Наследник фортуны

Наследник фортуны

Глава 1

Лёгкий бронеавтомобиль двигался по руинам города, испепеляемого жарким восточным солнцем. Дорога была усеяна воронками от бомб, а по обочинам кое-где чернела сгоревшая техника. Водитель старательно объезжал все препятствия, а иногда даже вдавливал педаль газа в пол. И тогда из-под колёс летели клубы пыли, а мощный мотор утробно порыкивал, словно хищный зверь.

— Счастливчик, когда домой? — устало спросил у меня Генка и снял шлем.

Он восседал рядом со мной на заднем сиденье, а на его коленях лежал «калаш».

— Через пару дней, — приподнято ответил я, внимательно наблюдая за проплывающим за окном безрадостным пейзажем. Эти места уже были зачищены, но мало ли что… Тут стоит ждать подвоха даже от подозрительно выглядящего дерева.

— К семье? — продолжил расспрашивать меня новый коллега, взъерошивая мокрые от пота короткие волосы.

— Нет. Нет у меня семьи, — отмахнулся я и проверил карманы разгрузки. Всё было на месте: гранаты, запасные рожки.

— Неужто за четверть века даже женой не обзавёлся?

— Вот, видишь, уберегло, — я показал ему палец, на котором красовалось серебряное кольцо с надписью «спаси и сохрани».

— Гы-гы-гы! — заржал он, как невоспитанный мерин.

Отсмеявшись, парень поправил броник, напялил шлем и подтянул к подбородку фиксатор, чтобы защита в случае чего не слетела с головы.

И тут вдруг раздался страшной силы взрыв, ударивший в дно броневика. Меня подбросило как грёбаную пушинку. Шлем врезался в крышу, и в шее что-то тихонько хрустнуло. Тотчас перед глазами появилась секундная тьма, а в ушах запищали сотни недовольных комаров.

Бронеавтомобиль же сперва завалился набок, а потом со скрежетом перевернулся на крышу. В салоне появился чёрный дым и защекотал ноздри химический запах гари.

— Сука! Млять! Уроды! — зазвучал истошный мат Генки. Его вытаращенные глаза излучали первобытный страх, граничащий с паникой, превращающей человека в неразумное животное.

— Успокойся… — сипло выдохнул я и облизал сильно прокушенную нижнюю губу.

Во рту появился металлический привкус. Но это всё херня. Пройдёт, как и боль в шее. Главное, выжить и вытащить запаниковавшего Генку. Плюс водитель потерял сознание и словно тряпичная кукла полулежал на обшивке. Его тоже надо спасти.

Я скрежетнул зубами, кое-как открыл надсадно заскрипевшую дверь и с кряхтением выполз наружу. Тут же среди руин раздались звуки автоматных очередей — «музыка», под которую может танцевать только госпожа Смерть. Пули щёлкали по металлу и хищно впивались в дорожное полотно. Благо, между мной и стрелками лежала туша бронеавтомобиля, иначе бы они быстро накуканили меня. Суки! Ну, ничего, Счастливчика так просто не возьмёшь!

— Вылезай! — резко крикнул я Генке, как-то по-особенному остро воспринимая реальность, будто кто-то невидимый подкрутил резкость. Даже запахи стали отчётливее, насыщеннее.

На свет божий показался шлем новичка, выбирающегося на карачках из броневика.

А я уже снял «калаш» с предохранителя, выпрямился и полоснул очередью поверх перевернувшегося бронеавтомобиля. Пули веером понеслись в сторону полуразрушенных домов. Но я не стал смотреть, куда именно они попадут. Шустро нырнул обратно за четырёхколёсное укрытие и услышал ответные очереди. Свинец забарабанил по днищу броневика. Видать, стреляют откуда-то сверху. Наверное, забрались на второй этаж.

— Генка, надо вытащить водителя, — хрипло выдал я, часто-часто дыша. — Справишься? Посмотри на меня! Справишься?

Парень глянул на меня дикими глазами, судорожно кивнул и открыл переднюю пассажирскую дверь. В этот же миг в броневик вонзилась ракета, похоронив его в ослепительном пламени взрыва. В лицо ударил страшный жар, сдирающий кожу, а затем меня на несколько метров отшвырнуло взрывной волной и проволокло по дороге. Боль обжигающей плетью стеганула по нервам. А перед стекленеющими глазами завертелось голубое небо и в затухающем сознании возникла душераздирающая мысль: «Всё, конец, а я столько ещё не успел сделать…»

Тьма поглотила моё сознание. Однако тьма оказалась не мертвой и беспробудной. Она двигалась, как живая. В ней возникали какие-то образы, здания и чьи-то незнакомые лица, кажущиеся… знакомыми. Вот ведь парадокс.

Вскоре блаженную тьму сменили нестерпимая головная боль и жар в груди. Я против воли застонал, рефлекторно выгнулся и резко распахнул глаза. Взгляд быстро прояснился, и громадное изумление обухом ударило меня по затылку, вводя в невероятный ступор. Какого хрена?!

Ночное небо освещали холодные звёзды, а жёлтый глаз луны насмешливо смотрел на тупик, который с трёх сторон обступали старинные трёхэтажные особняки. Один из них жарко полыхал. Из стрельчатых окон первого этажа с рёвом вырывались жадные языки пламени, к мрачным облакам тянулись клубы дыма, а в горячем воздухе носились хлопья пепла. Почерневшие от огня барельефы ангелочков печально взирали с фасада здания, а рядом со мной, на мостовой, горели деревянные обломки оконных рам и где-то вдалеке звучала приближающаяся сирена.

— Какого… хрена? — прохрипел я незнакомым голосом и с трудом сумел принять сидячее положение. Мышцы подёргивались, а внутри черепной коробки возились холодные щупальца ошеломления. — Как я тут оказался? Почему не умер? Что с моим голосом?

Между тем из соседних особняков стали выскакивать люди, которые были одеты так, словно закупались на базарах, куда вещи последний раз завозили лет сто назад.

Один из странных людей подбежал ко мне, нагнулся и тревожно спросил по-русски:

— Юноша, с вами всё в порядке?

— Э-э-эм, — протянул я, находясь в полном ауте.

Какой к чёрту порядок? Всё было не в порядке! Где Генка? Где руины? Где броневик? А может, всё вокруг — плод моего сознания, простимулированного гигантской дозой лекарств? Что, если я лежу в медсанчасти и брежу? Правда, как-то всё выглядит очень реально. Я даже чувствовал бешено колотящееся в груди сердце, брусчатку под задницей и нестерпимую головную боль.

— Вероятно, вы сильно зашиблись. У вас волосы на затылке в крови. Я вам помогу, — протараторил незнакомец, тряхнул руками, и на его правой ладони появился зеленоватый туман.

— Ого!

— Не двигайтесь, — попросил он меня и приложил ладонь к моей голове.

Я ощутил блаженную прохладу, которая мягко прогнала боль, вызвав у меня облегчённый стон.

Точно брежу! Не может же быть такого в реальности! К тому же прямо в этот миг другой странно одетый мужик взял и сука полетел! Не как птица, размахивая руками, а просто стал медленно отрываться от земли, будто его поднимал невидимый лифт. Он достиг третьего этажа горящего особняка, выбил стекло и исчез в окне.

— Охрене-еть, — потрясённо прошептал я и уронил нижнюю челюсть на грудь.

— Посидите тут, сударь. Вот-вот прибудет карета скорой помощи. А я займусь другими ранеными, ежели таковые найдутся! — на одном дыхании отбарабанил незнакомец и бросился к полыхающему дому.

Я заторможенно кивнул и только тут заметил, что одет, как выходец из клуба любителей дореволюционной России. На моих ногах красовались блестящие штиблеты и брюки, а торс скрывал приталенный сюртук с чёрными подпалинами. Но ещё больше меня изумили кисти рук. Они могли похвастаться музыкальными пальцами и мягкими ладошками, а ведь раньше у меня были жёлтые мозоли и грубая кожа с мелкими шрамами. Да и голос мой стал тоньше и выше. Что за дерьмо?!

Поспешно завернув рукава, я увидел худые конечности, словно меня не кормили последние пять лет. Да какого хрена?!

— Ваше благородие! Ваше благородие! — вдруг раздались счастливые вопли.

Повернул гудящую голову и узрел бегущего ко мне веснушчатого крепкого парня лет двадцати. У него было простоватое лицо с крупными чертами, толстыми губами и носом-картошкой. А голубые глаза светились так, будто он выиграл джекпот в лотерее.

— Я так испужался, когда услыхал взрыв! Думал, что вы того! — взволнованно выдохнул парень и бессознательно попытался пригладить непослушные светлые кудри. — Снова эти бомбисты лютуют! Ух-х-х… я бы им! Сколько человек-то опять загубили?! Это же дом самого графа Перепелицына! Но главное, что вы не пострадали, Никита Иванович. Вы встать могёте? Теперь-то уж не до свиданий. Потом вы Александру Юрьевну навестите. В поместье нам надо вертаться или в амбулаторию заглянуть. Вы как себя чувствуете?

— Нормально, — тупо произнёс я, скользнув взглядом по его рубахе, от которой попахивало крепким потом.

— Нормально — это в наше время хорошо, — мудро заметил крепыш и протянул мне мозолистую руку.

Он помог мне подняться на ноги, обхватил за талию и чуть ли не на себе потащил прочь. А я обернулся…

Около горящего особняка становилось всё больше зевак и тех, кто желал помочь. Один из последних бесстрашно подошёл к пламени, вытянул руки и огонь стал нехотя гаснуть, зло пофыркивая. Ну бред же чистой воды! Не может такого быть!

Однако чувство реальности происходящего не покидало меня. Наоборот — оно становилось только сильнее. Правда, меня изрядно смущали люди со сверхспособностями, старинные наряды и… промчавшийся мимо допотопный грузовик, разрывающий воздух воем сирены. В кузове обнаружились крепкие ребята в блестящих бронзовых шлемах с гребнями, здоровенный насос со шлангами и лестница, коя одним концом упиралась в задний борт, а противоположной частью лежала на деревянной кабине, похожей на уполовиненную карету с «носом», в котором скрывался отчаянно рычащий мотор.

— Ещё маленько, — прохрипел мне в ухо кудрявый помощник. — Вон наша двуколка. Я уж не стал к дому подъезжать, а то конь-то мог огня забояться. Он и так, как взрыв услышал, так совсем дурным сделался. Насилу сладил с ним.

Я растерянно глянул на двухколёсную небольшую повозку, запряжённую каурой лошадью, испуганно прядающей ушами. Она уже успела навалить знатную кучу «каштанов», из-за чего мне в нос ударил отчётливый запах навоза. Во сне или бреду хрен получишь такую детализацию.

Господи, неужели это всё реально? Или всё же какие-то декорации, а люди — актёры?

Мой подозрительный взгляд воткнулся в крепыша. А тот стал сноровисто отвязывать коня от кованного фонарного столба, брызжущего жёлтым светом. Нет, на гениального актёра он явно не похож. Да и декорации были слишком масштабными и точными. На ажурном балконе даже сидел кот и самозабвенно грыз цветы в горшочке.

— Залезайте, ваше благородие, — бросил мне кудрявый, забрался в повозку с небольшим гербом на дверце и взял в руки вожжи.

Я присоединился к нему, опустив свой зад на оббитое кожей сиденье, после чего крепыш погнал наш транспорт к выходу из тупика.

Копыта лошади весело застучали по булыжникам, всё дальше увозя меня от места происшествия. А я всё больше разевал рот. Нет, млять, это точно не декорации! Повсюду красовались изысканные особняки со стрельчатыми окнами. На карнизах восседали каменные горгульи, драконы и прочие чудовища. Фасады украшали барельефы, колонны, пилястры и другие архитектурные изыски. Узкие брусчатые улочки порой переходили в набережные с балюстрадами, а те, в свою очередь, тянулись вдоль нешироких речушек с каменными арочными мостиками.

По пути нам встречались глазастые автомобили, похожие на кареты с моторами, и поскрипывающие колёсами экипажи, запряжённые цокающими лошадьми. А мимо панорамных окон увеселительных заведений ходили немногочисленные люди в старомодных одеждах.

Однажды нам даже попался грохочущий, точно гром, деревянный трамвай, выкрашенный красной облупившейся краской.

Воздух же пах конскими каштанами, побелкой, выхлопными газами, мусором и… тайнами. Казалось, что из каждого безжизненно чёрного окна за мной кто-то наблюдает, жёстко усмехается и готовит клинок или петлю.

Постепенно до меня стала доходить фантастическая мысль… Книги-то я читал и дураком не был, поэтому всё-таки пришёл к невероятной и логичной догадке.

— А напомни-ка, дружище, какой сейчас год? — сдавленно спросил я у крепыша, сам не веря в то, что задаю подобный вопрос.

— Как какой, ваше благородие? Вы чего же, запамятовали? Пятьсот пятый от Рождения Магии или по-другому — тысяча девятьсот одиннадцатый от Рождества Христова.

— Да ты что? Как быстро время-то летит. А у тебя зеркальце какое-нибудь есть?

— Нема. А вам зачем, Никита Иванович? С лицом у вас ничего не сделалось. Не переживайте.

— Замечательно, но ты всё равно останови возле той лавки с большим окном.

Крепыш без разговоров натянул вожжи. Лошадь недовольно всхрапнула и остановилась. А я торопливо выбрался из двуколки и с сильно колотящимся сердцем подскочил к окну, на которое падал мягкий жёлтый свет фонаря. На стекле отразился худощавый юный шатен с громадными глазами, мягкими чертами лица и ёжиком всклокоченных волос. Твою мать! Это же точно не моё тело!

Глядя на отражение, я вдруг ощутил головную боль. Впрочем, она быстро прошла, а вместо неё неожиданно появились кое-какие знания. Они будто всплыли откуда-то из самой глубины моей памяти, словно мне когда-то уже всё это было известно. Но откуда я-Счастливчик мог знать то, что крепыша зовут Гришка? Правильно, ниоткуда. А вот хозяин этого тела… Он точно хорошо знал кудрявого. Выходит, я получил толику его воспоминаний? Похоже на то. А могут ли его воспоминания дать ответ на то, как меня угораздило попасть в этот удивительный мир, где есть люди со сверхспособностями? Ничего подобного в голове не появилось. И тогда я хмуро посмотрел на крепыша, который в паре-тройке метров от меня сидел в двуколке.

— Гришка, а ты образование какое-нибудь получил?

— А то ж. Четыре класса церковно-приходской школы, ваше благородие!

— А чему вас там учили? Может, что-нибудь об иных мирах говорили? Хотя бы в теории. Как туда попасть? Я в книжке какой-то прочёл что-то такое, и вот, заинтересовался, — проговорил я, допуская мысль, что в этом мире перенос душ — дело обычное. Дунул, плюнул — и в другой вселенной.

— Ну-у вы уже чуть не попали в иной мир, Никита Иванович, — промычал парень, хлопая простодушными глазами. — Взрыв-то был ого-го!

— Да я не о тех мирах, куда после смерти попадают.

— Тада неведомо мне ничего. Можа, высшие аристократы чего знают о каких-то других мирах? Вам бы с кем-то из них перемолвиться.

Я тяжело вздохнул, придя к неутешительной мысли, что моё возвращение на Землю откладывается на неопределённый срок. Кажись, в этом мире переселение душ на таком же «продвинутом» уровне, как и в моём родном. Только какие-то высшие аристократы могут чего-то знать.

И что же из этого следует? А то, что мне нужно успокоиться, принять, как данность своё попадание в альтернативную вселенную, и постараться собрать побольше сведений, дабы найти выход отсюда. Если я каким-то невероятным образом попал в тело этого парня, который, скорее всего, погиб во время взрыва, то, наверное, существует способ вернуться домой. Понятное дело, что на Земле моё тело уже похоронили, но я, к примеру, могу вселиться в такого же полудохлого Никиту Ивановича, только земного.

Придя к этой мысли, я, фигурально выражаясь, почувствовал твёрдую почву под ногами и даже перестал удивляться тому, что со мной произошло. Видимо, довольно сложно надолго изумить человека из мира, в котором каждую неделю придумывают новые «умные» гаджеты.

Я вернулся в двуколку, поразмыслил пару секунд и с картинным вздохом пожаловался крепышу:

— Гришка, у меня какой-то сумбур в голове. Всё как в тумане.

— Конечно, будет тут сумбур, ваше благородие! — выдохнул он и снова принялся править лошадью. — Вы вон даже говорите как-то не так… Раньше-то по-другому маленько изъяснялись, а теперича какая-то иная у вас манера… Вы бы завтра лекарю какому показались, барин. Он бы поколдовал над вами, а то мало ли что… Ваську небось помните? Я вам про него сказывал. Это которого лошадь копытом ударила. Так всё — дурачком он стал. Ходит без портков по деревне и елду всем показывает. Бабы крестятся, мужики плюются, гуси гогочут, а он лишь улыбается до ушей и что-то под нос мурлычет, как сраный кот. Так что вам бы, конечно, господин, лучше прямо нынче ночью к лекарю заглянуть. Уж нашли бы мы кого в городе. В Петрограде лекарей хоть косой коси. Но вы же сами знаете, что нельзя нам никому на глаза попадаться, а то папенька ваш совсем осерчает. Он последние дни и так злой ходит. А ежели лекарь ненароком сболтнёт Ивану Петровичу, что вы у него были, то всё… накажет он вас. Шибко накажет. Да и деньжат у нас нема. А уж эти лекари дерут, словно сила их магическая из чистого золота состоит.

— Мудрый ты человек, Гришка, — задумчиво проронил я, отчетливо поняв, что мне во время встречи с родственниками лучше держать язык за зубами. Они могут смекнуть, что с Никитосом что-то не так.

— Спасибо на добром слове, ваше благородие, — пропел парень и аж хрюкнул от удовольствия.

Наверняка он был весьма дружен с Ником. Уж больно по-свойски Гришка ведёт себя со мной, хотя он явно простолюдин, а бывший владелец этого тела — точно дворянин.

Глава 2

Двуколка выбралась из города, проскочила предместья и помчалась по просёлочной дороге, стиснутой высокой, по пояс, колосящейся травой. Из-под копыт лошади летела пыль, а саму повозку изрядно трясло на кочках. Путь же нам освещал лишь лунный свет.

Я к этому времени уже окончательно перестал рефлексировать и принялся конструировать план. Он был довольно прост. В ближайшие дни мне нужно под каким-то благовидным предлогом покинуть семью Никиты, иначе они рано или поздно раскроют меня. А потом я займусь поисками нуль-перехода в свой мир.

Пока же двуколка преодолела несколько километров и чуть замедлилась на перекрёстке. Справа вдалеке угадывались очертания леса, а слева — прижалась к земле деревушка, которую практически не было видно за шторами мрака.

Гришка свернул на гравийную дорогу, и под колёса зашелестели камешки, а затем из тьмы вынырнул высокий кованый забор, за которым почти сплошной стеной росли могучие деревья с раскидистыми кронами, скрывающими от любопытных глаз территорию поместья.

— Авось Михей всё ещё ряху давит. Я его хорошо напоил. Он почти всю мою бражку вылакал, — с нотками печали проговорил Гришка.

Он остановил двуколку возле арочных ворот с горящим фонарем и ловко спрыгнул на гравий. Достал ключ, отворил заскрипевшую калитку и нырнул в небольшую сторожку, прикорнувшую под деревьями возле ворот. Вышел же он из нее с довольной миной на лице и кивнул мне. Дескать, спит Михей, только слюни пускает. Следом Гришка отворил ворота и вернулся в повозку.

— Ну, ваше благородие, поспешайте в свою опочивальню. А я верну двуколку в каретный сарай, да там, наверное, и заночую.

— Спасибо, Григорий, — поблагодарил я его и в раздумьях покинул повозку.

Крепыш погнал лошадь по одной брусчатой дорожке, а мне, видать, следовало идти по другой: широкой и прямой. Ну я и пошёл, глядя по сторонам.

По бокам высились ухоженные деревья и росла коротенькая трава. А чуть впереди мне встретился выключенный фонтан со статуей обнажённой женщины. Ещё дальше обнаружился таинственно поблескивающий прудик, а затем открылся вид на двухэтажное главное здание с колоннами, плоской крышей и двумя боковыми башенками. Все окна оказались черны и только возле парадной лестницы горел одинокий фонарь. Размах поместья впечатлял.

Я осторожно пошёл к дому, подозрительно поглядывая на античные статуи. Они двумя шеренгами вытянулись по бокам ведущей к особняку дорожки, залитой лунным светом. Между статуями порой встречались скамеечки. И на одной из них я вдруг заметил в тени какой-то силуэт. Это ещё что такое? Тоже статуя?

Внезапно силуэт порывисто поднялся и косолапо двинулся ко мне. Моя рука тут же рефлекторно метнулась к поясу, где должна была висеть кобура, да только пальцы цапнули лишь воздух.

— О-о! Явился! Я битый час тебя уже жду! Думал, что я не замечу твоего исчезновения, мерзавец?! Ты нарушил приказ отца! — яростно прошипел приблизившийся тучный брюнет в толстом халате. Его круглые, как у филина, зенки горели огнём, а мясистые пальцы сжались в кулаки.

— Так вышло… э-э-э… Василий, — жалко проблеял я, внезапно получив порцию воспоминаний Никитоса. Они-то и позволили мне сориентироваться.

— Вышло? Вышло?! — выдохнул он, скрипнул зубами и вплотную подошёл ко мне.

Брат оказался на полголовы выше Никиты, раза в полтора шире и весил как треть борова, хотя ему было всего двадцать лет. Нику же недавно исполнилось семнадцать.

— Угу, — расплылся я в заискивающей улыбке. Кажется, примерно так себя со всеми и вёл Ник. Тьфу, жалкий тип. Прогибался под всеми.