздесь открываешь в газете последний прогнозто есть последний в простом окончательном смысленеосмотрительно ступишь на хрустнувший настбыстро иссяк лабиринт ариадниных нитокворон с карниза и нимфа в кувшине подастнужный напитокЧЕРНОВИК
они живут в ущельях но теперьторчат вверху с насупленных утесовкак мелкие клыки они тебябоятся и хотят казаться вышеим очень страшно но тебе страшнейты автор звезд ты сам их так назвалсперва взмывает синяя звездараспространяя синее пространстводрожат огнем навьюченные мулыты весь устал а родина нигдеони торчат как червячки из дыреще вчера понятие онив их речи не имело референтаа нынче там разгул местоименийно все равно зачем им столько глазсперва взмывает синяя звездапотом взмывает красная звездаи синий захлебнется белым светомв котором вертикаль не надломитьзачем они все плачут и молчатони пока не знают слова ночьи смотрят сверху но тебе за нихтак страшно что боишься начинатьбояться и теснее жмутся к стенамживотные груженые огнемих слабый страх в проекте не проставленошибка в нем но раз живут то пустьздесь только черновик числа и местаи ты стоишь подробно вспоминаячего на свете не было с тобойДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ
Lord God of Hosts, be with us yet,
Lest we forget, lest we forget!
R. Kiplingпокуда щиплешь листья для салатаи тыкву потрошишь до пустотыиз бейсмента семейная собакабейсбольный мяч несет тебе смотрирецептами плюется вещий ящикосенний свет от суеты ослепвсе как у взрослых как у настоящихспит объявивший загодя госдепострастку тегерану и хартумузадумайся и лишь затем плесникому мы в жертву птицу принеслиза что благодарим фортунукогда отцы в посудине фанернойвезли на запад веры семеназима зияла ледяной кавернойно собран злак и дичь принесенаи правило устроили простоес улыбкой братства в каждом ноябревсем предписать взаимное застольекто соль земли и город на горено где меж всех твоя улыбка божеи отчего нам немы небесапирующим послушно в сшада и в других широтах тожездесь тяжко жить иначе чем в надеждено праздников природа таковаблагодарить судьбу за то что преждеа будущее глубже в рукавасносить в потомстве тлеющую завистьв застольях наловчились старикикогда подарка бережно касалисьно неизменно с тыльной стороныу будущих в чести другие богив чей адрес все благодаренье ложьим радости взаймы не перешлешьне одолжишь на время боливот притолока отстает от дверивнутри собака добрая мертвакогда с опушки выжившие звериповадятся на наши торжествакогда лавиной с гор низвергнет гордостьи пакля вкось полезет из щелейкогда календари придут в негодностьмы вспомним день который был светлейеще вовсю несли на стол салатымир ликовал под тост совместных страни намечал коварный тегеранотмщенья день и час расплатыС ТЕХ ПОР
с тех пор он дома не провел ни дняв стране где жизнь у службы содержанкакак ни приветлива порой родняк добытчику но в жопу и не жалкосначала вычеркнул порог и дверьпотом метро к лесоповалу в восемьеще была собака спаниельон ей писал сперва но скоро бросилне улица где с кейсом проходила святцы кладбище тюрьма больницакому нужна собака-поводырьпопробуй за периметр удалитьсявсей опрометью в путь куда глазачтоб сверху следом кисло улыбалсякто строил без единого гвоздявселенную но сильно ошибалсячтоб в спальнике измокшем у шоссеи в сотни мегаватт заря вставалав чумазое лицо а эти всегори огнем вот только что собакапонять покуда путь не утомилладонью небу заслоняя ококак ослепителен наутро миркак быстро в нем живешь и одиноко«трудно верблюду пролезть в игольные уши…»
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?
Н. Заболоцкийтрудно верблюду пролезть в игольные ушипроще ослу но верблюда схватили раньшеи человеку японцу наевшись сушикурицы до реставрации в рот не бравшичто же мы шьем на беднягу верблюда делокто виноват что он в рай не проходит тужасьпромыслом чьим у него неприглядно телоа выраженье лица таки просто ужастот и виновник кто выбрал предметом притчитварь обреченную грустно жевать колючкитайцы напротив едят рамбутан и личиили вон русские ханку сосут с получкилегче нанять гватемальца стеречь виноградникчем скандинаву талант зарывать в огородеханки глотнешь и в участок сведет урядникотдал именье ментам и безгрешен вродеречь в этой притче о злом богаче однакодескать постель подними и ходи калекаредко на свете едва живая собакалучше заведомо мертвого человекачем не геенна где желтый песок и жаркопальма мираж и ручья пересохло русловедь не скажу чтобы вовсе людей не жалконо и ослу пособи за верблюда грустнодамская прелесть писателю довод вескийзря нас горбатые слезно зовут к ответуесли ей мир спасать прописал достоевскийон образцом опасаюсь считал не этуВИТРИНА ЮВЕЛИРА
ибо время близко равнение на ролексгрядет с облаками узрит всякое окоperpetual oyster movement упадет волосс лысого темени солнце взойдет с востокасперва спалит облако потом окинавуприкурить от камчатки начальнику ночиноги его блин подобны халколиванузагляни-ка там в ушакова что за ногиспорыньей вся милостыня траченным хлебомстанем писать темно да не всякий прорветсяк смыслу если ласточке сладко летать летомрасплатится зимой льдинкой в лунку колодцая говорит весь комплект брайтлинг и омегато есть там по алфавиту в начале альфаи се конь блед и всадник на нем лбом до небаистреблять людской род ради горнего кайфасемь золотых светильников довольно плотныхвроде гантелей ангелам делать зарядкупосреди престола и четырех животныхрадуга вкруг престола подобна смарагдушамана в ламанш кирдык езиду и курдукак присядет судить племена и коленатолько набьют битком бюллетенями урнупо ней искрами сваровски справа налевостильный submariner в таком восходить сладкоиз марианской щели до круч эверестасверни еще травы осталась одна пяткаводки пожалуй да но после а не вместои еще смотри фарфор держать на роялеet vidi de mari bestiam ascendentemсемиглавое падла с десятью рогамина каждый рог по неверному как на вертелкто-то очень хочет чтобы всем стало страшнои таки стало в старинном барочном вкусевон грянула труба больше не спи напрасновстань ктулхуей гряди господи иисусеКНИГА
он поднял книгу бьющую огнемгде ни откроет вся она о немну в точности как было вот холеравот только дымно и зола во ртуон из костра достал ее в садуона там вместе с листьями гореласперва игрушки все наперечетсоседка с нижнего у вас течетуроки детства о вреде и пользесовсем забыл про этот выпускнойда правда было в обнинске с однойи вся неправда что случилась послеона в огне ему невмоготуеще немного думает прочтузрачки как студень из орбит сочатсяпусть сиплый кашель как сверло в грудине каждый день случается подис такой печальной книгой повстречатьсявот занялись последних два листатеперь обложка черная пустагде только что бежала жизнь живаяон ей велеть не может повтории так стоит еще минуты триобугленных фаланг не разжимаяПОДРАЖАНИЕ ХЕРСОНСКОМУ
не устраивает австралия хорошо убираюили все же оставить а то там совсем пустонет что вы я никогда не умираютак и живу вечно хотя иногда это грустноили вот я придумал дерево назовут березатут созвездие в сучьях а сбоку попугаяпочему-то они у меня мрут от туберкулезаили прут стенка на стенку что мама дорогаяни им мамонта в друзья ни ангела в гостимигом вышибут дух искромсают теловпрочем это мысль то се розги да гвоздислушай сынок иди-ка сюда есть делоГУМАНИТАРНАЯ ЭЛЕГИЯ
все сильнее напасть и гане приходит конецснаряжают ганцы в богатую пизу гонцадескать всех извели в округе птиц и овецне пришлют ли им плюшек и чуточку холодцаа не то эти ганцы готовят лютую местьа какую не в курсе в богатой пизе никтопотому что народу реально хочется естьи в природе гляди наступает хрен знает чтотут хоть зонтик спасти и шеренгой к лемурам в лесесли даже не плюшек то студень грузите весьanziani del popolo весь городской советучиняет казне аудит и итог таковстали строить пизанский собор но активов нети не век эту башню равнять гонять бурлаковcapitano del popolo то есть пизанский лужковподбивает баланс и на ганцев безумно золнапечешься тут плюшек впрок для таких дружковда и студня самим в обрез на пасхальный столи пинком гонца отсылает из пизы прочьв нехорошее место допустим в темную ночьа тем временем ганцам на родине невмоготувозле пристани строятся в очередь на билеттолько зонтик в руке чтоб прикрыть в пути срамотуа другого имущества здесь у народа нетвот же предупреждал вас гонец и все нпоне желали как прежде за общим столом дружитьи садится на судно голодное большинствопоселяется в пизе и там начинает житьтут вот жалобы часто что сложный поэт цветковвременами возможно но он не всегда таковАУДИТОР
это кто из нас псих если вот является нектов котелке бутоньерке рылом гарант из охранкипредставляется дескать он тут начальник проектаи позвольте взглянуть какие будут поправкисдунув перхоть с ресниц торопливо тычу бумажкиблаго жалобы мелких с юношества увлекалиреферат о починке членистоногой букашкио реформе репейника амнистии едкому калидокумент ложится в досье где меня подшиваютпотом на стеллаж солярка все поджигаютя всегда норовил как лучше я честно старалсяразвернуть чтобы вышло в пользу не рая а мирав прошлом тридцать седьмом когда у них пушкин стрелялсявсе строчил докладные молил чтобы пуля мимоза полвечности пара удач утконос остаетсяи еще уберег от вулкана в докембрии крым яэта пыль в коридорах ангел глотать заебетсяэти узкие двери попробуй просунуть крыльявот начальник проекта у зеркала прыщ на рожено ни в зеркале нет никого ни снаружи тожеможет все и бред торчишь тут как прыщ с мониторома в действительности не должность а чистый диагнозпотому что начальник проекта счел моветономистребить под гребенку зачем-то терпит бедняг наступо тычешься то в америку их то в россиюа какое еще нам доброе дело под силувыбираешь юзера о котором никто не помнитлезешь к нему в жж пишешь комент«дигитальные ходики будто капель водостока…»
дигитальные ходики будто капель водостокаразнесут по минутам чужие последние днивот и просишь у древнего днями ухода до срокачтоб навеки не видеть как раньше уходят ониоставаться сосной где поляна усыпана пнямивсе лысее все льдистей как выше к зениту кавказвот и просишь смертельной пощады у древнего днямиа его-то и нет в нашей подлой природе как разсколько мрака по краю порожнего в лютиках блюдцабольно сослепу соснам в лесу спотыкаться о пникак нас меньше всегда даже ужас на миг отвернутьсякак нас жальче давайте не сможем остаться однифотокарточки в рамках но лиц не ищи настоящихразве в фортку повыть где буран разгулявшийся лихкак невесело если не сыграно вовремя в ящикчтоб не видеть как в жизни все меньше любимых другихв этот вечный канун в этот серый костер предрассветныйсредь редеющих орд где и детство на сотню однов бесконечной как горе вселенной где только последнийникогда не умрет так зачем тебя нету говно
