Затонувший мир [авторский сборник]

И вот они оставляли еще одну столицу. Массивные конструкции зданий центра разбивали его на три основные лагуны, окруженные сетью небольших озер до пятидесяти ярдов в диаметре, и сложную паутину каналов и проток, повторявших в общих чертах план городских магистралей, и переходивших по краям в сплошные джунгли. Кое-где эти каналы совсем исчезали, а кое-где расширялись, образуя озерца чистой воды. Джунгли захватили архипелаг островов и переходили в сплошной массив на южной окраине города.

Военная база, где размещался отряд Риггса, находилась в самой южной из трех лагун под защитой нескольких самых высоких зданий городского центра — тридцати- и сорокаэтажных небоскребов — бывших резиденций фирм и банков. Часть базы составляла прибуксированная сюда и поставленная на якорь испытательная биологическая станция.

Когда они пересекли лагуну, их взору открылся желтый плавучий барабан основного помещения базы; винты вертолета на крыше базы поднимали волну, которая покачивала белый корпус биологической станции, пришвартованной в двухстах ярдах ниже по берегу к большому овальному зданию — бывшему концертному залу.

Керанс взглянул на белые прямоугольники сплошных стен без окон, и ему представились залитые солнцем улицы Рио или Майами, — он в детстве читал о них в энциклопедии в Кемп Берд. Любопытно, однако, что Керанс довольствовался созерцанием великолепия зачарованных лагун затонувших столиц, никогда не испытывая ни малейшего желания узнать, в каком именно городе находится сейчас станция.

Доктор Бодкин, который был на двадцать пять лет старше Керанса, когда-то бывал в различных странах Европы и Америки и потому проводил много времени на окраинных водных протоках, исследуя там библиотеки и музеи. Но он не находил в них ничего, кроме своих давних воспоминаний.

* * *

Возможно, именно отсутствие личных ассоциаций делало Керанса равнодушным к прошлому этой затонувшей цивилизации. Он родился и вырос в местах, известных под названием Арктического Круга, — теперь это была субтропическая зона с максимумом годовой температуры в 85 градусов — и южнее бывал только в экологических экспедициях. Обширные болота и джунгли являлись для него лабораторным полигоном, а затонувшие города — всего лишь сложным основанием этой лаборатории.

Кроме нескольких стариков, таких как Бодкин, никто не помнил как жили прежние горожане, тем более, что уже в дни детства Бодкина города представляли собой осажденные крепости, окруженные огромными дамбами и отравленные паникой и отчаянием. Сейчас их странное очарование и красота заключались в необитаемости и необычном соединении рукотворной и дикой природы, напоминавшем о короне, сплетенной из диких орхидей.

* * *

Последовательность гигантских геофизических катаклизмов, преобразивших жизнь Земли, началась шестьдесят лет назад. Серия мощных длительных солнечных бурь, вызванных внезапной нестабильностью Солнца, привела к расширению поясов Ван Аллена и тем самым к исчезновению верхних слоев ионосферы из-за ослабления действия на них земного тяготения. Эти слои рассеялись в космосе, ослабив естественный защитный барьер против солнечной радиации; температура начала постоянно расти, нагретые слои атмосферы поднимались в ионосферу, рассеивались и цикл повторялся.

По всей Земле среднегодовая температура возрастала ежегодно на несколько градусов. Большая часть тропиков вскоре стала необитаемой; население, спасаясь от неимоверной жары, устремилось на север и юг. Умеренные зоны стали тропическими. Европа и Северная Америка изнемогали от зноя: температура тут поднималась до ста градусов. Под руководством Объединенных Наций началось заселение Антарктиды и северных районов Канады и России.

В первые двадцать лет после случившегося все живое постепенно приспосабливалось к изменившемуся климату. Людям же не хватало сил и энергии для того, чтобы отбросить надвигающиеся из экваториальных районов джунгли. Возросший уровень радиации привел к многочисленным мутациям и бурному росту растительности… Появилось множество необычных растительных форм, напоминавших тропические леса Калифорнийского периода; стремительно пошли в наступление низшие формы растительного и животного мира.

Наступление этих далеких предшественников современной жизни было поддержано новым большим геофизическим взрывом. Неуклонное повышение температуры вызвало таяние полярных снеговых шапок. Огромные ледяные поля Антарктиды треснули и растаяли, десятки тысяч ледников, окружавших Арктический круг в Гренландии, Северной Европе, России и Северной Америке, превратились в моря и гигантские, реки.

Вначале уровень воды в мировом океане повысился лишь на несколько футов, но огромные расширяющиеся потоки несли с собой биллионы тонн ила. В их устьях формировались обширные дельты, изменившие очертания континентов и открывшие дорогу океану вглубь суши. Их постепенное расширение привело к тому, что более двух третей земной поверхности оказалось под водой.

Намывая ил и грязь, новые моря непрерывно меняли контуры континентов. Средиземное море превратилось в систему внутренних озер, Британские острова соединились с Северной Францией, Средний Запад Соединенных Штатов, затопленный Миссисипи, пробившей Скалистые горы, стал огромным заливом, соединившимся с заливом Гудзона. Карибское море превратилось в болото, полное ила и соленой грязи. Европа покрылась системой гигантских лагун, в центре каждой из них лежал город, затопленный илом, который несли расширяющиеся водные потоки.

В следующие тридцать лет произошла миграция населения на полюса. Несколько укрепленных городов пытались сопротивляться поднимающемуся уровню воды и наступавшим джунглям, сооружая по своему периметру огромные стены, но они одна за другой прорывались. Только внутри Арктического и Антарктического кругов оказалось возможной жизнь. Значительный наклон солнечных лучей снижал здесь губительное действие радиации. Города высоко в горах ближе к экватору были покинуты, несмотря на сравнительно невысокую температуру, именно из-за отсутствия атмосферной защиты от солнечной радиации.

Именно этот последний фактор, по-видимому, и помог решить задачу размещения населения Земли. Резкое ухудшение условий жизни млекопитающих и стремительное наступление земноводных и рептилий, более приспособленных к водной жизни в лагунах и болотах, изменил экологический баланс. Ко времени рождения Керанса в Кемп Берд, городе с десятью тысячами жителей в Северной Гренландии, на обоих полюсах Земли, по приблизительным подсчетам, жило всего около пяти миллионов человек.

Рождение детей стало сравнительной редкостью, и всего один брак из десяти давал потомство. Как иногда говорил себе Керанс, генеалогическое древо человечества постепенно сокращалось, отступая по времени назад… Когда-нибудь мог наступить такой момент, когда вторые Адам и Ева обнаружат, что кроме них никого больше не осталось в этом Новом Эдеме.

Риггс заметил, как Керанс улыбается этому мысленному образу.

— Что вас позабавило, Роберт? Снова одна из ваших двусмысленных шуток? Не пытайтесь объяснить ее мне.

— Я представил себя в необычной роли…

Керанс глянул на прямоугольник какого-то здания в двадцати футах от них; волна, поднятая катером, захлестнула окна одного из верхних этажей. Резкий запах влажной извести смешивался с тяжелыми испарениями растительности. Макреди ввел катер в тень здания, так как здесь было относительно прохладно.

Через лагуну Керанс видел дородную, с голой грудью, фигуру доктора Бодкина на правом борту испытательной станции; широкий пояс и зеленый целлулоидный козырек на лбу придавали ему сходство с флибустьером. Он срывал оранжевые ягоды с папоротника у борта станции и бросал их в галдящих обезьян, висевших на ветках над его головой, подстрекая их задорными криками и свистом. В пятидесяти футах выше, на карнизе здания три игуаны с каменной неподвижностью наблюдали за этой сценой; только их хвосты как маятники ходили из стороны в сторону.

Макреди повернул румпель, и они в облаке брызг приблизились к белому фасаду небоскреба; над водой возвышалось еще не менее двадцати этажей. Крыша прилегающего меньшего здания служила пристанью, к ней был пришвартован небольшой крейсер с белым проржавевшим корпусом. Обзорные иллюминаторы рулевой рубки были разбиты и грязны, а из машинного отделения просачивались в воду струйки масла.

Пока катер под управлением опытного Макреди покачивался возле крейсера, они спрыгнули на пристань, прошли по ней и по узкому металлическому трапу перебрались в большое здание. Стены коридора в нем были влажными, на штукатурке были видны большие пятна плесени, но лифт все еще работал, питаемый автономным генератором. Они медленно поднялись на крышу и оттуда спустились в двухэтажную квартиру, находившуюся на верхнем этаже дома.

Прямо под ними находился крытый дворик с небольшим плавательным бассейном; яркие пляжные кресла скрывались в тени вышки для прыжков в воду. С трех сторон бассейн был обрамлен витражами с желтыми венецианскими стеклами, но сквозь щели жалюзи была видна прохладная полутьма внутренних комнат, блеск хрусталя и серебра старинных интерьеров. В тусклом свете под синим полосатым навесом в глубине крытого дворика разместилась длинная хромированная стойка, столь же соблазнительная, как и прохладный бар, видимый с пыльной и жаркой улицы — стаканы и графины отражались в изысканном дорогом зеркале. Все в этих частных богатых покоях выглядело безмятежным и бесконечно далеким от полной насекомых и дикой растительности перегретой воды лагуны, находившейся двадцатью этажами ниже.

За дальним краем бассейна, украшенным оригинальным балконом, открывался вид на лагуну: город, поглощаемый надвигающимися джунглями, широкие улицы-протоки серебряной воды, сходящиеся к зеленому пятну в южной части горизонта. Обширные наносы ила поднимали свои горбы над поверхностью воды, из них торчали светло-зеленые копья — ростки гигантского бамбука.

Вертолет поднялся со своей платформы на крыше базы и по широкой дуге пролетел в воздухе над их головами, пилот выправил машину и изменил направление полета, два человека через открытый люк в бинокли внимательно рассматривали крыши.

Беатрис Дал полулежала в одном из кресел, ее длинноногое гладкое тело мерцало в тени, как чешуя спящего питона. Розовые кончики пальцев руки касались наполненного стакана, стоявшего на столике, другой рукой она не спеша листала журнал. Огромные защитные очки закрывали почти все ее лицо, но Керанс заметил на нем выражение легкого раздражения. Очевидно, Риггс своей фундаментальной логикой вывел ее из себя.

Полковник остановился у перил, с нескрываемым интересом глядя вниз на прекрасное гибкое тело. Заметив его, Беатрис сняла очки и поправила бретельки своего бикини. Глаза ее были спокойны.

— Эй вы, оба! Марш отсюда! Здесь вам не стриптиз.

Риггс улыбнулся и быстро спустился по белой металлической лесенке. Керанс шел за ним, размышляя, как убедить Беатрис покинуть это комфортабельное убежище.

— Моя дорогая мисс Дал, вам должно польстить, что я пришел полюбоваться на вас, — сказал Риггс, откидывая тент и садясь рядом с ней в свободное кресло. — Поскольку, как военный губернатор этой территории, — тут он с видом заговорщика подмигнул Керансу, — я несу определенную ответственность за вас… и наоборот.

Беатрис бросила на него короткий гневный взгляд, отвернулась и включила автоматический проигрыватель.

— О боже… — она добавила про себя нечто похожее на проклятие и обратилась к Керансу. — А вы, Роберт? Что вас привело сюда так рано?

Керанс дружелюбно улыбнулся:

— Мне не хватало вас…

— Милый мальчик. А я вообразила, что этот гауляйтер запугал вас своими страшными россказнями.

— Да, он напугал меня. — Керанс взял с колен Беатрис журнал и принялся лениво его просматривать. Это был сорокалетней давности выпуск парижского журнала «Вог», и листы его были ледяными: по-видимому, он хранился где-то в холодильнике. Керанс уронил журнал на выложенный зеленым кафелем пол. — Беа, похоже, что мы все уйдем отсюда через несколько дней. Полковник и его люди отозваны. Мы не сможем оставаться здесь посте этого.

— Мы? — сухо повторила она. — А разве у вас есть хоть какой-то шанс остаться.

Керанс невольно взглянул на Риггса.

— Нет, конечно, — кратко ответил он. — Но вы же понимаете, о чем я говорю. В ближайшие сорок восемь часов нам предстоит сделать очень многое, постарайтесь не осложнять нашего положения.

Прежде чем девушка ответила, Риггс сдержанно добавил:

— Температура продолжает повышаться, дорогая мисс Дал. Здесь будет ужасно, когда она достигнет 130 градусов, а горючее для вашего генератора кончится. Большой экваториальный пояс дождей движется на север, через несколько месяцев он будет здесь. Когда пройдут ливни и рассеются облака, вода в вашем бассейне, — он указал на резервуар с обеззараженной водой, — просто вскипит. К тому же анофелес типа X, скорпионы и игуаны, ползающие всю ночь, не дадут вам уснуть. — Опустив глаза он добавил. — Вот что вас ждет, если вы не уедете.

При его словах рот девушки скривился. И Керанс понял, что задавая вопрос о том, как он спал последние ночи, Риггс не имел в виду его взаимоотношения с Беатрис.

Полковник продолжал:

— Добавлю, что от средиземноморских лагун к северу движется всякое отребье: грабители и мародеры, — и вам придется иметь дело с ними, а это малоприятно.

Беатрис перебросила свои длинные черные волосы через плечо.

— Я буду держать дверь на запоре, полковник.

Керанс не выдержал:

— Ради бога, Беатрис, что вы пытаетесь доказать? Пока еще вы можете забавляться, шокируя нас своими шуточками, но когда мы уйдем, вам будет не до веселья. Полковник искренне хочет вам помочь, но вообще-то ему наплевать, останетесь вы или нет.

Риггс коротко рассмеялся.

— Что ж, я оставлю вас. А если вам так неприятны мои заботы о вашей безопасности, мисс Дал, спишите их на счет моего гипертрофированного чувства долга.

— Это любопытно, полковник, — саркастически заметила Беатрис. — А я-то всегда полагала, что наш долг — оставаться здесь до последней возможности. Во всяком случае, — тут в ее глазах мелькнуло привычное выражение язвительного юмора, — так утверждал мой дед, в те давние дни, когда правительство конфисковало большую часть его недвижимости. — Она заметила, что Риггс через ее плечо смотрит на бар. — Ищите своего носителя опахала? Я не собираюсь предлагать вам выпить. Ваши люди и так поднимаются сюда лишь пьянствовать.

Риггс поднялся.

— Хорошо, мисс Дал. Я ухожу. Увидимся позднее, доктор. — Он с улыбкой козырнул Беатрис. — Завтра я пришлю катер за вашими вещами, мисс Дал.

* * *

После ухода Риггса Керанс откинулся в кресле и с показным вниманием стал наблюдать за вертолетом, кружившимся над соседней лагуной. Иногда вертолет опускался почти к самой воде, и тогда воздушная волна от винта срывала с папоротников листья и сбрасывала с ветвей игуан. Беатрис достала бутылку из бара и присела на скамеечку у ног Керанса.

— Я не хочу, чтобы вы думали обо мне так же, как этот человек, Роберт. — Она протянула ему напиток, опираясь локтями в его колени. Обычно Беатрис выглядела спокойной и самоуверенной, но сегодня она была печальной и утомленной.

— Простите, — сказал Керанс. — Возможно, я еще сам не все осознал. Ультиматум Риггса был и для меня неожиданностью. Я не думал, что придется уходить так внезапно.

— Вы останетесь, Роберт?

Керанс промолчал. Автоматический проигрыватель перешел от пасторали к седьмой симфонии Бетховена. Весь день без перерыва он мог проигрывать цикл из девяти симфоний. Керанс задумался, медля с ответом, печальная мелодия седьмой симфонии отвечала его колебаниям.

— Наверное, останусь, хотя не знаю, почему. Возможно, что эти лагуны напоминают мне затонувший мир моих прапредков. Хотя одни эмоции не могут быть причиной. Должны иметься куда более веские основания. Все, что говорит Риггс, жестокая правда. Очень мало шансов выжить при тропических штормах и малярии.

Он положил ей руку на лоб, определяя температуру, как у больной.

— Что Риггс имел в виду, когда говорил, что вы не сможете хорошо спать? Он упомянул об этом сегодня уже вторично.

Беатрис на мгновение отвела взгляд.

— О, ничего. Две прошлые ночи меня мучили кошмары. И то же у большинства людей здесь. Забудьте это… Ответьте мне, Роберт, серьезно — если я решу остаться, останетесь ли вы? Вы сможете поселиться здесь…

Керанс улыбнулся.

— Пытаетесь соблазнить меня, Беа? Что за вопрос. Вы не только самая прекрасная женщина здесь, вы вообще единственная женщина. Нет ничего более необходимого, чем альтернатива. У Адама не было эстетического чувства, но и имея его, он не смог бы понять как прекрасна Ева, поскольку…

— Вы нынче откровенны. — Беатрис встала и подошла к краю бассейна. Она обеими руками перебросила волосы на лицо, ее гибкое тело сверкало в солнечных лучах. — Но разве все действительно так безысходно, как утверждает Риггс? У нас останется крейсер.

— Он поврежден. Первый же серьезный шторм потопит его как ржавую жестянку.

Ближе к полудню, когда жара на террасе стала невыносимой, они оставили дворик и перешли внутрь. Двойные венецианские стекла пропускали лишь часть солнечного света, воздух внутри был прохладен. Беатрис растянулась на длинной, покрытой какой-то шкурой бледно-голубого цвета, софе; рука ее играла мехом. Это здание принадлежало деду Беатрис и было ее домом с тех пор, как вскоре после ее появления на свет, умерли ее родители. Выросла она под присмотром деда, одинокого чудаковатого промышленного магната. Керанс не знал источников его богатства; когда он спросил об этом Беатрис вскоре после того, как они с Риггсом обнаружили под крышей небоскреба ее двухэтажную квартиру, она кратко ответила: «Скажем так, у него было много денег». В прежние времена этот богач был известным меценатом. Вкус его был эксцентричен и причудлив, и Керанс часто размышлял, насколько же его личность отразилась во внучке. Над камином висела большая картина Дельво — сюрреалиста XX века; на ней женщина с обезьяньим лицом, обнаженная до пояса, танцевала со скелетами в смокингах на фоне многоцветного пейзажа. Другую стену украшали фантасмагорические джунгли Макса Эрнста.

Некоторое время Керанс молча смотрел на тусклое желтое солнце, пробивавшееся через экзотическую растительность на картине Эрнста; неясное чувство воспоминания и узнавания появилось у него. Вид этого древнего солнца что-то будил в глубинах его подсознания.

— Беатрис!

Она смотрела на него, пока он шел к ней.

— В чем дело, Роберт?

Керанс помедлил, чувствуя, что с этого момента жизнь его делает поворот, вступая в полосу непредсказуемых потрясений и перемен.

— Вы должны осознать, что если Риггс уйдет без нас, позже мы сами уйти не сможем. Хорошо, остаемся!

Глава 3

К новой психологии

Поставив свой катамаран на якорь у причальной площадки, Керанс по трапу поднялся на базу. Подойдя к двери в защитной сетке, он обернулся и сквозь волны зноя, заливавшего лагуну, рассмотрел на другом берегу у балконных перил фигуру Беатрис. Он помахал ей рукой, но она отвернулась, не отвечая.

— Сегодня у нее плохое настроение, доктор? — сержант Макреди вышел из каюты охраны, на его лице с острым, как клюв, носом изобразилось подобие усмешки. — Она — необычная личность, не правда ли?

Керанс пожал плечами.

— Как понять этих девушек, слишком давно живущих в одиночестве, сержант? Если вы позволите, они быстренько сведут вас с ума. Я старался убедить ее собрать вещи и отправиться с нами. Вряд ли мне это удалось.

Макреди заинтересованно рассматривал крышу далекого небоскреба на противоположном конце лагуны.

— Я рад это слышать, доктор, — заметил он уклончиво, и Керанс так и не понял, относится ли его скептицизм к Беатрис или к нему самому.

Останутся они или нет, но Керанс решил делать вид, что они уходят вместе с отрядом: каждую минуту из последующих трех дней следовало использовать для увеличения их запасов; нужно было тайком унести со складов базы как можно больше необходимого оборудования. Керанс все еще не решился окончательно — вдали от Беатрис сомнения снова охватили его, и он уныло размышлял, насколько искренна была она с ним — эта Пандора с ее смертоносным ртом и ящичком, полном желаний и разочарований, с легко открывающейся и столь же легко захлопывающейся крышкой. Он знал, что колебания ясно читаются на его лице, и это мучило, ведь и Риггс, и Бодкин легко могли понять его состояние, и все-таки он решил не ставить точку до последней возможности. Он хоть и не любил эту базу, но знал, что вид уплывающей станции подействует на него, как мощный катализатор страха и паники, и тогда любые надуманные причины его отказа уехать не помогут ему выдержать это испытание. Го назад он случайно остался один на небольшом рифе. Ему довелось проводить дополнительное геомагнитное исследование, и он не услышал сирену, так как снимал показания приборов в глубокой пещере. Когда десять минут спустя он выбрался наружу и обнаружил, что база находится в шестистах ярдах от берега, причем расстояние между ними увеличивается, он ощутил себя как ребенок, внезапно лишившийся матери. Тогда он волевым усилием преодолел страх, и успел выстрелить из сигнального пистолета.

— Доктор Бодкин просил меня проводить вас в лазарет, как только вы приедете, сэр. Лейтенанту Хардману сегодня утром стало хуже.

Керанс кивнул и осмотрел пустую палубу. Он пообедал с Беатрис, зная, что база все равно в эти часы посте полудня пустует. Половина экипажа находилась на катере Риггса или в вертолете, остальные спали в своих каютах, и он рассчитывал без помех осмотреть склады и арсенал базы. К сожалению, Макреди, этот сторожевой пес полковника, шел за ним следом, нога в ногу и собирался сопровождать до лазарета на палубе В.