Помоги проекту - поделись книгой:
Маленькие, наиболее слабые дети начали уставать. Они падали и кричали, что не могут двигаться дальше. На минуту все остановились и стали совещаться. Кто-то сказал, что стрельба затихает. Но это было затишье перед бурей. Со стороны белых подошел броневой поезд. Пушки загрохотали совсем близко. Дети заплакали, завизжали.
Старшие подхватили младших под руки и снова побежали вперед. Поле уже кончалось. В стороне желтели кусты, за ними был овраг. Дети спустились в овраг. Сюда выстрелы доносились слабее. Некоторое время шли по дну оврага. Потом остановились, сосчитали друг друга. Налицо оказались все сорок человек. Валерьян, который принял на себя обязанности командира, сказал, что можно посидеть: шрапнель сюда не залетит. Дети отдохнули немного, съели захваченную с собой провизию, напились воды из ручья, а затем пошли снова. Выстрелы все еще гремели вдалеке, и всем хотелось быть подальше от поля сражения.
В глубине оврага октябрьский день рано догорел и сменился холодным вечером. Дети сложили рядом вещи, — захваченные в момент бегства. Нашлось несколько подушек. Легли все рядком, чтобы согревать друг друга. Хотя у Валерьяна были особой спички, огня из осторожности решили не разводить. Боялись, что по костру начнется стрельба из орудий.
Ночью Валерьян и два других мальчика вылезли из оврага. Небо было розовое с одного края, но не там, где находилась станция. По этому зареву мальчики догадались, что горит какая-то деревня. Они тихо спустились в овраг и уговорились по очереди дежурить с камнями в руках. Но сон оказался сильнее их. Первый же дежурный заснул, а тот, кто должен был его сменить, не проснулся. Впрочем, ночь прошла без приключений.
Утром старшие устроили совещание, что делать дальше, куда итти. Совещались долго. Пока старшие спорили, младшие плакали от страха и голода. Провизии не осталось ни крошки.
Наконец было решено подождать в овраге до полудня. А затем, если перестрелка не возобновится, итти на станцию и отыскать там руководителя. Но в это время со стороны станции опять донеслись выстрелы. В отчаянии дети уселись в кружок и принялись плакать.
Вдруг в кустах раздался какой-то треск, и перед плачущими детьми появился деревенский мальчишка, босой и без шапки. Он стоял на четвереньках и внимательно смотрел на детей.
Плач сейчас же прекратился. Ребята с интересом принялись разглядывать мальчишку. Тот продолжал стоять на четвереньках и при этом сопел.
— Ты здешний? — наконец спросил Валерьян негромко.
— Здешний, — ответил мальчуган и вскочил на ноги. — Из деревни Починки.
— Можешь ты отвести нас к себе в деревню и покормить?
— А сколько вас есть?
— Сорок человек.
— Не, не могу.
— Почему не можешь?
— Нет наших Починок. Сгорели они ночью. Белые из пушек сожгли. А мужиков всех перебили, и отец мой попался. А мать и сестра живьем в избе сгорели. Я один спасся. А вы, ребята, откуда?
Дети наперебой начали рассказывать, кто они такие. Когда картина достаточно выяснилась, мальчишка, немного подумав, сказал:
— Примите меня, ребята, к себе.
— Куда же мы тебя примем? — спросил Валерьян. — У нас у самих ничего нет.
— Все равно, примите, ребята. Без меня ведь вы пропадете, как один человек. Я тут все места знаю и вам пригожусь. Хотите, сейчас молочка принесу?
— Откуда у тебя молоко?
— А у меня тут с собой корова, Пеструшка. Мне мать спасти ее велела. Я ее погнал, а тут и наша изба занялась. Мать начала сундуки выносить, ну, и сгорела вместе с Катькой. Одна Пеструшка осталась теперича у меня. Я всю ночь не хуже вас плакал, а теперь перестал.
Молоко, корова — это в представлении ребят означали почти спасенье от голода. Мальчишку окружили со всех сторон Валерьян спросил деловито:
— Может быть, корову можно убить ножом, а потом зажарить? Спички и ножик у меня есть.
