Помоги проекту - поделись книгой:
Мне часто приходилось после занятий по трудовому праву на предприятиях отвечать на вопросы слушателей о действиях или разъяснениях начальников разного рода. Давая ответ, я всегда предупреждал, что это — мое мнение, ни для кого не обязательное, и просил не ссылаться на меня, чтобы не услышать весьма нелестных слов в мой адрес, ибо у начальника цеха толкование профессора может вызвать только отрицательные эмоции, высказанные не всегда в печатных выражениях. Для начальника цеха или мастера мнение бухгалтера цеха имеет гораздо больший вес и значение, чем мнение профессора права.
Я всегда советовал слушателям, когда они сомневаются в указаниях начальника, требовать показать текст закона или по крайней мере назвать орган, издавший нормативный акт, и дату его издания. Слишком часто мне приходилось сталкиваться с мнениями, которые нельзя было назвать иначе, чем суевериями и которые не имели никакого основания в законодательстве.
Легальное, то есть законное (от латинского — lex, legis) толкование есть толкование государственных органов, законодательных, исполнительных или судебных. Оно имеет разновидности, но я не собираюсь в популярной книжке вдаваться в тонкости. Достаточно сказать об аутентичном (подлинном) толковании как разновидности легального. Это толкование того органа, который издал закон. Легальное толкование имеет ту же сил) что и акты этого органа.
Если обстоятельства вынудили вас попытаться узнать, что гласит закон по интересующему вас вопросу, советую обратиться к юрист), но не ко всякому, а специалисту по данному вопросу. Универсальных специалистов не существует. В юридических консультациях дежурные адвокаты дают консультации по всем вопросам, но не всегда их ответы достаточно надежны. Например, дежурит специалист по решению дел, связанных с дорожно-транспортными происшествиями, а вопрос ему задают по тонкостям наследственного права.
Не поймите, что доктринальное толкование вообще не имеет никакого значения. Комментарии к кодексам составляют ученые-юристы, специалисты данной отрасли права, и их мнения по отдельным вопросам воспринимаются практиками как закон.
Кроме того, при высших юридических органах существуют консультативные советы, в которые входят известные ученые, оказывающие большое влияние на толкования этими органами нормативных актов.
Толкование нормативных актов прежде всего различается по объему: буквальное, расширительное и ограничительное.
В большинстве случаев закон толкуется буквально, то есть в соответствии с буквой закона. Но недаром существует выражение «толковать закон не только согласно букве, но и духу закона». А это выражение означает, что можно и следует расширять или сужать сферу действия закона в зависимости от многих обстоятельств, в частности, от той цели, которую хотел достичь законодатель изданием закона.
Это особенно относится к гражданскому процессуальному праву. В уголовном процессе рассматриваются только проблемы одной отрасли права — права уголовного. В гражданском процессе рассматриваются проблемы гражданского права, семейного права, трудового права и т.д. Гражданский процесс не допускает отказа в рассмотрении спора и вынесении отрицательного решения по нему на том основании, что данная отрасль права не регулирует правоотношения, которые возникли и привели к конкретному спору.
Статья 10 Гражданского процессуального кодекса РФ гласит:
Когда права и обязанности сторон определяются по закону, регулирующему сходные отношения, это называется аналогия закона, когда дело решается, исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства, это называется аналогия права. Так же решает этот вопрос и новый Гражданский кодекс в статье 6. Только кроме общих начал и смысла гражданского законодательства он добавляет и требования добросовестности, разумности и справедливости,
В уголовном праве с древних пор существует принцип: nullum crimen, nulla poena sine lege, буквально — никакого преступления, никакого наказания без закона. Этот принцип нарушался еще во времена средневековья, когда царь приказывал наказать так, “чтобы другим неповадно было”. Не применялся и после Октябрьской революции, когда при полном отсутствии законов судили, “руководствуясь революционным правосознанием”. Некоторые ученые-юристы того времени вообще выступали против создания уголовных кодексов, считая их “буржуазными прейскурантами” цен на преступления и наказания.
В действующем Кодексе законов о труде имеется статья 26 о переводах на другую работу в случаях “производственной необходимости”. Несмотря на то, что в самой статье подчеркивается, что такой перевод допускается для предотвращения или ликвидации стихийного бедствия, производственной аварии или немедленного устранения их последствий, для предотвращения несчастных случаев, простоя, гибели или порчи государственного или общественного имущества “и в других исключительных случаях”, администрация всюду стремилась расширить применение этой статьи, особенно в конце месяца, когда “горел” план.
