Илья Новак
Письма из «РАЯ»
Черный автомобиль появился в поселке вечером, когда местные в основном уже либо были пьяны, либо спали. Гоша Лесмарк по прозвищу Слон — обрюзгший и медлительный, любитель темного пива, сладкого печенья и курительных трубок, которых здесь было не достать, увидел машину издалека. Он развернулся и пошел в обратную сторону. Те, кто находился в машине, его тоже заметили: мотор тихо заработал, заскрипел снег под колесами. Слон сделал несколько шагов и остановился, кутаясь в ватник. Щелчок, задняя правая дверца открылась.
— Садитесь, быстро.
Лесмарк молча протиснулся мимо вышедшего из машины парня и устроился на заднем сидении. Дверца захлопнулась.
Слон оказался между двумя субъектами. Один, постарше, в расстегнутой дубленке, под которой виднелся серый костюм, белая рубашка и галстук, второй — лет двадцати трех, в кроссовках, джинсах и короткой кожаной куртке. Одеты по-разному, а оружие в наплечных кобурах, похоже, одинаковое.
Машина поехала.
— Куда? — спросил Слон.
Третий, с короткой стрижкой, сидевший рядом с водителем, обернулся. Круглое лицо, подбородок с ямочкой, лопоухий.
— В большой город. Самолет ждет.
— Так… — произнес Слон и, подумав, спросил: — А нахрена?
Лопоухий поморщился, словно ему было неприятно слышать подобное.
— Там вам все объяснят.
— Кто объяснит? А тебя как звать?
— Я — Костя. Вас хочет видеть Севастьян.
— А… — Лесмарк откинулся на сидении и закрыл глаза.
Машина миновала укрепленный КПП и выехала из поселка в сторону аэродрома. Это была единственная нормальная дорога здесь.
— Вы, кажется, не удивлены? — вежливо спросил Костя. Слон приоткрыл один глаз. Слева тянулось заснеженное поле, а дальше — лес.
Справа тоже поле, а потом зона номер 17. Темнело, по снегу протянулись синие тени.
— Три года тут торчу, — пробормотал Лесмарк сонно. — И выбраться уже не рассчитывал. Вдруг вы приезжаете. Ясное дело, я удивлен. А у тебя выпить есть?
Парень в кожаной куртке ухмыльнулся. Костя переспросил:
— Выпить?
— Тут же только самогон, — пояснил Слон. — Да водку паленую иногда в лавку завозят. Я соскучился по нормальной выпивке.
— Нет, Геннадий Петрович, у нас ничего такого нет.
— А в самолете будет?
— И в самолете не будет. Вам предстоит очень серьезная и срочная работа. Вы бы лучше…
Слон перебил:
— Так предупреди Севастьяна, чтоб он к моему приезду раздобыл ящик пива… Люксембургского, «Гарибальди». Иначе не о чем мне с ним говорить, понял?
Самолет был вертикального взлета. Слон подумал: интересно, есть теперь у конторы собственные самолеты? Контора называлась УБЭП — Управление по Борьбе с Электронной Преступностью. Оперативники вместе с Лесмарком быстро перегрузились в самолет.
— Вы помыться не желаете? — спросил Костя.
— «Желаете»… — повторил Слон. — Вот именно, я желаю! Кстати, меня уже затрахала эта опасная бритва! Нормальный станок у тебя есть?
— Там, в душе, для вас все готово. Почему вы так выражаетесь, Геннадий Петрович? Вы же… интеллигентный человек.
— Я с бывшими зэками жил. Не был бы «интеллигентным» — выражался бы покруче… Ладно, где у вас тут душевая?
Оказалось, что в самолете не душевая, а целая ванная комната. На стуле лежало чистое белье и костюм, на полочке возле большого зеркала — станок «шик», одеколон и все остальные причиндалы. Слон разделся, постоял, разглядывая себя в зеркало — толстый, багроволицый, жесткая седая щетина, седые волосы на груди, животе и в паху — потом включил горячую воду и залез в ванную, урча от удовольствия. Пока он мылся, самолет успел взлететь. Когда Лесмарк вышел, два младших оперативника играли в карты, а Костя пристроился возле иллюминатора. Слон уселся в свободное кресло, расположенное так, что он оказался лицом к Косте. На откидном столике стояла бутылка с длинным горлышком, пластмассовый стаканчик и тарелка с солеными крекерами.
— Нашел в баре, — сказал Костя. — Это какое-то сухое вино. Вы будете?
Слон взял бутылку и приложился к горлышку — вино полилось по подбородку. Костя уставился в иллюминатор, и Лесмарк подумал, что оперативник чересчур чувствителен для своей профессии.
Когда в бутылке осталась едва ли половина, Слон отставил ее и спросил:
— Курево есть?
— Извините, мы здесь не курим.
Лесмарк уставился на Костю тяжелым взглядом.
— Вы не курите, а я хочу посмалить. У меня есть самосад, но после вина самокрутка не в кайф. Да и тебе будет неприятно — дух сразу пойдет на весь салон. Так что, есть сигареты?
— Леонид! — позвал Костя.
Парень в куртке взглянул на них, достал из кармана пачку с зажигалкой и протянул через проход.
— «Цикада», — прочитал Слон. — Новые какие-то? А трубка? Нету, конечно… Ладно, сойдет и это.
Он щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Рыгнул. Костя покосился на него и тут же опять уставился в иллюминатор. Сейчас у него еще и губы задрожат, подумал Слон, стряхивая пепел в стаканчик.
— Геннадий Петрович, я читал ваше досье, — сказал Костя обиженно. — Вы бывший работник Сбербанка. Два высших образования. Пятьдесят восемь лет. Разведены, сыну двадцать. Некоторые считают вас гениальным… — Костя пожевал губами, словно не хотел произносить неприятное ему слово… — гениальным хакером. Или системщиком-авантюристом, как угодно. Почему вы стараетесь произвести на меня такое… тяжелое впечатление?
Слон докурил, смял окурок в стаканчике и взялся за печенье.
— Я не произвожу впечатление, — пробормотал он. — Я такой и есть. Вернее, стал такой. Твоя контора засунула меня… в задницу. Хочешь, чтоб я после этого с тобой взасос целовался?
— Но это было заслуженное наказание! И мягкое. Ведь вы не получили срок, хотя те деньги… их до сих пор не нашли. Севастьян пожалел, добился, чтобы вас поместили в такое место, где нет компьютеров и Сети и где вас легко контролировать. Вы…
— Пожалел? Да он просто надеялся деньги вернуть. Я, по-твоему, маньяк? — повысил голос Слон. — Типа, только доберусь до компьютера, так сразу начну с выпученными глазами заражать все вокруг вирусами? Идиоты! — Он махнул рукой, откинулся в кресле и закрыл глаза, давая понять, что разговор закончен.
Столица сильно изменилась. Они вышли через общий терминал, безымянный оперативник в дубленке незаметно исчез. Леонид с Костей провели Лесмарка к стоянке, где их поджидал грязный электромобиль с разбитой фарой. Как понял Слон, непрезентабельная машина была выбрана намеренно, чтобы не привлекать лишнего внимания.
— Давай на новую точку, — приказал Костя.
Было четыре часа ночи. Всю дорогу Слон смотрел в окно. Увидел колонну танков, медленно ползущую через поле вдоль дороги, несколько сгоревших машин, выбитые окна домов в пригороде.
— Что тут у вас? — спросил Лесмарк, когда они въехали в город. Костя обернулся.
— Вы ничего не знаете?
— До нас какие-то слухи доходили… переворот?
— Вроде того. Вчера президент ввел войска, но часть их перешла на сторону тех, кто…
— Там какие-то эти… олигархи? Не хотели делиться доходами с газопровода? Костя произнес сухо:
— Не совсем так. Газопровод давно взорвали.
Электромобиль был неказист, но работал справно — уже через полчаса Леонид свернул во внутренний двор.
— Геннадий Петрович, вам знакомо это место? — спросил Костя.
Старый район, узкие улицы, ни одного небоскреба вокруг. Лесмарк пожал плечами и отрицательно мотнул головой.
Костя сказал: «Хорошо» — и они вышли. Слон окинул быстрым взглядом кирпичную пятиэтажку, заметил у двери грязную номерную табличку. Под крышей торчала тарелка спутниковой связи. Костя топал впереди, Леня сзади. Пятый этаж, условный звонок, долгое ожидание под дверью, пока кто-то рассматривал их в электронный «глазок»…
Наконец, дверь открылась — в полутемной прихожей стоял подполковник Севастьян.
— Не изменился, — констатировал Слон. — Какой был, такой и остался. А я постарел…
— Да.
Севастьян — сутулый, длиннорукий, с вытянутым унылым лицом и ямкой над правой бровью — верхом уселся на табурет. Одет он был в синюю форму УБЭПа: что-то полувоенное, брюки с лампасами, то ли китель, то ли пиджак, под ним серый галстук.
— Оцени… — Он ткнул пальцем под кухонный стол.
Слон тоже сел и глянул вниз. Под столом стоял пластиковый ящик, из которого торчали ряды серебристых пробок. Лесмарк взял бутылку и сколупнул пробку об угол стола.
— Это нефильтрованное, — сказал Севастьян, глядя, как Лесмарк пьет темное густое пиво. — Зная твои привычки, бокал не предлагаю. Да тут и нет ни одного. Гоша, Виктория умерла…
Слон поперхнулся и поставил бутылку на стол.
— Давно?
— Полгода.
Лесмарк толстыми короткими пальцами забарабанил по столу.
— Почему ты мне не сообщил?
— А зачем? Она тебя бросила за два месяца до ареста. Значит, больше трех лет назад. Да ты никогда ее особо и не любил. Зачем тебе знать о ее смерти?
— А Максим?
— Жив-здоров. Доучивается на «системах управления», живет в вашей старой квартире. Мы за ним наблюдали раньше, но не плотно. Парень как парень… В компьютерах хорошо сечет, как и ты… нет, наверное, все же хуже. В последнее время я его вообще потерял из виду.
— Я хочу с ним поговорить, — заявил Слон и опять взялся за пиво. Севастьян молча глядел на Лесмарка. Тот швырнул пустую бутылку в угол и, сопя, полез за второй.
— Телефонный разговор я смогу организовать.
Вторая бутылка полетела в угол, Слон вытащил третью, но пить не стал.
— Трубка? — потребовал он.
Подполковник грустно улыбнулся. Веки у него были красными и опухшими.
— Знал, что ты про нее вспомнишь. Трубка и хороший табак в соседней комнате. Сначала…
Раздались шаги, в. дверях возник Костя, кивнул шефу и ушел.
— Сначала выслушай. У нас большая проблема. Спецы пока не могут справиться… Лучшие, что были в моем распоряжении, уже мертвы. Я…
— Что происходило, пока меня не было? — перебил Слон. — У нас в поселке только один телевизор, да и тот сломанный. Газеты приходили с недельным опозданием…
— Кругом полная неразбериха. Спецслужбы сцепились, американцы мутят воду, стравливают тех с этими… Евро теперь идет по две тысячи, а к полудню может подняться до пяти. Доллар тоже поднялся. Приостановлены все внешние платежи…
— Чтоб деньги под шумок не уходили за границу? А эта система… WebMoney? Еще действует?
Севастьян пожал плечами.
— Может быть. Не знаю. Мы спешим, Геннадий. Времени мало и…
— А Спецнет? — опять перебил Лесмарк, широко зевая. — Когда вы меня убрали, он расцветал…
Севастьян вздохнул.
— А теперь расцвел. Считай, это новая Сеть более высокой иерархии… Хватит! — повысил он голос, увидев, что Лесмарк опять зевает. — Ты демонстрируешь, что равнодушен к моим проблемам и готов хоть сейчас вернуться на север.
Слон качнул головой и вдруг уставился в лицо подполковника.
— Что? — спросил тот, моргая.
— Какой-то ты… не такой. Что у тебя с лицом? Севастьян неуверенно потер глаза. Они слезились.
— Шрамов новых не добавилось…
— Не это… Рассказывай, что у вас стряслось.
— За последние несколько дней умерло три человека, а четверо лежат в коме. Четыре спеца, двое начальников отделов и зам нашего шефа…