Колыбельная для Титана

Блин, хорошо, что Ева этого не слышала. Пришлось бы отпаивать, а так как водку она не пьет, ромашковое чаепитие затянулось бы часа на три. Кстати, они с Ядвигой вернулись в гостиную минут через десять: обе со сжатыми кулаками, прямыми спинами и лицами Марии Стюарт в момент, когда та восходила на плаху. Очень вежливые, строгие и на удивление сосредоточенные. Титто остался доволен, а вот я на его месте заволновался бы.

— Кофе на посошок? — сухо предложила Ядвига. Интересно, ведьмы умеют травить так, чтобы следов не оставалось?

— Спасибо, воздержусь, — отрезал Валенсис, все еще косясь на циферблат. Кажется, мы спешили. Или ему просто нравилось играть роль белого кролика из «Алисы в стране чудес»… — Мы уходим!

Ядвига вежливо кивнула и посторонилась, чтобы представитель Совета случайно не вписался в нее, когда на полном ходу чеканным шагом покидал гостиную. М-да, чувак явно считал себя непобедимым… даже жаль, что ведьма ему место уступила. Хотел бы я посмотреть, как он попытается ее подвинуть. Она же как айсберг на пути «Титаника»: с виду хрупкая и улыбается, а тронь — и «здравствуйте, холодные воды Атлантики!».

— Алекс, — позвала Ева, когда я уже хотел пойти вслед за своим неулыбчивым «Йодой». Она тихонько подошла ближе, с тоской посмотрела в глаза и прошептала: — Ты уверен, что это — хорошая идея?

Хотел бы я знать ответ на этот вопрос!

— Конечно, уверен! — улыбнулся, обнимая ее за плечи. — Это же идея Ядвиги. Разве твоя мать может посоветовать что-то плохое?

Фиговастенько утешил: даже Ядвига фыркнула с дивана. Моя ведьма тоже нахмурилась, но решила не наседать:

— Титто рассказал, что представляет из себя инициация?

— Нет, но я думаю, ничего особо страшного.

— Ну, я бы не была так уверена, — разглядывая коготки, вставила старшая Моргалис. Ева побледнела. Я бросил за спину злобный предупреждающий взгляд.

— Мама, сходите-ка в сад! — процедил, отчаянно пытаясь быть вежливым. — Проверьте, не украл ли Титто вашу любимую елку!

Ядвига плавно поднялась на ноги.

— Прямо гений сообразительности, — проворчала ехидно, но из гостиной послушно вышла. По-королевски неспешно. Еле дождался, пока за нею захлопнется дверь. Только затем опять посмотрел на Еву:

— Все будет хорошо, слышишь?

Она кивнула. Я нахмурился:

— Ты останешься здесь. Понятно?

Ага, так и знал: закусила губу и насупилась! Тоже мне, Рембо из Простоквашино. Неужели надеялась прошпионить по-тихому?

— Будешь сидеть в особняке под бдительным оком мамаши, — добавил для верности. — Вон у того окошка. Как сказочная царица… эта… которая у Пушкина!

— У Пушкина царица мужа не дождалась, — мрачно ответила Ева. Я мысленно выругался.

— Главное, ты уловила суть! — отрезал, признавая, что сказки — это не мое. — А теперь поцелуй своего рыцаря и пожелай мне удачи на дорожку.

По глазам понял, что ведьма не пронялась и отправлять «рыцаря» на сражение с драконами в одиночку желанием не воспылала. Даже при том, что сама периодически обзывала меня трехголовым и огнедышащим. Попытался уговорить — не поддалась, надавил авторитетом — рассмеялась в лицо. Пришлось строго логически доказывать, что один в поле и так не воин, а если у него за спиной обуза… После чего мне еще минут пять пространно втирали, что я неблагодарный хам, затем все-таки чмокнули «на, отвяжись» в щеку и сказали:

— Если погибнешь, домой можешь не возвращаться!

Закатил глаза и ехидно пообещал не подкачать. Блин, а чего она ожидала? Я и сам был не в восторге от предстоящего «фиг-поймешь-что-это-будет-потому-что-все-такие-загадочные»! И то, что любимая девушка напоследок устроила головомойку, не добавило, знаете ли, оптимизма.

С легким раздражением отодвинув ее в сторону, направился к выходу. Почти добежал. Потом на грудь бросился смерч с огромными зелеными глазищами и прижался к губам уже по-настоящему.

Вот! Такой настрой меня устраивал. Даже как будто сил прибавилось. Оторвались друг от друга, только когда из прихожей раздалось грозное Ядвигино:

— Живее, испытуемый!

Прошептав что-то нелестное в адрес матери, Ева подняла лицо, внимательно посмотрела мне в глаза (настолько внимательно, что я ощутил себя Диплодоком, не добежавшим до улицы), и выдала:

— Учти, у меня есть некромант. Просто так умереть не получится!

Бу-га-га! Представил на мгновение лицо Костика, когда Ева сообщит ему о своем стратегическом плане. Да, умеет моя ведьмочка поднимать настроение!

К моменту, когда вышел во двор, Титто уже сидел в черном представительском «мерсе», припаркованном у самого входа. Пригляделся: а чувак-то себя ценит, машинка из дорогих. W-222, этого года, мой отец к ней как раз присматривался. Жаль, сидел Титто сзади, туда позвал и меня. Нет, не подумайте: я без предрассудков, но когда под тобой без малого шестьсот лошадиных сил, быть пассажиром неинтересно. К тому же, сзади тандемом приятно сидеть с красивой девушкой, а не с плечистым мужиком, всю дорогу неотрывно буравящим тебя взглядом. А впрочем, пофиг. Не так долго мы и ехали. К тому же Титто не столько таращился, сколько говорил. И довольно интересные вещи.

— Призвать демона несложно, — заявил он без предисловий, когда мы выехали за ворота. — Гораздо труднее вовремя отправить его обратно, за грань.

Я ухмыльнулся уголком рта: «Спасибо, Кэп! Прямо показал, так показал, кто есть кто».

— Другими словами, никакого отношения конкретно к демонам твоя последняя инициация иметь не будет.

Пардон? С этого места, пожалуйста, поподробнее.

— В смысле «не будет»? — переспросил, подозрительно нахмурившись. Я что, какую-то другую тварь через завесу тащить буду?!

— Последнее испытание даст тебе силу управлять материей этого мира, — «объяснил» Титто.

Я поперхнулся: «Чего?!» Изменение материи нашего мира называется колдовством. А тот, кто колдует, уже не заклинатель, а ведьмак!

— Не смотри на меня, будто ты — невинная гимназистка, а я приглашаю тебя вечером на сеновал! — проворчал «посол». — Вызвать демона может даже ребенок — завеса по умолчанию откликается на требования заклинателя. Чтобы ее раскрыть и захлопнуть, инициация такого уровня не нужна. А вот чтобы справиться с демонами в нашем мире, подчас нужно уметь кое-что гораздо большее, чем просто создавать шлюзы между мирами.

— Так это же магия!

— Сам ты «магия»! — отрезал Титто. — Мы называем это «великим знанием последней инициации». И никому не рассказываем, что входит в это понятие!

— Особенно ведьмам? — хмыкнул, понятливо изогнув бровь. «Учитель» подпер голову кулаком:

— Угу. Особенно им. Потому что в плане изменения материи…

— Да говорите уже просто: «колдовства»!

— Фиг с тобой! — недовольно сдался Титто. — В плане колдовства у ведьм больше возможностей, и мы стараемся не связываться с ними на их поле. Но, черпая силы из этого мира и призывая магию для управления самыми сильными демонами, мы достигаем вершин собственного мастерства. Да… к сожалению, большой пирог требует того, чтобы яйца искали по всем корзинам. Только учти, Александр: то, что последняя инициация дарует нам доступ к магии, это — великая тайна! Собственно, потому об этом все знают, но никто не говорит.

— Круто… — выдал скептически. Неужели так уж «все»?

— Мы не вмешиваемся в дела ведьм! — строго добавил Титто. — А они не мешают нам. Но защищать свою территорию, если подумают, что мы на нее посягаем, будут с яростью берсеркеров. А связываться с чокнутыми магичками — не наш метод. Потому что худой мир лучше доброй ссоры.

— Серьезно?

Заклинатель посмотрел на меня тоскливым взглядом и ответил:

— Блин, ты не знаешь, как эти бабы дерутся…

И у меня вдруг появилось странное чувство, что Валенсис имел в виду не всех, а какую-то одну конкретную ведьму…

Ева Моргалис

Отпустила Алекса со слезами на глазах и тоской в сердце. Чтобы не выслушивать маминых советов (а еще — не словить втык за то, что долго прощались), удрала в спальню и уже оттуда смотрела, как черная машина с тонированными стеклами и «мордой» питбуля выезжает за ворота.

— Удачи тебе, — прошептала, положив ладонь на стекло.

— Да что с ним сделается! — тут же раздалось из-за спины, и я подпрыгнула от неожиданности. Кондратий! Боже ж ты мой, какое подходящее ситуации имечко…

Выдохнув, опустилась в кресло. Смерила призрака хмурым взглядом: а ведь я уже почти забыла, что он живет в моей комнате. Прямо как нахальный паучара в углу, только этого веником не прогонишь. Да и в целом обижать не рекомендуется.

— Вы знаете, что такое инициация? — спросила, вежливо делая вид, что меня совсем не нервирует его присутствие. Дедуля хмыкнул:

— Тебя интересует этимологическая справка или просто значение слова?

Мои брови поползли друг к другу, чтобы встретиться в районе переносицы:

— Я думаю, вы отлично знаете, что меня интересует, — отрезала сухим тоном.

— Тогда дождись заклинателя, и он сам тебе все расскажет, — широко улыбнулся Кондратий. — А я с удовольствием за этим понаблюдаю.

В воображении тут же нарисовалось лицо Шурика, и я плотно сжала губы, чтобы хоть как-то скрыть волнение. Увы, это не ускользнуло от внимательных и вообще-то давно истлевших глаз предка.

— Успокойся, девочка! — с изрядной долей раздражения потребовал он. — Заклинатели очень живучие. Приползет обратно твой Александр.

Знаете: вот совсем не успокоил!

— Спасибо, Кондратий, — буркнула вполголоса. — Что бы я делала без вашей поддержки и вдохновительных речей!

И пока призрак не догадался, что я издеваюсь, выскочила из комнаты. Чтобы тут же на кого-то налететь. Причем на кого-то костлявого и очень волосатого.

— Тьфу ты! — выплюнув длинный черный локон, подняла глаза на Полинку и удивленно воскликнула: — Ты же ушла!

— А потом вернулась, — с радостным оскалом объяснила она. Я мельком глянула на часы: ненадолго же подружки хватило… — Мне сейчас дома лучше поменьше появляться, — тут же добавила она. — Папик узнал, что я с Богданом рассталась, — так орал!

Сочувственно погладила знахарку по плечу. Да, когда Казаков-старший повышает голос — это страшно. Впрочем, страшно даже когда он просто рядом стоит, потому что Полинкин папа сам по себе как оживший персонаж детских кошмаров: здоровенный, лохматый, в темных очках, косухе, бандане… Очень колоритный тип, и особенно круто он смотрится в больнице, где работает хирургом. В общем, я хорошо понимала, почему Полинка боится отцовского гнева.

— И что теперь делать будешь? — спросила, участливо глядя ей в глаза.

— Ну… пересижу бурю у тебя, — нашлась знахарка и ответила таким тоном, будто перспектива в ее представлении выглядела не особо заманчиво, но из уважения ко мне она, так и быть, согласна потерпеть. — И потом: я же хотела вернуть Богдана?

— Да. Кажется, хотела, — задумчиво склонила я голову набок. — Но его сейчас все равно дома нет.

— Это не важно! У меня такой план, что Богдан там почти и вовсе не нужен.

Ага, конечно. План по возвращению моего брата не предполагает наличия брата. Ну, разумеется! Что здесь может быть непонятного?

— Ладно, — заметив мой задумчивый взгляд, подхватила меня под руку Полина, — не стой как суслик на трассе! Идем. Мне понадобится твоя помощь.

И, не дожидаясь ответа, потащила меня к лестнице.

— Что думаешь? — с надеждой посмотрела на меня подруга, когда мы оказались внизу. Я поскребла в затылке:

— Э-э… — вот как бы помягче выразиться? — Теперь я понимаю, зачем тебе нужна моя помощь.

— И все?! — разочарованно воскликнула Полина. — А идея? Разве она не заслуживает отдельной порции аплодисментов?

Я крякнула, пытаясь скрыть смех, и указала пальцем на усыпанный мукой подол короткого черного платья, между прочим, одного из любимых в гардеробе Казаковой:

— Ты вот здесь испачкалась. Может, все-таки возьмешь передник?

Знахарка фыркнула и демонстративно сложила руки на груди:

— Готы не боятся грязи!

Сказать бы ей, кто еще ее не боится, так ведь обидится…

— Ну, хорошо, — подошла к столу, на котором сейчас был такой беспорядок, будто там пир для Гаргантюа готовили: яйца, масло, сметана, пять килограмм муки… или даже шесть, если считать ту, которая на полу. — Порть платье сколько захочешь — дело твое, но продукты-то в чем виноваты?

— Я же тебе уже объяснила: хочу сделать Богдану торт!

— Да ну? — скептически изогнула бровь, кивая на большую миску с фаршем, торжественно возвышавшуюся в центре стола. Поля мотнула головой:

— Ладно, признаю: сначала это был мясной пирог. План пришлось поменять, когда у меня с начинкой не сложилось.

— Почему?

— Я по ошибке добавила в фарш горчицу, — вздохнула готесса и объяснила в ответ на мой непонимающий взгляд: — Много горчицы!

— И теперь ты хочешь приготовить торт?

— Шоколадный торт! — с нажимом поправила Поля. М-да… трех кило мяса ей, видимо, не хватило, чтобы убедиться в своей несостоятельности как повара. — Ты сама говорила, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок!

— Но, Полинка, это подходит не для всех мужчин! — воскликнула я. — Например, Богдан влюбился в тебя, прекрасно зная, что готовить ты не умеешь! Особенно показательными были сгоревшие макароны.

— Согласна! Но я хочу его переубедить! — упрямо вскинула подбородок готесса. — Смотри: у нас есть яйца, сахар, сода, сгущенка, какао… — на последнем слове подруга ненадолго зависла, голодными глазами сканируя бумажный пакет с заветным ингредиентом. Наверное, она никогда не пробовала какао-порошок в сыром виде. — Короче, помоги все это объединить в один шоколадный торт. Я в Интернете читала, что такое возможно.

— А там, в Интернете, случайно, не говорилось, как именно это можно сделать?

Нет, вы не подумайте: обычно я рада помочь другу. Просто в тот день мои мысли были очень далеки от готовки. Но Полина упрямо не желала понимать намеков:

— Ева, ты же знаешь, мне нужны интерактивные подсказки!