Мария. Неусомнившаяся

— Я раба Господня, — произнесла она и протянула вперед руки. — Я соглашаюсь со всем, что Он скажет. Да будет мне по слову твоему.

Как только она закончила говорить, ангел исчез. Мария испуганно охнула. Она могла подумать, что все это ей только показалось, если бы воздух вокруг нее не вибрировал. Потрясенная, она прижала руки к груди, но вспомнила, что ангел Господень велел ей не бояться. Вздохнув, Мария опустилась на колени, подняла голову и протянула руки к небу. Господи, да будет воля Твоя.

У Марии по спине пробежали мурашки, когда она увидела облако, спускающееся с неба. Тень от облака накрыла девушку, и она прижала руки к сердцу. Закрыв глаза, Мария вдохнула аромат весенних цветов, земли и неба. От нахлынувших чувств ей стало тепло. Мария задержала дыхание. На какое-то мгновение все вокруг замерло, не было слышно ни единого звука, казалось, весь мир о чем-то глубоко задумался.

Исполнится пророчество, и Сын Божий, рожденный простой девушкой из галилейского городка, придет от семени Давидова.

* * *

Иосиф в ужасе смотрел на Марию:

— Ты думаешь, я поверю в эту историю?

Все его надежды на счастливое будущее рухнули. Он и предположить не мог, что такая девушка, как Мария, — юная, милая, набожная — сможет обмануть его. Беременна! Иосиф был потрясен этим известием. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться и справиться с чудовищными мыслями, теснившимися в его голове: Огласить ее! Сообщить о ней раввину! Побить ее камнями!

— Нет! — крикнул он, зажимая уши руками. Иосиф открыл глаза и увидел мать Марии, Анну, которая, скорчившись, плакала в углу комнаты.

Одна Мария оставалась спокойной.

— Верь мне, Иосиф, — она смотрела на него, и ее взгляд был невинен. — Поверь мне. Я знаю — ты поверишь.

Как она могла оставаться такой спокойной, зная, что он может убить ее одним своим словом!

— Существует только один способ забеременеть.

— Для Бога нет ничего невозможного.

— И Бог избрал тебя, чтобы ты родила Мессию?

Мария рассмеялась над его сарказмом и повеселела.

— Разве Бог не выбирает немощных, чтобы посрамить сильных? О, Иосиф, — Мария в волнении сжала руки, — подумай о Господе. Божий выбор непонятен человеку. Он руководствуется не тем, чем руководствовался бы человек.

— Я не могу поверить в это. Не могу! Это немыслимо!

Он должен уйти из этого дома. Он не может рассуждать здраво, видя Марию.

— Иосиф! — Анна поднялась и бросилась за ним. — Иосиф! Прошу тебя! — воскликнула она, когда Иосиф выбежал из дома, не прикрыв за собой дверь. — Иосиф!

Он завернул за угол и быстро пошел по узкой улочке, направляясь к окраине городка. Иосиф не хотел, чтобы люди видели его в таком состоянии и задавали ему вопросы. Ему нужно было все обдумать!

Когда Назарет остался далеко позади, Иосиф разрыдался. Что он должен был теперь делать? Забыть, что Мария — дочь человека, который помогал ему, человека, который был из того же рода, что и он сам? Мог ли он не обращать внимания на тот факт, что Мария носит ребенка от другого мужчины? Она совершила отвратительный грех! Если он теперь женится на Марии, люди будут показывать на него пальцем. Его доброе имя, впрочем, как и имя Марии, будет опорочено. Люди будут долго сплетничать о них. А что будет, когда родится ребенок? Все узнают, что он был зачат до брака, и начнут потихоньку шептаться за спиной его родителей.

Почему женщины такие немощные сосуды, почему их так легко обмануть?

Иосиф сердито топнул ногой. Кто мог это сделать? Кто посмел совратить невинную сироту? Почему Мария выдумала такую смешную и нелепую ложь, чтобы прикрыть свой грех? Лицо Иосифа искривила гримаса. Пришел ангел и сказал, что она родит Сына Божьего! Какой человек, находясь в здравом уме, поверит в эту историю?

Когда Иоаким предложил Иосифу взять Марию в жены, Иосиф воспрял духом, у него появилась надежда. И вот теперь он оказался перед лицом катастрофы. Если он откроет грех Марии, то ему придется наблюдать, как люди камнями забьют дочь Иоакима до смерти. А вместе с ней умрет и ребенок, которого она носит.

Да! Так и сделай! — хрипел злой голос. — Почему она не должна умереть за то, что предала тебя и своего отца? Почему она не должна понести наказание за то, что преступила закон, который ты почитаешь? Убей ее! Убей ребенка!

Иосиф сам испугался жестокости своих мыслей и возопил:

— О, Господи, помоги мне! Что я должен делать? Почему ты послал мне такую беду? Разве я не старался всю свою жизнь поступать по правде, как велит Твой закон?

Иосиф сел на землю и вцепился руками в волосы. Он стиснул зубы, и слезы отчаяния потекли из его глаз.

— За что, Господи? За что? Объясни!

Солнце село, но Иосиф так и не решил, как ему поступить. Усталый, он поднялся на ноги и побрел домой. Городские улицы были уже пусты, никто не возвращался домой так поздно. Иосиф вошел в свою мастерскую и сел возле рабочего стола. Никогда прежде он не чувствовал себя таким одиноким.

— Где Ты, Боже? Где Ты, когда я так нуждаюсь в Твоем совете?

Иосиф думал, не обратиться ли ему за советом к раввину, но он не был уверен, что раввин сохранит тайну. Иосиф не хотел, чтобы кто-то узнал о поступке Марии прежде, чем он решит, что с ней делать. Он провел рукой по ярму, которое вырезал, и взял инструмент. Возможно, за работой он успокоится.

Кто он такой, чтобы осуждать Марию?

Иосиф соблюдал закон, но понимал, что совершает установленные ритуалы не по велению сердца. Он проводил в синагоге многие часы, исполнял указания о десятине и жертвоприношениях, однако глубоко в душе он бунтовал против римских угнетателей, против ига продажных раввинов, против тяжелого бремени самого закона. Кто мог помочь ему разобраться в этих противоречиях?

Волна гнева захлестывала Иосифа всякий раз, когда он видел римского воина, насмехающегося над женщинами, когда слушал раввина, разглагольствующего перед бедными вдовами о десятине, или богатого хозяина, уклоняющегося от обязанности заплатить работнику за его труд, или нищего, проклинающего тех, кто не мог ему ничего подать. Несмотря на то, что за всю свою жизнь Иосиф принес в жертву в Иерусалимском храме бессчетное число агнцев, он все равно не мог почувствовать себя полностью очищенным от греха. Кровь жертвенного агнца покрывала его грех, но потом он снова грешил. Он хотел жить праведно, но снова и снова терпел неудачу.

Вытянувшись на постели, Иосиф прикрыл глаза рукой. Он все еще не мог решить, как ему поступить со своей невестой. В законе было ясно сказано, как следовало наказать Марию за грех, который она совершила, но сердце Иосифа разрывалось при мысли о том, что Мария должна умереть. Он закрыл глаза, решив, что утро вечера мудренее. Но и во сне Иосифа мучили кошмары: он слышал гневные голоса и пронзительный крик девушки. Иосиф попытался убежать, но его ноги увязли в песке. Пока он выбирался из песка, его окружила тьма, и он услышал, как кто-то сказал из этой тьмы: «Убей девицу. Убей ее и плод, который она носит!»

— Иосиф, сын Давидов, — раздался другой голос, который молодой человек никогда прежде не слышал, но тем не менее тотчас узнал его. Над Иосифом стоял ангел в блистающих белых одеждах. — Не бойся принять Марию, жену твою, ибо родившееся в Ней есть от Духа Святого; родит же Сына, и наречешь Ему имя Иисус, ибо Он спасет людей Своих от грехов их.

Иосиф с жадностью вслушивался в каждое слово, душа его трепетала от восторга. Всю свою жизнь он слышал разговоры о приходе Мессии. Со времен Давида иудеи ждали царя, который одержит победу над врагами Израиля. И более того, обетованный Мессия будет править всей землей. Наконец пришло время — Бог посылает Помазанника Своего. И Иосиф увидит Его. Он встанет рядом с матерью Мессии и будет защищать Сына Божьего, как родного.

Ты, простой плотник, собираешься стать их защитником? Раздался зловещий смех, и Иосиф зарыдал во сне. Я убью их. И тебя тоже, если ты встанешь на моем пути.

Иосиф застонал и, перевернувшись на спину, открыл глаза. Тьма окружила его. Страх сковал его душу, но вот раздался чей-то тихий голос:

— Он спасет людей Своих от грехов их.

Страстное стремление к праведности охватило Иосифа подобно тому, как жажда охватывает заблудившегося в пустыне. Он вспомнил слова своего праотца, Давида: «живущий под кровом Всевышнего, под сенью Всемогущего покоится… Не убоится ужасов в ночи, ибо Ангелам Своим заповедает о нем — охранять его. Сам Господь защитит его».

Тьма отступила, и в окне Иосиф увидел звезды. Он долго смотрел на них. Улыбаясь, он снова уснул.

* * *

Анна от радости заплакала, а Мария, казалось, нисколько не удивилась решению Иосифа немедленно жениться на ней. Она пересекла комнату, подошла к Иосифу, взяла его за руку и сказала:

— Мне необходимо навестить свою родственницу Елисавету.

Мать запротестовала:

— Зачем тебе идти туда? Елисавета живет в горах, это будет трудное путешествие…

— О, матушка, это не важно. Елисавета беременна.

— А как ты думаешь, что скажут люди, если ты выйдешь замуж за Иосифа и тут же уйдешь в нагорную страну?

— Какое значение имеет то, что скажут люди, если Господь велит мне идти туда?

Иосиф понимал, что путешествие к Елисавете решит сразу несколько проблем. Ангел не велел им рассказать всем жителям Назарета, что Мария зачала от Духа Святого и родит Мессию. Что будет, если это станет известно? Какую опасность это представляет для ребенка? Когда беременность Марии станет очевидной, по городу поползут слухи. Однако если они пойдут к Елисавете…

— Как только мы с Марией поженимся, мы навестим ее родственницу.

— Начнутся разговоры, — предупредила Анна.

Да, люди будут сплетничать, но осуждать будут больше его, чем Марию.

* * *

Когда беременность Марии стала очевидной, некоторые из жителей Назарета поняли, почему Иосиф поспешил жениться на ней. Женщины шептались у колодца, а мужчины в синагоге качали головами и цокали языками. Что они в действительности знали об этом Иосифе, кроме того, что он был плотником, пришедшим в их городок из Вифлеема? Несчастный Иоаким. Он доверял плотнику, потому что тот был его родственником, потомком Давида. Конечно, теперь, когда стало очевидно, что Иосиф воспользовался своим супружеским правом прежде, чем оно было узаконено, возопияли даже кости Иоакима. Некоторые горожане пошли к раввину и потребовали наказать эту пару, чтобы другие молодые люди не думали, будто в Назарете оправдывается такое поведение! Раввин объяснил, что Иосиф действовал согласно своему праву, узаконенному в договоре, обмен дарами был произведен и документ подписан.

Из полумрака задней части синагоги донесся голос:

— Ты не истребишь зло из вашей среды?

Раввин оторвался от чтения Торы.

— Кто это сказал?

— Разве в Священном Писании не сказано, что Господь ненавидит гордые очи и лживый язык? — голос был глухой и мрачный, хорошо знакомый многим людям. — Мы должны истребить зло из нашей среды, — мужчины переглянулись, и голос зазвучал громче, но обвинитель по-прежнему оставался в тени. — Кто такой этот плотник, что позволяет себе не соблюдать закон? Кто эта девица, что ведет себя как развратница?

Один мужчина вскочил на ноги, щеки его пылали.

— Он прав!

Другие согласились с ним.

Старый раввин, сохраняя спокойствие, поднял руки.

— Закон требует двух свидетелей. Пусть они выйдут вперед.

Низкий гул пронесся над толпой собравшихся мужчин, но никто не тронулся с места. Мужчины поглядывали друг на друга. Дрожа, раввин снова развернул Тору.

— Господь также ненавидит лжесвидетелей, которые клевещут, и людей, которые сеют раздор между братьями, — он говорил тихо, но каждое его слово было отчетливо слышно.

Обвинитель отступил.

Вскоре после этого римские воины огласили в Назарете повеление императора Августа, и все слухи о Марии и Иосифе прекратились. Начиналась перепись всех жителей Римской империи. Народ был в смятении. Понимал ли этот римский «бог», какой хаос вызовет его декрет? Приказ гласил, что каждый человек должен прийти в город, где он был рожден, чтобы там его зарегистрировали.

Глава вторая

Услышав о повелении кесаря, Иосиф сначала испугался. Он посмотрел на двух женщин, сидевших за столом: одна из них была так юна и прекрасна, что при взгляде на нее у Иосифа сжалось сердце, другая, постарше, казалось, была утомлена — она была удручена теми ужасными слухами о ее дочери, что ходили в последние недели.

— Мы должны идти в Вифлеем, — произнес Иосиф в тишине. Он объяснил женщинам, как обстоят их дела. Мария взглянула на мать, Анна молчала, покачивая головой.

— Марии скоро рожать, Иосиф.

— Мы должны исполнить закон.

— Чей закон мы должны исполнить? Ты будешь рисковать жизнью моей дочери ради римского императора, идолопоклонника, который возомнил себя богом?

Иосиф наклонился вперед и взял руку Анны.

— Матушка, исполняется то, что сказано в Писании, — с детства Иосиф знал, что Мессия родится в Вифлееме. — Пророк Михей сказал: «И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными? из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле и Которого происхождение из начала, от дней вечных. <…> И станет Он, и будет пасти в силе Господней…»

Мария посмотрела на мужа, и глаза ее засверкали. В волнении она повернулась к матери.

— Ты можешь пойти с нами, матушка. Пойдем, ты увидишь, как придет великий день Господень.

— Да, — произнес Иосиф, слегка сжимая руку Анны, — пойдем с нами.

— Нет, — резко ответила она и выдернула руку. — Мой дом здесь, в Назарете. И дом Марии тоже! — Анна встала и, вскинув голову, спросила Иосифа: — Как ты можешь даже думать о таком путешествии, ведь Марии скоро рожать?

Иосиф понимал Анну. Она была матерью и не хотела, чтобы ее любимая дочь шла в Вифлеем, когда время родов было так близко.

— Если ты не видишь в том, что происходит, исполнения Божьего обетования, то посмотри на это как на средство избежать сплетен вокруг нашего брака.

Анна повернулась к зятю.

— Так ты думаешь только о себе! Тебя нисколько не беспокоит опасность, угрожающая моей дочери.

— Матушка! — воскликнула удивленная Мария.

Мать умоляюще посмотрела на дочь.

— Ты не можешь даже думать об этом, Мария. А ты, — добавила она, снова взглянув на Иосифа, — я не могу поверить в то, что ты собираешься забрать от меня Марию именно тогда, когда она нуждается во мне больше, чем когда-либо.

Мария изучающе посмотрела на Иосифа. Он опустил глаза, спрашивая себя, есть ли хоть какая-то доля истины в словах Анны. Не ошибается ли он, рассматривая повеление кесаря именно таким образом? Не подвергает ли он жизнь Марии опасности, исполняя причудливые желания чужеземного императора? Неужели он должен не обращать внимания на пророчество о Вифлееме и отложить путешествие?

Мария наклонила голову и произнесла:

— Я должна следовать за своим мужем.

— Ты должна оставаться дома и ждать, когда родится твой ребенок.

— Ты забыла Руфь?

— Не говори мне о Руфи! — гневно воскликнула мать. — Это было давно. И, кроме того, она ради своей свекрови, которая рассказывала ей о Господе, оставила родителей-язычников.

— Матушка, прошу тебя, отпусти меня, — мягко произнесла Мария.

— Нет! — Анна закрыла лицо руками и заплакала, вздрагивая. — Я думала, не может быть большей чести для моей дочери, чем носить Помазанника Божьего, но вы разрываете мне сердце. Как я узнаю, что с тобой все в порядке, что ты в безопасности?

Мария взяла руку матери и прижала ее к своей щеке.