Я почювствовалъ такъ много себя быть обязана сеи дѣвицѣ, что я тотъ часъ сталъ спрашивать ея имени; А КУПІДОНЪ мои мнѣ сказалъ что то есть ЖАЛОСТЬ, которая появливается здѣсь часто, чтобъ возмощи услужить какому любовнику безчасгиному, и что ежелибъ я могъ учинить то, чтобъ еи стать за меня, тобы она принудила АМИНТУ заразъ вытти изъ пещеры ЖЕСТОКОСТИ. Тогда я, да бы небезприбыленъ мнѣ былъ сеи совѣтъ, потщился всячески умолить ЖАЛОСТЬ объявляя ей оплакуемое состояніе, въ которомъ я находился. Она въ такое пришла о мнѣ сожалѣніе, что ни мало непопротивилася подать мнѣ свою помощь, и недолго медлила дѣйствомъ исполнить мнѣ свое обѣщаніе: ибо долго ходя около оныя пещеры и камня дикого, на конецъ обозрила она АМИНТУ и розказала еи всю мою печалную гісторію, но въ такихъ рѣчахъ умилителныхъ, что безчеловѣчная АМИНТА немогла сама отъ слезъ удержаться. Сіе видя ЖАЛОСТЬ привела оную на то мѣсто гдѣ я былъ, и показала еи состояніе, въ которое я принужденъ былъ притти. АМИНТА немогла небыть чювствителна видя мое нещаситіе, такъ что съ терпѣніемъ изволила выслушать любовныя укоризны и пени, которыя я еи чинилъ, и нашла она мою жалобу за законную. На конецъ вознамѣрілася и удоволствованіе мнѣ за то учинить. ЖЕСТОКОСТЬ обвѣстившися о всемъ томъ, что тогда между нами чинилось, и прибѣгши къ намъ хотѣла у насъ отнять ея: Но ЖАЛОСТЬ оттолкнувши оную жестоко отдала мнѣ мою любезную АМИНТУ, которая подымая меня отъ земли такъ мнѣ говорила:
Я немогу вамъ описать всю мою радость, какову я тогда имѣлъ, когда изъ сахарныхъ ея устъ произнеслися сія рѣчи: ибо я себя увидѣлъ въ единомъ мгновеніи ока, что изъ всѣхъ безчастливѣишіи человѣковъ, сталъ я быть наищасливѣишимъ всѣхъ, и будучи весь внѣ себя слѣдующее я воскричалъ:
Вы изволите видѣть меля, что я теперь въ превеликомъ нахожусь щастіи; и по правдѣ, я въ томъ былъ болше нежели какъ самъ думалъ. Тогда я благословно началъ привѣтствовать всѣмъ нещастіямъ, которыя я претерпѣлъ, и въ едино мгновеніе ока я ихъ всѣхъ позабылъ. Но ЖАЛОСТЬ не удоволившіся тѣмъ, что она вывела АМИНТУ изъ онаго премерзскако жілища, привела еще оную даже до ИСКРЕННОСТИ, гдѣ она насъ покинула спѣша другимъ любовникамъ помощь подать. Я ея просилъ отходящую незабыть, что она мнѣ всегда надобна. Оная мнѣ посулила свою поиощь въ нужномъ случаи и вручила насъ обѣихъ ИСКРЕННОСТИ своей другинѣ, которой принадлежало оное мѣстечко, гдѣ она насъ оставила. Сіе мѣстечко по прямому сказать нечто другое, какъ прохладной загородной домъ; но по моему мнѣнію наивеселѣишіи всѣхъ въ тои земли. Сама ИСКРЕННОСТЬ есть дѣвица, которая имѣетъ лице нелуковное и свободное, на которомъ все можно видѣть что у нея въ глубинѣ ея сердца находится; также можно знать и всѣ ея мысли. Во нравѣ своемъ всегда она бываетъ непремѣнна, и полная вольность всѣмъ дана въ ея замкѣ. При семъ то замкѣ всѣ находятся СХОДБИЩА, которыя нечто иное, какъ малыя частинки удаленныя отъ дорогъ, и въ которыя входъ есть потаенной, и гдѣ никакова помѣшателства ни кому нечинится. Тамъ то имѣется веселіе разговаривать межъ собою чрезъ весь день безъ всякой скуки, и безъ всякаго утружденія; тамъ то можно съ собою видѣтся на всякъ часъ, и кажется, что мало еще видится; Тамъ то услаждаются всѣ тайными разговорами; Тамъ то легко сыскиваются всякія разныя способы, чтобъ чаще межъ собой свиданіе имѣть и разговаривать.
ЛЮБОВНЫЯ ПИСМА тамъ весма въ частомъ употребленіи имѣются, которыя, что вы сами изволите вѣдать, нечто другое, какъ легкія самыя и потаемныя скороходы, и которыя ни въ чомъ иномъ неупражняются, какъ чтобъ услужить любовникамъ, когда они ради приключившагося препятія немогутъ имѣть время ни съ собой видѣться. На конецъ, я тамъ препроводилъ очюнь щасливо мои дни, такъ что отъ всея моея жизни я въ такомъ хорошомъ времяни ненаходился: ибо я былъ непрестанно съ моею АМИНТОЮ, которая мнѣ объявляла всѣ свои мысли какъ бы они нибыли тайныя; взаимно и я всѣ еи открывалъ мои.
Чего бы я тамо нимогъ пожелать, то есть знаковъ ли дружелюбныхъ, или нѣсколко чювствія гарячія любви, Все я то получалъ отъ нея чрезъ самую малую прозбу. Словомъ сказать, я препровождалъ мои дни съ АМИНТОЮ въ превеликомъ веселіи и щастіи, ежели бы я всегда могъ тѣмъ быть доволенъ: Но Купідонъ, которого я имѣлъ при себѣ, всегда меня прінуждалъ чтобъ ея повесть въ его храмъ, за что всегда она на меня воогорченіе приходила, сколко разъ я еи ни предлагалъ чтобъ тамъ побывать.
Но наконецъ, по многихъ прозбахъ и докукакъ мы вышли съ нею оба въ мѣстѣ изъ ИСКРЕННОСТИ. И едва лишъ оное всепріятное мѣсто мы оставили, какъ едина жена, которая казалась, что она великую надъ всѣми власть имѣетъ, намъ попалась на дорогѣ, и силною рукою нагло у меня вырвала АМИНТУ. Я немогъ, хотя она и не учтиво со мной поступила, чтобъ къ неи съ великимъ моимъ почтеніемъ непребыть; и когда я всяко старался оную уговорить, тогда она неглядя на меня увела АМИНТу въ другую сторону, а оная прекрасная дѣвушка ни чего немогла мнѣ иного учинить, толко что покидая меня слѣдующее изволила выговорить:
Я оцепенѣлъ весь на сіе смотря, и толко памятывалъ я, что АМИНТА меня покидала. Въ протчемъ, въ первомъ устремленіи было у меня на умѣ, чтобъ за нею гнаться, и вырвать ея силою изрукъ ДОЛЖНОСТИ: Но ПОЧТЕНІЕ и ПРЕДЪОСТОРОЖНОСТЬ подбѣжали комнѣ въ тожъ самое время, и мнѣ въ томъ препятіе учинили. Сія ихъ встрѣча нечаянная сперва меня весма огорчила; Но понеже всегда ихъ мнѣ совѣты были зѣло успѣшны, того ради и въ семъ случаи я ихъ неприминулъ послушаться. Тогда пошелъ я въ одну пустыню, которая показалась мнѣ, что она приличествуетъ печалному моему сердцу. Сіе мѣсто со всѣхъ сторонъ окружено многими горами, и куды ни птицы незалѣтываютъ, ни звѣри низабѣгиваютъ; однакожъ тамъ находится одинъ замокъ но средѣ великаго лѣса построенъ, въ которомъ живетъ безвыходно одна ОСОБА всегда въ горести пребывающая; и называется РАЗЛУКА.
Сіе РАЗЛУКУ неможно нигдѣ видѣть, всегда она имѣетъ очи заплаканыя слезами, и слѣдователно весма она худа, суха, и безъобразна; никогда она неноситъ цвѣтнаго платья; всегда одѣта въ чорномъ. А при неи тамъ живетъ безъ отходно ЗАДУМЛИВОСТЬ, которая и сама такъ же очюнь суха, глаза ея ни на что невзіраютъ и смотрятъ на все, а ничего невидятъ. Ничего она непримѣчаетъ, и прилѣжанія ни къ чему неимѣетъ. Что бы она ни говорила, то все не къ стати, и не отвѣтствуетъ почти на все, очомъ у неи спрашиваютъ. Кажется, что она вся сама въ себѣ, и которая всегда бѣгаетъ отъ всѣхъ людей. Паденіе водъ, пріятной ихъ шумъ, и пѣсни птичьи, обыкновенное ея есть увеселеніе. Я великую дружбу учинилъ съ неи, и что она чинила, я все также по ея дѣлалъ. Я розмыкивалъ мою печаль по не объятнои тои пустынѣ, и розговаривалъ толко въ томъ уединеніи, смотря на оную, съ лѣсомъ, и водами, съ Эхомъ и съ источниками; и тако я претерпѣвалъ презѣлныя нужды: Ибо я чювствовалъ всегда въ себѣ великое желаніе, да бы видѣть АМИНТУ, но ни по какой мѣрѣ не могъ желанія моего исполнить. А сіе еще меня паче всего огорчило. Понеже, тамъ время очюнь долго длится такъ что ни въ какомъ другомъ мѣстѣ того неслучается; всякая минута за часъ кажется, и всякой часъ за день, а день за цѣлой годъ. Много тамъ вездѣ попадается СКУКЪ, которыя суть пребезмѣрно великаго возраста жонки очюнь смрадны; Въ проптчемъ нелзя ни по какой мѣрѣ обошлись, чтобъ ихъ невидать: Ибо тамъ ихъ превеликое множество находится. На конецъ нерадъ я тамъ своему животу былъ, потому что уже долѣе невозможно было мнѣ терпѣть такъ жестокаго мученія, и будучи уже почитай при смерти, изложилъ я отъ себя слѣдующія ВИРШИ:
Таковыя то я претерпѣлъ болѣзни, которыми мучитъ разлука! я неимѣлъ тогда никакова другаго утѣшенія какъ толко что отъ времяни до времяни получалъ я писма, которыя мнѣ вручать КУПІДОНЪ мои находилъ способъ.
Но въ сихъ мукахъ неможно бы мнѣ было долго прожить въ свѣтѣ, ежели бы на конецъ АМИНТА избавившися отъ ДОЛЖНОСТИ невызвала меня изъ той пустыни. Тогда тотчасъ всѣ я позабылъ мои скорби и нужды прешедшія, и поспѣшалъ ея увидѣть со всею нетерпѣливностію приличною любовнику; но и для сего ненашолъ я себя щастливѣйшимъ: Ибо я въ такомъ мѣстѣ оную сыскалъ, въ которомъ никто ни когда немогъ имѣть покою.
Сіе мѣсто называется СВОЯКИ. Въ которое я лишъ прибылъ, то тотчасъ увідѣвши около АМИНТЫ многихъ, которыя блѣднѣли съ лихости для моего прибытія, также и недопускали меня съ неи говоріть. А я почювствовалъ въ моемъ сердцѣ великую злобу тайную противъ всѣхъ тѣхъ людей; и понеже казалося мнѣ, что АМИНТА чінила имъ пріятное весма лице, того ради мои КУПІДОНЪ немедленно меня оттуду отвелъ въ палату РЕВНИВОСТИ, которая не въ далекомъ есть разстояніи отъ СВОЯКОВЪ.
Сія палата есть изъ всѣхъ тамъ мѣстъ нанеипріятнѣішая: Ибо РАЗЛУКА и ЖЕСТОКОСТЬ въ половіну немучатъ любовніковъ протівъ РЕВНІВОСТИ. Ненасье всегдашнее, дожжи непрестанныя, и вѣтры силныя чинятъ тамошнее пребываніе наипреіскушнѣішее. Громъ всегда тамъ бываетъ великои, и грозы на всякъ день ужасныя. Воздухъ весма тамъ густой и очюнь темной; тогоради всѣ вещи кажутся двойными. Самая малая тучка въ превеликой страхъ приводитъ, и повсюду много тамъ находится преглубокихъ пропастей, въ которыхъ часто, для непрестанной темноты многія пропадаютъ любовники упадшія.
