Я и мой летучий мышь

— Э-э-э, понимаешь, мышь готовит тебе сюрприз: подарок на день рождения от нас двоих. И… он пока еще не закончил, так что тебе смотреть пока нельзя.

Мышь удивленно на меня покосился, а потом рывком оторвал картину полностью. Пустая рама не выдержала и рухнула на пол, припечатав Пыха к полу.

— Ты уверена, что с ним все в порядке? — тихо спросил граф.

Я старательно вытягивала шею, мне это тоже было интересно.

Но тут край рамы зашевелился и из-под него выполз жутко недовольный мышь, рывком вытащил сильно помятый, с неровными краями, холст и, взмахнув крыльями, вылетел в распахнутое окно.

Так, а как же я?!

— Он уже закончил? — От неожиданности я вздрогнула. У него был такой голос, будто он уже давно и прочно обо всем догадался.

Пора удирать.

— Почти, но мне надо будет кое в чем ему помочь. Ты не мог бы пока не открывать глаза? — наивно поинтересовалась я.

Дрейк улыбнулся и молча разжал мои руки, при этом задержав их в своих ладонях. Посмотрел на пустую стену, валяющуюся на полу раму. И сжал мои руки сильнее. Я поморщилась.

— Ты могла бы просто попросить.

Он вновь повернулся ко мне, но теперь его глаза не просто светились — они пылали, отсвечивая всеми гранями драгоценностей. Еще чуть-чуть, и меня ничто уже не спасет. Василиски убивают взглядом.

Ногой в челюсть, рывком вырвать кисти из стального захвата и рвануть к окну.

Он этого не ожидал, это плюс.

Вскочила на подоконник, и тут сзади что-то вспыхнуло. Инстинктивно уворачиваюсь, свет падает на зазевавшуюся неподалеку муху. Насекомое тут же падает кверху брюшком. Некогда смотреть, прыгаю вниз.

Земля встречает довольно жестко. Кувырок, перекатиться через бок, подняться и рвануть к стене, умудряясь двигаться зигзагами, словно вконец окосевший заяц. Лучи света падают то справа то слева, я его явно сильно разозлила. Ничего, переживет.

Стена, рядом! Прыгнуть и вонзить в крошащийся камень выпущенные наружу когти.

Прыжок, подтянуться, еще прыжок. Камень крошится под когтями рук. Выше, край стены. Подтянуться и, уже перепрыгивая через него, обернуться в последний раз. Зря.

Он бежит следом, уже совсем близко. Ловлю его взгляд. Почему же он не убивает меня? Вспышка, яркий приятный свет. И я не спрыгиваю, а падаю на такую далекую землю.

Сознание возвращалось медленно и как бы нехотя. В голове плавало туманное варево мыслей, без признаков начала и конца. Я вздрогнула и села, шаря руками по сторонам в поисках мыша и пытаясь вспомнить недавние события. Вспоминалось с трудом. Хотя бы потому, что последнее, что стоит перед глазами, — глаза Дрейка и яркий теплый свет, погружающий в сон. Кажется, я куда-то летела. Ах да, я же упала со стены. Наверное, по всему телу куча синяков и переломов. Осторожно шевелюсь, все еще не рискуя открыть глаз и ожидая взрывов боли в ногах или руках. Но ничего так и не почувствовала. Странно.

— Ты собираешься глаза открывать? Или так и будешь сидеть зажмурившись?

Этот вредный голос я бы узнала из миллиона. Осторожно приоткрыв глаза, я узрела сидящего неподалеку, на роскошной кровати, собственно, мыша. Он гордо восседал на подушке и укоризненно на меня смотрел.

— Чего щуришься?

— Ну я слышала, что после взгляда василиска слепнут.

— Ага, а я слышал — что умирают. А так как ты не похожа на свежую кучку пепла, то заканчивай дурака валять и вставай! Я уже полчаса жду, когда ты очнешься, между прочим.

Рискнув широко распахнуть очи — минуту подождала. Но мир и не думал исчезать. Так что, немного приободрившись, вскочила, запуталась в одеяле и с грохотом рухнула на пол. Мышь громко хихикал на подушке, даже и не подумав поинтересоваться — жива ли. Ну, погоди у меня!

Кое-как выпутавшись из вредного одеяла, я встала на четвереньки и высказала Пыху все, что о нем думаю как о друге. К несчастью, именно в этот момент дверь спальни распахнулась и в нее вошел сам хозяин дома.

Обозрев мой зад и веселящегося мыша, он тактично покашлял. Я покраснела и, резко вскочив, попыталась натянуть довольно-таки коротенькую рубашку на коленки.

— Я рад, что вы уже встали.

Раздался протяжный треск материи, и подол рубашки все-таки натянулся на колени, явив всему миру мой голый пупок. Вспыхнув еще сильнее, моя персона, под заинтересованным взглядом графа, тут же нырнула под одеяло, натянув его до самого носа. Мышь при этом совершенно случайно был засунут под одеяло. Послышался возмущенный писк, я ощутила копошение в районе щиколоток.

— Вы о чем-то хотели поговорить со мной, граф? — как можно более вежливо протянула я, пытаясь пригладить левой рукой лохмы на голове, а правой разыскивая под одеялом Пыха.

— О да! — Он улыбнулся и сел на стул рядом с кроватью. — У меня к вам, миледи, будет довольно много вопросов и одно предложение, возможно, не самое обычное, но я все же рискну вам его сделать.

— Да? И что же вы хотели предложить мне, граф?

— Задыхаюсь!!! — Из-под одеяла. Острые коготки прошлись по моей пятке, я захихикала.

Дрейк поднял вверх левую бровь. Заталкиваю в рот край одеяла, продолжая при этом хихикать и давясь одеялом.

— Вам помочь?

Сколько заботы!

— Нет, я сама справлюсь, — проговорила я, вытащив изо рта кусок одеяла. Но тут мышь еще и укусил меня за мизинец на ноге. Я заорала и с головой нырнула под одеяло в поисках этого вредителя.

Минут пять ползала по всей кровати, шаря в полной темноте руками, пытаясь нащупать Пыха. Нашла, схватила и с торжественным криком — вся встрепанная и красная — вынырнула из-под одеяла обратно.

У графа уже были подняты обе брови, и он смотрел на меня как на пациентку из дома душевнобольных. Я потрясла перед ним жадно хватающим ртом воздух мышом. Василиск явно был потрясен и почему-то постоянно отпихивался рукой от моего трофея.

— Здрасьте, — прохрипел мышь, и я его все-таки отпустила. Счастливый Пых воспарил к потолку и, нахохлившись, уселся на балдахин, поглядывая на меня и графа сверху.

Перевожу взгляд на графа, вежливо ему улыбаюсь и аристократическим кивком позволяю продолжать.

— Гм, — задумчиво протянул он, почему-то поглядывая на дверь, — ну что ж.

— Вы хотели о чем-то меня спросить, — напомнила я.

Более осмысленное выражение на лице. Может, я как-то не так себя веду?

— Во-первых, я хотел бы знать, для кого именно вы пытались украсть мою картину?

Я пожала плечами:

— Для менялы, но он всего лишь посредник и явно уже куда-нибудь смылся, как только узнал, что меня поймали.

— А как он это узнал?

— Так это ж очевидно: раз я не пришла к указанному сроку, значит, контакты со мной автоматически прекращаются. И мне надо либо искать нового менялу, либо вести праведный образ жизни на свой страх и риск.

Дрейк задумчиво откинулся на спинку стула, о чем-то размышляя.

— Что ж, этого менялу мы уже взяли. Я просто хотел проверить, насколько вы, сударыня, можете быть откровенны со мной.

Я только фыркнула. И дураку понятно, что в моей ситуации лучше всего будет не трепыхаться и активно втираться в доверие. С василисками шутки плохи. Да и надеяться на то, что кто-нибудь придет на выручку и спасет, было бы ну очень глупо. В нашем мире правит только один закон: каждый сам за себя.

— Второй вопрос, — прервал мои размышления граф, — кто твои родители?

Мы уже на «ты»? Это приятно. Глядишь, и в живых оставит.

— Я не знаю. Младенцем меня подкинули на порог бездетной семье, которая меня, собственно, и вырастила.

Он кивнул с таким видом, будто ничего другого и не ожидал.

Я и сама давно знала, что уж кем-кем, а человеком являюсь вряд ли. Чего стоят только вылезающие при стрессе когти из фаланг пальцев рук, умение отращивать под водой жабры, а в случае смертельной опасности еще и покрываться прочной чешуей? Да мало ли, может, я до сих пор еще не открыла все возможности своего тела.

— А что? Какая вам разница, кто именно были мои родители?

— Мы, кажется, перешли на «ты»?

Пожимаю плечами. Хозяин барин. Хоть на «ты», хоть на «вы», — мне бы только смыться отсюда. А там — поминай как звали.

— На твои вопросы, Катерина, я отвечу позже.

— Не Катерина.

Смотрит вопросительно.

— Не Катерина. Мое имя — Кэт, и все. Это не сокращение.

Кивнув, он продолжил:

— Пусть будет Кэт. Я не возражаю. И все же ответь: что ты имеешь лично против моего рода?

У меня просто челюсть отвисла.

Ну, ничего себе заявочки. Что я имею против его рода? Интересно, а почему я до сих пор жива, если есть даже просто предположение о том, что я — против василисков? Любого, кто раньше не так косился, проходя мимо человека с такими глазами, убивали быстро и мучительно, сжигая взглядом до состояния золы или обращая навечно в камень. Хотя человеком назвать его было сложно. М-да.

— А-а-а… э-э-э… гм… — глубокомысленно промычала я, косясь на сидевшего неподалеку мыша.

Мышь невозмутимо чесал лапкой за ухом, щурясь от удовольствия.

— Да ничего я против рода василисков не имею. Я вообще очень хорошая, просто шла мимо, дай, думаю, загляну на огонек, а тут ты! Я потанцевала. А в комнате смотрю: какая-то летучая мышь ворует имущество, ну и, чтобы ты не расстроился, решила закрыть тебе глаза.

Сверху послышался удивленный писк. Мышь, выпучив глаза, изучал меня на предмет наличия совести.

— Слушай, ну чего ты ко мне прицепился, ну украла я твою картину, и чего? Я, может, только так и умею зарабатывать себе на жизнь. И вообще, говори сразу — чего тебе надо, а то я есть хочу…

Василиск усмехнулся и медленно встал. Я поежилась под одеялом, напрочь отказываясь замечать длинные и острые клыки, которые мне продемонстрировали в очаровательной улыбке.

— Что ж, допрос окончен. Вы оба мне вполне подходите.

И он вышел — оставив меня, ошеломленную и слегка невменяемую, с целомудренно натянутым до самого носа одеялом.

— Нет, ты это слышал, Пых?

Что-то тяжелое и твердое ударило меня по голове.

— Ай!!! Ты чего? Больно же!

Мышь, сосредоточенно сопя, откручивал второй набалдашник из трех оставшихся штук на спинке кровати.

— Значит, я воровал, а она тут ни при чем? Предательница! — И в меня кинули вторым шариком, угодив теперь по лбу. Я возмущенно взвыла и ринулась ловить этого… этого вредителя!

Минут десять мы прыгали по всей комнате, а точнее, это я прыгала по огромной — что вдоль что поперек — кровати, занимающей большую часть спальни, вслед за постоянно уворачивающимся от меня Пыхом. Он уже перестал дуться и радостно закручивал в воздухе фигуры высшего пилотажа. Поймать его так и не удалось, но зато я вдоволь напрыгалась и теперь с полной уверенностью могла сказать, что кровать у графа очень прочная и мягкая, а главное, пружинистость у нее повышенная — прыгать хорошо.

— Извините.

Я удивленно обернулась, застыв с подушкой в руках, и с интересом посмотрела в сторону двери.

Там стояла невысокая фигурка, одетая в длинное серое платье с воротничком под горло, в белом кружевном переднике.

— Извините, вы госпожа Кэт?

Я тут же почувствовала себя госпожой и важно кивнула, краем глаза продолжая наблюдать за Пыхом.

— Меня зовут Мэри, и я буду вашей горничной.

Изображаю на лице бурю восторга, не очень понимая, зачем это мне горничная.

Но тут на каминную полку все-таки уселся запыхавшийся Пых и с интересом принялся изучать изящную статуэтку птички, стоявшую неподалеку. Меткий бросок — и подушка врезается в обнимающегося со статуэткой пушистика, снеся обоих с камина и припечатывая к стене. Статуэтка каким-то чудом выжила. На пол первой упала подушка, за ней мышь, а сверху брякнулась «птичка».

— Госпожа… — тихо, ошарашенно.

Я вдруг вспомнила, что мы тут не одни. Мышь все-таки вылез из-под птички и громко выругался. Отчего ушки бедной девушки ярко заалели. Так, надо спасать остатки своей репутации.

Спустившись с кровати и ногой задвинув подушку с ругающимся мышом под кровать, я пригладила рукой спутанные волосы и ослепительно улыбнулась несчастной Мэри.

В следующие полчаса очень пожалела о своем поспешном решении подружиться с горничной.

— Первым делом — вымоемся. Вот мыло, намыливайтесь, а я займусь вашими чудесными волосами.

— Может, не надо? — уныло спросила я.

Несмотря на мои возражения, волосы были нещадно отмыты. Удивленные блохи, не ожидавшие от меня такой подлости, толпами кончали жизнь самоубийством в ванне.