Помоги проекту - поделись книгой:
— Кажется, да.
По дороге попадались бараки, под крышами которых висели, изогнувшись, белые хлопковые гамаки, еле заметные при бледном свете звезд и светлячков.
Путники сделали еще дюжину шагов, и мальчик сказал:
— Нет сомнения, за нами идут.
— Как ты думаешь, есть основание беспокоиться за…
— За Мадьяну? Да! И серьезное. Эта внезапная болезнь у нее, такой сильной, совершенно неестественна. Думаю, ее напичкали лекарствами. И нехорошими.
— Кто-то хочет ее убить?
— Боюсь, что да. Очень боюсь.
— А что тебя навело на эту мысль?
— Среди местных парней всегда есть чего опасаться. А Мадьяна — целое состояние. О ее семье ходит легенда: они, мол, знают сказочно богатую жилу[34]. Что-то вроде Эльдорадо![35] Понимаете? Об этом говорят и на ее состояние зарятся с тех пор, как всех здесь охватила золотая лихорадка.
— Ну и что?
— Да как же! Я видел, как вокруг Мадьяны бродят люди с мешками и веревками, сбежавшие от виселицы или гильотины и способные на все. И на меня косо смотрят. Есть от чего задрожать.
— Ты любишь Мадьяну?
— Она спасла мне жизнь. Я был бы счастлив умереть, лишь бы ее не коснулось страдание, какая-нибудь беда. А вы?
— Вижу ее лишь в третий раз, приехал всего несколько дней назад. Но я из породы тех, что ищут опасности, этаких донкихотов[36]. Люблю рисковать, это сильнее меня. Не могу видеть человека в беде и не помочь ему.
— Да вы — герой! Ладно, хватит болтать. Мы пришли.
Отягощенные бесценной ношей, незнакомец и его провожатый подошли наконец к большому дощатому дому, который на фоне жалких построек был похож на монумент[37], вершину архитектурного роскошества.
Мустик толкнул дверь и сказал:
— Входите. Тут есть настоящая кровать. Там, в глубине. Вы увидите, ведь у Мадьяны в волосах полно светлячков…
Он не успел закончить фразу. В нескольких шагах от них кто-то свистнул, и сразу же сбежалось несколько человек, которые угрожающе окружили Мустика и незнакомца. В сумерках сверкнула сталь клинков.
ГЛАВА 2
Деваться было некуда, однако мужчина и мальчик не испугались. Сперва следовало куда-то положить бедную Мадьяну, хоть на какое-то время. А уж потом драться свободными руками.
— Ты — храбрый парень, Мустик, — сказал незнакомец. — Прикрой нас, малыш. Я быстро вернусь.
И, держа на руках все еще бесчувственную девушку, молодой человек исчез в наполненном сумерками доме.
Мустик был словно выточен из дерева. Его мальчишеский голос резко контрастировал[38] с трагичностью происходившего:
— Да, месье! Пусть даже придется умереть!
Мальчик встал на пороге лицом к преследователям и, угрожая револьвером, закричал изо всех сил:
— Остановитесь! Ни с места! Первый, кто пошевелится, расстанется с жизнью.
Ультиматум и тон, которым он был заявлен, рост прокричавшего угрозу — все это должно было скорее вызвать смех. Посудите сами: тринадцатилетний тщедушный мальчуган, мальчик с пальчик рядом с дюжиной разбойников, вооруженных до зубов. Правда, у него в руках револьвер! Не нужно быть Геркулесом[39], чтобы нажать на курок опасного оружия. Особенно когда ты храбр и хладнокровен. И поэтому преследователи заколебались, глядя на револьвер и на своего смешного противника. Ей-богу, прямо петушок, приготовившийся сразиться со стаей стервятников[40]. Он бросил им как вызов свое кукареку, прозвучавшее так громко.
Впрочем, нерешительность длилась недолго. Мерзкий голос, один из тех, что слышится или на прогулочной площадке в тюрьме, или в аду каторги, глухо и ворчливо потребовал:
— Пошли! Нечего возиться с каким-то ацтеком[41]. Раздавим этого ублюдка, как вошь, и пройдем.
Мустик был не просто бесстрашен, он обладал еще и уязвимым самолюбием. Поэтому слово «ацтек» и еще более обидное «ублюдок» привели его в ярость. И паренек быстро ответил, целясь:
— Ацтек, который ведет себя как настоящий мужчина. Ацтек, которому не страшны каторжники, черт вас дери!
Паф! Выстрел прозвучал сухо и отдался вдалеке под большими деревьями, где все время визжали обезьяны. Один из преследователей упал с проклятиями на устах.
Это дало незнакомцу небольшую отсрочку. Во время быстротечных секунд, так драматически выигранных его молодым спутником, он продвинулся в темном доме на несколько шагов. Светящаяся мошкара чуть-чуть разгоняла сумерки, но тут раздался выстрел.
Внезапная вспышка осветила кровать.
— Наконец-то!
Молодой человек быстро положил на постель больную и одним прыжком достиг двери.
— Держись! — крикнул он. — Я тут!
Мустик выстрелил второй раз, именно в тот миг, когда наступавшие всей массой бросились к нему. Бедный ребенок не проронил ни слова, понимая, что минуты его сочтены.
Новый друг Мустика благодаря вспышке от выстрела увидел, как мальчика стали топтать сапогами.
От душевной боли у незнакомца сжалось сердце:
— О несчастное дитя!
Он машинально ощупал задний карман под поясом, где практичные янки[42] держат оружие. Но нет! Револьвер остался в казино, на столе, после того как пришлось разрядить его, чтобы добиться тишины. Ну что ж, взявшись за гуж…
Уже более не колеблясь и долго не размышляя, он бросился очертя голову на бандитов, которые, перестав пинать Мустика, устремились в глубь дома.
Невероятно, но порыв смельчака заставил группу нападавших отступить, раздаться, расколоться, словно в нее на полном ходу врезалась лошадь!
Завязалась борьба, молчаливая, яростная, безжалостная, схватка между одним человеком и бандой преступников.
Ни звука! Ни крика! Ни единой жалобы! Слышались только скрип зубов, прерывистое дыхание, толчки, тычки и удары, глухие и как бы расставляющие знаки препинания среди этих звуков.
Негодяи боялись сразить друг друга в темноте и поэтому не решались браться за оружие.
Какой-то голос ворчливо произнес:
— Дерьмо… Что это мы все не можем вынуть кости из этого паршивого фраера?
По мерзкому жаргону незнакомец узнал каторжника.
— А ну-ка, негодяи, вон отсюда!
Чья-то рука потянулась к горлу храбреца. Он схватил ее за запястье, сжал и крутанул, словно сковав наручниками. Раздался ужасный треск сломанной кости. И вой искалеченного существа.
Незнакомец разразился жутким смехом и громко крикнул:
— А, дрянь! Ты поднял на меня руку! Но я держу тебя крепко. И никого больше не коснется эта вонючая лапа.
Затем добавил в страшной тревоге:
— Дорогой малыш, ты где, Мустик? Мустик! Ты слышишь меня? Мустик!
Ребенок не отвечал, молчание привело в ярость его нового друга. Он прорычал:
— Проклятые ублюдки! Если вы убили его, пеняйте на себя!
Почти не напрягаясь, атлет притянул к себе человека, которому только что сломал руку. Свободной рукой он схватил бандита и поднял в воздух.
Все это произошло в мгновение ока, словно каторжник весил не больше чем четырехлетний ребенок! Незнакомец принялся раскачивать его из стороны в сторону изо всех сил, целясь в нападавших головорезов. Несчастный вскоре совсем обмяк. Задыхающийся, умирающий, превращенный в кучу костей и лохмотьев, бандит перестал даже стонать, но его ноги продолжали косить и опрокидывать в своем вихревом движении все, что встречалось на пути.
Компания дружков рассыпалась. Пятеро или шестеро преступников — примерно половина всех нападающих — лежали бездыханные на земле. А те, что еще держались на ногах, отступали с руганью и проклятиями.
Вдруг послышался мерзкий хрип:
— Святый Боже! Раз его нельзя взять руками и пустить ему кровь, возьмемся за револьверы. Назад, ребята! Назад! И огонь! Всем вместе… как на тигра!
Незнакомец на минуту заколебался. Прыгнуть ли на подлеца, который как будто командует группой негодяев? Или, напротив, скрыться в доме, и пусть попробуют взять его приступом?
Но воинственный характер мужественного человека требовал немедленного действия. И, больше не раздумывая, он бросился на главаря, чтобы задушить того. К несчастью, спаситель Мадьяны споткнулся о распростертое на земле бездыханное тело, покатился кубарем и остановился в пяти-шести шагах от негодяев.
Бандиты услышали шум падения и довольно явственно увидели черный силуэт рухнувшего человека. Выразив зверским ревом свою ненависть, висельники[43] замахали ножами и завопили:
— Убить его! Убить!
Несмотря на собственную недюжинную силу, молодой человек оказался в крайне невыгодном положении. Прежде чем он успел подняться, чтобы защитить себя, над ним сверкнуло острие лезвия.
«Дьявол! — подумал он. — Плохи мои дела…»
Но ему помог Бог. Молодой человек воспользовался шансом, что выпадает храбрым и ловким. Тело, о которое он споткнулся, получило довольно сильный удар. И этот удар как будто привел лежавшего в чувство.
Он задвигался, поднялся, раскачиваясь, и крикнул, успев сперва выстрелить из револьвера:
— Минутку, господа! Вы еще не все получили по счету.
Слова эти и звонкий голос принадлежали мальчику.
— Мустик! — воскликнул незнакомец. — Ах, Мустик!
Это действительно был он, бесстрашный паренек, только что бездыханный, а теперь в несколько прыжков оказавшийся рядом со старшим другом, готовый любым способом помочь ему.
Тут один из наступавших замер и опрокинулся навзничь.
— Браво, Мустик! Браво! Хорошо сработано. Ты — настоящий мужчина.
Это чудесное вмешательство в ход событий произошло вовремя. Ибо смелость и хладнокровие, проявленные ребенком, выстрел, который остановил бандитов, — все это прекратило наконец дикое побоище.
К тому же Мустик призвал помощь, весьма действенную, прибывшую, правда, с небольшим опозданием. На всякий случай малыш издал клич, хорошо известный парижским уличным мальчишкам, — сигнал, собирающий друзей-подростков в толпах, которые валом валят из театров и других мест развлечений, клич, помогающий узнать и обрести товарища.
— Пи…у…у…у…и! Пи…у…у…у…и!
Почти тотчас же прозвучал ответ. Он возник неподалеку, возле невидимых хижин, среди зарослей гигантских пальм и манговых деревьев.
— Пи…у…у…у…и!
На кромке огромного экваториального лесного массива, среди духоты, в сумерках, пронизанных светом летавшей повсюду фосфоресцирующей[44] мошкары, клич прозвучал как вызов происходящему.
Коренные жители этих краев, как правило, не ввязывались в ссоры. При отсутствии всякой социальной организации и общественной помощи, здесь убивали просто так, из прихоти. Поэтому и поножовщина и выстрелы оставляли безучастными зрителей, которых смертельные игры нередко даже развлекали.
Когда же зовет на помощь друг, попавший в беду, тот, кого зовут, немедленно прибегает, принимает сторону товарища и включается в борьбу.
До сих пор никто не откликался на выстрелы и крики. Но когда Мустик подал сигнал бедствия, послышалось:
— Мы тут, Мустик! Мы с тобой!
— Месье, все в порядке. Это Фишало, мой друг, парень что надо, вот увидите.
Сигналы друзей подкрепил топот огромных, подбитых гвоздями ботинок.
Из темноты возникла черная фигура, перечеркнутая какой-то линией с металлическим блеском. Человек был вооружен карабином[45] и на бегу щелкал затвором.
Он услышал Мустика и ответил:
— Я уже здесь. Услышал пальбу… Что надо делать?
— То же, что и я… и месье с железными руками. О! Это просто здорово. Я тебе потом расскажу… А пока бей их.
— Я готов! Но кого бить?
— Как кого?
— Где враги? Никого нет, я никого не вижу!
Поделиться книгой: