Спираль

— Не-а.

— Ну и ладно. Чай сам нальёшь, а то неудобно тянуться…

— Какие церемонии…

Чай тоже был хорош; уж на что Юра не признавал в чаях никаких свойств, кроме крепости, а должен был признать — вкусно.

— Слушай, Серёга, а такой маленькой просьбы ты не исполнишь: мне надо бы такой же коньяк вручить другому человеку, которого я не знаю, а ты, может быть, и знаешь. А?

— Как зовут человека?

— Ильхам Нафиков.

Серёга поставил стакан с коньяком на стол, наклонил голову:

— Ты серьёзно?

— Ну… в общем-то хотелось бы.

— И так же ничего не расскажешь?

— Да и нечего рассказывать… Ну, вы оба нечаянно сделали мне доброе дело. Я просто хочу отдариться.

— Нечаянно?

— Абсолютно. Не подозревая о моём наличии.

— Интересно девки пляшут… Так, начнём с малого: Ильхам не пьёт. То есть ни капли. Можешь его боттл сам выпить или мне отдать. Более существенно: если ты попытаешься как-то с ним связаться, то только растревожишь. Мужик он хороший, но пуганый — год назад у него дочку похитили, выкуп хотели, с тех пор он дёргается по малейшему поводу. Да и без повода тоже… Ну и вдобавок: человек восточный, тут же начнёт метаться, как бы отдарить тебя вдвойне, а у него и без того тяжёлый сейчас период. В общем, помочь могу одним: я ему позвоню, подготовлю, а ты скажешь пару тёплых слов. Идёт?

— Ну… Раз ты так говоришь… Ну а какой-нибудь там… часы… нет, кинжал. Кинжал старинный. Есть у меня. Могу через тебя передать, если напрямую напряг.

— Не. Я думаю, как раз тот случай, когда слова будет достаточно. Я его неплохо знаю… и это мой тебе совет. Звонить?

— Давай чуть погодя, я хоть подумаю… Ты меня слегка ошарашил.

— Такие вот они, ёжики, загадочные зверьки…

— Когда мы с тобой ехали — это ты его дочку выручал?

— Не впрямую, конечно… так, обеспечивал тылы. А ты догадлив, старлей.

— Слегка… Тибетский, говоришь?

— Ага. Говорят, его надо пить с молоком яка и ячьим же маслом, но я пробовал — редкая гадость. Да и нету в наших краях ячьего масла…

Вот этот чай был из тех, которые Юра понимал: густой, вяжущий, отдающий землёй и дымом, — в общем, настоящий мужской напиток. Он одолел полчашки, вытер со лба проступивший мелкий пот и сказал:

— Ну, давай позвоним. Раз уж нельзя иначе.

Серёга кивнул, о чём-то задумался на несколько секунд, потом вынул телефон, вручную набрал короткий номер, послушал гудки, дал отбой.

— Скоро он перезвонит.

Налил себе коньяку на донышко стакана, поднял на уровень глаз, прищурился.

— А ты, значит, к Ленке-лётчице клинья подбиваешь?

Юра поперхнулся чаем.

— Да ладно, ладно, — сказал Серёга, — всё путём. Дубна — средних размеров деревня, все всё про всех знают. Ленка — девушка заметная. И как нас товарищ Сталин учил: «Сын за отца не отвечает»? — так и дочка за мать тоже не должна…

— Ну ты догадлив, следак, — выдавил из себя Юра.

— Успехов тебе на этом трудном поприще, — без улыбки сказал Серёга, — ну и вообще. Давай.

И выцедил коньяк.

Тут же зазвонил телефон. Рингтон — стилизация под старину: дрын-нь-дрын-нь…

— Да, я. Привет. Нет, всё нормально. Сижу, пью хороший коньяк… да, некоторым не понять. Слушай, дело такое: тут незнакомый тебе человек хочет сказать пару добрых слов. Якобы ты ему мимоходом что-то полезное сделал и сам не заметил того. Ага. Нет, всё бывает. Мне вот он тоже проставился… и тоже не знаю, за что. Ага, ага. Передаю аппарат…

— Здравствуйте, — выдавил из себя Юра, вдруг жутко смутившись. — Не хотел беспокоить, просто… просто должен вас поблагодарить, а за что — ну, потом когда-нибудь, может, и расскажу. Вот… вот и всё. Спасибо ещё раз.

На том конце то ли глухо кашлянули, то ли подавили смешок.

— Всегда пожалуйста, — сказал очень густой голос без ожидавшегося акцента. — Мы точно не встречались?

— Нет.

— Возможно, дело поправимое… В любом случае — мне приятно. Спасибо за «спасибо». Дайте ещё Сергея, если можно…

— Тебя, — передал Юра трубку.

Серёга с полминуты слушал что-то, потом усмехнулся, сказал: «Ну, посмотрим, посмотрим…» — и дал отбой.

— Вот, — он развёл руками. — Дело сделано. Ильхам прослезился. Ты растрогал его железное сердце. Велено к тебе присмотреться.

— Даже «велено»?

— Ну, предложено. Он не мой начальник, если ты об этом. Просто хороший приятель, но с большими деньгами. Ты, кстати, кем работаешь?

— В охране.

— Серьёзно?!!

— Абсолютно.

— Но там же не платят.

— Ну… В общем, да.

— И какого же?…

— Там спокойно. А мне бы ещё годик продержаться — глядишь, вся дрянь вытечет, человеком стану.

— Хм! — сказал Серёга, сплетая пальцы и упираясь в сплетение подбородком. — Хм! А вот послушай. Есть у нас вакансия — что-то типа лесного обходчика. На вертолёте тебя забрасывают на три месяца в тайгу, домик хороший, благоустроенный, вода горячая, сортир тёплый, лучше чем в городе. И — один. Работа состоит в том, чтобы проходить по обозначенным маршрутам и вносить в дневник замеченные изменения. Потом тебя забирают, и три месяца — отпуск за половинный оклад. Полный оклад — шесть-восемь тысяч новыми за вахту, в зависимости от сезона…

«Новым» называли «общий» рубль. На момент введения его ненадолго привязали к доллару в пропорции один к одному. Сейчас доллар стоил чуть больше восьмидесяти копеек.

— А в чём подляна?

— Никто пока не знает. Увольняются без объяснения причин.

— Заманчиво, якорный бабай. Но…

— Да, понимаю, тебе не подходит. Пока. Но имей в виду: рядом с Ленкой мужики как-то очень быстро сходят на нет…

4

Юра не сошёл. Просто жизнь его чётко разделилась на сон и явь: во сне он отбывал охранницкую повинность, спал, ел, делал что-то по хозяйству и даже съездил один раз на рыбалку; наяву же он возил Алёнку на авиасалоны, сидел с нею в театре, бродил по опавшим листьям, слушал её рассказы и рассказывал сам…

Однажды, уже в середине сентября, они возвращались вечером из леса — набрав опят, до которых Алёнка была большой охотницей, — и вдруг влетели в непроглядный туман. Как назло, накануне сдох навигатор. Юра пытался найти дорогу по бумажной карте, но где-то явно не туда свернул, потому что вместо ожидаемого шоссе под колёса подвернулась отсыпная грунтовка. Проехав километров пять наугад, Юра понял, что они попали в совершенно дикие места, найти которые в сверхнаселённой Московской области, всей, казалось, распроданной под дачи и малоэтажки, было приятной неожиданностью. Более того, скоро дорога упёрлась в брод через довольно широкую речку. Юра стал сверяться с картой, чтобы понять, куда их занесло (ибо в отличие от дорог речки текут в одну сторону, и это какой-никакой, а ориентир), Алёнка же высунулась в люк и стала светить жёлтой фарой-искателем куда-то вдаль. Потом она присела.

— Там что-то есть, — сказала она.

— В смысле? — рассеянно спросил Юра.

— Деревня или дачи. Ты же проедешь здесь?

— Конечно.

— А там можно будет спросить.

— Попробуем…

Брод оказался глубже, чем казался, вода подошла почти под окна, но машина справилась — хотя чуть позже в салоне запахло горячим паром, вода всё-таки добралась до двигателя. Надо будет проверить герметизацию, отметил про себя Юра.

То, что увидела Алёнка, оказалось не дачами и не деревней, а большим двором с домом в глубине, с ещё какими-то нереально проступающими сквозь туман постройками — наверное, ферма, предположила Алёнка, и Юра согласился.

Два окна в доме светились.

Юра подошёл к воротам. На столбе белым пятном выделялась кнопка звонка. Юра нажал. Слышно было, как внутри дома звякнул звонок.

Минуты две ничего не происходило. Потом по двору неторопливо и молча прошла огромная чёрная собака, легла около крыльца.

— Поедем отсюда, а? — тихо сказала Алёнка.

— Сейчас, — сказал Юра. — Спросим дорогу и поедем.

Дверь открылась. Огромный бесформенный силуэт практически загородил весь свет, скопившийся в прихожей, — как будто заткнул собой дыру, чтобы добро не разбазаривалось.

— Кто такие? — Голос был непонятно какой — мужской, женский? — но очень хриплый. — Чего надо?

— Заблудились, — сказал Юра. — Дорогу хотим спросить.

— Ну, спрашивайте.

— Дубна где?

Фигура сдвинулась немного вперёд, приобретя некоторую объёмность, подняла голову и после нескольких секунд размышления показала рукой сначала вверх, а потом широким жестом влево и назад, почти за свою спину:

— Туда.

— Оба-на, — сказал Юра. — А как на шоссе выехать?

— На шоссе можно и туда, — фигура показала рукой в ту сторону, откуда только что приехали Юра с Алёнкой, — и туда. — Теперь рука распростёрлась вправо. — Только там разрыли всё…

— А на карте не покажете?

— Не-а. На карте не покажу. А у вас что, нафигатора нет?

— Сдох.

— Таки плохо… По такому туману, да ночью… ни хрена не найдёте.

Хозяин подошёл вплотную к калитке. Теперь видно было, что это мужчина в широченном плаще; лицо у него было из тех, что называется «бабьим», с дряблым подбородком и щеками; волосы, слипшиеся, как под дождём, свисали по лбу и вискам.

— А переночевать у вас тут нельзя? — спросил Юра и почувствовал, что Алёнка дёргает его сзади за куртку. Но слово уже было сказано.

— Да почему нельзя? Можно. Денюжку какую дадите?

— Тысячи две старыми у нас с собой есть, — сказал Юра. — По грибы ездили, не запаслись.

В дверях появилась ещё одна фигура.

— Кто там, Вась?

— Да дубнинские… заплутали.

— Ну и чего ты людей за забором держишь? Зови в дом.

— Да я… Машину во двор закатывайте, — сказал хозяин Вася. — Тут, конечно, никто не шляется, но мало ли…

Хозяин отпер ворота, Юра сел за руль, Алёнка рядом.

— Ты что-то мне хотела сказать? — спросил Юра.

— Да нет… так… померещилось. Я же пуганая, ты знаешь.