Содержание этой статьи предусматривает использование работников любой специальности на любой работе. Действительно, если предприятие во время наводнения заливает водой и надо таскать мешки с песком, инженер может таскать мешки с песком, и отказ от такой работы рассматривался как нарушение трудовой дисциплины. Но на одном московском телевизионном заводе я столкнулся со ставшей обычной практикой, когда инженеров, управленческих работников, ссылаясь на производственную необходимость, использовали как грузчиков для подтаскивания телевизионных корпусов к местам сборки телевизоров. Хотя отсутствие корпусов угрожало простоем, который упоминался в статье как основание ее применения, это не было исключительным случаем.
Конечно, при наводнении, когда необходимо вступать в холодную воду нельзя использовать ревматиков, а таскать мешки с песком нельзя поручать сердечным больным. Верховному суду пришлось дать разъяснение, что нельзя даже в исключительных случаях переводить работников на такую работу которая им противопоказана по состоянию здоровья. Это — ограничительное толкование. Распоряжение администрации управленцам таскать корпуса телевизоров по производственной необходимости — расширительное толкование.
Вы скажете, что это не толкование закона, а просто здравый смысл, но толкование законов и основано на здравом смысле, которого иногда не хватает у администрации.
Проблема толкования законов существует не только в России и других странах романо-германской правовой системы, где право основано на норме, регулирующей тысячи не похожих друг на друга случаев, но и в англо-американской системе, основанной на судебном прецеденте.
Существуют нормы, которые называют “каучуковыми”, то есть растяжимыми. В законы включаются термины, которые могут быть в силу самой их неопределенности, истолкованы различным образом. Например, во всех странах существует принцип свободы договора. Он означает, что действителен не только такой договор, который регулируется законом, имеется в Гражданском кодексе (договор купли-продажи), но и любой другой договор. И все-таки в Англии и США недействительны договоры, противоречащие “нравственности”, а во Франции и Германии — “добрым нравам”.
У нас в новом Гражданском кодексе также есть статья 169, где говорится о недействительности сделки, совершенной с целью, противоречащей основам правопорядка и нравственности. Что такое основы правопорядка, что такое нравственность? Как-то на экзаменах я спросил студента, что такое нравственность. Он довольно долго думал и потом произнес: “Нравственность — понятие растяжимое”. Это на самом деле, к сожалению, так. Например, возможно, из-за того, что я — старик и достаточно консервативен, некоторые фильмы, спектакли, в которых артисты выступают совершенно голыми, я считаю безнравственными, но раз они существуют, значит, другие их считают нравственными.
Но если это так, то не истинна ли русская народная мудрость — закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло? В некоторой степени это так и есть. В судебном процессе, когда речь идет об истолковании закона, а не о доказывании фактов, побеждает тот юрист, который докажет суду, что его толкование есть единственно правильное.
Известный писатель Уилки Коллинз в романе “Женщина в белом” писал: “В том-то и состоит красота юриспруденции, что она может оспаривать любое заявление любого человека, при каких бы обстоятельствах и в какой бы форме оно ни было сделано”. Автор пишет с иронией, но я склонен в этом действительно видеть красоту юриспруденции. Известный ленинградский адвокат Киселев произносил такие судебные речи, которые читаются с большим интересом, чем детективные романы. В США выдающиеся юристы получают такие огромные деньги, которые не идут ни в какое сравнение с оплатой любых других профессий. Хотя там, как и у нас, говорят о равенстве всех перед законом, богатый не равен бедному. Богатый может нанять такого юриста, который никогда не проигрывает дела, а бедному остается воспользоваться услугами адвоката, назначенного судом. И об этом говорит русская поговорка: “С сильным не борись, с богатым не судись”.
Попробуйте решить некоторые юридические задачи из судебной практики, пытаясь самостоятельно истолковать законы. Потом вы сможете сравнить свои решения с решениями Верховного суда.
Задача 1.
Задача 2.
Как бы вы истолковали эту статью? Должен ли суд допустить потерпевшего к участию в судебных прениях? На каком основании?
ГДЕ СОВЕРШЕНО ПРЕСТУПЛЕНИЕ?
Вопрос может показаться излишним, надуманным. Опять эти юристы, делать им нечего, придумывают всякие задачки, чтобы труднее было разбираться в делах!
Правильно, в большинстве случаев вопрос этот не имеет значения. Вот на Невском проспекте подрались два подростка, и один другому всадил нож. Точно известно, где произошло преступление, даже номер дома, около которого оно случилось. А что это меняет, если бы это случилось на другой улице? Да ничего.
А вот гражданин Грузии совершил квартирную кражу во Владивостоке, а похищенное пытался сбыть в Москве и был арестован. Где совершено преступление и по каким законам его будут судить? Считать ли квартирную кражу особым преступлением, а попытку продать похищенное в Москве другим, отдельным преступлением (сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем)? По уголовно-процессуальному праву “Дело подлежит рассмотрению в том суде, в районе которого совершено преступление”. Поскольку сбыт краденого — отдельное преступление, гражданина Грузии можно судить в Москве. Учитывая, что попытка сбыта им краденого — фактически только покушение на совершение сбыта и является продолжением действий по краже, все потерпевшие и свидетели которой находятся во Владивостоке, целесообразнее судить его там. Но судить его будут не по законам Грузии, а по законам России.
Зачем же ставить вопрос о том, где совершено преступление? Дело в том, что в далекой древности был установлен принцип, что к правонарушению применяется принцип — lex loci delicti commissi — закон места совершения деликта, то есть любого правонарушения, уголовного или гражданского.
Для преступлений, совершенных на территории России, вопрос о месте преступления вообще не имеет существенного значения, как это было в СССР, где имелись особые республиканские законодательства. На территории России действует один закон — УК РФ. Он распространяется на всех физических лиц, совершивших преступление на территории России: граждан России, лиц без гражданства и иностранцев, за исключением тех из них, которые имеют дипломатический иммунитет. Так поступают и в других странах. Если в некоторых странах казнят за перевозку или сбыт наркотиков, то для иностранцев не делают никаких исключений.
В СССР дело обстояло несколько иначе. Поскольку союзные республики считались суверенными, в каждой республике были свои кодексы. Хотя они издавались по образцу Основ уголовного законодательства СССР и потому были очень сходными, идентичными они все же не являлись и главным образом в Особенной части, которая перечисляет конкретные преступления и наказания. Если издавался общесоюзный уголовный закон, то его должны были внести в республиканские уголовные кодексы. Пока этого не сделали, там действовал общесоюзный закон.
Приведу такой интересный случай: есть между Латвией и Эстонией город, по которому проходит государственная граница. В Латвии город называется Валк, в Эстонии — Валга. И вот однажды некий преступник, выстрелив из Валка, тяжело ранил человека в Валге. Раненый был отправлен в больницу на территории РСФСР, где и умер. Где совершено преступление? Деяние произошло в Латвии, ранение — в Эстонии, смерть — в РСФСР.
Для ответа на вопрос необходимо вернуться к понятию преступления. Преступление (кратко, по определению УК) есть виновное общественно опасное деяние (действие или бездействие, ведь преступление может быть бездействием, например, неоказание помощи лицом, которое обязано оказывать помощь). Хотя преступление обычно состоит из действия и его результата, о результате в определении ничего не говорится. Наступление же результата имеет огромное значение. Результат есть цель умышленного преступления. Иногда без результата вообще нет преступления.
Например, уголовно наказуем выпуск в эксплуатацию транспортного средства лицом, ответственным за техническое состояние транспортных средств, если это причинило по неосторожности тяжкий или средней тяжести вред здоровью человека либо привело к крупному ущербу. Вот начальник гаража выпустил трейлер с неисправными тормозами, он уехал и благополучно вернулся. Общественно опасное деяние есть, а преступления нет. Тот же трейлер затем был выпущен в том же состоянии и на красном свете светофора не смог остановиться, разбил две автомашины и покалечил человека — есть состав преступления, и начальник гаража может быть привлечен к уголовной ответственности по статье 256 УК РФ.
Теперь поставим вопрос иначе: тот же трейлер благополучно приехал в Польшу, и там произошло аналогичное дорожно- транспортное происшествие. По законам какой страны должно решаться дело? Естественно, водителя привлекут к ответственности по законам Польши только за результат. Привлекут в России к ответственности и начальника гаража по законам России за тот же результат, поскольку само действие (выпуск технически неисправного транспортного средства) не наказуемо. Иначе говоря, шофера привлекут к уголовной ответственности по польским законам, начальника гаража — по российским.
Американский журнал “Форбс” опубликовал статью об известном российском бизнесмене и политике Борисе Абрамовиче Березовском, назвав его “крестным отцом Кремля”, то есть мафиози. Березовский счел статью клеветнической. Поскольку клевета — преступление общечеловеческое и наказывается во всех странах, встает вопрос, где совершено преступление? Вопрос этот имеет значение для решения другого вопроса, где, то есть в суде какой страны, должно быть рассмотрено дело и по законам какой страны?
Дело в том, что процессуальные законы — о порядке рассмотрения дела решаются только по законам страны суда (lex fori), но допустимо по существу дела в некоторых случаях применять законы другой страны.
Редакция журнала “Форбс” находится в США, там же журнал напечатан и издан. Но распространяется по всему миру. Где произошел деликт? Если там, где совершено деяние (редактирование и выпуск журнала), то дело должно рассматриваться в суде США и по законам США; если там, где журнал с клеветническими материалами распространялся (результат), то в любой стране.
К моему удивлению, господин Березовский предъявил иск... в Лондоне, о чем и оповестил в принадлежащих ему средствах массовой информации. По делу возможны три решения: а) суд может признать себя некомпетентным и отказать в рассмотрении дела; б) суд может удовлетворить иск и наказать журнал за клевету; в) суд может в иске отказать.
По этому делу я бы посоветовал г-ну Березовскому предъявить иск в США, но, естественно, он моего совета не спрашивал. При этом местом преступления мы признаем место деяния. Я предполагаю, что Борис Абрамович не сделал этого, поскольку считал дело в США безнадежно проигрышным. Он выбрал Лондон (место результата, распространения клеветы). С таким же успехом он мог подать иск в нашем суде, который бы определенно его иск удовлетворил. Это было бы г-ну Березовскому очень приятно, но и только. Если бы наш суд вынес решение взыскать с журнала в пользу г-на Березовского миллион долларов и обязать к опубликованию опровержения клеветы, то добиться исполнения решения российского суда в США было бы невозможно, поскольку между нашими странами нет соответствующего соглашения.
На третий день после инаугурации президента В. Путина, 11 мая 2000 г. произошел “наезд” силовых органов на империю Гусинского — непримиримого конкурента Березовского, всполошивший все средства массовой информации.
В тот же день выступил по телевидению Березовский и объявил, что его иск к журналу “Форбс” будет через два-три месяца рассматриваться в лондонском суде, и он рассчитывает получить за свою поруганную честь шестизначную сумму. Однако он изображает это дело как защиту чести всего российского бизнеса, несправедливо, по его мнению, обвиняемого в мафиозности. Процесс, как он предполагает, продлится год-полтора.
За границей распространены так называемые “дистанционные” преступления: отправка по почте отравляющих или взрывчатых посылок. Перед встречей нового 2000 года власти США получили сообщение о возможности отправки террористами с Ближнего Востока взрывчатых посылок. Посылки, по этим сведениям, должны будут отправляться из Германии. Власти США дали распоряжение почтовикам внимательно осматривать подозрительные посылки, особенно малые пакеты, отправленные из Франкфурта.
Попробуем разобрать такой предполагаемый казус: араб отправил бутылку отравленного вина из Германии в Париж. Получатель — француз в этот момент уезжал за границу и взял бутылку с собой. Он выпил вино, проезжая по территории Швейцарии, там же почувствовал себя плохо и умер на территории Бельгии. Где совершено преступление?
Решение первое. Если преступление есть общественно опасное деяние, то в момент отправки отравленного вина преступник умышленно совершил все, что от него зависит, для причинения вреда французу. Тогда будет считаться, что преступление совершено в Германии. Если случайно бутылка там же будет разбита, и факт того, что в ней находилось отравленное вино, установлен, то тоже по законам Германии будет обсуждаться вопрос о покушении на убийство. Если о том, что вино отравлено, на почте не узнают, то почта просто должна возместить ущерб получателю. (Между прочим, у нас тоже возмещать ущерб положено, но почему-то не принято.)
Решение второе. Все сказанное ранее верно, и никаких логических ошибок в наших рассуждениях нет, но можно перенести акцент в определении понятия преступления: ведь оно есть посягательство на общественные блага и установленный правопорядок, на причинение вреда каким-то объектам. И от результата деяния мы отвлечься не можем. За покушение на преступление, конечно, можно наказать как за преступление оконченное, но практически это делается редко.
Приведу такой пример: по закону подлежат уголовной ответственности виновные в нарушении правил техники безопасности на объектах атомной энергетики, если это могло повлечь смерть человека или радиоактивное заражение среды. Но должен был произойти взрыв на Чернобыльской АЭС, чтобы виновные в этом были наказаны. А о непорядках на АЭС сообщалось в печати. В частности, крыша АЭС была покрыта битумом, что запрещено даже на коровниках. Когда нарушения правил техники безопасности своевременно обнаруживаются до несчастных случаев, даются предписания об их устранении со сроками, виновные иногда привлекаются к административной или дисциплинарной ответственности, но не к уголовной: Ведь в этом случае надо доказать, что несчастный слушай должен неизбежно произойти. Теоретически же любое нарушение правил техники безопасности может привести к несчастному случаю.
Следовательно, при всех нарушениях техники безопасности виновных надо счесть преступниками и привлекать к уголовной ответственности? Мы знаем, что гак не бывает. Возможность и неизбежность несчастного случая — разные вещи. Возможность доказать слишком легко, неизбежность — почти невозможно. Но когда надо кого-то “утопить”, это можно сделать.
Многие юристы решающим обстоятельством преступления считают его результат. С этой точки зрения в нашем казусе, поскольку смерть потерпевшего произошла в Бельгии, Бельгия и будет местом совершения преступления.
Решение третье. Некоторые юридические теории пытаются объединить оба предыдущих рассуждения. К ним относится так называемая “теория длинной руки”. Начнем так; один человек ударил другого кулаком. Поскольку расстояние между ними — длина руки, можно считать, что преступление произошло в одном месте. Теперь представим себе, что они стоят по обе стороны границы. Тогда удар нанесен в другой стране. Там, где производится удар (действие), находится одна страна, где произошел результат, причинена боль или повреждение, — другая. По первой теории, место преступления — страна, откуда наносится удар (действие), по второй — страна, где нанесен удар. Продолжаем рассуждение; предположим, что удар наносится длинной палкой. Палку можно рассматривать как продолжение руки, длинную руку. Но в руку можно вложить пистолет, и произведенный за границу выстрел тогда также будет рассматриваться как продолжение руки. Но роль длинной руки может выполнить и почта?
Тогда местом преступления будет то место, где произошел вредоносный контакт. В нашем примере местом преступления с точки зрения третьей теории будет Швейцария. Таким образом, в случае, когда из Латвии произведен выстрел в Эстонию, а тяжело раненный человек умер в России, будет решаться в зависимости от того, какой теории придерживаются юристы, рассматривавшие дело. Это могут быть и Латвия, и Эстония, и Россия.
Интересно в этом отношении дело о террористическом акте, произошедшем десять лет назад. Известно, что терроризм является одним из самых подлых и трусливых преступлений, поскольку от него страдают невинные люди, включая маленьких детей.
По общим правилам, однако, судить их тоже должны были в Шотландии. Решение о суде в Голландии — результат дипломатического компромисса.
Российский закон решает этот вопрос так:
1) лицо, совершившее преступление на территории России (включая территориальные воды, воздушное пространство, континентальный шельф и сферу исключительных экономических интересов России), несет уголовную ответственность по российским законам;
2) лица, совершившие преступления вне пределов России (имеются в виду граждане России и лица без гражданства, постоянно проживающие в России), если данное деяние уголовно наказуемо в стране совершения преступления и если они не были там осуждены, судятся по законам России;
3) при осуждении данных лиц в России наказание их в российском суде не должно превышать верхнего предела санкции, предусмотренной законом страны места совершения преступления. Однако наш закон не дает ответа на поставленный в этом очерке вопрос, где совершено преступление, что считать местом совершения преступления.
Надо еще учесть, что действия по совершению преступления могут происходить в разное время и в разных местах: в одном — планирование, в другом — изготовление и закупка необходимого материального обеспечения (взрывчатых материалов, оружия) и т.д.
Хакер, пользуясь интернетом, может из России взломать счета в банке США, перевести деньги во Францию и т.д. Где совершено преступление? У нас российских хакеров судят в России, но обосновано ли это? В нашем законодательстве ответа на этот вопрос нет.
Попробуйте решить следующие задачи, дав логическое обоснование своим ответам, с учетом того, что в Латвийской ССР разглашение тайны по УК не считалось преступлением, а по УК РСФСР было уголовно наказуемо.
Можно ли привлечь медсестру к уголовной ответственности? А соседку?
Как бы вы решили эти задачи?
Пытаясь дать логическое обоснование решению задач, вы познакомитесь с одной из многочисленных нерешенных проблем юридической науки и сами включитесь в дискуссию.
Надо оговориться, что со времени распада СССР для России этот вопрос потерял практическое значение, в России действует сейчас один уголовный закон. Где бы ни было совершено преступление, вопрос о месте расследования и суда решается по Уголовно-процессуальному кодексу, исходя из практических соображений. Но эта тема актуальна в международном уголовном праве, особенно в связи с тем, что наша преступность, как тесто из кастрюли, давно уже перевалила за наши границы.
КОГДА СОВЕРШЕНО ПРЕСТУПЛЕНИЕ
Могут задать вопрос, зачем нужно знать, когда произошло преступление? Речь идет о применении закона. Оно должно быть точным. Законы в разных местах разные, а во времени они меняются. То деяние, которое, часто неизвестно почему, считалось общественно опасным и как таковое — преступным, перестает быть преступным, потом снова объявляется преступным. Так было, например, в отношении мужеложства и остановки поезда стоп-краном без надобности. Считалось общественно опасным и уголовно наказуемым преподавание несовершеннолетним религиозных учений, а сейчас оно пропагандируется и распространяется. Если новый закон меняет оценку и наказуемость деяния, то как он относится к совершаемому или совершенному преступлению?
Бывают случаи редкие и далее уникальные, но каждый происходит с человеком, и он должен быть решен по-человечески, по закону. Наше военное командование хвастается малыми потерями в Чечне, но один погибший солдат для его родителей — непоправимое горе до конца жизни. В отношении каждого отдельного человека закон должен действовать точно и справедливо. Этого нет при спорных вопросах, когда один судья решает так, а другой — иначе.
Итак, приступим к ознакомлению с местом совершения преступления. Прежде всего, надо познакомиться с характером преступлений в зависимости от их длительности во времени.
Преступления бывают одномоментные (в науке современного уголовного права выделяются единичные или однократные преступления, но это не отражает существа проблемы, поскольку, как мы увидим, однократные преступления могут быть длящимися). Вот один человек убил другого выстрелом в сердце. В принципе можно установить не только день и время суток, но и секунду если были свидетели. Конечно, когда труп найден намного позже, настолько точно установить момент невозможно. Но в принципе мы знаем, что смерть произошла мгновенно в результате выстрела.
Преступления бывают длящиеся. Это такие преступления, которые совершаются постоянно и непрерывно, например, содержание притона. Может смениться несколько законов во время содержания притона. Какой закон применять, если каждый раз наказание усиливалось? Разновидностью длящихся преступлений, являются преступления, длящиеся эпизодически, например, занятие контрабандой, изготовлением оружия, незаконный оборот драгоценных металлов и т.д.
Бывают такие длящиеся непрерывно деяния, которые меняют свою квалификацию по мере истечения времени. Так, по УК РСФСР 1926 г. самовольная отлучка рядового и младшего начальствующего состава из воинской части до двух часов считалась дисциплинарным проступком и влекла предание товарищескому суду или дисциплинарное взыскание. По истечении двух часов и до суток самовольная отлучка уже являлась преступлением и подлежала уголовному наказанию. Если самовольная отлучка длилась свыше суток, она автоматически переходила в другую квалификацию — дезертирство, то есть другое преступление.
Иногда длящиеся эпизодически преступления трудно отличить от повторных преступлений, на которых нам придется остановиться особо. Пока только отметим, что среди длящихся во времени преступлений отдельное место занимают преступления повторные. Так, некая Л., работая заведующей магазином, ежедневно выносила продукты на незначительную сумму, которая за истекший год составила уже сумму значительную. Сегежский народный суд осудил ее по статье 92 УК РСФСР 1961 г., но по части второй, предусматривающей повторность и повышающей максимальное наказание до семи лет. Верховный суд Карельской АССР переквалифицировал ее деяние на часть 1 той же статьи, то есть как длящееся однократное деяние. Статья предусматривала наказание до четырех лет лишения свободы. По протесту прокурора Президиум Верховного суда Карельской АССР вернулся к приговору народного суда, то есть к части второй статьи 92 УК, расценив преступление как повторное. Этот пример показывает, как трудно отделить однократное длящееся преступление от повторного.
В учебнике уголовного права 1999 года, который подготовлен большой группой ученых-юристов, как пример одного (однократного) преступления приводится систематический вынос автомобильных деталей с целью хищения автомобиля (очевидно, для дальнейшей сборки?). Это противоречит приведенному выше примеру из практики, когда систематически выносились продукты.
Преступления с отдаленным результатом. Такие преступления надо выделить особо. По нашему уголовному праву преступление определяется как общественно опасное деяние (действие или бездействие). Результат деяния остается в стороне, хотя целью умышленного преступления является именно результат (например, ограбление). Результат упоминается только в некоторых составах преступлений.
Выпуск на линию неисправного транспортного средства — вообще не преступление, он становится преступлением, только если в результате произошли тяжелые последствия (гибель человека, например). Между тем сам выпуск на линию и наступивший результат могут быть настолько отдалены во времени (отправка трейлера из Екатеринбурга в Калининград), что за время отправки до времени аварии или наезда может вступить в силу новый закон. Если новый закон более мягкий, это не имеет практического значения. Но если новый закон отягчающий, то обязательно встанет вопрос, когда совершено преступление, в момент выпуска на линию или в момент наступления результата?
Закон, как правило, вступает в силу через десять дней после официального опубликования. Момент вступления закона в силу может быть определен и в самом этом законе, например, в момент подписания или с определенной даты.
Существует принцип — незнание закона нс освобождает от ответственности. Но этот принцип действует только, в отношении опубликованных законов. В Конституции записано: “Законы подлежат официальному опубликованию. Неопубликованные законы не применяются. Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения” (статья 15). Обращаю ваше внимание на то, что может показаться, третья фраза повторяет вторую. Это не так, ибо вторая фраза говорит о законах, а третья о “любых нормативных правовых актах”, например, о постановлениях правительства или местных нормативных актах.
Очень важно, что принцип обязательности только опубликованных актов распространяется и на акты, издаваемые местными органами власти, так как здесь дело обстоит не вполне благополучно. Если федеральные уголовные законы не затрагивают законопослушных граждан, которых, конечно, большинство, то местные акты, например, вводящие некоторые повинности, не всегда публикуются, и это надо иметь в вид)'; если вас привлекают к ответственности за неисполнение каких-либо местных постановлений. Если местный начальник говорит вам известную фразу “незнание закона — не отговорка”, то здесь пропускается, и часто сознательно, одно слово — “опубликованного”. Фраза эта должна гласить: “незнание опубликованного закона — не отговорка”. Требуйте в подобных случаях, чтобы вам показали публикацию или назвали официальный печатный орган и число, когда этот акт был опубликован.
Но вернемся к уголовному закону. Начальник угольного карьера в Кала-и-Маре Зорин был обвинен по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1941 года “О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по суду за эти действия” за то, что он продал уголь местному совхозу. Эти действия ранее были обычными, не преступными и стали опять не преступными после 1955 г., когда указ от 10 февраля 1941 г. был отменен. Дело рассматривалось во многих инстанциях, и споры юристов были связаны именно с вопросом презумпции знания законов.
Дело в том, что в те времена, уголовная ответственность иногда назначалась по неопубликованным законам, а поскольку ученые-юристы считали правилом оправдывать и восхвалять действия законодателей, были среди них и такие, которые безосновательно доказывали, что сознательные граждане должны были и до издания запретительного уголовного закона понимать общественную опасность своего деяния. Именно такие ученые делали карьеру; получали ордена и звания.
Они говорили, что предположение о знании гражданами законов после их опубликования есть фикция, ибо в основном люди не знают большинства опубликованных законов, но сознают общественную опасность тех или иных деяний. А потому должны нести уголовную ответственность и при ее отсутствии опубликованного.
Рассматривая дело Зорина, пленум Верховного суда СССР в своем постановлении записал: “Материалами дела установлено, что газеты, в которых был опубликован Указ от 10 февраля 1941 г., были получены в Кала-и-Маре 22 февраля 1941 г. Об издании Указа не могли узнать и по радио, так как радиоустановки на карьере не было.
Таким образом, было установлено, что в момент издания упомянутого Указа Зорин не мог о нем знать. Дело было прекращено в связи с отсутствием в действиях Зорина состава преступления. В постановлении об этом есть некоторые неточности, в частности, говорится о «газетах»' вообще, а должны быть указаны официальные органы опубликования (‘‘Известия”). Все же постановление по существу было правильным. Любая презумпция (юридически установленное предположение) действует только до тех пор, пока не опровергнута доказательствами, и такое опровержение возможно.
Поскольку на практике были случаи применения уголовных законов с обратной силой (наиболее известен случай с расстрелом валютчиков по указанию Хрущева), то, конечно, и ученые- юристы одобряли такие действия.
В научно-практическом комментарии под редакцией Б.С. Никифорова к уголовному кодексу (издания 1963 г.) было сказано определенней. А именно, что Президиумы Верховных Советов СССР и союзных республик могут в исключительных случаях придать обратную силу закону, отягчающему наказание, при применении его к конкретному делу. Авторынке обосновали чем-либо такое мнение, но такова была практика. А раз так поступают (вопреки закону) органы власти и суды, значит, решают профессора уголовного права, эти органы могут так поступать. Такова их “научная” логика. В это время вышла моя книга “Время, пространство, закон” (кстати, сейчас она ни в одном научном труде пли учебнике не упоминается, хотя она — единственная монография по действию закона во времени и пространстве за все время существования русской юридической науки). В ней я в завуалированной форме высказался против этой практики. В явной форме это сделать было невозможно не потому, что я боялся, а потому, что редактор все равно бы вычеркнул подобные утверждения, а так он их не заметил и пропустил. Потом, когда эту противозаконную практику ликвидировали, меня хвалили за смелость.
Итак, нам надо знать, когда произошло преступление, с целью прежде всего расследования и выяснения лиц, причастных к преступлению, а затем, ради правильного применения закона. Вопросов детективных мы, конечно, касаться не будем. Имеется достаточно литературы и научной, и художественной. Нас интересует соотношение времени и преступления.
Предположим, что закон вступает в силу 1-го числа. Имеется в виду 00 часов 00 минут. Одномоментное преступление произошло за один час до этого времени — применяется старый закон, независимо от того, какой это закон по его тяжести. Если новый закон повышает наказание, он просто не применяется. Если новый закон, облегчает положение обвиняемого, то наказание назначается со ссылкой на обратную силу более мягкого закона.
Следует обратить внимание на различия в формулировках УК 1961 г. и УК 1997 г. В первом говорится: “Преступность и наказуемость деяния определяются законом, действующим во время совершения этого деяния”. Во втором в этой фразе сделаны некоторые уточнения, например, совершенно правильно слово “действующим” заменено словом “действовавшим”. Далее, статья 9 УК 1961 г. о действии закона во времени разделена в УК 1997 г. на две статьи — 9 и 10. Статья 10, трактующая специально об обратной силе уголовного закона, добавляет важную формулировку. К словам об обратной силе закона, смягчающего или устраняющего преступность деяния, добавлено: “или иным образом улучшающего положение лица, совершившего преступление”. Дело в том, что кроме Особенной части, где перечисляются конкретные составы преступлений и определенное за них наказание, имеется и Общая часть, содержащая принципы оценки преступлений и наказаний, например, понятие рецидива преступлений. Надо сказать, что и раньше, во время действия старого кодекса, практика в общем правильно понимала и применяла значение Общей части уголовного кодекса для назначения наказаний, но закрепление этого в словах закона, безусловно, имеет положительное значение.
Итак, в любом случае к преступлению применяется закон, действовавший в момент совершения деяния. Если новый закон каким-либо образом смягчает наказание, то это делается путем ссылки на новый закон. Если новый закон вообще устраняет преступность деяния, то приговор выносится оправдательный за отсутствием состава преступления.
Но если новый закон усиливает наказание, а деяние совершено через час после его вступления в силу, то действовавший час назад более мягкий закон не учитывается.
Вот почему так важно установить, когда совершено преступление. А это представляет в нашей юридической науке вопрос спорный. Возьмем учебник по уголовному праву 1999 г., на который мы указываем потому, что, как правило, в учебниках, составляемых обычно коллективами, выражается общее господствующее мнение.
Так вот, в учебнике написано: “временем совершения преступления считается совершение самого деяния независимо от времени наступления последствий”.
Поделиться книгой: