Звёздный зверь

Ответ прозвучал несколько зловеще.

— Вы сказали «надеюсь»?

— Понимаешь, сперва мы перекрыли Главную и Гамильтоновскую, а потом выгнали его из магазина огнетушителями. Похоже, ничто другое его не берет. Крупнокалиберные пули просто отскакивают от него. Слушай, из чего у него шкура? Это что, десятидюймовая сталь?

— Ну не то чтобы… — Шуточка сержанта Мендоса была слишком похожа на правду, чтобы Джону Томасу захотелось поддержать эту тему. Он продолжал гадать, успел Ламмокс нажраться железа или не успел. После того злосчастного происшествия с «бьюиком» Ламмокс начал расти буквально на глазах; за какие-то две недели из мелкого, занюханного бегемотика он раздулся до своих теперешних невероятных размеров. Ламмокс вырос больше, чем за два-три предыдущих десятилетия. Стал он при этом необычайно тощим и был похож на деревянные козлы, которые накрыли брезентом; странный, не похожий ни на что земное скелет чуть не протыкал его шкуру. Потребовалось три года обильной кормежки, чтобы снова придать ему мало-мальски пристойный вид. С тех пор Джон Томас старался держать подальше от Ламмокса все металлическое, хотя знал, что дед и отец подкармливали его время от времени кусками металлолома.

— Такие дела. В общем, что бы там ни было, огнетушители выковыряли его из магазина, при этом он, правда, разок чихнул и сшиб с ног двоих наших людей. А потом мы, опять же огнетушителями, завернули его на Гамильтоновскую, хотели выгнать в поля, там он хоть ничего не сломает. Тебя мы искали, но не могли найти. Хотя ничего особо страшного не случилось: ну сшиб он пару фонарных столбов, на машину наступил — мелочи. Так мы с ним добрались до перекрестка, на котором надо было завернуть его на Хиллкрест, а оттуда уж — прямо к вашему дому. Там-то мы его и упустили, он двинул прямо на виадук, сшиб ограждение и грохнулся вниз, а потом… да ты сам все сейчас увидишь. Приехали.

Над одним из концов виадука висело с полдюжины полицейских вертолетов. Кроме них в воздухе была туча частных машин и даже несколько аэробусов; патрульные вертолеты отгоняли их всех подальше. Тут же крутились сотни людей с ранцевыми вертолетами. Как летучие мыши, они шныряли между машинами, так что полиции работы хватало.

Внизу небольшая группа полицейских, усиленная офицерами из особого отряда, которых было видно по нарукавным повязкам, оттесняла толпу и одновременно направляла в объезд движение с виадука и с дороги, проходившей в лощине под ним. Пилот машины сержанта Мендосы осторожно двигался через воздушную толчею, непрерывно говоря что-то в ларингофон. От группы машин, висевших над концом виадука, отделился ярко-красный вертолет шефа Дрейзера и пошел к ним на сближение.

Обе машины зависли в сотне футов над виадуком на расстоянии в несколько ярдов друг от друга. Отсюда был хорошо виден пролом в ограждении, через который свалился Ламмокс, но самого его Джону Томасу видно не было, все закрывал виадук. Дверца машины Дрейзера открылась, и оттуда высунулся он сам. Вид у шефа полиции был замученный, его лысину покрывали крупные капли пота.

— Скажите этому мальчишке Стюарту, чтобы высунул голову.

Джон Томас опустил стекло иллюминатора.

— Я здесь, сэр.

— Послушай, ты можешь справиться с этим чудовищем?

— Конечно, сэр.

— Будем надеяться. Мендоса! Высади его. Пусть попробует.

— Сейчас, шеф. — Мендоса что-то сказал пилоту, тот перелетел виадук и начал снижаться. Ламмокса они увидели сразу: тот забился под край моста, стараясь сделаться как можно меньше. Джон Томас высунулся из вертолета и закричал:

— Лам! Ламми, мальчик! Иди к папочке!

Ламмокс зашевелился. Вместе с ним зашевелился и конец виадука. Недоверчиво озираясь, он высунул из убежища передние футов десять-двенадцать своего громадного туловища.

— Лам, я здесь, наверху!

Ламмокс наконец увидел своего друга и расплылся в идиотской улыбке.

— Опускайся, Слэтс! — резко скомандовал сержант Мендоса. — Пора кончать с этими делами.

Пилот снизился ненамного, повернулся к Мендосе и озабоченным голосом сказал:

— Сержант, этого вполне хватит. А то я раз видел, как эта тварь встает на дыбы.

— Ладно, ладно, — Мендоса открыл дверцу и спихнул наружу ногой спасательную веревочную лестницу. — Сумеешь спуститься, сынок?

— Конечно. — Придерживаясь за руку Мендосы, Джон Томас вылез наружу и крепко ухватился за перекладину. Осторожно нащупывая ступеньки, он добрался до конца лестницы. До головы Ламмокса не хватало каких-то шести футов. Джон Томас посмотрел вниз.

