Стрела Габинчи

– Но король далеко, – со вздохом сказал Клаус.

Хозяин выглянул из кухни:

– Может быть, пива, господа? Совсем легонькое и вполцены, пока мясо поджарится?

– Хорошо, давайте, – ответил за всех Ригард, рассудив, что они пока что не выбиваются за пределы трех-четырех крейцеров.

На кухню вернулась стряпуха и брякнула на плиту блюдо с половиной поросенка.

– Клара, ты не видала, куда подевался кувшин с наливками?

– Со сборушками, что ли? – уточнила стряпуха, вытирая руки о фартук.

– Ну да, только потише – гости услышат.

– Я его угольщику отдала. Вы же с ним так договаривались…

– Точно! – Хозяин хлопнул себя по лбу. – Чего же мне им теперь подать?

– А кто там?

– Сопляки какие-то. Наверно, первый раз напиться решили.

– Ну, намешай им чего-нибудь с сахаром да с перегонкой. Небось не разберут.

– Придется. А ты пока им пива отнеси, того, что не добродило… Четверти меры будет достаточно. И еще хлеба соленого с перцем подай, пусть аппетит нагуливают.

– Сейчас соберу…

– Только сначала печь, Клара! Печь!

Пока харчевники суетились на кухне, гости скучали за столом и поглядывали в окно. Хотелось есть, но по рассказам они знали, что в трактире обычно приходится подождать.

– Ишь как бегают, – сказал Ригард, услышав стук посуды.

– Угодить стараются. У них в это время посетителей совсем нет, – пояснил Дирк, которому несколько раз приходилось вызволять из заведений пьющего соседа-сапожника.

Откуда-то с улицы донесся окрик, а затем послышался топот лошадей. Несколько всадников торопились по своим делам, и четверо приятелей уставились в окно, стараясь высмотреть, кто это едет мимо, однако мимо никто не проехал. Всадники остановились напротив дверей заведения, послышались неясные голоса и позвякивание удил, когда лошадей привязывали к коновязи. Потом зазвенели шпоры, и в «Пьяную елку» вошли четверо бывших наемников лорда Ортзейского, который их уже уволил.

– Это что за новости? Что за поганцы на нашем месте? – воскликнул один из военных и хлопнул рукой в перчатке по ближайшему столу.

На шум из кухни выскочил хозяин; увидев, кто к нему пожаловал, он едва не убежал обратно.

– Эй, Лутц, почему на нашем месте сидят какие-то крестьянские дети? – закричал военный, доставая из ножен кинжал.

– Господин сержант, ваша милость! Я посажу вас за другой стол – он даже новее этого, я и скатерть вам постелю!

– Я не хочу другой стол, я хочу этот! Ну-ка, сморчки, пошли вон отсюда! – закричал сержант и, звеня шпорами, направился к онемевшим от неожиданности приятелям.

– Позвольте, ваша милость, я сейчас же пересажу их на другое место! – лебезил Лутц, забегая перед сержантом. Он еще надеялся все уладить и не лишиться денег от молодых посетителей, однако сержант был настроен на скандал.

Дирк вскочил первым и, сделав товарищам знак, стал обходить сержанта, чтобы выбежать на кухню. Эдгар, Ригард и Клаус последовали его примеру.

– Что, щенки, испугались? То-то же! Прочь с дороги, не то я вам ухи поотрываю! – закричал сержант и с грохотом вогнал кинжал в стол.

Он сел, и рядом с ним расположились его ухмыляющиеся товарищи.

– Давай нам жрать, мошенник! Мяса хочу!

– И пива! – потребовал другой солдат.

– Одну минуту, господа, сейчас все будет! – пролепетал Лутц, вбегая затем на кухню и делая знаки перепуганной стряпухе, чтобы несла солдатам пиво. А сам выскочил во двор и увидел быстро удаляющихся гостей.

– Подождите, господа хорошие!

Бежавший последним Клаус остановился, за ним встали другие.

– Господа хорошие, извините, что так вышло с этими разбойниками!

Лутц обернулся на крыльцо черного хода и покачал головой.

– Я вот чего вам предложить хочу: погода вон какая хорошая, нечего в зале сидеть. Сейчас я вам припасов да выпивку в корзину положу, и идите за город к реке, там и посидите с миром. Чего же праздник отменять из-за досадного случая?

Приятели переглянулись. Действительно, все были настроены на праздник, и вдруг пришлось бежать.

– Хорошо, выноси, а мы за воротами подождем, – сказал Клаус, и хозяин побежал на кухню.

Стараясь пока не обращать внимания на крики солдат, он торопливо порубил ножом холодную свинину и сложил в лыковый мешок. Потом добавил туда хлеб и несколько вонючих огурцов из бочки.

– Неси жрать, скотина, а то я тебя сейчас навещу! – кричал из зала сержант.

– Уже бегу, ваша милость! Уже почти готово! – прокричал в ответ Лутц, смешивая в полуторном кувшине прокисшую прошлогоднюю смородину, сахар и перегонку. Смесь получилась слишком хорошей, но за другой – похуже, нужно было бежать в погреб, а времени не было.

Заткнув кувшин кукурузным початком, Лутц сунул «вино» в мешок и, выскочив во двор, побежал к забору.

– Пожалте ваш заказ, господа! Всего за пять крейцеров!

– Ты бы еще талер потребовал! – ответил ему Клаус. – Вот два крейцера, бери, или мы в «Черепаху» пойдем.

– Давайте, – покорно согласился Лутц. Он и так не оставался внакладе.

– Лихо ты его одернул! – сказал Ригард, когда они отошли за угол, где стояли Эдгар и Дирк.

– Ну и чего он дал, есть хоть можно? – спросил Эдгар.

Ригард сунулся в мешок, потом посмотрел на приятелей и кивнул:

– Огурцы воняют, а так ничего, мясо вроде какое-то и кувшин большой.

– Пошли на затон, – предложил Клаус.

– Зачем на затон, там постоянно кто-то шляется, – возразил Дирк. – Давай в Королевскую рощу. Немного подальше, зато все условия и тишина.

С ним все согласились, и предложение было принято.

7

В сопровождении полусотни телохранителей и десятка загонщиков его сиятельство граф Виндорф, лорд Ортзейский и земли Ганускай, въехал через поднятые ворота во двор замка Виндорф. Кинувшийся навстречу конюшенный подхватил повод, а его помощник придержал лорду стремя, пока тот спешивался.

Его сиятельство вернулся с первой, после окончания войны, охоты, и, хотя время было неподходящее и загнать ничего не удалось, выездом он остался доволен.

Вот только полусотня охраны мешала ему полностью отдаться любимому занятию, но что поделаешь – войны не прекращаются мгновенно, в лесах могли скрываться отряды наемников лорда Брейгеля, от которого графу Виндорфу удалось откупиться.

Услугами наемников лорды пользовались крайне неохотно, поскольку их верность временным хозяевам была сомнительна, а по окончании войны они частенько продолжали войну собственную и не спешили уходить с чужих территорий, грабя и разоряя деревни.

Появились такие проблемы и у графа Виндорфа, который нанимал к своему десятитысячному войску полторы тысячи легкой кавалерии полковника Лефлера.

К установленному жалованью граф обещал Лефлеру всю добычу замка Брейгель, но, когда дела пошли скверно, стало не до дележки чужого замка. Поняв, что войско лорда Брейгеля лучше подготовлено и более многочисленно, граф Виндорф предложил противнику заключить мир за выкуп, чем вызвал недовольство своих наемников.

Выданное жалованье они давно истратили и надеялись только на трофеи, но тут лорды вдруг замирились, так что наемным солдатам ничего не оставалось, как искать пропитание в другом месте.

Теперь бывшие наемники графа Виндорфа стояли тремя лагерями вдоль реки Усы, якобы для того, чтобы починить амуницию, однако граф им не верил и на всякий случай напротив каждого лагеря держал по тысяче кавалеристов.

Поднявшись в покои, граф сбросил перчатки и с помощью слуги снял охотничий костюм. Затем оделся в домашнее платье и прошел в кабинет, где его ждали личный секретарь и командовавший гарнизоном замка капитан-полковник.

На красном ковре возле холодного камина разлеглась собака, секретарь и капитан-полковник Форнлет стояли у рабочего стола, а на стене все еще висела карта земель, на которой граф планировал военные действия.

Уже за две недели он намеревался справиться с несносным соседом, но не тут-то было – тот оказался крепче. В результате Виндорф лишился тридцати пяти тысяч золотых талеров, теперь предстояло приложить немало усилий, чтобы за два-три года вернуть эти затраты.

Но как вернуть? Брать с крестьян больше нельзя, ободранный до липки мужик платит куда хуже, чем сытый.

Оставалось развитие ремесел и торговли, но ткачи, кузнецы, краснодеревщики и каменщики в городе и пригородах уже вовсю работали. Граф намеренно не давил их налогами, чтобы в его земли стекалось как можно больше ремесленного народа.

Можно было, правда, развить шире торговое дело, тут у лорда Ортзейского и земли Ганускай имелся резерв. Через его земли проходила неширокая, но глубокая река Варбица. Она была судоходна, а два года назад, в зимнее полноводье, смыла песчаную отмель, которая отделяла ее от Большого канала на юго-западе, а канал этот тянулся на триста миль почти до самой королевской столицы – Буржона.

Это событие разом изменило положение земель графа Виндорфа, поскольку теперь его прежде бесполезное владение маленькой гористой землей Ганускай обращалось явной выгодой, ведь по ней, как по дороге, к нему могли двигаться богатые караваны из Габинчи, свободной территории, находившейся в долинах горного края.

В Габинчи властвовали маги-рудознатцы, воевать с которыми теперь не решались ни лорды, ни даже сам король. После нескольких странных войн, которые закончились ни победой и ни поражением, владыки Буржона решили жить с Габинчи как соседи и выгодно торговать. Те поставляли тончайшие яркие ткани, которые, по слухам, им ткали хитрые машины, приводимые в движение силой воды, а также оружие удивительной прочности.

За габинчийские клинки платили полновесными талерами, а их стеклянная посуда поставлялась в замки богатых лордов и самого короля.

Прежде, до смыва песчаной отмели, габинчийцы редко появлялись на Варбице, предпочитая путешествовать посуху через границы трех лордов, однако немалые пошлины, которые те брали за проезд, значительно повышали стоимость товара и сильно уменьшали прибыль. Теперь же, миновав горные перевалы, габинчийцы могли двигаться по территории всего одного лорда – графа Виндорфа, затем грузиться на суда, которые он был готов сдавать им в аренду, и плыть по реке и Большому каналу до самого Буржона.

Одним словом, перед Виндорфом открывались хорошие перспективы, самый первый, пробный караван к городу Денверу, для налаживания связей с городским самоуправлением, габинчийские купцы уже отправили. По сообщениям графских солдат, что сопровождали купцов, караван должен был прибыть в город уже сегодня – вскоре после обеда.

– Где они остановились, капитан-полковник? – спросил граф, садясь в кресло и кладя ноги на обшитую синим бархатом скамеечку.

– В двенадцати милях, ваша светлость, недалеко от деревни Пексакола.

– Пексакола… – повторил граф. – Сколько возле них наших людей?

– Двенадцать человек, ваша светлость. Остальные здесь.

– Я знаю, видел, в каком они состоянии. Возьмите мою роту охраны и скачите в эту Пексаколу. Я не могу позволить, чтобы с ними что-то случилось. Пока волки этого Лефлера остаются на нашей земле, мы возле каждого приличного человека должны поставить по солдату. Понятно?

– Так точно, ваше сиятельство, понятно. Но согласно договору мы караулим ихних лошадей, и больше пяти лошадок за раз они брать не имеют права. Только если совсем съехать соберутся.

– Все равно, капитан-полковник, не верю я им, так что отправляйтесь прямо сейчас. Если торговое посольство обидят, мне потом очень трудно будет заставить габинчийцев ехать по моим землям.

– Слушаюсь, ваше сиятельство! Разрешите отправляться немедленно?

– Отправляйтесь, капитан-полковник.

Форнлет коротко кивнул и, развернувшись, вышел из кабинета. Было слышно, как в коридоре звенят его шпоры.

– Ну а что у тебя, Картоз? – спросил граф секретаря.

– Королевские удержания, ваша светлость. Мы должны заплатить две с половиной тысячи золотых талеров…

– А сколько в казне?

– Семь тысяч двести тридцать четыре золотых талера и три тысячи двести тридцать девять серебряных, – отрапортовал секретарь, вскидывая голову, отчего вздрагивали его длинные локоны.

Картоз был гантаринцем, а в тех краях было принято носить такие прически.

«И зачем это? Ему же каждый день мыться нужно…» – подумал граф и вздохнул.

– Когда выдается жалованье солдатам?

– Через неделю, ваша светлость.

– Сколько мы должны отдать?

– Девятьсот двадцать талеров золотом.

– А на сколько лорд Брейгель у нас имущества пожег?

– Четыре деревни, восемнадцать хуторов, а еще порушил четыре мельницы и угнал стадо гроверских коров. Приблизительно на пять тысяч четыреста золотых талеров.

– М-да, невеселая арифметика получается, Картоз. Что ты об этом думаешь?

– Думаю, ваше сиятельство, что деньги вам еще пригодятся, может, следует избавиться от ценных вещей, которые вам без надобности…

– Фамильное не продам! – сразу предупредил граф, но без особой уверенности.

– Я не о фамильном, ваше сиятельство. Помните, пять лет назад герцог Мажино был у вас проездом и заинтересовался пятью золотыми кирасами?

– Герцог Мажино, конечно, имеет при дворе известное влияние, но он выпивоха и потаскун. Все его имущество по три раза у ростовщиков заложено. Не купит он эти кирасы.