Помоги проекту - поделись книгой:
Галина Романова
Свой дракон
Пролог
Больше всего Готику нравился этот старый кабинет деда – на вершине донжона, выше всех комнат замка. К нему надо было подниматься по спирально закрученной лестнице и, затаив дыхание, рассматривать зарубки на старых камнях стен. Не раз и не два замок брали штурмом враги; последний раз это случилось, когда Готик был еще мал и, по традиции, в семилетнем возрасте был отдан в пажи одному из дедовых вассалов. Его не было в замке, когда туда после двухнедельной осады ворвались захватчики, и он не видел последнюю битву. Оборонявшиеся – оставшиеся в живых полтора десятка рыцарей, несколько оруженосцев и пеших воинов во главе с отцом и дедом – отступали тут, отдавая ступеньку за ступенькой и щедро поливая их своей и чужой кровью. На камнях стен до сих пор остались следы от мечей нападавших и защитников, и Готик всякий раз гадал, в каком месте могла быть та самая зарубка – куда мог попасть тот удар, который оборвал жизнь его отца. Тот сражался до последнего, защищая свою жену, мать и детей – двух сестер самого Готика, старшую и младшую, и брата, который только должен был родиться. Если бы не самоотверженность отца, деда и остальных воинов, все укрывшиеся в кабинете женщины и дети были бы убиты… Или нет, враги наверняка пощадили бы старшую сестру Готика, которой исполнилось девять лет. Ее бы в спешном порядке выдали замуж за сына или племянника предводителя нападавших, чтобы закрепить «законность» свершившегося деяния. Перед брачным документом, заверенным священниками, был бессилен даже король – и плевать, что подписан сей контракт будет кровью убитых родных несчастной невесты!
Но тот бой все-таки закончился победой. Потеряв в битве почти всех воинов, дед Готика сумел как-то отбросить нападавших. Измученные защитники замка получили краткую – в несколько часов – передышку, а тем временем подоспели на помощь войска дедова вассала, того самого, в чьем замке рос Готик. Семилетнего мальчика не взяли с собой в бой из опасения потерять наследника имени и титула. Он не присутствовал и на похоронах отца, но через несколько недель после бойни предстал перед королем, требуя справедливости. Подобные нападения соседей друг на друга ослабляли страну, король сурово карал зачинщиков, тем более что нападение произошло в первой трети нового цикла. Напавший на замок барон был вынужден заплатить огромную контрибуцию, а его четырехлетняя дочь стала заложницей в замке. Когда девочке исполнится четырнадцать, ее обвенчают с Готиком, дабы окончательно положить конец вражде.
Но юноша сейчас не думал о женитьбе – свадьба для него, шестнадцатилетнего, представлялась чем-то далеким и незначительным по сравнению с тем, ради чего он спешил сейчас по вытертым ступеням в кабинет деда.
Он редко бывал тут, с семи лет и до недавнего времени юноша много времени проводил вне дома. Первые пять лет он воспитывался в качестве пажа у одного из дедовых вассалов. Потом стал оруженосцем и еще четыре года практически не видел родных стен. Лишь трижды в год его отпускали к родным на короткую побывку. И всего однажды он задержался надолго – когда выдавали замуж его старшую сестру. Как старшая дочь своих родителей, она выходила замуж за потомка боковой ветви властителей Айнских. Случилось это чуть больше года тому назад.
Добравшись до заветной двери – до двери, в которую
– Входи, – послышался знакомый голос еще до того, как кулак юноши ударил в дубовые створки.
Переступив порог, Готик огляделся по сторонам, как будто впервые. С тех пор, как он был здесь последний раз, в кабинете ничего не изменилось.
Узкие окна, ориентированные по четырем сторонам света, не рассеивали полумрак, так что возле стола стояли два высоких подсвечника. В центре комнаты располагалась жаровня с углями – в любую погоду там над горкой углей клубился дымок. Несколько стеллажей с книгами делили просторную комнату на части. Книг тут было много, за всю жизнь юноша не видел нигде столько книг, толстых, в кожаных и деревянных переплетах, окованных бронзой и медью. Среди книг лежали свитки, перетянутые шнурками, и просто кипы пергаментов, выровненные по размеру. Вдоль стен тут и там стояли сундуки. Сколько себя помнил юноша, они всегда были плотно закрыты. На стенах висели головы животных со стеклянными глазами, старинное оружие и шкуры.
– Проходи.
Готик сделал несколько шагов вперед. Дед стоял за конторкой и что-то писал на закрепленном наклонно листе пергамента. Возле стола стояли кресло и два стула, на один из которых он и указал внуку, на миг оторвавшись от дела:
– Присядь. Я сейчас закончу.
Послушный юноша опустился на краешек кожаной обивки. Заваленный всякой всячиной стол сам по себе притягивал любопытные взоры, но сейчас все внимание его захватил свиток, лежавший сверху. К нему двухцветным шнурком была прикреплена большая печать. Она была надломана – дед уже прочел свиток. С бьющимся сердцем Готик понял, что это – его судьба.
– Ну вот. – Дописав последнюю букву, дед повернулся к внуку. – Теперь мы можем поговорить… об этом, – добавил он, кивком головы указав на свиток. – Ты ведь догадываешься, что это такое?
Юноша кивнул.
– Это большая честь и немалая ответственность для тебя и всего нашего рода, – продолжал дед. – Попасть в Школу очень сложно. Желающих много, мест мало. Наставники всегда отбирают самых достойных, и не всегда это бывают дети из знатных семей. Младший брат нашего короля
– В Школу? – не выдержав, вскричал Готик. – Меня?
– Да. Тебе уже исполнилось шестнадцать, но еще нет двадцати одного года. Ты вполне подходишь по возрасту. И твое заявление – то есть мое заявление, написанное от твоего имени, – было рассмотрено наставниками и одобрено. Я уже отдал управляющему все необходимые распоряжения. Через три дня ты отправишься в Школу… мой внук.
Голос его предательски дрогнул при этих словах, и старый рыцарь поспешил отвернуться, чтобы юноша не видел его лица.
Выждав паузу, Готик протянул руку и взял свиток. Он развернулся с тихим шуршанием. Стройные ряды букв слагались в слова:
«Зачислить… в ряды Школы Драконоборцев… Готика Арвальда, баронета Дольского…»
– Неужели это правда? – Голос предательски дрогнул. Еще несколько дней назад юноша всерьез гордился тем, что у него начинает появляться солидный мужской баритон, и вот сейчас он внезапно пустил петуха.
– Правда, внук. – Дед встал, прошел к увешанной оружием стене. – Надеюсь, ты понимаешь, какая честь оказана всему нашему семейству?
– О да, – только и смог вымолвить юноша. Даже если ему суждено будет погибнуть – а почти половина выпускников Школы не доживает до тридцати лет! – его имя навсегда останется в анналах рода. И младший брат, когда у него родится сын, назовет малыша Готиком именно в честь прославленного родственника.
Стать драконоборцем была честь, привилегия и огромная ответственность. Ибо драконы были неотъемлемой частью жизни. Столь же реальные, как небо над головой и земля под ногами, они были врагами, перед которыми трепетали все. История мира практически представляла собой историю взаимоотношения людей и этих существ. И вступить в Школу Драконоборцев означало вписать в нее свое имя.
Авест осторожно опустился на площадку перед входом в пещеру Старого, потоптался немного, привыкая, и, опустив голову, стал протискиваться внутрь. Вход был узок, а Авест за последний год резко вырос. Какое-то время бывший самым маленьким, он в короткий срок сравнялся ростом и сложением с большинством сверстников, а кое-кого и перерос, что сразу заткнуло рты всем насмешникам племени.
Ход в пещеру Старого был таким узким, что оставалось лишь удивляться, как сам Старый мог из него выбираться. Разве что где-то в скалах есть проход, которым он пользовался, но выросший в этих горах Авест был уверен, что знает окрестности назубок и нигде не замечал запасного отверстия. Разве что Старый обладает редкой способностью просачиваться сквозь скалы?
Трудно было ползти только первые несколько шагов. Потом ход расширился настолько, что посетитель сперва смог поднять голову, а потом и выпрямиться окончательно.
В пещере Старого было темно, но Авест отлично видел во мраке. Сотворить небольшой огненный шарик оказалось плевым делом. Тот взлетел под потолок, озарив мрачные и торжественные своды. В отличие от остальных жилых пещер, обстановка тут была скромной и даже скудной.
«Ты пришел…»
Огненный шар осветил громадную тень в дальнем углу. Старый шагнул вперед, позволив юному посетителю увидеть себя во всей красе.
«Я ждал тебя».
Тусклый бесцветный голос не мог принадлежать этому могучему магу, перед силой которого меркли даже способности Хуррака, нынешнего вождя племени. Все знали, что Старый мог бы легко стать новым вождем, не дав Хурраку, самому молодому из претендентов, даже подумать о власти. Но не стал бороться, уступив именно Хурраку, который после смерти предыдущего вождя мог претендовать на власть в клане лишь при одном условии: если кто-то из более старших и достойных сам, добровольно, в присутствии остальных, не откажется от борьбы в его пользу. Старый так и поступил – и обеспечил клану на многие годы молодого, сильного, решительного и умного вождя.
«Я пришел, учитель». – Авест почтительно склонил голову, признавая авторитет и силу собеседника.
«Ты знаешь, зачем я призывал тебя?»
«Да, учитель. На меня пал выбор старейшин…»
«Да. – Старый приблизился, коснулся лба своего ученика жестом, который можно было назвать ласковым. – Ты – избранный. Знаешь, что теперь с тобой будет?»
«Меня принесут в жертву».
Голос был спокоен, и Старый осторожно коснулся разума своего ученика. Ни тени смятения или страха. Только спокойствие и молчаливое ожидание. Какая сила воли!
«А ты знаешь, почему они избрали именно тебя?»
«Знаю. – Авест поднял до этого устремленный в пол взгляд. – Я – сын вождя и должен пожертвовать собой ради безопасности нашего племени. И я старший сын своего отца, кроме меня, у него есть наследник, значит, род Хуррака не прервется с моей гибелью».
«Ты знаешь, что тебе предстоит?»
«Да».
И снова в сознании лишь спокойствие. Ни тени страха или сомнения.
«Ты не боишься?» – все-таки поинтересовался Старый.
«А смысл? – В голосе промелькнула улыбка, тенью скользнула в чуть прищуренных глазах. – Умирать в страхе – это недостойно. Это значит усомниться в том, что взрослые приняли правильное решение, положившись на меня. Это значит подвести свое племя».
«Ты готов?»
«Да».
Взгляды их встретились…
«Еще есть время, – первым прервав контакт, промолвил Старый. – Из этой пещеры есть несколько выходов. Найди себе подходящий уголок и отдохни, наберись сил».
Почтительно поклонившись, Авест направился к одному из темнеющих в стене ходов, нырнув в него.
Когда он скрылся из вида, Старый стряхнул маску спокойствия и благодушия и с яростью топнул ногой. В сознании сына вождя он прочел достаточно для того, чтобы негодовать и злиться. Ум, честь, благородство, мудрость, решительность – там было все, что нужно для того, чтобы стать новым вождем. И все это обречено на гибель.
Чеканя шаг, высокий плечистый рыцарь шагал по дворцу, и грохот его шагов эхом отдавался под потолком и заставлял дрожать витражи. При одном взгляде на его резкое, мужественное, словно вырубленное из камня лицо сердца придворных дам начинали биться чаще. Не одна красавица столицы – да и всей страны, коли на то пошло, мечтала о том, чтобы прославленный рыцарь хоть раз в жизни одарил ее благосклонным взглядом. Многие женщины мечтали отдаться мужественному воину, некоторым это удавалось, что только подстегивало остальных. Куда бы ни пошел сэр Лаймож, всюду его сопровождали внимательные и томные женские взгляды.
Но сегодня ему было не до красавиц двора и столицы – да пусть хоть сама королева возжелает разделить с ним ложе. Чеканя шаг, раздувая крылья прямого породистого носа, сэр Лаймож, приор и новоявленный гроссмейстер, спешил к королю. И все, кто хоть немного его знал, спешили убраться с его пути куда подальше.
Рыцарь был в ярости, и клокотавшее в нем чувство нашло выход в резком рывке, когда он с усилием распахнул двери королевского кабинета.
Его величество Нерит Айнский, о чем-то беседовавший с советниками, поднял голову:
– В чем дело?
– Ваше величество, это правда? – загрохотал подкованными сапогами по мозаичному полу сэр Лаймож. – Я только что получил приказ: меня отзывают с границы… Скажите, что это ошибка! И на место гроссмейстера не назначили этого молокососа Руйера!
Почти две дюжины лет отдавший войне, сэр Лаймож редко выходил из себя, считая, что неумение держать себя в руках позорно для воина, ведь в битве особенно важно сохранить ясную голову. Но уж когда сие происходило, не стеснялся в поступках и выражениях.
– Сэр Руйер – прекрасный воин и ваш собрат по Ордену, – спокойно произнес король. – Не вы ли сами с восхищением отзывались о его воинском искусстве и опыте?
– Воинское искусство ничего не значит, когда дело доходит до принятия решений! – загрохотал бас рыцаря. – Настала последняя треть цикла! Вы разве забыли, что это означает?
– Я это прекрасно помню, – кивнул король Нерит.
– И в такое время вы хотите отстранить меня от армии? – загремел сэр Лаймож. – Запереть в четырех стенах, отправить в монастырь?
Кто-то из советников усмехнулся этому сравнению.
– Сэр, я прекрасно знаю, какое наступает время, – спокойно произнес король. – И, отправляя вас, как вы выражаетесь, в монастырь, забочусь о благе государства и мира в целом. Школа Драконоборцев, из стен которой в свое время вышли вы сами, очень престижное заведение. Попасть туда – немалая честь. – Он невольно поджал губы, вспоминая, как его собственный младший брат трижды подряд подавал прошение о зачислении его в драконоборцы. В первый раз прошение отклонили, не объясняя причин. Во второй раз гонец коротко ответил, что есть и более достойные. На третий раз упрямому принцу предложили пройти испытания, но «срезали» уже на втором этапе, рекомендовав попытать счастья в следующий набор. Шутка жестокая и циничная, ибо сейчас принцу было почти тридцать лет, а в этом возрасте поступить в Школу было почти нереально.
– Честь, но…
– Наступает время перемен. – Король не позволил сэру Лайможу возразить. – И мы считаем, что только вы способны в этот важный и ответственный час возглавить Школу, особенно наследуя такому человеку, как магистр Отинур.
При этом известии суровое лицо прославленного рыцаря окаменело окончательно. Упомянутый сэр Отинур был гроссмейстером последние тридцать шесть лет, возглавив Орден сразу после трагической кончины своего предшественника. Двенадцать лет спустя именно он разглядел среди толпы очередных кандидатов будущего знатного драконоборца, юного Лайможа.
– И все-таки, ваше величество, – рыцарь не привык сдаваться так легко, – я вынужден отказаться. Я – воин. Мне некогда менять свои привычки и возиться с сопляками…
– Достаточно! – В голосе короля послышался металл. – Наше решение окончательное. И помните: я жду от вас перемен и решительных действий!
Глава 1
Самый первый день
Готик навсегда запомнил свой первый день в Школе Драконоборцев.
Проснувшись задолго до рассвета в своей небольшой комнатке, он по привычке выскочил во двор, дабы с остальными пажами и оруженосцами приступить к исполнению своих обязанностей, но был решительно остановлен старым конюхом.
– Нечего вам тут ходить, молодой господин, – проворчал он, заступая юноше дорогу. – Успеете еще своего меринка обиходить. Да и почистил я его уже, и ячменя свежего засыпал. Ступайте себе на кухню!
Явившись туда, Готик с порога был атакован кухаркой.
– Присядьте, молодой господин. – Вечно усталая женщина с красными то ли от слез, то ли от дыма глазами указала ему на скамью. – Сейчас молока свежего налью.
– Я хотел… – начал было юноша, и кухарка всплеснула руками:
– Ой, что это я, в самом деле? Вам ведь, как мужчине, не положено! Посидите пока, я скоренько…
Она куда-то метнулась и вернулась с кружкой домашней наливки, которую с почтением поставила перед юношей на стол и, сложив руки на переднике, смотрела, как он пьет. Впрочем, это не помешало ей минуту спустя уже замахнуться полотенцем на поваренка, который замешкался и забыл свои обязанности. А присоединившиеся некоторое время спустя остальные пажи и оруженосцы вместо воды и тем более молока удостоились от нее лишь ворчливых замечаний:
– Ишь, сони! Дрыхнут до полудня, а потом еще чего-то требуют… Берите пример с господина Готика, вот уж ранняя пташка! Сразу видно – настоящий мужчина, не любит зазря бока на перинах пролеживать. Катитесь отсюда! У меня много работы. А вы, молодой господин, – это относилось к самому Готику, – сидите, пейте себе. Торопиться вам некуда.
Странности на этом не кончились. Барон Нианский, его сюзерен, у которого юноша служил сперва пажом, а потом оруженосцем, и в чьем доме жил, когда прибыл в столицу, сперва повел его в торговые ряды, где было куплено новое седло, сапоги, справлены ножны и перевязь для меча и кое-какие мелочи. После чего барон лично проводил его до ворот расположенного за городом монастыря.
Ехать было недалеко – грозные стены обители Ордена Драконоборцев находились от городских предместий на расстоянии в три полета стрелы[1]. С двух сторон монастырь окружали пастбища и луга для лошадей, с двух – пашни. По лугам и межам тянулись тропы до реки и деревень, где жили монастырские сервы[2].
Перед тем как проститься, старый воин склонился с седла и обнял своего воспитанника.
– Это великая честь, сэр Готик, – промолвил он дрогнувшим голосом. – Постарайтесь быть достойным выпавшей на вашу долю судьбы… Подумать только, – вздохнул он, – я учил будущего драконоборца! Завидую вам. Ваш отец гордился бы таким сыном!
Юноша сдержанно кивнул. Сказать по правде, он волновался настолько, что сейчас был не в состоянии говорить.
Тесовые ворота, на которых были изображены два поверженных дракона, возвышались перед ним. Совсем недавно, каких-то несколько минут назад, когда Готик только подъезжал, они уже открывались, пропуская еще двух юношей, но успели закрыться снова. Монастырь Школы Драконоборцев стоял за широким рвом, заполненным водой. Мост защищал каменный барбакан[3], почти полностью закрывавший обзор.
– Ну, храни вас Создатель! – Барон благословил своего теперь уже бывшего оруженосца. Два пажа, мальчишки восьми и десяти лет, смотрели на юношу с плохо скрываемым восхищением и завистью – следующий набор произойдет только через двенадцать лет и даст шанс лишь одному из них, младшему.
Готик рассчитывал, что его воспитатель последует за ним к башне, но старый барон лишь махнул рукой и, повернув коня, поскакал прочь. Проводив его взглядом, юноша тронул шпорами бока коня, подъезжая к воротам.
– Кто?
Гулкий голос доносился откуда-то сверху, но, сколько Готик ни всматривался, он не мог заметить его источника.
– Готик Арвальд, баронет Дольский! – крикнул он. – Мне прислали приглашение…
– Покажи.
Юноша полез за пазуху, доставая свернутый в трубочку пергамент и разворачивая его одной рукой. Упавший откуда-то сверху лучик коснулся печати, и та вспыхнула, мгновенно превратившись в черное пятно. Несколько секунд – и пергамент начал тлеть, на глазах рассыпаясь пеплом. Последний клочок выпал из руки и дотлел уже в дорожной пыли.
– Проезжай!
Поделиться книгой: