Къ почтенью, лзя объявить любовь, безъ презора, Буде хочетъ на серце держать твою тайну, то къ цѣлбѣ швоеи страсти нѣту средства скора. Ахъ! ненадлежітъ молчю имѣть чреззвычаину. * * * Что ни говорятъ красны, но весма имъ мило Видѣть предъ собою всегда въ страсти на колѣнахъ любяща, чъебы серце онымъ знать чинило что вздохи постоянны; и жаръ не въ премѣнахъ. * * * Онѣ никогда за то нигдѣ негнѣвятся Что ихъ находятъ красныхъ, что имъ объявляютъ любовь къ нимъ, и что онѣ всѣмъ любимы зрятся; на конецъ, что всѣ у нихъ любви же прошаютъ. По сихъ его словахъ я неимѣлъ болше нікакова затрудненія за німъ слѣдовать, а будучи съ нимъ на дорогѣ предложилъ онъ мнѣ совѣтъ слѣдующей:
Предъявляя о любви, нечини ту трудну, но во всемъ сладку, также весма многолюдну: Ибо ежели любовь сказуется злою, то невозможно имѣть любви ни съ какою. Мы прибыли чрезъ самое краткое время въ ОБЪЯВЛЕНІЕ, которое есть весма малое мѣстечко: потому что чрезъ оное токмо лишъ проходить надлежитъ, того ради оно и ненаселено. Входъ въ него нѣкакимъ способомъ есть бѣдственъ, для того что тамъ много глубокихъ пропастей находится, въ которыя всѣ споткнувшіяся падаютъ беззвороту. Чтожъ касается до самого мѣстечка, въ ономъ на всякой день такъ густая мгла бываетъ, что насілу можно встрѣтівшіся съ кѣмъ разпознатся. Выходіть изъ него надлежитъ чрезъ двои вороты, изъ которыхъ однѣ называются ОТКАЗЪ, а другія СНОСНОСТЬ, первыя вороты со всѣмъ непріятны, и выводятъ на премногія худыя поля; но другія обычаіно неведутъ какъ впревеселыя мѣста. Я тогда имѣлъ со мной такъ искуснаго оного проводника, что входя въ объявленіе никакои я неимѣлъ трудности, а вшедъ въ него тотъчасъ я весма щасливо нашолъ ІРИСУ и СИЛВІЮ, и предложилъ имъ обѣимъ о моей къ нимъ любви.
При СИЛВІИ красной Все мое сердце тогда горящи желаньми, Чтобъ похоти сласнои Моей тамо угодить, кипѣло вздыханьми. Что она причиной, Когда я о семъ при неи чрезъ все клялся свято, Была въ томъ единой, Казалось что то въ самомъ сердце было взято. Но ІРИСѣ другой Когда я игамъ объявлялъ ту жъ любовь самую Будучи единъ стой; Мнилось, что я предлагалъ истиннужъ прямую. Когда я СИЛВІИ говорилъ о моей любви, тогда оная притворившися что якобы она мнѣ въ томъ невѣрила. Потомъ вышла чрезъ вороты СНОСНОСТИ. Но ІРИСА другимъ способомъ поступила, и ушла отъ меня чрезъ вороты ОТКАЗУ. Я оставивъ оную, вышелъ и самъ чрезъ вороты СНОСНОСТИ, дабы достичь СИЛВІЮ, и чрезъ самое краткое время поискавъ, потомъ нашолъ я оную въ одномъ городкѣ весма веселомъ. Оной городокъ былъ немноголюденъ, но самое оное малое число людей пребываетъ межъ себя въ великомъ согласіи. И хотя они мало межъ собой говорятъ, однако всякъ, лишъ половина толко слова выговорится, о всемъ, что желается предложить, знаетъ,
Тамъ всѣ любовники стараются всяко, чтобъ имѣть разговоры на единѣ како; И всякой тамъ свои языкъ, но рѣчистъ имѣетъ, которого нимало имъ неразумѣетъ. По правдѣ можно сказать, что столько въ семъ городкѣ слышится разныхъ языковъ, сколько въ немъ находится лицъ. Оному городку имя есть СОЮЗНОСТЬ.
СОЮЗНОСТЬ, которая владѣетъ симъ мѣстомъ, боярыня весма преизбранная кажется тѣмъ, которыя ея знаютъ; но которыя знакомства никакова съ неи неимѣютъ, тѣ со всѣмъ за скушную ея почитаютъ. Оная премного разума имѣетъ и искусна весма во всемъ. Много у неи находится способовъ, чтобъ какъ себя всѣмъ вразумитедну показать, и во мгновеніи ока можетъ выразумѣть все что еи ни предлагается.
Тамо для своей выгоды, И дабы розговоры возъимѣть особны, всякихъ средствіи тысящи найдутся способны. Тамъ вездѣ на нихъ походы, Хотя индѣ бываютъ ни къ чему негодны. Въ самой тотъ же часъ, какъ я вошолъ въ СОЮЗНОСТЬ, увѣдомился я, что ІРІСА уедінілась въ пещеру ЖЕСТОКОСТИ. Сія вѣсть весмо меня оскорбила; Въ протчемъ я неимѣлъ охоты чинить тожъ, что я чинилъ въ первой моей любви, ниже такъ-же хотѣлося мнѣ болше наводнять источникъ оной моими слезами: Но толко и въ силу всего я чинилъ, дабы непотерять какъ мнѣ ІРИСУ, которая поистиннѣ у сердца мнѣ была, что я часто ходилъ къ неи на посѣщеніе, и тамъ разговарилъ съ нею; а ставя еи въ великую вину ея незговорность, слѣдующее еи говорилъ:
Вы сердитеся за то превесма доволно, когда кто вамъ говоритъ что васъ любитъ больно! Симъ красотѣ обиду чините вы вашей. Ежели что васъ любить, тѣмъ васъ на гнѣвъ приводить: То чтожъ можетъ наитится на сеи земли нашей, которое бы могло здѣсь вамъ по нраву быть? Но видя что въ своемъ намѣреніи весма твердо она стояла, того ради я ея тамъ покинулъ съ велікою горестію, отъ которыя утѣшился я въ СОЮЗНОСТИ, куды я въ тотъ же день возвратился.
Я ходя къ оной на всякой день всегда чинилъ тожъ. А съ начала самого оная жестота ІРИСИНА доволно мнѣ чинила потѣхи, такъ же и радъ я былъ видѣть ея незговорчиву для веселія обѣщаемаго отъ надежды, которою я себя льстилъ побѣдить въ нѣкоторое время ея жестоту.
О коль сладости сердце чювствуя имѣетъ, Видѣть протівность всегда красоты любовну, что въ благородной спеси чрезъ жестокость нессловну, Сладку огня въ немъ наглость зажещи умѣетъ! О коль сердце для гнѣва сего веселится! О коль сеи ея отказъ кажетъ ему слѣду возъимѣшь побѣду! О коль торжество само сладко ему зрится что много трудится! Но я притворялся при неи быть весма печалнымъ для того что она въ жестотѣ своей твердо стояла, и сказывалъ еи, что чрезъ всѣ часы дня и нощи, которыхъ я въ свѣтѣ сладчаішихъ неімѣлъ, (ибо я ихъ провождалъ съ СИЛВІЕЮ:) въ великомъ я отчаяніи находился. Сеи родъ вести мою жизнь казался мнѣ весма пріятенъ. Когда я былъ въ СОЮЗНОСТИ, тогда я былъ весма веселъ, а когда я былъ при жестокой ІРИСѢ, тогда я казался весма быть печалнымъ. Наконецъ, такъ я привыкъ лицемѣрствовать когда мнѣ хотѣлось, что плакатьли бы надлежало, то тотчасъ, меня появятся слезы какъ градъ. Такъ же умѣлъ я и скорбнымъ казаться когда за благопріятное я находилъ.
По моей воли я зналъ и стонать и плакать, какъ то къ лутчему чинить весма надлежало. Но въ любви притворяться довлѣетъ немало, и знать гдѣ быть въ печали, и гдѣ нада такать. Но на конецъ притворялся чрезъ долгое время въ сокрушеніи быть при ІРИСѢ, воспріялъ я намѣреніе вывесть оную изъ сего премерзскаго жилища, и нетребуя никаковои помощи отъ ЖАЛОСТИ я учинилъ токмо то, что мнѣ присовѣтовалъ КУПІДОНЪ ГЛАЗУНЪ, но и вотъ его совѣтъ которой онъ мнѣ далъ:
Вмѣсто чтобъ тебѣ у неи милости просити. показуи еи холодность, и крои твою муку: Нѣтъ того чтобъ невозмоглъ женскъ полъ учинити, дабы всегдашню имѣть съ любовникомъ слуку. Сего ради когда паки напосѣщеніе Я къ неи пришолъ, притворивъ мои глаза въ лицемѣрство, такъ же и всѣ рѣчи, весело слѣдующее началъ еи говорить:
Ну, такъ уже я несталъ быть вашимъ отъ нынѣ: ибо нада оставить васъ мнѣ на единѣ. Днесь ваши очи чорны, и все лице красно, нечинятъ мнѣ никакои муки за напрасно. Правда, что вы безмѣрно находитесь слична, и смягчить ваше сердце, похвальба есть зычна. Но, ІРІСА; вы лишъ быть хотите жестокой, а любовь снесть неможетъ такъ спеси высокой. Я предъ, тобой и слезы имѣлъ и унылость, и все что бы васъ могло преложить на милость. Вы зрѣли вздыхающа по вашей красотѣ, просяща на колѣнахъ въ сердечной тѣснотѣ. Но понеже ваше сердце такъ ожесточенно, что ни отъ чего быти неможетъ смягченно. Такъ прости ужъ, жестока, я васъ покидаю: и мое сердце отъ васъ во вся отнимаю. Вы ко мнѣ нехотите милости показать, а я нехочю также отъ того пропадать. Илишъ выговоривъ къ неи сію рѣчь, тотчасъ тамъ я оную одну отставилъ, и отъ того времяни неприхаживалъ къ неи. Тогда я присталъ къ моей СІЛВІИ паче нежели какъ мнѣ было обычаино, и непренебрегъ я ничего того, которое бы могло ІРИСѢ показать что я во вся оную позабылъ.
Но по нѣсколкомъ времяни сія незговорна, чрезъ весма мнѣ щасливу тогда перемѣну, Возлюбила лучше быть весма неупорна, И болше застѣну нашла, быть невѣрной Нежели съ любовникомъ въ ссорѣ жить чрезъ мѣрной. И тако тотчасъ она преселилась въ СОЮЗНОСТЬ, гдѣ ни съ чемъ сперва, какъ съ пенми на меня напала. Я непреминулъ еи божбу чинить изовсеи мочи, что то я длятого учинилъ нарошно, дабы мнѣ видѣть, что печалноли бы еи было меня потерять.
Въ то время очюнь у меня дѣлъ умножилося: Ибо сіе весма трудно, чтобъ жить съ двѣмя персонами въ одной союзности! На всякій день надлежало мнѣ было писать два писма, на всякой день имѣлъ я два назначенныхъ СХОДБІЩЪ, и надобно было имѣть много хитрости, чтобъ какъ утаіть отъ одной знакомость, которую я имѣлъ съ другой. Но со всѣмъ симъ оной недосугъ мнѣ весма былъ пріятенъ; и я бы прожилъ съ нимъ охотно чрезъ долгое время, ежели бы НЕНАВИСТЬ, которая незюжетъ ненавидѣть никого въ СОЮЗНОСТИ, помѣшателства мнѣ въ томъ неучинила. Сія НЕНАВИСТЬ столко произносила тамъ рѣчей неоснователныхъ, что ІРИСА и СИЛВІЯ принуждены стали быть вытти оттуду, и ожідать въ одномъ удаленномъ мѣстѣ, пока оная перестанетъ болтать. Тогда я въ едино мгновеніе ока нашолся лишенъ всея моея утѣхи. И хотя бы мнѣ осталася одна которая нибудь изъ нихъ, тобы я съ нею могъ утѣшиться о отсутствіи другой. Но понеже обѣ онѣ выѣхали вонъ, того ради я незнаю какъ бы мнѣ было тогда и быть, ежели бы КУПІДОНЪ ГЛАЗУНЪ непривелъ меня въ иное мѣстечко очюнь веселое, котораго мѣсто положеніе есть удивительное. Земля которая есть въ околности его, всепріятно украшена потоками. КУПІДОНЪ ГЛАЗУНЪ приводя меня туды говорилъ мнѣ тако:
Это напрасно, что кто будучи въ разлукѣ хочетъ пребыть на всегда въ мучителнои скукѣ. На что быти въ печали, чрезъ всѣ дни чрезъ всѣ ночи, когда тѣ дни настали, Въ которыхъ изъ всей мочи * * * Хотя бя кто все кричалъ, но то безъ успѣшно? ТИРСИСЪ, имѣи отъ нынѣ сердце ты утѣшно; Скорбь хотя какъ чрезъ мѣрна, любовника все страстна Отъ сердца его вѣрна Нездѣлать паче щастна. * * *Къ тожъ самое время, мы прибыли въ оное мѣстечко, которое называется ЗАБАВА. Всѣ тамо домы весма пріятны, вездѣ находятся воды въ верхъ біющія, и видятся повсюду непрестанно игры, и прикрасы; самая малая вещь въ неисповѣдимую приводитъ утѣху, и всѣ тамошнія жители придаютъ, къ тому веселію много причины, ЗАБАВА, которая владѣетъ тѣмъ мѣстомъ, дѣвица еще очюнь молода, оную остановляетъ все чтобъ еи нипопалось, и которой чинитъ утѣху самая малая бездѣлушка. Я лишъ прибылъ въ сіе мѣстечко, то я тщался тамъ чинишь какъ и другія, то есть тѣшітся всѣмъ чтобъ мнѣ ніпопалось, дабы тѣмъ прогонитъ печаль, которую могла мнѣ дать РАЗЛУКА съ тѣмъ что я любилъ.
Разлучившіяся тогда съ милыми дружками, дабы въ великои скукѣ не быть ночми днями, Весма я забавлялся въ потѣхахъ различныхъ; Я имѣлъ толь въ разлукѣ скорбей неприличныхъ, Что тысячу всѣхъ забавъ желалъ я имѣти чтобъ чювствителну скуку тогда нетерпѣти. Я могу вамъ признаться, что чрезъ все время, которое я пробылъ въ ЗАБАВЪ, неімѣлъ я нікакова безпокойства, и ожидалъ я съ самою малою нетерпѣливостію возвращенія ІРИСИНА и СИЛВІИНА. Однако почитаи на всякой день я къ нимъ писалъ, и тожъ одно писмо для обѣихъ было. Я имъ писалъ въ писмахъ моихъ великія тысячи учтивостей любовныхъ. Но и поправкѣ сущей сказать, я бы желалъ лучше ихъ видѣть, нежелибъ быть такъ долго въ ЗАБАВЪ; но понеже надлежало ихъ ожидать, тогоради я имѣлъ терпѣніе весма охотно. Нѣкоторое время въ томъ прошло, что мы другъ къ другу писали безперемѣшки: Но потомъ такъ вдругъ случилось, что я неполучилъ ни одного писма отъ нихъ: Ибо увѣдомившися ІРИСА и СИЛВІЯ, что я пребывалъ въ ЗАБАВѢ, заразъ ушли обѣ въ ЗАМОКЪ ДОСАДЫ. Я имѣлъ честь объявить вамъ въ первомъ моемъ писмѣ о ДОСАДѢ, но я ничего вамъ не предъявилъ о ея замкѣ.
Сіе есть такое мѣсто, что въ которомъ надобно всегда ссорится. Сама ДОСАДА между всѣми тамо смуты великія чинитъ тысячю разъ на день, и принуждаетъ часто ласково говорить съ тѣми, которыя смертелно ненавидимы бываютъ. Но оныя ссоры недолго длятся: ибо любовь во всемъ чинитъ миръ, и соидиняетъ паки тѣхъ, которыя непоссорились какъ по совѣту ДОСАДЫ.
Сіе тамо весма смѣшно и потѣшно есть видѣть, что тѣ которыя такъ межъ себя любятся что того болше быть нельзя, почти мерзкими словами съ собой бранятся, и всѣми богами кленутся что они не хотятъ другъ друга видѣть до смерти; Но чрезъ малое самое потомъ время другъ у друга прощенія просятъ, и соединяются въ паче тѣсную дружбу нежели прежде.
Вся любовничья досада чрезъ долго время недлится: Ибо какъ долго сердится Когда мысль все любишь рада? Есть въ томъ замкѣ одинъ человѣкъ, которой при всѣхъ ссорахъ посредственникомъ бываетъ. Сеи то человѣкъ первенствуетъ въ примиреніи, и которой много подаетъ къ тому способовъ; однѣ его называютъ РАЗГОВОРОМЪ, другія ПЕРЕГОВОРОМЪ; но я увѣдомился вѣрно отъ нѣкоторыхъ что онъ называется ТОЛКЪ. Когда я прибылъ въ тотъ замокъ ДОСАДЫ, тогда заразъ встрѣтілась со мной СІЛВІЯ, которая литъ меня увидѣла, то тотъчасъ приставивши къ одному человѣку, которого я никогда незналъ, начала ему чинить великія и многія ласкателства, и такъ поступала что яко бы она меня и незнада. Тогда немедленно подбѣжала ко мнѣ сама ДОСАДА и вдохнула мнѣ горячее желаніе къ отмщенію еи онаго поступка.
ІРИСА въ тожъ самое время увидѣвши меня тамъ наивяшще меня утвердила въ томъ моемъ намѣреніи: Ибо она и сама такожъ слѣдовала примѣру СИЛВІИНУ. Я тогда нашолъ за благопотребное, чтобъ мнѣ поступить но совѣту моего КУПІДОНА ГЛАЗУНА, то есть чтобъ несмошрѣть на нихъ. Отходящему отъ нихъ встрѣтилася мнѣ на дорогѣ одна жена весма пригожа, и которая была почитай въ такъ же великомъ сердце какъ и я. Оной имя есть МЕСТЬ, и понеже мы небыли тамъ вмѣстѣ одинъ и другая какъ для отмщенія; того ради наши розговоры не могли быть долго. Но гнѣвъ не такъ меня ослѣплялъ какъ оную, и тогда я толко началъ за весма мнѣ пріятную имѣть МЕСТЬ, когда ІРИСА и СИЛВІА проходя мимо насъ видѣли меня при оной женѣ съ лщемъ весма веселымъ.
При самомъ вечерѣ тогожъ дня гуляя въ одномъ мѣстѣ встрѣтился я тамъ съ ІРИСОИ, которая была такъ-же одна, тогда въ первомъ моемъ опылѣ я еи говорилъ все то что гнѣвъ мнѣ вдохнулъ, такъ же и она съ своей стороны тожъ чініла; но ТОЛКЪ подбѣжавши къ намъ спрашивалъ у насъ чего бы ради мы такъ ссоріліся, при которомъ тотъ часъ мы узнали, что наша ссора непроизошла, какъ отъ ложныхъ мнѣніи, и что она основана была на ЛЮБВИ. Тогда я нимало немѣшкая палъ еи въ ноги, и прося прощенія обѣщался еи хранить мою вѣрность до самой смерти. Съ своей стороны и она себя извиняла такъ любовно, что она меня тѣмъ весма усладила. Потомъ она мнѣ чинила много ласканіи, и непозабыла ничего того, чѣмъ бы она могла меня увѣрить, что все, которое она ничинила, непроисходило какъ по наученію ДОСАДЫ.
О коль сердцу есть пріятно, видѣть за невѣрну мниму Рѣчи намъ предлагать внятно! къ оправданію любиму Тысящи извиненіи искать, и своей рукою Отстужныхъ сердца кипѣніи утирать плачъ, а собою Чрезъ великія милости платить за горкія очамъ слезы и заунылости что были но днямъ, по ночамъ. Я сіе мое примиреніе съ ІРИСОЮ такъ нашолъ быть сладко, что я въ тотъ же часъ побѣжалъ искать СИЛВІЮ, да бы съ неи тожъ самое учинить. Можетъ быть что онѣ непоступали со мной чрезъ свои дѣйствія въ лучшей усердности, какъ и я съ ними, такъ же можетъ быть что онѣ меня обманывали обѣ, какъ и я ихъ обманывалъ обѣихъ: Но въ протчемъ сіе мнѣ нечинило никакова безпокойства:
Токмо бы намъ божились что любятъ насъ они, что боятся оскорбить, и чинить намъ споны, И что потомъ всѣ тщатся всяко утаити свою невѣрность, любя съ другимъ въ любви, жити, въ протчемъ, буде улестить сладко намъ умѣютъ, И обманывая насъ хитрость всю имѣютъ; то для чего такъ долго съ сердца на нихъ дуться, и кто бы нехотѣлъ такъ сладко обманутся? Я нежелалъ видѣть что у оныхъ на сердце было, и доволілся я токмо тѣмъ, что онѣ мнѣ показались быть ради, да бы чинить со мной примиренія.
И я нашолъ такъ сладко, будучи въ ДОСАДѢ відѣть гнѣвъ въ молчаніи прилюбовномъ ладѣ, Что дабы таковыжъ всегда чинишь миры, сотью на всякъ день съ ними имѣлъ я тамъ стыры. Удоволившися весма сими малыми ссорами похоть, возъимѣлъ я такъ наглую, что я немогъ ни мало еи попротивиться чтобъ невесть ІРИСУ и СИЛВІЮ въ одну долину превесма веселую, хотя КУПИДОНЪ ГЛАЗУНЪ и несовѣтовалъ мнѣ того чинить. Горы, которыя кругомъ обошли сію долину, очюнь высоки; и много на нихъ почитай повсюду великаго камня дикаго на подобіе пещеръ природно учинившагося, которые въ той долинѣ и идутъ за пещеры уединенныя, таможъ находится одинъ очюнь изрядной замокъ, котораго почитай видѣть Нельзя, для того что оной окруженъ со всѣхъ сторонъ высокимъ лѣсомъ, которой его покрываетъ. Солнце незаходитъ туды съ своею свѣтлостію: Ибо его тамо ясность со всѣмъ не мила, хотя бы какъ мало она туды ни зашла. Тогоради тамо царствуетъ непрестанно нощь, которая неприноситъ въ то мѣсто обычаиныхъ своихъ страшиліщъ, и чѣмъ болше она бываетъ темна; тѣмъ наипаче она кажется красна.
Хотя сіе мѣсто весма многолюдно, однако кажется что никово нѣтъ, понеже всѣ того мѣста обыватели любятъ весма уединеніе, и тако всенародныя и многолюдныя собранія оттуду всѣ выгнаны, а доволны бываютъ всѣ токмо быть по два вмѣстѣ, всѣ другія лишнія худо тамъ приняты живутъ. Словомъ, одно третіе лице хотя нененарошно, но весма туды не къ статѣ и не учтиво заходитъ. Сеи замокъ называется ЗАМОКЪ МИЛОСТЕЙ, которыя суть лица очюнь уединенныя, однако онѣ кажутся, тѣмъ которыя ихъ весма принуждаютъ къ тому, но и то невсегда.
Сихъ милостей есть много, которыя всѣ межъ собой родныя сестры одна другой краше, и когда ихъ кто сподобится видѣть, то онъ ихъ видітъ всегда по степенямъ, то есть послѣ хорошои, лучшую. Нельзя ни по какой мѣрѣ нежелать другую съ вящшеи утѣхой видѣть, видѣвъ первую съ великимъ удоволствованіемъ. Въ прочемъ почитай всегда трудно ихъ всѣхъ видѣть, и часто некажется изъ нихъ какъ одна самая малая часть. Надобно имѣть много хитрости, щастія, и превеликія докуки, дабы какъ изнихъ получишь видѣть одну токмо; А наипаче послѣдняя такъ незговорчива, что ежели кто ея желаетъ видѣть, то тотъ больше возъимѣетъ трудности съ одной съ не и, нежели со всѣми первыми. Но уже и она когда кому покажется, то тотъ часъ потомъ преведетъ оного въ замокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ. Которой не подалеку разстоитъ отъ замка МИЛОСТЕЙ.
Чтожъ до меня касается, я хотѣлъ видѣть оныхъ двухъ красныхъ дѣвушекъ обѣихъ вмѣстѣ: Но въ томъ я много нашолъ трудностей, и еще больше, когда я увѣдомился что надлежитъ быть всегда съ однимъ лицемъ. Я въ раскаяніе пришолъ почитай тогдажъ, для того что я непослушалъ совѣту КУПИДОНА ГЛАЗУНА дабы неходить въ тотъ замокъ. Въ протчемъ я желалъ весма чтобъ какъ мои походъ туды вотще не про толъ, и того для вознамѣрился я силъ своихъ беречь какъ бы мнѣ можно было, такъ же и казаться, что ни которую изъ нихъ я больше нелюблю по тѣхъ мѣстъ, пока мнѣ долѣе того невозможно будетъ чинить. И тако будучи одинъ на одінѣ съ ІРИСОЮ, препроводилъ я цѣлую ночь съ нею, и чтобъ отъ васъ, любезный мои ЛІЦІДА, ничего мнѣ неутаить, въ тои ночи вотъ что мнѣ случилося:
Мое сердце все было въ страсти, съ моей на единѣ былъ милои, Слѣдомъ получить все не силой: но со всѣмъ я симъ небылъ въ щасти. * * * Дабы то въ полнѣ получити, Я принуждалъ, но вотще всегда Я токмо позналъ, что никогда Такъ ту красну невидѣлъ быти. * * * На завтрѣ увидѣлъ я себя Что я сто разъ паче былъ въ страсти. Всегда въ скорби, всегда въ напасти, А всегда оную же любя. * * *Будучи въ моемъ задорѣ искушеніе было на меня нашло, чтобъ для нея оставить СИЛВІЮ, и къ неи толко одной привязаться. Но потомъ очюнь я радъ сталъ быть, что я того неучинилъ: Ибо покинувъ ІРИСУ подъ предлогомъ самымъ бездѣлнымъ я нашолъ СІЛВІЮ такъ красну, и такъ пригожю, что я весь на ту смотря розпался. И былъ съ нею вмѣстѣ цѣлой день, но не лучше я себя съ онои нашелъ какъ и съ ІРИСОИ.
Въ бѣлосши ея румяннои, Такъ же въ очахъ ея ясныхъ Не много хоти желанной Видѣлъ я и въ рѣчахъ красныхъ. * * * И едва было то несталось, имѣя охоты болше, А я нудя тую дольше, что въ любви сладко казалось. Въ протчемъ хотя безъ всего, но я себя такъ щаслива быть нашолъ при неи, что я болше и непомышлялъ о ІРИСѢ, и въ то самое время, когда она меня, какъ говоритъся, въ мѣстѣ застала съ СИЛВІЕИ.
Я занепотребное нахожу, чтобъ вамъ описать подробну всѣ укоризны и пени, которыя мнѣ были отъ тои и отъ другой. Тогда я обернулся къ моему КУПИДОНУ ГЛАЗУНУ. Которой мнѣ показался, что онъ мнѣ неможетъ уже никакимъ добрымъ совѣтомъ помощи. Сеи случаи въ такой великои меня стыдъ привелъ, что я ни мало немешкая побѣжалъ отъ нихъ обѣихъ, и бѣжалъ все грунью даже до одного мѣстечка, которое мнѣ попалось и въ которомъ меня покинулъ мои КУПИДОНЪ ГЛАЗУНЪ говоря что сіе мѣсто ему неугодно есть. Многія въ томъ мѣстечкѣ домы до половины толко построены, а другія тремя или четырми розными образцами поставлены.
Иные называютъ сіе мѣстечко НЕЗНАМОСТЬ ЧТО ЧИНИТЬ: Но мнѣ другіе сказали, что прямое его имя есть. НЕРАЗРѢШИМОСТЬ: Ибо и помѣщица, которая симъ мѣстомъ владѣетъ, тѣмже именемъ именуется.
Сія госпожа есть очень смѣшна, и оная нікогда неодѣвается въ платье: потому что она неможетъ разрѣшится которой бы лучше вздѣть уборъ. И хотя она непрестанно кидается, но однако съ мѣста своего никогда несходитъ: Понеже она намѣряется итти въ толь многія мѣста, что, наконецъ, ни въ которомъ неможетъ побывать. Можно примѣтить скоро что въ ея гл азахъ непрестанное есть смятеніе, и которыя очюнь мутны; такъ же можно видѣть, что она нѣкоторыя имѣетъ намѣренія въ своей головѣ; но которыхъ число такъ есть велико, что она ни одного неможетъ въ дѣйство произвести. Я себя нашолъ въ великомъ затрудненіи въ семъ мѣстечкѣ: Ибо воспомяновеніе ІРИСЫ И СИЛВІИ раздѣляло мою мысль на двѣ части равныхъ. Я несомнѣвался чтобъ мнѣ невозможно было помириться съ одной, ежели бы одну изъ нихъ которую покинулъ: Но то что я видѣлъ ВЪ ЗАМКѢ МИЛОСТЕЙ, къ тому меня недопускало. Я уже тогда имѣлъ чювствіе къ той и другой таково, каково я имѣлъ прежде къ АМРІНТѢ. Всѣ мои мысли имѣли межъ собою великое побоище, и хотя я нехотѣлъ ихъ весма обѣихъ покинуть, однако больше я склонности имѣлъ, чтобъ ихъ потерять обѣихъ вмѣстѣ, нежели выбравъ одну другой предпочтить, такъ что въ боязни, дабы непотерять ни ту ни другую я немогъ имѣть ни той ни другой. Словомъ сказать, я былъ тогда въ превеликомъ безъизвѣстіи что чинить.
Когда любовь чье сердце двумъ краснымъ вручаетъ, о коль тотъ во все время въ безчасти бываетъ! У сердца любви вкупѣ къ обѣимъ есть много, а къ одной каждой весма у него убого. Я тогда незналъ какъ быть, и какъ жить; такъ же и немню я, чтобъ я могъ когда намѣреніе какое воспріять, ежели бы въ единъ изъ тѣхъ дней одна женщина со мной невстрѣтилась.
Сія жена весма была краевого лица; станомъ и величавостію своею походила на богиню, и отъ все я ея персоны изходило сіяніе, которое ослѣпляло очи. Я толко литъ оную увидѣлъ, то я такъ великое къ неи почтеніе на сердцѣ моемъ почювствовалъ, что я немогъ никакимъ яспособомъ оного къ неи неимѣть. Тогда она повышая свои гласъ слѣдующее мнѣ говорила:
Выди ТИРСИСЪ отсюду, пора любовь кинуть: доволно и долго здѣ въ любви моглъ ты гінуть. Не въ семъ то островѣ, гдѣ мысль быватъ уныла, находится честь, что всѣмъ добрымъ людемъ мила. Нада любить было: Любовь учитъ жити, той огнь безъ свѣта въ сердцѣ невозможетъ быти. Но уже, ТИРСИСЪ, за мной слѣдовать есть время, и знаи что мое сличье не отъ смертна племя. Сія слова будучи произнесены съ повелѣніемъ проникнули даже до самыя глубины сердца моего. Тогда я покраснѣлъ весь съ стыда тотъ часъ литъ увидѣлъ состояніе, въ которомъ я себя находилъ. И въ тожъ самое время такъ я влюбился въ СЛАВУ (ибо то она была) что воспріявъ намѣреніе слѣдовать за нею вышелъ я немедленно изъ НЕРАЗРѢШИМОСТИ. Съ начала самого, сердце мое имѣло нѣсколко трудности привыкнуть къ сеи премѣнѣ; и того ради надлежало слѣдующее ему говорить не по одинъ разъ:
Некажи болше моей днесь памяти слабкои что невозможно въ свѣтѣ жить безъ любви сладкой, Некажи, мое сердце, надобно чтобъ СЛАВА, болше тысячи ФИЛИСЪ возъимѣла права. Ступай, и непротився куды ведетъ тая: сеи любви не можетъ быть лучше иная. Ты выгратъ сеи премѣнои: СЛАВА паче красна, нежель сто АМИНТЪ, ІРИСЪ, СИЛВІИ, и всѣмъ ясна. Тако слѣдуя за СЛАВОЮ прибылъ я на берегъ острова ЛЮБВИ. Тамо паки я увидѣлъ гуляющихъ всѣхъ красотъ, всѣхъ сладостей, всѣхъ прикрасъ, и всѣхъ статей, которыя уже тогда меня немогли, хотя и много старалися прелстить. Тамо увидѣлся я паки и съ РАЗУМОМЪ, у которого я весма просилъ прощенія, для того что я непослушалъ его совѣта входя въ островъ ЛЮБВИ, онъ меня принялъ очюнь благопріятно, и видя что я имѣлъ намѣреніе выѣхать оттуду, на это далъ мнѣ и судно.
Я немогу вамъ сказать что я вышелъ не смотря съ охотой, такъ же и съ нѣкоторою болѣзнію на мѣста, въ которыхъ, хотя и много я имѣлъ нещастія, но однако болше сладкого и веселаго препроводилъ времяни. Но по прошествіи сего перваго моего устремленія неімѣлъ я о томъ нирадостного чювствія ниже печалного. И тако простился я съ ЛЮБОВІЮ на всегда.
Простите вы нынѣ всѣ, хороши! пригожи! вашъ плѣнникъ я долго былъ, и навашемъ ложи. Вы мною владѣли всѣ, но безъ всяка права; вы вездѣ всему миру велика отрава! Простите вы нынѣ всѣ; любить неимѣю: зная что есть любовь, ту ненавидѣть смѣю. Всѣ наши въ неи похоти во всемъ безконечны, а въ сластѣхъ ея муки пребезчеловѣчны, Хотя много радости та всѣмъ обѣщаетъ, но чрезъ свои потѣхи всѣхъ она прелщаетъ. Наше плаваніе отъ самого острова даже до сего мѣста, весма было благополучно; плитъ вышелъ я изъ судна моего на землю, то тотчасъ сталъ писать къ вамъ, любезный мои ЛИЦИДА, сіе писмо, чрезъ которое дабы вамъ объявить состояніе моего сердца, въ каковомъ оно нынѣ находится, то есть:
Я уже нынѣ нелюблю, какъ похвалбу красну: она толко заняла мою душу власну. Я изъ памяти изгналъ всѣхъ моихъ нынѣ ФІЛІСЪ и яко бы я незналъ ни АМИНТЪ ниже ІРИСЪ * * * И хотя страсть прешедша чрезъ нѣчто любовно услаждаетъ мнѣ память часто и способно; Однакъ сіе есть толко какъ Сонъ весма пріятный, Кого помнить не горько, хоть обманъ его знатный. Въ протчемъ, любезный мои ЛІЦІДА, я нынѣ иного неимѣю достойнаго во извѣстіе вамъ учинить, токмо что въ близости слѣдовать буду и самъ за симъ моимъ. Итогоради уповаю, что вскорѣ возъимѣю радость съ вами увидѣтся и дружески объняться.
КОНЕЦЪ ВТОРОЙ ЧАСТИ.СТИХИ НА РАЗНЫЯ СЛУЧАИ.
ИЗВѢСТІЕ ЧИТАТЕЛЮ
По совѣту моихъ пріятелей осмѣлился я здѣсь приложить нѣсколко стиховъ моей работы Рускихъ, Французскихъ, и Латинскую Эпіграмму, хотя и невесма сеи книгѣ нѣкоторыя изъ нихъ находятся приличны. Но ежелибъ онымъ здѣсь небыть, то бы имъ надлежало въ вѣчномъ безъизвѣстіи пропасть, чего имъ друзья мои вѣдущія въ стихахъ силу непожелали.
Къ томужъ, понеже сія книга очюнь собой мала, тогоради за блато и мнѣ разсудилось сими оную понаполнить. Ежели ОХОТЛИВЫИ ЧІТАТЕЛЮ, оныя вамъ покажутея, то обѣщаюсь и другими со времянемъ васъ увеселять; а буде непонравятся, то я во вся замолчю, и больше вамъ скучить небуду.
ПѢСНЬ
Сочинена въ ГАМБУРГѢ къ торжественному празнованіюКОРОНАЦІИ ЕЯ ВЕЛІЧЕСТВА ГОСУДАРЫНИ ІМПЕРАТРИЦЫАННЫ ІОАННОВНЫ САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССІЙСКІЯ, бывшемутамо Августа 10 го (по новому стилю) 1730, Да здравствуетъ днесь ІМПЕРАТРИКСЪ АННА на престолъ сѣдша УВѣНЧАННА, Краснѣйте Солнца и звѣздъ сіяюща нынѣ! Да здравствуетъ на многа лѣта, Порфирою златой одѣта въ ИМПЕРАТОРСКОМЪ ЧИНѢ. * * * Се благодать всѣмъ отъ небесъ ліется: что днесь вѣнцемъ АННА вязется. Бѣгутъ къ намъ изъ всей мочи Сатурновы вѣки! Миръ, обиліе, щастье полно всегда будетъ у насъ довольно; Радуйтесь человѣки. * * * Небо все нынѣ весело играетъ, Солнце на немъ лучше катаетъ, Земля при АННѢ вездѣ плодовита будетъ! Воздухъ всегда въ Россіи здравы, перемѣнятся злыя нравы, и всякъ нужду избудетъ. * * * Рѣчныя въ брегахъ станутъ своихъ токи, выбѣгутъ всѣ мерзски пороки. ПРАВДА, БЛАГОЧЕСТІЕ АННУ окружаютъ. ЛЮБОВЬ къ подданнымъ, СУДЪ и МИЛОСТЬ изъ всѣхъ сердецъ гонятъ унылость; Тѣмъ АННУ прославляютъ. * * * Прочь всѣ отсюду враждебныя ссоры: АННА краснѣиша ауроры Всѣхъ въ любовь себѣ сердца преклонила вѣчну! Все почитаетъ должно АННУ САМОДЕРЖИЦУ БОГОМЪ данну, Вѣрность имать сердечну. * * * Торжествуйте вси Россіисти народы: у насъ идутъ златыя годы. Воспріимемъ съ радости полныя стаканы, восплещемъ громко и руками, за скачемъ весело ногами мы вѣрныя гражданы. * * * Имѣемъ мы днесь радость учреждену, повсюду славно разнесенну: АННА надъ Россіею во царилась ВСЕЮ! Тото есть прямая ЦАРИЦА! Тото бодра ИМПЕРАТРИЦА! признаютъ всѣ душею. * * * Да здравствуетъ намъ ІМПЕРАТРІКСЪ АННА на престолъ сѣдша, УВѢНЧАННА, Краснѣйше Солнца и звѣздъ сіяюща нынѣ! Да здравствуетъ на многа лѣта, Порфирою златой одѣта, въ ІМПЕРАТОРСКОМЪ чинѣ. ЭЛЕГIА
О СМЕРТИ ПЕТРА ВЕЛИКАГО.
Что за печаль повсюду слышится ужасно? Ахъ! знать Россія плачетъ въ многолюдствѣ гласно! Гдѣжъ повседневныхъ торжествъ, радостей громады! Слышъ, не токмо едина; плачютъ ужъ и чады! Се она то мещется, потомъ недвижима, Вопіетъ, слезитъ, стенетъ, въ печали всѣмъ зрима. Что то за причина? (лишъ рекла то ВСЕЛЕННА) Летитъ, ахъ горесть! СЛАВА весма огорченна, Вопіетъ тако всюду, но вопіетъ право; Ахъ! позабылаль она сказывать не здраво? О когда хоть бы и въ семъ была та невѣрна! Но вопіетъ, вопіетъ въ печали безмѣрна: ПЕТРЪ, ахъ! Алексіевичь вящшіи человѣка, ПЕТРЪ, глаголю, Россійскій отбылъ съ сего вѣка. Не внушила ВСЕЛЕННА сіе необычно: Ибо вѣщала СЛАВА ужъ сипко, незычно. Паки СЛАВА: Россійскій ІМПЕРАТОРЪ славный, всяку граду въ мудрости и въ храбрости явный. Того правда, того милость тако украсила, что всю тебе ВСЕЛЕННУ весма удивила, Кто когда воискуствѣ? кто лучшій въ наукѣ? Любовь ко отечеству далаль мѣсто скукѣ? Что же бодрость? что промыслъ? православна вѣра? Ахъ! неимамъ горести нынѣ я примѣра! * * * Паче грома и молни се МІРЪ устрашило, и почитай внѣ себя тои весь преложило. Но по удивленіи въ незапнои причинѣ Со стенаніемъ въ слезахъ ВСЕЛЕННАЯ нынѣ: увы мои ПЕТРЕ! ПЕТРЕ верхъ царскія славы! увы предрагоцѣнныи! о судебъ державы! увы вселенныя ты едина доброта! увы моя надежда! тяжка мнѣ сухота! увы цвѣте и свѣте! увы мои единый! по что весма сиру мя оставилъ, любимый? Кто мя ВСЕЛЕННУ тако іныі царь прославітъ кто толики походы во весь свѣтъ уставитъ? всюду тебѣ немогла САМА надивиться? но, уже ПЕТРЪ во мнѣ днесь, ПЕТРЪ живыи, незрится! Ахъ увяде! ахъ уже и сеи помрачися! Праведно, Россія днесь тако огорчися. * * * Се бѣгутъ: ПАЛЛАДА, МАРСЪ, НЕПТУНЪ, ПОЛИТИКА убоявшеся громка ВСЕЛЕННЫЯ крика. Что тако (глаголютъ) мати ты затѣла? Но ПАЛЛАДА прежде всѣхъ тутъ оцепенѣла уразумѣвши яко ПЕТРА ужъ нестало; ПЕТРА, но Россіиска: ахъ! рече, все пропало падаетъ, обмираетъ, власы себѣ комитъ, все на себѣ терзаетъ, руки себѣ ломитъ. Зіяетъ, воздыхаетъ, мутится очима, бездыханна, какъ мертва неслышитъ ушима, всѣхъ чювептвъ лишенна, мало здѣ въ себе приходитъ, тихо, непостоянно, такъ гласомъ заводитъ: Мое Солнце, и слава! моя ты ПАЛЛАДА! куды нынѣ убѣгла? до коего града? Я прочихъ мудрости всѣхъ мною наставляла; а тебя я сама въ той слышати желала; О премудрый ПЕТРЕ! тыль не живеши нынѣ? кая безъ тебе мудрость уставится въ чинѣ? плачь винословна плачи, плачь ФІЛОСОФІЯ, плачьте со мною нынѣ науки драгія, стени МЕХАНИКА, вся МАТЕМАТИКА, возопіи прежалостно и ты ПОЛИТИКА. Но тебѣ плакать будетъ въ своемъ свое время, оставь мя нынѣ мое оплакать волъ бремя, плачъ со мною искусство, но плачи чрезмѣрно: оставилъ насъ ПЕТРЪ, что я узнала еи вѣрно. Ахъ! покинулъ всѣхъ насъ ПЕТРЪ мудростей хранітель, своего государства новый сотворитель. * * * МАРСЪ: не о Россійскомъ ли, мати, ПЕТРѢ слово, нарицаемомъ МАРСѢ во всемъ свѣтѣ ново, емуже въ храбрости я немогу сравниться, развѣ только сѣнь его могу похвалиться? Сказала ВСЕЛЕННА. МАРСЪ завопилъ жестоко; палъ было, но всталъ заразъ; на небо взвелъ око: О небесни! небесни! и вы зависть взяли, что толико прехрабра у земныхъ отняли? болту же мнѣ нанесли нынѣ вы обиду, по противился бы вамъ безъ почтенна виду, но, отдайте мнѣ ПЕТРА, ПЕТРА въ мощныхъ славна въ храбрости, въ бодрости, и въ полѣ исправна. * * * Въ болшу пришедъ МАРСЪ ярость, кинувъ шлемъ и саблю; дѣла, рече, храбра я одинъ неисправлю. О ПЕТРЕ! ПЕТРЕ! ПЕТРЕ! воине силныи! при градѣхъ, и во градѣхъ, и въ полѣ весь дивный. возвратись моя радость, МАРСОВА защита: МАРСЪ, не МАРСЪ безъ тебе есмь, ахъ! но волокита. Увы мои ПЕТРЕ! како возмогу стерпѣгпи тебѣ несущу, въ слезахъ что бы не кипѣти? вѣмъ что недолжно храбру; нобыти неможно, егда вѣмъ яко уснулъ нынѣ ты неложно, уснулъ сномъ, но по вѣкахъ возбнуться имущимъ. уснулъ сномъ, но намъ многи печали несущимъ. Въ протчемъ пойду скитаться лишившись Клеврета. о плачу ПЕТРА всегда землею одѣта. * * * Починаетъ по томъ здѣсь ПОЛІТИКА стужна рыдати неинако какъ жена безмужна; дайте, глаголетъ, плачу мому мѣсто други: немогу бо забыти ПЕТРА мнѣ услуги, кто имъ тако первѣе скрасилъ ПОЛИТИКУ! кто мене въ конецъ досшиглъ толь весма велику? разсмотритъ, въ велъ, премѣнилъ, укрѣпилъ онъ нравы, много о томъ глаголютъ изданныя правы. Но о и его правившъ БОЖЕ ты державный! почто мнѣ ПЕТРА отнялъ? тѣмъ подалъ плачь главный. Я толику на него надежду имѣла, чтобъ воистинну въ первомъ мѣстѣ ужъ сидѣла Предовсѣми; Но твоя то Божія сила: хотя сія причина весма мнѣ не мила. * * * Се подъ НЕПТУНОМЪ моря страшно закипѣли, се купно съ вѣтры волны громко заревѣли! стонетъ ОКІАНЪ, что ужъ другаго нестало Любителя. БАЛТІИСКО, что блиско то стало нещастье при берегахъ. КАСПІИСКО же нынѣ болше всѣхъ, что однажды плавалъ по немъ синѣ. * * * Всюду плачь, всюду туга презѣлна бываетъ: Но у Бога велика радость процвѣтаетъ: яко ПЕТРЪ пребываетъ веселъ нынѣ въ небѣ, ибо по заслугамъ тамъ ему быти требѣ. СТИХИ ПОХВАЛНЫЯ РОССІИ
.
Начну на флейтѣ стихи печальны зря на Россію чрезъ страны дальны: Ибо всѣ днесь мнѣ ея доброты мыслить умомъ есть много охоты. * * * РОССІЯ мати! свѣтъ мои безмѣрный! позволь то, чадо прошу твои вѣрный, ахъ какъ сидишъ ты на тронѣ красно! небо Росеіиску ты Солнце ясно! * * * Красятъ иныхъ всѣхъ златыя скиптры, и драгоцѣнна порфира, митры; Ты собой скипетръ твои украсила, и лицемъ свѣтлымъ вѣнецъ почтила. * * * О благородствѣ твоемъ высокомъ кто бы невѣдалъ въ свѣтѣ широкомъ? Прямое сама вся благородство: Божіе ты, еи! свѣтло изводство. * * * Въ тебѣ вся вѣра благочестивымъ, къ тебѣ примѣ у нѣтъ нечестивымъ; въ тебѣ небудетъ вѣры двойныя, къ тебѣ несмѣютъ приступить злыя. * * * Твои всѣ люди суть православны и храбростію по всюду славны; Чада достойны таковой мати, вездѣ готовы за тебя стати. * * * Чѣмъ ты, Россія, неизобилна? гдѣ ты, Россіа не была силна? Сокровище всѣхъ добръ ты едина, всегда богата, славѣ причина. * * * Коль въ тебѣ звѣзды всѣ здравьемъ блещутъ! и Россіяне коль громко плещутъ: Виватъ Россіа! виватъ драгая! виватъ надежда! виватъ благая. * * * Скончу на флейтѣ стихи печальны зря на Россію чрезъ страны дальны: сто мнѣ языковъ надобнобъ было прославить все то что въ тебѣ мило. СТИХИ ЭПІТАЛАМИЧЕСКІЯ
НА БРАКЪ ЕГО СІЯТЕЛЬСТВА КНЯЗЯ
АЛЕКСАНДРА БОРІСОВИЧА КУРАКИНА,
И КНЯГИНИ АЛЕКСАНДРЫ ІВАНОВНЫ.
О единъ день, прошлаго въ городъ Гамбургъ лѣта при самомъ ясномъ небѣ отъ солнечна свѣта влетѣлъ вѣстникъ МЕРКУРІИ; но весь запыхался, такъ что смотря на него и я изпужался, мысля, чтобъ за причина его чреззвычаина учинила уставша? бѣдаль неначаина надъ кѣмъ стряслася чтоли? вижу что непросто: Ибо таковъ онъ небылъ, говорятъ, лѣтъ со сто. сталъ я нетерпѣливныи Меркура улещать, то гладкимъ, то сердитымъ его словомъ прельщать: Что, сударь, тебѣ сталось Министръ перва Бога! или тебѣ некошна вся была дорога! пожалуйста скажи мнѣ, благодаренъ буду, и какъ Аполлона, такъ тебя незабуду. Дышетъ Меркуріи, а я: эхъ, сударь, ужъ скучишъ! что хорошева? по что долго меня мучишъ? Веть я равно и тебѣ, какъ и Аполлону служу, не болше чести имамъ твоей ону. такъ то, право, служи вамъ, а вы неглѣдите, и не смотря на вѣрность въ смѣхъ все становите. ну, сударь; веть таки мнѣ сказать случаи нада, и не даромъ ты прибылъ до сего днесь града? молчитъ МЕРКУРІИ; толко кажетъ мнѣ рукою на одного малчика прекрасна собою, которой недалеко веселъ стоялъ тамо, маленкои саидакъ его украшалъ все рамо, Калчанъ ему каленыхъ висѣлъ стрѣлъ за плечми, быстрехонекъ казался, какъ бы рѣка течми. * * * Узналъ я заразъ что то Купидонъ воришка: ибо уменя таки столко есть умишка. Тогда хоть еще сердце мое трепетало, но видѣвъ Купидона легче ему стадо; уже я сталъ ожидать все благополучно, и молчаніе оно не такъ было скучно Меркуріево; къ томужъ, что я строи великои и здали увидѣлъ со сладкой музыкой; На которой дивяся немогъ насмотрѣться, Такъ хорошему нельзя въ Пруссіи имѣться. ГѴМЕНЪ на торжественной ѣхалъ колесніце, Купидушки ту везли, прочія шли сице: ЛЮБОВЬ, держа два сердца пламенемъ горящы, цепочкои залотою связаны блестящы, шла за Гѵменомъ; блізко потомъ Вѣрность міла, съ неи Постоянство, Радость все въ ладоши била. Корнукопіа вездѣ по дорогѣ цвѣты бросала, которыми богато одѣты подбирая межъ собой Дѣточки играли, а все таки за строемъ онымъ Тѣ бѣжали, мужеска всѣ казались пока Княжичами, а женска, прекрасными видѣлись Княжнами. По обѣимъ сторонамъ много Купідоновъ, гдѣ воздухъ разбѣгался отъ ихъ крыльныхъ звоновъ всѣхъ прохлаждая, изъ нихъ держалъ въ рукѣ всякой факелъ съ огнемъ яра воску, неинакои. Всѣ восклицали вкупѣ согласно устами: БРЯКНУЛИ КНЯЖЕСКИМИ на ЛЮБОВЬ РУКАМИ! БРЯКНУЛИ, ГЕИ! Но болше еще и дивился, какъ тамъ Аполлонъ съ скрипкой появился, весь статнѣе Гінніона, также и Батиста, и всякъ бы его назвалъ тогда Божка иста, которой смычкомъ весма такъ началъ красно, такъ же приговаривать и языкомъ ясно: (когда онъ пѣлъ и игралъ, музыка молчала, но толко въ удивлени се своемъ внимала.) БРЯКНУЛИ КНЯЖЕСКИМИ на ЛЮБОВЬ Руками, юже чтобъ никакои день разторглъ! ни косами смерть сурова! Брякнули, Геи! въ Княжескомъ чинѣ: щасливо вѣкъ Вамъ златой встаетъ въ благостынѣ! О Васъ новобрачніи! О съ надеждой многи Потомки! О и Чада! О брачни Чертоги! * * * Зрите всѣ люди нынѣ на отроковицы Посягающей лице, чистой голубицы: Палладіискои вся ЕЯ красота есть равна, власами ни Венера толь чисто приправна, Таковыми Юнона очесы блистаетъ, или Діана, когда калчаны скидаетъ, изъ лѣсовъ на небо та прибыти хотягца, красится; но сія въ сеи красотѣ есть вяща. Такая то у насъ есть Княгиня! днесь тыя *два славныя въ Парижѣ игроки на скрипицѣ. Божески дары, Князю, зри вся, а благія, свѣтъ души видя въ Оной, смертну Тую быши не речеши, и щастьемъ Богамъ СЯ сравниши не устыдится. Она поступь Твою равно, и златомъ блещущую одежду всю славно, и свѣтлыя пламенемъ наичистымъ оки зрѣти любитъ, ТЯ любя, а мыслми глубоки въ себѣ изображаетъ: какъ то съ Неи любо, поступитъ! и какъ то ЕИ вмѣстѣ быть не грубо! и какъ то славна всюду узрится съ Тобою! и еще боится, что мысль та невѣтръ ли съ тщетою? * * * Но небоися, небоися, О Красна Княгиня! тебя любитъ Юпітеръ, Юнона Богиня: не бо во снѣ зрится Ты такова днесь радость. истинна то самая, истинна то сладость. Любовь Князя вся къ тебѣ будетъ благородна, со мною, всѣмъ Богамъ ты, о со всѣмъ угодна! * * * Нынѣ воскликните вси согласно устами; Брякнули княжескими на любовь руками! Брякнули, Геи! руками, княгиня прекрасна съ княземъ такимъ, какова зорница есть ясна, что въ небѣ равныхъ своихъ весь свѣтъ погашаетъ, а сама едина тамъ паче всѣхъ блистаетъ. * * * Тутъ замолчалъ Аполлонъ. Но купиды сами: Брякнули княжескими на любовь руками! * * * Какъ все въ удивленіе сіе мя привело! какъ велико веселье все мнѣ сердце развело! тотъ часъ я узналъ что строи весь тотъ шолъ отъ брака Князя, но Александра: ибо то мнѣ всяка въ ономъ строю о оба извѣстно казала, что свадба Александры такъ быть надлежала! * * * Увидѣвъ тогда Меркуръ, что то я догадался, сталъ ужъ мнѣ тожъ подтверждать; но я разсмѣялся: Молчи, Меркуріи, пожалуйста молчи, сказывать то другимъ лѣти, иль поскачи. Выговоривъ, немогъ я съ радости усидѣть, чтобъ слѣду ющу пѣсню весело незапѣшь. ПѢСНЯ НА ОНОИ БЛАГОПОЛУЧНОЙ БРАКЪ.
Flambeau des cieux! Redoubles ta clarté brillante: l'Hymen règne enfin dans ces lieux. Tout nous enchante dans ce séjour: Le Dieu des coeurs y tient sa cour. * * * Heureux Amans! soyez toujours tendres et constans; vivez unis cent et cent ans. vôtre sort coule doucement sans vous causer aucun tourment! tout le monde vous seconde! tout vous chérit tendrement. БАЛАДЪ
О томъ, что ЛЮБОВЬ безъ заплаты
не бываетъ отъ женска пола.
Tout le beau sexe (et c'est partout constant) paye les feux des coeurs de cent maniérés, une coquette, apres tout, rend à l'instant Amant l'heureux par la faveur derniere. Douce, faveur, quand elle est la première! l'autre à la fin tient quelque doux discours au coeur soumis, qui lui fait bien sa cour, cela n'est rien; mais c'est la recompense: Jamais sans prix on ne reste en amour. Il est enfui Vultieme complaisance. Cupidon va quelque fois à pas lent, lors qu'il rencontre une Prude à cythere Et si jamais il ne cede en aimant, il est bien vrai, qu'il ne reste en arriéré. Bien qu'elle lui fasse par tout la guerre, qu'il ne craint point tout ce bruit du Tambour, s'il ne parvient jusqu'à quelque fàuxbourg, il en aura du moins une assurance: toujours les soins sont paje's deretour. il est enfin Vultieme complaisance. Ton croit en vain, que c'est perdre son temps, que d'en vouloir à la beauté trop lierre; quand elle voit que son fidel galant par chaque endroit tache de lui plaire, bien qu'elle ait sa vertu trop severe, Je gagerai ma tête, qu'à son tour, apres plusieurs fins et rusés détours, Elle en aura quelque reconnoissance: l'on n'est jamais pour rien en son débours. Il est enfin Vultieme complaisance. Envoy Тоy, Belle Iris, que le ciel fit autour! quand tu changeas de ton avis un jour pour satisfaire à ma treshumble instance; plus que content dans ce monde je cours: Ce fut enfin Vultieme complaisance. БАСЕНКА
о непостоянствѣ дѣвушекъ.
Un jour Dämon le plus tendre Berger Revint chez lui tout joyeux d'un verger, où sa Daphné lui fut très favorable, croyant ce sort être a jamais durable Le lendemain il y hata ses pas. Qu'y fit Daphné fierre de ses apas? Elle l'evite, et prend un autre route. Damon la suit n'etant de rien en doute, Il la salue en termes fort polis, Dont il faisoit ses cornplitnens jolis; il s'informoit, comment elle se porte, Pour lui prouver sou zele de la sorte. Puis franchement il commence a causer avant de lui donner aucun baiser, en lui faisant la suivante demande: Est ce pour moy, que vous quitez la bande? Vous êtes seule! Est ce de votre ardeur pour m'assurer, dont je fait mon bonheur? sera ce donc pour m'exposer vos charmes, afin de jouir des plaisirs sans al larmes? Alors enfin il se mit en devoir de l'embrasser, et de la faire asseoir. Tout doucement, lui dit elle, en colere, de tous vos soins vraiment je n'ai que faire. Comment Daphné? lui répliqua Damon, que voulez vous? est ce enfin tout de bon? puis je du moins scavoir quel est mon crime? ofiense-t-on par un excès d'eslime? eli! laissez moi, répond elle, en repos. Et tout d'abord elle tourna le dos. Damon surpris d'une action si dure Crût que ce fût une illusion pure, mais c'est en vain qu'il vouloit la toucher! lors tout en pleurs il ne put s'empêcher de s'écrier avec raison, ce semble; un jour suit Vautre, et point ne lui ressemble. ПѢСЕНКА
Къ красной дѣвушкѣ, которая стыдится; и будто
невѣритъ; когда еи говорятъ что она хараша.
Vous étés belle, il faut dire vraiment; Je le dis donc, mais avec tout le monde J'ajoute à part, qu'il n'est point de seconde en doutez vous? pour le coup, franchement, c'est être bien rebelle; vous'étés pourtant belle. * * * Consultez bien vôtre chéri miroir; Il vous fait voir dans la sincere glace, qu'on vous prendroit aisément pour la Grâce. mirez vous y du matin jusqu'au soir, de plus, à la chandelle, vous étés toujours belle. * * * Balances vous encor? voici mon coeur, dont, je suis sur, qu'il n'a daté persone, qui tout entier à vos charmes se donne, mais vous direz, que c'est un grand flateur; non, non, c'est avec zele: vous êtes, dit il, belle. ОБЪЯВЛЕНІЕ ЛЮБВИ
Французской работы.
Il est un berger sincere Délicat, constant, discret, Qui vous adore en secret, Et qui mourroit pour vous plaire. Je n'en dirai pas le Nom: Je crains toujours votre colere Je n'en dirai pas le nom: Mais écoutez ma chanson. * * * Si tôt qu'il vous voit paroitre, La joie éclaté en ses yeux. Tout lui paroit ennuyeux, Où vous ne pouvez pas être. Je n'en dirai pas le Nom Vous m'exileriez peut être. Je n'en dirai pas le nom. Mais écoutez ma chanson. * * * Quand de la faveur suprême Vous auriez payé ses feux, à son air respectueux Vous en douteriez vous meme. Je n'en dirai pas le Nom. peu d'amans feroient de même Je n'en dirai par le nom. Mais écoutez ma chanson. * * * Si sensible au caractère De l'auteur de ses couplets, Yous voulez savoir qui c'est; Je peux seul vous satisfaire. Je n'en dirai pas le Nom. Sachez moi gré du mystère. Je n'en dirai pas le nom. Mais retenez ma chanson. ОТВѢТЪ НА ОНОЕ МОЕГО труда.
Ou'il soit un berger sincere Délicat, constant, discret; Je vous dirai sans secret, Qu'il ne sauroit point me plaire. Ne m'en dites pas le Nom: Craignez toujours ma colere. Ne m'en dites pas le Nom. Peste soit de sa chanson! * * * Sitôt qu'il me voit paroitre, Qu'il se dérobé à mes jeux: Tout me paroitra joyeux, Où lui ne pourra pas être Ne m'en dites pas le nom: Je m'eu moquerai peut être. Ne m'en dites pas le Nom. Peste soit de sa chanson! * * * Treve de faveur suprême Je donne au Diable ses feux; Il est fort audacieux, Je crois qu'il le voit lui même. Ne m'en dites pas le nom. Un sot amant fait de même. Ne m'en dites pas le Nom. Peste soit de sa chanson! * * * Quelque soit le caractère De l'auteur de vos couplets; Mais si je savois qui c'est, Je lui dirois de se taire. Ne m'en dites pas le Nom. Gardez en bien le mystère. Ne m'en dite's pas le Nom. Peste soit de sa chanson. ПРОШЕНІЕ ЛЮБВѢ.
Покинь Купидо стрѣлы: уже мы всѣ не цѣлы но сладко уязвлены любовною стрѣлою твоею золотою; всѣ любви покорены: * * * Къ чему насъ ранить больше? себя лишъ мучишъ дольше Кто любовью недышешъ? Любовь всѣмъ намъ нескучитъ, хоть насъ тая и мучитъ. ахъ сеи огнь сладко пышетъ! * * * Соизволь опочинуть, и саидакъ свои покинуть: мы любви сами ищемъ, ту ища не устали а сласть ея познали, въ вскачь и пѣши къ той рыщемъ. * * * За любовь (не буду дивно,) не емлемъ что противно еи надъ всѣми царице: Та вездѣ свѣтло блещетъ такъ что всякъ громко плещетъ, видѣть радъ любовь сице: * * * Стрѣлъ къ любви ужъ ненада: воля всѣхъ любишь рада. ахъ любовь дарагая! любовь язвитъ едину, другой раненъ чрезъ ину. буди ненависть злая! ПѢСЕНКА ЛЮБОВНА.
Красотъ умилна! паче вѣхъ силна! Уже склонивши, ужъ побѣдивши, Изволь сотворить Милость, мя любить: люблю драгая тя, самъ весь тая. * * * Нужъ умилися, сердцемъ слонися! Не будь жестока мнѣ паче рока: сличью обидно то твому стыдно. люблю драгая тя, самъ весь тая. * * * Такъ въ очахъ ясныхъ! такъ въ словахъ красныхъ! въ устахъ сахарныхъ, такъ въ краснозарныхъ! милости нѣту, ниже привѣту? люблю драгая, тя, самъ весь тая. Ахъ! я незнаю, такъ умираю, что за причина тебѣ едина любовь уноситъ? а сердце проситъ: люби драгая мя поминая. СТИХИ ПОХВАЛНЫЯ ПАРИЖУ
