Помоги проекту - поделись книгой:
Ю.Н. КВАШНИН
НЕНЕЦКОЕ ОЛЕНЕВОДСТВО ВXX-НАЧАЛЕ XXI ВЕКА
Департамент по делам коренных малочисленных народов Севера Ямало-Ненецкого автономного округа
Тюмень-Салехард 2009
ОТ АВТОРА
Оленеводство коренных малочисленных народов, населяющих бескрайние просторы Российского Севера и Сибири, является сегодня уникальной отраслью сельского хозяйства нашей страны. Оно не столько приносит экономическую прибыль, сколько позволяет северным этносам сохранять самобытную культуру, истоки которой уходят в далѐкое прошлое.
На сегодняшний день в России, в большей или меньшей степени, занимаются оленеводством саамы, ненцы, ханты, манси, селькупы, коми-ижемцы, энцы, долганы, эвенки, эвены, чукчи, коряки, юкагиры, чуванцы, ительмены, северные якуты, тувинцытоджинцы, тофалары, ороки. Оленеводство подразделяется на тундровое и таежное, имеет многообразные формы и методы, зависящие как от особенностей ландшафта и климата, так и от особенностей культуры народов, проживающих на конкретных территориях.
Ненецкое оленеводство имеет свою историю формирования. На протяжении веков оно прошло долгий путь от вьючноверхового таежного до крупностадного тундрового с использованием упряжек. По мере развития оленеводство ненцев становилось все более экономически выгодным, что привлекало соседей — рыболовов и охотников, перенимавших способы ведения оленеводческого хозяйства. Постоянно приспосабливаясь к часто менявшейся социально-экономической и политической обстановке в России, ненецкое оленеводство дожило до настоящего времени почти в неизменном виде. Сейчас оно переживает не лучшие времена, но при разумном подходе к ведению хозяйства у оленеводства есть хорошие перспективы стать основой устойчивого экономического развития регионов населенных ненцами.
Интерес к народам, запрягающим в сани оленей и живущих только охотами, возникал уже у русских промышленников и иностранцев, высаживавшихся на берега Баренцева и Карского морей начиная с XV в. [1]. Первые подробные описания оленеводства ненцев появились в конце XVIII в. [2]. Различные вопросы оленеводческого быта ненцев и коми-ижемцев исследовали ученые и путешественники XIX-начала XX в. [3]. Планомерное изучение истории ненецкого оленеводства и его значения для жизни коренного населения Ямала и Таймыра началось со второй половины ХХ в. [4]. Интерес к оленеводству вообще и, к ненецкому в частности, не ослабевает у исследователей разных областей знания до сих пор [5].
Накопленный к 1960-м гг. этнографический материал позволил некоторым исследователям сделать вывод о том, что «все группы тундровых ненцев, начиная с живущих на п-ове Канин и кончая живущими по берегам Енисея (за небольшими исключениями), однородны по типу хозяйства, в котором ведущей отраслью является оленеводство, и основным элементам культуры» [6]. Возможно, что в 1960-е гг. культурные и хозяйственные различия у ненцев разных районов были еще не так заметны, как в начале ХХI в., поэтому и сформировалось подобное мнение. Можно сказать, что оленеводство и связанные с ним этнические, культурные и хозяйственные процессы в разных районах проживания ненцев на протяжении многих лет развивались не одинаково, и имеют сегодня ряд отличий.
По оленеводству ненцев написано немало статей и монографий учеными различных областей науки — этнографами, этноэкологами, культурологами, специалистами сельского хозяйства. Книга, предлагаемая вниманию читателей, не претендует на новизну и оригинальность. Она не содержит статистического материала и таблиц, в ней нет культурологического анализа взаимосвязей оленеводства с жизненным циклом ненцев. Еѐ основу составляют полевые наблюдения, собранные в разные годы в этнографических экспедициях в Тазовский (1993, 1994, 1995, 1996, 1998 гг.), Надымский (1996, 2002 гг.), Приуральский (2004 г.), Ямальский (2001, 2004, 2005 гг.), Пуровский (2007 г.) р-ны Ямало-Ненецкого автономного округа и в Таймырский (Долгано-Ненецкий) автономный округ (2006, 2009 гг.). Для освещения вопросов исторического развития оленеводства ненцев и его сельскохозяйственных аспектов была использована необходимая этнографическая литература и книги по оленеводству как хозяйственной отрасли.
Книга разбита на главы, представляющие собой очерки о становлении ненецкого оленеводства в Западной Сибири, об оленеводстве как образе жизни ненцев Ямала и Таймыра, об особенностях развития оленеводческой культуры на Ямале, в низовьях рек Надыма и Ныды, у лесных ненцев Пуровского р-на, на Гыданском п-ове и в низовьях Енисея, об экономических и экологических проблемах, остро стоящих на территориях традиционного природопользования ненцев. В приложении помещен отрывок из полевого дневника автора. Главные цели книги — показать особенности оленеводческого хозяйства ненцев, проживающих в разных районах Ямала и Таймыра, обратить внимание заинтересованных читателей на то, насколько своеобразна и многогранна ненецкая оленеводческая культура, на то, как важно сохранить ее сегодня и развивать для будущих поколений.
Пользуясь случаем, автор книги хочет поблагодарить своих многочисленных информаторов, жителей тундры и поселков Ямала и Таймыра. Перечислить всех не представляется возможным. Часто не считаясь со временем, они гостеприимно и терпеливо принимали меня в своих жилищах, подолгу отвечали на массу вопросов, перевозили на оленьих упряжках и снегоходах от стойбища к стойбищу по бескрайним просторам тундры. Без их бесценной информации появление этой книги было бы не возможно.
ГЛАВА I
ОТ АДАПТАЦИИ К АДАПТАЦИИ
Всем без исключения народам, проживающим сейчас на территории Западной Сибири, в разные исторические периоды приходилось неоднократно адаптироваться к меняющейся природной, этнической и социально-культурной среде обитания. По мере продвижения на север и северо-восток предки современных ненцев, хантов, манси, селькупов, сибирских татар, а позже коми и русские приспосабливались к суровым климатогеографическим условиям тайги и тундры. Вступая в межэтнические контакты с другими народами, они приноравливались к требованиям иной культуры или подстраивали ее под свой жизненный уклад. Постепенно у них сформировалось и закрепилось устойчивое поведение, позволившее этносам существовать и развиваться в новых условиях. В большинстве случаев адаптация носила активный характер, когда какая-либо этническая группа стремилась воздействовать на среду обитания, с целью ее изменения.
По ходу этноисторического развития у народов Западной Сибири сформировались разные хозяйственно-культурные комплексы. У северных этносов одним из важных элементов традиционного хозяйства стало оленеводство. В настоящее время на территории Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского автономных округов оленеводством занимаются тундровые и лесные ненцы, группы северных хантов и манси, нижнетазовские селькупы и коми-ижемцы.
По одной из самых распространенных точек зрения, оленеводство стало распространяться на севере Западной Сибири с приходом туда самодийских предков ненцев из районов СаяноАлтайского нагорья на рубеже I–II тыс. н. э. [7]. Как и у современных жителей Саян — тувинцев-тоджинцев и тофаларов, у самоедоязычных племен в начале нашей эры было распространено вьючно-верховое оленеводство [8]. По предположению Л.В. Хомич, двигаясь все дальше на север, в области с более скудной растительностью, крепкие по телосложению таежные олени от поколения к поколению мельчали и, в конце концов, стали непригодны для езды на них верхом. Адаптируясь к новым условиям, самодийцы стали запрягать оленей в нарты [9].
Возможно, на новых местах обитания ненцы не только выпасали своих оленей, но и приручали оленей местной породы. По мнению А.В. Головнева, одомашнивание диких оленей могло происходить только в лесной полосе, поскольку необходимо было какое-то время, чтобы удерживать отловленных диких оленей в загонах или сараях, изготовленных из дерева. Для этого оптимально подходил район Северного Урала, где проходили пути миграций диких оленей, и в достаточной мере имелась древесная растительность [10].
Ко времени освоения Северного Зауралья русскими в XVIXVII вв., у ненцев уже сложился хозяйственно-культурный комплекс, который включал в себя охоту на дикого оленя и пушного зверя, рыболовство, а также транспортное оленеводство [11]. Одомашненных оленей у них было не много, максимальная численность стада достигала 100 голов [12]. Шкуры для одежды и мясо для еды ненцы получали от диких оленей, а прирученных — частью продавали, частью использовали для запряжки в нарты [13].
Использование домашнего оленя в качестве транспортного животного сделало более интенсивной охоту на дикого оленя и позволило ненцам осваивать отдаленные от прежних кочевий территории. Как пишет Е.Е. Сыроечковский, развитие транспортного оленеводства нанесло первый удар по поголовью дикого оленя [14]. Начался новый этап активной адаптации ненцев.
Транспортное значение ненецкое оленеводство сохраняло вплоть до XVIII в., когда, по мнению И.И. Крупника, сложились благоприятные климатические и социально-экономические условия для наращивания ненцами поголовья оленей. В XVI–XVII вв. отрицательное влияние теплого климата, приводило к снижению роста поголовья оленей и их физическому ослаблению. Социальные отношения в этот период характеризовались резким обострением обстановки на севере Западной Сибири, вызванной завоевательными походами русских отрядов и междоусобными столкновениями коренных народов [15]. Гипотезу данного автора о том, что природная среда, в частности климат, определяла этапы эволюции тундрового оленеводства, не разделяет Е.Е. Сыроечковский. Он пишет, что численность диких оленей, конечно, колебалась в зависимости от климатических и погодных изменений, но по прошествии определенного цикла она возвращалась к примерно прежней [16].
Некоторые авторы утверждают, что крупнотабунное (крупностадное) оленеводство было развито у сибирских ненцев уже в XVII в. [17]. Эта точка зрения весьма спорна. Социально-экономическая ситуация в Западной Сибири того времени была такова: с одной стороны, русские официальные власти, пытались «приводить инородцев под государеву руку», облагая их ясаком и записывая в ясачные книги, с другой — вольные, «гулящие» люди, в больших количествах добывая пушного зверя, подрывали традиционные промыслы инородцев. Оказывая сопротивления и тем и другим, ненцы часто оставались недосягаемы для ответных действий властей. При наличии крупных стад домашних оленей они были бы менее мобильны.