Во входѣ самомъ оныя палаты стоятъ ЯРОСТЬ, ПРИВИДЕНІЕ, и СМУЩЕНІЕ, которыя такимъ способомъ обморачиваютъ глаза, что все тамъ криво кажется. Оная ЯРОСТЬ есть въ непрестанномъ смятеніи, а незнаетъ для чего; говоритъ она очюнь скоро, и все что нипроизноситъ, то съ великимъ жаромъ. СМУЩЕНІЕ въ страхъ приходитъ отъ самой малой причины, которое въ горесть совершенную приводитъ самое НИЧТО. ПРИВИДВНІЕ всегда себѣ само чинитъ нещастіе, понеже оно родилося отъ мечты суетныя для своего мученія.
Всѣ сія лицы дали мнѣ тамъ выпить одинъ напитокъ, которой заразъ меня учинилъ со всѣмъ и во всемъ инымъ человѣкомъ, ибо:
Въ семъ оплакуемомъ состояніи пошолъ я видѣть самую РЕВНИВОСТЬ, которая очюнь дурна и весма безтѣлца слово въ слово какъ СМЕРТЬ, и вся въ змѣяхъ, которыя безъ устатку грызутъ у нея сердце. Взглядъ ея очюнь ядовитъ и смертоносенъ, и неможетъ она ни на что посмотрѣть безъ ЗАВИСТИ. Когда я былъ предъ неи, тогда она мнѣ кинула одну изъ своихъ змѣи, которая къ моей ярости еще вящше прибавила жару. И оттуду вышедчи бѣгалъ повсюду а не зная куды я бѣгу; А когда я видѣлъ АМИНТу съ людми, тогда я къ неи приступить недерзалъ, и трепеталъ изъ всей моей души. Я подслушивалъ все чтобъ еи ни говорено было, и все что она на то отвѣтствовала; А всякое ея слово я толковалъ такимъ разумомъ, которой меня непрестанно могъ мучить. Когда кто на ухо говорилъ съ неи, тогда тотъ часъ я весь блѣднѣлъ съ злобы такъ что бутто бы я былъ при самой смерти, всякой ея знакъ, всякое тѣло движеніе приписывалъ я въ ползу другимъ: А когда я немогъ ея видѣть, тогда я думалъ, что она въ рукахъ у одного СВОЯКА находилась; ежелиже она была когда одна только, то я вѣрилъ, что она ждала ково нибудь. На конецъ, въ моей ярости я ея ревновалъ ко всему что я ни видѣлъ, а чего смѣшняе неможетъ быть, также и къ вещамъ бездушнымъ.
Между тѣмъ АММИТА смотря на мою слабость съ начала усмѣхивалася; а потомъ за то на меня очюнь розсердилась. М тогда то я спознался съ одной женщиной, которая хотѣла меня изцѣлить отъ ЛЮБВИ, и отъ моего РЕВНОВАНІЯ вкупѣ. Сія женщина называется ДОСАДА.
И тако я взялся наипаче нежели прежде за мои ревнивыя подозрѣнія, такъ что АМИНТА сама весма утрудилась меня видѣть въ такомъ состояніи бѣдномъ. ЖАЛОСТЬ, которая мнѣ обѣщала въ нуждѣ свою помощь, здержалась своего слова: ибо она отдалила отъ АМИНТЫ всѣхъ тѣхъ, которыя меня въ горесть приводили, и на силу она могла меня свободить отъ такъ мерзскихъ пристрастіи. Тогда АМИНТА отворила мнѣ мои глаза, и разстолковавши все подробну показала мнѣ потомъ ясно всѣ мои погрѣшенія; за которыя ни мало я неумедливъ палъ еи въ ноги, и прошалъ прощенія говоря еи слѣдующее.
АМИНТА однако непростила меня вскорѣ, также и на силу она могла имѣть меня на своихъ глазахъ, по тому что во мнѣ нашлись такъ многія пристрастія. Но я старался всячески ея благосклонну мнѣ показать донося еи сице:
Слезы мои, которыя предъ нею я проливалъ, и не отступная прозба вмѣстѣ съ склонностію пріродною, которую она ко мнѣ имѣла, и которую она засвидѣтелствовала въ ИСКРЕННОСТИ, привели ея къ тому, что она меня паки въ милость свою приняла.
Наконецъ, по многихъ трудахъ, и нуждахъ, прибыли мы въ столичной городъ тоя земли, которой называется именемъ всего того острова ЛЮБОВЬ. Въ семъ самомъ городѣ обыкновенно пребываетъ весь дворъ ЛЮБВИ, которой очюнь преизряднои: ибо при немъ много находится чужестранныхъ народовъ всякаго чина. Много тамъ есть Царей, Князей, Бояръ, и подданныхъ. Но сіе мнѣ въ томъ дворѣ весма показалось новое, для того что всякъ тамъ живетъ въ совершенной другъ отъ друга не подлежности, бутто бы однѣ не были лучшія господа какъ другія. Городъ оной необъятно великъ, и все тамъ въ превеликой находится сумеси. Достойныя и почтенныя люди иногда находятся вмѣстѣ съ тѣми, которыя никакои чести неимѣютъ. Пригожія собой люди часто тамъ покидаютъ все для дурныхъ. Чрезъ сіе можно видѣть ясно, что богиня, которая въ сеи странѣ пресѣдателствуетъ, есть слѣпа. Но средѣ сего города созданъ преславнои храмъ, которой хотя Бѣло есть великъ, но едва можетъ онъ вмѣстить всѣхъ тѣхъ, которыя въ немъ жертвы приносятъ на всякой часъ во дни. Мы также въ него вошли, чтобъ намъ тамъ нашу жертву принести въ которомъ ни что иное непріемлется вожремое, какъ шолко самыя серца. АМИНТА еще имѣла нѣсколько трудности, чтобъ еи отдать тамо свое, но на конецъ желаніе, которое она имѣла, ея премогло чиня еи самое малое насилство. И тако оба наши серца были принесены на жертву ЛЮБВИ: Но пламень, которымъ оныя горѣли, немогъ ихъ сжечь въ конецъ: Ибо по принесеніи жертвы мы нашли ихъ обѣихъ въ цѣлости, но токмо что горящихъ.
Я по семъ видѣлъ себя во всемъ исполненіи моихъ желаніи, и не начаялъ что бы мнѣ можно было еще въ страданіи быть. Я пробылъ чрезъ нѣсколкое время въ семъ городѣ наслаждался всякаго веселія, которому можно наитися при томъ, которой прямо, нелицемѣрно, и совершенно есть любимъ, то-есть что.
Но сего всего недоволно съ меня было: Понеже я за хотѣлъ вестъ ея въ замокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ, которои нечто иное, какъ прохладной загородной домъ. Въ которомъ КПИДОНЪ покоится съ своей любезной называемой ПСИШЕ.
Тогда я брался нечювствительно съ моей АМИНТОИ къ той сторонѣ, когда намъ попалась на дорогѣ одна наидокучливѣишая женщина, которая есть.
Сія многолюдная артѣль, которая за неи слѣдуетъ, находится въ превелікомъ при неи безпорядкѣ: ибо то все женщины хворыя, которыя едва могутъ за неи слѣдовать. Любовь, которая ихъ мучитъ, разливаетъ по всѣхъ ихъ лицамъ такову немощъ, что всѣхъ она чинитъ ихъ блѣдными. Всѣ онѣ имѣютъ взглядъ умирающей, и можно ясно видѣть, что любовной огонь всѣхъ ихъ снѣдаетъ. Однимъ словомъ, сія женщина была ЧЕСТЬ провождаема СТЫДОМЪ. Я немогу вамъ описать каковъ есть собой сеи послѣднѣи человѣкъ: Ибо онъ всегда имѣетъ въ закрытъ свое лице, и некажется никому. Сія ЧЕСТЬ и СТЫДЪ вмѣстѣ остановівши тогда АМИНТУ предложили еи на словахъ премногія доказателства, которыя мнѣ показались быть очюнь смѣшны; но АМИНТА ихъ нашла инаковы: ибо выслушавши ихъ весма она хотѣла дѣйствомъ исполнить оныхъ совѣтъ. Я очюнь удивился сему ея поступку, и немогъ я удержаться чтобъ вскорѣ съ великимъ плачемъ невозопить:
По семъ я съ великою прозбою умолилъ моего КУПІДОНА чтобъ ея удержать, которой такъ въ томъ потрудился, что на конецъ онъ пожеланію моему учинилъ. И тако тогда съ АМИНТОИ паки началъ я итти къ замку ПРЯМЫЯ РОСКОШИ. И такъ уже мы весма были отъ того недалеко, тогда мы встрѣтилися съ ПОЧТЕНІЕМЪ и съ ПРЕДОСТОРОЖНОСТІЮ. ПОЧТЕНІЕ мнѣ тамъ нетакъ казался угрюмъ какъ сперва, поступь онъ имѣлъ тогда щогольскую, и лице все веселое; такъ же и ПРЕДОСТОРОЖНОСТЬ не много тамъ величалась. ПОЧТЕНІЕ, какъ я припамятовать могу, усмѣхиваяся слѣдующее намъ говорилъ:
И посемъ обнявшись со мной покинулъ насъ вскорѣ. Но едва онъ изъ глазъ нашихъ вышелъ, какъ я увидѣлъ что одинъ человѣкъ прямо къ намъ толъ весма статенъ собою и весь нагохонекъ, у которого толко по всему переду разпущены были свои волосы, а съ зади весь былъ голъ, и которой бѣжалъ очюнь рѣзко. Потомъ я много людей при немъ увидѣлъ, изъ которыхъ иныя его пренебрегали, а другія небыстро гнались за нимъ; но однако можно было мнѣ примѣтишь, что они всѣ печалились для того что его опустили. КУПИДОНЪ мои мнѣ сказалъ, лишъ только его увидѣлъ, что то есть СЛУЧАИ, и что онъ только одинъ имѣетъ власть впустить насъ въ замокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ; такъ же чито и ненадлежало мнѣ его опускать, понеже онъ рѣдко возвращается приходя сюды. Я нимало неумедлилъ дѣисшвишелно исполнить его совѣтъ, и тако побѣжалъ я ему на встрѣчю изовсеи мочи, а прибѣжавъ тотчасъ остановилъ его, которой лучше всѣхъ уговорилъ АМИНТу чтобъ воити взамокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ. И тако мы туды вошли съ великимъ удоволствованіемъ серца: Ибо по правдѣ можно сказать, что оное мѣсто весма есть превеселое.
Я смѣло вамъ могу признаться, что безмѣрно щастливымъ всякъ бываетъ въ семъ замкѣ. Что же касается до меня, когда я помышлялъ, что я находился на самомъ верху моихъ желаніи, тогда я немогъ довольно благодарить фортунѣ. Но мое благополучіе превесма было велико чтобъ ему быть чрезъ долгое время. И тако я увидѣлъ скоро его конецъ, какъ вы имѣете изъ слѣдующаго выразумѣть. Предъ нѣсколкими днями разлученія моего съ симъ дражайшимъ мѣстомъ гуляючи встрѣтился я съ одной дѣвкой, которая хотя чрезъ мѣрно дурна, однако весма спесиво чинится, и незнаетъ какъ себя уставить. Сія дѣвка ни въ чомъ доволствія своего ненаходитъ, и не имѣетъ нигдѣ собеннаго своего жилища; потому что она нетщится того возъимѣть. Самыя наидражаишія и наизряднѣишія вещи еи прискучіваютъ и кажутся ни за что. Она называется ХОЛОДНОСТЬ, и имѣетъ велікую сілу во всемъ томъ островѣ, ибо всѣ тѣ, которыя хотятъ за нею слѣдовать, выходятъ безъ трудности и безъ печали изъ острова ЛЮБВИ: Ибо она ихъ всѣхъ приводітъ къ О3ЕРУ ОМЕРЗѢЛОСТИ, прі которомъ много находітся струговъ для выѣзду. Я присмотрилъ нѣкоторыхъ, которыя за нею пошли, но я нашолъ оную такъ мерзску и безразумну, что я немогъ съ неи остановиться на самое малое время. И тако я по семъ возвратился паки въ замокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ, гдѣ по нѣсколкомъ времяни отъ того случилася мнѣ великая напасть, которая меня крушитъ и по нынѣ, и мнѣ кажется что я еи неувижу никогда конца.
Посредѣ моихъ углахъ будучи увідѣлъ я въ одно утро пріходящаго къ намъ человѣка, которой безстыдно помѣшателство учинилъ намъ въ нашемъ наичювствителнѣишемъ веселіи. Сеи человѣкъ казался быть величественъ и независимъ ни отъ кого; лице онъ имѣлъ очюнь высоко, очи и чело человѣка самовласна, и которой не знаетъ что то есть быть подданнымъ, подчиненнымъ, и слушать должнымъ. Словомъ, то былъ РОКЪ, котораго уставы суть непремѣнны, и которой безъ всякаго замедленія вырвавъ изъ рукъ моихъ увелъ отъ меня АМИНТУ. Всѣ мои порывы немогли ему въ томъ никакова препятія учинить, и я незнаю куды онъ занесъ мою АМИНТУ: ибо отъ того времяни и по нынѣ немогъ я никакова о неи имѣть извѣстія. Я заразъ покинулъ замокъ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ; которой мнѣ показался очюнь невеселъ безъ АМИНТЫ. Оттуду вселился я въ сіе мѣсто, гдѣ я надѣюсь пробыть чрезъ все то время., чрезъ которое мнѣ попуститъ еще прожить моя скорбь. Я себя нахожу здѣсь на самомъ верху одной горы, которая называется пустыня ВОСПОМЯНОВЕНІЯ. Уединеніе здѣсь находится весма изрядное, но толко что сіе меня въ печаль приводитъ, понеже сіе мѣсто есть такъ высоко, что можно видѣть съ него на весь островъ ЛЮБВИ, и тако всегда нещасливыя мѣста предъ глазами имѣются: ибо невозможно обоитися, чтобъ съ такъ высокаго мѣста невидѣть всѣ оныя, въ которыхъ я былъ, и чрезъ которыя прошолъ. Сіе самое весма меня чинитъ бѣднымъ, по тому что на которую бы сторону я ни повернулся, повсюду вижу тѣ вещи, которыя мнѣ показуютъ прешедшее мое благополучіе.
Уже тому нѣсколькое прошло время какъ я здѣсь мучусь; а наконецъ пришло мнѣ въ разумъ, любезный мои ЛІЦІДА, что ваша ко мнѣ дружба могла бы быть весма недоволна моею къ вамъ, ежели бы я, пока смерть меня еще незастигла, недалъ вамъ никакова о себѣ извѣстія. Есть въ странѣ сеи одна особа благопріятная и услужливая, которая называется ПОВѢРЕННОСТЬ, она весма тщателно, и безъ утраты разсылаетъ по іностраннымъ землямъ писма. И еи вручилъ сіе мое, и уповаю, что она вамъ имѣетъ его переслать вѣрно, исправно, и тайно, о чемъ самомъ я ея всеприлѣжно просилъ. Здравствуй! и соизволь хотя мало поболѣзновать о мнѣ ради нещастія мнѣ приключившагося; можетъ быть, что въ нѣкое время и сами вы будете имѣть нужду въ семъ утѣшеніи, котораго я отъ васъ нынѣ требую.
ѢЗДА ВЪ ОСТРОВЪ ЛЮБВИ
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Сiе злополучіе уже окончилось, любезный мои ЛІЦІДА, и ежели только что ЛЮБОВЬ долженствуетъ меня во гробъ сослать, то я уповаю, что я никогда неимѣю вкусить смерти. Отъ того самого времяни, какъ я къ вамъ послалъ первое мое писмо, мои нравъ весма во мнѣ перемѣнился; и хотя я весма могу хвалиться любовію въ первомъ моемъ похожденіи, однако я ея покидаю на всегда.
Можетъ быть, любезный мои ЛІЦІДА, что вы немало нынѣ удивляетеся, для того что я сіе вамъ объявляю надчаяніе ваше; новыимѣеше познать то, что мнѣ къ премѣнѣ сеи моего нрава подало прічіну увѣдомляяся чрезъ сіе писмо о моихъ вторыхъ похожденіяхъ, которыя поистиннѣ болше васъ имѣютъ увеселить, нежели какъ первыя. И хотя я нынѣ весма немышлю о любви, однако я вамъ признаваюсь, что очюнь мнѣ охотно желается сказать вамъ гісторію о моей страсти прешедшей. Я воспоминать о неи всегда люблю, а мое серце привѣтствуя себѣ въ тайнѣ за мои побѣды находитъ себѣ въ томъ начатокъ похвалы для того что оно торжествовало надъ тремя сердцами.
Уже много тому времени прошло отъ нелѣжея мучілся въ ПУСТЫНИ ВОСПОМЯНОВЕНІЯ, и началъ я вѣришь по причинѣ чреззвычаиныя печали, которая на меня нашла отъ нѣкоторыхъ дней, что конецъ моему нещастію приближался, и что смерть избавитъ меня отъ того вскорѣ; тогда въ одинъ изъ тѣхъ дней лежа подъ древомъ, помышляя о моей напасти и будучи весь въ горкихъ слезахъ, увидѣлъ я едину жену, которая такъ скоро шла, что почти лѣтѣть такъ невозможно, и которая идучи говорила, и чинила превеликой шумъ. Я почювствовалъ на оную смотря превеликой страхъ на моемъ сердце а незная для чего. Потомъ я догадался что сія жена немогла быть какъ ВѢСТЬ. однако еще я незналъ откуду бы оное безпокойство сердцу моему приключилось. Но чрезъ ея слова неузналъ я рыдателную того причину какъ весма: Ибо она бѣгучи мимо меня слѣдующее кричала громко:
Я думалъ двократно или трикратно, что я того не выслушалъ какъ надлежитъ. Но вѣсть такъ много тожъ самое повторяла, что я ужъ по томъ немогъ нимало сомнѣваться о моемъ нещастіи.
Я вамъ сіе самимъ отдаю въ разсужденіе, что сколь я великіе приносилъ жалобы на сію ея вѣроломность. Тогда различныя приходили мнѣ на умъ мысли, чтобъ какъ отмстить оной неблагодарной и ея любовнику: Но по прошествіи наглости моего гнѣва, ударился я токмо отъ того въ великую печаль крича съ плачемъ слѣдующее:
Я препроводилъ многія дни тако оплакивая мое нещастіе, и жалобу творя на ея невѣрность. Такъ же и нехотѣлъ я весма чтобъ мнѣ вящше довѣдаться о моей напасти, бояся въ таковомъ извѣстіи наити наиболшую причину горести.
Находили также тогда на меня нѣкоторыя часы, въ которыхъ я думалъ, что можетъ быть ВѢСТЬ, какъ еи обычаино, солгала напрасно на АМИНТУ что она вѣрность свою ко мнѣ нарушила; и немогъ я того разумомъ понять чтобъ АМИНТА по такъ Святыхъ и превеликихъ присягахъ, которыя она мнѣ чинила могла свое слово измѣнить, позабыть въ краткомъ самомъ времени всѣ мои услуги, и оныя благосклонно принять отъ другова, иногда извинялъ я въ себѣ самомъ ея неблагодарность многихъ ради причинъ, которыя, какъ мнѣ казалось, могли ея къ тому принудить. Но наконецъ всего, я недовѣдался о моей горести какъ болше нежели я желалъ.
Я имѣлъ честь донесть вамъ въ первомъ моемъ писмѣ, что ПУСТЫНЯ ВОСПОМЯНОВЕНІЯ такъ есть на высокомъ мѣстѣ, что оттуду видно на весь ОСТРОВЪ ЛЮБВИ. Оттуду въ одинъ день увидѣлъ я АМИНТУ въ замкѣ ПРЯМЫЯ РОСКОШИ съ однимъ человѣкомъ изъ тѣхъ которыхъ я видѣлъ въ СВОЯКАХЪ.
Сколко разъ я ни думаю о болѣзни, которую я возъимѣлъ тотъчасъ видя сіе вездѣлное ея измѣнничество, немогу весма я понять, что какъ о чая болѣзнь въ самомъ томъ времяни смерти меня непредала. Ярость научила меня тамъ все то говорить, что она только одна умѣетъ, и будучи съ моею любовію, которая мнѣ показала къ горести моей непоятнои, что другой побѣдилъ въ самое краткое время все то, чего я насилу могъ достать чрезъ великія и долгія труды. Того ради немогъ я чрезъ долгое время самъ въ себя притти. Но едва лишъ толко учинилъ я малое разсужденіе о семъ случаи, какъ я нашолся въ состояніи быть при моемъ разумѣ, и въ тотъ же самой часъ одинъ человѣкъ явяся на мои глаза вдохнулъ мнѣ такъ великую холодность, что я тотчасъ нечювствителенъ сталъ быть, къ оной АМИНТИНОИ невѣрности. Сеи человѣкъ, которой имѣлъ взглядъ весма свирѣпой, и усмѣхи чинилъ съ великимъ презрѣніемъ смотря на меня изкосяся а чрезъ плечо мнѣ говорилъ слѣдующее.
Узнавъ по симъ рѣчамъ что то былъ ПРЕЗОРЪ тотъчасъ я побѣжалъ дабы его обнять. Но сеи человѣкъ видя что я еще въ сомнѣніи былъ, и что любовь еще была сомною, побѣжалъ тотчасъ бъ другую сторону ни мало неоглядываяся на меня. Тогда такъ мнѣ горко стало потерявъ такого человѣка, котораго совѣты казалися мнѣ недолжны быть пренебрегаемы, что я тотчасъ отпустілъ отъ себя оного малинкаго КУПІДИНЧИКА, которой всегда при мнѣ былъ въ моихъ дорогахъ. Прощайся съ нимъ немогъ я пробыть безъ превеликихъ слезъ: Ибо бывши онъ свидѣтелемъ при всѣхъ моихъ похожденіяхъ и дѣйствіяхъ, тогоради съ великою трудностію я могъ съ нимъ розстаться, и такъ я съ нимъ долго при прощеніи моемъ разговаривалъ, что чють было непозабылъ онаго ПРЕЗОРА. Наконецъ, обнявъ его слѣдующее я ему говорилъ весь въ слезахъ:
Отпустивъ моего КУПИДОНА (или мою ЛЮБОВЬ) чрезъ долгое время искалъ я онаго ПРЕЗОРА; но на конецъ чрезъ все мое прилѣжаніе я его нашелъ. Тогда оной мнѣ присовѣтовалъ чтобъ поитить оттуду въ одинъ городъ, которой онъ мнѣ показалъ, куды я безъ всякаго замедленія и отправился въ тотъ же часъ. Въ то время началъ я чювствовать великую радость, каковой я еще неимѣлъ отнелѣже я прибылъ въ островъ ЛЮБВИ; А упокоеніе тѣмъ наипаче казалось мнѣ сладко, что я его возъимѣлъ почитай еще въ первыя. Когда я прибылъ въ тотъ городъ, тогда я увидѣлъ, съ великимъ удивленіемъ, что всѣ люди тамо пребывали праздны, городъ оной очюнь есть пустъ, и почти всѣ жители въ великомъ живутъ уединеніи.
Есть тамъ одна пристань, чрезъ которую выходятъ толко изъ острова ЛЮБВИ, но чтобъ чрезъ онуюжъ въ него прибыть, еще того никому ни когда неслучилось.
Сеи городъ называется БЕЗПРИСТРАСТНОСТЬ имянемъ одной княгини, которая, по правдѣ сказать, что весма есть краснаго лица, а наипаче длятого что много въ лицѣ своемъ имѣетъ крови; но взглядъ ея такъ дуренъ, и которая кажется такъ непотребна и дурковата, что несмѣясь нельзя на нея смотрѣть. Тотчасъ лишъ я вшолъ въ тотъ городъ, то воспомяновеніе моего безчестія, которое мнѣ АМИНТА навела, учинило мнѣ того города пребываніе весма пріятное, и немогъ я тамъ пробыть чтобъ тысячи) разъ на всякой день неизглашать мнѣ слѣдующаго.
Я себя нашолъ весма щастлива для того что я ростался съ моимъ КУПИДОНОМЪ, и удивлялся я очюнь часто всѣмъ моимъ дуростямъ, которыя принудилъ меня чинить сеи божокъ: Но хотя иногда и мыслилъ я о АМИНТИ, однако всегда мнѣ казалося, что она стала быть дурна послѣ своей измѣны. Мысли, которыя тогда на умѣ моемъ были, непоказывали мнѣ оную какъ шакову, которая недостойна по всѣмъ мѣрамъ превеликія страсти, какову я имѣлъ къ неи, и какъ которая уже всего того не имѣла, за что ея могъ я любить. На конецъ, въ такомъ великомъ я себя находилъ покои, что оной началъ мнѣ быть докученъ, и сія крайняя измѣна изъ великія ЛЮБВИ въ чреззвычайную ХОЛОДНОСТЬ такъ мнѣ стала быть несносна, что внезапная слабость схвативши меня бросила такъ въ великую кручину, что отъ самого моего младенства я таковой нікогда неімѣлъ. А сердце мое привыкшее всегда къ любви незнало куды дѣвать нѣсколко еще горячія моея страсти, которая мнѣ осталась по разлученіи съ АМИНТОИ, и немогло оно ни по какой мѣрѣ привыкнуть къ такъ лѣноснои жизни, какова была оная, которую я препровождалъ въ БЕЗПРИСТРАСТНОСТИ. Тогда я къ увеселенію моему изложивъ слѣдующую двостишную пѣсенку, пѣлъ оную на всякой день одинъ съ собои:
Въ протчемъ, я нехотѣлъ чтобъ велікою страстію мнѣ разгорѣться: Ибо я спозналъ всѣ трудности въ любви чтобъ мнѣ паки непривязатся къ неи. тогоради я токмо желалъ дабы мнѣ гдѣ только пріятную наити потѣху.
Въ семъ намѣреніи выходилъ я изъ города на всякой день смотрѣть, что непопадетсяли мнѣ какой случаи. Тогда въ нѣкоторой день встрѣтилася со мной едина жена, къ которой доступъ былъ весма благопріятной; Оная имѣла поступь смѣлую и веселую, и нѣчто иное которое нравилося тотъчасъ лишъ бы ея увидѣть. Сія жена едва толко меня увидѣла, какъ она тотъ часъ ко мнѣ подошла прося меня благосклонно да бы ея посѣтить, и говорила мнѣ при томъ, что есть чѣмъ мнѣ у нея быть доволну.
Многія оную называли ЩОГОЛСТВОМЪ: Но прямое еи имя есть ЛЮБОВНОСТЬ, которая мнѣ потомъ показала цѣлой листъ бумаги, на которомъ слѣдующія вирти написаны были:
Сеи способъ провождать мою жизнь весма мнѣ понравился. Того ради охотно я принявъ всѣ сія предложенія слѣдовалъ за ЛЮБОВНОСТІЮ до одного города, которой ея имя носитъ. Сеи городъ очюнь великолѣпенъ, и весма пребогато построенъ; въ воротахъ города того стоитъ ЧИВОСТЬ, НРАВЪ учтивой, РАЗГОВОРЪ СЛАДКОЙ и УГОДНОСТЬ, которыя даютъ пропуски чтобъ во всѣ собранія имѣть входъ свободной, безъ чего очюнь тамо скушно препровождать надлежитъ свое время. Въ протчемъ, говоря по краинѣи мѣрѣ не весма довлѣетъ чтобъ отъ всѣхъ оныхъ четырехъ лицъ имѣть четыри пропуска. Доволно имѣть и два толко, а иногда и одинъ: Но что больше имѣется пропусковъ, то больше можно потѣхъ имѣть. Наинужнѣишія пропуски, которыя необходимо надлежитъ имѣть, и которыя всѣмъ тамо пріятны толко суть два, то есть УЧТИВОИ НРАВЪ, и СЛАДКОЙ РАЗГОВОРЪ, но чивость и угодность не въ болшои тамъ чести находятся, и съ которыми обыкновенно многія въ обманъ себя даютъ. Къ томужъ, сіе мѣсто есть для великихъ потѣхъ построено, а прохладныхъ собраніи весма тамъ много и часто находится. Тамо на всякой день изобрѣтаются новыхъ игръ превеликія тысячи; музыка, піры, танцы, комедіи, вечернія пѣсни бываютъ тамъ повседневно. А понеже я былъ съ самой ЛЮБОНОСТІЮ, тогоради я имѣлъ всѣ четырѣ пропуска, и отъ того времяни началъ я входить повсюду, и такъ я много тамъ учинилъ знакомости; что я знатенъ сталъ быть по всѣмъ собраніямъ въ городѣ. День я препровождалъ по пирушкамъ, а по ночамъ давалъ музыку подъ окнами, и тако неимѣлъ я времяни чтобъ мнѣ досугъ было скучиться. Но на конецъ, сія жизнь меня утрудила.
Я уже началъ въ ЛЮБОВНОСТИ вскуку приходить, когда я былъ въ одномъ веселомъ мѣстѣ, гдѣ нашлися двѣ дѣвицы, разныя межъ собою красоты. Одна изъ нихъ называлася СИЛВІА, которая имѣла станъ удивителнои, и имѣла все то что чинитъ прекрасное лице; а сіе наипаче меня въ неи усладило, для того что она была весела, и въ молодомъ самомъ вѣкѣ, которой вдыхаетъ въ серце всякую утѣху. Она имѣла такъ нѣчто всепріятное и любителное, что невозможно увидѣвъ ея нелюбить. Другой имя было ІРИСА, которая, по правдѣ сказать, что не имѣла такъ хорошаго стану; однако очюнь собой поставка была, а съ другой стороны въ походкѣ своей имѣла она поступь простую, но весма во всемъ пріятную. Всякая черта лица ея была совершенно правилная, румянецъ игралъ на томъ весма живои и очюнь свѣтлой; глаза она имѣла черныя и превеликія, носъ какъ Орлинои, уста невеликія и сахарныя. И казадося что всѣ стати, и прикрасы въ неи жилище свое имѣли: Ибо наипаче когда она смѣялася, тогда такъ видѣлося въ неи много красоты, что мнѣ оную невозможно описать.
Оныя двѣ прекрасныя дѣвицы въ такъ великую меня радость прівели, что таковой по другимъ мѣстамъ нигдѣ я неимѣлъ; А ростался я съ ними имѣя чювство весма несходное съ тѣмъ, которое я обычаино имѣлъ, и хотя я весма былъ радъ что я чювствовалъ въ моемъ сердце еще нѣкакую склонность къ любви, однако нехотѣлъ я со всѣмъ на ту попуститься; А съ другой стороны казалося мнѣ весма странно чтобъ имѣть купно къ двумъ любовь, и немогъ я того понять что какъ бы то можно было двухъ въ одно время любишь и двумъ въ одно время служить. Когда сія мысль непрестанно съ ума у меня несходила, тогда я увидѣлъ едину предомною жену весма въ пребогатомъ одѣяніи. Оная наипаче то все на одеждѣ своей имѣла, которое бы могло прикрасы придать ея пригожству, и весма была чисто убрана; такъ же и ни какова тѣлодвиженія нечинила, которое бы могло испортишь оныя стать. Взглядъ она имѣла очюнь привѣтливой, пріемъ весма пріятельской и благочеловѣчнои, и казалося что она желала отъ всѣхъ быть любима, и что въ томъ всю свою утѣху она имѣла.
За неи слѣдовало премногое множество пригожихъ молодцовъ, но оная мнѣ больше ласки казала нежели другимъ.
Вы изволите видѣть, любезный мои ЛІЦІДА, съ описанія моего что то есть ГЛАЗОЛЮБНОСТЬ, хотя и многія съ неучтивой ненависти называютъ оную ЧЕСТНЫМЪ БЛЯДОВСТВОМЪ, и ненадлежитъ вамъ о семъ удивляться, что она мнѣ паче всѣхъ ласковости чинила, понеже я былъ еще новопріѣзжей въ томъ мѣстѣ. А когда лишъ оная меня увидѣла, тогда тотчасъ начала мнѣ говорить слѣдующимъ образомъ:
Я велми возблагодарилъ ГЛАЗОЛЮБНОСТИ за сія ея добрыя совѣты, которыя я нашолъ такъ по моей мысли, что я ни мало незамедля слѣдовалъ за нею до самого города, которой также какъ и она называется. Тамо я увидѣлъ на воротахъ слѣдующее надписаніе писменами золотыми:
Сія ласковая и пріятная надпись наиболшее придала мнѣ желаніе видѣть оной городъ, въ которомъ мнѣ попалось премножество прекрасныхъ женскихъ лицъ; оныя всѣ были убраны, яко бы нарошно для побѣжденія всѣхъ. На нихъ видѣлося все то, что нравится и въ любовь приводитъ, и употребляли оныя всею своею хитростію и искусствомъ чтобъ какъ привлеки мимо идущіхъ.
ГЛАЗОЛЮБНОСТЬ вшедъ въ оной городъ дала мнѣ въ проводники одного КУПІДОНА глазуна. А что бы вамъ прямо донесть кто то оной былъ, то надлежитъ мнѣ вамъ сказать, что КУПІДОНЫ глазуны вышли отъ прямыя породы КУПИДОНОВЪ самыхъ: Но будучи дѣтми КУПІДОНА и ГЛАЗОЛЮБНОСТИ имѣютъ оныя нѣчто отъ матери своей, отъ отца имъ достался лукъ и стрѣла но да бы показать, что они не отъ прямыя матери рождены, тогоради неимѣютъ оныя ни перевязки на глазахъ, ни свѣчи горящія въ рукахъ. Оныя неживутъ подъ законами какъ ГЛАЗОЛЮБНОСТИ которыя они весма исправно наблюдаютъ. Я лишъ едва сталъ быть вмѣстѣ съ онымъ КУПІДОНОМЪ, какъ онъ мнѣ тотчасъ всѣ свои розказалъ уставы и права, которыя гораздо нетяжки; и нужды никакои въ томъ нѣтъ, дабы вамъ ихъ подробну изъявить: по тому что вы дѣиствително имѣете ихъ познать чрезъ то что мнѣ еще осталося вамъ донесть. Я возъимѣлъ намѣреніе въ тотъ же самой часъ исполнять самымъ дѣйствіемъ повсюду совѣты сего КУПІДОНА; и въ вечеръ тогожъ самого дни къ попадшеися наветрѣчю мнѣ СИЛВІѢ подошолъ я, и былъ чрезъ нѣсколькое время съ нею.
Но едва лишь я покинулъ СІЛВІЮ, какъ я встрѣтился съ ІРИСОИ, при которой мнѣ тожъ случилось какъ и при первой то есть:
Въ семъ состояніи серце мое находилось чрезъ многія дни, и тогда началъ я имѣть нѣкакову радость, для того что я любилъ, а нечювствовалъ никакова безпокойства. Когда я былъ печаленъ, тогда я прямо шолъ къ ІРИСЪ, которая чрезъ сладость своихъ словъ, и чрезъ умилность свою природную увеселяла меня всепріятно въ гномъ состояніи; въ которомъ я находился; а когда я имѣлъ къ веселію сердце склонно, тогда я тотчасъ бѣжалъ къ СИЛВІѢ.
По долгомъ моемъ пребываніи въ ГЛАЗОЛЮБНОСТИ. оной КУПИДОНЪ, которой мнѣ тамъ былъ данъ за вожатаго, восхотѣлъ меня вестъ во ОБЪЯВЛЕНІЕ. Сіе его предложеніе припомнило мнѣ что въ первомъ моемъ похожденіи ПОЧТЕНІЕ запретилъ мнѣ туда ходитъ. И тако съ противленіемъ доказывалъ я тогда непристойность, которая въ томъ была, моему KУПИДОНУ глазуну. Оной услышавъ отъ меня мое доказателство тотъ часъ началъ смѣяться надрывая свои животъ, и говорилъ мнѣ что ПОЧТЕНІЕ запрещаетъ онымъ толко ходить во ОБЪЯВЛЕНІЕ, которыя еще прямого способа незнаютъ какъ любить, и смѣялся онъ также надъ всѣми тѣми, которыя проходя чрезъ МОЛЧАЛИВОСТЬ продолжали свою дорогу болше половшія цѣлой, къ сему онъ прибавилъ еще слѣдующее: