Смолл Бертрис

Все радости - завтра (Том 2)

Бертрис СМОЛЛ

ВСЕ РАДОСТИ - ЗАВТРА

ТОМ II

Глава 9

Феc расстилался перед ними, прижавшись к чашеобразной долине, спускающейся от нового города на вершине холма. Феc Эльджида - древний город на берегах реки. Сначала Скай могла различить только длинную линию башен и крепостных стен, окружающих город, остававшийся невидимым за своими твердынями. Она вздрогнула, подумав о том, как ей удастся покинуть эту крепость, оказавшись однажды за ее стенами.

Когда они проехали через крепостные ворота, сделанные в форме подковы, и попали на городские улицы, Скай поняла, что это в отличие от виденных ею городов побережья очень строгий город. Непрерывно переходящие друг в друга грязно-белые стены домов с зелеными черепичными крышами прерывались только провалами дверей. Слепые, без окон, стены пугали. Только изредка уцелевшие на вершинах спускающихся вниз, к старому городу, холмов рощицы кипарисов, пальм и фруктовых деревьев приятно разнообразили пейзаж.

Но вскоре Скай узнает, какая потрясающая роскошь, какой комфорт скрыт за этими стенами. Она узнает, что теперь богачи предпочитают строить дома в Феc Эльджиде, чтобы уйти от тесноты улочек старого города, где расположены мечеть Каравийин, университет, в котором преподавал Осман, все главные базары и рынки, в том числе знаменитый Куайсарай - рынок шелка. Сейчас же для нее главным было то, что она теперь в Фесе и где-то здесь скрывается Найл Бурк. Ее интересовало только то, как скоро младшему брату Кедара, Гамалю, удастся встретиться с ней.

Дворец Кедара состоял из нескольких примыкающих друг к другу зданий. Это чудо архитектуры утопало в цветущих садах. С улицы глухая высокая стена скрывала от посторонних глаз райские кущи. В самом же дворце полы были выложены геометрическим орнаментом из белых и черных плиток, застланы пушистыми коврами. Стены покрыты желтыми, белыми и черными изразцами, которые венчали великолепные барельефы. На потолках цвели красочные геометрические орнаменты.

Даган провел Скай и Заду на женскую половину - отдельный комплекс, включавший бани, кухни, сады и террасы, салоны, спальни, личные и общие.

- Сколько женщин в гареме хозяина, Даган? - спросила Скай, спеша за евнухом.

- Точного числа не знаю, госпожа Муна, но не менее сорока.

Черные евнухи распахнули перед ними золоченую решетку, пропуская в гарем. Даган ввел их в главный зал, где, как обычно в это время дня, собралось большинство женщин, болтая между собой, занимаясь шитьем, играя на музыкальных инструментах или даже читая. Когда они вошли, в зале немедленно воцарилось молчание и на Скай устремились ревнивые взоры, оценивающие ее красоту и значимость для Кедара, взгляды, мгновенно зачислившие ее в разряд врагов.

Даган широко улыбнулся, чтобы разрядить обстановку:

- Господин поздравляет вас со своим возвращением, женщины. А это прекрасное создание рядом со мной - госпожа Муна, подарок нашему господину Кедару от его алжирского дяди. Она - его любимица.

- Наверное, потому, что в пути никого не было, кроме заразных девок кочевников, овец да верблюдов, - прошипела пышная блондинка с миндалевидными черными глазами. Она вызывающе посмотрела на Скай и бросила в рот маленький персик.

- Как тебе удается сохранять этот оттенок волос, дорогая? - спросила Скай на безупречном арабском. - На родине у меня была свора охотничьих собак в точности такого цвета. - Она дерзко обвела глазами собравшихся, бросая им вызов. Скай знала, что в гареме может выжить только сильный духом.

Блондинка раскрыла рот и вскочила на ноги.

- Как ты смеешь! - завопила она и прыгнула к Скай с поднятыми кулаками.

Скай не стояла в бездействии: запустив пальцы в волосы врага, она швырнула ее на другой конец комнаты.

- Как ты смеешь! - крикнула она в ответ. - На родине я была знатной дамой. А сейчас - в фаворе у господина Кедара. Мы можем не быть друзьями, но ты должна вести себя со мной согласно моему рангу. В отличие от тебя я не крестьянка. Запомни это на будущее!

Блондинка рухнула на кучу подушек, в недоумении разинув рот. В комнате стояла мертвая тишина, затем раздался хриплый смех и из группы выступила высокая и очень стройная дама.

- Добро пожаловать в Феc, - сказала она. - Я Талита, ныне, только по воле случая, любимица господина Кедара, хвала Аллаху! - У Талиты была золотистая кожа, короткие курчавые черные волосы подстрижены так коротко, что напоминали шапочку. Глаза великолепного светло-зеленого оттенка ласково смотрели на Скай.

Она с улыбкой повернулась к Дагану:

- У нее будет своя комната?

- Да, госпожа, и ты должна проследить, чтобы никто не посмел поцарапать ее. Господин в восторге от ее кожи.

- Неудивительно, - сказала Талита. - Не волнуйся, Даган, я позабочусь о ней, как о собственной дочери. - Она обвела взглядом остальных женщин. - Вы слышали? - спросила она неожиданно резким голосом. - Любая, кто прикоснется к Муне, сначала ответит передо мной, а уж потом перед господином Кедаром. Откровенно говоря, не верю, что вы, перезрелые шлюхи, решитесь подступиться к ней, но я вас предупредила!

- Теперь ты в безопасности, - сказал Даган и покинул Скай и Заду.

- Идем! - Талита вывела их из зала. - Есть одна хорошая комната с видом на луга и горы за стенами.

- Ты - глава гарема? - спросила Скай.

- На меня возложена честь и бремя быть начальницей гарема Кедара, - сухо ответила Талита. - Я первая женщина, купленная им. У меня две дочери от него, но когда его аппетиты возросли, потребность во мне уменьшилась.

- Ты любишь его?

- Нет, но я признательна ему. Я родилась в рабатском борделе, моя мать была шлюхой, смешанной берберско-негритянской крови. Мой отец - ее французский любовник. Она попала в бордель, когда он бросил ее, беременную мной. Она была прекрасна и поэтому пошла в лучший рабатский бордель и продала себя, поставив условие, что они подождут до рождения ребенка. Они дали ей достаточно золота, чтобы она могла жить спокойно до моего рождения, а после этого присоединилась к шлюхам. Там я и выросла, и Кедар купил меня у хозяина борделя, который понял, что уже в двадцать лет у меня слишком острые зубы, чтобы удовлетворять его клиентов. Так что я признательна хозяину. У меня прекрасный дом, мои дети в безопасности, а меня уважают. Ну, вот мы и пришли. - Она распахнула великолепную резную деревянную дверь, и они вошли в красивую светлую комнату. - А ты, Муна?

- Я попала в плен, - ответила та, - господин Осман купил меня для господина Кедара.

- Для пленницы ты слишком хорошо говоришь по-нашему, - заметила Талита.

- Я провела несколько месяцев в банях, наверное, у меня способности к языкам.

- Ты была больна, что они держали тебя в банях, - Талита приподняла ее голову, - или же, подозреваю, ты отказывалась принять свою долю?

Скай рассмеялась.

- Меня нужно было убедить, - согласилась она, - понимаешь, Талита, я англичанка, уважаемая вдова с детьми. Сама мысль о том, что я никогда не увижу снова моих детей, никогда не вернусь на родину, не просто пугала меня, она разрывала мне сердце.

- Но ты смирилась с судьбой? - Талита все еще смотрела на Скай недоверчиво.

- А что мне делать? - спросила Скай.

- А господин Кедар?

- Он не похож на тех мужчин, что я знала прежде, - медленно произнесла Скай, не совсем уверенная в том, это ли хотела услышать Талита.

Талита рассмеялась:

- Он иногда жесток, Муна, но, поверь мне, бывают и худшие хозяева. Все, чего требует Кедар, - это беспрекословное подчинение в постели. Все остальное просто, если ты не сплетница, - он совершенно не переносит, когда язык мелет без умолку.

Однако вряд ли тебе придется скоро его увидеть, ведь ты была с ним почти два месяца без перерыва, а Кедар любит разнообразие. Он, словно пчела, теперь примется собирать мед, перелетая с цветка на цветок, пока снова не пресытится. - Она лукаво улыбнулась Скай. - Думаю, ты сможешь воспользоваться отдыхом, Муна. Наш господин умеет выжать все соки, и мне не приходилось встречать таких, кто смог бы пробыть с ним непрерывно два месяца. Возможно, ты - первая женщина, которая удостоилась этого.

- Я буду делать все, что прикажет господин, - спокойно произнесла Скай.

Талита снова рассмеялась.

- Да, определенно ты в фаворе у Кедара, - сказала она. - Что ж, посмотрим! Итак, оставляю вас со служанкой, отдыхайте. - И, повернувшись, она вышла из комнаты.

Не успела закрыться за ней дверь, как Зада затараторила:

- Какая милая комнатка! Какой прекрасный вид из окна! Ковры, правда, они красивы, госпожа Муна? Ox, а какое ложе! Наверное, господин Кедар посетит тебя здесь, ведь ты его любимица. О, какое нам выпало счастье иметь такого богатого хозяина! Нам тут будет хорошо, но главное, чтобы ты забеременела как можно скорее. Даган говорит, что господин Кедар может жениться на тебе, а у него до сих пор нет жены. Какая честь для тебя!

- Помолчи, трещотка! - приказала Скай. - Ты что, не знаешь, что в гареме и у стен есть уши? Ясно, что господин Кедар пресыщен мной и, как сказала госпожа Талита, он будет искать утешения у других женщин. Ни на что не рассчитывай, Зада., - Если бы ты наскучила ему, госпожа, разве он распорядился бы выделить тебе такую прекрасную комнату, с такими толстыми коврами, с шелковыми занавесями и ложем, достаточным для двоих!

Не обращая внимания на болтовню служанки, Скай сказала, чтобы переменить тему разговора:

- Ступай, найди баню и выясни, смогу ли я мыться в любое удобное время. Мы покинули Алжир больше месяца назад, и с тех пор я не могла прилично вымыться. Я хочу в баню, и как можно скорее.

- Конечно, госпожа, ты должна быть самим совершенством, когда вечером придет господин Кедар.

Но госпожа проигнорировала это замечание, и Зада поспешила прочь, исполненная сознания собственной важности. Скай искренне надеялась, что предсказания Талиты окажутся верными и Кедар не потревожит ее по крайней мере еще несколько ночей. Она осмотрела комнату: как обычно, стены до половины были выложены плиткой, белой и голубой. Стена над ними выбелена, бордюры были коричневыми. Через беленый потолок протянулись черные балки, а пространство между ними заполнено затейливым узором. На темном деревянном полу лежал толстый золотисто-белый ковер с белой бахромой. Под окнами были разбросаны несколько бело-голубых ковриков, и еще два, овальных, - у каждого конца широкой кровати.

Это квадратное ложе покоилось на золоченом возвышении. Большой пуховый матрац покрывал полосатый золотисто-голубой шелк, лежали две чудесные большие подушки, плоские, вытканные розовой нитью. В комнате было несколько резных стульев, два медных столика - большой и маленький, бронзовые и медные лампы с рубиновыми стеклами.

Вернулась Зада в сопровождении нескольких евнухов, внесших багаж Скай и расставивших вещи в соответствии с указаниями Зады вдоль стен.

Затем евнухи, кроме одного, удалились, и Зада представила его:

- Это Минда, твой личный евнух, госпожа Муна. Ты видишь, подтверждаются мои слова о том, как господин Кедар ценит тебя, - самодовольно закончила Зада.

Скай отвесила ей легкую пощечину.

- Ты слишком вознеслась. Зада. Аллах благословил меня привлечь внимание господина Кедара, и, может быть, я сумею ублажить его. Но если Аллах пожелает иначе, я восприму свою долю столь же смиренно, как принимаю сейчас эту.

Евнух, светлокожий негр, слегка улыбнулся:

- Ты мудра, госпожа Муна. Даган сказал, что ты далеко пойдешь, и верно, он прав.

Скай взглянула ему в глаза. Этот человек был определенно предан Кедару. Да и Зада не изменит ему. Она оказалась в одиночестве. Что, если и Гамаль в последнюю минуту откажется помочь ей? Что, если Найл в конце концов вывел принцессу из себя и был казнен, пока она ехала в Феc? Как сможет она передать словечко Осману и, если это ей удастся, как он сможет помочь ей? Скай чувствовала себя усталой, грязной и вымотанной. Она не смогла сдержать слез, наполнивших ее глаза и устремившихся по щекам.

- Ты, Зада! - рявкнул Минда. - Помоги мне отвести госпожу в баню! Она устала, ей нужно вымыться и отдохнуть. - Его сильная рука подхватила Скай. Идем, госпожа, я помогу тебе.

Скай повисла на евнухе, обрадованная тем, что у нее есть возможность освободиться от тревог. Ей нужны баня и отдых. С самого первого дня, как она встретилась с Кедаром, вот уже почти два месяца не было ночи, чтобы ей не приходилось выполнять его малейшие капризы. Были, правда, несколько дней, когда ее связь с луной нарушилась и она считалась нечистой. Она позволила отнести себя, и через несколько минут пар и вода уже уносили ее тревоги и беды прочь.

Минда определенно пользовался уважением среди банщиц, так как они были рады его появлению и охотно выполняли его быстрые приказы.

- Какой аромат ты предпочитаешь? - спросил он Скай.

- Дамасская роза, - тихо ответила она, и он кивнул, одобрительно взглянув на нее.

- Это лучший аромат для тебя. Не многим подходит этот аромат, сочетающий невинность и изощренность.

Банщицы разразились воплями восторга при виде чудесной кожи Скай, которая была, как они сказали, прекраснее, чем у любой другой обитательницы гарема. Фесские аристократы ценили светлую кожу у мужчин и женщин. Они рассыпались также в восторгах по поводу ее длинных, доходящих до бедер, черных волос. Они осторожно вымыли их розовым мылом, дважды ополаскивали, каждый раз высушивая. Последний раз они ополаскивали их смесью уксуса и воды, чтобы они блестели, как сказала главная банщица.

Скай наконец начала расслабляться. Ее вымыли, кожу отполировали пемзой, удалили несколько маленьких волосков, которые банщицы нашли на ее теле. И пока две молодые рабыни занимались сушкой ее волос, она лежала на животе, отдаваясь массажу. Ее кожу увлажнили розовым лосьоном, который втерли в кожу широкими, уверенными движениями. Она даже не протестовала, когда они массировали ее грудь и живот.

Скай уже почти спала, когда ее поставили на ноги, накинули на чистое тело белое газовое одеяние. Минда поднял ее на руки и отнес в ее комнату, осторожно положив на ложе.

- Прекрасно, - пробормотала она, и он улыбнулся в ответ.

- Слезы прошли, госпожа?

- Да, - ответила она, закрывая глаза и притворяясь спящей. Удовлетворенно кивнув, евнух удалился, дав несколько инструкций Заде:

- Пусть спит не менее шести часов, а потом я принесу ей поесть. В одиннадцать вечера к ней присоединится господин. Поняла?

- Господин Кедар посетит ее сегодня ночью? Правда? - Глаза Зады округлились от радости, и на губах появилась торжествующая улыбка.

- Женщина, я сказал! - рявкнул евнух. - Я никогда не говорю того, чего не знаю, запомни хорошенько на будущее. Если ты хочешь вместе со мной подготовить триумф госпожи Муны над остальными женщинами гарема, ты должна беспрекословно исполнять мои приказы, ни о чем не спрашивая. Я служу в гареме господина Кедара уже семь лет и знаю все, что нужно, и даже больше.

- Коли ты такой умный, - огрызнулась Зада, - что ж ты не преуспел раньше с другой женщиной?

- Два года назад мне это почти удалось, но этой неблагодарной твари удалось обмануть меня, и ее поймали с одним из охранников господина Кедара. Меня бы тоже уничтожили, и только благодаря вмешательству Дагана я избежал смерти. Но Даган убедил господина Кедара, что я ни при чем, и тот пощадил меня. С тех пор меня использовали в гареме на общих работах, но сегодня Даган еще раз дал мне личное поручение - госпожу Муну. Я хочу преуспеть вместе с ней, и если ты. Зада, будешь следовать моим приказам, ты тоже займешь почтенное место личной служанки единственной жены нашего господина Кедара. Разве тебе этого не хочется?

Зада кивнула, преисполнившись теперь уважения к евнуху, но ее любопытство еще не вполне удовлетворилось:

- А почему Даган так о тебе заботится? Почему он продвигает тебя?

- Даган - мой брат, - ответил Минда и осторожно прокрался вон из комнаты.

Но Скай слышала все это, и последние его слова окончательно расстроили ее. Значит, именно Минда был личным евнухом той несчастной китаянки, которую Кедар приказал забить до смерти. Теперь, когда ему дали второй шанс, укрыться от него будет практически невозможно, а как иначе установить контакт с ее любимым Найлом? Скай уткнулась лицом в подушку и тихо заплакала. "Найл! - беззвучно рыдала она. - Мой любимый муж, где ты? Найл!" И она провалилась в тревожный сон, в котором ее мучили безликие и пугающие образы, поднимающиеся из глубины ее подсознания.

***

А в это время Найлу пришлось сражаться с кошмарами иного рода.

Если бы Скай увидела сейчас своего мужа, она была бы потрясена тем, как он выглядел. Он был на двадцать сантиметров выше Скай. Каторжный труд на галерах закалил его стройное тело, под гладкой кожей перекатывались мощные мускулы. Но при этом он оставался слишком тощим.

Нагой, он был распростерт на широком ложе, его руки и ноги были скованы, чтобы предупредить попытки к бегству. Черные волосы отросли, а серебристые глаза потускнели, приняв серый, оловянный цвет. Старуха уже напоила его пряным напитком, который всегда давали ему перед встречами с Турхан. Сначала он отказывался пить его, выплевывая, когда его насильно вливали в рот. Его не наказали, но в следующий раз вместо сосуда была использована овечья кишка, которую просунули по пищеводу вплоть до желудка, а потом влили жидкость. В третий раз ему предложили обычную чашу, но старухи стояли по сторонам, готовые применить в случае надобности кишку. Найлу пришлось выпить возбуждающий напиток, так как он понимал, что в случае неповиновения они снова применят кишку.

Он уже начинал ощущать характерную эйфорию, возникающую сразу после того, как жидкость попадала в желудок, и с отвращением чувствовал, как его беспокойство проходит, а дыхание замедляется и становится глубже. Похоже, непонятным ему способом они лишали его контроля над собой каждый раз, когда давали ему напиток. И когда его воля ослабла, он вдруг капризно потребовал у старухи:

- Раби, где мои сладости? Старуха радостно закудахтала:

- Ах, сластена, сластена, ты так любишь конфеты, Ашур! Ну, открой ротик, и я скормлю тебе их. Тебе понравится, это твои любимые - ванильные.

Найл послушно открыл рот, и Раби накормила его конфетами. Блестящие желейные кубики завораживали его - они были такими вкусными, так приятно отдавали ванилью. В Ирландии не было ничего подобного. Ирландия! О Боже, доживет ли он до дня, когда снова увидит ее? Он должен выжить! Именно поэтому он так послушно принимал напиток и конфеты, которые давали ему каждый раз, когда принцесса Турхан желала видеть его в своей постели.

Сначала он боролся с ней как безумный, и евнухам даже приходилось сажать его на цепь в саду, как животное, пока он немного не образумился. Конечно, ему повезло, что его освободили с турецкой галеры, к которой он был прикован с тех самых пор, как очнулся после нападения Дарры. На ней он совсем утратил чувство времени, как это бывает с каждым гребцом, прикованным к скамье. Но когда он узнал, что его продали как животное, чтобы услаждать восточную принцессу, он чуть не сошел с ума. Он пытался объяснить Турхан, прекрасно говорившей по-французски, что на родине он был аристократом, что он готов уплатить ей любой выкуп, что у него есть красавица жена и двое детей, к которым он мечтает вернуться, что он - лорд.

- Я буду звать тебя Ашур. Ты знаешь, что значит это имя, мой гигант? Оно значит - боевой, и ты, - она медленно провела своей ручкой по его узловатым мышцам, - действительно выглядишь как суровый воин.

Он решил, что она просто не поняла его, и принялся объяснять снова. Турхан нетерпеливо помахала рукой:

- Я уже выслушала тебя, Ашур, теперь ты выслушай меня. Я не занимаюсь торговлей заложниками. Я богатая женщина, коллекционер, любитель прекрасного а ты просто прекрасная вещь. Таких прекрасных голубых глаз я еще не видела, мой гигант. Наверное, ты хороший любовник, но я научу тебя многому, обещаю тебе!

- Никогда! - выдохнул он.

Турхан рассмеялась глубоким бархатистым смехом, смехом уверенной в себе женщины.

- Знаешь ли ты, кому говоришь "никогда", Ашур? Наверное, не знаешь, иначе не был бы так дерзок. Поэтому прощаю тебе проступок. Знай же, что я - дочь султана Селима Второго, правителя Оттоманской империи и защитника истинной веры, сюзерена этого города.

- Плевал я на твоего отца, - заорал Найл, - я не буду твоим кобелем, женщина! Я ирландец, а не породистый жеребец!

Ее глаза сузились от гнева:

- Кем бы ты ни был, мой прекрасный Ашур, ты перестал им быть. Прошлое исчезло. У тебя есть только настоящее, и ты в нем - Ашур, раб в гареме принцессы Турхан. Твое назначение - ублажать меня, твою хозяйку, и ты, Ашур, будешь ублажать меня, обещаю тебе. Ты будешь услаждать меня.

И Найла мало успокаивало то, что до сих пор он не принес ей особого удовольствия. Он не мог отрицать, что она прекрасна, с точки зрения любого мужчины: среднего роста, не выше 165 сантиметров, но казалась выше, благодаря благородной осанке и длинным стройным рукам и ногам, с овальным лицом, с аристократическим носом, полными чувственными губами и густыми черными ресницами, которые прикрывали миндалевидные янтарные глаза львицы. Она была стройна и походила бы на мальчика, если бы не гордо возвышавшиеся полные груди. Она высоко несла голову с огненно-рыжими волосами, ниспадавшими ей на плечи.

За год заключения в ее гареме он узнал, что она хорошо образованна и умна, и при этом горда и упряма. Несмотря на то что он отвергал ее, что ей приходилось каждый раз насиловать его, - несмотря на все это ужасное для раба поведение, она сделала его наряду с юношей Гамалем, находящимся в ее гареме уже три года и по-настоящему любящим Турхан, своим гаремным любимцем.

"Забавная ситуация", - думал Найл, лежа в ожидании Турхан. Гамаль сказал, что тоже был свободным человеком, но его брат, богатый торговец, продал его принцессе. Судя По всему, Гамаля, который любил принцессу, также неравнодушную к нему, это нисколько не волновало. Найл улыбнулся. Независимо от того, что думала Турхан, мальчик управлял ею в своих целях. Жаль, что он никак не мог помочь Найлу. Турхан вбила себе в голову, что она должна родить ребенка от Найла, а Найл, наоборот, решил, что никогда не станет отцом ее ребенка. Его ребенок не может быть рожден и воспитан этой женщиной. Найлу редко приходилось молиться, но теперь он молился, чтобы эта рыжая сука, державшая его в плену, не зачала от него. И пока, похоже, его молитвы не были безрезультатными.

Только Скай могла родить ему детей, прелестную маленькую Дейдру и его единственного сына Патрика. О Господи, когда он в последний раз уезжал из замка Бурков, Патрик, только что родился. Как он - да и Дейдра - выглядит теперь? Долго ли Скай носила траур по нему? И носит ли еще теперь? Не вышла ли она снова замуж? Да, такая женщина, как она, не останется надолго в одиночестве, без мужчины; И чьей стала его жена? Мысль о том, что она может спать с другим мужчиной, приводила его в ярость.

Господи, Клер О'Флахерти все же удалось отомстить ему! Если ему удастся выбраться из Феса, он лично разыщет эту ведьму и прикончит ее раз и навсегда. Когда он очнулся на качающейся палубе корабля, она стояла над ним, радостно пожирая его глазами. Он не мог понять, почему она была там и как туда попала, но она точно не привиделась ему. И прежде, чем он смог спросить ее, он снова провалился в беспамятство.

- Ты так горяч, мой прекрасный Ашур, - промурлыкала Турхан, скользнув на ложе рядом с ним. Ее изящные белые ручки начали ласкать его тело, выискивая наиболее чувствительные местечки, чтобы возбудить его. - О чем ты думаешь, мой красавец?

- О предательстве и мести, принцесса, - ответил он. Турхан содрогнулась, заглянув в темные глубины его зрачков.

- Приказываю тебе думать о страсти, - сказала она. Резкий смех Найла отозвался эхом.

- Разумеется, принцесса, будет так, как ты хочешь, - ответил он, иронизируя.

- О, Ашур, - прошептала Турхан, на мгновение проявив свою уязвимость, неужели меня нельзя полюбить? - Она положила свою головку на его грудь, и Найлу пришло в голову, что он ведет себя не правильно, Много месяцев длится их борьба, но он ничего не добился. Он просто осел! Если бы он сразу поддался ее требованиям, то с самого начала заслужил ее доверие и мог бы давно убежать. Вместо этого он разыгрывал оскорбленную невинность. Идиот! Правильно Скай всегда упрекала его в том, что он не рассматривает ситуацию в целом, что он слишком импульсивен и небрежен в своих действиях.

Он вернулся к реальности. Турхан, которая уже довела его до эрекции, приготовилась оседлать его, как это она делала всегда.

- Прикажи развязать меня, принцесса, - вдруг тихо сказал он. - Мне кажется, настал момент показать тебе, как настоящий ирландец может любить женщину.

Она подозрительно посмотрела на него.

- Что за игру ты придумал, Ашур?

- Уж не боишься ли ты, принцесса? - снова поддразнил он ее.

Ее бледная кожа покрылась румянцем, она облизала губы. Много месяцев она сражалась с ним, но, хотя он был даже объявлен отцом ее будущих детей, она не могла зачать. Чтобы возбудить его, она одурманивала его наркотиками, но, может быть, дело просто в желании?

- Разве ты не хочешь ощутить, как мои руки обнимут тебя, Турхан? - нежно мурлыкал он. - Развяжи меня, девочка!

Тембр его голоса заставил ее задрожать, и Найл понял, что победил. Турхан неторопливо встала с широкого ложа, подошла к стене и раскрыла маленькую резную коробочку из слоновой кости. Достав оттуда ключ, она вернулась к ложу и медленно открыла замки на четырех наручниках, сковывающих Найла. Затем вернулась, чтобы положить ключ в потайное место, а Найл сел на ложе, разминая руки и ноги. Странное дело - каждое движение возбуждало его. Так было всегда, когда они опаивали его пряным напитком и кормили конфетами, но сегодня благодаря этому он чувствовал себя прекрасно. Его тело сгорало от возбуждения, эрекция была полной, и, пожирая глазами прекрасную маленькую фигурку женщины, стоящей перед ним, он хотел одного: овладеть ею. Она всегда стремилась к этому, но теперь это было и его желанием.

Он притянул ее к себе и наклонился, ища губами ее губы.

- Какая ты красивая маленькая сучка, - пробормотал он, покрывая ее поцелуями.

Турхан снова вздрогнула, наполовину боясь, наполовину ликуя оттого, что он наконец сдался на ее милость. Найл подхватил ее легкое тело на руки, опустил на мягкий пуховый матрац и лег рядом.

- О, люби меня, мой прекрасный Ашур! - страстно прошептала она.

- Все будет, принцесса, но не торопись. Ведь я обещал показать тебе, на что способны мужчины на моей родине, как они любят своих женщин. - Он склонился над ней, гладя ее мягкие волосы. - Ты хочешь меня, Турхан? - спросил он.

"Его нежные прикосновения парализовали меня", - пронеслось в ее сознании, но она не могла сдержаться:

- Да, Ашур. Видит Аллах, я хочу тебя! - Его откровенный радостный смех испугал ее, но она не осмеливалась пошевельнуться, чтобы он снова не превратился в непослушного и гневного мужчину, каким был всего несколько минут назад. И пока она лежала неподвижно, скромно опустив глаза, Найл изучал ее тело. Ее кожа по оттенку и на ощупь напоминала лепестки молочно-белых роз, которые росли в ее саду. Его рука скользнула вниз по ее плоскому животу, пробуя ее влажность, и у нее перехватило дыхание. Найл улыбнулся про себя: горячая штучка. Его другая рука скользила к ее высоким конусообразным грудям, он начал перекатывать между пальцами ее большие коралловые соски. Турхан простонала и, охватив его голову руками, прижала к своей груди. Он рассмеялся от ее нетерпеливости, но все же взял в рот предложенный сосок и начал сосать его, слегка покусывая зубами, так что волны наслаждения прокатывались по всему ее телу.

Турхан все еще не могла поверить, что он дарит ей такое наслаждение. Она никогда до этого не позволяла мужчине управлять процессом страсти, но сейчас чувствовала, что с ним ей хочется, чтобы все было иначе. Пусть Гамаль, ее ягненок, нежно гладит ее и напевает томные персидские любовные мелодии - но не Ашур! Предоставленный себе, он любил ее с необычайным пылом, подобного которому она не знала, и это нравилось ей!

Он перенес ласки на другую грудь, а потом начал целовать, лизать и покусывать ее кожу по всему телу. Турхан вскрикивала от наслаждения, особенно когда его голова скользнула в извилину между ее ногами и его язык нащупал сокровище ее женственности. Еще ни один мужчина не целовал ее там, не нежил языком ее жемчужину. Она не была уверена, правильно ли она поступает, разрешая ему это, но теперь ей было уже все равно, она не могла остановиться. Что-то странное и одновременно пугающее происходило с ней - она ощутила странное напряжение, потом набухание, а затем последовал невероятный взрыв наслаждения, не сравнимый ни с чем иным. И это было только начало! Внезапно она оказалась под ним, и он наполнил ее своей мужественностью. Турхан чуть не умерла от вспышки наслаждения. Она никогда еще не была в позиции под мужчиной: ей когда-то сказали, что женщина должна находиться сверху, и это стало единственным путем, который приносил ей удовольствие. Но такого, как сейчас, она еще не испытывала. Он быстро двигался глубоко внутри нее, и она начала стонать. Ее рыжие волосы разметались, и мир вокруг нее исчез. Тело Турхан выгнулось, чтобы лучше принимать толчки его могучего орудия. Ее длинные острые ногти царапали его спину, оставляя на коже кровавые борозды. Она издала истошный вопль, задушенный его поцелуем, - и это было последнее, что она помнила перед тем, как провалиться во тьму.

Когда сознание вернулось к ней, она начала тихо смеяться - ведь когда-то она сказала ему, что сделает из него лучшего любовника, чем он был. Но теперь она знала правду. Он довел ее до таких высот блаженства, которых она не достигала ни с кем до него, и она поняла, что все они, до Ашура, обманывали ее, она была женщиной лишь наполовину. Она осторожно помассировала опухшие от поцелуев губы и взглянула ему в глаза.

- Что же ты не сказала мне? - спросил он.

- Потому что еще совсем недавно, мой прекрасный Ашур, я сама не знала своего тела, - честно ответила она. Он не мог поверить.

- Ты выросла в гареме, - недоверчиво хмыкнул он, - окруженная женщинами, и ты утверждаешь, что никогда не знала, каково наслаждение от общения мужчины с женщиной? Они не просветили тебя?

- Меня отослали из дома отца в десять лет, - спокойно объяснила она. - Моя мать, черкесская танцовщица в гареме отца, лишь единожды привлекла его взор. Этого оказалось достаточно, хотя вообще-то она была, наверное, не слишком привлекательной, чтобы удержать его. Он никогда больше не призвал ее на свое ложе, и она умерла при родах. Меня отдали кормилице, а после того как я перестала нуждаться в ее молоке, меня предоставили самой себе.

Я была ничьим ребенком. Некоторое время мной интересовалась моя бабушка Хурем, но по мере того как я вырастала, я все больше становилась похожей на бабушку отца, Сиру Хафиз, смертельного врага моей бабушки.

И когда мне исполнилось десять лет, случилось так, что отцу понадобились средства на флот. Он призвал большие города империи сделать пожертвования, и Феc был так щедр, что это возбудило любопытство отца. Ему сказали, что наибольший вклад, почти три четверти, был сделан неким Али ибн Ахметом. Оказалось, что это богатейший торговец Феса, одинокий старик, никогда не имевший жены, но преданный подданный и истинный мусульманин. По настоянию бабушки, отец решил щедро вознаградить Ахмета, дав ему в жены турецкую принцессу.

Выбор был предоставлен моей бабушке, и она выбрала меня, сказав: "Хоть ты и выглядишь, как эта проклятая Хафиз, ты все-таки моя внучка и по поведению ты ближе ко мне, чем кто-либо другой. Это твой шанс, моя маленькая Турхан, и я дам тебе лучший совет: говори мягко, выгляди слабой, но никогда никому не позволяй владеть тобой. Это касается и твоего мужа, дитя мое. Не позволяй мужчине овладеть тобой. Собери в свои руки все богатство и, когда старик, к которому мы тебя пошлем, умрет, проследи, чтобы ты осталась единственной наследницей. Сделай все, чтобы обеспечить это, ибо богатство - это власть, моя маленькая Турхан. Богатство и твоя неуязвимость турецкой принцессы".

Только этому я и научилась в гареме отца, Ашур. Я ничего не узнала ни о любви, ни о женской жизни. И все же моя бабушка Хурем преподала мне самый важный в жизни урок.

И до сегодняшнего вечера я не знала, каково может быть наслаждение от общения мужчины и женщины. Этому научил меня ты. Даже если я более никогда не испытаю такого блаженства, я буду рада, что познала его хоть однажды.

"Господи, - подумал Найл, - какая она несчастная и сложная женщина!"

- Это может случиться еще, принцесса Турхан, и это случится, - пообещал он. - Сделать это прямо сейчас? - Он наклонился и прижался к ее губам, думая, однако, о том, что нашел способ подчинить ее. Несколько ночей такого блаженства - и она станет его рабыней. Одной рукой он начал ласкать ее грудь, горячо шепча ей на ухо:

- Ответь мне, Турхан! Хочешь ли ты повторить это?

- Да! - страстно прошептала она! - Да, мой Ашур! Хочу!

Найл поражался, почему ему до сих пор не пришла в голову мысль о покорении своей хозяйки. При всем ее богатстве и знатности она - влюбленная женщина и ведет себя соответственно. Найл знал, что должен быть очень осторожен, чтобы не пробудить ее подозрений. И действительно, скоро Гамаль поставил под сомнение его мотивы.

- Нет, не могу понять такого превращения, - сказал он. - Ты ведь месяцами сражался с Турхан, чтобы освободиться.

- А ты, наша прекрасная хозяйка и все остальные убеждали меня в бесперспективности моего поведения. Я ведь упрямый ирландец, Гамаль. Но теперь я наконец поверил вам. Если ставка - моя жизнь, не лучше ли мне смириться? Кроме того, ведь Турхан красива, а я здоровый мужчина. Просто я не смог устоять перед ней.

- А как же твоя жена? - поинтересовался Гамаль. - Ты уже забыл ее?

Найл безнадежно пожал плечами.

- Скай думает, что я мертв, и скорее всего снова вышла замуж. Прошло уже два года, и ей нужен сильный спутник, чтобы защитить земли Бурков и наследство моего маленького сына. Мой отец - старик и не может помочь ей. - Отчаяние охватило его сердце, потому что все его слова могли быть правдой. Да, скорее всего она снова вышла замуж и он никогда не вернется в Ирландию. И все же в глубине сердца он все еще верил, что Скай принадлежит ему, и только ему!

***

- Ты принадлежишь мне, и только мне, - бормотал Кедар, целуя ее губы. Скай в беспамятстве лежала под ним, а он все еще вонзал свое огромное копье в ее дрожащую плоть, и она непристойно содрогалась от наслаждения. Скай надеялась, что по прибытии в Феc его страсть сойдет на нет, но она, похоже, лишь возросла. В гареме только о ней и говорили. Многие ревновали к ней, а еще больше опасались ее влияния на хозяина. Если бы не абсурдность ситуации, Скай бы хохотала над этим. И если бы не Талита, она была бы безмерно одинока. Прекрасная предводительница гарема интуитивно чувствовала, что Скай вовсе не радует ее привилегированное положение. Скай же нервничала, так как Гамаль еще не связался с ней, хотя ему должно было быть известно, что она прибыла в Феc.

- Открой глаза, мое сокровище, и чаруй меня своим взглядом, - приказал Кедар, чья страсть была удовлетворена.

Скай вернулась в настоящее и устремила на него холодный взгляд.

- Ты превосходный любовник, мой господин, - искренне похвалила она. Это начинало беспокоить ее. Он был невероятен как любовник, и в последнее время она заметила, что встречи с ним приводят ее в восторг. Она не могла справиться с этим чувством. К тридцати годам она достаточно хорошо научилась различать любовь и похоть и боялась показать этому мужчине часть своей подлинной сущности. Она могла отдаваться ему, чтобы спасти Найла, но было бы не правильным наслаждаться этим. Она глубоко вздохнула, и он, как всегда, интерпретировал ее вздох не правильно.

- Ничего, сегодня мы еще раз будем любить друг друга, моя прекрасная Муна, - сказал он снисходительно. - Мне нравится, что ты отбросила ложную скромность и столь же ненасытна ко мне, как я к тебе.

Она тихо рассмеялась.

- Невозможно не желать тебя, мой господин, - проворковала Скай и начала дразняще гладить его по щеке.

Он поймал ее за руку и, повернув, запечатлел на ладошке горячий и влажный поцелуй.

- Ты радуешь меня, мое сокровище, и я вознагражу тебя за это. Скажи, чего тебе хочется?

Скай минуту молчала, будто в раздумье, а потом сказала:

- Мне бы хотелось вместе с Талитой посетить базары в старой части города, господин. Ведь я еще не потратила ничего из моих карманных денег с тех пор, как прибыла в Феc. Торговцы, которые приходят в гарем, приносят слишком мало товара, и я ничего не могу выбрать.

"Она просто чудо!" - с восторгом подумал Кедар, пораженный скромностью ее просьбы. Он чувствовал гордость за свое умение обращаться с этой прекрасной рабыней. Сейчас она вела себя прекрасно, и он не жалел ни минуты из потраченного на нее времени. Он хмыкнул. Как это по-женски - попросить посетить базары, и как разумно не тратить драгоценные динары на то барахло, которое приносят в гарем торговцы. Он все чаще раздумывал над тем, не пора ли сделать ее своей женой. Если бы только она забеременела.

Он взглянул на нее:

- Так ты хочешь посетить базары, Муна? Отлично мое сокровище, но вы с Талитой должны полностью скрыться от нескромных взглядов и пойдете под охраной. Я никому не позволю вольно обращаться с вами! Можете отправляться завтра.

- Спасибо, господин! - Скай обвилась вокруг него, охватив шею руками и соблазняюще прижавшись грудями к его влажной груди. Ее полураскрытые красные губы приглашали его к поцелую, и, пока он целовал ее, ее опытная рука скользнула вниз, к его орудию мужественности, и стала ласкать его, так что вскоре оно снова было готово к битве. Не разрывая объятия, она надвинулась на него, поглотив его своим жаром. Кедар вынужден был оторвать губы от ее рта, чтобы простонать от наслаждения, в то время как она диктовала ему лихорадочный ритм. Его большие руки вцепились в ее волосы, он изрыгал какие-то неразборчивые звуки, Скай охватила его за талию и, закинув ноги, обвила их вокруг него. Кедар зарычал, меняя позу, и снова опрокинул Скай на подушки, вновь обретая контроль над актом.

Ее тело более не повиновалось ей, и она могла только парить. Это чувство охватывало ее все сильнее и сильнее, пока Скай не почувствовала, что вот-вот растворится во вспышке блаженства, которое наполняло ее жилы. Он приказал ей сказать, как она стремилась к их соединению, и она, боясь того, что он остановится, повторила слова, которые он хотел услышать, как ни стыдно ей было произносить их. Блаженство разливалось по ней, словно горячее вино, и уже где-то вне пространства и времени она услышала его победный вопль. Ее последней мыслью было: надо найти Найла как можно скорее, пока не стало поздно, она должна бежать от этого страшного человека, пока он полностью не разрушил ее.

А потом, когда они тихо лежали рядом, он сказал:

- Мое сокровище, никогда еще женщина не отдавалась мне так, как ты, и все же мне этого недостаточно. Ты действуешь на меня как наркотик. Никогда ни к одной женщине я не испытывал таких чувств, как к тебе.

- Твои слова - большая честно для меня, мой повелитель, - тихо ответила Скай, сама испытала панику при мысли о том, что он влюбляется в нее и может дойти до того, что и в самом деле сделает своей женой. Для этого ему не нужно испрашивать ее согласия - в соответствии с шариатом достаточно согласия отца или опекуна невесты. Если же речь шла о рабыне, ее хозяин должен был зарегистрировать сделку у местного имама. Она успокаивала себя мыслью о том, что Осман должен был предвидеть это и не допустить. Не может же Кедар жениться на ней при живом муже - это будет катастрофа! Нет, Осман должен что-то сделать, уверяла себя Скай. Кедар же заснул, держа ее в объятиях.

На следующее утро она проснулась одна. О его существовании говорил только отпечаток головы на подушке рядом с ней. Он уже не требовал, чтобы она спала на коврике внизу, что, как сказала ей Талита, было великой честью. Этой чести не была удостоена ни одна женщина гарема, за исключением Муны и Талиты. Скай лениво раскинулась, но ее сознание лихорадочно обдумывало ситуацию. - Сегодня они с Талитой посетят базары в старом городе, и ей представится возможность выяснить, где находится резиденция принцессы Турхан. Дверь в ее комнату распахнулась.

- А, - хихикнула Талита, - ты выпросила для нас путешествие на базар, моя мудрая Муна! Ты, верно, хорошо ублажила Кедара прошлой ночью. Рано утром он пришел ко мне, улыбаясь и мурлыкая, как сытая пантера, и сказал, чтобы я сопровождала тебя. Слушай, Муна, что за секрет у тебя? Сколько лет я знаю Кедара, но никогда еще он не был так щедр. - Она показала ей набитый динарами кошелек. - И все это золотые динары, Муна! Наш господин подарил нам кошелек, полный золотых динаров, чтобы мы усладили наши сердца. Что ты делаешь с ним?

Скай села, порозовев от взгляда Талиты, бесцеремонно ощупывавшего ее нагое тело.

- Я стараюсь быть его послушной рабыней, Талита. Губы Талиты искривились в усмешке, когда Скай скромно накинула на себя шаль.

- Странная ты, Муна. Что-то в тебе есть таинственное. Наверное, это и притягивает к тебе Кедара. В любом случае спасибо, что ты захотела разделить это маленькое приключение со мной. Весь гарем будет завидовать нам. Но торопись, одевайся! Я не хочу терять даром и минуты сегодня! Я так давно не покидала этот дом, и мне очень хочется прогуляться. Талита вышла, и вбежала Зада, неся на подносе завтрак.

- Только Аллаху известно, когда еще сегодня тебе придется поесть, волновалась она.

- Да, я ужасно голодна, - призналась Скай.

- Неудивительно, - ответила Зада, - женщины в гареме говорят, что господин Кедар ночью ни на минуту не прекращает любить женщину. Удивительно, как тебе еще удается оторвать голову от подушки. О, как они ревнуют к тебе, госпожа Муна! Говорят, что он сделает тебя женой. Они все так говорят. Я знаю, тебе это удастся! - Она поставила поднос рядом с ложем.

Скай не трудилась отвечать Заде, зная, что любые ее слова будут повторяться и перевираться, пока полностью не утратят всякий смысл. Вместо этого она сконцентрировалась на принесенной рабыней еде. Тут была многоцветная керамическая чаша фесского производства с узором белого, голубого и оранжевого цветов, полная зеленых очищенных фиг. На таком же плоском блюде лежал свежий хлеб, только что из печи, и стояла чашка с медом. Серебряный кубок с бирюзой был полон родниковой воды. Скай жадно начала есть и, закончив, встала и позволила служанке завернуть ее в газовое покрывало, чтобы дойти до бани. За ней устремились рабыни с ее излюбленными мылом и притираниями.

По мере их продвижения по гарему Зада зыркала по сторонам черными глазами. Понимая, сколько завистливых глаз устремлено на Скай, она гордо выпячивала грудь, довольная тем, что служит такой важной и прекрасной госпоже. Служанки других любимиц Кедара уже начинали приходить к ней, принося мелкие подарки и сплетни. Когда Муна станет единственной женой господина Кедара, Зада вознесется тоже. Она надменно улыбалась, думая, как ей повезло. Так они вошли в бани.

В столь раннее время баня была пуста. Их ждали только банщицы, которые знали, что госпожа Муна собирается мыться, и жаждали услужить ей. Упаси Аллах, чтобы любимица господина Кедара разгневалась. Скай молча отдалась в их руки, и, когда они закончили, она, улыбаясь, поблагодарила их и вернулась с Задой в свою комнату, чтобы одеться.

- Не увешивай меня побрякушками, как идола, - прикрикнула она, когда Зада хотела унизать браслетами ее руки, кольцами все ее пальцы и надеть сверху обруч, украшенный драгоценностями.

- Ты избранница господина Кедара, - возразила Зада.

- Я всего лишь скромная рабыня господина Кедара, - настаивала Скай. - Если ты нацепишь на меня все драгоценности, что подарил мне господин Кедар, ты привлечешь ко мне лишнее внимание, и господин будет недоволен. Кроме того, слишком роскошный вид побудит торговцев вздуть цену вдвое. Зада. Я хочу выглядеть как все женщины, в черном обычном яшмаке.

Зада разочарованно вздохнула, но согласилась с Муной и одела ее так, как та приказала. После этого Скай невозможно было отличить от любой другой задрапированной в черное фигуры на улицах Феса. Верхушка капюшона яшмака падала ей на лоб, нижнюю часть лица скрывала вуаль. Для глаз оставалась только узкая щель. Скай с виду можно было дать и двадцать лет, и восемьдесят, ее можно было назвать королевой красоты и отвратительной дурнушкой - на улице никто не узнает правды.

- Муна, ты готова? - послышался голос Талиты. Кедар распорядился, чтобы их несли в закрытых носилках, - немыслимо, чтобы его женщины тащились на базар пешком. Скай не могла удержаться от того, чтобы не рассмотреть город сквозь щелочку в занавесках, пока они спускались узкими вьющимися улочками от дома Кедара вниз, к старому городу, где были рынки. Скай была очарована арочными мостами через реку - наследие мавров, переселившихся в Феc после изгнания из Испании. По мере того как они приближались к центру старого города, улицы становились все многолюднее, все темнее, так как солнцу было труднее пробиться в глубь старого города. Наконец Скай отпустила занавеску. По знаку Талиты она ослабила головное покрывало.

- Зачем ты решила поехать на базар? - спросила Талита.

- Не люблю, чтобы меня держали взаперти, - ответила Скай. - На моей родине женщины более свободны. Я даже ездила на лошадях. А в этом доме я чувствую, что сойду с ума, если не смогу выйти. Когда прошлой ночью господин Кедар спросил меня, чего я хочу в подарок, я попросила его, чтобы он отпустил меня на рынок. Для меня это дороже драгоценностей.

- Неудивительно, что ты завораживаешь его, Муна. Ты слишком необычна.

- Но в гареме есть европейки, - возразила Скай.

- Да, - согласилась Талита, - у нас есть девушки из Прованса, Лангедока, Кастильи, Неаполя, Генуи, но они не аристократки, как ты. Две - дочери торговцев, а остальные - крестьянки. Они привыкли подчиняться, как женщины Востока. Ты же привыкла повелевать, Муна.

- Я подчиняюсь королеве, - сказала Муна.

- Разве не королю?

- В Англии нет короля. Наша королева - девственница и правит самостоятельно.

- Невероятно! - воскликнула Талита. - Это невозможно! У женщины должен быть мужчина, которому она должна подчиняться, иначе она будет вести себя противоестественно.

Скай едва не рассмеялась, видя возмущение Талиты. И в Англии многие считали, что Елизавета Тюдор странная. Но прежде чем она смогла ответить, они ощутили легкий толчок и носилки опустились. Занавеси раздвинулись, и они быстро поправили вуали. Минда помог им выйти наружу.

- Я буду сопровождать вас, а носилки понесут следом, - сказал он.

Скай и Талита отправились в путешествие по базарам, начиная с главного рынка шелка. Это было сказочное место, и Скай просто не знала, куда обратить свой взгляд. Прилавки, заполненные рулонами шелка всех цветов и оттенков. Здесь были чистые цвета - пурпурный, изумрудный, топазовый, сапфировый и аметистовый - и набивной шелк: фиолетовый в золотую крапинку, красный с серебряным, черно-белый. Были шелка, пронизанные золотыми и серебряными нитями, унизанные речным жемчугом и маленькими самоцветами. Прошло некоторое время, прежде чем она оправилась от потрясения и смогла спокойно оглядеться. Она выбрала розовую газовую материю с серебряными нитями и еще зеленовато-голубую - под цвет своих глаз. Гаремные швеи сошьют ей наряды из него.

Покинув этот рынок, они углубились в узкую улицу, заходя в лавочки ювелиров. Когда они любовались браслетами в одной из этих лавочек, в нее зашел миловидный юноша среднего роста, стройный, как лоза, со светлой кожей и темными курчавыми волосами, мягкими карими глазами.

- Господин Гамаль, - приветствовал его поспешно выбежавший навстречу лавочник, - заказанные тобой сережки уже готовы!

- Здравствуй, Гамаль! - сказала Талита. Сердце Скай бешено забилось. Вряд ли у Талиты могут быть два знакомых Гамаля, так что этот должен быть братом Кедара. Она хотела крикнуть, что она жена Найла, спросить, жив ли ее муж, но, конечно, не посмела.

- Госпожа Талита! Что ты здесь делаешь? Не в правилах моего брата позволять своим женщинам бродить по базару! Неужели его гарем взбунтовался и зарезал его?

Талита рассмеялась:

- Ты становишься все злее, Гамаль! Разве ты не счастлив со своей принцессой?

Гамаль усмехнулся по-мальчишески:

- Я-то счастлив, Талита, хотя не думаю, что мой братец рассчитывал на это, продавая меня. А что это за робкое создание за твоей спиной?

- Это Муна, новая любимица твоего брата, говорят, она станет его женой. Если бы она не упросила господина, мы не оказались бы сейчас на базаре.

Глаза Гамаля безразлично скользнули по Скай.

- Так Кедар решил наконец жениться? Трудно представить моего брата, охваченного такой нежной страстью, но если ты говоришь это - мне остается только поверить. В чем твой секрет, госпожа Муна? Как тебе удалось завоевать ледяное сердце моего брата?

- Не слишком верьте Талите, господин, - тихо ответила Скай. - Она просто передает гаремную сплетню. Я всего лишь скромная рабыня господина Кедара. Ничего более.

- Откуда ты, госпожа? Твоя речь сильно напоминает мне выговор одного моего друга, Ашура, любимца принцессы.

- На моей родине нет имени Ашур, господин. Гамаль довольно улыбнулся:

- Ашур - имя, данное ему принцессой. Оно означает: сильный и воинственный. На родине он носил имя Найл Бурк.

- Тогда он точно из моей страны, господин Гамаль. Я же носила на родине имя Скай.

- Извини меня, господин, - вмешался ювелир, - но хороши ли сережки?

- Как всегда, Юсеф, - похвалил его Гамаль, рассматривая их. - Твоя работа граничит с гениальностью. Эти серьги превосходны, и они понравятся принцессе Турхан. - Сунув руку под накидку, он достал кошелек и расплатился. Затем повернулся к женщинам. - Мы еще встретимся, - попрощался он и, поклонившись, удалился.

Скай сделала неимоверное усилие, чтобы не ринуться за ним и не расспросить поподробнее о Найле. Но из сказанного Гамалем было ясно, что он жив. Теперь она знала хотя бы это, и Гамаль обещал, что вскоре встретится с ними.

- Он не похож на господина Кедара, - заметила Скай Талите, - Да, ответила Талита. - Трудно поверить, что их родила одна женщина, но это так. Кедар силен и грозен, а Гамаль нежен и мягок. И все же они братья.

- Господин Гамаль женат на принцессе? - с невинным видом спросила Скай. Талита рассмеялась:

- Нет. Кедар продал своего брата принцессе, когда ему было пятнадцать. Тут редкий случай, Муна.

Принцесса - дочь турецкого султана, и, подобно тому как мужчины содержат гарем из женщин, она содержит гарем из мужчин.

Скай сделала вид, что шокирована.

- Но, Талита, для меня это так же ужасно слышать, как тебе о нашей королеве!

Талита снова рассмеялась.

- Наверное, тут все зависит от наблюдателя, - добродушно сказала она. Тебе что-нибудь нравится?

- - Да, - ответила Скай и купила великолепную золотую заколку для султана, украшенную сапфирами, и три прекрасных белых пера. - Это подарок господину Кедару за сегодняшний день, - сказала она.

Они вышли на улицу и перешли к лавкам сапожников, где перемерили массу туфель, отобрав несколько пар. Голос муэдзина с вершины мечети Каравийин подсказал, что уже полдень, и, подобно всем жителям Феса, они упали на колени лицом к востоку и вознесли молитвы. Поднявшись, Талита и Скай почувствовали легкий голод, и Минда купил им у уличного торговца горячий кебаб. Они жадно поглотили его и даже облизали выпачканные в жирном соусе пальцы. Минда купил у другого торговца воды и сладкие жареные медовые пончики с миндальной начинкой.

Потом они еще около часа слонялись по открытому рынку, и Скай была поражена увиденным. Под раскрашенными навесами сидели торговцы, разложив на виду у всех свой товар. Тут были и крестьяне из окрестностей со своими припасами, разложившие горы фруктов и овощей. Стояли ряды клеток с живыми животными и птицей. Степенно сидели торговцы коврами, кузнецы с медной посудой и лампами, кожевники, торговцы тканями и портные. Зазывали покупателей лошадники и торговцы живым товаром. Скай испуганно и с жалостью наблюдала за тем, как светлокожая блондинка с длинными волосами была продана толстяку с заплывшими свиными глазками, долго щипавшему и тискавшему девушку, прежде чем купить. Рыдающую девушку увели за толстяком.

- Едем назад, - тихо произнесла Скай, чье удовольствие от этого дня было полностью испорчено.

- Так тут принято, - сказала Талита. - Пусть эта сцена покажет, как тебе повезло. Мы - привилегированные рабыни. А эту несчастную купил хозяин местного борделя.

- Откуда ты знаешь? - Скай еще больше огорчилась за девушку.

- Ну, я не совсем уверена, но эту породу я знаю смолоду.

- Все, с меня хватит, - сказала Скай и, повернувшись, забралась в носилки.

- Вот в чем твоя слабость, - заметила Талита, присоединившись к ней. - Не позволяй другим женщинам в гареме увидеть твое мягкосердечие. Они используют его против тебя. Для них главное - уничтожить тебя.

- Но ты не хочешь этого, Талита.

- Я не стремлюсь завоевать внимание господина Кедара. Я сыта им с юности. Мне вполне хватает власти над гаремом и моих дочерей.

По пути назад Скай удалось узнать, где живет принцесса Турхан. Как и большинство фесских богачей, она жила в большом розовом дворце в новой части города, но довольно далеко от Кедара.

Они прибыли назад без приключений, и Минда отконвоировал их в гарем, который был непривычно тих и пуст. Им встретились только несколько служанок и детей.

- А! - воскликнула Талита, умудренная опытом. - Могу поспорить, что наш господин на выпасе. Быстро, Муна, пошли в твою комнату и посмотрим.

Озадаченная Скай последовала за Талитой и обнаружила в комнате Заду, с любопытством смотрящую сквозь решетку окна.

- Что такое? Что ты высматриваешь? - спросила Скай. Зада повернулась, глаза у нее были круглые.

- На лугу, - тихо ответила она, - там хозяин и женщины.

- Ты тоже могла бы пойти, - сказала Талита, - красивым служанкам вовсе не запрещено принимать участие в этих играх на выпасе, Зада.

- Я не пойду без разрешения моей хозяйки, госпожа Талита, - ответила Зада.

- Ну она и предана тебе, - заметила Талита, еще более повеселев. - Иди, Муна, взгляни, во что сегодня играет наш господин Кедар.

Они подошли к окну и посмотрели вниз. У Скай от шока перехватило дыхание. Под окном расстилалась аккуратно подстриженная лужайка, на которой росло несколько деревьев.

Сейчас она была заполнена женщинами гарема. Все они были голыми и стояли на четвереньках. Волосы у них были заплетены, а на головах с помощью специальных обручей закреплены конские гривы. На талии у каждой сиял золоченый пояс, к которому был прикреплен бунчук с конским хвостом. Кедар был в том же странном снаряжении, но если женщины стояли на месте, как пасущиеся кобылы, то он, как жеребец, носился между ними и то и дело вскарабкивался то на одну, то на другую. Женщины хихикали, когда, закончив с очередной кобылой, он всхрапывал и ржал, как настоящий племенной жеребец. Затем он, все еще в состоянии эрекции, переходил к другой "кобыле".

Скай с отвращением отвернулась от этой картины.

Талита рассмеялась:

- Тебе не нравятся эти игры, Муна? А евнухи, между прочим, бьются об заклад, какая же из кобыл заставит его разрядиться.

Прежде чем Скай смогла что-то ответить, в комнату вошел Даган и сказал:

- Господин Кедар приказал, чтобы ты и госпожа Талита присоединились к нему на выпасе, как только вернетесь. Я принес вам упряжь. - Он положил на стол две гривы и два хвоста.

- Сходи за третьим для Зады, - приказала Талита, и Даган, ухмыльнувшись, вышел.

- Я не пойду, - запротестовала Скай.

- Если откажешься, то получишь бастинадо, а потом он еще придумает что-нибудь особенно отвратительное, чтобы унизить тебя перед другими женщинами, Муна. Да, он подумывает, не сделать ли тебя женой, но не мечтай, что получишь снисхождение. Кедар не терпит неповиновения, ты знаешь это.

- Он будет использовать меня перед всеми ними, - тихо сказала Скай и задрожала.

- Да. - Талита не собиралась успокаивать ее. - Он возьмет тебя на глазах у всех, и если ты будешь плакать и трястись, то дашь им в руки оружие, которое они постараются использовать против тебя. Как и все чувственные мужчины, Кедар любит время от времени делать что-то извращенное. Только попробуй показать слабость, и тогда его женщины, которым нравится заниматься извращениями и которые привлекают этим господина, придумают такое, что ты несколько месяцев будешь визжать во сне при воспоминании об этом.

Скай глубоко вздохнула:

- Я пойду и постараюсь не проявить своего отвращения к этому.

- Отлично, - подбодрила ее Талита, - Помни, что у тебя есть все, чего бы хотели все эти суки. Он неравнодушен к тебе, и если бы я думала, что он способен любить, то он любит тебя. Заставь его гордиться собой, покажи им, что ты достойна быть его настоящей супругой!

Его настоящей супругой. Эти слова напомнили ей об Османе - он считал ее настоящим супругом Найла. Неужели Найла как фаворита принцессы Турхан принуждают к таким же низостям, как ее в гареме Кедара? Скай выбросила эти грустные мысли из головы. По крайней мере она наконец встретилась с Гамалем и была уверена, что вскоре он свяжется с ней и устроит их - ее с Найлом бегство из Феса. А сейчас ей нужно собраться с силами, чтобы перенести достойно остаток вечера.

Она быстро скинула одежды и молча стояла, пока Зада приладила к ней и Талите хвосты и гривы. Грива и хвост были черными, шелковистыми и хорошо оттеняли ее ослепительно белую кожу.

Талита игриво помотала своей золотой гривой, прекрасно идущей к ее волосам.

- Евнух, поставивший динары против тебя, проиграет, - заметила она, - если только Кедару удастся продержаться до твоего прихода.

- Цыц! - прикрикнула на нее Скай: Но тут, поняв комичность ситуации, расхохоталась.

Теперь Талите пришлось цыкнуть на нее:

- Я знаю, что ты думаешь, Муна! Что мужчины могут быть такими дураками, правда?

- Да, - ответила та, - но помолчи, иначе я начну ржать там, внизу, и опозорюсь еще больше, чем если бы расплакалась.

Вернулся Даган с аксессуарами для Зады, которая уже в нетерпении разделась. Они подождали пару минут, пока рабыня прилаживала к себе хвост и гриву, и затем пошли за Даганом вниз на выпас.

- Ступай в середину выпаса, а я доложу господину, что ты прибыла, прошептал ей Даган.

Пробравшись среди остальных "кобыл", три женщины добрались до центра лужайки и встали на четвереньки. У Талиты вид был скучающий - ей приходилось проделывать эту операцию бог знает сколько раз, и она казалась ей просто глупой затеей. Кедар и так достаточно часто посещал ее ложе, чтобы она не расстраивалась: все же она была его первой женщиной, и он все еще считал ее привлекательной. Она никогда не гонялась за ним, как другие, и ее уклончивость интриговала его.

Зада же вся дрожала от предвкушения того, что хозяин удостоит ее такой чести. Она не была девственницей, но прошло довольно много времени с тех пор, как у нее был мужчина. Даган время от времени заигрывал с ней, ловко орудуя пальцами, пока она не начинала повизгивать от наслаждения, но все же это не сравнимо с тем, когда в тебя погружается настоящее мужское орудие, думала Зада и молилась об удаче.

Скай же просто встала на четвереньки, безразличная к тому, что Кедар хотел бы видеть именно ее, иначе не призвал бы их на выпас. По крайней мере ощущение травы под руками и ногами было приятным.

Она услышала за собой лошадиное ржание и стон Зады. Слегка повернув голову, она увидела, как Кедар взгромоздился на ее служанку, глубоко погрузившись в нее. Лицо Зады выражало райское наслаждение, и Скай отвернулась, ей было стыдно, что женщина может так унижаться. Со стоном, который можно было назвать только блаженным, Зада рухнула на луг, а Кедар перешел на Талиту. Как раз тут до них добрался поспешающий за Кедаром евнух-мальчик, вытиравший смоченной розовой водой тканью брызги, попадавшие на хозяина. Кедар некоторое время скакал, фыркая, вокруг стоявшей на четвереньках женщины. Талита, издавая нежное робкое ржание, изображала страх. Ухмыльнувшись, Кедар прыгнул на нее, быстро двигаясь взад и вперед, пока Талита, вскрикнув, не рухнула на траву. Маленький евнух быстро вытер хозяина, и глаза Кедара обратились на Скай.

Она напряглась, готовясь к толчку. Как и с Талитой, он сначала обскакал ее, и, не в состоянии сдержаться, Скай нервно дернулась. Кедар издал предупреждающий храп и надвинулся сзади, заставив ее подскочить. Его руки оказались на ее талии, а его орудие уперлось в нее, и Скай напряглась, вспомнив привычки своего первого мужа, часто наказывавшего ее любовью по-гречески. Но Кедар, безошибочно найдя ее женский проход, глубоко погрузился в нее. Затем начал медленно двигаться, все больше возбуждаясь при этом. Она знала, что для того, чтобы удовлетворить его, не следует оставаться пассивной, поэтому начала сжимать и разжимать внутренние вагинальные мускулы, дразня и возбуждая его. С рычанием он толкнул ее на траву, кусая сзади в шею.

- Лисица! - пробормотал он, и тут его страсть взорвалась внутри нее.

Некоторое время они неразрывным телом лежали вместе, и он прошептал ей на ухо - Я весь день ждал твоего возвращения, мое сокровище. Ты заставила меня дразнить остальных женщин, сучка. Только ты можешь насытить меня.

Ее сердце все еще бешено колотилось, но она знала, что такое признание должно быть встречено равным пылом:

- Какой прекрасный день ты подарил мне, господин! Сначала рынки, а теперь твоя любовь! Я - самая счастливая среди женщин!

- А ты не злишься, что я взял тебя перед всеми женщинами?

- Я бы предпочла встретиться с тобой наедине, господин, но мне не стыдно показать твою любовь другим. Разве что ты заставляешь их еще сильнее ревновать ко мне.

Он встал и поднял ее. Его рука обвилась вокруг ее талии, она прижималась к нему грудями. Он по смотрел на нее, и она не отвела взора своих сапфировых глаз. Она так возбуждала его, что ему захотелось овладеть ею снова, прямо здесь.

- День еще не завершился, мое сокровище, - прошептал он, наклоняясь, чтобы нежно и тягуче поцеловать ее. - Я обожаю тебя, моя прекрасная Муна, - сказал он еще тише.

Отпустив ее, он обратился к остальным:

- Игра окончена, мои зверюшки. Возвращайтесь в гарем все, кроме Муны и Талиты.

Женщины потянулись в дом, а евнух стал вытирать хозяина розовой водой. Даган и Минда снимали упряжь с Талиты и Муны. Освободив волосы, они расчесали и вплели нити с жемчужинами. Кедар обнял своих любимиц, и они медленно пошли к гарему. Казалось, никого из них не беспокоила полная нагота.

- Вы хорошо себя вели, - сказал он, - у меня есть для вас особое предложение. Пока вы сегодня бродили по базарам, меня посетил мой брат Гамаль, любимец принцессы Турхан. Он пригласил меня на ужин к Турхан. Похоже, она собирается расширить свою торговую империю. Сейчас она торгует с побережьем через посредников, но Гамаль убедил ее, что она теряет на них массу денег и ей пора посылать собственные караваны. Я никогда не думал, что у моего брата есть способности к торговле, но, похоже, они у него прорезались. Он сказал ей, что если она хочет начать посылать на побережье собственных людей, то лучше всего поговорить прежде со мной.

Ужин состоится через два дня, и это означает, что мне придется остаться там на ночь, так как передвигаться по улицам ночью опасно. Поэтому мне предложено захватить с собой двух любимых наложниц, чтобы мне было приятно провести ночь. Я выбрал вас - Талиту и Муну.

- О господин! - быстро среагировала Талита. - Как ты милостив!

Сердце Скай бешено билось, но она, взяв себя в руки, поблагодарила как можно более спокойно:

- Мы не достойны такой милости, господин Кедар. Как нам отблагодарить тебя?

Он остановился и, взглянув ей в лицо, заявил:

- Только дав мне предварительно те удовольствия, которые вы подарите мне в ночь визита. Твоя белая кожа и золотистая Талиты идеально гармонируют друг с другом. Мне доставит огромное удовольствие созерцать, как вы наслаждаетесь друг другом.

На секунду Скай подумала, что не расслышала его, но потом, поняв, что он сказал, почувствовала, как мир вокруг нее рушится. Ее отбросило на годы назад во времени, в ту ночь, когда она застигла своего первого мужа с его сестрой Клер. Они поймали и изнасиловали ее. И с тех пор в ней поселился ужас при мысли об интимных отношениях с женщиной - прошло несколько месяцев, пока она научилась переносить прикосновения своей камеристки. И вот перед ней снова было это, самое ужасное для нее испытание!

Талита заметила, как побелела Скай, и, мгновенно почувствовав неладное, сказала:

- О мой повелитель Кедар! Ты знаешь, что я сделаю все, чтобы усладить тебя, но мне кажется, Муна никогда не занималась любовью с женщиной. Так что она будет поначалу неловка. Не можешь ли ты дать мне эти два дня, чтобы я научила ее, как сделать тебе приятное? Эта отсрочка стоит результата, обещаю тебе! - искушала она Кедара, наклонившись и даже укусив его в плечо в конце своей речи, маняще глядя на него из-под густых ресниц. - Тебе ведь понравилась эта новая девушка сегодня? Служанка Муны сходит по тебе с ума, господин. Клянусь, она сможет развлечь тебя этой ночью.

Кедар нервно облизал губы - Талита его огорчила, но она права: лучше, если Муна поучится кое-чему. А эта берберка - горячая штучка, она вполне может оказаться приятным разнообразием на одну-две ночи.

- Хорошо, - прорычал он, - но смотри, учи ее хорошенько, Талита! - Он смачно шлепнул обеих по голым попкам. - Идите к себе и пришлите мне берберку.

- Разумеется, мой повелитель, немедленно, - успокаивающе пропела Толита и, ухватив Скай за руку, быстро утащила ее, пока Кедар не передумал.

- Я не могу, - возразила Муна, когда они вошли в гарем, - просто не могу!

- Ничего другого не остается. Я вижу, как ты испугана, и постаралась спасти тебя, пока ты не сделала какой-нибудь глупости. Ты была свободной женщиной, и все это претит тебе, но ведь теперь ты рабыня, и Кедар может сделать с тобой все, что угодно, - а ты знаешь, он человек тяжелый. И если он хочет, чтобы мы с тобой занимались любовью перед ним, нам придется делать это. Не волнуйся, я покажу тебе, что делать, это не так уж страшно, обещаю!

- Нет, - сказала Скай, - я лучше умру! Они дошли до комнаты Скай, и Талита втолкнула ее внутрь, приказав Заде:

- Эй, счастливица, хозяин хочет насладиться твоим обществом. Быстро беги, пока он не заждался и не занервничал! - С восторженным воплем Зада кинулась вон, а Талита повернулась к Скай. - Ты что, спятила? - бросила она. - Если Кедар решит тебя казнить, он сделает смерть столь мучительной, что последние часы покажутся тебе годами. Неужели твои детские капризы этого стоят?

- Однажды, - начала Скай с явным напряжением, - очень давно, меня изнасиловала женщина. Тогда я хотела умереть от стыда.

Талита вздохнула. Вот оно как - Муну изнасиловала женщина.

- Но ведь я тебя не насилую, Муна. Мы просто друзья, желающие доставить друг другу удовольствие. Ведь мы друзья?

- Я не могу, - прошептала Скай.

- Ты должна! - последовал твердый ответ. - Идем. - Талита обняла мгновенно напрягшуюся Скай. - Тебе нужно преодолеть страх, по крайней мере перед Кедаром. Это ведь ничего не значит, Муна, давай попробуем.

- Что мы будем делать? - спросила Скай.

- Просто немного поцелуемся и погладим друг друга. Не так уж это страшно. Садись, я покажу тебе, чего он хочет от нас. - Она увлекла Скай на низкий диван, и они рухнули на цветные подушки. Талита начала нежно ласкать Скай, и Скай крепилась изо всех сил, чтобы не закричать от отвращения. Талита ей нравилась, но перед ней все время стояло чудовищное видение Клер О'Флахерти. Она беззвучно заплакала, и Талита, увидев слезы, начала нежно сцеловывать их. - Ну, подружка, не плачь. Это не страшно. Женщины ведь более нежны, чем мужчины, правда, Муна? - Так она долго успокаивала Скай, лаская ее. Скай, чувствовавшая вначале только отвращение, наконец смирилась с мыслью, что иного выхода нет: чтобы выжить и спасти Найла, нужно пройти и через это.

Теперь Талита показывала ей, что нужно делать, и Скай, не возражая, подчинилась подруге. Она запротестовала только тогда, когда они уже лежали на диване и Талита наклонилась, чтобы поцеловать ее венерин холмик.

- Нет, Талита, нет, только не там! Талита оттолкнула руки Скай, и та, подавив вспышку возмущения, заставила себя думать только о Найле. Наконец Талита сказала:

- Ну, правда, не так это страшно, Муна, и ты была прекрасна. Завтра мы еще попрактикуемся, и ты сможешь сама действовать.

- Талита, я еще могу заставить себя лежать неподвижно, пока ты целуешь меня, но я не смогу активно действовать. Не могу, это мне чуждо. Я думаю, что для женщин неестественно любить женщин.

- Но для многих именно это предпочтительно, Муна.

- Но не для меня, - ответила Скай, - никогда!

- Тебе больше нравится Кедар?

- Мне нравится прикосновение мужчины. Талита рассмеялась над тем, как ловко Скай обошла ее вопрос, но оставила ее в покое.

- Ладно, давай вместе поужинаем перед баней, - сказала она. - Судя по тому, как Кедар смотрел тогда на Заду, я думаю, она останется у него до утра, а скорее всего он пошлет за кем-нибудь еще. Ты, наверное, думаешь, что его истощили эти игры на выпасе, но на самом деле все это только увеличивает его аппетит, а не уменьшает.

Обрадованная тем, что после этого первого урока любви Талита вернулась в нормальное состояние, Скай подумала, что теперь, когда она встретила Гамаля, скоро всему конец. Она и Найл окажутся на свободе и вернутся в Ирландию, к их детям и нормальной жизни. Интересно, удастся ли ей увидеть Найла в этот визит к принцессе? Скорее всего он будет замурован в стенах гарема, а она с Талитой - в помещении для гостей. Они будут так близко - и при этом врозь.

- Но не надолго, - прошептала себе Скай, - не надолго, любовь моя!

- Что ты сказала, Муна? - полюбопытствовала Талита.

- Что? - Скай очнулась от своего видения.

- Ты что-то сказала, - повторила Талита.

- Да? - Скай покачала головой. - Не помню, да это не важно. Совсем не важно!

Глава 10

Гамаль отвел Найла Бурка в большой сад фесского дворца принцессы Турхан. Это было единственное место, где они могли поговорить без помех и где за ними никто не следил, так как Гамаль был наиболее доверенным рабом принцессы, а его спутник стал в последнее время вполне управляем. Они медленно шли по кипарисовой аллее, выложенной мраморной плиткой. Впереди благоухала плантация роз. Розы напомнили Найлу о Скай, но он выбросил эту мысль из головы. Ему нельзя расслабляться.

- Твоя жена рассказывала тебе когда-либо о ее алжирском друге астрологе Османе? - внезапно спросил Гамаль, и Найл от неожиданности остановился на полушаге.

- Да, - уклончиво ответил он. - Почему ты спрашиваешь?

- Осман - мой дядя. В прошлом году он приезжал в Феc - а он его уроженец преподавать в университете. Мы говорили о тебе, и он сразу понял, кто ты. Тогда мы и решили помочь тебе бежать. А теперь постарайся сдержаться, мой друг: твоя жена сейчас здесь, в Фесе. Она мужественная женщина и, как только узнала, что ты жив, решила, что только она сможет освободить тебя.

- Где она? - Сердце Найла замерло, а затем стало бешено колотиться.

- В доме моего брата Кедара, - ответил Гамаль.

- Она привезла достаточно большой выкуп, чтобы соблазнить принцессу?

- Послушай, Ашур, неужели ты ничего не понял из того, что тебе говорили весь прошлый год? Никакого выкупа!

- Тогда я ничего не понимаю, - ответил Найл.

- Твоя жена приехала в Феc, чтобы помочь бежать и от принцессы. Она могла попасть в город только в качестве члена дома какого-либо фесца. Дядя Осман придумал план: она выдала себя за рабыню, которую он подарил брату Кедару во время его ежегодного визита в Алжир. Это сработало, и твоя жена прибыла в Феc как рабыня по имени Муна, сейчас она в гареме моего брата Кедара.

- Разрази меня гром! - проревел Найл, и Гамаль тревожно посмотрел на него.

- Потише, Ашур! - предупредил он гиганта. - Ты что, не понимаешь, какой опасности мы все подвергаемся? Если Турхан узнает, что я сделал, мы оба умрем, хоть она и любит нас. Подумай и о своей жене!

- О ней я и думаю, Гамаль! Я понимаю, что человек, продавший в рабство собственного брата, не повезет мою жену в Феc по доброте душевной. Но Кедар в игре не участвует?

- Нет, - тихо ответил Гамаль. - Он считает ее рабыней. Она, кстати, стала его фавориткой, и поговаривают, что он хочет жениться на ней. Я рассчитывал переждать, пока он к ней не остынет, но, похоже, он все сильнее в нее влюбляется с каждым днем. Поэтому у нас больше нет времени.

- Дурачок, - пробормотал Найл, - вот такую штуку Скай и должна была выкинуть, чтобы явиться за мной. - Он улыбнулся. - Подожди, ты ее увидишь, Гамаль. Это самая прекрасная женщина из всех смертных. А как силен ее дух! Она непобедима!

- Нужно обладать сильным духом, чтобы ладить с моим братом. Кедар тяжелый человек, - ответил Гамаль. - Я говорил с ней два дня назад в магазине ювелира Юсефа. Насколько она прекрасна, судить мне трудно: она была, как положено, задрапирована в черный яшмак. Но сегодня вечером мы ее увидим.

- Что?!

- Турхан решила расширить свою торговлю и пригласила моего брата прийти к ней отужинать. Он может взять с собой двух женщин, и думаю, что одной из них будет твоя жена. Они останутся на ночь, а утром принцесса и Кедар обсудят свои дела.

- А я смогу поговорить с ней? - с надеждой спросил Найл.

- Нет, Ашур, не надейся на это: Турхан взбесится, если с тобой заговорит красивая женщина, а Кедар не менее ревнив. - Он по-дружески похлопал Найла по плечу. - Крепись, дружище, тебе придется нелегко: расстилаться перед принцессой, в то время как Кедар будет заигрывать с твоей женой.

- Но как я смогу сдержаться, если твой брат начнет ласкать мою жену?

- У вас ведь есть дети, так ведь? Вот и думай о них, если ты не слишком ценишь жизни - свою и жены. Неужели ты допустишь, чтобы твои дети осиротели? Твоя жена пожертвовала ради вашей любви слишком многим, чтобы ты осмелился на это. Ты же рассказывал мне, какие немыслимые препятствия вам пришлось преодолеть, чтобы оказаться в конце концов вместе? И теперь, прежде чем лишать вас единственного шанса оказаться снова рядом, подумай еще раз о том, что ей пришлось перенести ради тебя, неужели все эти жертвы напрасны, Ашур?

Найл вздохнул:

- Но ты, Гамаль, зачем ты помогаешь мне? Просто чтобы оставить Турхан только для себя? Гамаль улыбнулся:

- Ашур, ты первый серьезный противник в борьбе за сердце Турхан, с которым мне пришлось столкнуться. Остальные для нее ничего не значат. Это все игрушки, временные развлечения, живой уголок. А вот ты - совсем другое дело. Я тебя не боюсь, я знаю, что твое сердце далеко и никогда не окажется здесь, даже если бы тебе пришлось провести всю жизнь в нашем гареме. Если бы я думал иначе, то давно избавился бы от тебя обычными средствами гарема, я это умею. Но если бы с тобой что-то случилось, подозрение неминуемо пало бы на меня. Кстати, могу тебе сказать, что уже дважды я спасал твою жизнь - этот живой уголок Турхан зверски ревнив, мой друг.

Но я люблю Турхан, и, хотя Кедар ничего не знает об этом, на самом деле я уже из кожи вон лез три года назад, чтобы привлечь к себе ее внимание. Я хотел стать ее фаворитом, чтобы реализовать свои планы. Кедар никогда не дал бы мне и крохи из наследства отца. Мне нельзя было показать себя умным. Что с дурака возьмешь?.. А так я относительно свободен.

Попав к принцессе, я смог реализовать свой план через нее. И в конце концов получить контроль над ее состоянием. На самом деле я тоже плод воспитания брата. Но у меня было очень мало опыта - так, несколько поцелуев и объятий украдкой с рабынями Кедара. Когда же я попал в постель Турхан, я был девственником, пятнадцатилетним мальчиком, который, несмотря на показную уверенность, был просто испуган. Что, если я не понравлюсь ей и она отошлет меня?

Ей тогда было девятнадцать, и она была очень опытна - во всяком случае, достаточно для того, чтобы понять мою невинность. Она так нежно и по-доброму относилась ко мне, Ашур, научила любви, и я начал постепенно понимать в этом толк, обрел уверенность в себе. И я по-настоящему полюбил Турхан.

Но при этом я хотел обладать ее богатством и встать во главе ее торговли. И я уже близок к этому, Ашур, ибо, когда ты исчезнешь, оставив ее страдающей, она обратится за утешением ко мне. И тогда я начну действовать - стану снова свободным человеком, продам гарем, сделаю ее своей женой. Вот как все должно произойти. У меня никогда не будет другой женщины, ибо Турхан для меня - это все, чего я хочу, но и у нее не должно быть больше мужчин.

Теперь Найл посмотрел на Гамаля с уважением - до сих пор он считал его слабаком, мальчишкой. Но он оказался крепче, и это было удивительно.

- Как ты сможешь помочь нам бежать? - перешел он сразу к делу.

- Я думаю, приготовления займут еще несколько недель, но план таков: Турхан настоит, чтобы Кедар лично сопроводил ее по коридору Таза в Алжир, потому что принцесса хочет сама изучить этот путь и посмотреть порт.

Вот тут-то вы и должны бежать, так как ни принцесса, ни Кедар не поедут без своих любимцев.

Найл задрожал от возбуждения. У Гамаля это выходило так просто и легко. Но сможет ли он прождать еще несколько недель? Его сердце бешено билось, и ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

- Похоже, мне нужно принять немного напитка Раби, - сказал он Гамалю. - Я волнуюсь, как девственница перед брачной ночью.

- Да, - согласился Гамаль, - ты можешь все испортить, Ашур, своим излишним волнением. Давай вернемся во дворец, и найди там Раби с ее шербетом. Это успокоит тебя, и мы снова поговорим, я сообщу тебе дальнейшие детали.

В своей комнате Найл осушил несколько чашек особого фруктового шербета, который делала для него Раби. Скай! Сегодня он увидит Скай! Она узнала, что он жив, и - храбрая девчонка! - примчалась его спасать! Боже, как он любит ее! Раби заметила его волнение и спросила;

- Ты сегодня так взволнован, Ашур, что с тобой?

- Гамаль сказал, что сегодня его брат посетит нас и будет ужин. Я рад, что принцесса так доверяет мне, что разрешила присутствовать там. Мне очень хочется увидеть брата Гамаля.

Раби хихикнула и по-матерински погладила его по голове.

- Да, мой прекрасный воспитанник, это большая честь. Ведь там будет не только брат Гамаля, но и две его любимицы.

- Разве могут сравниться они по красоте с моей принцессой! - быстро ответил Найл.

Раби снова хихикнула, на этот раз от радости.

- Ты начинаешь любить ее, Ашур! Это хорошо! Хорошо! - Понизив тон, она сказала:

- Постарайся потрафить ей и скоро получишь власть над ней. Пусть она забеременеет от тебя, и ты станешь хозяином гарема! Ты победишь, Ашур, и Гамаль не сможет превзойти тебя! - Она похлопала его по руке и понимающе кивнула. - Ну, отдохни, великан, а я тебя позову, когда настанет час.

Он не стал спорить с ней и проспал несколько часов подряд, пока Раби не разбудила его и не повела в баню. Там банщицы вымыли его под злобными взглядами остальных обитателей гарема. Кроме Гамаля и Найла, в нем было примерно двадцать мужчин - большинство с Ближнего Востока, но тут были и рыжий венецианец, два грека, мускулистый блондин швед, как и Найл, купленный с галеры, огромный русский и два негра из Южной Африки. Они откровенно ревновали к нему - после его прибытия принцесса проводила время только с ним. Они не осмеливались открыто протестовать: однажды, в самом начале, они попытались показать ему его место, но разъяренный Найл покалечил кое-кого. Более тонкие попытки избавиться от ирландца оказались блокированными Гамалем, который после второй попытки отравить Найла пригрозил сообщить обо всем Турхан. Это означало медленную мучительную смерть, и больше никто не стал рисковать. Оставалось давать выход своим эмоциям только на словах.

- Интересно, как трахается этот ирландец? - спросил один из греков.

- Как свинья, - ответил второй.

- Нет, друг мой. Свинья - запретное животное для правоверных, а наша принцесса - мусульманка.

- Тогда он трахается, как ему и положено - как собака, - заметил темноглазый египтянин. Найл приветливо улыбнулся им.

- А я-то думал, что только греки трахаются по-собачьи, - сказал он. - А что касается других, - он презрительно обвел их взглядом, - то у вас вообще нечем трахаться, вы просто евнухи. Неудивительно, что Турхан предпочитает Гамаля и меня. Да у моего маленького сына пипка больше, чем у любого из вас.

- Если бы не пойло этой ведьмы, Ашур, у тебя бы никогда не встало! прорычал венецианец.

- Напиток Раби придает мне больше сил, чтобы доставить удовольствие принцессе, Ибрагим. Жаль, что тебе не представился такой шанс. - И, улыбнувшись им еще раз, он покинул баню, оставив их злобствовать в бессильной ярости. Восхищенно глядя вслед Найлу, старые банщицы хихикали от удовольствия.

Раби уже ожидала его и тщательно натерла его загорелое тело мускусным маслом, так что кожа начала блестеть. Найл часто загорал в саду, и темная кожа прекрасно оттеняла его серебристо-серые глаза. Он регулярно бегал и плавал и не давал своему мускулистому телу зарасти жирком, как у некоторых его компаньонов, привыкших к гаремной лени.

Однако из-за потери аппетита в последнее время он излишне похудел. И все же он выглядел совсем не плохо с его пропорционально развитым телом, бронзовой кожей, черными волосами и серебристыми глазами.

Раби дала ему широкие белые шаровары, которые на щиколотках перехватывала золотая лента, унизанная жемчужинами и рубинами. На талию он надел широкий пояс из золоченой кожи с прямоугольной пряжкой, усыпанной рубинами. На ногах туфли из золоченой кожи с загнутыми носками и на шее - тяжелая золотая цепь с рубиновым кулоном в виде сердца, лежавшим на голой груди. На руки Раби надела ему широкие золотые браслеты. Найл чувствовал себя немного комично в этом наряде, но знал, что такова уж мода в Фесе - все равно как при европейских дворах у мужчин были в ходу подкладки из конского волоса. Отхлебнув свежего виноградного шербета, он подумал, не рассмеется ли Скай при виде его? А что придется надеть ей? И при этой мысли его охватила ярость, однако он овладел собой: ведь сделать ничего нельзя. Но скоро... Скоро они будут вместе, и все будет по-прежнему.

- Ты самый красивый мужчина из виденных мной! - восхищенно сказала Раби, втирая мускус в его черные волосы.

- Да, они славная парочка, - заметила Селва, другая женщина, приставленная к Гамалю. - Посмотри на моего ягненка, Раби! Разве он не прекрасен сегодня?

Гамаль робко улыбнулся и сделал оборот, демонстрируя себя. Он был одет столь же изысканно, как Найл, только шаровары у него были темно-голубого цвета, ленты на щиколотках серебряные и усыпаны алмазами. Цепь на шее была из серебра, и на ней болтался огромный полумесяц, сделанный из одного алмаза, а к нему привешена сапфировая звездочка. Пояс и туфли были из посеребренной кожи и усыпаны бриллиантами и сапфирами. Кожа у Гамаля была невероятно бледной по сравнению с бронзовой кожей Найла. Мужчины-фесцы избегали солнца, считая, что загорелая кожа - признак плебеев.

- Пошли, Ашур, - позвал Гамаль, - опаздывать нельзя, Кедар всегда приходит вовремя. - Он лукаво улыбнулся двум старухам. - Приятно вам провести вечер, поддразнил он Селву и Раби, и они хохотнули в ответ.

- Она здесь? - нервно спросил Найл.

- Да, - коротко ответил Гамаль. - Помни, Ашур, ты не должен показать, что знаешь ее. Что бы ни случилось, ты должен вести себя как преданный раб Турхан. Мой брат очень, очень ревнует Муну. Если он поймает твой взгляд, он лично прикончит тебя. Если кто-нибудь из вас выдаст себя, я уже ничем не смогу вам помочь. И если тебе не жалко себя, подумай о ней.

Найл кивнул:

- Понимаю, друг. Просто обещай не слишком ревновать ко мне сегодня вечером, тогда я посвящу себя принцессе и сделаю ее счастливейшей из женщин.

- Только не обижай ее, Ашур. - Мягкие карие глаза Гамаля умоляюще смотрели на Найла.

- Но что я могу сделать, Гамаль? Чтобы наш план осуществился, я должен изобразить страстную любовь к ней. Она должна полностью увериться в этом. Но не волнуйся, Гамаль, женские сердца часто получают раны, но редко разбиваются. Она еще больше полюбит тебя, пережив мое предательство.

Гамаль горестно вздохнул, но согласился с правотой друга - лучше ему влюбить в себя Турхан перед бегством. Турхан будет в ярости оттого, что некто, любимый ею, не возлюбил ее, но тут-то наступит момент для его хода: из обманутого тирана принцесса Турхан должна превратиться в обыкновенную женщину. Да, пусть она турецкая принцесса и наслаждается большей свободой, чем кто-либо, но она остается женщиной. И султан Селим Второй ошибся, не выдав ее замуж во второй раз. Гамаль улыбнулся - скоро он исправит это.

По ступенькам они спустились в зал. Темные потолочные балки покрывала искусная резьба. На деревянном полу лежал толстый красный ковер с голубыми с золотом медальонами. Напротив входа стояли два низких стола, рядом с которыми были навалены горы разноцветных подушек. Комната освещалась ярко горящими факелами, укрепленными в изящных золотых держателях на стенах. По углам дымились массивные золотые курильницы, а в центре каждого стола стояло по большой хрустальной вазе с благоухающими розовыми лилиями.

Турхан вошла в зал как раз перед ними и, повернувшись, восторженно воскликнула:

- Вы великолепны!

- А ты, моя принцесса, - ответил Найл, в голосе которого звучало обожание, - наполняешь мои глаза такой совершенной и невероятной красотой, что ее зрелище почти ослепляет меня.

Турхан порозовела и удивленно сказала:

- Ашур, ты стал говорить, как персидский поэт?! Гамаля передернуло: он подумал, что Турхан начинает вести себя как девчонка. Она явно жеманилась! Он одернул себя - что за глупая ревность? Льстивое приветствие Ашура попало в цель еще до того, как он, Гамаль, вымолвил хоть слово! Только тут он понял, что имел в виду Ашур, заранее предупреждая его сегодня относительно ревности.

Турхан не заметила перемены в настроении своего младшего фаворита.

- Давайте сядем, - пригласила она, - пока не появился гость и его женщины.

Она выглядела прекрасно в серебряной джеллабе с глубоким V-образным вырезом и широкими рукавами, украшенными маленькими черными жемчужинами и розовыми сапфирами. Рыжие волосы собраны в две косички по бокам головы, а оставшиеся волосы волной падали на спину, усыпанные алмазной пылью. В изящных ушках висели огромные розовые сапфиры, оправленные в серебро.

- С моим братом будут его женщины? - удивленно спросил Гамаль.

- Несправедливо, если я лишу его их общества, в то время как вы будете со мной, мой ягненок, - ответила Турхан.

- А ты видела их? Турхан рассмеялась:

- От тебя ничего не утаишь, Гамаль! Конечно, я следила за ними через щелку в их комнате. Они милы, и сегодня вечером, если вы будете вести себя хорошо, мои дорогие, мы можем подсмотреть, как ничего не подозревающий Кедар занимается с ними любовью. Говорят, он такой опытный любовник! Так что вы сможете у него кое-чему научиться, чтобы больше нравиться мне, - искушала она их.

Найл похолодел.

- Так в гостевой есть щелка? - спросил он. Турхан с улыбкой кивнула:

- Конечно. Моя бабушка Хурем говорила, что такая вещь незаменима, если желаешь узнать о госте больше, чем он хочет показать.

Внезапно мажордом принцессы возвестил:

- Принцесса, господин Кедар! Турхан весело смотрела на прибывших сквозь густые ресницы.

- Приветствую тебя в моем доме, Кедар ибн Омар, садись, и мы начнем трапезу.

- Для меня честь получить твое приглашение, о благородная принцесса! Я буду счастлив, если сумею помочь тебе, - ответил Кедар и нетерпеливо махнул рукой Скай и Талите, приглашая их занять места рядом с ним.

Скай сразу увидела Найла, и ее сердце тревожно заколотилось: он выглядел не лучшим образом. Она быстро опустила глаза, чтобы никто не заметил в них гнева, вспыхнувшего при виде того, как по-хозяйски ласкает Найла принцесса.

- Если бы я не была уверена, Кедар, что ты сможешь помочь мне, ты не оказался бы в моем доме, - твердо заявила Турхан. - Твой брат сказал, что ты знаешь торговые пути на побережье, как никто в Фесе. А ему можно доверять.

Кедар ощутил бессильный гнев, услышав ее дерзость. Чтобы женщина посмела говорить так с ним! Это бесило его. Будь она турецкой принцессой или кем еще, но, если бы он получил ее на одну ночь в свое полное распоряжение, он бы уж сумел укротить ее и заставить молить о пощаде. Вместо этого приходилось льстить. Но Гамаль и Турхан успели заметить вспышку гнева в его глазах.

- Я рад, о благороднейшая, что мой младший брат так дорог тебе. Ведь я сам поднял его до такого положения.

Турхан ласково улыбнулась, но в ее глазах было такое торжество, что Кедар только заскрипел зубами. Видя, что ее хозяин в ярости, Талита наклонилась, взяла стоящую на столе чашку и поднесла ее к губам Кедара.

- Выпей, мой господин, - сказала она и очень тихо добавила:

- Не вздумай оскорблять принцессу, господин. Крепись, господин, прошу тебя!

Кедар повернулся к Талите и одобрительно кивнул. Он выпил чашку одним долгим глотком.

- Ты мудра, Талита, - тихо произнес он, - и твоя мудрость равна твоей красоте. - Он окинул ее взором, и его ярость улетучилась. Она была действительно прекрасна сегодня, в самом роскошном наряде, услаждающем его взор: прозрачный бледно-золотой шелк, шаровары у щиколоток отделаны топазами, которые гармонировали с большими топазами, вделанными в широкий набедренный пояс, атласное болеро, блузка с длинными рукавами, с открытой грудью, и прозрачные шаровары. В волосы вплетены золотые цепочки с топазами, образуя нечто вроде шапочки на ее коротко стриженных волосах. Она была такой, какой и должна быть женщина, с головы до ног, и Кедар мог гордиться ею - она делала ему честь.

Принесли жареную ногу ягненка, за ней последовал рис, артишоки в оливковом масле и уксусе, мясо газели в винном соусе, пирог с голубями и арахис, зажаренный с луком. Потом было еще блюдо с шашлыком из мяса козленка, зеленым перцем и луком. К нему подали йогурт и оливки в бело-голубых фесских чашках.

- Прости мне непритязательность этой трапезы, - сказала принцесса.

- Хорошо приготовленные блюда не бывают непритязательными, - ответил Кедар, - а твой повар - настоящий искусник. - Он открыл рот, чтобы проглотить кусочек ягненка, поднесенный Муной. Теперь, в особенности благодаря поддержке своих женщин, он чувствовал себя увереннее. Он оперся на Муну, чья одежда вернее, ее отсутствие - радовала его так же, как элегантность Талиты. На ней были прозрачные ярко-розовые шаровары с жемчужными лентами у щиколоток, набедренный пояс из розовых и серебряных ленточек, а выше пояса не было ничего. Ее маленькие совершенные груди с подкрашенными кармином сосками гордо выступали вперед. Падающие до пояса черные волосы были скреплены только серебряной ленточкой на лбу. На мгновение глаза Кедара задержались на ее грудях, и он подумал о наслаждении, которое она доставила ему за эти несколько месяцев и доставит сегодня ночью.

Глаза же Скай в это мгновение скользнули напротив, на Найла. Она понимала, как он глупо чувствует себя в этой восточной одежде, и ей хотелось сказать ему, что он, с его загорелой грудью, выглядит великолепно. Он похудел, хорошо ли они кормят его? Она одернула себя: ну и дура! О, если бы он взглянул на нее хоть раз, вместо того, чтобы страстно ухаживать за этой рыжей принцессой! Скай подумала, что если он еще раз нежно коснется ее или улыбнется, то она ринется к ним и заколет эту наглую шлюху! Но тут голос Кедара вернул ее к действительности:

- Принцесса приготовила для нас роскошный стол, но я предпочел бы пировать на твоей плоти, мое сокровище. - Его голос был тусклым от страсти.

Скай подняла сапфировые глаза и соблазнительно улыбнулась.

- Неужели ты унизишь меня перед этой женщиной, господин? - прошептала она. - Ведь я существую только для твоего наслаждения, а не для сторонних глаз, господин. - И она так очаровательно надула свои красные губки, что Кедар завертелся, как рыбешка на сковородке. Его одурманивала волна ее женского аромата, и его сознание плыло при мысли о том, каково это было бы - оказаться сейчас глубоко внутри нее.

Найл Бурк на секунду бросил взгляд на Скай и только заскрипел зубами при виде того, как уверенно Кедар ласкает ее. Его сознание принимало то, что она сделала ради его спасения, но одно дело - признавать мысленно, другое - видеть воочию. Брат Гамаля красив и, очевидно, темпераментен. Он ласкал Скай так, как ласкают любимую вещь, и Скай, кажется, наслаждалась этим. Она соблазняюще улыбалась Кедару и что-то неразборчиво шептала ему низким музыкальным голосом. Найлу хотелось перепрыгнуть разделяющее их пространство и вонзить нож в грудь этого сукина сына.

- Ты задумался о чем-то, Ашур? - вернул его к действительности голос Турхан.

- Я мечтаю о сегодняшней ночи, о принцесса! - Он провел ладонью по ее лицу.

- Ночью, - заговорщицки прошептала она, - мы втроем понаблюдаем за нашими гостями, а потом сами поиграем, мой славный. Я превзойду твои самые смелые мечты, о Ашур, возлюбленный мой!

Найл наклонился и открыто поцеловал ее в губы.

- Прости, принцесса, но я просто не смог сдержаться. Турхан хихикнула и в притворном негодовании шлепнула его по щеке, а потом повернулась к Кедару:

- Которая из этих женщин, по словам Гамаля, подарена тебе дядей в Алжире? - спросила она.

- Представься принцессе, - приказал Кедар Скай. Она с изящностью встала, обошла стол и упала в земном поклоне перед принцессой.

- О благороднейшая, я Муна, - сказала она, не поднимая головы от пола.

- Встань, чтобы я рассмотрела тебя, девочка! Говорят, ты очень красивая, но в этой позе я ничего не вижу!

Скай встала и гордо выпрямилась перед принцессой. Она высоко задрала подбородок, ее шелковистые волосы рассыпались, как накидка, вокруг плеч. Однако она опустила глаза, чтобы не оскорбить хозяйку.

Турхан критическим женским взглядом пробежалась по телу стоявшей перед ней женщины. Да, это правда, она была исключительно красива. Сквозь прозрачные шаровары светились ее длинные ноги, и Турхан поразилась их стройности.

- А где твой дядя ее раздобыл? - спросила она Кедара. - Она была рабыней в Алжире, - ответил тот. - Он увидел ее случайно и понял, что она сможет понравиться мне. Так и случилось.

- Ты быстро обучил ее всему?

- На родине она была аристократкой и очень умна, - ответил Кедар. Они говорили о Скай так, словно ее в комнате и не было или, что еще хуже, она была бы просто бессловесной вещью. И пока они оживленно обсуждали ее достоинства, Скай позволила себе еще раз бросить взгляд на Найла.

Ее сердце забилось, когда она встретила взгляд его серебристых глаз, горящих от любви к ней. Она почувствовала пощипывание в глазах и начала отчаянно бороться с подступающими слезами. "Найл!" - крикнула она мысленно.

"О Боже, - подумал он, - как она может оставаться столь прекрасной, несмотря на все пережитое? О, моя радость! Как я хочу тебя! Если бы мы могли бежать сию минуту!" Но вместо этого ему придется смотреть, как его жену будет любить другой мужчина. Если он не сойдет с ума при этом, то уже ничто не сможет лишить его рассудка. "Я люблю тебя, Скай!" - мысленно крикнул он.

Кедар между тем продолжал:

- У каждой женщины в моем гареме, принцесса, есть своя слабость. Всегда важно знать, какой вид боли особенно страшен для той или иной женщины. Но я никогда не использую для Муны плеть, даже сложенную, - из-за ее совершенной кожи. Муна, повернись, пусть принцесса посмотрит. - Скай послушно повернулась, неохотно отводя взгляд от Найла. - Видишь, о благороднейшая, ее кожа безупречна. Было бы преступлением перед Аллахом бездумно портить такую красоту, но иногда приходится поучить ее. Для Муны я использую бастинадо этого она не любит, а, мое сокровище?

- Нет, мой повелитель, - прошептала Скай.

- Ты уже использовал его? - заинтересовалась Турхан.

- Знала ли ты совсем послушных рабов? - заметил Кедар. - Должен признаться, и Муна иногда уклонялась от выполнения приказов, но теперь она послушна - правда, мое сокровище?

- Ты сказал, господин, - ответила Скай.

- Лично я предпочитаю опиум и гашиш, - промолвила Турхан. - Бить раба значит признать, что ты потерял контроль над ним. - Она равнодушно взглянула на Скай. - Ступай к своему господину, девочка. Вот и мой прекрасный Ашур тоже был крепким орешком - разве нет, мой красавчик? Он противился каждому моему желанию, но наконец смирился с судьбой. И с тех пор доставляет мне море удовольствия.

- Такой сильный мужчина может быть опасен, о благороднейшая, - предупредил Кедар. - Не лучше ли послать его на рудники или на галеру? Не знаю, зачем тебе такой раб.

- Ашур - подтверждение правильности моих принципов, Кедар. Я никогда не наказывала его, просто не было необходимости - мой шербет и особые конфеты держали его полностью под контролем. Если не веришь, спроси у своего брата.

- Стоит ли дальше обсуждать это? - сказал Гамаль. - У каждого из вас свои приемы, и они вам помогают. Ты доволен Муной, о брат мой. А ты - Ашуром, моя принцесса. - Он улыбнулся каждому из них. - Кедар, расскажешь ли принцессе о торговых путях к побережью?

Слуги унесли остатки еды, принесли чаши с фруктами: грозди спелого винограда, золотистые абрикосы совершенной круглой формы, большие темные фиги источали тонкий аромат. Кроме того, появились огромные блюда со сладостями, чашки с фисташковыми орешками и засахаренный миндаль. В углу комнаты старичок колдовал над кофе, который вскоре подали в крошечных фарфоровых чашечках. Кофе был горячим и очень крепким.

- Тебе нужно выпить не менее двух чашек, - сказала Талита. - Сегодня ночью Кедар потребует долгого представления, и мы не должны разочаровать его, Муна.

Скай выпила кофе с видом приговоренной к смерти. Уже двое суток она тренировалась с Талитой в женской любви, но все же не могла еще привыкнуть к сексу с женщиной. Она знала, что есть женщины, предпочитающие именно это, - но не Скай О'Малли. Она страшилась предстоящего и обдумывала, как бы избежать этого, не оскорбляя Кедара. Однако невозможно было найти достаточно вескую причину для отказа.

Принцесса не предусмотрела развлечений, поэтому после ужина они не долго сидели, разговаривая, за столом. Турхан поднялась и тем положила конец приему:

- Завтра, Кедар ибн Омар, мы поговорим об этом подробнее. Твой брат приведет тебя ко мне. Спокойной ночи. - Она покинула комнату, сопровождаемая своими любимцами.

Кедар мог бы оскорбиться таким пренебрежительным обращением, но хорошая еда и присутствие любимых женщин так расслабили его, что он был готов прямо сейчас перейти к наслаждениям. Он поспешил вместе с Талитой и Муной из зала в свои комнаты. Здесь им навстречу ринулись Зада и Даган.

- Быстро в баню, - приказал Кедар, - и ты. Зада. Когда они оказались в женской бане, Талита заметила:

- Сегодня он в духе, если ему нужны все три. Хорошо, если к рассвету мы удовлетворим его. У большинства мужчин с годами темперамент убывает, а у Кедара, наоборот, растет. Представьте себе его лет в шестьдесят - хотя нас в это время уже не будет здесь! - Они с Задой рассмеялись, а Скай не увидела тут ничего веселого.

- Тише, - сказала она, - Кедар с Даганом прямо за стенкой, что, если он услышит нас и оскорбится?

- Ты права, - согласилась Талита, и все замолчали. Закончив мыться, они почистили зубы пемзой, пожевали листья мяты, чтобы освежить дыхание, и расчесали волосы щетками, смоченными в мускусе и розовой воде. Затем, нагие, вернулись в спальню, где дожидался их Кедар, вымытый Даганом. Он сидел на кушетке и потягивал гашиш через водяной кальян. Серо-голубой дым наполнил комнату и прихотливо клубился над его головой. Он тоже был без одежды.

Кедар увидел трех обнаженных женщин и мгновенно возбудился. Сначала он хотел приказать Талите и Муне любить друг друга, пока он будет заниматься с Задой, но, взглянув еще раз на женщин, подумал, как по-мальчишески выглядит высокая, стройная Талита с короткими черными кудрями и как женственна полногрудая и толстозадая берберка. "Пусть любятся именно они, - решил он, - а я займусь прекрасной Муной".

- Я передумал, Талита. Ты будешь любиться с Задой, а ты, Муна, мое сокровище, сядь рядом со мной, мы посмотрим на них. - Он приглашающе похлопал по подушке рядом с собой, и облегченно вздохнувшая Скай радостно устремилась к нему. Кедар обнял ее за талию и укусил за ушко. - Я слишком ревную тебя, чтобы позволить даже моей прекрасной Талите прикасаться к тебе. - И, повернувшись к двум другим женщинам, рявкнул:

- Начинайте же! Талита пусть будет юношей, а Зада девушкой.

- Как прикажет господин, - ответила Талита, улыбнувшись, и обняла Заду, с жаром ответившую на ее объятие, прижавшись своими полными формами к стройной Талите. Пока женщины ласкали друг друга, Кедар трогал грудь Скай. Она отвела взгляд от женщин, чтобы сконцентрироваться на Кедаре. Однако он смотрел на Талиту и Заду, не замечая отвращения Скай.

Всего за пару дней, с тех пор как Кедар впервые взял Заду, та стала совершенно невозможной, возомнив, что она столь же любима господином, как Талита и Муна. Скай знала, что Зада пойдет на все, чтобы удержать привязанность Кедара, и хотя ей было отвратительно зрелище извивавшихся на ковре перед ней женщин, она не могла осуждать Заду: это ее мир и единственный способ, которым она могла понравиться хозяину, возможно, даже родить сына. Чтобы заворожить Кедара, она должна потрафлять ему во всем, и Скай знала, что для Зады это будет удовольствием.

- Смотри, смотри! - Кедар наконец заметил, что она не смотрит на женщин, и насильно повернул ее к ним.

Они проделывали все, что могут сделать две женщины друг с другом. Они целовались, ласкали друг друга, лизали и щекотали, сосали и терли чувствительные места друг друга уже несколько минут. Но, к удивлению Скай, Талита вдруг встала, и Даган поспешил надеть на нее красный кожаный пояс, к которому был приделан выпирающий вперед дилдо из слоновой кости, в точности похожий на тот, который Кедар иногда использовал со Скай. Пристегнув устройство, Талита встала на колени над стенающей Задой, раздвинула ее короткие пухлые ножки и, изображая юношу, вонзила дилдо в свою жертву. Зада вскрикнула, застонала от боли и наслаждения одновременно, а Талита ритмично двигалась взад-вперед, и Кедар, затаив дыхание, наклонился вперед, чтобы получше рассмотреть их. Взглянув вниз, Скай увидела, что его собственное орудие вздыбилось вверх.

- О господин, мне больно, - прошептала она, так как он слишком сдавливал ее груди.

Его хватка ослабла, но еще несколько минут он не мог оторваться от зрелища женщин, корчащихся на толстом ковре перед ним. Наконец Зада достигла оргазма, и Кедар восторженно вздохнул и обратил теперь все внимание на свою фаворитку. Он огорченно посмотрел на красные следы, оставленные его пальцами на нежной коже грудей Скай. Затем, опрокинув ее на подушки, он взял в рот один из сосков и принялся сосать, лаская второй сосок рукой. Ее пальцы автоматически забрались в его черные волосы и начали гладить его шею, как ему нравилось. Она чувствовала на своем бедре его твердость, но знала, что он не станет брать ее так поспешно. Женщины сильно возбудили его, но он еще не достиг пика, к тому же прелюдия увлекала его всегда не менее сильно, чем сама игра.

Его губы перешли к другому соску, и он начал слегка покусывать его, так что ей стало больно. Она слегка вскрикнула, и тогда он скатился вместе с ней с подушек на ковер. Скай лежала на спине, а Кедар медленно водил своим орудием по ее лицу, останавливаясь, когда доходил до губ. Она начала целовать его, изображая страсть, и он прорычал двум другим женщинам:

- Раздвиньте ей ноги и так держите!

Скай почувствовала, как они раздвигают ее ноги, а Кедар уже водил членом по ее грудям, талии и животу, становясь на колени перед ней. Она вытянула руки за голову и некоторое время ничего не ощущала. Ее сознание было наполовину с Найлом в эту минуту, хотя вторая половина следила за происходящим. Она простонала, вполне убедительно изображая страсть.

Кедар отодвинулся назад и, опираясь на локти, раздвинул пальцами ее нижние губы, его горячий язык нашел ее центр, и он начал пировать, на этот раз вкушая женскую плоть.

- О Аллах! - прошептала Турхан, глядя на открывающуюся в щелку картину. Твой брат и в самом деле силен, мой маленький Гамаль!

- Подожди, принцесса, - сказал Гамаль, - Кедар только разогревает предмет своей страсти.

- Ты думаешь, она в самом деле прекрасна? - резко спросила Турхан.

- Да, - ответил Гамаль, - она ничем не напоминает тебя, моя прекрасная хозяйка, но в своем чужестранном обличье она прекрасна. Сравнивать ее с тобой - все равно что сравнивать розу и экзотическую лилию. Это невозможно!

Турхан понравился ответ Гамаля, и она потрепала его по щеке, не отрываясь от зрелища в спальне. Рабыня стонала теперь по-настоящему, широко раздвинув ноги, чтобы хозяину было удобнее ласкать ее языком. Кедар яростно сосал ее жемчужину, а затем его язык прошелся уверенными движениями по ее нижним губам, так что она раздвинула ноги еще шире, и он смог проникнуть в ее лоно, медленно вдвигая язык внутрь и снова выдвигая, - это была сладостная пытка. Наконец он уже не смог сдерживать собственную страсть и, передвинувшись, вошел в ее разгоряченное тело.

- Аллах! - воскликнула Турхан. - Это просто бык!

- Может, - поддразнил ее Гамаль, - Кедар продаст себя тебе, а меня поставит во главе дела отца?

Турхан тихонько рассмеялась в ответ на его шутку, но все равно не отрывала глаз от щелки.

- Ты что-то молчалив сегодня, мой Ашур, - заметила она, - разве тебя не впечатляет необычайная страсть господина Кедара к его рабыням?

- На мой вкус, принцесса, он слишком прямолинеен и неуклюж как любовник, напряженно ответил Найл, который тоже не мог отвести взгляда от сцены за стеной. Его тело похолодело от охватившего его гнева. "Странно, - подумал он, - я готов сейчас прирезать этого негодяя, овладевшего моей женой, но при этом я просто парализован. Я даже не чувствую ударов собственного сердца, мне холодно. Чертовски холодно!" Он устремил взгляд на Скай. Ее голова с пышной копной черных волос была закинута назад, она стонала, приближаясь к оргазму, он видел даже голубые расширенные жилки на ее белой шее. Неужели она наслаждается похотью этого Кедара? Неужели женщины ничем не отличаются от мужчин в том, что могут испытывать наслаждение даже без любви?

- Становится скучно, - сказала Турхан. - Идемте, поиграем в свои собственные игры, мои дорогие. Я слышала, что мужчины, когда у них нет женщин, чтобы удовлетворить свою страсть, удовлетворяются между собой, вонзая друг в друга свои копья. Сегодня вы с Гамалем развлечете меня этим способом, перед тем как я позволю вам взять меня. Идемте! Вряд ли Кедар может изобразить что-либо еще после того, как насытил свою страсть этой рабыней Муной.

Гамаль спрятал довольную усмешку. При всем своем богатстве и власти Турхан наивна в искусстве любви. Кедар только начинал, но ради своего друга Ашура он не стал переубеждать хозяйку. Ему трудно было представить себе, что чувствовал в эту минуту Ашур, но вряд ли ему нравилось то, что он видел. У европейцев такие странные представления о женщинах!

А между тем еще нужно было убедить принцессу не заставлять их с Ашуром изображать перед ней то извращение, о котором она в своей невинности упомянула. Гамаль был уверен в аналогичном мнении Ашура, хотя знал, что кое-кто в гареме Турхан часто развлекается именно таким образом, в особенности теперь, когда их хозяйка так поглощена Ашуром.

***

Кедар же был поглощен Скай. Сегодня он чувствовал себя особенно в ударе, возбужденный представлением, устроенным Задой и Талитой. Он дважды, трижды доводил Муну до вершины наслаждения, но Кедар еще не был доволен. Тут он с тревогой обнаружил, что она лежит без сознания. Он откатился с нее и лег на спину. Мгновенно на нем оказалась возбужденная Зада, которая яростно принялась скакать на нем, закинув назад голову и упираясь руками в пол.

Талита же присела перед ним на корточках, открывая ему себя для ласк. Затем женщины поменялись местами, и, услажденный их телами, достигший собственного предела, Кедар впервые за этот вечер разрядился в Талиту.

Несколько минут все трое, истощенные, лежали на ковре, стеная от наслаждения. Первой поднялась Зада и с помощью Дагана, омыв сначала себя, привела в порядок Талиту и Кедара, а затем все еще лежавшую без сознания Муну. Когда она присоединилась к остальным, Кедар сказал:

- Помоги Талите привести Муну в сознание, моя горячая берберка. - Зада почувствовала прилив гордости. Она готова была все сделать для него - так любила его! Талита начала сосать одну из грудей Муны, а Зада - другую. Пробившись сквозь тьму обморока к свету сознания и увидев, чем заняты женщины, Скай подумала, сможет ли она пережить эту оргию? Никогда она не видела Кедара столь возбужденным, и Скай испугалась еще больше. Она должна выжить! Она должна! Она так близка к победе!

И ночь превратилась в оргию чувственности, когда одно тело сливалось с другим и один оргазм следовал за другим так быстро, что она перестала понимать, кто кого здесь любит. Однако ей еще повезло, так как Кедар ревновал ее даже к другим женщинам, касающимся ее. Наконец, когда Скай уже ничего не соображала, они все погрузились в глубокий сон, так и не разжав объятий. Когда она проснулась, в окно струились лучи солнца. Скай встретила удивленный взгляд Талиты.

- А, соня, ты наконец проснулась, - приветствовала ее та.

Скай кивнула.

- А где господин Кедар?

- Он на встрече с принцессой. Сейчас уже два часа.

- Я помню только рассвет, - ответила Скай.

- Мы встали вовремя, чтобы помочь господину поесть и вымыться, - нахально заявила Зада, - а ты не подняла головы.

- Ты что, Зада, стала такой любимицей хозяина, - резко оборвала ее Скай, что осмеливаешься оскорблять меня?

- Хозяин доволен мной, - надменно заявила Зада. - Он доволен!

- Я тебя не об этом спрашиваю! Ну, раз ты выполнила свой долг перед господином Кедаром, принеси мне что-нибудь поесть. У меня во рту пересохло, я голодна!

Зада заколебалась, глядя в поисках поддержки на Талиту, но та в этот момент пристально рассматривала свои длинные ногти. Потерпевшая поражение служанка поспешила выполнять приказание Скай.

- Ты сильнее, чем кажешься, - холодно заметила Талита.

- Ты же знаешь, что на родине я принадлежала к знатному роду, - ответила Скай. - Я привыкла распоряжаться слугами.

- Но я еще не видела тебя распоряжающейся так уверенно, - сказала Талита. - Это верно, что Кедар хочет жениться на тебе?

- Не знаю, - искренне ответила Скай. - Но если и так, то будет так, как он, и только он один, желает. Он - хозяин. - Талита могла думать все, что угодно, но она никогда не сможет заявить, что Муна сказала, что она желает быть женой Кедара. Скай встала. - Я хочу в баню.

- Я пойду с тобой, - ответила Талита, - у нас было слишком мало времени после того, как мы удовлетворили все прихоти Кедара.

Скай рассмеялась:

- Интересно, знает ли Кедар, насколько остер твой язычок?

- В той же мере, в какой он осведомлен о твоей властности, моя Муна. Поспешим, пока эта выскочка Зада не пристала к нам. Мне надоела ее болтовня. Она что, никогда не умолкает?

- Никогда, - коротко бросила Скай, и они направились в баню для гостей.

Там они вдоволь накупались и, вернувшись в комнату, поели то, что принесла Зада. Кедар все еще был у принцессы, и Талита с Задой улеглись поспать, пока это возможно. А Скай воспользовалась случаем прогуляться по саду, прилегавшему к комнатам для гостей. День был жарким, но не душным. Она, наслаждаясь тишиной и покоем, в одиночестве медленно шагала по дорожкам. Над садом висел непередаваемый аромат, смесь запахов сотен экзотических растений.

- Госпожа Муна, - вдруг услышала она голос Гама-ля, но, оглянувшись, никого не увидела. - Я тут, за изгородью, - объяснил он, - и лучше, чтобы никто не видел, как мы беседуем. Просто иди вперед, а я буду идти в ногу с тобой.

- А куда идти? - спросила Муна.

- К фонтанам на том конце изгороди.

- У тебя есть новости, Гамаль?

- Мне удалось убедить брата и принцессу в выгоде путешествия в Алжир. Я объяснил Турхан, что она не должна доверять свои товары караванщикам, чтобы не искушать их. Так как Кедар за многие годы не потерял на этом пути и тюка, он лучше всех знает его, и поэтому ему следует выступить ее проводником. Да и старый друг ее отца, султана, алжирский Дей, будет рад видеть принцессу в Алжире. Для Кедара же большая удача, если благодаря принцессе ему удастся познакомиться с самим Деем. Так что каждый получит свою выгоду.

- А что с Найлом, что с моим мужем?

- Принцесса возьмет в дорогу меня и Ашура.

- А как мы сможем бежать? - занервничала Скай.

- Кедар признался мне, что он так влюблен, что без тебя не тронется в путь.

- О Боже! - прошептала Скай. - Мне не удастся ускользнуть от него!

- Крепись, Муна! Тебе нужно продержаться еще пару месяцев с моим братом. Я уже отправил почтового голубя своему дяде в Алжир. Твои корабли будут ожидать тебя там. Не бойся! Разве дядя не сказал тебе, что твоя судьба - выжить?

- Мы не можем скомпрометировать Османа, - твердо сказала Скай.

- Неужели ты думаешь, что я такой дурак, что подставлю его под удар? обиженно протянул Гамаль.

- Мне не нравится эта поездка в Алжир, - вздрогнула Скай, - этот город для меня опасен.

- А что такое? - полюбопытствовал Гамаль.

- Моим вторым мужем был Халид эль Бей. Его убил лучший друг, капитан Джамиль, начальник крепости Касба, чтобы завладеть мной и его состоянием. Твой дядя помог мне бежать. Когда он призвал меня в Алжир несколько месяцев назад, Джамиль был в Стамбуле. Но сейчас-то он должен уже вернуться. И если только он заподозрит, что я здесь, он жестоко отомстит мне за мою хитрость.

- Даже если этот Джамиль в Алжире, он не сможет повредить тебе, - успокоил ее Гамаль. - Кедар ведь не позволит тебе бродить по городу, и не похоже, чтобы они с Кедаром встретились и обнаружили, что оба влюблены в одну женщину. Кроме того, все это было так давно, - с уверенностью молодости сказал Гамаль, - что капитан Джамиль давно забыл тебя. - Но тут он быстро поправился:

- Хотя ты - незабываемая женщина. Скай против воли рассмеялась:

- Прекрати! Мне только тридцать, а ты ведешь себя со мной как со старухой.

- Тебе уже тридцать?! - Он был поражен, и Скай тихонько рассмеялась.

И тут вдруг Скай почувствовала себя более уверенной. Прежде ее постоянно тревожила невозможность того, что им с Найлом удастся бежать из Феса и по чужой и враждебной стране пробраться к побережью. Но если раньше она была к тому же почти подавлена мощной чувственностью Кедара, то теперь у нее стало легче на сердце. Ей хотелось разделить эту радость с Найлом.

- Когда мы отправимся в путь, как ты думаешь, Гамаль?

- Пройдет примерно два месяца до того, как мы будем готовы к выезду. Нужно немало времени, чтобы собрать такой караван, который вместил бы товары и принцессы, и Кедара. Само путешествие займет месяц. Так что - три-четыре месяца.

- В Алжире нужно организовать нападение, чтобы мы с Найлом могли бежать, подсказала Скай. - И нам нужен будет большой конвой, чтобы не попасть в руки корсаров Дея. Ведь Средиземное море - турецкое озеро. К моему прибытию Осман должен держать моих людей наготове.

- Мой дядя прав, - восхищенно заявил Гамаль, - ты в самом деле потрясающая женщина! Ты так хорошо знаешь этот мир, я даже завидую твоей осведомленности. Ведь я всю жизнь провел только в Фесе и никогда не удалялся от него больше, чем на несколько километров. Я даже никогда не видел моря.

- Попроси Найла рассказать тебе о его родине, об Англии и ее королеве, ее дворе. Но сначала расскажи мне, как ему живется. Я поговорю с тобой обо всем, но сейчас это важнее всего для меня. - Скай подошла к большому круглому фонтану, выложенному голубой плиткой. В нем сновали золотые рыбки, а в центре, на высоту по крайней мере трех метров, била кристальная струя. Гамаля нигде не было видно, но Скай знала, что он здесь.

- То, что ты оказалась тут, ободрило его, но его огорчило зрелище тебя и Кедара.

- Меня тоже огорчило его поведение с принцессой, - с горечью ответила Скай, - похоже, он искренне ухаживал за ней. Мне говорили, что он яростно сопротивлялся ей, но что-то непохоже было вчера, чтобы он отказывал ей хоть в чем-то.

Позади послышался смешок. Гамалю было смешно видеть ее ревность после того, как он наблюдал ее страстное соитие с Кедаром.

- Ашур сдался только недавно, поняв, что борьба с Турхан - не лучшая тактика. Вместо этого он стал ухаживать за ней, и, Муна, можешь поверить мне, когда он покинет ее, ее ярость будет беспредельна. Думаю, Кедар будет так же разъярен.

Скай медленно обошла вдоль фонтана, остановившись на минуту, чтобы опустить в холодную воду руку.

- Из уважения к твоему дяде, моему другу Осману, Гамаль, я ничего не скажу тебе о твоем брате, но можешь мне поверить: я буду счастлива вырваться из его лап.

И снова раздался смешок из-за зеленой изгороди:

- Если бы Кедар знал, какая ты сильная и волевая, он бы испугался. Дай тебе волю, ты бы быстро взяла над ним верх. Мне так хотелось бы понаблюдать за его крахом!

Скай слегка улыбнулась, ей стали понятны его чувства.

- Так ты ненавидишь его, Гамаль? Несмотря на твою мягкость и нежность, ты столь же безжалостен, как он, и, я думаю, гораздо умнее.

- Половина богатства моего отца принадлежит по праву мне. Но брат ограбил меня и продал принцессе.

- Но ведь ты любишь Турхан, как сказал мне твой дядя.

- Да, люблю, но это не умаляет преступления Кедара. Будучи рабом, я ничего не могу унаследовать. И поэтому я мечтаю о дне, когда Турхан освободит меня. С ее богатством я стану гораздо могущественней Кедара, и он еще пожалеет о том, что обездолил меня.

- А ты не боишься, что я выдам тебя?

- Кому, Муна? Не Кедару же, ты его ненавидишь. Дяде? Он меня поймет, уверяю тебя. Так что не бойся, госпожа, я помогу тебе и Ашуру убежать, как только мы достигнем Алжира. И не тревожься, если я не смогу поговорить с тобой до Алжира. В этом нет необходимости.

- Гамаль, - тихо позвала Скай, - скажи Найлу, что я люблю его.

- Скажу, - послышался ответ.

Она осталась одна. Скай снова прошлась вокруг фонтана, наблюдая за золотыми рыбками, скользящими между воздушными пузырьками. Она поверила в бегство из Алжира. И как ни противна была мысль о том, что придется еще несколько месяцев провести с этим похотливым Кедаром, эта плата за надежный побег не столь уж велика. Сделав второй круг возле фонтана, она направилась назад вдоль высокой зеленой изгороди.

- Где ты была? - В плечо вонзились пальцы Кедара. На мгновение в ее глазах вспыхнул гнев, но взгляд Талиты остановил ее, напоминая о том, где и кто она.

- Я только погуляла в саду принцессы, господин. Разве это запрещено? Я нарушила правила? - расстроенно спросила она.

Хватка Кедара слегка ослабла.

- Лучше тебе было остаться с Задой и Талитой, мое сокровище. Мне не нравится, когда ты бродишь одна.

- Может быть, она тут нашла любовника? - злобно сказала Зада.

Кедар, отпустив Скай, с ревом обрушился на Заду, колотя ее по голове и плечам.

- Господин, господин! - вскричала Скай. - Это просто шутка ревнивой женщины!

Даже Талита, обычно ни во что не вмешивающаяся, присоединилась к Скай, пытаясь остановить Кедара:

- Господин, если ты ее убьешь, то потеряешь ценную рабыню. Ты же сам учил нас экономии!

- Ой! Ой-ей-ей! Ох! Ах! Смилуйся, господин, помилосердствуй! - вопила несчастная Зада.

- Ах ты сука! Неблагодарная тварь! - рычал Кедар. - Как ты осмелилась клеветать на свою госпожу?! Ты что же, думаешь, если я излил в тебя свою страсть, ты стала лучше ее? - Он треснул ее по затылку. - Когда мы вернемся, ты получишь двадцать плетей, негодная! - И Кедар яростно оттолкнул Заду.

Не обращая внимания на упавшую женщину, Талита и Скай успокаивали разъяренного Кедара. Талита поспешила за прохладительным напитком, а Скай отирала его лоб куском ткани, смоченным в розовой воде.

- Не стоит так злиться на Заду, господин, - уговаривала она его, - это ведь всего лишь глупая берберка. Ее просто опьянила твоя милость.

Талита поднесла к его губам кубок с лимонным шербетом, приговаривая:

- Разве этого не случалось раньше, мой господин? И это будет продолжаться, если ты не ограничишься гаремом и будешь гоняться за служанками.

- Все женщины в моем доме существуют для моего наслаждения, - прохрипел Кедар, - все!

- Это правда, господин, - продолжала Талита, - но если между ними не будет различий, служанки станут воображать, что они не хуже хозяек, и так будет постоянно.

Кедар вырвал кубок из рук Талиты и осушил его.

- Ты у меня уже много лет, Талита, и все это время ты действовала в моих интересах. Я подумаю над твоими словами.

Скай удивленно подняла брови: ее удивила такая рассудочность Кедара. Талита улыбнулась и тихо добавила:

- Твое решение будет наилучшим, господин. Больше Скай не увидела Найла. Днем они покинули дворец принцессы и вернулись в дом Кедара. Зада всю дорогу всхлипывала в уголке носилок, пока Талите это не надоело и она резко не прикрикнула на нее:

- Заткнись, девчонка! Сама виновата!

- Муна встречалась с любовником, - упорствовала Зада, - я видела, как параллельно ей по дорожке шел мужчина.

Скай быстро подумала, признаваться ли ей в том, что она говорила с Гамалем, и наконец сказала:

- Да, на той стороне изгороди был младший брат господина Кедара, Гамаль, но он просто поприветствовал меня и вернулся во дворец. Нужно ли говорить об этом хозяину?

Талита рассмеялась:

- Нет, конечно. Скорее всего Гамаль опасается, что ты выдашь его принцессе Турхан, особенно теперь, когда у нее появился такой любимец, как этот великан Ашур. - Она сурово посмотрела на плачущую Заду. - Если ты скажешь Кедару хоть слово, я прикажу отравить тебя, дура.

Зада кивнула. Она не сомневалась, что старая сука исполнит свою угрозу.

- Мне в самом деле дадут двадцать плетей? - содрогнулась она.

- Скорее всего, - сухо сказала Талита.

- Поговори с Кедаром, Талита, - вмешалась Скай, - Зада и так наказана.

- Нет, - ответила Талита. - Она заслуживает порки. Но я постараюсь, чтобы количество ударов уменьшили до десяти.

Следующие недели протекли для Скай утомительно и однообразно. Почти каждый вечер, за исключением дней, когда она была нечиста, она присоединялась к Кедару в его разнузданных оргиях. Днем она долго спала, чтобы справиться с последствиями предыдущей ночи и приготовиться к новой. Как удавалось выдерживать такой темп Кедару, она понять не могла. Похоже, его силы только крепли от встреч с женщинами гарема. Отводя сну не более пяти часов в сутки, он рано вставал, чтобы подготовить к путешествию караван. Он еще не сказал Скай, что берет ее с собой, и она томилась от неопределенности, ведь он никогда не брал своих женщин в путешествия.

Наконец, за неделю до выезда, она не выдержала. В этот вечер Кедар был особенно благодушен. Перед ним танцевали с полдюжины привлекательных девушек, чьи прозрачные разноцветные юбки развевались в такт их движениям под пение флейт и удары барабана. С ним была только одна его любимица - Муна, которая клала ему в рот один за другим финики, набитые миндалем. Она нежно прижалась грудями к его руке и прошептала ему на ухо:

- Как мне будет недоставать тебя, мой господин, когда ты уедешь в Алжир. Смогу ли я пережить это? Я просто зачахну до твоего приезда! - Ее язычок нежно пробежал по его ушной раковине.

Кедар повернулся и посмотрел в ее сапфировые глаза, казалось, таявшие от любви к нему. Его рот был всего в нескольких сантиметрах от ее губ, и он не мог удержаться от поцелуя. Ее губы призывно раскрылись, и ее мягкий язычок игриво высунулся наружу, несколько раз пробежал по его языку и снова скрылся в своей пещерке. Кедар почувствовал, как начинает возбуждаться. Он вовсе не собирался брать ее с собой, но, почувствовав, как она разгорячилась от его прикосновения, понял, что не сможет обходиться без нее три или четыре долгих месяца. Она оказывала на него гипнотическое, почти наркотическое действие. Да, она отравляла его кровь, как опиум отравляет кровь тех, кто злоупотребляет им. Он должен взять ее с собой и жениться на ней в Алжире, в доме своего дяди, где впервые увидел ее! Он знал, что Осман, этот глупый романтик, будет доволен.

Отрываясь от ее губ, он позволил ей прижаться к нему.

- Разве я не сказал тебе, мое сокровище, что ты едешь со мной? Принцесса берет с собой своих любимцев, и я тоже не могу обойтись без тебя.

Скай облегченно вздохнула и чуть не упала в обморок. Увидев это, Кедар был польщен и еще больше возбудился. Ее нежелание разлучаться с ним было искренним. Он подумал, что она, наверное, влюбилась в него, только боится сказать это вслух, чтобы не оскорбить его. Многие хозяева, у которых были столь же соблазнительные рабыни, нуждались только в их теле и больше ни в чем. Он знал многих, которые продавали влюбившихся в них рабынь, так как не переносили их растущих притязаний и приставаний. Кедар знал, что его рабыни часто обсуждали это, и Муна наверняка слышала от них подобные истории. Польщенный ее преданностью, Кедар решил, что Муна, наверное, первая женщина, в самом деле полюбившая его, и ему это было еще приятнее. Да, он поступил мудро, ожидая все эти годы. Из нее получится идеальная жена - она почтительна, послушна и невероятно чувственна. О чем еще может мечтать мужчина? Все остальное он способен получить от рабынь.

Освободившись от своих страхов, Муна поняла, что должна что-то ответить.

- Я так счастлива, что ты не оставишь меня, господин, - прошептала она, и в ее голосе звучала неподдельная благодарность.

Кедар улыбнулся, уткнувшись головой в ее надушенные волосы.

- Не следует говорить тебе это, мое сокровище, но и мне будет нелегко без твоего сладкого общества. Если бы это был всего месяц, я не стал бы подвергать тебя опасностям караванного путешествия. Что, если ты уже ждешь ребенка?

- - Нет, нет, господин.

- И только этим ты огорчаешь меня, - ответил он, и на лбу его появились морщинки.

- Какое это имеет значение? - польстила она ему. - У тебя ведь есть несколько детей от других наложниц, господин. Если я округлюсь от ребенка, то не смогу посещать твое ложе, как сейчас. Я не хочу, чтобы кто-то занял мое место, - ревниво добавила она.

- Никто, - с жаром поклялся он, - никто, моя прекрасная Муна, мое бесценное сокровище, не сможет занять твое место!

Скай улыбнулась ему, и Кедар был так ослеплен страстью, что не заметил жестокости в ее улыбке. "Господи, - подумала она про себя, - как я презираю тебя! Нет, это не просто презрение. Я ненавижу тебя, Кедар! Когда я скроюсь от тебя с моим драгоценным Найлом, ты, я надеюсь, испытаешь адские муки, такие же, какие я претерпела в твоих руках. Ты никогда не прикасался ко мне с любовью, тобой руководила только похоть. Ты самый большой развратник из всех, кого я видела, и даже не знаю, сумею ли когда-либо очиститься от твоих гнусных прикосновений. И все же, если я смогу с моим любимым Найлом достичь дома, возможно, нам удастся освободиться от воспоминаний об этой страшной стране и снова счастливо зажить вместе с детьми".

Кедар уже вошел в нее, и Скай, занятая своими мыслями, чисто автоматически отвечала на его ласки. Он был так поглощен своей страстью, что даже не замечал этого. Им владела гордость собственника, и он почти завопил от триумфа, когда его похоть хлынула в ее утробу. Только когда он, стеная, упал, опустошенный, на ее грудь, она наконец заметила это и подумала, что вряд ли сможет когда-либо освободиться от его вони. Она содрогнулась, и Кедар снова ошибся, приняв ее дрожь за дрожь наслаждения.

- Мы так хорошо подходим друг другу, - сказал он.

- Конечно, мой господин, - ответила Скай, - конечно.

Глава 11

Алжир! Покидая его всего несколько месяцев назад, Скай думала, что уже никогда не увидит ни города, ни Османа, - и вот уже Осман обнимает ее, и его глаза влажны от навернувшихся на них слез.

- Слава Аллаху, дочь моя, ты цела! - Он окинул ее взглядом. - Да ты похудела!

Скай кивнула:

- Мне пришлось нелегко. Ты видел Гамаля?

- Он прискакал с передовым отрядом три дня назад, чтобы предупредить о вашем приезде, - ответил Осман. - Старому Дею просто не терпится принять у себя дочь султана. Он даже согласился, чтобы Кедар расположился в его дворце, но Гамаль его расхолодил, сказав, что Кедар всего лишь торговый партнер Турхан, да и как мой племянник должен остановиться у меня. Выцарапать Найла из дворца и то будет непросто, а тебя - и вовсе невозможно.

- Мои корабли здесь?

- Одни в порту, другие бросили якорь у побережья, за линией горизонта. Осман замолчал и добавил:

- Скай, дочь моя, Джамиль вернулся в город.

У нее перехватило дыхание.

- Я знала! Я просто чувствовала, что он будет здесь, когда я вернусь.

- Говорят, его потенция восстановилась.

- Осман, найди мне убийцу!

- Неужели ты отяготишь свою совесть убийством, дочь моя? - Осман был шокирован.

- Халид должен быть отомщен! Все эти годы мне не давала покоя его смерть, Осман. Джамиль должен быть убит, он заслужил смерть!

- Вероятно, - согласился Осман, - но я не могу дать тебе совершить такую ошибку, дочь моя. Судьба Халида была умереть, чтобы ты вернулась на свою родину, к своей судьбе. Я предупреждал об этом Халида в то утро, когда он собирался жениться на тебе, но он не прислушался к моим словам. После того как он принял это решение, его судьба была определена, но это было его право, Скай, решать свою судьбу. У него был четкий выбор, такой же, как и У тебя. Когда Аллах захочет, Джамиль будет наказан, но не тебе заносить меч правосудия над его головой. - Осман положил руку ей на плечо. - Ты так темпераментна, Скай. Тебя сжигает мысль о мести, и ты совсем не задумываешься о том, что сама находишься в опасности.

- Я просто логична, Осман. Я в безопасности, я знаю, что воспоминания о Скай Муне эль Халид стерлись из памяти алжирцев. Я просто безымянная женщина, подобная всем остальным женщинам в этом городе. Даже если Джамиль сегодня вечером придет в этот дом, то просто не узнает, что я здесь, ибо кто же позволит ему совершить прогулку по женской половине дома? Меня больше занимает вопрос, когда я увижу Робби, - сказала она.

- Только после бегства, Скай, - предупредил ее Осман. - Ему слишком опасно появляться здесь, и я не могу позволить, чтобы его увидели с тобой.

- Но кто же об этом говорит. Осман? Мне удалось избежать того, чтобы с нами отправился кто-либо из других слуг Кедара, под тем предлогом, что я так страстно люблю его, что желаю обслуживать его только лично, а о себе позабочусь сама. В качестве награды за мою преданность Кедар пообещал мне купить полдюжины рабынь в Алжире. Талита с радостью осталась в Фесе, а эта болтушка Зада, к огорчению Кедара, оказалась беременна, и ее тоже пришлось оставить.

- Эта маленькая берберка, которую тебе купил Кедар, забеременела? И кто же отец?

- Кедар! - рассмеялась Скай. - Когда же он отказывался сунуть свою ложку в очередной бочонок с медом? Осман тяжело вздохнул:

- Кедар так и не научился разборчивости в удовлетворении своей похоти.

- Робби, - напомнила Скай.

- Да, дочь моя, да! Не торопись! Мы поговорили с Гамалем и выработали основную часть плана вашего бегства. Завтра начинается пост Рамадана, и в следующие тридцать дней ни один верующий не может принимать пищу между восходом и заходом солнца. Зато после захода начинаются пиры, а после двух часов ночи все уже спят, пресыщенные едой и питьем. Спят до восхода луны на следующий день, и эти несколько часов посвящены делам. Мы с Гамалем думаем, что тебе лучше всего бежать перед восходом. Думаю, нетрудно дать Кедару немного снотворного, чтобы ты могла улизнуть.

- А Найл? Что с ним?

- Мы думаем, ему не удастся бежать одновременно с тобой. Такое совпадение слишком заметно. Моя семья находится в слишком тесных отношениях с принцессой Турхан, чтобы навлечь на себя ее гнев. Ты окажешься в безопасности на своем корабле в море - там Кедару не придет в голову искать тебя.

- Осман, спаси сначала Найла, - сказала Скай. - Я не успокоюсь, если он останется в плену. В Фесе он выглядел не лучшим образом, а в пути, насколько я могла углядеть украдкой, он вообще, похоже, заболел. Короче, - Скай озабоченно наморщила лоб, - я за него боюсь. Осман. Ему пришлось пережить гораздо больше, чем мне в Алжире и Фесе.

***

- Как хочешь, дочь моя, - пообещал Осман. - Дай мне точную дату рождения твоего мужа, и я составлю его гороскоп.

Скай, ничего не подозревая, сообщила ему день рождения Найла, не заметив озабоченности астролога. Осман, пересмотрев ее гороскоп после того, как она сообщила ему свою точную дату рождения, нашел в нем предвестие ожидающей Скай личной трагедии и великого страдания, которое отразится на всей ее дальнейшей жизни. И все же в сердце этой тьмы горел свет, звезда Льва, которая могла спасти ее от нее самой. Узнав, что лорд Бурк рожден под созвездием Скорпиона, Осман понял, что это не его звезда. И, печально покачав головой и глубоко вздохнув, Осман начал составлять гороскоп Найла, уже заранее зная исход.

***

Рамадан строго соблюдался всеми в Алжире - богатыми и бедными одинаково. Днем город словно вымирал, но стоило солнцу уйти за горизонт, как повсюду разносились ароматы изысканной пищи.

А где-то в недрах города старый портной сидел за шитьем костюма, который его полуослепшие усталые глаза даже не могли полностью рассмотреть. Но руки, умудренные годами практики, уверенно клали стежки, и вскоре костюм был готов. Он был хорошо оплачен - слишком много динаров вызвали бы слишком много вопросов. Костюм янычарского капитана был перенесен Гамалем во дворец Дея и там спрятан - бегство Найла было назначено на девятый день Рамадана.

Возвратившись с роскошного пиршества у Дея, Турхан потребовала к себе обоих любимцев. Хотя Дей знал, что они прибыли с ней в Алжир и находятся в его дворце, Турхан мудро не бравировала своими гаремными мальчиками перед наместником своего отца. Они явились нагими, как она обычно желала, но, прежде чем начать эротическую игру, Гамаль поднес ей кубок с прохладным лимонным напитком, а Найл уложил ее на подушках и начал массировать ее стройное тело своими сильными руками. Турхан сделала глоток и вскоре промурлыкала:

- Кажется, я засыпаю, Ашур.

- Если так, - и его горячее дыхание обожгло ее ухо, - я не позволю тебе долго спать, моя принцесса. Только немного, чтобы ты восстановила силы для ночи любви. Отошли Гамаля, возлюбленная моя.

Турхан задрожала от сладостного предчувствия. Она сделала вид, что раздумывает над предложением Найла, и продолжала потягивать из кубка. Потом сказала:

- Мой ягненок, ступай к себе.

Гамаль встал на колени, поцеловал ее в губы и покинул их. Найл гладил тело Турхан и вскоре услышал ее ровное дыхание. И все же он продолжал массаж до тех пор, пока она слегка не захрапела.

- Принцесса? - спросил он. - Ты спишь? Турхан спала, и Найл, поняв, что снотворное возымело действие, вышел из комнаты.

На пути в свою комнату он никого не встретил. Гамаль уже ожидал его с костюмом. Найл быстро оделся и вдруг снова почувствовал себя сильным и уверенным, как никогда за эти месяцы. Гамаль поправил кушак на его поясе и пристроил удобнее повязку на голове. Найл нервно глотал конфеты. Сработало! Он был уверен, что это сработает, и он возликовал в душе: через несколько минут он будет за пределами дворца, где его ждет Робби.

- Запомни, Ашур, - предупредил его Гамаль. - Если тебя остановят, отвечай только по-турецки. Если бы ты не знал турецкого, ты бы никогда не достиг ранга капитана.

Возвращайся в спальню Турхан, из которой есть выход в сад; когда пересечешь сад, направляйся к западной стене. Там ты найдешь скрытую дверь под виноградником в середине стены. Она открыта, и петли смазаны, чтобы не скрипели. Держись в тени. У тебя не должно быть проблем, в саду абсолютно темно, но все же будь осторожен! Кто-нибудь может бредить там. Сам старый Дей не очень хорошо спит, да и кто-то из его женщин может выйти. За стеной тебя будет ожидать человек.

- Гамаль! - Найл взял юношу за руки, - Как мне благодарить тебя?

- Ашур, друг мой, если бы я не считал, что твое присутствие опасно для Турхан, я бы не сделал этого. Она любит тебя, и твое бегство причинит ей боль. Я же постараюсь утешить ее. Я понимаю, как ты любишь свою жену, и я неравнодушен к счастливым завершениям романов. Мы оба будем счастливы - ты со своей женщиной, а я - со своей. Итак, ступай, пока все спят! - Он вручил Найлу плоскую позолоченную коробочку. - Это подарок. Тут конфеты, которые тебе так нравятся, приготовленные для тебя Раби.

Найл почти по-мальчишески улыбнулся:

- Прощай, мой юный друг Гамаль, и спасибо тебе за все. - Он быстро вышел из комнаты.

Гамаль облегченно вздохнул. Через несколько минут Ашур исчезнет из их с Турхан жизни, и она останется одна. Конечно, она будет в ярости. Она потребует, чтобы Дей обыскал весь город, но Найл будет в безопасности в море. Турхан придется утешиться им. Преданным Гамалем. Он улыбнулся. Преданным Гамалем, который вскоре снова станет свободным и сможет вполне законно оспаривать свою долю наследства отца, да и богатство его жены, принцессы... Он ухмыльнулся. Да, Кедар будет удивлен, увидев, что его противник может быть столь же безжалостным, как и он сам. А почему бы и нет? Разве он не достойный ученик своего брата, продавшего его в рабство? Гамаль удалился в свою маленькую комнату, смежную с Ашуром, и быстро заснул.

Между тем Найл снова вступил в спальню Турхан и на секунду остановился над ней, этой дерзкой женщиной, которая потребовала от него всего - и не меньше. Затем, не оборачиваясь, вышел в теплую темную ночь. Некоторое время он стоял в тени и, не услышав других звуков, кроме стрекота и жужжания насекомых, начал пробираться к стене. Он крался осторожно, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. По гребню стены шагали, как всегда, охранники, но сегодня они, переполненные пищей и питьем, не были столь бдительны, как обычно. Их могло привести в чувство разве что открытое нападение неверных.

Перед ним оказался небольшой фонтан, который ему пришлось обогнуть, и тут ему показалось, что он утратил направление. На мгновение его охватила паника. Но он взял себя в руки и снова устремился вперед, наконец достигнув западной стены. Он осторожно крался вдоль нее, пробираясь сквозь колючие ветки, цепляющиеся за одежду. Найл тихо выругался - все руки исцарапаны и порезаны. Но вот его кровоточащие пальцы нащупали гладкую поверхность крошечной дверки. Сунув руку вниз, он нащупал задвижку и осторожно повернул ее. Некоторое время он изумленно смотрел на открывшуюся перед ним улицу, затем спрыгнул на мостовую, стукнувшись головой о стену. Он снова выругался, но, вспомнив о грозящей ему опасности, осторожно прикрыл за собой дверь сада и поспешил вперед вдоль улицы.

Вдруг навстречу ему шагнула тень. Найл почти зарыдал, снова услышав мягкий девонский выговор:

- Идемте, лорд! Не стоит дожидаться турок, не правда ли?

- Робби? Вы ли это? - Его сердце радостно забилось, ему было приятно слышать даже дьявольский английский после долгих месяцев, когда вокруг звучали только арабский и турецкий.

- Да, лорд, это я, и рад вас видеть. Идти недалеко, но лучше вам помолчать, чтобы не вызывать подозрений чужеземным языком. Идите за мной!

Найла поразила легкость бегства из его многомесячного плена. Робби был одет как пиратский рейс, и те немногие прохожие, которые встретились им на пути, не обратили внимания на двух путников - рейса и янычарского капитана, спешащих к гавани. Они достигли ее скоро, так как дворец был недалеко от нее. Найл спешил за Робби сквозь доки, пока они не подошли к судну, которое оказалось флагманом Скай. На подгибающихся ногах он поднялся по трапу, все время ожидая, что сзади раздастся окрик, приказывающий им остановиться. Но окрика не последовало, и они вскоре были в кают-компании.

- Садитесь, лорд. - Робби подошел к буфету и налил Найлу хорошую порцию ирландского виски. Ему не нравился вид Найла. Вручив ему бокал, он сказал:

- Выпейте, а я пойду на мостик и прикажу отплывать.

- А где Скай, Робби?

- Согласно плану, сначала мы спасаем вас. Леди Бурк присоединится к нам через несколько дней.

- Нет! Без нее я не поплыву, Робби! - запротестовал Найл.

- Милорд, - терпеливо начал Робби, хотя у него закипала кровь, - у меня нет времени объяснять вам: мы еще не ушли от опасности. Но обещаю, что вернусь и все расскажу после того, как мы покинем гавань. Если вы собираетесь натворить глупостей, то подумайте о жизнях всех тех, кто ими рискует, чтобы вызволить вас отсюда, и прежде всего - о леди Бурк. - Он повернулся и вышел из каюты.

Потерпевший поражение Найл уселся и начал пристально рассматривать жидкость в бокале. Он ничего не понимал и боялся за Скай. Жива ли она? Ему удалось несколько раз мельком увидеть ее на пути в Алжир, хотя это было нелегко. Она ехала в хорошо охраняемой закрытой повозке. Ему и Гамалю удалось получить право ехать на лошадях, сопровождая паланкин принцессы Турхан. А уж по приезде в Алжир ему и вовсе невозможно было увидеть ее, после того как его заточили во дворце, а она отправилась в дом Османа. Но если бы она погибла или была ранена, они бы сразу сказали ему, разве не так? Пошарив в одежде, он достал коробку с конфетами, данными ему Гамалем, и съел штуки три. Они всегда почему-то помогали ему, когда он начинал нервничать.

Он пожал плечами. Он мужчина и никогда не поддавался страху и слабостям, пока не оказался в Алжире. Конечно, ему пришлось многое пережить, но теперь, когда он в безопасности, среди своих людей, шок должен пройти. И все будет в порядке, когда он сможет заключить в свои объятия Скай. Да, ему нужна его жена, ему нужна Скай! Он механически проглотил еще одну конфету и налил еще бокал виски. На палубе послышался топот ног и шум - матросы готовили корабль к отплытию. Вскоре с легким толчком судно отошло от причала и направилось к выходу из гавани. Взглянув в большое окно в задней стенке каюты, он увидел темный силуэт города и даже крышу дворца, где спала ничего не подозревающая о его бегстве Турхан. До рассвета еще несколько часов, к этому времени они будут далеко в море. Он не знал, сколько просидел так, глядя на уменьшающийся город, пока внезапно не ощутил порыв морского воздуха, говорящий о том, что они покинули закрытую гавань.

Дверь каюты распахнулась, и снова появился Роберт Смолл.

- Ну вот, милорд, мы в безопасности.

- А Скай? Почему она не на борту? - беспокоился Найл.

Робби налил себе виски и уселся рядом с Бурком.

- Ваше одновременное исчезновение могло поставить под удар Османа. А ведь благодаря ему леди Бурк узнала, что вы живы, это он устроил так, что леди Бурк попала в Феc.

- Когда она приедет, Робби? Когда? - Найл проглотил другую конфетку, но горло, несмотря на виски, оставалось сухим и болезненным.

- Через несколько дней, милорд. Мы будем сидеть тихо в море и ждать ее. Ее заберут Брэн Келли и его команда. Найл кивнул:

- Брэн - надежный человек. Он еще не женился на камеристке Скай, этой крошке Дейзи?

- В прошлом году, а через девять месяцев она уже принесла ему сынка. Они оба ожидают вас в Девоне.

- Никакой Англии, - сказал Найл, - я хочу в Ирландию! Хочу домой!

- Большинство детей сейчас в Рен Корте с Сесили.

- И мои крошки? - Найл был удивлен. - Они-то как?

- Миссис Скай считала, что им безопасней в Девоне.

- Безопасней, чем у моего отца в замке? - Найла поразила нелогичность поступков Скай.

Робби некоторое время колебался, а потом заговорил снова. Ему пришлось рассказать Найлу все по порядку, так как за эти три года у того накопилось слишком много вопросов.

Когда он закончил, Найл кивнул - теперь ему все стало ясно. Несмотря на все напасти, Скай действовала правильно - она всегда чувствовала себя уверенно в мире мужчин. Конечно, его слегка коробило, что она действовала так успешно. Да, это была необычная женщина, и он любил ее.

- Тогда подождем, - сказал он Робби, и тот облегченно вздохнул.

Найл рассмеялся:

- Что, Робби, вы думали, что я скомандую немедленно атаковать город, чтобы спасти свою жену? - Ему становилось лучше от уверенности, что он скоро увидит ее.

- В прошлом вы иногда вели себя несколько поспешно, милорд, - честно ответил Робби.

- Верно, Робби, Скай часто обвиняла меня в этом, но плен научил меня терпению. - Он лукаво улыбнулся:

- Ничего не могу гарантировать, потому что, оказавшись на родине, могу вернуться к старым привычкам. Робби хмыкнул:

- Ничего не знаю насчет Ирландии, но здесь мы должны прежде всего вызволить Скай. Каюта вам понравится, а если что будет нужно, не стесняйтесь спросить. И, как вы говорите, подождем.

***

Днем Скай встретила Алиму в бане, и та шепнула ей, улучив минутку, когда ее не могли услышать банщицы:

- Твой муж бежал утром, он в безопасности - корабль далеко в море, госпожа.

- Слава Богу! - выдохнула Скай, и Алима дружески сжала ее руку.

- Осман сказал, что у принцессы истерика. Дей в ярости оттого, что столь дорогой раб смог беспрепятственно покинуть хорошо охраняемый дворец и никто этого не заметил. Но его не смогли обнаружить и в городе. Это озадачило всех. Конечно, городская стража оказалась под подозрением - в следующие несколько дней вы не сумеете выбраться отсюда. Муж советует вам потерпеть.

Скай холодно рассмеялась:

- Я терплю с тех самых пор, как оказалась у Кедара, а следующие несколько дней будут тяжелее всего, Алима. И все же мой любимый Найл уже на свободе! Это снимает груз с моего сердца!

Алима снова пожала ее руку и тепло улыбнулась ей.

- Прогуляемся в саду после бани, - предложила она, - и ты расскажешь мне еще об этой сказочной придворной жизни.

- Конечно! - согласилась Скай. Она знала, как интересуют Алиму рассказы о дворе Елизаветы Тюдор.

Алима была француженкой по рождению, и больше всего ее интересовали роскошные одежды, которые носили придворные, мужчины и женщины. Скай несколько раз описывала ей все свои наряды и теперь, прогуливаясь под руку с Алимой по саду, беспокоилась о том, не вышли ли они из моды. Она поделилась этой мыслью с Алимой, которая восторженно хлопнула в ладоши и воскликнула:

- Надеюсь, так, госпожа Скай! И тогда ты сможешь сшить совсем новые платья? Как это прекрасно!

Скай рассмеялась, и ее веселый смех привлек внимание блондинки, которая мерила шагами библиотеку Османа. Женщина посмотрела сквозь оконную решетку в сад, и вдруг ее сердце учащенно забилось.

- Кто эти женщины в саду, господин Осман? - резко спросила она.

Осман оторвался от довольно сложного гороскопа, который он составлял в эту минуту, и выглянул в окно.

- Это моя жена и любимица моего племянника, Муна, которая дружит с моей женой. Почему они интересуют вас, госпожа Нилак?

- Эта брюнетка напомнила мне одну знакомую. - Она неохотно отошла от окна и спросила:

- Итак, господин Осман, что говорит мой гороскоп вам, самому знаменитому астрологу в Алжире и, наверное, лучшему в мире?

- Он говорит, что в своей жизни вы сделали много зла, госпожа Нилак. И он также говорит, что вы в этом нисколько не раскаиваетесь. Поэтому вы сами в той же мере управляете своей собственной судьбой, что и звезды.

Она громко расхохоталась.

- Прошлое меня не интересует, господин Осман. Скажите мне о настоящем женится ли на мне господин Джамиль? Скажите мне о будущем - назначит ли его султан новым Деем? Будем ли мы вместе править Алжиром? Вот что сейчас интересует меня, и ничего больше! Джамиль очень хорошо отзывался о вас, скажите же, что вы увидели? , - Ваш гороскоп предсказывает смерть. Женщина в ужасе отшатнулась, и ее рука скользнула на горло.

- Вы лжете! - прошипела она. - Вы всего лишь лгун! Мошенник! Вы ничего не знаете! Ничего!

- Я вижу вашу смерть, - повторил Осман, - но перед этим вы погубите двух человек.

Вне себя от гнева и ужаса, Нилак с легким вскриком выбежала из комнаты. Осман не последовал за ней - он был слишком потрясен тем, что узнал. Он быстро достал с полки гороскопы Кедара и Скай. Затем, поколебавшись, вынул еще один свиток - гороскоп капитана крепости Касба Джамиля, который теперь вышел в отставку с титулом аги. Разложив все эти гороскопы на большом столе рядом со столиком, где лежал гороскоп госпожи Нилак, он тщательно и с нарастающим интересом принялся изучать их. Ошибки быть не могло - звезды предсказывали встречу этих четырех, и эта встреча должна закончиться гибелью троих из них. Осман на минуту прикрыл глаза. В большинстве случаев его дар видения радовал его, но иногда, как сейчас, то, что он видел, причиняло ему боль. Тогда его способности служили ему только источником горести. Возможно, но маловероятно, ему удастся предотвратить трагедию, так как каждой душе звезды предоставляли выбор из двух альтернатив. Он устало сел в кресло и задумался над тем, что он в состоянии сделать.

Пока он размышлял, Нилак уже сбежала по лестнице и села в паланкин. Она резко скомандовала рабам возвращаться домой. Да, девушка в саду выглядела двойником Скай О'Малли, а Джамиль был влюблен в Скай, когда она была в Алжире. Если она, Нилак, сумеет привлечь его внимание к ней и выкупить ее у племянника Османа, разве не будет Джамиль благодарен ей? Разве он не поймет, как она любит его и заботится о нем? Пусть Джамиль наслаждается с этой рабыней хоть дюжину раз на дню, ее это не будет беспокоить, если она. Клер О'Флахерти, известная сейчас под именем Нилак, будет женой Джамиля-аги.

Она довольно улыбнулась. Она сделает Джамиля счастливым и сама будет счастлива, став женой нового Дея Алжира. Когда старый Дей уйдет в отставку, его место обязательно достанется Джамилю, а отставка, по слухам, ожидалась со дня на день.

Клер посетила Стамбул с Джамилем. Пока над ним - вполне успешно трудились лекари, она подружилась с фавориткой султана, Нур-Бану, урожденной венецианской дворянкой. Когда Клер поведала ей, что она тоже принадлежит к благородному европейскому роду, между ними завязалась дружба, которая постепенно крепла. Нур-Бану сравнила голубые глаза Клер с лилиями в саду султана. И вот так Клер стала Нилак, что по-персидски - голубые лилии. Даже Джамиль был в восторге оттого, что любимица султана удостоила такой чести женщину, на которой он собирался жениться.

Клер улыбнулась при воспоминании о том, как переменчива была ее судьба после того, как Найл Бурк практически голой вышиб ее из Лондона. Ее лицо потемнело при воспоминании о шутках зевак, одобрительных воплях домохозяек, вони мусора, который сыпался на нее. Она почти физически ощутила на плечах и спине боль от ударов его хлыста. Ненависть к Найлу настолько выводила ее из равновесия, что она не могла заснуть ночью.

Когда Лондон уже был позади, Найл еще несколько раз хлестнул ее, а потом швырнул ей длинный бесформенный мешок.

- Ты заслужила худшего, шлюха! - прорычал он. - Чтобы я больше не видел ваше дьявольское личико, мадам! В следующий раз я вас прибью!

Клер рассмеялась - когда они действительно встретились в следующий раз, она была близка к тому, чтобы убить его! Однако это было бы слишком мелко. Быстрая смерть - слишком легкое избавление для Найла Бурка. Нет, она хотела, чтобы он помучился за то, что разрушил ее блистательную карьеру Кларо, самой знаменитой и продажной хозяйки борделя в Лондоне! Она слишком ненавидела Найла Бурка!

И дьявол помог ей. Первую ночь она проспала у изгороди на дороге, а на следующее утро познакомилась с пожилым торговцем, который уезжал из Лондона. На ее счастье, эта добрая душа ничего не знала о Кларо и скандале, который разразился из-за нее при дворе.

Эдни Дартон был милягой без жены и детей, и он легко поверил в то, что Клер - благородная дворянка, случайно оказавшаяся в бедственном положении. Он взял ее с собой, и Клер стала вести его дом, пытаясь даже готовить для него и, главное, стать для него незаменимой. Он был потрясен, когда она заявила, что собирается покинуть его дом, ибо, как она уверяла, что подумают люди, когда увидят, что незамужняя девушка, пусть бедная, но из хорошей семьи, живет в доме холостяка? Она просто не может оставаться здесь, заявила она ему.

Эдни Дартон годился Клер в дедушки, но предложил ей выйти за него замуж, как она и рассчитывала.

Клер отказалась.

Эдни Дартон упал на колени, упрашивая ее принять его предложение.

- Да, - прошептала она наконец, не в силах поверить в свое счастье. Старик долго не протянет, и она останется богатой вдовой!

Были сделаны надлежащие объявления, и через месяц Клер стала миссис Дартон. Именно тогда она узнала, что у ее супруга остался только один живой родственник. Айшем Дартон прибыл слишком поздно, чтобы предотвратить свадьбу, но вовремя, чтобы присутствовать на похоронах Эдни Дартона, которого хватил удар при попытке реализовать свои супружеские права. Он был в бешенстве, так как его кузен полностью переписал завещание перед женитьбой и брак был законен. Теперь Клер Дартон богата, а Айшем Дартон остался ни с чем.

Айшем Дартон был явно неравнодушен к богатству родственника. Но при этом он питал пристрастие и к Клер, которая приняла его ухаживания. Он был великолепным любовником, столь же ненасытным и страстным, как сама Клер, которая решила заставить его жениться на ней.

Айшем предложил ей поехать с ним в Алжир, где решил основать торговый дом. Клер нахально заявила, что поедет только в качестве его жены, и, к ее радости, он согласился не колеблясь. Он решил, что с легкостью избавится от нее в Алжире и захватит состояние кузена. Они собирались пожениться на следующий день после годового траура по Эдни.

Пока же Клер решила съездить в Ирландию, где хотела посетить дорогие ее сердцу могилы отца и брата. Он не стал сопровождать ее. Клер отплыла а Ирландию на одном из двух судов ее покойного мужа, чтобы привести в исполнение свой дьявольский план. Она заплатила капитану приличную сумму, подобрала раненого Найла Бурка, а затем продала его на галеры.

Вернувшись в Англию, она вышла замуж за Айшема, и они наконец отплыли в Алжир. Несмотря на то что при пересечении Бискайского залива Айшема Дартона смыла за борт штормовая волна, его вдова продолжила путь в Алжир, где и обосновалась. Одинокая, приличная и очень богатая женщина быстро привлекла внимание капитана Джамиля.

Клер знала, что должна играть роль благородной матроны, иначе ей не удастся свести знакомство с нужными людьми. Она собиралась получить прибыль от торговли: если это удавалось проклятой Скай О'Малли, то почему не попробовать ей? Скоро дело стало процветать. В Алжире не было более жесткого и удачливого купца, чем Клер Дартон. При этом она держалась очень осмотрительно, что само по себе соблазняло алжирцев. Все мечтали познакомиться поближе с прелестной блондинкой с ярко-голубыми глазами. Вопрос - как это сделать?

Капитан Джамиль преуспел там, где потерпели поражение большинство его земляков. Скоро ему предстояло выйти в отставку, а богатая жена, которую он присмотрел себе много лет назад - Скай Муна эль Халид, удрала от него. Он подстроил смерть ее мужа, но она как-то узнала, что он причастен к этому. Она сбежала, вывезя при этом все богатства Халида. Скай послала ему через служанку поднос со сладостями, которые лишили его мужской силы. Пять лет он оставался импотентом, и лишь потом его потенция начала понемногу восстанавливаться - но не полностью. Прошло еще четыре года, и он узнал, что в Стамбуле есть врач, который может помочь ему.

У него не было денег на лечение, но у богатой неверной вдовы они были. Джамиль подождал, пока, по мере приближения зимы, дни стали короче, а ночи длиннее. Он устроил так, что паланкин госпожи Клер должны были пронести мимо одного пользующегося дурной славой местечка. И он прибыл туда во главе небольшого отряда конных янычар как раз вовремя, чтобы отбить ее у нападавших бандитов. Когда они были рассеяны, он лично принес ей извинения и сопроводил до дома, испросив разрешения еще раз навестить ее. Клер сказала, что подумает, но когда на следующий день прибыл его подарок - резной яшмовый браслет, завернутый в кусок парчи, - она уже знала, кто ее спаситель и может ли он быть ей полезен. Он мог быть полезен, и капитан Джамиль был приглашен к вдове на чашечку кофе.

Их отношения развивались очень быстро. Джамиля привлекала как внешность блондинки, так и ее огромное состояние, а Клер впервые после того, как умер ее возлюбленный брат Дом, полюбила другого человека. Как ни странно, ему с первого же раза удалось довести их связь до необходимой развязки, но он не стал скрывать от нее истинное положение дел. Наконец он рассказал ей и о стамбульском докторе. Ей к этому времени удалось отомстить Бурку, и теперь она действительно была влюблена, поэтому Клер попросила своего любовника доставить ей удовольствие и позволить оплатить издержки по лечению. Джамиль отказался, но Клер настаивала. Он снова отказался, но после многократных просьб сдался на ее милость.

Только в Стамбуле она узнала о его увлечении Скай О'Малли - тогда Джамиль даже не знал, что Скай Муна эль Халид в действительности Скай О'Малли. Но Клер знала. "Странно, - подумала она, - что я так страстно полюбила именно того, кто был уязвлен моим злейшим врагом, сделавшим моего избранника наполовину евнухом". Когда они с Джамилем поженятся, надо будет разобраться и со Скай. Если султан назначит Джамиля алжирским Деем, она уничтожит ее флот при помощи находящихся в подчинении мужа пиратских рейсов. Пока же она была довольна тем, что прославленный врач, лечивший Джамиля, достиг успеха - ее любовник в спальне производил впечатление лося в гоне.

Еще в Стамбуле, перед возвращением в Алжир, он, как она и предполагала, сделал ей предложение. Она смущенно согласилась, хотя он предупредил ее, что собирается, нет, обязательно будет содержать гарем. Клер, а отныне госпожу Нилак, это мало беспокоило до тех пор, пока он любит ее и она остается его женой со всей полнотой власти, которой обладает жена Дея. Джамиль улыбнулся, услышав ее согласие. Они действительно подходили друг другу! Свадьба была назначена на следующий за Рамаданом месяц Шавваль. Приехав домой, Клер ринулась разыскивать Джамиля. Его в это время как раз массировали две юные негритянки, но, увидев ее, он сел и протянул навстречу руки. Она бросилась в его объятия и была вознаграждена поцелуем, мгновенно высекшим в них обоих искру желания.

- Убирайтесь, - прошипела Клер негритянкам, и те мгновенно исчезли. Джамиль, не дожидаясь, пока за ними закроется дверь, уже срывал с нее одежду и, будучи в полюй силе, не стал тратить время на подготовку, а, раздвинув ее ноги, вошел в нее одним длинным движением.

- Ах, Нилак, любовь моя, - прошептал он. Клер же только стонала от наслаждения.

Потом они лежали рядом, и Джамиль нежно покусывал ее за плечико. Она наконец смогла сообщить ему взволновавшую ее новость:

- Я только что от астролога Османа, дорогой, и угадай, что я там видела? В саду гуляла какая-то рабыня, любимица племянника Османа. Это просто двойняшка Скай О'Малли! Та же снежно-белая кожа, великолепные черные волосы, и я уверена, хотя и не подходила близко, что у нее такие же голубые глаза! Я хочу купить ее для тебя у этого племянника.

- Нет, - сказал он, - ты ошиблась. В мире не может быть двух женщин, выглядящих одинаково, тем более таких, как Скай Муна эль Халид.

- Но она похожа! - настаивала Клер. - Я знаю ее не хуже тебя, Джамиль, в конце концов, она была замужем за моим братом. Рабыня - ее двойник.

Джамиль-ага сел.

- Это точно? - резко спросил он.

- Точно.

- Может быть, это она сама, прекрасная Скай? - прошептал он. - О Аллах, если бы она оказалась снова в моей власти!

- Джамиль, это не может быть Скай. Она в Ирландии горюет о своем безвременно погибшем муже, да и, кроме того, ее-то Осман тоже знает. Как она могла бы оказаться любимицей его племянника? Просто эта девчонка похожа на нее, только помоложе.

- Идем к Осману! - нетерпеливо сказал Джамиль. - Уже почти зашло солнце, а он человек гостеприимный. Уверен, мне удастся взглянуть на девчонку за ужином. Если все так, как ты говоришь, тогда мы купим ее. - Он поднялся на ноги. Помоги мне одеться, Нилак, и прикажи рабам оседлать лошадь.

Клер почувствовала вдруг какую-то тревогу. Не ошиблась ли она, сказав Джамилю об этой рабыне и о том, что она поразительно похожа на Скай? Что-то Джамиль слишком оживился. А вдруг эта выскочка сможет оттеснить ее? "Никогда! - решила она. - Пусть тешит свое сластолюбие со мной. Скоро я стану его законной женой, так что, если эта девчонка начнет причинять неприятности - она просто исчезнет. Да и Джамилю она вскоре наскучит, как и все женщины, кроме меня". Клер улыбнулась и отправилась распорядиться о лошади Джамиля и своем паланкине.

В этот вечер у Османа подавали простую, но сытную еду: отварные барабульки на зелени, окруженные лимонными дольками, вырезанными в виде ракушек, целого жареного барашка, набитого сушеными персиками и абрикосами, на бело-голубом фесском блюде, окруженном такими же чашками с рисом и артишоками. Посредине стола красовалось огромное блюдо с уксусом, и волшебный запах распаренных зерен, мяса и овощей щекотал ноздри четырех едоков. Каждому полагался свой теплый, только что из очага, хлеб и порция шашлыка из козленка с приправой из жареного зеленого, красного перца и лука. Кроме того, на столе стояли большие чаши с йогуртом и тарелки с зелеными и черными оливками.

Когда присутствующие отдали сполна дань еде и их щедрая благодарность была отослана повару, нервничавшему в ожидании на кухне, остатки основной перемены убрали и на стол были поданы фрукты: большие севильские апельсины, темные виноградные грозди, золотистые персики и толстые фиги, сладости в виде рожек газели и фисташки. И как раз в тот момент, когда раб расставлял драгоценные фарфоровые чашечки с черным кофе, в комнату без предупреждения вошел Джамиль-ага.

Осман при его виде чуть было не подавился виноградиной, а Алима вскрикнула. Но Джамиль не обратил на них внимания - его взгляд устремился на Скай, которая думала только о том, что за рок принес Джамиля опять в ее жизнь как раз накануне ее очередного бегства из Алжира. Единственное спасение упорствовать, что она Муна, рабыня Кедара, и более никто. Но тут она увидела женщину, вошедшую вслед за Джамилем, и в ней закипел гнев: Клер О'Флахерти! Проклятая Клер!

Джамиль быстро пересек комнату и, схватив Скай за руку, поднял ее.

- Клянусь душой пророка, - в восторге пробормотал он, - ты действительно близнец Скай Муны эль Халид! Ты мне нужна, и ты будешь моей! - Он ухватил ее за подбородок, Скай гневно отдернула голову от его ненавистной руки, а Кедар, оправившись от шока, вскочил на ноги с ревом негодования, и его рука ухватилась за кинжал.

- Можешь считать себя трупом, - прошипел он - Еще никто не осмеливался прикасаться к моей собственности без разрешения! Ты оскорбил меня, ты, кем бы ты ни был, и ты ответишь!

Джамиль, еще раз зачарованно взглянув на Скай, нехотя повернулся к Осману:

- Этот беспокойный глупец и есть твой племянник, Осман?

Осман, ощущая какое-то странное спокойствие, кивнул.

- Это мой племянник Кедар ибн Омар, господин Джамиль-ага.

- Ради тебя я прощаю его. Скажи этому дураку, кто я такой.

- Кедар, перед тобой Джамиль-ага, отставной командир крепости Касба, который, как утверждают люди, вскоре станет новым Деем Алжира.

- Его положение не дает ему права прикасаться к моей собственности без моего на то разрешения, и ты знаешь, дядя, что я чувствую, когда дело касается Муны.

Кедар повернулся к Джамилю:

- Господин, эта женщина помолвлена со мной. Ты нанес мне жестокое оскорбление. Однако если ты принесешь мне приличествующие извинения, то я ради дяди, который, судя по всему, хорошо тебя знает, сочту инцидент исчерпанным. Не хочу осложнять отношения дяди с его друзьями.

- Я хочу купить эту женщину, - сказал в ответ Джамиль.

- Что?! - Кедар был потрясен.

- Я хочу купить твою рабыню, - повторил Джамиль. - Посмотри на нее, Осман! Разве она не двойник жены Халида эль Бея? Она должна быть моей!

- Да, она брюнетка, и у нее голубые глаза, как у Скай, ты прав, Джамиль-ага, но в остальном я не вижу большого сходства.

- Присмотрись! Она - вылитая госпожа Скай! Нилак, любовь моя, посмотри ты ведь знаешь мою невесту госпожу Нилак, Осман? Она хорошо знала Скай у себя на родине. Разве эта женщина не в точности Скай, Нилак?

- В точности, господин, - медленно ответила Клер, видя, что рабыня Кедара буравит ее ненавидящим взглядом. - Если бы я не была уверена, что Скай О'Малли сейчас находится в Ирландии, то поклялась бы, что это она и есть.

- Все-таки я не вижу большого сходства, - упорствовал Осман.

- Я хочу ее! - заявил Джамиль. - Назови свою цену, племянник Османа! Я заплачу столько, сколько хочешь, ибо она нужна мне!

- Она не продается, - ледяным тоном ответил Кедар, - так как вскоре станет моей женой. - Он гневно смотрел на Джамиля.

- Назови свою цену, Кедар ибн Омар. Все на свете имеет свою цену.

- Она не продается, Джамиль-ага. Неужели ты не понял меня? В следующем месяце я женюсь на этой женщине, ибо ее я избрал матерью моих наследников. Она не продается! - Губы Кедара были жестко сжаты, глаза сузились. Что-то подсказывало ему, что Джамиль очень опасен, и он был настороже.

- Она должна быть моей! - повторил Джамиль как сомнамбула, обращаясь, кажется, к самому себе, а не к присутствующим. - Должна! - Он посмотрел на Кедара. - Если ты не продашь ее, мне придется взять ее просто так. Я - янычар и по воле султана имею право на все, что мне нравится. Но я не хочу грабить тебя, Кедар ибн Омар, и поэтому в последний раз спрашиваю: какую цену ты назначаешь? Если ты отказываешься назначить ее, я просто конфискую эту рабыню в свою пользу.

Ярость, ненависть, возмущение ослепили Кедара, кровь бросилась ему в голову. Вдруг сквозь застлавший его глаза красный туман показалось наглое, довольное лицо Джамиля-аги. Он почти услышал его непроизнесенные слова: "Ты бессилен. Эта женщина - моя. Ты не сможешь остановить меня!" Кедар вдруг увидел перед собой зрелище нагой Муны, извивающейся под другим мужчиной, наслаждающейся его страстью и дающей наслаждение ему. И тут он утратил контроль над собой - с животным ревом он бросился вперед, сжимая в руке кинжал, и глубоко вонзил его в горло противника.

Джамиль умер мгновенно и только успел широко раскрыть от изумления глаза, падая на пол. Его кровь окрасила одежду. Осман, одновременно удивленный и потрясенный этой сценой, смотрел на них, в то время как Алима и Скай в ужасе бросились в объятия друг друга. И тут все трое увидели, что трагедия усугубилась тем, что Нилак с яростным воплем пронзила Кедара своим кинжалом как раз в ту минуту, когда тело Джамиля коснулось пола. Ее кинжал снова и снова пронзал грудь Кедара, медленно оседавшего на пол, пока Осман не оттащил ее от уже мертвого племянника и не разоружил.

- Пошли слуг за стражей! - скомандовал он потрясенной жене, и Алима выбежала из комнаты.

Нилак молчала, но затем, подняв глаза, пристально посмотрела на Скай.

- Это ты, ведь так? - безнадежно сказала она. Скай отвернулась, решая, что ответить своему старому врагу.

- Скай О'Малли, - прошипела Клер ее имя, - это ты? Я знаю! Скажи мне по крайней мере, что я не сошла с ума! Скай резко повернулась к ней:

- Ты всегда была с придурью и всегда разрушала то, к чему прикасалась. Это ты виновата в смерти твоего брата Дома, несчастной Констанцы Бурк, а теперь и Джамиля-аги и Кедара.

- Ты только забыла своего любимого муженька Найла Бурка, - ядовито добавила Клер, - может, ты и не знаешь, что это я...

- Я знаю, что ты. Клер! Это ты заставила бедную сестру Дарру попытаться убить его, ты продала его на галеры, но теперь-то он свободен. Клер! Он сейчас на одном из моих кораблей, и сегодня я присоединюсь к нему! Тут, Клер, ты проиграла!

- Ненавижу тебя! - в бешенстве прорычала Клер. - И всегда ненавидела!

Распахнулась дверь, и в зале появились янычарский капитан с несколькими солдатами. Осман быстро шагнул вперед, а Скай, повинуясь интуиции, отодвинулась в тень и скользнула за занавеску.

- Что здесь случилось, господин Осман?

- Хвала Аллаху, Ахмет! Произошла ужасная трагедия: мой племянник и Джамиль-ага подрались из-за этой женщины, и, когда Кедар убил Джамиля-агу, она убила Кедара!

- Это ложь! - завопила Клер. - Он лжет! Лжет! Тут была еще одна женщина, которую хотел купить мой возлюбленный Джамиль, а этот Кедар напал на него и заколол!

Осман покачал головой. - Видите, - спокойно сказал он, - тут только четыре места. Племянник, я, эта женщина и Джамиль-ага ужинали сегодня вечером. Леди Нилак помолвлена с Джамилем-агой, и все же она начала откровенно заигрывать с моим племянником - а вы знаете, какой он любитель женщин. Она заинтриговала его, соблазнила открытым лицом и своими светлыми волосами. Она и есть причина трагедии! - В голосе Османа прорезались истерические нотки. - Эта коварная неверная шлюха - причина смерти моего старого друга и моего любимого племянника! Я требую правосудия! Требую немедленно! - И он разразился рыданиями, которые напрасно пытался скрыть, хотя ему было стыдно проявлять слабость в присутствии других мужчин.

Янычары отвернулись, чтобы Осман смог прийти в себя. Затем капитан Ахмет сказал:

- Мы отведем сейчас эту женщину к Дею, Осман. Ты пойдешь с нами, чтобы рассказать ему все это?

- Он лжет! - снова закричала Клер, но капитан успокоил ее, сильно ударив по голове.

- Молчи, неверная шлюха! Как ты смеешь противоречить почтенному господину Осману? Его честность легендарна! - Капитан швырнул ее в руки солдатам. Держите ее и заткните ей глотку, - приказал он.

- Уже поздно. - Осман оправился от приступа горя. - Дей стар, мне не хочется будить его в столь ранний час. Возьмите эту неверную с собой и постерегите ее до утра. А после первой утренней молитвы я приду к Дею требовать правосудия.

Черные глаза капитана Ахмета скользнули по полной груди Клер.

- Да, мои люди не прочь угоститься до дневного поста, - многозначительно произнес он. - Я последую твоему предложению, господин Осман, и с первыми лучами солнца я буду во дворце. - Он махнул рукой своим людям, и они наполовину выволокли, наполовину вынесли Клер из комнаты.

- Хорошего отдыха, капитан, - сказал на прощание Осман.

Капитан рассмеялся. Осман подождал, пока не захлопнется входная дверь и не затихнет топот солдат, и только потом проговорил:

- Можешь выйти, Скай.

- Они могут замучить ее до смерти, - заметила Скай, выходя на свет, - а может, и нет: когда-то она была самой знаменитой шлюхой Лондона.

- Лучше ей умереть под янычарами, дочь моя, иначе она уж точно не перенесет крючьев.

Скай содрогнулась - она хорошо знала эти вделанные в городские стены страшные крючья, орудие мучительной казни несчастных. Клер как убийцу одного и вероятную причину гибели второго мужчины скорее всего ждали именно крючья. И эта смерть будет мучительной - городские палачи умели так насадить тела жертв на крючья, что смерть наступала отнюдь не сразу и они служили предостережением тем, кто замышлял преступление, и развлечением для остальных.

- Да пощадит ее Господь! - прошептала Скай.

- Ты молишься за столь ужасного врага, дочь моя?

- Это слишком страшная смерть, Осман, даже для Клер.

Он по-отечески обнял ее.

- Отдохни, дочь моя. Я пошлю весть на твой корабль, что ты прибудешь только утром.

- Нет, мне надо идти, - сказала она.

- Утром, дочь моя, - мягко повторил он. - Поверь мне, Скай. Разве я когда-нибудь разочаровывал тебя?

- Нет, - ответила она, внезапно ощутив смертельную усталость, когда до нее постепенно начал доходить ужас всего происшедшего.

Осман вывел ее из комнаты и передал в заботливые руки жены. Две женщины побрели на женскую половину, где рабыни, не осмеливаясь что-либо сказать, помогли Алиме уложить Скай.

- Я не засну, - произнесла Скай, хотя глаза у нее закрывались.

- Выпей это. - Алима дала ей чашечку гранатового сока. - Капелька опиума поможет тебе сразу перенестись в страну сладких снов. Думай о чем-нибудь приятном, пока уплываешь, госпожа Скай. Думай о том, что ты наконец свободна от Кедара, что тебя ожидает твой муж, скоро вы соединитесь. Скоро ты снова будешь дома, на родине, с детьми. - Ее успокаивающий голос глухо проникал в сознание Скай, и вскоре она заснула.

Проснувшись, почувствовала, что голова еще слегка кружится, но, пока она дошла с Алимой до бани, ясность возвратилась.

- Где Осман? - спросила она, вернувшись в свою комнату.

- Он у Дея, дает показания против госпожи Нилак.

- Если она выжила, - заметила Скай.

- Скорее всего, иначе бы он уже вернулся. Он проводит тебя до судна, не бойся.

Осман вернулся примерно к полудню, и на его лице блуждала зловещая улыбка. Женщины, полные любопытства, поспешили в библиотеку.

- Ее повесили на крючья, - сказал он. - Но она проживет еще несколько часов. Ее богатство будет разделено между Деем и капитаном Ахметом. Все кончено, Скай, одна дверь закрыта, но другая открылась. Готова ли ты идти?

- Готова, - быстро ответила Скай.

Она наскоро попрощалась с Алимой и, сопровождаемая Османом, села в паланкин. На этот раз она не чувствовала грусти при расставании с домом Халида - теперь это был дом Османа. Носильщики подняли паланкин и легко двинулись со своей ношей вниз по холму. Скай поняла, что они движутся кратчайшим путем к гавани, где стоял ее флагман. На выходе из ворот гавани, рядом с дворцом Дея, Осман сказал:

- Посмотри назад и вверх, дочь моя.

Скай обернулась. Открывшееся зрелище заставило ее вскрикнуть от ужаса и жалости. Она сглотнула слюну.

Прямо перед ней, пришпиленная к стене крюками за плечо и бок, слабо трепыхалась Клер О'Флахерти, при жизни известная также как Кларо и Нилак.

- Никогда больше тебя не коснется ее злоба, Скай. Она нашла достойный конец, и теперь ты наконец свободна от ее злодеяний, - тихо сказал Осман. Скоро она умрет, и ее труп будет гнить на крючьях, пока стервятники, ветер и дождь не сделают свое дело. Это справедливый конец. Повернись, Скай, дочь моя, все кончено.

- Этой картины я не забуду никогда. Осман, - проговорила Скай, не в состоянии утереть текущие по ее бледным щекам слезы.

- Ты скоро забудешь все это, - уверенно ответил он, - я не хотел расстроить тебя. Но ты должна была убедиться, что твой враг погиб. Больше она никогда не сможет навредить тебе, Скай. - Он протянул руку и коснулся ее щеки. - Какая добрая душа скрывается в твоем прекрасном теле, дочь моя! После всего случившегося ты еще можешь плакать из-за гибели столь страшного врага. Ведь она не стала бы плакать о тебе!

- Скорее всего нет, Осман, но своими последними часами она искупила зло. Меня угнетает, что судьба сделала нас врагами.

Осман пожал плечами:

- На все воля Аллаха, Скай, и не нам оспаривать его волю.

Паланкин остановился и опустился. Осман раздвинул занавески, вылез наружу, повернувшись, чтобы помочь Скай. Они оказались прямо перед трапом ее корабля. Не говоря ни слова, она поспешила вверх, астролог двинулся следом. Только оказавшись в безопасности кают-компании, она сорвала с себя покрывало. Ее глаза блестели от непролитых слез. Она порывисто ухватила его за руки и начала лихорадочно целовать их.

- Спасибо, друг мой, - срывающимся голосом произнесла она наконец. Спасибо за все. За горизонтом меня ожидает муж, которого бы я не получила обрат но, если бы не ты и твоя семья, Осман. Я навечно в долгу перед тобой! Я и мои дети будем вспоминать о тебе в своих ежедневных молитвах всю жизнь. Ты вернул самое дорогое для нас: мужа и отца.

Осман по-отечески обнял ее, чтобы скрыть выражение своего лица - лучше ей было не видеть его.

- Скай, дочь моя, все, что ни случается, - на все есть воля Аллаха, и это - наша судьба, запомни это. Не пытайся уйти от судьбы, какой бы она ни была. Доверься Создателю, который позаботится о тебе для ведомой только" Ему цели. Иногда кажется, что ночи нет ни конца ни края, но все-таки потом появляется огонек надежды, который рассеет ночь. И это я обещаю тебе.

Она освободилась от его объятий и улыбнулась - это была ее первая настоящая улыбка, которую он видел за все эти месяцы.

- Я учусь этому. Осман, постепенно, медленно, но учусь. Я попытаюсь поверить, не важно во что, но попытаюсь. Сейчас же впереди у меня - только счастье. Мы с Найлом вернемся в Ирландию, и я вряд ли снова пущусь в странствия.

Осман тоже улыбнулся ей:

- Будь счастлива, Скай. Аллах знает, что ты заслужила этого больше, чем многие другие.

- А мы встретимся снова, Осман? - вдруг ее одолело любопытство.

- Может быть, - ответил он и, подняв руку в знак прощания, покинул борт судна.

Трап подняли, матросы отдали концы. Когда судно отошло от причала, Скай плотно затворила дверь каюты и начала медленно освобождаться от своих одежд. Она молча провожала взглядом каждый падающий шелковый предмет, проведя по нему на прощание рукой, и в ее сознании теснились воспоминания. Наконец, вздохнув, она аккуратно сложила восточные одежды и начала натягивать юбку-брюки, шелковую блузку, чулки, ботинки, пояс с кельтской пряжкой. Некоторое время она чувствовала себя не очень уютно в них, кожа привыкла к гладкому шелку. Засмеявшись, она распустила волосы, расчесала их и заплела косу. Отражение в зеркале каюты сказало ей, что Скай О'Малли вернулась, и, отвернувшись, она открыла дверь и вышла на палубу.

- Добро пожаловать, миледи, - приветствовал ее Брэн Келли.

- Спасибо, Брэн. Как Дейзи?

- Отлично, и наш первенец, парень, тоже.

- Поздравляю, Брэн! Мне придется потрудиться, чтобы воспитать новую камеристку, но это ничего, главное, чтобы вы с Дейзи были счастливы.

- Вряд ли Дейзи вам позволит, да, впрочем, поспорите с ней сами об этом, хмыкнул Брэн.

- Когда мы подойдем к кораблю Бурка, Брэн?

- Если продержится бриз, то через пару часов, не больше, обещаю вам, миледи.

Скай прошла на нос и там тихо стояла, подставив ветру лицо и не оглядываясь на город. Да, в этот раз Алжир оказался для нее другим городом, не тем городом счастья, в котором она жила с Халидом эль Беем. Тогда это был волшебный, цветной, прекрасный мир, полный любви. Теперь же он жесток и страшен. Она никогда не забудет зрелища извивающейся в агонии Клер О'Флахерти. Скай глубоко вдохнула теплый морской воздух, стремясь выкинуть из головы воспоминания об этом городе: позади не найти ответа, ей нужно смотреть вперед, за горизонт, где ожидает ее муж. Она не могла дождаться момента, когда увидит его. Будь она уверена, что плавает быстрее, чем идет ее корабль, - она бросилась бы в воду и поплыла впереди. "Найл! Найл!" - звало ее сердце.

***

- Скай! Скай! - Тело Найла Бурка корчилось на постели в капитанской каюте. - Робби? Это вы, Робби?

- Я тут, парень. - Робби положил прохладную ладонь на воспаленный лихорадкой лоб Найла Бурка. На его собственном лбу появились морщины.

- Робби, где Скай? Где моя жена? - почти плакал Найл.

- Она плывет сюда, парень, - успокаивал его Робби, - она прибудет с минуты на минуту.

- Хочется пить, Робби, так хочется пить! - Найл снова заметался на постели.

- Вот, парень. - Роберт Смолл поднес к его губам кубок с вином:

- Выпей-ка это.

Найл жадно припал к кубку, но через пару секунд его вытошнило в стоящий перед кроватью таз.

- Где мои конфеты, Робби? Они всегда помогали, когда мне было плохо.

- Их нет, милорд. Последние съедены несколько дней назад. Если бы мы знали, что в них, изготовили бы еще.

- И я не знаю, Робби. Говорил же, не знаю! Их делала старуха Раби, и Гамаль дал мне коробку перед бегством. Но что в них было - не знаю. - В голосе Найла чувствовались одновременно упрек и раздражение. Внезапно он погрузился в забытье.

Робби вздохнул: ясно, что лорд Бурк чем-то отравлен. Иначе что с ним? Может быть, появление Скай приведет его в чувство. Роберт Смолл встал и направился к выходу.

- Приглядывай за его светлостью, - приказал он юнге. - Если понадоблюсь, я на палубе.

- Есть, сэр! - преданно ответил тот.

Робби вышел на палубу, покинув затхлую атмосферу каюты, и с радостью набрал полную грудь свежего морского воздуха.

- Не показался корабль? - спросил он Мак-Гвайра.

- Матрос на мачте заметил вышедший из гавани парус пару минут назад. Его видно на горизонте. Как лорд?

- Плохо. Похоже, умирает, Шон. И я даже не понимаю, что его убивает!

- Брось! Найл Бурк парень крепкий, я его знал еще мальчишкой. Он не может умереть!

- Умирает, говорю тебе, - настаивал Робби. - Он все время хочет пить, но желудок ничего не держит, два дня назад появился кровавый понос. Спать не может из-за кошмаров, глаза красные, кожа и рот такие сухие, что губы и локти шелушатся. Я ничего подобного еще не видел!

- Может, пустить ему кровь? - предложил Мак-Гвайр.

- Пустить кровь? Иисус! Ты его точно убьешь! Господи, только бы ветер держался, может быть, она вернет его к жизни!

- Если он умрет, это убьет ее, - сказал Мак-Гвайр. - Потерять его один раз - уже плохо, но потерять второй раз, после всего, что она перенесла... - Он нервно перекрестился.

Роберт Смолл мрачно смотрел в море. Ему тоже приходила в голову эта мысль, но, предвидя худший вариант, он сумел к нему подготовиться. Он должен заставить ее жить, он и Адам де Мариско. Тот просто взвился, когда Робби вернулся в Англию и рассказал ему, что выкинула Скай. Островной вождь покинул свою скалу, чтобы возглавить экспедицию для спасения Скай. Сейчас он терпеливо ждал своего часа в каюте Робби, чтобы утешить ее, если это будет необходимо.

Роберт Смолл с ощущением дурного предчувствия следил за приближением корабля Брэна Келли.

- Капитан Смолл! Лорд Бурк проснулся и зовет вас! - тревожный голос стоявшего перед ним юнги вернул его к действительности.

- Скажи лорду, что приближается корабль его жены и я останусь на палубе, чтобы встретить ее. А потом мы оба зайдем к нему.

- Есть, сэр! - Мальчик побежал назад в каюту. Брэн Келли осторожно разворачивал свой подпрыгивающий на волнах корабль, пока оба судна не оказались стоящими борт к борту. Между ними быстро перекинули трап, и Скай, перебежав по нему, бросилась в объятия Робби. Облегченно вздохнув, он обнимал ее, наслаждаясь присущим ей ароматом дамасской розы.

- Боже, Скай, слава Господу, ты снова с нами! Она была выше его, но все же ей удалось спрятать лицо в его пропахшей табаком кожаной куртке, шепча:

- Робби, милый Робби!

Они долго стояли так, обнявшись, а потом Скай спросила:

- Но где же Найл, Робби? Где мой муж?

- Найл в капитанской каюте, Скай, в последнее время он не очень хорошо себя чувствует.

- Не очень хорошо чувствует? - как эхо, повторила она его слова.

- Даже не знаю, что это такое, девочка моя. У него кровавый понос последние два дня, постоянно рвет. Я ведь не доктор, - беспомощно сказал он.

Скай оторвалась от него и ринулась в капитанскую каюту. Ворвавшись, она успела увидеть, остановившись на миг, как Найл пытается встать с постели, чтобы встретить ее, но его тело беспомощно рухнуло назад на покрывало.

- Найл! - В следующую секунду она уже была у его постели, ее огромные глаза на побелевшем лице вбирали в себя его черты. Она начала понимать, что дело действительно плохо. - Найл! - повторила она. Он так исхудал! Она не видела его всего месяц, но он страшно похудел и выглядел так плохо. Встав на колени перед кроватью, она взяла его за руку.

Найл Бурк открыл глаза, полные любви к ней, но такие печальные! Он поднял дрожащую руку, и ему удалось погладить ее по щеке. Он вздохнул.

- Я уже забыл, какая у тебя гладкая кожа, Скай, любовь моя, - тихо сказал он.

- О Найл! - прошептала она. - Я так люблю тебя, так люблю! Все будет хорошо теперь, обещаю тебе! Мы снова плывем домой, через пару недель мы будем в Ирландии, нас ждут дети. - Она не замечала, что плачет, что по щекам текут слезы. - Господи, Найл! Наши дети даже не знают нас, ты ведь исчез как раз после рождения Патрика, а Дейдра была еще такой маленькой. Патрику теперь три с половиной, а ей почти пять, мой дорогой. Самое время нам вернуться к нашим деткам, Найл! Самое время дать им новых братьев и сестричек!

- Я умираю, - сказал он.

- Не-е-е-ет! - прорыдала она, чувствуя, как ее сердце болезненно сжалось.

- Я не хочу, - жалобно сказал он, - но ничего не могу сделать, я умираю, не знаю почему, но умираю.

У нее перехватило дыхание, на мгновение ей показалось, что она утратит контроль над собой, но вдруг ее легкие снова заработали и она почувствовала, как ее грудь наполнилась воздухом.

- Ты просто очень болен, мой дорогой, - проговорила она неожиданно твердым голосом, пытаясь скрыть за уверенностью дрожь от бешено колотящегося сердца, но это еще не значит, что ты умираешь. Я просто нет дам тебе умереть! Корабль набит свежей провизией и водой, я буду сама готовить для тебя. Помнишь, как ты болел раньше и Констанца выходила тебя? Это последствия той болезни. Ты увидишь, - с оптимизмом закончила она, - я поставлю тебя на ноги. Он печально вздохнул:

- Скай, я умираю. Констанца помогла мне справиться с последствиями раны и шока, а это - я не знаю, что это такое, но больше я не могу держаться. - Он снова упал на подушки, почти без сознания от потери сил, вызванной этим разговором.

- Найл, не умирай! - жалобно всхлипывала она, как будто это зависело только от него. - Ты не можешь умереть! После всего того, что мне пришлось перенести, чтобы освободить тебя, ты просто не имеешь права!

Его серебристые глаза снова смотрели на нее.

- Я знаю, любовь моя, что ты перенесла, я знаю. Ты такая мужественная, любимая моя. У тебя львиное сердце и ангельская душа, и мне будет не хватать тебя. Но я рад, что кинжал Дарры меня не убил и все коварство Клер не смогло помешать нам попрощаться друг с другом. Теперь я знаю, что на свете есть Бог, ибо он услышал мои самые горячие молитвы - он дал мне в последний раз увидеть тебя, моя любимая.

Скай пыталась рассмотреть его сквозь слезы, застилающие глаза. Она понимала, что он прав, более прав, чем она.

- Не покидай меня, Найл, - тихо сказала она, - я не смогу без тебя, теперь не смогу!

- Это не мне решать, Скай. А теперь поцелуй меня на прощание, жена, только один поцелуй, прежде чем я тебя покину. Я возьму его в последний путь, на память. - Его глаза были полны сочувствия, он знал, что ей придется труднее, чем ему.

Скай хотелось, чтобы этот кошмар немедленно кончился. В ее сознании звенела только одна мысль: "Неужели все было напрасно?!"

- Скай! - настойчиво позвал он, и вдруг его рука бессильно выскользнула из ее руки.

Она наклонилась над ним и прикоснулась губами к его губам. Это было райское ощущение, но вдруг его губы начали ослабевать. Она подняла голову: его глаза стали тусклы и пусты. Найл Бурк был мертв. Оцепенев, она сидела рядом с ним, не ощущая ничего - ни жары, ни холода, ни биения собственного сердца, ни даже того, жива она или мертва. Наконец она встала и закрыла его глаза.

- Прощай, моя первая и последняя любовь. Ты наконец дома, в Ирландии. Наконец ты в безопасности.

Она повернулась на звук раскрывающейся двери - в комнату вошел Роберт Смолл.

- Робби, он мертв, - холодным, отсутствующим голосом сказала она.

- Скай... - Он двинулся к ней, чтобы поддержать.

- Курс на Бомон де Жаспр, Робби. Я не хочу предавать тело мужа морю. Я попрошу у Никола разрешения похоронить его в соборе Вилларозы, а через несколько лет, когда истлеет плоть, мы заберем кости в Ирландию. Ему бы это понравилось, и старому Мак-Уилльяму тоже.

- Скай, это безумие. Мы должны похоронить его немедленно.

- Если ты выбросишь его в море, Робби, я прыгну за ним. Ты понял? - Ее голос был тверд, и он никогда не подозревал, что она может говорить таким тоном.

Интуиция подсказала Роберту Смоллу, что нельзя спорить с ней или сердить ее. Она была на миллиметр от сумасшествия, и малейший толчок мог столкнуть ее в бездну.

- Отлично, девочка, - сказал он. - Я сделаю, как ты хочешь. Ты хочешь, чтобы тело осталось в каюте, или вынести его?

- В трюме только балласт?

- Да.

- Тогда перенесите его в трюм, но не оставляйте в темноте. Пусть вокруг стоят свечи и он лежит на бархате. Пусть кто-нибудь постоянно находится там, и я буду молиться рядом с ним, пока мы не войдем в порт.

- Я прикажу юнге принести тебе поесть, прежде чем ты начнешь молиться, предложил Робби.

- Немного вина, - согласилась она, - и только. Есть я сейчас не могу.

- Вина, - повторил он и попятился из каюты. Она продолжала стоять на том же месте, подобная соляному столбу. Дверь снова распахнулась, появился мальчик:

- Миледи, вино, которое вы просили. Посмотрев вниз, Скай встретила любопытный взгляд рыжего мальчугана.

- Вино, миледи. - В руках он держал небольшой поднос с кубком.

- Как тебя зовут?

- Майкл, миледи.

- Майкл, а дальше?..

- Не знаю, миледи, капитан Смолл нашел меня с проломленной головой. Я ничего не помнил, кроме того, что меня зовут Майкл.

- У меня есть брат по имени Майкл. Он священник. Ты хотел бы стать священником?

- Нет, миледи! Я хочу быть как капитан Смолл! Скай посмотрела на мальчика еще раз и, нежно проведя рукой по его огненно-рыжим волосам, сказала:

- Может быть, ты и станешь таким однажды, Майкл. Роберт Смолл - хороший пример для подражания.

- Да, миледи! - Мальчик выбежал из каюты. И тут дверной проем заполнила массивная фигура Адама де Мариско.

- Скай! - Он тревожно смотрел на нее.

- Входи, Адам, - пригласила она.

- Ты не удивлена, что я здесь, - констатировал он.

- Ты всегда появляешься вовремя, Адам. Он перешагнул порог и закрыл за собой дверь.

- Мне не следовало отпускать тебя от себя, Скай.

- Это не мы решали, Адам. Мы оба - преданные подданные королевы Елизаветы. И кроме того, мой друг Осман, узнав, где находится Найл, нашел бы меня и на краю света. Но разве я не причинила тебе боли достаточно, Адам, чтобы ты не разыскивал меня для новых страданий?

- Я страдаю только из-за того, что страдаешь ты, Скай. - Он обнял ее и крепко прижал к груди. Затем, не говоря ни слова, подхватил на руки и перенес на кресло у кормового окна. Он укачивал ее, как ребенка, и, вздохнув, она прижалась головой к его груди. Его запах был таким знакомым и успокаивающим. Ты не можешь поплакать, моя девочка? - спросил он.

Она отрицательно покачала головой.

- У меня не осталось слез, Адам. Я так часто плакала из-за него, что теперь, когда он умер, у меня не осталось слез. Я чувствую только холод и пустоту.

Он понял ее. Из всех людей на свете только он понимал ее.

- Я здесь, Скай, - тихо сказал он. - И я не оставлю тебя.

- Знаю, Адам, - ответила она, и они снова замолчали, погрузившись в печаль.

Не было ничего удивительного в том, что она заснула в его надежных объятиях. Пока он смотрел, как она переходит из ужасной реальности в состояние забвения, в каюту вошли несколько матросов во главе с Робби и осторожно унесли тело Найла Бурка. Затем пришел юнга Майкл и перестелил постель. Когда он вышел, Адам осторожно перенес Скай на постель, раздел и накрыл покрывалом. Потом бесшумно покинул каюту, зная, что теперь она проспит много часов подряд, так как Робби подсыпал ей в вино снотворного. Адам знал, что сон - лучший лекарь.

Скай проспала почти два дня подряд, так что ей не удалось подежурить у тела Найла. А корабль уже входил в гавань Бомон де Жаспра. Долгий сон убрал тени и мешки из-под ее прекрасных глаз, но она осталась столь же равнодушной ко всему, как и была тогда, когда погружалась в сон. Она сидела на кровати и отдавала распоряжения. На столике перед ней стояла тарелка с остатками сваренного в марсале яйца, которым она подкрепляла силы. Скай съела его, не почувствовав даже вкуса.

- Робби, не мог бы ты отправиться к Эдмону узнать о месте в соборе? Скажи ему, что я оплачу все издержки и, кроме того, сделаю щедрый дар епископу. А затем сходи к гробовщику, мне нужен лучший гроб.

- А как насчет молодого герцога, Скай?

- А что с ним? - удивленно спросила Скай.

- Он ведь тебя любит, - беспомощно ответил Робби.

- К этому времени у него уже должна быть невеста, да и мне вовсе не нужен новый муж, Робби. И уж тем более я не интересуюсь в этом отношении Никола Сент-Адрианом. Он превосходный и очень обаятельный молодой человек, но все уже в прошлом. Всегда следует отдавать себе отчет в том, что какой-то кусок твоей жизни стал прошлым и настал момент спокойно уйти.

- А если они захотят видеть тебя?

- Они могут посетить меня на борту корабля, но дай им, ради Бога, понять, Робби, что моя нога не ступит на землю замка.

Робби низко поклонился в соответствии с этикетом.

- Как пожелаете, леди Бурк, - коротко ответил он и вышел.

- Что ты будешь делать после похорон, Скай? - спросил Адам.

- Не знаю, наверное, поплыву домой, только вот куда?

В замок Бурков? Не думаю, что это мой дом. Никогда его не любила и жила там только потому, что это был дом Найла. Иннисфана - это дом всех О'Малли, но она принадлежит моей мачехе Анне и ее сыновьям. Баллихинесси - имение Эвана, а Линмут - Робина. Разве что лондонский дом, Гринвуд, действительно мой, но пока я не готова вернуться в Лондон и жить там. Даже не знаю, где же мой дом, Адам. - Она как-то жалко улыбнулась. - Скай О'Малли, богатая и могущественная, иронично продолжила она, - не знает, где приклонить голову.

- Едем ко мне, - предложил он.

- Куда?

- Я хочу навестить мать, - медленно сказал он, и его широкое лицо озарилось улыбкой.

- А где сейчас твоя мать? - спросила она и тоже улыбнулась.

- В долине Луары. Я ведь говорил тебе, что она снова вышла замуж, когда мне было двенадцать. Мой отчим - граф де Шер, владелец замка Аршамбо, что стоит на реке Шер недалеко от Блуа. Аршамбо, конечно, не сравнится с Шамбором, Амбуазом, Блуа или даже с Шенонсо. Но это милое и теплое местечко.

Мне бы хотелось, чтобы ты, Скай, посетила его и познакомилась с моей семьей.

- Как странно, - серьезно заметила она, - я почему-то никогда не думала, что у тебя может быть семья.

- И все-таки есть. Хотя я покинул Францию двадцать лет назад, чтобы поселиться на Ланди навсегда, я иногда навещал их там, но последний раз это было семь лет назад. Да будет тебе известно, что у меня две родные сестры, а еще сводные сестра и два брата. Они все взрослые, у всех свои семьи, так что семья у меня есть. Причем почти такая же большая, как у тебя, Скай. Поехали туда!

- Почему бы и нет, - равнодушно сказала Скай, - мне больше уже нечего делать.

- В конце концов тебе придется вернуться домой, Скай. У тебя ведь дети. Но, я думаю, сейчас для тебя самое лучшее - отправиться со мной и постараться справиться с горем.

- Адам, детям я не нужна. Кроме двух младших, они уже все взрослые, да и малыши спокойно обходились без меня последние два года. Если я не вернусь, для них это ничего не будет значить. Мужа у меня нет, я никому не нужна. О'Малли также прекрасно управлялись без меня все это время. Так что я могу поехать в Аршамбо, - вяло закончила она.

Он никогда не думал, что ее голос может быть таким безжизненным, таким равнодушным ко всему, в особенности к жизни. Лучше бы она вопила и обвиняла небеса в гибели Найла! Он бы предпочел, чтобы она оплакивала эту утрату. Это холодное равнодушие было пугающим. Адам мог только молиться о том, чтобы оно со временем прошло.

Она ошибается, думал он. Она нужна детям, и кроме того, что было для него важнее, она была нужна ему, Адаму де Мариско. Он уже однажды потерял ее, однажды отпустил ее. Теперь он не намеревался совершить еще одну ошибку. Она не знает об этом, но больше он не позволит Елизавете Тюдор использовать Скай. Он не оставит ее без защиты перед лицом королевы. Скай не пересечет пролива, не став его женой. Однажды она осудила его за отсутствие желания сражаться за нее - в этот раз он будет сражаться с каждым, кто попытается отобрать ее у него. Скай его - отныне и навсегда!

Часть IV

ФРАНЦИЯ

Глава 12

Эдмон де Бомон сочувственно вздохнул:

- Разумеется, Скай может похоронить мужа в соборе, месье Роберт. Как она? Роберт пожал плечами:

- Горюет, но не показывает виду. У нее странное выражение лица. Я-то давно ее знаю и понимаю, что она просто в шоке после смерти лорда Бурка.

Эдмон кивнул.

- Она может встретиться со мной?

- Разумеется, - сказал Робби, - но она просила передать герцогу, что не ступит на территорию замка. Эдмон снова кивнул:

- Понимаю. Но вряд ли он захочет встречаться с ней.

- Он женился? - Робби взмолился, чтобы Эдмон ответил ему "да".

- Конечно! - сказал Эдмон. - Не могли же мы предоставить французам шанс захватить Бомон де Жаспр. Через три месяца после отъезда Скай Никола женился на Мадлен ди Монако. Через несколько месяцев мы ожидаем рождения первенца.

- Отлично! - воскликнул Робби. - Она на грани безумия, Эдмон, и не знаю, справилась ли с собой, если бы молодой герцог стал изливать на нее свою страсть. Я рад за него, Эдмон снова кивнул, но ничего не ответил. Лучше бы Робби не знать, как жаждет Никола Скай. Он исполнил долг перед герцогством, женившись на юной дочери монакского князя Оноре - прелестной девушке шестнадцати лет с бледно-золотистыми волосами и мягкими коричневыми глазами. Только если Скай была стройной и высокой, то Мадлен - миниатюрной толстушкой. Они схожи лишь умом и чувственностью. Эдмон тщательно подыскивал невесту. И идеальную кандидатуру он нашел в Монако - Мадлен ди Монако с самого начала полюбила герцога и, почувствовав его боль, делала все, чтобы исцелить его.

- Надеюсь, это будет мальчик, - радостно сказал Робби.

- Да, все мы молимся об этом, - ответил Эдмон, - но ведь они оба молоды и здоровы. Так что быстро заполнят детскую замка.

Дверь в библиотеку Эдмона распахнулась, и вошла приятная блондинка.

- Дорогой друг, мне сказали, у нас посетитель.

- Да, Мадлен, это английский лорд, мой друг Роберт Смолл. Роберт, позвольте представить вам Мадлен, герцогиню Бомон де Жаспр.

Робби, обладавший отменными придворными манерами, изящно поклонился, целуя маленькую ручку герцогини.

- Мадам, это честь для меня.

- Мерси, месье Роберт. Надеюсь, ваше пребывание в Бомон де Жаспре будет приятным.

- Увы, мадам герцогиня, моя миссия здесь слишком печальна, и не стоит упоминать о ней, чтобы не огорчать столь прекрасную даму.

- Роберт просил нашего соизволения на похороны в соборе одного из его пассажиров, ирландского дворянина, умершего на борту судна. Вдова джентльмена пожелала, чтобы он был похоронен не в море, а у нас, - объяснил Эдмон.

- О, бедняжка! - воскликнула Мадлен. - Могу ли я что-либо сделать для нее? Что-нибудь, что хоть немного утешило бы ее?

- Мерси, герцогиня. - Робби был тронут ее участием. - Леди Бурк нуждается сейчас только в покое. Смерть мужа сильно подействовала на нее, как вы легко можете представить.

- Я отправляюсь с Робертом, Мадлен. - Эдмон встал с кресла. - А где Никола?

- Он в суде, Эдмон. Я заглянула в щелку, и мне кажется, что дел не так много на сегодня.

- Попроси его зайти ко мне, когда он закончит, Мадлен. Она кивнула и улыбнулась Роберту.

- Не останетесь ли вы отужинать с нами, месье Роберт?

- Увы, герцогиня, не могу. Но благодарю вас за честь. - Он сделал еще один поклон, и юная герцогиня кивнула ему, перед тем как покинула комнату.

- Она мила, - сказал он Эдмону. - Он должен быть счастлив с ней!

- Она его любит, - просто ответил Эдмон.

- Она знает о Скай?

- Никто в Бомон де Жаспре не посмел бы рассказать ей о жене Фаброна де Бомона, боясь расстроить ее, - ответил Эдмон.

- Отлично! Так что она никогда и не узнает, кто такая Скай.

- Если только Никола не сваляет дурака. Он не совсем примирился с утратой Скай.

- Наверняка он не станет расстраивать ее, особенно накануне родов!

- Да, да, конечно, вы правы, - сказал Эдмон, молясь в душе, чтобы Никола так и поступил. Он подошел к столу, дотянулся, встав на цыпочки, до графина и налил им по бокалу бомонского розового. Вручив Роберту его бокал, он вернулся на свой стул и, подняв бокал, произнес:

- За лучшие дни, mon arm!

- С удовольствием, - согласился Робби, и они осушили бокалы.

Не успела прохладная сладкая жидкость проскользнуть в горло, как дверь в библиотеку снова распахнулась и появился Никола Сент-Адриан.

- Где она?! - спросил он, и его зеленые глаза горели от нетерпения.

- Присядьте, дядюшка, - предупреждающе сказал Эдмон - Присядьте, и мы вам все расскажем.

Никола бросился на стул и нервно провел рукой по волосам.

- Пожалуйста, - обратился он к Роберту Смоллу, - расскажите мне, что с ней, где она?

- Леди Бурк находится на борту своего судна, которое стоит на якоре в вашей гавани, монсеньор, - объяснил Робби. - Она прибыла в Бомон де Жаспр, с тем чтобы попросить у вас разрешения похоронить своего мужа, лорда Бурка, в одной из ниш собора. Она намеревается перевезти через несколько лет его прах на родину, в Ирландию. Сейчас же она желала бы захоронить его останки там, где они будут в целости, пока не истлеет плоть. Месье Эдмон любезно согласился предоставить место для тела лорда Бурка.

- Ма pouvre doucette, - тихо произнес Никола. - Я должен видеть ее! - Он встал и вышел из комнаты, прежде чем Эдмон мог что-либо сказать.

- Никола! - закричал карлик вслед дяде.

- Не нервничайте, Эдмон. - На лице Робби заиграла улыбка. - Вы помните лорда де Мариско?

- Этого черноволосого гиганта? Конечно! - ответил Эдмон.

- Так он сейчас с ней на корабле, и он не позволит Никола ни огорчить ее, ни дурачить. Так-то оно лучше, друг мой. Юная герцогиня не будет свидетельницей тому, что произойдет между этими тремя, а Никола раз и навсегда поймет, что Скай - не для него.

Эдмон облегченно рухнул на стул.

- Вы правы, Роберт, так оно лучше! Ну, еще вина? И так они сидели, дегустируя бомонское розовое, а герцог, приказав оседлать коня, поскакал к гавани. Найти судно Скай было нетрудно, ибо на его мачте развевался вымпел с золотым морским драконом на голубом поле. На трапе его встретил Брэн Келли.

- Месье герцог, - вежливо поклонился он Никола, - рад снова видеть вас.

- И я, капитан Келли. Надеюсь, с вашей Дейзи все в порядке?

- Да, монсеньор.

- Доложите обо мне госпоже, капитан.

- Как прикажете, монсеньор. Следуйте за мной. Брэн повел его к каюте Скай. Он постучал и, войдя, объявил:

- Герцог Никола желает видеть вас, миледи.

- Пусть войдет, - отозвалась она, но Никола, оттолкнув Брэна, уже вошел в каюту.

- Doucette!

- Монсеньор. - Ее голос был так же безразличен, как и глаза.

Никола Сент-Адриан почувствовал, как уверенность оставляет его. Эта прекрасная бледная женщина в черном, стоявшая перед ним, как бы отталкивала его. Он-то помнил страстную женщину, каждое движение, взгляд или слово которой были исполнены любви и жизнелюбия. Теперь перед ним стояла холодная и равнодушная дама. Да, он узнавал ее лицо, фигуру, но все остальное...

- Я рад приветствовать вас в Бомон де Жаспре, мадам, - тихо начал он.

На секунду ее выражение смягчилось.

- Благодарю, Никола. Мне так жаль огорчать вас, но мне просто некуда было пристать. Вы меня понимаете? Он кивнул и быстро произнес:

- Я никогда не переставал любить вас, doucette! Никогда! - И его руки обвились вокруг нее, привлекая к груди.

- А я разлюбила вас в ту самую минуту, когда узнала, что мой любимый Найл жив! - резко ответила она, отталкивая его, размыкая его нежеланные объятия. Стыдитесь, Никола! Неужели вы думаете, что, если мой муж умер, я побегу к вам? А как же ваша жена? Как ее ребенок?

- Они для меня ничего не значат! - хрипло воскликнул он. - Вы! Только вы все для меня! Я молился об этом! О Господи, сколько я стоял на коленях и молился о том, чтобы вы вернулись ко мне! Я так не молился с детства!

- Вы до сих пор дитя, Никола. Эгоистичный маленький мальчишка! Вы сами-то понимаете, что говорите? Вы готовы оставить ради меня жену и наследника! Где же ваше чувство долга, Никола? Неужели я ничему вас не научила? Ваш долг - это благополучие Бомон де Жаспра и его народа. Ваш долг - это благополучие вашей жены и ребенка. Я вас не хочу. Мне больше не нужны мужчины. Все, что мне нужно от вас, - это разрешение похоронить здесь моего мужа. Если вы против, скажите мне немедленно, и я отплыву - Doucetle, я вас умоляю... Она почувствовала жалость к нему.

- Никола, - голос ее был печален, - это я умоляю вас. Умоляю вас избавиться от фантазий относительно меня. Да, я вас любила, не буду отрицать, но только как? Я не чувствовала горечи, оставляя вас, и старалась выглядеть печальной, чтобы не расстраивать вас.

Никогда бы я не вернулась в Бомон де Жаспр, если бы не Найл. Даже если бы я его не нашла, я вернулась бы в Ирландию или же ко двору Елизаветы Тюдор. Только не к вам. Вы интуитивно это чувствовали и поэтому сделали то, что от вас требовалось, - женились и зачали ребенка. - Она протянула руку и нежно коснулась его лица. - Сегодня я сошла с "Чайки" и побродила по рынку, натянув на голову капюшон, чтобы меня не могли узнать. Все разговоры только о маленькой герцогине Мадлен и ее ребенке. Ее сравнивают с мадонной, говорят, что Господь благословил вас, сделав так, что герцог Фаброн назначил вас наследником, а вы взяли Мадлен ди Монако в жены.

Вы поступили правильно. Неужели вы этого не понимаете? Почему вы так стремитесь разрушить то, что делает вас самым счастливым человеком? Скажите мне честно, почему вы не любите свою жену?

- Да я люблю ее! - воскликнул он. - Разве ее можно не любить? Она такая милая, но так отлична от вас! Она мед, а вы - пламя, doucelte! О, как я жажду вашего тепла!

Скай позволила себе слегка улыбнуться. Никола так и остался романтичным французом - он был неукротим.

- Огонь, mon brave, это как раз то, что может вас уничтожить. Послушайте меня еще раз, Никола. Когда умер Найл Бурк, с ним вместе умерла и я. Да, мое тело и мозг пока функционируют, но поверьте мне, я труп. Внутри меня пустыня. Так что возвращайтесь домой к жене, Никола, и оставьте меня с моим горем.

Он стоял неподвижно, продолжая смотреть на нее, и она могла бы поклясться, что его зеленые глаза полны слез. Внезапно из угла каюты возникла какая-то тень, и перед ошеломленным Никола оказался гигант с волосами цвета воронова крыла и дымчато-голубыми глазами.

- Парень, ты слышал, что сказала леди Бурк? Ступай. Никола овладела безрассудная ярость, и он автоматически выхватил свой меч.

- Кто это? - крикнул он Скай. - Это ваш любовник! Да, я знаю, что это ваш любовник! - Он прыгнул на Адама.

Тот легко уклонился и выхватил оружие из рук Никола.

- Я Адам де Мариско, лорд острова Ланди, месье герцог. Мое владение гораздо больше этого клочка земли, который вы называете герцогством. Я знаю Скай много лет и собираюсь жениться на ней, когда она оправится от горя. А теперь не могли бы вы покинуть судно самостоятельно, как просит леди Бурк, иначе мне придется выкинуть вас с палубы - что вам больше нравится, месье герцог? - Он спокойно улыбался, глядя в лицо удивленного Никола.

- Адам! - слегка укорила его Скай. Затем она снова повернулась к Никола. Пожалуйста, Никола, уходите. То, что было между нами, - теперь только воспоминание.

- Но это сладкое воспоминание, doucette, и я сохраню его на всю жизнь! Его гнев остывал по мере того, как слова Адама доходили до его сознания. Он галантно поцеловал ее руку. - Вы будете желанной гостьей в Бомон де Жаспре, и я больше не нарушу вашего траура, Скай. Простите неуместность моего поведения. Я действительно старался сделать так, как вы мне советовали, пока не узнал о вашем прибытии.

Скай осторожно отняла у него руку.

- У вас сильная воля, Никола. Не следует снова сходить с ума. Ступайте домой к вашей жене. И после похорон Найла я не смогу вас больше видеть.

Он кивнул и, бросив предупреждающий взгляд Адаму, сказал:

- Я еще проверю, насколько вы будете хороши для нее, монсеньор де Мариско. - Он повернулся и быстро вышел из каюты.

- Если ты засмеешься, я тебя никогда не прощу, - бросила Скай Адаму, у которого кривилось от веселья лицо.

- Я просто не могу сдержаться, мне так интересно, что же такое этот твой французский петушок со мной сделает, если я огорчу тебя!

- Ты не имел права говорить ему, что я выйду за тебя, - добавила она с оживлением, отличным от состояния апатии, в котором она пребывала в последнее время.

- Но ведь ты выйдешь за меня, Скай. Я просто не могу допустить, чтобы тебя снова кто-нибудь использовал.

- И даже ты, Адам? - жестко спросила она.

- И даже я, девочка! - так горячо ответил он, что Скай была обезоружена его чувством.

***

Найл, лорд Бурк, был положен в деревянный гроб, и этот гроб помещен в мраморную нишу в стене капеллы св. Анны в кафедральном соборе герцогства. Отец Анри, а ныне епископ Бомонский, благословил могилу и отслужил мессу. Ему хотелось утешить Скай, и, чтобы не обидеть его, она сказала, что ей полегчало, но в действительности она по-прежнему ощущала пустоту. Найл мертв, а ее пожирала мысль о том, что все муки - впустую.

Она наскоро попрощалась с Робби и Брэном Келли.

- Я не могу вернуться, - сказала она Робби, - пока не могу. Я не готова еще встретиться с детьми или королевой. Особенно с королевой и лордом Берли. Один Бог знает, что могут придумать для меня на этот раз, а я недостаточно сильна, чтобы противостоять им.

- Где ты будешь? - спросил он ее.

- С Адамом. Он не предъявляет мне никаких требований, он просто везет меня к своей семье в Аршамбо в долине Луары.

Робби кивнул. Никогда еще она не была так слаба. С Адамом она будет в безопасности, а сейчас это - главное.

- Могу ли я рассказать обо всем королеве, если она спросит?

- А ты обязан отвечать ей, Робби?

- Да, - сказал он, поколебавшись, - но для тебя я постараюсь, Скай. Просто скажу, что ты где-то во Франции, а где - не знаю.

- Спасибо, Робби, - ответила она, крепко обнимая его. Никола Сент-Адриан настаивал на том, чтобы организовать их путешествие.

- Все-таки вы, помните это или нет, вдовствующая герцогиня, - твердо сказал он, - и я бы оскорбил память моего покойного брата, если бы не снабдил вас каретой, охраной и лошадьми.

Она поблагодарила его там же, в соборе, где они попрощались.

- Вы так щедры, Никола.

- В карете вы найдете сундуки с вашей одеждой. Дейзи не взяла их в Англию, утверждая, что там не потребуются "французские перышки", как она их едко назвала. Однако эти "перышки" могут все-таки пригодиться в поездке по Франции.

- Я тем более благодарна вам, - сказала она. Он кивнул.

- Ступайте с Богом, doucetle, - произнес он, поднеся ее руку к губам и целуя пальцы.

- Спасибо, Никола, - тихо ответила она, - и я верю, что ваша маленькая герцогиня принесет вам здорового сына.

Она отвернулась от молодого герцога и, взяв под руку Адама, вышла из собора.

У ступенек стояла великолепная темно-голубая карета с гербами Бомон де Жаспра по бокам. На облучке сидели кучер и его помощник. Рядом расположилась дюжина вооруженных охранников - четверо должны были скакать впереди, четверо сзади и двое - по бокам. Два грума вели на поводу породистых лошадей. Помощник кучера при виде их быстро спрыгнул с облучка, открыл дверцу кареты и помог Скай взойти в нее. Внутри карета была отделана столь же роскошно, как и снаружи: мягкая кожа кремового цвета, бледно-голубой бархат. Окна венецианского стекла, окантованные медью, могли подниматься и опускаться. По бокам - хрустальные фонари, в золотые подсвечники которых были вставлены свечи из чистого воска.

- Это заднее сиденье опускается, мадам, - сообщил, помощник кучера, - н, если потребуется, тут есть плед, корзина с фруктами, сыром, хлебом и вином.

Она кивнула в знак благодарности. Кучер взгромоздился на облучок, а в карету протиснулся Адам. Двери закрылись, и экипаж покатился сначала по соборной площади, затем по узкой улочке, выходящей на дорогу во Францию и в долину Луары. Скай не оборачивалась. Она не выбросила тело Найла в море. Однажды, когда-нибудь, его останки привезут в Ирландию и предадут земле рядом с отцом, земле, которой они принадлежат. Она почти слышала одобрительный возглас старого Мак-Уилльяма.

Весь день они проехали в молчании. Под вечер карета остановилась у постоялого двора. Несмотря на всю грандиозность их выезда, им смогли предложить только одну комнату: все было переполнено. Адам решил переспать в конюшне с охраной, но она не желала и слышать об этом.

- Я полагаю, мы вполне можем платонически выспаться в одной кровати, сказала она, и он кивнул.

- Наверное, ты решила пустить меня в свою комнату только потому, что кто-то должен помочь тебе с туалетом, - поддразнил он ее. Скай отказалась взять камеристку из Бомона, заявив, что не так уж беспомощна и может сама позаботиться о себе во время путешествия. В Аршамбо мать Адама найдет ей кого-нибудь.

Они поужинали простой деревенской едой: жареной уткой, артишоками, залитыми оливковым маслом и уксусом, свежим хлебом и сыром, запив еду соком ранней вишни. Хозяин снабдил их также отличным мягким бургундским. Потом они посмотрели представление цыганской труппы, устроенное для гостей во дворе.

Когда цыгане убрались наконец в свой табор, Адам и Скай вскарабкались на второй этаж, где находилась их комната. Это была светлая комната, выходящая на залитые луной поля. Горел камин, чтобы прогнать ночной холод; стул и большая удобная постель с бело-голубыми занавесями - во г и вся мебель. Служанка уже распахнула занавеси, и постель манила их. Кучер принес Скай небольшой сундук, в котором были вещи, необходимые в путешествии.

- Герцогиня Мадлен сама упаковала их для вас, мадам.

- Ты знаешь герцогиню? - с любопытством спросила его Скай.

- О да, мадам, моя жена - ее камеристка. Мы приехали с ней из Монако.

- А твоя хозяйка знает, что я была раньше герцогиней Бомона?

- Да, мадам.

- Поблагодари ее от моего имени, когда вернешься в Бомон. Мне приятна ее доброта.

Открыв сундук, она вынула белую шелковую ночную рубашку и подумала о молодой жене Никола. Она была мудрее и понятливее, чем думал ее муж. Скай улыбнулась. Никола, даже не подозревая об этом, оказался в хороших руках, и Бомон де Жаспру суждено процветание. - Чему ты улыбаешься, моя девочка?

Скай взглянула на него.

- Просто так, Адам, просто женские мысли. Расстегни мне платье. - Она почувствовала, как его большие пальцы осторожно расстегивают крючки.

- Ну вот, - сказал он, покончив с последним. Адам и не подозревал раньше о тех усилиях, которые от него потребуются, чтобы не прикоснуться к ней. "Я просто ненасытное животное, - подумал он, - если не могу всего лишь расстегнуть ее платье, не подумав о любви с ней". О Боже, как он любил ее! Ему хотелось заключить ее в свои объятия и утешить, заставить забыть все страшное, что приключилось за последние годы, помнить только о хорошем. Он отвернулся и начал медленно раздеваться сам, достав из седельной сумки длинную белую ночную рубашку, которую надевал довольно редко. Однако сегодня ночью будет лучше, если между ними будет побольше материи. Когда он повернулся, она сидела на краю кровати и расчесывала волосы золотой щеткой.

- А может, мне лучше поспать на полу? - предложил он тоном, который, как он надеялся, звучит безразлично. - Я завернусь в покрывало. Положу под голову подушку и буду чувствовать себя вполне комфортно.

- Пол сырой, - улыбнулась она. Тут ее глаза вдруг расширились, и она захихикала. Адам был удивлен.

- Что такое? - спросил он.

- Ты надел ночную рубашку! - воскликнула она.

- Но и ты надела ночную рубашку, - возразил он.

- Я тебя никогда не видела в ночной рубашке, - ответила она.

- Раньше я никогда не ощущал в ней потребности, когда спал с тобой, мрачно сказал он.

Она на секунду задумалась и, закусив нижнюю губу, воскликнула:

- Я буду спать на полу, - повторил он.

- Нет, Адам, ты можешь простудиться. Посмотри, кровать вполне широкая и удобная. - Она на мгновение задумалась, а потом добавила:

- А если я не готова или не способна на.., на.., ну, в общем, ты знаешь, о чем я говорю. Мы же взрослые люди и вполне можем контролировать свои чувства. Я знаю, это нечестно, Адам, но ты мне нужен рядом! Ты ведь понимаешь, о чем я?..

- Ну ладно, давай спать, Скай, становится прохладно, а нам нужно выспаться - мы выезжаем рано.

Она послушно забралась в постель и свернулась калачиком под теплым покрывалом. Адам, нагнувшись, задул единственную свечу и скользнул к ней. Комнату освещали только тлеющие угли камина. Несколько минут они лежали молча, потом Адам протянул ладонь и взял ее за руку.

- Ты ничего не говоришь, но я слышу, что ты плачешь от горя, моя девочка. Расскажи мне, расскажи, о чем ты думаешь! Расскажи, пока это еще поддается твоему контролю и не разрушило тебя.

- Все впустую, - сказала она, и в ее голосе чувствовалась мука. - Все впустую, Адам. - Она вздохнула и вдруг задрожала. - Найл мертв, точно так же, как два года назад, но тогда я сумела справиться с этим. Ты ведь знаешь, чем я занималась, Адам? Я была шлюхой. Ничем не лучше всех этих женщин в портовых борделях. Я использовала свое тело. Когда я согласилась на предложение Османа, я не думала, что это будет так трудно. Если бы мой муж выжил, я перенесла бы это не так тяжело. Но Найл мертв, и я не могу примириться с тем, что все оказалось впустую.

- Но ты же вытащила его из гарема, Скай, он умер свободным!

Казалось, она не слышала его, или же она не считала нужным прислушиваться.

- Кедар, - вдруг сказала она. - Боже, Адам, как я ненавижу даже звук его имени! Это племянник Османа, чьей рабыней я была. Посмотри на мою лодыжку, Адам. - Она отвернула покрывало, и в тусклом свете камина он увидел, что на ее ноге что-то поблескивает. - Знаешь, что там написано? "Муна, собственность Кедара". Я еще не успела найти кузнеца, чтобы снять его. "Собственность Кедара", Адам, и я была ею! Вся моя жизнь зависела от его настроения. Он обладал мной с такой свирепостью, что ты представить не можешь. Он брал у меня все, что только можно, и то, что нельзя. Столько месяцев я была его собственностью, жила в ужасе, что его страсть пожрет мое тело и душу. Он делал со мной такое, Адам, такое, что я даже не могла представить, что мужчина может это сделать с женщиной. А ему все было мало! О Боже! Никогда не освобожусь от него! Воспоминания о нем будут терзать меня всю жизнь, как и воспоминания о Найле. О Адам! Я погибла!

С легким рычанием Адам вылез из постели и отбросил покрывало. Он нежно приподнял одной рукой ее ногу, а другой сорвал с нее золотой браслет, словно это была кружевная подвязка. Подойдя к окну, он распахнул ставни и вышвырнул проклятый браслет. Затем закрыл ставни и снова забрался в кровать.

Скай повернулась и, уткнувшись головой в его плечо, заплакала. Адам обнял ее, не успокаивая: он знал, что для нее слезы - облегчение. Больше он ничего сделать не мог, ибо не в его силах было стереть воспоминания о Кедаре. Постепенно она всхлипывала все тише и наконец заснула. Адам тоже заснул, но вскоре его разбудил дикий крик Скай, которой померещилось во сне что-то из ее приключений. "Он делал со мной такое, Адам, такое, что я даже не могла представить, что мужчина может это сделать с женщиной, а ему все было мало!" сказала она. Адаму было стыдно и противно, Скай была женщиной, которую следовало холить и лелеять, она была верным другом и надежным партнером, она была создана для любви. И ему тоже было тяжело и больно от того, что пришлось перенести ей.

***

Путешествие из Бомон де Жаспра в Аршамбо заняло восемь дней, и за это время Адам узнал во всех деталях эпопею Скай. После той первой ночи он настоял, чтобы она все рассказала ему. Она лихорадочно выговаривалась, а кошмары становились все слабее. И он все отчетливее понимал, как сильно любит ее. Он сказал ей об этом, когда они подъехали к замку его отчима и матери на не правдоподобно зеленом склоне долины Луары.

- Ты выйдешь за меня замуж, Скай?

- Я никогда не выйду замуж, Адам. Я теперь сама себе буду госпожой, до самой смерти. Постарайся понять меня, дорогой.

- Понимаю, какой ужас тебе пришлось перенести, но я решил, что ты будешь моей женой. Это не значит, что ты будешь моей собственностью. Ты останешься хозяйкой себе, но при этом - моей женой. Я люблю тебя, моя девочка. Давно люблю. Мои главные сокровища - доброе имя и честь. И я подарю их тебе.

- Ты заставляешь меня быть жестокой и отказываться от такого великолепного дара! Но нет, я должна быть свободна! Постарайся меня понять, Адам.

Он вздохнул:

- Просто должно пройти время, Скай, и я дам его тебе.

- Ты невозможен! - обвинила она его.

- Просто я влюблен, - возразил он, - и за последние двадцать два года ты первая женщина, которой я предложил выйти за меня замуж.

- О нет! - гневно воскликнула она. - Ты не заставишь меня чувствовать себя виноватой из-за того, что дочка какого-то никому не известного графа отказала тебе! Ты хорошо знаешь, что мне нужно.

- Ты выйдешь за меня замуж! - рассмеялся он, схватив ее за руки и пощипывая губами ее шею. - Черт побери, девочка, я люблю даже твой запах!

Скай притворно оттолкнула его.

- Нет! - упрямо сказала она, и все же на сердце у нее стало легче. Ей было хорошо с Адамом де Мариско, и она понимала это.

Вдруг она посерьезнела, и он повернул ее лицо к себе, держа за подбородок. Казалось, его дымчато-голубые глаза обволакивают ее. На мгновение ей почудилось, что она вот-вот потеряет сознание, но это прошло. Вдруг ее сердце забилось, и она слегка порозовела, так как его низкий голос нашептывал ей:

- - Я обожаю тебя, голубоглазая кельтская ведьма! - И его губы коснулись ее губ в нежном, горячем поцелуе, от которого у нее перехватило дыхание и захотелось плакать. - Видишь, - дразнил он, отпуская ее губы, - ты еще жива, и ты еще женщина, моя девочка.

Она была удивлена. Когда умер Найл, она решила, что никогда больше не сможет перенести мужского прикосновения. Только не после Кедара с его извращениями! И все же вот рядом Адам - ее лучший и преданный друг. Но это не вся правда, говорило сердце. Она всегда его по-своему любила, но теперь это чувство изменилось, выросло... "Я не отдам свою свободу, - решила она про себя, - не отдам!"

Адам все еще улыбался, и она ткнула его в грудь кулачком:

- Осел, я останусь сама себе госпожой! Никогда больше я не буду принадлежать кому-либо, кроме себя! Перестань смеяться, Адам! Как я ненавижу эту твою самоуверенность!

Он засмеялся еще громче, и его смех нравился ей.

- Рано или поздно ты выйдешь за меня, моя девочка. Просто тебе нужно время. Я уверен, очень скоро ты разумом признаешь то, что уже сегодня поняла сердцем. Видит Бог, если дело касалось тебя, я всегда был самым терпеливым из мужчин.

- А! - огрызнулась она. - Сколько раз, Адам де Мариско, ты отказывал мне? Насколько я помню, дважды, и когда теперь я неожиданно отказываю тебе, ты говоришь, что потерпишь. Клянусь, что больше не выйду замуж! Лучше я научусь использовать мужчин так же, как они используют женщин. Посмотрим на твое знаменитое терпение, когда ты увидишь меня флиртующей с другим мужчиной, Адам!

Он гневно ощерился:

- Выкинь это из головы, девчонка, и, когда к тебе вернется рассудок, ты увидишь, что я терпелив, как всегда.

О! Видит Господь, он нарочно ее злит, обращается с ней будто с ребенком, а не с женщиной, прошедшей страшные испытания. Скай сделала глубокий вдох, чтобы приготовиться к новой атаке, но Адам предупредил ее, воскликнув:

- Смотри, Аршамбо!

Не в силах сопротивляться любопытству, Скай выглянула в окно кареты. На холме над рекой Шер стоял небольшой красивый замок с крутыми красными черепичными крышами, четырьмя угловыми башенками и узкими окнами. Вдоль реки тянулись виноградники Аршамбо, виднелись необъятные луга и леса. Стоял прекрасный летний день. В безоблачном небе ярко сияло солнце. Река мирно несла воды вдоль зеленых виноградников и полей, где зрела пшеница. Леса полностью оделись зеленой листвой. По лугам бродили стада коров и овец. Да, это было самое чудесное зрелище, которое Скай видела за последние годы. Она не могла поверить, что на земле может быть столь мирный пейзаж.

Карета с натугой покатила вверх по холму, к замку, и остановилась перед крыльцом, ступени которого вели к двери из потемневшего дуба. Как только карета замерла, ливрейный лакей распахнул дверь и на крыльцо высыпала челядь, за которой показалась красивая женщина в платье из пурпурной тафты. Низкий вырез был расшит серебряным и хрустальным бисером. Прическа была такой же, как у Скай, - волосы расчесаны на пробор, убраны назад, собраны в шиньон и украшены жемчужинами.

- Адам!

- Maman! - Он выпрыгнул из кареты и сжал ее в своих медвежьих объятиях так, что она даже вскрикнула от боли. Тогда он начал целовать ее в щеки.

- Отпусти меня, дурачок! - упрекнула она его, смеясь. - Ты испортишь мне прическу, и что тогда обо мне подумают?

- То же самое, что и я, - что ты самая прекрасная, самая замечательная мать на свете! - И он опустил ее на землю.

Взгляд Габриэлы де Савиль смягчился, в нем появилась та нежность, которую матери всегда питают к первенцам.

- Ну, где же она, сын? Где тот образец, о котором ты мне писал?

У Скай покраснели щеки, когда она услышала слова матери Адама. Но она и представить не могла, как была прелестна, когда выходила из кареты, опершись ручкой на лапищу Адама. На ней было простое зеленое дорожное шелковое платье с неглубоким вырезом и широкими ниспадающими рукавами. На шее - простое жемчужное ожерелье, а в ушах - сережки. Выглядела она веселой и довольной.

- Maman, позволь представить тебе Скай, то есть леди Бурк, более известную как Скай О'Малли. Скай, это моя мать, графиня де Шер.

- Зовите меня Габи, дорогая, - обаятельно улыбаясь, попросила мать Адама, - а я буду звать вас Скай. Вы действительно до последнего волоска так хороши, как описывал Адам. Добро пожаловать в Аршамбо! Надеюсь, ваше пребывание здесь будет продолжительным.

Скай смигнула непрошеные слезы.

- Мадам... Габи... Вы так добры, пригласив меня.., я так благодарна вам за гостеприимство...

Габи де Савиль по-матерински обняла ее:

- Ну, моя дорогая, вы теперь в безопасности. В Аршамбо вам ничто не грозит. Адам немного написал мне о вашем мужестве и о том, как вы освободили вашего бедного мужа. Мне так жаль, что он скончался!

Скай поклонилась в знак благодарности.

- Идемте, - пригласила графиня, - не будем стоять на пороге. Вся семья собралась, чтобы встретить вас.

Скай восхищенно посматривала на мать Адама, пока они поднимались по ступенькам в замок. Она родила старшего сына в пятнадцать, и теперь ей пятьдесят семь, и все же в ее светлых волосах сохранилось золотистое тепло, а ее глаза, такие же дымчато-голубые, как у сына, поблескивали остро и понимающе. Она была примерно того же роста, что и Скай, и стройна, как девушка. Адам нисколько не походил на свою мать, разве что цветом глаз и формой носа - он унаследовал от Габи де Савиль элегантный, аристократический французский нос. В остальном графиня с ее розовыми губками и острым подбородком напоминала кошечку. Пока они шли до гостиной - очень милого зала с высокими окнами, выходящими в сад, - Скай решила, что они подружатся с этой очаровательной француженкой.

Салон был наполнен оживленно беседующими людьми. Они вошли, и в зале воцарилось тяжелое молчание, которое прервал ученого вида мужчина. Он быстро подошел к ним и обнял графиню за плечи.

- Скай, дорогая моя, познакомьтесь с моим мужем, Антуаном де Савилем, графом де Шер.

- Месье граф, благодарю вас за доброту, с которой вы предложили мне свое гостеприимство. - Скай протянула руку для поцелуя. Ей понравился этот лысеющий, с небольшим брюшком человек, приветливо поблескивавший карими глазами.

- Мадам, мог ли я отказать такой красавице? - сказал граф, с чувством целуя руку Скай. Это послужило сигналом для остальной публики.

- Адам! - одновременно воскликнули три женщины, бросаясь к нему. Радостно взревев, Адам де Мариско захватил в свои железные объятия всех трех.

- Mes enfants! Mes enfants! - воскликнула Габи. - Подождите приветствовать брата, пока я не представлю вам гостью! Дорогая Скай, эти три невоспитанные особы - мои дочери: Изабо, Клариса и Мюзетта.

Три сестры присели в реверансе, и Скай ответила тем же. Она знала, что Изабо Рошуар и Клариса Сен-Жюстин - сестры Адама, дети Габи и Джона де Мариско. Они были похожи на мать, но волосы у них были черными, как у Адама. Мюзетта де Савиль Сансерр - сводная сестра Адама. Она была двадцатипятилетней миниатюрной копией матери, младшей дочерью Габи.

Тут подошли остальные: Александр де Савиль, старший сын от второго брака графини, вдовец с тремя маленькими детьми. Ив де Савиль с женой Мари-Жанной и детьми. Робер Сансерр, муж Мюзетты, и трое их детей. Муж Изабо, Луи, и их дочь Матильда, которой уже исполнилось шестнадцать. Наконец, Анри Сен-Жюстин, отец четверых детей Кларисы - от девятнадцати до одиннадцати лет. Все собрались на встречу с дядей Адамом.

Скай была потрясена и обрадована, что у Адама такая большая и дружная семья, - об этой стороне его жизни она даже не подозревала. Он был для нее всего лишь правителем пустынного острова, чья мать живет во Франции со вторым мужем. Иногда он упоминал об Изабо и Кларисе, но она не думала, что у него куча племянников и что все они обожают Адама. Она робко стояла в стороне, пока они целовали, тормошили его, рассказывая свои новости.

Тут она ощутила прикосновение чьей-то руки, и ее усадили в удобное кресло.

- Они будут болтать еще минут десять, пока не поймут, что он действительно здесь и пробудет с ними долго, - улыбаясь, сказал ей граф Антуан де Савиль.

- Не думала, что у него такая большая семья, - сказала Скай.

- Неужели он не рассказывал?

- Нет, - ответила она, - наверное, не хотел растравлять себя ощущением одиночества на Ланди, ему ведь нужно было заботиться об острове.

- Но теперь, мадам, - сказал граф, - все может измениться.

- Конечно, дорогой! - воскликнула Габи, усаживаясь рядом. - Адам сказал мне, что хочет жениться на нашей милой Скай.

- Нет! - неожиданно резко вырвалось у Скай, и она покраснела от стыда.

- Простите, - промолвила Габи, тоже смущенная своей неловкостью.

- Вы не понимаете, Габи, - попыталась объяснить Скай, - я никогда не выйду замуж. Все мои мужья умирали. Я приношу несчастье! И кроме того, я хочу стать независимой женщиной, никому не принадлежащей. Не писал ли вам Адам, что я провела год в гареме одного богатого алжирца ради спасения своего мужа? Для араба женщина - такая же вещь, как меч, ястреб или одежда, и со мной обращались именно как с вещью. Я достаточно претерпела от мужчин и ясно дала понять это Адаму. И все же он упорствует!

- Но вы говорили, что любите его, моя дорогая, - сказала Габи.

- Да! Но это странная любовь, она зрела в то время, когда я была замужем за другими, и все же любила Адама. Я желаю ему счастья, Габи, но его счастье это не я, и ему нужно понять это.

- Разумеется, дорогая, конечно, - успокоила ее мать Адама. - Мужчины так непонятливы, когда дело касается женщины. Они нас просто не понимают, улыбнулась она Скай, думая, что из той получится прелестная невестка. Эта ирландка в точности соответствовала описанию Адама - она прекрасна, умна и обаятельна.

Габи хорошо видела, что Скай просто не понимает сама себя, и, когда пройдет шок от плена и смерти мужа, она сообразит, что единственный достойный ее мужчина - это Адам де Мариско.

- Через несколько Недель мы собираемся в Париж, - сообщила она Скай. Восемнадцатого августа король Генрих Наваррский женится на принцессе Маргарите Валуа. Разумеется, вы можете поехать с нами.

- О, конечно, я бы хотела! - воскликнула Скай. - Я никогда не была в Париже.

- Решено, - заявила Габи и встала. - Идемте, дорогая, я покажу ваши комнаты. После дороги вы, должно быть, устали.

- Да, - ответила Скай, - мы проезжали такие красивые города - Авиньон, Лион, Невер, Бурж, - но нигде не останавливались. Адам стремился как можно быстрее попасть домой.

Габи де Савиль повела гостью к выходу из салона, где оставался окруженный родственниками Адам. Когда она проходила мимо, он поймал ее взгляд и беспомощно пожал плечами - ей пришлось улыбнуться в ответ. Он послал ей воздушный поцелуй.

- Он хороший сын, - сказала Габи, поднимаясь по лестнице на этаж, где располагались спальни, - вы просто представить себе не можете, как ему было больно и стыдно, когда эта несчастная Атенаис Буссак отвергла его, да еще не просто отвергла, а выставила на всеобщий позор. Он ведь рассказал вам?

- Да, я знаю, - ответила Скай, - но он никогда не называл ее имени.

- Это похоже на Адама! Он джентльмен даже в этом отношении!

- Он просто дурак, Габи! То, что он не может зачать ребенка, вовсе ничего не говорит о его мужских способностях. - У резной двери в ее спальню Скай приостановилась. - Вы ведь знаете, что мы с Адамом были любовниками?

- Разумеется, дорогая! - рассмеялась графиня.

- И это вас не шокирует?

- Но ведь вы оба свободные и взрослые люди, дорогая Скай, вы вольны определять свою жизнь. Вы подходите друг другу, и, несмотря на ваш отказ, я все-таки надеюсь, что еще смогу назвать вас невесткой. Нет! - Габи предостерегающим жестом приложила палец к губам Скай. - Не спорьте со мной, оставьте мне хоть немножко надежды!

Скай не могла удержаться от смеха - Габи так походила на своего сына!

- Ну, - сказала она, - теперь я понимаю, в кого Адам такой упрямый!

Габи улыбнулась в ответ, открывая дверь и вводя Скай в небольшой салон.

- Его отец был такой же осел, - сказала она. - Какие скандалы мы устраивали! От них гудели стены замка Ланди! Он мертв уже больше тридцати лет, и все же мне не хватает его. Не знаю, что бы я делала без своего милого и любимого Антуана!

- Так в годы юности Адама замок Ланди был еще цел? - Скай оглядела салон очаровательную комнату с льняными обоями и ромбовидными окнами, выходящими на реку и поля; Тут был и небольшой камин с двумя каменными гончими по бокам, в нем уже были сложены дрова, оставалось только поджечь их.

- Да, - ответила графиня. - К несчастью, Джон де Мариско поссорился с Генрихом Тюдором по милости одной довольно привлекательной фрейлины. Ее вполне устраивали одновременно и король, и его придворный. Но король, увы, не желал делиться с придворным даже временной любовницей. В гневе он послал к острову военный корабль из Бидфорда, и тот разрушил замок почти до основания. Под обломками погибли мой муж и упомянутая леди, которые в тот момент оказались под крышей замка.

- Какой ужас! - сочувственно сказала Скай.

- Что ужас - потеря замка или мужа? - спросила графиня.

- И то, и другое, - ответила Скай. Габи де Савиль рассмеялась.

- Да, - сказала она, - действительно ужас. Джон, конечно, развлекался время от времени, и я это знала. Но я француженка, нас с детства учат закрывать на это глаза. Однако его последняя глупость стоила моим детям дома и Адаму - его прав. Король разъярился не на шутку, перенес свой гнев на всех де Мариско. И когда Адам, которому было всего одиннадцать, вдобавок обвинил короля в гибели отца, наша участь была решена - нас изгнали, и мне пришлось вернуться во Францию. Король Франциск приблизил нас ко двору, так как мой отец был в годы своей юности одним из его любимых советников. Он даровал нам небольшую пенсию, приставил Адама пажом к королеве Элеоноре и, наконец, устроил мой брак с Антуаном. - Она улыбнулась. - Иногда все оборачивается к лучшему, хотя кажется, что все кончено.

- Иногда да, - согласилась Скай, - а иногда нет. Проигнорировав последнюю фразу Скай, графиня продолжала:

- Надеюсь, здесь вам будет удобно, дорогая. Ваша спальня направо, Адама налево. Я вижу, вы не захватили в путешествие камеристку. Могу ли я предложить вам хорошую женщину?

- О, Габи, пожалуйста! Я не взяла Дейзи, опасность была слишком велика. Она теперь в Англии, а брать девушку из Бомон де Жаспра только затем, чтобы отослать ее сразу назад, я не захотела. - Уголки ее рта поднялись в лукавой улыбке. - Последние дни Адам вполне заменял мне камеристку.

Габи рассмеялась:

- Не представляла, что мой сын может успешно выступить в этой роли, но приходится верить вам, Скай. Чем я еще могу помочь?

- О, я хотела бы принять ванну! В дороге это было невозможно, и моя кожа и волосы покрыты слоем пыли! Графиня понимающе кивнула:

- Я займусь этим немедленно, дорогая. Итак, пока я предоставляю вас самой себе, а слуги явятся незамедлительно. - И, улыбнувшись, Габи закрыла за собой дверь.

Скай повнимательнее оглядела салон. Деревянный пол выскоблен, на окнах приятные льняные занавески. У одной из стен - длинный стол темного дуба, окруженный стульями, а по бокам камина два стула с высокими спинками, затянутыми розовато-кремовым гобеленом, и дубовая скамеечка с зеленым гобеленовым сиденьем. В одну из стен встроены книжные полки, уставленные переплетенными в кожу томами. Скай улыбнулась. Пока она не была настроена на чтение, но попозже она выяснит, что за литературу приготовили де Савили для гостей. В стене она обнаружила дверь и, открыв ее, заглянула в небольшую комнату без окон, с узкой кушеткой и сундуком. Вероятно, это была комната прислуги. В конце ее была дверь, открывавшаяся, судя по сказанному Габи, в комнату Адама. Это была средних размеров комната с очагом, кроватью и небольшим подсвечником. Через дверь у камина Скай прошла в свою спальню - в ней находилась кровать, гораздо большая, чем у Адама, два подсвечника. У камина стоял стул. Кроме того, здесь были дверь в просторный стенной шкаф для одежды и выход в салон. Скай понравились светло-розовые бархатные занавеси и шторы. Камин обрамляли две статуи высокогрудых девушек, а на каминной полке красовалась чаша с розами, наполнявшими комнату сладким ароматом. Окна комнаты выходили в сад, за которым виднелся лес. В комнате было что-то непередаваемо милое, и она поняла, что здесь ей будет удобно и спокойно.

- Bonjour! - послышался в салоне чей-то голос, и Скай поспешила назад, обнаружив там невысокую черноглазую женщину средних лет.

- Добрый день, - ответила Скай.

- Bonjour, madam, меня зовут Миньона, - улыбнулась женщина. - Графиня послала меня позаботиться о вас. - Она быстро повернулась на звук открывающейся двери. - А! Слуги с ванной, мадам. В спальню, быстро, быстро! Она поспешила за ними, оставив удивленную Скай.

За слугами, пытающимися протащить в дверь салона громоздкую дубовую ванну, следовали другие слуги, каждый из которых нес по два ведра горячей воды. Наконец ванна наполнилась, и Миньона пригласила Скай:

- Мадам, я готова!

Скай кивнула и прошла в спальню. Миньона широко распахнула окна, и теплый летний воздух быстро унес наполнявшую комнату сырость, а аромат роз смешался с благоуханием сада. Миньона ловко раздела новую госпожу, приговаривая:

- Мадам, у меня готов таз с горячей водой, и сначала нужно вымыть голову. Боже! Никогда не видела столько пыли! Вы вывалялись в ней, как непослушный щенок!

Скай рассмеялась.

- Я старалась, - сказала она печально, - за восемь дней дороги ни разу не было дождя.

- Теперь дождь ни к чему, - ответила Миньона. - Чем больше сушит солнце, тем слаще виноград, тем лучше будет вино. - Она наклонила Скай так, чтобы ее волосы оказались в фарфоровом тазу, быстро и ловко начала мыть ей голову.

Скай недоверчиво принюхалась.

- Дамасская роза! - воскликнула она.

- Да, - спокойно ответила служанка. - Разве это не ваш аромат?

- Да, но как ты догадалась?

- Мне сказала графиня. - Миньона прополоскала волосы Скай и начала мыть их по второму разу.

Интересно, что еще понаписал о ней Адам? Очевидно, он многим поделился с Габи. Скай была тронута его заботой. "Он действительно любит меня", - подумала она. Когда он отказывался взять ее в жены, он искренне верил, что ей нужен лучший, чем он, муж, это не было притворством.

Он отказывал ей и при этом всем сердцем любил! Да, Халид, Джеффри, Найл все они любили ее, но любили ли так сильно, как Адам де Мариско? Такое сравнение, конечно, несправедливо, но Скай все равно была тронута такой привязанностью. Ей стало грустно, что она не может принять его предложение: Адам заслуживает счастья, а разве способна она на новый брак? Только не сейчас! Возможно - и тут в ее рассуждения скользнула огорчившая ее непрошеная мысль, - возможно, немного позже. Он сказал, что будет ждать, но будет ли? Раз уж он внезапно решил все-таки жениться, будет ли он дожидаться женщину, которая никак не может решиться на это? Ну, если не, выдержит, решила Скай, пусть так и будет! С нее хватит мужчин!

Миньона, опрокинув на голову Скай последний ушат с чистой водой, принялась выжимать волосы, а потом яростно вытирать их полотенцем. Затем она вежливо попросила Скай:

- Мадам, если вы посидите несколько минут вот здесь, у окна, и посушите волосы на солнце, я успею приготовить ванну.

Скай устроилась так, чтобы ее затылок лег на подоконник, а волосы оказались за окном, где их лелеял нежный ветерок. Ощущение чистых волос было восхитительным, и Скай зажмурила глаза от яркого солнца и принялась что-то напевать, пока Миньона разводила мыло в ванне. Запах воды устроил миниатюрную француженку только через несколько минут экспериментов. К этому времени волосы Скай практически высохли.

Наконец, удовлетворенно хмыкнув. Миньона сказала:

- Готово, мадам. - Она быстро заколола ей волосы. - Ванна должна вам понравиться. - И служанка помогла Скай залезть в воду.

- О да! - пробормотала Скай, чувствуя, как горячая благоухающая жидкость обволакивает кожу, успокаивает усталые мышцы.

Миньона улыбнулась.

- Восемь дней в тряской карете - это действительно трудно, посочувствовала она Скай.

- Я бы немного полежала в воде, хотя бы несколько минут, - взмолилась Скай, и Миньона улыбнулась:

- Конечно, мадам! Я пока буду распаковывать ваши вещи, которые сложены в гардеробе. Надо найти для вас подходящее платье, в котором вы отдохнете несколько часов перед ужином, Я приказала принести для вас фрукты, сыр, хлеб и вино. Вы ведь, наверное, проголодались? - И она удалилась в гардероб, уже не слыша благодарности Скай.

"Просто сокровище, - подумала Скай, - как мне повезло, что пришла Миньона". Она вздохнула и погрузилась поглубже в тепло ванны. Все-таки как глупы женщины, считающие ванну вредной для здоровья и обливающиеся духами, чтобы забить вонь грязного тела. Ванна - это дар небес, и ничто так не полезно телу, как вода и мыло.

- Вам не нужна компания? Скай даже не открыла глаз.

- Только не сейчас, Адам, - взмолилась она. - Я уже забыла, что такое настоящая ванна.

Его густой смех заполнил пространство комнаты - он знал, что она отказывается не из стыдливости или холодности. Просто именно сейчас ей не хотелось делить ванну с кем бы то ни было. На ее лице было написано наслаждение.

- Я уже распорядился, чтобы старина Гийом приготовил ванну и мне, но потом подумал, а вдруг ты будешь не прочь разделить ванну со мной, моя девочка. Тогда я вернусь, когда вымоюсь.

Приоткрыв глаза, она обнаружила, что его уже нет в комнате. Зачем это он собирался вернуться? И тут ее осенило: да ведь они две недели спали вместе в одной постели, но он практически не касался ее, только держал в объятиях, когда ей было страшно. Адам - мужчина, и у него есть свои потребности, как и у нее. Он хотел ее, она знала это. Ей вовсе не нужно было смотреть ему в глаза или ловить его взгляды, чтобы понять это, - она слышала желание в его голосе. Она решила, что Адам - единственный мужчина, которым она не будет вертеть. Если он захочет ее - они будут спать вместе. Она улыбнулась, а потом вдруг слегка нахмурила брови, вспомнив, что после Кедара еще ни один мужчина не спал с ней.

- Вы готовы, мадам?

Скай вздрогнула при голосе Миньоны.

- Д-да... - выдавила она, открывая глаза.

- Извините, мадам, - начала оправдываться Миньона, - я не хотела испугать вас.

- Ничего, ничего, - успокоила камеристку Скай, - я просто задумалась.

- О месье Адаме? - лукаво заметила Миньона. - Я знаю его с детства. О, он, как это говорится, formidable, magnirique! Un grand homme passionne! Он ваш любовник?

- Она будет моей женой, ты, длинноносая! - раздался с порога голос Адама. - Она сейчас носит траур по мужу, но мы давно знаем друг друга, и в следующем году Скай выйдет за меня замуж.

- Месье Адам! - Миньона от восторга даже выронила губку, которой мылила спину Скай, и сжала руки. Затем подбежала к нему, охватила его голову и расцеловала в обе щеки. - Bonne chance, месье Адам! - воскликнула она. - Я так счастлива за вас! Разве я не говорила вам много лет назад, когда эта злополучная Атенаис прогнала вас, что когда-нибудь найдется девушка, которая станет вашей женой? Мадам Скай гораздо красивее ее!

- И у нее доброе сердце. Миньона, - серьезно добавил Адам.

- Ты невозможен! - прошипела Скай из-за двери. - Иди мойся, болван! На тебе пыль по крайней мере половины дорог Франции! Миньона, вода остывает!

Адам со смешком исчез за дверью в своей комнате, а Миньона, раздосадованная собственной оплошностью, быстро закончила мытье Скай, помогла ей вылезти из ванны и обтерла ее.

- Мадам графиня сказала мне, что скоро мы все поедем в Париж на королевскую свадьбу, - болтала она. - Я и не думала, что тоже смогу оказаться там! Будет что порассказать внукам!

- Ты замужем? - удивилась Скай.

- За Гийомом, слугой Адама. Он намного старше меня, но мы давно женаты. Я уже была матерью двоих малышей, когда стала камеристкой. Когда графиня Габриэла вышла замуж за месье Антуана и переехала в замок со своими детьми, Гийома назначили слугой Адама. Разумеется, сейчас он давно на покое, но когда узнал, что Адам возвращается, то вернулся на службу. У нас несколько внуков, и им, конечно, интересно будет послушать наши рассказы после возвращения из Парижа.

Скай улыбнулась, вспомнив, как любила подобные придворные праздники Дейзи.

- Свадьба всегда свадьба, - сказала она. - Я думаю, эта будет отличаться только размахом. К тому же, наверное, мы сможем привезти детям что-нибудь особенное, какие-нибудь сувениры.

- О, вы так добры, мадам!

- У меня тоже есть дети. Миньона, и я знаю, что они всегда рады подаркам.

Качая головой в знак одобрения, Миньона помогла ей завернуться в бледно-розовый халат с жемчужными пуговицами и принялась расчесывать ее волосы. Чуть влажные они засверкали, бросая голубые отблески.

Миньона надушила их ароматом роз. Результат своих трудов удовлетворил ее.

- Итак, мадам, все готово. Где мне сервировать стол?

В салоне?

- Нет, - ответила Скай. - Я устала. Принеси мне немного хлеба с кусочком сыра и чуть-чуть вина. Я поем здесь у окна, а потом отдохну.

Миньона поспешила выполнить ее просьбу, а когда все было готово, сказала:

- Все ваши платья поистрепались за время путешествия, и, пока вы отдыхаете, я посмотрю, что можно с ними сделать.

- Спасибо, Миньона, - поблагодарила Скай, и камеристка покинула комнату.

Скай медленно жевала хрустящий хлеб с сыром. Вино было сладким и вполне выдержанным. На ее вкус. Взгляд странствовал по саду, где под надзором бонн резвились ребятишки. Скай пришла в голову мысль: как-то там ее дети? Огорченно покачала головой - они-то отлично обходились без нее. На глаза навернулись непрошеные слезы. Она несправедлива к своим малышам - у них просто не было другого выбора, но ведь они так же скучали без нее, как она без них. А она пока еще не готова вернуться в Англию: не готова снова выполнять материнские обязанности и не готова сражаться с коварством Елизаветы Тюдор. Последние два года были слишком тяжелыми, ей нужно время, чтобы восстановить силы. Она смахнула с коленей крошки. И, осушив кубок, легла в постель.

"Господи! Как я устала!" - успела подумать она. Как только ее голова коснулась подушки, она провалилась в сон, Она не имела представления, сколько проспала, но, когда проснулась, вещи в комнате уже отбрасывали длинные тени, а рядом похрапывал Адам. Она посмотрела на него и улыбнулась: он был такой большой, что заставлял ее ощущать себя совсем крошкой, а уж ею она не была. В его черной шевелюре были заметны редкие седые пряди. "Странно, - подумала она, - я никогда не замечала, как прекрасны черты его лица". Высокие скулы обтянула загорелая гладкая кожа - Адам никогда не был домоседом. Ей понравилось, как он подстриг бороду - она стала короче и образовывала круг вместе с дугой усов, что увеличивало его чувственный рот. Да, решительно он был красавец!

- Ты хочешь меня съесть или просто разрисовать? - насмешливо спросил он, открывая глаза.

- Я просто думаю, какой ты красавец, - честно ответила она.

- Хочешь сказать, что раньше этого не замечала? - спросил он слегка обиженно.

- Нет, - хихикнула она, - но, пока ты спал, я присмотрелась получше. Конечно, я всегда считала тебя недурным собой, но после более тщательного изучения решила, что ты просто красавец!

Она смотрела на него сверху вниз, опершись на локоть. Вдруг он протянул руку и притянул ее к себе.

- Иди ко мне, моя девочка! - В его глухом голосе звучала страсть, его губы целовали ее, ища отклика, к которому, он знал, она была готова, несмотря на протесты. На мгновение Скай испугалась, даже удивилась, хотя была готова к тому, чтобы попросить его любить ее. Она вдруг поняла, что ее удивляет впервые за целый год ее целовали с любовью, а не из похоти. Это был не Кедар с его страстью к ее телу, с желанием абсолютного обладания ею. Это был Адам, ее любимый гигант, так долго любивший ее. Она почувствовала облегчение и радость, когда из ее глаз полились непрошеные слезы. Он приподнял голову и стал медленно сглатывать текущие по ее щекам слезинки. Скай вздрогнула от чувственного наслаждения, которое доставила эта простая ласка. Она поняла, что хочет его не только сегодня, не только на один день, но и навсегда.

Она чуть было не рассмеялась при мысли о том, как она была глупа, убиваясь по Найлу. Слава Богу, Адам лучше понимал ее. Он понимал, как ей больно, как ужасно она должна была себя чувствовать после этой нелепой потери, и все же он не переставал любить ее, он говорил ей, что будет терпеливо ждать ее. Мужчины рождаются, чтобы погибать, и то, что гибли ее предыдущие мужья, - просто один из законов жизни. Осман всегда предупреждал ее - не сражайся с судьбой. И Скай вдруг неожиданно ясно увидела свою судьбу - это Адам.

- Ох, Адам, - судорожно выдохнула она, - я люблю тебя!

Он с лукавой усмешкой ответил:

- Я знаю, моя девочка. Иначе почему, черт побери, я так терпеливо жду тебя? Просто нужно было время, чтобы ты поняла сама себя.

Она ударила его своим слабым кулачком.

- Откуда бы ты узнал, если бы я так и не поняла? - потребовала она ответа.

- Ты сама это знаешь, Скай О'Малли, знаешь, что любишь меня. Просто ты не желаешь себе в этом признаться, но, так как ты умная женщина, я был уверен, что рано или поздно ты это сделаешь. - Мягким движением руки он уложил ее на спину и навис над ней. - Я тебя люблю, кельтская ведьма. Я полюбил тебя с первого взгляда, но тогда ты не была готова полюбить меня. По глупости я думал, что тебе нужен другой муж, но я ошибался. Я - тот единственный мужчина, который тебе нужен, Скай! - Он склонил свою львиную голову и впился в ее губы, так что его усы начали слегка щекотать ее кожу. Это возбуждало ее. - Да, единственный мужчина, который тебе нужен, - это я, моя дорогая, а ты единственная женщина, которая нужна мне!

- И все-таки я не уверена, что снова выйду замуж, - спокойно сказала она.

- Эта неуверенность пройдет, - возразил он с такой же уверенностью. Она не могла не рассмеяться в ответ.

- Адам!

- Да, так и будет! А кроме того, все равно нам предстоит ждать целый год.

- Целый год?! - поддразнила она его.

- Ну, - сказал он, поразмыслив, - может быть, и не год. Ведь когда три года назад все решили, что Найл погиб, королева не стала ждать, пока кончится твой траур.

- Именно поэтому теперь мне необходимо время, Адам, - ответила она. - Меня принудили к браку с герцогом Бомон де Жаспра всего через три месяца после предполагаемой смерти Найла, и это было нечестно со стороны королевы. Мне была нужна ее помощь, а ей нужна была невеста для герцога. Дорогой мой, дай мне это время. Мы поедем в Париж с твоей семьей и примем участие во всех этих празднествах в связи со свадьбой принцессы и наследника престола. В конце концов, чтобы наслаждаться, нам вовсе не нужно состоять в браке! - Ее глаза весело поблескивали. - Кажется, уж для этого нам никогда не было нужно состоять в браке, о правитель Ланди!

- Ты просто лиса, - сказал он, но его глаза столь же озорно поблескивали. Пальцы нащупывали жемчужные пуговицы ее халата. - Помнишь, как ты надела, его для меня в последний раз? - спросил он.

Скай отрицательно покачала головой.

- Когда я приехал в Лондон, чтобы попрощаться с тобой перед отъездом в Бомон де Жаспр, и мы люби ли друг друга. Ну, теперь ты вспоминаешь? - Он обнажил ее нежную круглую грудь и начал страстно целовать.

- Да, - прошептала она, - теперь вспоминаю, Адам.

- А он любил тебя, твой герцог? - Его язык начал окольцовывать ее соски, причиняя ей сладкие муки.

Скай содрогнулась - сочетание его горячего языка и прохладного вечернего воздуха заставило ее соски напрячься.

- Фаброн не знал, что такое любовь, - прерывающимся голосом выдохнула она, так как он обнажил другую грудь и сладкая пытка продолжилась. - Адам! Черт бы тебя побрал! Не заводи меня! Прекрати!

- А я обожаю заводить тебя, - беспечно рассмеялся он. Она ответила тем, что, расправившись с завязками его шелковой рубашки, начала гладить его спину. Она чувствовала напряжение его твердых мышц. Скай коварно пробежалась по коже ноготками и с удовлетворением ощутила, как у него перехватило дыхание. Она нащупала мочку уха и впилась в нее зубами.

- Девчонка, - прорычал он в притворном бешенстве, - тебе придется ответить за эту вольность!

- Попробуй! - издевалась она и негодующе вскрикнула, когда он одним движением распахнул халат, обнажив ее целиком.

Его ладони знакомым движением скользнули по ее телу, и она застонала.

- Распутница! - пробормотал он.

- Ты просто не понимаешь, Адам, - ответила она. - В последний раз, когда меня брал мужчина, он делал это, не любя меня. Просто я принадлежала ему, и он хотел потешить свою похоть. Адам, милый, как мне хотелось, чтобы до меня дотрагивались с любовью! Пожалуйста, люби меня! Мне так нужно, чтобы меня любили как женщину, а не как вещь!

Его дымчато-голубые глаза смотрели прямо на нее.

- Ты просишь у меня не так уж много, Скай, - тихо сказал он.

- Люби меня! - повторила она, и его губы снова прижались к ней, захватывая ее в нежный плен. Он обнял ее, притягивая плотнее к себе, и ее грудь тесно прижалась к его мохнатой груди. Он никогда не целовал ее так страстно, так нежно, его губы никогда не прижимались к ней так ласково. Он был требователен, но он был и щедр, так что Скай чувствовала, как его ласки заставляют ее парить в воздухе. Она отдавалась ему, его ласке, и он жадно целовал ее, страстно шепча ей:

- Я люблю тебя! Я люблю тебя, моя милая Скай! И тут они услышали настойчивый стук в дверь. Выругавшись, Адам оторвался от нее и проревел:

- Кто там еще, черт бы вас побрал! Дверь отворилась.

- Пора готовиться к ужину, mes enfants, - сказала Миньона со всей непреклонностью старой служанки.

- Миньона, убирайся!

- Non, месье Адам! Ваша мать уже несколько дней дрессирует поваров к вашему прибытию. Если вечером вы не появитесь к ужину, она будет чрезвычайно расстроена. - Ее черные глазки весело поблескивали. - Для вас готовится королевский ужин! Так что нужно сохранить силы для этого. - Она хихикнула. Подымайтесь и отправляйтесь к Гийому. Он ждет вас.

Рыча что-то об отсутствии такта и о том, что с ним обращаются как с мальчишкой, Адам де Мариско поднялся и, бросив на Скай взгляд, полный разочарования, удалился.

Слегка покраснев, Скай прикрылась халатом и села.

- Ну как, удалось восстановить что-нибудь из моего гардероба? - попыталась она сменить тему, сохранив достоинство.

- О, мадам, - радостно ответила камеристка, - вам не нужно беспокоиться. Мы, французы, знаем толк в любви, а то, что вы с месье Адамом любите друг друга, очевидно. Да кроме того, вы ведь помолвлены, кто же будет обвинять вас в том, что вы не дождетесь свадебного обряда? - Она улыбнулась Скай. - Идемте, мадам. Мне удалось привести в порядок отличное шелковое платье цвета морской волны. Позвольте я принесу вашу шкатулку с драгоценностями, чтобы вы подобрали себе соответствующие украшения.

- Я не захватила с собой украшений, - сказала Скай. - Мои драгоценности отправлены в Англию с моей камеристкой.

- Может, она что-то забыла, мадам, потому что там лежит такая резная шкатулочка из слоновой кости, - заметила Миньона.

Скай покачала головой. Она не помнила этой шкатулки, да и не в обычае Дейзи забывать драгоценности.

- Дай-ка мне ее.

Миньона вышла в гардероб и вернулась, неся в руках миниатюрную прямоугольную шкатулку из кремовой резной слоновой кости.

- Вот, мадам, - сказала она, кладя шкатулку на колени Скай.

Камеристка повернула маленький золотой ключик в замке шкатулки. Когда крышка поднялась, Скай не смогла удержаться и вскрикнула от удивления и неожиданности. Под крышкой лежал сложенный пергамент. Развернув его, Скай прочла: "Doucette, я уже давно заказал это для Вас в надежде, что Вы еще вернетесь ко мне. Так как я не могу дарить жене драгоценности, сделанные для другой женщины, то прошу Вас принять этот небольшой дар, который изготовлен специально для Вас. Никола".

Скай осторожно заглянула в шкатулку, и ее взгляд завороженно остановился на скрывавшихся в ней драгоценностях. Тут лежали сережки из розового жемчуга, огромное золотое кольцо, потрясающее алмазное ожерелье, прекрасно гармонировавшее с серьгами, и еще несколько небольших колец, браслеты, серьги из сапфира, изумруда, рубинов, оправленных в золото. Все это стоило целое состояние, и некоторое время она не могла понять, что ей делать со всем этим богатством.

Конечно, Никола очень мил, подарив ей все эти сокровища, но должна ли она оставить это у себя? Ведь она собирается замуж, а он женат на другой женщине. Но тут рассудок возобладал: ведь все это сделано до его женитьбы на Мадлен и до того, как она согласилась выйти замуж за Адама. Конечно, Никола мог бы оставить все это у себя, но он предпочел подарить драгоценности Скай. Ей следовало расценивать это как свадебный подарок и сказать Адаму только то, что она не могла отказаться от него.

Скай встала и начала натягивать нижнее белье, которое подавала камеристка. Но когда она скользнула в рубашку и надела нижнюю юбку, у них с Миньоной одновременно вырвался вздох - они были ей велики!

- Я знала, что похудела, - сказала Скай, - но вот уж не думала, что платья не будут на мне сидеть!

- Не волнуйтесь, мадам, - успокоила ее Миньона, - на сегодняшний вечер я их подколю булавками, а завтра портниха подгонит одежду по фигуре. Все равно вырез придется по нынешней моде опустить.

- Вот как? - поразилась Скай: даже с ее точки зрения, вырез и так был достаточно низок.

Миньона работала споро, руки ее были быстры, казалось, камеристка не делает ни одного лишнего движения.

Она усадила Скай, расчесала ей волосы, уложила их в прическу.

- В Париже, мадам, - сказала она, - мы будем приглашены ко двору. Я сделаю вам прическу из длинных локонов, они как раз входят в моду. Этот стиль очень привлекателен, месье Адаму понравится. - Она вплела в волосы две белые розы. Готово, мадам, - довольно проговорила она. - Теперь платье.

Когда Миньона закончила, Скай оглядела себя в зеркале. Впервые за много месяцев она оделась так, как и надлежало даме. Низкий квадратный вырез платья был расшит золотой нитью и тонким хрустальным бисером. Рукава были в стиле ножек барашка, с буфами, а на запястье перехвачены тонкими золотыми ленточками, тоже расшитыми бисером. Верхняя шелковая юбка была цвета морской волны и имела спереди разрез, позволяющий видеть нижнюю юбку, где чередовались золотые и цвета морской волны полоски. Чулки, которые, впрочем, можно было бы увидеть только в случае танцев, были из бледно-розового шелка, с вышитыми розами, а цвет туфель соответствовал платью.

- Вы прекрасны, мадам, - тихо сказала Миньона, нанося на ее кожу эссенцию дамасской розы.

- Черт побери, почему женщинам всегда нужно столько времени, чтобы одеться?! - раздался из коридора голос Адама.

Скай грациозно повернулась и сделала реверанс.

- А разве это не стоит потраченного времени? - поддразнила она, критически осматривая его костюм. Да, редко она видела его одетым так импозантно, как сегодня, - отлично сшитый бархатный костюм, расшитый золотом и - она могла поклясться! - крошечными бриллиантиками. На нем была еще кожаная жилетка, отороченная горностаем. Темно-голубой бархат прекрасно подходил к цвету его глаз.

Он медленно разглядывал ее, и Скай почувствовала, что краснеет. Ее пульс участился, и она еще раз пожалела о несвоевременном вторжении Миньоны. Посмотрев ему в глаза, она поняла, что он того же мнения. Он взял ее руку и поднес к губам - они опалили ее кожу, а его взгляд парализовал ее - она просто не могла пошевелиться.

- Возможно ли, чтобы с каждым годом ты становилась все красивей, моя девочка? - удивленно спросил он, нежно удерживая ее ладонь.

- Адам... - начала она, но голос сорвался, у нее просто не было слов. Его страстная любовь к ней проявлялась так просто! Скай поняла, чем отличается он от других мужчин, которые оказывались на ее пути, - да, они любили ее, как и она их, но они дерзко брали ее, отдавая взамен себя, а Адам, удивленно подумала она, хотел взять ее, но он был первым, кто считался с ее собственными чувствами так же, как со своими.

Они молча прошли по лестнице в главный зал. Это была прекрасная комната с панелями и огромным красно-белым мраморным камином, в который можно было класть целые бревна. Над каминной полкой висел огромный гобелен, на котором были изображены сцены осады замка, плененная дева, сражающийся рыцарь и довольно устрашающий дракон.

Антуан де Савиль, заметив восхищенный взгляд Скай, подошел к ней:

- Женщинам трех поколений моей семьи потребовалось почти четыре года, чтобы закончить этот гобелен. Ему скоро двести лет.

- Это восхитительно! - воскликнула Скай.

- Не более, чем вы, моя дорогая, - последовал галантный ответ.

- Осторожнее, предупреждаю вас, - поддразнил его Адам, - нам придется драться на дуэли из-за этой женщины!

- Несомненно, Адам, и она, безусловно, заслуживает этого, - ответил граф. - Я счастливейший из людей: у меня прекрасная жена, три дочери и восхитительная невестка, семь милых внучек, а теперь, наконец, и ваша красота присоединится к моему семейству! Мой Бог! Мыслимо ли это для одного человека! - Он пристально смотрел на Скай, близоруко щурясь. - Вы ведь собираетесь присоединиться к нашему семейству, не так ли, дорогая?

Внезапно в комнате, наполненной членами клана Савилей, наступило молчание, и все глаза обратились на Скай.

- Похоже, мне придется, - лукавым тоном заметила она. - Адам отказывается предоставить мне другой выбор, и оказалось, что я люблю его. Что еще остается мне, как не следовать голосу моего сердца?

И тут их чуть не оглушил совместный восторженный вопль всех членов семейства, одновременно выражавших свою радость по этому поводу и поздравлявших их. Ее целовали сначала граф Антуан, затем Габи, за ними потянулись сестры Адама с их мужьями и детьми, его сводные братья с их семьями. За всю жизнь Скай не получала так много поцелуев и комплиментов. Да, ее собственные родственники любили ее, но ведь они целиком от нее зависели, они требовали от нее заботы о них. Де Савили не ожидали от нее ничего - для них она была просто женщиной, выходящей замуж за старшего сына Габи, просто еще одной невесткой, которую следовало приветить. И в этот момент Скай поняла, что с нее хватит - ей надоело быть вечно ответственной за все, ей хотелось наконец побыть просто женщиной, с которой обращаются, как с обычной женщиной.

Она почувствовала, как напряглась его рука на ее плече, и спросила:

- Вы понимаете меня, да?

- Да, - просто ответил он. И ничего больше.

Внезапно Габи де Савиль вскрикнула:

- Адам, сын мой! Кольцо! Ты подарил Скай кольцо?

- Нет, я не дарил, - ответил Адам, - я хотел сделать это, когда она согласится, но она просто огорошила меня, приняв предложение отчима!

Он сунул руку в карман и достал золотое кольцо с большим круглым сапфиром. В его поверхность был впаян крошечный золотой морской ястреб с распростертыми крыльями.

- Это кольцо, - сказал он ей, - даровано Жоффруа де Дюбуа моей прародительнице Матильде де Мариско как залог их любви. С тех пор оно стало обручальным кольцом для мужчин нашего рода. Мой отец подарил его моей матери, а теперь я дарю его тебе, Скай О'Малли. Нужно ли говорить тебе, что с ним я даю тебе мою вечную любовь и верность? - Адам осторожно надел кольцо на палец левой руки Скай, а семейство Савиль сопроводило это неожиданное событие возгласами восторга.

Но Скай почти не слышала их криков. "Я любима, - думала она. - Господи! Не отбирай у меня Адама так же, как ты отобрал остальных! Я не перенесу этой потери! Позволь нам состариться вместе!"

И снова Адам понял, что творится у нее в душе, как будто она говорила все это вслух. Склонившись, он поцеловал ее и прошептал:

- Я всегда буду с тобой, девочка! Всегда! Посмотрев ему в глаза, Скай вдруг поняла, словно ее озарила вспышка предвидения: наконец-то она в безопасности. На этот раз она не испытает нового горя. Она вспомнила, что говорил ей Осман о том, что ее счастье связано с сильным влиянием Льва.

- Когда ты родился, Адам? - спросила она. - Мы собираемся пожениться, а я даже не знаю, когда у тебя день рождения.

- Через две недели, дорогая, - сказала Габи, - девятого августа. Мой старший сын рожден под созвездием Льва. Это имеет для тебя значение?

Скай снова взглянула на Адама, и его поразило чувство облегчения, которое читалось в ее глазах.

- Да, Габи, - ответила она графине. - Мы - два огненных знака, я родилась под знаком Стрельца.

- О чем это вы? - тихо спросил он.

- Осман, - сказала она. - Все в порядке. Просто он предсказал мне счастье с мужчиной, родившимся под созвездием Льва. Почему-то именно сейчас я об этом вспомнила.

Адам облегченно улыбнулся.

- Со мной ты всегда будешь в безопасности, моя девочка, - пообещал он. Всегда!

Глава 13

В ночь обручения Скай и Адам снова спали вместе как мужчина и женщина. Праздничный пир по поводу возвращения Адама был великолепен. Он начался с луарского лосося, поданного на серебряном блюде с салатом и лимонными дольками. За рыбой последовала индюшка, нашпигованная перигорскими трюфелями, байоннская ветчина, пирожки с мясом, жареная косуля по-бургундски, пирог с кроликом с аппетитной корочкой, куропатки, набитые рисом и сухофруктами, на небольших серебряных рейнских тарелочках. За этим последовали блюда с луком и морковью, политые медом, вареным рисом, салатом, редиской. Последняя перемена состояла из нескольких видов сыра: бри и англо из Нормандии и качи марцолини из Флоренции. Были поданы корзины с черешней и золотистыми персиками, а также марципаны.

Кубки постоянно наполнялись белым и красным винами собственного изготовления. Пока семейство пировало, восхваляя главного повара замка, Скай и Адам только пощипывали пищу, бросая друг на друга долгие и многозначительные взгляды. "Как странно, - подумала Скай. - Я чувствую себя как молоденькая девушка, а не тридцатилетняя женщина". За молодую пару провозглашали один тост за другим, и сердце Скай бешено колотилось всякий раз, когда Адам брал ее за правую руку и нежно целовал каждый пальчик, долго и нежно. Его дымчатые глаза завораживали ее, затягивали в свои голубые глубины, в которых скрывалась страсть, и она вдруг обнаружила, что не в состоянии дышать и только стонет. Она вспыхнула, поняв, что едва может дождаться, когда окажется наедине с ним, а он только тихо рассмеялся.

- И я тоже, - прошептал он, очевидно, снова читая ее мысли.

Она покраснела еще больше.

- Это грешно: ощущать такое желание, когда Найл едва похоронен, возразила она, так как ее мучила совесть.

- Найл умер для тебя уже давно, - тихо ответил он. - Вторая смерть была катарсической, моя дорогая. Ты слишком много пережила за это время, пытаясь спасти его, и ты нуждаешься в утешении, которое могу дать тебе только я.

Скай, немного подумав, поняла его правоту.

- Ты всегда так хорошо утешал меня, Адам, - поддразнила она его, игриво проводя пальцем по его щеке.

Семейство Савиль с восторгом наблюдало за влюбленными. Ведь французы лучше всех других на Земле понимают значение искр, которые вспыхивали сейчас между Скай О'Малли и Адамом де Мариско. Антуан, наблюдая за тем, как слуги очищают стол от остатков ужина, протяжно зевнул.

- Боже, - пробормотал он, - наверное, я старею, у меня просто глаза закрываются. - Он повернулся к жене. - Как ты думаешь, дорогая, это будет очень негостеприимно с моей стороны, если я положу конец нашему ужину?

- Конечно, дорогой, - воскликнула графиня, - я уверена, что Адам и Скай неимоверно устали от этого путешествия, не правда ли, мой мальчик?

- Да, мама, - важно ответил Адам, - мы просто на грани истощения.

Скай с трудом сдержала смешок: на грани истощения! Адам выразился так изящно! Кто бы мог подумать, что это тот самый правитель Ланди, который при первой их встрече нагло потребовал от нее улечься в его постель в обмен на свою помощь! Ее веселье только возросло, когда он стал подавать ей притворно предупреждающие знаки своими густыми бровями, вставая из-за стола и привлекая ее к себе.

Взяв Скай под руку, Адам подвел ее к матери и отчиму.

- Спокойной ночи, мама, - спокойно сказал он, заставляя Скай рассмеяться.

- Спокойной ночи, сынок, - ответила ему Габи, и, приглядевшись повнимательнее, Скай поняла, что та тоже готова взорваться от смеха. Несомненно, она хорошо понимала своего сына.

- Спокойной ночи, Адам, - сказал граф. - Спокойной ночи, прекрасная Скай!

Скай также пожелала всем спокойной ночи и последовала за Адамом к выходу из столовой. Они молча прошли по центральной лестнице замка в свое крыло, где располагались их спальни. Там их уже ожидали Миньона и Гийом, и они разошлись по своим комнатам.

В спальне Скай пришлось выслушать восторженную болтовню камеристки, которая уже была в курсе совершившейся в столовой помолвки. От слуг, как всегда, ничего нельзя было скрыть, и все они были в восторге оттого, что месье Адам наконец-то нашел свое счастье. Скай вдруг обнаружила, что улыбается, услышав очередной вопрос Миньоны:

- А дети мадам будут рады Адаму?

- Мои дети обожают Адама. Они будут довольны, Миньона.

Миньона просияла от радости при этих словах и принялась с восторгом изучать обручальное кольцо Скай. Очевидно, Адам был ее любимцем.

- О, он такой хороший! - воскликнула она и, понизив голос, продолжила; - Я поставила свечку в церкви, когда узнала, что эта отвергла его. Меня-то не проведешь девственным видом и скромными взглядами! Я сразу поняла, что ее интересуют только богатство и власть! Она бы уничтожила Адама так же, как того старого герцога, за которого в конце концов вышла замуж. - Миньона вручила Скай шелковую ночную рубашку, но Скай отрицательно покачала головой.

- Это мне не нужно, - сказала она, - дай мне просто шаль накинуть на плечи. - И с этими словами Скай скользнула в постель.

- Хорошо! - воскликнула Миньона, одобрительно хихикнув. - Желаю вам доброй ночи. - И она унеслась из спальни, оставив Скай в одиночестве.

В спальне горела только одна свеча у постели, и мягкий свет разливался от горящего камина. Скай села, наслаждаясь тишиной и покоем, чудесным ощущением гладких, надушенных лавандой простыней, мягкостью подушек из гусиного пуха. Камин потрескивал, и пламя бросало причудливые тени на потолок. Дверь в комнату Адама тихо распахнулась, и появился его силуэт. Она протянула руку, и он быстро подошел к ней.

Наклонившись, он задул свечу и забрался к ней в постель, заключив в объятия. Голова Скай оказалась на его плече, а ее ладони - на груди. Так они лежали некоторое время в полном молчании, и только ее пальцы перебирали жесткие волосы на его теле. Наконец она лукаво заметила:

- Сколько сердец ты разбил, о повелитель Ланди, с тех пор как мы были вместе в последний раз?

- Я никогда не вел счета, - серьезно ответил он, - но я действительно старался забыть тебя. Забыть голубизну твоих глаз, нежность поцелуев, мягкость кожи. - Он начал поглаживать ее, как котенка, и Скай вздрогнула от наслаждения. В голосе Адама все отчетливее слышалась страсть:

- Но я не смог тебя позабыть, моя кельтская ведьма! Ты в моей крови, и теперь я никогда тебя не отпущу, Скай! НИКОГДА! Я буду защищать тебя, как свою собственность, ото всех, даже от королевы!

- Я больше никого и ничего не боюсь, Адам. Я не боюсь, потому что судьба предназначила нам быть вместе, и мы будем такой парой! Самой Елизавете Тюдор будет трудно справиться с нами!

- Мы ведь можем остаться во Франции, Скай, - тихо сказал он. - Я женюсь на тебе независимо от того, согласится ли на это королева, и главное - до возвращения в Англию. Ведь если ей это не понравится, она постарается расстроить наш брак. И тогда Франция станет нашим единственным убежищем.

- А мои дети? - спросила она.

- Если мы останемся во Франции, то им придется приехать сюда. Эван уже взрослый, у него свое имение, и, слава Богу, не слишком большое, чтобы англичане беспокоили его. Остальные могут жить с нами. Мурроу может учиться в Париже, как его отец, а его невеста пусть живет с нами до их свадьбы. Робина, хоть он и фаворит Елизаветы, нельзя оставлять ей. За его имением отлично присмотрит де Гренвилль, пока он не женится на его дочери. Да и Виллоу должна быть с нами. Больше всего могут потерять маленькие Бурки, но англичане все равно рано или поздно захватят их земли, как остальную Ирландию. Возможно, О'Малли удастся удержать земли до совершеннолетия твоего сына, но будет все-таки несправедливо, если Дейдра и Патрик будут оторваны от тебя, Скай. Он нежно поцеловал ее. - Я хочу, чтобы ты была счастлива, любимая.

- А что с моими обязательствами перед О'Малли, Адам? Я не могу их бросить. Я обещала отцу! Это была клятва на смертном одре!

- Но ведь прошло четырнадцать лет, Скай! Твои братья были совсем детьми, а теперь это взрослые мужчины. У Брайана уже собственные дети. Пришла им пора взять ответственность на себя. Последние два года торговыми делами О'Малли заправлял Брайан, ведь дядя Симус не мог одновременно защищать земли Бурков и заниматься торговлей. Он сильно постарел, хоть и задал бы мне жару, услышь это.

Ни я, ни твои братья ничего у тебя не возьмем. Мы боготворим тебя, но, если нам придется жить во Франции, ты должна будешь позволить им решать свои дела самостоятельно.

- Но ведь я всегда заботилась о них, - недовольно проворчала она.

Протянув ладонь, он охватил одну из ее круглых грудок.

- А теперь тебе предстоит позаботиться обо мне, Скай. И это очень большая ответственность! - сказал он, перекатывая ее на спину, чтобы захватить теплыми губами ее сосок.

- О-о-о! - простонала она, застигнутая врасплох его атакой. Положительно, он хотел вытянуть из нее душу через этот крохотный цилиндрик ее плоти. Он прижал зубами его чувствительную вершину, извлекая из нее еще один стон.

Ему вовсе не нужно было так пытать ее - она и без этого страстно хотела его.

Адам, простонав, поднял свою косматую голову, и она увидела в его грозовых глазах голод страсти.

- Да простит меня Господь, - хрипло прошептал он, - но сейчас мне не до развлечений, Скай! Я хочу тебя! Я жажду тебя!

- О да, Адам! - откликнулась она. - Боже, я тоже не могу ждать! Я все еще помню наши объятия до моего отъезда из Англии. Я умру, если ты не возьмешь меня сейчас же!

Убедившись, что не причинит ей боли, Адам накрыл ее прекрасное тело своим. Она плавно раскрыла свои стройные бедра, помогая ему достичь нужного места. Издав радостный крик, он ринулся вперед, чувствуя, что она устремилась к нему навстречу, чтобы облегчить путь. Их руки сплелись, а губы сомкнулись в страстном поцелуе. Казалось, этот поцелуй продлится бесконечно, то ослабевая, то усиливаясь, в то время как его бедра вдавливали и вдавливали ее в пуховую перину. Но им обоим было мало друг друга, Скай раздувала его страсть, издавая сладострастные стоны, чувствуя, как его любящая и теплая плоть наполняет и сладостно растягивает ее изнутри. И вот уже ее ослепила вспышка первого оргазма, за которым быстро последовали несколько других. Она вонзила свои острые ногти в его спину, и он оторвал губы от ее рта, чтобы глотнуть воздуха.

- Милая, любимая шлюшка! - простонал он. - Дьявол, ты слишком быстро разрядила меня!

Тут она ощутила в себе теплую струю его любви, переполнявшую ее, и зарыдала от счастья, прошептав:

- Je I'amore, mon mari! Я люблю тебя, муж мой! Адам де Мариско наслаждался и ее телом, и ее словами.

- Выходи за меня, когда мы вернемся в Аршамбо после королевской свадьбы, предложил он.

- На святого Михаила - достаточно скоро? - поддразнила она его.

- В конце сентября? Слишком долго! - прорычал он.

- Но мне нужно время, чтобы собрать приданое, - надулась она. - И кроме того, надо ведь привезти детей.

- Теперь я понимаю, в чем заключаются проблемы брака с немолодой женщиной, - ехидно заметил он.

- Немолодой женщиной?! - С воплем негодования она отшвырнула его прочь, так как он не успел приготовиться к атаке.

- В декабре тебе будет тридцать два, - возразил он и засмеялся.

- Адам де Мариско, ты никогда не был джентльменом, иначе помолчал бы об этом! - воскликнула она в притворной ярости и стала щекотать его. - Ты на десять лет старше меня, настоящий старик! Я могла бы выйти замуж за двадцатилетнего юношу, если бы захотела, - издевалась она, сидя у него на груди.

Он смеялся до тех пор, пока у него не потекли слезы.

- Прекрати щекотаться, ведьма! - упрашивал он ее, а ее пальчики находили все новые и новые чувствительные места. Господи, как он любил ее! И вот наконец его мечта исполнилась!

- Не прекращу, пока ты не извинишься!

- За что? За то, что женюсь на тебе, или за то, что тебе тридцать два? иронизировал он.

- Ах ты, животное! - Она вцепилась ему в волосы и потянул.

- А-а-а! - завопил он от боли. - Хватит, хватит, ведьма! - Он обхватил ее руками за талию и высоко поднял над собой. Он подержал ее так немного, пока она кричала в притворном ужасе, а потом бережно опустил на перину рядом с собой и нашел ее губы.

- Я люблю тебя, Скай О'Малли, - прошептал он, - я люблю тебя, девочка!

***

Они занимались любовью всю ночь и все последующие дни. Накануне отъезда в Париж Скай засыпала, переполненная его любовью, в сомнении: неужели завтра они будут в состоянии отправиться в новое путешествие? И когда на следующий день, едва солнце поднялось над горизонтом, ее заставили выбраться из постели, она не чувствовала себя сколько-нибудь отдохнувшей. Адама уже не было, и в комнате суетилась Миньона.

- Я уже упаковала ваши вещи, мадам, но все равно нужно спешить. Графиня договорилась с отцом Жаном, что формальное обручение состоится в капелле еще до отбытия в Париж. Итак, vite, vile, мадам!

Ванну уже выдвинули и наполнили надушенной водой, но понежиться в ней Скай не разрешили. Миньона объявила, что сегодня ванна предназначена для помывки, а не для мечтаний. Скай быстро вымыли, вытерли, напудрили и надушили. На ее стройные ноги натянули шелковые чулки с вышитыми вьющимися розами, пристегнули серебряные подвязки с розетками. Затем быстро надели шелковую рубашку, шелковую блузку, нижние юбки, а поверх всего этого - малиновое шелковое платье с розовым атласным верхом. Рукава были отделаны кремовыми кружевами, и ими же украшен вырез, обнажавший грудь гораздо больше, чем могла бы себе позволить сама Скай. Но замковый портной поклялся, что это самый последний стиль, и если вырез мадам будет выше, то в Париже она будет выглядеть абсолютно старомодно. Пока Миньона делала ей прическу, Скай натянула пару красных кожаных туфель на тонком каблуке. Камеристка украсила ее волосы жемчугом Никола. Жемчуг был и на шее, и в ушах. Закончив с волосами. Миньона приказала ей встать и подвесила ей к поясу коробочку с ароматическими шариками и маленькое зеркальце.

- Позвольте, мадам, я провожу вас до церкви, - сказала Миньона, накидывая на нее шелковый малиновый капюшон с атласной подкладкой. - Отец Жан сегодня служит мессу для всей семьи, и затем вы с Адамом обручитесь.

Скай кивнула и последовала за Миньоной. Замковая капелла, расположенная в древнейшей части здания, - восьмиугольная комната с каменным полом и стенами была так красива, что у нее перехватило дыхание. Хотя она видела ее не первый раз, все равно красота не оставила Скай равнодушной. Огромные готические окна были украшены витражами, отбрасывавшими на серый камень пола причудливые красные, голубые и золотистые отблески. По сторонам алтаря размещались статуи Девы Марии и ее матери св. Анны, так искусно вырезанные из камня и раскрашенные, что казались живыми.

Мария была изображена в виде молодой матери, блондинки в скромном светло-голубом платье и белом покрывале. Она сидела, держа на коленях ребенка - маленького херувимчика, машущего пухлыми ладошками. Расположенная напротив статуя св. Анны изображала стройную женщину с добрым и милым лицом, гордо глядящую на дочь с внуком.

В капелле стояли четыре скамьи, которые, как и алтарь, были покрыты резьбой, изображающей религиозные сюжеты. Священник в зеленой с золотом рясе приветствовал вошедших Скай и Миньону. Миньона почтительно присела в реверансе:

- Здравствуйте, святой отец.

Поприветствовав Миньону, священник обратился к Скай:

- Мадам графиня говорила мне о вас, мадам Бурк. Вы ирландка и, как я полагаю, преданная дочь церкви? - Да, святой отец. Мой дядя - епископ.

- Когда вы в последний раз исповедывались, дочь моя?

Скай покраснела.

- Последний год я прожила среди мусульман, святой отец. Я не могла исповедаться. Отец Жан улыбнулся.

- Конечно, - понимающе произнес он, - но ведь вы желаете исповедаться перед мессой и обрядом обручения?

- Да, святой отец. - Скай было мучительно стыдно, но уклониться от исполнения религиозного долга было невозможно. Что только подумает о ней священник, когда услышит ее рассказ, в истерике размышляла Скай. Она могла бы поспорить, что ему никогда не приходилось выслушивать ничего подобного. Она смиренно последовала за ним в исповедальню, встала на колени и сказала:

- Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. Через двадцать минут они вышли из исповедальни, и вид у отца Жана был довольно-таки потрясенный.

- Никогда, - тихо сказал он, - никогда я не выслушивал подобной истории, дочь моя. Удивительно, что такие вещи могут совершаться в нашем несчастном мире.

- Но вы не назначили мне покаяния, святой отец! Священник остановился, посмотрел на Скай и взял ее за руку.

- Что за покаяние могу я назначить вам, дочь моя? Разве мало вы уже страдали? Дважды вы потеряли одного мужа, человека, которого искренне любили. Вам пришлось пережить унизительный плен и рабство, осуществляя храбрый, хотя и не слишком мудрый план спасения мужа из позорного рабства. Вы были лишены общества своих детей, вам угрожала ваша же королева, и все же вы выжили и не озлобились. Конечно, я, может быть, всего лишь необразованный провинциальный священник, дочь моя, но я вижу настоящую боль, и меня не обманешь. Господь уже наказал вас, и я не могу сделать большего. - Он улыбнулся и похлопал ее по руке. - Вы хорошая дочь церкви. Необходимо немалое мужество для того, чтобы поведать мне все это.., скопище грехов, но у вас нашлось мужество. Итак, исполняйте же заветы святой церкви и вступайте в новый брак. Я буду молиться о том, чтобы Господь благословил детьми ваш союз с господином де Мариско. Ступайте же, семья уже собралась и готова к мессе. - Священник галантно проводил Скай до скамьи, где ее уже ждали Адам и его родители.

Скай печально подумала, что молитвы отца Жана пропадут впустую. Ей не было жалко себя, но жалко Адама. Он любил детей, и ему следовало бы иметь собственного сына. Она перекрестилась - месса закончилась. Теперь они вместе с Адамом предстали перед алтарем и принесли обеты обручаемых. Она вздрогнула, как девушка при первом обручении, услышав низкий бас Адама, обещавшего любить ее до самой смерти.

Затем последовал небольшой пир в столовой, а после него граф и графиня де Шер в сопровождении домочадцев погрузились вместе с багажом в дорожные кареты, и путешествие в Париж началось. Всего набралось двадцать с лишним человек взрослых и детей. Самых младших пришлось оставить в замке. Чтобы достичь Парижа, им придется ехать не менее пяти дней, если ничто не помешает.

Но только доехав до моста у Тура, все члены семейства поверили в реальность путешествия. Свадьба Генриха Наваррского с Маргаритой Валуа была самым ярким событием в истории Франции за последние несколько лет, особенно принимая во внимание то, что невеста весьма недвусмысленно высказывалась против этого брака.

Маргарита Валуа унаследовала сильный характер своей матери-флорентийки Екатерины Медичи, но была гораздо популярнее королевы-матери, так как была стройна, красива и весела. Все парижане - по большинству католики сочувствовали своей любимой принцессе, которую выдавали за гугенота против воли. Не будь их страх перед вдовствующей королевой сильнее любви к ее дочери, юному наваррцу несдобровать. Но пока даже официальный любовник принцессы, герцог де Гиз, не осмеливался выступить против жениха.

Очевидно, после рождения дочери жена короля Карла IX, прелестная императрица Елизавета Австрийская, не в состоянии более рожать, а единственный сын короля от его фаворитки Мари Туше - незаконнорожденный. Официальным наследником становился принц Анжуйский, любимым занятием которого было наряжаться в женскую одежду. Практичные французы не могли ожидать от него чего-либо путного. Таким образом, Генрих Наваррский становился наиболее вероятным претендентом на престол, если, конечно, примет католичество, а его жена - их любимая принцесса - станет королевой. Кроме того, этот союз мог положить конец раздирающим Францию религиозным войнам.

Пока кареты семейства де Савилей катились к Парижу, женщины оживленно обсуждали, что им надеть на бал в Лувре в ночь бракосочетания. Их радость и возбуждение по поводу праздника не могли не передаться Скай. За окном кареты расстилалась летняя Франция - сады и виноградники были уже полны плодов, а на полях дозревали посевы. Совсем не то, что в эту пору в ее любимой Ирландии и прекрасной Англии, но Скай ничего не имела против - Франция тоже красивая страна. Она молилась о возвращении домой, но, если это не исполнится, можно будет прожить и здесь.

В пути им встречалось немало постоялых дворов, однако граф был придирчив. На дорогах Франции царило оживление, но им всегда удавалось обеспечить себе отдельные спальни и столовую. Скай размещалась обычно в спальне с Габи и ее двумя старшими дочерьми, Изабо и Кларисой, а в другой спали Мюзетта и шестнадцатилетняя дочь Изабо - Матильда, восьмилетняя дочь Александра, маленькая Габи, а также две дочери Кларисы - Мари-Габриэла и Катрин. Три младшие девочки ехали в Париж впервые и были вне себя от восторга. Матильда, старшая среди них, уже помолвленная молодая дама, бывала в Париже дважды и поэтому изображала опытную женщину. Скай подбадривала младших, говоря, что и она сама впервые едет в Париж.

***

И вот наконец они в Париже! Скай выглядывала то в одно окошко кареты, то в другое, всматриваясь, впитывая окружающее. Париж разочаровал ее - он очень походил на Лондон. На время пребывания в столице они арендовали дом у богатого гугенота. Дом находился рядом с дворцом герцога де Гиза, на правом берегу, в районе Марэ, поэтому им пришлось пересекать Сену на пароме. В отличие от своих собратьев по вере этому гугеноту пришлось остаться в Париже, так как у него только что умерла жена.

Де Савили не были богаты, как Скай и Адам. Они владели землями Аршамбо, виноградниками и угодьями, да еще небольшим домом в Париже. Но, как справедливо указал отчиму Адам, этот домик на улице Сер-Селестин не вместил бы всего семейства, а оставить кого-либо - значило причинить жестокую обиду. Поэтому его сдали на время празднеств, что не составило большого труда, а затем арендовали гораздо больший дом, который мог вместить графа и графиню де Шер со всеми их домочадцами. Адам благородно настоял на том, чтобы уплатить львиную долю ренты.

- Наш собственный особняк на левом берегу расположен гораздо удобнее, - с чувством воскликнула Габи, - мало ли что Гизы сделали Марэ модным местечком, оно так и осталось болотом, воздух просто ужасный! Жаль, что нельзя поместиться в нашем старом доме - там всего шесть спален, а нам нужно как минимум девять. Пропади оно пропадом! Ненавижу снимать! Чужие дома такие грязные! Вот подождите - увидите, там все покрыто метровым слоем пыли!

- Ну, ну, дорогая, - успокаивал ее Антуан, - гугенотки известны своей чистоплотностью!

- Но ведь она умерла бог знает когда! Нет, все равно слугам придется перевернуть дом вверх дном!

Однако, к досаде и даже, как подумала Скай, разочарованию графини, нанятый дом оказался чистеньким и уютным. Хотя нынешний владелец и был убит горем, но не настолько, чтобы изменить правилам почившей супруги. Он даже специально нанял прислугу, чтобы подготовить дом для постояльцев. Окна сверкали, шторы и покрывала вычищены. В каждой комнате стояли вазы со свежесрезанными цветами.

- Итак, видишь, ta cheri, - заметил граф жене, и его глаза поблескивали от веселья, - все в порядке. Остается только радоваться и наслаждаться!

Но времени на отдых почти не оставалось - бал должен был состояться уже на следующий вечер, и всю ночь и затем весь день слуги подшивали и гладили бальные платья для всех дам. Скай выбрала ярко-голубое шелковое платье с шокирующим вырезом, вышитым голубым бисером и серебром, что гармонировало с расшитой серебром юбкой. В этом платье Скай не покидало ощущение, что при очередном глубоком вдохе ее грудь может внезапно оказаться на свободе. Адам подхихикивал, представляя себе такую перспективу, пока застегивал на шее Скай бриллиантовое ожерелье.

- Что-то не припомню у тебя такого ожерелья, - заметил он как бы между прочим, возясь с застежкой. - Хотя у тебя куча этих побрякушек.

- Это прощальный дар Никола. - Она решила ничего не скрывать от него. Это было очень мило с его стороны и так на него похоже, ведь он знал, что Дейзи увезла в Англию все мои вещи и у меня не осталось драгоценностей. - Скай стояла не шевелясь, спокойно ожидая реакции Адама.

Его пальцы медленно соскользнули и замерли у нее на плечах.

- Это из сокровищницы герцога?

- Нет. Он заказал его специально для меня, полагая, что я вернусь. Это было еще до их свадьбы с герцогиней, иначе бы я не приняла его, Адам.

- Удивляюсь, что ты все-таки приняла его. - В его голосе послышались нотки ревности, хотя он и старался скрыть их. "Странно, - подумал Адам, - ведь я никогда не ревновал ее. - Тут он улыбнулся:

- Но ведь я никогда не был помолвлен со Скай О'Малли".

- Я сначала хотела вернуть эти драгоценности, но потом подумала, что оскорбила бы его. Адам, если уж ты так недоволен, я могу отдать их дочерям и больше не надевать. - Скай повернулась к нему. - Я так люблю тебя, мой повелитель Ланди! - Улыбнувшись, она привстала на цыпочки и нежно поцеловала его. - Эти камушки ничего ведь не значат, ты прекрасно знаешь это, Адам де Мариско!

Он грустно улыбнулся.

- Ну да, ты ведь не можешь появиться при самом изящном дворе Европы без бриллиантов, - согласился он, и с этим было покончено.

Кареты ждали их во дворе. Они вышли из дома, и Скай заметила, что их соседи напротив также готовятся к выезду в Лувр.

- Герцог де Гиз! - прошептала старшая сестра Адама, Изабо. - Это любовник Маргариты!

- Придержи язык! - прикрикнула на нее Габи. - Ты, как отец, не знаешь, когда нужно остановиться!

- Но ведь все это знают, - заметила Клариса, приходя на помощь сестре.

- Знать - это одно, а языком молоть - совсем другое, - ответила Габи. - Вы уже достаточно взрослые, чтобы понимать это!

Сестры вспыхнули от материнского упрека и сделали вид, что всецело заняты складками на юбках. В их карете ехали еще их мужья, Матильда и Мари-Габриэла. Скай прошла в первую карету, где оказалась зажатой между Адамом и его сводным братом, вдовцом Александром, а напротив сидели Габи с Антуаном и внучкой Катрин-Анриеттой, которой едва исполнилось одиннадцать. Это был ее первый бал, и девочка чуть не падала в обморок от волнения. В третьей карет, помещались остальные: Ив, Мари-Жанна, Мюзетта и Робер Сансерр, а также их племянники Анри Сен-Жюстин и Жан-Антуан. Трое самых младших, которым пришлось остаться дома, стояли во дворе вместе с боннами и провожали их, грустно глядя вслед отъезжавшим каретам.

Выехав со двора, кареты быстро прогромыхали по улице Марэ и достигли Сент-Оноре, которая вывела их прямо к Лувру. Тут им пришлось влиться в длинную череду экипажей, движущихся в том же направлении. Адам взял Скай за руку и нежно сжал ее пальцы.

- О, меня ослепляет присутствие такой красавицы, мама, - заметил вдруг Александр. - Вы сегодня просто сияете!

- Смотри, братец, - притворно возмутился Адам, - сегодня вечером я наконец понял, насколько я ревнив!

- Если бы я был помолвлен с таким прекрасным созданием, как Скай, Адам, то и я немедленно стал бы ревнивцем. Но не бойся - вряд ли я смог бы похитить ее у тебя. Впрочем, теперь, когда мой срок траура по Элен завершился, пора бы найти ей замену. Твой крестник, маленький Адам, отличный парень, но для Аршамбо недостаточно одного сына!

Тут Габи внезапно воскликнула:

- Смотрите! Лувр! Я не видела его десять лет! Последний раз мы были при дворе еще во время правления Франциска II и Марии Шотландской. Думаю, Екатерина была почти рада смерти сына, так как избавилась от прекрасной Марии. Они так ненавидели друг друга! Насколько я понимаю, Марии не слишком-то сладко жилось в Шотландии.

- Шотландцы - нелегкий народ, Габи, - сказала Скай. - У их правителей всегда были с ними трудности.

Кареты де Савилей уже вползали во двор волшебно иллюминированного Лувра. Повсюду стояли слуги в элегантных ливреях. Они факелами освещали дорогу гостям. Когда семейство вышло из кареты, Антуан сказал:

- Дети мои, давайте держаться вместе. Сначала необходимо представиться королю, а уже затем развлекаться. Следуйте за мной, я помню дорогу.

"Двор есть двор", - подумала Скай, спеша за Адамом и на ходу по лицам встречных определяя, кто они: гости, просто прибывшие на свадьбу, настоящие придворные, важные птицы или просто зеваки, те, кто только пытается попасть в круг избранных. Ей сразу бросилась в глаза изысканность костюмов практически всех, кто встречался ей на пути. Она понимала - сегодня вечером только очень богатым аристократам не пришлось устраивать кровопускание кошелькам, чтобы должным образом одеться и причесаться. Ей в этом смысле нечего было стыдиться - на ней великолепное платье и роскошные украшения. Скай не смогла сдержать усмешки - что ж, спасибо Никола за его истинно французскую предусмотрительность!

В прихожей за двойными дверями у них спросили имена и передали дальше главному церемониймейстеру. И, когда в зале прозвучали их имена, они двинулись к трону, где встречали гостей французские коронованные особы. Скай и Адам следовали за Габи и Антуаном.

Остановившись перед троном, Антуан низко поклонился:

- Ваше величество, для меня великая честь быть в числе приглашенных по случаю этого радостного события!

- Спасибо, месье граф, - со скукой в голосе ответил Карл IX, представления не имевший, откуда взялся этот провинциал.

- Ты должен помнить графа де Шер, сын мой, - проскрипел сухой голос его матери, Екатерины Медичи. - Во всяком случае, я его не забыла, ибо он способствовал заключению моего брака с твоим отцом. Добро пожаловать снова в Париж, Антуан де Савиль. Мы оба счастливы видеть вас и вашу милую Габриэлу.

Скай удивилась. В Англии могли что угодно говорить про Екатерину Медичи, но в вежливости ей не откажешь. За спиной ее называли "мадам змея", и Скай могла бы с этим согласиться: она не была красива, скорее банальна - невысокая пухлая женщина с оливковой кожей и темными волосами, пронизанными седыми прядями, выбивавшимися из-под шапочки. Но глаза у нее были просто потрясающие - черные и подвижные, казалось, они только и жили на лице. И при этом в них читались ум, работа мысли. Они жадно впитывали окружающее и передавали впечатления ее подвижному уму, который сортировал и стремился извлечь выгоду из каждого полученного кусочка информации. С этой силой следует считаться, решила Скай.

Антуан де Савиль представил королю, королеве Елизавете и королеве-матери свое обширное семейство.

Наконец Скай услышала, как он объявил:

- А это мой пасынок, мадам. Адам де Мариско, граф де Ланди, и его невеста мадам Бурк. - Адам поклонился, а Скай низко присела в реверансе.

- Вы англичанин? - спросила Екатерина Медичи Адама.

- Да, ваше величество. Я рожден в Англии, и мой отец англичанин, хотя мать - француженка. Однако титул и земли у меня английские.

- И ваша невеста англичанка?

- Я ирландка, ваше величество, - ответила Скай.

- Ирландка. А, эти ирландцы! Вот кто всегда причиняет неприятности Елизавете Тюдор!

- Не больше, чем она нам, ваше величество. Екатерина Медичи пристально посмотрела на Скай, а потом сухо рассмеялась:

- Вот как следует смотреть на эти вещи, мадам? - Смех вдруг умолк. - Вы католичка, мадам?

- Да, ваше величество.

- А вы, месье де Мариско? Вы принадлежите к англиканской церкви или же к истинной?

- Я взращен в лоне истинной католической церкви, ваше величество, - сказал Адам.

Королева-мать кивнула, довольная ответом.

- Итак, позвольте представить мою дочь, принцессу Маргариту, и ее жениха, нашего молодого короля Наварры.

Скай и Адам приветствовали коронованную чету. У принцессы была такая же оливковая кожа, как и у матери, но она была похожа на своих родственников по линии Валуа и очень мила. Генрих Наваррский оказался высоким, крепким юношей с черными волосами и веселыми янтарными глазами. Он откровенно разглядывал Скай, стремясь заглянуть поглубже в вырез. Когда ему это удалось, его глаза одобрительно расширились и вызывающе встретились с глазами Скай. К счастью, Адам, занятый приветствием принцессы, этого не заметил, но Скай все равно несколько смутилась.

- Месье! - В ее голосе прозвучал упрек и одновременно мягкий отказ.

- Мадам, не следует упрекать меня, - заметил Генрих. - Я считаю себя знатоком женской красоты, и вы, мадам, - самое совершенное создание из всех, которые мне только выпало счастье видеть. Скажите, когда и где мы можем встретиться? Вы должны стать моей!

- Месье! Завтра вы венчаетесь! Что скажет ваша невеста?!

Генрих Наваррский очаровательно улыбнулся:

- Марго? Она не будет против.

- Я помолвлена!

- Вот видите, сколько у нас общего! Скай была в отчаянии. Необходимо поставить на место этого донжуана. Сделав глубокий вдох, она прошептала:

- Вы всего лишь девятнадцатилетний невоспитанный мальчишка, а мне уже за тридцать!

- О! - Он тепло улыбнулся ей. - Значит, у вас должен быть опыт, а я обожаю опытных женщин!

Пока Скай мучительно пыталась найти выход из этого трудного положения, Екатерина Медичи пристально наблюдала за ней из-за полуопущенных век. Найдя беседу Адама де Мариско с ее дочерью скучной, она переключила внимание на Скай и Генриха. Так-так, этот гугенот, не пропускающий ни одной юбки, заинтересовался ирландкой? Это можно будет обратить в свою пользу. Генриху скоро предстоит обращение в католичество, и прекрасная ирландка, если захочет, может весьма этому поспособствовать.

Однако Скай явно к этому не стремилась. Екатерина достаточно хорошо разбиралась в людях, чтобы понять - это не ложная скромность. А жаль, подумала королева-мать. Впрочем, немало резервов в ее "летучем эскадроне", чтобы в нужный момент найти воздействие на Генриха.

Однако того, похоже, не очень-то обескуражил суровый отпор Скай. Он отлично знал - любую женщину можно завоевать и, в конце концов, овладеть ею. С некоторыми приходилось повозиться подольше, но они-то и оказывались наиболее достойной добычей. Он неохотно позволил Скай и Адаму отойти, но решил, что рано или поздно эта ирландская красотка будет принадлежать ему и с наслаждением, как и другие, замирать под его страстными поцелуями.

- Ты почему-то злишься, - сказал Адам, когда они оказались за пределами слышимости королевских особ. - Я не сомневаюсь, что Генрих Наваррский приставал к тебе с непристойными предложениями, моя радость. - Он взял с подноса два бокала с вином и один вручил ей. - Не могу себе представить, чтобы Генрих оказался равнодушен к твоей красоте.

- Это возмутительно! - вспыхнула Скай. - Завтра он женится, а сегодня соблазняет чужих невест! Адам хихикнул:

- Это типично для этого юноши, как мне говорили.

- Бедная принцесса!

- Боже мой, Скай, стоит ли так огорчаться из-за этой темпераментной маленькой шлюшки, Маргариты Валуа? Она же любовница герцога Гиза! Правда, она хотела выйти за него замуж, и он был не прочь, но, к несчастью, Екатерина Медичи решила, что союз с Генрихом Наваррским для нее более выгоден. Гизу пришлось срочно жениться на принцессе Порциенне, чтобы избежать возможного покушения, подстроенного королевой. Екатерина, не колеблясь, приговорила бы его к "итальянской смерти". Я подозреваю, как она огорчена, что ей это не удалось: Гизы слишком амбициозны, и Екатерина считает их угрозой для своих сыновей. Она никогда не простит Гизам того, как они обращались с ней, когда ее старший сын Франциск женился на их племяннице, шотландской королеве.

- Ну и семейка! - воскликнула Скай. - Ничем не лучше Тюдоров!

Адам рассмеялся.

- Власть, - сказал он, - это весьма крепкий напиток, моя дорогая.

Из угла, где сидели музыканты, зазвучала музыка, и гости стали строиться для танца. Скай изящно двигалась, довольно улыбаясь Адаму, который ловко для мужчины его габаритов справлялся с фигурами танца. Он даже умудрился сорвать у нее поцелуй, и она оказалась на седьмом небе от счастья. Ей казалось, что на всей земле нет никого, кроме них двоих. Она была счастлива! Каким-то образом все устроилось само собой - меньше чем через два месяца они с Адамом поженятся. Бесс Тюдор будет вне себя от ярости, но в конце концов она простит. Они смогут вернуться домой, отстроить замок Адама - его остров между двумя странами - идеальное место для них. Они соберут детей, будут вместе спокойно стариться. Эта идея уже не показалась Схай ужасной.

Он заметил ее улыбку и спросил:

- Отчего ты так счастливо улыбаешься, милая? Посмотрев ему в глаза, она ответила:

- Я думаю о том, как мы будем стариться вместе, Адам.

Он рассмеялся:

- А ты не думаешь, что мы еще немного сможем побыть молодыми, Скай? Если ты станешь моей женой, то жизнь для меня только начнется.

- Ах, дорогой! - Вдруг на ее сапфировых глазах показались крошечные бриллиантики слез. - Как ты мил, какие приятные вещи ты говоришь мне!

- Адам! Адам де Мариско, ты ли это?! - услышали они взволнованный женский голос, когда окончился танец.

Они поискали глазами его обладательницу, и вдруг из окружающей толпы выпорхнула невероятно красивая рыжеватая блондинка, стройная, как соломинка, с высокой грудью и тонкой талией, одетая в шелковое платье ярко-зеленого цвета с золотом, отлично шедшее к ее волосам.

- Дьявол! - пробормотал Адам еле слышно, и Скай хихикнула.

Женщина остановилась перед ними, бросила короткий уничтожающий взгляд на Скай и тут же ринулась на грудь Адама.

- Адам, дорогой! Не могу поверить, что это действительно ты! Боже! Да ты стал куда красивее, чем в нашу последнюю встречу!

Оторвав женщину от своей груди, Адам поставил ее перед собой и произнес ледяным тоном:

- Скай, это Атенаис Буссак.

- Нет, нет, дорогой! - Красавицу нисколько не обескуражил ледяной тон Адама. - Разве ты не помнишь, что я выходила замуж за герцога де Монтуар? Теперь я герцогиня де Беврон.

- И как поживает ваш муж, герцогиня?

- Давно умер, дорогой, и, надеюсь, сейчас пребывает в аду. О, это был большой негодяй!

- Зато настоящий мужчина, герцогиня. Не сомневаюсь в этом, зная вашу позицию по этому поводу, и сколько же сыновей удалось ему зачать?

Тут Скай сообразила, кто эта женщина. Та самая сучка, которая отвергла любовь Адама, узнав, что он не может иметь детей. Скай мягко положила руку ему на плечо.

- Идем, любовь моя, - сказала она. - Я вижу, твоя мать делает нам знаки.

- А это что за дамочка, Адам? Прикажи ей убраться! Нам нужно столько рассказать друг другу, дорогой!

- Твои манеры, Атенаис, как всегда, ужасны. Эта дамочка - моя невеста, мадам Бурк. А теперь извини нас, нам нужно идти.

- Адам! - Атенаис де Монтуар ухватила его за рукав. - Адам, - повторила она умоляюще, - нам нужно поговорить!

- Нам не о чем говорить, мадам герцогиня! - И, взяв Скай под руку, Адам двинулся к своим родителям.

- Какая наглость! - воскликнула видевшая эту сцену Габи. - У нее просто нет стыда! Что она от тебя хотела, сын мой?

- Она хотела поговорить.

- Ха! - сердито воскликнула мать Адама. - Атенаис де Монтуар никогда не отличалась особым талантом в беседе. Скорее, ей нужен муж, и теперь, когда она богата и знатна, она решила заполучить тебя!

- Ты же помнишь мама, Атенаис разорвала нашу помолвку, когда узнала, что я бесплоден. Сомневаюсь, чтобы она изменила свое мнение за двадцать лет, и кроме того, я совершенно не интересуюсь этой сукой.

- Сын, - сказала Габи де Савиль, - мужчины бывают так глупы. Атенаис вовсе не нужны дети. Она отвергла тебя двадцать лет назад совсем по другой причине. Герцог де Беврон сделал ее отцу приличный подарок, и барон Буссак решил, что гораздо выгоднее выдать дочь за богатого старого герцога, чем за нищего английского дворянчика.

Это предложение казалось чудом - герцог богат и бездетен. Он открыто увивался за Атенаис - тогда еще девственницей, - и она использовала эту единственную свою добродетель, чтобы решить судьбу герцога! Говорят, когда герцог спросил ее отца, каково же будет приданое - а как ты знаешь, никакого приданого у нее и быть не могло, - то барон Буссак, - Габи понизила голос, привел свою дочь, закутанную в плащ, в комнату, где они с герцогом обсуждали детали брачного контракта. Он сдернул с нее плащ - под ним на ней ничего не было! Герцога от страсти чуть не хватил удар. И тут барон ему говорит: "Вот, монсеньор, приданое моей дочери. Безупречное лицо и фигура. Никакое золото, которое я мог бы вам дать, не сравнится с этими достоинствами". И тут он снова прикрыл дочь плащом, и герцог, едва держась на ногах, подписал контракт.

Итак, вместо того чтобы дать де Беврону золото, барон получил целое состояние в обмен на девственность Атенаис! Герцогу удалось сделать ей за пять лет одного сына, и она чуть не умерла при родах - говорят, ребенок вышел ногами вперед. Так что больше она уже не смогла рожать, да ее это и не беспокоило. Еще через два года старый герцог умер. Его сыну сейчас пятнадцать, это точная копия отца, и столь же туп. Говорят, он приударяет за матерью.

- А ты, несомненно, не спускаешь с нее глаз, мама, так ведь? - поддразнил ее Адам.

- Просто Атенаис де Монтуар - основной предмет для сплетен в округе, Адам. После рождения сына она не пропускала ни одного смазливого мужчины - у нее был легион любовников. Но после смерти герцога она проводила много времени при дворе, и я утратила ее след.

- Только потому, что не с кем было это обсудить, - поддразнил ее граф.

- Антуан! - воскликнула Габи, притворяясь оскорбленной.

- Она красива, - задумчиво протянула Скай.

- Да, - ответила Габи, - но красотой дьявола. Снаружи это совершенство, внутри - смрад. - Ты гораздо красивей, - успокоил Скай Адам.

- Меня волнует не ее красота, - сказала Скай. - В ней есть что-то порочное. Я заметила это в ее глазах. - И Скай посмотрела туда, где они оставили герцогиню де Беврон.

Атенаис де Монтуар нагло смотрела на нее, но Скай была не из тех, кого можно смутить. С не меньшей дерзостью она рассматривала эту женщину. Волосы герцогини вопреки моде были длинными и ниспадали волнами на спину, как мантия. Кошачье личико с высоким широким лбом, сужающимся к подбородку, большие и круглые янтарно-желтые глаза, ярко накрашенные узкие губы. Пожалуй, только нос со слегка загнутым кончиком портил общее впечатление. Несмотря на возраст и обилие косметики, она все еще была красивой женщиной.

Габи прикоснулась к Скай, отвлекая ее внимание от герцогини.

- Я слышала, Атенаис - боец "летучего эскадрона" королевы-матери.

- "Летучий эскадрон" ее величества? - Скай заинтересованно вскинула голову. - Что это такое?

- Королева использует придворных красоток для соблазнения, а затем порабощения нужных ей мужчин. Те женщины, которые соглашаются служить ее интересам, и называются бойцами "летучего эскадрона". Как бы вы назвали его по-английски? У многих мужчин судьба сломана этими красотками.

Скай снова посмотрела туда, где стояла Атенаис де Монтуар, но герцогиня исчезла. Музыканты завели новую мелодию, и Адам снова вывел Скай на танец. Скай веселилась, совершенно позабыв о герцогине. Она танцевала с Адамом, потом с его очаровательными сводными братьями, мужьями сестер и племянником.

Все отдали должное яствам. Кушанья были великолепны. Скай решила, что только от одного созерцания французской роскоши уже никогда не захочется есть. Чего только не было в буфете: тулузские, неракские, тулонские паштеты; закуски: устрицы, которых тут вскрывали для гостей поварята, мидии с горчицей по-дижонски, морские языки под соусом из белого вина, угри, блюда с целыми лососями с гарниром из салата, луарские карпы. Кроме того, селедка всех видов, копченая и соленая. Много дичи: куропатки, жаворонки и рябчики. Жареные гуси, байоннская ветчина, кабанье мясо, оленина, говядина и ягнятина. Пироги с жаворонками, крольчатиной и зайчатиной. Нафаршированные гуси и индюки, и даже лебеди. Пожалуй, не так много было зелени: только артишоки в оливковом масле, свежий салат и редис, зато обширный выбор сыров. Несколько столов были посвящены сладостям. Здесь настоящим шедевром был торт, изображающий собор Парижской Богоматери со всеми деталями, как он должен был выглядеть завтра, в том числе с миниатюрной четой жениха и невесты. Все же виды пирожных невозможно было перечислить. Вино, красное и белое, лилось рекой. Екатерина Медичи не поскупилась на пир накануне бракосочетания своей дочери, принцессы Марго.

После перерыва на еду - Скай утверждала, что Адам попробовал по кусочку от всего, а он категорически отрицал это - снова танцевали. И тут вдруг перед ошеломленной семьей де Савилей появился сам жених, король Наварры, и пригласил Скай на танец. Сначала он постарался очаровать всех дам: улыбался Габи и двум старшим дочерям, флиртовал с Мюзеттой и двумя ее племянницами, Матильдой и Мари-Габриэлой. Он очаровательно подшучивал над самой младшей, Катрин-Анриеттой, которая потом поклялась матери, что никогда, никогда не полюбит никого, кроме короля Генриха. И наконец, вежливо поклонившись и улыбнувшись кавалерам, Генрих решительно повлек Скай на танец.

- Вы скучали по мне, дорогая? - улыбнулся он ей.

- Отчего же, монсеньор? - Я вас совсем не знаю, - холодно ответила она. Его рука напряглась.

- А мы восполним этот пробел, мадам, ибо ваша кельтская красота заворожила меня.

- Вам бы лучше очаровываться красотой вашей невесты, монсеньор.

Генрих рассмеялся, заинтригованный ее отпором, и, приблизив к ней губы, прошептал:

- Ваши губы созданы для поцелуев, дорогая. О, как холодны вы ко мне, когда я сгораю от желания ощутить ваше прикосновение, услышать от вас ласковое слово!

Скай в соответствии с очередным па танца повернула голову налево и одновременно сильно наступила на ногу партнера.

- Следите за своей речью, монсеньор Наваррский! У него перекосило лицо, когда ее острый каблук впился в его ногу. Он, однако, не смог сдержать усмешку.

- Ваша холодность воспламеняет меня, дорогая, - продолжал он с прежней непреклонностью, - потому что под этой ледяной коркой кроется страстная женщина. Вас выдают нежные губы, так же как и эта бешено пульсирующая сейчас жилка на вашем прекрасном белом горлышке.

Скай была на мгновение обескуражена. Откуда этот мальчишка, король Наварры, мог столько знать о женщинах? Но, собрав все свои силы, она холодно ответила:

- Жилка у меня на горле бьется просто оттого, монсеньор, что ритм этого танца слишком быстр.

Генрих проницательно улыбнулся:

- Вы сообразительны, дорогая. Мне нравятся женщины, которые могут предложить мужчине кое-что, кроме красоты.

- Я вам ничего не предлагала, монсеньор, и не собираюсь предлагать. Буду откровенной, чтобы между нами не было недопонимания. Я выхожу замуж по любви. И никогда не предам моего будущего мужа, Адама де Мариско, ни в чем. Так что теперь, когда я сообщила вам все, что необходимо, монсеньор, я полагаю, вы прекратите это бесплодное преследование.

- Погоня за любовью и красотой не бывает бесплодной, дорогая, - последовал ответ.

Скай начал раздражать этот навязчивый король.

- Монсеньор, я не сомневаюсь, что сегодня этот зал полон женщин, которые, не колеблясь, пошли бы на убийство ради того, чтобы уснуть в вашей постели. Однако я не из их числа!

Танец окончился, и, к ее облегчению, рядом с ней оказался Адам. Скай сделала глубокий реверанс и, взяв под руку жениха, позволила ему увести себя. Адам тихонько посмеивался.

- Судя по физиономии этого монсеньера Наваррского, дорогая, ты круто осадила его.

- Просто негодный мальчишка! - вспыхнула Скай. - Он считает себя неотразимым!

- Такова его репутация, Скай.

- Он просто не понимает, когда ему говорят "нет".

- Но он очень редко слышит это слово, моя милая. Скай остановилась и, глядя ему в глаза, спросила:

- Неужели ты ни капельки не ревнуешь меня, Адам? Этот король хочет соблазнить меня!

- Честно говоря, я в бешенстве, но нужно подумать и о нашем будущем. Если Елизавета откажется признать наш брак и мы не сможем вернуться в Англию, то единственное наше убежище - Франция. Однако и во Франции мы не будем в безопасности, если я убью или раню принца крови на дуэли. Поэтому мне приходится сохранять хладнокровие. Поверь мне, Скай, я вовсе не равнодушен к этому. Пока я стоял и смотрел, как он обнимает тебя и оценивающе раздевает глазами, мне больше всего хотелось взять этого щенка за горло и придушить. Скай улыбнулась:

- Как ты думаешь, твоя мама не очень обидится, если мы сейчас уедем домой? Мы можем прислать за ними карету, тут недалеко.

- Но почему же, милая, ты хочешь покинуть столь роскошный бал? - стал поддразнивать ее Адам.

- Потому что мои губы, созданные, как уверял меня король Наварры, для поцелуев, жаждут целовать тебя. Потому что я соскучилась по твоим рукам. Потому что я такая бесстыжая девчонка, Адам де Мариско, и ты возбуждаешь меня!

Ее пылкие слова, пламенный взор пробудили в нем страсть. Не думая, как они выглядят со стороны, он довольно грубо затолкал ее в один из альковов зала и тесно прижал к себе.

- Что у тебя за чары, кельтская ведьма? - Его губы почти касались ее губ, и Скай почувствовала слабость в ногах.

Любовь. Она не произнесла этого слова, скорее, ее губы изобразили его, и они были так соблазнительны, что он, не выдержав, впился в них страстным поцелуем. Руки Скай обвились вокруг его шеи, ее почти нагая грудь прижалась к мягкому бархату его костюма. В его ушах отдавался пульс ее крови, и он простонал, целуя уголки ее рта.

- Отвези меня домой, Адам, - прошептала она, не отрывая от него губ.

Он глубоко вздохнул и сказал:

- Придется дать мне несколько минут, чтобы прийти в себя, дорогая. И ты оторвись от меня и немного постой спокойно!

Она отступила на шаг, ее голубые глаза поблескивали. Невинно сложив руки, она ждала, пока к нему вернется хладнокровие. Она молчала, но губы подрагивали от сдерживаемого смеха. Как она любила этого гиганта! Он напоминал ей... И тут глаза Скай расширились от внезапной мысли - он напоминал ей Джеффри? Хотя в лице и фигуре не было никакого сходства, но невозможно было отрицать сходство душевное!

- Что такое, моя милая? - Он пристально смотрел на нее.

- Джеффри, - сказала она, - на мгновение ты почему-то напомнил мне Джеффри Саутвуда.

- Но ведь мы вроде как двоюродные братья, - напомнил ей Адам.

- Да, - тихо ответила Скай, - ты говорил мне, что Саутвуды - это законная ветвь, а Мариско - незаконная ветвь одного рода.

- Именно так, - подтвердил он. - Я и Джеффри происходим от Жоффруа де Дюбуа, отправившегося в Англию с Вильгельмом Нормандским. Его род происходит от жены Жоффруа, Гуинет Линмутской, а мой - от его любовницы, Матильды де Мариско. Фактически его дедушка Саутвуд и моя бабушка де Мариско были братом и сестрой, так как семьи несколько раз вступали в браки. Как только у Саутвудов была свободная девушка на выданье с небольшим приданым, они обычно выдавали ее замуж за наследника Ланди и так укрепляли старые связи. - Адам вздохнул. - А теперь на Ланди не будет наследников - линия де Мариско умрет вместе со мной.

Она успокаивающе положила руку ему на плечо.

- Отвези меня домой, дорогой. Мне страшно тяжело, что я не могу родить тебе ребенка, но, видит Матерь Божья, Адам, я буду любить тебя до самой смерти так, как тебя никто еще не любил.

- Тогда я буду самым счастливым из Мариско за последние пятьсот лет, Скай, - галантно ответил он и, подхватив ее под руку, повел из зала к ожидавшей их карете.

Глава 14

Свадьба французской принцессы Маргариты Валуа и короля Наварры Генриха, ее отдаленного кузена и в придачу гугенота, была делом сомнительным. Этот брак был задуман и доведен до исполнения матерью невесты, Екатериной Медичи, несмотря на протесты католической церкви. Папа отказался дать разрешение на него. Но об этом молчали. Иначе, зная об отказе Святейшего поддержать Екатерину, парижский архиепископ не стал бы венчать Генриха и Маргариту.

Екатерина Медичи - жена Генриха II, второго сына Франциска I. Через четыре года после смерти старшего брата мужа она могла стать королевой Франции. Муж презирал ее, считая непривлекательной. Он был недостаточно проницателен, чтобы разглядеть за простеньким личиком золотую головку. Екатерина Медичи терпеливо ждала своего часа, не обращая внимания на оскорбления презиравшего ее двора. Прекрасная любовница мужа была на двадцать лет старше его, и самым ужасным оскорблением для Екатерины было предположение, что Диана Пуатье симпатизирует ей.

Действительно, эта красотка была добра к ней, всегда стремилась защитить пухлую маленькую флорентийку от наглых насмешников. И это, с точки зрения Екатерины, было самое ужасное - она-то ненавидела эту женщину, похитившую сердце ее мужа задолго до того, как Генрих узнал о существовании Екатерины, дочери герцога Урбино. Это случилось за шесть лет до того, как Диана убедила своего любовника все-таки заключить брак ради блага Франции, и за одиннадцать лет до того, как Екатерина родила первого ребенка, будущего Франциска II, за которым последовали две дочери.

Генрих спал в постели своей жены только по принуждению. Однако одного слабого мальчика было недостаточно для Франции, и Генриху пришлось посещать жену более регулярно. Эти супружеские встречи были оскорбительны и эмоционально болезненны для Екатерины, подозревавшей, хотя она никогда не знала другого мужчины, кроме мужа, что любовь - это нечто иное. Они были всегда одинаковы: сначала ее извещали о грядущем прибытии супруга, который, появившись, произносил всего три фразы. Сначала: "Добрый вечер, мадам!", затем, предпринимая законную атаку на ее тело, он кричал: "За Францию!" и сразу же после акта:

"До свидания, мадам!" Екатерина беременела одиннадцать раз и выносила семерых детей, из них - четверо сыновей.

Когда Генрих II погиб в результате несчастного случая на турнире, первое, что сделала вдова, - отослала Диану Пуатье прочь от двора. Однако она так и не стала королевой: ею оказалась эта маленькая красотка по имени Мария Шотландская, каждым поступком которой руководила семья ее матери могущественный дом Гизов. Так как слабоумный сын Екатерины, Франциск II, был под каблуком у своей жены, то они управляли и королем. Екатерина, сжав зубы, начала строить интриги против растущей власти Гизов - никто не смел оспаривать власть дома Валуа!

К счастью, через год Франциск скончался, и Марию быстренько спровадили на родину. Второму сыну Екатерины, Карлу IX, было всего десять лет, и за него правила мать. Этого-то она и ждала все эти годы! Власть! О, это был невообразимо сладкий напиток. Двадцать семь лет пребывала она в тени других, но теперь получила свое.

Ко всеобщему удивлению, она оказалась вполне уживчивой правительницей, стремившейся прежде всего к заключению мира между двумя враждующими фракциями, раздирающими Францию. Протестанты спокойно чувствовали себя во Франции, особенно во время правлений ее свекра и мужа. Екатерина была, разумеется, католичкой, но достаточно умной, чтобы понять - к спасению души ведет не один путь. Когда во главе католической партии оказались Гизы, Екатерина начала поддерживать противоположную сторону, достаточно скрытно, чтобы кто-либо мог упрекнуть ее в протестантизме. Для нее существовали только интересы Франции и правящего дома - она была готова сделать все , для их выживания.

Страсть ее мужа к Диане Пуатье преподала ей важный урок: красивая женщина может добиться многого от очарованного ею мужчины. Поэтому она начала собирать небольшую группу самых прекрасных придворных дам, которые нуждались в поддержке королевы. Кому-то нужны были деньги, чтобы вести экстравагантный образ жизни, кому-то - поблажки для себя, своей семьи или даже любовников. Екатерина дала понять, что она всегда готова прийти на помощь, но взамен требовала услуг по управлению наиболее могущественными мужчинами при дворе. Ее "летучий эскадрон" пользовался дурной славой, но не настолько, чтобы те, кто оказывался в поле зрения его прекрасных бойцов, могли отказать им в чем-либо.

Екатерина не позволяла дурачить себя и обладала даром предвидения. Франциск II слишком болел, чтобы исполнить свой супружеский долг в отношении Марии Шотландской, у нынешнего короля только дочь от Изабо Австрийской и внебрачный сын от любовницы Марии Туше. Карл нездоров, у него случались удары, он больше не мог никого зачать, так как стал импотентом. Другие два сына Екатерины - малоперспективны. Герцог Анжуйский извращенец, носит серьги в ушах, его постоянно сопровождает группа юношей, чьи вкусы совпадают с его. Младший Валуа. Геркулес, нареченный после смерти старшего брата Франциском, также не слишком здоров.

Поэтому впереди маячил только Генрих, сын Антония, герцога Вандомского и Бурбонского, и его жены Жанны, королевы Наварры. Генрих Бурбон, принц Наварры, - крупный, здоровый и грубый юноша, с детства бегавший босиком по скалам Наварры, привыкший к дальним верховым поездкам, попойкам, дракам и любовным приключениям. Он был гордостью своего дедушки и источником огорчений для матери, строгой и воинствующей протестантки. К пятнадцати годам он вместе со своим двоюродным братом, принцем Конде, считался надеждой протестантов.

Екатерина Медичи решила, что у нее есть лишь один выход. Несколько раз побеседовав с Генрихом, она поняла, что тот не религиозный фанатик, а скорее реалист, как и она. Когда придет час, он согласится на ее условия ради французского престола. Она могла поспорить, что он не заставит Францию обратиться в протестантство. Он оставался единственной надеждой Франции, она чувствовала, что он станет королем, когда дом Валуа умрет вместе с ее сыновьями. Так сказала ей самая знаменитая парижская гадалка, а в такие вещи Екатерина верила. Она решила выдать замуж свою младшую дочь за Генриха Наваррского.

Король Наварры дал согласие - его устраивал этот брак. Зато Маргарита воспротивилась - она была влюблена в Генриха де Гиза и даже подарила ему свою девственность в наивной надежде заставить мать согласиться на их брак. Екатерину эта уловка только рассмешила, и она намекнула семье Гизов, что если герцог Генрих не женится в ближайшее время, то может преждевременно оказаться в могиле. К ярости и негодованию Маргариты, Генрих быстро женился на принцессе Порциенне, а уже завтра, 18 августа 1572 года, Маргариту отдадут за этого неотесанного мужлана, Генриха Наваррского.

Католический Париж был в бешенстве, что его любимицу, прекрасную Марго, которая страстно влюблена в блондина Гиза, так жестоко принесут в жертву. Но Екатерина Медичи добивалась любой ценой мира во Франции, пока в войну между протестантами и католиками не вмешались Испания и Англия. Теперь же, в ночь накануне бракосочетания, она размышляла о новых выгодах положения.

Париж полон гостей, прибывших на торжество, и среди них много гугенотов. Они ведут себя довольно дерзко, хвастая в тавернах, что они сделают с католиками, когда к власти придет их вождь, король Наварры. Кроме того, на короля Карла слишком сильное влияние оказывал лидер гугенотов, адмирал Колиньи. Только сегодня он уже дважды принимал решения в пользу партии Колиньи - и это не впервые! Колиньи должен быть устранен, решила Екатерина. А как только это произойдет, король снова окажется под ее влиянием и протестанты утихнут.

Утро 18 августа было теплым и ясным. Так как жених не был католиком, церемония должна была совершиться на ступенях собора Парижской Богоматери, и только потом новобрачная пройдет в собор, чтобы присутствовать на мессе. Супруг же будет ожидать снаружи. Площадь перед собором была переполнена приглашенными, издававшими крики восторга при виде невесты в лазурно-голубом шелковом платье, юбка которого расшита золотыми королевскими лилиями. Несколько детишек - из самых знатных семей - осторожно придерживали тяжелый парчовый шлейф невесты, отделанный соболем. Все контракты были подписаны еще перед вчерашним балом, и теперь предстояло только совершить заключительную церемонию.

Но Маргарита Валуа решила сражаться до конца. Когда пожилой епископ Парижский дрожащим голосом спросил ее, желает ли она взять в мужья Генриха Наваррского, принцесса промолчала. После долгой паузы епископ, явно нервничая, повторил вопрос. На устах почуявшей победу Марго зазмеилась легкая улыбка если она промолчит, они не смогут заставить ее выйти замуж! Это ведь так просто, как она раньше об этом не подумала? И тут внезапно вперед шагнул король Карл и, запустив руку в волосы своей мятежной сестры, наклонил ее голову вниз и вверх - да! Со вздохом облегчения епископ обратился с тем же вопросом уже к Генриху Наваррскому. Тот немного помедлил с ответом, чтобы заставить понервничать Марго - а вдруг он ответит "нет"? И когда наконец он громко и уверенно ответил "да", она послала ему убийственный взгляд. Генрих только насмешливо ухмыльнулся, глядя на свою мятежную невесту.

Скай и Адам вместе с де Савилями были в числе приглашенных в собор на мессу. Когда они возвращались в Лувр в составе гигантской королевской процессии, тут и там на улицах раздавались здравицы в честь герцога де Гиза, делавшего вид, что ничего не слышит.

- Ну, это заставит месье Наваррского сбавить тон, - заметила Скай, подняв бровь.

Адам рассмеялся. Генрих Наваррский очень раздражал Скай нежеланием смириться с отвержением его непрерывных попыток овладеть ею. Даже сегодня утром какой-то грязный уличный мальчишка приволок целую корзину цветов, сказав: "Мадам Бурк, из Наварры", непристойно за ржал и выбежал на улицу. Издав яростный вопль, Скай вышвырнула корзину в окно.

- Де Гиз тешит себя напрасной надеждой, что сможет одолеть Генриха Наваррского в борьбе за Францию, - сказал Адам, - и подозреваю, что гражданская война во Франции еще впереди. Какая жалость!

- Как глупо, что французы сражаются из-за слов, - ответила Скай. - Никогда не понимала, почему люди должны убивать друг друга из-за того, что они по-разному славят Бога?

- Я часто думаю, - сказал Адам, - если бы Христос вернулся сейчас в мир, то пролил бы немало горьких слез из-за того, сколько жестокостей сотворили люди во имя Его.

Скай кивнула. Ее рука ласково сжала его руку.

- Давай подумаем о чем-нибудь более приятном, дорогой, - прошептала она, например, о нашей свадьбе.

- Я уже послал в Англию за детьми, - ответил Адам. - Их нетрудно собрать, за исключением Робина. Я написал Робби, чтобы он вытащил Робина под тем предлогом, что его сестра заболела. Королеве я не буду писать до свадьбы, чтобы она ее не запретила. Мне все-таки трудно прямо выступить против Елизаветы.

- Да, - сказала Скай, - ее очень разозлит наш брак, но я тоже предпочла бы не выступать открыто против ее воли.

Следующая неделя в Париже прошла в празднествах по случаю королевской свадьбы. На площадях веселились ярмарки с гадалками, дрессированными медведями и бесплатным угощением, выставленным королем. В Лувре балы следовали за балами. Не прекращались и интриги: влияние Колиньи возрастало, а королева Екатерина бесилась.

- Ну, мадам, теперь вы видите, куда завело ваше интриганство? - издевался над Екатериной герцог де Гиз на одном из таких балов.

- Да, хорошего мало, - согласилась с ним Екатерина Медичи, - от Колиньи пора избавляться. Его место должен рано или поздно занять Генрих Наваррский.

- По пути домой Колиньи всегда проезжает мимо дома моего старого учителя, мадам. И я бы почел за честь прийти вам на помощь в трудную минуту. В конце концов, мы все трудимся на благо Франции.

Екатерина показала глазами, что расслышала слова герцога.

- Разумеется, месье герцог, я знаю, вы поступите так, как диктует вам ваша совесть, - прошептала она, отходя от него.

Двадцать второго августа на адмирала Колиньи, возвращавшегося домой из Лувра, было совершено покушение неподалеку от его собственного дома - в него стреляли, и он был ранен. К сожалению, оказались свидетели, показавшие, что выстрел был произведен из дома, принадлежащего герцогу де Гизу. Самого покушавшегося так и не нашли.

Присутствовавшие на торжествах в Париже гугеноты были в бешенстве, и королю потребовалась мобилизация всей гвардии, чтобы сохранить порядок. Париж кипел от ярости - представители враждующих фракций повсюду оскорбляли друг друга и даже обменивались ударами. Генрих Наваррский, принц Конде и Колиньи напрягали все силы в попытках сдержать недовольство своих людей.

- Это был безумец, - говорил адмирал, - просто фанатик. Друзья, разве Господь не спас мне жизнь? Разве это не признак того, что я должен еще пожить и потрудиться ради победы нашего дела?

В Лувре Карл IX пережил поочередно приступы ярости, негодования и страха. Пестрый люд, приветствовавший на бракосочетании его сестру и герцога, все больше превращался в охваченную безумием толпу, подстрекаемую его матерью и Гизами. Стараясь сохранить рассудок, Карл потребовал, чтобы потенциальный убийца и его пособники предстали перед судом.

- Колиньи мой друг! - кричал он. - Он думает прежде всего обо мне и Франции. Нужно покончить с этой враждой между гугенотами и католической лигой. Гражданская война - безумие, ты же сама об этом говорила, мама! Ты же тысячу раз говорила мне, что король, который не может поддержать в стране порядок, обречен! - Карл нервно ходил по комнате. - Удар по Колиньи - это удар по мне и Франции! Я требую, чтобы этого трусливого убийцу нашли!

Екатерина Медичи, с ничего не выражающими глазами, сидела, сложив руки на коленях.

- Ты нервничаешь, Карл, и говоришь ерунду. Никто не собирался нападать на тебя или на Францию. Просто Колиньи слишком злоупотребляет своей властью, и некто, поняв это, попытался исправить положение дел. Жаль, что он использовал не столь мирные средства, как хотелось бы. Надо, однако, разобраться, почему Колиньи и его гугеноты ведут себя в последнее время слишком вызывающе.

- Да, сир, - добавил де Гиз, - вы столько сделали для этих еретиков, а они норовят вонзить вам нож в спину!

- Что вы имеете в виду? - испуганно спросил король.

- Ну, Шарло, - сказал его брат, герцог Анжуйский, - разве это не очевидно?

- Что не очевидно, Анри? - вздрогнул король. - Не понимаю тебя!

Герцог положил руку на плечо старшего брата и доверительным тоном сказал:

- В Колиньи стреляли, а его свидетели - все сплошь гугеноты - утверждают, что выстрел произведен из дома, принадлежащего главному врагу адмирала - Гизу. Откуда мы знаем, что Колиньи сам не спланировал все это и предполагаемый убийца - не гугенот?

- Да зачем ему это, Анри?

- Очевидно, дорогой Шарло, просто очевидно. Если только Колиньи удастся убедить своих приверженцев, что за спиной убийцы стояли ты, мой возлюбленный король, и твой преданный слуга Гиз, то ему прямо сейчас удастся поднять в Париже восстание. Он поведет их на штурм Лувра. А против восставшей вооруженной толпы оборонять Лувр будет невозможно. Они перебьют всех Валуа и посадят на трон их вождя - наваррца. После того как всех нас не станет, путь к трону свободен. Наша сестра Марго останется королевой, а кто во Франции сможет оспорить его претензии? Таков смысл заговора Колиньи, брат мой. Это именно заговор против тебя! Против Франции!

- Чушь!

Все, включая вздрогнувшего от страха короля, повернулись к младшему сводному брату Карла - герцогу Алансонскому.

- Да, Карл, - продолжил добрый герцог, - ты просто позволяешь Гизу и герцогу Анжуйскому запугать тебя. Что бы там ни было, ни Колиньи, ни гугеноты ничего против тебя не замышляют. Если хочешь, я могу указать тебе истинного злоумышленника.

- Кого, собственно, вы имеете в виду, герцог Алансонский?! - грозно спросил де Гиз, кладя руку на шпагу.

- Дорогой Гиз, неужели вы так наглы и уверены в себе, что осмелитесь обнажить шпагу в присутствии короля? - издевательски воскликнул юный Валуа.

- Месье, месье! - утихомиривала их Екатерина, видя, что ситуация начинает выходить из-под контроля. Черт бы побрал этого герцога Алансонского! - Мы удаляемся от сути дела. К чему ссориться представителям двух знатнейших домов Франции, Валуа и Гизам, объединенным не только узами крови, но и религией? Прости мне Господи, что я была слишком наивна, пытаясь примирить еретиков и матерь-церковь. Я не права, и это привело к большим страданиям. - Екатерина Медичи встала со стула и, подойдя к сыну, опустилась возле него на колени. Прости меня и ты, Карл! Я была не права и дала тебе плохой совет! Я удаляюсь в монастырь и проведу оставшиеся дни в молитвах, стараясь замолить свой грех.

Герцог Анжуйский и де Гиз как по команде подняли глаза к небу, изображая благочестие, и только герцог Алансонский не смог сдержать смеха при виде этой сцены. Подобно остальным он отлично понимал, что Екатерина не собиралась уходить в монастырь, она никогда не была религиозной женщиной.

Однако менее искушенный в интригах король был потрясен и напуган. Мать единственная опора в его жизни, он не может остаться без ее поддержки.

- Нет, мама! Не покидай меня! Давай попробуем что-нибудь сделать! закричал он, помогая Екатерине встать на ноги.

- Есть только один выход, - зловеще ответил де Гиз, - мы должны истребить гугенотов.

- Но убивать - грех! - прошептал король в отчаянии.

- Нет, брат мой, - успокаивающе сказал герцог Анжуйский. - Церковь воинствующая не осудит нас за истребление еретиков. Она вознесет нам хвалу.

Карл оглянулся на мать. Екатерина ничего не сказала, но утвердительно кивнула.

- Я не могу.

- Вы должны! - настаивал де Гиз.

- У тебя нет выбора, - продолжал герцог Анжуйский. - Или ты, или они. Мы не можем потерять тебя, ты - это и есть Франция!

- Всех?

- Всех! - проревел де Гиз, и в его глазах сверкнул огонек фанатизма.

- Но только не герцога Наваррского и Конде, - внезапно добавила Екатерина.

Если только Маргарита освободится от своего мужа, отставка принцессы Порциенны станет вопросом времени. Ее сыновья будут безжалостно убиты, и тогда де Гиз, имея женой принцессу Валуа, предъявит свои претензии на престол. "Ну нет, мой мудрый друг! - подумала про себя Екатерина. - Все-таки я умнее!"

- Необходимо уничтожить их всех, - настаивал де Гиз.

- Конде и герцог Наваррский обратятся в католичество, когда увидят, что у них нет выхода. А когда оставшиеся гугеноты лишатся своих вождей, им волей-неволей придется вернуться в лоно матери-церкви. Эти люди нужны нам. Карл. Они умны и работоспособны, они многое могут сделать для нас. Наваррского и Конде нужно пощадить.

- Да, я понимаю, мама, но тогда прикончите всех остальных! Я больше не хочу, чтобы кто-то из них приближался ко мне! Ни одного! - Он был явно вне себя от страха. - Мари, - прошептал он, - где Мари?

Екатерина повернулась к герцогу Алансонскому.

- Вы, - прошипела она, направив на него свой пухлый палец, - быстро приведите мадемуазель Туше!

С лицемерно-радостной улыбкой, поспешно поклонившись, герцог Алансонский покинул собравшихся.

- Разумеется, мадам, немедленно!

Из соседнего помещения вскоре вышла любовница короля мадемуазель Туше. Увидев, как расстроен король, она бросилась к нему с легким вскриком и начала успокаивать его, поглаживая и что-то шепча на ухо. Королева-мать, удовлетворенная, кивнула и сделала остальным знак следовать за ней. Испуганный король даже не видел, как они удалились.

В коридоре королева повернулась к герцогу Анжуйскому и де Гизу.

- Я говорила то, что думаю. Если что-нибудь случится с герцогом Наваррским или принцем Конде, вы недолго проживете после того, как я узнаю об этом. Вы знаете, я никогда не угрожаю впустую, господа.

- Когда мы это сделаем? - спросил герцог Анжуйский.

- Идемте ко мне и поговорим об, этом подробнее, - ответила его мать, удаляясь от кабинета короля. Войдя в свои апартаменты, она жестом приказала всем служанкам убраться и, повернувшись к спутникам, заявила:

- Нужно сделать это сегодня ночью.

- Но мы просто не успеем, - ответил де Гиз, оценивая ситуацию по-военному.

- Другого времени не будет, - сказала Екатерина, - сейчас Колиньи лежит раненый, но завтра или через день он оправится и пойдет к королю, чтобы обвинить нас. Тогда все пропало! Итак, остается только эта ночь, только сегодня! Пока Колиньи не успел получить аудиенцию у короля!

- Еще не вечер, - размышлял вслух де Гиз. - Если постараться и разнести эту весть среди наших, мы бы успели. Если мы начнем, к нам присоединится весь Париж! Да, пожалуй, мы успеем справиться. Мы начнем в два часа ночи, когда пробьют куранты. Это устроит ваше величество? По-моему, подходящее время!

- Да, - ответила королева, - согласна. В это время все богобоязненные гугеноты будут спать у себя в домах. Все хорошо, за исключением того, что в это время мой зять дает последний бал по случаю его брака с моей дочерью. На следующий день Марго и Генрих отправляются в свадебное путешествие в Шинон, чтобы отдохнуть от шумного двора.

- И все-таки я считаю, что Наваррского тоже надо прикончить, - пробормотал герцог де Гиз.

- Зачем же? Чтобы легализовать - разумеется, после убийства вашей жены непристойный союз с моей дочерью? Не выйдет, Гиз! Довольно с вас того, что я не приказала силой выдворить вас из постели моей дочери последние три дня, пока Генрих Наваррский играл с герцогом Алансонским.

- Мадам! - попробовал возмутиться герцог де Гиз, но Екатерина только махнула рукой.

- Не стоит отрицать очевидные истины, месье. Это не имеет отношения к делу. Важно, что сегодня ночью наши дорогие гости, Конде и Наваррский, развлекаются. Я думаю, Конде будет с мадемуазель де Гренье.

- Мама, тебе не удастся соблазнить Конде! Он только что женился, и все знают, насколько он целомудрен! - воскликнул герцог Анжуйский.

Екатерина рассмеялась:

- Ты недооцениваешь меня, сын. Конде, как полководец, страстно любит шахматы. А мадемуазель Гренье - лучший придворный игрок. Она его займет. А его жену займет герцог Алансонский, она так по-сестрински заботится о нем.

- А герцог Наваррский? - спросил де Гиз.

- Для него у меня есть особый сюрприз, господа. Еще с вечера накануне свадьбы он преследует будущую невестку графа де Шер, ирландку по имени мадам Бурк, которая должна выйти замуж за старшего сына графини от первого брака, графа де Мариско. Она же постоянно отвергает его, что только подогревает в нем пыл.

- А что с ее женихом? - спросил герцог Анжуйский. - Где его место в этой схеме?

- Он развлекается этой интригой и не считает герцога Наваррского серьезным соперником. Если бы не моя помощь, герцогу не видать ее как своих ушей, но я ему в этом помогу. Некогда де Мариско хотел жениться на герцогине де Беврон. Теперь она овдовела и хотела бы вернуть его расположение. Я позабочусь о том, чтобы она была выслушана, а ты, Анжу, в это время препроводишь мадам Бурк в уединенное место для встречи с герцогом Наваррским. Она, разумеется, не будет подозревать, что за встреча ее ожидает. Она должна думать, что это я хочу встретиться с ней и вручить специальное послание для Елизаветы Тюдор, которое она должна передать при возвращении в Англию.

- А что, если она станет изображать из себя девственницу? - спросил де Гиз. - Что тогда, мадам? Екатерина Медичи хмыкнула:

- Мне что, описать вам все это в подробностях? Анжу, ты же знаешь мой потайной кабинет?

- Это тот, с кроватью в алькове?

- Да! Приведешь туда мадам Бурк. Напои ее или слегка оглуши. Да, это даже лучше, снотворное сделает ее вялой. Свяжи руки, раздень и положи на кровать. Я заметила, что герцог сходит с ума по ее маленьким грудкам. Стоит ему только увидеть их, и его галантность смоет волна похоти. - Она захихикала. - Ну, вы знаете, как ведет себя этот герцог, когда ему попадается хорошенькая девушка. Ты, Анжу, подождешь примерно час после этого, мы должны быть уверены, что, когда пробьет третий час, герцог Наваррский будет занят.

***

Этот последний бал окончился полным триумфом, вылившись из залов дворца в окружающий Лувр парк на берегу Сены. Парижский свет был бы сплошным наслаждением для Скай, если бы не преследования герцога Наваррского. И все же она предпочитала тюдоровский двор французскому - здесь слишком много интриг, французские придворные, на ее взгляд, чересчур экстравагантны и аморальны.

- Вот не верила, - сказала она Адаму, - что когда-либо предпочту английский двор с его открытостью и грубоватостью, но по сравнению с французами англичане не так изощренны.

Он хмыкнул:

- А ты можешь поверить, что эти проклятые, невозможные ирландцы прекратят сражаться с нами, англичанами, дорогая?

Ее сапфировые глаза невинно раскрылись от удивления:

- Как, Адам, ведь это не ирландцы сражаются с англичанами, а англичане с ирландцами!

- Но только не с этим англичанином, - прошептал он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

Сердце Скай бешено забилось, как каждый раз в последнее время, когда он ласкал ее.

- Дьявол! - прошептала она. - Если ты не прекратишь свои непристойные приставания, я устрою сцену!

- Дорогая, - тихо сказала Габи, - простите мое вторжение, но королева требует, чтобы сегодня ночью мой сын принял герцогиню Беврон.

Их смех разом оборвался.

- Никогда, мама! - Лицо Адама исказила гримаса отвращения.

- Адам, нельзя отказывать королеве - Атенаис одна из ее фавориток. Я знаю, герцогиня не сможет заставить тебя изменить свое решение, и мне бы этого не хотелось, но, так как за нее просит сама королева, ты должен обойтись с Атенаис вежливо.

- Адам, - вмешалась Скай, - помнишь, сколько раз я хотела отказать Елизавете Тюдор, и всегда вы с Робби убеждали меня не делать этого. То, что хорошо для меня, должно быть хорошо и для тебя. Так что ступай и поговори с этой шлюхой. Я не возражаю!

- Я, конечно, понимаю, что не следует злить Екатерину Медичи, особенно учитывая, что нам придется жить во Франции. Отлично, дорогая, я позволю Атенаис потерзать меня своей болтовней и обещаю, что не сверну ее поганую маленькую шейку. - И он зашагал через весь зал к герцогине де Беврон, с самодовольной улыбкой сидевшей рядом с королевой.

- Вы так хорошо действуете на него, дорогая, - мягко сказала Габи, - я уже много лет не видела его счастливым. А теперь вы - причина его счастья, и я вечно буду благодарна вам за это.

- Но ведь сделать Адама счастливым - так просто, Габи! Я люблю его, - тихо произнесла Скай, - и если бы он не думал столько о моем благе, мы уже давно бы поженились. Но теперь нас ничто не удержит.

- Мадам Бурк?

Дамы повернулись и, увидев перед собой герцога Анжуйского, присели в реверансе.

- Ваше высочество!

Он церемонно поклонился и сказал:

- Мадам Бурк, моя мать хотела бы поговорить с вами приватно. Пожалуйста, следуйте за мной!

- Королева Екатерина хочет говорить со мной? Извините, месье герцог, но я вас не понимаю!

- Я полагаю, мадам, что моя мать хочет передать вам особое личное послание вашей королеве. Они сейчас находятся в тесных сношениях в связи с тем, что наши семьи должны соединиться узами брака между моим братом герцогом Алансонским и Елизаветой.

- О, - воскликнула Габи, - королева оказывает вам честь, желая лично говорить с вами, дорогая! - Габи по-матерински поправила Скай прическу и платье. - Ну, дорогая, теперь вы готовы. Вперед! Вперед!

Герцог Анжуйский, приятно улыбаясь, увел Скай за собой.

- Должен признаться, мадам, - сказал он, когда они покинули зал, - что ваше платье - просто сенсация сегодняшнего дня! Эта лиловато-розовая ткань так выгодно подчеркивает великолепный сливочный оттенок вашей кожи! Я бы никогда не додумался так выгодно использовать для подола юбки чередование серебряных и розовых бисеринок! Очевидно, у вас французская, а не английская портниха.

- Вы просто разоблачаете меня, месье герцог, - отвечала Скай. - Это платье сделано портнихой замка Аршамбо.

- И она же придумала расцветку?

- Нет, ткань и цвета я всегда выбираю сама.

- О, у вас есть вкус, мадам! Как мне известно, большинство женщин предпочитают, чтобы их платья выбирали за них, и в результате они часто выглядят так нелепо.

- Куда мы идем? - спросила Скай герцога Анжуйского, видя, что они все дальше удаляются от бального зала.

- У матери есть потайной кабинет во дворце, где никто не может потревожить ее. Кое-кому не по нраву возможный брак между моим сводным братом и вашей королевой, так что вы должны понять ее стремление сохранить вашу встречу в тайне, мадам.

- Разумеется, - ответила Скай, следуя за герцогом по дворцовым переходам. Сначала она пыталась запоминать последовательность поворотов, но потом отказалась от этой бесплодной затеи. Наконец герцог поднялся по двум узким лестничным пролетам к небольшой деревянной дверце.

Отворив ее, он галантно отступил в сторону.

- Прошу вас, мадам, входите. Через несколько минут моя мать присоединится к вам.

- Спасибо, - ответила она, проходя мимо него, и вдруг что-то взорвалось у нее в голове, а потом все погрузилось во мрак.

И когда Скай выплыла из этой мглы, она обнаружила, что находится в небольшой комнате и лежит на кровати в алькове. Может, она споткнулась и упала? Может, она перенесла удар и из-за этого так болит голова? Она осторожно попыталась сесть, но обнаружила, что руки связаны за спиной у запястий. Некоторое время она мучительно пыталась сообразить, где она и почему. Постепенно ее память прояснилась, и она вспомнила, что герцог Анжуйский передал ей просьбу его матери поговорить с ней и она позволила отвести себя в потайной кабинет королевы. И только она вошла в него, как упала в обморок. Но почему у нее связаны руки?

Наконец ей удалось сесть. Одна из занавесей алькова была открыта наружу, в комнату.

- Месье герцог... - позвала она. - Вы здесь, герцог Анжуйский? - Ответа не последовало. В комнате царила тишина. Она была слишком слаба, чтобы встать, и решила пока осмотреть альков. И тут она с ужасом обнаружила, что ее бальное платье лежит, аккуратно сложенное, на стуле рядом с кроватью. Она испуганно оглядела себя и увидела, что на ней только нижняя юбка и блузка. Все остальное белье, в том числе чулки и подвязки, также лежит на стуле. Она вдруг услышала звук открывшейся двери комнаты и уверенные шаги мужчины, направлявшегося к ней.

Звякнули медные кольца отодвигаемой занавеси алькова. Перед ней, широко улыбаясь, стоял герцог Наваррский. Довольным тоном он произнес:

- Ага, дорогая, вы все-таки пришли! Я весь вечер мучаюсь мыслью, уж не измените ли вы своего решения!

Скай в ту же секунду поняла, что ее заманили в ловушку. Но кто и зачем? При французском дворе она всего лишь гостья. Какое отношение она имеет к местным интригам? Очевидно, герцог Наваррский не принадлежит к заговорщикам, во всяком случае, он ничего не знал о заговоре. Его используют так же, как и ее.

- Месье герцог, - проговорила она, надеясь, что ее голос звучит уверенно и холодно, - что вы имеете в виду?

Разве вы не видите, что я здесь не по своей воле? У меня связаны руки!

Генрих вошел в альков, сел на кровать рядом с ней и сказал:

- Дорогая, но ведь вы ответили на одну из моих любовных записок и сообщили, что будете ожидать меня в потайном кабинете моей тещи в половине второго ночи во время этого бала.

- Месье, я никогда не была в Лувре - откуда мне знать о существовании этой комнаты? Пожалуйста, развяжите меня. Мне больно. Адам де Мариско и его родственники уже ищут меня. А я даже не знаю, как мне вернуться в бальный зал! Вы поможете мне?

- Итак, вы не отвечали на мою записку, дорогая? - Герцог выглядел озадаченным.

- Я ее не получала, - возразила Скай.

- Но вы же здесь! - настаивал он.

- Меня привел герцог Анжуйский. Он сказал, что королева хочет поговорить со мной тайно, чтобы передать мне особое послание для королевы Англии.

Екатерина Медичи отлично знала своего противника - она знала, что вид полуголой Скай должен привести герцога Наваррского в состояние крайнего возбуждения, и оказалась права. Он почти не слышал, что она говорила: его больше занимали ее прекрасные груди, наполовину обнаженные и колеблющиеся в такт ее прерывистому дыханию. Прекрасная ирландка возбудила его страсть с момента их первой встречи, и вот наконец она оказалась полностью в его власти. Ее прекрасное тело было еще более соблазнительным, чем в его самых воспаленных мечтах.

- И все же, мадам, - спокойно продолжал он, - вы здесь, я тоже здесь, стало быть, глупо не воспользоваться этой прекрасной возможностью! - Протянув руку, он распустил завязки блузки. Откинув ткань с ее округлых плеч, герцог в одно мгновение обнажил Скай до пояса. От восхищения у него перехватило дыхание, ибо такие прекрасные маленькие грудки он видел впервые.

- Месье герцог, - умоляющим тоном произнесла она, - прошу вас, не делайте этого! Я помолвлена с мужчиной, которого люблю. Как я могу вернуться к нему после того, как буду осквернена другим?

Но герцог, протянув руку, начал ласкать одну из ее совершенных округлостей.

- Дорогая, я убежден, что если бы эти ваши исключительно прекрасные плоды увидел даже святой, то и он не мог бы удержаться. Да и, кроме того, мадам, вы же не девушка! Насколько я знаю, у вас было несколько мужей - вам не нужно защищать девственность.

- Но у меня есть честь! - воскликнула Скай.

- Честь женщины легко восстановить, - спокойно заметил король Наварры, стоит подарить ей бриллиантовое ожерелье или небольшое поместье - и снова все в порядке.

- В девятнадцать лет у вас незаурядный опыт, - язвительно ответила Скай.

Он рассмеялся, его позабавила ее вспышка.

- Первая женщина была у меня в тринадцать лет, мадам. И с тех пор практически не было ночи, чтобы я заснул один. - Генрих Наваррский встал и начал раздеваться. - Вы обращались к моим лучшим чувствам, мадам, и вы пытались унизить меня, но ни в том, ни в другом не преуспели - вам не удалось заставить меня отказаться от моих намерений. Вполне возможно, мадам, что вы оказались в этой постели не по своей воле, но тем не менее вы здесь, и если я отпущу вас, то буду жалеть об этом до конца своих дней.

- Я буду кричать, - пригрозила она ему. Он рассмеялся:

- Вас никто не услышит, дорогая. Потайной кабинет Екатерины Медичи находится в самой дальней части дворца по многим причинам, и в том числе потому, что никто не должен слышать, скажем, криков пленника, допрашиваемого королевой. Кричите, никто не придет вам на помощь, вы только надсадите себе горло. - Он погладил ее по щеке. Потом его рука скользнула ей за спину, и он распустил ее волосы, положив заколки на ночной столик рядом с кроватью. Ее смоляные кудри упали на белоснежные плечи подобно черной мантии. - Не бойтесь, дорогая, - успокоил он ее низким от охватившей его страсти голосом. - Вам понравится то, что мы будем делать, - поверьте мне, я опытный любовник и доставлю вам только наслаждение. Я не причиню вам боли, дорогая, клянусь!

Взглянув в янтарные глаза короля Наварры, Скай поняла, что никакие слова не смогут остановить его. Она беззащитна перед его похотью, и самое лучшее поверить в то, что он не причинит ей большого вреда. Ему же не удастся получить от нее многого - она будет просто лежать в расчете на то, что он кончит как можно быстрее. Адам никогда не узнает об этом. Эта последняя мысль заставила ее покраснеть от стыда, но не могла же она, в конце концов, огорчать его без нужды этой глупой историей!

- Развяжите мне руки, монсеньор! Они затекают, мне больно. Обещаю, что не буду сопротивляться!

Генрих развязал шелковый шнур, стягивавший ее запястья, и она начала растирать онемевшие пальцы. Воспользовавшись этой минутой, он полностью снял с нее блузку. И тут, к ее изумлению, повалил ее на постель, завел руки за голову и снова связал их.

- Извините, дорогая, - с неподдельным сожалением в голосе сказал он, - но, несмотря на ваше обещание, я думаю, что ваша природная добродетель заставит вас обороняться от меня. А у меня есть теперь гораздо лучшее применение моим рукам, чем отбиваться от вас! - И, поднявшись, король окончательно раздел ее.

Скай пристально изучала его сквозь полуприкрытые веки. Генрих был высокого роста, почти как Адам, и ширококостен. Вероятно, его худобу можно было бы счесть недостатком - он выглядел слегка неуклюжим. Кроме того, она заметила, что у него непропорционально большие ступни. Однако его большие руки, снявшие с нее нижнюю юбку и теперь ласкавшие ее бедра, были даже изящны.

Он, в свою очередь, нежно и ласково изучал ее тело.

- О, как вы прекрасны, - тихо сказал он, - ваша кожа шелковиста, подобно лучшему шелку, но уверен: я не первый, кто говорит вам об этом. Все же мне не приходилось встречать женщину со столь нежной кожей, дорогая, она просто опьяняет меня. - Наклонившись, он начал целовать ее груди, обжигая соски горячими губами. - Мой Бог, дорогая, вы просто совершенство!

"Черт бы его побрал! - подумала Скай, чувствуя, как по ее телу пробегает сладострастная дрожь. - Он опытный любовник и не станет пожирать меня сразу, как кусок сыра, а будет дегустировать, пока я сама не выдержу, о, негодяй!" И когда губы короля начали обрабатывать ее левый сосок, из ее уст вырвался легкий стон. Король мгновенно поднял голову:

- Вам это нравится, дорогая? Скажите же мне, что вам нравится больше всего?

- Мне все равно, что вы делаете, - холодно ответила она, - это не имеет никакого значения.

- Вы просто маленькая лгунья. Неужели вы считаете, что сможете скрыть от меня страсть? Вы ведь честная женщина! - тихо рассмеялся он. - Но скоро, красавица, совсем скоро вы будете лежать подо мной, стеная от наслаждения, ибо вы - одно из тех редких созданий, что рождены только для любви, а я - мужчина, рожденный для того, чтобы любить женщин! - И его губы покрыли цепочкой поцелуев ее горло, прежде чем накрыть ее губы.

Он действительно был опытным любовником. Его губы раздвинули ее, и его язык скользнул внутрь, жадно изучая ее рот, скользя между губами и зубами, оставляя у нее во рту мятный привкус. Потом он скользнул глубже, и она снова почувствовала приступы зарождающегося сладострастия. Она презирала себя за слабость, но ничего не могла сделать. Скай резко повернула голову, освобождаясь от его губ, и прошипела:

- Ублюдок! Берите меня и убирайтесь!

Он посмотрел на нее своими дьявольски горящими янтарными глазами и рассмеялся:

- А, дорогая, так вам начинает это нравиться?

- Мне ничего не нравится! - прорычала она в ответ.

- А я чувствую, как вы вздрагиваете, дорогая. О, только совсем слабо, но я очень чувствителен к таким вещам.

- Я никак не могу понять, что необузданней, монсеньор, ваша фантазия или ваше самомнение? - ядовито заметила она.

Он снова рассмеялся:

- Ни то ни другое, дорогая, но у меня есть гораздо более необузданная часть тела, и скоро вы в этом убедитесь, и она все сильнее жаждет попробовать ваше тело. - И снова его язык начал терзать ее соски, пока она не почувствовала, что скоро начнет кричать от наслаждения.

- Я вас ненавижу! Ненавижу вас! О, как я вас ненавижу! - Она бормотала эти слова, словно молитву.

Он же продолжал сладострастную пытку, которой поддавалось ее тело. Скай знала, что она не может противостоять собственной похоти, и презирала себя за это.

Герцог отлично понимал, что творится и в ее теле, и в сознании. Он лукаво смотрел на нее, как бы побуждая к признанию. Она отвернулась, еще больше презирая себя, когда он начал успокаивать ее:

- Ну, ну, красавица, не надо так терзаться. Сдайтесь мне, дорогая, и я подарю вам величайшее наслаждение!

- Никогда!

Со вздохом сожаления Генрих Наваррский оставил ее грудь и начал целовать живот. Его губы мучительно медленно двигались вниз, и наконец, силой раздвинув ее ноги, он приблизился к ее скрытому сокровищу. Его язык начал с любопытством исследовать его, впитывая ее женский аромат, скользя по складкам кожи, зарываясь в глубь них, пробуждая в ней страсть, которой она в конце концов не могла сопротивляться.

Руки Скай непроизвольно сжались в кулаки, острые ногти впились в ее ладони. Она закусила губу до крови, но все же не смогла сдержать рвущийся из глубины груди стон. Он поднял голову, чтобы взглянуть на нее опьяненными страстью глазами. Потом медленно лег на нее и одним движением оказался внутри ее. Он начал медленные, ритмичные движения. Через некоторое время он спросил ее:

- Дорогая, неужели это не нравится вам? Неужели вы не признаете, что я лучший из ваших любовников?

- То, чем вы занимаетесь, - не любовь, монсеньор! Это насилие! Вы не видите разницы?

- Вы упрямы, красавица, - простонал он, - но я не сдамся так просто. Для меня не в новинку оставаться в женщине целую ночь и так и не пролить семени!

Снаружи раздался бой городских курантов - два часа ночи. Генрих Наваррский зарылся лицом в волосы Скай, наслаждаясь ароматом дамасской розы. Говоря о количестве женщин, бывших у него с детства, он из скромности преуменьшил их число. Но такой, как эта, у него не было, никогда он не наслаждался женщиной так, как наслаждался мадам Бурк. Если бы она не была так упряма, она бы успела разрядить его с полдюжины раз!

Скай же, лежа под ним, думала о том, когда же он кончит наконец. С тех пор как она покинула бал, прошло больше часа, и Адам беспокоится о ней. Как ей объяснить столь долгую отлучку? Бог знает, что мог наговорить ему в оправдание герцог Анжуйский. Эти размышления расхолодили ее пыл, поначалу пробужденный герцогом. Необходимо что-то сделать, чтобы король побыстрее кончил, и Скай знала что. Закрыв глаза, чтобы они не выдали ее, она начала стонать, одновременно ее тело повторяло его движения. Она прибегла к старой гаремной уловке и напрягла внутренние мускулы, обвив его орудие.

Герцог Наваррский простонал от наслаждения. - О, дорогая, - почти прорыдал он ей на ухо, - как сладостна пытка, которой вы подвергаете меня! Не останавливайтесь, прошу вас!

Она поняла, что с ним не так-то легко справиться, усталость уже давала о себе знать, когда он наконец издал торжествующий вопль и наполнил ее своим семенем. Скай и сама закричала, но от облегчения. Ну, теперь-то он удовлетворился и она сможет вернуться к Адаму, пока ее отсутствие не показалось слишком подозрительным. Но король еще несколько минут лежал на ее груди, восстанавливая дыхание.

- Мой Бог, дорогая, - воскликнул он наконец, - вы великолепны, хотя, держу пари, это тоже вам говорили много раз!

Скай не смогла удержать вздоха облегчения.

- Ну, монсеньор, теперь, когда вы насладились, я могу удалиться?

- Дорогая, да мы только начали! Я не собираюсь отпускать вас до рассвета. - Он поцеловал ее. - Ну же, красавица, разве я не доставил вам величайшего наслаждения? А вы не насладили меня? - Он победоносно улыбнулся ей, и, хотя Скай хотелось ненавидеть этого самодовольного юношу, она с удивлением обнаружила, что не в состоянии сделать это.

- Монсеньор, что я скажу своему жениху, если вы продержите меня до рассвета? Мне придется сказать ему правду: что, герцог Анжуйский хитростью заманил меня в потайной кабинет королевы, а вы меня изнасиловали. Когда Анжуйский уводил меня, рядом была мать Адама, которая подтвердит мои слова. Подумайте, какой будет скандал, месье герцог! Вы меньше чем неделю женаты на принцессе крови и уже насилуете чужих невест. Немедленно отпустите меня, и я вернусь в зал - это будет самое мудрое решение.

- Вы рассуждаете совершенно правильно, красавица, но только то, что я преследую других женщин, не может повлечь никакого скандала. Таков уж мой характер, и этого от меня все ожидают независимо от того, женат я или нет. Моя милая женушка уже изменила мне с герцогом Гизом, пустив его в свою постель, пока я развлекался со своим шурином герцогом Алансонским. Вот это, мадам, могло бы стать причиной скандала, но так как я гугенот, а Марго - добрая католичка, никто во Франции не сочтет это грехом. Марго считает, что это просто ее долг - наставлять мне рога. Так что никто не придаст значения сегодняшнему приключению.

- Месье, подумайте, осталась ли у вас хоть капля гордости? Неужели вам доставляет наслаждение насиловать связанную женщину, отвергающую вас? Стыдитесь, герцог Наваррский!

- Вы и в самом деле прелесть, дорогая, особенно когда сердитесь! иронизировал он. Скай хотела ответить что-то язвительное, но, прежде чем успела раскрыть рот, дверь кабинета распахнулась и в комнату ворвался принц Конде, отчаянно взывая к своему кузену:

- Генрих! Слава Богу, ты жив! Вставай, одевайся! Нас хотят убить, нужно спасаться!

Герцог откатился в сторону и лениво процедил:

- Генрих, ты вовремя, как всегда. Что за чушь ты несешь?

- В Париже бунт! - проорал Конде. - Члены католической лиги режут наших людей в их постелях! Толпа, ищущая тебя и меня, уже пыталась штурмовать Лувр, но королевская гвардия отбросила их! Бог знает, сколько они смогут продержаться! Мне передали, что Колиньи уже убит. Вставай, Генрих!

Но герцог Наваррский давно уже одевался. Его мальчишеская улыбка сменилась жестокой гримасой воина, казалось, слова кузена состарили его.

- Я думаю, мы все-таки в безопасности, кузен. Не знаю, насколько тут замешана мадам Змея, но она-то уж точно замешана. - Он повернулся к Скай:

- Мадам, я в высшей степени сожалею о том, что не внял вашему предупреждению. Это моя слабость, что мой петушок управляет моей головой, и все же я сожалею, но не о том, что мы немного развлеклись, а о том, что это развлечение было таким коротким. Спуститесь вниз по этой лестнице на три марша - дверь в стене откроется прямо в сад, и оттуда вы легко попадете в зал. Наклонившись, он быстро поцеловал ее, в его глазах читалось сожаление. - До свидания, дорогая! - И он отвернулся от нее.

- Монсеньор! - воскликнула она. Генрих обернулся.

- Мадам?

- Вы не развязали меня!

Король наклонился и быстро освободил ее руки.

- Извините, красавица, - тихо сказал он.

- Хранит вас Господь, герцог, - так же тихо ответила она.

Он вдруг галантно улыбнулся на ходу.

- А все-таки я затронул ваше сердце, дорогая! - воскликнул он, убегая вместе с Конде.

Скай не могла удержаться от смеха - этот тщеславный мальчишка был на волосок от смерти, но думал только о том, что ему удалась его любовная авантюра. Внезапно до нее донеслись шум боя и крики раненых. Скай вскочила с развороченной постели и торопливо оделась, путаясь в кружевах и завязках. Нужно найти Адама, несомненно, тоже ищущего ее, а влезть в придворный костюм без помощи Миньоны было не так-то легко. Наконец Скай удалось привести костюм и волосы в относительный порядок. Не оглядываясь, она бросилась по лестнице в сад.

Оказавшись в саду, она еще отчетливее услышала вопли истребляемых в городе несчастных протестантов. Поколебавшись с минуту в поисках нужного направления, Скай заметила свет, льющийся из окон бального зала, и ринулась туда. Внутри какофония бунта усиливалась нервной болтовней придворных. Относительно спокойными выглядели только несколько гугенотов, собравшихся в кружок и чувствовавших себя первыми христианами на арене римского цирка. На троне совершенно спокойно восседала Екатерина Медичи, окруженная сыном, его женой, дочерью Марго, герцогом Наваррским, принцем Конде и его супругой. Острые глаза Екатерины заметили вошедшую в зал Скай, и на секунду взгляды двух женщин пересеклись. Скай мгновенно поняла, что королева спланировала все - от начала и до конца. Мотнув головой, Скай отвела взгляд, чтобы не видеть торжествующего огонька в глазах королевы.

- Скай! Господи, моя милая! Я схожу с ума! Где ты была? - Адам схватил ее за плечо и повернул к себе.

Только увидев его, Скай поняла, какой опасности она подвергалась, и, не в состоянии больше контролировать себя, разрыдалась.

- Ох, Адам! Я так испугалась!

- Ну, ну, моя овечка, - пробормотал он успокаивающе. - Идем, дорогая, все в порядке. Мама тоже так волновалась за тебя. - Он любовно обнял ее, и они направились к де Савилям.

- Что случилось? - спросила ее встревоженная Габи. - Вас так долго не было, я начала беспокоиться. В городе так тревожно, там беспорядки.

- Только не здесь, Габи, - взмолилась Скай, - я потом все объясню.

- - Ну, теперь, когда Скай в безопасности, - сказал граф, - мы можем отправиться домой. Дети, вы готовы?

Мужчины кивнули, и Адам, усадив Скай рядом с Габи, объяснил:

- Антуан волнуется, потому что нанятый нами дом принадлежит гугеноту и толпа может напасть на него. Он хочет вернуться в Марэ и вытащить оттуда детей и слуг. Мы должны спешить.

Скай кивнула:

- Со мной все в порядке, дорогой. Ты можешь пойти с ними, я останусь тут с твоей матерью.

Граф де Шер, его сыновья, зятья и пасынок направились к трону. Антуан сказал что-то королеве, та кивнула, и группа мужчин быстро удалилась из зала. Когда они исчезли, Габи повернулась к Скай. Она вздохнула:

- Это была ловушка для герцога Наваррского, чтобы задержать его в момент начала бунта и спасти от толпы. Герцог Анжуйский отвел меня в потайной кабинет королевы, оглушил и связал, раздел и положил на кровать, как рождественскую индейку. Герцога же заманили туда с помощью поддельной любовной записки.

- Но он же понял, что это все подстроено?

- Увы, Габи, герцог - отнюдь не рыцарь. Он изнасиловал меня. Только не говорите Адаму - он просто убьет его!

- И это было бы неплохо! - возмущенно сказала Габи. Скай не смогла удержаться от нервического смешка - ситуация была совершенно абсурдной.

- Нет, Габи, не может же Адам убить принца крови, наследника престола. Он даже не может пожаловаться королеве - ведь она-то все это и придумала. Если Елизавета Тюдор откажется признать наш брак, дам придется бежать во Францию, а если мы окажемся замешанными в таком преступлении во Франции - куда же нам бежать? Обещайте мне, Габи, что вы ничего не скажете Адаму!

Габи кивнула. Скай была так же практична, как и она сама, и мать Адама одобрила ее решение. Скай права - он потеряет голову от бешенства и не успокоится, пока не отомстит за оскорбление, нанесенное его чести. Однако при этом потери перевешивали преимущества.

- Вы правы, - согласилась Габи, - но прежде чем мы покончим с этим, скажите, я просто сгораю от любопытства, действительно ли он такой хороший любовник, как говорят? - Ее глаза сверкали.

- Он еще молод, - сухо ответила Скай, - но у него есть задатки, и он совершенствуется.

Габи тихо рассмеялась, отлично поняв Скай.

- Держу пари, что король Наварры был бы в высшей степени недоволен вашей довольно скромной оценкой его способностей, - тихо сказала она.

- Мадам Бурк.

Скай и Габи вздрогнули от неожиданности и тут же быстро вскочили на ноги, чтобы присесть в реверансе, приветствуя Екатерину Медичи. Королева-мать тепло улыбнулась Габи и повернулась к Скай.

- Я никогда не забуду, мадам, той услуги, которую вы оказали мне этой ночью, - произнесла она. - Что бы обо мне ни говорили, я никогда не забываю тех, кто помог мне. В Екатерине Медичи вы отныне всегда найдете верного друга.

- Но почему я? - спросила Скай, с удивлением обнаруживая, что не сердится на эту женщину.

- Просто потому, мадам, что в данный момент вы его самая сильная страсть. Только вы могли удержать его достаточно долго для того, чтобы он мог спастись от толпы, возглавляемой Гизом. Они не искали его расположения, в то время как он жаждал вас. Мой зять совсем не привык к отказам. Мадам, вы - придворная дама Елизаветы Тюдор, и мои источники сообщили, что вы - умная женщина. Если бы вы не поняли мое положение, вы бы сейчас вопили на весь зал о том бесчестье, которое вам причинили.

- Я не хотела огорчать моего жениха, ваше величество, тем бесчестьем, которому мы оба подверглись. Но мне хочется, чтобы вы поняли: я не люблю, когда меня используют.

- Тем не менее, - последовал разочаровывающий ответ, - право тех, кто стоит у власти, - использовать других, и вы хорошо это знаете. Когда должна состояться ваша свадьба?

- В день святого Михаила, в Аршамбо. Екатерина Медичи повернулась к Габи.

- Я посещу вас, - холодно сказала она. - В это время я буду в Юссе, но загляну в Аршамбо на одну ночь. Как я поняла из слов графа Антуана, сегодня ночью вы покидаете Париж, поэтому прощаюсь с вами до дня святого Михаила. - И, кивнув Габи еще раз, она направилась к трону.

- Мой Бог! - выдохнула Габи. - В Аршамбо никогда не ступала нога члена королевской семьи! Не могу в это поверить! Скай, понимаете ли вы, какую честь нам оказывают? Вашу свадьбу посетит сама королева!

Скай рассмеялась. Член королевской семьи! Нет, ей никогда не понять этих французов. Ведь это самые ужасные люди! Ну, во всяком случае, присутствие на их свадьбе французской королевы - достаточно веский аргумент для Елизаветы Тюдор, ей придется дать свое благословение, хотя они женятся без ее соизволения.

- Когда я выходила замуж за кузена Адама, Джеффри Саутвуда, - проговорила она, - то на моей свадьбе в Гринвиче также присутствовала королева Елизавета. Наша брачная ночь прошла в ее дворце.

Это сообщение произвело сильное впечатление на Габи.

- Адам не говорил мне об этом, - сказала она. - Это был счастливый брак?

- Очень!

- Значит, присутствие королевы принесло вам счастье. Если вы снова выйдете замуж в королевском присутствии, вы снова будете счастливы, дорогая.

- Отличная мысль, Габи! - Скай наклонилась и обняла ее. - Вы знаете, у меня никогда не было свекрови, у всех моих предыдущих мужей матери умерли к моменту нашего брака. Я просто счастлива, Габи, что у меня будет такая belle-mere!

У Габи де Савиль навернулись на глаза непрошеные слезы. Она бы постаралась полюбить любую жену Адама, но со Скай это было так просто! Они уже были не только родственниками, но и друзьями.

- Я поставлю сто свечей святой Деве Марии за то, что она послала вас моему сыну, - с чувством сказала Габи.

- А я поставлю еще сто за то, что встретила его, - ответила Скай. - Ах, Габи! Я чувствую, что на этот раз все будет хорошо!

Глава 15

Отряд графа Антуана прибыл на место как раз вовремя: разъяренная толпа готовилась к штурму нанятого ими дома, принадлежащего, как знали в Париже все, богатому гугеноту. Граф и его спутники с трудом пробились сквозь двор, кишащий людьми, вооруженными пиками и другим самодельным оружием. Толпа вопила:

- Смерть еретикам!

- Остановитесь! - кричал Антуан де Савиль, но не мог перекричать толпу.

Адам заметил поблизости одного из людей герцога де Гиза, предводительствовавшего толпой, и направился к нему.

- Месье, этот дом действительно принадлежит гугеноту, но его нет в Париже. Дом нанят благородным католиком, графом де Шер. Внутри - не гугеноты, а его семья и слуги.

- Дом должен быть сожжен, - ответил человек герцога, - таков приказ Гиза.

- Я понимаю. - Адам видел, что герцог, чей дом был рядом, решил не упустить случая и завладеть соседним участком. - Но позвольте моему отчиму вывести людей и забрать свое имущество. Граф де Шер пользуется покровительством короля и королевы Екатерины. Вожак кивнул:

- Мы придержим толпу, но поторопитесь. Эти канальи, почуяв запах крови, становятся неуправляемыми!

Адам развернул лошадь и, подъехав к Антуану, сказал:

- Мы приехали вовремя. Они собираются поджечь дом.

- Александр! Ив! - крикнул граф. - Отправляйтесь в конюшни и соберите все экипажи, даже не наши! Луи, Анри, Робер! Защищайте лошадьми главный вход! Адам, мы идем внутрь!

Им не потребовалось много времени, чтобы вывести детей и слуг и вынести имущество. Слуги уже упаковали вещи, готовясь к завтрашнему отъезду, так что оставалось только погрузить их на повозки на заднем дворе, пока вопящую толпу сдерживали у главного входа. Через несколько минут дом был пуст. Адам и граф выбрались через главный вход, оседлали лошадей и, поблагодарив вожака, отбыли за повозками. И тут же уже никем не сдерживаемая толпа парижан ворвалась в дом, круша все внутри, прежде чем поджечь его.

У дворца их ожидали мечтающие поскорее выбраться из охваченного бунтом Парижа женщины. После некоторой суматохи Скай оказалась наедине с Адамом в маленькой карете. Она привалилась щекой к его твердому плечу и задремала. Все происшедшее этой ночью было ужасно, и, как всегда после кризиса, она была без сил. Когда она проснулась, они уже отъехали от Парижа на несколько миль, но повсюду в пригородных поселках они видели те же следы разрушения, как и в оставленном позади городе. Тут и там на дороге стояли виселицы, на которых болтались тела мужчин, женщин и даже детей.

Скай разрыдалась.

- Я не верю, что Господь способен терпеть такую жестокость! - печально сказала она.

- Гугеноты ничем не лучше, - ответил Адам, - все религиозные фанатики ослеплены своими догмами.

Для нас же нет никакой разницы, как человек приходит к Богу, если он все-таки приходит к нему. Не смотри, дорогая! Ты уже ничем не поможешь этим несчастным.

Они останавливались только для того, чтобы наскоро перекусить и поменять лошадей. Днтуан де Савиль торопился добраться до замка - во время грядущей гражданской войны лучше всего отсидеться за его стенами. В Париж они ехали пять дней, а назад - всего три. Они прибыли в Аршамбо в сумерки, усталые и вымотанные дорогой и всем, что случилось за последние две недели. Живших вокруг Аршамбо гугенотов практически не тронули, хотя их пастор с наиболее ярыми фанатиками бежал в Ла-Рошель. Большинство же выжидало, надеясь на защиту графа - ведь они служили у него бондарями, виноградарями, виноделами. К счастью, добрый старый сельский кюре оказался не столь фанатичным и не стал убеждать паству поступить с еретиками так же, как их единоверцы в Париже и других городах, взявших с него пример.

Так что здесь, далеко от Парижа, люди не ощутили ужаса Варфоломеевской ночи. Когда прибыл граф и его семья, жизнь вернулась в обычное русло. Начались приготовления к свадьбе Адама де Мариско и Скай О'Малли. Первоначально ожидалось, что это будет чисто семейное торжество, но теперь, когда на него обещала прибыть сама королева, все изменилось. Намечалось большое празднество.

Август перешел в сентябрь, и Скай уже считала оставшиеся дни до свадьбы и приезда ее детей. Свадьба была назначена на день святого Михаила - 29 сентября, а дети прибыли двадцатого. Они радостно высыпали из дилижанса. Здесь был даже старший, Эван, оставивший свое ирландское имение, чтобы присутствовать на свадьбе матери.

- Не волнуйся, мама, - улыбаясь, сказал он. - Дяди Симус и Конн присмотрят за Баллихинесси.

- А твоя жена? - спросила она.

- Мы с Гвинет решили подождать до твоей свадьбы, чтобы жениться после тебя. Она ведь еще слишком молода, мама. Ты торопишься стать бабушкой? иронизировал он.

- А ты уже готов стать отцом, Эван? - парировала она. Он хихикнул и тут же вспыхнул, когда Мурроу заметил:

- У него уже есть два побочных сына, мама!

- Эван! - Скай была потрясена, но Адам и де Савили только весело рассмеялись, явно довольные успехами Эвана.

- Молодец, - сказал граф, вытирая слезящиеся от смеха глаза, - вот каковы мои новые внуки! - Близоруко щурясь, он одобрительно оглядел Эвана. - Так ты неравнодушен к дамам, а, парень? Ну, я уже немножко стар для этих игр, но думаю, что мои парни подскажут тебе, где живут самые отзывчивые красотки в округе.

- Граф, - упрекнула его Скай, - к чему вы его поощряете?!

- А почему бы и нет, дорогая? Он все-таки взрослый мужчина! Вам следует гордиться им!

Скай беспомощно оглянулась на Габи, которая только сочувственно подняла брови, но ничего не сказала. Савили приняли детей Скай так, как будто они уже были родней, а дети, никогда не видевшие дедушек и бабушек, были в восторге от новых французских родственников. Граф и графиня любили детей, именно поэтому двое сыновей и дочь жили в Аршамбо вместе со всеми чадами и домочадцами, а Изабо и Клариса - всего в нескольких милях от замка, который всегда был полон детей. Дети Скай, лишенные семейной жизни, с радостью восприняли такую перемену. Эван и Мурроу быстро подружились с Анри и Жаном, практически их ровесниками, и все четверо проводили целые дни на охоте, в том числе, как поняла Скай по перемигиваниям своих сыновей, и за девушками. Катрин-Анриетта была всего на год моложе Виллоу, но Виллоу восхищалась ею - еще бы, она в одиннадцать лет побывала на придворном балу в Лувре. Виллоу так и не было позволено присоединиться ко двору Елизаветы. Робби подружился с Шарлем Сансерром, а маленькая Дейдра, которой в январе должно было исполниться пять лет, оказалась в детской замка вместе со своей ровесницей Анриеттой. И даже у такого малыша, как Патрик, нашелся сверстник для игр - Мишель Сансерр.

Скай не уставала восхищаться детьми. Конечно, старшие всегда были рады видеть мать, но Дейдра и Патрик не помнили ее и немного дичились. Впрочем, Дейдра помнила Адама, который провел с ней немало времени, пока Скай была в гареме. Она определенно считала его своим папой, и тянувшийся за старшей сестрой Патрик также называл его "папа".

- Пусть, - спокойно сказал Адам, когда она попыталась поправить их. :

- Со временем они узнают о Найле, а пока пусть у них будет отец.

Но, к удивлению Скай, и четверо старших тоже стали называть Адама папой. Робби раньше называл так только Джеффри, а ее дети от О'Флахерти, совершенно не помнившие Дома, никогда из-за своей ирландской гордости не называли папой ни Джеффри, ни Найла. Виллоу привыкла звать папой Найла, но чары Адама сказались и на ней.

- Ты просто околдовал моих детей, - поддразнивала Адама Скай.

- Никакого колдовства тут нет, просто мы нужны друг другу.

- Ах, Адам, - с чувством сказала она, - я так рада этому! - И она благодарно поцеловала его.

За три дня до свадьбы помогавшая Скай в окончательной отделке подвенечного платья портниха процедила сквозь сжимавшие булавки зубы, стоя на коленях перед ней:

- Мадам, вы опять поправились! Наверное, вы очень счастливы. Обычно невесты перед свадьбой нервничают и худеют. Мне снова придется отпускать талию!

Скай даже не пошевельнулась, но Габи заметила, как она побледнела при словах портнихи. Когда женщина вместе с платьем удалилась. Миньона помогла Скай накинуть свободное домашнее платье и тоже отправилась по делам. Габи пристально взглянула на Скай и спросила:

- Что случилось? Почему вы так взволнованы? Скай посмотрела на свою будущую свекровь и обреченно выдавила:

- Габи, я беременна. Ошибки быть не может - я беременна. Господи, что мне делать?!

На мгновение графиня окаменела, как пораженная молнией, затем инстинктивно поднесла руку к губам, чтобы сдержать крик. Но, видя, что Скай сама близка к обмороку, Габи собралась с силами и спокойно сказала:

- Это, разумеется, ребенок короля Наварры. Будь он проклят! Неужели он не мог оставить вас в покое?!

- Ведь только раз, Габи, - голос Скай дрожал, - он овладел мной только однажды, как же это могло случиться?!

- Одного раза, - заметила графиня, - вполне достаточно.

- Но как я теперь могу выйти за Адама? Как я могу выйти замуж за человека, которого люблю, если я ношу в себе ублюдка другого мужчины? О Небо, разве мало Адам страдал в жизни? Я не могу выдать чужого ребенка за его собственного! О, Габи, что же мне делать?!

- Но у вас нет выбора. Нужно сказать Адаму.

- Нет!

- Да! Послушайте, Скай! Я хорошо знаю своего сына и, думаю, хорошо знаю вас, хоть мы знакомы совсем недолго. Вы прошли столь тернистый путь, прежде чем соединиться с ним, и вы сделали моего сына счастливым. Я таким его никогда не видела. Он был как тень, неполноценным мужчиной. Вы придали ему цельность, и если вы покинете его, просто не знаю, что с ним станет.

Мы скажем ему правду. Он не сможет бросить вас и , даже осудить. Насколько я его знаю, первая его мысль будет о вас и о том, что вам пришлось претерпеть в руках герцога. Потом он подумает о мести, и вот тут мы все вместе должны будем удержать его. Я знаю одну лесную ведьму, которая изготовит снадобье для изгнания плода, а если это не удастся, мы сможем отдать ребенка в крестьянскую семью на воспитание.

- Габи, я не стану вытравлять плод. Это не для меня. Я знаю, Адам простит меня, но просить его об этом - нечестно. Если он решит отвергнуть меня, я согласна, - сказала Скай, и по ее щеке скатилась слеза.

- Разыщи Адама, - приказала Габи вошедшей в эту минуту в комнату Миньоне.

Камеристка поспешила выполнять приказание, а две женщины в молчании сидели, дожидаясь прихода Адама. Габи видела, что Скай находится почти в невменяемом состоянии, она бессознательно терзала в руках кружевной платочек.

- Все будет в порядке, - наконец вымолвила Габи, - обещаю вам, все будет в порядке.

Эти последние слова матери услышал вошедший в комнату Адам. Увидев лицо Скай, он бросился к ней и встал рядом на колени, глядя ей в глаза.

- Что случилось, девочка? - спрашивал он. - Что случилось?

Скай не могла вымолвить ни слова и только молча смотрела на него сквозь пелену слез, застилавших ее глаза. И прежде чем ее сын впал в истерику из-за состояния своей невесты, Габи пришлось объяснить ему, в чем заключается трудность положения.

- Дьявол! - воскликнул повелитель Ланди, обращаясь к матери. - И ты оставила ее одну, и это после всего, что она перенесла в Марокко?! Я был о тебе лучшего мнения, мама!

- Адам де Мариско, ты не должен говорить с матерью в таком тоне! всхлипнула Скай. - Она была так добра ко мне!

- Я его убью! - проревел Адам.

- Поэтому-то я и не сказала тебе ничего, болван! - процедила Габи. - Ты бы доставил нам всем, включая Скай, массу удовольствий, убив наследника французского престола! Где бы ты после этого нашел убежище?

- Если ты откажешься жениться на мне, Адам, я согласна, - прошептала Скай.

- Женщина, - завопил он, - что за чушь ты несешь?! Разумеется, я женюсь на тебе! Я уже шесть лет хочу жениться на тебе! Сколько бессонных ночей я провел в мечтах о тебе и проклинал себя за то, что ты ускользала от меня из-за моей глупости! Я могу убить Генриха Наваррского из-за того, что он изнасиловал тебя, но ведь этот ребенок в тебе - наполовину твой, и я воспитаю его, как своего собственного! И речи быть не может, чтобы погубить его, отдав какой-нибудь крестьянке! И прекрати хныкать, девочка, лучше обними и поцелуй меня! - Он встал и притянул ее к себе, целуя.

- Ах, Адам, - сказала она, прижимаясь к его губам, - я так люблю тебя, но ведь все твои родственники знают, что этот ребенок не может быть твоим. Я не могу навлечь на тебя такой позор!

- Нет, нет! - воскликнула Габи. - Когда Атенаис отказала Адаму и ославила его на всю округу, мои дети от Антуана были еще слишком малы, они просто не помнят этого. Правду знают только сестры Адама и Антуан. Я расскажу им о вашей беде, они не выдадут вас. Они любят вас так же, как и я, потому что вы сделали счастливым их брата.

- Видишь, - прошептал он ей, - даже так тебе не удастся удрать от меня, моя девочка, тебе на роду написано быть моей женой.

Она внезапно почувствовала себя такой счастливой, что ничего не смогла вымолвить, ее лицо просияло.

- Тогда с завтрашнего дня мне лучше соблюдать диету, чтобы снова не перекраивать платье, - проговорила она наконец.

Однако в день свадьбы платье оказалось самим совершенством: ярко-зеленый шелк, блузка с низким вырезом, расшитая золотом и жемчугом, гармонирующая с более темной бархатной нижней юбкой. Лиф книзу сужался клином, подчеркивая узкую талию платья. Юбка была сшита в форме колокола, разрезы позволяли видеть нижнюю юбку. Из-под юбки виднелись изящные шелковые туфли, расшитые жемчугом, и узкие лодыжки, обтянутые бледно-зелеными чулками с вышивкой в виде виноградной лозы. Невеста казалась воплощением любви.

Миньона украсила ее прическу золотистыми шелковыми розами, к которым были присоединены золотые цепочки с небольшими алмазами. На шее у Скай было белое жемчужное ожерелье. Виллоу захватила из Англии драгоценности Скай, так что та могла отложить подарки Никола, вид которых в день свадьбы не сделал бы Адама счастливее. Сам жених был великолепен в бархатном костюме бронзового цвета, расшитом золотом и отделанном кружевами.

Благодаря присутствию Екатерины Медичи свадьба из скромного семейного торжества превратилась в праздник для всей округи. Приглашенные не уместились бы в замковой капелле, и по этому случаю пришлось привести в порядок деревенскую церковь. Ее вымыли, выскоблили, украсили розами и осенними цветами.

Королева прибыла накануне и расположилась в апартаментах, которые, как считала Габи, недостаточно роскошны для такой персоны, но Екатерина уверила графиню в обратном.

Свадебная процессия двинулась с замкового холма над рекой Шер вниз, к церкви Аршамбо. Все дома по случаю этого праздника были украшены, а жители вырядились в лучшие одежды. Ничего не зная об Адаме, они одобрительно кивали, глядя на шестерых детей невесты, говоря, что этим числом внуков граф и графиня явно не ограничатся.

Стоя на коленях рядом с Адамом во время свадебной мессы, Скай чувствовала присутствие своих бывших мужей, она словно бы видела их одобрительные улыбки. Конечно, здесь не было Дома, но были Халид эль Бей, Джеффри Саутвуд, Найл Бурк и - да! - даже несчастный Фаброн де Бомон, чьей женой она была так недолго. Адам надел ей на палец тяжелое золотое кольцо, и тут же призраки исчезли, и если вначале Скай немного опечалилась, то теперь ее сердце наполнилось радостью.

Когда они вышли из церкви, их оглушили приветственные крики собравшихся гостей и крестьян, и Адам, к восторгу собравшихся, крепко обнял жену и поцеловал. Затем во главе процессии они направились в замок на свадебный пир. Скай никогда не видела столь прекрасной свадьбы, и день при этом выдался теплый и солнечный - все это, решила она, предвестие их счастливого будущего.

- Счастливы ли вы, как я, леди де Мариско? - спросил Адам, и она только улыбнулась вместо ответа.

Вокруг замка были расставлены пиршественные столы, а стол новобрачных стоял на специальном помосте, чтобы их, а также Екатерину Медичи и неожиданно прибывшую утром из Шенонсо Марго могли видеть все гости. Сперва, увидев ее, Скай онемела от ужаса - что, если ее сопровождает Генрих Наваррский?! Но принцесса, чтобы успокоить ее, нарочито громко сообщила матери:

- Монсеньор Наваррский занят делами и не смог приехать. - И она присоединилась к герцогу де Гизу, который загадочным образом оказался в свите королевы без своей супруги.

Гости, дворяне из окрестных замков, быстро заняли места за столами. Самые крайние были предназначены для крестьян из Аршамбо и соседней деревни Савиль, откуда и появился род де Савилей. Из кладовых замка были извлечены дубовые бочки с трехлетним красным вином, припасенным как раз для особого случая. Им были наполнены серебряные кубки знати, а крестьяне на дальних столах наполнили свои глиняные чаши аршамбоским вином. Граф Антуан встал и поднял кубок за новобрачных:

- Хотя Адам де Мариско не мой ребенок и не наследует мои земли, он - сын моей любимой жены и поэтому дорог мне так же, как и оба моих сына. Я рад за него, рад, что он нашел себе жену - и не просто жену, а женщину, которая похитила его сердце. Долгой жизни вам обоим, тебе и твоей прекрасной жене, сын мой!

- Vive! Vive! - закричали гости, с энтузиазмом поднимая кубки.

За этим тостом последовало множество других, и Скай пришлось мило улыбаться, так как в большинстве их звучали пожелания множества детей. Наконец Адаму пришлось взять ее за руку, и, повернувшись к нему, она увидела такой любящий взгляд, что почувствовала себя более счастливой, чем когда-либо раньше.

Пиршество было не менее пышным, чем тосты. На первую перемену подали несколько видов паштета из свежей шерской рыбы, а также привезенные с побережья устрицы. Затем последовали гуси, мелкая дичь, утки и каплуны, говядина и ягнятина. На кострах, на вертелах, поджаривались благодаря удачливым местным охотникам, трудившимся несколько дней в поте лица, вепрь, пара красных оленей и две косули. Затем последовали сыры, крутые яйца, свежий хлеб, блюда со свежим салатом, которые нужно было залить добрым аршамбоским вином. Наконец подали десерт - свежие яблоки, персики и виноград последнего урожая. Был тут и грандиозный многослойный торт, увенчанный марципановыми фигурками жениха и невесты, по бокам которого расположились марципановые щиты с гербами де Мариско и О'Малли, - это была вершина пира.

Все наелись до отвала, после чего крестьяне устроили танцы для развлечения знати. К восторгу поселян, к ним присоединились Адам и Скай, побуждая к тому же остальных дворян. Наступили сумерки, и были зажжены факелы, освещающие сцену торжества, к которым добавилась, украшая небо, полная луна. Никому не хотелось покидать этот великолепный праздник. Наконец стало ясно, что гостей можно заставить разойтись, только отправив молодых в постель. Скай церемонно провожали ее свекровь, сестры мужа и прибывшая с детьми леди Сесили.

Скай больше всего не хватало Дейзи, но та осталась в Англии, ожидая второго ребенка. Скай даже застеснялась раздеваться в присутствии стольких женщин, но Габи и ее дочери сделали вид, что не замечают ее смущения, а леди Сесили ободряюще похлопала ее по плечу:

- Я уверена, моя милая Скай, что этот брак точно заключен на небесах. Мне так не понравилось, когда королева Елизавета отослала тебя так далеко от нас в прошлый раз!

- Но королева еще ничего не знает о моем браке, дорогая Сесили, - отвечала Скай, - только на следующей неделе Робби отправится в Англию и известит ее о нашей свадьбе.

- Неплохо было бы послать с моим братом богатые дары для нее, хотя вряд ли это успокоит королеву. - И леди Сесили продолжала, понизив голос, хотя вряд ли кто из де Савилей, кроме Габи, понимал английский:

- Она так нервничает из-за этих постоянных переговоров о ее собственном браке, что просто не выносит, когда другие счастливы.

Прежде чем Скай смогла что-либо ответить, раздались крики восторга де Савилей - это Миньон внесла и представила на всеобщее обозрение ночную рубашку Скай. Она была сделана из бледно-розового шелка, низко вырезанная блузка переходила в простую юбку, доходящую до щиколоток, с длинными и подчеркнуто скромными рукавами. Со Скай быстро сняли нижние юбки и блузку и надели на нее ночную рубашку, с легким шорохом скользнувшую по коже.

Леди Сесили и Габи раскрыли рты при открывшемся соблазнительном зрелище, и Клариса выразила общее мнение такими словами:

- Боже, дорогая Скай! Стоило ли трудиться одевать вас? Эта рубашка облегает вас, как кожа! Но, насколько я знаю своего брата, вам недолго носить ее - постарайтесь только не дать ему слишком сильно повредить рубашку!

- Мужчины идут! - возвестила Мюзетта с порога.

- Быстро, - распорядилась Габи, к которой сразу вернулось хладнокровие, в постель. Не думаю, что Адаму понравится, что кто-то делит с ним это зрелище.

Скай взобралась на высокую кровать, быстро вынула из волос все заколки и шпильки и передала их леди Сесили. Миньона тут же расчесала ей волосы. Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился Адам в сопровождении своих единоутробных братьев, за которыми толпилось еще много гостей. На нем была шелковая ночная рубашка.

- О, мадам де Мариско, да он уже готов к встрече с вами! - рассмеялась Александра.

- Если бы меня ждало что-нибудь столь же прекрасное, - ухмыльнулся Ив, - я бы не стал столько ждать у постели!

- Убирайтесь, все вы! - проревел лорд Ланди. - Вон! Габи задержалась, чтобы поцеловать сына, прошептав ему:

- Вы оба такие счастливые!

Гости постепенно переходили в салон, и наконец спальня опустела. Убедившись, что ушел последний, Адам закрыл дверь в спальню и уселся на кровати.

Некоторое время он сидел так молча, и наконец Скай сказала:

- Господи, неужели это правда?! Адам, наконец-то мы женаты!

Он как-то по-мальчишески улыбнулся ей, и ее сердце болезненно сжалось.

- Я люблю тебя, Скай де Мариско, - тихо ответил он, - я очень сильно люблю тебя.

- Если не хочешь, - внезапно проговорила она, - можешь не спать со мной, я понимаю.

- С кем же мне теперь спать, Скай?!

- Ты знаешь, что я имею в виду, Адам.

- Это повредит ребенку, Скай?

- Нет.

- А сколько еще ждать, Скай? Тебе придется говорить мне, ведь я никогда не был отцом.

"И теперь ты не отец! - вдруг захотелось разрыдаться ей. - Я никогда не смогу родить тебе, моему любимому, ребенка. Тот, что во мне, - это ублюдок, мы оба это знаем!" Но вместо этого она сказала:

- Это зависит от ребенка, Адам. Когда я растолстею, то это будет опасно, но сейчас все в порядке.

- Отлично! - воскликнул он, вставая и снимая с себя рубашку, в которую его нарядили. - Видишь ли, я все-таки хотел бы реализовать полностью свои законные супружеские нрава.

Скай выпростала ноги из-под покрывала и встала рядом с ним.

- А как тебе нравится мое платье, мой муж?

Он скользнул взглядом по всей длине ее рубашки и ответил:

- Если вам желательно сохранить это одеяние в целости и сохранности, мадам, то лучше его снять как можно быстрее, пока я не разодрал его!

Скай медленно спустила рубашку с плеч до талии. Тут она остановилась, давая ему возможность насладиться зрелищем ее прекрасной груди, и только затем стянула рубашку с бедер, позволив ей соскользнуть дальше на пол. Он с наслаждением наблюдал за этим небольшим спектаклем, пока она не выступила из маленькой шелковой лужицы. И тут она не менее дерзко, чем он, смерила взглядом его длину.

- Надеюсь, мадам, вам нравится то, что вы видите? - весело поинтересовался он.

- Всегда нравилось, мой муж, - ответила она. - А вам то, что вы видите?

- И мне тоже всегда нравилось, - хихикнул он. - Тогда, черт побери, пошли в постель! Мне так хочется ощутить твою нежность!

Едва они оказались в постели, как он обнял ее и притянул к себе. Скай тоже обняла его за шею и, радостно вздохнув, прошептала:

- О мой Адам, я так люблю тебя! Ты такой хороший!

- И, найдя его губы, она впилась в него поцелуем, а он застонал. Он так жаждал прикосновения ее губ, что, казалось, между ними проскакивали электрические искры. И этот поцелуй не кончался до тех пор, пока они не почувствовали, что вот-вот задохнутся.

Осторожно положив ее голову на подушки, он зарылся рукой в ее смоляные волосы и целовал ее, пока у нее не заныли губы. Ее соски набухли и поднялись, так что он ощутил их прикосновение даже сквозь толстый слой волос на груди. Опустив одну руку, он стал ласкать мягкое полукружье, поглаживая большим пальцем сосок. Скай содрогнулась от наслаждения.

Адам рассмеялся низким грудным смехом, выдающим его страсть:

- Ты самая чувственная женщина из всех, что я знал, та femme, и я рад, что наши законные отношения не сделали тебя маленькой ханжой. - И, наклонив голову, он стал целовать сосок. Он медленно проводил языком по крошечному холмику плоти, а ее руки, сцепившиеся у него на шее, все плотнее прижимали его к груди. Он начал играть с обеими ее грудями, целуя и лаская их с нарастающей страстью. Скай ощутила на своем бедре его длинную горячую твердость и снова содрогнулась при мысли о предстоящем наслаждении.

Этой ночью он любил ее с таким пылом, как никогда раньше. Он медленно исследовал каждый сантиметр ее шелковистой кожи, как будто прежде совершенно не знал ее.

- Моя жена, - бормотал он, - моя прекрасная невеста, Скай, милая Скай! Ее тело горело от его поцелуев и жаждало новых. Его рука скользнула вниз, и пальцы, нащупав чувствительное местечко, начали поглаживать его, пока ее бедра не раскрылись полностью, беззащитные перед этой атакой. Проводя пальцами по складкам ее нижних губ, он дразняще прикасался одним из них к самому чувствительному месту, сердцевине ее женственности, пока она не начала громко стонать.

- Ox, дорогой, - прошептала она, - я тоже хочу дотронуться до тебя!

- Нет, еще не время, моя сладкая, подожди немного, - попросил он и перевернул ее на живот. Он медленно гладил ее длинные ноги, переходя к ягодицам и спине. Ей же оставалось только бессильно стенать от переполнявшего ее желания. Наконец она почувствовала, как его тяжелое тело оказалось сверху, придавив ее к перине, и его пульсирующая от биения сердца грудь прикоснулась к нежным половинкам ягодиц. Она почти задыхалась, но не замечала этого главное, чтобы он обладал ею.

- Адам! Адам! Пожалуйста, - умоляла она, - я так хочу тебя сегодня, мой муж!

Он скатился с нее и снова перевернул на спину, затем перевернулся сам, так что его лохматая голова оказалась у ее бедер. Нежно лаская ее, он прошептал:

- Ну вот, девочка, теперь и ты можешь погладить меня. Нежная рука Скай скользила по орудию мужа, возвращая ему его ласку, и это еще больше возбуждало ее. Она вдруг поняла, что он был прав, долгие годы втолковывая ей, что торопиться некуда, - торопиться в самом деле некуда, постепенно возникающая страсть была гораздо сильнее всего того, что она когда-либо испытывала. И когда ее наслаждение, казалось, достигло пика, Адам осторожно навалился на нее и скользнул в ее тепло. Это движение было так приятно, что она простонала и плотнее прижала его к себе.

- Это как теплое пряное вино, - выдохнул он. - Такое ощущение у тебя внутри. - Некоторое время он наслаждался этим чувством, не в состоянии шевельнуться, а потом начал медленно и ритмично двигаться.

Но она уже не слышала его слов, так как его ласки унесли ее в нездешний мир сладостных экстазов, накатывающихся на нее, как волны. Когда наконец она вынырнула из этих волн, насыщенная их негой, она прошептала:

- Адам, ну почему, почему у нас так все хорошо получается?

Он тихо рассмеялся:

- Ну как же у нас может получаться иначе, если мы любим друг друга?

Любовь. Вот что неразрывно связало их. Эта связь закалилась в огне переживаний и испытаний, в страсти и боли. В Аршамбо их окружала только любовь, де Савили были дружной семьей, заботящейся друг о друге, и как жена Адама она стала одной из них. Граф настоял на том, чтобы они остались в замке до рождения ребенка. Он был тих и незаметен, но мудр, и понимал, что чем теснее связь между их семьей и Скай, тем легче она перенесет свалившуюся на нее тяжесть. Он чувствовал, что, несмотря на любовь и заботу Адама, она находится в угнетенном состоянии. Кроме того, как человек, любящий детей, он хотел, чтобы не только мать, но и ребенок оказались под защитой.

Мурроу и, как ни странно, Эван отбыли наконец в Парижский университет. Эван решил, что раз уж он оказался во Франции, нужно воспользоваться случаем, чтобы получить французское образование, как и его отец. У него не было особых способностей к учебе, как у Мурроу, но с учебой он справится, да и, учитывая положение в Ирландии, неплохо было завести знакомства во Франции.

Виллоу же нервничала из-за того, что ее любимая леди Сесили возвращается в Рен Корт без нее. Однако та была непреклонна:

- Мисс, ты не видела свою мать почти два года, и ты ей нужна. Кроме того, эта глупышка Дейзи к Новому году ждет нового ребенка, так что я буду занята по горло. Ее собственная мать слишком больна, чтобы помочь ей, ты же знаешь, Виллоу.

На самом деле Виллоу была довольна этим, но ей было стыдно показать свою радость - она так любила леди Сесили, но еще больше любила мать, и ей действительно сильно не хватало Скай все эти годы. К тому же ей очень пришлась по нраву эта милая, любящая и добрая французская семейка. Так что она с легким сердцем проводила свою вторую маму до Нанта, где она села на корабль О'Малли, идущий в Бидфорд. Простившись с Сесили, она перенесла свою привязанность на бабушку Габи, у которой училась сложному искусству - быть хозяйкой замка. Чему не могла научить ее Габи, она перенимала у своих новых кузин - Матильды Рошуар, Мари-Габриэлы, Катрин-Анриетты. Впервые у нее были близкие по возрасту подруги ее круга.

Семилетний Антуан де Савиль и его кузен Шарль Сансерр стали близкими друзьями лорда Робина, девятилетнего графа Линмутского. Эта троица, сопровождаемая сворой лохматых псов, постоянно совершала опустошительные рейды по Аршамбо, устраивала скачки, гонялась за птицами и заводила разные игры. Три негодника весьма преуспели в уклонении от советов своих наставников, так что Адаму даже пришлось пригрозить своему пасынку приличной поркой, если тот не исправится. Вскоре вся троица, пошептавшись, выяснила, что то же самое грозило каждому из них от их родственников, так что пришлось на время утихомириться.

В большой замковой детской маленькая Дейдра училась вышиванию вместе со своей лучшей подругой Антуанеттой де Савиль, а маленький лорд Патрик играл на полу в деревянных солдатиков со своими новыми кузенами Жан-Пьером, Клодом и Мишелем. За этой четверкой наблюдали несколько нянь - толстозадых, полногрудых и розовощеких крестьянок, которые просто портили детей, потакая им во всем.

Для Скай, у которой не так-то легко протекала последняя беременность, эта ситуация была идеальной. К ее удивлению, Адам наслаждался ее беременностью: стоял по утрам с тазиком у ее изголовья, когда ее тошнило, доставал все немыслимые деликатесы, чтобы потрафить ее вкусовым причудам, растирал ей суставы, которые часто доставляли ей неприятности в самые неподходящие минуты. Отчасти его восторги даже тревожили ее, она чувствовала себя виноватой перед ним - все-таки она носила не его ребенка, а ублюдка от королевского насильника. Ради него она старалась держаться и не устраивать нервических припадков, но иногда на ее лицо все-таки набегала тень. И тогда рядом были люди, которые понимали причину этого: сестры Адама всегда стремились утешить ее, как могли.

- Не надо заранее ненавидеть ребенка, Скай, - говорила Изабо. - Бедный ребенок ни в чем не виноват, он такая же жертва, как и ты.

- Я молюсь о том, чтобы он не был похож на отца, - отвечала Скай. - Иначе я не смогу скрыть отвращения.

- Подумай об Адаме, - вступала в разговор Клариса. - Ох, Скай, ты просто не представляешь, что было, когда Атенаис разорвала их помолвку! Он тогда был так молод и думал, что влюблен в нее по-настоящему. Ему было так необходимо ее понимание или хотя бы порядочность с ее стороны, а она взамен ославила его на всю округу, да еще намекала на недостаток у него мужской силы! Конечно, когда она мгновенно выскочила за старого герцога де Беврона, ей уже никто не верил вышла бы она тогда за какого-нибудь молодца, это еще могло бы ее извинить. Но Адаму все равно было непереносимо стыдно. Ему ведь так хотелось иметь ребенка! Прошу тебя, пусть этот ребенок будет его!

Скай припомнила, что несколько девиц на Ланди претендовали на то, что у них родились дети от Адама, и тот не спешил их опровергать, практически признал отцовство, позаботившись о том, чтобы ни они, ни дети не знали нужды ни в чем. Он всегда трепетно относился к ее детям, легко принимая роль отца. Писал, например, письма мальчикам О'Флахерти в Париж, сообщая последние замковые новости, а они отвечали ему уважительно, как отчиму. Когда они вернулись из Парижа на рождественские каникулы, Скай поняла, что они по-настоящему привязаны к нему.

Даже Виллоу оттачивает на Адаме маленькие женские хитрости, постоянно советуясь с ним обо всем. Когда на Новый год он подарил ей нитку золотистого жемчуга, прекрасно гармонирующего с оттенком ее кожи, более темной, чем кожа Скай, она бросилась ему на шею, крича:

- Ах, папа! Я тебя так люблю, я так счастлива, что у меня такой папа!

Скай почувствовала, как у нее на глаза навертываются слезы, она отвернулась, чувствуя, как счастье переполняет ее.

А Робби откровенно боготворил Адама де Мариско. Он почти не знал своего отца Джеффри, умершего вместе с его братиком Джоном, а когда исчез Найл, ему не было и шести. Так что самое большое мужское влияние на него оказывал именно Адам, и ему казалось, что он всегда был рядом. Робби считал, что их свадьба вполне естественна. И Адам отвечал ему тем же, он обожал маленького златокудрого лорда, сына своего кузена, как своего сына.

Каждое утро они выезжали вместе на лошадях, а по вечерам Адам не вылезал из детской, играя с Дейдрой и Патриком, и толстушки няни одобрительно кивали, глядя, как этот здоровяк подбрасывает на руках визжащих от восторга малышей. А когда дети укладывались спать и слуги собирались у себя, они перешептывались о том, как добр сеньор де Мариско к детям своей жены, и улыбались, представляя, как будет здорово, когда он и сам станет отцом. Они, конечно, понимали, что ребенок родится рановато, но кого волновало, когда граф и его прекрасная супруга устроили себе брачную ночь, до свадьбы или после? Ребенку просто повезло родиться от таких любовников!

На Новый год де Савили устроили праздник, на который пригласили окрестное дворянство, включая и герцогиню де Беврон. Разумеется, никто не рассчитывал на ее прибытие, так как она предпочитала Париж провинции. Однако, ко всеобщему удивлению, Атенаис де Монтуар прибыла, причем в сопровождении своего сына Рено, нагловатого парня с испещренным оспяными рытвинами лицом, который ходил по пятам за матерью, как преданный пес.

- Рено еще ни с кем не помолвлен, - лицемерно улыбаясь, говорила Атенаис Анри Сен-Жюстину, - а ваша Мари-Габриэла всего на год младше его. Не поговорить ли нам об этом? Мне кажется, для вас было бы не так плохо выдать дочь за герцога.

Анри внутренне содрогнулся при мысли о том, что его дочь станет женой Рено де Монтуара, - он-то знал истинную причину рытвин на лице Рено - сифилис. Когда Атенаис уехала в Париж, оставив его одного в поместье, он совершенно потерял голову и, унаследовав сексуальный аппетит мамочки, был неразборчив в выборе партнерш.

- Увы, мадам герцогиня, - вежливо ответил он, - обе мои дочери сговорены. - И, поклонившись, удалился.

Именно в эту минуту в зале появились Скай и Адам, и теперь все, еще не посвященные в происходящее, смогли убедиться, что мадам де Мариско беременна. Было также очевидно, что супруги любят друг друга. Зеленые глаза Атенаис зловеще сузились - только что барон Сен-Жюстин унизил ее, и ей необходимо было отомстить. Теперь возможность представилась, и отличная возможность! Улыбаясь, она приблизилась к счастливой паре, и, когда их глаза расширились от удивления при виде ее, она издала слабый вопль изумления.

- Мадам де Мариско! Вы беременны! - воскликнула она достаточно громко, чтобы услышали все окружающие. - Сначала я решила, что вы растолстели, но теперь-то ясно, у вас ребеночек. Боже! Как это случилось?

Люди вокруг, не видевшие в этом ничего удивительного, пожимали плечами, каждый подумал об одном: если очаровательная мадам де Мариско вышла замуж, то естественно, что она оказалась в положении. Однако Адам понимал, какое оскорбление скрыто в этом невинном на первый взгляд вопросе, но прежде чем он успел что-либо ответить, Скай ласково сказала:

- Герцогиня, неужели вам так давно не удавалось заманить кого-либо в свою постель, что вы забыли, как это случается? Мне кажется, такие вещи не обсуждаются вслух публично, но уж если вам так хочется узнать это, могу вас просветить частным образом.

Вокруг стоял хохот - Скай не знала, что попала в самую точку, так как Атенаис, которой исполнилось сорок, все труднее находила новых любовников, и при дворе поговаривали о том, что она приплачивает молодым людям за то, чтобы они удовлетворяли ее желания.

Герцогиня в ярости сжала зубы.

- Вы, мадам, - злобно прошипела она, - видимо, не посвящены, но знайте же, что моя помолвка с вашим мужем была разорвана двадцать лет назад по причине его неспособности сделать женщине ребенка.

По рядам гостей пробежал шепоток удивления, и наступила полная тишина все вслушивались в разговор.

- Не понимаю, герцогиня, - ответила Скай, проводя рукой по округлости своего живота, прикрытого красным бархатом, - откуда вы это взяли. В английских владениях моего мужа есть несколько женщин, которые оказались в том же положении, что и я, благодаря ему. Конечно, трудно винить крестьянок в некоторой забывчивости, но меня-то в ней обвинить невозможно.

Повисло зловещее молчание, голубые глаза Скай вперились в зеленые Атенаис. Герцогиня упрямо продолжала:

- Я знаю только то, что мне в свое время сказал сам Адам, мадам.

- Ба! - вдруг вмешалась в разговор графиня де Шер, приходя на помощь сыну. - Слава Богу, что вы отвергли моего сына в погоне за герцогом де Бевроном, Атенаис! Вся округа знает, как ваш папаша обменял вашу невинность на герцогский титул, так что зря вы плетете тут насчет моего сына. Просто вам неприятно, что он снова отказал вам недавно, когда вы пытались вернуть его расположение, потому что любит мою невестку Скай! Весь двор помнит, как вы упрашивали вмешаться королеву Екатерину, и Адам говорил с вами только по ее высочайшей просьбе!

Атенаис задохнулась от ненависти и побагровела от ярости.

- Как вы смеете? - завопила она. - Как вы смеете так оскорблять меня? Я пожалуюсь королеве, графиня! И больше ноги моей не будет в этом жалком провинциальном обществе! Напрасно мы с сыном пытались добавить блеска этому скучному собранию! Идем, Рено! - И, шелестя своим расшитым золотом бархатным платьем, она понеслась к выходу.

- Счастливого пути! - бросила ей вслед Габи и сделала знак музыкантам на галерее. Они тут же заиграли веселую мелодию, и гости, не в силах устоять перед ней, пустились в пляс.

- Я убью эту ведьму! - прошипела Скай.

- Тогда вам придется встать в очередь, дорогая, так как у этого дьявольского отродья много врагов. Не беспокойтесь, она больше не причинит вам вреда.

Своим едким и находчивым ответом герцогине Скай завоевала уважение и признательность всех дворян округа - они слишком долго страдали от неоспоримого превосходства Атенаис. Так что в конце концов вечер был признан успешным.

Наступила зима, и Скай все толстела, несмотря на сорок дней Великого поста. Впрочем, учитывая ее беременность и то, что ей все-таки было тридцать два года, местный кюре сделал ей поблажки, разрешив есть мясо по воскресеньям, вторникам и четвергам, соблюдая пост в остальные дни. Скай, конечно, чувствовала себя слегка неудобно из-за того, что повар готовил для нее мясо отдельно, в то время как всем остальным приходилось есть рыбу. Впрочем, де Савилям и так повезло, поскольку у них всегда была свежая рыба из Шера, тогда как остальным приходилось сидеть на соленой.

К тайной радости Скай, преданность Адама нисколько не ослабла после случившегося, наоборот, она стала ближе ему. Никто из ее других мужей не был так заворожен ее плодовитостью, как Адам. Казалось, ничто не доставляет ему большего наслаждения, чем лежать рядом с ней в постели, так что ее выпяченный обнаженный живот прикасался к его груди, и гладить ее набухшие груди.

- Господи, - пробормотал он однажды утром, - как мне хочется увидеть, как твою прекрасную грудь будет сосать ребенок!

- Но я думаю отдать ребенка кормилице, - небрежно ответила она.

- Попозже, - твердо сказал он. - Я хочу, чтобы сначала его кормила ты. Он нежно поднял одну из ее грудей. - Судя по ней, дорогая, у тебя будет много молока для малыша. Зачем тебе отдавать ребенка крестьянке, которой нужно кормить и своего младенца? Я думаю, нам придется задержаться во Франции еще на некоторое время. Мы ведь тут счастливы, у нас столько детей. - Однако по его лицу было видно, что он сам не верит в свои слова. Уже несколько дней он скрывал от нее одну новость, надеясь улучить более благоприятный момент для сообщения. Но этот момент все никак не наступал.

- У тебя есть что-то от Робби? - мгновенно насторожилась Скай.

Он кивнул, хорошо понимая, что долго скрывать от нее ничего нельзя.

- Да, Робби написал мне. Королева - черт бы побрал эту кислую высохшую старую деву! - не признала наш брак. Она заявила, что мы обманули ее доверие. В чем тут обман, черт ее побери? Просто эта ведьма завидует нашему счастью! Она никогда не позволяла себе полностью отдаться чувству и ненавидит тех, кто рискует сделать то, о чем она втайне мечтает.

- - Ну и к дьяволу королеву, - пробормотала расстроенно Скай.

Адам рассмеялся, но тут же снова посерьезнел.

- Но есть и еще одна проблема, - добавил он. Скай угрюмо усмехнулась:

- Не сомневаюсь, что Елизавета Тюдор не ограничилась словесным порицанием. Ну, говори мне все, Адам, не тяни.

- Она отбирает земли Бурков, Скай.

- Вот сука! Она же клялась мне, что права Патрика будут обеспечены, если я выйду замуж за герцога Бомон де Жаспра. Я свою часть сделки выполнила, Адам! Черт побери этих Тюдоров, этих вероломных псов! Сука! Сука! Сука! - И тут Скай пришла в голову другая мысль. Она спросила:

- А дядя Симус? Что с дядей?

Тут Адам хихикнул:

- Его не так-то просто было взять. Сначала он попробовал дипломатию, напомнив королеве о ее обещании и о том, что ты выполнила ее условия. Когда это не сработало, этот хитрый старый клирик набил замок Бурков порохом и взорвал его к чертям как раз накануне прибытия нового английского владельца. А так как тот заранее прислал извещения о разрыве арендного договора всем арендаторам, то вместе с замком взлетели на воздух и все постройки и коттеджи в поместье. От него осталась только земля и груды камней, самая большая - от замка.

- А люди, - заволновалась Скай, - что стало с людьми?

- Они покинули поместье, некоторые отправились к О'Малли, другие в Баллихинесси, подальше от длинных рук королевы.

- Баллихинесси слишком мал, там и для своих-то крестьян земли едва хватает, не говоря уж о буркских беженцах. И что стало дальше с дядей?

- Он, разумеется, отправился к О'Малли, так как за его голову, как преступника, повинного в уничтожении имущества короны, было объявлено большое вознаграждение.

- Братья защитят его, Адам, но все это тяжело для такого старика. Ему ведь семьдесят один год!

- Ты хочешь, чтобы я перевез его во Францию?

- Он не поедет, Адам, на нем лежит долг епископа перед коннотскими прихожанами, особенно теперь.

Он видел по ее глазам, как огорчили новости его жену, и ему не хотелось волновать ее дальше, но делать было нечего.

- И еще королева забрала себе Ланди, Скай.

- Адам! - в ужасе воскликнула Скай. - Ох, как жаль! Все это из-за меня, дорогой!

- Скай, не буду тебе врать - я люблю Ланди, даже эту полуразвалившуюся башню, оставшуюся от замка. Мне будет не хватать моих апартаментов наверху, комнаты, где мы впервые встретились, впервые любили друг друга. Но если бы у меня была еще тысяча таких имений, я и их бы отдал за то, чтобы ты стала моей женой. Кроме того, королева получила только голый остров - все свое состояние я перевел в парижские банки. Так что если не удастся переубедить Елизавету, то я просто куплю здесь поместье и мы в нем поселимся.

Линмут она не тронула, как и владения Смолла, которые когда-нибудь перейдут Виллоу. Так что затронуты оказались только дети Бурка, а учитывая ситуацию в Ирландии, я думаю, все равно бы они лишились этой земли рано или поздно. Жаль, конечно, но сделать ничего нельзя.

- А О'Малли, Адам? Иннисфана, мои братья, Анна, две дочери Джеффри?

- Они все в безопасности. Надеюсь, ты не будешь на меня в обиде, но я распорядился, чтобы Робби отделил твои шесть судов от флота О'Малли, так как твои братья объединились со смертельным врагом королевы, твоей родственницей Грэйс О'Малли. Я стремился застраховать твое имущество.

Она кивнула:

- Мои братья - просто безрассудные ослы, они в конце концов пустят по ветру все имущество О'Малли и оставят наших людей в нищете. Но тут уж ничем не поможешь - они взрослые мужчины и ко мне прислушиваться не станут. Для них главное - ореол славы защитников Ирландии против англичан, они не понимают, какие бедствия навлекают на всех нас. - Она горестно вздохнула и попросила:

- Пошли за дочерьми Джеффри, Гвинет и Джоан, и пусть к ним присоединится моя мачеха Анна.

- Не думаю, что Анна О'Малли расстанется с сыновьями, Скай.

- Скорее всего, но все равно предложи ей. Это все, что я могу сделать ради памяти отца.

- Со временем, Скай, королева изменит свое решение. Я в этом не сомневаюсь.

- Нет, - сказала Скай, - не уверена, Адам. Ты помнишь ту историю с тайным браком леди Катрин Грей с Эдвардом Сеймуром, графом Хартфордским? Они тоже поженились по католическому обряду, как и мы, но, когда потребовалось доказательство этого, никаких следов не нашли. Обоих их сыновей признали незаконнорожденными!

- Но Катрин Грей могла претендовать на престол Тюдоров, Скай, королева просто защищалась.

- Нет, Адам, Елизавета Тюдор хочет полностью контролировать свой двор, и она не способна к любви. Как-то она мне сказала - конечно, она откажется от своих слов, вздумай я повторить это публично, - что никогда не выйдет замуж, потому что не будет тогда ни королевой, ни самостоятельной женщиной, а станет просто собственностью мужчины. Она этого боится, хотя тайно мечтает об этом. Поэтому она окружила себя такими же блестящими и интеллигентными женщинами, как сама, и если кто-нибудь из них влюбляется, то она мстит безжалостно. Она признает, что они просто отдают должное своей природе, но Елизавета Тюдор никогда не позволит чувствам возобладать в ней. Она останется девственницей и умрет, как королева-девственница.

- А что же тогда станет с Англией? - поинтересовался он.

- У Марии Стюарт есть сын, - ответила Скай, - малыш Джеймс, вот он-то когда-нибудь и будет править Англией.

Хотя Адам не стал возражать жене, все-таки внутренне он надеялся, что однажды королева простит их и они смогут вернуться в Англию. Ему нравилась Франция, но все же он был англичанином. И кроме того, он не стал говорить Скай, что надеется кое-что сделать, чтобы переубедить Елизавету.

Близняшки Гвинет и Джоан прибыли из Ирландии в середине апреля, так как задержались по дороге в Корнуолле на свадьбе своей старшей сестры Сузанны с лордом Тревеньяком. Пятнадцатилетняя Сузанна отправила мачехе составленное по всем юридическим правилам письмо, в котором сообщала, что теперь, будучи замужней женщиной, она может сама позаботиться о своих сестрах. Однако близняшкам удалось удрать из поместья своей сестры-протестантки, когда они узнали, что их хотят выдать замуж за братьев ее мужа.

- Видели бы вы их, - хихикала Джоан, - такие прыщавые молодчики с потными руками, которые они всегда норовили запустить нам под юбки, когда никто не видел. Но уж при взрослых - они такие набожные!

Гвинет добавила, смеясь:

- Разумеется, Сузанна была шокирована, когда мы ей сказали, что хотим заключить помолвки с вашими сыновьями, мы ведь любим Эвана и Мурроу. Когда мы сможем обвенчаться с ними?

- Вам всего четырнадцать, - ответила Скай, - поговорим об этом, когда вам исполнится шестнадцать. Этим летом вы останетесь с нами в Аршамбо, а осенью, надеюсь, мне удастся достать вам места фрейлин при дворе молодой французской королевы. Как вам нравится эта мысль: провести несколько месяцев при дворе?

Ответ был написан на сияющих мордашках девочек.

- Жаль, что Анна не приехала с вами, - заметила Скай.

- Она не оставит своих мальчиков, - сказала Джоан, - хоть бы они и разрушили дом О'Малли, - Вот поэтому-то я и послала за вами, - объяснила Скай. - Мне бы не хотелось, чтобы вас схватили при этом.

Джоан и Гвинет быстро вписались в семейный распорядок де Савилей, объединившись с их сводной сестрой Виллоу и ее подружками в играх и занятиях.

29 апреля у Скай начались роды.

- Что-то рановато, - заметила Габи. - Но видно, что ребенок уже большой и готов родиться. Иногда природа ошибается.

- Вовсе нет, - заметила Эйбхлин О'Малли, приехавшая со своими племянницами из Ирландии, чтобы помочь очередным родам своей сестры.

Салон в апартаментах Скай и Адама превратили в родильную, и все дамы замка стремились помочь Скай, что, по мнению Эйбхлин, вовсе не было необходимым. Хотя у Скай это был восьмой ребенок, легких родов не ожидалось. Схватки следовали одна за другой. В перерывах Скай нервно ходила по комнате, чувствуя, как по спине под рубашкой течет пот.

- Может, это ложные схватки? - говорила она Эйбхлин. - Все это не похоже на прежние роды.

- Чем же, сестра? - спрашивала Эйбхлин, стараясь не выдать собственного волнения.

- Мне что-то плохо с самого начала, и ребенок не такой подвижный, как обычно.

Эйбхлин облегченно вздохнула:

- Это ведь каждый раз по-разному, Скай. Меня беспокоит, что он что-то медленно выходит. Обычно у тебя получалось быстрее.

Утром Скай проснулась от тяжелых схваток. Прежде чем она успела спустить ноги с постели, у нее отошли воды, затопив всю кровать. Скай была просто в ярости:

- Ну вот, этот королевский ублюдок уже причиняет мне убытки! Господи, если бы его не было!

- Стыдись, сестра! - упрекнула ее Эйбхлин. - Ребенок не может отвечать за отца! Радуйся тому, что муж так тебя любит, что готов вырастить ребенка как своего.

Скай взглянула на сестру, ее голубые глаза расширились от боли.

- Я вовсе к этому не стремилась, Эйбхлин, - прошептала она, - этого нежеланного ребенка я просто ненавижу! Король Наварры использовал меня как подстилку, и я этого никогда не забуду, хотя мне придется разыгрывать любящую мать! Это нечестно, Эйбхлин, так несправедливо, что Адам, лучший человек на свете, не может зачать ребенка из-за какой-то детской лихорадки! А я хочу родить ребенка от него! А не от этого ублюдка - будущего короля Франции!

Эйбхлин, обычно всегда соглашавшаяся со своей младшей сестрой, на этот раз просто положила ей на плечо руку и печально сказала:

- То, что случилось, не изменишь. Нужно смотреть правде в глаза: скоро ты родишь ребенка Генриха Наваррского, а твой муж, который безумно любит тебя, хочет, чтобы этот ребенок стал его ребенком. У тебя нет выбора - ради Адама ты должна полюбить этого ребенка как своего. Это единственное, чего он ждет от тебя, Скай, а ведь он стольким пожертвовал ради тебя! Ради твоей любви он потерял Ланди, ради любви он потерял родину. Из всех твоих мужей он дал тебе больше всех, он отдал тебе все свое сердце. А взамен просит только этого ребенка, который, кстати, должен положить конец распространяемым герцогиней де Беврон слухам. Ребенок вернет ему ощущение мужественности, и ты обязана дать ему это, сестра.

Скай разрыдалась и, всхлипывая, уронила голову на грудь монахини.

- Да, я понимаю, это все правда, Эйбхлин, но мое сердце отказывается принять это. Я знаю, я слишком эгоистична, но я просто не могу, не могу!

- Сможешь, - уверенно сказала Эйбхлин. - Я верю в твое сердце, Скай, оно у тебя доброе и щедрое. - И она ласково погладила сестру по голове.

Скай еще несколько минут рыдала на груди сестры, не в состоянии успокоиться. Ей хотелось быть такой женщиной, как описывала Эйбхлин, ей хотелось сделать Адама счастливым, но каждый раз, когда она вспоминала, каким было зачатие, - кровь закипала от гнева. Перед ней были горящие похотью желтые глаза Генриха Наваррского, шарящие по ее беззащитному, беспомощному телу, она ощущала прикосновения его губ и языка, а больше всего ее мучило то, что он прекрасно понимал, что, отвергая его рассудком, она принимала его телом. Она помнила, как нагло он сообщил ей это, смеясь над ее попытками отвергнуть его. И вся любовь Адама не могла смыть этот страшный стыд, и она не могла превозмочь отвращение, которое будет преследовать ее теперь всю жизнь при виде этого ребенка.

И вдруг из объятий сестры она перешла в медвежьи объятия мужа.

- Ну, не плачь, моя девочка, не плачь! - упрашивал ее Адам, и его обычно уверенный голос сейчас звучал слегка искусственно.

Слезы заливали ее лицо, но, глядя на своего любимого, она произнесла, как ей показалось, обычным голосом:

- Черт побери, Адам, при родах всегда больно, и женщины всегда плачут! Что же ты хочешь, чтобы при родах нашего ребенка я вела себя по-другому, чем при родах других?

Он просиял, и она поняла, что, попроси она, и он откажется от своей мечты, и она даже подумала, не сделать ли так. Но потом выдавила слабую улыбку и погладила его по щеке.

- Правда, все в порядке, милая? - озабоченно спросил он.

- Да, да, дурачок, - устало пошутила она, - неудивительно, что Господь доверил роды женщинам - мужчины от малейшей трудности сразу раскисают.

- Да, - кивнул согласно Адам, - я бы предпочел с кем-нибудь лишний раз сразиться, чем испытать то, что тебе сейчас предстоит, девочка. Но я все время буду рядом, если понадоблюсь.

- Это хорошо, - сказала Скай, - только обещай, что, если будет очень уж трудно смотреть на все это, ты уйдешь, я не против.

Эйбхлин облегченно вздохнула. Трудности с родами частично объяснялись нежеланием Скай рожать этого ребенка. А теперь, похоже, Скай достигла душевного равновесия, и, значит, роды пойдут, хотя и медленнее, чем хотелось бы. Она решила, что пора заняться Скай более внимательно. Они с Габи помогли ей перебраться на стол, где был уже постелен матрас и чистые простыни. Эйбхлин тщательно вымыла руки и начала обследовать пациентку. Матка Скай еще не полностью раскрылась, когда рука монахини скользнула внутрь. Чуть дыша, Эйбхлин пробиралась все дальше, пока не почувствовала то, что и ожидала. У нее вырвалось какое-то проклятие по-ирландски.

- Что такое? - тут же насторожилась Скай. Эйбхлин снова вымыла руки.

- Ребенок не правильно повернулся, - сказала она, - там разрыв.

- А он сам в порядке?

- Наверное. Пока еще не ясно. Надо подождать. Они помогли Скай слезть со стола, и та, собрав все силы, снова начала мерить шагами комнату. Адам сопровождал ее. Зная, что ждет их впереди, Габи и Эйбхлин воспользовались передышкой и присели отдохнуть.

Боли наступали теперь чаще и интенсивнее, и наконец Эйбхлин решила снова осмотреть сестру. На этот раз матка была полностью раскрыта, но ребенок еще не развернулся так, как нужно. Наступила полночь, первое мая.

- Мне нужно попробовать самой развернуть ребенка, - сказала Эйбхлин.

- А ты сможешь? - спросила Скай.

- Мне это часто удавалось, - ответила сестра, - так что не беспокойся. Все будет в порядке.

Скай старалась отвлечься от мысли о том, что сейчас делает Эйбхлин, а Адам сел у нее в изголовье и пробовал успокоить ее какой-то болтовней. Нет, она не хотела этого ребенка, но сейчас, когда он оказался в опасности, она вдруг почувствовала, как ее охватывает материнский инстинкт, и стала молиться о том, чтобы роды прошли удачно.

- Ага! - торжествующе воскликнула Эйбхлин. - Ну, сестренка, давай тужься, чтобы мы быстро вытащили дитя в мир!

- Ребенок перевернулся? - обеспокоенно спросила Габи.

- Да, графиня, теперь ребенок расположен должным образом. Смотрите! Вот уже показалась головка!

Страшная боль пронизала Скай, заставляя ее закричать. Природа взяла свое, и теперь она тужилась, выталкивая ребенка наружу. Адам непрерывно отирал испарину с ее лба прохладным полотенцем, и она видела, как побелели его губы. Он внезапно снова напомнил ей своего кузена Джеффри Саутвуда, помогавшего ей рожать на барже, шедшей в Лондон. Если бы только Адам мог помочь ей так, как Джеффри, подумала она. Скай знала, что Адам очень чувствителен и сохранит воспоминание об этих родах на всю жизнь.

Тут ее снова пронзила боль, но она успела услышать крик Габи:

- Ой, ребенок выходит!

- Вышли головка и плечи, сестра, - сказала Эйбхлин, - давай еще немного, дорогая!

Скай тоже ощутила близость победы, прочитав это на ее лице.

Адам сказал:

- Мне хочется посмотреть, как будет выходить ребенок, милая.

- Да, да! - выдавила она сквозь сжатые зубы, и он подошел к Эйбхлин. Скай с каким-то языческим восторгом наблюдала за ним - такой интерес и удивление были написаны на его лице. Он поймал ее взгляд, и любовь и восхищение, светящиеся в его глазах, придали ей новые силы. Когда наступили очередные схватки, она натужилась изо всех сил и сразу почувствовала, как ребенок выскользнул из ее тела. Послышалось легкое икание, а за ним отчаянный плач ребенок родился и сделал первый вдох.

- Это девочка, - улыбнулась Эйбхлин. - Такая красивая!

- Дайте мне ее, - попросила Габи, протягивая руки, - Я ее вытру, чтобы представить маме и папе. - Она взяла ребенка, и Скай засмеялась от радости, заметив восторг на лице Адама при виде ребенка. Пожалуй, она сможет любить это дитя независимо от того, как оно зачато. Главное, что Адам любил его. Тут ее пронзила очередная боль, и она принялась освобождаться от последа.

Эйбхлин быстро помогла ей справиться с этим, а потом пришла Миньона и унесла таз с последом. Монахиня вытерла все следы родов.

- У тебя небольшой разрыв, - сказала она, - ребенок очень крупный. Большая девочка. Пожуй-ка эти листья, сестра, а я тебя заштопаю. - Она дала Скай что-то зеленое, и та послушно положила это в рот и, скорчив гримасу от горечи, принялась жевать.

Она видела, как Габи под наблюдением Адама купала ребенка. И вдруг у нее вырвался крик удивления:

- Боже! Этого не может быть, но это так! - Она повернулась к сыну и распорядилась:

- Адам, быстро приведи Изабо и Кларису! Быстро! Быстро!

- Мама, уже за полночь, - возразил он, - и как я ни горд этим ребенком, можно же подождать до утра!

- Делай, что я сказала! - приказала Габи. - Ну, Адам, прошу тебя, не спорь, быстро!

Покачав головой, Адам потащился будить сестер, приехавших в замок при известии о близких родах Скай. Найдя их комнату, он стал колотить в дверь. Дверь отворила заспанная камеристка, с ненавистью посмотревшая на Адама, когда он приказал ей разбудить сестер.

- Что такое, Адам? - Накидывая бархатный халат, к двери вышла Изабо.

- Ребенок родился, и мама настаивает, чтобы вы с Кларисой немедленно пришли.

- Со Скай все в порядке? - спросила подошедшая Клариса.

- С ней и с ребенком все в порядке, похоже только, что мама сошла с ума.

Сестры переглянулись и поспешили за братом в его апартаменты.

- Мама, что такое? - вскричала Изабо, входя.

- Мама, с тобой все хорошо? - вторила Клариса.

- Да, да, со мной все в порядке, но вы мне нужны, так как случилось чудо, а вы докажете, что это действительно чудо! - Габи подняла младенца, завернутого в одеяло. - Дорогая Скай, это дитя - не ребенок Генриха Наваррского. Это ребенок нашего рода, и я могу это доказать. Сестра, обратилась она к Эйбхлин, - подержите минутку вашу племянницу. - Она отдала ребенка монахине и, наклонившись, задрала свои юбки, обнажая бедро. - Видите? - спросила она. - Видите эту родинку в форме сердца, Скай?

- Да, - озадаченно ответила Скай. Габи опустила юбки.

- Это родовая отметка женщин рода Сен-Дени. Только женщины нашего рода могут иметь такую родинку. Изабо, Клариса, покажите Скай свои родинки.

Сестры тоже расстегнули халаты и, задрав ночные рубашки, показали свои родинки на левом бедре, прямо над костью. Они были точь-в-точь как у матери.

- И у наших дочерей тоже такие родинки, - сказала Изабо.

- Моя девичья фамилия - Сен-Дени, - объяснила Габи, - и последние десять поколений всех наших женщин имеют такую родинку. Она есть и у Мюзетты, и у ее дочки Эме. Я не стала звать Мюзетту, потому что она не в курсе проблем брата. И при этом, Скай, ваш ребенок - это моя настоящая внучка, дочь моего сына Адама. - Она повернулась к Эйбхлин. - Разверните ребенка, та soeur. - Та, развернув младенца, передала его Габи. - Смотрите - вот родинка на левом бедре! Это знак женщин Сен-Дени! Произошло чудо! Это дочь Адама, и никого другого!

Скай в замешательстве посмотрела сначала на Эйбхлин, потом на дочь.

- Эйбхлин, ты ведь врач. Такое может быть? Это правда? Такое возможно? Неужели это дочь Адама?!

Эйбхлин пристально осмотрела ребенка. Да, на левом бедре у сустава определенно была черная родинка в форме сердца. Никакой ошибки быть не могло. Она снова завернула младенца и передала его матери. Повернувшись к Адаму, она спросила:

- Кто вам сказал, что у вас не может быть детей, Адам?

- Старая знахарка, - ответил тот. - У меня была лихорадка, и она объявила, что болезнь выжгла во мне все семя.

Эйбхлин кивнула:

- Это не совсем точный диагноз, лорд. Подозреваю, что ваше семя было безжизненно только на протяжении некоторого времени. Но иногда природа идет вспять, и, вполне возможно, через много лет семя частично ожило. Я слышала о таких случаях. - Она посмотрела на ребенка и улыбнулась. - У нее бабушкин нос. Да, несомненно, ребенок от вашего корня, но не слишком надейтесь - вероятность зачать другого очень мала. Вам повезло. Господь услышал молитвы моей сестры, и, как говорит ваша мать, это настоящее чудо!

Адам де Мариско подошел к Скай, и они вместе принялись зачарованно разглядывать дочь.

- Как мне благодарить тебя, дорогая? - спросил он, и она чувствовала, как у него першит в горле. Скай потрясла головой, ее глаза наполнились слезами счастья, и у нее самой комок застрял в горле.

- Я.., я просто не верю в это, Адам! - Она посмотрела на сестру и увидела, что все женщины тоже плачут.

Наконец Эйбхлин удалось взять себя в руки и она забрала ребенка у родителей.

- Ну, пора всем спать, - сказала она. - Тут есть колыбель?

- Да, сестра, - пришла в себя Габи, - дайте мне мою последнюю внучку, я положу ее в колыбель, пока Адам помогает Скай лечь. - Она повернулась к дочерям. - А вы что стоите? Ну-ка, расстелите постель, неужели все нужно объяснять?

Изабо и Клариса хихикнули, нисколько не обижаясь на мать. Они были рады, что им всем, и особенно их любимому брату и его прекрасной жене, выпало такое счастье. Сестры побежали в спальню и раскрыли давно приготовленную постель со свежими простынями, надушенными лавандой.

Адам осторожно приподнял Скай и перенес ее на руках в постель. Потом натянул на нее покрывало. Глаза у Скай, изможденной ожиданием последних месяцев и родами, начали сами собой закрываться. Она заснула, едва его губы коснулись ее губ.

- Все в порядке? - спросил Адам у Эйбхлин.

- О да, - кивнула та, мягко улыбаясь. - Она просто очень устала. Я бы так не волновалась, будь она помоложе, но все же ей больше тридцати, а это не самое лучшее время для таких тяжелых родов.

- А что, была какая-то опасность?

- Не думаю, Скай всегда была здорова, но все же осторожность не мешала.

Эйбхлин вывела всех из спальни и затворила за собой дверь.

- Ну, отправляйтесь в постель, дочки, - приказала Габи. - И я пойду спать, и вы, сестра, заслужили отдых. Я пошлю няньку, чтобы она присмотрела за младенцем, пока мы спим.

Клариса и Изабо обняли брата и отправились к себе, за ними вышли Эйбхлин и Габи. Последняя еще раз повторила:

- Это чудо! Когда они исчезли, Адам снова прокрался в комнату Скай и несколько минут стоял, пристально глядя на закутанного ребенка. Его дочь! У него есть дочь! Вовсе не королевский ублюдок, к чему он был уже готов, а его собственная дочь! Да, это чудо! Ему хотелось снова вынуть ребенка и рассмотреть его, но он побоялся. Хоть они и говорили, что это крупная девочка, но ему она казалась крошкой. завтра. Завтра будет много времени, чтобы познакомиться с ней, с этой новой девочкой. Он подошел к большой кровати, на которой спала Скай, и его сердце захлебнулось от нежности к жене. У нее был такой усталый вид! Теперь он был в долгу у нее - ведь она родила ему дочь. Нужно найти способ вернуться в Англию. Ирландия исключается - это Скай сама понимает. Если уже сейчас там волнения, то через несколько лет они перерастут в войну. Наклонившись, он нежно поцеловал жену и отправился в свою комнату.

Его сон прервало хныканье ребенка, и он, насторожившись, прокрался назад к колыбели. К его радости и облегчению, там уже была нянька. Она сделала реверанс:

- Все в порядке, монсеньор. Спите спокойно. Он с радостью вернулся в постель и снова проснулся только тогда, когда солнце над Аршамбо было уже в зените. Он лежал в кровати, даже не раздевшись, хотя сапоги он вроде снимал. Взглянув в комнату Скай, он увидел, что та сидит в постели и завтракает яйцом. Адам быстро привел себя в приличный вид. Скинув одежду, он крикнул Гийому, чтобы тот принес воды для умывания, и, пока он мылся и брился, старый слуга принес свежую одежду.

Ее глаза озарились, когда он вошел в комнату, и, протянув к нему руки, она весело сказала:

- Здравствуй, дорогой!

Сев на край постели, он поцеловал ее.

- Дорогая, я люблю тебя, - пробормотал он. - Ты самая замечательная женщина на свете!

- Что-то вы сегодня так счастливо выглядите, лорд! - поддразнила она его, но, не в силах больше притворяться, позвала няньку:

- Ия, принеси ребенка, чтобы мой муж посмотрел. Ты должен видеть ее, Адам, она совершенна! - Ее глаза тоже сияли от счастья, и он, взяв ее за руку, поцеловал ее.

- Спасибо, любимая, - сказал он. - От всего сердца - спасибо!

Ия принесла ребенка из колыбели. Осторожно положив его на постель, она сказала:

- Мне нужны новые пеленки, мадам, если позволите, я схожу за ними.

- Конечно, конечно, - одобрила ее Скай и повернулась к мужу. - Посмотри же, Адам, это просто чудо!

Адам посмотрел на маленький сверток, откуда виднелось только крошечное личико в виде сердца.

- Трудно сказать, - честно ответил он. - А нельзя ее развернуть?

Скай развернула одеяло и осторожно сняла с девочки крошечную рубашку и пеленки. Потом посмотрела на мужа:

- Ну?

Адам де Мариско пристально рассматривал девочку. Да, это было совершенство - пухленькие маленькие ручки и ножки, маленький толстый животик. Она была розовой, с клочком черных волос на головке, а когда открывала глазки, было видно, что они голубые. Она смотрела прямо на него, и, усмехнувшись, Адам пощекотал ее пальцем. Ее кожа на ощупь была такой нежной!

- Она сделана из роз и слоновой кости, белого бархата, - тихо сказал он.

Скай гордо улыбнулась и снова одела малышку. Та запищала, а мать расстегнула рубашку и поднесла младенца к груди. Молоко должно было появиться лишь на следующий день, и в груди было только молозиво - все, что она пока могла предложить дочери. Адам восхищенно наблюдал за этой мирной картиной.

- А как мы назовем ее? - спросил он жену. Пока Скай считала, что у нее будет ребенок от Генриха Наваррского, она даже не могла помыслить о его имени.

- Может быть, в честь твоей матери и добавим имя Мари, ведь май - месяц Богоматери? - посмотрела на мужа Скай.

- Это так мило с твоей стороны, дорогая, - ответил он, - но у Кларисы есть дочь Мари-Габриэла, а у Александра - Габриэла-Мари. Конечно, у нашей дочери могут быть эти имена, но только у нее должно быть и свое, чтобы отличить ее от кузин. - Он еще раз взглянул на свою дочь, которая была всецело занята материнской грудью. Снова ему захотелось прикоснуться к ней, и он погладил пальцем ее сморщенную щечку. Тут его опять поразило ощущение бархатистости ее кожицы, и его глаза вспыхнули.

- Велвет - "бархат", - сказал он. - Велвет Габриэла-Мари.

Велвет де Мариско! Велвет де Мариско же в этот самый момент вдруг начала икать, к восторгу родителей, а потом, нисколько не обращая внимания на важность момента, когда из безымянного младенца она превратилась в Велвет де Мариско, мирно заснула. Скай любящим взором посмотрела на мужа, и Адам де Мариско улыбнулся в ответ. Им теперь не нужны были слова.

Глава 16

На третий день Велвет де Мариско была крещена в замковой капелле. Ко всеобщему удивлению, из Шенонсо, где они отмечали Первое мая, прибыли королева Екатерина и Маргарита. Принцесса захотела стать крестной матерью ребенка.

- Это не дочь Генриха Наваррского, - откровенно объявила Скай. - Мне не хочется, чтобы у нас было недопонимание, ваше высочество.

- Она слишком красива для дочери Генриха, мадам, - рассмеялась принцесса. - Нет, я решила стать ее крестной матерью просто потому, что, будь я хорошей женой, мне самой сейчас следовало бы родить. Но я не такая уж хорошая, да и Генрих совсем не образцовый муж. Сделайте милость, мадам, я буду добра к ребенку.

Скай вежливо поклонилась:

- Вы делаете честь моей дочери, ваше высочество.

- А кто будет второй крестной матерью? - спросила Екатерина Медичи.

- Елизавета Тюдор, - тихо ответила Скай.

- Ха-ха-ха! - рассмеялась королева. - Вы неплохо разыгрываете карту, мадам де Мариско. Что же, малышке не повредит иметь на своей стороне английскую королеву и французскую принцессу. Кто знает, кем ей придется стать.

А кто же крестный отец?

- Граф Антуан, - ответила Скай, - и ее единоутробный брат, граф Линмутский.

- Неплохой выбор, - одобрила королева. - Вы опять хотите оседлать обе стороны Ла-Манша!

Из-за столкновений на религиозной почве лето было тревожным. Один из местных гугенотов, богатый торговец, решил переселиться в протестантскую твердыню, Ла-Рошель, И был рад, когда Адам согласился купить его небольшой замок Бель-Флер. Он находился всего в четырех милях от Аршамбо - сказочный дом на берегу небольшого озера, в самом центре большого парка на окраине леса.

Скай была очарована своим новым домом, построенным в конце XV века предком жены нынешнего владельца. Замок окружал ров, переходящий в озеро. Казалось, замок с причудливыми коньками крыш парит над гладкой поверхностью воды. Близость аршамбоского леса придавала ему загадочность. Он был выстроен из плоских, грубо отесанных красно-серых камней и окружен четырьмя многоугольными башнями с черепичными крышами в форме "ведьминых колпаков", защищавших замок со всех четырех сторон. Во внутренний двор можно было попасть только сквозь высокие, хорошо укрепленные ворота, защищенные возвышавшимися на каждой стороне арки круглыми башенками. С трех сторон замок окружала вода, а с четвертой находился большой сад, отделенный от лесных обитателей низкой каменной оградой. В саду росло множество экзотических растений, благодаря которым замок получил свое название "Прекрасные цветы".

Дом был не слишком велик, но в нем был большой уютный зал, где могла собираться вся семья и даже можно было устраивать приемы. Комнат вполне хватило для всех детей и для приличного штата прислуги. Кроме того, имелись просторная конюшня, псарня и даже помещение для охотничьих соколов. Протестант продал замок со всей обстановкой, так что ни в чем нехватки не было. Адам, впрочем, распорядился сделать специальную кровать для них со Скай, а она накупила в ближайшем монастыре новых простыней и прочего белья. Так что они были готовы к переезду. Миньона и Гийом в сопровождении большого штата прислуги, укомплектованного графом, последовали за ними.

Остаток лета они провели в хлопотах по устройству на новом месте. Они были теперь родителями девяти детей - шести детей Скай, двух приемных дочерей и их собственной Велвет. Это был самый мирный и домашний период в жизни Скай. На каникулы из Парижа приехали Эван и Мурроу, и они с их отчимом и Робином долгие дни проводили на охоте или рыбалке. Кроме того, мальчики стали внезапно проявлять интерес к Гвинет и Джоан, с которыми были помолвлены с детства.

Дети Джеффри, приемные дочери Скай, были милыми двойняшками, с пышными темно-золотистыми волосами и мягкими серыми глазами. Они жили под опекунством Скай с пяти лет, и теперь им было уже четырнадцать. Они обожали свою приемную мать, и добрая Скай отвечала им тем же. Уезжая в Бомон, она поселила их у Анны О'Малли, и та научила их всему, что следует знать хорошей хозяйке и матери. Они были простушки по натуре, и это приводило в восторг Скай и ее сыновей.

Они просто наслаждались этим летом со Скай, которая брала их вместе с Виллоу в дальние верховые прогулки, на пикники в окрестном лесу, плавать на лодке по озеру. Скоро Адам и мальчики стали присоединяться к ним в их развлечениях, а потом этого потребовали и Дейдра с Патриком. Да, это было славное время. По вечерам семья собиралась к ужину в большом зале, где Адам и Эван играли в шахматы, а Робин и Мурроу, как придворные пажи, играли на лютне, девушки пели под их аккомпанемент.

Скай с гордостью следила за своими детьми и сама заражалась сиянием их счастья. Ни у кого из них не было в жизни счастливее времени. Во Франции их не тревожила напряженность в англо-ирландских отношениях, они были далеки от интриг тюдоровского двора. "Впервые, - подумала Скай, - мы можем расслабиться. Нам нечего бояться".

Осенью Виллоу, Гвинет и Джоан уехали в Париж с Эваном, а Мурроу решил, что уже получил достаточное образование, и отправился в плавание с Шоном Мак-Гвайром. Девочек пристроили ко двору молодой королевы Елизаветы Австрийской. Адам увлекся управлением своим маленьким имением, и юный лорд Робби Саутвуд совсем заскучал.

- Ты хочешь вернуться в Англию, - понимающе сказала Скай.

Десятилетний Робин печально посмотрел на мать.

- Я ведь англичанин, мама, - ответил он, - я граф Линмутский. Я знаю, что пока еще мал, но все же я придворный, и у меня есть поместья. Лорд де Гренвилль не может полностью заменить меня.

- А ты понимаешь, что мы можем никогда уже не увидеться? Ни я, ни Адам не сможем больше ступить на английскую землю из страха перед гневом королевы. Она не признала наш брак, и крошка Велвет считается незаконнорожденной.

- Она так несчастна, - ответил Робин, - она хочет стать настоящей женщиной и боится этого. Она сердится не столько на тебя, мама, сколько на саму себя.

Скай была поражена, как глубоко проник в душу Елизаветы Тюдор этот мальчик, но все-таки Робби был любимым пажом королевы, к тому же был далеко не глуп.

- Я напишу Робби и Дикону де Гренвиллю, чтобы они прозондировали почву для твоего возвращения, - сказала она со слезами на глазах.

- Не бойся, мама, - старался утешить ее Робин, - Бесс Тюдор не сможет запретить мне видеть тебя, если я захочу. Ведь я - Саутвуд, первый английский граф!

Скай пристально посмотрела на сына. Он вырос за это лето, и вдруг по надменной посадке головы, по гордости, звучащей в его голосе, даже по осанке она узнала в нем его отца.

- Да, Робби, - тихо ответила она, - ты, конечно, Саутвуд.

Скай сдержала обещание и в тот же день написала Робби и Гренвиллю. Последующие несколько недель прошли в оживленной переписке между обеими сторонами пролива. Скай настаивала, чтобы королева дала слово, что Робину позволят видеться с матерью и отчимом в любое время. Королева же отвечала, что, разумеется, Робби может навещать свою мать, леди Бурк, и ее любовника, лорда де Мариско, в любое удобное для него время. Елизавета Тюдор свойственным ей изящным почерком писала, что и сама знакома по личному опыту, как это невыносимо - быть разлученным с родителями, и, разумеется, она не причинит такого горя сыну ее покойного друга графа Линмутского. Однако, заметила королева, она не думает, что созданная леди Бурк домашняя обстановка и присутствие незаконнорожденной дочери способствуют воспитанию надлежащих моральных устоев. А ведь молодые люди так легко поддаются дурному влиянию.

- Ух-х-х, ревнивая сука! - сплюнула разъяренная Скай. - Днем изображает из себя девственницу, а по ночам спит с кем попало, лицемерка! Я не отпущу Робина!

Адам сначала разразился смехом, но потом посерьезнел.

- Не нужно удерживать его, Скай. Я бы тоже поехал домой, если бы смог. Если Робби хочет, то пусть едет. Все-таки он владелец огромного поместья, и его люди хотят видеть его. У него есть свое место при дворе, которого нет у нас, Скай. Это его право.

Ранним ноябрьским утром юный лорд Саутвуд ускакал из Бель-Флера, попрощавшись с плачущей матерью. Вместе с отчимом он отправился в Нант, чтобы сесть на один из кораблей Скай, идущий в Плимут.

- Я постараюсь смягчить королеву, чтобы она признала твой брак, мама, галантно пообещал он. - Она не права, и я не могу позволить бесчестить мою сестру Велвет.

Скай обняла его, шепча что-то по-матерински насчет регулярного питания и сна, втолковывала не поддаваться соблазнам ни мужчин, ни женщин, ведь придворные пажи всегда считаются легкой добычей, особенно такие красивые, как Робин.

Его лордство вспыхнул при этих словах матери, а Адаму, чтобы не расстраивать Скай, пришлось сдержать смех. Он сказал только:

- Ну, хватит, дорогая, мы пропустим отлив, и старый Мак-Гвайр будет тобой недоволен. Ты же знаешь, как коварен в это время Бискайский залив.

Скай поняла невысказанный упрек мужа и, собравшись с силами, звонко расцеловала Робина в обе щеки:

- Бог в помощь, сынок. Помни, что я люблю тебя. Скай следила за ними, пока они не исчезли в лесу, а затем вернулась в замок и в спальне дала волю слезам. Выплакавшись, она улыбнулась, вспомнив замечание Адама относительно отлива, ее слезы, как всегда, обезоружили бы его. Какой, к черту, отлив, если до Нанта два дня пути! Чувство юмора позволило ей снова обрести равновесие. Конечно, нельзя отрывать Робина от его наследства. Скай постаралась выбросить все это из головы и заняться хозяйством, пока Адама нет в замке.

Теперь в доме остались только три ребенка - маленькие Бурки и ее крошечная Велвет. За всеми присматривали няни, так что Скай могла посвятить себя другим делам. Прошлая зима была холодной, а весна и лето тоже не были слишком благоприятными. Во Франции бушевала четвертая религиозная война, но боевые действия по большей части концентрировались вокруг Ла-Рошели и Сансерра. Тем не менее этой зимой ожидался голод. Скай уже распорядилась, чтобы из Африки доставили достаточно зерна, которое привезли в Нант ее суда. Она поделилась зерном с жителями Аршамбо. Зерно перемололи в муку и спрятали в лесу в охраняемом каменном складе. Зимой муку можно будет раздавать, по необходимости, крестьянам.

Граф де Шер и его зятья сделали округе щедрый подарок, разрешив дважды в месяц по определенным дням охотиться в полях и лесах Аршамбо. В остальное время браконьеров ждало суровое наказание. Скай и Адам знали, что леса кишат кроликами, которых было больше, чем они все могли бы съесть. И окрестные крестьяне хорошо понимали, что граф де Мариско и его жена всегда посмотрят в другую сторону, чтобы не замечать силков. Не слишком хищническая рыбалка в озере также не воспрещалась.

- Вы слишком добры к ним, - упрекнула Габи Скай, навестив ее во время отсутствия Адама.

- Нужно же им что-то есть, - возразила Скай. - Если они будут уничтожать кроликов, те перестанут нападать на сад, и овощи спокойно созреют. А нам этой зимой ох как нужны и капуста, и морковь, и лук. Это просто часть плана.

- Вам приходилось раньше управлять имением? - удивилась Габи.

- Разве Адам не говорил вам о моих поместьях, Габи?

А мне казалось, он рассказал обо мне все! - рассмеялась Скай.

- Ну, я знаю, что вы унаследовали большое состояние от прошлых мужей, но я не думала, что вы еще и управляли всем этим. Обычно это не женское дело.

- А я никогда не была обычной женщиной, Габи. Я была совсем девочкой, когда отец, умирая, заставил шестерых моих старших сестер и их мужей передать мне все состояние и власть. Я - О'Малли с Иннисфаны. Я следовала наставлениям отца и значительно увеличила состояние рода О'Малли. И в то же время я управляла имением моего сына Эвана, а потом мне достались богатства моего второго мужа, отца Виллоу, и потом - наследство Линмута, а за ним и Бурков. Но с последними землями мне, увы, не так повезло.

- Ах, эти ирландцы! - воздела руки Габи. - Извините, но это просто невозможный народ! Очаровательный, но сумасшедший!

Скай рассмеялась.

- Да, мы такие, - согласилась она. - Жаль, что ирландцы предпочитают самоуничтожение компромиссу и выживанию. В конце концов, даже я взбунтовалась против англичан. Если бы я вернулась в Англию, вместо того чтобы выйти за Адама, то Патрик сохранил бы имение, а Адам - Ланди.

- Ланди?! Хорошенький подарок! - съязвила Габи. - Куча развалин на голой скале. Но - увы! - если бы отец Адама сдержал приступ похоти и не вывел из себя короля Генриха, то, дорогая, Ланди с его замком был бы феерическим зрелищем. Я впервые увидела его с моря сорок лет назад, когда приплыла на него невестой Джона де Мариско. Мы сыграли свадьбу в Париже, а потом он увез меня в Англию. Сначала мы остановились в Линмуте с визитом вежливости сюзерену Джона, дедушке Робина, а потом отплыли на Ланди. Это было утром, стоял густой туман, и вскоре Линмут пропал вдали, а Ланди еще не было видно. И вдруг как-то внезапно вспыхнул свет, небо озарилось рассветными лучами. И на горизонте, как сказочный остров, появился Ланди, словно плывущий по волнам, и клочья тумана кружились вокруг его башен. О, это было великолепное зрелище! - На мгновение она погрузилась в воспоминания, но вскоре оттуда снова вынырнула практичная француженка. - И этот идиот, за которого я вышла замуж, умудрился разрушить все это и оставить меня практически без средств. Мне едва хватило денег на то, чтобы перевезти детей во Францию! Ланди! Ба! Да чем Бель-Флер хуже?!

- Извините, мадам, пора кормить Велвет, - прервала их нянька, принесшая девочку.

Скай взяла дочку, которой исполнилось уже шесть месяцев. Девчушка все больше становилась похожей на отца. Ее смоляные кудри стали густыми, а голубые глазенки сосредоточенно осматривали все вокруг.

- Ах, прекрасное дитя! - проворковала Габи. - Ну-ка, улыбнись своей бабушке!

Глазки Велвет доброжелательно остановились на бабушке, но потом она отвернулась, ухватила сосок Скай и с довольным вздохом занялась едой.

Скай рассмеялась:

- Да, ее, как и родителей, ничем не отвлечешь от собственных удовольствий.

- Вы все еще ее кормите? А зачем? - удивилась Габи. - Неужели нельзя найти кормилицу? Если хотите, я вам подберу.

- Адам хочет, чтобы я кормила ее сама, - сказала Скай, - и мне это в самом деле нравится. Я просто наслаждаюсь этим, Габи! Впервые в жизни мне нравится кормить ребенка. Обычно я доверяла это кому-нибудь другому. Но не теперь!

- Итак, вы остаетесь во Франции, Скай?

- Не знаю, Габи. В Ирландии меня ничто не ждет, и мало радости в том, чтобы жить под надзором Елизаветы Тюдор. Все же Адам тоскует по Англии. Он знает, что это настоящая родина Велвет. Может быть, королева все-таки простит нас за брак без ее соизволения, и тогда Адам вернется. А мы, его семья, последуем за ним. Но оставим себе Бель-Флер, ведь тут я прожила свои самые счастливые дни.

Адам вернулся из Нанта, а вскоре они получили известие, что его лордство граф Линмутский благополучно достиг Англии. Прошло Рождество, Двенадцатая ночь, и вокруг Аршамбо и Бель-Флера воцарилась зима. Виллоу писала из Парижа, что король в плохом здравии и не сегодня-завтра умрет. Что же касается впечатлений от двора, то, писала она, "все это очень похоже на рассказы Робина об английском дворе. Вокруг столько разных интриг - и глупых, и опасных. Большинство людей впечатляется титулом или кошельком. Юноши держат пари, кто из них соблазнит больше фрейлин, и единственное, о чем они не догадываются, что фрейлины держат те же самые пари. Но ты не тревожься, мама, я и мои сестры просто в ужасе от этого неприличия. Гвинет и Джоан, конечно, в сравнительной безопасности, так как они не красотки и не богаты. У меня есть поклонники, но я не позволяю им оставаться со мной наедине, так что обо мне не идут слухи, которые бы разрушили мое доброе имя".

Читая письмо Виллоу, Скай улыбалась. Она не боялась за Виллоу, которая была достаточно прагматичной маленькой девочкой, ищущей жениха с самым звонким титулом. Маленькой? Нет, пожалуй, Виллоу не так уж мала, в апреле ей будет четырнадцать, и скоро придется в самом деле подыскивать ей мужа. Вспомнив Дома О'Флахерти, Скай помолилась о том, чтобы дочери достался приличный молодой человек и она не пережила бы тех страданий, которые пришлось вынести ей. Но уж она-то не заставит выйти свою дочь за первого встречного, как это сделал ее благонамеренный папочка.

Весна 1574-го оказалась более приятной. Отпраздновали первую годовщину Велвет де Мариско. Она уже начала ходить и с таким удовольствием расхаживала по замку, что Скай строго распорядилась, чтобы нянька не оставляла ее одну ни на минуту, а то ненароком Велвет могла свалиться в ров. Велвет даже начала говорить, излагая свои многочисленные просьбы на смеси английского и французского.

Адам оказался потрясающим отцом, как Скай и думала, но все же ее очень нервировало, когда этот гигант брал крохотную дочурку в верховые поездки в лес. Однако Велвет лес пугал не больше, чем Скай море в ее возрасте. Скай даже не могла упрекнуть Адама, так как его огромная любовь к девочке была очевидна, ей не хотелось портить ему удовольствие, так что пришлось заняться воспитанием дочки.

- Нет, нет, малышка, - упрекала ее как-то вечером Скай, когда дочка тянулась за очередным леденцом. Она осторожно шлепнула ее по крошечной ручке и вытерла с нее липкий сахар.

Огромные глаза Велвет увлажнились, и она засеменила к отцу, ухватилась за его ногу. Сердито глядя на мать, отчетливо произнесла:

- Папа любит!

Адам расхохотался и подхватил дочурку на руки, чтобы поцеловать, но, увидев предупреждающий взгляд Скай, сказал вместо этого:

- Мама тоже тебя любит, Велвет. Но ты должна ее слушаться.

Недовольная таким поворотом событий, Велвет заковыляла к няньке, которая увела ее из зала.

- Она хитра, как лиса, - сказала Скай. - Надо серьезно заняться ее воспитанием. Неужели Господь не мог дать нам дитя поспокойней и потише?

Он рассмеялся:

- Она же наша дочь, милая. Скай улыбнулась в ответ:

- Ну, когда она станет постарше и вокруг нее начнут толпиться мужчины, посмотрим, что будет с твоим благодушием.

- Это еще когда будет, - беспечно заметил Адам, - ей только год!

- Время летит очень быстро, Адам. Эвану уже восемнадцать, а я не заметила, как прошли эти годы.

- Мадам, вы меня огорчаете, - ответил он. - Пока мы не слишком состарились, не отправиться ли нам в постель, хотя некоторые авторитеты в этой области говорят, что для этого люди никогда не бывают достаточно старыми. А что можете сказать по этому поводу вы, мадам, исходя из мудрости своего почтенного возраста?

- Что же, монсеньор, давайте отправимся в кровать, и я постараюсь детально объяснить вам свою точку зрения, - пообещала Скай, бросая ему соблазняющий взгляд.

Эти моменты, когда они могли уединиться в своей спальне, она любила больше всего. В изготовленной по его рисунку огромной дубовой кровати с изголовьем двухметровой высоты, затянутым льном, и льняными занавесями, вышитыми зеленым бархатом, они могли валяться нагими часами, лаская и любя друг друга медленно, пока не выгорал камин и не оставались только тлеющие угли, заставляя их укрываться двойным покрывалом.

С каждым разом их любовь становилась все слаще, особенно после рождения Велвет. Скай наслаждалась, лежа вытянувшись под Адамом, глубоко вдавливающим ее в перину. Ее сводили с ума его плотные бедра, касающиеся ее ног, ласковое щекотание его мохнатой груди, прижимавшейся к ее мягким грудям, ощущение твердости его органа, стремящегося проникнуть в нее. Иногда ей было недостаточно его любви, и тогда она снова бесстыдно будила его долгими поцелуями, скользя по всему его сонному телу. Несколько раз Адам просыпался, обнаруживая, что она возбудила его во сне и теперь сидит на нем верхом. Он начинал ласкать ее груди, пока они не ощеривались соблазнительно сосками. И все же, как ни ненасытна была их страсть, в ней было какое-то умиротворение, словно они оба понимали, что то, что происходит между ними, будет отныне вечно.

Наконец Карл IX умер, и его брат Анжу, который в прошлом году стал королем Польши, покинул свою новую державу под покровом ночи, чтобы бежать в любимую Францию. Однако он успел остановиться в Вене и Венеции, чтобы его там должным образом приветствовали, прежде чем въехать в пределы страны, где его ожидала взволнованная мать. Елизавета Австрийская удалилась от двора, и, так как ее свита теперь уменьшилась, дочери Скай летом вернулись в Бель-Флер. Из Парижа прибыл Эван, а из своего первого плавания возвратился загорелый и выросший Мурроу. Ко всеобщему удивлению, их навестил даже Робби.

Все суетились вокруг Велвет, хотя Скай и просила старших не баловать девочку.

- Она и так несносна, - говорила она с довольной улыбкой.

За эти несколько месяцев Робби стал опытным английским придворным.

- В самом деле, мама, - сказал он Скай, - ты должна отпустить Патрика со мной в Англию осенью. Ему почти шесть, пора учиться при тюдоровском дворе. Хотя королева и отобрала у него земли, он все же остается лордом Бурком.

- Нет! - отрезала Скай. - Пока мы с Адамом персоны нон грата при английском дворе, никто из моих детей, за исключением тебя, при нем не покажется. Безземельный аристократ - это ничто, и, пока королева не вернет земли Бурков Буркам, мне нечего делать ни в Англии, ни у королевы. Да он совсем еще ребенок.

- Вовсе нет! - вспыхнул Патрик, точная копия отца.

Скай взглянула на сына Найла и улыбнулась.

- В свое время, дорогой мой, - пообещала она, - а пока потерпи.

Она обвела взором зал и сказала:

- Я так рада, что вы все собрались здесь. Это счастье, когда я вижу ваши лица.

- Я могу остаться только на месяц, - поторопился заявить Робби. - Я обещал ее величеству присоединиться ко двору в середине лета в Хардвик-Холле. Я дал слово.

- Я вернусь с Робином в Ирландию, - внезапно сказал Эван.

- Что? - пристально посмотрела Скай на сына. - Это несколько неожиданное решение, а, Эван?

- Мы переписываемся с дядей Майклом уже почти год. Он делает все, что можно, но ведь он все-таки священник. Остальные дядья, присоединившиеся к Грэйс О'Малли и враждующие с королевой, не интересуются Баллихинесси. Я поеду домой, мама. Меня зовет моя земля. И я хочу взять с собой Гвинет, мама. Настало время нам пожениться.

- Но ведь ей только пятнадцать! - возразила Скай. Двойняшки отпраздновали день рождения 4 июня.

- Когда ты вышла за моего отца, тебе было пятнадцать, - спокойно ответил Эван.

- И я была слишком молода!

- Нет, мама, совсем нет! Просто ты вышла замуж не за того, за кого следовало. В нашем случае дело обстоит иначе.

- Я не перенесу, если Эван оставит меня, мама, - добавила Гвинет, - я вполне готова к браку.

- И я! - сказала Джоан.

- Но Мурроу еще нужно осваивать профессию моряка, если он серьезно собирается заняться этим. А как это сочетать с женитьбой, Джоан?

- Мак-Гвайр в ближайшие два месяца не выйдет в море, - сказал Мурроу, корабль нужно ремонтировать. Так что у меня достаточно времени. И все равно, когда бы мы ни поженились, ей придется вести жизнь жены моряка. Я куплю нам дом в Девоне, около Линмута.

Робби закашлялся, было видно, что его что-то мучит.

- Ну, Робби Саутвуд, - спросила Скай, - что еще такое?

- Я привез приглашение королевы для Виллоу, мама. Она настаивает, чтобы Виллоу присоединилась к фрейлинам.

- О-о-о! - восторженно протянула Виллоу и повернулась к матери. - Ты обещала мне, что однажды я смогу присоединиться к двору! Ты обещала, мама!

- Ты и так при дворе!

- Французском, мама! - презрительно фыркнула Виллоу.

- Нет!

- Ну, мама, пожалуйста! Я уже достаточно взрослая!

Пожалуйста!

Скай растерянно посмотрела на выстроившихся перед ней детей. Казалось, они все в заговоре против нее: Эван, Мурроу, Гвинет, Джоан, Виллоу, Робби и Патрик. Они все хотели покинуть ее. Она прижала руку к губам и зарыдала:

- Но ведь я так мало видела вас! - И, отвернувшись от них, выбежала из зала.

Адам опечаленно проследил за ней взглядом и сказал:

- Конечно, дети, вы все должны сами выбирать свою судьбу. Вы уже достаточно взрослые, но ваша мать пока еще не понимает этого. Предоставьте это мне, и я постараюсь уладить все проблемы.

Адам нашел Скай плачущей в постели и тихо обнял ее. Она всхлипывала еще несколько минут, пока он покачивал ее. Наконец рыдания утихли.

- Без них будет так скучно, я понимаю тебя, - успокаивал он ее.

- Мне нравится скука, - ответила она, - в жизни у меня было достаточно приключений, Адам! Почему, почему, когда я хочу покоя, все начинает рушиться?

- Потому что годы идут, девочка, и они выросли или почти выросли. Они же твои дети, и теперь они желают жить самостоятельно. Неужели они не имеют на это права? Я знаю, матери трудно соглашаются с тем, что сыновья вырастают, но твои О'Флахерти уже совсем взрослые мужчины. - Он хихикнул. - Если бы ты действительно осмотрелась вокруг, то узнала бы, что в деревне у них уже три бастарда, Скай. Им давно пора жениться!

- Но Виллоу...

- Скай, все твои дети, кроме Виллоу, имеют титулы. Может быть, Виллоу богатая наследница, но у нее нет титула. Чтобы найти достойного мужа, она должна жить при дворе.

- Отец Виллоу - испанский дворянин, - резко возразила Скай.

- Но его семья не знает даже о существовании Виллоу, а если бы и узнала, все равно это ничего не изменит в ее жизни. Ведь вы с Халидом эль Беем женились по мусульманскому обряду, так что по христианскому обычаю она незаконнорожденная. Конечно, твое доброе имя, твое богатство и власть, щедрость Робби защитят ее от этого клейма, и все же для достойного брака она должна завести нужные связи. Как у сестры графа Линмутского, у нее будут хорошие шансы при дворе. Иначе тебе придется выдавать ее за француза.

Ну что же, моему племяннику Жан-Антуану Сен-Жюстину нужна жена. Он будет добр к ней.

- И очень французист, - добавила Скай. - Нет, Виллоу не годится француз. Она англичанка до мозга костей, и ей нужен английский муж.

- Тогда отпусти ее к Тюдорам, Скай.

- Как все странно, - сказала она, - мы там нежеланны, но наших детей королева зовет! Странно это, Адам!

- Девочка, ты слишком подозрительна.

- Когда имеешь дело с Тюдорами, подозрительность не помешает, дорогой, предупредила Скай.

- Возможно, это просто способ королевы примириться с нами и в конце концов простить.

- Почему она вообще вспоминает о нас? - размышляла Скай.

- Но ведь там Робби, - возразил Адам, - и, кроме того, все эти переговоры о ее французском браке... А мы ведь живем во Франции. Так что это логично.

- Нет, все-таки странно, - произнесла она. Потом вырвалась из его объятий и села на кровати. - Ладно, давай скажем детям, что они могут отправляться, пока их сердца не разбились от горя или, что еще хуже, пока я не передумала.

Старшие - Эван и Мурроу - поженились с дочерьми Джеффри Саутвуда 26 июня. Хотя близняшки и не были похожи, они решили надеть одинаковые голубые атласные платья, отделанные серебряным и хрустальным бисером. Волосы они распустили, так что те падали до колен. Прелестные головки украшали венки из белых роз. Замуж сестер выдавал гордый юный граф Линмутский. Венчание состоялось в капелле Аршамбо. Свадьба не была слишком пышной - пригласили только членов семьи графа. На лугу перед замком расставили столы, а после танцев молодых с шутками и подтруниванием препроводили в спальни. На следующее утро из окон двух спален замка свешивались две простыни с пятнами крови. Счастливые пары в сопровождении Робина и Виллоу помчались к Нанту, где их ожидал корабль матери, идущий в Бидфорд.

Сердце Виллоу разрывалось между радостью перед грядущим появлением при дворе и страхом перед неизвестностью.

Безопасность и любовь, которыми окружили ее мать и отчим, она оставляла во Франции. После того как Скай разрешила Виллоу ехать, она не уставала читать ей наставления:

- Особенно опасайся молодых придворных. Поверь мне, они будут стремиться лишить тебя добродетели, а это наряду с богатством твое единственное достояние, которое ты можешь вручить знатному мужу.

- Да, мама.

- В Париже зимой ты вела себя хорошо, дорогая. Никогда не оставайся наедине с молодым человеком, чтобы не опорочить свое доброе имя. Слухи могут быть смертельно опасны, Виллоу, и, даже если они ложны, они вносят смятение.

- Да, мама.

- Королева любит добродетельных фрейлин, запомни.

- Да, мама.

- Никогда никому не одалживай деньги. Люди сразу узнают, что ты богатая наследница, и начнут осаждать тебя просьбами. Ты не можешь одолжить одному и отказать другому. Говори, что я положила тебе небольшое содержание и его едва хватает до очередного поступления. Леди Сесили будет распоряжаться твоими финансами, и она ничего тебе не выдаст вперед, так что тебе придется жить в рамках твоего содержания. Я пошлю тебе нарядов более чем достаточно, так что не знаю, зачем тебе деньги. И все же мне не хочется, чтобы у тебя совсем ничего не было.

- Да, мама. - Виллоу зевнула. Мама стала такой занудой, твердит ей все это уже несколько недель по многу раз.

- И слушайся брата.

- Робина? Да он на три года меня младше!

- Зато большую часть жизни провел при дворе. Он знает, как там все устроено, знает, как распространяются слухи. Слушайся его, Виллоу, он не позволит опозорить тебя.

- Да, мама.

- И наконец, Виллоу, о мужчинах.

- Ох, мама!

- Нечего ох-мамкать, мисс! У меня есть опыт в этих делах, и тебе лучше прислушаться ко мне! Когда мужчинам хочется завладеть девушкой, они такие душки. И если тебе будет приятно слушать комплименты какого-нибудь юного кавалера, Виллоу, задай себе вопрос: а если я поддамся на его сладкие уговоры, женится ли он на мне? Вообще, может ли он жениться? И почему тогда он осаждает мою добродетель до нашей брачной ночи? Почему он не может подождать, уважая деликатность моего чувства? Вообще, Виллоу, ты скоро поймешь, что действительно приличный юноша сведет с тобой знакомство только через посредничество Робби, королевы или твоего брата. Поцелуи украдкой в темном углу - вовсе еще не повод для знакомства.

- Мама, ну почему ты думаешь, что я такая? - взмолилась Виллоу.

- Ты всегда была очень практичной киской, дорогая, - сказала Скай, - но у тебя нет опыта. Я хочу всего лишь поделиться собственным, чтобы ты не обжигалась.

Виллоу бросилась в объятия Скай и крепко обняла ее.

- Ох, мама! Обещаю тебе, что ты будешь только гордиться мной! Я найду себе самого знатного мужа, смягчу гнев королевы, и она позволит тебе и Адаму вернуться.

Скай улыбнулась сквозь слезы и нежно поцеловала дочь.

- Мне будет не хватать тебя, ох, как будет не хватать!

- Нам нужно ехать, - вмешался Робби, - она либо усвоила твои уроки, либо уже не усвоит. Виллоу всегда была умницей, не думаю, что она причинит нам неприятности.

Старшему сыну Скай посоветовала держаться подальше от споров между англичанами и ирландцами.

- Это нелегко, я знаю, - говорила она, - но постарайся подумать о будущем. Ты теперь женат, скоро пойдут дети, и ты можешь предложить им только Баллихинесси. Эта земля принадлежит О'Флахерти уже триста лет. Ты не должен утратить эту землю из-за каких-то горячих голов или церкви.

- Но ведь религия тоже говорит о будущем, мама.

- Конечно, Эван, но подумай все-таки, если уж человек почитает Господа, так ли важно, КАК он это делает? Спроси самого себя, почему ты должен терять свои земли из-за того, что итальянский папа и английский монарх не могут договориться о догматах?

- Поэтому ты и не становишься никогда ни на чью сторону, мама?

- Твой дед, Дубхдар О'Малли, святой человек, возлюбленный Господом, учил меня, что главное - это семья. И так я и поступала. Я не смогла воспитать тебя так, как мне бы хотелось, но все-таки ты - мой сын. Ты станешь поступать так, как тебе кажется лучше, и будешь следовать своей совести. Я не завидую тебе, Эван, сейчас Ирландия разорвана и озлоблена. - Она протянула к нему руки, и он тоже обнял ее. - Бог в помощь, мой старший! - сказала Скай.

Потом обняла и расцеловала по очереди всех остальных, пока его юное и нетерпеливое лордство, сам граф, стоял, постукивая по полу элегантным сапогом. Он попрощался с матерью отдельно, чтобы не ронять своего достоинства. Наконец с прощаниями было покончено, и три юные дамы забрались в карету, а молодые люди сели на лошадей. Из окна кареты махали руками Скай и Адаму. За первой каретой ехала вторая, более вместительная, с камеристками, лакеями и багажом. Обиходные вещи, необходимые новобрачным, были отправлены в Нант несколькими днями раньше.

Когда путешественники скрылись из виду за поворотом дороги, Адам шумно вздохнул.

- Ну, девочка, поехали домой! - сказал он и помог ей сесть в ожидающий их небольшой экипаж.

Скай сидела в карете, охваченная глубокой депрессией. Старшие дети уехали, младшие проведут несколько дней в Аршамбо с кузинами и кузенами. Она вздыхала всю дорогу в Бель-Флер.

- Я старею, - произнесла она с печалью.

Адам взглянул на прекрасное, но удрученное горем лицо жены и начал смеяться.

- Неужели я так одомашнил тебя, милая, что ты теряешь равновесие без своего выводка?

- Ты не понимаешь! - воскликнула она. - Старшие сыновья женаты, и, может быть, после прошлой ночи их жены уже беременны. Старшая дочь будет искать мужа при дворе. Через год я стану бабушкой! Я просто постарела.

Он снова рассмеялся и, обняв ее, скользнул рукой в вырез платья и нащупал мягкую грудь.

- Мадам, - сказал он, провоцирующе поглаживая сосок, - вы, конечно, зрелая женщина, не могу отказать вам в этом, но все-таки, Скай, тебе не исполнилось еще тридцати четырех. - Его пальцы умело развязали шнурки ее блузки, и в конце концов обнажились обе груди. - Боже, как они прекрасны! - выдохнул он, зарываясь лицом в ложбинку между ними, покрывая ее трепещущую плоть поцелуями.

Скай почувствовала, как в ней нарастает возбуждение. Он пробежался рукой по ее черным кудрям и стал поглаживать шею.

- Если вы думаете отвлечь меня, монсеньор, - протестующе прошептала она.., но, когда его вторая рука скользнула к ней под юбки и двинулась дальше, она смогла только простонать:

- Адам! Ох, милый!

- Все-таки ты просто бесстыдная шлюшка, старушка, - дразнил он ее.

- Не старая! - вдруг вскрикнула она, осознав тут же, как это глупо звучит. Конечно, она не чувствует себя старше двадцати лет. Успокоившись, она начала игриво поглаживать его, и ее пульс участился, когда она ощутила его твердое горячее копье. - Я не состарюсь, пока могу делать с тобой это, дорогой, прошептала она ему на ухо, расстегивая одежду и освобождая его.

Адам резко перебросил ее к себе на колени и, приподняв ее юбки, пристроил поудобнее свое могучее копье. Издав сладострастный стон, она ощутила, что его орудие полностью вошло в нее. Она сидела на коленях Адама, упершись ногами в бархатную обивку кареты. Их руки переплелись, как и их языки, они страстно целовались, качаясь на сиденье в такт толчкам экипажа.

Чувство полностью захватило ее, и Скай только стонала в ухо Адаму, пока он возжигал пламя страсти в ее чувственном теле.

- Ох, Адам! - выдохнула она, когда ее пронзила первая волна наслаждения. Ox, ox, ox! - повторяла она, пока не обессилела и не рухнула ему на грудь, полностью удовлетворенная его страстью.

Он отрывисто дышал ей на ухо, но еще несколько минут она была слишком слаба, чтобы сделать хоть малейшее движение. Наконец, когда стук их сердец немного утих, он тихо спросил:

- Девочка, разве тебе не приходилось заниматься любовью в карете?

- Нет, хотя Джеффри предлагал мне однажды по дороге в Лондон, но потом все-таки решил, что в постели удобнее, - рассмеялась она при воспоминании об этом.

- Да, - согласился Адам, - Джефф всегда любил комфорт. Ну так, мадам, вы все еще чувствуете себя старой и разбитой?

- Я чувствую себя прекрасно! - воскликнула она.

- Тогда как быстро ты можешь привести себя в порядок? - спросил он.

- А зачем? - удивилась Скай.

- Затем, милая девочка, что уже показался Бель-Флер, и думаю, что лакей, который откроет дверь кареты через несколько минут, будет слегка шокирован.

Она слезла с его колен, и он весело помог ей натянуть блузку, оправить юбки и волосы.

- Лучше бы вам заняться собственным беспорядком в одежде, монсеньор, поддразнила она его, заметив, как он смотрит на ее грудь.

- А сколько времени не будет детей, девочка?

- Примерно две недели, - ответила она.

- Отлично, - сказал он. - Все это время я проведу с тобой, любовь моя, и большую его часть - в постели. Мне кажется, прошла вечность с тех пор, как мы были одни и могли свободно любить друг друга.

- Разве мы не можем поехать в лес и устроить пикник? - иронизировала она.

- Если только ты позволишь любить себя под могучими дубами.

Ее лицо разгладилось, и она прошептала:

- О да, мой муж! - И именно в этот момент колеса кареты простучали по подъемному мосту замка.

Адам де Мариско сдержал слово, и в следующие две недели они со Скай почти все время, не отданное сну, провели вместе. Им казалось, что они еще сильнее полюбили друг друга. Когда же вернулись трое младших, Адам лично занялся обучением Патрика, объясняя ему, как следует управлять поместьем, а Дейдра занималась с матерью, осваивая обязанности хозяйки замка.

Дейдра, как заметила Скай, была самой спокойной из детей. Похоже, она легко усваивала все, чему ее учили, была ли это латынь или способы варки мыла. Прелестная девочка все больше походила на мать, так что Скай относила ее робость на счет того, что ранние годы Дейдры прошли вдали от нее. Теперь Скай приходилось тратить немало усилий, чтобы наверстать упущенное. И все же со всеми проблемами и успехами Дейдра предпочитала приходить к Адаму.

- Мне кажется, она не любит меня, - пожаловалась как-то Скай Адаму.

- Она восхищается тобой, - сказал он, - и все же побаивается немного. Не сомневайся, дорогая, она любит тебя.

- Только как свою мать, - проницательно заметила Скай, - но я ей не нравлюсь. Не знаю даже почему. Я так старалась понравиться ей!

- Ну так почему бы тебе не спросить ее об этом? Лучше все делать в открытую, чем загонять проблемы внутрь, пока они не станут неразрешимыми.

- Я бы спросила, но только если при этом будешь и ты.

- Нет. Если ты будешь спрашивать Дейдру при мне, она решит, что мы объединились против тебя, и начнет все отрицать. Пусть это останется между вами.

Скай непросто было решиться на разговор, но наконец, собравшись с мужеством, однажды летним вечером, когда они с дочкой сидели на берегу озера и плели венки, она спросила напрямик:

- Дейдра, почему ты меня не любишь? Дейдра вздрогнула от неожиданности и медленно покраснела. Но ответила так же прямо, как и спросила ее мать:

- Потому что ты бросила нас с Патриком, когда уехала к новому мужу. Потом ты вызвала нас к себе, но сразу отослала, обещая привезти настоящего отца. Но не привезла его, мама. Перед вашим браком с Адамом мы были не слишком счастливы, и я думаю, сколько еще времени пройдет, прежде чем ты убежишь от нас под тем или иным предлогом.

Скай поразила звучавшая в голосе девочки злость.

- А твой брат тоже так думает? - спросила она.

- Патрик говорит, что ты нас любишь. Ему этого достаточно.

- Но тебе - нет, я вижу. Знаешь, твой брат прав. Я вас люблю. Мне просто никогда не приходило в голову, что нужно объяснять таким малышам все мои проблемы, Дейдра. Если бы ты спросила меня об этом раньше, я бы все тебе рассказала. Теперь я вижу, ты этого хотела.

Она привлекла сопротивляющуюся девочку к себе.

- Дейдра, - ласково сказала она, глядя прямо в ее отчужденное лицо, - я люблю тебя. Ты - дитя любви, нашей с Найлом Бурком любви. Я постараюсь не покидать тебя. Хотя настанет день, и ты покинешь меня, чтобы выйти замуж.

- Ты говоришь, что постараешься. Нет, обещай мне, что ты никогда не покинешь нас.

- Дейдра, я не могу. Я тебе никогда не лгала и теперь не стану лгать, даже чтобы получить твое одобрение. Я постараюсь!

Дейдра внезапно разрыдалась, и ее маленькое личико наморщилось от тревоги.

- Мама, не оставляй меня! Не бросай меня! - упрашивала она сквозь рыдания.

Скай, не говоря ни слова, посадила дочь на колени и начала укачивать ее. Все остальные дети легко пережили ее странствия, но Дейдра, несмотря на свой упрямый характер, оказалась слишком ранимой. "Чем-то, - подумала Скай, - она похожа на Найла, хоть внешне и выглядит, как я".

- Я не собираюсь никуда ехать, Дейдра, - тихо сказала она, - не плачь, моя детка. Я не брошу тебя, мое сокровище!

На день святого Михаила слуги получили жалованье и подарки за год, но нянька Велвет оказалась в тягости от выездного лакея, так что пришлось срочно выдать ее замуж. Подыскали новую няньку, пухлую хохотушку из деревни Аршамбо, и Велвет приняла эту замену. Но не прошло и недели, как они с девочкой бесследно исчезли.

Скай и Адам просто сходили с ума. Они опасались, что нянька и девочка свалились в ров и утонули. Но это предположение быстро опроверг привратник, видевший, как Марджери с ребенком шла по тропинке в лес. Обшарили весь лес, опасаясь, что их могли съесть звери, но ничего не обнаружили. Тогда стали искать в деревне, решив, что девушка с ребенком без спроса ушла навестить родителей, но семья ничего не знала о ней. Однако ее деревенская подружка сказала, что Марджери заявила, что у нее скоро будет достаточно золота для хорошего приданого. Ясно, оно не могло появиться от трудов в Бель-Флере.

Граф Антуан видел, что его пасынок находится на грани безумия, и был готов придушить невинную осведомительницу. Взяв девушку за руку, он мягко спросил:

- Жанна, дорогуша, подумай и постарайся вспомнить, что конкретно Марджери говорила тебе, откуда она собиралась взять это золото?

Крестьянка напряженно наморщила лоб и вдруг засмеялась:

- Да, конечно, месье граф! Марджери сказала, что встретила незнакомца, говорившего по-нашему, но точно иностранца - он говорил с таким ужасным акцентом. Он захотел увидеть маленькую Велвет - самого прекрасного ребенка в христианском мире. Он сказал, что если Марджери покажет ему девочку, то он даст ей шесть золотых экю! - радостно выпалила Жанна.

- А куда она должна была привести ребенка? - гнул дальше граф.

- В одну таверну в Type, - отвечала та.

- Упоминала ли Марджери название таверны, Жанна?

- Нет, месье граф, но должен знать Жийе-каретник, он-то ее и отвез сегодня.

- Разыскать каретника! - приказал граф. - Ты хорошая девушка, Жанна, добавил он, кладя ей за корсаж несколько серебряных монет.

Только что вернувшийся каретник был приведен и признался, что отвез Марджери из Аршамбо в Тур. Да, с ней была девочка, ее сестренка, которую она взяла за компанию. Он оставил их в таверне. Это "Золотой петух" в западной части города. Адам, граф и двое его сыновей немедленно помчались в город. Через несколько часов они вернулись, и Адам мрачно вручил Скай свернутый пергамент с тяжелой печатью.

Скай сломала печать и разорвала конверт. На несколько мгновений у нее пресеклось дыхание и помрачился свет в глазах при виде знакомого почерка. Послание было кратким:

"Мадам, вы мне нужны. Немедленно приезжайте". И подпись: "ЕЛИЗАВЕТА Р.".

- Откуда ты это взял? - спросила Скай мужа.

- Оно поджидало меня в "Золотом петухе" в Type, его оставили два джентльмена, которые прибыли одни, а уехали с нянькой и ребенком. Хозяин таверны сказал, что они поехали по дороге в Нант, оставив послание для того, кто будет разыскивать женщину и ребенка.

- Ты понял, у кого наш ребенок? - Скай передала послание Адаму. - Велвет у проклятой тюдоровской суки! Она похитила нашего ребенка Бог знает зачем, но ты можешь быть уверен, дорогой муж, что исключительно для своих надобностей! О Боже, а я-то думала, что можно позабыть о Тюдорах и всем их роде!

- Я еду в Англию, - сказал Адам.

- Мы едем в Англию, - поправила его Скай. - Тебя она не зовет, дорогой мой, ей нужна я. Но на этот раз, видит Бог, этой суке не удастся меня провести. Она скорее всего объявит Велвет заложницей, чтобы я помогла ей, но прежде я потребую, чтобы она вернула наши земли, Адам де Мариско, и Ланди в том числе. Королеве придется примириться с тем, что у нас законный брак, и прекратить называть Велвет незаконнорожденной!

- Скай! - В голосе Адама звучало предупреждение. - У нее в руках жизнь моей дочери. Не шути с этим!

- Это наша дочь, Адам. И поверь мне, я не позволю, чтобы с ней что-то случилось. Послушай, этой Тюдорше отчаянно нужна моя помощь. Настолько отчаянно, что она приняла меры, чтобы обеспечить ее. Вот почему ей нужна была Велвет. Она знает, я приеду за ней. Но Елизавета Тюдор не занимается избиением младенцев - Велвет в полной безопасности. Мне придется с ней отчаянно торговаться на этот раз, Адам! Мы уезжаем вечером.

- Так я и знала, что ты рано или поздно оставишь меня! - воскликнула Дейдра, вошедшая в комнату при последних словах Скай.

- Оставлю? Нет, любимая, ты и твой брат едут с нами. Мы предстанем перед королевой одной семьей.

- Не знаю, кто ты - безумная или отважная женщина, - сказал Адам, обнимая их обеих.

- Наверное, и то и другое, дорогой, ведь я даже не подозреваю, что нужно королеве. Возможно, мне придется сражаться с призраками.

- Нет, Скай, на этот раз тебе не придется сражаться с королевой в одиночку. На этот раз с тобой рядом будет твой господин. С этим королеве сталкиваться не приходилось. В одиночку ты всегда была уязвима. Но теперь ты не одна, девочка.

Ночью они покинули Бель-Флер, и Скай печально оглянулась на оставленный дом. Они решили не закрывать замок, за ним будет присматривать граф. Дейдра и юный лорд Бурк посапывали в карете, а их родители скакали рядом сквозь раннюю осеннюю ночь. Над дорогой к побережью взошла луна, освещая деревни, виноградники и дубовые рощицы. Не снижая скорости, они за два дня добрались до Нанта, где их ожидал корабль Скай. Она предусмотрительно разместила несколько судов в этом французском порту, чтобы они, сменяясь, перевозили в Англию и Северную Европу лучшие вина из долины Луары.

Но даже при попутном ветре им пришлось провести в плавании еще несколько дней. Они обогнули Бискайский залив, не выпуская из виду французского берега, и у самого Бреста свернули через Ла-Манш. Неожиданный южный бриз понес их по волнам пролива быстрее, чем они даже рассчитывали. Они по-прежнему не теряли из виду берега, и Скай рассказывала детям о различных приметах. Они миновали остров Уайт, белые скалы Дувра и вошли в Темзу, вместе с приливом перенесясь в лондонскую гавань. Когда судно бросало якорь, Скай вместе с Адамом стояли, держась за поручни, на палубе. На берегу виднелся лишь небольшой отряд королевской гвардии.

- Боже, - сказал Адам, - она нас ждет?

- Да, она ждет нас, - с довольной улыбкой ответила Скай.

- У тебя боевая улыбка, - ухмыльнулся он, - давненько я не видел ее... Он задумался. - Так давно, что даже и не припомню.

- Вероятно, в то время, когда мы сражались с королевой. Однажды мне удалось победить Елизавету Тюдор, Адам, и я собираюсь сделать это снова. Помолимся Господу, чтобы этот раз был последним!

Часть V

АНГЛИЯ И ИРЛАНДИЯ

Глава 17

- Вы играете в опасную игру, мадам, - предупредил Уильям Сесил.

- Нет, Сесил, - ответила Елизавета Тюдор, - я вообще не играю.

- Не проще было бы простить лорда и леди де Мариско и потом попросить у них помощи? Похитив ребенка, вы только разбудите в леди де Мариско тигрицу. Вспомните, что было в последний раз, когда вы спровоцировали гнев этой дамы, мадам!

- Никто так и не доказал, что за этими актами пиратства стояла Скай О'Малли, Сесил.

- Ха! - хрюкнул советник королевы и умолк. Спорить с Елизаветой Тюдор, раз уж она приняла решение, было бессмысленно. И в этот раз он не был уверен, что она так уж не права. Непохоже, чтобы Скай добровольно помогла королеве справиться со своей бесчинствующей семейкой. Необходимы веские основания, убеждения, а что может быть более веским, чем материнская любовь?

- С ребенком все в порядке. Она в Хэмптон-Корте вместе с нянькой, и, как мне сказали, это просто маленький гунн. - Королева улыбнулась. - Я видела ее в ночь прибытия из Франции. Она похожа на де Мариско, не сомневаюсь, он обожает ее. И это вторая козырная карта, которую я хочу разыграть, Сесил! Оба родителя любят этого ребенка.

Сесил покачал головой:

- В устье Темзы сегодня вечером замечена "Чайка". Я распорядился, чтобы несколько гвардейцев сопроводили их в Гринвич.

- Вы слишком нетерпеливы, мой друг, - упрекнула его королева. - Нет нужды приводить их ко мне. Они должны прийти сами, по доброй воле. Мы заявим, что это почетный эскорт. - Она сухо улыбнулась. - Это понравится Скай О'Малли, Сесил! Она умна, эта проклятая ирландка! У нее такой острый ум!

А в то время, пока королева наслаждалась своим каламбуром, перед сэром Кристофером Хаттоном, капитаном королевской гвардии, предстала на палубе "Чайки" женщина, о которой он знал только понаслышке. Ее репутация была неоднозначной: с одной стороны, королева всегда отзывалась о ней с большим почтением, а с другой - Роберт Дадли называл ее ненасытной шлюхой, которой не хватило даже его любви. Хаттон был склонен не принимать на веру последнее мнение - вряд ли королеве понравилась бы или была бы принята при дворе женщина, гонявшаяся за графом.

- Лорд? - Скай вопросительно смотрела на Хаттона.

- Сэр Кристофер Хаттон, мадам, капитан королевской гвардии. Я прибыл сюда для того, чтобы эскортировать вас в Гринвич.

- Что значит, сэр Кристофер, эскортировать? Что-то я не вижу ни кареты, ни лошадей. Наверное, я должна идти пешком за вашей лошадью, как римская пленница?

Хаттон смешался, поняв, что ошибся, не предусмотрев транспорт.

Скай весело рассмеялась:

- Не волнуйтесь, сэр Кристофер. Мне самой необходимо как можно быстрее добраться до Гринвича. Но я только что совершила весьма поспешное путешествие. Так что я собираюсь отправиться в свой дом на Стрэнде, искупаться и переодеться, прежде чем предстать перед ее величеством. До этого я не могу показаться ее величеству, если, конечно, у вас нет приказа приволочь меня силой.

Такого приказа у него не было, и Хаттон был обескуражен этой прекрасной женщиной, по-видимому, отлично владевшей ситуацией.

- Разумеется, леди Бурк...

- Леди де Мариско, лорд.

- Мне дали понять, что вы являетесь вдовой лорда Найла Бурка, мадам, - еще более сконфузился сэр Кристофер.

- Действительно, сэр, я его вдова, но я снова вышла замуж. Уже более двух лет мой муж - лорд де Мариско. - Скай приятно улыбнулась. - Не отправитесь ли вы со мной в Гринвуд, лорд? Если королева отдала вам приказ сопроводить меня к ней, то лучше вам не появляться в Гринвиче без меня. Я с удовольствием извещу ваших людей на берегу...

Отворилась дверь капитанской каюты, и вошел Адам.

- Баржа готова, дорогая.

- Итак, сэр Кристофер, вы едете с нами?

- Я могу доехать в Гринвуд верхом, если вы скажете, где это находится.

- На берегу, рядом с особняком графа Линмутского.

- Я встречусь с вами там, - сказал сэр Кристофер и поспешил ретироваться.

Адам подождал еще немного, пока капитан не сошел на берег, и рассмеялся:

- Ты запугала его до смерти, Скай. Я думаю, в обычных условиях это не так-то просто.

- Да, хоть королева продолжает оставаться девственницей, ее вкус к красавчикам не изменился, - пробормотала Скай.

- Говорят, она по-прежнему изумительно танцует, - хмыкнул Адам.

- Возможно, - сказала Скай, - но за его красивыми глазами кроются неплохие мозги, насколько я могу судить. В своем близком кругу Бесс не терпит дураков. - Она нетерпеливо набросила капюшон плаща. - Идем, Адам. Хотя ясно, что Велвет сейчас в безопасности, мне хочется понять, что же происходит. Где дети?

- Отплыли на первой барже, - ответил он, помогая ей одеться. Наклонившись, он поцеловал ее в щеку и обнял. - Не волнуйся, дорогая. Мы скоро вернем нашу малышку, Гринвудская баржа быстро понесла их к дому. Миньона и Гийом остались во Франции - они слишком стары для переезда, да и оставались французами, жителями Аршамбо, где у них были корни. "Нужно найти новую камеристку, недовольно подумала Скай. - Но кто это там бежит по лугу навстречу, размахивая руками?"

- Миледи! Миледи! Ох, миссис Скай, добро пожаловать домой!

Скай замерла, и у нее брызнули слезы при виде бегущей к ней Дейзи. Одно мгновение женщины стояли неподвижно, вглядываясь друг в друга, а потом бросились в объятия.

- Каким чудом ты оказалась здесь, Дейзи?! - воскликнула Скай.

Они разжали объятия, и Дейзи объяснила:

- Когда леди Сесили сообщила мне, что вы едете, я сразу поняла, что буду нужна вам. Старая миссис Келли, мать Брэна, переехала к нам год назад, когда умер ее муж, а англичане отобрали его дом. Мои дети возродили ее к жизни. Она-то и настояла, чтобы я ехала в Лондон.

Младшему я как кормилица уже больше не нужна. Ну, идемте в дом, я знаю, после корабля вам нужна ванна. - И она широко улыбнулась Адаму своим щербатым ртом. - Я захватила с собой и этого пирата Киппа, что служил вам на Ланди, милорд. Они ведь отобрали остров.

- Боже, - воскликнул Адам, - они посмели тронуть моих людей! Что с ними стало, Дейзи?

- Линмутский управляющий нашел им место, милорд. Они вошли в дом. Поднимаясь по лестнице, Скай сказала:

- Дейзи, я спешу, меня ждет королева.

- Ага, - улыбнулась Дейзи, - я знала, что она быстро вернет вам свою милость.

Войдя к себе, Скай сурово проговорила:

- Я еще в немилости у королевы, Дейзи, и я бы не вернулась в Англию, если бы она не украла мою дочь. Ох, Дейзи, подожди и ты увидишь Велвет де Мариско! Это самая красивая девочка!

- Но зачем королеве красть ее? - удивилась Дейзи, раздевая госпожу.

- Чтобы заручиться моей помощью, наверное. Она понимает: я не стану помогать ей по доброй воле, и решила обзавестись сильным аргументом. Она не стала признавать наш с Адамом брак, так как мы не испросили ее разрешения, но это нас не тревожит, так как теперь у нас прекрасный дом во Франции, Бель-Флер. Не думала, что снова придется столкнуться с королевой.

Дейзи пожала плечами.

- Подозреваю зачем, - сказала она.

- Что ты подозреваешь? - спросила Скай, залезая в теплую надушенную ванну и устраиваясь в ней поудобнее.

- Это связано с вашими братьями.

- Расскажи мне все, что знаешь об этом, Дейзи.

- Они просто сорвались с цепи, Брэн это постоянно твердит. Пока вы управляли семьей, она процветала и жила мирно. Но теперь ваши братья промотали , почти все, что вы накопили, и при этом нападают на англичан при первом удобном случае. Они дразнят их на каждом шагу, а в Ирландии и без этого напряженно. Леди Анна пыталась их сдержать, но у нее нет такой власти. Они просто смеются над ней, а потом дарят ей всякие трофеи, которые добывают грабежом. Мол, нечего беспокоиться. Но она все равно тревожится и ничего из того, что они ей приносят, у себя не оставляет. Она не может ничего с ними поделать.

Скай понимающе кивнула. Да, ее братья - упрямые гордые ирландцы, горячие безрассудные головы. Их воспитывала мать - это была ее прямая обязанность после смерти Дубдхара О'Малли, но она была слишком мягкой женщиной, в ней не было внутренней силы.

- Но что же такого они натворили, что встревожилась сама королева? Простого пиратства для этого недостаточно, Дейзи.

- Брэн сказал, что они объединились с вашей родственницей Грэйс О'Малли, чтобы сражаться с Англией.

- Идиоты! - пробормотала Скай.

- Брэн говорит, она удивительная женщина.

- Так и есть, - сказала Скай. - Она из самой знатной ветви нашего рода, О'Малли с острова Клэр. Она даже замужем за Бурком, как и я, - ее муж дальний кузен Найла. Это очень опасная женщина, Дейзи. Она считает себя патриоткой и действительно сражалась с англичанами с самой юности и будет сражаться до смерти"; Так что я отдаю должное ее смелости и целеустремленности, просто я более расчетлива и понимаю, что войну против Англии выиграть невозможно. Она этого не понимает. И если бы она действовала в одиночку, Бог с ней, но ведь она втягивает в свои планы других! Так что если Елизавета хочет, чтобы я помогла ей и отговорила братьев от союза с Грэйс, что ж, я помогу. Мне не хочется, чтобы они разрушили все, что я построила за свою жизнь, с тех пор как мой отец, да упокоит его Господь, передал мне ответственность за О'Малли с Иннисфаны!

Дейзи промолчала, но заметила боевой блеск в глазах госпожи. Улыбаясь про себя, она терла волосы Скай, думая, как хорошо, что она снова рядом с хозяйкой. Она любила детей, но разве можно сравнить служение Скай О'Малли с вытиранием их сопливых носов и мокрых поп!

В дверь постучали, и вошедшая служанка объявила:

- Вас ожидает сэр Кристофер, миледи.

- Передайте ему, что я в ванне, - лукаво ответила Скай, - но скоро приму его. Позаботьтесь о том, чтобы у него и его людей не было недостатка в вине, мясе и хлебе.

- Да, миледи! - Служанка исчезла, сделав реверанс.

- Нужно еще по крайней мере два часа, чтобы привести вас в порядок, сказала Дейзи.

- Постараемся растянуть до трех, - холодно заметила Скай, и служанка хихикнула.

- Может, вы поедите, пока сушатся волосы?

- Да, только немного. Чуть-чуть еды, чтобы мой желудок не урчал во время встречи с королевой, но не так много, чтобы мы отказались от приглашения на ужин с ней.

- Хлеб, сыр и немного девонского сидра сойдет, миледи?

- Да, и немного ветчины. Принеси двойную порцию, я думаю, муж тоже проголодался.

Дейзи помогла Скай выбраться из ванны и тщательно вытерла ее. Потом накинула длинное бархатное платье, чтобы Скай не простудилась на осеннем сквозняке. Она вытерла волосы и посадила Скай у камина сушить и расчесывать волосы, а сама устремилась вниз на кухню за едой. Скай даже не обернулась и продолжала расчесывать волосы, когда из двери, разделяющей их комнаты, появился Адам.

- Ты рад снова оказаться в Англии, правда? - сказала она, слыша, как он довольно напевает что-то себе под нос.

- Да, милая, - согласился он, усаживаясь напротив нее. Он любил созерцать, как она занимается туалетом.

- Я послала Дейзи за едой. Хаттон и его люди уже внизу, но я не выйду к ним, пока не буду готова и не поем. Когда имеешь дело с королевой, нужно чувствовать себя сильной. Дейзи считает, что все это из-за моих братьев. Они вчетвером умудрились растратить все, что я накопила за эти годы, и теперь присоединились к моей пылкой родственнице Грэйс О'Малли, чтобы грабить англичан.

- Да, им не досталось рассудка старшей сестры, - тихо произнес он.

- Ох, Адам, - сказала она, - я тоже хотела бы вышвырнуть англичан из Ирландии, но это работа не для О'Малли. Ирландцы не в состоянии объединиться, а пока они разъединены, англичане будут продолжать удерживать Ирландию. Такая уж у нас слабость - каждому ирландцу кажется, что он король. Я сделана не из того теста, что мученики и святые, и не готова принести себя в жертву иллюзии, называемой "независимостью Ирландии", принести в жертву все, чего достигла за эти годы. Даже если бы они добились ее, то нет такого человека, которого все согласились бы назвать королем. Да и сами ирландцы не слишком серьезно относятся к этой идее - им просто нравится сражаться. Какое им дело до вдов и сирот! Какое им дело до голода, нищеты, гибнущих беспризорных детей! Все это ерунда по сравнению со славными битвами под руководством тех, кто время от времени возглавляет восставших. При этом они переходят со стороны на сторону, как меняющие клиентов шлюхи, - каждый старается оказаться в более выгодной позиции, чем его сосед, и, не колеблясь, присоединяется к его врагам. Это грязная игра, Адам, и я не хочу играть в нее!

- Но если ты открыто встанешь на сторону англичан, твои соплеменники, не столь изощренные, чтобы разбираться во всех этих сложностях, сочтут тебя обыкновенной предательницей. Ты это понимаешь, милая?

- А я и не собираюсь вставать в ряды англичан, Адам. Я - О'Малли с Иннисфаны, и меня не волнуют мои сводные братья. Они не могут отнять у меня то, что передал мне отец, и они должны подчиняться мне, чтобы не стать изгоями в роду. Не думаю, что у них достаточно мужества для этого. Мои действия никакого отношения к политике не имеют. Я буду стараться ради блага семьи, вот и все.

- Это ты и собираешься сказать королеве? - удивленно спросил он.

Скай тихо рассмеялась:

- Пусть сначала Бесс изложит свою просьбу. Я не собираюсь посвящать ее в свои планы по спасению семьи. Пусть она считает это услугой, оказанной лично ей.

- И ты не собираешься каяться в нашем браке? - Адам удивленно поднял брови.

- А какое ей дело до нашего брака? - раздраженно спросила Скай. - Ни ты, ни я - мы не можем угрожать английской короне с династической точки зрения. Мы никогда не были записными придворными. Я, например, жила при дворе только вместе с Джеффри. У нее нет никаких оснований запрещать нам вступать в брак и считать нашу дочь незаконнорожденной. Нас венчал католический священник, и хотя королева отрицает первенство власти католической церкви перед ней, но она не отрицает легитимности ее актов, что бы там ни говорили протестанты.

- Жаль, - заметил Адам, - что вы не дружите с Елизаветой Тюдор. Королева ценит такие умы.

- Но для этого мне пришлось бы слишком много прислуживаться, а у меня недостаточно терпения.

И у тебя, кстати, тоже. Что, разве тебе было бы приятно проводить дни в непрерывных танцах, подобострастно прислушиваясь к весьма упрямой даме средних лет? Она просто не оставит нам времени на самих себя, а я этого не перенесу, Адам. - Она провела по волосам щеткой в последний раз и, отложив ее в сторону, грациозно откинула волосы. - Ну, с этим покончено. Я слышу шаги Дейзи - открой ей дверь, дорогой.

В комнату вошла раскрасневшаяся и смущенная Дейзи, нагруженная тяжелым подносом с едой.

- О милорд! Благодарю вас!

- Ничего, девочка, я рад снова видеть твое приятное личико, - галантно ответил он камеристке.

Дейзи еще больше вспыхнула от его комплимента и сказала:

- Миледи, я принесла вам сидр, но решила, что лорд предпочтет коричневый английский эль. Наверняка прошло немало времени с тех пор, как он его пробовал в последний раз. - Она поставила поднос на стол у камина, где стояли стулья Скай и Адама.

- Дейзи, у тебя ангельская душа и сердце настоящей англичанки! воскликнул Адам. - Мой отчим производит отличное французское вино, но я всему предпочитаю английский эль! Спасибо, девочка! - сказал он и расцеловал ее в щеки.

- Ах, милорд! - еще пуще зарделась Дейзи и упрекнула его:

- Сядьте, милорд, и ешьте! Королева будет злиться, если вы запоздаете.

На подносе лежали ломтики хлеба, ветчина, тосты из английского чеддера. Горячий сыр еще пузырился, и они принялись за еду. Когда все было съедено до последней крошки и выпито до последней капли, они немного посидели, отдыхая и улыбаясь друг другу. Раздался стук в дверь, и им доложили, что сэр Кристофер и его люди начинают проявлять нетерпение.

- Наверное, пора нам одеваться и ехать к королеве, - сказала Скай.

- Я тоже так думаю, моя девочка, - ответил Адам, вставая и уходя в свою комнату. Прежде чем исчезнуть, он обернулся и послал ей воздушный поцелуй. Она улыбнулась в ответ и, зевнув, встала со стула.

- Дейзи, мое платье с черными сапфирами еще в моде?

- Да, миледи. Я сейчас принесу его.

Одевание заняло у Скай примерно час, но зато, когда все было готово, она осталась довольна собой. Платье было темно-синего, почти черного цвета, с глубоким квадратным вырезом, с двумя жемчужными овалами, которые должны были оттенить грудь, прикрытую золоченой кружевной вставкой в виде веера. Такими же тончайшими золотыми кружевами были отделаны буфы на рукавах. Верх платья был скромным, зато подол расшит жемчугом, золотыми бисером и нитью в виде причудливых цветов, пчел, бабочек. Блузка отделана только жемчугом.

Дейзи тщательно уложила волосы Скай в сложный шиньон и закрепила заколками из розоватых жемчужин. На шее мерцало ожерелье из таких же жемчужин, а на грудь спускался кулон из огромного сапфира. Она вдела в уши жемчужные сережки, и даже ее изящный платочек был украшен драгоценными камнями. Из-под юбки виднелись туфли с перламутровыми застежками, и так же были отделаны каблуки.

В комнату вошел Адам, и Скай проделала перед ним изящный пируэт.

- Ну, что вы думаете об этом, милорд? Достаточно ли вызывающе я оделась, чтобы разозлить королеву?

- Да, девочка, и еще заставить ее ревновать. - И он тоже принял горделивую позу. - Ну а я, ма дам? Одобряете ли вы мой наряд? Достоин ли я находиться рядом с вами?

- Разумеется, милорд! - воскликнула она, с искренним восхищением рассматривая его костюм из черного бархата, куртка которого была унизана бриллиантами и расшита золотом. На шее у Адама красовался семейный амулет де Мариско - большой круглый золотой медальон с горельефом в виде морского сокола с распростертыми крыльями, с рубиновыми глазами. Роскошь наряда и гигантский рост Адама, соединяясь, усиливали впечатление.

- Вы готовы, мадам? - спросил он, с тайной радостью замечая, что из всех своих драгоценностей она надела только обручальные кольца. Его восхитил изощренный вызов - Елизавета Тюдор несомненно заметит эти кольца, редко что ускользало от ее взора.

У сэра Кристофера перехватило дыхание, когда он увидел их спускающимися по главной лестнице. Да, это была потрясающая пара, и сэр Кристофер поражался, почему они не выезжали ко двору во время его службы. Когда Скай достигла подножия лестницы, он склонился над ее рукой, выразив свой искренний восторг в следующих словах:

- Мадам, вы настолько прекрасны, что заслуживаете и большего ожидания, если только лорд де Мариско позволит сделать такой комплимент его супруге.

- Мы принимаем ваш комплимент, ибо он был сделан вполне искренне, спокойно ответил Адам.

Подбежали выездные лакеи с меховыми плащами и накинули их на Адама и Скай. Вместе с Хатгоном и его людьми они вышли на пронизывающий осенний ветер угасающего дня, сели в ожидавшую их городскую карету. Двери немедленно захлопнулись, и карета, эскортируемая королевскими гвардейцами, двинулась в путь по гринвичской дороге.

- Ну где же она, черт побери?! - чертыхалась королева уже, наверное" в сотый раз. - Ее чертово судно бросило якорь уже несколько часов назад! Где Хаттон?! Это просто невыносимо, Сесил!

- Терпение, мадам, - отвечал ей лорд Берли. - Скоро она прибудет. - Он уже знал, что Скай О'Малли, эта прекрасная и непредсказуемая женщина, отправилась в свой дом на Стрэнде. Он отлично знал, что она намеревается предпринять, но не стал извещать об этом королеву. Она могла совсем взбеситься, а ее гнев все разрушит. Леди де Мариско столь же упряма, как и королева. Сесил улыбнулся. Мысленно он уже называл Скай О'Малли леди де Мариско, и она ею была, несмотря на упрямство королевы в этом вопросе. Вот это-то и должно стать первым пунктом сделки. Сесил чуть не рассмеялся от предвкушения удовольствия - вечер обещал быть захватывающим.

- Что это вас так забавляет? - рявкнула Елизавета, но, прежде чем лорд Берли нашелся с ответом, раздался стук в дверь, и вплыла фрейлина, объявившая:

- Лорд и леди де Мариско, мадам!

- Очевидно, Анна, вы имели в виду леди Бурк и лорда де Мариско? - взвилась Елизавета.

- Д-да, мадам, прошу прощения, - затрепетала фрейлина. Она и так страшилась того, что последует в случае раскрытия ее связи с лордом Дадли: Леттис Кноллиз видела их и угрожала передать все королеве.

- Они могут войти, - величественно ответила королева и быстро уселась на стул с высокой спинкой, но тут же вскочила, вспомнив о росте гостей. Она не должна оказаться в невыгодном положении.

Сесил, поняв смысл ее телодвижений, прикрыл рот рукой, чтобы она не увидела его усмешки. В комнату быстро вошли Адам и Скай. "Боже, - подумал лорд Берли, глядя на них, - на этот раз она нашла супруга себе под стать! Ну, теперь с ней не сладишь!"

Взгляды Скай и Елизаветы встретились, но никто из них не отвел глаз. Скай сделала глубокий реверанс, а Адам галантно поклонился, его грация не ускользнула от взора королевы, всегда следившей за манерами придворных.

- Я неоднократно утверждала, лорд де Мариско, что вы впустую тратите время на этом вашем острове. Вы гораздо более подходите для моего двора.

Адам тепло улыбнулся:

- Благодарю вас, мадам, но, будь у меня выбор, я предпочел бы эту скалу вашему двору. Я простой человек, и блеск власти ослепляет меня. Мне по душе более спокойная жизнь.

- Однако же в спутницы вы избрали отнюдь не любительницу мирной и спокойной жизни. - Королева с вызовом посмотрела на Скай.

- Я уже сказал, мадам, что я человек простой. А простые люди следуют обычно выбору сердца, вот и я последовал ему и уверен, последуй вы желаниям своего сердца, вы не стали бы держать на своих хрупких плечах бремя власти над Англией. Ваш народ счастлив, что у него есть такая королева!

- А вы, лорд де Мариско, счастливы, что у вас такая королева?

- Я предан вам, мадам, и сохраню эту преданность до самой смерти.

- А ваше сердце?

- Только не сердце, мадам, ибо я не могу отдать вам то, чем не владею. Сердце же я давно отдал Скай О'Малли.

- За этот ответ я могла бы бросить вас в Тауэр, лорд. Я могла бы послать туда вас обоих, но, увы, это ничуть не переменит ни вас, ни эту кельтскую яшму, на которой вы женились во Франции по папистскому обряду!

Уголки рта Адама поднялись в легкой усмешке, ему приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не рассмеяться.

- Мадам, в этом я действительно повинен и прошу вашего прощения и милости ко мне и моей жене. Однако, говоря по чести, ни я, ни Скай не в состоянии что-либо здесь изменить.

Елизавета Тюдор расхохоталась и неожиданно фамильярно хлопнула Адама по руке.

- Вот это-то, лорд, мне в вас и нравится! - воскликнула она. - Вы такой, каков есть, в вас нет никакого коварства. Отлично, я прощаю вас за ваш брак, ибо, глядя на вас обоих, не могу не признать, что вы просто созданы друг для друга! - Она повернулась к Скай. - А что касается вас, мадам, то у нас есть более важные, более неотложные дела.

- Прежде всего мне нужна моя дочь, - резко сказала Скай.

- Что такое, мадам? Вы будете торговаться со мной? - в бешенстве спросила Елизавета.

- Разве вы со мной не будете торговаться? Зачем же вы захватили мою дочь? - потребовала ответа Скай.

- Ребенок в полной безопасности в Хэмптон-Корте, мадам. Ее вернут вам.

- Когда?

Королева пристально посмотрела на Скай и вздохнула:

- Я сегодня же пошлю курьера.

- Вашего слова недостаточно, мадам, - последовал шокирующий ответ.

Адам предупреждающе положил ладонь на руку жены, а Сесил решил, что у него сейчас остановится сердце. Это было жестокое оскорбление, и темные глаза Елизаветы сузились от гнева, в точности как это делал ее отец, - Мадам, неужели мне необходимо напоминать вам, что вы - моя подданная, а я - ваша королева?

- Мадам, вы - королева Англии, а я - ирландка. Чтобы защитить земли моего сына, я оказала вам услугу, очень большую услугу, мадам. Я покинула родину и семью и вышла замуж ради блага Англии. Мой муж, выбранный вами, был жесток и несчастен, но я не жаловалась - ведь вы обещали мне взамен сохранить имение Патрика Бурка и его права. Теперь же вы отдали эти земли англичанину, мадам, и мой сын лишен наследства, несмотря на ваше обещание. - Она вызывающе смотрела на Елизавету Тюдор. - Я исполнила свое обещание, мадам. Неплохо было бы, чтобы и вы сделали то же.

- Вы словно заноза у меня в пятке, Скай О'Малли, - ответила королева, - и всегда там сидели. Но мне нужна ваша помощь, и я получу ее.

- Верните то, что принадлежит мне, мадам, и вы ее получите. Мне нужны моя дочь, земли Бурков и Ланди. В обмен я выполню вашу просьбу.

- За вашим ребенком сейчас пошлют. Земли Бурков я не могу вернуть, не обидев преданного человека. Но я дарую вашему сыну земли в Англии. Что касается Ланди, то я верну его вам с одним условием: никто из вас не будет там жить. Мне вовсе не нужна под боком морская база, откуда мне может быть нанесен удар. Однако, лорд, я дам вам земли с поместьем равной величины. В конце концов, вы сослужили мне хорошую службу, женившись на этой мегере!

- Но мой сын - из рода ирландских Бурков! - воскликнула Скай, которой было больно терять наследство Патрика, несмотря на то что королева наверняка будет щедрой в своем новом пожаловании.

- Вот именно, мадам. Переселяя его в Англию в столь юном возрасте, я уменьшаю количество мятежников, которые могли бы омрачить мою старость, на одного. Не сомневаюсь, он вырастет преданным англичанином! - Королева рассмеялась при мысли о том, какую победу над Скай она одержала. - А теперь, мадам, после того как я столько сделала для вас, вам следует отблагодарить меня.

- Сдавайся, девочка, - тихо произнес Адам, - тебе не удастся переиграть ее. Она и так щедра там, где могла бы быть жестока. - Скай взглянула на него, ее печальные глаза блестели от непролитых слез. - Ты все равно проиграешь, Скай, - повторил он, и она кивнула. На этот раз битва была окончена вничью.

- Отлично, мадам, - ответила она, еще горя боевым пылом, - что же я могу сделать для вас? - Ваши братья вместе с флотом О'Малли объединились с этой мятежницей, вашей родственницей Грэйс О'Малли, в борьбе со мной. Они нападают на торговые суда, что угрожает английской торговле, и подстрекают Ирландию к восстанию. Я не в состоянии помешать им, так как, мадам, вынуждена согласиться: они великолепные моряки. Год назад я послала в Ирландию Дрейка, но даже он не сумел изловить их! Но вы - можете. Вы можете остановить своих братьев, и в этом случае силы Грэйс О'Малли будут подорваны. Она представляет угрозу для Англии, и я должна ее остановить!

Скай сделала вид, что размышляет над предложением королевы. После некоторого раздумья она сказала:

- Но если это мне удастся, мадам, то вы должны будете амнистировать их. Я не предам свою семью даже ради английской королевы.

- Идет.

- Что же, я попытаюсь, мадам, - произнесла Скай с деланным простодушием.

- Попытайтесь изо всех сил, мадам, - последовало предостережение. - Я сделаю все, что в моих силах, мадам.

- Да поможет Господь вашим братьям, - рассмеялась королева, к которой вдруг вернулось чувство юмора. Она пристально взглянула на Скай. - Вы долго добирались сюда, мадам. Мне передали, что ваше судно прибыло утром.

- Но не могла же я появиться перед королевой Англии в поношенной дорожной одежде, мадам. Я поехала домой и приняла ванну, - холодно ответила Скай.

- Итак, вы держали меня в ожидании, а сами нежились в ванне?! - взвизгнула Елизавета.

- Мадам, я бы проявила неуважение к вашему величеству, если бы не вымылась и не надела свои лучшие наряды. Я не столь дурно воспитана, чтобы являться на аудиенцию к королеве, воняя потом и пропитанная морской солью.

- Это только слова, мадам, но я-то чувствую, вы в действительности делаете мне вызов, - проворчала Елизавета, - но довольно! Вы останетесь на ужин и расскажете мне о герцоге Алансонском. Вы знаете, он претендует на мою руку.

- Во Франции только об этом и говорят, - скромно опустила глаза Скай.

Елизавета Тюдор подтянулась и с девичьим любопытством стала расспрашивать Скай:

- А каков он?

- О, мадам, это чрезвычайно интересный мужчина. Мне кажется, он вполне соответствует вам по характеру.

- Интересный?

- Он умен, мадам, во всяком случае, он настоящий сын Екатерины Медичи.

- А правду говорят, что он весь в оспинах? - Он отрастил бороду, мадам, чтобы замаскировать этот недостаток. И так он вполне привлекателен и даже очень популярен у дам.

Сесил поражался, слушая болтовню Скай. Она умудрялась польстить королеве, но тут же подпустить яду. Герцог очарователен - но он вылитая Екатерина Медичи. У него оспины - но он красив. Он жаждет жениться на Елизавете - но, судя по всему, французские фрейлины будут скучать без него. Сесил улыбнулся: да, пожалуй, эта женщина ровня королеве. Но эту мысль он не стал выражать вслух.

Покинув кабинет королевы, они направились в зал, где придворные ожидали выхода королевы к ужину. Теперь королева перенесла внимание на Адама, и Скай оказалась предоставленной самой себе.

- Прекрасна, как всегда, - вдруг послышался над ухом знакомый голос, и рядом появился Роберт Дадли.

- Развратен, как всегда, не сомневаюсь, - парировала она, раздраженная тем, как откровенно он разглядывает ее грудь. - Мне кажется, вам хочется съесть меня, лорд. Неужели королевского стола вам недостаточно?

- Меня можете насытить только вы, Скай!

- И только вы, лорд, способны возмутить меня до глубины души отсутствием всякого приличия.

- О, как всегда, ваш отказ, кельтская сучка, только разжигает во мне желание, - воскликнул он, прижимая ее к стене и осыпая ее грудь горячими поцелуями.

Вспомнив, что несколько лет назад они уже оказывались в таком же положении, Скай улыбнулась, подумав: "Дураки не учатся", и резко вонзила свое колено в пах графа Лестерского. В награду она получила немедленное освобождение и глупое, искаженное болью выражение лица графа. Спокойно оправляя платье, Скай оттолкнула его и сказала:

- Дадли, неужели вам не памятны наши прежние стычки такого же рода? В последний раз лорду де Мариско пришлось выдворить вас из моего дома. Но тогда он был только моим другом, а теперь он мой муж, и очень ревнивый муж. Неплохо бы вам было обдумать это, прежде чем снова приставать ко мне. - И, сделав издевательский реверанс, она направилась к приготовленному для нее месту за королевским столом.

Роберт Дадли чертыхнулся и, тут же чертыхнулся снова, услышав рядом короткий смешок.

- Хаттон, если только вы что-то пикнете об увиденном, клянусь, я вас уничтожу! - прошипел он сквозь сжатые : зубы. Сэр Кристофер Хаттон довольно рассмеялся.

- Я просто не мог поверить собственным глазам, лорд, - издевательским тоном произнес он. - Разве не вы говорили мне, что эта маленькая шлюшка слишком темпераментна для вас? Мой Бог, Дадли, мне было бы очень неприятно видеть женщину, равнодушную к вам! - И, снова весело рассмеявшись, он покинул раздосадованного графа.

После ужина были объявлены танцы, и хотя Скай предпочла бы уехать домой, она не могла сделать этого до ухода королевы. А Елизавета Тюдор, казалось, была полна энергии и весела, как майская птичка. Она танцевала со страстью, и в особенности много с сэром Кристофером Хаттоном. Вспомнив колкости Адама относительно танцевального мастерства Хаттона, Скай не могла не признать - это был лучший танцор из виденных ею. Но самое большое удовольствие ей доставил унылый вид Дадли, толкущегося у стены.

- Добрый вечер, мама! - К ней подошел Робин. Скай повернулась и быстро поцеловала сына:

- Ты не удивлен, что я здесь?

- Королева уже несколько недель назад объявила, что ты возвращаешься ко двору, мама.

- Она говорила тебе, какое приглашение она мне прислала, Робби?

Маленький граф был озадачен.

- Не понимаю тебя, мама, - сказал он.

- Люди королевы похитили Велвет, - тихо ответила Скай.

- Черт побери!

- Не употребляй таких слов, Робин! - В Скай проснулась воспитательница.

- Извини, мама, но твое сообщение так потрясло меня, что я не смог сдержаться. С ней все в порядке?

- По словам королевы - да, хотя я настояла, чтобы ее вернули мне немедленно. Велвет сейчас в Хэмптон-Корте.

- Но почему?

- Твои ирландские дядья причиняют королеве кое-какие неудобства, вот королева и решила заручиться моей поддержкой, чтобы охладить их пыл.

Робин рассмеялся.

- От ирландцев всегда жди неприятностей, - повторил он поговорку.

- Дело серьезное, - сказала Скай, - и должна напомнить тебе, что ты тоже наполовину ирландец.

- Но только по крови, мама, - спокойно ответил Робби. - Мое сердце и честь принадлежат Англии.

- Верно, Робин. Я воспитала тебя, как сына твоего отца. Но ведь я могла поступить и иначе. Однако я - ирландка, но и мне не нравится поведение моих братьев. Я решила остановить их, пока семье не причинен слишком большой ущерб.

Мальчик кивнул. Мать действительно оказалась в сложном положении.

- Я уверен, королева не причинит вреда Велвет, - сказал он.

- Нет, разумеется, но для нас это было ужасно. Одна ко взамен моей помощи я кое-что выторговала у королевы.

Она признает наш брак, дарует новые поместья Адаму и твоему брату Патрику и возвращает Ланди.

- Патрику вернут земли?

- Да, но не ирландские. Королева не отдаст земли Бурков. Робби заметил, как опечалилась Скай, и положил ей руку на плечо.

- Извини, мама, но теперь по крайней мере мы стали ближе друг другу, и это меня радует.

- А где Виллоу? - спросила Скай. Ей хотелось сменить тему - она не могла спокойно говорить о потере земель Патрика.

- А ты поищи графа Альсестерского, мама, - ответил Робби. - Где он, там и Виллоу.

- Проклятие! - выругалась Скай. - Предупреждала же я ее не связываться с мужчинами!

- Но это не Виллоу связалась с графом, а совсем наоборот, - улыбнулся Робин. - Он сходит по ней с ума и готов сделать предложение, мама.

- Расскажи о нем.

- Джеймс, лорд Эдварде, граф Альсестерский, - начал перечислять Робби, двадцать четыре года, вдовец с одной дочерью, образован, воспитан, не увлекается азартными играми и спиртным. Неравнодушен к женщинам, но не донжуан, насколько мне известно. Мне он нравится, и даже Виллоу, при всей ее сварливости, он по вкусу, хотя она и не поощрила его окончательно. - Тут Робин издал смешок, который Скай сочла слишком взрослым для него. - Мне кажется, он довольно робок.

- А его семья? - спросила Скай. - У столь молодого мужчины должна быть семья, которая наверняка будет против его брака с девушкой не из знатного рода.

- - Он круглый сирота, мама, у него осталась, кажется, только бабушка по отцовской линии и вроде больше никого.

- А его финансовое положение? Наверняка что-то известно об этом.

- Он не богат, но и не нищий. Говорят, у него есть небольшое, но довольно прибыльное имение, - тут Робин понизил голос, - и он не знает о размерах состояния Виллоу. При дворе вообще никто этого не знает, она тут недавно, почти ничего не тратит и не болтает о своих делах.

Скай довольно улыбнулась. Виллоу всегда была осторожна, это хорошо. Она оглядела зал и обнаружила Виллоу в центре группы смеющихся молодых людей. "Как доволен был бы Халид, если бы увидел ее здесь, в этом красном бархатном платье", - подумала Скай.

- Кто из них граф Альсестерский? - спросила она Робина.

- Вон тот, справа от нее.

Скай перевела взгляд на возможного претендента на руку дочери. Это был молодой человек приятной внешности, среднего роста, хорошо сложенный светлый шатен. У него было умное лицо.

- Представь меня, - приказала она Робину. Робби предложил ей руку и повел через зал к группе, где стояла его сестра. Виллоу внезапно увидела мать, глаза девушки загорелись от радости. Покинув молодых людей, она побежала навстречу.

- Мама!

Скай сжала дочь в объятиях.

- Мне так не хватало тебя, - сказала она, - ты сегодня прекрасно выглядишь, мое сокровище. Я вижу, у тебя ожерелье Никола. Оно тебе идет.

- Мама!

Завладев Виллоу, Скай обернулась к Робину, который подошел к ней вместе с графом.

- Да, Робби? - спросила она, изображая удивление.

- Мама, позволь представить тебе лорда Джеймса Эдвардса, графа Альсестерского. Лорд, это моя мать, леди де Мариско.

Граф поцеловал ей руку.

- Леди де Мариско, рад познакомиться с вами. Теперь я понимаю, от кого мисс Виллоу унаследовала свою красоту.

- Ну, Джеймс! - вспыхнула от удовольствия Виллоу, хотя в ее голосе звучал напускной протест. - Говорят, я больше похожа на отца.

- Но ты же брюнетка, как твоя мать, - возразил бедный граф.

- Вы совершенно правы, граф, - согласилась Скай. - Как любезно с вашей стороны было заметить это. А тебя, Виллоу, мне нужно получше учить хорошим манерам. Лорд сделал тебе комплимент! Поблагодари же его, комплименты нужно принимать с благодарностью! - Скай улыбнулась дочери и графу. - Пока же, извините, мне нужно найти своего мужа. Виллоу, мы остановились в Гринвиче на несколько дней, потом уезжаем в Ирландию. Будь добра, навести нас. - Скай поцеловала дочь и, еще раз улыбнувшись графу, попрощалась с ним.

Найдя Адама, она не покидала его до отбытия королевы, после чего они наконец-то смогли уехать к себе. По дороге домой она рассказала ему о кавалере Виллоу.

- Не сомневаюсь, лорд навестит нас еще до отъезда в Ирландию. Разузнай-ка о нем получше. Хотя сведения Робина вполне обнадеживающи.

- А что думает Виллоу? - поинтересовался Адам.

- Я еще не успела узнать, но, судя по всему, она не против его ухаживаний. Посмотрим. Я не стану навязывать ей мужа, как мой папа поступил со мной.

Адам обнял ее.

- Ну, это все было так давно, дорогая. Мы выясним, хочет ли этого Виллоу.

Однако ни у Адама, ни у Скай не было времени выяснить что-либо новое о графе Альсестерском, так как на следующий день он без приглашения явился к ним в Гринвуд.

- Надеюсь, вы извините мне такое нарушение правил хорошего тона, - сказал он в свое оправдание, - но, насколько я могу судить, вы не собираетесь задерживаться в Лондоне, а мне необходимо поговорить с вами относительно Виллоу.

- Разумеется, сэр, садитесь же, - пригласил его Адам.

Когда граф сел, он спросил:

- Итак, о чем же вы хотели поговорить?

- Я хотел бы жениться на вашей дочери, сэр, - ответил граф.

- Виллоу мне только приемная дочь, лорд. Она ребенок от второго брака моей жены с испанским дворянином.

- Но почему вы желаете жениться именно на моей дочери? - вступила в беседу Скай.

Джеймс вспыхнул:

- Потому что я люблю ее, мадам.

- Пока я не видела свидетельств этого, лорд, хотя и не сомневаюсь в ваших добрых намерениях. Но вы так мало знакомы с Виллоу! У нас с дочерью очень доверительные отношения, однако она даже не успела написать о вас и ничего не говорила о помолвке.

- Мадам, Виллоу - самая достойная из знакомых мне девушек. С момента ее появления при дворе я сразу увидел: она не такая, как все. Она добродетельна, в то время как многие придворные дамы легкомысленны. Она добра и умна.

Я почитаю даже землю, по которой она ступает, и хотел бы видеть ее моей женой.

- Ну что же, лорд, - сказал Адам, - мы рассмотрим ваше предложение, но напомню: его непременно должна одобрить Виллоу. Кроме того, мы хотели осведомиться о размерах приданого, на которое вы рассчитываете.

- Я не богат, сэр, однако и не беден. Я вполне могу обеспечить своей жене достойные условия существования. Я приму любое приданое, которое вы предложите.

- А известно ли вам, что моя дочь - богатая наследница? - пристально посмотрела на него Скай.

- Наследница? - ошеломленно спросил граф Альсестерский. - Я.., я ничего об этом не знаю, мадам.

Изучающе глядя на него, Скай решила сказать ему правду:

- Отец Виллоу был богат, лорд, и, кроме того, она наследница своего крестного, сэра Роберта Смолла. Если она согласится на ваше предложение, то из ее состояния будет выделено весьма щедрое приданое, но основной капитал моей дочери останется под ее контролем. Если вы согласны с этим, мы поговорим с Виллоу.

- Мадам, я слышал, вы тоже сами управляете своим состоянием?

- Именно так, сэр, и так было с моего первого брака. Мужчина, разумеется, должен получить приданое, но и женщина имеет право распоряжаться своими деньгами, чтобы быть независимой. Вы сказали, Виллоу умна, - это действительно так. Она достаточно умна для того, чтобы правильно вложить свой капитал, как учили ее я и сэр Роберт. Если вы будете доверять ей, то она сумеет увеличить это богатство.

- Это звучит весьма непривычно, мадам, но все же я готов принять ваши условия. Я действительно люблю Виллоу. Кроме того, есть и другие дамы, которые управляют своими состояниями, - например, графиня Шрусбери, Бесс Хардвик. Если это подходит для графа Шрусбери, то уж точно подойдет и мне. - Он лукаво улыбнулся, и, впервые увидев, как он улыбается, Скай окончательно решила, что он действительно милый молодой человек. - Ведь Виллоу гораздо красивее Бесс Хардвик.

- Надеюсь, да! - воскликнула внезапно появившаяся в дверях салона Виллоу. - Добрый день, мама и папа! Джеймс, что ты здесь делаешь?

- Он приехал просить твоей руки, Виллоу, - ответила Скай, думая, что ее дочь несколько самоуверенна. - Но мне кажется, ты еще слишком молода для этого.

- Мама! - завопила Виллоу и, покраснев, повернулась к Джеймсу Эдвардсу. Она не шутит? Ты действительно хочешь на мне жениться?

Граф нежно взглянул на Виллоу.

- Дорогая, я решил жениться на тебе в тот самый момент, когда впервые тебя увидел. Согласна ли ты выйти за меня, Виллоу? Поверь мне, я сделаю все, чтобы ты была счастлива. - Он взял ее за руки, глядя в глаза.

- Ах, Джеймс! Я и не смела рассчитывать на это! Да! Разумеется, да! Я буду гордиться таким мужем! - прошептала Виллоу, не отрывая от него глаз.

Граф наклонился и поцеловал Виллоу. Скай почувствовала, как Адам берет ее за руку. Взглянув на жену, он увидел у нее в глазах слезы. Он знал, о чем она думает в эту минуту, - о Халиде, отце Виллоу.

- Он гордился бы дочерью, - тихо сказал Адам.

- Да, - ответила она, - он бы гордился ею. - Скай мысленно вспомнила эти годы, когда она оберегала Виллоу, растила ее, чтобы та смогла выйти замуж за такого прекрасного молодого аристократа, как Джеймс Эдварде. Да, Халид был бы доволен ею!

Порозовевшая Виллоу просто сияла от счастья, а граф внезапно обрел уверенность в себе и выглядел очень мужественно. Скай и Адам улыбались, глядя на юную пару. Потом Скай сказала:

- Но вы не сможете пожениться до пятнадцатилетия Виллоу, то есть до будущей весны. Кроме того, нужно получить разрешение королевы - насколько я поняла, ее очень раздражает, когда она теряет контроль над личной жизнью своих придворных.

Граф кивнул и повернулся к Адаму:

- Когда мы сможем подписать брачный договор, лорд?

- Только после королевского разрешения, граф. Мы не можем позволить Елизавете Тюдор разрушить ваше счастье из-за того, что ее якобы не поставили в известность с самого начала.

В тот же вечер королеве доложили, что овдовевший граф Альсестерский желает жениться на ее фрейлине, мисс Виллоу Смолл. Вид этой юной пары почему-то тронул Елизавету. Обычно известие о том, что ее покидает одна из фрейлин вызывало у нее истерический припадок, а к Виллоу, несмотря на то что она совсем недавно появилась при дворе, королева уже привязалась. Однако добродетель Виллоу была неоспорима, а граф был весьма достойным молодым человеком.

- Если я дам свое соизволение, - спросила королева, - когда вы рассчитываете сыграть свадьбу, мадам? - Она посмотрела на Скай.

- Не раньше дня рождения Виллоу, в апреле, ваше величество, - спокойно ответила Скай.

Королева кивнула. Это был вполне приемлемый срок для помолвки.

- Итак, я с радостью даю согласие на брак вашей дочери с графом Альсестерским, леди де Мариско, и, буду рада получить приглашение на эту свадьбу, при условии, разумеется, что вы к этому времени устроите ваши дела в Ирландии.

- Я сделаю все, что в моих силах, мадам, - сдержанно ответила Скай. Ни за что на свете она не разрушит счастье Виллоу!

В дверь кабинета королевы, где происходила встреча, постучали, и королева разрешила войти.

Появился сэр Кристофер Хаттон, держащий в руках большой сверток.

- Я принес то, за чем вы посылали меня, ваше величество.

- Передайте это леди де Мариско, - приказала королева.

Хаттон вручил сверток Скай, и та с бьющимся сердцем откинула шерстяной капюшон, под которым скрывалось личико спящей Велвет.

- Ох, детка! - прошептала она, и к ней с легким возгласом подскочил Адам, чтобы посмотреть на свою дочь. Он осторожно погладил Велвет по розовой щечке. Девочка приоткрыла голубые глазенки и сонно пробормотала:

- Папа!

- Итак, мадам, - сказала Елизавета, - ваша дочь вернулась к вам. Когда вы выезжаете в Ирландию?

- Как только разберусь со всеми остальными детьми, ваше величество.

Королева, знавшая, что Велвет ее крестница, нежно пощекотала подбородок девочки и сказала:

- Конечно, двор - не лучшее место для моей крестницы. Ее вы отошлете в Девон, я полагаю. Но что будет с мисс Бурк и ее братом? Вы оставите их при дворе? Лорд Бурк может стать одним из моих пажей, а его сестре будет вполне уютно при дворе графини Линкольнской.

Скай отлично понимала: Елизавета Тюдор захочет иметь ее детей заложниками ее миссии в Ирландии.

- Лорд Бурк, - сказала она, - очень обрадуется, став вашим пажом. Ему будет неплохо здесь под присмотром старшего брата, графа Линмутского. Однако другое дело - моя дочь. Конечно, ей лучше у графини, но она страшится потерять меня снова. Не предоставить ли ей выбор в таком случае?

Выражение лица королевы смягчилось. Она-то, разлученная с матерью в три года, знала, каково быть одинокой.

- Разумеется, - согласилась она. - Я не буду против, если мисс Дейдра пожелает поехать с вами.

Однако, к удивлению Скай, Дейдра решила остаться с Джеральдиной Фицджеральд, графиней Линкольнской, - ее, как и ее сестер и братьев, заворожил двор. Ведь одно дело, когда тебя оставляют с престарелым дядей или тетей, и совсем другое - остаться при дворе!

У Скай было ощущение, что ее предали, и она ужасно расстраивалась. Адама же это, с одной стороны, позабавило, а с другой - порадовало.

- Дорогая, у тебя очень опасная миссия. В такое время лучше держать детей подальше. Королевских сетей я не опасаюсь, но вот если они попадут в плен как заложники в Ирландии, - это гораздо страшнее.

Она понимала, что муж прав. Они заехали в Девон, чтобы оставить в Рен-Корте у леди Сесили маленькую Велвет. При известии о помолвке Виллоу леди Сесили разрыдалась и сквозь рыдания все повторяла, что она очень, очень, очень рада за свою девочку.

- Неужели она так выросла, что выходит замуж? - всхлипывала она. - Только вчера я меняла ей пеленки!

Скай улыбнулась про себя, утешающе похлопывая ее по плечу. Пожалуй, Виллоу бы смертельно обиделась, если бы ей кто-то напомнил об этом. Она уверила леди Сесили, что Джеймс Эдварде - прекрасный молодой человек и будет Виллоу хорошим мужем.

Скай воспользовалась возможностью навестить обоих сыновей Дейзи. Они были похожи на отца, от матери им досталась только щербатость. Однако де Мариско недолго пробыли в Девоне, тем же вечером отбыв на Иннисфану, расположенную на западном побережье Ирландии.

Скай приняла меры предосторожности, предварительно послав своим братьям письмо, приглашая их на семейный совет. Даже если их не было на Иннисфане, они быстро доберутся до острова - моряки О'Малли редко уходили далеко от ирландских берегов. Она не видела их почти пять лет, и за это время они успели спустить почти все, что она накопила после смерти отца. Разумеется, их мачеха, с ее мягким характером, не могла управлять четырьмя разбойниками, но как она могла позволить им объединиться с Грэйс? Скай достаточно хорошо знала братьев - они не были ярыми патриотами. Наверняка они присоединились к Грэйс в поисках легкой поживы.

Однако их развлечения оказались не столь легкими, как можно было предполагать. Но все же, не будь так сильно затронуты интересы семьи, Скай охотно предоставила бы своим сводным братьям свободу. У нее и детей практически не осталось жизненных интересов в Ирландии, и она была вполне согласна с Елизаветой Тюдор, говорившей: "Есть только один Христос и одна вера. Все остальное - спор из-за мелочей". Они никогда не будут друзьями с королевой, но благодаря ее прагматичности лояльность Скай никогда всерьез не ставилась под сомнение.

Они прошли южнее мыса Клир, по каналу Сен-Джордж, и свернули на север к Иннисфане. Стоял ноябрь, и над Атлантикой свирепствовали холодные арктические ветры. Лишь единожды на горизонте показался парус, и то это был корабль, возвращающийся в Англию из Нового Света. Но даже с ним они не сблизились на расстояние, достаточное для приветствия.

У Скай было восемь судов, и все они, к счастью, оказались в нужный момент под рукой, в Англии. Как и все корабли О'Малли, это были стройные, легкие суда, способные не только развивать большую скорость, но и нести груз. Каждое было хорошо вооружено, и вместе они образовывали большую силу, учитывая еще и то, что вместо груза на этот раз на борт взяли побольше пушек.

За несколько дней до отплытия Скай собрала экипажи и прямо сказала им, зачем она возвращается домой. Пришлось предупредить людей о возможном сражении. Примерно половину экипажей составляли ирландцы, и она предоставила им возможность остаться в порту, вместо того чтобы сражаться с соплеменниками.

В качестве их представителя ей отвечал Брэн Келли:

- Мы - ваши люди и преданы вам, О'Малли. У всех в Ирландии семьи, и большинство людей - с Иннисфаны или земель О'Флахерти. И все же, если ваши братья дразнят англичан, отвечать придется нашим женщинам и детям.

Ирландцы разразились криками "да!" и свистом.

- Мы останемся с вами, миледи, - продолжал Брэн, и люди снова одобрительно засвистели.

Делать во время плавания было практически нечего, и Скай нервно мерила шагами палубу или глядела вперед, за линию горизонта, с носа корабля. Она терпеть не могла семейные свары, а теперь, ради подтверждения ее прав руководить кланом, ей придется вступить в спор с братьями. Как-то отреагирует Анна? Возьмет ли она сторону приемной дочери, или слепая материнская любовь заставит ее принять сторону сыновей?

- Черт побери! - выругалась вслух Скай. - И почему я не могла воспитать их? Почему Анна оказалась такой мягкосердечной ?

Адам, стоявший за ее спиной, обнял ее.

- Ты судишь людей по себе, Скай, - тихо сказал он. - Но среди женщин мало таких, у кого был бы такой же сильный характер. Все-таки женщины - это слабые создания, которые во всем, даже в мыслях, полагаются на своих мужчин. Анна О'Малли вдовствует уже шестнадцать лет, и вся ее жизнь посвящена памяти твоего отца и ее мальчикам.

- У моих дорогих братьев, к сожалению, абсолютно отсутствует чувство ответственности, они все только разрушают! - Негодовала Скай. - Я послала их в море, чтобы они научились морскому делу, проследила за тем, чтобы они научились читать, писать и считать. Но они все, все испортили! И теперь бросились в драку, не думая, что будет с их семьями и их народом. В папино время любой мог стать пиратом, не навлекая королевского гнева, но времена изменились.

- Да, девочка, и ты это знаешь, потому что ты живешь в этом широком мире, но ведь братья никогда не покидали Ирландии, у них нет даже такого желания. Твой народ отстал от Англии на целый век, ты должна понять это.

Губы Скай неодобрительно сжались, образовав тонкую линию. Что толку говорить об этом, разговоры уже ничего не изменят. Адам, конечно, прав, Ирландия сильно отстала, Скай глубоко вздохнула, снова задумавшись над тем, удастся ли ей отговорить братьев предотвратить разрушение Иннисфаны и ее рода.

- Может, это все впустую? - спросила она, поворачиваясь к Адаму.

- Не знаю, милая. Ты должна попробовать.

- Чертова Грэйс О'Малли! - злобно прошипела Скай. - Она тоже, как королева, ведет свою игру. Но я не дам ей разрушить нашу жизнь! Не дам!

Глава 18

Грэйс О'Малли, пиратская королева Коннота, пристально посмотрела на Анну О'Малли и приказала своему капитану:

- Просигналь, чтобы по любому судну, попытающемуся войти в гавань Иннисфаны без моего разрешения, открывали огонь.

- Есть! - рявкнул тот и помчался выполнять приказ. - Ты не имеешь права! запротестовала Анна. - В любое время может прибыть моя падчерица Скай О'Малли, и это ее территория, ты не можешь здесь распоряжаться!

- Она утратила свои права, выйдя замуж за англичанина, - презрительно сплюнула Грэйс.

- Ага, - согласился Брайан О'Малли. - Теперь я - глава О'Малли, мама!

- Ты не можешь быть главой, пока Скай не передала тебе старшинство, как передал его ей отец, Брайан, - отрезала Анна. - Никто из наших не признает этого.

- Заткнись, женщина! - приказала Грэйс, и Анна, с ненавистью взглянув на нее, замолчала.

Анна чувствовала, что появление Скай причинит немало неприятностей. Скай и Грэйс наверняка невзлюбят друг друга с первого взгляда. Она молилась, чтобы Скай не потеряла головы. Все это ее, Анны, вина. Ей было так тяжело после смерти мужа. Сыновья стали ее единственным светом в окошке, и она избаловала их своей любовью. Теперь они выросли, и по виду это были четыре огромных копии Дубхдара О'Малли, но лишенные его силы воли.

Анне было стыдно признаться себе в том, что ее сыновья стали в общем-то добрыми, но слишком много пьющими и бесшабашными людьми, которых легко подбить на какое-нибудь безрассудство, вроде пиратства вместе с Грэйс и ее людьми. А в результате англичане все равно возьмут Иннисфану и истребят все живое. Слава Богу, что Скай возвращается! Она все поставит на место, даже эту Грэйс О'Малли.

Раздался глухой взрыв, за ним еще несколько, и, подбежав к окну, они увидели, как в гавань под полными парусами врывается флотилия из восьми кораблей, а за ними медленно переворачивается вверх дном и тонет корабль Грэйс О'Малли. Даже на таком расстоянии было видно, как за его снасти цепляются моряки.

- О Иисус! Мой корабль тонет! - И Грэйс разразилась очередью страшных кельтских проклятий, от которых покраснел даже Брайан.

И когда ее сын с напускной важностью произнес: "Итак, моя сестра прибыла. Ну, теперь мы решим это дело", - Анна прикрыла рот рукой, чтобы не расхохотаться.

- Да, - спокойно сказала она, - Скай все уладит, Брайан, не сомневаюсь, только, боюсь, ей это не понравится.

- Мама, ты должна поддержать меня!

- Брайан, я предупреждала, что у тебя нет никаких прав. Твой отец, да упокоится его душа в мире, передал власть твоей сестре. Она принадлежит только ей или тому, кому она передаст ее.

- Это несправедливо - удерживать власть, а самой жить в другом месте, коварно заметила Грэйс.

- Скай всегда, даже издалека, заботилась об Иннисфане и своем народе, встала на защиту Скай Анна, - Она создала то богатство, которое разбазарили мои сыновья. Если бы хоть один из них проявил себя настоящим мужчиной, наверняка она передала бы ему свое место.

- Эта женщина - английская наемница! - презрительно сказала Грэйс. - Она ничем не лучше английского захватчика!

- Это верно, - согласился Брайан.

- Интересно, хватит ли у тебя мужества повторить это при сестре? пробормотала Анна.

- Я не боюсь Скай! - вспыхнул Брайан.

- Слава Богу, это не ты преградил мне дорогу в мою гавань! - бросила ему Скай, ворвавшаяся в зал семейной крепости в сопровождении мужа и капитанов. Она оглядела комнату. - Здравствуй, Анна, - приветствовала она мачеху и скользнула взглядом по женщине, непринужденно развалившейся на стуле.

- Ты потопила мой корабль, - растягивая слова, произнесла Грэйс.

- Он оказался у меня на пути, - последовал ответ.

- Неужели нельзя было попросить его подвинуться? - , иронично заметила Грэйс, вставая со стула.

Скай оглядела свою родственницу. В ней было не меньше ста восьмидесяти сантиметров роста, она была сложена грубо, как мужчина, но искрящиеся голубые глаза и короткие черные кудри делали ее миловидной. Скай знала, что Грэйс как минимум на десять лет старше ее, но этой разницы не чувствовалось.

- Любой, кто делает предупреждающий выстрел по моему кораблю, нарывается на драку, - сказала Скай. - И никто не смеет преграждать мне дорогу в мою собственную гавань, на мой остров. Уж не решила ли ты добавить Иннисфану к своим землям, кузина?

Адама забавляла эта стычка двух ведьм, равных по силе, разве что у Скай было преимущество в восемь кораблей.

Грэйс О'Малли почувствовала его оценивающий взгляд и, оглядев с ног до головы, медленно улыбнулась ему.

- Иннисфана слишком мала, чтобы марать о нее руки, кузина, - ответила она. - А это что у тебя за парень? Если это один из твоих капитанов, я не возражала бы переманить его к себе. - Было хорошо известно, что Грэйс неравнодушна к красавцам и у нее была масса любовников.

- Этого тебе не переманить, кузина. Это мой муж, лорд де Мариско.

- А, так это твой второй английский муж, Скай О'Малли? - В голосе Грэйс зазвучали оскорбительные нотки. - Первый, как я слышала, был золотоволосый ангелочек, зато этот... - И она снова бесцеремонно осмотрела его, задержавшись взглядом особенно там, где ей не следовало бы задерживаться. - Да, дорогуша, этого было бы неплохо попробовать.

- Только не этого, - холодно и отчетливо отчеканила Скай.

- Англичанами, значит, правят женщины, лорд де Мариско?

- Только самые прекрасные и темпераментные ирландки, мадам, - весело улыбаясь, ответил Адам. - Ас меня лично довольно одной О'Малли.

Грэйс рассмеялась, оценив его остроумие, и сразу поняла, что этот мужчина действительно любит Скай. "Да, кузине чертовски везет с мужчинами", завистливо подумала она.

- Я попрошу кого-нибудь переправить тебя на Клэр, кузина, - продолжила Скай, - вместе с теми твоими пиратами, кого мы выловим из воды. - Скай повернулась. - Мак-Гвайр, отвезите ее домой!

- Есть, миледи! - Старый капитан подошел к Грэйс. - За мной, - просто сказал он и проследовал к выходу.

Грэйс подняла небрежно брошенный меховой плащ и, подмигнув Адаму, сказала:

- Прощайте, кузина де Мариско. Но я не сомневаюсь, что мы еще встретимся! - И, не торопясь, последовала за Мак-Гвайром.

Скай повернулась к Брайану.

- Где твои братья? - спросила она.

- Где-то тут. Мы не думали, что ты появишься так скоро.

- Держу пари, что нет! Разыщи их, Брайан, пусть соберутся здесь в течение часа. Давай!

Брайан почти выбежал из комнаты. Когда он исчез, Скай обратилась к Анне:

- Извини, Анна, но мне придется вывернуть их наизнанку. Они и так многое испортили, а сейчас на грани полного уничтожения.

- Я не сумела справиться с ними, Скай, без твоего отца, ведь они - все в него. Только Майкл не доставляет мне огорчений, а всем остальным нужна была мужская рука. А дядя Симус не мог постоянно жить здесь, так что мужчины не нашлось.

- Я знаю, Анна. Просто так уж вышло, - успокаивала Скай мачеху, думая про себя, что будь у Анны характер покрепче, ничего этого не случилось бы.

Она обвела взглядом зал, и его вид поразил ее.

- Как тут грязно, - заметила она, - но ведь ты всегда заботилась о чистоте своего дома, Анна!

- Это больше не мой дом, Скай. После того как Брайан женился на Мэгги О'Брайен, она тут хозяйка. И она меня ни в чем не слушает и не желает принимать мою помощь.

Скай почувствовала, как начинает раздражаться. Когда этим домом владела Анна, он был такой милый - столы всегда начищены воском и блестели, отражая огромные фарфоровые вазы с цветами, свежими или по сезону засушенными. Анна всегда наполняла дом цветами. Теперь столы покрыты пятнами и слоем грязи, сиденья стульев пыльные и грязные. Пол покрыт циновками, на которых валялись кости. Камин весь забит сажей, по углам паутина, всюду пыль, и в зале непереносимо воняет.

- Мне это не нравится! - разъярилась Скай. - Где слуги, черт побери? Анна, собери слуг! - Она повернулась к капитанам. - Блокируйте гавань! К сожалению, я могу пригласить вас на ужин только завтра, сегодня в этом ужасном доме рассчитывать на ужин не приходится.

Капитаны с облегчением удалились из зала, радуясь, что им не придется присутствовать при генеральном сражении, которое Скай собиралась дать не только своим сводным братьям, но и невестке. Анна О'Малли уже разыскивала слуг, Скай осталась наедине с мужем.

- Адам, это невыносимо! Это ужасно! Анна - добрая женщина, но ее так легко подмяли не только братья, но даже жена Брайана! Что мне делать? Не могу же я жить здесь и руководить ими. У меня есть своя жизнь, и, черт побери, она мне нужна!

Он обнял ее, Скай прижалась к его бархатной куртке, и впитавшийся в нее привычный запах его гвоздичного мыла начал успокаивать ее. Адам знал любовь Скай к порядку и понимал, какой удар она перенесла, увидев, во что превратился милый дом ее детства. И при этом ей придется еще скандалить с братьями!

- Все будет хорошо, девочка. Леди Анна приведет все в порядок. Передай ей полномочия, и с твоей поддержкой она вернет старые порядки.

- Хм-м-м, - промурлыкала Скай, и ей внезапно захотелось оказаться с Адамом где угодно, только не в центре родового зала О'Малли. Она прижалась к нему еще плотнее и почувствовала, что в нем тоже пробуждается желание.

- Черт побери, девочка, не время и не место! - мягко упрекнул он ее.

- Разве ты не хочешь меня? - Она начала тереться о него, внезапно ощутив игривое настроение.

- Скай! - Он попытался высвободиться, но она только крепче прижималась к нему, и вдруг он обнаружил, что ее рука оказалась сначала под его курткой, а потом начала ласкать его ягодицы.

- Скай, ты просто лисица, прекрати эту пытку, мне придется заняться тобой прямо здесь, сейчас и невзирая на последствия!

- Ты хочешь меня, Адам? - повторила она.

- Да! - простонал он сквозь сжатые зубы, и она тут же оставила его в покое, скромно встав рядом и смеясь над его мучениями.

- Я тоже, - сказала она. - Не знаю, почему мы не вернулись с Велвет назад в Бель-Флер, предоставив О'Малли самим себе!

- Потому, дорогая, что ты вся в своего отца. Он передал тебе ответственность за семью, и ты не нарушишь данного ему обещания.

- Я могла передать правление Брайану, - ответила Скай.

- Зная, что это не для него? Тебе совесть бы не позволила.

- Да, это просто несчастье, - согласилась она. Адам хихикнул.

- После того как ты задашь этим упрямым О'Малли хорошую взбучку, тебе станет легче, - пообещал он ей, и тут в зал вошли несколько неряшливо одетых женщин и мужчин, возглавляемых Анной и другой женщиной помоложе.

- Это твоя невестка Мэгги, - представила ее Анна.

- Сколько тебе лет? - сердито спросила Скай, даже не поприветствовав незнакомку - миниатюрную женщину с острым личиком и шевелюрой морковного цвета.

- Семнадцать, - пробормотала та.

- Что, разве твоя мать не научила тебя, как вести хозяйство? - продолжала допрос Скай.

- Моя мать умерла, когда мне было пять. Я - восьмая в семье, миледи.

- Тогда кто вбил тебе в голову, что ты можешь вести дом, девочка? Почему ты запретила леди Анне заниматься хозяйством?

- Я - жена главы рода О'Малли, - отвечала та. - Я никому не могу позволить занять свое место. Старшие сестры сказали мне, что я должна дать понять с самого начала, что я - хозяйка этого дома, иначе я никогда ею не буду.

- Мне кажется, прежде всего нужно кое-что разъяснить, - терпеливо начала объяснять Скай, которой больше всего хотелось хорошенько выпороть эту глупышку. - Мой брат Брайан - не глава О'Малли, это я - глава. Ты живешь в моем доме и превратила его в свинарник! Циновки на полу! Когда в этом доме пол был покрыт циновками?! Мой отец был еще мальчиком тогда! Где ковры, всегда лежавшие здесь? Итак, вот что, Мэгги О'Малли! Леди Анна снова становится хозяйкой дома до тех пор, пока не передаст бразды правления кому-либо еще. А ты будешь учиться у нее ведению хозяйства, пока она не решит, что ты можешь заменить ее. Судя по виду дома, тебе потребуется на это не менее десяти лет. Сколько у тебя детей?

- Четверо.

- Девочки?

- Одна.

- Когда она подрастет, ты передашь это умение ей и ее сестрам, если они у нее будут. - Она повернулась к слугам:

- Отныне в этом доме усердие будет вознаграждено, а леность - наказана. Я ничего не имею против телесного наказания для слуг, которые этого заслуживают. - Она гневно посмотрела на них, и их маленькая группка затрепетала, а Анна постаралась не рассмеяться - никто никогда не слышал о том, чтобы Скай ударила слугу. - Я - старшая в роду О'Малли. Вы поняли?

Здесь должны исполняться мои приказы и приказы леди Анны. Это ясно?

Слуги кивнули. - Сначала зал, Анна.

Анна О'Малли, к которой вернулась ее уверенность, быстро начала отдавать приказы:

- Ты, Мэйв, унеси циновки! Май, принеси воск и займись столами! Пэдди, вместе с Тэмом вычисти камин и решетки! Остальные за щетки! К вечеру зал должен блестеть! - Она обернулась к Скай и улыбнулась:

- А пока вы можете разместиться в моей комнате. Я пришлю к вам мальчиков, как только они прибудут. Скай поцеловала Анну в щеку.

- Спасибо, - сказала она и направилась вместе с Адамом в комнату Анны. Едва они устроились, как появились братья Скай, ворвавшись в комнату без стука и вызвав возмущенный вопль сестры, так как они наследили на прекрасном турецком ковре Анны. Комнаты Анны были, по-видимому, единственным чистым местом в доме, и Скай вовсе не желала, чтобы братья уничтожили и этот оазис чистоты. Она заставила их снять заляпанные грязью сапоги при входе.

Ухмыляясь, братья стояли перед Скай - четверо огромных, в отца, мужчин. У троих были такие же, как у него, ярко-голубые глаза и пышные черные бороды. Волосы у них были отпущены гораздо длиннее, чем предполагала мода.

- Ну, - спокойно сказала Скай, - вы все внешне похожи на папу, только не умом! Ваш отец был умен, а у вас всех вместе не наберется ума и на одну курицу!

- Ты несправедлива, Скай, - пискнул Брайан.

- Несправедлива! - презрительно посмотрела на него Скай. - Я потратила всю молодость, создавая богатство семьи, ибо богатство - это власть! Мне пришлось выйти замуж за иностранца, и я оставила тебя, Брайан, во главе дома О'Малли. Ну и что ты сделал с нашим богатством? Ты его разбазарил!

- Деньги на то и существуют, чтобы их тратить! - возразил Брайан.

- Тратить с умом, но не разбазаривать, болван! Что ты сделал, чтобы семья стала богаче? Откуда, ты думаешь, у нас появились эти деньги? - У папы были деньги.

- У папы почти ничего не было. Он грабил потерпевшие крушения суда, хотя некоторые из них, не сомневаюсь, потерпели крушение благодаря ему. Он охотился за отставшими торговцами. Он пиратствовал гораздо больше, чем мне хотелось бы вспоминать! А вот для вас он желал лучшей доли, когда умирал.

- Умер и оставил власть тебе, Скай, - обиженно прокомментировал Брайан, оглядываясь на братьев - Шона, Симуса и Конна, которые согласно кивнули.

- А, вот что не дает тебе покоя, Брайан? Папа оставил меня старшей, а ты метил на это место. Ну, братец, тебе было только шесть, когда папа умер, а твоему брату Майклу восемь. Кому он мог доверять? Он знал, что я не подведу его. Власть, Брайан, дается только тому, кто готов нести ответственность. А пока я что-то не видела с вашей стороны признаков взросления! Когда я пойму, Брайан, что ты созрел, я передам тебе власть. Но пока я продолжаю выполнять обещание, данное отцу, да упокоит его душу Господь!

Адам, сидя в тени окна, с любопытством прислушивался к разговору. Он понимал, как унизительно это для братьев Скай, но вынужден был согласиться с женой. Братья О'Малли еще не были готовы принять на себя ответственность.

- Черт побери, Скай! - воскликнул Симус О'Малли. - Но ведь это унизительно - держать ответ перед женщиной! Ладно бы мы были детьми, но мы же взрослые мужчины!

- Странно, - пробормотала Скай, - мои легкие упреки вас задевают, зато вы, не колеблясь, пляшете под дудку Грэйс О'Малли и ее головорезов. Только не надо врать, что она вами не командовала, - кто плавает под флагом Грэйс, тот выполняет ее приказы, Симус. - Она еще раз пронзила взглядом нервно переступающих с ноги на ногу братьев и села на стул, махнув им рукой, чтобы они тоже садились. - Скажи мне, Брайан, - спросила она, пристально глядя на него, - что бы ты сделал, если бы стал главой рода?

Его лицо расплылось в широкой улыбке. Ясно было, что он часто об этом думал.

- Ну, я отправился бы пиратствовать с Грэйс, и мы бы топили проклятых англичан и загнали бы их обратно на их островок! А, братья, вот это развлечение!

Шон и Синус кивнули в знак согласия со старшим братом и так же довольно улыбнулись. У Скай просто чесались руки накостылять им. Несмотря на возраст, они так и остались мальчишками.

- А что бы ели ваши люди, пока вы бесчинствовали в море? - спросила она. Кто защитит Иннисфану от алчных соседей, не говоря об англичанах? Брайан, у тебя же ничего нет, как ты собираешься кормить семью и всех родственников? Я уже убедилась, во что вы способны превратить даже небольшой дом, дай только вам власть.

- Что, черт побери, ты имеешь в виду? - завопил Брайан.

- А то, что ты растратил все, что имел, теперь ты нищий! Ты передал дом своей жене, пусть доброй женщине, но полной неумехе в хозяйстве! Ты не дальновиден, Брайан! Он, видите ли, отправился бы с Грэйс О'Малли, оставив Иннисфану без защиты, а народ в нищете! Пока бы ты топил англичан, соседи бы закабалили их и отняли остров.

Первое правило выживания - быть вне политики. Второе - не ввязываться в драку, если ты не можешь победить. Так обстоит дело с англичанами. Если ирландцы не объединятся под знаменами одного вождя, они не победят, а надежды на появление такого вождя нет. Поэтому для тебя главное - выжить самому и помочь выжить семье. Если ты хочешь быть старшим в роду, докажи мне, что ты можешь быть вождем, Брайан. Я устала отвечать за всех вас! Я устала отчитываться перед английской королевой за ваши похождения и хочу жить своей жизнью, без этих приключений. Но я не могу бросить вас, пока не увижу, что ты в самом деле можешь руководить кланом. А до тех пор ты будешь подчиняться мне, потому что я - старшая в роду О'Малли! - Никто не осмелился возразить ей, и они избегали ее взгляда. Им было неприятно получать от нее взбучку, но они понимали - она права. Вдруг Шон спросил:

- Ну и что же нам делать, Скай? Что нам делать, если не пиратствовать с Грэйс и не драться с англичанами?

Впервые за этот день Скай улыбнулась. Этого-то вопроса она и ожидала. Она не хотела приказывать им - пусть они просят ее о помощи.

- Да, Шон, я согласна, что вам лучше заняться тем, что вы умеете делать лучше всего. И это, разумеется, пиратство. Однако зачем грабить англичан - они не так уж богаты. Зато богаты испанцы.

- Испанцы?!

- - Вот именно! Вам нужны приключения? Тогда получите у королевы каперские свидетельства и спокойно топите галеоны в испанских колониях. Вы скоро вернете свое богатство, а стало быть, и власть.

- Нам не нужны свидетельства от англичан, - гордо ответил Брайан, - мы и сами можем действовать.

- Как хочешь, Брайан, но только тогда ты сам будешь добычей для всех и каждого. Поймав, тебя повесят на рее, как обычного пирата. Лицензия могущественной королевы защитит тебя, и у тебя будут союзники, также плавающие с соизволения Бесс Тюдор. Если тебя поймают французы или голландцы, то и они скорее всего не вздернут тебя, а потребуют выкуп. - Она улыбнулась старшему брату. - Конечно, решать все равно тебе, Брайан. А теперь ступайте! На сегодня все. Потом я еще поговорю с вами, я приехала домой не на пару дней, братики.

Четверо мужчин вывалились из комнаты, задержавшись у входа, чтобы надеть снятые сапоги. Только за ними закрылась дверь, как Скай прыгнула на колени к Адаму.

- Поцелуй меня, - попросила она, и он с такой радостью и рвением выполнил ее просьбу, что у нее перехватило дыхание. - М-м-м, - промурлыкала она, гладя его по затылку.

- Ты в самом деле хочешь избавиться от них? - спросил он жену, наслаждаясь ее лаской и одновременно просовывая руку под ее шелковую юбку.

- Да, - ответила она и уткнулась в него носом чуть пониже уха.

Он сжал ее грудь, лаская большим пальцем сосок.

- А если они откажутся?

Она начала покусывать мочку и мягко дуть в его ухо.

- Не откажутся, - сказала она, наслаждаясь теплом его руки.

- А потом, девочка? - Адам чувствовал, как его все больше возбуждает ее поерзывание на его коленях, и он покрыл поцелуями ее лицо и шею.

- Тогда мы будем в расчете с Тюдоршей и ее двором! Мы отправимся домой не важно куда, - и я проживу остаток дней как образцовая хозяйка, а остаток ночей - как твоя личная шлюха! - Ее губы страстно впились в него.

И тут таящийся в нем зверь вырвался наружу, сжав ее в железных объятиях, встречая собственным огнем пламя ее страсти. Он распростер ее на коленях, так что ее груди с торчащими сосками оказались обнаженными, и зарылся в них лицом.

- Черт побери, Скай, ты же знаешь, как я хочу тебя, я никак не могу пресытиться тобой! Это нечестно, так терзать меня!

Скай рассмеялась и вывернулась из его объятий. Подойдя к двери, она повернула ключ и с лукавой улыбкой вернулась к мужу. Встав перед ним, она начала медленно стягивать блузку, а потом выскользнула из оказавшейся под ней рубашки. У Адама перехватило дыхание при виде тех сокровищ, которые она так гордо выставляла на его обозрение. Скай выскользнула сначала из своей юбки-брюк, а затем из остальных оставшихся одежд, медленно скатала чулки со своих стройных ног, всегда восхищавших его.

Она гордо выпрямилась под его взглядом, подошла ближе и начала расстегивать его шелковую рубашку, в то время как он трясущимися руками скидывал остальную одежду. Скай сняла с него сапоги и стащила брюки. Скоро он оказался таким же нагим, как и она, и, не сопротивляясь, пошел за ней к камину. Они легли около пламени на ковер из овечьих шкур.

Они прильнули друг к другу, соприкасаясь всем телом, нежно целуясь. Он ласково гладил ее по спине, чувствуя такое же желание, как и во время их первой встречи, первого прикосновения. И так было всегда, когда они занимались любовью. Она оказалась сверху, ее груди касались его мохнатой груди, которую она нежно поглаживала. Ее прикосновения воспламенили его еще больше, и он перевернул ее. Его губы пробежались по ее лицу, задержавшись на опущенных веках, носе и губах. Затем они передвинулись к ямке на шее, и он остановился, прислушиваясь к биению ее пульса.

- Скай, милая, как я люблю тебя! - прошептал он, прижимаясь к ее благоухающей щеке.

- И я, мой милый, мой дорогой муж, - чуть слышно ответила она. - Адам! Я так люблю тебя!

Она подумала, что такой минуты у нее еще не было. Да, было много других мужчин, кому она отдавалась со страстью, всем сердцем. Они любили ее, но в отличие от Адама в их любви чувствовалась гордость обладания ею. Найл был ее первой любовью, Халид - только пристанищем в неуютном и враждебном мире. Джеффри! Да, Джеффри Саутвуд, надменный и гордый "ангельский граф", действительно любил только ее, и она его любила, подумала она с грустью. Очаровательный француз, Никола Сент-Адриан, пленил ее сердце в тот момент, когда она отчаянно нуждалась в его поддержке. Они были великолепны, а Адам просто был другим. Адам де Мариско относился к ней как к равной и поэтому был не только любовником и мужем, но и другом. Он обожал ее, но и уважал ее ум. Этим он и отличался от других. Он гордился ею как женой, но гордился потому, что завоевал ее. Для остальных она была только вещью, которой можно было гордиться и которая вызывала зависть окружающих. Для Адама она была просто Скай, его милой, любимой женой.

Когда его пульсирующий орган медленно наполнил ее, она открыла сапфировые глаза и обняла его голову обеими руками. Их взгляды встретились, и в ее чуть расширившихся глазах читалась любовь к этому великолепному мужчине. Они не говорили - за них говорили их бьющиеся сердца. Он двигался в ней, пока наслаждение не стало настолько непереносимым, что она снова закрыла глаза и из ее уст вырвался легкий крик.

Сердце Адама тоже было так полно любовью к Скай, что ему с трудом приходилось сдерживать свою страсть. Он наслаждался игрой эмоций на ее прекрасном лице. Наклонившись, он осторожно поцеловал ее и вдруг ощутил соленый привкус слез на ее щеках. Он понимал, что она плачет от счастья, но это все равно трогало его.

Через несколько мгновений она снова открыла свои прекрасные голубые глаза и увидела его улыбку. Она улыбнулась в ответ, и в этой улыбке просияла ее любовь к нему.

- Ты так нужна мне, девочка, - прошептал он.

- Ты так нужен мне, муж мой, - ответила она и поцеловала его. Они переместились на бок, он не хотел отягощать ее своим весом, потому что еще не был готов разрядиться. Они переплели ноги, и эта новая поза позволяла им свободно ласкать друг друга. Адам с наслаждением ласкал губами ее соски.

И тогда она снова почувствовала, как по ее телу пробегают язычки пламени. Она провела рукой по его спине, дразняще сжимая твердые ягодицы.

- Ведьма! - прохрипел он, начиная покусывать ее соски и чувствуя, как в нем тоже с новой силой разгорается страсть. Она пощипывала его мочки, пробегая язычком по раковине уха, бесстыдно шепча ему, что она чувствует в этот момент.

- Ах, дорогой, ты такой большой! Адам, почему мне всегда не хватает тебя? Мне так нравится, когда ты занимаешься со мной этим. Ох, милый, не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся, Адам! О-о-о, я могла бы лежать так целую вечность!

Слова жены возбуждали его еще больше. Адам вновь оказался на ней, и его орган снова и снова пронзал ее воспаленную плоть. Он совершенно не чувствовал, как ее ногти впиваются в его спину, он слышал только ее горячее дыхание у себя под ухом и чувствовал, как извивается она под тяжестью его тела.

И, ускользая из реальности в золотистый мир чувственного наслаждения, она успела подумать только об одном: с Адамом это было так же, как с Джеффри, то есть лучше с каждым разом, с каждым разом страсть усиливалась. И если это была награда за то, что ей пришлось перенести, то она заслужила ее, ведь быть любимой таким мужчиной стоило всех испытаний! И тут вихрь страсти унес ее, подбросил вверх, и для нее исчезло все, кроме наслаждения.

- Ну вот, Скай, ты разрядила меня, - услышала она его крик, и он рухнул ей на грудь. Она крепко сжала его, пока он стенал от наслаждения, и поцеловала.

Потом они несколько минут лежали рядом, пытаясь прийти в себя. Наконец ему удалось сползти с нее, и, взяв ее за руку, он лег рядом с ней. Мягко потрескивал единственный свидетель их страсти - огонь, и их спины ласкала мягкая овечья шкура. За окном слышался усиливающийся вой ветра, обрушивающегося на башню родовой крепости, и кроме него, не было слышно других звуков. Адам первым прервал молчание:

- Мне бы хотелось остаться здесь на зиму.

Она тихо рассмеялась:

- Мне тоже, но, боюсь, сегодня ночью эта комната потребуется Анне. Мне и так неудобно, что мы тут нежимся весь вечер, а она там командует слугами, которые чистят зал.

- Если бы овечья шкура могла говорить... - поддразнил он ее.

- То бедная Анна была бы в шоке. Не думаю, что мой отец был слишком чутким любовником. Это был простой человек, с простыми желаниями.

- Но почему она не вышла замуж снова? Ведь она была так молода, когда умер твой отец.

- Да, ей было двадцать два, а ему пятьдесят восемь. Она говорила, что не вышла замуж потому, что хотела поднять мальчиков и у нее не было приданого. Приданое, впрочем, я могла бы ей дать - наверняка нашелся бы хороший человек, которому нужны были сыновья, а она доказала, что может рожать сыновей. Да, это был ее выбор. За четыре года она родила отцу четырех сыновей, но ей, наверное, больше не хотелось попадать во власть мужчины. Гораздо удобнее было боготворить отца и его память. Не всем женщинам нравится супружеское ложе, думаю, что и Анна из их числа. Насколько я знаю, после отца у нее не было даже любовников. - Скай приподнялась на локте и поцеловала мужа. - А я не могу представить себе - как это можно не любить тебя.

Он улыбнулся ей:

- А мне вовсе не хотелось бы, чтобы ты разлюбила меня. Ты разбила бы мне сердце! - И с этими словами он снова привлек ее к себе.

В дверь постучали, но они не сразу расслышали. У них было такое чувство, будто их застали врасплох, как юных любовников.

- Скай, дорогая, зал вычищен и вымыт, и слуги ждут вашей оценки, если вы с Адамом сможете спуститься и посмотреть, - раздался из-за двери голос Анны.

- Мы спустимся через минуту, Анна, - сказала Скай, и ее голос дрожал от сдерживаемого смеха. - Помоги мне одеться, шут! - прошептала она Адаму, продолжавшему лежать на полу и корчившему ей рожи, пока она старалась привести себя в порядок. За дверью послышались удаляющиеся шаги Анны.

- О Боже, миледи, но ваше платье так измято, и - что это! - в вашей рубашке дыра?! - Вытянувшийся во весь рост Адам пародировал Дейзи.

Скай разразилась хохотом.

- Ах ты чертенок! - упрекнула она его. - Прекрати меня смешить!

Он расхохотался:

- Ну ладно, девочка, я тебе помогу, только скажи мне, где мы будем спать сегодня ночью в этой груде камней, которую ты называешь родовым гнездом? - Он подобрал с пола ее белье.

- Наверху, в моей комнате, - сказала Скай. - Я думаю, Анна подготовила ее. Это самая большая комната в доме, раньше в ней жил отец. Хорошо, что Анна не отдала ее Брайану и его жене.

Адам и Скай быстро оделись и вернулись в зал. Скай с радостью увидела, что теперь он выглядит в точности как в детстве. Она улыбнулась, и слуги, заметив эту улыбку, облегченно вздохнули.

- Анна, ты сделала чудо!

- Никаких чудес - просто надлежащая уборка, и я вернула на место вещи, украшавшие зал раньше.

Пришедшим к ужину братьям тоже понравился новый вид зала, и даже Мэгги робко заметила, что ковры на полу смотрятся лучше, чем циновки. Ужин был простой, Анна не стала возиться с готовкой. Были поданы варенные в белом вине мидии, жареная ягнятина, салат и свежий хлеб с маслом, сыр и поднос с яблоками. Мужчины с наслаждением поглощали эти яства, обильно запивая их элем.

Из монастыря на Инништерке прибыла повидаться с родней Эйбхлин, и после ужина сестры сели у огня поболтать, а мужчины остались за столом, продолжая пить эль и рассказывать истории не для женских ушей. Скай с радостью заметила, что ее братья быстро подружились с Адамом. Они вряд ли понимали, что это был первый шаг по дороге к терпимости - впервые они принимали в своей среде англичанина как равного.

К Скай и Эйбхлин подошел Брайан и отвел Скай в сторонку.

- Мы тут с братьями поговорили о твоем предложении.

Ты в самом деле думаешь, что английская королева может выдать нам каперские свидетельства?

- Разумеется, Брайан. Ведь это как в ее интересах, так и в ваших.

- То есть она потребует свою долю от трофеев?

- Да, но зато она выкинет из головы О'Малли с Иннисфаны. Елизавета Тюдор верит только в одну вещь, братик, - в мир. Ей ни к чему войны, войны разрушают экономику. Но для того чтобы получить эти свидетельства, Брайан, - продолжила Скай, - тебе придется поехать со мной в Англию.

- Никогда! - взревел Брайан, и все обернулись на шум. - Никогда я не покину Ирландию и моя нога не ступит на проклятую английскую землю!

- Не надо быть упрямым ослом, Брайан! - быстро ответила Скай. - Ты поедешь со мной в Англию и будешь представлен королеве. Ты не можешь просить ее об услуге на расстоянии.

- Я лучше вообще ни о чем не буду просить ее, - пробормотал Брайан.

- Но ты же сможешь быстро разбогатеть, Брайан, - уговаривала его Скай. Ты сможешь пристроить к дому новое крыло, специально для себя с Мэгги и детьми. Мэгги, ты бы этого хотела? - обратилась Скай к невестке.

- Конечно, хочу! - откровенно выпалила Мэгги.

- Вы все разбогатеете, - пообещала Скай братьям. - Так что каждый сможет пристроить себе крыло и жениться по своему выбору. Ведь когда в ваших карманах зазвенит золото, то появится и выбор. Вы станете выгодными женихами. Неужели это хуже, чем пиратствовать с Грэйс?

- В Англию я не поеду, - твердо сказал Брайан.

- Королева не может дать тебе свидетельства, не видя тебя, - возразила Скай.

- Я поеду!

Все повернулись к младшему брату Конну.

- Ты? - спросила Скай.

- Ага, - ответил Конн. - Мне хочется посмотреть Англию, а заодно увидеть эту рыжую лису, что ею правит.

Могу я поехать, Скай? - Он умоляюще улыбался, глядя на Скай.

Скай критически посмотрела на него. Конн был младшим, но зато самым высоким, ростом почти с Адама. Если его хорошо подстричь, подровнять бороду, прилично одеть и преподать курс хороших манер, его вполне можно было бы представить королеве. Елизавете нравились умные и красивые юноши, а у Конна, несомненно, было и то, и Другое качество.

- Идет, - сказала она. - Ты подойдешь. - Она посмотрела на Брайана и остальных братьев:

- Есть какие-нибудь возражения?

- Нет! - воскликнули они в один голос, явно довольные, что никому из них теперь ехать не нужно.

- Тогда решено, - сказала Скай.

- Когда ты едешь? - спросил Брайан.

- Через несколько дней, - ответила Скай. - Мне еще нужно навестить Эвана и Гвинет, хочу повидать и дядю.

Я пошлю вечером письмо Елизавете о нашем визите.

На следующее утро Скай проснулась пораньше, чтобы написать королеве следующее:

"Мадам, мои братья просят у вас прощения за то, что, злоупотребив спиртным, они объединились с нашей дальней родственницей Грэйс О'Малли в ее преступных деяниях. Я предположила, что лучшим применением их горячности будет обладание каперским свидетельством вашего милосердного величества, что позволит им использовать избыток их сил в чужих морях на благо их и вашего величества. Скоро я прибуду в Англию с моим младшим братом Конном О'Малли, который представит соответствующую просьбу вашему величеству от своего и братьев лица. Остаюсь преданным другом вашего величества - Скай, леди де Мариско".

Скай бесстрастно залила конверт горячим зеленым воском, приложила к нему кольцо - печатку клана О'Малли. Письмо немедленно отправили с Брэном Келли. Наконец дело было улажено. Она вернулась в спальню, забралась под одеяло и облегченно вздохнула.

И тут ее обнял Адам.

- Что такое, девочка? - спросил он.

- Кажется, я утратила вкус к приключениям, - ответила она.

Он понял ее.

- Ты слишком долго несла это бремя в одиночку, неудивительно, что ты устала. Положись на меня - я подставлю плечо под груз, во всяком случае, помогу тебе.

- Адам, ну зачем тебе влезать во все это? Ты же англичанин.

- Англичанин, ирландец, - ответил он, - какая разница! Ты женщина, а я мужчина. Мы любим друг друга, и поэтому проблемы одного - это и проблемы другого. Глупость твоих братьев не имеет никакого отношения к их национальности. Я знал сколько угодно таких же упрямых французов, девонширцев и прочих англичан. Это просто характер, и вдвоем мы можем с ними справиться. Я рад, что Конн решился поехать ко двору.

- Сначала нужно привезти его в Линмут, - сказала она. - Его надо отмыть, одеть и научить манерам, чтобы он не стал посмешищем при дворе. Иначе Конн может прикончить с полдюжины человек, если почувствует себя оскорбленным. Я вовсе не хочу, чтобы он устроил скандал при дворе и , подтвердил худшие представления об ирландцах. Не для этого я повезу его ко двору за каперскими свидетельствами.

- Он получит их, Скай.

- Хотелось бы мне верить в это, как ты, Адам. Адам рассмеялся:

- Конн очень обаятелен, думаю, королева быстро растает. Кроме того, она прагматична, ей выгодно, чтобы О'Малли с Иннисфаны грабили испанцев, а не англичан.

Скай улыбнулась, понимая правоту Адама, и плотнее прижалась к нему.

- Тогда я перестану беспокоиться, муженек, и займусь удовлетворением более насущных потребностей, - прошептала она, и ее рука скользнула под его ночную рубашку и начала гладить его, чувствуя, как он становится все больше от возбуждения.

Адам продолжал лежать не шевелясь, и только учащенное дыхание выдавало, что она достигла своей цели. Ему нравилось прикосновение ее ловких и горячих маленьких ручек. Он еще не встречал женщины, которая умела бы так быстро возбуждать его, как Скай. А когда она перевернулась и он оказался у нее во рту, то откровенно застонал от наслаждения, и ему пришлось приложить немало сил, чтобы овладеть собой, ибо он больше всего хотел в этот момент обладать ею и быть обладаемым.

- Ну же, кельтская ведьма, оседлай меня, - начал упрашивать он, и Скай послушно выполнила приказ мужа. Поцеловав напоследок пурпурную головку его орудия, она перевернулась и ввела его в себя, зажав его, как ножнами, своей плотью. Адам начал ласкать ее нежные груди, сдавливав ее соски, которые немедленно напряглись от его ласки. Следя за ней сквозь полуприкрытые веки, он увидел, что она закрыла глаза от наслаждения.

Притянув ее поближе, он наклонил голову и начал ласкать языком один из сосков. Приподнявшись на локте, он охватил ладонью ее другую грудь. Его язык, мягкий и теплый, обвивался вокруг ее напрягшегося соска. Он втянул его в рот, Скай застонала от наслаждения, и его пламя устремилось вниз по всем ее жилам, лишая ее сил. Победно улыбаясь, Адам опрокинул ее на спину и начал двигаться взад и вперед в ее теплой норке. Ногти Скай отчаянно впились в его мускулистые плечи, а ее бедра сжали его бока. Он проникал все глубже и глубже в нее, пока она не решила, что он достиг предела. Но следующий толчок увел его еще глубже, потому что ее ноги обвились вокруг его спины. Ее ногти оставляли на его гладкой коже багровые борозды. Она вдруг почувствовала себя парящей, и парящей гораздо выше, чем раньше. Она ощущала себя одновременно беспомощной перед его силой и более сильной.

Ее пронизала волна первого оргазма, и движения Адама, несмотря на ее протест, замедлились. Он рассмеялся:

- Ну нет, девочка, только не сейчас. Я знаю, какая ты ненасытная девчонка, но хочу еще с тобой поиграть. Я докончу то, что ты начала.

Он не прекращал двигаться в ней, и постепенно его движения ускорились, так что она снова начала всхлипывать от наслаждения. Вихрь, внутри которого она оказалась, весь светился золотистым светом и пульсировал. И только ощущение его плоти внутри наполняло ее невероятным по сравнению с этим водоворотом страсти спокойствием. Он сделал для нее так много, что Скай хотелось сделать что-нибудь и для него, но тут накатилась волна второго оргазма, а за ней и третья, и четвертая, отбросив ее назад, в мир наслаждения, и она закричала. И тут он тоже закричал, и она почувствовала, как ее наполняет его семя. Он рухнул на ее груди, и она, едва дыша, начала целовать его, лаская слабой рукой его шею. Он скатился с нее, и они лежали так бок о бок, пока конвульсии страсти не утихли и они не переместились в тихую гавань сна.

На следующий день они проснулись уже поздним утром, и Скай, чувствуя себя виноватой, выскочила из тепла постели.

- Дьявол! - выругалась она. - Мои домашние решат, что я ленивая соня. Наверное, уже десятый час, а мне еще надо навестить дядю Симуса. Где, черт побери, Дейзи с ванной? - Она распахнула дверь спальни и выглянула в гостиную.

- А, вы уже проснулись! - Дейзи несколько недоуменно смотрела на госпожу, и Скай осознала, что стоит совершенно голая.

- А где моя ванна? - Скай сделала вид, что ничего особенного в ее неглиже нет.

- Если бы я заказала ее раньше, - ехидно ответила Дейзи, - то вода была бы уже холодной как лед. Сейчас распоряжусь, миледи! - И она выскочила из комнаты.

- У тебя самый прелестный зад из тех, что я видел, - поддразнил ее Адам.

Скай обернулась, хохоча:

- Ну ты и бесстыдник, муженек! А между тем мне уже пора было бы скакать к дяде, я обещала ему посетить его, когда приеду на Иннисфану. Он знает, что я здесь, и наверняка ждет меня с утра. Он уже старик, Адам, и мне нельзя раздражать его.

- А мы его не станем раздражать. Я поеду с тобой, ибо еще не встречался с этим добрым служителем церкви. Он тоже ненавидит англичан?

- Не знаю, как насчет всех англичан, но тех, кто с ним спорит, - это точно, - хихикнула она, и Адам тоже рассмеялся ее шутке.

- То есть, - заметил он, - это типичный О'Малли!

Она ринулась на него и начала таскать его за волосы.

- Ах ты животное! Я научу тебя уважать О'Малли с Иннисфаны!

Он повалил ее на постель, и там они катались до тех пор, пока не изнемогли от смеха. Он сильно шлепнул по ее заду, вызвав ее негодующий вопль.

- Это научит тебя должным образом относиться к своему господину, девчонка! - изобразил он гнев.

- Мой господин - вислоухая задница! - огрызнулась она, потирая больное место.

Адам схватил Скай и снова повалил на постель. - А моя госпожа - просто темпераментная сучка, которая возбуждает меня сверх всякой меры, - прошептал он, пробуя ее губы.

- Эта ванна тоже остынет, или вы все-таки будете мыться? - послышался осуждающий голос Дейзи.

Скай вывернулась из объятий мужа, бросив ему взгляд, полный любви и понимания.

- Иду! - крикнула она камеристке.

- И я тоже, - сказал Адам, выбираясь из постели. - Ступай, Дейзи, если только ты не интересуешься моей задницей и... - Адам угрожающе пошевелил бровями.

- А кто же будет мыть госпожу? - взвизгнула возмущенная Дейзи.

- Я! - откликнулся Адам.

- Тогда вы скорее всего закончите мытье в этой перевернутой постели, проворчала Дейзи. - Да что мне вам указывать! Отлично, я даю вам пятнадцать минут, и, кстати, лорд, если уж вам так интересно знать мое мнение, у вас нет ничего такого, чего бы я не видела раньше. - И, задрав нос, Дейзи удалилась из комнаты;

Скай хохотала, глядя на притворно возмущенного ядовитой репликой Дейзи Адама.

- Ага, Адам, - дразнила она его, - Дейзи теперь замужняя дама, а я слышала, что Брэн Келли управляется с этим получше остальных. - Она показала Адаму язык и перешла в гостиную, где перед камином была установлена высокая дубовая ванна. Сморщив от удовольствия носик, она вдыхала запах розового масла, уже наполнивший комнату. Скай быстро заколола наверх волосы и только собралась подняться в ванну по трем деревянным ступенькам, как ее поймал и поцеловал Адам.

- Так мы никогда не искупаемся и не доедем до дяди, - слабо запротестовала она, думая в это время, как приятны его объятия.

- Нет, искупаемся, - возразил он и, подхватив ее на руки, опустил в ванну, а потом залез туда сам. - Боже милостивый! Мадам, кажется, мне придется благоухать, подобно целой оранжерее!

- Ты сам придумал мыться вместе со мной, - заметила она.

- Ага, - проворчал он, - представляю себе, что скажут твои братья, если принюхаются ко мне.

- Наш поздний подъем и сплетни, которые сейчас распространяет Дейзи, все им объяснят, - рассмеялась Скай. - Ну, милорд, вы обещали вымыть меня! - Она вручила ему мыло:

- Потрите мне спину!

- Только если мне будет позволено потереть и грудь, - возразил он.

- Адам!

Он повернул ее и начал намыливать ее стройную спину.

- Когда ты была моей любовницей, с тобой было веселей, - поддразнивал он ее, натирая мылом. - Да, - он поцеловал ее в затылок, - став женой, ты что-то поскромнела, девочка. - Адам развернул Скай, поцеловал ее в нос и, передав ей мыло, сказал:

- А теперь, мадам, потрите мне спину.

- Но только если потом ты разрешишь потереть мне и твое мужское достоинство, - передразнила она его.

- Как ты осмеливаешься, девчонка!

- Интересно, что скажет о вас мой дядя, Адам де Мариско?

Старому епископу Коннотскому новый муж его любимой племянницы пришелся по нраву. Они никогда не встречались раньше, но Симус О'Малли многое знал об Адаме по рассказам Скай, его деятельности на Ланди, по письмам, которыми они обменивались, устраивая дела Скай, пока та была в Алжире. Главное, что Адам любил его племянницу, а старый епископ чувствовал, что сейчас ей больше всего нужна любовь. Любовь этого сильного и доброго человека, который сможет встать на пути ее будущих авантюр.

Симусу было за семьдесят, и последние два года он чувствовал себя не очень хорошо. После того как он уничтожил замок Бурков и за его голову была объявлена награда, которую, конечно, никто еще не получил, его жизнь значительно осложнилась. Здоровье ухудшилось за последние полгода, и он уже не покидал Иннисфану, чтобы заботиться о духовном здоровье своего клана. Он жил в каменном доме на скале, обращенной к морю, и, несмотря на болезни, каждое утро служил мессу в соседней деревне.

Скай и Адам подъехали к его дому в полдень. Дверь открыла Мэйв, жена Коннора Фицбурка, незаконнорожденного брата Найла. Это была миниатюрная рыжая женщина с добрыми карими глазами. После захвата поместья Фицбурки последовали за епископом и ухаживали за ним. Женщины обнялись, потом Мэйв отступила на шаг, чтобы получше рассмотреть Скай.

- Как тебе это удается? - воскликнула она. - Ты так же прекрасна, как раньше! Ты нисколько не постарела, Скай?

- Приглядись, Мэйв, и ты увидишь морщинки, - рассмеялась Скай. Потом она подтолкнула вперед Адама. - Это мой муж, Мэйв, лорд де Мариско.

Мэйв тепло улыбнулась.

- Я уже слышала, что вы гигант, - сказала она. - Ну, пойдемте скорей, он ожидал вас сразу после мессы.

- А где Коннор? - спросила Скай, заходя в дом.

- Он присматривает за овцами и скотом его преосвященства, - ответила Мэйв, поднимаясь по лестнице. - Только не удивляйся, Скай. Твой дядя уже стар, и захват земель Бурков чуть не разорвал его сердце. Последние несколько месяцев он совсем плох. Он мерзнет, и даже не знаю, доживет ли он до весны.

У Скай защипали от подступающих слез глаза, и она остановилась, чтобы взять себя в руки. Мэйв, наверное, поняла ее состояние, так как остановилась перед облицованной дубом дверью, положив руку на скобу.

- Со мной все в порядке, - тихо сказала Скай, и Адам утешающе сжал ее руку. Мэйв распахнула дверь и объявила, входя в комнату:

- Ну, господин епископ, наконец она здесь! Сидящий у камина закутанный в шерстяную шаль старик повернулся к ним, и Скай, подбежав к нему, поцеловала его морщинистую руку с тяжелым золотым кольцом - знаком сана.

- А, девочка! - Он мог быть слаб телом, но голос его был силен по-прежнему. - Вставай, дай мне посмотреть на тебя! Мои глаза еще хорошо видят. Ты, как всегда, прекрасна, девочка. Я помню, когда ты родилась, Дубхдара очень расстроило, что ты не мальчишка. Но ты сразу же похитила его сердце. - Он с минуту помолчал. - Да и мое тоже. Скай наклонилась и поцеловала его в лоб.

- Мой милый дядя! - прошептала она.

- Ну, девочка, не сентиментальничай, - проворчал он. - Представь-ка мне лучше этого великана, который, как я подозреваю, и есть твой муж. - Он протянул Адаму руку для поцелуя.

- Разумеется, дядя, это мой муж, Адам де Мариско, - проговорила Скай.

Когда Адам выпрямился, Симус О'Малли улыбнулся и сказал:

- Да, он как будто создан для тебя, Скай. Он молится на землю, по которой ты ступаешь, и слишком балует тебя. А все-таки если ты зайдешь слишком далеко, то он тебя и поколотить может, чего ты наверняка частенько заслуживаешь. Ну, садись, племянник! Ты ростом с дерево, а мне хочется поговорить с тобой лицом к лицу, а не к гульфику! - И он сам рассмеялся своей шутке, а потом крикнул:

- Мэйв! Принеси нам виски, меня что-то знобит. Да, денек сегодня не лучший, не лучший денек.

Они принесли стулья и сели лицом к старику. У Адама с Симусом завязалась оживленная беседа, а Скай сидела, глядя на любимых мужчин, помешивая в бокале янтарное пламя, называемое здесь виски. Да, за эти несколько лет дядя сильно сдал. Он стал совсем седой, но глаза по-прежнему пронзительно голубые и с прежним интересом следят за миром. Он высох и с трудом держал бокал в трясущейся костлявой руке. "Откуда у него берутся силы служить мессу?" подумала она. Наверняка он вкладывал в это все силы, а оставшееся время приходил в себя.

- Скай? - вдруг пробился в ее сознание его голос.

- Да, дядя?

- Мне так жаль замок. Королева вернет тебе земли Бурков?

- Нет, дядя. Она даст Патрику другие земли в Англии. Она хочет, чтобы он вырос англичанином и число ирландских мятежников уменьшилось на одного.

Симус О'Малли кивнул и улыбнулся. Остроумное и в то же время мудрое решение.

- У тебя почти ничего не осталось в Ирландии, девочка.

- Но я все еще глава рода О'Малли, дядя.

- Как долго ты останешься ею? Сыновья Дубхдара выросли, нечестно удерживать эту должность.

- Выросли круглыми дураками, дядя! - возмутилась Скай. - Если бы я передала власть Брайану, я бы оскорбила папину память. Ему бы только пиратствовать с Грэйс, что ему до благосостояния семьи! Он лишь пустил по ветру наше богатство!

- И что ты собираешься делать?

- Я сказала, что если ему так уж невтерпеж пиратствовать, то пусть он и братья получат каперские свидетельства у королевы и грабят испанцев, а не англичан. Так они перестанут злить королеву, не становясь на ее сторону, и наполнят свои сундуки золотом. Брайан согласился, и Конн едет в Англию, чтобы представиться королеве. Если в следующем году они не натворят новых неприятностей, я передам бразды правления Брайану и мой долг перед О'Малли будет исполнен.

- Это хорошо, - согласился епископ.

- Меня тяготит эта ответственность, дядя. Она лежит на мне всю жизнь, и я устала. Мои дети выросли, почти не видя меня, и я не хочу, чтобы это случилось с младшей, Велвет. У меня есть дом во Франции, и королева обещала дать взамен Ланди новые поместья.

- Итак, ты начинаешь остепеняться, девочка?

- Похоже, - согласилась она. - Мне хочется покоя, то есть быть вместе с Адамом и дочерью и другими детьми.

Симус О'Малли кивнул:

- Так было и с твоим отцом - да упокоит Господь его душу, - пока он не женился на Анне. После этого он отказался от приключений. Ты уже обрела покой, Скай, и я не буду уговаривать тебя быть верной и любящей женой Адаму - ты уже такая, Скай. Я счастлив видеть тебя, с тобой все в порядке, а значит, теперь и я могу отдохнуть и с легким сердцем встретить брата.

Скай встала и, наклонившись, поцеловала дядю.

- Симус, я люблю тебя! - сказала она.

Старик улыбнулся сидящему за ней Адаму и обнял ее.

- Ну-ну, девочка, не хватает, чтобы ты еще расплакалась тут! - любяще упрекнул он ее.

Они прогостили у епископа весь день и остались на ночь. Это был счастливый день. Утром, когда все было готово к отъезду, Скай поднялась к нему, чтобы попрощаться. Симус О'Малли по-прежнему сидел у камина, опустив голову на грудь, руки были сложены на коленях. Похоже, потрескивание огня не мешало ему дремать. Скай улыбнулась и тихо позвала:

- Дядя, я уезжаю! - Ответа не последовало. - Дядя?! - Она потрясла его за плечо, но пальцы встретили холодное тело. Скай отдернула руку и прикрыла рот. - Адам!

Прибежавший Адам осмотрел старика. Когда он поднялся с колен, в его глазах блестели слезы.

- Он мертв, Скай, - сказал лорд Ланди и обнял рыдающую жену.

Симуса О'Малли, епископа Коннотского, похоронили в день тридцатичетырехлетия его любимой племянницы. Его тело было выставлено для прощания на протяжении пяти дней, так как потребовалось немало времени на то, чтобы собрать на Иннисфане всех родственников. Глядя на сестер Скай - Муар, Пейги, Брайд и Сайну - старых, некрасивых женщин, Адам поразился, насколько они отличались от Скай. Адам никогда не замечал некрасивости в Эйбхлин монахиня всегда была в хлопотах и заботах, сестры же были простыми женщинами, откровенно не одобрявшими связи младшей сестры с англичанином. Только то, что Адам был католиком, позволяло им вообще общаться с ним. Слушая их рассказы о сражениях с англичанами, Адам начал понимать причины их неприязни. Измученные родами и тяжестью жизни в этой суровой стране, они преждевременно состарились, никому из них не удалось заполучить богатого или красивого мужа, как Скай. Их мужья, прибывшие вместе с ними, были простые краснолицые ирландцы, не говорившие по-английски. К счастью, Адам достаточно знал ирландский, чтобы поддерживать беседу, и мужья сестер решили, что, раз этот англичанин знает их наречие, может, он не такой уж плохой парень. Они подметили, что он не дурак выпить, любит их виски и твердо управляет женой, которую считали слишком передовой для женщины.

Майкл О'Малли отслужил заупокойную мессу по дяде, и четверо племянников, Эван и Коннор Фицбурк отнесли гроб на семейное кладбище. Когда потом все собрались в родовом зале. Муар выразила словами то, что подумали все:

- Это была последняя связь с папой и прошлым. Теперь все ушло.

- Но у нас остались воспоминания, - обнадеживающе сказала Сайна.

- Ба! - фыркнула Пейги. - Их эпоха кончилась, вот и все!

- Дядя Симус связывал воедино нашу семью, - вмешалась Брайд. - Теперь мы все пойдем своей дорогой.

- Мы и так это делаем уже давно, - ответила Муар.

- Так устроен мир, - тихо сказала Эйбхлин. - Все семьи рано или поздно распадаются. Особенно это касается дочерей, а, видит Господь, у папы их было немало.

- Папа гордился бы нами, - заметила Муар, - по крайней мере кое-кем. Например, у мен? было восемнадцать детей, тринадцать выжило. У Пейги двенадцать выживших, у Брайд - девять, а у Сайны - одиннадцать. И даже тобой, хоть ты и решила стать бездетной, он бы гордился из-за твоего благочестия и искусства. - Муар оглядела сестер. - Да, многими из нас папа бы гордился.

- Мной бы он тоже гордился. Муар, - спокойно сказала Скай. - Ты нарочно умолчала обо мне, хотя я исполнила то, чего он ожидал от меня, да и родила восемь детей. Я управляла тремя имениями своих детей и большими состояниями, я исполнила свой долг как глава О'Малли, Муар.

- Да, и из-за тебя мы потеряли земли Бурков! - отрезала Муар.

- Земли Бурков отобрали у меня потому, что я вышла замуж во Франции без разрешения королевы, - рассердилась Скай. - Королева нарушила свое слово, в то время как я выполнила свою часть сделки. Если бы я вернулась в Англию без мужа, она снова использовала бы меня, а мне это надоело. Муар! Да что ты можешь понимать во всем этом, живя в захолустной деревушке в Ирландии?

- Брайан сказал мне, что ты посоветовала ему с братьями поступить на службу к английской королеве.

- Ничего подобного! Я посоветовала им только получить от нее каперские свидетельства и грабить испанцев. Это обогатит их и сохранит мир в Ирландии. Если бы они и дальше делали глупости, они потеряли бы все, и папа бы этого не одобрил.

- Испанцы - наши друзья, - возразила Муар. - Мы одной веры!

- Избавь меня от обвинений в нечестивое(tm), Муар. Испанцы используют нас точно так же, как французы шотландцев. Для них главное - своя выгода, религия к этому отношения не имеет. Испанцы снабжают ирландцев оружием только для того, чтобы мы грабили англичан, до Ирландии им дела нет. И разве англичане карают испанцев? Нет, они уничтожают нас, и в сражениях льется ирландская кровь, ирландские женщины льют слезы, а дети умирают с голоду. А наши друзья-испанцы не страдают - это удел ирландцев, и в этом наша беда! Мы не в состоянии объединиться, и пока мы этого не сделаем, в Ирландии не будет мира и свободы!

- Ты всегда была против нас, - ответила Муар, и спор прекратился.

На следующее утро все разъехались, не слишком тепло попрощавшись с младшей сестрой. Годы развели их, и, подумала Скай, она более чужда им, чем какая-нибудь невестка. Она понимала их, а они не могли понять ее - у них опыта не было. Так что она только поцеловала их на прощание и пожелала доброго пути.

- Доброго пути! - сказала Эйбхлин, когда последняя из них покинула двор, и Скай рассмеялась, взяв сестру под руку.

- Почему ты всегда понимала меня, а они - нет? - спросила она.

- Потому что они ведут слишком замкнутую жизнь, более замкнутую, чем я в своем монастыре. Я врач, и поэтому лучше знаю мир и людей. А может быть, они ревнуют к твоей красоте и мужьям. Подумай только - тридцать один год на Муар взбирается только один мужчина и, судя по ее кислой физиономии, все реже и реже. Впрочем, подозреваю, что, когда он взбирается на нее, она читает псалмы. Могу поспорить: ты-то забываешь о псалмах, когда занимаешься любовью с Адамом!

- Эйбхлин! - вспыхнула Скай, а Адам, расслышавший замечание свояченицы, расхохотался:

- Конечно, Эйбхлин, она не читает псалмы, я просто не оставляю ей для этого свободного времени!

- Бесстыдник! - воскликнула Скай. - А тебе, Эйбхлин, должно быть стыдно ты же монахиня!

- Верно, - согласилась сестра, - но ведь я женщина. - Тут она сменила тему:

- А что ты думаешь о Гвинет?

- Что я еще слишком молода для бабушки, - рассмеялась Скай. - Это прекрасно, Эйбхлин! Ты поможешь ей, когда придет час?

- Конечно, Скай, к тому же сейчас Баллихинесси гораздо более уютное место для родов, чем тогда, когда у тебя появились Эван и Мурроу. Никогда не забуду, как с крыши сыпался снег, а я пыталась согреть тебя и ребенка.

- Эван не похож на отца, - согласилась Скай. - И Мурроу тоже, слава Богу! Это мои сыновья, они хорошие ребята.

- Расскажи мне о моей новой племяннице, - попросила Эйбхлин.

Скай посмотрела на Адама, и они оба улыбнулись.

- Велвет - это такой груз, Эйбхлин, но мм все равно безумно любим ее!

- Иными словами, - хихикнула Эйбхлин, - это копия родителей.

- Ага! - воскликнули Скай и Адам в один голос и рассмеялись.

- Когда вы возвращаетесь в Англию? Ты, вероятно, беспокоишься за ребенка?

- Мы отплываем завтра. Брайан пообещал, что немедленно развяжется с Грэйс и ее пиратами. Сейчас это нетрудно сделать, до весны у них не будет судов для преследования. К тому времени придут каперские свидетельства, и они уплывут на запад, чтобы задать жару испанцам.

Эйбхлин одобрительно кивнула:

- Ты спасла этих четырех недотеп, хоть они об этом и не думают. Они кончили бы жизнь на рее, а тебе бы пришлось вечно печься об О'Малли. Хорошо было бы, если Брайан поскорее оказался в состоянии управлять кланом и ты передала ему власть, Скай. Тебе пора жить своей жизнью.

Адам молча согласился с ней, и ему не было слишком грустно на следующий день, когда они прощались с Брайаном, Шоном, Симусом и их матерью Анной. Конечно, Анна очень беспокоилась за младшего, Конна, отплывающего с ними, но Адам видел, что тому поскорее хочется избавиться как от матери, так и от братьев. Адам подозревал, что младший брат вовсе и не собирается отправляться пиратствовать в Новый Свет, во всяком случае, он слишком подробно интересовался торговым делом Скай.

Через несколько дней они достигли Девона. Сойдя на берег, Дейзи заторопилась к своему коттеджу навестить сыновей, а Скай отправила письма леди Сесили в Рен Корт и королеве, извещая о своем возвращении и намерении отпраздновать Рождество в Гринвиче с ее величеством. Затем она занялась воспитанием брата, чтобы превратить его в джентльмена, которого не стыдно было бы предъявить при дворе Тюдоров.

Это было непростой задачей. Конн ревел как лев, когда остригли его патлы и подровняли бороду. Он шипел как банши, когда его затолкали в дымящуюся ванну и не кто иной, как родная сестра, засучив рукава, принялась скрести его щеткой.

- Ты меня прикончишь! - вопил он по-ирландски, пока она скребла его.

- Говори по-английски, невежа! - кричала она в ответ. - Иначе тебя засмеют при дворе!

- Ну их к дьяволу, этих англичан!

- Я присоединяюсь, - рассмеялась Скай, - но эти ублюдки нам нужны, Конн! Кроме того, знаешь, сколько при дворе хорошеньких девушек, которые только и мечтают о встрече с таким высоким и красивым мужчиной, как ты! Как же ты с ними будешь разговаривать, если не по-английски?

- Я и так пользуюсь популярностью, сестренка, - отвечал он.

- У кухарок? - издевалась она. - Ты еще не усвоил разницу между дамой и девкой, братец? Придется, Конн, если хочешь преуспеть при дворе, а тебе нужно преуспеть, чтобы получить свидетельства для братьев.

И Конн О'Малли начал превращаться в джентльмена. В девятнадцать лет он был рослым парнем, с черными непокорными кудрями, которые придавали ему одновременно невинный и бесшабашный вид. У него одного из всех О'Малли глаза были не серого или голубого цвета, а скорее зеленовато-серые. Прямой нос, высокий лоб, квадратная челюсть делали его настоящим красавцем.

С его стройной фигурой, узкой талией и широкими плечами он выглядел великолепно в хорошо сшитом костюме. Увидев его в таком наряде через неделю после прибытия в Линмут, Адам присвистнул и сказал:

- Боже, да женщины будут штабелями укладываться у его ног. Нам придется драться со всеми придворными отцами и мужьями, Скай.

Конн обнажил в улыбке ослепительно белые зубы.

- Обещаю не слишком щипать этих курочек, Адам, - сказал он.

- Да поможет нам Бог, - пробормотал Адам. Конн схватывал на лету все, чему учили его Адам и Скай. Леди Сесили тоже приложила руку к его образованию, поработав над его речью, так что, когда они отбыли ко двору, он уже довольно свободно говорил по-английски, хотя и с небольшим ирландским акцентом, только добавлявшим ему обаяния.

Они отправились в Лондон за несколько дней до Рождества, и по дороге Конн едва не вываливался из окна, впитывая окружающий пейзаж, мелькавшие деревни и фермы. Когда они проезжали города с их разукрашенными магазинами и открытыми рынками, четырехэтажными домами, его глаза расширялись от удивления. Он никогда не видел ничего подобного. Он не переставая сыпал вопросами, и Скай внезапно осознала, как непохож он на своих братьев. Скорее, он был ближе к ней и Эйбхлин. Она хорошо представляла Брайана на его месте - его насупленное лицо и непрерывную воркотню. Хорошо, что ей удалось узнать Конна поближе - он ей пришелся по вкусу.

- Смотри, Конн! - высунувшись из окна кареты, Скай указала вперед. Лондон!

При виде города у Конна отвисла челюсть. Огромные церкви с вздымающимися в небеса шпилями, больше похожими на родные ирландские горы, теснящиеся кругом здания и магазины, и больше людей, чем он когда-либо видел за один раз. Но сильнее всего его поразил не неимоверный шум, а ужасное зловоние.

. - Да это почище навозной кучи, - сказал он.

Адам рассмеялся:

- В некотором смысле это так и есть, Конн. В Лондоне не лучшая санитария. И тебе лучше поберечься, когда будешь идти по улице, чтобы на тебя не вылили ночной горшок. Как услышишь крик: "Поберегись!" - так и отскакивай, парень, в сторону.

- А куда мы едем? - спросил Конн сестру. Ему трудно было представить себе размеры Лондона. Он решил, что они скорее всего остановятся в одном из постоялых дворов.

Но теперь он растерялся.

- У меня есть дом в одной пригородной деревушке, Чизвик-на-Стрэнде. Дом стоит у реки, так что баржей легко добраться до Гринвича. Напротив - дом твоего племянника, графа Линмутского. Это большой дом, мой попроще.

Тебе там понравится, братец, Когда карета подъехала к воротам Гринвуда, глаза Конна снова расширились. Ворота распахнул маленький человечек, почтительно снявший шляпу, и маленькая женщина рядом с ним присела в реверансе. Скай помахала обоим рукой.

- Это Бэйтс и его жена, - сказала она Конну. Тот сидел молча. Карета проехала по прекрасному парку и завернула к дому из розоватого кирпича.

Перед домом выстроились люди в бело-зеленых ливреях, которые тут же подбежали к карете, отворили двери, спустили лестницу. Когда они переступили порог, навстречу им поспешил лакей, по виду более изящный, приветствуя их:

- Добро пожаловать домой, миледи!

- Спасибо, Уолтере, - ответила Скай. - Это мой младший брат, мистер Конн О'Малли. Он приехал представиться королеве.

- Добро пожаловать, сэр! - сказал Уолтере. Потом он снова повернулся к Скай. - Я получил послание от лорда Берли из Гринвича. Послание было в устной форме. Лорд Берли просит вас доложит ему о вашем прибытии немедленно, а он сообщит о вашем прибытии ее величеству, чтобы она назначила вам аудиенцию.

- Пошли кого-нибудь сразу к нему, - ответил Адам. - Не сомневаюсь, королева жаждет встретиться с нами.

- Хорошо, милорд.

Скай поднялась по лестнице в библиотеку, муж и брат последовали за ней. Слуги под управлением Дейзи внесли багаж. Нянька Велвет, Нора, одна из кузин Дейзи, унесла ребенка в детскую, чтобы уложить спать. Когда она проходила мимо Конна, он придержал ее, чтобы поцеловать племянницу в щечку.

- Спокойной ночи, котенок, - тихо сказал он. - Приятных снов.

- Ты ее избалуешь, - упрекнула его Скай, внутренне довольная привязанностью Конна к племяннице, привязанностью взаимной, так как Велвет тоже обожала дядю. Велвет вообще была неравнодушна к джентльменам, и, видит Бог, подумала Скай, мужчины тоже быстро очаровывались ее дочерью.

- Ты чему-то улыбаешься, - сказал Адам, наливая ей вина.

- Я подумала, что Велвет хорошо понимает свою власть над мужчинами, ответила Скай.

- Ага, - осклабился Конн, - она настоящая лиса, ваша Велвет. Всего-то полтора года от роду, но лучше бы вам пораньше подыскать ей мужа. Повезет вам, если воспитаете ее приличной маленькой леди, да вряд ли! - рассмеялся он и сел к огню напротив сестры.

- Пока нам лучше все-таки подумать о более насущных вещах, - сказала Скай. - Мне кажется, я сделала из тебя приличного придворного, если только ты не напортишь себе своим ирландским темпераментом. При дворе не так уж мало ирландцев, что бы там ни говорили снобы. Не дай им разрушить твою репутацию, братец. Среди англичан их меньшинство, поэтому они могут специально дразнить нас, чтобы позабавиться за счет нашего ирландского тщеславия. Не дай им раздразнить тебя, и они скоро утомятся и отстанут, и начнут пожирать друг друга.

- Неужели они не знают, что, когда у нас уже были университеты и великие поэты, их предки еще раскрашивали себя перед битвой в голубой цвет и жили в шалашах? - удивленно спросил Конн.

- Нет, Конн, дорогой, они об этом забыли. Они считают, что солнце встает и заходит исключительно ради Англии, но что бы ты ни говорил, ты не поколеблешь их убеждения. Так что и не пытайся, Конн. Главное, верь в себя, и ты преуспеешь. Тогда все эти глупые насмешки не будут значить ровным счетом ничего. Помни, что всегда говорил папа: главное - это выживание семьи. Все остальное - не важно.

- Ты думаешь, королева скоро примет нас?

- О да! Елизавете Тюдор будет любопытно взглянуть на тебя, Конн, у тебя столько преимуществ! Ты молод, красив, умен и хорошо образован. Короче, ты как раз такой молодой человек, каких обожает королева. Используй эти преимущества - поухаживай за ней, покажи ей свое расположение. Помни, что это только игра. Обещаю, ты преуспеешь и тогда получишь свидетельства, нужные для семьи.

- А она привлекательна? То есть я имею в виду в самом деле? Я слышал, что про нее болтают, но она в самом деле такая, Скай?

- В этом году ей исполняется сорок. Она могла бы быть твоей матерью, но она все еще красива. У нее великолепная белая кожа и золотисто-рыжие волосы. Глаза серовато-черные, и она отлично видит, от нее ничто не ускользнет. Она очень хорошо образованна и ценит остроумие. Очень умна. Любит танцы - это тебе на руку. Так что она тебе понравится, братец, но берегись! Она может быть сильнее и злее любого мужчины, если будет необходимость.

- Ты меня заинтриговала, - ответил Конн. - Мне все больше хочется взглянуть на этот образец женщины.

Конн О'Малли прибыл ко двору за два дня до Рождества 1574 года. На нем был темно-зеленый бархатный костюм, а чулки отделаны еще и золотистым шелком. Камзол расшит золотом, жемчугом и драгоценными камнями в виде морских волн. Пуговицы золотые, воротник и обшлага отделаны кружевами. На ноги он надел хорошо пригнанные кожаные сапоги с отворотами. На шее висела толстая золотая цепь с медальоном красного золота, на котором красовался родовой знак О'Малли: морской дракон с рубиновыми глазами - самыми настоящими.

В последний момент Скай убедила брата сбрить бороду и усы, и, как она и подозревала, под черными зарослями обнаружилось чрезвычайно привлекательное лицо.

- Боже! - воскликнул Адам, глядя на юношу. - Вы с сестрой просто близнецы!

- Учитывая, что я старше на пятнадцать лет, это комплимент, дорогой, рассмеялась Скай. - Но я-то знаю, что под этой благообразной личиной скрывается черт. Господи, Конн, женщины будут просто бросаться на тебя! Весь двор будет твой!

- Бедные девушки, - Конн состроил скорбную физиономию, - ведь я посвящу себя только королеве.

Адам и Скай расхохотались, и они покинули дом. Их баржа отплыла к Гринвичу. Адам сидел молча, созерцая проплывающие мимо пейзажи, а Скай давала Конну последние инструкции. "Боже, как она прекрасна!" - подумал Адам, наблюдая за ней. Скай была одета в костюм из пурпурного бархата, капюшон плаща оторочен соболем, на руках - соболиная муфта, отделанная драгоценностями, рубины и алмазы поблескивали в свете факелов. Она сияла, предчувствуя победу, и он был рад этому. Теперь, когда дело с О'Малли улажено, он увезет ее и никогда больше не станет ни с кем делиться - кроме их собственной большой семьи.

Показались башни Гринвича. Адам взял маленькую ладошку жены в свою руку. Она пожала ее, не поворачивая головы. Баржа подходила к королевскому причалу, сближаясь с баржами других гостей.

- Скай! Скай! - Миловидная рыжеволосая женщина на стоящей впереди барже махала Скай кружевным платочком. Скай кивнула ей в знак приветствия, и Конн заметил:

- Первосортная штучка, сестренка. Ты представишь меня?

- Это Леттис Кноллиз - графиня Эссекская, Конн, и она слишком богата для твоих авансов. Кроме того, мне кажется, она в связи с лордом Дадли, хотя, если королева об этом узнает, ей не сносить головы.

- А позади нас, - спросил Конн, - что это за модный джентльмен?

- Эдвард де Вир, граф Оксфордский. Он зять Берли, хотя, поговаривают, не слишком удачный.

Баржа ткнулась носом в причал, и королевские лакеи быстро закрепили ее, чтобы дать возможность сойти пассажирам. Некоторое время они простояли на пристани, пока Скай оправляла юбки, следя, чтобы на них не осталось складок. К ним подошла Леттис Кноллиз.

- Скай, дорогая! Ты вернулась! А кто эти два милых джентльмена, сопровождающие тебя? - игриво спросила она.

- Леттис, это мой муж Адам, лорд де Мариско. - Адам улыбнулся и поцеловал протянутую Леттис руку, пока она восторженно пожирала его глазами. - И мой младший брат Конн О'Малли. Конн, познакомься с графиней Эссекской.

Конн медленно поднял руку Леттис к губам, и его серовато-зеленые глаза очарованно впились в ее янтарные. Столь же медленно он запечатлел долгий поцелуй на ее белоснежной ручке.

- Мадам, - сказал он, не отводя взора, - мне сказали, что вы - бледное подобие вашей кузины, королевы, но то, что я вижу перед собой, ослепляет меня.

Графиня Эссекская была поражена, словно громом, этим изысканным комплиментом, и некоторое время ей пришлось собираться с силами для ответа. Никогда в жизни она не была так близка к обмороку.

Лицо Конна О'Малли озарилось улыбкой, приподнявшей уголки его чувственного рта и собравшей морщинки возле глаз. Он крепко сжал ладонь Леттис Кноллиз в своей руке.

- Позвольте мне сопроводить вас во дворец, мадам, - мягко сказал он и пружинящей походкой направился вперед, увлекая за собой ошеломленную графиню.

Скай закусила губу, чтобы не рассмеяться, и не оглядывалась на мужа, который, несомненно, тоже молча умирал от смеха. Наконец она взяла Адама под руку, и они пошли во дворец. Еще не успев оправиться от сдерживаемого смеха, Скай сказала:

- Конн одержал первую важную победу. Остается молиться, чтобы Дадли не заметил, что он порхает вокруг Леттис, как шмель возле благоухающего цветка.

- Дадли никогда публично не выразит своей страсти К Леттис, - ответил Адам. - Иначе быстро окажется в Тауэре. Если Конн будет вести себя прилично, все обойдется.

Они едва успели войти во дворец, как к ним подбежал секретарь лорда Берли, попросивший их следовать за ним. Скай оторвала брата от Леттис и потащила его за собой.

- Итак, мадам, вы вернулись, - приветствовал их в своем кабинете Сесил. Надеюсь, вы привезли ее величеству обнадеживающие новости?

- Возможно, лорд Берли, - ответила Скай.

- Возможно? Ну, мадам, ничего, кроме полного успеха, я не могу принять!

- Вы его можете получить, лорд, но только в обмен на кое-что равноценное.

- Как, мадам?! Мы уже передали вам земли для вашего сына, лорда Бурка, признали ваш брак с лордом де Мариско, вернули ему остров Ланди и подарили ему отличное имение в Ворчестершире с прекрасным домом. Королева любезно согласилась на брак вашей дочери Виллоу Смолл с графом Альсестерским. Чего же вы еще хотите?!

- Все верно, лорд, но то, о чем вы говорили, получили другие - мой муж и дети, - а я еще ничего. Но я хочу очень немного, только для моей семьи О'Малли. Мой лорд, позвольте представить вам моего младшего брата Конна О'Малли. Конн, это Уильям Сесил, лорд Берли, государственный секретарь ее величества.

Конн изящно поклонился Сесилу, инстинктивно поняв, что с этим человеком притворяться бессмысленно. Государственный секретарь внимательно посмотрел на юношу и сказал:

- Да, он вылитый О'Малли, это точно. - И кисло улыбнулся. - Ну, мистер О'Малли, так что же вы, О'Малли, хотите от королевы?

- Каперские свидетельства, милорд. Мы, О'Малли, лучшие моряки на всем свете, и вполне естественно, что мы нападали на наших природных врагов англичан. Но моя сестра, леди де Мариско, убедила нас, что если мы не прекратим наши забавы, то наш род может постигнуть печальная судьба. Она посоветовала нам использовать избыток энергии на небольшое пиратство в Новом Свете. Мы и так могли бы пиратствовать там, но решили, что под королевским флагом это будет безопаснее. И к тому же, - он широко улыбнулся, - гораздо успешнее!

Глаза Уильяма Сесила никогда не выражали его мыслей. Но сейчас он не мог не восхититься Скай. Ему было интересно, как ей удастся отговорить своих взрослых братьев от борьбы против англичан. Но эта женщина оказалась невероятно умна! Если бы только она была мужчиной, подумал он, уж он сумел бы использовать ее ум на службе Англии. Разумеется, братья О'Малли получат каперские свидетельства. Но лучше пока подержать их на крючке.

- Я изложу королеве вашу просьбу, мистер О'Малли, - ответил он. - Вы просите об очень ценной услуге.

- И я предлагаю весьма ценную услугу, - вежливо ответил Конн, но Берли заметил, как в его глазах вспыхнула угроза. Да, этот парень еще молод, но он брат своей сестры. Лорд Берли не сомневался в этом.

- Ну что же, посмотрим, посмотрим, - пробормотал он, затем повернулся к Адаму и Скай:

- Лорд де Мариско, я получил от королевы бумаги, согласно которым вы становитесь новым владельцем королевского поместья Молверн, недалеко от Ворчестера. Ее величество понимает, что это не может заменить вам вашего любимого Ланди, но она надеется, что и вы понимаете причины, по которым она не может разрешить вам проживание на острове. Адам кивнул:

- Понимаю, но можете передать ее величеству, что для меня всякое место, где я буду жить со Скай, - мой дом. Я сегодня лично поблагодарю ее величество за ее милость.

- Ах да, рождественский праздник, - сказал Берли. - Так идите же и развлекайтесь. Рад сообщить вам, что ваши дети при дворе преуспевают. Королева очень довольна мисс Виллоу, она постоянно ставит ее в пример как образец всех женских добродетелей.

- Бедная Виллоу! - невольно вырвалось у Скай. - Как это тяжко для нее.

- Напротив, мадам. Ей завидуют старшие подруги, и в то же время ее обожают и любят. Превосходная юная леди, мадам! Чудесная девушка!

- То есть, лорд, вас удивляет, что я могла воспитать такую достойную дочь? - поддразнила Скай Берли.

Государственный секретарь ценил юмор и поэтому сухо рассмеялся в ответ на язвительное замечание Скай:

- Именно так, мадам! Именно так!

- Потерпите, лорд, у меня есть еще две дочери. И одна из них наверняка окажется более похожей на мать.

- Что же, подождем, мадам, - ответил он. Скай низко присела, прощаясь с Сесилом, достаточно низко для того, чтобы он рассмотрел ее грудь, которую, как она заметила, он оценил, несмотря на все разговоры о его добродетели. "Мужчины, - подумала она, - все одинаковы", - Я оставлю вам танец, лорд, лукаво пообещала она и, опершись на руку мужа, покинула кабинет.

Королева уже сидела за обеденным столом в банкетном зале, и, хотя он был переполнен, они быстро отыскали свои места рядом с Леттис Кноллиз, которая оставила место для Конна О'Малли.

- Как ты думаешь, она съест его целиком? - прошептала Скай Адаму.

- Нет, Леттис хоть и алчна, но умна. Она съест Конна по маленьким кусочкам, - рассмеялся он в ответ.

Зал украшали зеленые венки, на каминах благоухали еловые ветки. Столы устланы белыми льняными скатертями, и у каждого прибора лежало флорентийское новшество, придуманное всего несколько лет назад, - вилка. Разумеется, они были золотые, как и ложки, и ножи с лезвиями из шеффилдской стали. Блюда и бокалы - серебряные, украшенные личной монограммой Елизаветы Тюдор. Конн и глазом не моргнул - сестра уже научила его, как пользоваться вилками, объяснив, что высшее дворянство, и в особенности королевская семья, отказалось от использования за столом кинжалов: ими вместо мяса легко можно было порезать себя или соседей.

Слуги поспешили наполнить бокалы красным вином. Конн поднял бокал, принюхался и сделал большой глоток. Скай предупредила его, что королева не терпит, когда жадно пьют вино, это считалось плохим тоном, а королева ценила изящные манеры. Стол ломился от рыбы всех видов и названий, дичи, птицы, телятины, ягнятины, ветчины, пирогов с морковью, капустой, жаворонками и прочим. Конн не мог устоять перед таким соблазном, но поглощал пищу с изяществом.

- Мне нравятся мужчины, которые смакуют пищу, - промурлыкала Леттис, и ее рука, скользнув под скатерть, сжала его бедро.

- Да, здоровый аппетит в еде - признак аппетита иного рода, - поощрительно улыбнулся он.

- Встретимся после банкета, - предложила Леттис.

- Мадам, вы заставляете меня терзаться, - ответил Конн, выражая глазами и голосом искреннее сожаление, - но вы должны помнить, что мне необходима поддержка вашей царственной кузины. Если нас застигнут, мое дело погибнет. Вы уверены, что хотите этого? Леттис фыркнула:

- Все мужчины, впервые попадающие ко двору, так стремятся понравиться Бесс!

- Но ведь она - солнце, которое озаряет наш мир, моя красавица.

- Боже, - сухо заметила Леттис, - с таким серебряным язычком, как ваш, Конн О'Малли, вы, несомненно, заставите Бесс вести себя как школьница.

- Могу только надеяться на это, - тихо пробормотал Конн, и Леттис рассмеялась.

- Конн О'Малли, скажите мне, - спросила она, - а любовью вы занимаетесь так же искусно, как говорите?

- Лучше! - ухмыльнулся он. - Это требует меньше усилий, и мозги отдыхают.

Леттис оценивающе прищурила янтарные глаза:

- Да, похоже, вам известны тайны мужчины и женщины, Конн О'Малли, но, подозреваю, вам необходимо некоторое совершенствование. Приходите и навестите меня, когда получите требуемое у моей кузины. Мне доставит удовольствие преподать вам кое-какие уроки искусства любви.

- У миледи никогда не было такого прилежного ученика, уверяю вас, - заявил Конн и устремил взгляд на ее грудь. Его глаза медленно блуждали по этим холмам спелой плоти, затем он взял ее руку и начал целовать ладонь и запястье.

Леттис содрогнулась от удовольствия.

- Дьявол! - прошептала она.

- Конн! - Скай оторвала брата от его прекрасной соседки. - Королева закончила обедать, самое время тебе представиться.

Елизавета уже пересела из-за стола на удобный стул, поставленный так, что она могла обозревать весь зал. Вверху, на галерее, музыканты настраивали инструменты, а гости бродили по залу, разговаривая друг с другом, пока слуги убирали столы.

Лорд и леди де Мариско, увлекая за собой Конна, пересекли зал и подошли поближе к Елизавете, остановившись в ожидании ее внимания. Оно не заставило себя долго ждать: быстро закончив разговор с очередным придворным, Елизавета повернулась и ласково улыбнулась Скай и Адаму. Ее острый взгляд скользнул по Конну, и, очевидно, довольная увиденным, она одарила своей улыбкой и его.

- Ваше величество, - сказал Адам, - могу ли я представить вам брата моей жены, мистера Конна О'Малли? Елизавета милостиво кивнула Конну.

- Добро пожаловать ко двору, мистер О'Малли, - произнесла она.

Глаза Конна выражали безмерное восхищение. Упав на колени, он поймал подол королевского платья и поцеловал его.

- В Ирландии, - его голос звучал мягко и проникновенно, - говорят, что вы - дочь самого дьявола, мадам. Теперь, лично узрев ваше величество, я не согласен с ними. Ибо вы - сама Глориана, и я преклоняюсь перед тобой!

Уголки рта Елизаветы слегка искривились, скрывая улыбку. Разумеется, она не поверила в искренность этого напыщенного комплимента, однако была польщена.

- Встань, Конн О'Малли, - приказала она, - чтобы я получше рассмотрела тебя.

Конн грациозно вскочил на ноги, и королева скользнула по нему взглядом. "Что ж, парень неплох, - довольно подумала она, - и к тому же из кожи вон рвется, чтобы заслужить мое расположение. У него наверняка есть природный ирландский ум и остроумие. Отлично, такие плуты мне по вкусу!"

- Ты танцуешь, Конн О'Малли? - Да, Глориана!

- Тогда сегодня откроешь со мной бал, Конн О'Малли, - сказала Елизавета Тюдор, вставая и опираясь на его мгновенно подставленную руку. Музыканты тут же заиграли.

Сэр Кристофер Хаттон был сражен наповал, ведь первый танец королева уже обещала ему! К тому же у этого парня ноги пляшут сами собой, подумал Хаттон. Впрочем, он не беспокоился о потере своего места из-за этого ирландского выскочки.

- Эти мастера танцев приходят и уходят, - раздался над его ухом довольный голос. - Интересно, сколько продержится этот болотный ирландец?

- Да, немало прошло времени с тех пор, когда все ее внимание было поглощено вами, Дадли, - парировал сэр Кристофер. - Королева, как умная и утонченная женщина, любит разнообразие и перемены. Вы наскучили ей до смерти уже давно.

- Они хуже ревнивых баб, - тихо сказал Адам на ухо Скай.

- Она специально стравливает их, чтобы никто не мог претендовать на единоличное обладание ею, - ответила Скай.

- Очень верное замечание, мадам, - заметил Уильям Сесил, незаметно подошедший к ним сзади.

- Черт побери, лорд, вы подкрадываетесь не хуже кошки!

Лорд Берли сухо рассмеялся:

- Благодаря этому таланту я не раз выходил сухим из воды. Но вам нечего опасаться, мадам, пока вы лояльны по отношению к Англии. - Он взял ее за руку. - Не можете ли вы пройти со мной? - спросил он. - Мне кое-что нужно сказать вам обоим наедине.

Они вышли из бальной залы, где бушевало веселье, и оказались в пустынном коридоре.

- Итак, что вы хотели сказать, лорд? - спросила Скай.

Уильям Сесил остановился, тщательно огляделся, не может ли кто-нибудь подслушать их, и только после этого начал говорить:

- Королева просила известить вас, что она сочла вашего брата вполне достойным ее доверия, леди де Мариско, и через пару месяцев ваша семья получит требуемые лицензии. Однако пока ее величество считает необходимым продлить пребывание Конна О'Малли при дворе, чтобы она могла получить более подробное представление о его способностях. Вы же, леди и лорд де Мариско, получаете разрешение после Двенадцатой ночи покинуть двор и отправиться в ваш новый дом в Молверне. Однако всякие путешествия во Францию на несколько следующих месяцев вам запрещаются. Вы поняли меня?

Скай кивнула.

- Могу ли я сообщить это моему брату, лорд?

- Нет. Лучше ему пока не знать этого.

- Да, любовь моя, - согласился Адам, - пока Конн думает, что цель еще не достигнута, он будет стараться. Конна лучше держать в узде и не давать расслабляться.

- Да, - ответил лорд Берли, - ее величество разочаруется, если юный О'Малли будет уделять внимание не только ей, но и, скажем, графине Эссекской.

- Интересно, лорд, есть на свете что-либо, что ускользает от вашего взора? - удивилась Скай.

Берли снова издал сухой смешок:

- Очень немногое, мадам, действительно немногое. - Он поднес ее ладонь к губам. - Я был бы рад, мадам, вернуться к празднеству, ибо вы обещали оказать мне честь, станцевав со мной свой первый танец.

- Оказать вам честь, лорд? Я полагаю, что это вы окажете мне честь, ответила Скай.

Лорд Берли снова кисло улыбнулся:

- Вы, О'Малли, определенно очаровательны. Я рад, что вы снова оказались под надежным присмотром преданного англичанина. А предстоит еще одержать аналогичную победу над вашим братом. Я содрогаюсь при мысли о том, что будет, если кто-либо из вас окажется на свободе и восстанет против Англии.

- Не так давно был такой день, когда у вас были поводы содрогаться, согласилась Скай. - Но я сохраню мир с Англией, если и Англия будет хранить мир. Меня никто не может обвинить в предательстве, вы хорошо это знаете.

- Идемте же, мадам, - сказал Уильям Сесил, делая вид, что не слышал этих слов. - Мы вместе с ночью стареем с каждой минутой.

Когда государственный секретарь ввел Скай обратно в зал, музыканты наигрывали веселую мелодию. Королева все еще флиртовала с Конном, и тот грациозно и очаровательно играл роль ее партнера. Но все, кто был в зале, забыли о королеве и ее последнем фаворите при виде Уильяма Сесила, танцующего с прекрасной леди де Мариско. Преданный и чопорный слуга королевы вообще редко танцевал, и никто не видел, чтобы он танцевал с кем-либо, кроме самой королевы и его собственной жены.

- Мне кажется, лорд Берли, вы сделали меня предметом зависти всех присутствующих, - рассмеялась Скай.

- Чушь, - улыбнулся в ответ Сесил, - завидовать нужно мне, а не вам!

- Ваше поведение, лорд, наверняка вызовет массу сплетен, - продолжала дразнить его Скай. - Следующие несколько дней будут заняты только обсуждением того, почему же вы, никогда ни с кем не танцующий, танцевали со мной.

- Да, - согласился Берли, - это их заинтересует, не правда ли?

- Разумеется, вы ведь сделали это специально, - сказала Скай, наслаждаясь его необычным поведением.

- Это верно, мадам, просто мне хочется, чтобы никто, и даже вы, не считал себя способным предсказать поведение Уильяма Сесила.

- Но у вас есть одно свойство, в наличии которого никто не сомневается, лорд.

- Вот как, мадам? И что же это? - Он поднял вопросительно бровь.

- Ваша преданность королеве, лорд. Она неизменна. Сесил кивнул:

- Вы правы, Скай О'Малли. Никогда моя преданность Елизавете Тюдор не изменится и не уменьшится. Теперь же, мадам, я верну вас вашему любящему мужу. Благодарю вас за танец. Действительно, прошло много времени с тех пор, как я в последний раз позволил себе такую вольность.

С галантным поклоном он передал ее Адаму и направился к королеве.

Адам радостно улыбнулся.

- Теперь вам обоим будут завидовать и обоих будут бояться до конца вашего пребывания при дворе, - заметил он.

Скай улыбнулась в ответ:

- Тут мало людей, которых я могла бы назвать Друзьями.

- Тогда ты должна быть довольна, что теперь нам не обязательно являться ко двору.

- Да, я довольна. Мне хочется, чтобы по крайней мере у одного моего ребенка был надежный дом и оба родителя. - Она вздохнула. - Дом. Интересно, каков он, Адам? Действительно ли центральная Англия красива, или же королева просто наказывает нас?

- Я лишь однажды был в центре Англии, Скай, и думаю, что это действительно прекрасная страна, там зеленые пологие холмы и красивые долины. Наверное, это самое спокойное место в Англии. Подозреваю, что королева по-своему была добра к нам.

Скай вспомнила эти слова через три недели, когда ясным морозным днем, в середине января, они подъехали верхом к своему новому дому. На голубом, без единого облачка небе ярко сияло солнце. Природа мирно наслаждалась нестойким теплом зимнего полудня. Над ними, перекликаясь, пролетела стайка голубей.

Молверн, подобно прекрасному драгоценному камню, покоился в оправе небольшой долины в Молвернских холмах, между Северном и его притоком Уай. Усадьба была построена в форме буквы "Е" примерно сто лет назад, в правление Эдварда IV. Это был королевский подарок жене, Элизабет Вудвилл, отсюда он и получил название - Королевский Молверн. Все эти годы он оставался во владении короны, а теперь в качестве временного дара был передан чете де Мариско. Он был построен из розоватого кирпича, кое-где по стенам карабкался плющ. Дом спокойно поджидал новых владельцев.

Съезжая с холма, Скай почувствовала это ожидание, разлитое в окружающем дом воздухе, и подумала: "Мы похожи с этим домом. Мы нужны друг другу". Ей внезапно пришло в голову, что в этом доме еще никто по-настоящему не жил: предыдущие владельцы просто останавливались по дороге в этой королевской резиденции, если оказывались поблизости. Однако, подъехав поближе и окинув его оценивающим хозяйским глазом, Скай поняла, что дом поддерживался в хорошем состоянии. Стекла ромбовидных окон были грязны, но целы.

Когда они подъехали к главному входу, дверь распахнулась, и из нее показался какой-то человечек.

- Не вы ли лорд де Мариско? - учтиво спросил он.

- Да, я - Адам де Мариско, - последовал ответ.

- Я - Питер, управляющий, милорд. Добро пожаловать в Королевский Молверн. Дом в неплохом состоянии, хотя мебели, посуды и прочих принадлежностей немного - королевские особы обычно возят все с собой. Но в деревне есть хороший краснодеревщик, так что вы можете обратиться к нему.

Адам добродушно ответил:

- Мы оставили семью и вещи в Ворчестере и приехали просто посмотреть на дом, Питер. Хотя вещей у нас достаточно, думаю, моя жена найдет, чем занять краснодеревщика.

Питер одобрительно наклонил голову:

- Тогда я пойду домой, милорд. Мы с женой живем в небольшом доме на окраине имения, и, если вам что-нибудь понадобится, мы к вашим услугам.

- Нам нужно нанять слуг, - сказала Скай. - Передайте в деревне, что каждый, кто хочет получить работу, может завтра утром прийти сюда.

- Хорошо, миледи! В деревне немало людей будут счастливы услышать эту новость. - Он снова поклонился и исчез за углом.

Адам слез с лошади и привязал ее к ближайшему кусту, а потом помог спуститься Скай и привязал ее лошадь. Несколько долгих минут они стояли рядом, рассматривая дом, и каждый думал о своем. Адам, как ни любил Ланди, не мог не признаться себе, что этот дом гораздо уютнее и удобнее для его жены и ребенка. Он ему нравился.

Скай же думала, глядя на дом: "Это первый дом, принадлежащий мне и Адаму. Ланди и Бель-Флер принадлежат ему, Гринвуд - мой, Плимут принадлежит Робби. Но этот дом - наш, и я теперь свободна от обязательств перед О'Малли". Она улыбнулась, вспомнив, как королева решила все за нее. Скай колебалась, не зная, на ком остановить выбор. Перед отъездом из Лондона Елизавета Тюдор предложила ей назначить главой О'Малли Майкла.

- Но он священник, - возразила Скай, - и я подозреваю, он стал им именно для того, чтобы избегнуть ответственности за клан.

- Тогда он был ребенком, - ответила королева, - а теперь, насколько я правильно поняла сообщение испанского посла, папа намерен назначить вашего брата епископом взамен того старого негодяя, вашего покойного дяди. Церковь не назначает на высокие посты людей, избегающих ответственности, мадам. И если папа столь высоко ценит вашего брата, почему же мы должны пренебрегать им? Как я заключила из слов мистера Конна, никто из других ваших братьев не может занять этот пост. Пусть епископ управляет кланом, а потом, когда страсти утихнут, назначит своим преемником кого-либо из племянников. Он не обязан назначать старшего, так что они все будут соревноваться за это место.

- Я думала, что именно Конн может занять его.

- Ха! - весело воскликнула королева, и в ее глазах появился озорной блеск. - Конн О'Малли, мадам, весьма амбициозный молодой человек, и он решил искать счастье здесь, в Англии. Скоро я назначу его в мою гвардию. Там всегда найдется место красивому молодому человеку.

Скай была поражена.

- Конн? - Она раскрыла рот. - Ваш гвардеец?

- Да, - ответила Елизавета. - Он, конечно, плут, мадам, но, насколько мне удалось выяснить, у него доброе сердце. Подумайте сами, мадам. Ваш брат. Что ему делать в Ирландии? Он не только младший сын, но и вообще самый младший. Его не ждут ни земли, ни деньги. Ему самому нужно решать свою судьбу, а где же лучше всего заняться этим, как не на службе у меня?

Скай вынуждена была согласиться с правотой королевы, а поговорив с братом, она окончательно решила назначить главой клана Майкла. Королева ясно дала понять, что она не желает, чтобы у Скай и дальше оставалась власть, которую она может обратить против Англии.

- Я не возражаю против ваших торговых развлечений, мадам, я больше не желаю одновременно давать вам убежище и ожидать нападения судов О'Малли.

В свое время Скай возмутилась бы таким решением, но не теперь - она была счастлива с Адамом и детьми, ей наконец захотелось покоя. Она написала братьям в Ирландию, что решила передать бразды правления Майклу. В письме Майклу и Анне она объяснила, почему она поступила именно так. Трем же младшим братьям она просто сообщила, что им придется потратить много времени, восстанавливая богатство О'Малли, и им будет не до управления кланом. С письмами она отправила и каперские свидетельства для братьев.

Через несколько дней после Двенадцатой ночи Скай с Адамом, захватив Дейдру и Велвет, отправились в свой новый дом. Брэн Келли хотел поплыть с Робби на Восток. Это путешествие заняло бы пару лет, и Дейзи решила остаться со Скай. Захватив своих сыновей и престарелую свекровь, она отправилась вместе с ними. Даже леди Сесили, которая упорно отказывалась признать, что все больше стареет, удалось убедить закрыть Рен Корт и переселиться в новый дом в Мариско.

- Разве вы не были, с тех пор как я приехала в Англию, моей матерью и бабушкой моих детей? - спрашивала ее Скай. - Если вы останетесь одна в Девоне, я не прощу себе этого до конца жизни!

Но ведь я большую часть жизни прожила в одиночестве, милая Скай, - слабо возражала старушка.

- Леди Сесили, но вы нужны мне, - ответила Скай и очаровательно улыбнулась.

- Ну, если вы так уверены в том, что я нужна вам...

- Да, конечно!

- Мы оба уверены в этом, - вмешался Адам, кладя руку на плечо леди Сесили.

Слезы наполнили глаза леди Сесили. Скай улыбнулась при воспоминании об этом. Они были так счастливы все вместе! Стоя здесь, перед усадьбой Молверн, она поняла: наконец-то у нее есть дом.

- Ты счастлива? - тихо спросил Адам.

- Да, - ответила она, беря его за руку. - Я счастлива, Адам, дорогой. Понимаешь ли ты, что это наш первый настоящий дом? Наконец-то мы дома, Адам!

- Да, - ответил он. - Наш дом! Наш дом сегодня и в счастливом завтра! Адам де Мариско наклонился и поцеловал Скай. Потом, подхватив жену на руки, он внес ее в открытую дверь Королевского Молверна, в их дом. Их дом сегодня и в счастливом завтра.