— Малыш, подними-ка голову. Помоги мне слезть.

Ламмокс оторвал от земли еще одну пару ног и аккуратно подставил широкий череп прямо под ноги Джону. Тот отпустил лестницу и слегка покачнулся, удерживая руками равновесие. Ламмокс осторожно положил голову на землю.

Джон Томас спрыгнул и сразу же повернулся к Ламмоксу. Падение, похоже, нисколько тому не повредило, хоть за это не нужно было переживать. Теперь первым делом домой, а там уж как следует осмотреть его с головы до ног.

Ламмокс ласкался, тычась Джону Томасу в ноги; звуки, которые он при этом издавал, были удивительно похожи на громкое мурлыканье. Джон Томас напустил на себя строгий вид.

— Ламми плохой! Ламми очень-очень плохой… Просто ужас, какой плохой, понимаешь?

После таких слов Ламмокс был ну просто само смущение. Он опустил голову до земли, посмотрел на Джона Томаса снизу вверх и широко распахнул рот.

— Я не хотел! — пропищал он тоненьким голоском маленькой девочки.

— Не хотел… Ну конечно, ты не хотел. Ты никогда не хочешь. А вот я сейчас возьму и запихну твои лапы тебе в глотку, этого ты хочешь? Я кисель из тебя сделаю, а шкуру пущу на половик. Об ужине даже не заикайся. Он, понимаете ли, не хотел!

Подлетел ярко-красный вертолет и низко завис над ними.

— Порядок? — послышался сверху голос Дрейзера.

— Еще бы.

— Хорошо. Значит, план такой. Я передвину это заграждение. Ты выведешь его на Хиллкрест, только выходите из этой лощины не вниз, а вверх. Там будет ждать конвой, вы пристроитесь сзади и так будете двигаться до самого дома. Понятно?

— О'кей. — Джон Томас посмотрел назад и увидел, что шоссе под виадуком с обеих сторон перекрыто щитами для подавления уличных беспорядков. Щиты были сделаны из тяжелых бронированных плит, которые установили на тракторы. При помощи такой техники можно в считаные минуты надежно перегородить любую улицу или площадь. Это было обычное полицейское снаряжение, введенное после мятежей девяносто первого года, но Джон Томас никогда не видел, чтобы оно применялось в Вествилле. До него стало понемногу доходить, что город не скоро забудет день, когда Ламмокс отправился погулять.

Хорошо еще, Ламмокс был слишком напуган и ему в голову не пришло попробовать на вкус один из этих щитов. Значит, была, хоть слабенькая, да надежда, что у этого оболтуса и без того было достаточно развлечений, чтобы не слопать какую-нибудь железяку. Джон повернулся к Ламмоксу.

— Ладно уж, вытаскивай свою тушу из этой щели. Сейчас пойдем домой.

Ламмокс с радостью подчинился; виадук опять заходил ходуном.

— Сделай-ка мне седло.

Середина туловища у Ламмокса опустилась на пару футов. Подумав немного, из той части спины, где получилась впадина, он соорудил что-то напоминающее кресло.

— А теперь хватит топтаться, — приказал Джон Томас. — А не то все пальцы отдавишь.

Ламмокс замер, тело его слегка подрагивало; Джон вскарабкался наверх, цепляясь за складки непрошибаемой шкуры. Сейчас он был похож на раджу, собравшегося охотиться на тигров.

— Ну, все в порядке. Теперь не спеша вверх по дороге. Стой, куда! Развернись, тупая твоя башка. Я же сказал вверх, а не вниз.

Ламмокс развернулся и послушно поковылял по шоссе.

Дорогу перед ними освобождали от посторонних две патрульные машины; две другие двигались позади. С воздуха их прикрывал помидорно-красный вертолет шефа полиции, на всякий случай держась подальше от земли. Развалившись на своем сиденье, Джон Томас зря времени не терял: он сочинял две речи одновременно. Первая предназначалась для Ламмокса, а со второй он собирался выступить перед матерью. С речью номер один особых хлопот не было: он раз за разом возвращался к ней, придумывая эпитеты один краше другого, когда спотыкался в составлении другой.

Когда весь этот бродячий цирк был уже на полпути к дому Стюартов, вдруг непонятно откуда вынырнула фигурка с ранцевым вертолетом. Проявив полное безразличие к красной мигалке дрейзеровской машины, летун спикировал прямо на огромного зверя. Конечно, это была Бетти; где угодно — в воздухе, на земле, везде она чувствовала себя как дома. Бетти отключила двигатель, и Джон поймал ее на лету.

Шеф Дрейзер распахнул иллюминатор и высунулся наружу. Но не успел он как следует набрать обороты, как Бетти прервала поток его красноречия:

— Шеф Дрейзер, не может быть! Я и не думала, что вы знаете такие слова!

Дрейзер моментально замолк и стал всматриваться, кто это там, внизу.

— Бетти, ты?

— Я, кто же еще? И скажу вам, шеф, положа руку на сердце, что никогда не ожидала услышать от вас такое. Вы сколько лет преподавали в воскресной школе? Так вот, если вам кажется, что своим поведением вы даете пример для подражания, я…

— А ты не можешь малость попридержать свой язык?

— Я?! Но ведь это же как раз вы…

— Цыц! Мне на сегодня и без тебя хватит. Включай эту свою вертелку и мотай отсюда. Давай, давай.

Бетти бросила на Джона Томаса взгляд, подмигнула и изобразила на своем лице ангельскую невинность.

— Шеф, но я же не могу.

— Как это не можешь?

— Горючее кончилось. Я сделала вынужденную посадку.

— Бетти, ты хоть бы соврала получше.

— Я? Вру? Да как вам не стыдно, Дрейзер. А еще дьякон!{1}

— Я тебе дам — дьякон. А если у тебя пустой бак, слезай с этой твари и топай домой пешком. Не понимаешь, что здесь опасно?

— Это Ламми-то опасный? Да он, если хотите знать, мухи не обидит. И потом, вы что, думаете, я пойду домой одна? По этому глухому проселку? Когда уже почти стемнело? Знаете, смотрю я на вас и просто диву даюсь.

Дрейзер собрался было ответить, не нашел от негодования слов и захлопнул иллюминатор. Бетти ловко выскользнула из ремней и устроилась рядом с Джоном; Ламмокс заранее расширил сиденье, не дожидаясь, пока попросят. Джон Томас повернул к ней лицо.

— Ну, привет, Молоток.

— Привет, Непрошибаемый.

— Откуда ты знаешь шефа?

— Я всех знаю. А теперь затихни. Можно подумать, мне нечем было больше заняться, кроме как бежать к вам на помощь, как только я услыхала об этом по радио. И дураку ясно, что таким двум умникам, как ты и Ламмокс, без меня из этой каши не выбраться, даже если думать будет в основном Ламми. Расскажи мне лучше все «ужасающие» подробности. Не надо от мамочки ничего скрывать.

— Уж больно ты стала умная.

— Не трать драгоценного времени на комплименты. Может статься, это наш единственный шанс поговорить с глазу на глаз, прежде чем они за тебя возьмутся как следует. Так что давай покороче и побыстрее.

— Послушай, ты что — заделалась в адвокаты?

— Я лучше любого адвоката, мой мозг не забит всеми этими плесневелыми прецедентами. Я могу подходить к делу творчески.

— Ну так значит… — По правде говоря, с появлением Бетти Джону стало как-то полегче. Теперь они с Ламмоксом не одни против всего мира. Он быстро рассказал Бетти, как все случилось.

— Кто-нибудь пострадал?

— Не думаю. Мне во всяком случае никто ничего не говорил.

— Они бы наверняка сказали. — Бетти выпрямилась на своем сиденье. — Ну, тогда не о чем и беспокоиться.

— Не о чем? Это когда он набил горшков на сотни, да что там сотни — на тысячи? Интересно, а что бы ты считала достаточной причиной для беспокойства?

— Если бы пострадали люди, — ответила Бетти. — Все остальное можно уладить. Может быть, мы объявим Ламмокса банкротом?

— Чего? Это еще что за глупость?

— Если ты считаешь, что это — глупость, значит, ты никогда не был в суде.

— А ты?

— Погоди, не сбивай с мысли. Так вот, опять же на жизнь Ламмокса было совершено покушение. С применением оружия.

— Так он же не пострадал; только маленький ожог.

— Неважно. Безо всяких сомнений, он испытал глубокое душевное потрясение. Не думаю, чтобы он нес ответственность за все, что случилось после этого выстрела. А теперь помолчи, я буду думать.

— Вы не возражаете, если я тоже немного подумаю?

— Не возражаю, только не скрипи слишком громко шестеренками. Все, молчи.

Дальше до самого дома Стюартов процессия двигалась в полном молчании. Перед тем как слезть с Ламмокса, Бетти дала Джону последнее указание.

— От всего отказывайся. От всего. И ничего не подписывай. Буду нужна — кричи.

Миссис Стюарт встречать их не вышла. Шеф Дрейзер отправился изучать пролом в решетке; Джон Томас и Ламмокс топтались у него за спиной. После шеф молча наблюдал, как Джон Томас взял шнурок и натянул его поперек проема.

— Ну вот. Теперь он не выйдет.

Дрейзер подергал свою нижнюю губу.

— Сынок, ты что, совсем?

— Сэр, вы просто не понимаете. Решетку, чини не чини, но, если он захочет уйти, она его не задержит. Ему ничто не помешает. Только этот шнурок. Ламмокс!

— Что, Джонни?

— Видишь этот шнурок?

— Да, Джонни.

— Так вот, если его порвешь, я оторву твою глупую башку. Понимаешь?

— Да, Джонни.

— И ты не будешь больше уходить со двора. Только, если я сам тебя выведу.