Кто угрожает России? Вызовы будущего

Однако аппаратура – это не самая большая статья расхода генетических террористов. ДНК-синтезаторы сходны со струйными принтерами – они собирают генетическую последовательность из реактивов, содержащих основания ДНК. Таким образом, четыре вида нуклеотидов для такой машинки – это вроде четырех красок в картриджах. Сами «краски», то бишь основания ДНК, стоят намного дороже. Пол Боутин пишет в отчете, что единственная пара оснований стоит примерно один доллар, а чтобы собрать, например, геном оспы, нужно закупить сырья на 200 тысяч долларов. Далее следует добавить расходы на штат, помещение и мелкий инструментарий.

Роджер Брент оценивает общие затраты в пару миллионов долларов, что вполне по силам террористической группе средней руки, однако при этом добавляет, что буквально на пустом месте вирус оспы смог бы искусственно воссоздать сообразительный и грамотный биолог-аспирант с несколькими подручными.

Злоумышленнику остается найти нужную ему генетическую последовательность. Как это сделать? Опять же через Интернет – только нужно знать, где конкретно искать.

Примечательно, что уже сейчас существует немало мелких биотехнологических фирм, которые синтезируют генетические последовательности по заказу и высылают их клиенту почтой. Таким образом, можно еще упростить работу, заказав некоторые компоненты нужного кода у добропорядочного и ничего не подозревающего «субподрядчика».

В показательном опыте Боутин под руководством сотрудников Брента собственными руками заставил флуоресцировать обычные пивные дрожжи, «привив» им фрагмент кода медузы.

Изготовление вируса оспы, говорит биолог, конечно, было бы куда более сложным и долгим делом. Но и прогресс в генной инженерии не стоит на месте.

Другой американский ученый Роб Карлсон прогнозирует, что примерно в течение десятилетия производство биологического оружия с нуля станет столь же простым и дешевым делом, как создание Интернет-сайта. Что дальше?..

* * *

Российские генетики пока отстают от своих американских коллег. Однако это не снимает наличие прямой и явной угрозы России – ведь существует достаточно террористических групп, которые хотели бы применить оружие массового поражения против ее граждан с целью посеять панику и хаос. По отдельным направлениям наша страна является даже более привлекательной целью, чем США.

В этой связи нашим властям следовало бы принять ряд превентивных мер, направленных на предотвращение террористических актов с применением биотехнологического оружия. В качестве образца можно использовать политику, которую проводит в данной области правительство США, не считающее угрозу внезапной биологической атаки мифической или преувеличенной.

Еще в 1990 году в Штатах было принято антитеррористическое законодательство в связи с угрозой биоатаки – оно предусматривает наказание (от штрафа до пожизненного тюремного заключения) как минимум за намерение использовать биологическое оружие. Затем, выступая в Академии ВМС США в Аннаполисе 22 мая 1998 года, Билл Клинтон объявил о разработке администрацией всеобъемлющей стратегии борьбы с биотерроризмом.

Эта стратегия включает четыре основных направления действий.

Первое – в случае боевого применения террористами бактерий или вирусов с целью нанесения ущерба американским гражданам спецслужбы США должны быть в состоянии быстро и точно идентифицировать патогены. Президентский план предусматривает совершенствование и развитие систем здравоохранения и медицинского наблюдения (диагностики) во взаимосвязи с системами экстренного оповещения о биоугрозе.

Второе – персонал чрезвычайного реагирования должен быть подготовлен и технически оснащен адекватно угрозе на всех уровнях: федеральном, штатном и местном.

Третье – США должны создать беспрецедентный гражданский запас медикаментов (лекарств и вакцин) на основе оценок возможного спектра патогенов, которыми могут обладать террористы, для лечебной и профилактической вакцинации населения в случае применения биооружия.

Четвертое – учитывая, что революция в биотехнологиях открывает большие возможности для защиты от биооружия, по президентскому плану предполагается обеспечить скоординированные исследовательские усилия различных ведомств. На этой основе, опираясь на биотехнологические успехи генной инженерии, будут созданы лекарства, вакцины и диагностический инструментарий следующего поколения для эффективной борьбы с последствиями бионападения.

Разумеется, Россия всячески поддерживает усилия США и международных организаций по предотвращению производства и распространения биологического оружия. Принята программа под названием «Национальная система химической и биологической безопасности Российской Федерации (2009–2013 годы)», в рамках которой предполагается «осуществить модернизацию и техническое перевооружение 8-ми учреждений; провести научно-исследовательские работы по 27 мероприятиям, в том числе разработку новых средств и методов диагностики, профилактики и лечения опасных инфекционных болезней: грипп птиц, оспа, бешенство, клещевой энцефалит, боррелиоз, чума, холера, сибирская язва и другие. Предусматривается выполнение 9 мероприятий, направленных на создание в федеральных округах референс-лабораторий и их оснащение современным оборудованием для мониторинга, индикации, идентификации и типирования возбудителей опасных инфекций, проведение модернизации технической оснащенности и антитеррористической защищенности коллекций патогенных микроорганизмов».

Всё это хорошо, но выглядит как обычная работа по предотвращению развития эпидемий, которая ведется в любой стране. Насколько эти меры окажутся эффективными в случае реальной террористической атаки с использованием биооружия нового поколения, угроза которой возрастает с каждым годом, никто предсказать не может.

Специфику отношения российских официальных лиц к этой угрозе можно проиллюстрировать на недавнем примере. В период, когда весь мир боролся с вспышками «свиного» гриппа, зампред комитета Госдумы по охране здоровья академик Сергей Колесников в беседе с РИА Новости заявил: «Атипичная пневмония Россию обошла, птичий грипп тоже. Ну, а если уж свиной грипп появился в нашей стране, то в этом ничего страшного нет. Если человек боится, то пусть носит на лице маску, <…> но панику разводить не надо».

Остается по примеру нашего государственного санитарного врача Геннадия Онищенко посоветовать согражданам почаще мыть руки с мылом. Авось пронесет.

Хищные вещи века

В последнее время на страницах печати всё чаще можно встретить утверждение, будто бы в самом ближайшем будущем нас ждет качественный скачок в развитии цивилизации, который кардинальным образом изменит нашу жизнь. Говорится даже о том, что начнется «постчеловеческая» эра. Это может обернуться для нас как неисчислимыми благами, так и неисчислимыми бедствиями. В ходу закрепился соответствующий термин – «технологическая сингулярность». Звучит зловеще. Попробуем разобраться, что же под этим термином подразумевается.

Словечко «сингулярность» ввели математики (оно означает точку, в которой математическая функция стремится к бесконечности), а сделали общеупотребимым астрофизики. Последние под ним понимали и до сих пор понимают точку с бесконечно большой массой, бесконечно большой температурой и нулевым объемом. Считается, что именно из сингулярности возникла вся обозримая Вселенная. Термин можно встретить и в биологии, и в психологии. Но «технологическая сингулярность» – это нечто особенное.

Одним из активных адептов теории о скором наступлении «постчеловеческой» эры является американский математик и писатель-фантаст Вернон Виндж, который в своем докладе на симпозиуме VISION-21, проводившемся в 1993 году Центром космических исследований НАСА имени Льюиса и Аэрокосмическим институтом Огайо, заявил:

...

«Ускорение технического прогресса – основная особенность XX века. Мы на грани перемен, сравнимых с появлением на Земле человека. Сугубая причина этих перемен заключается в том, что развитие техники неизбежно ведет к созданию сущностей с интеллектом, превышающим человеческий. Наука может достичь такого прорыва разными путями. <…> Прогресс аппаратного обеспечения на протяжении уже нескольких десятилетий поразительно стабилен. Исходя из этой тенденции, я считаю, что интеллект, превосходящий человеческий, появится в течение ближайших тридцати лет. <…> Фактически, нет оснований полагать, что прогресс не станет плодить всё более разумные сущности всё более ускоренными темпами. Лучшая аналогия, которую можно здесь провести – в эволюционном прошлом. Животные могут приспособиться и проявлять изобретательность, но не быстрее, чем работает естественный отбор. В случае естественного отбора мир сам выступает в роли собственного симулятора. Мы, люди, обладаем способностью усваивать окружающий мир и выстраивать у себя в голове причинно-следственные связи, поэтому мы решаем многие проблемы в тысячи раз быстрее, чем механизм естественного отбора. Когда же появится возможность просчитывать эти модели на более высоких скоростях, мы войдем в режим, который отличается от нашего человеческого прошлого не менее радикально, чем мы, люди, сами отличаемся от низших животных.

Такое событие аннулирует за ненадобностью весь свод человеческих законов, возможно, в мгновение ока. Неуправляемая цепная реакция начнет развиваться по экспоненте безо всякой надежды на восстановление контроля над ситуацией. Изменения, на которые, как считалось, потребуются «тысячи веков» (если они вообще произойдут), скорее всего, случатся в ближайшие сто лет.

Вполне оправданно будет назвать данное событие сингулярностью (даже Сингулярностью). Это точка, в которой наши старые модели придется отбросить, где воцарится новая реальность. Это мир, очертания которого будут становиться всё четче, надвигаясь на современное человечество, пока эта новая реальность не заслонит собой окружающую действительность, став обыденностью. И всё же, когда мы такой точки, наконец, достигнем, это событие всё равно станет великой неожиданностью и еще большей неизвестностью…»

Эффектно, не правда ли? Виндж прямо говорит, что в самое ближайшее время на Земле появится иной разум, который начнет напрямую управлять процессами развития цивилизации, уведя ее по путям, которые мы из сегодняшнего дня даже не можем себе вообразить.

По мнению фантаста, возможны четыре пути достижения «технологической сингулярности». Первый путь – компьютеры обретут «сознание», на базе чего возникнет сверхчеловеческий интеллект. Второй – то же самое может произойти с крупными компьютерными сетями. Третий – связь человек-машина станет настолько тесной, что интеллект пользователей можно будет обоснованно считать сверхчеловеческим. Четвертый – нанотехнологии в сплаве с биоинженерией обеспечат людей средствами улучшения естественного человеческого интеллекта.

Фактически Виндж предлагает на выбор четыре варианта возникновения искусственного интеллекта, которые научные фантасты описывают в своих романах уже полвека.

* * *

Сразу возникает вопрос: а почему Виндж уверен, что пришествие мыслящих машин должно наступить в течение ближайших тридцати лет? Оказывается, на это у него есть основания.

Вера сторонников теории «технологической сингулярности» опирается на наблюдения за темпами прогресса – представляется, что эти темпы непрерывно растут, то есть имеет место ускорение прогресса. Строится соответствующий график, который наглядно демонстрирует: продолжительность этапов эволюции неуклонно сокращается.

На самом деле Вернон Виндж – далеко не первый ученый, заметивший эту тенденцию. Идею об ускоряющемся росте научного знания можно встретить, например, в работах Фридриха Энгельса. Уже в середине XIX века он писал о том, что наука движется вперед пропорционально массе знаний, унаследованных ею от предшествующего поколения. Близкие идеи высказывал выдающийся российский ученый Владимир Иванович Вернадский, писавший о непрерывном усилении темпов научного творчества. По мнению современных исследователей, имеет место «экспоненциальный закон развития науки», проявляющийся в соответствующем увеличении числа научных работников, научных организаций, публикаций и других показателей.

В рамках теории «технологической сингулярности» приводятся довольно мудреные расчеты. При этом вся эволюция жизни на Земле искусственно разделяется на этапы между так называемыми «фазовыми переходами».

Первый этап охватывает период от возникновения жизни на Земле до «кислородного кризиса», который привел к практически полному вымиранию примитивной прокариотной фауны с заменой ее на одноклеточных эвкариотов и первых многоклеточных существ. Этот период продолжался около двух с половиной миллиардов лет.

Второй этап – эра примитивной многоклеточной фауны венда, которая продолжалась чуть больше миллиарда лет, и завершилась Кембрийским «взрывом».

Третий этап – собственно Кембрийский «взрыв» и Палеозойская эра, когда жизнь вдруг понеслась вскачь: в течение нескольких десятков миллионов лет возникли практически все современные филогенетические «стволы» многоклеточных животных, включая позвоночных. Палеозойская эра завершилась господством на суше земноводных; за несколько десятков миллионов лет до окончания Палеозоя возникли первые пресмыкающиеся. Палеозой продолжался около 290 миллионов лет.

Четвертый этап – Мезозойская эра господства пресмыкающихся. Внезапно и быстро вымирают палеозойские земноводные, лидерство на суше переходит к пресмыкающимся – сначала звероподобным и зверозубым ящерам, потом к динозаврам. Уже в юрском периоде (середина мезозоя) появляются примитивные млекопитающие. Мезозой продолжался около 170–180 миллионов лет.

Пятый этап – Кайнозойская эра, которой 65,5 миллионов лет и которая, между прочим, продолжается по сей день. Началась она с вымирания динозавров и воцарения на их месте птиц и млекопитающих. Есть мнение, что динозавры вымерли в результате падения гигантского метеорита, образовавшего кратер Чиксулуб. Однако эта гипотеза вызывает серьезную критику, поскольку вымирание динозавров продолжалось больше миллиона лет, а пыль и сажа могли держаться в атмосфере максимум несколько месяцев. Больше того, палеонтологи указывают, что на протяжении мезозоя скорость вымирания динозавров была примерно постоянной, но им всегда на смену приходили новые виды. Уникальность же верхней границы Мезозоя состоит только в том, что на смену вымершим видам не пришли новые. Так или иначе, но именно в Кайнозойскую эру возник человек.

Тут бы сторонникам «технологической сингулярности» и остановиться в своих подсчетах, но они продолжают дробить на части уже эволюцию современного мира, чтобы получить вполне определенный результат.

Шестой этап – Неоген, который начался 25 миллионов лет назад и продолжался 23 миллиона лет. Это эра господства млекопитающих, осваивающих не только сушу, но и море (киты), и воздух (рукокрылые). В ходе Неогена вымирают сумчатые, древние хищники-креодонты, примитивные группы копытных. Зато возникают гоминоиды – человекообразные обезьяны.

Седьмой этап – Четвертичный период (Антропоген) начался 4,4 миллионов лет назад и продолжается по сей день. Первые примитивные люди (гоминиды) отделяются от обезьяноподобных (гоминоидов).

Восьмой этап – Олдувай, палеолитическая революция, произошла около двух миллионов лет назад. Появление первых очень грубых обработанных каменных орудий труда – так называемых чопперов. Олдувайская культура завершилась около миллиона лет назад.

Девятый этап – Шелль, нижняя граница определена в 600 тысяч лет от нашего времени, верхняя граница – в 300 тысяч лет. Овладение огнем, появляются топоровидных орудий с поперечным лезвием (кливеры), грубые рубила.

Десятый этап – Ашёль, нижняя граница определена в 400 тысяч лет от нашего времени, верхняя граница – 150 тысяч лет. Ашёльская культура характеризуется стандартизованными овальными, треугольными, круглыми и другими симметричными рубилами. На фоне Ашёльской культуры появляются неандерталец и кроманьонец, который был прямым предком современного человека.

Одиннадцатый этап – Мустьер, в ходе которой произошла культурная революция неандертальцев. Считается, что началась она 100 тысяч лет назад. Появляются каменные и костяные орудия тонкой обработки: скребла, остроконечники, сверла, ножи. Появляются жилища из костей мамонта и шкур. Зарождаются примитивные религии и ритуалы.

Двенадцатый этап – Верхнепалеолитическая революция кроманьонцев, которая началась 40 тысяч лет назад. Неандертальцы постепенно вымирают, им на смену приходит современный человек. В этот период многократно возросла продуктивность использования каменного сырья, заметно усовершенствовались знаковые системы коммуникации. Широкое развитие получила охотничья автоматика: копья, ловушки, в конце периода – луки. Распространение искусства в виде сложных наскальных рисунков.

Тринадцатый этап – Неолитическая революция, начавшаяся не позднее 10 тысяч лет назад. В конце верхнего палеолита развитие охотничьих технологий привело к истреблению популяций некоторых видов животных, что подорвало пищевые ресурсы палеолитического общества и привело к ужесточению межплеменной конкуренции, отягощенному глубоким демографическим спадом. Ответом на кризис, чреватый полным вымиранием человека как вида, стал переход от присваивающего (охота, собирательство) к производящему (земледелие, скотоводство) хозяйству. Уже в Неолите возводятся поселения, напоминающие города: Чатал-Хююк (6–7 тысяч лет до нашей эры), Иерихон (7 тысяч лет до нашей эры).

Четырнадцатый этап – Городская революция, начало древнего мира, датируется четвертым тысячелетием до нашей эры. Массовое распространение крупных человеческих агломераций.

Возникновение письменности и первых правовых документов, бюрократии и классового общества. Рождение ремесел. Революция последовала за распространением бронзовых орудий, демографическим взрывом и обострением конкуренции за плодородные земли.

Пятнадцатый этап – Железный век, эпоха империй, революция Осевого времени. Начало этапа датируется в области 800–500 лет до нашей эры. Возникновение технологии получения железа привело к тому, что оружие стало намного более дешевым, легким и эффективным, чем в эпоху бронзы, следствием чего стало небывалое кровопролитие в войнах. Ответом на этот кризис стало объединение мелких государств в более крупные образования и формирование морально-этических норм, ограничивающих убийство себе подобных. Последнее стимулировало появление в разных местах Земли мыслителей и полководцев нового типа: Заратустра, иудейские пророки, Сократ, Будда, Конфуций. Произошел культурный «взрыв» античности.

Шестнадцатый этап – гибель Древнего мира, начало Средневековья. V век нашей эры. «Фазовый переход» здесь увязывается с деятельностью Святого Августина и осуждением пелагианства на Карфагенском соборе в 417 году, что обозначило конец эллинистической философии. Основное содержание перехода состоит в кризисе и гибели Римской империи с последующим распространением феодальных государств и княжеств под ведущей ролью мировых тоталитарных религий.

Семнадцатый этап – Первая промышленная революция, начало Нового времени. Датируется началом XVI века. Возникновение промышленного производства. Великие географические открытия. Появление книгопечатания.

Восемнадцатый этап – Вторая промышленная революция, произошедшая в 1830-е годы. Возникновение механизированного производства. Эпоха пара и электричества. Начало глобализации в области информационного обмена – в 1831 году изобретен телеграф. В культурной области начинает формироваться устойчивое негативное отношение к войне как средству решения политических вопросов.

Девятнадцатый этап – Информационная революция, произошедшая в 1950-е годы. Переход промышленно-развитых стран в «постиндустриальную» эпоху, когда большая часть населения занята не в материальном производстве, а в сфере обслуживания и в переработке информации. Распространение компьютеров и автоматизированных баз данных.

Двадцатый этап – Кризис и распад социалистического лагеря, информационная глобализация – 1991 год. Становление мировой сети Интернет, означающее завершение информационной глобализации. Резкое снижение уровня военного противостояния в мире.

Разделив всю эволюцию на этапы, сторонники теории «технологической сингулярности» начинают считать соотношения временных интервалов, строят график и в ужасе хватаются за голову: оказывается, до глобального эволюционного перехода буквально рукой подать!

Приведу конечный вывод одного из таких сторонников:

...

«…С помощью несложной математической процедуры было найдено, что каждая последующая фаза эволюции планетарной системы в среднем в a = 2,67±0,15 раз короче предыдущей. Режим масштабно-инвариантного ускорения приводит к неожиданному, но, по-видимому, совершенно неотвратимому выводу: так, как эволюция протекала в течение 4-х миллиардов лет, с момента возникновения жизни и до наших дней, она может продолжаться лишь конечное время, причем мы вплотную подошли к точке окончания масштабно-инвариантной планетарной истории».

Не больше, но и не меньше. Чтобы увязать «конечное время» с «бунтом машин», который грядет буквально завтра, адепты строят еще один график: на нем отмечают этапы Информационной революции, которые красиво укладываются в закон Гордона Мура (одного из основателей компании «Intel»), гласящий, что каждые два года (по другой версии – каждые 18 месяцев) происходит приблизительное удвоение количества транзисторов на новых кристаллах микропроцессоров. Если такая тенденция сохранится, заключил Мур, то мощность вычислительных устройств экспоненциально возрастет на протяжении относительно короткого промежутка времени.

Полагая закон Мура непреложным, сторонники «технологической сингулярности» приходят к выводу, что где-то между 2015 и 2035 годами вычислительная мощность отдельных компьютеров сравняется с «сырой» вычислительной мощностью человеческого мозга (порядок последней оценивается в 1016 операций в секунду), а затем и превзойдет ее. Вот тут-то и грянет новая революция, произойдет новый «фазовый переход», вспыхнет «сингулярность», и мы все разом перейдет в «постчеловеческое» состояние.

* * *

Можно было бы не обращать на эту смешную теорию внимания, если бы ее не отстаивали уважаемые в обществе люди: научные работники, философы, футурологи, фантасты – и чем дальше отстаивают, тем громче. Теперь вот к ним примкнули еще и так называемые «трансгуманисты», о которых мы поговорим чуть ниже. Поскольку данная теория значительно повышает тревожные ожидания и порождает соответствующие иллюзии, ее необходимо опровергнуть.

В первую очередь вызывает сомнения разделение всей эволюции на соответствующие этапы. Здесь очень остро попахивает идеалистическим мировоззрением, которое подразумевает присутствие Высшей Силы и предопределенность любых процессов, которые происходят на Земле.

На самом же деле всё гораздо проще. Имеет место быть классическая аберрация близости – когда некое близкое нам по времени (и еще не забытое по-настоящему) событие приравнивается по своей значимости к событию произошедшему когда-то очень давно. Проще говоря, когда создание персонального компьютера объявляется по значимости равным многомиллионнолетнему процессу формирования позвоночного столба. Но ведь это не так, эти процессы объективно не являются тождественными.

Давайте посмотрим на заявленные «фазы перехода» с другой стороны.

С точки зрения Йохана Гутенберга мы не совершили никакой революции – ведь он изобрел способ быстрого и дешевого распространения информации, а мы, создав компьютеры и Интернет, лишь развили его изобретение.

С точки зрения изобретателей письменности, имена которых история, к сожалению, не сохранила, Йохан Гутенберг тоже не совершил никакой революции – он просто сделал более доступной информацию, форму записи которой придумали задолго за него. Наоборот, изобретатели письменности должны удивляться, что за тысячелетия их потомки так и не сумели разработать единый для всех алфавит, а в качестве международного языка используют не самый подходящий для этого английский.

Демагогично? Но сторонники теории «технологической сингулярности» в этой связи выглядят еще большими демагогами.

Так, серьезные сомнения вызывает и то, как они разделяют на эпохи эволюцию жизни на Земле. Дело в том, что границы между периодами, принятые палеонтологами, весьма условны и в значительной степени привязаны к геологии. Сразу обращает на себя внимание «фазовый переход», который сторонники теории «технологической сингулярности» связывают с появлением гоминидов и относят на четыре миллиона лет назад (Антропоген). Во-первых, почему появление еще одного вида изображается каким-то особым событием в эволюционном процессе? Только лишь потому, что мы теперь знаем, что гоминиды были нашими предками? Во-вторых, ни палеонтологи, ни антропологи до сих пор не сошлись во мнении, когда именно начался Четвертичный период, с которым связывают появление развитых гоминидов. Поэтому такие границы периодов устанавливают геологи. Например, ранее нижняя граница Четверичного периода проходила на отметке 1,8 миллионов лет назад, но совсем недавно Специальный комитет Международной стратиграфической комиссии решил передвинуть границу плейстоцена на 800 тысяч лет назад, то есть теперь нижняя геологическая граница Четвертичного периода отстоит от нас на 2,6 миллиона лет. То же самое постоянно происходит с другими границами. Если же начало Антропогена не связывать с началом Четвертичного периода, то вопрос окончательно запутывается, ведь каждый год ученые радуют нас открытием новых гоминидов, а пресловутого «промежуточного звена» между гоминидом и человеком так и не обнаружено, посему точная датировка этого «фазового перехода» сокрыта туманом неизвестности. Как вы понимаете, подобные проблемы лежат далеко за пределами чистой математики, к которой апеллируют адепты теории «технологической сингулярности».

Вообще же наши современные представления о прошлом Земли довольно поверхностны и меняются гораздо чаще, чем хотелось бы учащимся средней школы и их учителям. К примеру, долгое время считалось, что динозавры – это хладнокровные пресмыкающиеся типа ящериц, теперь же утверждается, что они на эволюционном дереве гораздо ближе к теплокровным птицам.

Не исключено также, что о каких-то значимых для земной биосферы «фазовых переходах» мы просто еще не подозреваем, поскольку не нашли следов или неправильно интерпретировали имеющиеся.

А можно посмотреть шире и глубже, с общефилософских позиций, и тогда мы придем к выводу, что качественных скачков в эволюции было совсем немного: появление жизни, деление клеток, специализация клеток, возникновение нервной системы – всё остальное мы считаем «фазовыми переходами» из-за свойственного нам антропоцентризма, корни которого лежат в религиозном мировоззрении.

Те же самые соображения можно применить и к вышеупомянутому закону Мура. Вычислительная мощность – это, конечно, хорошо, но ведь без программ и файлов с данными компьютер представляет сбой всего лишь груду железа. И еще более мрачной грудой он смотрится, если его отключить от электропитания. В глазах же сторонников теории «технологической сингулярности» компьютеры и сети выглядят чем-то мистическим – существующим независимо от разума и воли человека. Но ведь это не так! Программы пишут и файлы создают люди, электроэнергию из окружающего мира также добывают люди. И вот тут имеются очевидные проблемы, которые перечеркивают идею о скором «бунте машин». Производительность и быстродействие компьютеров растет год от года, но год от года падает культура программирования. Эту тенденцию заметили не только специалисты, о чем они часто и открыто говорят, но и рядовые пользователи: программное обеспечение дорожает, но при этом становится более громоздким, отягощенным массой лишний функций; сети (особенно общедоступные) превращаются в помойки; трафик жрут порнография, реклама и бессмысленные чаты, процент полезной информации снижается – если эта Сеть вдруг «осознает» себя, она тут же скончается от непереносимого стыда. С энергетикой дела обстоят получше, однако производство энергии явно отстает от ее потребления, а введение новых мощностей требует всё более значительных усилий. Не преодолены ключевые проблемы, заметно тормозящие развитие той же вычислительной техники и систем связи: до сих пор не созданы сверхъемкие аккумуляторы (а о таком мечтает любой владелец ноутбука), до сих пор не созданы солнечные батареи с высоким КПД (а о таких мечтает любой владелец мобильного телефона), не осуществлен переход на местное нецентрализованное энергоснабжение (а о таком мечтает любой, у кого «вырубало» свет на праздники). Пока не будут решены эти проблемы, ни о какой «технологической сингулярности» не может идти и речи.

* * *

Есть и еще один аспект.

Интересно, предполагал ли Вернон Виндж, формулируя свою идею, что вскоре появится целое квазирелигиозное сообщество, которое свято уверует в его доводы и на полном серьезе начнет готовиться к «сингулярности»? Называется это сообщество вычурно: международное философское движение Трансгуманизм. Оно имеет довольно развитый филиал в России, члены которого требуют признания и поддержки их деятельности на государственном уровне. Трансгуманисты верят, что уже к 2050 году ускоряющийся научно-технический прогресс позволит создать «постчеловека», который будет обладать необычными сверхчеловеческими способностями, но главное – абсолютным здоровьем, которое позволит ему жить неограниченное время. Короче, речь идет о достижении бессмертия, которого трансгуманисты в буквальном смысле вожделеют.

Сторонники Трансгуманизма отрицают, что являются современной коммерческой сектой, однако почти все ее видовые признаки тут налицо. Подобно сектантам, трансгуманисты уверены, что скоро наступит «конец света» (то есть эволюционно-технологическая «сингулярность») – они даже называют конкретные даты, хотя и расходятся по этому вопросу друг с другом. Подобно сектантам, трансгуманисты уверены, что «конец света» не означает конец жизни, а сопровождает качественный переход в иное и более совершенное состояние. Подобно сектантам, трансгуманисты уверены, что «спасутся» лишь избранные – в данном случае те, кто откажется от человеческой оболочки, которая дана природой, позволив «переписать» свою личность на другой, более надежный, «носитель», в качестве которого может выступать либо киборг (то есть механический андроид с биологическими элементами), либо человеческое тело, усовершенствованное с помощью нанотехнологий. Подобно сектантам, трансгуманисты не собираются пассивно дожидаться «конца света» («сингулярности») – нет, они действуют, хотя никто об этом их не просит! Они проводят конференции, они вовлекают неофитов, они публикуют статьи и книги, а кроме того – они собирают деньги… Никогда не догадаетесь, на какие цели… Нет, не для того чтобы приблизить «сингулярность», а для того чтобы до нее… дотянуть. Трансгуманисты верят в крионику и в то, что замороженные сегодня люди завтра будут возвращены к жизни гуманными «постчеловеками». Зайдите на любой сайт трансгуманистов, и с большой вероятностью вы наткнетесь на рекламу очередной криофирмы, которая за «скромную» сумму в несколько десятков тысяч долларов предложит свои услуги по замораживанию вашей головы или всего тела.

То, что крионика является одной из форм модернового мошенничества, известно довольно давно, но вызывает удивление вера трансгуманистов в неизбежность воскресения замороженных в постчеловечестве. Прежде всего, никто ничего не может сказать о том, как будет выглядеть это постчеловечество и насколько интересны ему будут лежащие в ледяных гробах предки. И еще – ни один из трансгуманистов, с которыми я лично знаком, не смог объяснить мне внятно, а зачем ему это самое бессмертие, какую такую ценность он лично представляет для мира и цивилизации, чтобы жить вечно… Разговоры о том, что им просто нравится жить, в данном случае не слишком уместны, ведь от этого вполне, впрочем, понятного желания ничего не зависит…

Но речь даже не о причудах трансгуманистов, а о том, что сторонники «технологической сингулярности» в упор не замечают важного обстоятельства – неравномерности развития земной цивилизации. Описываемый ими «фазовый переход» в короткий период возможен только в том случае, если человечество едино и находится на одинаковом уровне технологического развития. Даже описанные выше «переходы» происходили трудно и долго, сопровождаясь войнами, – и не всегда более развитая в культурном и техническом отношении держава побеждала в противостоянии. Если бы было иначе, то сейчас столицей мира были бы Афины…

Зная, сколь бурно развивается наука в США, мы можем легко представить себе, что некий качественный скачок раньше или позже произойдет в этой передовой державе (возможно, он уже произошел), однако остается открытым вопрос: как воспримет этот скачок весь остальной мир? Если в Штатах возникнет постчеловечество, то не станет ли это поводом для начала новой мировой войны, которая отбросит наш мир на сотню лет назад? Так или иначе, но нет никаких оснований надеяться, что американские «постчеловеки» заинтересуются замороженными россиянами и захотят вернуть их к жизни, одарив заодно бессмертием. А «технологическая сингулярность» нашей стране и подавно не грозит – уровень российской фундаментальной науки и культуры производства, к сожалению, продолжает быстро и необратимо снижаться.

В тисках энергетического кризиса

Сколько я себя помню, всё время идут разговоры о близящемся энергетическом кризисе. Дескать, углеводороды закончатся в течение ближайших 15–20 лет, и тогда человеческая цивилизация будет отброшена в век пара, начнутся беспощадные войны за последние капли нефти, к власти придут тоталитарные вожди, народы надолго забудут о комфорте и демократии, наступит темная мрачная эра. Единственным спасением может стать только управляемая термоядерная реакция (так называемый «термояд»), которая обеспечит человечество практически дармовой энергией.

Но время идет, а нефть не кончается, цены на нее то растут, то падают, открываются новые богатые месторождения и прокладываются новые трубопроводы. Вообще слухи о конце углеводородной эры оказались сильно преувеличены. Тем не менее энергетический кризис всё же может грянуть – потребление энергии растет очень быстро, и расширением добычи проблему уже не решить. К тому же нефть нужна в химической промышленности, и очень нерационально жечь ее просто так, оказывая дополнительное «давление» на окружающую среду.

Энергетики поняли это одними из первых, опередив футурологов, которые, сочиняя свои концепции будущего, часто забывают о самом главном – об энергии и способах ее преобразования. Еще в 1970-е была сформулирована концепция «газовой паузы» – то есть периода между двумя эпохами (не побоюсь этого слова!) в развитии энергетики: эпохами нефти и… угля.

Да-да, это не описка. Те, кто считает, что времена угля и пара ушли в прошлое, ошибаются. Уголь по-прежнему остается одним из самых приоритетных видов топлива, поскольку сравнительно дешев и его разведанные запасы огромны. Например, если говорить о странах СНГ, то разведанных запасов нефти нам хватит на 50 лет, запасов природного газа – на 70 лет, а угля – на 590 лет!

Однако есть нюанс – энергетика на каменном угле чрезвычайно затратна и грязна. Давно доказано, что по выбросам вредных веществ, в том числе и радиоактивному загрязнению, угольная энергетика превосходит атомную. В городах, снабжаемых угольными электростанциями, очень нездоровая обстановка. Поэтому было принято решение увеличить долю газа в энергетике страны, снизив вредное воздействие и обеспечив растущее потребление.

Тут надо вернуться к основам и напомнить читателям, что по методам преобразования энергии мы еще не вышли из XIX века – и на обычных тепловых, и на атомных станциях стоят огромные турбины, которые вращает водяной пар. Сам же пар получается в котле или реакторе – по сути это огромные чайники. К сожалению, Вселенная устроена таким образом, что мы не можем преобразовать всю энергию, которую получаем в тепловом цикле, – часть ее, довольно большую, нам приходится выбрасывать в окружающую среду. Для этого рядом с тепловыми станциями строят градирни (огромные широкие трубы гиперболоидной формы), а рядом с атомными – выкапывают пруд-охладитель. Совершенство энергетической установки определяется коэффициентом полезного действия (КПД), который можно повысить, например, за счет увеличения температуры в котле. Однако и разогревать рабочее тело (в данном случае – пар) до бесконечности мы не можем: раньше или позже прогорят стенки.

Для повышения КПД придумали использовать комбинированные установки. Представьте себе турбину, работающую не на паре, а на газе, который сгорает непосредственно в ее проточной части. Чем выше температура на входе в такую турбину, тем выше ее эффективность, но и на выходе температура газовой смеси всё еще очень высока. А если сделать так, чтобы выходящая смесь не улетала просто так, а грела воду в котле, к которому подключены небольшие паровые турбины? Таким образом мы резко повысим общую мощность и эффективность энергоустановки – экономия газа при этом составит аж 35 %! Долгое время развитие подобных парогазовых установок (ПГУ) с котлами-утилизаторами (КУ) сдерживало отсутствие компактных систем охлаждения для мощных газовых турбин, позволяющих работать с высокими температурами. Но в середине 1990-х такие системы появились, и западные компании («ABB-Alstom», «General Electric», «Siemens», «Pratt & Whitney») выпустили на рынок целую серию мощных энергетических газотурбинных установок.

Природный газ хорош еще и своими свойствами. Прежде всего, он бесцветен, не имеет запаха (то, что считается «запахом газа», на самом деле является запахом меркаптанов – специальных ароматизирующих веществ). Он высококалориен и при сжигании оставляет после себя только углекислый газ и водяной пар. И его очень много в России – то есть по разведанным запасам мы впереди планеты всей. По данным Международного газового союза в мире имеется 118 триллионов кубометров доказанных запасов газа, в России доказанные запасы – от 48 до 64 триллионов кубометров (в этом вопросе источники разнятся, хотя с каждым годом количество доказанных запасов растет). Поскольку триллион кубометров газа примерно эквивалентен миллиарду тонн нефти, то можно утверждать, что доказанные запасы газа в нашей стране значительно превышают разведанные запасы нефти.

Газ хорош как топливо именно для городских электростанций, потому что в городах очень неравномерный график потребления, имеются утренние и вечерние «пики», а электростанции с газовыми турбинами отличаются высокой маневренностью, допуская суточное снижение нагрузки до 50 % в отличие от 30 % у угольных и 10 % у атомных станций.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что Россия еще в рамках Советского Союза начала тотальную газификацию. Столь развитого потребления газа, как в странах СНГ, нет больше нигде в мире. 68 % отопления в нашей холодной стане обеспечивается газом. Газовыми баллонами постоянно пользуются 18 миллионов человек. Энергетика давно и успешно осваивает этот вид топлива – еще в 1990 году все старые ТЭЦ в Москве были переведены на газ, а в настоящее время в черте столицы и на ее окраинах вырастают, словно грибы после дождя, малые электростанции с газотурбинными установками, в том числе созданными на основе авиационных двигателей.

* * *

Казалось бы, перспективы самые радужные. Дешевое и экологически чистое топливо, которое вполне может заменить мазут и уран на электростанциях и бензин в автомобилях, – качай и пользуйся, получай удовольствие. Почему же энергетики постоянно говорят о том, что «газовая пауза» слишком и даже опасно затянулась (а в 1970-е считалось, что она продлится не более 10–15 лет), а правительство призывает бизнесменов активнее инвестировать в проекты, связанные с каменноугольной энергетикой, которая грязна и малоэффективна?

Выясняется, что не всё так просто. Прежде всего наша газовая «мощь» завязана на крупные месторождения (Ямбург, Уренгой, Медвежье), сосредоточенных в Надым-Пур-Тазовском районе, которые дают 92 % всей добычи. Все эти месторождения находятся довольно далеко от мест потребления – газ поставляется по трем транспортным «коридорам» длиной свыше 3,5 тысяч километров. Эти коридоры представляют собой довольно сложные системы, состоящие из трубопроводов, газоперекачивающих станций и хранилищ. Серьезная авария (или теракт) на любом из них могут привести к срыву поставок и энергетическому коллапсу в европейской части России. Создание же новых «коридоров», как и освоение новых крупных месторождений – довольно сложное и затратное дело. При этом потребность в газе растет: развитые государства оценили прелести газификации и готовы платить за него всё больше. Согласно оценке Международного газового союза, мировое потребление газа к 2030 году вырастет на 70-130 %. При этом основной прирост потребления придется на США и страны Азии, прирост в Европе ожидается более скромный – около 2 % в год, однако Европа и так уже давно подсела на «газовую иглу», и в абсолютных величинах это довольно весомые цифры. Таким образом, газ становится дефицитом, что не может не сказаться на его цене. И вот тут возникает серьезная проблема. К примеру, с громкого скандала началась эксплуатация прошедшего глубокую модернизацию второго блока Северо-Западной ТЭЦ, что под Санкт-Петербургом: ленточку торжественно перерезали, а газа для блока не нашли. По данным экспертов, как минимум девять новых энергоблоков, которые будут введены в эксплуатацию в ближайшее время, могут столкнуться с нехваткой топлива. Разумеется, газ можно купить не только у «Газпрома», но только «Газпром» торгует им по фиксированным заниженным ценам.

Фиксированные цены на газ внутри страны, которые в разы меньше мировых, были установлены волюнтаристским решением правительства еще в 1990-е годы. Считалось, что резкое подорожание газа и, соответственно, электроэнергии вызовет социальный взрыв. Взрыва избежали, но заложили мину замедленного действия под здание энергетики, а вместе с ней и экономики России.

Дело в том, что из-за искусственного антирыночного сдерживания цен на газ он был и остается наиболее дешевым видом топлива в нашей стране. Например, в 1999 году 1 тонна условного топлива (тут) стоила в виде газа – 263 рубля, в виде угля – 336 рублей, в виде мазута – 424 рубля. По другим данным, в среднем по стране цена на газ в 4–5 раз ниже цены на мазут и даже в угольных регионах уголь стоит в 1,5–2 раза дороже, чем «голубое топливо». Как бы то ни было, сжигать природный газ даже в угольных регионах и дешевле, и эффективнее в экологическом плане, нежели другие виды топлива. Пользуясь дешевизной газа, энергетики, вместо того чтобы использовать «газовую паузу» для создания новых технологий, форсируют использование газа как топлива. Это чрезмерное потребление в последние годы не компенсируется приростом запасов за счет новой разведки, освоения новых месторождений. Балансовые запасы газа сокращаются, ведь имеющиеся месторождения не бездонны, и сохранение газовой ориентации грозит тем, что однажды большая часть российских ТЭС останется без топлива.

Казалось бы, разведкой и разработкой новых месторождений должен заниматься «Газпром», но как раз у него и нет свободных денег на проведение столь затратных мероприятий. Раньше считалось, что эти деньги корпорация заработает на внешнем рынке, но быстро выяснилось, что львиную долю прибыли забирает обслуживание транспортных коридоров и строительство новых («Северный» и «Южный» потоки). Так, в структуре суммарных издержек на добычу и доставку российского газа от месторождения до границы с Германией на собственно добычу приходится лишь 22 %, плату за транзит странам и территориям, по которым проходит газопровод, – 19 %, а на расходы по транспортировке – 59 %! При установлении же тарифов на газ внутри России огромные транспортные расходы учитываются не в полной мере, варьируясь по трем экономическим зонам. Если в районе добычи тариф составляет 100 %, то в примыкающей зоне – 105 %, в отдаленных районах – 110 %. Понятно, что столь незначительные различия в тарифах совершенно не соответствуют истинным различиям затрат на транспортировку газа в разные районы страны. Если же в полном объеме учесть расходы на транспортировку газа в Европу, то российский газ окажется настолько дорогим топливом, что его попросту невыгодно будет покупать! Замкнутый круг.

Разумеется, «Газпром» при поддержке государства всё равно собирается осваивать новые крупные месторождения, призванные компенсировать падающую добычу. Но нужно помнить, что эти месторождения расположены в районах с очень суровыми природно-климатическими условиями и полным отсутствием инфраструктуры (Арктический шельф, Ямал, Восточная Сибирь). Их освоение потребует не только огромных инвестиций и внедрения уникальных технологий, но и принципиально другого уровня цен на внутреннем рынке. При этом быстрое повышение объемов добычи газа проблематично из-за большой продолжительности подобных инвестиционных проектов. Поэтому не удивляйтесь, почему наше правительство и сам «Газпром» постоянно ищут за рубежом партнеров для освоения российских месторождений – субсидирование дешевым газом собственной экономики не могло пройти бесследно, в России необходимых средств сегодня просто нет.