Мистерия эпохи заката

— Что придумать?

— Все что угодно. Только не сообщать ее настоящей фамилии. Неужели ты так ничего и не понял? Никто не должен был узнать о ее визите в Лондон. Ни один человек. ….

— Не получится. — Мне доставляло какое-то садистское удовольствие произносить эти слова. Пусть не называет меня идиотом. Это уже второй раз за день. Я ему покажу какой я идиот! — Не получится, — повторил я. Интересно, что с начала разговора он так и не спросил меня о самочувствии пострадавшей. — У нее сломаны ребра, нога. Многочисленные ушибы. Повреждена голова. Она месяц проведет в больнице.

— Нет! — ошеломленно рявкнул Ар-тур. — Этого нельзя допустить.

— Я говорю из больницы, — с удовольствием напомнил я своему шефу. — Она здесь, и врачи говорят, что она выживет. Но будет лежать тут как минимум месяц.

— Так нельзя, — решительно прервал меня Артур. — Она должна сегодня же вернуться в Испанию. Только сегодня вечером, и никаких вариантов.

— Вы не понимаете. Она в тяжелом состоянии…

— Это ты ничего не понимаешь, — рассердился Артур. — Значит, сделаем так. Сейчас мне закажут специальный самолет, на сегодняшний вечер. Я поручу нашим людям договориться с Барселоной, откуда она прилетела. Наш самолет примут, а в аэропорту будет ждать специальная машина «скорой помощи», которая доставит ее в местную больницу. Она улетела из Испании, никому ничего не сказав. Поэтому все будут думать, что она попала в аварию именно в Испании. И оказалась там в больнице. И пусть там лечится хоть месяц.

Когда человек имеет много денег, он многое может себе позволить. Например, арендовать самолет и перебросить одного человека из Великобритании в Испанию, что Артур и собрался сделать. Трудно, но при желании выполнимо. А врачам всегда можно объяснить, что пациенту лучше лечиться в Барселоне, чем в Лондоне.

— Так можно сделать. — Теперь мне было понятно, что речь шла не об обычном любовном свидании. Артуру нужно было получить какие-то бумаги, которые были у Татьяны с собой в сумочке. И почему-то он назначил ей встречу в центре Лондона. Значит, собирался приехать на нее не один. Значит, в их встрече должен был принять участие кто-то третий. Возможно Филоненко, хотя я в это не верю. Он слишком грязный тип, чтобы Артур ему доверял.

— Так можно сделать, — осторожно согласился я с боссом, — но нужно договориться с местной больницей.

— Вот ты и договаривайся — быстро решил Артур. Поэтому-то он такой богатый и знаменитый, что умеет принимать быстрые решения, которые часто бывают единственно правильными. Умеет держать удар и не теряться в сложных обстоятельствах.

Получи ее сумку и договорись с больницей о ее эвакуации. А я закажу специальный реанимобиль. Самолет тоже будет оборудован всем необходимым. Если надо, мы возьмем с собой врачей. В общем, сделаем все, как нужно. Иди и договаривайся. У тебя два часа времени. Ровно через два часа я приеду за ней, и нас будет, ждать самолет в аэропорту. Ты все понял, Исмаил?

— Я постараюсь все сделать.

— У тебя уже был один прокол, — строго напомнил Артур, — сделай так, чтобы их больше не было. До свидания.

Мы закончили разговор. Все правильно. Я встречал женщину, которая специально прилетела в Лондон для встречи с Абрамовым, но случайно попала в больницу. Не по моей вине. Но теперь Артур пытается исправить положение. Мне было ужасно интересно узнать, что же находилось в ее сумочке. Я понимал, что, заполнив карточку, я получу ее сумку и все узнаю. Однако до этого решил позвонить-своему куратору.

Артур все рассчитал правильно. Он действительно был большой умницей и знал меня много лет. Но не знал самого главного, что вот уже много лет я был офицером службы внешней разведки, глубоко законспирированным агентом, о существовании которого почти никто не знал. Поэтому я достал другой аппарат, которым обычно не пользовался. Включил его и терпеливо подождал, когда он наконец заработает. А затем набрал номер куратора в Москве. О существовании этого номера знали всего несколько человек. Но все равно разговор должен был быть очень коротким.

— Слушаю, — ответил мой куратор.

— Говорит Ахав. Я назвал свою кличку.

— Что случилось?

— Чрезвычайное происшествие. В Лондон прилетела Татьяна Негачкова, жена Виктора Корсакова. Она собиралась тайно встретиться с Абрамовым.

— Кто вам сообщил?

Я сам встречал ее в Лондоне; Она привезла Абрамову какие-то документы. Пока не знаю какие, но постараюсь узнать.

— Будьте осторожны. Если понадобится наша помощь…

— Я знаю.

Все. Разговор был закончен. Теперь там знали и про нашу гостью, и про возможную встречу. И я знал, что за моей спиной не только мой неуравновешенный босс, но и целая организация, которая всегда сможет меня вытащить из любой заварушки. Или почти из любой. Далее следовало дождаться главного врача и постараться убедить его в необходимости транспортировки пострадавшей пациентки в Испанию. Вот когда я порадовался, что неплохо владею английским, понимая, что придется применить все свои знания, чтобы убедить его согласиться на такую транспортировку. Впрочем, времени у меня было предостаточно. А самым важным было получить сумочку актрисы и посмотреть бумаги, которые она привезла, хотя я совершенно не понимал, зачем такая красивая женщина занялась перевозкой каких-то непонятных бумаг, словно обычный курьер. Очевидно, в этих документах и крылась какая-то тайна.

Я отравился к главному врачу. Минут сорок мы разговаривали. Сначала я говорил, а он слушал, потом он говорил и я слушал. Главный врач оказался человеком молодым и понимающим. Если пациентку нужно лечить в Испании, значит, ее нужно туда перебросить. Правда, согласился он на это при одном условии, что их врач будет сопровождать ее до испанской больницы.

Мне пришлось дважды звонить Артуру, оговаривай эти условия. Он был согласен на все, лишь бы увести Татьяну Негачкову в Испанию.

Когда переговоры были закончены, я вспомнил про сумочку. И передал главному врачу заполненную регистрационную карточку на выдачу багажа. Он послал бумагу еще кому-то. Мы терпеливо ждали минуту или две. Потом бумагу вернули главврачу. В больнице была своя бюрократия, а мне разрешили пройти и получить сумку и заодно одежду актрисы, которую хотели отправить в стирку, но я согласился принять ее в испачканном виде.

Еще через несколько минут принесли, наконец сумочку и вещи Татьяны в нескольких пакетах. Я еще немного посидел у главного врача, затем вежливо попрощался. У меня в запасе было уже меньше часа. Я вышел в коридор, сел на скамью и терпеливо дождался, когда мимо меня пройдут два санитарах. И только после этого достал сумочку, вытащил оттуда сложенные бумаги.

Сначала я ничего не понял. Честное слово, не понял что в них было написано. Я, выпускник Московского государственного университета, закончивший в Баку школу на русском языке и всю жизнь говоривший по-русски, не сумел сразу понять, а точнее— поверить в то, что прочитал. Это было невозможно, немыслимо. Я снова все перечитал. И только после этого достал из кармана телефон, чтобы позвонить своему куратору. Я вдруг подумал, что вся моя многолетняя конспиративная жизнь была нужна ради этого мгновения. Из-за этих бумаг, которые я держал тогда в руках.

ГОД ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯНОСТО ТРЕТИЙ

Какие только бумаги я не читал за время своей работы в бывшем Верховном Совете России! С какими только постановлениями и решениями не знакомился! Вы помните что противостояние между президентом и Верховным Советом вылилось в настоящее гражданское противостояния? К счастью оно было локальным и происходило только в Москве. По большому счету, в остальной России давно махнули рукой на все разногласия между обеими ветвями власти. Помните знаменитое шекспировское «чума на оба ваших дома»? Вот примерно так население и относилось к этому противостоянию.

Но конечно, многие понимающие ситуацию, не ангажированные люди были на стороне Ельцина. Он казался гарантом, не только свободы, но и вообще всех демократических реформ. Тогда Ельцин еще был достаточно силен, амбициозен, нравился людям. В марте он предложил свои поправки к Конституции, которые не прошли в Верховном Совете. Более того, законодательную власть неожиданно поддержала и судебная, когда Конституционный суд во главе с Зорькиным выступил на стороне Верховного Совета.

Затем была попытка импичмента, но сорвалась. Я думаю, если бы она получила поддержку, то силовое противостояние началось бы в марте, а не в октябре, и Ельцину было бы намного труднее убедить Запад в его решимости продолжать «демократические реформы». Но он не ушел бы тогда ни при каких обстоятельствах. Уже позже стало известно, что его ближайшее окружение было готово на любой вариант, даже силовой. А возможный разгон парламента их не особенно пугал.

Но импичмент не прошел. Вместо этого состоялся референдум по знаменитым четырем вопросам. Тогда считали это победой президента. На самом деле, конечно, это была «пиррова победа». Ведь если за первые два вопроса проголосовали пятьдесят восемь и пятьдесят два процента от принявших участие в референдуме шестидесяти четырех процентов населения, то выходит, что реально положительно на эти вопросы ответило около тридцати процентов граждан, имеющих право голоса. А по третьему и четвертому вопросам процент голосов оказался вообще катастрофическим — тридцать два и сорок один. Но сторонники президента расценили результат такого голосования как свою победу.

Если честно, то Хасбулатов и его окружение вызывали гораздо большее раздражение, хотя формально закон был на их стороне. Противостояние все время нарастало. Верховный Совет раздражали все указы Ельцина, его самоволие, его независимость. Нужно было понимать характер Ельцина. Он был царем по своей природе и не терпел возражений. Привыкший к единоначалию в области, где он долго был хозяином, Ельцин не смог работать руководителем в Москве, где над ним было много других руководителей гораздо выше его рангом. И поэтому взбунтовался. А когда Ельцин стал президентом и наконец, убрал ненавистного Горабчева, мириться с каким-то Верховным Советом, который к тому же возглавлял ставший его личным врагом Руслан Хасбулатов, оказалось просто выше его сил. В Верховном Совете депутаты даже не скрывали, что Ельцина нужно убрать, заменив его на вице-президента Руцкого.

Летом произошли события, которые формально не могут считаться эпизодами этой борьбы, но на самом деле они были яркими эпизодами в этой схватка титанов. Было решено подставить руководителей силовых структур. Тем более что для этого представился повод. Жена министра госбезопасности Баранникова и супруга первого заместителя министра внутренних дел Дунаева полетели в Швейцарию по приглашению фирмы «Сиабеко», которой руководил Борис Бирштейн.

Женщины за три дня сделали там покупки на триста тысяч долларов. Это все было протокольно зафиксировано. Кроме того, установили, что обратно, путешественницы везли двадцать мест багажа и фирма «Сиабеко» заплатила за его перегруз более двух тысяч долларов. Все эти документы были переданы президенту страны. И сразу последовала его реакция. Оба чиновника были мгновенно уволены, а еще через несколько месяцев в газеты попала точно дозированная информация о коррупции среди высших чиновников.

Спустя некоторое время сам Ельцин напишет, что он был буквально потрясен такими тратами жен высокопоставленных государственных лиц. «Я думаю, что даже самая избалованная миллионерша не могла бы при всей своей фантазии за три дня истратить столько денег». Ельцин, разумеется, даже не подозревал, какой смех будут вызывать эти его слова спустя лишь несколько лет, когда его ближние родственники, подчиненные чиновники, друзья, и друзья его друзей начнут тратить не сотни тысяч долларов, а миллионы, когда размеры счетов нуворишей, сделавших состояние на близости к семье президента, перевалят за миллиарды долларов.

И еще тогда президент написал о таком отвратительном явлении, как подкуп депутатов и чиновников. Он даже представить себе не мог, какой станет степень коррупции среди депутатов и чиновников к моменту его ухода. Но это случится только через шесть лет.

В сентябре президент подписал указ «О поэтапной Конституционной реформе», который предусматривал роспуск парламента. Можете себе представить, как отреагировали на это в Верховном Совете? Я каждый день выходил на связь с моим куратором и рассказывал ему о том, что у нас творится. Подозреваю, что все материалы, которые я передавал Петру Петровичу, сразу же ложились на стол руководителя Службы внешней разведки Примакова, а уже оттуда попадали к Ельцину. Или не попадали. Я не уверен, что все материалы передавались в президентский аппарат. Примаков вел себя осторожно, стараясь не ввязываться в это противостояние.

Двадцать седьмого сентября здание парламента было оцеплено милицией. Но Ельцин еще колебался. В это время Конституционный суд снова поддержал Верховный Совет. И тогда депутаты объявили, что отстраняют от власти Ельцина и заменяют его Руцким. Нам отключили электричество и канализацию. В нашем парламенте начало пованивать, но отважные защитники парламента не сдавались.

В это время началось активное силовое противостояние. Группы сторонников Верховного Совета начали захват зданий, попытались взять штурмом телевидение.

Бравый генерал Макашов объявил о победе своих сторонников на митинге перед Белым домом. Видимо, он не представлял себе, чем все это закончится. В истории России любой генеральский путч почти всегда обречен. Генералы должны защищать Родину, а не заниматься политическими проблемами. В свое время не удался мятеж самого генерала Корнилова. Макашову же ошибочно показалось, что Ельцина будет легко отстранить от власти. Он не понимал ни природы власти, ни состояния умов на тот период. В основном люди еще продолжали верить в Ельцина и его реформы, продолжали надеяться на лучшее. И поэтому большая часть населения заняла выжидательную позицию, не поддержав ни тех, ни других.

Во время противостояния только Гайдар показал себя порядочным и мужественным человеком. Он призвал своих сторонников собраться у памятника Юрию Долгорукому Это был, конечно, очень опасный шаг, ведь там собирались в основном безоружные люди. А некоторые деятели интеллигенции, напротив, повели себя просто безнравственно. Они начали настаивать на силовом варианте, доказывая, что Верховный Совет нужно разогнать силой. Мне особенно запомнилось выступление одной актрисы, которая мне очень нравилась и всегда выступала в комедиях. Она кричала с экрана: «Что это за Конституция такая?» Можете себе представить, чтобы так крикнула какая-нибудь американская кинозвезда или французская? Ее сразу же отправили бы в сумасшедший дом. Или возбудили бы против них уголовное дело за оскорбление Конституции и непризнание главного закона страны. Но в тот момент на такие тонкости никто не обращал внимания. Однако Ельцин получил моральную поддержку и уже готов был действовать.

Я был все эти дни в здании Верховного Совета и почти не выходил на связь с куратором. Мобильных телефонов тогда еще не было. Лично я считаю, что обе стороны вели себя тогда неразумно устроив противостояние в самом центре Москвы. Но в решающий момент армия и милиция поддержали Ельцина. Министр обороны Грачев понимал, что ему ничего не светит при новой власти. Как и Ерину, который был первым кандидатом на увольнение у депутатов Верховного Совета. Hо министры колебались, особенно Грачев. Наконец он попросил письменный приказ. Ельцин дал ему такой приказ, после чего появились танки, которые били прямой наводкой по парламенту. И весь мир видел это в прямых репортажах Си-эн-эн. Всех оставшихся в здании арестовали и вывезли на автобусах. Рядовых участников и сотрудников Верховного Совета почти сразу отпустили. Мне только несколько раздали по шее и по ребрам, но я это легко пережил. А наших руководителей держали в тюрьме до тех пор, пока новый парламент — Государственная дума— не приняла решение об амнистии. Помню, это тоже очень не понравилось Ельцину, и он настойчиво советовал новому прокурору Казаннику не выпускать арестованных из тюрьмы. Но Казанник был честным юристом, хотя и недалеким политиком. Он всех выпустил, за что мгновенно и лишился своей должности. Самое интересное случилось в декабре, когда состоялись выборы в новую Государственную думу. Больше всех голосов тогда получила партия Жириновского. Кто-то из интеллигентов в сердцах даже крикнул, что Россия одурела. И вместо Хасбулатова на протестном голосовании получила Жириновского. Но спикером парламента стал никому не известный Иван Рыбкин. И первый свой визит к президенту он начал с букета цветов, словно явился к невесте. Президент и его окружение сразу оценили масштаб ничтожности нового спикера. И все поняли, что с ним проблем не будет. Во всяком случае, таких, как с профессором Русланом Имрановичем Хасбулатовым, которого просто выбросили из активной политики.

У меня на родине тоже произошли серьезные изменения. Народный фронт не сумел удержаться у власти даже год. Группа некомпетентных и малосведующих людей не смогла управлять государством. К тому же в Гяндже началось военное столкновение, которое могло привести к гражданской войне. Президент Абульфаз Эльчибей сбежал в далекое горное село, находящееся в Начихеванской Республике. И тогда к власти в стране пришел человек — единственный, кто мог остановить этот хаос и навести порядок в государстве. Это был бывший генерал КГБ и бывший член Политбюро, бывший первый секретарь ЦК Компартии республики и бывший первый заместитель Председателя Совета Министров СССР Гейдар Алиев. Нарочно вспомнил здесь все его титулы. Он был настоящим государственником и понимал, как нужно укреплять государство. В девяносто третьем Алиев просто остановил развал своей республики на отдельные регионы. Это была его безусловная заслуга.

А я остался без работы и даже подумывал, не вернуться ли мне в Баку. Но неожиданно меня позвали на встречу с Петром Петровичем. Я встретился с моим куратором на конспиративной квартире, абсолютно не предполагая, куда меня могут перевести и кому я вообще теперь нужен. Петр Петрович меня обрадовал, сообщив, что мне присвоено звание майора, хотя в этот момент я даже забыл, что могу продвигаться и по этой служебной линии. В неполные тридцать лет я стал майором.

Петр Петрович рекомендовал мне пойти на работу в новый банк, созданный совсем недавно. Это был набирающий силу «Мост-банк», там меня приняли почти сразу. Руководителем службы безопасности в банке был бывший генерал Комитета государственной безопасности Филипп Бобков. До сих пор не знаю, говорили ему про меня или нет. Но меня приняли на работу, и я начал получать зарплату ровно в четыре раза большую, чем в прежнем Верховном Совете.

ЛОНДОН. ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ

Как только я закончил читать эти бумаги, то сразу осознал, какую «бомбу» держу в руках. И невольно с нарастающим уважением подумал о женщине, которая рискнула прилететь в Англию с этими документами, чтобы передать их Артуру Абрамову. Очевидно, они были раньше знакомы, так как доверять такие секреты могут друг другу только очень близкие люди. С другой стороны, мне теперь стала понятна ярость, с какой супруг актрисы выступал против Абрамова. Ведь она могла рассказать мужу о своих прежних отношениях с этим олигархом. Или не рассказала? Не знаю, не хочу гадать. Но мне Татьяна показалась очень мужественной женщиной, коли решилась приехать в Лондон с копиями таких документов.

Вот только было странно, как она смогла сделать эти копии? Обычно подобные документы очень строго охраняются и не попадают в руки посторонних. А это были копии счетов и письма людей, почти все фамилии которых мне были знакомы. Достаточно было этим счетам появиться в газетах, как карьеры многих этих известных личностей закончились бы. И как Татьяна получила такие документы, откуда? И куда смотрел ее супруг, позволивший ей выехать с этими бумагами сначала в Испанию на отдых, а затем прилететь в Великобританию?

Не стану вас долго интриговать. Скажу вкратце, что там были банковские счета известных чиновников, вполне лояльных президенту и нынешней власти в России. Но судя по документам, они получали деньги от ряда зарубежных олигархов, которые переводились на их счета в офшорные зоны. Четыре известных чиновника получали такие деньги на свои счета. Четыре самых известных политика, близких к нынешнему президенту. Было среди этих бумаг и письмо одного из политиков к опальному олигарху, в котором он прямо указывал сумму, которую неодолимо, перевести на его счет. И другое письмо одного из членов правительства с просьбой приостановить расследование по делу другого олигарха. К этому письму был приложен счет, из которого было видно, сколько денег этот самый олигарх перевел чиновнику. Указанная сумма составляла триста тысяч долларов.

Я опустил голову. Господи, в какую же тайну я влез?! Что теперь будет? Было абсолютно ясно, что Татьяна хотела передать эти документы Абрамову. Вот почему сегодня утром он встречался с Филоненко. Наверное, хотел передать через него документы в газеты. Или нет? Тогда зачем Артур и Татьяна решили встретиться в отеле, в центре Лондона? Ведь Артур мог приехать на встречу с ней в аэропорт. Или сам слетать в Испанию. Нет, так тоже не получается. На их встрече должен был присутствовать кто-то третий. Возможно, Филоненко. Или кто-то другой.

А что мне теперь делать? Ждать Артура, когда он приедет? Передать ему документы и спокойно уехать домой? Не получается. Как только Абрамов завладеет этими документами, он сразу потеряет интерес и к судьбе этой женщины, и к ее перевозке в Испанию. Я немного знал Артура, вернее, хорошо его знал. Он не станет рисковать после того, как получит документы. Тем более его не будет заботить репутация женщины, которая рискнула всем и прилетела ради него в Лондон. Он эгоист, ему абсолютно наплевать на все, что не касается его лично.

А может, Артур все-таки любит эту женщину? Тоже нет. Когда я с ним беседовал, он даже не поинтересовался у меня ее состоянием. Любящие люди так себя не ведут.

Нужно было быстрее решать. Через сорок минут здесь будет Абрамов со своими людьми. Может, позвонить в Москву и сообщить о бумагах, которые у меня есть? Можно сделать копии и переслать их в Москву. И что тогда получится? Там сразу вычислят, что эти документы привезла в Лондон Татьяна Негачкова. Если документы попадут к кому-то из друзей этих четверых, то участь женщины будет сразу решена. Ее просто удавят в больнице, и она не доживет до завтрашнего утра. Если документы попадут в руки врагов этой четверки, то, возможно, она проживет еще сутки или двое. Но потом ее удавят другие люди. Черт возьми, зачем я позвонил и сообщил о том, что она прилетела? Теперь мой куратор будет ждать, когда я сообщу ему об этих документах. И в любом случае Татьяна Негачкова будет обречена. С той лишь разницей, что получится небольшая задержка во времени. Такие документы не должны появляться у посторонних людей. И тем более не должны быть опубликованы.

Как только эти бумаги появятся у Артура, он сможет начать шантажировать тех, чьи счета там указаны. И сразу станет очень значительной фигурой среди эмигрировавших олигархов, человеком, с который всем придется считаться. Даже президенту. Ведь эти документы могут быть опубликованы в английской печати. Если Артур собирается шантажировать подобным образом Кремль, то и в этом случае участь Татьяны Негачковой предрешена. Нет, этого я допустить не мог. Я просто не имел права так ее подставить. При любом исходе событий она становится крайней. И зачем я так быстро позвонил своему куратору? Можно было немного подождать, никто меня не торопил. Но с другой стороны, я не звонил в Москву уже несколько дней. Там могли решить, что им не стоит содержать такого офицера, который предоставлен сам себе и не передает никакой информации.

Нужно было принимать решение. Прямо сейчас. Артур должен был приехать уже через тридцать пять минут. А как только приедет, сразу потребует эти документы. Значит, нужно сделать так, чтобы он их не увидел. Судя по всему, Татьяна до вечера все равно не очнется. Можно будет увезти ее в Испанию, а потом придумать что-нибудь про потерянные в аварии документы. Нужно будет сделать именно так, чтобы не подставлять несчастную женщину. Когда она придет в себя, я сам передам ей эти бумаги, и пусть она сама решит, что ей с ними делать. Возможно, Татьяна вовсе не хотела передавать их Артуру. Ведь наличие документов в её сумочке еще не говорит о том, что она готова отдать их Абрамову. Возможно, они хотели встретиться и поговорить совсем о других проблемах.

В общем, я принял решение. Никто не узнает про эти документы, пока сама Татьяна не решит их судьбу. Я все еще помнил, как был влюблен в нее во время учебы в университете. Я все еще считал себя виноватым за эту глупую аварию, когда неизвестно откуда появившийся «Фольксваген» протаранил нашу машину. И поэтому принял, наверное, самое неправильное решение в своей жизни. Если бы я все тогда знал! Если бы знал, возможно, поступил бы как-то иначе. Или не стал бы вообще вмешиваться в эту историю. Если бы я с самого начала все понял. Но я ничего не знал и ничего не понимал. Я только помнил о красивой женщине, которая пострадала в моей машине, и о документах, которые нашел в ее сумочке.

ГОД ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ ДЕВЯНОСТО ЧЕТВЁРТЫЙ

В тот год я познакомился с Артуром Абрамовым. Он тогда был худым, застенчивым мальчиком, который только делал первые шаги в бизнесе. В то время «Мост-банк» обещал вырасти в один из самых крупных банков страны. Мы активно скупали московскую недвижимость, через нас проходило много государственных платежей. Можете себе представить, чтобы частный банк обслуживал счета министерств и ведомств, получая бюджетные деньги? Мы тогда взяли офис напротив московской мэрии на уже переименованной в Тверскую улице Горького.

Наш банк входил в финансовую империю нового олигарха, который только начинал строить эту империю. Его звали Владимир Гусинский. Нужно отдать ему должное— он окружил себя очень талантливыми людьми. Когда они решили создать новый канал НТВ, то просто генерировали идеями. Рассказывают, что совещания у Гусинского превращались в обмен идеями, когда почти каждый выдавал очередное новаторское предложение, вносил свой личный вклад в создание нового телевизионного канала.

Гусинский становился настоящим медиа-магнатом, и это начинало раздражать людей, входивших в окружение Ельцина. Эти люди вдруг начали понимать, что пока они играли в государственность, кто-то обошел их на крутом вираже, создав не только свою информационную компанию, но и посмел стать очень богатым человеком в стране, где все должно контролироваться государством. Это было первое столкновение между властью и бизнесом, первый эпизод той грандиозной войны, которая затем вспыхнет в России уже при новом президенте и приведет к ожесточенному противостоянию.

В окружении Ельцина начали доминироватъ силовики, сумевшие доказать свою лояльность в октябре девяносто третьего года. Они полагали, что государство — это не просто президент, но и его ближайшее окружение, своего рода новые бояре, которые и должны помогать царю управлять страной. Коржаков, Барсуков, Сосковец, Егоров, Грачев, можно, перечислить еще несколько фамилий. Но конечно, главным было противостояние всесильного руководителя службы охраны с известным, бизнесменом. Дело завершилось тем, что сотрудников службы безопасности «Мост-банка» просто уложили лицом в снег, а напуганный Гусинский в первый раз сбежал из страны.

Коржаков выглядел победителем. Он, конечно, был убежден, что помогает своему боссу сохранять власть. Но сама природа власти такова, что она развращает любого, кто оказывается на вершине. Коржаков решил, что ему дозволено все для сохранения власти его патрона, которому он, безусловно, искренне служил. Его победа в девяносто четвертом обернулась его поражением в девяносто шестом, когда он также решил немного помочь своему шефу и просчитался. На этот раз Ельцин поддержал совсем других людей. Но это произошло только через два года. А пока мы лежали в снегу, не понимая, чем все это закончится.

Закончилось плохо. Грачев после победы над Верховным Советом, очевидно, решил, что он гениальный полководец, и убеждал Ельцина устроить маленькую победоносную войну в Чечне. К тому времени положение в этой небольшой республике серьезно осложнилось. Генерал Дудаев был хорошим советским офицером, но, попав в Чечню, словно изменился. Его непонятные скандальные и оскорбительные заявления явно раздражали Ельцина, В газетах начали появляться статьи о том, как Дудаев и его окружение ненавидят русский народ. Учитывая, что жена Дудаева была русской, это было по меньшей мере неумно. Но двадцать пятого ноября чеченская оппозиция и переданные им российские танкисты пошли на штурм Грозного, который сразу провалился.

Несчастных офицеров и солдат, подставленных их руководством, показали по телевизору на весь мир. Медлить было уже опасно. Грачев заявил, что возьмет Грозный силами двух полков. Одиннадцатого декабря в Чечню начали вводиться федеральные силы. Еще можно было попытаться начать диалог, договориться, удержаться от военного противостояния, которое в конечном итоге приведет к массовым жертвам. Но ни одна из сторон уже не хотела уступать. Коса нашла на камень. Четырнадцатого декабря Ельцин приказал Дудаеву разоружиться. А тридцать первого декабря начался печально известный второй штурм Грозного. На этот раз силами российский войск.

Весь мир видел, как горели российские танки на улицах столицы Чечни, как погибали российские офицеры и солдаты. Знаете, что было самое печальное? Я вам скажу. Против российской армии воевала армия во главе с бывшими советскими офицерами генералом Дудаевым и его начальником штаба полковником Масхадовым. Такие офицеры были в Советской армии, которую мы похоронили при развале большой страны.

И еще немного про развал. Летом девяносто четвертого из объединенной Германии выводили российские войска. Туда полетел президент Ельцин. Что там происходило — видел весь Мир. Это был даже не позор, это было за гранью всего разумного. Вспомним немного нашу историю. Как входили советские войска в Германию, какие жертвы они несли, сколько погибших мы оставили только на Зееловских высотах. Говорю «мы», потому что в Советской армии сражались представители всех национальностей, всех народов бывшего Советского Союза. На полях Германии погиб и старший брат моего отца. Вечная им память, героям, освобождавшим мир от фашистской заразы,

И вспомните, что творилось к этому времени в средствах массовой информации России и остальных стран СНГ, не говоря уже о Прибалтике. Нам все время внушали подлые мысли, что никакой победы советского народа не было. Что мы просто завалили немцев трупами, что войну выиграли «заградотряды», которые стояли за спинами наших войск, что наши полководцы были бездарные и опустившиеся офицеры, боявшиеся принимать смелые решения, что Сталин был параноиком и не понимал хода войны. Что не было массового подвига партизан. Что подвиги Гастелло, Матросова, Космодемьянской были придуманы советской пропагандой. В общем, вся война — это лишь советская пропаганда.

Нашлись и такие, кто верил в эту чушь. Нашлись и такие, которые подкрепляли эти выдумки своими надуманными фактами. Все это было абсолютной ложью. Войну с таким невероятным противником, как Германия, нельзя было выиграть «заградотрядами». Ее нельзя было выиграть, «заваливая трупами» самую лучшую армию того времени. Немцы не просто покорили всю Европу. Они разгромили далеко не слабые французские и английские армии, разбили польскую армию, которая умудрилась в двадцатом году нанести поражение даже Красной армии, взяли Норвегию, Данию, Бельгию, Голландию, Югославию, помогли итальянцам одолеть Грецию.

Немецкая армия была не только самой технически обеспеченной армией в мире. На ее стороне была экономика почти всех стран Европы. На стороне немцев было техническое превосходство их самолетов и танков, штурмовых орудий и самоходок, организованность и дисциплина солдат вермахта, начиная от рядовых и кончая фельдмаршалами. И эта армия проиграла только потому, что ей противостояла еще более сильная армия, Только так, а не иначе.

Среди советских полководцев появились выдающиеся военачальники, организация тыла была почти идеальной, советские конструкторы выдали новые танки, самолеты, орудия, не уступавшие, а часто и превосходившие лучшие немецкие образцы. Но самое главное — люди. Никакая техника не может выиграть войну. Ее в конечном счете выигрывают люди. Обычные люди, которые своим массовым героизмом сначала остановили врага, а затем и погнали его прочь. Победить людей, которые верят в свою страну и в свою победу, невозможно. Тысячелетний опыт истории показывает: такие армии и народы непобедимы.

Такой была и наша победа в сорок пятом. Так Советская армия входила в Германию. Такую победу сдал немцам Михаил Горбачев, позволивший объединенной Германии остаться в военном блоке НАТО, нацеленном против его собственной страны. Но еще большую боль и стыд вызвало поведение Бориса Ельцина во время вывода российских войск из Германии. Он приехал в страну и вышел к людям не просто в плохом состоянии. Он был в невменяемом состоянии, и на это нельзя было смотреть без душевного содрогания. Выхватив палочку у дирижера под хохот германских официальных лиц, Ельцин дирижировал выводом войск из страны. Нужно было видеть, как смеялись немцы, нужно было видеть глаза российских офицеров и генералов, вынужденных терпеть это безобразие. До сих пор удивляюсь их выдержке. Кто-то мог просто крикнуть своему верховному главнокомандующему одно слово: «Прекратить!» Или другие слова. В русском языке для этого есть большие возможности. Hо они молчали. Стиснув зубы молчали. Пьяный президент закончил дирижировать, и его увели. Войска начали погрузку в эшелоны.

Вот так вошли в Германию советские войска и так оттуда выводили российскую армию. Высокая трагедия была превращена в фарс. Не знаю, как вы, а я лично этого «дирижирования» никогда не забуду. Хотя бы в память о моем дяде, погибшем в Германии.

ЛОНДОН. ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ

Артур прибыл раньше срока. Минут на пятнадцать. С его деньгами и возможностями было бы странно, если бы он не сумел договориться. Он приехал не один. С ним был улыбающийся Владик, начальник его службы безопасности, и еще несколько «горилл». Они приехали на трех машинах и еще доставили большой реанимобиль. Нужно сказать, что во дворе небольшой больницы Саттона никогда не было таких шикарных машин.

Артур сразу подошел ко мне.

— Ты получил ее вещи? — и снова не спросил меня о состоянии Татьяны. Его интересовало только содержимое ее сумочки.

— Получил. — Я вполне понимал его нетерпение; но хотел, чтобы он подергался, ему все равно ничего не светило.

— Где они? — оживился Артур.

— Лежат в кресле, — я показал на сложенные пакеты, — там всё, что я получил.

— Владик, быстро посмотри, — приказал Артур.

Владик подошел к вещам и очень профессионально, быстро и ловко осмотрел их. Конечно, он ничего не нашел. В сумочке были только косметика, мобильный телефон и еще какие-то мелочи. Паспорт Татьяны находился у главного врача. Нам его пообещали отдать, когда мы погрузим женщину в наш реанимобиль.

— Ничего нет, — сообщил наконец Владик, поднимая голову.

Артур нахмурился. Он явно нервничал. Посмотрел по сторонам, очевидно, что-то решая для себя. Затем обернулся ко мне:

— Ты все получил? Может, у нее была еще какая-нибудь сумка?

— Нет. Выдали все, кроме паспорта.

Артур подошел к Владику и внимательно посмотрел на него. Если бы я не знал Артура столько лет, то мог бы принять неверное решение. Но я примерно знал, как он думает. И поэтому совсем не удивился, когда Артур вдруг решительно повернулся ко мне и громко спросил:

— Исмаил, у нее не было с собой никаких документов?