Помоги проекту - поделись книгой:
Коршунов Е. А
Шпионы, террористы, диверсанты
Израильские спецслужбы: от скандала к скандал
Ночь была мрачная, безлунная, то и дело разрываемая пулеметными и автоматными очередями, простреливаемая одиночными выстрелами. Со стороны невидимых в темноте гор порою накатывались глухие отзвуки артиллерийской перестрелки и в той стороне высоко в черноте самого неба посверкивали зарницы разрывающихся снарядов.
Обычная ночь осеннего Бейрута, и где-то в этой ночи нас ждали: мы должны были встретиться с одним из видных руководителей Организации освобождения Палестины (ООП). Но до этой встречи нам было предложено явиться на промежуточное «рандеву», чтобы только оттуда, взяв специально присланных сопровождающих, отправиться на назначенное свидание с самим Н., у которого мы, два советских журналиста, должны были взять интервью для наших газет.
— Ночь будет длинная, хорошенько выспитесь днем, — предупредил меня накануне один из палестинских товарищей, ответственный за это мероприятие.
Я знал, что это означает; в Бейруте у меня было уже много таких «длинных ночей», построенных по правилам строжайшей конспирации: палестинская контрразведка вела смертельную борьбу с «Моссадом», внешнеполитической разведкой Израиля, и малейшая ошибка в этой борьбе могла быть чревата трагическими последствиями.
Вот и теперь все происходило по известному мне образцу. В час ночи мы с коллегой подъехали в условленное место и поставили нашу машину, выключив фары, под старым эвкалиптом в узкой окраинной улочке. Через несколько минут подъехала другая машина, издалека осветила нас, медленно приблизилась и остановилась в некотором отдалении. Я включил ближний свет, и мы увидели, как из машины вышли два человека в гражданской одежде и направились к нам. Мы тоже вышли из машины и пошли им навстречу.
— Рафик? — с расстояния нескольких шагов осторожно спросил невысокий стройный человек, стараясь разглядеть наши лица. — Мурасиль советие?[1]
— Айва, — ответил я. — Мархаба, рафик![2]
— Ахлян вассахлян, рафик![3]
Это был товарищ М., тот самый, что отвечал за подготовку нашей встречи с палестинским лидером. В его спутнике я узнал одного из охранников товарища Н. Мы пожали друг другу руки.
— Товарищ Н. просил его извинить, он будет свободен только через два часа. А пока мы приглашаем вас поужинать в ресторан «Султан Ибрагим», — сказал охранник, рослый бородатый парень. — Машину оставьте здесь, никто ее не тронет, — продолжал он. — Поедем на нашей…
И это мне тоже было уже знакомо. Сейчас мы поедем ужинать в ресторан. Сначала в рыбный — «Султан Ибрагим», в бейрутском пригороде Узай, почти на самом берегу моря. Затем отправимся в район лагерей палестинских беженцев — на одну из конспиративных квартир, предназначенных для встреч руководителей ООП с иностранцами. Там будем пить чай или кофе с теми, кто нас сопровождает, а через полчаса узнаем, что товарищ Н. все еще не освободился и нам предлагается еще раз поужинать, теперь уже в центре Бейрута — в ресторане какого-нибудь отеля. Так повторится еще и еще раз, и наконец часа через четыре встреча все-таки состоится где-нибудь в самом неожиданном месте.
Так оно и было. А затем мы беседовали с товарищем Н. в небольшой комнате чьей-то квартиры в присутствии все тех же двух сопровождающих, которые то и дело бросали настороженные взгляды на наши диктофоны, стоящие на столе и записывающие беседу. А когда официальная, как говорится, часть нашей встречи завершилась, то есть были получены ответы на заготовленные нами заранее вопросы, мы убрали свои диктофоны, и начался самый непринужденный разговор. Коснулись мы и нашего затянувшегося ночного ужина, и ночной езды по городу со сменой адресов. Наш собеседник с улыбкой развел руками:
— Ничего не поделаешь! Таковы уж их «правила игры…» Вы живете в Бейруте уже несколько лет и не раз бывали свидетелем того, что творят здесь израильские агенты. «Моссад» — враг серьезный, и недооценивать его нельзя. И все же… — Тут он усмехнулся: —…мы уже не те, что были раньше, и кое-чему тоже научились. Могу сказать… не для ваших газет, конечно… что наша контрразведка действует уже довольно неплохо.
— А нельзя ли мне написать об этом? — попытался было я поймать его на слове. — О какой-нибудь операции вашей контрразведки против «Моссада»? Показать, что израильская разведка далеко не так всесильна, как утверждает сионистская пропаганда…
Товарищ Н. иронически прищурился:
— К сожалению, время для таких рассказов еще не наступило, все это еще слишком горячо. А вот в том, что «Моссад» не столь уж всемогущ, вы правы.
И он сменил тему.
Да, эта ночь была действительно «длинной». Лишь незадолго до рассвета мы оказались у своей машины под старым платаном, сопровождаемые палестинской охраной. А когда стали прощаться, товарищ М. попросил нас завтра, то есть наступающим днем, привезти ему кассеты из наших диктофонов — записи ночной беседы. Эти записи он хотел передать на радиостанцию «Голос Палестинской революции». Мы договорились, что после полудня я привезу кассеты в отдел пропаганды ООП и оставлю там дежурному сотруднику — для передачи товарищу М.
И вот я еду по району, где разместились административные органы ООП и ливанских национально-патриотических сил. Большинство улиц и переулков перегорожены стальными ежами, окутанными колючей проволокой, большими металлическими бочками из-под горючего, наполненными песком или залитыми бетоном. Вдоль тротуаров на проезжей части положены старые шины, не позволяющие припарковываться машинам. То и дело замедляешь ход перед заставами — то палестинскими, то ливанских патриотов. Бойцы на заставах заглядывают в машину, спрашивают, кто я и куда еду. Отвечаю им привычно — «руси» или «советие», «русский» или «советский». В ответ — приветливая улыбка и знак рукой:
— Ялла… Ахлян вассахлян…[4]
Документы не спрашивают, многие меня знают в лицо, знают и мою машину. За столько лет и столько поездок в этот район — примелькался.
А меры предосторожности — заграждения, шины, заставы — нелишни. Сколько раз израильским агентам удавалось протащить сюда машины, начиненные взрывчаткой, как здесь говорят, — машины-ловушки. Сколько прогремело здесь в последние годы мощных взрывов, унесших жизни многих и многих ни в чем не повинных мирных жителей района и случайных прохожих. Да, теперь «Моссад» в своем терроризме натыкается на бдительность, палестинские и ливанские патриоты действительно кое-чему научились. К сожалению, на горьком опыте.
В переулке, у дома, где находится бюро пропаганды, припарковаться невозможно. В его тесноте и так уже набито много машин ООП и НПС. Чужих бойцы охраны сюда не пускают вообще. Но меня знают и тут. Я оставляю машину прямо у подъезда, на проезжей части, и отдаю ключи от нее одному из дежурящих здесь вооруженных бойцов, пообещав вернуться минут через пять. Поднимаюсь на четвертый этаж старого дома, вхожу в квартиру, занятую под бюро, и прохожу в секретариат.
За секретарским столом сидит молодой незнакомый мне парень в пятнистой форме. К ножке стола прислонен его «АК». Парень вопросительно смотрит на меня.
— Мархаба, рафик! — приветствую его я и представляюсь — Мурасиль советие…
Потом вынимаю из кармана две магнитофонные кассеты и кладу их перед парнем:
— Это для товарища Н. Передайте ему, это срочно… И вдруг парень резко отшатывается назад. Глаза его расширяются, он хватается за автомат…
— А… вы принесли кассеты, — слышу я за спиной довольный голос товарища М. — Очень хорошо, давайте их сюда…
Он берет со стола кассеты, вынимает их из коробочи, рассматривает, потом опять кладет в коробочки:
— О'кей! Шукран джязиле, рафик![5]
А парень за столом сразу успокаивается, настороженность в его лице исчезает, глаза становятся приве ливыми. И я понимаю, чем оно было вызвано, — незнакомый человек передает ему коробочки для Н., видного палестинского руководителя, за которым так охотится «Моссад».
…А теперь перенесемся на десятилетия назад, в годы, когда «Моссад» начал завоевывать свою мрачную репутацию, становясь орудием сионистского террора.
Смертоносные послания
эти строки из знаменитого стихотворения Александра Сергеевича Пушкина «Анчар» внезапно вспомнились, когда я закрыл последнюю страницу моего досье, которое называется «Террор по почте». Вряд ли шведский изобретатель Мартин Экенберг читал пушкинский «Анчар» и именно из него почерпнул идею смертоносных посланий. Однако эту идею он осуществил на практике в первом десятилетии нашего столетия, послав начиненную взрывчаткой почтовую посылку одному из своих соотечественников-бизнесменов, осмелившемуся отвергнуть его изобретение. «Бомбу»-посылку Экенберг изобрел сам, но в конспирации он был явно не силен. Полиция изобличила его по почерку. В то время Экенберг жил в Англии и пользовался у соседей далеко не блестящей репутацией. Он был дважды женат, и обе его жены таинственно погибли, да и вообще его считали человеком не в своем уме. К этому мнению склонялась и английская полиция, арестовавшая его и отправившая в лондонскую тюрьму Бриксон, где он должен был содержаться в ожидании высылки в Швецию. Однако в заключении Экенберг покончил с собой.
Но сама его преступная идея вдруг воскресла — почти через тридцать лет после его самоубийства. 3 сентября 1947 года при разборке почтовых отправлений в Юго-Западном Лондоне вдруг произошел мощный взрыв — взорвалась тяжелая посылка с маркировкой «научные инструменты». Взрывом была разорвана часть крыши и два человека были ранены. При расследовании было выяснено, что посылка поступила из Ирландии и адресовалась одному из офицеров английской военной разведки. Как писала много лет спустя одна из английских газет, вспоминая эту историю, можно было предположить, что она являлась делом рук ирландской организации ИРА, широко использовавшей оружие террора против англичан. Но расследование привело к заключению, что следы ведут все-таки не в Ирландию, а к сионистским террористическим организациям «Иргун цвей леуми» («Национальная военная организация») и «Лехи» («Банда Штерна» или «Борцы за свободу Израиля»). Англичанам было известно, что обе эти террористические организации планировали начать на Британских островах «кампанию взрывов». Лозунгом «Иргуна» была фраза: «Иудея погибла в огне и крови; Иудея возродится в огне и крови». Одним из ее руководителей был Ицхак Изертинский, выходец из Польши, прибывший в подмандатную Англии Палестину в 1937 году. Ныне этот террорист известен под именем Ицхак Шамир и возглавляет в Израиле блок правых партий «Ликуд». В высшие эшелоны правителей Израиля — к постам министров и даже премьер-министров — Шамир прошел через руководство «Иргуном» и «Моссадом», где он являлся заместителем самого шефа.
Забегая на тридцать с лишним лет вперед, нельзя не обратить внимание на сообщения, появившиеся в печати в связи со смертью некоего Натана Еллин-Мора (Фридмана), одного из руководителей террористической группы «Лехи» («Банда Штерна»), отколовшейся в 1944 году от «Иргун цвей леуми». Еллин-Мор незадолго до своей смерти признался журналистам, что лично участвовал в планировании «самых потрясающих террористических операций с применением бомб» и одной из целей его группы был ставший затем премьер-министром Великобритании Антони Идеи. Письмо-«бомба», по словам Еллин-Морг было доставлено Идену, но спасло будущего премьера лишь то, что он несколько дней не удосуживался ораспечатывать, нося с собою в портфеле. Потом, по-видимому, «письмо» было «разряжено», но шума не поднималось.
Вслед за взрывом в Лондоне, вызвавшим в почтовые конторах настоящую панику, англичанами было обнаружено восемь «бомб»-писем, направленных из итальянской города Турин высокопоставленным чинам британского военного ведомства. Впрочем, «письма» эти были обнаружены не благодаря бдительности, а в результате случайности: одно попало не по адресу, было частично вскрыто и… обнажившиеся в нем металлические провода вызвали подозрения у того, кто его начал было вскрывать.
Много лет спустя некий Иаков Элиав, «эксперт» по «смертоносным» посланиям в «Банде Штерна», рассказывал, что «бомбы»-письма того периода изготовлялись им довольно грубо и примитивно, силу заряда рассчитывали неправильно. То есть делали его слишком мощным. По словам Элиава, работавшего в 70-е годы в одной израильской «фирме безопасности», одна из бомб, взорванная инспекторами Скотланд-Ярда, оказалась такой силы, что разнесла стальной щит. Обнаруживать такие «адские посылки» было несложно — англичане использовали для проверки подозрительных почтовых отправлений самый обычный рентген. И хотя сионистские террористы продолжали рассылать в Англии свои смертоносные послания, их благополучно обнаруживали и обезвреживали.
Однако в мае 1948 года, когда уже было создано государство Израиль и бдительность англичан, чьи войска уже покинули Палестину, ослабла, произошел взрыв, стоивший жизни двадцатилетнему студенту Рексу Фаррану. Его брат Рой до этого служил в английских войсках, находившихся в Палестине, и «Банда Штерна» обвинила Роя в убийстве молодого еврея, пригрозив отомстить. Рекс получил присланную брату книгу и открыл ее… Грохнул взрыв! Книга оказалась наполненной взрывчаткой.
Скотланд-Ярд вновь ужесточил меры безопасности, начал тщательно проверять письма, посылки и бандероли, поступающие видным политическим и военным деятелям, в министерства и правительственные ведомства. И все же через две недели после гибели от рук сионистских террористов ни в чем не повинного Рекса Фаррана одно из смертоносных посланий чуть было не достигло цели. «Бомба» все-таки попала в дом генерала сэра Э. Баркера, еще недавно командовавшего английскими частями в подмандатной Палестине. В его отсутствие леди Баркер начала было вскрывать посылку, но заподозрила неладное, неожиданно заметив металлический провод. Была вызвана полиция, которая обнаружила в посылке мощный заряд взрывчатки, детонатор и питающую его миниатюрную батарейку…
Английская газета, рассказывавшая об этом много лет спустя, опубликовала схематический чертеж такого взрывного устройства, простого настолько, что его может изготовить практически любой технически грамотный убийца. При этом газета напомнила, что с британских островов «бомбовая кампания» перенеслась на Ближний Восток и «опять израильтяне были теми, кто ее затеял».
«Как оружие, умело сделанное „письмо“ или „бомба“-посылка, — читаем мы в этой газете, — привлекательно во многих отношениях. Это война на расстоянии, никто из ваших ничем не рискует… Если повезет, „бомба“ убьет того, кому она послана. Даже если и не убьет, то посеет ужас. Ваша разведка знает адреса ваших врагов. Никто из них не находится в безопасности. Ваша безжалостность провозглашена: вам наплевать — будет ли „письмо“ открыто вместо того, кому вы его направили, женой или одним из его детей».
В этой цитате газете удалось точно показать людоедскую логику убийц, рассылающих смертоносные послания «к соседям в дальние пределы». Следуя этой логике, сионистские правители Израиля решили в 60-х годах направить «свои губительные стрелы» в Египет. Дело в том, что в то время правительство Насера привлекло значительную группу западногерманских ученых и инженеров к укреплению обороноспособности своей страны. Одна группа этих ученых, возглавляемая профессором Вольфгангом Пильце, работала в области ракетостроения, две другие разрабатывали новые конструкции боевых самолетов. Агенты израильской внешнеполитической разведки «Моссад» внимательно следили за ходом работ, продвигавшихся довольно успешно и высоко оценивавшихся Насером. А после того, как на параде в Каире в 1962 году были продемонстрированы две ракеты класса «земля — земля» среднего радиуса действия, шеф «Moccaда» Иссер Харел решил действовать.
Для начала он сам отправился в Бонн для переговоров с Рейнхардтом Геленом, шефом западногерманской разведывательной службы. Целью переговоров было заручиться согласием Гелена на оказание «давления» на немцев, работавших в египетской оборонной промышленности. Судя по тому, что просочилось в печать, между Харелом и Геленом было достигнуто полное взаимопонимание, и Гелен даже клялся, что он — лучший друг Израиля. Следом за этим «Моссад» развернул во всеи мире яростную пропагандистскую кампанию, в ходе которой немецкие ученые, работавшие в Египте, обвинялись в нацистском прошлом. Это должно было подготовить почву для оправдания направленных против немецких ученых террористических акций, уже разработанных спланированных «Моссадом». Прежде всего Иссер Харе санкционировал использование «бомб», конечно, значительно усовершенствованных по сравнению с теми, что использовались сионистскими террористами в 50-х годах на территории Великобритании.
И первой жертвой израильских «смертоносных посланий» стала в начале ноября 1962 года секретарша профессора Пильце. Она вскрыла толстый пакет, поступивший, согласно написанному на нем адресу отправителя, из Гамбурга от адвоката Хандке. (Следствие выяснило, что адрес был фальшивый.) Прогремел взрыв… Секретарша была искалечена: она лишилась глаза, ей пришлось ампутировать руку.
На следующий день из того же «Гамбурга» поступила посылка с книгами на имя генерала Камаля Азабу, связанного с разработкой ракетной программы на заводе № 333 неподалеку от Джебел Камми. Генерал в момент вскрытия посылки отсутствовал, но взрывом «смертоносного послания» было тяжело ранено шесть египтян, находившихся в тот момент в комнате. Если же учесть, что накануне взрыва в приемной профессора Пильце подобная посылка взорвалась в помещении Каирского почтамта, убив одного и ранив несколько человек, то стало ясно, что дело идет о специально направленных террористических операциях. И хотя была усилена бдительность и приняты чрезвычайные меры безопасности, «бомбы»-посылки продолжали поступать немецким ученым, и пять из них погибли в Каире в результате взрывов. В то же время на немецких ученых, работавших в Египте, оказывалось давление запугиванием их родственников, живущих в ФРГ. Но это все были лишь «предупреждения», и шеф «Моссада» отдал приказ перейти к «прямым акциям».
Еще в сентябре 1962 года таинственно «исчез» Хейнц Круг, бизнесмен, связанный с работами западногерманских ученых в Каире. Он вылетел из Каира в Мюнхен на срочное совещание, на которое его, как потом выяснилось, «вызвали» агенты «Моссада», и там бесследно исчез. Трое агентов «Моссада» пытались похитить в западногерманском городе Лоррах профессора Ханса Кляйнвехтера, тоже связанного с работами в Каире, но профессор сумел справиться с напавшей на него троицей и обратил ее в бегство. Профессор при этом был ранен в грудь пулями, выпущенными из пистолета с глушителем. К двадцатичетырехлетней дочери Пауля Горке, работавшего на уже упоминавшемся заводе № 333, явился агент «Моссада» некий Отто Йоклик, потребовавший, чтобы ее отец немедленно уехал из Египта, или он будет убит.
И вдруг кампания против западногерманских ученых, работавших в Египте, прекратилась. Но отнюдь не потому, что сионистский терроризм вызвал возмущение во всем мире. Отнюдь не потому. Он послужил картой в сложной политической игре, которую вел тогда израильский премьер-министр Давид Бен-Гурион с канцлером ФРГ Конрадом Адэнауэром. Оба эти деятеля встретились в фешенебельном отеле «Уолдорф» (Нью-Йорк) и договорились, что ФРГ выплатит сионистскому государству значительную сумму в порядке «компенсации» за преступления гитлеровцев, а именно — за уничтожение еврейского населения Европы, а также станет поставлять в Израиль современнейшее вооружение. Но израильский террор против западногерманских специалистов как на египетской, так и на западногерманской территории мог (из-за негативного влияния на общественное мнение ФРГ) затруднить осуществление этой договоренности.
И по возвращении из США Бен-Гурион вызвал шефа «Моссада» в отель на берегу Тибердианского озера, где израильский премьер-министр отдыхал после своего вояжа. Интересно, что мне приходилось читать, будто бы Иссер Харел, бывший в то время в Израиле своеобразным «серым кардиналом», якобы ничего не знал (и это несмотря на хвастливую саморекламу «Моссада», будто бы его агенты вездесущи, всепроникающи и всезнающи!) о нью-йоркском сговоре. Поэтому, когда Бен-Гурион потребовал прекратить проводящуюся террористическую кампанию, он взбунтовался.
А Бен-Гурион сказал ему примерно следующее:
— Послушайте, Иссер! Бонн оказывает нам ценнейшую помощь и поставляет нам танки, вертолеты, корабли и другое вооружение. Как вы знаете, их миссия недавно прибыла сюда, чтобы содействовать продолжению этих военных поставок. Ваша кампания «бомб»-посылок не нравится правительству Бонна. Она вызывает опасный антагонизм. Немедленно прекратите ее! Я хочу составить собственное мнение о ценности донесений о работах немецких ученых и их ракетах, — продолжал Бен-Гурион. — Я хочу видеть эти документы собственными глазами!
Это фактически означало выражение недоверия шефу «Моссада», который считал себя в сионистском государстве вторым человеком после премьер-министра!
— Если вы мне больше не доверяете, позвольте мне подать вам мое прошение об отставке, — оскорбленно ответил Иссер Харел. — Мой преемник выполнит ваше пожелание.
Прошение об отставке было отправлено им Бен-Гуриону незамедлительно. В книге «Моссад», написанной Деннисом Айзенбергом, Ури Даном и Эли Ландау с явной симпатией к этой «израильской секретной слубже», где описывается вышеприведенная сцена, далее говорится, что новость об отставке Харела была для израильтян подобна землетрясению. (Летом 1981 года Ури Дан, признанный специалист по израильским разведывательным службам, был уволен с работы в газете «Маарив» за то, что обвинил в одной из своих статей шефа «Моссада» во вмешательстве в очередную избирательную кампанию в кнессет на стороне Партии труда, находившейся тогда в оппозиции к правительству блока «Ликуд».) Была создана специальная тайная комиссия, чтобы расследовать причины, заставившие шефа «Моссада» подать в отставку, ведь Иссер Харел сосредоточил в своих руках практически всю полноту власти и в «Моссаде», и в государстве!
Через несколько лет, уже будучи в отставке, Бен-Гурион восстановил отношения с Иссером Харелом, написав письмо, в котором восхвалял «талант и патриотизм» этого мастера «мокрых дел».
Но если террористические акты против западных немцев прекратились, то «смертоносные послания» продолжали оставаться на вооружении «Моссада». Они продолжали поступать в адреса противников сионистского государства, а сам этот варварский метод был взят на вооружение другими секретными службами империалистических государств. Вот лишь выборка из хроники преступлений «Моссада», совершенных «по почте» против видных членов Организации освобождения Палестины:
19 июля 1972 года взрывом «бомбы»-посылки ранен доктор Анис Сайг, директор Центра палестинских исследований в Бейруте.
В тот же день обезврежена «бомба»-посылка, направленная Абу Хассану, видному деятелю ООП.
20 июля 1972 года обезврежены еще три «смертоносных послания», поступивших в адрес палестинских руководителей.
25 июля того же года при взрыве «книги» был ранен видный деятель ООП Абу-Шариф…
Это перечисление акций лишь одной серии «смертоносных посланий» «Моссада», одной, но не единственной. Известно, что эту акцию проводило подразделение «Мицвах элохим» («Гнев божий»), созданное летом 1972 года новым шефом «Моссада» Цви Замиром специально для осуществления убийств руководителей и активистов Палестинского движения сопротивления. Цви Замир, как видите, остался верен методам Иссера Харела.
В то же время опыт показывает, что кампании рассылки «смертоносных посланий» проводятся израильскими секретными службами не постоянно, нерегулярно, а лишь тогда, когда, по мнению руководства «Моссада», противники сионистского государства ослабили бдительность, начинают проявлять беспечность. Эти акции рассчитаны прежде всего на неожиданность и легко нейтрализуются при должной постановке обеспечения службы безопасности. Впрочем, при такой постановке дела нейтрализуются и другие операции «Моссада», о чем сионистская пропаганда предпочитает не распространяться. Ее цель представить «Моссад» в виде этакой суперорганизации, непобедимой и всемогущей. Конечно, ни в коем случае нельзя недооценивать опасность, которую представляет «Моссад», однако знаменательна фраза, высказанная бывшим шефом ЦРУ после очередного провала израильской секретной службы:
«В сравнении с другими разведывательными ведомствами деятельность „Моссада“ можно оценить как хорошую. Однако по части рекламирования своей деятельности „Моссад“ по праву заслуживает отличной оценки».
И подобнее «рекламирование» тоже является своегс рода «смертоносными посланиями» (психологическими!) «Моссада», рассчитанными на то, чтобы терроризирован свои жертвы морально, подрывать их волю к сопротш лению, внушать им мысль о невозможности противостоять всякому там «Мицвах элохим» («Гневу божьему»).
Коричневая паутина под «Звездой Давида»
Как уже упоминалось, «Моссад» любит саморекламу и поэтому и ему, и его акциям, и тем его агентам, которь «вернулись с холода», то есть вышли из игры, посвящено немало статей и книг, написанных (на Западе!) явно по заданию его руководителей. В целях саморекламу в Тель-Авиве сооружен даже гигантских размеров памятник, на стенах которого написаны имена агентов «Moccада», погибших, как говорится, «при исполнении». Этот своеобразный памятник построен по инициативе генерала Меира Амита (Слуцкого), возглавлявшего израильскую внешнеполитическую разведку в 1963–1968 годах после того, как он сменил на этом посту Иссера Харела. Но если Харел прошел «школу» и набирался опыта, работая в свое время на британскую «Интеллидженс сервис», то Амит верой и правдой служил другому хозяину — Центральному разведывательному управлению США. Памятник агентам «Моссада» сооружен в виде лабиринта и должен отражать идею «постоянного поиска», которая, мол, присуща сионистскому ведомству «плаща и кинжала». Впрочем, даже сама мысль соорудить его заимствована у «коллег» из ЦРУ: нечто подобное сооружено в Лэнгли, в штаб-квартире ЦРУ.
«Моссад» (полное наавание «Моссад аллия бета», что в переводе с иврита означает «Бюро второй эмиграции») возник, как считает газета «Вашингтон пост», после появления Израиля на политической карте мира, то есть после 1948 года. Однако по другим данным, эта организация была создана еще в тридцатые годы (она называлась «Решут») и ставила себе задачу (официально!) налаживание нелегальной переброски в Палестину евреев-эмигрантов. При этом она не только обеспечивала подпольные сионистские организации оружием, но и проводила «специальные операции» против противников сионизма. Штаб-квартира «Моссада» сначала была в Женеве, потом в Стамбуле. Но даже если принять версию «Вашингтон пост», «Моссад», как орудие сионизма, появился не на пустом месте. Еще до его рождения функции этого ведомства в совокупности и каждая по-своему выполняли три сионистские террористические организации: «Хагана» («Самооборона»), «Иргун цвей леуми» и «Лехи» («Банда Штерна», названная так по имени создавшего ее террориста). Кроме того, у Еврейского агентства имелась разведывательная организация «Шерут Израэль», опыт которой использовал первый премьер-министр Израиля Бен-Гурион при создании «нового» «Моссада», или Центрального бюро разведки и безопасности, именовавшегося поначалу «Решут».
«Хагана» была создана в свое время на основе сионистской разведывательной группы «Нили», действовавшей до 1920 года и состоявшей из ветеранов английской армии времен первой мировой войны. С самого начала своего существования «Хагана» была тесно связана с «Бритиш интеллидженс сикрет сервис», и в создании ее активное участие принимал убежденный сионист и кадровый сотрудник БИС некий капитан Вингейт.
Официально целью «Хаганы» было способствовать переселению в Палестину, находившуюся под британским мандатом, евреев-эмигрантов, но это была военизированная организация со своей собственной спецслужбой, выполнявшей «особые задания». С помощью БИС при ней были созданы, кроме того, штурмовые отряды «Пальмах», которые терроризировали арабское население Палестины под предлогом защиты от него еврейских переселенцев.
Однако 17 мая 1939 года британское правительстве опубликовало «Белую книгу», в которой было сказано, чте отныне иммиграция евреев в Палестину ограничивается, как и скупка там ими арабских земель. Зная, на что способна созданная ими «Хагана», англичане заранее решили обезопасить себя от собственного порождения. К тому же английская полиция в Палестине обнаружила тайные склады оружия. Следы вели к неизвестному еще тогда в политическом мире Моше Даяну, скромному преподавателю физкультуры и члену «Хаганы». Даян, а с ним вместе еще сорок два деятеля этой организации былк арестованы и отправлены за колючую проволоку. Однако в дело немедленно вступило сионистское лобби в Англии. Террористов всячески выгораживали, доказывая их «идеализм» и необходимость их немедленного освобождена Все кончилось тем, что 17 февраля 1941 года вся группа арестованных была освобождена, а Еврейское агентств призвало своих подопечных вступать добровольцами в английские части, находящиеся в Палестине. В мае тоге же года один из «отцов сионизма» Хаим Вейцман заключил с шефом британской морской разведки официальное соглашение о том, что по всей Палестине будут сформированы военизированные отряды «Хаганы» для «защиты» от арабского населения и в качестве резерва английской армии. Командиром первых двух таких подразделений был по общему согласию назначен Моше Даян, которьн еще за колючей проволокой успел наладить добрые отношения с агентами «Бритиш интеллидженс сервис». БИС к тому времени поручило ему создание цепи передатчиков для координации деятельности ее агентов в Сирии Палестине — на случай, если этот район будет оккупирован немецкими войсками. В свою очередь Даян предложил своим хозяевам создать из отрядов «Пальмах» специальные батальоны английской армии. Батальоны были созданы, но ни в одном бою против немецких фашистов участия так и не приняли. Следуя в обозе англичан, эти подразделения готовили почву для создания в послевоенной Западной Европе широкой сети сионистской агентуры, в чем они и преуспели.
Тем временем английский агент Моше Даян, как говорится, «продвигался по службе». В вышедшей в 1972 году в Лондоне книге Шабтаи Тевеса «Моше Даян — солдат, человек, легенда» читаем:
«Моше доверили подготовку парашютистов, и он нанял британского офицера по кличке „Убийца“, майора, чье настоящее имя было Грант Тейлор, коротышку с быстрой улыбкой. В течение многих лет он был инструктором специального отдела Скотланд-Ярда по обращению с легким огнестрельным оружием. Затем он приглашен Говардом Эдгаром Гувером работать в ФБР и бороться с гангстеризмом в США. Он провел в США несколько лет и потом рассказывал, что все, что он знал до этого об „инстинктивной“ стрельбе и методах похищения или убийствах, является детской игрой по сравнению с тем, чему он научился у гангстеров…»
Дальнейшая карьера Моше Даяна показывает, что и он сам, и его подручные были прилежными учениками Убийцы — Гранта Тейлора.
«Начало войны за независимость в 1948 году (арабо-израильская война, в ходе которой новорожденное сионистское государство захватило территорию, выделенную Организацией Объединенных Наций для создания государства палестинского. —
Свидетельствует об этом и бывший премьер-министр Израиля Моше Шарет, записавший в своем дневнике в январе 1955 года: «Даян хочет похищать самолеты, а также арабских офицеров». Как известно, похищения и сегодня — один из излюбленных методов террористов «Моссада».
Сионистская пропаганда постоянно старается представить «Хагану», как респектабельную и чуть ли не благотворительную организацию, действовавшую из самых гуманнейших побуждений. Однако известно, что сразу же после разгрома гитлеризма главари «Хаганы» договорились о совместных действиях с главарями «Иргун цвей леуми» («Национальная военная организация») и «Лехия» («Борцы за свободу Израиля»). О «смертоносных посланиях» или «терроре по почте» — результате этого сговора — уже рассказано, но это были пока лишь цветочки, ягодки появились несколько позже. Как уже упоминалось Скотланд-Ярд считал, что «террор по почте» направлялся или «Иргуном» или «Лехи», которыми руководили тогда два будущих израильских премьер-министра Менахем Бегин и Ицхак Шамир. Действительно, разделить «вину» между двумя этими террористическими организациями было бы трудно, так как еще осенью 1943 года они заключили между собою этакий «дьявольский союз».
Об «Иргуне» уже несколько рассказано в первой глав этой книги. Стоит рассказать и о «Лехи», которую часто называют также «Бандой Штерна» — по имени возглавлявшего эту террористическую группу Абрахама Штернг Штерн и его банда известны тем, что делали ставку сотрудничество с гитлеровскими фашистами, рассчитывая с их помощью изгнать англичан из Палестины. Уже тогда сообщалось, что Штерн направлял самые теплые послания лично Гитлеру, но документально это подтвердилось лишь в самые последние годы. Он собирался создать специальные еврейские формирования для совместных с гитлеровцами военных действий против англичан в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Сионистское государство, которое он планировал создать в Палестине, должна было вступить в союзнические отношения с «новой» Германией. Строились планы о достижении соглашения, согласно которому все евреи из захваченной гитлеровцами Европы должны были бы быть высланы в Палестину, а всех арабов предполагалось изгнать из района между Нилом и Евфратом, дабы создать на «освобожденных землях»… Великий Израиль!
В то время, когда главари «Хаганы» договорились с англичанами о сотрудничестве (февраль 1941 года), Штерн и его банда доказывали свою верность «новой» Германии террористическими операциями против интересов Великобритании на Ближнем Востоке. Одним руководителей «Лехи» был и уже упоминавшийся Ицхак Шамир, он же Ицхак Изертинский. Он в конце концов был арестован англичанами и отправлен за решетку. Пока он сидел в тюрьме, Абрахам Штерн, также попавший в руки британских властей, был застрелен английским полицейским «при попытке к бегству». Но и после его смерти террористы «Лехи» продолжали действовать.
В качестве мести за смерть своего главаря они убили лорда Мойна, британского государственного министра на Ближнем Востоке. Лорд Мойн был убит в Каире, когда он выходил из своей резиденции.
В наши дни Абрахам Штерн превозносится в Израиле в качестве национального героя, «идеалиста», а его «банда» всячески героизируется. По тому, как восторженно говорит о них сионистская пропаганда, и учитывая, что «традиции» террористов «Лехи» приняты на вооружение «Моссадом» и другими израильскими спецслужбами, можно смело предположить, что имена их начертаны сегодня на стенах пресловутого памятника-лабиринта в Тель-Авиве.
Выйдя из тюрьмы в 1945 году, Ицхак Шамир захватил власть в «Лехи» своеобразным способом. Он выманил на прогулку в пустыню самого влиятельного главаря «Лехи» — некоего Элиаху Гиланди… и вернулся из пустыни уже без конкурента. Затем собрал остальных главарей «Лехи» и заставил их «одобрить» произошедшее и роль в нем самого Шамира. Возразить ему никто не посмел, боясь разделить судьбу Гиланди.
Уже в 1986 году, в июле, вспоминая об этом, израильский профессор Ешаяху Лейбовиц говорил корреспонденту израильской газеты «Едиот ахронот»:
«Через три месяца мы получим премьер-министра, который был одним из руководителей организации, предлагавшей свои услуги Гитлеру… Мы принимаем в качестве премьер-министра человека, который возглавлял организацию, предлагавшую свои услуги Гитлеру».
Профессор Лейбовиц имел в виду предстоящую передачу портфеля премьер-министра Израиля Шимоном Пересом Ицхаку Шамиру.
Однако вернемся в 1947 год, когда «Лехи» и «Иргун» проводили террористические акции уже не только против англичан и не только на британской территории. Сразу же после того, как в ноябре 1947 года Генеральная Ассамблея ООН приняла решение о создании на территории подмандатной Палестины двух государств — еврейского и арабского, сионистские террористические организации обрушили на арабов волну кровавых преступлений с целью изгнания и захвата их земель.
«Роль еврейских террористических банд — „Иргун цвей леуми“ и „Банды Штерна“ в последних столкновениях видна из следующего перечисления их акций. 7 декабря они бросили бомбу на арабском рынке в Хайфе. 11 декабря они взорвали арабские автобусы в Хайфе и Иерусалиме, убив и ранив многих, и застрелили двух арабов в Иерусалиме. 12 декабря — взрывы бомб и стрельба в Хайфе, близ Тира, в Газе, Хеброне и других городах, в результате чего убито много арабов. 13 декабря агенты „Иргуна“ бросили бомбы в арабские автобусы, убив 16 и ранив 67 арабов. Еврейские террористы провели также серию атак 15 декабря, нападая на арабские автобусы и арабских пешеходов».
Это свидетельство «Бюллетеня» Совета еврейско-арабского сотрудничества о событиях того времени повторено в одной из книг, вышедших в Нью-Йорке в 1974 году. Приводилось оно и в книге Сергея Серова «Сионизм: ставка на террор» (АПН, 1984).
Говоря о деятельности сионистских террористических организаций тех лет, нельзя не сказать об убийстве графа Фольке Бернадота, совершенном в Иерусалиме в сентябре 1948 года. Деятельность этого шведского представителя Международного Красного Креста, выступавшего против бесчинств сионистских вооруженных банд и их издевательств над палестинцаТии, а также пытавшегося договориться о мире между Израилем и его арабскими соседями, пришлась не по вкусу правителям Тель-Авива. На въезде в Иерусалим члены «Банды Штерна» преградили дорогу машине графа Бернадота и буквально изрешетили его пулями. В результате скандала на международном уровне правители Тель-Авива были вынуждены искать «козла отпущения». Им стал уже упоминавшийся ранее Натан Еллин-Мор (Фридман), который был арестован, судим и приговорен к 8 годам тюрьмы, однако вскоре амнистирован. В специальной литературе встречается и утверждение, что убийство Бернадота было совершено членами «Иргуна», возглавлявшегося тогда Ицхаком Шамиром, будущим заместителем шефа «Моссада» и премьер-министром Израиля, а также создателем особой террористической организации «Звездная лига».
В 1982 году премьер-министр Швеции Улоф Пальме, в свою очередь убитый зимой 1986 года в Стокгольме «неизвестными террористами», прямо обвинил в убийстве графа Бернадота «уголовников из сионистской террористической организации „Звездная лига“, которой руководит „Моссад“». Тогда же влиятельная шведская газета «Свенска дагбладет» писала следующее:
«В то время, как израильский министр иностранных дел Шамир обвиняет ООП в террористической деятельности, следовало бы вернуться к тому времени, когда сам Шамир принимал участие в так называемой „Звездной лиге“».
А в такой кровавой террористической акции, как взрыв в 1946 году в Иерусалиме отеля «Царь Давид», принимал участие Менахем Бегин, о котором мы еще поговорим особо.
Как уже упоминалось, первым шефом «нового», реорганизованного «Моссада» стал Иссер Харел, занимавший этот пост в 1953–1962 годах, то есть почти десять лет. Вспоминая о тех временах, газета «Вашингтон пост» в 1985 году писала:
«Первый премьер-министр Израиля Бен-Гурион использовал новый „Моссад“ для подавления исходящих от правого и левого крыла угроз гегемонии его партии в новом государстве».
В 1986 году эта же газета отмечала, что «Моссад» «остается вотчиной Партии труда, правившей Израилем в течение 30 лет его существования. Первые три руководителя „Моссада“ ушли в отставку в результате политического вмешательства». О том, как ушел в отставку Иссер Харел, уже рассказано. Следует лишь добавить несколько черточек из его биографии. Его настоящая фамилия — Гальперин. Родился он в 1912 году в Витебске, в 30-х годах оказался в Палестине.
Харела на его посту сменил полковник (затем ставший генералом) Меир Амит (Слуцкий), бывший сотрудник ЦРУ. В отставку Меир Амит вышел в 1968 году и был заменен генералом Цви Замиром (прозвище «Цвика»). Цвика родился в 1925 году и приехал в Палестину вместе с родителями. Английская полиция в 1944 году арестовывала его за участие в террористических акциях и контрабанде оружия. Затем, будучи близок к Моше Даяну и несомненно по его рекомендации разведчикам из «Бритиш интеллидженс сервис», Цвика был отправлен учиться в Англию, где в 1954 году окончил военный колледж. В 1956 году Цвика появился в Лондоне уже в качестве израильского военного атташе. Одним из руководителей «старого» «Моссада», то есть до создания Израиля, был матерый агент гестапо Фейфель Полкес, снабжавший своих хозяев информацией о деятельности немецких подпольщиков-коммунистов. Другим руководителем израильской разведки был Р. Шилоах, известный тем, что достиг в свое время вершин в «Бритиш интеллидженс сервис». В БИС дослужился до чина майора и Абба Эбан, ставший впоследствии главой израильской дипломатии. «Моссад» служил важной ступенькой в карьере многих деятелей сионистского государства. Один из его руководителей — Цви Дивштейн — стал заместителем министра финансов. Самым тесным образом с «Моссадом» были связаны бывший премьер-министр Леви Эшкол, бывший министр финансов Пинхас Сапир и многие другие.
В создании «нового» «Моссада» принимали самое непосредственное участие и ЦРУ, и «Бритиш интеллидженс сервис», и не только через своих матерых и проверенных в деле агентов. В Нью-Йорке в помещении организации «Национальный совет молодого Израиля» с помощью ЦРУ было подготовлено для «Моссада» около семи десятков агентов.
И все же «Моссад» — это всего лишь кусок змеиного клубка, который представляет из себя разведывательный аппарат сионистского государства и во главе которого стоит так называемый «Ваадат», или Координационный комитет. Главными компонентами разведывательного аппарата являются:
Поделиться книгой: