Дипломатическая смерть

— Я вся внимание!

— Не знаю, с чего даже начать, — вдруг растерялась тетушка. — Я приехала туда посмотреть новую экспозицию. И, как всегда, решила оставить запись в книге отзывов. Я открыла эту книгу, пролистала записи до конца, и вдруг… Его почерк! Пусть говорят, что я сошла с ума, но я никогда не спутаю его почерк ни с чьим другим!

Старушка упрямо покачала головой.

— То есть вы хотите сказать, что умерший Березников оставил запись в этой книге совсем недавно?

— Пусть это звучит невероятно, но там стояла дата третье июля сего года.

— Помилуйте, но это же невозможно!

— Но это так! — она слегка враждебно посмотрела на Ларису. — Ты, наверное, думаешь, что это все последствия моего увлечения спиритизмом?

— Я не верю в спиритизм, но если вы так говорите…

— У меня есть его письма, — Ольга Семеновна порывисто встала и прошла к шкафу.

Она достала пачку перевязанных пожелтевших листков бумаги и бережно разложила их перед Ларисой. Взору ее предстал каллиграфический, аккуратный почерк с необычно витиевато написанными буковками «д» и «р».

— Теперь ты понимаешь, что я не могла спутать?

— Я понимаю только, что все это очень необычно, — задумчиво произнесла Лариса. — Но почему у вас так много писем Березникова? Обычно мужья сестер не пишут своим золовкам.

Сказав так, она явно намекала на некие отношения, которые могли связывать Березникова и Новинскую-старшую.

— Так много лет прошло, — вздохнула Ольга Семеновна. — И теперь я могу рассказать. Но только тебе, зная о твоей порядочности. В конце концов, я должна кому-то об этом поведать. Ты ведь знаешь, я совсем одна. Не хочу, чтобы эта прекрасная тайна ушла со мной в могилу.

— Конечно, конечно, это останется между нами, — заверила ее Лариса.

— То, что я была в него влюблена, об этом знают, наверное, все наши родственники. Но я не старая дева, как думают обо мне многие. Когда-то человеческое и мне было не чуждо. С сестрой я, конечно, сохранила отношения, но не было прежней теплоты. И уж, безусловно, не было искренности. Мне нужно было скрывать, что между мной и Николаем что-то было, — грустно усмехнулась Ольга Семеновна.

— Неужели? — удивилась Лариса, веря и одновременно не веря словам тетушки.

— Да-да, это было. В мае шестьдесят первого года. Я поехала отдыхать в санаторий в Болгарию, в Варну, на Золотые пески. И так сложились обстоятельства, что сестра с мужем тоже были там. Мы прекрасно отдыхали, гуляли. Но потом Наталья — она была беременна — плохо себя почувствовала, и врачи посоветовали ей покинуть Болгарию и вернуться в Москву. А Николай остался. Думаю, тому причиной уже тогда была я, — Ольга Семеновна гордо вскинула голову.

— И что же было дальше? — заинтригованно спросила Лариса, заерзав на стуле.

— Какое-то время мы продолжали наши невинные встречи. Знаете, как бывает, касания рук вроде бы невзначай постепенно переходят в целенаправленное стремление коснуться друг друга. Мне уже сложно сказать, кто из нас кого соблазнил… — Ольга Семеновна махнула рукой. — В общем, это случилось, и мы провели вместе незабываемую неделю.

И она так мечтательно закатила глаза, что Лариса поняла — эту неделю они с Березниковым не вылезали из постели и не узнали всей красоты черноморских песков Болгарии.

— И что было потом?

— Потом закончился отпуск, и мы расстались. Я долго плакала. Сначала я хотела все забыть, а потом стала жить этой неделей. И заслужила репутацию чокнутой старой девы.

Ольга Семеновна погрустнела, склонила голову и начала нервно теребить край скатерти.

Под конец эта история совсем наскучила Ларисе, и, чтобы немножко себя развлечь, она вернулась к разговору о почерке.

— Ольга Семеновна, а кроме послания из потустороннего мира, есть ли у вас еще какие-нибудь версии происшедшего? — спросила она. — Я имею в виду случай в краеведческом музее…

— Меньше всего мне хотелось бы об этом думать, но то были смутные времена. И порой у меня возникает мысль, которая и раньше приходила ко мне, — о том, что он никогда не умирал. Что все это было разыграно для каких-то целей, неведомых простым смертным. Но за этим стоят, возможно, большие люди… Правда, эта версия мне кажется еще более невероятной, чем первая.

Слушая старушку, Лариса вдруг подумала — а что, если действительно этот человек жив! Только вот непонятно, зачем он приехал в это Сосново и оставил запись в краеведческом музее? Она прикинула — Березникову сейчас должно быть где-то шестьдесят пять лет. Если он вдруг каким-то непостижимым образом жив, то у него могли тоже взыграть ностальгические воспоминания и прочие сентиментальные чувства. Почему бы нет?

Но это только в том случае, если он действительно жив. Пока что, кроме свидетельства Ольги Семеновны, ничего к делу пришить было нельзя.

Ну, и что делать дальше? Повинуясь своей импульсивной, энергичной натуре, Лариса поняла, что скорее всего поедет в Сосново и проверит там слова тетушки. Тем более что двести километров на ее «Вольво» преодолеваются за два с небольшим часа.

Размышления Ларисы были прерваны тетушкиным приглашением к столу. Лариса машинально взяла из вазочки печенье, автоматически отвечала на вопросы Ольги Семеновны о житье-бытье. Ее уже охватил азарт приключений, которые снова вторгались в ее жизнь.

«Ну, вот наконец и скуке конец» — подумала она. И не надо ничего придумывать — жизнь сама подбрасывает всякие занятные штучки. Конечно, все это может оказаться какой-нибудь лажей, но все равно интересно. Но Ларисе не хотелось, чтобы это в конечном итоге оказалось недоразумением, происходящим оттого, что старая маразматичка съехала с катушек от воспоминаний о той прекрасной мультиоргазменной неделе в Болгарии.

И тут Лариса внезапно поймала себя на мысли, что думает об этом с завистью, и сказала себе: «Стоп!»

Ольга Семеновна тем временем услышала звук разбитого хрусталя и, всплеснув руками, бросилась в комнату.

— Что же ты наделал, Порфирий! — обратилась она к своему мохнатому сокровищу, которое и стало причиной этих звуков.

Кот влез в хрустальную вазу, и та, не выдержав его веса, потеряла равновесие, покатилась по столу, упала на пол и разбилась.

Лариса осталась в кухне одна. Недолго думая, она схватила одно из писем Березникова и быстро сунула его себе в сумочку.

Когда Ольга Семеновна вернулась на кухню в обнимку с котом, Лариса уже встала, чтобы попрощаться с гостеприимной тетушкой.

— Ларочка, я всегда рада, когда ты приходишь, — расплылась в улыбке искусствоведша. — Обещай заглядывать ко мне почаще.

— Я наверняка уже скоро буду у вас, — загадочно бросила Лариса.

— Я буду ждать, — простодушно сказала Ольга Семеновна. — А то все забыли старушку!

Лариса терпеливо дождалась, пока все затворы на двери будут открыты. Попрощавшись с тетушкой, она в задумчивости спустилась вниз и, посмотрев на часы, решила ехать в Сосново прямо сейчас.

* * *

Лариса мчалась по трассе, слушая новый хит-однодневку. Какая-то «Мэдисон авеню» с беззаботной легкостью распиналась о том, что «ай\'м нот е бэби, ай донт билонг ту ю». Вот так, «я больше не твоя и тебе не принадлежу». Очень подходит для состояния, которое испытывала она в этот момент.

Когда Лариса увлекалась чем-то, все остальное для нее было неважно. И даже физиологическая озабоченность совсем отошла на второй план.

Стремительное движение серебристой красавицы по имени «Вольво» по только что заасфальтированному шоссе создавало ощущение опасности, заставляя обо всем забыть. Магия движения завораживала и уносила ее далеко от забот и печалей. Мимо проносились редкие тощие деревца, бескрайние поля, словом, однообразный пейзаж приволжского подстепья.

В Сосново Лариса въехала примерно в три часа дня. К ее удивлению, она потратила полчаса на то, чтобы выяснить, где находится краеведческий музей. Местные жители и слыхом не слыхивали, где же расположена сия достопримечательность. Подобное равнодушие к прошлому своего родного края до глубины души возмутило Ларису. Собственно, это чувство возникло только лишь потому, что в данный момент эта информация была ей необходима.

Наконец седоватый, интеллигентного вида мужчина, не потерявший своей привлекательности, очень доброжелательно ответил:

— Улица Робеспьера, 4. Это недалеко, отсюда всего в трех кварталах.

И показал, как лучше проехать. Через десять минут Лариса подъехала к трехэтажному серому зданию с облупившимися колоннами.

Она зашла внутрь, и ее сразу же окликнула вахтерша. С угрожающим видом она наплывала на Ларису и бросала отрывистые фразы:

— Вам кого? Сегодня посетителей не принимаем… Вы кто такая?

— Мне бы директора, — не стала мелочиться Лариса.

Взгляд вахтерши был подозрителен, она явно собиралась не допустить Ларису к директору музея. Но тут неожиданно в вестибюле появилась какая-то женщина, по виду явно работник музея. Она обратилась к вахтерше:

— Лидия Степановна, в чем дело?

— Да вот, к вам хочет пройти, — кивнула она в сторону Ларисы.

— Я вас слушаю, — выжидательно уставилась на нее женщина.

— Это личное дело, имеющее огромную важность для моей тети, бывшего искусствоведа, Ольги Семеновны Новинской, — тут же ответила Лариса, поняв, что перед ней не кто иная, как директор этого заведения. — Она недавно посетила ваш музей.

— Ах, да-да, я помню ее, — чуть улыбнулась директор музея. — Мы прекрасно побеседовали… Но я не понимаю, в чем дело.

— Можно сказать, это вопрос жизни и смерти, — напустила таинственность и Лариса.

Секунду помедлив, директор музея сделала приглашающий жест.

— Ну, давайте пройдем в мой кабинет, — сказала она.

Как только дверь кабинета закрылась, директор спросила:

— Так в чем же проблема?

— Проблема в вашей книге отзывов, — ответила Лариса.

Хозяйка музея удивленно вскинула брови.

— Дело в том, что моя тетя узнала в одной записи почерк когда-то дорогого ей человека. А может быть, и по сей день она все еще неравнодушна к нему. Там очень запутанная история, и, честно говоря, я не очень-то ей верю. Но все же ради любимой тети сама лично приехала, чтобы своим трезвым взглядом убедиться в ее словах.

— Но что вы хотите от меня?

— Разрешения взглянуть на вашу книгу отзывов.

Директор не скрывала своего удивления. Но нагловатая настойчивость Ларисы ее обезоружила.

— Ну хорошо, — она встала и направилась к выходу из кабинета.

Потом обернулась к Ларисе и сказала:

— Пойдемте со мной.

Они поднялись на второй этаж и остановились у столика, на котором лежал достаточно потрепанный толстый журнал.

— Вот, смотрите, — сделала жест директор.

Лариса достала из сумочки письмо Березникова, развернула его и открыла книгу отзывов. Она сразу пролистала журнал до конца, и первое, что увидела, были строки, написанные Ольгой Семеновной.

«…ваша прекрасная экспозиция» — этими словами заканчивалась ее запись в книге. В конце стояла витиеватая подпись.

Но самое интересное было то, что часть записи Ольги Семеновны отсутствовала в книге. Лариса обнаружила, что в журнале отзывов нет почти половины страницы. Эта половина была как-то второпях вырезана ножницами.

На соседних страницах журнала не было ничего и отдаленно напоминающего каллиграфический почерк бывшего советского дипломата по имени Николай Березников. Какой бы сумасшедшей ни была Ольга Семеновна, с каракулями в журнале почерк Березникова она бы не перепутала.

Было очевидно, что кто-то вырезал страницы, и сделал это намеренно. Наверное, записи Березникова, Ольги Семеновны находились на одной странице рядом.

— Извините, но кто мог вырезать половину страницы? — обратилась Лариса к директору музея.

— Что? — удивленно воскликнула та и нагнулась над журналом.

Она стала водить близорукими глазами по страницам.

— Невероятно, просто нелепо! Кому это надо? — продолжала изумляться она.

В это время мимо проходила молоденькая девушка, и директор обратилась к ней.

— Ирина, кто последний брал этот журнал?

— Наверняка кто-то из посетителей. Меня мало волнуют записи в этом журнале, — равнодушно ответила та.

— А зря! — резко выговорила директриса. — Нужно интересоваться. У нас вырезают страницы… Ты случайно не обратила внимание на вчерашних посетителей?

— Да как всегда! — презрительно отозвалась Ирина. — Одни старые одуванчики.

Директор с выражением муки на лице повернулась к Ларисе и развела руками.

Впрочем, та уже поняла, что ясности в том, кто совершил надругательство над книгой отзывов, она здесь не добьется. Но зато Лариса обрела уверенность, что в догадках Ольги Семеновны есть рациональное зерно. Ей начинало нравиться таинственное приключение, в которое она в очередной раз вляпалась.

Глава 2

Утром следующего дня Ларису разбудил телефонный звонок.

— Алло, Ларочка? — проскрипел в трубке голос Ольги Семеновны.

— Да. Это вы, Ольга Семеновна? Что случилось?

— Ой, Ларочка, я извиняюсь, что так рано тебя побеспокоила! Но у меня в этом городе вы с Женей одни остались. Некому пожаловаться на старушечье недомогание.

— Вам плохо, что ли? — в лоб спросила Лариса.

— Да вот что-то закружилась голова, с сердцем плохо, — в интонациях Ольги Семеновны послышались жалостливые нотки. — И, как назло, в аптечке нет нужного лекарства.

— Как оно называется?

— Мискалин.