Латвийский путь: к новому кризису (Сборник статей)

Ведь нельзя считать, что выделение Агентством развития 24,5 миллиона латов на усовершенствование инфраструктуры бизнеса, или 10 миллионов на стимулирование инновационного бизнеса, (которые достаются нескольким десяткам близко стоящих компаний), что-то могут заметно изменить в Латвии. Стране, где в рыночном секторе действуют 102 тысячи компаний, которые на своё развитие ежегодно тратят около 1,8 миллиарда латов своих внутренних инвестиций. Все эти «стимулирования» затрагивают всего около 0,1 % участников рынка, совершенно ничтожное число.

Если нет денег на приоритеты, может быть, их стимулируют наши налоги?

Главный налог, который должен что-то стимулировать: подоходный налоге предприятий. Платится с полученной прибыли. С 2002 года ставка 15 %. В нём предусмотрено «стимулирование» приоритетов. Первый, наш «святой приоритет», наше крестьянство. Объём стимулирования 10 латов с каждого гектара. Средний размер посевной площади крестьянского хозяйства в Латвии 5 гектаров. Стимулирование (в среднем) по этому налогу составляет 50 латов на хозяйство. Может, что-то стимулировать эта сумма? Только ничего не делать. 60 % наших крестьян так и поступают.

Другой приоритет, который стимулирует этот налог производство хай-тэк продукции. Для неё предусмотрена в налоге на прибыль скидка 30 %. Много это или мало для нашего хайтэк производства? За 2005 год вся прибыль всех коммерческих компаний в Латвии составила 724,1 миллиона латов. Из этой прибыли около 200 миллионов составила прибыль банков, ещё около 150 миллионов, прибыль наших успешных монополий: Латтелекома, ЛМТ, Латвияс газе, Латвэнерго, Теле 2. На остальные 102 тысячи кампаний остается 400 миллионов латов.

Наше высокотехнологическое производство составляет 2,4 %. Доля «высокотехнологической» прибыли составит в сумме 12 миллионов. Сумма налога от этого 1,8 миллиона л а тов, скидка (стимулирование) 30 % 540 тысяч лагов на все 102 тысячи фирм. По 5,30 лата на фирму! Как эта сумма может развить нашу республиканскую высокотехнологическую промышленность, если одно рабочее место в ней стоит 120 тысяч евро? Вот почему у нас нет высокотехнологической промышленности. И не будет.0

Ещё один налог, очень сильно влияющий на развитие народного хозяйства, акцизный налог на горючее. Это очень интересная комбинация: акцизный налоги горючее для транспорта. Дело в том, что акцизные налоги в их классическом предназначении, налоги на потребление их задача сократить это потребление. И другие акцизные налоги, существующие в Латвии, правильно выполняют эту свою функцию: на алкогольные напитки, табачные изделия, драгметаллы, старые автомобили.

Но зачем стране, которая утверждает, что её приоритетом является транзитный бизнес и развитие регионов, в условиях катастрофического роста стоимости горючего, ещё обкладывать это горючее налогом, катастрофически повышая транспортные расходы? #

Загадка большая есть. Чиновники скажут, так велел ЕС. Но они его ввели за 8 лет до вступления туда и старательно повышали каждый год, принося запустение в регионы. К моменту вступления в ЕС там уже была пустыня. Вывод: этот налог направлен против наших экономических приоритетов. Зачем? Только на зарплаты чиновникам. Вот действительный приоритет нашего правительстваА

Что делать?

Очень хорошие приоритеты в Латвии сформулированы. Если их выполнить, раза в два экономика страны вырастет, депрессивные область оживут. Но на их субсидирование, как это принято в богатой (поэтому) Европе денег не хватает. Мало собираем налогов.

С другой стороны, в существующей налоговой системе рыЛ чагов, способствующих развитию страны в напра влении выбранных приоритетов, нет. Акцизный налог на горючее действует даже против выбранных приоритетов/Как быть? Менять приоритеты или менять налоги? Нужна нам налоговая система, стимулирующая наше развитие? И можем мы её создать, если наш настоящий приоритет благосостояние чиновничества.

Вот мы последовательно рассмотрели ряд узловых проблем нашей национальной экономики, успешное решение которых нам обещало счастливую экономическую жизнь, «как в Европе». Успешного решения у нас не получилось. Вместо этого мы получили кризис. Об этом следующий раздел.

4. Наши экономические кризисы

Чьи они, если наши правители в их авторстве не признаются?

Новый экономический кризис набирает силу в Латвии и во всём мире. В Латвии прогнозы нашего правительства очень резко меняются каждую неделю.

Кризисы, непременная составляющая той экономической системы, которую мы выбрали в 1990 году. Статистике кризисов уже двести лет. Предельно ясна их периодичность восемь лет. И когда наши руководители заявляют, что никто не мог предсказать наступление кризиса, то это лукавство, связанное с тем, что из-за каких-то их личных позиций в экономике, связанных с лоббированием интересов экономических структур, им было невыгодно призна вать приближение кризиса и принимать соответствующие меры.

В любом экономическом словаре можно найти его определение: «КРИЗИС, ЭКОНОМИЧЕСКИЙ — одна из фаз (кризис, депрессия, оживление, подъем) цикла производства, проявляющаяся в резком спаде объемов производства в результате перепроизводства товаров по сравнению с платежеспособностью. Э.к. носит временный характер и периодически повторяется». Вот и все тайны.

Новый экономический кризис, который мы сейчас переживаем, уже четвёртый за короткую историю независимой Латвии. Но не один из них нашими руководящими чиновниками не признаётся латвийским, за рождение и развитие которого, они, как руководители государства, несут ответственность.

Первый, самый тяжелый 1991-93 годов, вообще не признаётся кризисом, это просто очень успешный период либерализации экономики и «прихватизации». Премьер тех времён снова у руля. Заслуги оценены.

Следующий кризис 1995 года, называют скромно «банковским» и утверждают, что тогда просто в банке «Балтия» Лавент, с двумя товарищами, что-то украл. Но за десять лет судебной волокиты так и не нашли, что же он украл, а за бесконечную волокиту Европейский суд по правам человека присудил Латвийскую республику к выплате компенсации Лавенту.

Кризис 1998 года все наши руководители называют «российским». Получается, что эта зловредная Россия подбросила крайне успешной Латвии свой кризис, а латвийская экономика в это время так великолепно развивалась. Пострадали от неумелой России.

Сегодняшний кризис, начавшийся в прошлом году, назвали «ипотечным», виновата в нем Америка. Пришёл он, как все кризисы в Латвии, неожиданно: «Ну, кто мог предположить, что в США такое произойдёт» сказал недавно наш премьер.

Но для всех кризисов, происходящих в государстве, создаёт условия это государство, именно в этом и состоит его независимость. И правительство несёт за это ответственность. Но не в Латвии. Пока.

В дальнейшем мы разберём причины возникновения всех латвийских экономических кризисов и увидим нашу роль в наших кризисах.

Первый кризис свободной Латвии начался сразу с наступлением независимости, в 1991 году. Это был системный кризис, связанный со сменой общественного устройства и сломом государственной системы управления народным хозяйством. О его результатах мы уже писали в главе «Начало», описали также и причины обрушения экономики. Там достаточно материалов для понимания сути. Не будем повторяться.

Следующий кризис это «Банковский кризис» 1995 года. Это уже первый кризис в новой экономической системе рыночной экономике. Наш первый «успех».

«Банковский кризис» 1995 года первый «успех» свободной Латвии в рыночной экономике.

В начале 90-х годов экономика Латвии быстро превратилась в совершенно рыночную. Превратилась совершенно обвально, похоронив практически всю реальную экономику. Производство, потеряв свои производственные связи, стояло. Работала только торговля, в основном, самая элементарная спекуляция. Весь бизнес состоял в том, чтобы поехать в Польшу, Европу, Китай, привезти оттуда товар и продать с хорошим наваром. Навар получался автоматически, конкуренции местного произ водства не было. Местным источником заработка была только торговля металлом: продажа складских остатков металла, оборудования и целых строительных конструкций стоящих заводов, в металлолом.

В отсутствии производства, инфляция в Латвии достигла фантастических размеров: за два года, с 1991 по 1993 год, она составила 6000 %! А Такого не было нигде. Бизнес-технология была простая. При такой инфляции, «уважаемый» человек, имеющий контакт с банком, берёт в банке кредит в 2–3 миллиона, прокручивает его в торговле металлом, сникерсами, колготками, памперсами всё равно чем, в Латвии производства нет, все завозится и распродаётся: границы открыты, пошлины отменены. Страна гордится своей экономической свободой. Цикл оборота денег: взял деньги-обменял на доллары-купил товар-привёз-продал, в то время занимал месяц-полтора. Рентабельность одного цикла составляла от 70 до 120 %. Если покрутить деньги год, то один взятый в кредит миллион превращался в 150–200 миллионов, параллельно, из-за инфляции, падала стоимость взятого кредита, и отдавать приходилось, считая в долларах, в 20–30 раз меньше, вместо взятого миллиона, всего 30 тысяч. Вот и всё! «Уважаемый» человек, способный получить у других «уважаемых» людей в банке 1 миллион рублей, к концу года спокойно рассчитывался с банком и становился сам миллионером, уже латовым. И мог уже сам открывать банк, что многие и делали, множество банков, и миллионеров, родилось так. Но госбанки пустели. Набитые в начале процесса сотнями миллионов рублей, через пару лет они оказались полностью опустошенными. Моя тёща, у которой лежало в Сбербанке более двух тысяч рублей, через два года обнаружила там 10 латов. Банк сказал это просто инфляция, курс рубля упал. Так у нас из госбанков «ушли» 2,7 миллиарда рублей, накопленных когда-то на «чёрный» день.

Но если курс рубля падает, в 60 раз за два года, то курс доллара (относительно рубля) тоже вырастает в 60 раз. И, к при меру, завод ВЭФ, который стоил в 1991 году миллиард рублей, или 1,6 миллиарда долларов, в 1993 году стал стоить всего 27 миллионов, а если заплатить сертификатами, то всего надо потратить миллион. Уже каждый «уважаемый» человек, поработавший на сникерсах или колготках, при желании, способен прикупить себе ВЭФ, целиком, вместе с 20000 рабочими, находящимися в отпуске без содержания. И распродавать всё на металлолом. Если есть желание. Очень полезная вещь — инфляция, все биржевые капиталы создаются на ней.

Цена стабилизации

Инфляция это насос, выкачивающий денежные накопления. Инфляция выкачивает накопления, лежащие в банках без движения, поскольку ни один банк не платит процентов, покрывающих размер инфляции. Вот сейчас у нас инфляция 14,7 %, а банки рекламируют депозиты в 8 10,5 %, и ещё обставляя это всякими штрафными санкциями, к примеру, за досрочное прерывание срочного депозита. Этот насос работает, пока есть накопления, что качать. И к этому удобному процессу пристраивается множество фирм, и рождается много банков. В Латвии к 1995 году родилось 70 банков.*

Но наступает момент, когда всё выкачено, карманы и счета народа пусты, ресурсов для роста цен больше нет. И безработица новых заработков нет. И все, кто набрал кредитов, в надежде на обычную спекуляцию, что в результате роста цен, они легко расплатятся, оказываются не способными это сделать и разоряются: не могут расплатиться за набранные кредиты и привлечённые вклады. Пустеют, разоряются и банки разорившиеся кредиторы не возвращают денег.

Это и произошло в 1995 году, так называемый банковский кризис. Главный пострадавший, банк «Балтия». Он привлекал массу денег жителей, обещая большие проценты, 100 % и выше,

которые ему обеспечивала стремительная инфляция. Работать ему не было необходимости, за него работала инфляция, на ней А он зарабатывал, и платил по депозитам. Выплаты из-за инфляции обесценивались, но все были довольны. Как мы говорили, инфляция за 1991-93 годы составила 6000 %. Но в 1994-95 годах инфляция начала снижаться и в 1995 году составила «всего» 125 %. Цены перестали расти фантастическими темпами. Коммерсанты, набравшие кредитов с кредитными процентами 70-120 % в месяц, оказались неспособными их выплачивать, поскольку привезённые товары оказалось невозможным продать: спрос резко упал, у народа кончились деньги/Выданные кредиты не только не принесли банкам процентную прибыль, но и сами не вернулись. Банки опустели и перестали платить проценты по привлечённым, под очень высокие проценты, депозитам. Поднялась паника, и банк обанкротился. Осталось без денег 100 тысяч вкладчиков. Совершенно стандартный кризис, сейчас, в 2008 году, у нас такой же. Вместе с банком «Балтия», обанкротились «Депозитный банк» и ещё пара мелких банков. Это была совершенно нормальная в ни чем не ограниченной рыночной экономике коммерческая неудача. 4

Банк Латвии умыл руки.

Банк «Балтия» обратился за помощью в правительство. Для спасения 100 тысяч вкладчиков требовалось временная помощь банку в размере 15–20 миллионов (как сейчас банку «Парекс»). Банк Латвии в то время имел резерв 227 миллионов, вложенных за границей, оказать такую помощь банку и спасти 100 тысяч вкладчиков от разорения ему ничего не стоило. Но, было много конкурентов, заинтересованных в банкротстве Банка Балтия, крупнейшего банка того времени. Их лобби победило. Банк лопнул, народ лишился средств. Одновременно лопнул и Депозитный банк. Наши руководители свои деньги

успели забрать, 100 тысяч рядовых вкладчиков нет. Но это были их проблемы.

По своему характеру «Банковский кризис» 1995 года был совершенно стандартный кризис перепроизводства. Коммерсанты, набрав кредитов, накупили и привезли из Европы слишком много товаров, но не смогли их продать, поскольку инфляция уже выкачала все средства покупателей. Обанкротились коммерсанты, обанкротились банки. Вот динамика кризиса: рост ВВП в 1995 году I кв. +2,7 %, II кв. минус 1,3 %, III кв. минус 1,5 %, IV кв. минус 2,8 %). Очень похоже на динамику кризиса в этом году. *

Только вместо банка «Балтия», теперь фигурирует «Парекс», и спекуляция другая, вместо сникерсов, памперсов и другого ширпотреба, теперь пузырь надувался спекуляцией недвижимостью. Ну, и наши правители теперь уже поняли, что кризис в стране бывает не от того, что кто-то украл деньги в банке. В результате кризиса за 1995 год латвийские банки потеряли 28 % своих активов, а вкладчики банков потеряли 154,4 миллиона латов своих накоплений 33 % всех вкладов,

А из 2,7 миллиардов твердых рублей, находившихся в банках на счетах населения (не предприятий) в 1988 90 годах, в результате перестройки и двух кризисов (1991-93 и 1995 годов) осталось 42 миллиона, всего 0,7 %, в 128 раз меньше. (1 рубль тех времён тогда был равен 2 латам). Остальные пропали. Понимаете теперь, почему магазины наполнились товарами? Есть два способа наполнять прилавки. Один производить и привозить больше товаров, но это дорого, надо много оборотных средств. Другой способ, отнять деньги у покупателей, гораздо дешевле и эффективней. Наши политики пошли по второму пути. Очень успешно, до сих пор гордятся.

Кризис 1998 года. «Российский» ли?

Это следующий кризис. Наши руководители скромно его назвали «Российским». Они, вроде, ни при чём, хоть и руководят независимым государством? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, посмотрим, что происходило в это время в России и Латвии.

Российский кризис

В России в 1996-97 годах началось небольшое оживление экономики. Впервые, с 1989 года, ВВП показал рост +4 %. Промышленное производство выросло на 1,9 %, а в автомобильной промышленности, даже на 12,6 %.

Среднемесячный доход одного работающего вырос на 17 %. Все эти приятные изменения происходили с очень низкой базы. ВВП составляло всего 50 %> от уровня 1990 года, а промышленное производство ещё меньше, всего 33 %.

В Латвии ситуация была похожа ВВП за 1996 год составлял 51,3 % от 1990 года, а промышленное производство 32 %. Но главная палочка-выручалочка независимой России добыча нефти тоже упала вдвое от уровня 1990 года, и денег не бы л от Россия жила в значительной мере за счёт иностранных фондов. Выпускала облигации ГКО и занимала под них деньги. Под умопомрачительные проценты. Всё было замечательно, но в августе 1998 года Россия уже не смогла платить сильно растущие проценты и прекратила платежи и объявила дефолт. Обанкротилась. Рубль обвалился, курс доллара в течении нескольких дней с 6 рублей за доллар подскочил до 28. Он и сейчас примерно там.

Что произошло? В результате роста курса доллара цены на импорт выросли в 5 раз и спрос на него пропал. Прекратилось засилье импорта. Стали конкурентоспособны российские товары и стало оживать российское производство. Российский кризис оживил российскую экономику, и то, что мы сейчас видим в России, последствия этого кризиса. Россия стала работать, а не спекулировать импортом, все долги отдала и имеет третий в мире золотовалютный резерйШ одалживает его другим. А для того, чтобы попасть на российский рынок иностранным компаниям приходится строить заводы в России. Произведенное вне России там не конкурентоспособно по ценам! Даже латвийская деревообработка перебирается сейчас в Псковскую область. А

Кризис полезная вещь, он сносит всё, не соответствующее законам реальной экономики. Надо только правильно понять его причины и правильно на него реагировать, не стараться искусственно сохранить то, что не жизнеспособно, нерентабельно просто надорвёшься и получишь повторение пройденного.

Латвийский кризис.

Латвийский кризис наше руководство называет «российским». Несомненно, обвал курса рубля в России и рост там цен на весь долларовый импорт, закрыли путь в Россию для многих латвийских товаров, поскольку они в рублёвой зоне сильно подорожали. Но, вопрос в том была ли латвийская экономика совершенно здорова в это время?

Мы видели выше, что макроэкономические показатели латвийской экономики совершенно совпадали с российскими. Но прожиточный уровень (он определяет интегральный уровень цен), в то время был в России 68 долларовА а в Латвии 133 доллара, это говорит о том, что латвийские цены суммарно в 2 раза были выше, чем в России. Это соотношение цен существовало с момента введения в Латвии собственной валюты в 1992 году, его определил устанавливаемый Латвийским Банком курс латвийского рубля, а затем лата, к российскому рублю. Высокие цены в Латвии, по сравнению с соседями, определяемые

завышенным курсом дата крайне ограничивают возможности латвийского экспорта и сейчас.

Латвия тогда, в 1997 году, экспортировала в Россию продукцию животноводства (теперь мы её даже для себя импортируем), продукцию пищевой промышленности и текстиль (тоже уже умер). И со своими, вдвое большими ценами, эти товары находили там сбыт только благодаря тому, что Россия регулярно закачивала в свою экономику иностранные кредиты, которые она брала под залог своих ГКО. Реально это выглядит так: средняя зарплата работающих тогда в России превышала прожиточный уровень в 2,28 раза (в Латвии только на 12 %), а средняя пенсия в России составляла 80 % прожиточного уровня (в Латвии только 53,7 %). Из этих цифр получается, что покупательная способность населения в 1997 году в России была в 1,86 раза выше, чем в Латвии. Вот эта сравнительно высокая покупательная способность и обеспечивала там сбыт дорогих латвийских товаров. Благодаря тем вливаниям, которые обеспечивали российские ГКО (государственные казначейские обязательства). То есть, на российских ГКО жила и Россия и Латвия.

Совершенно тривиальная ситуация. На таких же условиях ещё год назад жили припеваючи наши латвийские спекулянты недвижимостью! Они говорили: «Пойди в шведский банк, возьми кредит на 40 лет и купи у меня квартирку по 2000 евро за квадратный метр». «А я получу прибыль 40 % и поеду на Канары». Или вокруг света, как сделал один наш «девелопер» и бывший премьер. *

Многие так и сделали, теперь их выселяют, а продавцы загорают на Канарах. Это бизнес, который не может существовать долго и лопается. Латвийский бизнес на экспорте в Россию тоже лопнул. Почему? Потому, что базировался на покупательной способности в России, временно создаваемой там за счёт кредитов, а не на успехах производства в Латвии. Их не было.

Поддержка экспорта, задача правительств всех успешных стран. Они субсидируют своих экспортеров, чем развивают свое национальное производство. Латвия это никогда не делала. До 1998 года Россия фактически субсидировала латвийских экспортеров своим потоком кредитов. В августе 1998 года это, вдруг, прекратилось и латвийские экспортеры обанкротились. Почему так резко? Потому, что в Латвии уже развивался свой экономический кризис и падал внутренний спрос. И компенсировать снижение продаж в России было нечем.

Ещё в начале июля 1998 года, за полтора месяца до российского дефолта, когда всё ещё выглядело розово и весело, членкор АН Латвии Имант Киртовский опубликовал статью «Кризис в Латвии уже начался». Она базировалась на анализе данных ЦСУ зА I кв. 1998 года. Падение ВВП началось с IV кв. 1997 года, вот динамика его изменения, по отношению к предыдущему кварталу: III кв. 1997 г. +2,7 %, IV кв. минус 2,1 %, I кв. 1998 г. минус 2,4 %). А вот динамика промышленного производства в начале 1998 года:

Динамика объёмов промышленного производства в Латвии в 1998 г.

(в % к предыдущему месяцу)

Январь 90,4 Февраль 97,2 Март109,6 Апрель 94,1 Май 96,8

Как видим, падение производства в Латвии началось задолго до российского дефолта, в это время в России ещё продолжался рост, за 1997 год прирост ВВП там составил 4 %. Развитие кризиса в Латвии началось с IV кв. 1997 г. Связано это было с низким внутренним спросом в Латвии из-за низких доходов жителей. Средняя зарплата всего на 12 % превышала прожиточный уровень, при таком соотношении ниже прожиточного уровня находилось 45 % работающих, и это крайне сокращало платёжеспособный спрос и искусственно создавало перепроизводство. В результате низкой покупательной способности уже сокращалось даже производство продуктов питания, предметов самой первой необходимости. Народ резко терял аппетит.

Падение производства продуктов питания в I кв. 1997 г.

(в процентах к IV кв. 1997 г)

Мясо 87,7

Рыбная продукция 69,9 Масло 56,9 Сыр 74,8

Молочн. консервы 68,1 Конд. изделия 70,6 Хлеб-95,0

Даже такая ведущая отрасль, как производство древесины, сокращала своё производство в апреле и мае на 5 % в месяц. Сократилось производство в металлургии в мае на 16 %. В I кв. 1998 года на 20 % сократился объём перевозок по железной дороге. Всё это происходило задолго до российского дефолта. Это был следующий нормальный латвийский кризис перепроизводства, уже второй за три года. Латвийские кризисы перепроизводства следовали в Латвии в два раза чаще, чем в остальном мире. Связано это было с крайне низкой покупательной способностью и малой ёмкостью внутреннего рынка.

Влияние российского дефолта на латвийскую экономику не надо преувеличивать. Ведь уже тогда наш экспорт отставал от нашего импорта на 70 %. Экономику Латвии значительно сильнее определяет импорт, а не экспорт. Поэтому мы из последних сил держим высокий курс своего лата в интересах импортеров у них основная масса национального капитала, и они платят большую часть налогов. На потери экспортеров в России латвийскому государству было наплевать. А значение потери рынка в России можно понять из следующих цифр: за 9 месяцев 1998 года в Россию было вывезено всего 65 тонн масла и 1659 тонн сыра. Эту возможность мы потеряли из-за изменения курса. Катастрофично ли это? Нет, кризис был обусловлен нашими внутренними условиями, которые создает наше правительство.*

Низкая покупательная способность населения связана была (и есть до сих пор) с постоянно растущим расслоением населения по доходам надушу населения. Большинство населения получало слишком малую часть доходов, чтобы своей покупательной способностью обеспечивать развитие внутреннего рынка и развитие внутреннего производства.' В Латвии к 1998 году соотношение доходов 20 % самых богатых к доходам 20 %> самых бедных достигло 5,3. Это не уровень соседних успешных северных стран, по пути которых, как утверждают наши руководители, они хотят вести Латвию. В Норвегии этот коэффициент составляет 3,7, это самая богатая из крупных стран. В Швеции 3,6, в Финляндии 3,6. И это не только у северных стран, у других успешных тоже: у Австрии 3,6, у Чехии 3,5. А в Латвии в результате концентрации всех доходов в узком слое населения в 1998 году, по данным ООН, 22 %) населения жило ниже уровня бедности. В нищете. Естественно, они ничего, кроме хлеба не покупали, и этим создавали тот очередной кризис перепроизводства, который поразил Латвию в 1998 году. Но наши богатые были относительно самыми богатыми из Северных стран, хотя у них не было, ни норвежского газа и нефти, ни высокотехнологической промышленности, как в Швеции или Финляндии. Были только нищие и миллионеры.

А у нашей соседки, Белоруссии, которая каждые два года привозит нам свою Выставку Достижений Народного Хозяйства, чтобы мы могли посмотреть и перенять опыт, в 1997 году промышленное производство выросло на 16 %, а ВВП на 10 %. Коэффициент распределения доходов у них был всего 2,9, и никакого кризиса. Но мы ничему, ни у кого не учимся. Мы не учимся даже на своих ошибках. Мозгов не хватает. А

Надо отметить, что, хотя с тех времён прошло 10 лет, 6 из которых нашими руководителями рекламируются как «жирные годы» и годы «стремительного развития» экономики, уровень бедности в Латвии не изменился. Сейчас, по последним оценкам ООН, в Латвии ниже уровня бедности живёт 2 1 % населения.

Школа экономического кризиса её всем надо проходить.

Россия из своего дефолта и последовавшего после него кризиса сделала выводы и с тех пор держит курс своего рубля на уровне 24–28 рублей за доллар. Курс рубля у них, плавающий, и чтобы доллар в России не упал до уровня 12–13 рублей за доллар (это его реальная стоимость), Банк России постоянно скупает доллары, защищая свой внутренний рынок. Сейчас, в условиях кризиса, для усиления этой защиты, обсуждается целесообразность повышения курса доллара в России до 30 35 рублей за доллар. Если кризис будет крепчать, а это ожидается, это сделают. Денег на выкуп лишних долларов хватит. Тогда о всех латвийских шпротах в России придётся забыть ведь мы, в отличии от России, своих экспортеров не субсидируем. Мы даже наоборот, держим высокий курс своего лата, в интересах импортеров, ведь, если это не делать, наших уважаемых импортёров, а это, в основном, крупные иностранные торговые сети, постигнет банкротство, как в России в 1998 году. Фактически, мы субсидируем импортеров. Иначе нельзя, наш «большой брат» обидится.

Латвия из своего экономического кризиса 1998 года никаких выводов не сделала. Она даже не пыталась понять, что и почему произошло. Она просто назвала свой кризис «Российским» и пошла спать. Ничего не предпринимая, мы, по сути, закрыли доступ своим товарам на Российский рынок. И законсервировали болезни нашей экономики до следующего кризиса.

К новому кризису старым курсом.

Кризисы школа выживания. Из каждого кризиса должны делаться выводы и приниматься меры по корректировке экономической политики. В этом заключаются непременные условия успешного развития. За десять лет в 90-х годах Латвия пережила три кризиса 1991 93 годов, 95 года и 98 года. В три раза больше, чем положено по нормальной статистике рыночной экономики. Первый кризис она назвала периодом успешных преобразований, и, несмотря на то, что были утрачены высокотехнологическая промышленность и товарное сельское хозяйство, раздала несколько орденов; второй кризис она назвала «банковским» и безуспешно судила за него десять лет трёх банкиров, третий назвала «российским», и ничего вообще не предприняла. Ничего не предпринимая, Латвия двинулась старым твёрдым курсом к новому кризису. Курс был верный и кризис наступил. Его уже назвали американским ипотечным, что опять подразумевает, что Латвия изумительно правильная страна, которую подводят оккупанты, соседи и друзья. И она следует среди их толпы неизменным курсом от кризиса к кризису.

Почему? Просто её руководители не умеют рулить. И руля тоже давно нет приватизировали.

Как заработать на приватизированной промышленности

Это был коренной вопрос второй половины 90-х годов, поскольку, как это сделать с помощью производства, никто из приватизаторов не знал. В 90-х годах бурно шла приватизация и все, кто оказался вблизи этого увлекательного процесса, «наприватизировали» себе в промышленности всякой всячины: разных гипсовых фабрик, заводов ВЭФ, мотозаводов, заводов сельскохозяйственного машиностроения, инструментальных заводов всего, что можно было ухватить. Но, что делать со всем этим хозяйством дальше, никто не знал. Они умели только приватизировать. Да и не было денег на это. Некоторое время распродавали доставшийся с объектом инвентарь и оборудование на металлолом. Но все кончилось, и осталась от приобретенных за бумажки предприятий только коммерческая недвижимость. С которой надо платить налог. А денег нет заводы не работают. И что производить и для кого тоже никто из новых хозяев не знал. Просто они были специалисты в области комбинаций в коридорах Агентства приватизации. Достойные потомки Остапа Бендера, а не Форда.

К тому же, чтобы сохранить жизнеспособность приватизируемых предприятий, необходимо было вложение средств в их модернизацию. Ведь советская модернизация производств остановилась на уровне 1988 89 годов. Предприятия стояли и порядком уже заржавели. Но в государстве отсутствовало два необходимейших для обеспечения дальнейшего развития условия.

Чего нам не хватало

Первое отсутствовала государственная гарантия вкладываемых инвестиций. Деньги были за рубежом, но что с ними произойдет в Латвии, никто не гарантировал. Первый опыт, кредит Г-24. 100 миллионов долларов в начале 90-х годов растворился без следа. Черная дыра. Второе, вкладываемые в развитие и модернизацию средства не освобождались от налога на прибыль. Положение, не мыслимое для развивающейся страны. Налоги тормозили развитие. Более того, они исключали его.

Привлечь иностранных инвесторов, обладавших технологиями и опытом, на таких условиях было невозможно, ведь, привезя деньги для оживления, к примеру, завода «Елгавсельмаш», первым делом надо было уплатить налоги нашему, совершенно не участвующему в этом государству. Это и сейчас так. В результате не получилось не только развития, но даже восстановления стоявших предприятий.

А действовавший в то время закон о недвижимости, коммерческую недвижимость стоимостью свыше 25 тысяч латов облагал налогом в 4 % от стоимости. Это был хороший закон, его списали с какого-то западного. Он не облагал налогом квартиры и жилые дома, недвижимость коммунальных предприятий, сельскохозяйственную землю. Как в других социально ориентированных странах. Налог надо было платить с коммерческой недвижимости, которая должна работать и зарабатывать себе (и государству) на налог. А не стоять посреди города, разваливаясь и пугая прохожих. При налоге в 4 % это просто невозможно. Это принципиально для нормальной страны, которая должна развиваться, а не спекулировать. Это была финансовая катастрофа ловкачей: приватизировали за сертификаты, которые скупали по 1–1,5 лата, но стоимость покупки рассчитывалась по номинальной стоимости сертификата 28 латов. В 28 раз дороже! И налог надо платить с этой стоимости. Жуть. Многие сразу поняли и распродали свои приобретения по смешным теперь ценам.

Но, если закон мешает «уважаемым людям», удачно ухватившим приличные куски народного хозяйства, его надо отменить. Срочно. Так и сделали. Закон переписали, коммерческую недвижимость из него исключили, а налог разложили на всех одинаково. Чтобы нужная сумма получилась и чиновникам хватало на их прибамбасы. С 2002 года налог стал всего 1 %, меньше даже низкой тогда инфляции, которая составляла 1,9 %. Недвижимость стала лучшим местом вложения средств, укрывающихся от инфляции. И никаких усилий это не требовало, и никакая конкуренция этому не угрожала. Мечта рантье.

Когда все началось

2002 год, дата начала инфляционного пожара. Инфляция в 2002 году была 1,9 %, и налог в 1 %, меньше уровня инфляции! Стало выгоднее вложить в недвижимость, потери от инфляции снижались, лучше, чем в банке! 13 то время вдвое. Потом, с ростом инфляции выигрыш всё время рос и в начале 2008 года достигал 17 раз. Поскольку размер налога на недвижимость стал смешным, цена недвижимости стала резко расти. Земля в Латвии, совершенно не плодородная, стала золотым дном. Сюда потянулись деньги из Европы, России, соседей. Народ продавал землю и покупал автомобили. Инфляция начала скакать, увеличивая прибыль иностранных вкладчиков. Но уважаемые люди из Европы приезжали и говорили «Молодцы!». У них инфляция не росла, а обменный курс Латвия продолжала самоотверженно держать, чтобы иностранцы могли без потерь конвертировать свой заработок на нашей инфляции в свои стабильные евро и увезти домой. А мы стали убеждать всех, что мы экономический тигр. Продолжали это делать до начала III кв. 2008 года. Целый год после того, как в США уже начался обвал. Латвия особая страна. Кого? Умных людей?

Результаты нашего развития

Как мы уже говорили, в 2002 году инфляция у нас была 1,9 %, как в Европе. В марте 2008 года она достигла 16,8 %. В 9 раз больше! В 2002 году производственная часть нашего ВВП: промышленность, сельское хозяйство, строительство, в сравнимых ценах давала 25,8 % ВВП. Уже мало. В Ирландии, которую мы тогда объявили образцом для нашего развития, эта часть составляла 40 %. Там и сейчас столько же. А у нас за 2006 год эта доля составила только 14,6 %. На 43,5 %) меньше. В 2007 году промышленность усохла еще на 4,8 %). А ВВП вырос. Его, до 110,3 % мы добрали, в основном, за счет торговли (импортом) и продажи недвижимости. Вот наше развитие. Можно это считать развитием экономики? Владельцы успешных предприятий их продавали и вкладывали деньги в торговлю недвижимостью. Норма прибыли там была в 4 7 раз выше. Только совсем наивный, мог в Латвии заниматься чем-то другим. Умные разговоры о развитии у нас производства с высокой прибавочной стоимостью дальше семинаров и конференций не пошли. Из-за низкой производительности труда у нас они экономически не выгодны. Это для Ирландии, производительность труда там, в 3,5 раза выше. Вот почему все эти годы наш рабочий люд тянулся в Ирландию работать производительно. А нам взамен предложить было нечего.

Спекуляция недвижимостью это один из насосов, очень резво надувавший пузырь инфляции и стремительно нёсший нас к кризису. Успехи его в этом фантастические. На середину 2007 года остатки кредитов составляли: в сельском хозяйстве 310 миллионов латов, в промышленности 820 миллионов, в недвижимости и финансовых услугах 3100 миллионов или 6,2 миллиарда долларов, для такой маленькой страны, как Латвия цифра колоссальная. Совсем как в США.

Чей кризис наш или не наш? Американский?

Наш премьер И. Годманис, пару месяцев назад, объяснял журналистам про кризис: «кто мог предвидеть, что США постигнет такой кризис?». Опять намёк на то, что кризис чужой, американский. Прошлый был «российский», враги подбросили, теперь «американский», друзья подвели! А в Латвии, всё в порядке, как всегда. Ведь наш премьер ещё в апреле этого года нас убеждал, что после «Лиго» (Иванова дня) все наладится!

Конечно, за американский кризис можно извинить премьера, газета «Диена» про то, что США скоро постигнет кризис, не писала. Хотя А. Гринспен, многолетний глава ФРС (Центрального банка США) в феврале 2007 года объявил на весь мир, что в США начинается кризис.

Но про наш родной кризис премьер должен знать не из газет. Для этого есть целое министерство экономики, которое на это получило в 2007 году 98 миллионов латов (200 миллионов долларов). И благополучно истратило.

А наш родной кризис, ничем не хуже американского. Экономически Латвия в 1000 раз меньше Соединенных Штатов, то, что у них в триллионах долларов, у нас в миллиардах. Так вот, неоплаченные кредиты за недвижимость в США, обрушившие их экономику в прошлом году, составили 7 триллионов долларов, у нас, в Латвии,7 миллиардов латов или 14 миллиардов долларов. С учётом масштаба стран, размер пузыря в Латвии в два раза (!) больше американского/Это наш большой «успех». А наш премьер, что-то кризисное в Латвии «заметил» только в ноябре 2008 года, на 21 месяц позже А. Гринспена. И то, опять «американское»! Когда же у нас появится что-то своё, ведь мы уже 18 лет, как независимые. Хоть премьер-министр?

Но нечего скромничать, в Латвии кризис недвижимости совершенно свой, национальный. Этим она отличается от Европы, России и всего мира. Там все залетели на том, что накупили американских ипотечных облигаций, а американцы не смогли по ним платить. В Латвии наши спекулянты совершенно самостоятельно надули латвийский спекулятивный пузырь с помощью латвийских банков. Совершенно по той же технологии, как и американский, но пузырь вдвое больше. И он лопнул с более глубокими последствиями для страны, чем американский для

США. И, если весь мир ждёт, что мощная американская экономика в 2009 году преодолеет свою яму, в которую она залетела, и у всех тоже начнется оживление, то нам предстоит из этой ямы карабкаться своими силами, и когда мы оттуда вылезем, зависит от наших сил и умения. Пока наше правительство об этом даже не думает. Оно только сокращает разных пожарников и полицейских, чтобы самим пересидеть трудные времена. Они с наших налогов пересидят. А остальные? Делайте свою судьбу сами, решайте сами. «Спасение утопающих дело самих утопающих». Это великий принцип гражданского общества.

Два источника, две составные части нашей инфляции, доведшей нас до кризиса

Один источник, наша политика в области недвижимости, приведшая к спекуляции и кризису. Мы её подробно проанализировали. Но есть ещё один источник, наша «удачная» политика при вступлении в ЕС в 2004 году. ЕС в этом ни при чём, это наша заслуга полностью. Это искусственно завышенный курс лата по отношению к евро, установленный при вступлении. Тогда мы были полны самых радужных ожиданий и привязывали свой лат к евро с гордостью и уверенностью, что через пару лет вообще перейдём на евро. Но вышло иначе. Наша хилая экономика сразу начала болеть, её задавил огромный европейский рынок.