Помоги проекту - поделись книгой:
— А у тебя нос, как у бегемота.
— А у тебя голова, как еловая шишка.
— А у тебя голова, как ведро.
— А у тебя во рту зуба нет…
— А ты рыжий.
— А ты селёдка.
— А ты вуалехвост.
— А что это такое?
— Вуалехвост — и всё.
— А ты первердер…
— Это ещё что значит?
— Значит, что ты первердер.
— А ты дырбыртыр.
— А ты выртырвыр.
— А ты ррррррр…
— А ты ззззззз…
— А ты… ы! — сказал Юра и увидел рядом учителя.
— Хотел бы я знать, — спросил учитель, — кто же всё-таки вы такие?
Приезжаем на аэродром. Нас шефы-лётчики пригласили.
Весь класс наш в один самолёт уместился. Прямо дом, а не самолёт! Хочешь — сиди, хочешь — стой — что хочешь делай! Валерка петь стал. Только когда загудел самолёт, он почему-то вдруг перестал петь.
— Летим уже? — спрашивает. — Или нет?
Кто-то как закричит:
— Летим! Летим!
— Я боюсь, — говорит Валерка. — Зачем я только в кино не пошёл! — и зубами стучит.
Я ему говорю:
— С непривычки это бывает.
— А ты раньше летал? — спрашивает Валерка.
— Я на катере ездил. А это почти что одно и то же. Мы с отцом с катера рыбу ловили.
Вдруг выходит к нам лётчик. Улыбается, спрашивает:
— Ну как?
Валерка как заорёт:
— Ой, идите за руль! Самолёт упадёт! — И заплакал. Лётчик смеётся:
— Не беспокойся. Там ведь ещё лётчик есть.
Валерка перестал плакать.
— Эх ты, плакса! — говорит лётчик. — Девочки на тебя смотрят.
Катя услышала и говорит:
— Мы на него совсем не смотрим. Мы в окно смотрим. А лётчик не отстаёт:
— Они даже смотреть на тебя не хотят; эх ты, трусишка! Миша Колосов говорит:
— Чудак Валерка. Сначала пел, а потом стал бояться. Лёнька Скориков говорит:
— Это он, наверно, от страха пел.
Тут самолёт на снижение пошёл.
Вышли мы из самолёта.
— Эх, — говорит Валерка, — хорошо бы ещё покататься.
— Вот и прекрасно, — улыбается лётчик, — сейчас будем на вертолёте кататься.
Я обернулся — нет Валерки.
— Где Валерка? — спрашивают ребята.
Наверное, он в кино пошёл!..
Катю вызвали отвечать урок, а Маша в окно засмотрелась. Катя подсказку ждёт, а Маша видит собаку Лукьяна и говорит тихо, вслух:
— Лукьян…
Катя думала, ей подсказали, и повторяет:
— Лукьян…
— При чём тут Лукьян?! — удивился учитель.
Учитель сердито смотрит на Катю.
Катя сердито смотрит на Машу.
А Маша спокойно смотрит в окно.
Когда снег с крыши сбрасывали, мы всем двором помогали дворнику. На крышу нас, конечно, не пустили.
Тогда мы собрались во дворе, встали цепочкой, взявшись за руки, и никого не пускали в ту зону, куда снег падал.
Когда люди в эту зону шли, не подозревая об опасности, мы хором кричали:
— Сюда нельзя! В обход!
И все люди шли в обход.
На Ваську небольшой кусок снега сел. Кружился, кружился в воздухе и прямо Ваське на голову опустился. Васька только тряхнул головой, и этот снег на его голове растаял. Он потом всё повторял, что своей головой защитил других. Нескромно, я считаю, такие вещи заявлять. Тоже мне! Как будто это был какой-нибудь громадный кусок льда.
Нас вовсю дворник гнал, а мы не уходили. Так до конца помогали.
А дворник говорит, что мы мешали.
Как же так?!
Не может этого быть!
Ребята работали. А Петя сел на ступеньку. И так сидел. Очень нужно работать!
Но сидеть надоело.
Он кошку увидел.
Поймал её.
Показал кошке шиш, посвистел кошке в ухо, подул на неё, скорчил несколько рож, спел три песни, язык показал.
Она его цап лапой по языку!
Он сразу петь перестал.
Заорал, кошку выпустил и помчался к ребятам…
Лучше поздно, чем никогда!
Не успели приехать в пионерлагерь, а уже тихий час! Не хочется человеку спать — так нет, спи, хочешь не хочешь! Как будто мало спать ночью — ещё днём спи. Тут бы пойти искупаться в море — так нет, лежи, да ещё глаза закрой. Книжку и то почитать нельзя. Стал я напевать чуть слышно. Напевал, напевал и заснул. За ужином думаю: «Ага, вот оно что: чтоб заснуть, нужно что-нибудь спеть. Иначе никак не уснёшь».
На другой день я как только лёг, так сейчас же тихонечко и запел. Я даже сам не заметил, как стал так громко петь, что прибежал наш вожатый Витя.
— Это что ещё за певец такой?
Я ему отвечаю:
— Я иначе уснуть не могу, вот поэтому и напеваю.
Он говорит:
— А если все запоют, тогда что будет?
— Ничего, — говорю, — не будет.
— Тогда сплошное пенье будет, а не сон.
— А может быть, тогда все уснут?
— Ты не выдумывай чепуху, а закрой глаза и спи.
— Не могу я без песни спать, у меня без этого глаза не закроются.
— Закроются, — говорит, — вот увидишь.
— Нет, не закроются, я себя знаю.
— У всех ребят закрываются, а почему у тебя не закроются?
— Потому что я так привык.
— А ты попробуй не вслух пой, а про себя. Тогда ещё скорее уснёшь и товарищей не разбудишь.
Стал я петь про себя, пел разные песни и незаметно уснул.
На другой день мы на море пошли. Купались, в разные игры играли. Потом на винограднике работали. И я перед сном забыл песню спеть. Как-то сразу уснул. Совершенно внезапно. Совсем неожиданно.
Поделиться книгой: