- Два...
Три, — и Оверкраут вытащил дубинку из петли на ремне.
Грабитель дышал, как кузнечные меха, и беззвучно шевелил губами, но в итоге сумел справиться с обуревающими его чувствами. Встав на цыпочки, словно собрался наступить на залитый водой пол, он снял кольцо с пальца и бросил в подставленную ладонь Оверкраута, заметив лишь:
Это не по правилам.
Не обращая на него внимания, Оверкраут повернулся к Фербенксу и протянул кольцо со словами:
Счастлив вручить вам его, сэр.
Благодарю, офицер. — Он взял кольцо, посмотрел на него и улыбнулся. — Вот, видите символ «ТЮИ». Знак, на котором зиждется вся моя корпорация.
Оверкраут сделал вид, что не обратил внимания на эту конфиденциальную информацию, и лишь заметил:
Как бы то ни было, я рад, что вы вернули его, сэр.
Грабитель никак не успокаивался:
Это не по правилам. Я могу согласиться со многим, но это — не по правилам.
Офицеры, — сказал Фербенкс, надевая кольцо на средний палец правой руки (Оверкраут отметил, что на левой руке у того имелось обручальное кольцо, а у красотки, стоящей у двери, — нет), — я должен сказать, что искренне признателен вам за приезд и рад тому, что мы схватили этого мерзавца и вернули мое кольцо...
Это мое кольцо!
... но дело в том, что тут существуют некоторые обстоятельства, о которых я бы не хотел говорить при этом... э-э-э... как вы их там называете? Правонарушителе?
Почему бы мне не отвести его в машину и сообщить в участок, что он у нас? — предложила Кеббл. — А вы пока сможете побеседовать с моим партнером.
Это было бы прекрасно! Большое спасибо, офицер!
Кеббл вывела грабителя, бросающего через плечо недобрые взгляды на Фербенкса. Как только они покинули комнату, тот обратился к Оверкрауту:
Офицер, хотя арест вами этого уголовника весьма похвален и заслуживает освещения в прессе, хотел бы пояснить вам, почему присутствие здесь этим вечером меня и мисс Кимберли в силу ряда причин было бы лучше не упоминать в рапорте.
Мистер Фербенкс, — преданно заявил Оверкраут, — с большим интересом выслушаю вас.
И это было сущей правдой.
Дортмундер кипел от ярости.
Одно дело — быть арестованным, осужденным, посаженным в тюрьму, где придется носить неудобную одежду, постоянно общаться с отбросами общества, выслушивать постоянные нотации, пользоваться скудным местным магазином и питаться помоями. Все это — риски, на которые он вынужден осознанно идти. Но быть облапошенным? Оскорбленным? Ограбленным... и кем — домовладельцем?!
Больше всего уязвляло, что это было кольцо Мэй. Именно это в корне переворачивало всю ситуацию. Столкнувшись с хозяином дома и его пистолетом (черт бы побрал все эти Главы, согласно которым тот никак не мог там находиться), а затем — с местными представителями закона, Дортмундер мысленно был готов, что все пойдет по стандартной процедуре. Он не питал никаких иллюзий: третий арест означал, что его упекут за решетку до конца жизни, выбросят ключ, и он больше никогда не сможет оказаться по эту сторону забора.
Но когда этот сукин сын украл кольцо, все изменилось. В тот же самый момент Дортмундер осознал, что больше не сможет играть по правилам. Он должен вернуть кольцо. А это означало, что необходимо бежать.
Женщина-коп с жирной задницей засунула его на заднее сиденье полицейской машины, нажала кнопку блокировки дверей и подняла толстую проволочную сетку между задним и передним сиденьями. Таким образом, Дортмундер сразу оказался в тюрьме. Сама она села за руль и начала разговор по рации.
Ладно. Он собирался сбежать, это несомненно. Значит, это необходимо сделать прежде, чем они доберутся до местного участка, где решетки более прочные. Кроме того, там у него сразу снимут отпечатки пальцем и скоро будут знать, кто он такой. И даже если впоследствии удастся совершить побег, ему придется навсегда отказаться от нормальной привычной жизни. Таким образом, бежать нужно сейчас, пока они еще в машине.
Любой рабочий прежде всего думает про инструменты. Чем он располагал, помимо наручником, весьма затрудняющих его движения? (Движения были бы еще более ограничены, если бы ему сковали руки за спиной. Но Дортмундера арестовывали не в первый раз, и он знал, что если имеешь дело с молодым или не очень опытным копом, то кротко вытянув с виноватым видом руки перед собой, можно уверенно рассчитывать на то, что наручники застегнут спереди. Все сработало и на этот раз. Таким образом, ему не нужно было повторять трюк Гудини, корчась в попытках пролезть через собственные скованные руки, как через обруч).
Итак, инструменты... На нем был ремень с пряжкой и ботинки со шнурками. На брюках имелась молния с плоской застежкой. Дортмундер, не отрывая глаз от затылка женщины-копа, положил руки на молнию и одним движением оторвал застежку. Инструмент.
Задние двери машины были закрыты и заблокированы. В отличие от обычных автомобильных дверей, на них не было никаких кнопок и ручек для опускания стекол — вместо них торчали блестящие металлические штыри. Панели под каждым из окон крепились на множество винтов с крестообразными головками.
Дортмундер передвинулся влево, за спину женщине. Прикрывая руки бедром, он вставил застежку от молнии в головку ближайшего к нему винта и попытался повернуть ее. Ничего не произошло. Он глубоко вздохнул, надавил сильнее и резко повернул застежку. После секундной задержки винт повернулся.
Отлично; то, что нужно! Дортмундер перешел к следующему винту. Нажатие, резкий поворот, победа. С третьим пришлось повозиться чуть дольше.
Дортмундер открутил пять винтов, когда появился второй коп в грязной фуражке. Он сел на переднее пассажирское сиденье, одарил мимолетным взглядом резко отпрянувшего от двери пленника, бросил фуражку на пол (неудивительно, что та была такая грязная!) и сказал:
Ну что же, мы крепко взяли его за задницу.
О чем он хотел поговорить с тобой?
Коп рассмеялся.
Терпение, сейчас все расскажу.
Дортмундер открутил шестой винт.
Женщина-коп вела машину, Дортмундер трудился над винтами, а мужчина рассказывал про Макса Фербенкса и Суд по делам банкротства. Фербенкс (именно им оказался тот сукин сын, что украл кольцо) поведал копу сокращенный вариант своей юридической истории, которую Дортмундер уже слышал от Гаса с той лишь разницей, что суд, оказывается, строго-настрого запретил Фербенксу пользоваться этим домом, и он не хотел, чтобы кто-то еще узнал про это.
Разве это не отвратительно? Макс Фербенкс нарушает закон, плюет на запреты суда и при этом просит, чтобы этот хряк в грязной фуражке прикрыл его преступление, а коп оглашается! Жизнь полна несправедливостей, не так ли?
Причем вопиющих несправедливостей! Коп собирался занести в рапорт, что их патруль во время обхода заметил свет в доме, который должен был пустовать, проник туда и задержал грабителя с поличным. Больше никого там не было — ни Макса Фербенкса, ни юной милашки.
- Так будет лучше и для тебя, — заметил коп, оборачиваясь и глядя на Дортмундера сквозь проволочную сетку. — Если в доме никого нет, то это простая кража. А если ты проникаешь в дом, где находятся люди, это уже — грабеж, что влечет для тебя более тяжкие последствия. Повезло тебе, парень!
- Спасибо, — ответил Дортмундер и открутил последний винт.
В Каррпорте рано ложились спать, и с тех пор, как прошли времена Гэтсби и его последователей, в будни по вечерам это был очень тихий город. Количество лиственных деревьев на улицах значительно превышало число фонарных столбов, и практически единственным освещением являлись фары полицейской машины, направляющейся из жилой части, расположенной вокруг бухты, в гору, где находился участок.
Темнота была на руку Дортмундеру. Он тихо вытащил все винты и сунул их в карман, чтобы те не звякали на сиденье, затем снял панель, осторожно прислонил ее к спинке сиденья водителя и тщательно стер все отпечатки пальцев. С другой стороны, темнота и мешала. Чтобы действовать, ему было необходимо видеть внутренности двери.
Но вот они въехали в деловой квартал, как его называли местные жители, хотя здесь располагались, в основном, риэлтерские агентства и видеомагазины. Здесь было меньше деревьев и больше фонарей, что и требовалось Дортмундеру. Значит, эта деталь держит вон ту штуковину, и если потянуть за эту кнопку...
Бамс! Стекло провалилось внутрь двери, как нож гильотины.
- Что это было? - воскликнул коп, и его напарница резко дала по тормозам. Это было очень кстати, потому что именно в этот момент Дортмундер, который, помогая себе скованными руками и уже наполовину выбравшись из окна головой вперед, оттолкнулся ногой от спинки сиденья и выпал наружу Он упал на спину, несколько раз перекатился, затем вскочил и, ушибленный, поцарапанный, закованный в наручники, но свободный, бросился в спасительную темноту.
9
В зрачках Макса отражался свет от фар, пока он, стоя на веранде, наблюдал, как полицейская машина разворачивается и исчезает в темноте, увозя незадачливого воришку с виноватым взглядом. И без кольца. Поищи себе работу, которая у тебя получается лучше, приятель, вот тебе мой совет.
Что может быть приятнее: не просто победить врага, но еще и одурачить его. Кольцо мерцало на пальце Макса, все еще храня тепло руки прежнего владельца.
Вот почему он был, есть и всегда будет победителем. Удача любит смелых. Что же, посмотрим, что она принесла ему на этот раз.
Когда Макс только решил забрать кольцо, он его даже не разглядывал, но знал, что в силу каких-то неведомых причин оно уже принадлежит ему Это было просто забавным дополнением к весьма приятно сложившемуся вечеру: ограбить грабителя. В конце концов, это не сулило никаких непредвиденных осложнений.
И вот теперь оказалось, что это кольцо всегда было связано с ним незримыми духовными нитями. Каково было его удивление, когда получив кольцо от полицейского, он перевернул его и увидел символ: «ТЮИ».
Само по себе кольцо ничего не представляло: обычная дешевка. Но вот символ! Прерывистая линия над двумя сплошными: ТЮИ, его личная триграмма11
Он даже назвал так свою зонтичную корпорацию (как только стал достаточно богат, чтобы нуждаться в зонтичном бренде): «ТрансГлобал» — прерывистая линия сверху, а «Юниверсал»
и «Индастриз» — сплошные линии под ней. ТЮИ — обозначение его корпорации на Нью-Йоркской фондовой бирже. Это — я! Это кольцо — мое, и я в этом абсолютно уверен.
Он даже сказал об этом туповатому полицейскому, хотя тот все равно ничего не понял.
Пришло время кинуть монеты. Но пока что надо избавиться от девчонки, дабы защитить себя от любых возможных проблем, связанных с нарушением постановления Суда по делам банкротства.
Дорогая, — позвал Макс, возвращаясь в дом и по дороге гася все освещение, — там, на кухне...
Она все еще была в махровом халате и выглядела встревоженной.
- Что?
Около телефона лежит номер местного такси. Позвони им, солнце мое.
Мы оставляем машину здесь? — удивилась она, имея в виду «Ламборгини», на котором они приехали, в данный момент находящийся в большом гараже за домом.
Мне придется задержаться здесь, — объяснил Макс, — из-за этого происшествия.
Девушка была явно не в восторге, но поделать ничего не могла. Она отправилась звонить, а Макс поспешил наверх, чтобы переодеться. Затем Трейси присоединилась к нему и поочередно приняла несколько соблазнительных поз, покуда натягивала платье, но в данный момент она его не интересовала. Во-первых, пропал элемент новизны, а во-вторых (и это главное!) он просто хотел остаться наедине с кольцом.
Вскоре махровые халаты сплелись в развратных объятиях в корзине для грязного белья, и они спустились вниз. У входа мягко мурлыкал двигатель темно-синего «Линкольна» — местного городского такси. Макс рассеянно чмокнул Мисс Сентябрь в одну щеку, отечески похлопал по другой, пожелал счастливого пути и быстро вернулся в дом, не забыв вновь погасить освещение.
Да, да, да. Разве это не так? Разве это не история всей его жизни? Постоянно наступая на хвост тигру, выходить сухим из воды и обретать успех благодаря своей дерзости.
Например, как сегодня. Увидев кольцо, он внезапно возжелал его, и шутка превратилась в триумф, когда, отринув саму возможность непредвиденных осложнений, он заявил: «Это мое кольцо!».
Это — я. Дикарь, которому сопутствует удача. Макс улыбнулся и убрал монеты с Книгой.
Скоро в доме погасли все огни, а Макс за рулем черного «Ламборгини» ехал по пустому Южному Федеральному шоссе по направлению к городу. Кольцо сверкало на его пальце в свете приборной панели, и Макс периодически улыбался ему. «Мне нравится это кольцо, — думал он. — Мое кольцо удачи».
10
Дортмундер еще никогда в жизни не чувствовал такой решимости. Он отвинтил дверную панель и выпрыгнул из движущейся машины так, будто тренировался подобным трюкам как минимум неделю. Когда переулок, по которому он бежал параллельно главной улице, привел к задней двери хозяйственного магазина, он остановился, присел на корточки и стал аккуратно, несмотря на возбуждение, ощупывать замок. Дверь открылась, и он скользнул внутрь и запер вход как раз в тот момент, когда совсем рядом послышался топот грубых полицейских ботинок. Кто-то даже подергал за ручку.