О том, что в XVII в. ненцы не были обременены большими стадами оленей и имели возможность свободно перекочевывать с места на место, свидетельствуют многочисленные документальные источники того времени. Представители ненецких родов Карачеи, Адер, Яр, Ану-Карачеи, Ванюта, Яптик, Лохей, Тысыя, Айвасида, Пяк, Аседа и др. платили ясак «повольно — в Пустозерском остроге, Обдорске, Войкарском городке или в ясачных зимовьях Мангазейского уезда [18]. Частыми были случаи нападения самоедов на Обдорский и Пустозерский остроги, на город Мангазею, другие русские опорные пункты. Они громили ясачную казну, грабили хлебозапасные магазины и разбитые на берегу Обской губы русские кочи, убивали гонцов, торговых людей, ясачных сборщиков [19]. Попытки привести самоедов в повиновение путем поимки «лутчих людей» в аманаты (заложники) приводила к массовым перекочевкам самоедов из Березовского в Мангазейский уезд [20].
На местах былых кочевок многие ненецкие роды оставили о себе память в виде названий различных географических объектов.
Например, топонимы с приставкой Адер распространены сейчас от Большеземельской тундры в Ненецком автономном округе Архангельской области (сопка Нгадер, гряда Нгадер-хой) до Тазовского п-ова в Надымском р-не Ямало-Ненецкого автономного округа (р.
Адер-паютаяха, оз. Нгадер-то) [21]. Еще дальше к западу распространились топонимы с приставкой Харючи: р. Аркахарицей-яха, протекает в Малоземельской тундре, впадая в губу Колоколкова Баренцева моря, р. Харючи-яха, течет в Большеземельской тундре, р. Вылыс-харючи-яха стекает с Полярного Урала [22], в Пуровском районе ЯНАО в р. Пяку-пур впадает р. Харучей-яха, имеющая приток Харучей-яха-тарка [23]. Топонимы с приставкой Вануйто встречаются почти на всей территории ЯНАО: в Приуралье (р. Вануйто, левый приток р. Большая Вануйто; р. Малая Вануйто, правый приток р. Кара), в Надымском р-не (р. Правая и Левая Вануйто, впадают в Надымскую Обь), в Тазовском р-не (протока Вануйто-юн, правый приток р. Пойлово-яха), в Ямальском р-не (р. Вануйто-яха, правый приток р. Паѐта-яха) [24].
Постоянные передвижения самоедов в XVII в. по Березовскому, Пустозерскому и Мангазейскому уездам не давали возможности русским властям определить четкие границы территории кочевания отдельных родов. В «Отписке березовского воеводы М. Квашнина в Сибирский приказ о нападениях самоедов на русских и остяков» 1644 г. о местах проживания самоедов говорится обобщенно: «Приезжает… на Обдорь в зимнее время каменная и карачейская самоядь, которые живут летом подле Мангазеинское море и по край реки Оби ниже Обдора на островах…» [25].
Северной границей самоедских кочевий были в то время две реки с названием Сѐ-яха, протекающие по центральной части п-ова Ямал. Западная Сѐ-яха (по-русски — Мутная), вытекая из оз. Нѐй-то (Мал-то) впадает в р. Морды-яха (Мурты-яха), впадающую в залив Карского моря Мутный Шар. Восточная Сѐ-яха (по-русски — Зелѐная) — берет начало от другого оз. Нѐй-то и впадает в Обскую губу. По этим рекам и системе озер Нѐй-то между ними проходил волок, как один из участков морского хода русских промышленников на Мангазею. В документах начала XVII в. говорится, что «по обе стороны Мутные реки временами кочует самоядь Карачея» [26]. Зеленая река, по данным С.В. Бахрушина, носила в то время название Сѐ-Яга-Бануйта, т. е. «проходная река племени Вануйта» [27].
На северо-востоке граница кочевий ненцев сдвинулась в XVII в. далеко вглубь Мангазейского уезда, и проходила по р. Мессо, носившей тогда название Кровавой [28]. В междуречье Таза и Енисея кочевали в то время тундровые энцы или мангазейская «самоядь». Ареалом их кочевий была тундра и северная тайга от бассейна Нижнего и Среднего Таза на югозападе до правобережья Енисея и Енисейского залива — на северовостоке. К северо-востоку от Среднего и Верхнего Таза, через водораздел Таза и Енисея кочевали лесные энцы или туруханская «самоядь» [29].
Переселение обдорских ненцев в междуречье Таза и Енисея было вызвано экономическими причинами — поиском новых охотничьих угодий и нежеланием платить ясак. Переселение шло волнообразно. Первые ненцы в этом регионе были отмечены в русских документах 1634, 1636 и 1657 гг. Они бежали в отдаленные тундры от ясачных сборщиков. Когда в 1670-м г. на Тазу не стало хлеба, из-за переноса г. Мангазея на р. Турухан, уже значительная часть тазовских ненцев перекочевала в низовья Енисея [30].
Попытки ненцев вытеснить энцев с их исконной территории приводили к военным столкновениям между этими народами. В результате войн многие энцы откочевали на правый берег Енисея. Представители отдельных родов, таких как Чор и Аседа оставшиеся на своих обжитых местах, были постепенно ассимилированы и вошли в состав тазовской и енисейской групп ненцев [31].
К середине XVIII в. ненецкое оленеводство все более приобретало товарное значение, и хозяева стад стали заботиться о приросте поголовья оленей [32]. Одной из причин, вызвавшей увеличение оленьих стад, стала скудость пушных промыслов в Западной Сибири, из-за хищнической истребления соболя и другого зверя «вольными людьми». Когда поступление в государеву казну пушнины стало сокращаться, натуральный ясак с инородцев было разрешено заменять денежным (по фиксированным ценам) [33]. Видимо, ненцы стали уплачивать ясак деньгами, вырученными от продажи домашних оленей или выделанными оленьими шкурами (ровдугами). Однако как заметил И.И. Крупник, по сравнению с XVII в. отношение ненцев к домашним оленям в конце XVIII в., когда счет оленей у некоторых хозяев шел на сотни и тысячи голов, практически не изменилось. Они также использовались лишь как транспортные и жертвенные животные, а на мясо забивались только в крайнем случае. Пищу, материалы для одежды, жилища и бытовых нужд по-прежнему давали охота и рыболовство [34].
С развитием крупностадного оленеводства, следствием чего стало улучшение материального положения, а также рациона питания семей оленеводов, в конце XVIII в. начался рост численности людей в ненецких родах. На XIX в. пришелся основной этап деления больших патриархальных родов на малые (патронимии). Это нашло отражение в материалах ревизских переписей того времени. В «Книге обдорской самоеди» 1697 года отмечено всего 18 ненецких родов, не считая отдельных представителей европейских ненцев и тазовских энцев. В ревизских «сказках», второй половины XVIII в. зафиксировано 16 родов, но больших по численности и расселившихся на восток до рек Таз и Енисей. В переписях середины XIX в. все ненецкие роды разделены на ватаги, которые к концу столетия стали самостоятельными родами [35].
Взаимоотношения ненцев с соседними народами тоже можно назвать адаптацией. Соседи ненцев рыболовы и охотники вынуждены были приспосабливаться к более интенсивной оленеводческой культуре ненцев. Межэтнические отношения в Западной Сибири развивались на протяжении нескольких столетий и носили как мирный, так и военный характер. Народы, находившиеся, в различные исторические периоды в той или иной зависимости от ненцев, назывались ими
Ненецко-хантыйские отношения в низовьях Оби, несмотря на имевшие место набеги «самоедов» на «остяков», к концу ХVIII в. приобрели мирный, взаимовыгодный характер. Нижнеобские ханты заимствовали у ненцев способы ведения оленеводческого хозяйства, так как оно, по сравнению с рыболовством и охотой, было более выгодным и обеспечивало стабильное существование. Важную роль в развитии ненецко-хантыйских отношений и, в частности хантыйского оленеводства, играли браки хантов с ненцами. В большинстве случаев выкуп за невесту уплачивался строго оговоренным при сватовстве количеством оленей, что позволяло хантам увеличивать поголовье своих стад. Приток хантов в ненецкую среду увеличился в ХIХ в., в связи с массовым вовлечением их в оленеводство, путем найма в пастухи к богатым ненцам-оленеводам. Процессы ассимиляции, бурно протекавшие в низовьях Оби, привели к формированию во второй половине ХIХ в. ненецких родов хантыйского происхождения [37].
Контакты между ненцами и селькупами в низовьях Таза были относительно мирными. Зачастую они ограничивались односторонними заимствованиями хозяйственных приспособлений и навыков. У селькупов Среднего и Нижнего Таза практиковался ненецкий способ пастьбы оленей с круглосуточной охраной стад и применением оленегонных собак. Селькупами была частично заимствована у ненцев зимняя одежда и обувь. Нижнетазовские селькупы, оторванные от основного этнического массива, вынуждены были заключать браки с ненцами и, на протяжении XX в., практически полностью смешались с ними [38].
Коми стали переселяться за Урал в XIX в. Это были комиижемцы, представители одной из этнографических групп народа коми. Ижемская группа возникла в результате смешения коми и ненцев в Большеземельской тундре на Европейском Севере. Комиижемцы довольно быстро усовершенствовали ненецкое оленеводство, сделав его товарным. Вместе с этим подверглась трансформации и вся традиционная культура ненцев. Ненцы-оленеводы в Приуралье, в низовьях Надыма и на Тазовском п-ове перешли на облегченный тип чума и на покупную одежду. Женщины коми и ненки поверх одежды стали надевать малицы, отличающиеся от мужских более светлым цветом капюшона. Традиционная ненецкая женская распашная одежда — ягушка — в этих районах почти вышла из употребления.
Отношения с русскими, как было показано выше, складывались непросто. С приходом в Сибирь русских для ненцев начался новый этап адаптации, где уже они приноравливались к новой для них культуре.
Русские, осваивавшие Сибирь в XVI–XVIII вв., были выходцами из северных европейских областей России. Их потомков принято называть русскими старожилами. К XIX в. смена первоначального русского населения произошла только на юге Сибири. Там поселились выходцы из среднерусской и южнорусской полосы.
Эти две большие группы населения отличались друг от друга и назывались по-разному — «сибиряки» и «российские» [39].
Низовья Оби и Таза были освоены русскими задолго до официального включения Сибири в состав России. Поморские промышленники уже в конце XV в. плавали «Мангазейским морским ходом», как назывался на Руси участок Северного морского пути от Белого моря до Тазовской губы. В 1595 г. в устье Оби на месте зырянского поселения был заложен Обдорский городок. На Тазу русские и зыряне организовывали торговые фактории и вели меновую торговлю с энцами рода Монгкаси, от которого и произошло название Мангазея (Монгкаси-я — земля рода Монгкаси) [40].
Мангазея была основана вслед за Обдорском, по царскому указу в 1601 г. на р. Таз. На несколько десятилетий эти города стали крупнейшим торгово-промышленными центрами Сибири. Постоянное население городов составляли служилые люди — сборщики ясака и торговой пошлины. Транзитными жителями были торговцы, скупавшие пушнину и охотники, ожидавшие удобного времени для отъезда на промысел [41].
В результате интенсивной охоты самоедов и русских «гулящих» людей, пушной зверь в северном Приобье и низовьях Таза был вскоре выбит и, русские промышленники в поисках новых охотничьих угодий стали продвигаться дальше на восток. В 1607 г. на притоке Енисея р. Турухан было основано зимовье, получившее впоследствии название Туруханска или Новой Мангазеи [42].
Новый интерес к низовьям Оби и Таза возник у русских предпринимателей только в конце XVIII в., когда в Западной Сибири стала развиваться рыбодобывающая промышленность. С развитием пароходного сообщения в середине XIX в. число рыбопромышленников там заметно увеличилось. Значительно вырос в товарообороте удельный вес продуктов рыбодобычи. Муксун на северном рынке стал выступать эквивалентом песцовых и беличьих шкурок [43].
Несмотря на бурное развитие в XIX-начале XX в. рыбного промысла, массовых переселений русского населения в низовья Оби и Таза в этот период не наблюдалось. Русские крестьяне предпочитали селиться в южных, более пригодных для земледелия областях Сибири, а промышленники использовали на рыбных промыслах местное ненецкое и хантыйское население.
В советское время весь север Западной Сибири от Оби до Енисея, стал местом трудовой ссылки. Сюда ссылали раскулаченных, сектантов, немцев, калмыков, румын, представителей других народов. Со второй половины 1950-х гг. в ЯНАО началось освоение газоносных месторождений. Основная масса газовиков и геологоразведчиков, прибывших на Ямал, была из европейской части Советского союза. Среди других национальностей преобладали русские — выходцы из восточных районов Украины и юга России [44].
Советское время стало для ненцев самым трудным и напряженным этапом адаптации. В первые годы советской власти политику коммунистической партии и советского правительства в отношении коренных народов Севера можно назвать продуманной и осторожной. Север в то время представлял собой стратегически важную зону, пристальный интерес к которой проявляли иностранные государства. Помимо государственных интеграл-кооперативов там образовывались различные частные, иногда совместные с иностранцами компании. Они скупали у кочевников пушнину, оленьи шкуры и мясо, рыбу, сало морского зверя и продавали им муку, чай, сахар, масло, мануфактуру, порох, дробь и пр. Контролировать эту торговлю в полной мере государство не могло. Много товара уходило через перекупщиков за границу. Русские, зырянские и иностранные купцы бессовестно обманывали поголовно неграмотное население тундры, загоняя его, как и в царское время, в вечную долговую кабалу. Советская власть в этих условиях старалась привлечь кочевников на свою сторону и ослабить конкуренцию частного капитала.
После образования в 1929–1930 гг. ненецких национальных округов для ненцев началась совершенно другая эпоха. Коллективизация, а затем попытки перевода кочевого населения на оседлый образ жизни, во многом подорвали традиционный жизненный уклад ненцев. Были упущены возможности делового сотрудничества с кочевниками без излишнего вмешательства в их общественные отношения, хозяйство, культуру и быт. В начале 1920-х гг. были заложены основы такого сотрудничества. Оно могло бы принести больше пользы для экономики страны, чем неудачные попытки всеобщего уравнивания ненцев с другими народами Советского Союза.
В 30-40-е гг. ХХ в. в низовьях Оби и Енисея началась организация оленеводческих колхозов и раскулачивание зажиточных оленеводов. Отдельные семьи ненцев спасались бегством, перекочевывая на соседние территории — с Ямала на Гыдан, а с Гыданского п-ова за Енисей. Когда и там их пытались раскулачить, они возвращались обратно. В голодные послевоенные годы с севера Ямала и Гыдана ненцы переселялись на юг. В это же время из Приуралья в Надымский район переселилось несколько семей оленеводов коми-ижемцев. Коми принесли с собой свой бытовой уклад, который постепенно во многом переняли надымские ненцы.
Несмотря на все трудности советского периода, ненцам вновь удалось адаптироваться и сохранить основу своей жизнедеятельности — оленеводство.
В настоящее время оленеводство снова вступило в полосу глубокого кризиса. На Ямале и Таймыре ощущается острая нехватка пастбищных угодий для растущего год от года поголовья оленей. Напряженную обстановку в местах традиционного природопользования создают нефтегазодобывающие компании. От того сумеют ли ненцы-оленеводы приспособиться к стремительно меняющейся социально-экономической и экологической ситуации, зависит будущее оленеводства, а значит их семей и всего ненецкого этноса в целом.
ГЛАВА II
ОЛЕНЕВОДСТВО — ОБРАЗ ЖИЗНИ
Освоение ненцами бескрайних тундровых просторов привело к постепенному складыванию у них уникального хозяйственного комплекса, включающего в себя оленеводство, рыболовство и охоту. Сегодня у большинства ненцев, расселенных от Печоры на западе до Енисея на востоке, оленеводство остается ведущей отраслью хозяйства.
Ненецкое оленеводство является крупностадным, средний размер стада определяется в 200–500 голов. В отдельных хозяйствах стада достигают 2-3-х тысяч и более голов. При выпасе оленей ненцы используют пастушескую собаку. Специально отобранные и обученные ездовые олени запрягаются в нарты. Помимо оленьего мяса ненцы употребляют в пищу сало, костный мозг, кровь оленя; шкуры используют для пошива одежды, обуви, покрышек чума; спинные сухожилия идут для сучения ниток; кости — для изготовления частей упряжи, рукояток ножей и пр. [45].
В течение года пастухи со своими семьями следуют за стадами оленей, идущими в поисках корма, направляя их по определенному маршруту. На каждом пастбище олени выпасаются по 3–4 дня, затем ненцы гонят стадо дальше, постепенно обходя определенную территорию, ограниченную водоразделом больших или малых рек. Протяженность сезонных перекочевок с зимних пастбищ на летние и обратно, достигает иногда 800 и более километров в одну сторону.
Подсобным хозяйством оленеводов является рыболовство, особенно в летнее время, когда оленям необходимо дать отдых, для нагула жира к зиме. Ловят рыбу сетями в больших и малых реках, а также неводами в некоторых тундровых озерах.
Охотятся оленеводы по ходу дела на куропаток, перелетную птицу, песца, лисицу, горностая, дикого оленя, в случае опасности стреляют волка и медведя.
Успешное ведение такого сложного хозяйства возможно только при определенных условиях. Каждое оленеводческое хозяйство в идеале представляет собой неразрывную цепочку, состоящую из мужа-хозяина, жены-хозяйки и детей-наследников, т. е. из полноценной семьи, которая постоянно кочует по тундре и владеет опре деленным количеством оленей и собак. Выпадение одного из звеньев из цепочки ослабляет или полностью разрушает хозяйство.
Рассмотрим подробнее, к чему может привести ослабление или выпадение каждого звена.
МУЖ. На мужчине — главе семьи — лежит обязанность управляться с оленями. Большую часть своей жизни оленевод проводит вне чума, окарауливая оленей, перегоняя их на богатые кормами пастбища, занимаясь починкой и изготовлением нарт и упряжи. Если у женщины в тундре умирает муж, а дети еще не достигли возраста, когда могут самостоятельно вести хозяйство, она может выйти замуж за младшего брата мужа, как положено по обычаю (сегодня за любого мужчину по ее выбору), или объединить своих оленей для совместного выпаса с ближайшими соседями и кочевать с ними до взросления детей. В худшем случае она передает оленей сыновьям младшего брата мужа, а сама с детьми переселяется в поселок или ставит чум на рыбацком стойбище.
ЖЕНА. Обязанности женщины в традиционной ненецкой семье многообразны. Она хозяйка чума. После перекочевки на новое стойбище она ставит чум, заготавливает дрова для очага, носит воду для приготовления пищи, готовит еду, кормит семью, прибирает в чуме, занимается с маленькими детьми, выделывает шкуры и шьет одежду. Потеря жены для оленевода означает, что помимо присмотра за оленями, он вынужден будет заниматься и всеми делами в чуме (если у него нет взрослых дочерей), что непременно приведет к снижению уровня эффективности хозяйства или его постепенному свертыванию.
ДЕТИ. Дети оленеводов с раннего возраста постигают науку ведения хозяйства: мальчики учатся арканить и запрягать оленей, изготавливать нарты и упряжь; девочки помогают матери в чуме по хозяйству. Отсутствие или потеря (по какой-либо причине) детей приводит к невозможности держать большое количество оленей, а, следовательно, полноценно питаться мясной пищей и своевременно менять изношенную одежду. К тому же, к старости, муж и жена, неспособные самостоятельно вести хозяйство, за неимением прямых наследников, вынуждены будут передать оленей племянникам мужа.
ТУНДРА. Жители городов считают окружающее их пространство квартиры своим домом. Для ненца домом является не столько его чум, сколько вся тундра. Здесь ему все привычно, знакомо и предсказуемо. Семьи ненцев, проживающие в тундре, сильно отличаются от семей поселковых жителей. Они более здоровы и выносливы. В поселках, малоподвижный образ жизни, частая смена зимой температурного режима (выход из жарко натопленного жилья на сорокаградусный мороз) приводит к росту у ненцев сердечно-сосудистых и легочных заболеваний. Численность детей у тундровиков в среднем составляет 8 человек (в отдельных семьях имеется от 13 до 18 детей). В поселковых семьях, как правило, детей не много — 3–4 человека, год от года растет число неполных семей. Заводить много детей жителям поселка не позволяет отсутствие благоустроенного жилья и хорошо оплачиваемой работы. Оленеводы, лишившиеся оленей и переходящие на постоянное жительство в национальные поселки, часто спиваются и деградируют.
ОЛЕНИ. О своих оленях ненцы говорят, что их «богатство само по земле ходит». Чем больше у ненца оленей, тем больше его уважают родственники и друзья, а также растет его собственная самооценка. Крупностадное оленеводство ненцы стали развивать с XVIII в., когда в Сибири был сильно выбит пушной зверь, и царская администрация стала взимать с ненцев ясак не песцовыми, а оленьими шкурами. Оленеводство становилось более выгодным и обеспечивало стабильное существование, в отличие от охоты и рыболовства, часто зависевших от природно-климатических изменений. Способы ведения оленеводческого хозяйства заимствовали у ненцев, как говорилось выше, отдельные группы коми, северных приобских хантов и селькупы низовьев Таза.
Потеря оленей во время эпизоотий сибирской язвы конца XIXначала XX в., губивших десятки тысяч оленей, приводило к массовому оседанию ненцев на рыболовных песках. В советское время малооленных или безоленных ненцев организовывали в рыболовецкие артели, а затем в колхозы, тем самым, закрепляя этот социальный статус за ними и их потомками и не давая возможности сменить тип хозяйственной деятельности. Семьи рыбаков, как правило, беднее оленеводов, их благосостояние зависит от ежедневного улова рыбы. Рыбу они выменивают у оленеводов на мясо и шкуры или в совхозных пунктах приема на хлеб, масло, сахар и пр. Рыбаки не имеют возможности часто обновлять одежду и покрышки чума, поэтому даже по внешнему виду они сами и их жилища сильно отличаются от оленеводов. До недавнего времени рыбаки лесотундровой зоны покрывали чумы покрышками, изготовленными из особо выделанной бересты.
СОБАКИ. На первый взгляд может показаться, что собака в тундре выполняет только роль сторожа, предупреждающего хозяев о приближении хищников, а также развлекает детей. На самом деле ни одно оленеводческое хозяйство не может обойтись без четырехшести хорошо обученных собак — короткошерстных лаеколенегонок, лохматых самоедских шпицев или их помесей.
Тундровые собаки различаются по темпераменту и способностям к обучению. Некоторые из них не желают работать или не понимают, чего от них хотят хозяева. При работе с оленями таких собак обычно привязывают к нартам или шестам чума. Они могут разогнать с трудом собранных оленей, так как воспринимают беготню и суету пастухов как игру и мешают работе нормальных животных.
Для того чтобы собрать стадо, нужна всего одна хорошо обученная собака. Она может обежать два-три круга вокруг стада, и оно будет собрано. Некоторые собаки хорошо бегают по траве и мху, поэтому чаще работают летом, другие — не боятся стужи и лучше бегают по снегу, они гоняют оленей зимой. Собаки очень любят свою работу и в любое время готовы к ней сразу все. Однако пастух выбирает одну, нужную ему в данное время, остальных привязывает.
Четкая дисциплина и подчинение человеку проявляется и при кормлении собак. Кроме рыбы и мяса собак часто подкармливают остатками супа, оставшегося после ужина семьи. Собаки из-за еды не дерутся, каждая знает, что ее не обделят. Суп наливают в одну миску. Сначала подходит одна собака, съедает свою порцию и отходит в сторону, за ней подходит другая, за ней — следующая и т. д.
Не обходятся без собак и рыбаки. Они запрягают их в нарты, представляющие собой уменьшенную копию нарт для оленьей упряжки. Рыбацкие собаки крупнее оленегонок, у них густая шерсть, позволяющая им спать на снегу при любом морозе. У рыбаков собака играет роль транспортного животного для перевозки вещей при перестановке чума и вывозе рыбы с рыболовного места.
Ненцы, подобно другим народам, ведущим традиционный образ жизни, занимают свою определенную географическую и социальную нишу. Интенсивное хозяйственное освоение мест традиционного проживания ненцев оказывает разрушительное воздействие на их хозяйственный комплекс и приводит к переселению оленеводов в поселки. Смена образа жизни, переход в другую нишу приводит ненцев в маргинальное состояние, они теряют связь с родной культурой, но не в состоянии полностью воспринять иную.
*** На большей части Ямало-Ненецкого автономного округа и на Таймыре ненцы выпасают оленей сибирской тундровой породы, а лесные ненцы Пуровского района — сибирской лесной. Типичная окраска волосяного покрова оленей бурая, с различными оттенками. По масти олени разделяются на три группы: 1) темно-бурые и бурые, у которых почти нет различия в окраске отдельных частей тела; 2) светло-бурые, у которых шея и бока окрашены в светлые тона, а живот и конечности темные; 3) серо-бурые, серые и чалые, у которых светлый волос развивается по-разному на основных частях тела. Особую группу составляют белые и пегие олени [46].
Окрас оленей значительно изменяется по сезонам года. Летом он темный, почти черный. Светлый волос начинает расти к осени и заканчивает весной. Перед линькой шкура оленя становится светло-коричневой или рыжей.
Помимо тундровых ненцев выпасом оленей на территории ЯНАО занимаются приобские ханты, коми-ижемцы, селькупы и лесные ненцы. Тундровые ненцы проживают в Ямальском, Тазовском, Надымском районах, а также на севере Приуральского и Шурышкарского районов. Ханты расселены в низовьях Оби, в Приуральском, Шурышкарском районах и на юге Ямальского района. Коми-ижемцы освоили юг Ямальского, Приуральский и Надымский районы. Селькупы живут в Красноселькупском, а лесные ненцы — в Пуровском районе. Ханты, коми и селькупы выпасают ту же тундровую породу оленей. У тундровых оленей преобладает темный окрас, в основном темно-бурый и бурый. У лесных ненцев таежная порода, где чаще встречается светло-бурая и серо-бурая масть [47].
Кормом для оленей служат лишайники (ягели), кустарниковые ивы и березы, осоковые, злаки, бобовые и ряд других семейств растений, произрастающих в тундре.
Рацион питания оленей изменяется по сезонам года. Летом они питаются в основном зеленой растительностью, ягель составляет всего от 15 до 40 % пищи. Осенью олени постепенно переходят на ягельное кормление, зимой ягель становится основой их питания, а весной снова происходит переход на зеленые корма [48].
Олень на ненецком языке называется
В зависимости от возраста и приобретения физических особенностей изменяется и название оленя. Новорожденного олененка ненцы называют
В XIX и в начале XX в. направление маршрутов перекочевок оленеводов было строго меридиональным, с севера на юг и обратно. После установления советской власти было введено административное деление территории проживания ненцев на округа, округов на районы, а районов на сельсоветы. Были организованы колхозы и совхозы, за которыми закрепили определенные пастбищные угодья. В связи с этим направление многих маршрутов изменилось. Так, ненцы северного Ямала зимой доходили обычно до Обдорска (Салехарда) и р. Надым. Сейчас многие из них кочуют не ниже широты п. Мыс Каменный. Ненцы Гыданского п-ова, кочевавшие зимой в лесной зоне и доходившие иногда до Сургута, ограничивают маршруты кочевий севером Тазовского п-ова или уводят свои стада на территорию Красноярского края.
Оленеводство, как главная отрасль хозяйства, определяет годовой хозяйственный цикл ненцев, образ жизни, быт, основные компоненты материальной культуры и многие элементы традиционных верований. Описания годового оленеводческого цикла ненцев и, связанного с ним календаря, встречаются в работах ряда этнографов и различаются лишь отдельными деталями, характерными для локальных групп ненцев [49].
Год в традиционной ненецкой культуре делится на две части — летнюю и зимнюю, которые считаются отдельными годами. Начало зимнего года совпадает с началом оленеводческого цикла, когда происходит гон, период спаривания оленей, длящийся примерно около месяца (сентябрь-октябрь). Этот месяц в традиционном ненецком календаре имеет название
Параллельно с забоем оленей ненцы закупают в поселках продукты на предстоящую зиму. К факториям и центральным усадьбам подтягиваются охотники и оленеводы-частники. К декабрю (
В это время оленеводы имеют возможность заняться охотой на песца. С декабря месяца его мех приобретает наиболее ценный белый оттенок. Пользуясь нахождением в лесистой местности, пастухи делают заготовки для нарт, шестов чума, хореев и т. д. Олени в это время малоподвижны и в поисках пищи не расходятся далеко из-за глубокого снега. Самки, оплодотворенные во время гона, вынашивают потомство. Средняя продолжительность беременности оленей равна 7,5 месяцам. Однако ухудшение условий кормления, позднее таянье снега, приводят к удлинению сроков беременности и задержке отела. Также у самок покрытых в начале гона и у важенок с эмбрионами мужского пола продолжительность беременности больше.
В конце марта, начале апреля (
В это время заканчивается зимняя охота.
Новая стадия оленеводческого цикла начинается с отела важенок. С этого времени начинается летний оленеводческий год. В мае (
Через полчаса после рождения телята уже пытаются вставать на ноги, а через некоторое время делают переходы до сотни метров.
Молочный период у телят длится до 6 месяцев, а иногда и больше.
Поделиться книгой: