Побудь со мной

- О, я не разбираюсь в этом, - промурлыкала она. - Разве вы не спали ночью?

- Конечно, спал! - отрезал он. - Из-за вас я так устал, что не мог держать голову! - Как только слова слетели с губ, робкое выражение пересекло его лицо. - Ладно, это была лучшая ночь за два года, - признал Блейк, пусть неохотно, но, во всяком случае, он сказал это.

- Посмотрите, что небольшая терапия смогла для вас сделать, - поддразнила Диона и сменила тему прежде, чем Блейк снова возмутился. - Вы должны провести меня к бассейну, не хочу проходить через патио из-за оставленного там оборудования. Возможны коварные ловушки в темноте.

Без всякого энтузиазма он привел коляску в движение и направил через спящий дом к черному входу. Когда они задворками добрались до места, защебетала какая-то пташка, радостно приветствуя новый день, и Блейк поднял голову на звук.

Неужели прошло два года с тех пор, как он в последний раз слышал пение птиц?

Сидя около бассейна, наслаждаясь тихим плеском воды, исполняющей свою собственную мелодию, они молча наблюдали, как посерел горизонт и первый пронзительный солнечный луч выстрелил над горной грядой. Не хватало облаков, чтобы разрисовать небосклон бесчисленными оттенками розового и золотого, только бездонное ясное голубое небо и белесое солнце, но невероятная безмятежность наступающего дня придала сцене совершенный вид самого эффектного восхода, когда-либо виденного Дионой.

День разгорался, становилось все жарче, и Блейк толкнул с плеч плед.

- Хочу есть, - объявил он; прозаическая озабоченность после долгого совместного молчания.

Диона, сидевшая на бетоне со скрещенными ногами, посмотрела на него, затем поднялась и хихикнула.

- Вижу, насколько вы цените прекраснейшие моменты в жизни, - весело бросила она.

- Если вы настаиваете на побудке посреди ночи, естественно, я проголодаюсь к рассвету! Сегодня я получу те же помои, что и вчера утром?

- Конечно, - невозмутимо ответила Диона. - Питательный, с высоким содержанием белка завтрак - то, в чем вы нуждаетесь для нормализации веса.

- Завтрак, который вы потом пытаетесь выбить из меня своими зверскими методами, - парировал Блейк.

Она рассмеялась, наслаждаясь быстрым обменом репликами.

- Просто подождите, - посулила Диона. - К этому времени на следующей неделе вы будете думать, что вчерашняя нагрузка - ничто!

Глава 4

Диона не спала, разглядывая узоры из световых пятен, которые молодая луна разметала по белому потолку. Ричард совершил чудо и сегодня за ужином сообщил, что спортивный зал готов, но с Блейком творилось что-то неладное. Безо всякого повода он замкнулся и вновь впал в депрессию. Съедал все, что Альберта ставила перед ним, безропотно терпел манипуляции Дионы, и это было совершенно неправильно. Пациент не должен воспринимать лечение так пассивно. Пока достаточно, что Блейк лежит и позволяет ей двигать его ногами, но когда настанет время перейти к упражнениям на тренажерах и в бассейне, потребуется его активное участие.

Блейк не говорил с Дионой о том, что его беспокоит. И хотя она точно уловила тот момент, когда начались эти трудности, но не имела ни малейшего представления, в чем причина. Они поддразнивали друг друга во время массажа, перед тем как перейти к упражнениям, и вдруг абсолютно неожиданно его глаза сделались пустыми и равнодушными, и с тех пор он перестал реагировать на ее насмешки. Диона не думала, что дело в каких-то ее словах - она всего лишь добродушно поддразнивала его из-за того, что он так заметно воспрял духом.

Повернув голову и взглянув на светящийся циферблат, Диона заметила, что уже далеко за полночь. Как и каждую ночь, она встала проверить, как себя чувствует Блейк. Диона не слышала звуков, которые он обычно издавал, пытаясь перекатиться на бок, но была слишком увлечена своими мыслями, чтобы обратить на это внимание.

Как только она вошла в комнату, сразу разглядела, что ноги Блейка неловко вывернуты. Значит, он уже пробовал изменить положение. Диона нежно положила левую руку ему на плечо, а правую - на бедро, готовясь перевернуть.

- Диона?

Тихий, неуверенный голос Блейка испугал ее, и она отпрянула назад. Диона так сосредоточилась на его ногах, что не заметила открытых глаз, хотя лунный свет освещал постель достаточно ярко.

- Я думала, вы спите, - прошептала она.

- Что вы делаете?

- Помогаю вам лечь на бок. Я делаю это каждую ночь, и сегодня впервые потревожила вас.

- Нет, я уже проснулся, - в его тоне сквозило любопытство, пока он беспокойно перебирал плечами, чуть приподнимаясь на подушках. - Вы подразумеваете, что заходите сюда еженощно и переворачиваете меня?

- Вам, кажется, удобнее спать на боку, - попыталась объяснить Диона.

Блейк издал короткий горький смешок.

- Лучше всего я сплю на животе, по крайней мере, так было раньше. А в моем нынешнем состоянии я подобным образом не лежал уже два года.

Тихая интимность ночи, комната, залитая лунным светом, создали иллюзию, будто на земле остались лишь они двое, и Диона смогла уловить глубокое отчаяние Блейка. Возможно, он тоже ощутил с ней особую близость, и сейчас, укрывшись за темнотой как за необычным щитом, согласится побеседовать и расскажет, что же его волнует. Не колеблясь, Диона присела на край кровати и аккуратно поправила ночную рубашку, прикрывая колени.

- Блейк, что не так? Что вас тревожит? - мягко спросила она.

- Точное попадание, - пробормотал он. - Вы еще и уроки психологии брали, пока учились на Суперженщину?

Диона проигнорировала колкость и опустила ладонь на его руку.

- Пожалуйста, скажите мне. Что бы это ни было, оно мешает вашему лечению. Спортивный зал подготовлен для вас, но вы не готовы для него.

- Я могу растолковать вам, в чем дело. Видите ли, вся эта затея лишь пустая трата времени, - начал Блейк, и Диона почти физически почувствовала уныние, подобно огромному камню тяготящее его. - Вы можете пичкать меня витаминами и улучшать циркуляцию крови, но готовы ли гарантировать, что когда-нибудь я стану прежним? Не понимаете? Я не хочу просто «улучшений» или каких-то еще компромиссов. Если я не смогу быть на сто процентов таким же, как до несчастного случая, мне все это неинтересно.

Диона молчала. Нет, она не станет обещать, что не удастся избежать последствий - хромота и болезненные ощущения могут сопровождать его до конца жизни. Если судить по ее опыту, человеческое тело способно творить чудеса регенерации, но раны оставляют боль в памяти и шрамы на плоти.

- Разве для вас так уж важно, будете ли вы прихрамывать? - наконец проговорила Диона. - Я не имею в виду, что это неизбежно, но все же. У всех есть свои слабости, однако не каждый сдается, позволяя себе разлагаться заживо. А если бы что-то подобное произошло, допустим, с Сереной? Предпочли бы вы, чтобы она безучастно лежала и медленно превращалась в овощ? Не попытались бы сподвигнуть сестру бороться и приложить максимум усилий, чтобы превозмочь недуг?

Блейк прикрыл рукой глаза.

- Вы грязно играете, леди. Да, я хотел бы, чтобы Серена боролась. Но я - не Серена, и моя судьба - не ее судьба. До несчастного случая я никогда не осознавал, как важен для меня мой образ жизни. То, что я делал, было безрассудным и опасным, но, мой Бог, я жил! Я никогда не относился к людям, работающим с девяти до пяти, и лучше бы умер, чем ограничил бы себя какими-то рамками, хотя знаю, что миллионы вполне счастливы и довольны подобной рутиной. Это годится для них, но не для меня.

- Разве хромота помешает вам рисковать? - испытующе спросила Диона. - Вы по-прежнему сможете прыгать с парашютом, забираться в горы. Сумеете пилотировать самолет. Или ровная походка настолько важна, что вы готовы умереть из-за ее утраты?

- К чему эта настойчивость? - отрывисто бросил Блейк, убрав руку с глаз и уставившись на Диону. - Что-то не припомню, чтобы я пытался сброситься на своем кресле с лестницы головой вниз, если это то, о чем вы думаете.

- Нет, но вы так же надежно истребляете себя другим способом. Вы позволяете вашему телу зачахнуть от пренебрежения. Ричард был в отчаянии, когда отыскал меня во Флориде; он сказал, что в теперешнем состоянии вы протянете не дольше года, и, увидев вас, я с ним согласилась.

Блейк затих, глядя на потолок, который изучал столько раз, что ей и не вообразить. Дионе захотелось обнять его и утешить, как она поступала с детьми, с которыми работала; он был взрослым мужчиной, но в некотором отношении таким же растерянным и напуганным, как любой ребенок. Ее внезапно смутила незнакомая потребность коснуться его, и она крепко сжала руки на коленях.

- А в чем ваша слабость? - поинтересовался Блейк. - Вы заявили, она есть у каждого. Расскажите, что тревожит вас, леди.

Вопрос вышел настолько неожиданным, что Диона не смогла уберечься от нахлынувшей боли, и дрожь сотрясла все тело. Слабость Блейка очевидна, достаточно увидеть его бесполезные, искалеченные ноги. Ее раны, почти столь же губительные, невозможно разглядеть. В жизни Дионы случались темные времена, когда смерть казалась лучшим выходом, мягкой подушкой для измученных ума и тела, перенесших слишком много жестокости. Но где-то глубоко внутри теплилась яркая и решительная искра жизни, которая уберегла ее даже от попытки самоубийства, как если бы Диона знала, что и первый сделанный шаг - это на один шаг больше дозволенного. Она боролась и выстояла, и залечила свои раны, насколько смогла.

- Что, не нравится? - тихо усмехнулся Блейк. - Если вы суете нос в чужие секреты, так почему сами не поделитесь каким-нибудь из своих? Какие у вас слабости? Крадете из магазинов для развлечения? Спите с незнакомцами? Мошенничаете с налогами?

Диона снова вздрогнула и так сильно стиснула руки, что побелели суставы пальцев. Она не в состоянии рассказать ему, по крайней мере, не все, что с ней случилось, даже если он и имел право знать о некоторых ее бедах. Диона уже стала свидетельницей большинства забот Блейка, понимала, о чем он думает, сострадала его тоске и отчаянию. Никто из прежних пациентов не требовал от нее так много, но Блейк не похож на остальных. Он просил большего только потому, что и она добивалась от него сверхчеловеческого напряжения. Диона сердцем чувствовала, что, если промолчит сейчас, он перестанет к ней прислушиваться. Успех лечения зависит от ее ответа, от степени доверия, рождающегося между ними.

Диону заметно колотило, все тело было охвачено дрожью, которая сотрясла ее с головы до ног. Она поняла, что и кровать вибрирует. И, скорее всего, Блейк тоже чувствует это. Брови мужчины сошлись на переносице, и он неуверенно произнес:

- Диона? Послушайте, я…

- Я незаконнорожденная, - начала Диона, скрипнув зубами. Она тяжело дышала от попыток заставить себя вообще говорить, и ощутила, что покрылась испариной. Диона со всхлипом втянула в себя воздух, и это движение заставило ее содрогнуться. Затем отчаянным усилием воли вынудила себя замереть.

- Я не знаю, кто мой отец, моя мать даже не помнила его имени. Она была пьяна, он тоже, - вот и пожалуйста! - у нее появилась дочь. Я. Она не хотела ребенка. О, она кормила меня, полагаю, поскольку я все еще жива, чтобы рассказывать об этом. Но никогда не обнимала, никогда не целовала, никогда не говорила, что любит. Фактически, она нашла способ дать понять, что ненавидит меня, ненавидит заботиться обо мне, ненавидит даже смотреть на меня. Если бы не пособие, она бы засунула меня в мусорный бак и оставила там.

- Но вы в этом не можете быть уверены! - отрывисто бросил Блейк, приподнимаясь на локте. Диона поняла, что он ошеломлен жгучей горечью в ее голосе, но, начав говорить, уже не могла остановиться. Даже если это убьет ее, нужно выплеснуть весь яд.

- Она сама говорила, - безапелляционно продолжила Диона. - Вы знаете, каковы дети. Я всячески старалась хоть как-нибудь добиться ее привязанности. Помню, мне еще трех лет не было, а я карабкалась на стул, оттуда на шкаф, чтобы достать для нее бутылку виски. Конечно, ничего не помогало. Я научилась не плакать, потому что она наказывала меня за слезы. Когда она отсутствовала или уходила в запой, я научилась есть все, что попадется. Сухой хлеб, кусочек сыра, все равно, что именно. Иногда еды совсем не было, потому что все пособие она тратила на выпивку. Если я ждала достаточно долго, она уходила с каким-нибудь поклонником, а потом возвращалась с толикой денег, которых хватало, чтобы протянуть до следующей выплаты или следующего мужчины.

- Ди, прекратите это! - грубо приказал Блейк, взял ее за предплечья и встряхнул. Яростным движением Диона вывернулась из его хватки.

- Вы хотели знать! - выдохнула она, легкие горели от усилий, прилагаемых, чтобы пропускать воздух в сжавшуюся грудную клетку. - Так теперь слушайте! Когда бы я ни совершала ошибку, потревожив мать, а для этого многого не надо было, она лупила меня. Однажды швырнула в меня бутылку виски. В тот раз я легко отделалась, получив лишь небольшой порез на лбу, хотя она так разозлилась из-за вытекшей выпивки, что избила меня туфлей. Знаете, что она твердила мне снова и снова? «Ты всего лишь ублюдок, а ублюдков никто не любит!». Снова и снова, пока наконец мне не пришлось поверить в это. Я точно знаю день, когда полностью убедилась, что это правда. Мой седьмой день рождения. Я уже ходила в школу и понимала, что день рождения должен быть каким-то особенным. Дни рождения - это когда родители дарят подарки, чтобы показать, как сильно любят тебя. Я проснулась и побежала в ее комнату, уверенная, что именно сегодня мама все-таки полюбит меня. Она ударила меня за то, что я разбудила ее, засунула в шкаф и продержала меня запертой там целый день. Понимаете, именно так она представляла себе мой день рождения. Ей был ненавистен один мой вид.

Диона наклонилась вперед, ее тело свело от боли, но глаза оставались сухими и пылали.

- Я жила на улице с тех пор, как мне исполнилось десять, - прошептала она, решимость высказаться начала ослабевать. - Там было безопасней, чем дома. Не знаю, что стало с моей матерью. Однажды я вернулась, но в квартире никого не оказалось.

Только хриплое дыхание Блейка нарушало тишину в комнате. Он лежал, словно окаменев, и не отрывал от Дионы горящего взора. Она все-таки смогла расслабиться и вдруг почувствовала себя очень уставшей. С трудом выпрямилась и невыразительным голосом спросила:

- Еще вопросы будут?

- Только один.

Диона конвульсивно сжалась, но не протестовала. Она ждала, в изнеможении размышляя, что еще его может интересовать.

- Вас в конце концов удочерили?

- Нет, - выдохнула Диона, прикрыв веки и слегка покачиваясь. - Я оказалась в приюте, и это не такое уж плохое место. У меня имелись еда, место для сна, и я могла регулярно ходить в школу. Я была слишком взрослой для удочерения, и никто не захотел взять меня под опеку. Полагаю, выражение моих глаз казалось слишком странным.

Двигаясь, словно старуха, Диона поднялась и медленно вышла, чувствуя, как сгустился воздух от вопросов, которые Блейк хотел бы задать еще, но достаточно воспоминаний для одной ночи. Не имеет значения, чего она достигла, не важно, сколько лет прошло с тех пор, как она была одиноким, сбитым с толку ребенком, недостаток материнской любви по-прежнему образовывал пустоту, которая так и не заполнилась. Материнская любовь - основа жизни каждого малыша, и ее отсутствие так же искалечило Диону изнутри, как несчастный случай ноги Блейка.

Ничего удивительного, что она рухнула на кровать лицом вниз и впала в глубокое забытье без сновидений, очнувшись только после того, как прозвенел будильник. За прошедшие годы Диона научилась жить, даже ощущая, что часть ее мертва. И сейчас поступит также. Поначалу пришлось заставлять себя выполнять обычные ежедневные дела, но вскоре самодисциплина восторжествовала, и Диона отрешилась от ночного кризиса. Она не позволит прошлому тянуть ее назад! У нее есть работа, которую нужно делать, и этим она и займется.

Возможно, что-то из ее решимости отразилось во взгляде, потому что, когда Диона вошла в спальню Блейка, он сразу же поднял руки и миролюбиво сказал:

- Сдаюсь.

Диона замерла на полпути и насмешливо поклонилась. Блейк слегка улыбался, на бледном, осунувшемся лице читалась усталость, однако он больше не скрывался под маской отчуждения.

- Но я еще даже не нападала, - запротестовала Диона. - Вы испортили все удовольствие.

- Я знаю, когда обезоружен. - Блейк поморщился и признался: - По-видимому, я не смогу опустить руки, по крайней мере не попытавшись снова. Вы не сдались, а я никогда не отступал перед трудностями.

Жесткий узел тревожных предчувствий, завязавшийся в животе, когда пациент впал в депрессию, ослаб и распустился. Блейк воспрял духом, и Диона подарила ему ослепительную улыбку. Она чувствовала, что с его помощью сможет горы свернуть.

Сначала Блейку не удавались упражнения с гирями. Даже минимальные нагрузки оказались слишком тяжелыми для него, но он стискивал зубы и продолжал попытки, игнорируя требования Дионы остановиться. «Упрямый» - слишком мягкое слово, чтобы описать Блейка. Он, как одержимый, стремился расширить пределы своей выносливости, которые, к сожалению, были невысоки. И после ему довольно много времени приходилось проводить в джакузи, чтобы облегчить боль в измученных мышцах, но Блейк не отступал, даже зная, что за настойчивость придется расплачиваться страданием.

К облегчению Дионы, он больше не задавал вопросов и не возвращался к тому, что она рассказала о своем детстве. Из-за запредельных требований, которые Блейк предъявлял к своему телу, он всегда спал, когда она заглядывала к нему ночью, так что продолжения разговора не последовало.

Не обращая внимания на протесты Серены, Диона также начала проводить занятия в бассейне. Серена боялась, что брат утонет, так как не в состоянии отталкиваться ставшими бесполезными ногами, но сам Блейк отмел ее страхи. Он заявил, что любит вызов и не намерен отступать перед очередной проблемой. Используя свой инженерный опыт, Блейк спроектировал и проследил за сборкой системы ремней и блоков, которая позволила Дионе опускать его в воду и поднимать обратно. Вскоре он сам с этим справлялся.

Однажды утром, спустя недели две после своего приезда, Диона наблюдала, как Блейк жадно поедает завтрак, приготовленный Альбертой. Уже сейчас было заметно, что он поправился. Лицо округлилось и перестало отливать серым, как раньше. Блейк немного загорел после нескольких дней пребывания на солнце, и теперь легкий бронзовый налет придавал его глазам еще большую синеву.

- На что это вы смотрите? - поинтересовался он, когда Альберта убрала тарелку, стоявшую перед ним, и заменила блюдом свежей клубники со сливками.

- Вы набрали вес, - ответила Диона с огромным удовлетворением.

- Ничего удивительного, - хмыкнула Альберта, покидая комнату. - Он ест как лошадь.

Блейк бросил на нее сердитый взгляд, но подхватил ложкой пухлую ягоду. Его белые зубы вонзились в красную мякоть, затем он слизал сок, оставшийся на губах.

- Так вот чего вы добиваетесь? - проворчал он. - Раскормить меня?

Диона улыбнулась и не ответила, наблюдая, как ягоды исчезают одна за другой. Как раз когда Блейк покончил с десертом, вплыла Анджела с телефоном и поставила его на стол перед хозяином. Включив аппарат, робко улыбнулась Блейку и удалилась.

Блейк сидел, недоуменно уставившись на трубку. Диона спрятала усмешку.

- Думаю, это означает, что вам звонят, - объяснила она.

Блейк вздохнул с облегчением.

- Хорошо, а то я испугался, что вы хотите, чтобы я съел и это.

Диона хихикнула и поднялась. Не успел Блейк взять трубку и приложить к уху, как она легонько коснулась его плеча и прошептала:

- Я буду в спортзале, спускайтесь, когда поговорите.

Он встретился с ней глазами и кивнул, уже включившись в разговор. Диона услышала достаточно, чтобы понять, что он беседует с Ричардом. Мысль о зяте Блейка вызвала морщинку беспокойства между ее бровями.

Серена в последнее время вела себя вполне разумно и приходила навестить Блейка только после обеда, когда Диона уже заканчивала намеченные на день занятия. Также она научилась не приезжать слишком поздно, иначе Блейк уже спал. Как правило, Ричард тоже появлялся к ужину.

Ричард был остроумным, приятным собеседником, со сдержанным чувством юмора и репертуаром шуток, которые часто заставляли Диону хихикать, но повторить их, когда Блейк или Серена спрашивали, что тут смешного, она оказывалась не в состоянии.

Диона не стала бы утверждать, что Ричард вел себя неподобающе джентльмену. Никоим образом нельзя было истолковать то, что он говорил и делал, как нечто двусмысленное. Однако Диона читала глубочайшее восхищение в его взгляде, замечала растущую нежность в том, как он обращался с ней. И она не единственная, кто ощущал, что, похоже, привязанность Ричарда становится чрезмерной; хотя это и не бросалась в глаза, Серена пристально наблюдала за мужем, когда тот беседовал с Дионой. Честно говоря, это давало Дионе некоторое облегчение, означая, что сестра Блейка все же неравнодушна к своему супругу. Но Дионе совсем не хотелось осложнений подобного рода, особенно на пустом месте.

Она не считала возможным что-нибудь сказать Ричарду по этому поводу. Как она могла выговаривать ему, если он всего лишь вел себя галантно? Он любил жену - в этом Диона не сомневалась. Уважал своего шурина и восхищался им. Но тем не менее относился к Дионе так, что она не сомневалась в своих предположениях.

Она уже бывала прежде объектом непрошенного внимания, но в первый раз это внимание не казалось назойливым. Диона понятия не имела, как с этим справиться. Она знала, что Ричард никогда не применит к ней силу, но Серена ревновала. Часть Дионы, глубоко спрятанная, свойственная всем женщинам часть, была даже немного польщена. Если бы Серена заботилась о муже так, как он того заслуживал, ничего бы этого не случилось.

«Но эти люди не существенны для меня», - говорила себе Диона. Она не позволит им стать важными. Только Блейк имел значение. Он вырывался из оков своей немощи, все больше и больше проявляя себя человеком, каким был до несчастного случая. Диона надеялась, что через месяц он встанет. Не пойдет, но встанет. Ноги снова сумеют выдерживать его вес. То, что Диона делала сейчас, являлось основой, способствующей возвращению здоровья и силы его мышцам, достаточной для того, чтобы он смог стоять, когда она потребует этого.

Диона налила в пластиковый контейнер горячей воды и опустила туда флакончик с маслом, чтобы согреть для массажа, который делала Блейку каждый раз перед тем, как он опускался в бассейн, таким образом защищая мужчину от переохлаждения. «Не то чтобы в Фениксе в сорокаградусную жару летом можно переохладиться», - кисло подумала Диона, но пациент настолько худ, все еще настолько ослаблен, что она не хотела рисковать. Кроме того, Блейк, казалось, наслаждался ощущением теплого масла, втираемого в кожу, а у него так мало радостей в жизни.

На душе было неспокойно, и Диона бесцельно бродила по переделанной игровой комнате, останавливаясь, чтобы потянуться. Она решила, что ей нужна хорошая тренировка, чтобы высвободить накопившуюся энергию, и устроилась на тренажере.

Диона любила поднимать тяжести. Ее целью являлась сила, а не рельефность мускулов, и программа, которой она следовала, была соответствующе подобрана. Для Блейка Диона изменила курс таким образом, чтобы он сумел в достаточном объеме накопить мышечную массу, но не настолько, чтобы стать Мистером Вселенная. Внимательно следя за своим дыханием, сосредоточившись на том, что делает, Диона начала движения. Вверх, вниз. Вверх, вниз.

Она закончила упражнения на ноги и отрегулировала систему блоков и противовесов таким образом, чтобы выполнять комплекс для рук. Пыхтя, Диона начала снова. Нагрузка на мышцы достигла уровня, доставляющего удовольствие. Еще. Еще.

- Вы, проклятая обманщица!

Рычание испугало Диону. Подпрыгнув, она выпрямилась, тревога на мгновение пронзила все тело. Смутившись, Диона уставилась на Блейка. Он находился в инвалидной коляске на пороге зала, его лицо, искаженное гневом, побагровело.