Счастье Рейли

Вэл подобрался поближе к огню и постепенно начал согреваться. Он не признавался Рейли в том, что давно уже замерз. Мальчика все еще пугали эти люди, хотя Тенслип ему улыбался.

— Не знал, что у Майры есть ребенок, — покачал головой Том.

— Никто не знал. Она никому не рассказывала. О нем заботились Шмитты, пока Эмма не умерла. Тогда Майра сказала, чтобы Вэн избавился от него. — Сообщение потрясло бандитов, сложная гамма чувств отразилась на их лицах. — Да, да, — продолжил Рейли, — но только Вэн не смог выполнить ее приказ и привел парнишку ко мне, якобы переночевать, а сам улизнул из города вместе с Майрой.

— Я знал, что Майра подлая тварь, — волновался Тенслип, — но такое! Неужели она могла поднять руку на ребенка?

— Странная она какая-то, — сказал Том и, к удивлению присутствующих, добавил: — Я знал ее семью.

Рейли взглянул на него.

— Где ты с ней познакомился?

— На Восточном побережье. Майра из хорошей семьи… обеспеченной, но сбежала от родителей. Она всегда была мелочной и подленькой.

Когда Вэл проснулся, хижину заливал свет. Он лежал на досках кровати, укутавшись в одеяла. У огня сидел Тенслип, подняв ноги на брус, служивший стулом. Вэл зашевелился, и он оглянулся.

— Доброе утро, малыш. Когда захочешь, то можешь спать очень крепко, ты это знаешь?

— Да, сэр.

— Сэр… Хм. Звучит неплохо. Кто учил тебя быть вежливым со старшими?

— Мистер Вэн, сэр.

— Ну, хоть на что-то сгодился. А вообще-то, он приятный парень, да, приятный парень. Никогда не встречал человека, который умел бы так здорово говорить, как он, — кроме Рейли, пожалуй. У тебя хороший друг, малыш, держись за него. Друзей на свете не так уж и много, ими надо дорожить.

— У вас тоже есть друзья.

Тенслип сухо рассмеялся и быстро, искоса глянул на Вэла. Взгляд его был полон иронии.

— Да? Можно их и так назвать. Мы вместе работаем, малыш, и они хорошо делают свою работу, но я имел в виду друзей, которые не всадят нож тебе в спину, когда ты отвернешься.

— Вы нравитесь мистеру Рейли.

— Нравлюсь Рейли? И почему же ты так думаешь?

— Я вижу, как он с вами разговаривает и смотрит на вас. Вы ему правда нравитесь.

— Польщен. Уиллу нравится не каждый. А как насчет тебя, малыш?

— Да, сэр. Вы мне тоже нравитесь.

— А Хэнк? И Том?

— Хэнк… то есть Генри, мне не нравится. Кажется, я ему тоже. А про Тома не знаю.

— Про него никто не знает. Даже сам Том. — Тенслип встал и подбросил дров в огонь. — Насчет того, кто тебе нравится, а кто не нравится, лучше помолчи, малыш. Хотя не думаю, чтобы это имело большое значение.

Снегопад кончился. За подернутым инеем окном было тихо и бело. Со двора доносился стук топора и время от времени звуки голосов. Выглянув в окно, Вэл увидел на снегу много щепок и две длинные изогнутые жерди. Уилл срубил молодые деревца с изгибом на одном конце и сейчас обтесывал внешнюю поверхность будущих полозьев. Потом Зонненберг, Том и Рейли выкатили повозку и начали снимать колеса. Мастер, строивший повозку, благоразумно предусмотрел возможность зимой ставить ее на полозья.

Через некоторое время мужчины вернулись в хижину. Том принялся готовить завтрак, а Рейли сел и прислонился к стене.

— У меня есть кое-какие запасы, — сказал он, — и я хочу поделиться с вами в благодарность за помощь. Если собираетесь здесь оставаться до оттепели или до весны, ваших припасов не хватит.

— Лишнее нам не помешает, — согласился Тенслип.

— Я могу оставить пару кусков бекона, замороженное мясо и с полдюжины банок консервированных бобов. Мы не захватили муки, думали, что негде будет печь хлеб.

— Поняли? — спросил Тенслип. — Я говорил, что он нормальный парень. С Уиллом не пропадешь.

Рейли допил кофе и кивнул мальчику.

— Собирайся, Вэл. Мы уезжаем.

— Ты далеко нацелился? — Зонненберг недоверчиво смотрел на него. — Откуда мы знаем, что ты не встретишься где-нибудь с шерифом?

— Если бы ты знал Дейли Бенсона, — ответил Рейли, — то не беспокоился бы. В такую погоду этот лентяй и за двадцать тысяч долларов не отъехал бы и трех миль от города. Он шериф только летом, и в любом случае вас не разыскивает. — Рейли надел шапку и встал. — Пошли к повозке, я дам вам еду, какую смогу. — Он нагрузил Зонненберга беконом и бобами, а когда бандит ушел в дом, сказал: — Спасибо, Тенслип. Я твой должник. — Он порылся в повозке и вытащил десятифунтовый мешок сушеных яблок. — Вот вам премия.

— Благодарствую. — Тенслип хотел было повернуться, но остановился. — Я только что вспомнил, Уилл. Будь осторожен в Хелене. Там Горманы.

Генри Зонненберг угрюмо стоял рядом, а Том вышел вперед, поднял Вэла и усадил в повозку, подоткнув вокруг мальчика бизонью шкуру.

— Закутывайся теплее, сынок. В дороге будет холодно.

— Спасибо, Том, — сказал Вэл. — Спасибо вам большое.

Уилл забрался в повозку, сел и дернул вожжи.

— Будьте осторожны, ребята. И забросайте наши следы снегом.

Они выехали по тропе к главной дороге, и Вэл заметил, что шуба Уилла все еще расстегнута, а ремешок, закрывающий кобуру, свободно болтается. Хоть Рейли и был игроком, он никогда не испытывал судьбу. Только оставив позади две с лишним мили, застегнул шубу.

Некоторое время они ехали молча, потом Уилл взглянул на мальчика.

— Замерз? — спросил он.

— Немножко.

— Ты понял, что случилось в хижине, Вэл? Всегда важно все замечать и слышать.

— Да, сэр.

— Знаешь, почему нас не убили?

— Они нас испугались.

— Нет, не испугались. Особенно Тенслип. Да и остальные тоже. Они видели, что л их не боюсь, и не могли, причинив мне вред, не пострадать сами. И вот что еще, Вэл. Сильный человек знает, когда применить свою силу. Я не вызвал на поединок Генри Зонненберга, а если бы вызвал, ему пришлось бы доказывать свою правоту. В результате мы бы подрались, и неизвестно, чем бы все кончилось. Черта между смелостью и безрассудством очень тонкая, Вэл. Я молча согласился с тем, что Зонненберг опасный человек, не показав себя трусом.

— Да, сэр.

— Я расскажу тебе о них. Зонненберг из троих самый крутой и злой. Тенслип лучше всех владеет револьвером и намного хитрее остальных, но самый опасный — Том.

— Почему?

— Потому что он не в своем уме. Выглядит нормально и обычно действует нормально, но, когда его прижмешь, он звереет и может поубивать всех, кто попадется под руку. Позже пожалеет о содеянном, но, скорее всего, позабудет все, что случилось. — Они помолчали, а потом Рейли заговорил снова: — Вэл, ты совсем один на белом свете. Никогда не забывай об этом и знай, что самый сильный человек — именно одинокий. Друзья — замечательная штука, но выбирать их следует с осторожностью. Учись правильно оценивать людей. Если научишься, будешь жить дольше и лучше.

День был ясным, воздух прозрачным, кони тянули споро. Вэл зарылся в теплый полушубок и смотрел на уши лошадей. Время от времени Уилл разговаривал с ним.

Это была первая поездка Вэла. Потом он много путешествовал в повозках, на поездах, пароходах и верхом — и всегда Уилл Рейли о чем-то беседовал с ним. Он любил рассказывать, а Вэл умел слушать. И только намного позже мальчик начал понимать, что Уилл старался научить его премудростям жизни. В людях он превыше всего ценил умение брать на себя ответственность и нести ее, еще смелость и хорошие манеры вне зависимости от ситуации, а также понимание того, что каждый живет среди себе подобных и должен считаться с этим. Уилл объяснял, как выполнять различную работу, как ладить с людьми, подмечать особенности их поведения, выражения лица и жестикуляции, быстро определять, когда они лгут, боятся или чувствуют себя неуверенно.

В рисковом мире карточных столов, пароходов и старательских лагерей Уилл познавал все на собственной шкуре.

В первую же ночь в незнакомом отеле города Хелена Рейли оделся в вечерний костюм. Отвернувшись от зеркала, он вытащил из туалетного столика новую колоду карт и протянул ее Вэлу.

— Возьми. Сегодня перетасуешь ее сто раз. Учись свободно обращаться с ними, чувствовать карты пальцами. Даже если никогда не будешь играть, они сделают твои пальцы подвижными, а глаза — быстрыми.

Он вышел из номера, и Вэл остался один.

Мальчик подошел к окну и прислушался к скрипу шагов на улице. Он вспомнил, что Тенслип предупредил Рейли о Горманах. Найдут ли они его друга? Неужели смогут его убить, и Рейли больше не вернется к нему? Он смотрел на разноцветные искорки на снегу и думал обо всем, что случилось, — о Майре и Вэне, о Тенслипе, Генри Зонненберге и Томе… Была ли у Тома фамилия?

Затем Вэл принялся тасовать колоду. Он тасовал, сдавал, собирал и снова тасовал. Сто раз и еще несколько в придачу.

Так проходил вечер за вечером. Он научился свободно и мягко обращаться с картами, сдавать их сверху и снизу, снимать и подрезать колоду, подтасовывать ее сверху и снизу так, чтобы вытащить нужную карту.

— Джентльмен никогда не мошенничает, Вэл, — заметил как-то Уилл, причесываясь перед зеркалом, — но ты не всегда играешь с джентльменами, поэтому полезно знать, когда тебя обманывают. А для того, чтобы знать это, надо уметь обманывать самому. Если у тебя возникли подозрения, что партнер передергивает карты, выходи из игры. Воспользуйся любым предлогом, но выходи. Никогда не обвиняй никого в мошенничестве. Если сделаешь это, тебе придется убить его, а на такой шаг не стоит идти без крайней необходимости. Тренируй свою память и наблюдательность. Запоминай все карты в игре и кто какой картой сыграл, но прежде всего учись понимать людей. — Рейли отвернулся от зеркала. — Подойди к окну, Вэл, и посмотри внимательно. — Когда мальчик с минуту постоял у окна, Уилл подозвал его к себе и спросил: — Ну и сколько домов на противоположной стороне улицы видно из окна?

— Не знаю. Я думал…

— На той стороне семь домов. Три двухэтажных, два с балконами. — Рейли надел пиджак и поправил галстук. — Не просто смотри в окно, Вэл. Ты должен научиться видеть и запоминать. А теперь идем ужинать.

Глава 3

К восьми годам Вэлентайн Даррант стал на «ты» с карточной колодой. Знал об игре в покер с прикупом такие тонкости, о которых и шулеры не слыхали. Например, если у тебя на руках пара нужных карт, то вероятность получить необходимую третью при прикупе трех составляет восемь к одному, а четырех — уже — триста пятьдесят девять к одному. Для него не составляли тайну любые уловки мошенников, и он мог различить шорох вынутой снизу карты так же отчетливо, как и сам Уилл Рейли. Ему пришлось проехать верхом более тысячи миль по самой пересеченной местности и в три раза больше — в дилижансе. Маршрут от Нового Орлеана на Миссисипи до Форт-Бентона на Миссури прошел на пароходах.

Вэл стал свидетелем дюжины «золотых лихорадок», видел, как зарождаются и умирают города. Его знали сотни людей на границе освоенных территорий — карточные игроки, бармены, девушки сомнительной репутации и служители закона, переезжавшие из города в город.

Рейли любил петь, и Вэл быстро запомнил все песни из его репертуара. Они распевали их вместе, путешествуя верхом. Чтобы скрасить долгие часы дороги, Уилл часто читал ему стихи, и его маленький друг скоро выучил их не меньше, чем песен, несмотря на то, что некоторые из них были довольно длинными. А иногда они затевали литературную игру: кто-то начинал читать стихотворение, а другой заканчивал.

Уилл увлекался книгами и глотал все, что попадалось под руку, и не только читал, но и легко запоминал. Его невинное увлечение в конце концов принесло ему дополнительный источник дохода. Надо сказать, что Рейли обожал еще и спорт и сам отлично бегал, обгоняя многих, В то время на границе проникновения белого человека на Запад все увлекались бегом. Состязания бегунов устраивались моментально. Без них не проходил ни один праздник. Уилл давно понял, что память на факт у большинства его соплеменников слаба, и кое-кто с готовностью выкладывал деньги, чтобы подкрепить свое мнение квалифицированной справкой. Вот тогда он и завел записную книжку, в которую стал заносить наиболее интересные сведения о сотнях спортсменов и кулачных бойцов.

— Самое важное, — говорил он Вэлу, — проценты. Всегда рассчитывай вероятность выигрыша. Ни в коем случае не бейся об заклад, если ты рассержен. Не рискуй деньгами, основываясь только на симпатиях или эмоциях. Вот посмотри на Рея, — указал он как-то на плотного мужчину, сидевшего в противоположном конце комнаты с потухшей сигарой в зубах. — Перед тобой один из лучших бегунов к западу от Миссури. Он не курит и не курил, спиртного в рот не берет всю жизнь. Лишь для тех, кто его не знает, Рей выглядит толстым, но в нем нет жира. Он мчится, как пуля, но только на сотню или две ярдов. Чуть больше — и он ни на что не годится. Однако на коротких дистанциях ему нет равных.

В записную книжку Уилл заносил собранные данные о скоростных качествах известных ему лошадей, многих из которых водили вдоль границы из города в город привязанными к повозке или фермерскому фургону, чтобы сбить с толку тех, с кем будут заключать пари.

— Никогда не играй ни с кем на пару, Вэл, — предостерегал Рейли. — Всегда высчитывай вероятность выигрыша и проигрыша. Игрока в покер делают не один-два взятых банка, а постоянство победы. Успех в игре с большими ставками — захватывающее зрелище, но он также привлечет ненужное внимание. На тебя могут напасть воры или бандиты, а кое-кто заподозрит, что ты играешь нечестно.

Наблюдая за Уиллом, Вэл заметил, что тот предпочитал выигрывать несколько небольших банков, а крупные ставки часто пропускал.

— Секрет картежника, — объяснил он, — в том, чтобы рисковать как можно реже. Выигрывают не обязательно мошенники. Все дело в хорошей памяти, знании людей и в том, как ты чувствуешь карты. Ну, и требуется немного удачи.

Рейли был строг с приемным сыном во всем, что касалось чистоты, аккуратности и джентльменского поведения. Тут он не шел ни на какой компромисс. И образованием его постоянно занимался сам. Послать мальчика в школу у него не имелось возможности, поскольку они не задерживались в одном месте подолгу. Но уроки чтения, письма, арифметики стали для обоих обязательными, а еще Уилл учил Вэла быстрому и тщательному расчету вероятностей и постоянно развивал в нем наблюдательность. Редкий день Рейли не просил Вэла описать местность, по которой они проезжали, одежду встречного всадника или товары, выставленные в витрине магазина.

— Ты можешь не быть картежником, — говаривал он, — но карты развивают пальцы, тренируют память и учат быстро и правильно оценивать ситуацию.

Рейли никогда не вспоминал Майру, а Вэл о ней не спрашивал. Вообще-то, он чаще думал о Вэне, чем о матери, потому что Вэн единственный, кто относился к нему по-доброму в то тяжелое время.

У Рейли была страсть к красноречию, свойственная всем ирландцам, и врожденная любовь к политике. Он помнил наизусть отрывки из многих речей известных политических деятелей, и во время долгих поездок они Часто цитировали их вдвоем.

Однажды в ресторане Уилли заговорил с Взлом о лирике, как всегда подкрепляя свои рассуждения чтением стихов. Вдруг бородатый детина, сидевший за соседним столиком, гневе обернулся к нему.

— Что ты делаешь из парня кисейную барышню! — на бросился он на Рейли. — Прекрати сюсюкать и рассказывать ему всякие нежности.

Тот несколько секунд пристально смотрел на нахала. За тем вынул изо рта сигару и положил ее на блюдце.

— Мой друг, — произнес он ледяным голосом, — я читаю стихи, которые мне нравятся. Может, вы хотите и меня назвать барышней?

Бородач начал размахивать руками, доказывая свое, но приятель сильно пнул его сапогом под столом и попытался одернуть.

— Джефф! — прошипел он раздраженно.

Но Джефф не слушал.

— И назову! — уже вопил он. — Что ты сделаешь?

— Я скажу вам, что сделаю, — сдержанно ответил Рейли. — Если у вас есть револьвер — убью вас. Если вы безоружны — изобью до полусмерти.

Джефф немало выпил, спиртное притупило чувство опасности, а возможно, оно у него просто отсутствовало. Он резко опустил руку к сапогу, и в ней сверкнул нож.

Как в руке Уилла тоже появился нож, Вэл не заметил, но в следующий момент кисть бородача оказалась пригвождена к столу. Он сдавленно вскрикнул, и мальчик увидел, как по его ладони потекла струйка крови.

— Вэл, — спокойно произнес Рейли, — передай-ка мне книгу Теннисона. По-моему, этому джентльмену надо устранить недостатки в образовании. — Затем, взяв со стола бутылку, наполнил стакан вином и дал его Джеффу. — На, выпей, — приказал он, — а потом слушай.

Следующие несколько минут навсегда остались в памяти малыша. В то время, как рука бородача распласталась на столе, подобно бабочке, приколотой булавкой, Уилл, полистав сборник стихов Теннисона из недавно купленного двухтомника, нашел «Улисса» и под исполненными благоговейного страха взглядами собравшихся людей стал медленно, громким, хорошо поставленным голосом читать стихи. Закончив, взялся за рукоятку ножа со словами:

— Пусть это послужит вам уроком, мой друг. На вашем месте я бы изучал поэзию. Из стихов можно узнать немало полезного, они помогут скрасить вам долгие часы одиночества. — Выдернув нож из стола, он наклонился и вытер лезвие о бороду Джеффа. — Я спокойный человек, — продолжил урок вежливости Уилл, — но предпочитаю обедать и беседовать так, как мне заблагорассудится. А теперь пошли, Вэл. И не забудь захватить книжку.

Когда они вышли, мальчик весь дрожал, его тошнило.

— Извини, дружок, что я вынужден был проделать такое у тебя на глазах. Но этот Джефф сам напросился на неприятности. Хорошо, что так кончилось, иначе мне пришлось бы убить его, а убивать не в моем вкусе. — Они медленно направились к отелю. — Я терпеть не могу насилия, но оно — черта нашего времени, есть люди, которые не понимают другого способа убеждения, кроме насилия.

На рассвете их ждал дилижанс, направлявшийся в Силвер-Сити. Возница шел к станции вместе с ними при свете угасающих звезд.

— Поедете свободно, — улыбнулся он. — Сейчас немного пассажиров. Все боятся апачей.

— Я в тебя верю, Пит, — дружески похлопал по плечу его Уилл. — Если не сможешь обогнать индейцев, ты победишь их в драке.

— Я? Шутишь! — Он взглянул на Рейли. — Правду болтают, что ты сделал с Джеффом Рейнертом?