Помоги проекту - поделись книгой:
Вороной масти жеребец неспешно вышел из-за большого валуна, неся на своей спине ездока. Ездок этот был одет в нечто напоминающее бедуинскую галабию, только не белую, а раскрашенную в буро-желтый цвет здешних гор. В руках у него было не обычное для бедуина одноствольное ружье - а современная полуавтоматическая винтовка Токарева. Человек этот прятался за валуном несколько минут, прислушиваясь и присматриваясь - и только потом хлопнул по шее коня. Умница конь-пятилеток настороженно прядал ушами, казалось он, как и хозяин присматривался, пытаясь найти любую возможную угрозу на покрытых кое-где свежей, еще не выжженной солнцем зеленью склонах. Искал - и не находил.
Конь недовольно фыркнул.
- Спокойно, Донец... - человек склонился к шее коня - спокойно... Чуешь?
Конь снова фыркнул, тряхнул головой, будто его достали слепни
- Вот и мне неспокойно - негромко сказал человек - кубыть смотрит кто.
Человек еще раз осмотрелся потом единым, почти неуловимым взгляду движением, на которое способны только с детства сидящие в седле казаки, не выпуская из рук винтовки и ни на долю секунды не теряя контроля за окружающей его обстановкой.
- Пошел, Донец!
Человек хлопнул коня по шее - и умное животное, повинуясь команде хозяина, потрусило назад, чтобы спрятаться за валун...
Выбрав позицию - тоже за валуном, но меньшего размера, человек залег, снял самодельный, кожаный чехол с оптического прицела винтовки, начал медленно, сектор за сектором осматривать горные склоны, террасы, змеей вьющуюся в горах тропу. Он искал все что угодно - проволоку или леску, протянутую поперек тропы, следы, свидетельствующие о том, что в этом месте кто-то копал, потревоженные, сброшенные со своего места камни, или наоборот - камни сложенные так чтобы образовывать огневую позицию. Короче говоря - любые признаки засады. Человек был внимателен, терпелив и осторожен, он знал, что район этот пользуется дурной славой, что не раз и не два на донском берегу рвал душу плач по казакам, сложившим здесь буйны головы - и он не хотел рисковать. Он искал, смотрел, возвращался к только что просмотренному сектору и снова искал - и не находил.
Ничего.
Не поднимаясь, человек зацокал языком - и словно отвечая ему, сразу же послышалось цоканье копыт его верного коня по камням...
- Все нормально, Донец... - он похлопал коня по шее, и конь повернул к нему морду, вдохнул шумно, улавливая запах хозяина. Не заржал - он никогда не ржал, когда они уходили "на войну", словно понимал что надо соблюдать тишину. Умный был конь.
Человек открыл одну из переметных сумм, наскоро установил антенну рации. Совсем недавно купили. Полезная штука - правда, тяжелая, дорогая, капризная. Берет всего три километра, на равнине десять - но большего и не надо.
Включив рацию - запас батарей надо беречь, и на день не хватает, человек нащупал нужную частоту, на которой работали только казаки, коротко доложил.
- Впереди чисто.
И сразу выключил рацию.
Минут через десять в привычную для местных гор тишину вплелся новый звук - звук подков, стучащих по камням. Полусотня* двадцать второго Донского казачьего полка выдвигалась на позицию...
Со времен мировой войны казаки, конечно изменились. Сабли теперь мало кто носил, на место старых трехлинеек пришли автоматические винтовки Федорова и Токарева, автоматы Симонова - их было только два, пистолеты-пулеметы Дегтярева, которые уважал мало кто из казаков. Трофейные СТЭН, ценимые казаками за легкость и простоту - если удавалось достать патроны, то пользовались ими, а не родными ППД. Кто побогаче - у тех МР38, германские, удобные, ухватистые, неприхотливые и от этого очень дорогие. Вообще то, на вооружении полусотни полагалось быть по две пулеметные подводы, которые кто-то когда-то назвал "тачанками" - но попробуй, протащи такую вот "тачанку" по узким горным тропам, где и конь-то с трудом проходит. Поэтому, основным групповым оружием эскадрона были четыре пулемета - один недавно принятый на вооружение РП-42 и три старых, еще дисковых ДП-27. Все оружие у казаков было не за казенный счет, а за свой - потому и перевооружение происходило медленно. Те же ДП-27 - стреляют? Стреляют. Значит, и к делу годны. Вот когда стрелять перестанут - тогда никуда не денешься, новый покупать придется.
У каждого казака был как минимум один пистолет - у многих по два, потому что в лаве из длинной винтовки не постреляешь - когда еще и конем править нужно, а не только стрелять. Пистолеты были самые разные - ТТ, Маузеры, Кольты, Браунинги. Револьверов не было ни у кого, самым шиком считался двадцатизарядный Маузер с деревянной кобурой. Длинный, на двадцать патронов магазин - долго стреляешь без перезарядки.
Форму здесь никто не носил - не на Дону. Одеяние казаки покупали у бедуинов - серо-бурые штаны из плотной ткани, нечто вроде длинного, такого же цвета халата поверх. Чалма - от солнца, на солнце здесь зараз солнечный удар получишь, с коня свалишься. Самодельные переметные сумы с запасом харча и патронов, казачьи широкие ремни с газырями, утыканными патронами, пулеметные ленты, которыми были перепоясаны многие, обоймы в подсумках. Еще нечто вроде переметных сум, но не на коня, а на себя - на груди кобура, гранаты, запас патронов. Все это казаки шили для себя и под себя...
Полусотня шла одношереножным строем, примерно выдерживая метров пять дистанцию между конями. Здешние горы раз и навсегда отучали скучиваться и атаковать лавой, здесь надо было воевать осторожно и расчетливо. Только тогда ты выслеживал неуловимых местных муртазаков** - и при этом оставался в живых...
Один из всадников - внешне ничем не отличающийся от остальных, офицеры не носили здесь знаков отличия потому что за их голову давали гораздо больше чем за голову простого казака, подъехал к стоящему рядом со своим Донцом пластуну, соскочил с седла, встал рядом...
- Что?
Пластун покачал головой
- Не нравится мне все это.
- Заметил что?
- Ничего. Слишком тихо.
Командир полусотни, хорунжий Спасцев, вскочил на коня.
- Урядник Михеев!
- Я! - вскинулся один из казаков
- Занимай здесь позицию, разворачивай пулеметы. Прикроешь нас. Все пулеметчики - во взвод Михеева. Остальным спешиться, выдвинуться на прочесывание! Искать любые следы! Любые!
Казаки быстро спешились, стреножить*** коней никто и не подумал. Привязали как смогли и ладно. Мало ли какой лихой человек в округе, налетят - охнуть не успеешь. Коней просто оставили на попечение взвода Михеева, который развернул пулеметы, прикрыв позиции пулеметчиков валунами, и сейчас занимал позиции для стрельбы на склоне.
Прочесывание в здешних местах - дело мерзкое. Местность неровная - горы, вади****, оазисы. Есть змеи. Есть и мины, есть растяжки. Ногу сломать - да запросто, не то, что ногу - шею зараз свернуть можно.
Рассредоточившись, закинув за спину винтовки и взяв в руки пистолеты, казаки неровной цепочкой, ругаясь и перекрикиваясь, пошли вниз.
Старший урядник Волков, опытный пластун, который сейчас и вел колонну, в прочесывании участвовать не стал - хватает народа, прочешут и без него. Вместо этого он достал из переметной сумы несколько горстей овса, скормил коню прямо с руки. Еще немного, двадцать километров - и застава. А в десяти километрах - оазис с колодцем, там можно и коня напоить и самому напиться. Колодцы муртазаки травить не решались - в этом случае их стали бы резать уже местные. Без воды в здешних местах жить было нельзя...
- Что Донец, тяжко?
Донец тряхнул головой, будто подтверждая - да хозяин, тяжко. Житья нет.
- Терпи... Полгода еще до смены....
Племенная территория на юге Аравии была одним из самых тяжких мест службы. Пустыни и горы, враждебные, насквозь пропитанные пропагандой ненависти к кяфирам, неверующим, местное население племена, живущие единым лишь разбоем, правительству в Сане***** никогда не подчинявшиеся и подчиняться не собиравшиеся. Днем может быть плюс сорок и выше, а ночью температура иногда опускалась ниже десяти. Солнце просто ужасное, поначалу не было казака который с непривычки не получил бы солнечный удар. Тяжелее всего казакам и их коням приходилось из-за отсутствия воды. Морская вода для питья не подходила, а ключей и тем более рек почти не было - даже в Палестине напиться было не в пример проще, ключи то тут, то там. Вот и приходилось возить воду в бурдюках - и для себя и для коня, ставить заставы около источников, копать колодцы - за русскими инженерами, что копали колодцы (бесплатные!!!), строили системы орошения и водосборники исламисты вели особенно ожесточенную охоту, ибо они подрывали торговлю водой. Охоту вели за всеми - караваны купцов были объектами грабежа, военные караваны и патрули казаков были объектами ненависти. Что хуже всего - дня не было, чтобы неподалеку от Йеменского побережья не болталась пара крейсеров, а то и авианосец Гранд-Флита. Уже больше двадцати лет не было большой войны - и те кто проиграл в предыдущей всеми силами жаждали реванша. Налеты, стычки, засады в любой момент могли перерасти в артиллерийский обстрел орудиями главного калибра и высадку десанта на берег. Уже бывало всякое - и обстрелы пустынных участков побережья с ответным огнем береговых батарей и кораблей русского флота, и сбитые самолеты, и полеты самолетов - разведчиков. Две великие державы, Российская империя и Британская империя, победитель и проигравший в жестокой мировой войне играли на нервах, проверяли друг друга на прочность в ожидании новой схватки за лидерство в мире. Все знали, что она состоится - но никто не знал когда именно.
Да что тут углубляться в дебри. Достаточно на трофеи посмотреть. Веблеи, пистолеты-пулеметы СТЭН - дешевое, типичное для повстанцев оружие, которое Великобритания производила тысячами и рассыпала по всем зонам локальных конфликтов как чумных блох. Снайперские винтовки Ли-Энфильд из которых местные стрелять было большие мастаки, полуавтоматические Ли-Метфорды - кустарно переделанные в полуавтоматы Ли-Энфильды. Пулеметы типа БРЭН, по купленной богемской лицензии - их магазин торчал над ствольной коробкой подобно рогу, приводя пулеметчиков казаков в изумление - а как целиться при стрельбе то? Все это - из известных каждому местному пацану источников. Контрабандисты выплывали на своих азу****** в залив, по ходовым огням плыли к британским кораблям и получали там оружие - бесплатно. Здесь, на земле оно конечно бесплатным не было, его продавали на рынках - но в количествах, приводящих в ужас. Изымать незаконное оружие у местного населения - все равно, что вычерпывать Дон решетом...
- Господин урядник, нашел! Господин урядник!
- Всем залечь!
Мало ли - вдруг мину или фугас заложили...
- Что у тебя, Скворцов?
Казак Скворцов был из отслуживших. Здесь все уже отслужившие, официально Российская империя сюда казачьи части не посылали, это был договор йеменской королевской семьи с Донским и Кубанским казачьими войсками. Но звания здесь были, правда те кто не выслужил лычку младшего урядника назывался просто - казак. Без указания года службы как на действительной.
- Господин урядник, человек десять прошло. Верхи*******...
- Верхи, говоришь... - урядник почесал бороду и вдруг гаркнул во всю мощь своего пересохшего горла
- Волков!
Старший урядник Петр Волков, держа наперевес свою винтовку стал осторожно, пробуя ногой склон перед собой, спускаться вниз. Донца он в поводу не вел - Донец шел рядом, у бойца должны быть свободны обе руки на случай чего.
- Отошли.
Казаки отошли, с благоговением наблюдая за священнодействием пластуна - следопыта, который ползал на коленях по каменистой, бесплодной земле, изучая оставленные на ней неизвестными следы.
- Десять человек - объявил он, наконец - в местной обуви. С оружием. Ушли по тропе на север, видимо к селению... Или к оазису.
- А как вы догадались, что с оружием?
Обнаруживший след казак был молодым, и любопытным даже не загорел еще толком - зато обгорел на Солнце уже изрядно. За такой вопрос от урядника можно было и зуботычину получить - но старший урядник Волков обычно либо отвечал, либо награждал спросившего таким взглядом, что разом отпадали все вопросы.
- Когда оружие тащишь - ногу по-иному ставишь. У человека ступня стоит по-другому, оружие то тяжелое.
Подошел хорунжий Скобцов, отряхивая руки о штаны - их старший патруля на сегодня.
- Что?
- Десять человек с оружием. Ушли, видимо к селению.
- Муртазаки?
- Бес их знает.
Хорунжий посмотрел на часы.
- Давно прошли, как думаешь?
- Часов двенадцать, кубыть, не больше... - с ноткой сомнения в голосе сказал Волков
Скобцов достал из портупеи карту, перегнул ее нужным квадратом вверх, сориентировался по компасу.
- Там у них на пути шестнадцатая застава. Километров тридцать.
Все молчали, ожидая решения
- А до двенадцатой, куда мы идем - двадцать. Если верхи идти, и нигде не стоять - то сегодня к вечеру добегем...
Хорунжий убрал карту обратно, негромко присвистнул - такая у него была привычка.
Племенная территория (Федерация Южноаравийских княжеств, современный Йемен)
Шейх Усман
11 апреля 1949 г.
- Хорунжий Слепцов! Хорунжий Слепцов!
- А? - хорунжий дернулся возвращаясь из грез о доме, о Доне, о родном хуторе в грязную и беспощадную реальность. А в реальности этой было много чего - была служба, была колонна бронетехники, грохочущая по разбитой в хлам дороге, был открытый сверху десантный отсек. И была пыль- проклятая пыль, не дающая дышать даже сквозь сложенную втрое кашиду*, которую они повязывали не на голову, а на нижнюю часть лица, становясь при этом похожими на бандитов с большой дороги...
- Тебе чего...
Опять Бабицкий... Хохол-казак, хуже этого нет ничего. Да еще молодой только действительную отслужил. Отслужил - и видимо сам вызвался сюда, молодые они такие, лезут везде. Вот его и засунули в эту ближневосточную дыру, где сам хорунжий приканчивал второй год командировки. Черт бы тебя побрал, Бабицкий...
- Господин хорунжий, а почему железную дорогу тут не построят? Ведь проще же было бы, построил - и все. Не надо колонны гонять. И муртазаки поприсмирели бы...
- А вот я сейчас тебя по спине нагайкой вытяну, тогда и узнаешь, почему... - мрачно побежал хорунжий - за пулеметом следи и ...
Что еще вменялось в обязанности казаку Бабицкому, мир не узнал, потому что в этот момент бронеавтомобиль, в котором они ехали, тряхнуло, да так, что Слепцов приложился о борт и хватанул ртом самую пыль, щедро поднимаемую колесами, а Бабицкий ударился об турель счетверенки "Максима" - основного огневого средства казаков при проводке колонн.
Прокашлявшись, едва не выхаркав с пылью легкие - во рту была такая сушь, что даже плюнуть было нечем, Слепцов полез вниз, в тесную, исходящую вибрацией и ревом двигателя бронированную коробку, к шуршащей помехами рации.
- Я Дон-восемь, вызываю Рубеж-сорок два, прием!
В Адене - а они уже были почти что в городе, между Аденом и городом-спутником Шейх Усман было всего то пара километров - связь была прекрасной, тем более то на такой мощной рации. Это когда идешь по маршруту - горы так экранируют, что большую часть маршрута идешь глухим и слепым и случись чего - отбиваться придется, рассчитывая только на самого себя.
- Рубеж сорок два, принимаю хорошо.
- Рубеж-сорок два я Дон-восемь, прошу результаты авиаразведки по трассе до Катаба и далее на Сану
- Дон-восемь, птица прошла, результат нулевой, как понял?
- Рубеж сорок два, тебя понял.
Поделиться книгой: