БОГ

Зачем живу я?

О, вещая душа моя!

О, сердце, полное тревоги,

О, как ты бьешься на пороге

Как бы двойного бытия!..

С какой трагической силой поставил этот вопрос Пушкин:

Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана? Иль зачем судьбою тайной Ты на казнь осуждена? Кто меня враждебной властью Из ничтожества воззвал, Душу мне наполнил страстью, Ум сомненьем взволновал? Цели нет передо мною: Сердце пусто, празден ум, И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум.

Не то же ли самое переживают в своей жизни и теперь очень многие! Да, наверное, и почти теми же словами могли, если имели бы такой же талант, выразить свое состояние, эту парадоксальность человеческого существования, его таинственную для нас загадочность.

Глубоко и столь же поэтически зрело ответил Пушкину Филарет (Дроздов) — митрополит Московский (+1867), уже при жизни названный мудрым, а ныне причисленный Церковью к лику святых:

Не напрасно, не случайно Жизнь от Бога мне дана, Не без правды Им же тайно На печаль осуждена. Сам я своенравной властью Зло из темных бездн воззвал, Сам наполнил душу страстью, Ум сомненьем взволновал. Вспомнись мне, Забвенный мною! Просияй сквозь сумрак дум — И созиждется Тобою Сердце чисто, светлый ум.

Ищущую душу поэта глубоко потряс этот неожиданно обращенный к ней голос знаменитого иерарха. Пушкин пишет митрополиту послание, в котором звучит неподдельное чувство благодарности и умиления:

Я лил потоки слез нежданных. И ранам совести моей Твоих речей благоуханных Отраден чистый был елей…

Наш великий русский гений нашел ответ на самый жгучий вопрос. Он понял, почувствовал всей своей душой бессмыслицу, отчаяние этой жизни, неминуемо отнимаемой неумолимой смертью. Но он пережил и другое — радость осознания того, что человека ожидает не тупик смерти, а бесконечная перспектива жизни, наполненной Богом — любви. И, как известно, с Его именем на устах он перешел в тот мир.