Сборник статей и интервью 2001г. v2

Неблагодарные англичане требуют ренационализации железных дорог. За это выступает 80% населения. Правительство недоумевает: люди не могут понять собственного счастья. Уже приватизировано все - вода, телефон, почта. Все получается очень дорого, а главное, постоянно что-то выходит из строя. Повсюду таблички: Out of order. Письма опаздывают, а порой вообще не доходят. Что, впрочем, может быть очень удобным оправданием.

Если подземку, и без того дышащую на ладан, реформируют подобным же образом, результат получится очень грустный. Неудивительно, что, когда лейбористы восстановили в Лондоне выборную администрацию, жители дружно поставили во главе ее хорошо знакомого им Ливингстона.

Пролетарии и управленцы

Понедельник начинался с забастовки метро. Бесконечные очереди мрачно стояли у красных двухэтажных автобусов, которые тоже почему-то не двигались с места. Видимо, ждали отправления по расписанию.

Представители профсоюза локомотивных бригад пикетировали вход в подземку вместе с активистами Социалистического альянса (в большинстве - разочарованными сторонниками правящей лейбористской партии). Касса работала: вместо того, чтобы продавать билеты, она ставила на проездные документы штамп о том, что один день потерян в результате забастовки: месячную карточку можно будет соответственно продлить.

Какой-то джентльмен средних лет с традиционным английским зонтиком беседовал с машинистом поезда по поводу вопросов безопасности. Машинист объяснял, что метро хотят разбить на несколько конкурирующих друг с другом подразделений, как это уже сделали с железной дорогой, в результате чего начнется полный хаос и все погибнут. Джентльмен согласился, взял листовки и покорно встал в очередь на автобус.

Примерно половина прохожих забирала листовки и говорила профсоюзникам что-то одобрительное. Другие уходили молча. «Что ты хочешь, это же буржуазный квартал! - объяснял мне все тот же машинист поезда. - Но вообще нас поддерживают. Года два назад здесь все были бы против. А сейчас никто не протестует».

На улицах образовались безнадежные пробки, которые никто не пытался регулировать. Машины не гудели, явно смирившись со своей участью. Двое штрейкбрехеров, проведших поезд вопреки решению профсоюза, нарушили какую-то должностную инструкцию и были на следующий день уволены. Больше поездов не было. Большинство населения города оценило стачку как большой успех.

Пробившись через кошмар лондонского транспорта, я наконец добрался до мэрии, где запланировал встречу со старыми знакомыми. Ливингстона я знал еще с 1989 года, когда он был депутатом в Вестминстере. Собственной конторы у него тогда не было, он сидел в каком-то углу, украшенном неоготической лепниной, а Джон Росс, советник Кена по экономике, вел борьбу с огромным плюшевым медведем. Этот медведь являлся тотемом лейбористской партии, но занимал ровно столько же места, сколько и средней толщины депутат, а потому его надо было срочно депортировать.

С тех пор Кен переселился в более удобную контору, а у нас были ГКЧП, октябрьский переворот Ельцина, дефолт и еще бог знает что. А потому все последующие встречи начинались с недоуменного вопроса англичанина: «Неужели ты еще жив?»

На сей раз вопрос, однако, следовало уже адресовать мэру Лондона, в запарке носившемуся с совещания на совещание. Джон Росс, совершенно не изменившийся, сидел теперь в собственном кабинете, рассказывая про ужасную жизнь городской администрации. Надо сказать, что несколько лет своей жизни Росс провел в Москве, которая после Лондона кажется образцовым современным городом.

«О, если бы у нас была хоть часть той власти, которая есть у Лужкова! - приговаривал он. - Если бы у нас был такой бюджет!»

Борьба радикальной администрации за спасение метро началась с приглашения нового менеджера. Джон Кайли был выписан из Америки за 800 000 долларов в год - сумму эту в коридорах мэрии произносят с каким-то суеверным восхищением.

Раньше Кайли работал заместителем директора ЦРУ, но потом сменил профиль и взялся за городской транспорт. Он привел в порядок городской транспорт Бостона, и тогда его пригласили в Нью-Йорк. Многие считали, что это уже невыполнимая миссия, но ньюйоркская подземка действительно стала менее хаотичной и чуть более безопасной. Теперь Кайли прибыл в Лондон, чтобы доказать, что он действительно лучше всех: Миссия невыполнима-2.

Удивительное дело, Кайли говорит ровным счетом то же, что я слышал от машиниста в пикете. Нельзя разделить метро на несколько частей. Конкуренция здесь будет неэффективна и даже вредна. Вообще инфраструктура должна оставаться единой. «Неужели для того, чтобы все это было сказано, надо было нанимать человека за 800 тысяч долларов?» - спрашиваю я. «Вот именно, - восторженно подхватывает Росс. - Рабочего никто слушать не будет, а когда ровным счетом то же говорит менеджер с многотысячным окладом, да еще и бывший начальник из ЦРУ, это совершенно другое дело. Если человеку платят такие деньги, к его мнению обязательно прислушаются».

Сколько нужно полицейских

В Лондоне 7,5 миллиона жителей и всего 28 тысяч полицейских. «Разве можно с таким количеством полиции контролировать огромный город?» - жалуется Росс. «А сколько их нужно?» - интересуюсь я. «Кто их знает, - философски отвечает мой собеседник. - Дело ведь не в том, сколько у вас копов, а в том, как к ним относятся жители. Если население смотрит на полицию как на оккупационную армию, боится ее, не сообщает ей информацию, можно сколько угодно увеличивать численность. Хоть четыреста тысяч на улицы выведем, все равно не справятся. Вы же в Москве уже видели».

Полицию надо реформировать и только после этого думать о ее численности. Времена, когда англичане любили своих «бобби», ушли в прошлое. Примерно треть населения Лондона - негритянская община. В полиции негров не более 2%. «Бобби» периодически избивают каких-нибудь случайно оказавшихся под рукой «лиц негритянской национальности». Потом, правда, извиняются. Правительство признало, что в полиции царит «институциональный расизм». Но по крайней мере нет серьезных проблем с коррупцией. «Если бы к нашим проблемам еще и вашу коррупцию, - продолжает философствовать Джон Росс, - это был бы вообще конец света. Но все-таки здесь развитой капитализм. Буржуазия способна рационально мыслить. Это тебе не Москва».

Деловые круги Лондона действительно способны к рациональным мыслям. Предприниматели не любят Ливингстона, но готовы поддерживать его, ибо никто другой не справится. При встрече с новым мэром один из представителей бизнеса признался: «Мы возлагали надежды на Тэтчер, но это оказался полный провал. Низкие налоги - это, конечно, хорошо, но нельзя работать в городе, где все разваливается».

«Наша политика - это сочетание жесткой эффективности с перераспределением», - объясняет мэр. Это значит, что городские службы должны работать дисциплинированно и рентабельно, но сэкономленные средства пойдут на развитие более бедных районов на востоке города. Это не благотворительность, речь идет о кредитах для мелкого бизнеса, программах развития, новых рабочих местах.

Я не уверен, что «все у них получится». Но есть некоторое основание для надежды. И дело не только в радикальных управленцах, заседающих в администрации Лондона. Просто что-то начало меняться. Люди почувствовали вкус к действию. Это было видно и по рабочим в пикетах у лондонского метро, и по молодежи, собравшейся на встречу со знаменитым калифорнийским бунтовщиком Кевином Данахером, организовавшим массовые волнения в Сиэтле, и по студентам, готовящимся к общенациональной забастовке против введения платного образования.

Перед началом стачки в метро прошел слух, что Кен встанет в пикет вместе с машинистами поездов. Но мэр решил остаться на своем рабочем месте - каждый должен заниматься своим делом. «Ничего, - заметил один из активистов профсоюза. - Было бы, конечно, здорово, если бы Кен стоял вместе с нами. Но и без него справимся».

НАГРАДНОЙ ОТДЕЛ

В четверг, 15 февраля, в концертном зале «Президент-отеля» состоялось награждение победителей и лауреатов конкурса «Золотой гонг-2000».

Среди победителей - авторы «Новой газеты». Дипломы вручили Анне ПОЛИТКОВСКОЙ за серию материалов из Чечни и Игорю ДОМНИКОВУ в номинации «Верность теме». Премию Игоря получила его вдова Маргарита Домникова…

Поздравляем!

ТЕЛЕФОННОЕ ПРАВО - НАРОДУ!

Как бороться с повременкой

Кто больше всего пострадает от введения повременной оплаты за телефон? На первый взгляд две категории граждан - пенсионеры и интернетчики. И те и другие больше всего нуждаются в связи с миром. И те и другие будут разорены телефонными счетами. Но в конечном счете пострадают все: мало кто сможет избежать неприятных эмоций, обнаружив, что привычное общение по телефону будет стоить в три, четыре, а то и в пять раз дороже. Кто выиграет? Телефонные компании, монополисты от связи. И прежде всего «Связьинвест».

Надо сказать, что предложение ввести повременную оплату за телефон вызывает практически одинаковую неприязнь у самых разных категорий населения. Здесь мы, наконец, почти едины. Может быть, неприязнь к повременке это и есть искомая «национальная идея»? И уж точно это идея народная.

Увы, телефонные компании думают иначе. И уже принимают меры для того, чтобы заставить нас раскошеливаться. Если ранее вопрос о тарифах на телефон зависел от местной власти, то теперь это решает Министерство связи, фактически представляющее все тот же «Связьинвест». Надо отдать им должное, они извлекли уроки из неудавшихся прошлых попыток, которые были сорваны на местном уровне. Теперь они действуют через федеральный Центр. Официальные лица объясняют, что они тоже очень жалеют пенсионеров, которые, может быть, умрут, лишившись связи с миром, они очень страдают за российский интернет, за пользование которым теперь придется платить дважды, но что делать? Деньги нужны на модернизацию, а где их взять, кроме как с потребителя?

И в самом деле: извечная проблема русского капитализма. Все люди хорошие, но для накопления капитала нужно обязательно первоначально кого-нибудь ограбить. Неприятность в том, что телефонные компании у нас вполне прибыльны. Рентабельность «Связьинвеста» - 25-30%, городская телефонная сеть Санкт-Петербурга получила около 30 млн. долларов прибыли в 2000 году, даже в Иванове на местных разговорах связисты делают прибыль до 12%. Но вот беда, по законам русского бизнеса 12-15% - это вообще не деньги, 30% - гроши. У нас другой размах. Нам подавай 200-300% прибыли!

Короче, местные переговоры считаются низкорентабельными, а высокорентабельными они станут лишь тогда, когда платить мы будем за них как за междугородние. Впрочем, платить придется не только за себя, но и за того парня, который несанкционированно подключится к вашему номеру, а также за то, что вам связисты насчитают, ибо получить доступ к распечатке своих же звонков и проверить ее можно будет лишь за отдельную плату. А как проверить - не знает вообще никто.

Повременный учет имеет и еще одну небезынтересную сторону: связисты получат подробную информацию о ваших телефонных разговорах - кто кому звонил, как часто, как долго. В принципе ясное дело, нас и так слушают. Но это дорого и муторно. А распечатка будет готова за пять минут, бесплатно (для спецслужб, разумеется). Проанализировал ее, и уж потом решаешь, кого слушать. Хотя с чего вы взяли, что распечатка пойдет именно в спецслужбу. А что, если вами интересуются конкуренты, политические противники, бандиты, наконец. Почему бы не поинтересоваться у связистов? Или у нас на телефонных станциях работают одни святые?

Нет, это не полицейское государство. Это криминально-полицейское государство.

Казалось бы, при подобных обстоятельствах депутаты всех фракций должны были бы соревноваться за право остановить непопулярную меру. Увы, желающих нашлось не так уж много. На думских слушаниях, посвященных угрозе введения повременки, обнаружилось следующее: с одной стороны, подготовлено сразу несколько законопроектов, запрещающих введение повременки, а с другой - комитет по связи, возглавляемый представителем КПРФ, господином Маевским, все эти законопроекты тормозит.

Против повременки выступили со своими инициативами Сергей Глазьев, входящий во фракцию КПРФ, Петр Шелищ из «ЯБЛОКА», а также Олег Шеин, фактически являющийся представителем свободных профсоюзов в нынешней Думе, и многие другие. Теоретически с КПРФ не должно быть проблем: избиратели и члены партии в свое время пикетировали областные администрации, требуя недопущения повременки. Увы, все не так просто. В КПРФ привыкли слушать отраслевых лоббистов внимательнее, чем избирателей. «Членам КПРФ следовало бы теперь пикетировать не губернаторов, а собственные обкомы партии, - заметил Олег Шеин. - И уж депутатов точно надо пикетировать».

Судя по итогам парламентских слушаний, одними лишь разговорами в кулуарах Думы дело не решить. Нужны внепарламентские действия. Сразу после окончания слушаний в кабинете Шеина собравшиеся активисты антиповременочного движения решили, что надо создавать комитет борьбы против повременки. Информацию о его действиях можно будет обнаружить на сайте http://www.cityline.ru/politika/media/telefon.html или на сайте петербургского «ЯБЛОКА». Поскольку люди собрались активные, можно быть уверенными, что у Минсвязи и «Связьинвеста» жизнь сильно усложнится, равно как и у депутатов, «построенных» отраслевыми лоббистами.

ПРЕМЬЕРА РУБРИКИ: «ИСТОРИЧЕСКИЙ РЕВИЗИОНИЗМ»

Любое государство гордится своей историей. Со школьной скамьи детей учат, что родная страна - самая справедливая, самая героическая. А если мы обидели кого-то зря… Впрочем, нет, мы никого не могли обидеть. Тем более зря.

Это всё вообще не про русскую историю. Передо мной учебник «История Индии» для английских школьников времен королевы Виктории. Авторы твердо убеждены, что генералы, покорявшие непросвещенных туземцев, все как один - герои. Те, кто восставал против империи, - ясное дело, злодеи, дикари, преступники. А вот еще учебник из той же эпохи: «Вокруг Империи» - немного истории, немного географии, короче - «по родной стране». Родная страна занимает аж четверть земного шара. И в ней все хорошо. Леса, поля, реки. И человек, ясное дело, дышит на просторах Британской империи исключительно свободно. Очень подробно о тех, кто добровольно присоединился. Несколько трогательных слов про отсталые народы, которые еще не доросли до самоуправления. Они привыкли, что ими управляют, а потому британский чиновник здесь находится исключительно для того, чтобы сделать им приятно.

Британская империя ушла в прошлое. А вместе с ней и исторические мифы, которые должны были ее оправдывать. Не случайно с 60-х годов ХХ века в Англии получает распространение «ревизионистская историография». Освободившись от необходимости возвеличивать героев империи, английские историки с удовольствием принялись копаться в прошлом, выясняя, что же произошло на самом деле.

Обнаружилась масса интересного и неожиданного. Все даты и события остались на месте. Просто выяснилось, что смысл, движущие силы, а порой и причины событий были совсем иными, нежели принято писать в школьных учебниках. Зачастую историческая мифология вообще меняет местами причины и следствия, заставляя прошлое быть не более чем способом подготовить великолепное настоящее.

Не только английские, но также французские и немецкие исследователи после Второй мировой войны занимались ревизией истории. Во Франции критика исторических мифов началась даже раньше, когда исследователи обнаружили, что штурм Бастилии выглядел совсем не так героически, как представляла последующая пропаганда (да и штурма-то не было, крепость сдалась при первых же залпах).

Но есть две великие страны, где подобные упражнения никому не удавались: Соединенные Штаты Америки и Россия. Вообще-то было бы несправедливо утверждать, будто ревизией исторических мифов никто в этих странах не занимался. Только результаты подобных исследований никак не влияли на общепринятые представления о прошлом, на университетские и школьные курсы. В Америке критически мыслящие интеллектуалы принуждены сидеть на своих кафедрах, получая приличные зарплаты, и публиковать книги, которые читают преимущественно в Европе.

Рядовой американец очень смутно представляет себе, сколько индейцев пришлось извести для того, чтобы построить «землю свободных людей». Он ничего не знает о том, что борьба за независимость началась с нежелания колоний вернуть родной стране деньги, которые та затратила, защищая эти самые колонии в годы Семилетней войны. Во время той войны как раз сделал карьеру молодой офицер Джордж Вашингтон, умудрившийся проиграть несколько важных сражений, но хорошо запомнившийся французам зверскими расправами над военнопленными: по нынешним понятиям он, конечно, был военным преступником. Никто не хочет знать историю «лоялистов», которые предпочли тысячами эмигрировать в Канаду, лишь бы не жить в «свободной Америке» (от них, собственно, англоязычное население Канады и произошло).

Агрессия США против Канады, провалившаяся в 1812 году, называется «Второй войной за независимость». И уж тем более мало кто задумывается о том, как развивалась социальная борьба плебейской массы Севера против южных олигархов, которых впоследствии гордо окрестили «отцами-основателями». Страна, которая упорно претендует на роль мирового лидера и готова с помощью коверных бомбардировок учить отсталые народы принципам демократии, не может позволить себе сомнения в безупречности собственного прошлого.

С Россией дело обстоит еще хуже. Ибо «ревизионистская историография» зародилась именно здесь. В начале ХХ века Михаил Покровский выпустил четыре тома «Русской истории», которые, как он сразу предупредил, были предназначены людям, «чьи мозги еще не вывихнуты» официальными учебниками. Покровский поставил под вопрос общепринятые представления о роли православной церкви в развитии страны, о татарском иге, о походе на Казань и опричнине. Он не пытался разоблачать русских царей, но лишь поднял важные документы, свидетельствовавшие о том, как на самом деле принимались решения, чем руководствовались действующие лица.

То было время революционного подъема, и сам историк Покровский, будучи убежденным марксистом, участвовал в социалистическом движении. Недолгое время он даже возглавлял советскую власть в Москве. Знание предмета помогло ему издать блестящие «Очерки по истории революционного движения в России». Говоря современным социологическим языком, он был чем-то вроде «включенного наблюдателя» - действующим лицом и трезвым, порой циничным аналитиком одновременно.

В течение 20-х годов взгляды Покровского были приняты революционной Россией почти как официальная историческая доктрина. Но в 30-е годы ситуация изменилась. Обнаружилось, что история по Покровскому не оставляет буквально камня на камне от имперского мифа. Между тем наступало время Сталина, когда Советский Союз из «государства революционного пролетариата» должен был превратиться в наследника Российской империи. Покровскому повезло: он умер раньше, чем начались большие чистки. «Школа Покровского» была объявлена вредной, а ее сторонники физически уничтожены.

Советская официальная историография могла спокойно опираться на царскую традицию, только надо было приукрасить тексты цитатами из Маркса, Ленина и (в соответствующий период) Сталина. После 1989-1991 гг. те же историки благополучно соскребли цитаты со своих новых изданий. Никакой переоценки ценностей не было просто потому, что исторический миф по-прежнему был востребован. И сталинская власть, и кремлевские «борцы с коммунизмом» опирались на одни и те же ценности.

Вообще-то Российской империи давно нет. Как нет и прежних правящих классов. Но дело не в размерах страны, которые сегодня сократились, но, кто знает, могут в будущем вновь расшириться. Имперская идея - это не идея завоевания как такового. Это идея безгрешного государства, вечно правой власти и неизменно благородного правящего класса, который принимает свои решения, исключительно руководствуясь высшими соображениями морали, религии и «национального интереса». Вот почему сегодняшняя Россия продолжает с увлечением играть в империю. Это единственно возможное оправдание для нынешнего режима. Героическое прошлое гарантирует безнаказанность сегодняшнего убожества и некомпетентности. А потому общество не должно знать собственной истории.

Увы, отличие истинной империи от карикатурной состоит именно в том, что в первом случае мифы вызывают доверие, а во втором - они все более кажутся сказками.

Видимо, придется вслед за Покровским пройтись по некоторым эпизодам отечественной истории и выяснить, что же, черт побери, произошло на самом деле…

КАК НА РУСИ ПОРЯДОК НАВОДИЛИ

В 862 году, согласно летописным свидетельствам, новгородская аристократия пригласила варяжского князя Рюрика с братьями Синеусом и Трувором на престол со словами: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет: идите княжить и владеть нами». Попросту говоря, варягам предложили создать государство на Руси.

На протяжении второй половины XIX и всего ХХ века историки постоянно спорили по поводу «призвания» варягов. «Западники» объясняли зарождение государственности влиянием западных соседей, а славянофилы и позднее советские официальные историки не только отвергали это влияние, но и пытались доказать, что Рюрика вообще не существовало. А уж двух других братьев точно не было: ошибка хрониста. Обида «патриотических» историков на Рюрика в общем понятна: как можно, чтобы русское государство основал нерусский? Хотя иноземные династии основывали множество государств. Те же викинги основали династии в Сицилии и Нормандии, а их потомок Вильгельм Завоеватель положил начало современной Англии. Но даже не это главное. Русский народ не был в IX веке завоеван варягами по очень простой причине: русского народа еще не существовало.

Имперский миф о «собирании» земель предполагает, что единый народ существовал как бы сам по себе, а затем объединился в одном государстве. На самом деле и на Руси, и в любой другой стране все происходило с точностью до наоборот. Государство, объединившее под своей властью разнородные племена и общины, постепенно превращало их в единый народ.

Несколько столетий славянские и угрофинские племена существовали на территории нынешней российской равнины и как-то обходились без государства. Варяжские дружины забредали сюда иногда в качестве грабителей. В IX веке ситуация вдруг резко меняется, и за 20 лет образуется мощная держава - от Балтики до Черного моря, объединяющая под единой властью множество племен самого разного происхождения. Почему именно в 60-е годы IX века новгородские лидеры вдруг неожиданно захотели наводить на своей земле «порядок», а уже в 882 году князь Олег, захватив Киев, создал государство, получившее название Русь?

Потребность в государстве возникла стремительно, но не случайно. В IX-X столетиях в Европе заканчиваются «темные века». Запад начинает бурно расти. Натуральное хозяйство начитает сдавать свои позиции, развивается товарная экономика. Это время первой географической и политико-экономической экспансии христианской Европы. Во Франции начинается «Каролингское возрождение». В 800 году Карл Великий в Риме провозглашает себя императором. Его армии доходят до Моравии, вытесняя оттуда аваров. В IX-X веках начинается бурное политическое и экономическое развитие на северо-востоке Европы. В 874 году создается первое государство западных славян - Великая Моравия. К концу IX века венгры (мадьяры) создают собственное государство на Дунае, захватывая в 906 году часть земель, принадлежавших Великой Моравии, но королевство Богемия продолжает развиваться в рамках Священной Римской империи. В Х веке на карте Европы появляется королевство Польша.

Летописцы неслучайно упоминают «путь из варяг в греки». В IX веке начинают формироваться скандинавские государства. Сперва норманны просто грабят европейское побережье, добираясь до Италии. Затем награбленные богатства, обогащая скандинавскую знать, стимулируют развитие мирной торговли и формирование государственных институтов. К середине Х века Дания объединяется в единое королевство. Государственная власть устанавливается в Норвегии и Швеции. В Византии IX-X веков тоже наблюдается бурный экономический подъем. Таким образом в Европе появляются одновременно две торгово-экономические зоны: наряду с традиционной средиземноморской зоной возникает новая - балтийско-североморская, объединяющая Англию и Скандинавию. Реки российской равнины становятся невероятно важны для торговли: они соединяют эти две зоны между собой. Путь «из варяг в греки» становится важнейшим звеном возникающей новой торговой экономики. Он соединяет Европу в единое целое. По этим торговым путям с юга на север движутся не только товары, по ним же распространяются цивилизация, христианство, ремесленные технологии.

Русь не просто родилась позднее большинства европейских стран. Она возникла как следствие экономического развития Западной и Южной Европы. В русской истории нет «темных веков» просто потому, что в «темные века» не было и не могло быть русской истории. Само государство возникает как следствие торговой экспансии, начавшейся с преодолением западного варварства. Балтика становится бурно растущей торговой зоной. Начинает развиваться товарное хозяйство, а следовательно, и торговля. Варяги, еще недавно совершенно дикие, внезапно делаются потенциальными потребителями для сложных изделий, производимых в Византии и на Востоке. Торговый путь между Черным морем и Балтикой становится выгоден и необходим. Но его нужно поддерживать и охранять. Нужен «порядок». Вертикаль исполнительной власти.

В Средние века путешествие по воде было и быстрее, и безопаснее. Корабли могли перевезти больше грузов, нежели конные повозки. Дороги были в ужасном состоянии. К тому же путешествие по суше было небезопасно: морские штормы были не столь серьезной угрозой, как лесные разбойники, полудикие племена и феодальные дружины.

Античный мир сложился вокруг Средиземного моря. Периферией средиземноморской экономики стали Черное море и непосредственно прилегающая к средиземноморским странам часть Атлантики. В VII-X веках торговое мореплавание распространилось на Балтику. На юге до времен Крестовых походов продолжали господствовать византийцы, греки. На севере возникающая балтийская экономика была детищем викингов, или, как их называли на Руси, варягов.

Русь оказалась связующим звеном между двумя мирами-экономиками. Торговый корабль мог подняться из Черного моря вверх по течению Днепра. Дальше можно было вниз по течению северных рек спуститься в Балтику. Лишь небольшое пространство, располагавшееся посредине, не было приспособлено для транзитного пути: здесь корабли приходилось тащить по суше волоком, о чем до сих пор напоминает название Волоколамска (первоначально Волок Ламский).

Именно бурное развитие международной торговли породило стремительный рост городов и интенсивные связи между ними. Покровский справедливо отмечает, что это была в значительной степени «разбойничья торговля», а города являлись на первых порах укрепленными стоянками путешествующих между Балтикой и Черным морем купцов-разбойников, «гораздо теснее связанными с теми заграничными рынками, нежели с окрестной страной».

Арабские авторы Х века писали, что русско-скандинавские торговцы того времени были по совместительству предводителями хорошо вооруженных отрядов, достигавших порой сотен бойцов. Эти маленькие частные армии, одна из которых принадлежала пресловутому Рюрику, положили начало государственному насилию.

Впрочем, наряду с купцами-разбойниками на великом речном пути торговали греки, армяне, арабы и евреи, не располагавшие военной организацией, - по крайней мере в той степени, как славяне и скандинавы. Причем именно иностранные купцы привозили значительную часть звонкой монеты.

В подобных условиях государство должно было, с одной стороны, обеспечить на реках безопасность иностранных купцов от местных «лихих людей», а с другой - защитить собственных торговых людей от разбойников и друг от друга. Не случайно, призывая варягов, новгородская знать ссылается на бесконечные «разборки» между своими. Иными словами, варяжский князь, пришедший со стороны, был нужен не только как защитник, но и как третейский судья.

Именно сочетание торговли с разбоем диктовало насущную необходимость установления государственного порядка, без которого взаимные «разборки» вооруженных купцов могли бы просто парализовать торговлю. Нужны были не просто княжеские дружины, охраняющие заморские караваны, но и суды, разбирающиеся со взаимными претензиями, и власть, способная гарантировать исполнение судебных решений.

Государство сложилось не там, где жили славяне, а там, где шел торговый путь, вне зависимости от того, кто там жил или господствовал - славяне, угрофинны или скандинавы. Арабские авторы в Х-XI веках вообще уверены, что существует три вида русов, которые резко друг от друга отличаются. Для средневековых обществ вообще типично этническое разделение труда. Славяне занимались торговлей и земледелием, скандинавы воевали. Угрофинны находились на самом нижнем этаже этносоциальной пирамиды. Их систематически грабили скандинавские дружины, чтобы достать меха, которые затем русские купцы продавали грекам и арабам. Меха и невольники были ходовым товаром в более развитых южных землях. В средневековом Багдаде считалось высшим шиком ходить в русской шубе! Что же касается невольников, то чем больше войн, тем больше товара. Впрочем, продавали и своих. Вплоть до XVI века русские купцы систематически поставляли на Восток белокурых славянских девушек для гаремов. Так что нынешние торговцы «живым товаром» лишь возрождают исторические традиции.

Поскольку славяне были более развитой и многочисленной группой, именно их язык стал господствующим. А скандинавские шайки, составлявшие военную опору складывавшегося государства, не могли обойтись без женщин. Пока мужики грабили лесных жителей, а потом охраняли идущие на юг караваны с этим добром от разбойных набегов, женщины оставались с детьми. В итоге во втором поколении скандинавские воины ославянивались.

Подобная история выглядит, разумеется, куда менее привлекательно, чем традиционный государственный миф. Однако утешением нам должно служить то, что ранняя история Англии, Германии или Италии ничем не лучше.

ТРЕВОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ

Надо ли искусственно создавать кризис, если полно реальных

Вот беда, только протрубили отбой вотуму и отменили искусственный кризис, как случился настоящий: чеченцы захватили в Турции пассажирский самолет, угнали в Медину.

Саудовский спецназ взял самолет штурмом, заложников освободили. И все же, почему нет чувства облегчения?

Путин вернулся в Кремль и выступил по телевидению. Президент уверенно произносил бессмысленные общие слова - про хвастливые заявления чеченцев (кажется, они обещали замочить наших генералов в сортире) и про то, как подло, что партизаны не выходят сражаться с танковыми колоннами на поле боя, а нападают из засады. Люди смотрели в телевизор и думали, что приметы сбываются: когда президент уходит в отпуск, обязательно происходит какая-то беда. Впрочем, когда он на месте, ничего хорошего тоже не происходит…

Кризис с самолетом в очередной раз выявил отчуждение государства от значительной части собственного населения, которое самой же властью не воспринимается в качестве полноценных граждан. Легко догадаться, как люди, в свою очередь, воспринимают такое государство.

Во времена Ельцина считалось, что наш президент не может нормально жить, если в стране нет кризиса. Когда становилось спокойно, он лично провоцировал новые катаклизмы. Затем, разумеется, с ними боролся. Обозреватели приписывали это психологическим особенностям президента и даже давали весьма остроумные объяснения в духе старика Фрейда.

Ельцина в Кремле уже нет, а склонность власти самой провоцировать кризисы, увы, осталась. Поскольку Путин - человек совершенно иного склада, нежели Ельцин, приходится сделать вывод, что речь идет не об особенностях личности, а о неких чертах самой российской бюрократии, заложенных в системе.

Главная проблема современного аппарата власти в том, что он не может управлять. Он может бороться с врагами и проводить реформы, в результате которых всю страну выворачивает наизнанку. А просто заниматься текущим управлением не может. Не для того создан.

Мы живем плохо не потому, что у нас порочная система, не потому, что ничтожное меньшинство присваивает все богатства страны, а потому, что нам все время кто-то или что-то мешает. Список врагов регулярно пересматривается - парламент, националисты, коммунисты, Запад, чеченцы, космополиты, антигосударственные элементы и так далее.

Российская бюрократия напоминает мастера по виндсерфингу, который обещает перевезти вас на другой берег океана. Ясное дело, такое невозможно: и вас утопит, и сам потонет. А потому единственное его желание - пусть скорее грянет буря! Соответственно, переплытие океана откладывается, зато мастер доказывает свою способность гарцевать на волнах. Для него смертелен штиль, а не порыв ветра. Другое дело, что бури тоже бывают разные. Тот, кто постоянно провоцирует шторм, рано или поздно может нарваться на такое, что сам пожалеет.

Российская политика зимой 2001 года вошла в период штиля. Не потому, что дела шли хорошо или проблемы были решены, но потому, что кончились враги.

Парламент совершенно ручной.

Коммунисты прикормленные.

Националисты - самые горячие сторонники власти.

Космополиты-либералы, наоборот, напуганы и затаились. Но при случае тоже готовы поддержать власть.

Никто не хочет признать себя антигосударственным элементом. Чеченцы, правда, продолжают воевать, и довольно успешно. Но общество уже привыкло к тому, что в горах Кавказа еженедельно убивают десяток-другой солдат…