Мальчишка возмущенно махнул рукой.
— Сказал тоже… Ведь она теперь у меня одна осталась. Молоко пейте. А жарить не дам.
— А ты умеешь доить?
— Ну да подою, если будет во что. У меня с собой посудины нет. А корова молочная. Я ее сегодня утром от голода прямо ртом сосал.
Посуда у детей нашлась — маленькое ведерко, из которого они пили воду. Валерьян, четверо ребят и мальчишка отправились через кусты и в глубине оврага действительно нашли пеструю корову, которая была привязана к кустам. Мальчишка подоил ее в ведро, и молоко сейчас же было распределено по два глотка на человека. Ведро было небольшое, и четыре раза пришлось возвращаться к корове и доить ее. Когда все молоко было выпито, ребята открыли совещание с участием нового товарища. Обсуждали все тот же вопрос: что делать дальше?
На этот раз глаза всех были устремлены на мальчишку. Спасения ждали от него.
— Вот что, ребята, — сказал он, напустивши на себя важность: — поведу я вас сейчас в деревню. Может быть, и накормят вас мужики. А там и подводы в город дадут.
— Да ведь сгорела ваша деревня, говоришь? — перебил его Валерьян.
— Подожди. Я в нашу не поведу, в другую поведу, в Чижи. Чижи, может, и не сгорели. Село большущее. Только вы меня, ребята, примите к себе.
— Ладно, принимаем! — закричал Валерьян.
— Принимаем, принимаем! — подхватили все.
— Тогда идемте, — сказал мальчишка.
— Встать! — скомандовал Валерьян. — Готовься в дорогу. — И, обращаясь к мальчишке, спросил:
— А как тебя зовут?
— Яшкой зовут.
— Хорошо, Яшка. Веди нас в Чижи.
Дети вылезли из оврага и двинулись следом за Яшкой, который уверенно шагал через поле. Коровы решено было с собой не брать, а притти за ней вечером, когда выяснится, что в Чижах спокойно.
Яшка шел рядом с Валерьяном и покрикивал на отстающих. Все прониклись к нему уважением. В простоте сердечной дети считали уже, что положение их поправилось. До Чижей близко, Яшка приведет их туда, им дадут молока, покормят. В крестьянских избах можно будет переждать денька два. Потом придут красные и помогут добраться до Петрограда.
Дети шли бодро, даже весело. Спасение было близко, и путь к нему под предводительством Яшки казался ясным и простым.
Джек Восьмеркин и был этим самым белоголовым, мальчуганом, который вызвался спасти от голода сорок ребят.
Веселое путешествие детей продолжалось недолго. Яшка вдруг стал оборачиваться назад и приглядываться к чему-то. Потом крикнул:
— Ложись, ребята! — И ползком начал пробираться к придорожным кустам.
Остальные тоже ползком последовали за ним, хотя и не понимали, в чем дело. В кустах Валерьян спросил:
— Чего ты испугался?
— Как чего? — зашептал Яшка. — Посмотри в стекла, если глазами не видишь. Ищут меня, хотят смерти предать.
— Кто тебя ищет?
— Известно кто, казаки. Вон они там по дороге едут. Двое с ружьями и пиками. Меня они ищут. Я ведь один из всей деревни уцелел.
Валерьян приложил бинокль к глазам и увидел, что вдали по дороге действительно ехали два казака, приглядываясь по сторонам.
— Вы уж меня спасите, ребята, — зашептал Яшка жалобно, — а я вам потом помогу.
— Как же мы тебя можем спасти? — спросил Валерьян.
— Дайте какое-нибудь пальтишко прикрыться. Не узнают они меня в городском, за вас примут.
Ребята сейчас же сообразили, что городская одежда действительно может защитить деревенского парнишку. Валерьян снял с себя пальто, нашлась и кепка. Одна девочка отдала Яшке запасные сандалии. Все видели в нем единственного спасителя, и важно было его отстоять.
Яшка, надевши чужую одежду, сразу почувствовал себя бодрее. Стал на ноги и долго следил за казаками.
— К станции проехали, — сказал он наконец. — Идем дальше, ребята. Может, и не за мной они.
Дети снова вытянулись по дороге. Яшка и Валерьян шли теперь сзади. Они все время оглядывались, а Валерьян почти не отрывал бинокля от глаз. Вдруг он закричал:
— Казаки! К нам скачут казаки!..
На этот раз всадники действительно направлялись к группе детей. Бежать и прятаться было бесполезно. Их заметили.
Однако Валерьян скомандовал:
— Бегом!
И все побежали.
— Стой, братцы! — закричал Яшка. — От коней все равно не уйдем. Может, они нас не тронут.
Дети остановились. Молодой казак с пикой, не доехав до них шага, осадил лошадь.
— Со станции? — закричал он на все поле.
— Со станции, — ответил Валерьян, выходя вперед. — Что вам угодно?
— Мы за вами посланы. Поворачивайте назад. Велено вас всех обратно доставить.
— А там нет пальбы? — спросил кто-то.
— Нет пальбы. Отошел красный. Ну, двигайтесь.
Все надежды детей мигом пропали. Теперь нечего было мечтать о скором возвращении в Петроград. Правда, за ними послали, значит, их будут кормить. Может быть, отыщется руководитель. Но ведь радости от этого мало. Самое лучшее, на что они могли рассчитывать теперь, — это очутиться в прежнем положении.
Но казаки не стали церемониться с детьми, спрашивать, хотят или не хотят они итти на станцию. Чтобы сдвинуть ребят с места, они въехали в самую гущу толпы, и детям волей-неволей пришлось тронуться. Впрочем, казаки не слишком торопили их в пути, только изредка покрикивали на отстающих. Они видели, что дети устали и голодны.
Часа через два ходьбы перед ребятами показалась знакомая станция. Их вагона уже не было на путях, не было и имущества.
Казаки привели детей к коменданту, низенькому бородатому офицеру.
Комендант строго посмотрел на ребят и спросил:
— Все вы здесь?
— Все, — ответил Валерьян.
А Яшка в это время присел, так как испугался, что комендант узнает его и казнит.
— Я о вас запрашивал штаб, — сказал комендант. — Вас велено в тыл направить. Идите за мной.
Ребята пошли за комендантом. Он подвел их к товарному вагону и скомандовал:
— Забирайтесь, живо!
— Мы сегодня не обедали, =— заявил Валерьян.
— Молчать!
Ребята влезли в вагон все, за исключением Яшки, который все время смотрел в сторону, как бы желая удрать. Комендант прикрикнул на него, и Яшка тоже оказался в вагоне.
Тут комендант закрыл дверь. В вагоне сделалось совершенно темно.
Ребята, толкая друг друга, кое-как разместились на полу и на верхних полках. Немного погодя дверь открылась. Двое солдат принесли хлеб, ведро воды и чугун каши. Все бросились на пищу с жадностью. Съели весь хлеб, до последней крошки, и всю кашу, до последней крупинки. Даже воды не осталось в ведре. Солдаты забрали пустую посуду и снова закрыли дверь.
Когда шаги солдат замолкли вдали, Яшка попытался открыть дверь. Но это ему не удалось: дверь была заперта снаружи на задвижку.
Через двадцать или тридцать минут вагон сильно толкнуло; ребята догадались, что их прицепили к поезду. А еще немного погодя поезд без звонков и гудков отошел от станции.
В этот момент в вагоне раздался громкий плач. Это Яшка заплакал, в первый раз за все время знакомства с ребятами.
— Чего ты? — спросил Валерьян. — Ведь ты сам навязался в нашу компанию. Мы тебя не тянули.
— Знаю, — прохрипел Яшка. — Я не по себе, я по Пеструшке убиваюсь. Пропадет она в овраге с голоду. Ведь я ее крепко-накрепко к кустам привязал…
Редактор дает историческую справку
Когда Джек Восьмеркин довел свой рассказ до этого момента, редактор прервал его.
Поделиться книгой: