Под сетью - английский и русский параллельные тексты

I groaned.	Я застонал.
I lay for a while in an agony of stiffness.	Полежал немного, мучаясь от мурашек в онемевших ногах.
I tried chafing my limbs, but the effort to do so was so painful that it hardly justified the results.	Попробовал их растереть, но тут же решил, что не стоит трудиться - очень уж больно.
I sat up feeling totally miserable.	Я распрямился и сел, чувствуя себя самым несчастным человеком.
Then I thought of Mars.	И вдруг вспомнил про Марса.
He was still there, sleeping soundly and snoring gently as he slept.	Он был на месте - крепко спал, временами тихонько всхрапывая.
Shivering and solitary I sat looking at him, while on either side the deserted pavements stretched away under lofty street lamps which lit a lurid green in the motionless leaves of plane trees and revealed below them the rows of empty seats each one as uncomfortable as ours.	Я смотрел на него, дрожащий и одинокий, безлюдная мостовая тянулась в обе стороны под высокими фонарями, бросавшими мертвенный свет на неподвижные листья платанов и ряды пустых скамеек под ними, таких же неудобных, как наша.
Naked as a bridge in a picture on which no one will ever tread, Waterloo Bridge brooded over the river.	Мост Ватерлоо навис над рекой, голый, как мост на картине, на который никто никогда не ступит.
I stood up and the blood ran thick and painful into my feet.	Я встал, и кровь моя больно и трудно потекла в ноги.
Mars was an image of Sleep.	Марс был весь - воплощение сна.
At first I just felt annoyed that he should be sleeping so peacefully while I was awake and cold.	Сперва мне стало обидно, что он может так мирно спать, когда я не сплю и мерзну.
Then I began to remember stories of men in lifeboats who had been saved by being kept warm by faithful dogs.	Потом вспомнились рассказы о жертвах кораблекрушений, которых спасали и согревали своим телом преданные собаки.
Indeed I'm not sure that I didn't get this idea from one of Mars's films.	Возможно даже, что меня навел на эту мысль один из фильмов с участием самого Марса.
With some difficulty I wakened Mars and made him move up sufficiently for me to lie beside him.	Я с трудом растолкал Марса и заставил его освободить мне местечко рядом с ним.
It was true.	И правда!
His body was radiantly warm from nose to tail.	Все тело его, от носа до хвоста, излучало живительное тепло.
For a while we shifted about, trying to find a position which suited us both. At last we settled down with my face thrust into the loose fur of Mars's throat and his hind legs curled into my stomach.	Мы немножко повертелись, устраиваясь поудобнее, и наконец нашли нужную позу: я уткнулся лицом в мохнатую шерсть на шее Марса, он уперся поджатыми задними ногами мне в живот.
He licked my nose.	Он облизал мне нос.
It must have been like licking a block of ice.	Наверно, ему показалось, что это льдинка.
I stretched out a random hand and drew it over his head.	Я не глядя протянул руку и погладил его по голове.

Out of his ears it would have been no hard task to have made silk purses. And as I fell asleep I was remembering how much in my childhood I had wanted to have a dog and how thoroughly my elders had made me feel this wish to be extravagant and unseemly until it had faded sadly into a secret dream, and been replaced in about my ninth year by an equally profound yearning to be the owner of an Aston Martin.	И, уже засыпая, вспомнил, как в детстве страстно хотел иметь собаку и как старшие внушали мне, что желание это сумасбродно и неприлично, так что мало-помалу оно поблекло, обратившись в тайную мечту, а годам к восьми сменилось не менее сильным желанием стать обладателем машины марки "Астон Мартин".
The police moved us on at about six a. m. This is the hour when, for some reason, one begins to be a menace to law and order.	Часов в шесть утра нас согнал со скамьи полисмен. Почему-то именно в этот час человек становится угрозой закону и порядку.
These things I learnt in days when I was even less successful than I am now.	Я узнал это позднее в те дни, когда мне везло еще меньше, чем сейчас.
After a rest in Trafalgar Square, which is another place where the police don't like one to lie down, Mars and I presented ourselves at Mrs Tinckham's shop just as it was opening.	Передохнув на Трафальгар-сквер, где полиция тоже не поощряет людей в лежачем положении, мы с Марсом добрались до лавки миссис Тинкхем как раз к открытию.
There, under the scandalized gaze of half a dozen arched and prickling cats, the hero of Five in a Flood consumed a large bowl of milk, and I borrowed a pound.	И там, под негодующими взорами десятка ощетинившихся, выгнувшихся дугою кошек, герой "Мести красного Годфри" вылакал большую миску молока, а я взял взаймы фунт стерлингов.
Finn opened the door for me at Goldhawk Road and led me straight to the bed which he had vacated.	На Голдхок-роуд Финн отворил мне дверь и тут же уложил меня в постель, с которой сам только что встал.
I slept again for a long time.	Я опять уснул и проспал долго. * * *
I woke up and it was the afternoon.	Проснулся я днем, часа в два.
I woke with a dull and oppressed consciousness, as when a holiday is over and there is an accumulated pile of work waiting to be done.	Проснулся с тупым и тяжелым сознанием, что праздник кончился и впереди куча неотложных дел.
I pulled myself out of bed.	Я вылез из постели.
It was raining.	Шел дождь.
I stared for a while at this phenomenon.	Я посидел, наблюдая это явление природы.
Changes of weather always take me by surprise, nor can I when the climate is set one way at all bring to my imagination what it is like for it to be set the other.	Перемены погоды всегда застигают меня врасплох - стоит ей какое-то время продержаться в одном настроении, как я уже не могу вообразить, что она может быть другой.
I had quite forgotten about rain.	Так и теперь - я совсем забыл, что бывает дождь.
I opened the window. Then for about four minutes I did some diaphragmatic breathing.	Я отворил окно и минуты четыре дышал диафрагмой.
To do this one opens the lungs to their fullest extent, placing the hands on the lower ribs and slowly expanding the diaphragm; one holds the breath while counting eight at moderate speed and then releases it quietly through the mouth with a low hissing sound.	Делается это так: набрав в легкие как можно больше воздуха, нужно положить руки на нижние ребра и медленно раздувать диафрагму; задержать дыхание, пока не досчитаешь со средней скоростью до восьми, и потом не спеша, с тихим присвистом выпустить воздух через рот.

It is unwise to do this for too long as it may induce unconsciousness.	Проделывать это слишком долго не следует -можно потерять сознание.
I was taught diaphragmatic breathing by a Japanese who claimed that it had transformed his life, and although I cannot say that it has transformed mine, I can recommend it as being harmless and conceivably beneficial, particularly for someone who is as suggestible as I am.	Диафрагмальному дыханию меня научил один японец, утверждавший, что благодаря ему обрел новую жизнь; и хотя я не могу сказать того же о себе, но могу рекомендовать это как безвредное и, пожалуй, даже полезное упражнение, особенно для столь легко поддающихся внушению субъектов, как я.
I got dressed and put my head cautiously round the door to look for Finn.	Я оделся и осторожно высунул голову за дверь, поглядеть, нет ли поблизости Финна.
I was in no hurry to confront Dave, who I feared might have some heavy remarks to make about the Mars episode.	С Дэйвом я не спешил свидеться - я боялся услышать от него бестактные слова по поводу эпизода с Марсом.
Finn, who had heard me getting up, was hovering about and came at once.	Финн понял, что я встал, и сейчас же явился.
I asked him if he would go and buy some horse meat for Mars, but it turned out that he had already done this.	Я попросил его пойти купить Марсу конины, но оказалось, что он это уже сделал.
Finn doesn't like dogs, but he is a considerate man.	Финн не любит собак, но по натуре отзывчив.
Then he handed me a bunch of letters.	Он вручил мне пачку писем.
The only one of these which was of any interest from the point of view of the present story was one which contained a cheque for six hundred and thirty-three pounds ten.	Только одно из них представляло некоторый интерес с точки зрения этой повести - в конверт вложен чек на шестьсот тридцать три фунта и десять шиллингов.
For a moment or two I stared at the cheque in bewilderment, wondering who could have made such an odd mistake.	С минуту я обалдело смотрел на чек, не понимая, кто мог так странно ошибиться.
Then I drew out of the envelope a typewritten sheet on which were listed the names: Little Grange, Peter of Alex, Hal Adair, Dagenham, Saint Cross, Queen's Rook.	Потом извлек из конверта напечатанный на машинке листок с перечнем имен: Маленькая Ферма, Питер, сын Алекса, Хэл Эдэр, Дагенхем, Святой Крест, Грач Королевы.
They were like names out of history.	Имена точно из учебника истории.
At the foot of the statement Sammy had written--You put it down and you pick it up!	Внизу Сэмми приписал от руки: "Бросил и подобрал!
Suggest you back Lyrebird next time out.	В следующий раз советую поставить на Птицу Лиру".
I blushed.	Я покраснел.
When Finn saw me blushing he left the room.	Заметив это, Финн вышел из комнаты.
Perhaps he thought I had a letter from Anna.	Возможно, он решил, что письмо было от Анны.
But there was no letter from Anna.	Но от Анны письма не было.
Sammy's honourable behaviour put me in a fever to settle the question of Mars.	Поскольку Сэмми проявил такое благородство, мне не терпелось договориться насчет Марса.

I strode at once into the living-room, where Dave was sitting at the typewriter and Finn was leaning thoughtfully in the doorway.	Я решительно зашагал в гостиную, где Дэйв сидел за пишущей машинкой, а Финн стоял, в задумчивости прислонясь к косяку.
Dave was writing an article for Mind on the incongruity of counterparts.	Дэйв писал для журнала "Психология" статью о различии в сходстве.
He had been working for some time on this article, which he wrote sitting in front of a mirror, and alternately staring at his reflection and examining his two hands.	Над этой статьей он работал уже довольно давно -писал ее, сидя перед зеркалом, то изучая свое отражение, то рассматривая свои руки.
He had several times tried to explain to me his solution, but I had not yet got as far as grasping the problem.	Он несколько раз пытался объяснить мне свою концепцию, но пока что я даже еще не уловил самой сути проблемы.
He stopped tapping as I came in and looked at me from under his eyebrows.	Когда я вошел, он перестал стучать и глянул на меня исподлобья.
Finn sat down unostentatiously, like someone taking his place at the back of the court.	Финн тихонько опустился на стул, словно занял место в заднем ряду зала суда.
Mars, who had been lying on the rug, gave me an ecstatic welcome. When this was over I led off quickly.	Марс, отдыхавший на коврике у камина, бурно меня приветствовал, после чего я немедля приступил к делу.
'Perhaps it was a bad idea,' I said, 'but the question is, what to do now.	- Допустим, что идея была неудачная, - сказал я, -но теперь важно решить, как быть дальше.
I want you and Finn to help me to write a letter.'	Я хочу, чтобы вы с Финном помогли мне написать письмо.
Dave stretched out his legs.	Дэйв потянулся.
I could see he was not going to be hurried into omitting anything.	Я понял, что он не позволит себя торопить -ничего не пропустит.
'How you are an amateur, Jake!' he said.	- Какой же ты дилетант, Джейк! - сказал он.
I thought this was just a bit unkind	Я обиделся.
'Let us be practical,' I said.	- Не будем отвлекаться, - сказал я.
'The first thing, I suppose, is to let Starfield know in whose hands Mars is and for what purpose he was taken.	- Мне кажется, первым делом нужно осведомить Старфилда, в чьих руках находится Марс и с какой целью он был уведен.
It seems pointless to conceal our identity.	Скрываться нет смысла.
Sammy would guess it anyway as soon as we announced our terms.'	Когда мы изложим наши условия, Сэмми догадается, кто ему пишет.
'In answer to that,' said Dave, 'I have two observations. Primo, that I do not like this use of we.	- В ответ на это, - сказал Дэйв, - я имею сделать два замечания, Во-первых, мне не нравится этот»мы .
I am not a thief of this dog.	Я собаку не крал.
Secundo, that naturally Finn and I have already informed Starfield by telephone of the identity of the kidnapper.'	Во-вторых, мы с Финном, разумеется, уже сообщили Старфилду по телефону, кто ее похитил.
'Why?' I asked him, amazed.	- Зачем? - спросил я в крайнем изумлении.

'Because,' said Dave, 'as should be obvious to a blackmailer of even mediocre ability, it was advisable that Starfield should if possible be prevented from alerting the police.	- Затем, чтобы не дать Старфилду поднять на ноги полицию; это должно бы быть понятно всякому шантажисту, даже не слишком талантливому.
That our information in fact restrained him from doing so is suggested by the fact that you are still at large.	Наше сообщение, очевидно, достигло цели - это явствует из того, что ты до сих пор на свободе.
I notice that you took the trouble to get your picture into all the papers.'	А ты, я вижу, позаботился бы о том, чтобы твой портрет попал во все газеты.
I sat down.	Я сел.
When I saw how much Dave relished my predicament I lost the misgivings which I had been beginning to have about inconveniencing him by my antics.	Видя, как Дэйв упивается моей бедой, я перестал опасаться, что порчу ему жизнь своими выходками.
' I appreciate your concern for me,' I said coolly.	- Ценю твою заботу, - сказал я холодно.
You overlook the fact that this premature revelation makes it pointless for me to spring on Sammy the proposal to exchange Mars for the typescript.	- Но ты упустил из виду, что, поторопившись со своей информацией, лишил меня возможности предложить Сэмми Марса в обмен на рукопись.
By now Sammy could have had the thing photostated am hundred times over.'	Теперь он уже сто раз успел заказать с нее фотокопию.
You are naive,' said Dave.	- Наивный ты человек, - сказал Дэйв.
'Can you imagine that he would not have done it already?	- Ты что же думаешь, он этого раньше не сделал?
For one like Starfield a thousand typists toil day and night.	На таких, как Старфилд, день и ночь работают сотни машинисток.
Not for more than a minute would he let an important document exist in one copy.'	Он ни на час не оставит важный документ в одном экземпляре.
'I'm sure from the way he spoke that there was only one, in the afternoon anyway,' I said.	- По тому, как он говорил, я уверен, что еще вчера днем у него был только один экземпляр.
'You cannot know,' said Dave, 'and in any case what was certain was that the police could lay their hand on you blindfold.	- Неизвестно, - сказал Дэйв. - А уж полиция наверняка могла тебя зацапать.
When will you learn not to travel in taxis?'	Когда ты научишься избегать такси?
I didn't think that I would really have been so easy to catch, but I let that pass.	Я не считал, что меня было бы так легко изловить, но не стал спорить.
'Well, then,' I said, 'as a result of your well- meaning move we shall have to modify our proposal.	- Ну что ж, - сказал я, - раз уж ты проявил такую заботу обо мне, придется нам изменить формулировку.
The proposal now is that we exchange Mars, not for the typescript, but for a document guaranteeing me a suitable compensation for its use.'	Теперь мы предложим Марса в обмен не на рукопись, а на документ, гарантирующий мне компенсацию за ее использование.
'You are raving,' said Dave, 'and it is clear that you have not thought the thing out at all.'	- Бред, - сказал Дэйв. - Ясно, что ты ничего не продумал.
He pushed his typewriter aside and cleared a space in front of him on the table.	- Он отодвинул машинку и освободил перед собой место на столе.

'We must first analyse the situation,' he said.	- Необходимо проанализировать положение, -сказал он.
'Let us consider it under two headings: one, what are your powers, and two, how will you use them.	- Разберем его в двух аспектах: во-первых, какие у тебя есть возможности, и, во-вторых, как ты их можешь использовать.
It is useless to consider two until you have first considered one, isn't it?	Не выясним первое, нет смысла рассматривать второе.
You must be logical, Jake.	Нужно рассуждать логически, Джейк.
All right?'	Верно?
' All right,' I said.	- Верно, - сказал я.
I felt as the victims of Socrates must have felt.	Так, должно быть, чувствовали себя жертвы Сократа.
It was impossible to hurry the man.	Нечего было и надеяться ускорить разбирательство.
'Under one,' said Dave,	- Первое распадается на два вопроса, - сказал Дэйв.
'I distinguish two questions: A, how urgently does this Starfield need this dog, and B, how far is this Starfield legally in the wrong about your translation.	- А - насколько срочно Старфилду нужна собака, и Б - в какой мере Старфилд действовал юридически неправомочно в отношении твоего перевода.
Now perhaps you can tell us what you know about A?'	Итак, что ты можешь сказать по пункту А?
Dave looked at me, affecting to expect that I had special information about it.	- Дэйв посмотрел на меня, притворяясь, будто ждет от меня точных сведений.
' I've no idea,' I said.	- Ничего не могу сказать.
'No idea!' cried Dave, simulating surprise.	- Как! - воскликнул Дэйв, изображая изумление.
'So in fact, for all you know, this Starfield may not need the dog for weeks or months?	- Значит, собака может не понадобиться Старфилду еще много недель, а то и месяцев?
Or perhaps he is not yet sure whether he will use the dog at all?'	А может, он вообще еще не решил, будет он ее снимать или нет?
'I read in a Gallup poll,' said Finn, 'that the public are sick of animal pictures.'	- Я прочел в какой-то читательской анкете, -сказал Финн, - что публике осточертели фильмы про животных.
'In any case,' said Dave, 'it is not clear that Starfield will be in a hurry.	- Во всяком случае, - сказал Дэйв, - мы не можем утверждать с уверенностью, что Старфилд будет торопиться.
And meanwhile he can afford to let you keep the dog.	А пока что он вполне может оставить собаку у тебя.
Think of the money that will save him!	Подумай, сколько он на этом сэкономит!
How many pounds of meat a day did you say it needed, Finn?'	Как ты говорил, Финн, сколько мяса в день ей требуется?
' One and a half pounds a day,' said Finn.	- Полтора фунта в день, - отвечал Финн.

'Ten and a half pounds of meat a week,' said Dave, 'not counting extras.'	- Десять с половиной фунтов в неделю, - сказал Дэйв, - не считая остального.
We all turned and looked at the enormous carnivore.	Мы все оглянулись на своего плотоядного пленника.
It was fast asleep.	Он крепко спал.
' It ate two pounds today,' said Finn.	- Сегодня он сожрал два фунта, - сказал Финн.
'But at least,' I said, 'he'll be troubled about the welfare of the brute.	- Но он будет тревожиться за собаку, - сказал я.
He'll want to get it back intact.'	- Захочет увидеть ее целой и невредимой.
Dave regarded me with pity.	В обращенном на меня взгляде Дэйва читалась жалость.
'What will you do to frighten him?' he asked.	- Чем ты можешь его запугать? - сказал он.
' Cut off its tail?	- Отрубишь ей хвост?
Even if it were not that you are one whose character is written on his face, your Sadie knows you well enough to know that you would not hurt an earthworm let alone a big dog.'	Даже если б это не было написано у тебя на лице, твоя Сэди отлично знает, что ты и мухи не обидишь, не говоря уже о собаке.
This was a fact.	Он был прав.
I was by now beginning to feel myself that my first essay in chantage was turning out rather badly.	Мне и самому начинало казаться, что мой дебют на поприще шантажа был не слишком удачен.
'It is of course possible,' said Dave, 'that they will want the animal urgently, but it is not certain.	- Возможно, конечно, - продолжал Дэйв, - что собака понадобится им очень скоро, но это под вопросом.
So much for A.	Итак, с пунктом А покончено.
Now perhaps you could make a statement on B.	Перейдем к Б.
Did you personally own the translation rights of Breteuil's books?'	Ты закрепил за собой право на перевод произведений Бретейля?
'No, of course not,' I said,	- Нет, конечно.
'I just made a separate agreement with the publisher for each book.'	Просто я на каждую книгу заключал договор с издателем.
'So!' said Dave, 'then so far as anyone's interests are threatened here it is the publisher's interests and not yours.	- Так! - сказал Дэйв. - Значит, если чьи-нибудь интересы и под угрозой, то не твои, а издателя.
But let us see what the threat is. What is it?'	Но давай разберемся - что именно ему может угрожать?
I ran my fingers through my hair.	Я запустил руку в волосы.
I felt that whatever I said now would sound simple-minded.	Что бы я сейчас ни сказал, все покажется детским лепетом!
'Look, Dave,' I said, 'what has happened is that they have stolen my translation and are showing it to Mr Pringsheim to persuade him to make a film of the book.'	- Послушай, Дэйв, - сказал я, - произошло вот что: они украли мою рукопись и покажут ее мистеру Прингсхейму, будут уговаривать его сделать из нее фильм.

'Exactly,' said Dave, 'but so far they have not made any other use of the translation.	- Совершенно верно, - сказал Дэйв. - Но пока они ее никак не использовали.
If the thing were published they could buy a copy in the shops.'	Если бы перевод был опубликован, они могли бы купить его в любом магазине.
'But it's not published,' I said, 'and they pinched my typescript.'	- Но он не опубликован. Они просто стибрили рукопись.
' The felony,' said Dave, 'is another question.	- Уголовщина - это особый вопрос.
At any rate it seems that so far there has been no infringement of copyright.	А вот нарушения авторского права пока что, видимо, не было.
This American, who has no French, glances at your translation; that is all.	Этот американец, который не знает французского, просматривает твою рукопись, только и всего.
If they decide to make a film they will negotiate the details with whoever owns the film rights, presumably the author.'	Если они решат делать фильм, то о подробностях будут договариваться с тем, кому принадлежит право экранизации, очевидно, с автором.
'Well, at any rate,' I said desperately, 'there was a theft.'	- Не знаю, не знаю, - сказал я в отчаянии. - Но кража-то налицо.
'That's not so clear,' said Dave, 'morally, yes--but could this be shown?	- И это еще не ясно. С точки зрения морали - да, но как ты это докажешь?
Your friend Madge hands this thing to Starfield.	Твоя приятельница Мэдж отдала рукопись Старфилду.
Starfield will say that he bad no idea that you would mind.	Старфилд скажет: он и не подозревал, что тебе это может быть неприятно.
Your Madge in the witness box will say the same, together with any details of how well she knew you which the defending counsel can draw out of her.'	Опрошенная как свидетельница, твоя Мэдж скажет то же самое, да еще адвокат ответчика вытянет из нее все подробности насчет того, насколько близко она была с тобой знакома.
I was imagining this.	Я живо представил себе эту сцену.
' All right!' I said.	- Так, - сказал я.
' Yes, yes, yes, all right.'	- Да, да, все так.
' Shall I sum up?' said Dave.	- Можно подводить итог? - спросил Дэйв.
'Go ahead!' I told him bitterly.	- Валяй, - согласился я с горечью.
'It is unlikely that they need the dog, anyway in the next few days,' said Dave.	- Собака им едва ли нужна, во всяком случае в ближайшее время.
'After these days, after this American has seen the book, they will return you politely the typescript and ask for the dog.	А потом, после того как американец просмотрит книгу, они вежливенько вернут тебе рукопись и попросят вернуть им собаку.
If you refuse to give him up they go then to the police.	Если ты откажешься, они обратятся в полицию.
What charge could you possibly bring against them?	Какое обвинение ты можешь им предъявить?
This American will know and care not whose translation he saw.	Американец не будет знать, чей перевод, ему до этого дела нет.
If you press the matter you are lost in a labyrinth.	Если будешь настаивать, только запутаешься.

All that is clear is that you stole the dog.'	Бесспорно только одно - что ты украл собаку.
'But,' I said, 'if they are not afraid to have their actions questioned, why is it that they haven't gone to the police already?	- Но как же так, - сказал я, - если они не боятся, что их обвинят в мошенничестве, почему они до сих пор не заявили в полицию?
Assuming that you're right in thinking that we'd know it by now if they had.'	Ведь ты говоришь, что, если б они заявили, мы бы уже об этом знали.
'Can you not work that out?' said Dave with scorn.	- Неужели ты не понимаешь? - презрительно поморщился Дэйв.
' They are just being kind to you.	- Им просто тебя жалко.
Startleld might well have the police on you.	Старфилд вполне мог напустить на тебя полицию.
But your friend Sadie will laugh and say that you are perfectly sweet and so you are let off.'	Но твой друг Сэди рассмеялась, сказала, что ты прелесть, и тебя отпустили с миром.
This conjecture enraged me the more because I saw at once that it was very likely to be correct.	Эта гипотеза взбесила меня тем сильнее, что я сейчас же оценил ее как вполне вероятную.
' You've succeeded in showing that I'm a fool,' I said.	- Ты блестяще доказал, что я дурак, - сказал я.
'Let's leave it at that.	- На том и кончим.
I'm going out for a walk.'	Я иду гулять.
'But no, Jake,' said Dave.	- Ничего подобного.
'We have not yet discussed the second heading.'	Мы еще не обсудили пункт второй.
'I imagined,' I said, 'that since it turns out that I have no bargaining power the question of what I am to do with it would not arise.'	- Поскольку у меня, как выясняется, нет возможностей диктовать условия, вопрос об использовании этих возможностей как будто отпадает?
'It is not certain that you have no bargaining power,' said Dave, 'though I think it very likely that you have none.	- Что у тебя нет возможностей диктовать условия, еще не доказано, хотя и очень похоже на правду.
But you have the dog.	Но у тебя есть собака.
And what do you propose to do with him?	Как ты намерен с ней поступить?
Send him back to Starfield?'	Отослать обратно Старфилду?
'Never!' I cried, 'so long as there's any alternative!'	- Ни за что! - воскликнул я. - Это уж если ничего другого не останется.
'Well, then,' said Dave, let us discuss number two.'	- Прекрасно, - сказал Дэйв. - Тогда обсудим пункт второй.
He sat there, relaxed and reflective, as if he were giving a seminar, except that there was a very sharp gleam of enjoyment in his eye.	- Он сидел в непринужденной, задумчивой позе, точно вел семинар со студентами, но по весело блестящим глазам было видно, что он от души наслаждается.
'You can still try to bargain,' said Dave. He was now changing over from making the worst of the affair to making the best of it.	- Кое-что предпринять все же можно, - сказал Дэйв, для разнообразия сменив черные краски на розовые.

'It is conceivable that they might indeed need the dog at once, or they might be worried about its welfare and make you an offer so as to get it quickly.	- Есть шанс, что собака им нужна теперь же, а может, они и в самом деле беспокоятся о ее благополучии и предложат тебе что-нибудь за немедленную ее доставку.
And to make you an offer might be their best course if they are at all uneasy about the felony question.	Обратиться к тебе с выгодным предложением -это, вероятно, лучшее, что они могут придумать, если их тревожит момент с кражей рукописи.
Whether they are uneasy may depend upon an unknown factor, which is the behaviour and state of mind of your Madge.'	А тревожит он их или нет - это может зависеть от неизвестного фактора, то есть от поведения и настроения твоей Мэдж.
I think I felt more pessimistic at this point than Dave did.	Но тут я оказался большим пессимистом, чем Дэйв.
' It's hopeless!' I said.	- Это безнадежно.
'All I wanted was to prevent them from using the typescript.	Ведь я только хотел помешать им использовать рукопись.
Since that's impossible, I'd better start thinking about what I'm going to say in court!'	А раз тут ничего не поделаешь, я лучше начну обдумывать, что мне говорить на суде.
'Nonsense!' said Dave.	- Вздор, - сказал Дэйв.
' Try to bargain, if only to save your face.	- Непременно поторгуйся, хотя бы ради престижа.
You might appeal here to the sporting spirit of this Starfield.'	Ты мог бы сыграть на благородных чувствах этого Старфилда.
This made me wince.	Я поморщился.
I had no further wish to be beholden to Sammy's sportsmanship.	Еще раз быть обязанным благородству Сэмми?
' I had rather deal with Sadie,' I said.	Нет, хватит! - Уж лучше Сэди, - сказал я.
'Well, write to her,' said Dave; 'we will compose the letter together.	- Ну так напиши ей. Письмо сочиним вместе.
But first we must decide in what persona you are writing, whether as an injured party or as a simple blackmailer.	Но сначала нужно решить, в каком качестве ты пишешь - как пострадавшая сторона или просто как шантажист.
And remember,' he added, 'with whom we have to deal.	И помни, с кем мы имеем дело.
It is my view that if these people at any moment want back their animal they will not trouble with bargains or with the police, they will discover where it is and send four strong men in a car to get it.'	Сдается мне, что, если собака им понадобится, они не станут ни торговаться, ни заявлять в полицию - они узнают, где она находится, и пришлют за ней четырех крепких молодчиков с машиной.
We were cut short at this point by a thunderous knocking at the front door.	Нас прервал громкий стук в парадную дверь.
'Police!' said Finn.	- Полиция! - сказал Финн.
I thought it was more likely to be Sammy's strong men.	Я подумал, что скорее это молодчики Сэмми.
We looked at each other.	Мы переглянулись.

Mars growled, his fur rising.	Марс зарычал и ощетинился.
The knocking was repeated.	Стук повторился.
'We'll let on not to be in,' said Finn in a whisper.	- Сделаем вид, что нас нет дома, - прошептал Финн.
Mars let out a couple of deafening barks.	Марс оглушительно тявкнул - раз, другой, третий.
' That's given that away!' said Dave.	- Теперь не скроешься, - сказал Дэйв.
'Let's go and look at them through the glass of the door,' I said, 'and see how many there are.'	- Посмотрим через стекло, - предложил я. - Надо выяснить, сколько их там.
I was ready to fight for Mars, unless of course it should turn out to be the police.	Я был готов сражаться за Марса, если, конечно, это не полиция.
We walked softly out into the hall.	Мы на цыпочках вышли в прихожую.
The stained glass of Dave's front door gave us a jagged image of what lay beyond it. There seemed to be only one person there.	Сквозь матовое стекло двери смутно вырисовывалась всего одна фигура.
' The rest are in wait on the steps,' said Finn.	- Остальные в засаде, на лестнице, - сказал Финн.
'Oh, damn this!' I said, and opened the door.	- А, к черту! - сказал я и открыл дверь.
'Two wires for Donaghue,' said a telegraph boy.	- Две телеграммы для Донагью, - сказал рассыльный.
I took them, and he disappeared down the stairs.	Я взял телеграммы, и он рысью побежал вниз.
Finn and Dave were laughing, but I shivered with apprehension as I tore open the first telegram.	Финн и Дэйв весело смеялись, я же, разрывая первую телеграмму, весь дрожал от смутного страха.
At that moment everything was alarming.	Сейчас я отовсюду ждал беды.
I read it through several times.	Я перечел текст несколько раз.
Then I walked back into the sitting-room.	Потом вернулся в гостиную.
What it said was: Come Paris Hotel Prince de Cleves at once by air for important talk stop all expenses paid stop thirty pounds immediate outlay under separate cover Madge.	Телеграмма гласила: "Срочно вылетай Париж отель Принц Киевский важный разговор точка все расходы оплачены точка перевожу тридцать фунтов Мэдж".
'What is it?' said Finn and Dave, following me.	- Что там такое? - спрашивали Финн и Дэйв, следуя за мной по пятам.
I gave it to them to read.	Я показал им.
The other wire was the order for the thirty pounds.	Вторая телеграмма и была переводом на тридцать фунтов.
We all sat down.	Мы уселись.
'What will this be for?' asked Dave.	- Это зачем же? - спросил Дэйв.
' I haven't got the remotest notion,' I said.	- Понятия не имею.
What in the world could Madge be up to now?	И в самом деле, что еще придумала Мэдж?
It was all curiously unreal.	Все это казалось мне фантастикой.
Except for the thirty pounds.	Все, кроме тридцати фунтов.

That was real; like the next morning object which proves that it wasn't all a dream.	Они-то были вполне реальны - как найденная утром вещица, доказывающая, что это все тебе не приснилось.
What was Madge doing in Paris?	Мэдж в Париже. Что она там делает?
A fever of curiosity was already raging in my blood.	Любопытство уже сжигало меня, как лихорадка.
In an instant I had run over a dozen possibilities without finding one that was plausible.	Я мгновенно перебрал в уме десяток вариантов, один неправдоподобнее другого.
'I shall go, of course,' I said thoughtfully to the other two.	- Я, конечно, поеду, - проговорил я задумчиво.
Madge's wire was from every point of view a very welcome development.	Телеграмма от Мэдж пришлась кстати со всех точек зрения.
It wasn't that I was exactly bored with my blackmail scheme; but it had turned out to be rather disappointing and its final stages were likely to be frustrating and mechanical.	Не то чтобы затея с шантажом мне надоела, но развивалась она как-то неинтересно и в дальнейшем не сулила ни приятных, ни особенно острых ощущений.
Perhaps indeed the best thing would be to abandon it altogether.	Лучше всего, пожалуй, от нее вообще отказаться.
I need small persuading to go to Paris at any time; least of all now, when Anna was there.	Меня и всегда-то было нетрудно подбить на поездку в Париж, а сейчас, когда там Анна, и подавно.
Or rather Anna might be there.	Вернее, Анна может быть там.
But no, she must be there, I felt, so charged with her presence was the image of that city which now rose up before me; and already in my mind I was walking with Anna along the Champs-Elysees, while the warm breeze of an eternal Parisian spring blew into our faces like drifting flowers the promises of a coming felicity.	Нет, она безусловно там, решил я, до того явственно был отмечен ее присутствием образ Парижа, возникший перед моим внутренним взором; в воображении я уже гулял с Анной по Елисейским полям, а теплый ветерок парижской вечной весны навевал, подобно лепесткам цветов, обещание близкого счастья.
' And you would leave us to hold up the baby?'	- А нам за тебя расхлебывать эту кашу?
Dave was incoherent with indignation.	- Дэйв стал даже заикаться от возмущения.
'You commit stealing and blackmail and when all is confusion you go of to Paris and leave here your stolen property to be found by the police, no?'	- Ты крадешь, ты шантажируешь, а в самый трудный момент преспокойно смываешься в Париж и краденое имущество оставляешь нам, чтобы его тут нашла полиция?
'All expenses paid,' said Finn.	- Все расходы оплачены, - сказал Финн.
' Look,' I said,	- Я ненадолго, - сказал я.
' I won't stay long, only half a day if need be.	- Всего на один день.
I'll just see what Madge wants.	Только узнаю, что от меня нужно Мэдж.
If trouble breaks out here you can cable me and I'll be back in a few hours.'	Если что стрясется, телеграфируй, и через несколько часов я буду здесь.
Dave calmed down a little.	Дэйв немножко успокоился.
' Can you not wait?' he said.	- А подождать нельзя? - спросил он.

'It sounds so urgent,' I told him, 'and there may be money in it.'	- Дело, видимо, очень срочное. А может быть, и денежное.
The all expenses paid aspect had suggested this to me very strongly.	- Это я заключил из слов "все расходы оплачены".
This made Dave more thoughtful.	Дэйв задумался.
'All right,' he said, after a little more discussion, 'you may as well earn your bail.	- Ну ладно, - сказал он после того, как мы еще попререкались.
But first we must decide what letter to write, and second, you must leave us much money to feed the animal and in case there is a crisis.'	- Может, наскребешь денег, чтобы внести, когда тебя будут отпускать на поруки. Но, во-первых, надо решить, какое написать письмо, а во-вторых, изволь оставить нам денег - кормить твоего зверя, да и на случай осложнений.
'There's no difficulty about money,' I told him, nursing a secure feeling about Sammy's cheque.	- За деньгами дело не станет, - сказал я, с тайным удовлетворением вспоминая про чек, полученный от Сэмми.
Then a dreadful thought spun me round like a bullet in the shoulder.	И вдруг ужасная мысль пронзила меня, как пуля.
Of course, as soon as Sammy had heard who it was that had kidnapped Mars he would have stopped the cheque.	Узнав, кто украл Марса, Сэмми тут же приостановит платеж и по этому чеку.
I leapt out of my chair.	Я вскочил со стула.
'What is it now?' said Dave.	- Ну, что еще? - сказал Дэйв.
' You are getting on my nerves.'	- Ты мне действуешь на нервы.
How far would Sammy's sporting instincts extend?	Насколько хватит благородства Сэмми?
Not that far, I was pretty sure.	Настолько не хватит, нет.
Or would it depend how angry he was?	Или все зависит от того, сильно ли он обозлился?
A mental picture of his sitting-room as I had last seen it rose before me and I groaned.	Я представил себе его гостиную в том виде, как мы ее оставили, и застонал.
The only possibility was that he might have forgotten about the cheque altogether.	Надежды не было, разве что он просто забыл о чеке.
'You spoke to Sammy personally on the phone?' I asked Dave.	- Ты сам звонил Сэмми? - спросил я Дэйва.
' Yes,' he said, 'from a call box, of course.'	- Да, Из автомата, разумеется.
'And was he angry?'	- Он был очень зол?
'He was murderous,' said Dave.	- Как тигр.
'Did he say anything special?' I asked.	- Говорил что-нибудь?
'Now I come to think of it,' said Dave, 'he did. I meant to tell you earlier.	- Да, я и забыл тебе передать.
He said, tell Donaghue he can have the girl and I'm keeping the cash.'	Он сказал: "Передайте Донагью, женщину я ему уступаю, а денежки оставлю себе".
I could have wept.	Я чуть не заплакал.
Then of course I had to tell them all about it.	И тут мне пришлось все им рассказать.

I went and fetched the cheque and we looked at it together.	Я принес чек, и мы долго его рассматривали.
It was like viewing the corpse of a loved one.	Так смотрят на мертвое тело любимой.
Finn said he had never seen a cheque for so much money.	Финн сказал, что никогда еще не видел чека на такую большую сумму.
Even Dave was moved.	Даже Дэйва прошибло.
'Now I must go to Paris!' I said.	- Теперь уж мне необходимо ехать в Париж! -сказал я.
With the world owing me so much money something radical had to be done at once.	Раз меня лишили моих кровных денег, надо было немедля принять меры.
Finn was studying Sammy's statement of account.	Финн тем временем изучал выписку из счета Сэмми.
' There's still Lyrebird,' he said.	- Остается еще Птица Лира, - сказал он.
' He can't take that back.'	- Этого он у нас не отнимет.
' It only hasn't won yet!' said Dave.	- Но ведь она еще не победила, - сказал Дэйв.
'You two watch the papers,' I said.	- Вы тут следите по газетам, - сказал я.
' I've got about sixty pounds in the bank.	- У меня в банке около шестидесяти фунтов.
How much can you put up, Finn?'	Ты сколько можешь выложить, Финн?
' Ten pounds,' he said.	- Десять фунтов.
' And you, Dave?' I asked.	- А ты, Дэйв?
' Don't be a fool!' said Dave.	- Не валяй дурака, - сказал Дэйв.
Finally we agreed that a stake of fifty pounds should go on the horse from the three of us.	В конце концов мы договорились сообща поставить на эту лошадь пятьдесят фунтов.
We were all a little unhinged still by the loss of the six hundred and thirty-three pounds ten.	Мы еще не совсем оправились от потери шестисот тридцати трех фунтов и десяти шиллингов.
After that we discussed the question of the letter.	Затем мы стали обсуждать письмо.
I maintained my view that our dealing should be with Sadie.	Я по-прежнему утверждал, что обращаться нужно к Сэди.
I was still wounded by Dave's conjecture, and I recalled with some distress how Sadie had said that she liked me.	Инсинуация Дэйва не давала мне покоя, и я с грустью вспоминал слова Сэди, что я милый.
If there had been more time I would have speculated about whether this had influenced my decision.	Будь у меня больше времени, я задумался бы над тем, не повлияло ли это на мое решение.
It wasn't, however, a moment for indulging in analyses of motive.	Но сейчас некогда было разбираться в мотивах.
If one has good reasons for an action one should not be deterred from doing it because one may also have bad reasons.	Если для того или иного поступка есть основания, не следует отступать только потому, что не все основания одинаково хороши.
I decided that scruples were out of place here.	Я решил не вдаваться в психологические тонкости.

Sadie was more intelligent than Sammy, and as far as this adventure was concerned Sadie was the boss.	Сэди умнее, чем Сэмми, и в этой авантюре она, несомненно, играет первую роль.
Also she had not had her curtains wrenched out of the wall and her sitting-room turned upside down.	К тому же у нее никто не срывал занавесок, ее гостиную не переворачивали вверх дном.
That Sadie might still fancy me was neither here nor there.	Что Сэди, возможно, все еще ко мне неравнодушна, это к делу не относится.
I didn't like it, all the same, and I was impatient to be off.	Впрочем, меня это нисколько не радовало, мне не терпелось уехать.
We agreed finally that Dave should write a simple letter over my signature to Sadie proposing an exchange of Mars for a formal recognition of my status in the matter of the translation and an adequate compensation for the use which had been made of it.	Итак, было решено, что Дэйв от моего имени напишет Сэди письмо, в котором попросту предложит обменять Марса на официальное признание моих прав на перевод и соответствующую компенсацию за его использование.
We argued for some time about what compensation we should demand. ' What are you after,' as Dave put it, 'restitution, damages, or revenge?'	О сумме компенсации мы долго спорили. "Ты чего добиваешься, - приставал ко мне Дэйв, -возмещения гонорара, оплаты издержек или мести?"
Finn thought that we should make it a straight case of blackmail and ask for as much as we thought we could get by the detention of Mars together with veiled hints about a possible deterioration in his health, and suggested five hundred pounds.	Финн считал, что уж шантаж так шантаж и нужно просить максимум того, что можно получить, если держать Марса у себя, да еще намекнуть, что здоровье его может пошатнуться. Он предлагал требовать пятьсот фунтов.
Dave thought that we should only ask whatever might have been the fee charged for a preview of the translation.	Дэйв считал, что нужно требовать только гонорар, который, возможно, причитается мне за прочтение перевода до напечатания.
He said that he had no idea what this would be, and that strictly it was owed to the publisher and not to me, but that in the circumstances and in order to uphold my dignity I might ask for fifty pounds.	Он сказал, что понятия не имеет, сколько это может составить, и что, строго говоря, причитается эта сумма не мне, а издателю, но, принимая во внимание обстоятельства дела и из престижных соображений, я могу требовать пятьдесят фунтов.
I thought that I needed to receive not only the regular fee but also compensation for the theft of the typescript, and suggested modestly two hundred pounds.	Я же считал, что мне причитается не только гонорар, но и компенсация за кражу рукописи, и скромно назвал сумму в двести фунтов.
In the end we fixed the sum at a hundred pounds.	Мы сошлись на сотне.
I felt this was very tame; but I was now thoroughly obsessed by the idea of going to Paris and I would have agreed to anything.	Мне казалось, что это недостаточно, но я уже всеми помыслами был в Париже и готов был согласиться на что угодно.
I signed my name at the foot of a number of sheets of paper, on one of which Dave was to type the letter when he had drafted it along the lines we had agreed upon.	Я подписался на нескольких листах бумаги, на одном из которых Дэйв обещал напечатать письмо, после того как составит его по разработанному нами плану.

Dave wanted me to suggest some endearments or personal touches which could be added to make the letter look more authentic; but I insisted that it must remain completely impersonal and businesslike.	Он хотел, чтобы я подсказал ему какие-нибудь ласкательные обращения или интимные штрихи, чтобы письмо вышло похоже на подлинное, но я настоял, что оно должно быть безличное и деловое.
I very reluctantly gave Dave a blank cheque.	Очень неохотно я оставил Дэйву незаполненный чек.
Then I set off to Victoria to catch the night ferry, in order to save money and because I am nervous of air travel.	А потом поспешил на вокзал Виктории, чтобы поспеть к ночному пароходу - ради экономии, а также потому, что в самолете я чувствую себя всегда неуютно.
Fourteen	Глава 14
I find that sea voyages promote reflection.	Морские путешествия располагают к раздумью.
Not that the ferry can strictly be called a sea voyage in the ordinary sense.	Правда, переезд через Ла-Манш не назовешь морским путешествием в обычном смысле слова.
A necessary element in the experience of travelling by boat is the smell; whereas one of the special features of the night ferry is that one encounters the kinaesthetic sensations of a boat combined with the olfactory sensations of a train.	Один из элементов плавания на теплоходе - это ни с чем не сравнимый запах; а ночной паром тем и отличается, что на нем качательные ощущения, неотъемлемые от теплохода, сочетаются с обонятельными ощущениями, неотъемлемыми от поезда.
It was in the midst of such a d?reglement de tons les seas that I now lay thinking about Hugo.	Вот в таком-то d?r?glement de tous les sens я теперь лежал, думая о Хьюго.
My interview with Hugo could hardly be said to have been a success; on the other hand it hadn't exactly been a failure either.	Нельзя сказать, чтобы мое свидание с Хьюго прошло успешно; но, с другой стороны, нельзя было назвать его и неудачным.
I had acquainted Hugo with something which he needed to know, and we had exchanged not unfriendly words.	Я сообщил Хьюго нужные для него сведения, мы обменялись вполне дружелюбными словами.
We had even had an adventure together in the course of which I had acquitted myself at least without shame.	Мы даже пережили вместе опасное приключение, в ходе которого я как-никак не осрамился.
In a sense it could be said that the ice was broken between us.	В каком-то смысле лед между нами был сломан.
But it is possible to break the ice without burying the hatchet.	Но сломать лед не всегда означает похоронить прошлые обиды.
As I had been rather busy since my meeting with Hugo I had not yet had time to brood upon my impressions.	После встречи с Хьюго у меня не было ни одной свободной минуты, и я не успел навести порядок в своих впечатлениях.
I now gathered them all together and began to turn them over one by one.	Теперь я сгреб их в одну кучу и стал перебирать.
I remembered vividly my first sight of Hugo, as he stood there at the top of the steps, like the tsar of all the Russias.	Мне живо вспомнилось, как Хьюго впервые возник передо мной, как он стоял один на верхней ступени храма, точно самодержец всероссийский.
He seemed to me now, as I lay upon my undulating pillow, an image of mystery and power.	Сейчас, лежа на мерно вздымающейся подушке, я снова вызывал в памяти его образ, исполненный таинственности и силы.

I felt more than ever certain that we had not finished with each other.	Более чем когда-либо я был убежден, что мы еще не разделались друг с другом.
To whatever effect the threads of my destiny might be interwoven with his, the tangle had yet to be unravelled.	Неизвестно, с какой целью перепутаны нити наших судеб, но клубок еще не распутан.
So strongly did this come upon me that I found myself regretting that I had to go to Paris and surrender, even for one day, the possibility of seeing him again.	Эта мысль завладела мной с такой силой, что я уже стал жалеть о вынужденном отъезде в Париж, который, пусть только на день, отсрочил возможность нового свидания с Хьюго.
What had not been made at all clear by our interview, and from this point of view it could be said to have been a failure, were Hugo's present feelings towards me.	Что совсем не стало ясным после нашей встречи -с этой точки зрения она была безусловно неудачной, - так это теперешнее отношение Хьюго ко мне.
He had not, it is true, displayed any overt hostility.	Откровенной враждебности он, правда, не выказал.
His behaviour had been, if anything, rather casual.	Держался в общем скорее равнодушно.
But was this a bad sign or a good sign?	Но хороший это признак или дурной?
I recalled in detail Hugo's expression, his tone of voice, his gestures even, and compared them with earlier memories, but without reaching any conclusion.	Я подробно припоминал выражение лица Хьюго, тон его голоса, даже его жесты и сравнивал их с впечатлениями прежних лет, но ни к какому выводу не пришел.
How fed up Hugo was with me still remained to be seen.	Окончательно ли я опротивел Хьюго - на этот вопрос я пока не мог ответить.
I then thought about The Silencer and could not help wishing that Sadie and Sammy could have chosen some place other than Sadie's kitchen for their conspiratorial talk.	И тут я вспомнил про "Молчальника" и невольно пожалел, что Сэди и Сэмми не нашли для своей конспиративной беседы другого места, кроме как кухня Сэди.
I would, all things considered, have preferred to have retrieved the book and been without the information, and so been spared a great deal of trouble, past and to come; for I didn't seriously imagine that my warning to Hugo had any importance save as a gesture of good will.	Уж лучше бы я унес свою книгу и не услышал того, что услышал, это избавило бы меня от многих неприятностей, и прошлых и будущих; в глубине души я не придавал серьезного значения тому, что предостерег Хьюго, это был не более как дружеский жест.
As for the book itself, it figured in my mind, not only as a casus belli between myself and Hugo, but as a constellation of ideas which I could no longer be so disloyal as to pretend to be discontinuous with the rest of my universe.	Что касается книги, то она фигурировала в моем сознании не только как casus belli между мной и Хьюго, но и как созвездие мыслей, которые я уже не мог больше исключать из своей вселенной -такое притворство было бы слишком нечестным.
I must reconsider what I had said.	Я должен пересмотреть все, что написал.
But where could I find a copy now?	Но где достать книгу?
It occurred to me that I might perhaps take off Jean Pierre, if he still had it, the copy which I had sent him on publication and which I could be fairly certain that he had never opened.	Мне пришло в голову, что у Жан-Пьера мог сохраниться экземпляр, который я послал ему, когда книга вышла, и который он, по всей вероятности, даже не открывал.

The thought of Jean Pierre led me on to thoughts of Paris, beautiful, cruel, tender, disquieting, enchanting city, and on these I slept and dreamed of Anna.	С Жан-Пьера мои мысли перешли на Париж, прекрасный, жестокий, нежный, тревожащий, чарующий город. С этими мыслями я уснул и во сне видел Анну.
Arriving in Paris always causes me pain, even when I have been away for only a short while.	К Парижу я всякий раз приближаюсь с замиранием сердца, даже если побывал там совсем недавно.
It is a city which I never fail to approach with expectation and leave with disappointment.	Каждый приезд в этот город - предвкушение, каждый отъезд - разочарование.
There is a question which only I can ask and which only Paris can answer; but this question is something which I have never yet been able to formulate.	Есть какой-то вопрос, который только я могу задать и на который только Париж может ответить; но сформулировать этот вопрос мне до сих пор не удалось.
Certain things indeed I have learnt here: for instance, that my happiness has a sad face, so sad that for years I took it for my unhappiness and drove it away.	Кое-что, правда, я здесь узнал, например, что у моего счастья печальный лик, такой печальный, что я годами принимал его за горе и гнал от себя.
But Paris remains for me still an unresolved harmony.	Но все же Париж остается для меня незавершенным аккордом.
It is the only city which I can personify.	Это единственный город, который я способен очеловечить.
London I know too well, and the others I do not love enough.	Лондон я слишком хорошо знаю, а остальные города недостаточно люблю.
Paris I encounter, but as one encounters a loved one, in the end and dumbly, and can scarcely speak a word.	С Парижем я встречаюсь, как встречаются с любимой женщиной, но в конце, когда все слова уже сказаны.
Alors, Paris, qu'est-ce que to dis, toi?	Alors, Paris, qu'est ce que tu dis, toi?
Paris, dis-moi ce que j'aime.	Paris, dis mois ce que j'aime.
But there is no reply, only the sad echo from crumbling walls, Paris When I arrived I felt in no violent hurry to see Madge.	Ответа нет, только старые стены отзываются печальным эхом: Paris. Сойдя с поезда, я не ощутил жгучего желания увидеть Мэдж.
I was for letting the usual spell bind me; life has so few moments which announce themselves as sacred.	Мне хотелось отдаться во власть привычных чар; в жизни так мало минут можно назвать священными.
Later on would be soon enough to start thinking the thoughts, whatever they might be, which my interview with Madge would compel me to think; and as I wandered towards the Seine I felt sure that, wherever the line was to be drawn between appearance and reality, what I now experienced was for me the real.	Какие бы мысли ни породило во мне свидание с Мэдж, я займусь ими позже, это еще успеется. Я медленно шел по направлению к Сене, в твердой уверенности, что где бы ни проходила черта между видимостью и реальностью, то, что я испытываю сейчас, для меня реально.
The prospect of Madge paled like a candle.	Образ Мэдж побледнел, как утренняя свеча.
It was that time of the morning when mysterious rivers, guided by bits of old sacking, flow round and round the gutters of Paris.	Был тот ранний час, когда в сточные канавы Парижа текут, завихряясь водоворотами, таинственные ручьи, направляемые кусками старой мешковины.

The cloudless light drew a wash of colour along the grey fa?ades of the quaffs and made them look as soft and deep as icing sugar.	Ясный утренний свет чуть подкрасил серые фасады домов на набережной, они казались мягкими и пористыми, как глазурь на пирожном.
There are details which even the most tender memory will mislay.	Некоторые подробности не способна удержать даже самая нежная память.
The shutter-softened houses with their high foreheads.	Убаюканные, закрытые ставнями дома с высокими лбами.
I leaned for a long time, looking into the mirror of the Pont Neuf, whose round arches make with their reflections a perfect 0, in which one cannot tell what is reflected and what is not, so still is the Seine with a glassy stillness which the tidal Thames can never achieve.	Я долго стоял, облокотясь на парапет, глядя в зеркало Нового моста, чьи полукруглые арки вместе со своими отражениями образуют безупречные "О", так что не разобрать, где арка и где отражение, до того неподвижна поверхность Сены той стеклянной неподвижностью, какой Темза с ее приливами и отливами никогда не достигает.
I leaned there and thought of Anna, who had made this city exist for me in a new proliferation of detail when, after having known it for many years, I first showed it to her.	Я стоял и думал об Анне, благодаря которой этот город обогатился для меня целой россыпью новых подробностей, когда я, знавший его много лет, впервые водил ее по парижским улицам.
At last I began to want my breakfast.	Наконец мне захотелось позавтракать.
I began walking in the direction of Madge's hotel, and sat down en route at a caf? not far from the Opera. Here I began to notice the more mundane details of the busy city; and after I had been sitting there for a while a sort of stir upon the pavement just beside the caf? began to catch my eye.	Я пошел в сторону отеля, где жила Мэдж, и по дороге уселся в уличном кафе неподалеку от Оперы, Здесь я начал примечать более прозаические черточки огромного города, и через некоторое время мое внимание привлекла какая-то суета на тротуаре, рядом с кафе.
Several men in shirt sleeves were standing about as if they were expecting something.	Там, словно в ожидании чего-то, стояли несколько мужчин без пиджаков.
I looked at them with vague interest; and I soon divined that they were emanating from a bookshop which stood next door to the caf?.	Я разглядывал их с ленивым интересом и вскоре сообразил, что они появились из соседнего книжного магазина.
I wondered for a while what it was they were waiting for.	Чего это они ждут, подумал я.
They hung about, looking down the street, returned into the bookshop, and then came out again and waited all agog.	Они всматривались в конец улицы, возвращались в магазин, опять выходили на тротуар и ждали, ждали.
After a while I turned to study the shop, and there I saw something which explained the scene.	Я повернулся, чтобы взглянуть на магазин, и понял, что происходит.
The main window was completely empty, and across it in enormous letters were written the words PRIX GONCOURT.	Центральная витрина была пуста, а поперек ее гигантскими буквами было написано "Prix Goncourt".
When the big literary prizes are awarded each year the publishers of books which are thought to be hopeful candidates stand by, ready to turn out at a moment's notice a huge new edition of the winning book.	Каждый год, когда присуждаются крупные литературные премии, издатели книг-претендентов готовятся к тому, чтобы в мгновение ока выпустить произведение победителя конкурса новым, огромным тиражом.

This work, reprinted in tens of thousands, is then rushed pell-mell to the bookshops, so that before the news has lost its savour the public can gorge its fill of this hallmarked piece of literature.	Затем десятки тысяч экземпляров на всех парах доставляются в книжные лавки, чтобы еще до того, как новость потеряет свою остроту, публика могла насытиться литературным произведением, удостоенным высокой награды.
In preparation for this event all bookshops which have any intellectual pretensions clear their best windows and stand ready to welcome in the winner as it arrives with the break-neck speed of a stop-press edition.	Готовясь к этому событию, всякий книжный магазин с претензией на интеллектуальность заранее освобождает свою главную витрину, и когда победитель примчится со скоростью экстренного выпуска газеты, ему уже обеспечен тут радушный прием.
I sat drinking my coffee and watching this scene and reflecting on the difference between French and English literary maeurs, when there was a screaming of brakes and a lorry drew up sharply at the kerb.	Я пил кофе, наблюдая эту сценку и размышляя о несхожести французских и английских литературных нравов, как вдруг послышался скрежет тормозов и у тротуара резко затормозил грузовик.
The shirt-sleeved men precipitated themselves upon it, and in a moment they had formed a chain along which bundles of books were tossed rapidly from hand to hand.	Мужчины без пиджаков облепили его, а уже в следующее мгновение выстроились цепочкой и начали быстро передавать по ней в магазин пачки книг.
Inside the shop I could see that others were anxiously setting up the cardboard display cases in the empty window which, in a few minutes, was to be crammed from end to end with the monotonous and triumphant repetition of the winner's name.	Через дверь мне было видно, как другие продавцы в это время поспешно устанавливают в пустой витрине картонные полки, которые через несколько минут заполнит от края до края, монотонно и победно повторяясь, имя автора и название книги-победителя.
The whole episode had the hasty precision of a police raid.	Вся сценка напоминала своей четкостью и быстротой полицейский налет.
I watched with amusement as the lorry was emptied; while behind me now the window was whitening with books.	С веселым интересом я следил за тем, как пустеет грузовик, в то время как витрина у меня за спиной уже заполнялась множеством белых томиков.
I turned to inspect it; and there I saw something which stopped my smile abruptly.	Я оглянулся, чтобы рассмотреть книгу поподробнее, и перестал улыбаться.
Across the whole window, with the emotional emphasis of a repeated cry, I saw the name of Jean Pierre Breteuil; and underneath it in parallel repetition, NOUS LES VAINQUEURS NOUS LES VAINQUEURS NOUS LES VAINQUEURS.	По всей витрине, назойливое, как несмолкающий крик, бежало имя; Жан-Пьер Бретейль; а ниже, повторяясь параллельно - заглавие: "Nous les vainqueurs", "Nous lesvainqueurs", "Nous les vainqueurs".
I started from my seat. I looked again at the notice which said PRIX GONCOURT.	Я вскочил с места, еще раз прочел слова "Prix Goncourt".
There could be no doubt about it.	Сомнений быть не могло.
I paid my bill and went and stood by the window, while under my eyes the message was repeated ten, a hundred, five hundred times.	Расплатившись по счету, я подошел и остановился перед витриной. И снова стал читать одно и то же десять раз, сто, пятьсот раз.
Jean Pierre Breteuil NOUS LES VAINQUEURS.	Жан-Пьер Бретейль. "Nous les vainqueurs".
The mountain of books rose slowly in front of me; there was not one dissentient voice.	Пирамида книг росла у меня на глазах, ни один голос не нарушал согласного хора.
It rose to a peak.	Наконец вершина ее стала сужаться.

The last book was put in place on the very top, and then the shop assistants came crowding out to see how it looked from the front.	Вот уже последняя книга заняла свое место на самом верху, и продавцы высыпали на улицу посмотреть, как выглядит витрина снаружи.
The name and the title swam before my eyes, and I turned away.	Имя автора и заглавие поплыли у меня перед глазами, я отвернулся.
It was only then that it struck me as shocking that my predominant emotion was distress.	Только теперь меня неприятно поразило, что все мои чувства заглушила душевная боль.
It was a distress, too, which went so deep that I was at first at a loss to understand it.	Боль такая глубокая, что сперва я даже не мог ее объяснить.
I walked at random trying to sort the matter out.	Я пошел куда глаза глядят и попробовал разобраться в своих ощущениях.
I was of course very surprised to find Jean Pierre in the role of a Goncourt winner.	Разумеется, меня очень удивило, что Жан-Пьер получил премию Гонкуров.
The Goncourt jury, that constellation of glorious names, might sometimes err, but they would never make a crass or fantastic mistake.	Жюри этого конкурса, эта плеяда громких имен, может быть, и не непогрешимо, но грубой или нелепой ошибки оно никогда не допустит.
That their coronation of Jean Pierre represented a moment of sheer insanity was a theory which I could set aside.	Что они короновали Жан-Пьера в минуту буйного помешательства - эту версию можно было сразу отбросить.
I had not read the book.	Эту книгу я не читал.
The alternative remained open, and the more I reflected the more it appeared to be the only alternative, that Jean Pierre had at last written a good novel.	Оставалось сделать вывод. И чем больше я думал, тем ясней понимал, что вывод может быть только один: Жан-Пьер написал наконец хорошую книгу.
I stood still in the middle of the pavement.	Я остановился посреди тротуара.
Why was this absolutely unbearable?	Что со мной творится?
Why should it matter to me so much that Jean Pierre had pulled it off?	Почему меня так уязвило, что Жан-Пьер добился удачи?
I went to a caf? and ordered cognac.	Я зашел в кафе и заказал рюмку коньяку.
To say that I was jealous was to put it too simply.	Сказать, что я завидовал, значило бы упростить ситуацию.
I felt an indignant horror as at some monstrous reversal of the order of nature: as a man might feel if his favourite opinion was suddenly controverted in detail by a chimpanzee.	Я испытывал ужас и негодование, словно столкнулся с чудовищным нарушением законов природы; такое чувство мог бы испытать человек, если бы его излюбленную теорию неожиданно разбил по всем пунктам орангутанг.
I had classed Jean Pierre once and for all.	Я раз и навсегда зачислил Жан-Пьера в определенную категорию писателей.
That he should secretly have been changing his spots, secretly improving his style, ennobling his thought, purifying his emotions: all this was really too bad.	А он втихомолку менял кожу, исподволь оттачивал свое мастерство, добивался большего благородства мысли, большей чистоты эмоций -нет, это было нестерпимо!

In my imagination I was already lending the book every possible virtue, and the more I did so the more I felt a mingled rage and distress which drove every other idea from my mind.	В воображении я уже наделял его книгу всеми возможными достоинствами, и чем дальше, тем сильнее ярость и страдание овладевали мной, не оставляя места ни для чего другого.
I ordered another cognac.	Я заказал вторую рюмку.
Jean Pierre had no right to turn himself surreptitiously into a good writer.	Жан-Пьер не имел никакого права тайком от всех превратиться в хорошего писателя.
I felt that I had been the victim of an imposture, a swindle.	Я чувствовал себя так, будто стал жертвой обмана, мошенничества.
For years I had worked for this man, using my knowledge and sensibility to turn his junk into the sweet English tongue; and now, without warning me, he sets up shop as a good writer.	Годами я работал на этого человека, тратил свои знания и чувства, перекладывая его макулатуру на наш чудесный английский язык; а теперь он, без всякого предупреждения, вдруг заявляет о себе как настоящий писатель.
I pictured Jean Pierre with his plump hands and his short grey hair.	Я словно воочию увидел Жан-Пьера - его пухлые руки, короткие седые волосы.
How could I introduce into this picture, which I had known so well for so long, the notion of a good novelist?	Как совместить представление о хорошем писателе с этим образом, который был мне так давно, так хорошо знаком?
It wrenched me, like the changing of a fundamental category.	Это был процесс болезненный, словно отречение от самых заветных взглядов.
A man whom I had taken on as a business partner had turned out to be a rival in love.	Человек, которого я считал всего лишь партнером в сделке, оказался соперником в любви.
One thing was plain. Since it was now impossible to treat with Jean Pierre cynically it was impossible to treat with him at all.	Одно было ясно: раз на Жан-Пьера нельзя больше смотреть просто как на источник доходов, с ним вообще нельзя больше иметь дело.
Why should I waste time transcribing his writings instead of producing my own?	К чему тратить время на переписывание его сочинений, вместо того чтобы творить самому?
I would never translate Nous Les Vainqueurs.	Я не буду переводить "Nous les vainqueurs".
Never, never, never.	Ни за что. Ни за что.
It was striking ten before I remembered Madge.	Только в десять часов я вспомнил про Мэдж.
I took a taxi to her hotel, and as I went my rage was curdling inside me and turning into a sort of rash vigour, which hardened my sinews and lifted my head.	Я взял такси и поехал к ней в отель, пока я ехал, моя ярость перешла в бесшабашную решительность, мускулы напряглись, гордо поднялась голова.
I did not slink into the Hotel Prince de Cl?ves as I would normally have done.	В отель "Принц Киевский" я вошел не робко, не бочком, как сделал бы в другое время.
I strode in, making receptionists and porters cower.	Я вошел с независимым видом, нагоняя страх на портье и швейцаров.
They did not need to affect to ignore, for I think they truly did not see, the leather patches on my elbows, such is the power of the human eye when it darts forth its fire.	Такова сила мечущих пламя человеческих глаз, что этим людям даже не пришлось притворяться, будто они не замечают кожаных квадратиков на локтях моего пиджака, - по-моему, они и в самом деле не заметили.

I commanded to be led to Madge; and in a moment or two I was at her door.	Я повелел, чтобы меня провели к Мэдж, и не успел оглянуться, как уже стоял у ее двери.
The door opened, and I saw Madge reclining on a chaise-longue in an attitude which she had clearly taken up some time ago in expectation of my arrival.	Дверь распахнулась, и я увидел Мэдж: она полулежала на кушетке, в позе, явно принятой уже довольно давно, в ожидании моего прихода.
The door was closed softly behind me as behind a prince.	Дверь за мной неслышно затворилась, как за владетельным принцем.
I looked down at Madge; and it came to me that I was more pleased to see her than I had ever been before.	Я сверху глянул на Мэдж и почувствовал, что никогда еще не был так рад ее видеть.
Under my look her dignity dissolved, and I could see unfolded in her face how deeply moved, relieved, and delighted she was to see me.	Под моим взглядом все ее великосветское величие растаяло, и я прочел по ее лицу, какое глубокое волнение, облегчение и радость она испытала при моем появлении.
With a whoop I fell upon her.	Я испустил торжествующий клич и коршуном налетел на нее. * * *
Some time later it was necessary to start talking.	Потом нужно было что-то говорить.
I had been struck as I came in, only the impression had been submerged at once, by a further alteration in Madge.	Еще входя, я поразился новой перемене в Мэдж, но впечатление это сразу заслонили другие.
Now as she powdered her nose I sat and took this in.	Теперь же, пока она пудрила нос, я сидел и осознавал эту перемену.
Her clothes were quieter and sleeker and desperately well cut, and her coiffure was completely transformed.	Платье на ней было строже, изящнее, чем прежние, и устрашающе безупречного покроя, прическа преобразилась совершенно.
The undulating English perm was gone, and her hair fitted her now like a scalloped cap.	Исчез волнистый английский перманент, теперь волосы облегали ее голову тугими фестонами.
She seemed slimmer and more piquant; even her movements were more gracious.	Она казалась стройнее, пикантнее; даже движения у нее стали более изящными.
Clearly somebody new had taken Madge in hand, somebody far more expert than Sammy.	Кто-то явно потрудился над ней, притом кто-то, понимающий в этих делах побольше, чем Сэмми.
She watched me out of the corner of her eye as she blocked in the tenderly proud mouth of a woman who knows that she is desired; and as I went to kiss her she turned her head and offered me with a regal movement the perfumed and artificial bloom of her cheek.	Она украдкой следила за мной, подкрашивая губы - нежные и гордые губы женщины, знающей, что она желанна; и когда я потянулся поцеловать ее, повернула голову и царственным движением подставила мне искусственно цветущую и благоухающую щеку.
It was unnerving to see someone transforming herself so rapidly: like seeing the stars moving or the world turning.	Наблюдать эти стремительные перемены было страшновато - точно видишь, как движутся звезды или вертится земля.
Madge, you are beautiful,' I said.	- Мэдж, ты красива до умопомрачения, - сказал я.
We sat down.	Мы сели.
'Jakie,' said Madge, 'I just can't tell you how glad I am to see you. I just can't tell you.	- До чего я рада тебя видеть, Джейки, просто сказать не могу. Правда.
You're the first human face I've seen for ages.'	Знаешь, сколько времени я не видела ни одного человеческого лица?

I was already beginning to wonder what sort of faces Madge had been seeing lately; there would be time enough, however, to get this out of her.	Я уж и то подумывал: интересно, какие лица Мэдж видела за последнее время; но об этом я еще успею ее расспросить.
We had a great deal to tell each other.	Нам много, очень много нужно было сказать друг другу.
'Where shall we start?' I asked.	- С чего мы начнем? - спросил я.
'Oh, darling!' said Madge, and threw her arms round me.	- Ох, милый! - И Мэдж крепко обняла меня.
We put off starting for a bit longer.	Мы не начинали еще сколько-то времени.
'Look,' I said at last, let's begin by establishing what we both know: for instance that Sammy is a scoundrel.'	- Слушай, - сказал я наконец. - Прежде всего давай установим, что именно известно и тебе и мне: например, что Сэмми - мерзавец.
' Oh dear!' said Madge,	- Ах, боже мой! - сказала Мэдж.
' I was so miserable about Sammy!'	- Я так измучилась из-за Сэмми.
'What happened?' I asked.	- Что же произошло?
Madge plainly wasn't going to tell me. I could see her selecting an evasion.	Я уже видел, что Мэдж не намерена сказать мне правду - она обдумывала, как увильнуть.
'You don't understand Sammy,' said Madge, 'he's an unhappy muddled sort of person.'	- Ты не понимаешь Сэмми. Это несчастный, запутавшийся человек.
This is a standard remark made by women about men who have left them.	- Так обычно женщина говорит о мужчине, который ее бросил.
'Was that why you made him a present of my translation?' I asked.	- И поэтому ты решила подарить ему мой перевод? - спросил я.
' Oh, that!' said Madge.	- Ах, это!
'I did that for your sake, Jakie.'	Это я сделала для тебя, Джейки.
She kept me at bay with her big eyes.	- Она сверлила меня своими большущими глазами.
'I thought if anything came of it Sammy could help you.	- Я думала, если что-нибудь из этого выйдет, Сэмми сможет тебе помочь.
But how did you know he had it?'	Но как ты узнал, что рукопись у него?
I then gave her a highly selective version of my own recent adventures.	Тут я выборочно изложил ей свои похождения.
I could see Madge hated the bits about Sammy and Sadie.	Все, что касалось Сэмми и Сэди, явно ей не понравилось.
'What a pair of crooks!' she said.	- Ну и парочка! - сказала она.
'But surely you knew about Sammy's plan?'	- Но про планы Сэмми ты же, наверно, знала?
I asked her.	- Понятия не имела.
' I had no idea until two days ago,' said Madge.	Узнала только два дня назад.

This was clearly false, since she must have known more or less what Sammy was up to when she gave him my typescript; but at that time she had doubtless been under the impression that it was herself and not Sadie who was to be the woman in the case.	Это была ложь - отдавая Сэмми рукопись, она хотя бы в общих чертах должна была знать, что? он затевает; но в то время она, конечно, воображала, что женская партия в этом дуэте принадлежит не Сэди, а ей самой.
Indeed, perhaps Sammy had thought this too, to begin with.	Поначалу, возможно, и Сэмми так думал.
On the occasion of our sporting afternoon he had certainly manifested what had appeared to be a genuine interest in Madge.	В тот день, когда мы с ним занимались спортом, он, казалось, говорил о Мэдж с неподдельным интересом.
That Sammy was muddled was possible after all.	Возможно, Сэмми и вправду запутался.
Whether he was unhappy I neither knew nor cared.	А вот несчастный ли он - этого я не знал, да и знать не хотел.
Well now, suppose you tell me a few things,' I said.	- Ответь-ка мне на несколько вопросов, - сказал я.
'What's this important talk you wanted?'	- Для какого это важного разговора ты меня вызвала?
' It's a long story, Jake,' said Madge.	- Это длинная история, Джейк, - сказала Мэдж.
She poured me out a drink, and then stood looking at me reflectively.	Она налила мне рюмку и стояла, задумчиво глядя на меня.
She had the withdrawn feline look of a woman who is conscious of power and seeing herself as Cleopatra.	На лице ее появилось скрытное, кошачье выражение женщины, которая сознает свою власть и чувствует себя Клеопатрой.
Would you like to earn three hundred pounds down and a hundred and fifty a month for an indefinite time?'	- Хочешь иметь триста фунтов сейчас и полтораста в месяц еще какое-то время?
While I considered this I contemplated Madge in her new role.	Обдумывая ответ, я любовался Мэдж в новой роли.
' Other things being equal,' I said, the answer is yes.	- При прочих равных условиях - да, - сказал я.
But who is the paymaster?'	- Но кто будет платить?
Madge walked slowly across the room.	Мэдж медленно прошлась по ковру.
Her sense of drama was acute enough to electrify the whole atmosphere.	Исходивший от нее сценический накал заполнил всю комнату.
She turned quietly to face me, with the quietness of somebody who knows that quietly is how they are turning.	Она спокойно повернулась ко мне, точно актриса, знающая, что поворачивается не как-нибудь, а невозмутимо.
Oh, cut it out, Madge,' I said, 'and come clean.	- Брось, Мэдж, - сказал я, - давай начистоту.
This isn't a screen test.'	Ты не на пробе.
'A person,' said Madge, choosing her words with care, 'who has made a great deal of money out of shipping or something in Indo-China, is proposing to put this money into the creation of an Anglo-French film company.	- Один человек, - начала Мэдж, старательно выбирая слова, - который заработал очень много денег в Индокитае на перевозках или чем-то там еще, хочет вложить эти деньги в создание англо-французской кинокомпании.
It will be a very big enterprise.	Это будет очень крупное предприятие.

The people who are to control it are looking round for talent.	Те, кто стоит во главе его, подыскивают талантливых людей.
Naturally,' she added, 'all that I say to you now is in confidence.'	Само собой разумеется, - добавила Мэдж, - я тебе все это сообщаю строго конфиденциально.
I stared at Madge.	Я глядел на нее в изумлении.
She had certainly been to school since I had last seen her.	Да, она явно шагнула вперед за то время, что мы не виделись.
Where could she have picked up words like 'enterprise' and 'in confidence'?	Где она нахваталась таких слов, как "предприятие" и "конфиденциально"?
'This is very interesting,' I said, 'and I hope that the eye of the talent-spotter has lighted favourably upon you; but where do I come in?'	- Это очень интересно, - сказал я. - Надеюсь, что и ты удостоилась благосклонного внимания искателя талантов. Но при чем тут я?
'You come in,' said Madge, 'as a script-writer.'	- При том, - сказала Мэдж, - что ты можешь писать сценарии.
She poured out a drink for herself.	- Она налила себе рюмку.
The timing was perfect.	Каждое движение было до тонкости рассчитано.
'Look, Madge,' I said, 'I appreciate this.	- Поверь, Мэдж, я ценю твою доброту.
I appreciate all your kind efforts on my behalf.	Я ценю все, что ты для меня делаешь.
But one can't just walk into a job like that.	Но такую работу с ходу не примешь.
Script-writing is highly technical--! should have to learn it before anyone in their senses would pay me the sum you mentioned.	Сценарий требует особых навыков, тут нужно долго учиться. И сейчас такую сумму, какую ты упомянула, мне может предложить только сумасшедший.
Anyway,' I said, 'I'm not sure that it's the sort of job I'd care for.	Да и я вовсе не уверен, что хотел бы за это взяться.
Ce n'est pas mon genre.'	Ce n'est pas mon genre.
'Stop acting, Jake,' said Madge. She had obviously been stung by my earlier remark.	- Перестань притворяться, Джейк, - перебила Мэдж; видимо, ее уязвило то, что я сказал раньше.
'You're panting for that money.	- У тебя ведь эти деньги так и пляшут перед глазами.
Let me just tell you what you have to do to get it.'	Сейчас я тебе скажу, что надо сделать, чтобы их получить.
It was true that I was not unmoved.	Я и правда волновался.
'Give me another drink,' I said, 'and tell me how you propose to drag me in.'	- Налей мне еще рюмку, - сказал я, - и объясни, как ты намерена протащить меня туда.
' You don't need to be dragged in,' said Madge.	- Тебя и тащить не надо.
'You come in quite naturally because of Jean Pierre.'	Все получится совершенно естественно благодаря Жан-Пьеру.
' My God!'	- О господи!
I said, 'what has Jean Pierre got to do with it?'	А какое отношение имеет к этому Жан-Пьер?
I seemed to be up to my ankles in Jean Pierre that morning.	- В это утро мне просто некуда было деваться от Жан-Пьера.

He's on the board of directors,' said Madge, or he will be when everything's signed.	- Он член правления, - сказала Мэдж. - Вернее, будет им, когда все будет подписано.
And just guess what our first production will be,' she said, with the air of someone whipping out a conclusive argument.	И знаешь, что мы ставим в первую очередь? - Это было сказано тоном человека, выбрасывающего главный козырь.
' An English film based on his latest book!'	- Английский фильм по его последнему роману.
I felt sick.	Мне стало нехорошо.
' You mean Nous Les Vainqueurs?' I said.	- Какому? "Nous les vainqueurs"? - спросил я.
'That's the one,' said Madge, the one that got the what-not prize.'	- Вот-вот. Тот, что получил какую-то там премию.
'I know,' I said, the Prix Goncourt, I saw it in a shop as I came along.'	- Знаю. "Prix Goncourt". Я видел в магазине, по дороге сюда.
'It would make a marvellous film, wouldn't it?' said Madge.	- Фильм получится замечательный, правда?
' I don't know,' I said, 'I haven't read it.'	- Не знаю, не читал.
I sat looking at the carpet.	- Я упорно смотрел на ковер.
I felt more like crying than I had for a long time.	Давно мне так не хотелось плакать.
Madge watched me as I sat there with my head drooping.	Я поймал на себе внимательный взгляд Мэдж.
'What's the matter with you, Jake?' she cried.	- Что с тобой, Джейк?
' Aren't you well?'	Ты плохо себя чувствуешь?
'I'm fine,' I said.	- Я чувствую себя превосходно.
'Go on telling me things.'	Расскажи мне еще что-нибудь.
'Jake,' said Madge, 'everything has worked out wonderfully.	- Джейк, - сказала Мэдж, - ты подумай, как все чудесно получилось!
You just haven't seen it yet.	Просто ты еще не видел книги.
This is better than anything we ever dreamed up in Earls Court Road.	На Эрлс-Корт-роуд мы о таком и мечтать не могли.
That it should be Jean Pierre!	Даже не верится, что это Жан-Пьер.
It's all come out in a beautiful pattern.'	Все как нарочно сошлось, одно к одному.
I could see that it had come out in a pattern.	Я понимал, что все сошлось как нарочно.
Madge,' I said, 'I'm not a script-writer.	- Мэдж, - сказал я, - я не умею писать сценарии.
I know nothing about the cinema.'	Я ничего не смыслю в кино.
'Darling,' said Madge, 'that's not the point, and it doesn't matter.'	- Милый, это ровно ничего не значит да и не в этом дело.
' I rather thought it wasn't the point,' I said.	- А я думал, что именно в этом.
' You haven't understood,' said Madge.	- Ты не понимаешь.
' It's all fixed.	Все уже устроено.
The job's yours.'	Место за тобой.

' Is this job in your gift?' I asked.	- Ты им распоряжаешься?
'What do you mean?' said Madge.	- То есть как?
' I mean, can you give it to anyone you like?'	- Ты можешь предоставить его кому захочешь?
We looked at each other.	Мы поглядели друг на друга.
' I see,' I said, and settled back into my chair.	- Так, - сказал я и уселся поудобнее.
'Fill up my glass, would you?'	- Подлей мне еще, будь добра.
' Jake, stop being difficult,' said Madge.	- Джейк, не ломайся!
' I want to have things clear,' I said.	- Я хочу внести ясность.
' You're offering me a sinecure.'	Ты предлагаешь мне синекуру?
'I'm not sure what that is,' said Madge, but I expect it's that.'	- Я не знаю, что это такое, но, наверно, да.
'A sinecure is when you get money for doing nothing,' I said.	- Синекура - это когда получаешь деньги ни за что.
'But isn't that exactly what you've always wanted?' said Madge.	- Но разве не этого ты всегда хотел? - спросила Мэдж.
I looked into the amber depths of my glass.	Я заглянул в янтарную глубину рюмки.
'Perhaps,' I said, 'but I don't want it now.'	- Может быть, и так, а сейчас не хочу.
I wasn't sure if this was true.	- Я и сам не знал, правду ли говорю.
It remained to be seen whether it was true.	Это покажет будущее.
' Anyway,' said Madge, 'it won't be for doing nothing.	- Да и почему "ни за что"? - сказала Мэдж.
You may have all kinds of things to do.	- Мало ли какая может быть работа.
There's translating the book, which you'd do anyway.'	Книгу нужно перевести, это ты бы все равно сделал.
'You know perfectly well that that's another matter,' I told her.	- Ты прекрасно понимаешь, что это совсем другое.
'You must be jolly glad,' said Madge, 'that he's written a decent book at last.	- Ты должен радоваться не знаю как, что он наконец-то написал приличную книгу.
Everyone says it's marvellous.	Все ее хвалят.
Particularly since it got the what-not prize.'	Особенно после того, как он получил эту самую премию.
'I shall translate no more books for Jean Pierre,' I said.	- Я больше не буду переводить Жан-Пьера, -сказал я.
Madge stared at me as if I were mad.	Мэдж уставилась на меня как на помешанного.
'What do you mean?' she said.	- Это почему?
'At Earls Court Road you were always complaining at having to waste your time translating such bad stuff.'	На Эрлс-Корт-роуд ты вечно ныл, что приходится попусту тратить время на такую гадость.
'That's true,' I told her, 'but the logic of the situation is odd here.	- Верно, - сказал я, - но тут своеобразная логика.

It doesn't follow that I would regard it as less of a waste of time to translate better stuff.'	Из этого еще не следует, что, переводя хорошую вещь, я тоже не сочту это пустой тратой времени.
I got up and went to look out of the window.	Я встал, подошел к окну, выглянул на улицу.
I could hear Madge following me across the thick carpet.	И услышал: что Мэдж идет следом за мной по толстому ковру.
'Jake,' she said close behind my ear, 'stop this.	- Джейк, не надо, - проговорила она у меня над ухом.
You've got the chance of a lifetime.	- Такой случай больше не представится.
Maybe at first you wouldn't have much to do, but later it would be different.	Вначале, может быть, будет мало работы, но потом сколько угодно.
And you must drop this nonsense about Jean Pierre.'	И брось, пожалуйста, эти глупости насчет Жан-Пьера.
' You wouldn't understand,' I said.	- Тебе не понять.
We turned to face each other.	- Наши взгляды встретились.
'Your girl friend's gone to Hollywood,' said Madge after a moment's silence.	Помолчав, Мэдж сказала: - Твоя приятельница уехала в Голливуд.
I took hold of Madge's limp and unresponsive hand.	Я взял руку Мэдж, вялую и безответную.
'It's not that,' I said. 'Incidentally,' I said, 'I wish you wouldn't refer to Anna as my girl friend.	- Не в том дело, - сказал я, - и кстати, не называй ты Анну моей приятельницей.
We haven't met for years, except for one time last week.'	Мы с ней не видались несколько лет, если не считать одного раза на прошлой неделе.
Madge said, 'Oh!' rather sceptically.	- Да? - недоверчиво протянула Мэдж.
' Anyway,' I added, 'she hasn't gone to Hollywood.'	- А кроме того, она не уехала в Голливуд.
It wasn't till that moment that I felt absolutely certain of it.	- Я только сейчас ощутил это с полной уверенностью.
You don't know that she has, do you?' I asked Madge.	- Тебе же это еще не известно, так?
'Well, not exactly,' said Madge, 'but I'm told she has.	- Точно не известно, но мне говорили.
And everyone goes to Hollywood if they can.'	Да и все уезжают в Голливуд, если представляется возможность.
I made a gesture expressive of contempt of a world in which this was so.	Я жестом выразил свое презрение к миру, столь нелепо устроенному.
But I had already displayed too much emotion and I wanted to change the subject.	Но я уже успел проявить излишнюю горячность, и мне захотелось переменить тему.
'How will this company of yours relate to Bounty Belfounder?' I asked.	- А какое положение эта ваша новая компания займет по отношению к "Баунти - Белфаундер"? -спросил я.
' Relate to it?' said Madge.	- Какое положение?
'Wipe it off the face of the earth.'	Она просто сотрет его с лица земли.
She spoke with cruel satisfaction.	- В словах Мэдж звучало неприкрытое злорадство.
I shrugged my shoulders.	Я пожал плечами.

'And don't pretend,' said Madge, that that matters tuppence to you.	- И пожалуйста, не притворяйся, будто это тебя огорчает, - сказала Мэдж.
In fact, you'll be doing a great service to your friend Belfounder.	- Напротив, ты окажешь большую услугу своему другу Белфаундеру.
There's nothing he wants so much as to lose all his money.'	Он ничего так не жаждет, как потерять все свои деньги.
This startled me.	Это меня удивило.
Madge had evidently been moving in circles where Hugo's character was discussed.	Значит, Мэдж вращается в кругах, где обсуждают Хьюго.
'He can do it without my help,' I said, turning away.	- Для этого ему не нужна моя помощь, - сказал я и отвернулся.
I felt a sort of confused lassitude.	Меня захлестнула какая-то смятенная усталость.
I was being offered a great deal of money; and it was not at all clear to me why I was refusing it: if what I was doing was refusing it.	Мне предложили кучу денег, и я не мог объяснить, почему я от них отказываюсь, если только мое поведение означало отказ.
What was more important, I was being offered the key to the world in which money comes easily, and where the same amount of effort can produce enormously richer results: as when one removes a weight from one element to another.	Но что гораздо важнее, мне предложили ключ от мира, где наживать деньги легко, где той же сумме усилий соответствуют неизмеримо более весомые результаты - как вес предмета меняется при перенесении из одной среды в другую.
As for my conscience, I could catch up with that in a few months.	Что до совести - с этим я бы через несколько месяцев справился.
In time I could earn my keep in that world as well as the next man.	Со временем я сумею разбогатеть в этом мире не хуже других.
All I had to do was to shut my eyes and walk in.	Надо только зажмуриться и войти.
Why did the way in seem so hard?	Почему же это казалось так трудно?
I was in anguish.	Я терзался.
I seemed to be throwing away the substance for the shadow.	Ведь я отказываюсь от сущности ради тени.
What I was preferring was an emptiness of which I could give no intelligible account whatever.	То, что я выбираю, - пустота, которую я и описать толком не в силах.
Madge watched me with increasing distress.	Мэдж наблюдала за мной с возрастающей тревогой.
Madge,' I said, just for something to say, 'what will happen about the Nightingale?'	- Мэдж, - сказал я, чтобы что-то сказать, - а что будет с "Деревянным соловьем"?
' Oh, that'll be all right,' said Madge.	- Об этом не беспокойся.
'Someone from Sadie did approach Jean Pierre about it, but he put them off.	Кто-то действительно подъезжал насчет него к Жан-Пьеру от имени Сэди, но он их отшил.
And now our company has got the film rights of all his books.'	А теперь он передал право на экранизацию всех своих книг нашей компании.
This was cool.	Вот здорово, подумал я.
I smiled at Madge, and saw her smiling too with relief.	Я улыбнулся Мэдж, и в ответ она тоже улыбнулась с облегчением.

' So Sadie and Sammy have had it,' I said.	- Значит, Сэди и Сэмми получили по носу?
' They've had it,' said Madge.	- Вот именно, - сказала Мэдж.
I began remembering how sorry I'd felt for Madge, and then it occurred to me that Madge had probably started double-crossing Sammy even before she knew that Sammy was double-crossing her.	Я вспомнил, как обидно мне тогда было за Мэдж, и тут же смекнул, что она, вероятно, начала обманывать Сэмми еще до того, как узнала, что Сэмми обманывает ее.
It takes time to make the Hotel Prince de Cl?ves.	Одним скачком до отеля "Принц Клевский" не доберешься.
This was so funny that I began to laugh, and the more I thought of it the more I laughed until I had to sit down on the floor.	Это было так смешно, что я расхохотался, и чем больше я думал об этом, тем громче хохотал, так что мне пришлось даже сесть на пол.
At first Madge laughed with me, but then she stopped and said sharply,	Мэдж сперва тоже засмеялась, но потом осеклась и резко одернула меня:
' Jake!'	"Джейк!"
I recovered.	Я успокоился.
'So Sammy will have to make animal pictures after all,' I said.	- Значит, придется все-таки Сэмми снимать фильмы с животными, - сказал я.
'As for that,' said Madge, 'Sammy's been sold a pup there too.	- Тут Сэмми тоже не повезло, подсунули ему кота в мешке.
Or rather he hasn't been sold a pup.'	Только не кота, а собаку.
'What do you mean?' I asked.	- Это как понимать?
'Phantasifilms cheated Sammy,' said Madge.	- "Фантазия-фильм" надула Сэмми.
'Do you know how old Mister Mars is?'	Ты знаешь, сколько лет Мистеру Марсу?
A sad finger touched my heart.	Печальное предчувствие сжало мне сердце.
' I don't know,' I said.	- Нет, не знаю, - сказал я.
' How old?'	- Сколько?
' Fourteen,' said Madge.	- Четырнадцать.
'He's on his last legs.	Он долго не протянет.
He could hardly get through the last film he made.	Он уже в последнем фильме еле-еле доиграл.
Phantasifilms were going to retire him anyway.	"Фантазия-фильм" уже не хотела его больше снимать.
Then Sammy got interested in him, and they sold him without telling his age.	А тут им заинтересовался Сэмми, они его и продали, а возраст утаили.
Sammy ought to have looked in his mouth.'	Сэмми не догадался посмотреть его зубы.
'You can't tell a dog's age by looking in his mouth,' I said.	- У собак возраст по зубам не определишь.
' So Sammy's one down there too,' said Madge.	- В общем, Сэмми и тут нарвался.
I didn't care.	Это мне было безразлично.
I was thinking about Mars.	Я думал о Марсе.
Mars was old.	Марс - старик.

He would do no more work.	Он больше не будет работать.
He would not swim flooded rivers any more, or scramble over high fences, or fight with bears in lonely places.	Не будет больше переплывать вздувшиеся реки, перелезать через высокие заборы, сражаться с медведями в пустынных лесах.
His strength was waning and his intelligence would avail him nothing.	Силы его идут на убыль, и никакая смекалка ему уже не поможет.
He would soon die.	Он скоро умрет.
This discovery completed the circle of my sadness; and with it my resolution crystallized.	Это открытие дополнило меру моей печали, и вместе с тем решимость моя окрепла.
' I can't do it, Madge,' I said.	- Не пойду я на это, Мэдж, - сказал я.
' You're insane!' said Madge.	- Ты с ума сошел!
'Why, Jake, why?'	Но почему, Джейк, почему?
' I don't know very clearly,' I said.	- Я и сам не вполне понимаю.
' I only know it would be the death of me.'	Знаю только, что для меня это была бы смерть.
Madge came up to me.	Мэдж подошла ко мне ближе.
Her eyes were as hard as agate.	Глаза у нее были твердые, как агат.
'This is real life, Jake,' she said.	- Но ведь это настоящая жизнь, Джейк, - сказала она.
' You'd better wake up.'	- Хватит тебе витать в облаках, проснись!
And she struck me hard across the mouth.	- И она больно ударила меня по губам.
I recoiled slightly with the sudden pain of the blow.	Я отпрянул.
We stood so for a moment, and she sustained my gaze while the tears gathered slowly in her eyes.	Минуту она выдерживала мой взгляд, и в глазах ее медленно собирались слезы.
Then I received her into my arms.	Потом я принял ее в объятия.
'Jake,' said Madge into my shoulder, 'don't leave me.'	- Джейк, не бросай меня, - проговорила она мне в плечо.
I half carried her to the settee.	Я повел ее к дивану.
I felt calm and resolute.	Я был полон спокойствия и решимости.
I knelt beside her and took her head, brushing her hair back with my hand.	Опустившись на колени, я взял обеими руками ее голову, отбросил волосы со лба.
Her face rose towards me like a lifting flower.	Ее лицо поднялось ко мне, как примятый цветок.
'Jake,' said Madge, 'I must have you with me.	- Джейк, - сказала Мэдж, - мне нужно, чтобы ты был со мной.
That was what it was all for.	Для этого все и делалось.
Don't you see?'	Понимаешь?
I nodded.	Я кивнул.
I drew my hand back over her smooth hair and down on to the warmth of her neck.	Провел рукой по ее гладким волосам и дальше, по теплой шее.
' Jake, say something,' said Madge.	- Джейк, скажи что-нибудь!

' It can't be done,' I said.	- Не могу я на это пойти, - сказал я.
Madge was lanc?e; nor could I know after describing what parabola she would finally return to earth.	Она, Мэдж, запущена на орбиту, и кто знает, какую параболу ей предстоит описать, прежде чем она вернется на землю.
There was nothing I could do for her.	Я ничем не мог ей помочь.
' There is nothing I can do for you,' I said.	- Я ничем не могу тебе помочь, - сказал я.
' You could stick around,' said Madge.	- Ты мог бы просто быть рядом.
' That would be everything.'	Больше ничего и не нужно.
I shook my head.	Я покачал головой.
'Look, Madge,' I said, let me be simple.	- Послушай, Мэдж. Я постараюсь объяснить.
I might tell you that I cared for you too much to be willing to stand by while you go to bed with the men who can help you to become a star.	Я мог бы сказать тебе, что слишком тебя люблю, а потому не могу стоять в сторонке, пока ты спишь с мужчинами, которые помогают тебе стать звездой.
But that wouldn't be true.	Но это была бы неправда.
If I cared for you a bit more perhaps I should want to do precisely that.	Если бы я любил тебя больше, мне, возможно, именно этого бы и хотелось.
The fact is that I must live my own life. And it simply doesn't lie in this direction.'	Все дело в том, что я должен жить своей, а не чужой жизнью, а моя жизнь лежит совсем в другой стороне.
Madge looked at me through real tears.	Мэдж взглянула на меня сквозь настоящие слезы.
She played her last card.	Она сделала последнюю ставку.
'If it's Anna,' she said, 'you know that I wouldn't mind.	- Если это из-за Анны, ты же знаешь, я не против.
I mean, perhaps I'd mind, but that wouldn't matter.	То есть я, конечно, против, но это неважно.
I just want you near me.'	Я просто хочу, чтобы ты был рядом.
' It's no use, Madge,' I said, and I stood up.	- Ничего не выйдет, Мэдж. - Я поднялся.
At that moment I loved her deeply.	Сейчас я нежно ее любил.
A few minutes later I was going down the stairs.	Через несколько минут я уже сбегал вниз по лестнице.
Fifteen	Глава 15
I crossed the road and walked automatically towards the river.	Я пересек улицу и, как слепой, направился к Сене.
I collided with people on the pavements and was nearly run over several times.	Я налетал на прохожих, несколько раз чуть не угодил под машину.
My legs were trembling under me.	Ноги у меня дрожали.
When I reached the Seine I sat down on a seat.	Дойдя до Сены, я присел на скамью и снял пиджак.
I took off my coat, and found that my shirt was drenched with sweat.	Оказалось, что рубашка вся промокла от пота.

I unbuttoned my shirt and ran my hand about my chest and under my arms.	Я расстегнул ворот, провел руками по груди и под мышками.
I wasn't at all sure what it was that I had done, but I knew that it was something important. Just then it felt like committing a murder when drunk.	Я не отдавал себе отчета в своем поступке, знал только, что сделал что-то значительное - вроде как совершил убийство в пьяном виде.
As I looked about me, Paris recomposed itself like a reflection which ceases to waver as the water becomes still.	Я посидел, глядя по сторонам, и Париж постепенно успокоился, как отражение в воде, которое перестает колыхаться, когда улягутся волны.
At last it was as still as glass.	Наконец оно стало гладким как стекло.
What had I done?	Так что же я сделал?
Refused a net sum which, on the assumption that it would have taken me at least six months to get the sack, could be reckoned at twelve hundred pounds.	Отказался от суммы, составляющей - если предположить, что меня продержали бы полгода, прежде чем выгнать, - примерно тысячу двести фунтов.
Refused an easy step out of the world of continual penury into the world of perpetual money.	Отказался от легкого перехода из мира перманентного безденежья в мир постоянных денег.
And what for?	А что я получу взамен?
For nothing.	Ничего.
At that moment my action seemed to me completely pointless.	Сейчас мой поступок казался мне совершенно бессмысленным.
In Madge's room I had seemed to see some reason why it was necessary.	Тогда, у Мэдж, я как будто понимал, почему не могу поступить иначе.
Now I couldn't for the life of me think what that reason could have been.	Теперь же, хоть убей, не мог бы этого объяснить.
I got up and walked across the iron bridge.	Я встал и побрел по железному мосту.
The clock at the Institut said ten past twelve.	Часы на здании Французской Академии показывали десять минут первого.
And as I walked a great truth became apparent to me. Nothing in the world was more important than money.	Я шел, и мне открывалась великая истина: на свете нет ничего важнее денег.
Why had I not understood this before?	Как я не понимал этого раньше?
Madge had been right when she had said that it was real life.	Мэдж права - это и есть настоящая жизнь.
It was the one thing needful; and I had rejected it.	Это - "единое на потребу"; а я их отвергнул.
I felt like Judas.	Я чувствовал себя Иудой.
I stopped to look at Paris.	Я остановился поглядеть на Париж.
Its gentle colours awoke for me, clear but not violent under the July sun.	Увидел его мягкие краски, четкие, но неяркие в лучах июльского солнца.

The fishermen were fishing, and the fi?neurs were flaning, and the dogs were barking down at the steps where people try to persuade them to swim in the Seine.	Рыболовы удили рыбу, фланеры фланировали, на ступенях, спускающихся к Сене, лаяли собаки, которых уговаривали искупаться.
How strangely it excites people to see their dogs swimming!	Почему-то люди обожают смотреть, как их собаки купаются.
Beyond the green trees the towers of Notre-Dame rose tenderly like lovers rising from the grass.	Из-за зеленых деревьев поднимались башни Нотр-Дам, нежные, как любовники, поднимающиеся с травы.
'Paris,' I said aloud.	"Париж", - произнес я вслух.
Once more something had slipped through my fingers.	Вот и опять что-то ускользнуло у меня между пальцев.
Only this time I knew very well what it was.	Только теперь я отлично знал, что именно.
Money.	Деньги.
The heart of reality.	Средоточие жизни.
The rejection of reality the only crime.	Отвергать жизнь - единственное подлинное преступление.
I was a dreamer, a criminal.	Я мечтатель, преступник.
I wrung my hands.	Я в отчаянии заломил руки.
As I reached the left bank I began madly to want to drink; and at the same instant I realized that I had hardly any cash.	Подходя к левому берегу, я почувствовал страшную жажду и в ту же секунду сообразил, что у меня почти нет при себе денег.
I had thrust into my pocket as I was leaving the few notes which I had left over from my last trip.	Уезжая из Лондона, я сунул в карман какую-то мелочь, оставшуюся от последней поездки.
I had intended to borrow something from Madge. But no one with any aesthetic sensibility would have tried to borrow five thousand francs off somebody from whom he had just refused to accept twelve hundred pounds.	Я думал занять денег у Мэдж, но, обладая хотя бы каплей эстетического чувства, не станешь занимать пять тысяч франков у человека, от которого только что отказался принять тысячу двести фунтов.
And anyway I didn't think of it.	К тому же я просто забыл об этом.
I cursed.	Я выругался.
I walked as far as the Boulevard Saint-Germain wondering what to do.	До самого бульвара Сен-Жермен я прикидывал, как мне быть.
Then a second need, equally expensive, began to make itself felt: the need to communicate my sorrow to some other person.	А потом ощутил другую потребность, столь же дорогостоящую, - поделиться с кем-нибудь своим горем.
I balanced the two needs against my assets and against each other.	Я сопоставил эти потребности со своими финансами и одну с другой.
The need for communication was the more profound.	Перевесила вторая.
I made for the post office in the Rue du Four and addressed a wire to Messrs Gellman and O'Finney which ran as follows.	Я пошел в почтовое отделение на углу Дюфур и отправил господам Гелману и О'Финни телеграмму:

Just definitely refused minimum sum of twelve hundred pounds. Jake.	"Наотрез отказался принять сумму минимум тысячу двести фунтов Джейк".
Then I went to the Reine Blanche and ordered a pernod, which although it is not the cheapest of aperitifs is the one with the highest alcohol content.	Потом я пошел в "Белую королеву" и заказал перно - это хоть и не самый дешевый аперитив, но с самым высоким содержанием алкоголя.
I felt very slightly better.	Мне стало немножко легче.
I sat there for a long time.	Там я просидел долго.
At first I kept thinking about the money.	Сначала я упорно думал о тех деньгах.
I brooded on every aspect of it.	Я рассматривал их со всех точек зрения.
I turned it into francs.	Менял их на франки.
I turned it into dollars.	На доллары.
I shifted it around from one European capital to another.	Переводил из одной европейской столицы в другую.
I invested it avariciously at high rates of interest.	Как скряга, помещал их под высокие проценты.
I spent it riotously on chateau wines and chateau women.	Бесшабашно тратил на самые дорогие вина и самых дорогих женщин.
I bought the very latest make of Aston Martin.	Я купил "Астон Мартин" последней марки.
I rented a flat overlooking Hyde Park and filled it with works of the lesser-known Dutch masters.	Снял квартиру окнами на Хайд-парк и увешал ее стены картинами "маленьких голландцев".
I lay on a striped divan beside a pale-green telephone while the princes of the film world poured fawning, supplication, and praise along the wire.	Я возлежал на полосатой тахте возле бледно-зеленого телефона, а магнаты кино слали мне по проводам лесть, мольбы и восхваления.
The exquisite star, the idol of three continents, who lay like a panther at my feet, poured me out another glass of champagne.	Очаровательная кинозвезда, кумир трех континентов, лежавшая у моих ног, как пантера, наливала мне второй бокал шампанского.
It's H. K.,' I murmured to her, putting my hand over the mouthpiece; 'what a perfect bore!'	"Это Г.К., - тихо говорю я ей, прикрыв трубку ладонью, - вот надоел!"
I tossed her an orchid which lay on the table; and clasping my body with her sinuous hands she began to pull herself up to lie beside me, as I told H. K. that I was in conference and that if he would contact my secretary in a day or two no doubt a meeting might be arranged.	Я беру со стола орхидею и бросаю ей; и когда она, обвив меня своими гибкими руками, начинает приподниматься, чтобы лечь рядом со мной, я отвечаю Г.К., что у меня совещание и пусть договорится с моим секретарем - дня через два-три я буду рад с ним встретиться.
When I was tired of this I began to think about Madge, and to wonder who it was who had installed her in the Hotel Prince de Cl?ves and whose unseen presence had hovered in the background of our interview.	Наскучив этой игрой, я стал думать о Мэдж и о том, кто же это поселил ее в отеле "Принц Клевский" и невидимо присутствовал при нашем свидании.
Was it the man who had owned ships or something in Indo-China?	Может, тот самый человек, что владел в Индокитае пароходами или чем-то там еще?
I pictured him, white-haired and heavy, battered by winds and stained by the oriental sun, with power and intelligence breaking through the lines of his face of an old Frenchman who had seen, in his time, many things.	Я представил его себе. Седой и грузный, овеян всеми ветрами, обожжен тропическим солнцем, ум и властность написаны на лице - лице старого француза, немало повидавшего на своем веку.

I liked him.	Он мне понравился.
He was wealthy beyond the dreams of avarice.	Перед его богатством бледнеют мечты любого стяжателя.
The years which had passed since he had pursued money with passion could now be counted by the score.	Годы, минувшие с тех пор, как он со страстью гонялся за деньгами, уже исчисляются десятками.
He had had his fill of money: he had loved it, struggled with it, suffered for it and made others suffer; he had bathed in it until it had filled his head and eyes with gold; finally he had tired of it, and cast it from him fortune by fortune.	Теперь деньги ему больше не нужны: он любил их, боролся за них, ради них страдал и заставлял страдать других; купался в них так долго, что они залили ему золотом и глаза и мозг; и, наконец, устал от них и стал разбрасывать, состояние за состоянием.
But money will never leave a man who has endured enough for its sake.	Но деньги не покидают человека, который много ради них перенес.
He had become weary, he had consented.	И он смирился.
He lived with it now as with an aged wife.	Теперь он живет с ними, как с состарившейся женой.
He was come back to France, tired and detached, with the detachment of one who has gratified every wish and found every gratification equally transitory.	Он возвратился во Францию, утомленный и ко всему равнодушный - ведь он удовлетворил все свои желания и убедился, что удовлетворение всегда одинаково преходяще.
He would watch with a gentle indifference the launching of his film company, in a scene where every actor except himself was driven mad by the smell of money.	Вяло и безразлично он будет наблюдать, как организуется его кинокомпания, будет участвовать в пьесе, где все актеры, кроме него, сходят с ума от одного запаха денег.
Or perhaps Madge's protector was some shrewd Englishman: a middle-aged man, I pictured him, with long experience of the film business.	А может быть, покровитель Мэдж - какой-нибудь ловкий делец-англичанин: человек средних лет, с богатым опытом в области кино.
Perhaps a failed director who had turned his artistic talents into the business side of the industry, consoling himself by making money for the loss of a vision of beauty which would nevertheless haunt him all his life, and make him short-tempered whenever he came near the set and saw other men struggling with the problems which had given him ecstasy at twenty-five, and sleepless nights at thirty, and finally brought him to despair.	Скажем, не добившийся успеха режиссер, решивший применить свой талант в кинопромышленности и большими деньгами вознаграждающий себя за утрату прекрасной мечты, которая все равно будет преследовать его до могилы, так что он всякий раз будет злиться, присутствуя на съемках и видя, как другие мучаются над проблемами, что вдохновляли его в двадцать пять лет, а в тридцать заставляли проводить бессонные ночи и наконец довели до отчаяния.
Where had Madge met him?	Где познакомилась с ним Мэдж?
Possibly at one of those parties of 'film people' which Sammy had said that Madge frequented on the occasion when he had warned me that not letting them out of your sight was the only way.	Возможно, на одной из тех вечеринок у "киношников", о которых упоминал Сэмми в тот день, когда советовал мне "не спускать с них глаз - не то пиши пропало".
Or perhaps--the devastating thought struck me at last--perhaps Madge's friend was Jean Pierre himself?	А может быть - эта сокрушительная мысль родилась только сейчас, - может быть, приятель Мэдж не кто иной, как Жан-Пьер?

I absolutely hated this idea. But it was by no means impossible.	Думать об этом было противно, но притворяться, что это невозможно, не имело смысла.
I had never introduced Madge to Jean Pierre although she had often asked me to do so.	Сам я не знакомил Мэдж с Жан-Пьером, несмотря на ее неоднократные просьбы.
Some instinct of caution had deterred me from promoting this particular juxtaposition.	Я инстинктивно опасался последствий.
There are Englishwomen for whom Frenchmen are, as it were, ex officio romantic, and I think I suspected Madge of being one of these.	Для некоторых англичанок всякий француз, так сказать ex officio окружен романтическим ореолом, и я, очевидно, подозревал, что Мэдж принадлежит к их числу.
Madge was, however, perfectly capable of having introduced herself to Jean Pierre without telling me.	Однако Мэдж могла познакомиться с Жан-Пьером и без моего ведома.
I remembered the familiar way she had referred to him by his Christian name in our recent talk; and although she might have simply picked this up from me, or from her new milieu, it was also possible that she had in fact cast Jean Pierre in the role of her fortune maker.	Я вспомнил, что в разговоре со мной она называла его просто по имени; и хотя она могла перенять это от меня или от своих теперешних знакомых, не исключено, что она в самом деле избрала Жан-Пьера на роль своего благодетеля.
He was not my idea of a charmer, but women are funny.	По моим представлениям на роль сердцееда он не подходит, но у женщин странные вкусы.
I thought about this a bit longer and then decided that after all it was unlikely.	Я еще повертел эту мысль в голове, а потом отставил.
Of my three hypotheses the second one was doubtless the most probable.	Из трех моих гипотез самой вероятной, безусловно, была вторая.
A while later I felt that I didn't care anyhow.	А еще через некоторое время я почувствовал, что все это мне вообще безразлично.
One glass of pernod had taken me some way; a second glass took me further still.	Одна рюмка перно немного оживила меня, вторая оживила еще больше.
The sun began to rise over my intellectual landscape and I saw at last, in an outburst of clarity, the real shape of that which had before so obscurely compelled me to what had seemed to be a senseless decision.	Над моим умственным ландшафтом проглянуло солнце, и сноп лучей озарил наконец истинный облик того, что побудило меня принять такое, казалось бы, бессмысленное решение.
It wasn't just that I didn't want to enter Madge's world and play Madge's game.	Не в том суть, что я не желал проникать в мир, где жила Мэдж, и участвовать в ее игре.
I had so littered my life already with compromises and half-truths, I could have picked my way through a few more.	Я уже успел так засорить свою жизнь компромиссами и полуправдами, что мог бы и дальше идти по этой дорожке.
The twisting hills of falsehood never cease to appal me, but I constantly enter them; possibly because I see them as short corridors which lead out again into the sun: though, perhaps, this is the only fatal lie.	Извилистые ущелья лжи издавна меня отпугивают, и все же я то и дело в них вступаю, возможно потому, что смотрю на них как на короткие дефиле, снова выводящие на солнце, хотя это, вероятно, и есть единственная непоправимая ложь.

I didn't care for the role of valet de sentiment which Madge had prepared for me, but I could perhaps have supported it because I really liked Madge and because of the cash prizes, if there had been nothing else at stake.	Меня не прельщала роль пажа, которую предназначила мне Мэдж, но и это я мог бы стерпеть, потому что искренне симпатизировал Мэдж, а также из-за финансовой выгоды - если б на карту не было поставлено ничего другого.
I had said to Madge that it wasn't Anna, and I think that that was true.	Я сказал Мэдж, что дело не в Анне, и, кажется, это была правда.
What my relations with Anna might or mightn't compel me to do in the future remained to be seen.	К чему меня обяжут или не обяжут отношения с Анной - это еще было неизвестно.
I felt, indeed, almost fatalistic about it.	Тут я все предоставил судьбе.
If Anna was strong enough to draw me to her over every obstacle she was strong enough to draw me, and the obstacles would be overcome at the proper time.	Если Анна достаточно сильна для того, чтобы притянуть меня к себе через все препятствия, значит, так тому и быть и в конце концов препятствия будут преодолены.
Meanwhile Madge was in no position to make complaints.	А пока Мэдж не на что жаловаться.
It wasn't that.	Нет, суть не в том.
When I asked myself what it was, there rose authoritatively before me the shop window which I had seen earlier that morning surmounted by the words Prix Goncourt.	Когда я спросил себя, в чем же все-таки суть, перед глазами у меня отчетливо возникла витрина, которую я видел утром, и в ней анонс "Prix Goncourt".
As for the Prix Goncourt itself, je m'en fichais, that was just a label.	Что касается премии как таковой, мне на нее плевать, это всего лишь ярлык.
What mattered was what Jean Pierre had done.	Важно то, что сделал Жан-Пьер.
Or rather even that didn't matter.	Вернее, даже не это.
Even if Nous Les Vainqueurs turned out to be just as bad as Jean Pierre's other books, this was of no importance either.	Даже если "Nous les vainqueurs" окажется не лучше других книг Жан-Пьера, это тоже не так уж важно.
All that mattered was a vision which I had had of my own destiny and which imposed itself upon me as a command.	Главное - это видение моей собственной будущности, что мелькнуло тогда передо мной и теперь властно мне повелевало.
What had I to do with script-writing?	Зачем мне писать сценарии?
When I had told Madge that it was not my genre I had not been thinking what I was saying; but it was true all the same.	Когда я сказал Мэдж, что это не в моем духе, я не думал о том, что говорю; и, однако, это была правда.
The business of my life lay elsewhere.	Дело моей жизни лежит в другой стороне.
There was a path which awaited me and which if I failed to take it would lie untrodden forever.	У меня есть своя дорога, и, если я по ней не пойду, она так и останется нехоженой.
How much longer would I delay?	Долго ли еще я буду медлить?
This was the substance and all other things were shadows, fit only to distract and deceive.	Вот это главное, а все остальное - тени, годные лишь на то, чтобы отвлекать и вводить в заблуждение.
What did I care for money?	На что мне деньги?
It was as nothing to me.	Да бог с ними совсем.

In the light of that vision it shrivelled like autumn leaves, its gold turning to brown and crumbling away into dust.	В ярком свете этого видения они сморщились, как осенние листья, из золотых стали бурыми и рассыпались в прах.
When I had had these thoughts a profound contentment filled me, and I resolved at the same instant to go and look for Anna.	Когда пришли эти мысли, глубокое удовлетворение наполнило мою душу, и я тут же решил отправиться на поиски Анны.
There was, however, one immediate difficulty, which was that I hadn't enough money to pay the bill.	Но сейчас главное затруднение состояло в том, что мне нечем было заплатить по счету.
I seemed somehow to have consumed four glasses of pernod to a tune of several hundred francs.	Как-то незаметно для себя я проглотил целых четыре рюмки перно, что составляло несколько сот франков.
Even not counting the tip, I was about fifty francs short.	Пятидесяти франков мне не хватало, даже без чаевых.
I was considering whether I wouldn't ask the patron to charge it to Jean Pierre, who is well known at the Reine Blanche, when there hove up on the horizon a cadger of international repute who was an old acquaintance of mine.	Я уже подумывал, не сказать ли хозяину, чтобы записал долг на Жан-Пьера - он постоянный клиент "Белой королевы", - как вдруг на горизонте появился некий всемирно известный прихлебатель, мой старый знакомый.
He bore down upon me with glistening eyes; and a few minutes later I had the satisfaction of taking off him the thousand-franc note which shame and the remembrance of hundreds of drinks which I had bought him in at least three capital cities could not permit even him to withhold.	С радостным блеском в глазах он устремился ко мне, а через несколько минут я имел удовольствие выудить у него билет в тысячу франков, в котором даже он не решился мне отказать, памятуя о сотнях рюмок, выпитых им за мой счет не меньше чем в трех столицах.
I left him a poorer but a better man.	Я облегчил его карман, и тем самым немного успокоил его совесть.
My conviction that Anna was still in Paris was after all rather irrational.	Мое убеждение, что Анна в Париже, было, в сущности, построено на песке.
It was, never, very strong; and when I had got well round the corner I made for a telephone.	Тем не менее оно было крепко, и я, свернув с набережной, поспешил к телефону.
I telephoned first of all to the Club des Fous, a gay but enlightened boite where Anna had made her Paris debut some years earlier.	Первым делом я позвонил в "Club des Foux" -веселый, но изысканный кабачок, где Анна дебютировала несколько лет назад.
But no one there had any news of her.	Но там о ней ничего не знали.
They knew she had been in Paris, but whether she was still there, or where she was to be found, no one could say.	Вернее, знали, что недавно она была в Париже, но здесь ли она еще и где о ней справиться этого никто не мог сказать.
I then rang up various individuals who might have come across her, but they all said the same thing, except one who said that he thought she had sailed on the previous day, unless it had been Edith Piaf, he couldn't remember.	Потом я позвонил нескольким людям, которые могли ее встретить, но все отвечали то же самое, только один сказал, что она вчера отплыла в Америку, если только он не спутал: возможно, это была Эдит Пиаф.

I then started phoning hotels, first the ones at which I had stayed with Anna, in case sentiment might have led her back to them, and afterwards more luxurious hotels which I knew Anna knew of, in case comfort had triumphed over sentiment or sentiment had worked in a contrary way.	Тогда я стал обзванивать гостиницы - сначала те, где мы останавливались с Анной, на случай, что ее привели туда сентиментальные соображения, потом отели рангом повыше, которые, насколько я знал, были ей известны, - на случай, если комфорт перевесил сантименты либо сантименты вызвали обратную реакцию.
It was all in vain.	Все было напрасно.
No one had seen her, no one knew where she was.	Никто ее не видел, никто не знал, где она.
I gave up, and started walking disconsolately.	Я махнул рукой и, безутешный, побрел по улице.
It was very hot.	Было очень жарко.
If Anna were in Paris, what would she be doing?	Если Анна в Париже, что она тут делает?
She might be with somebody.	Может быть, она не одна.
If she was with somebody I was done for anyway.	Если так, мое дело дрянь.
I must work on the assumption that she was alone.	Нужно исходить из предпосылки, что Анна одна.
If she was not with any of the song or theatre people, what would she be doing here all by herself?	Если она не в компании певцов или актеров, что она тут делает в полном одиночестве?
The answer, from my knowledge of Anna's character, was clear.	Зная ее характер, я мог без труда ответить на этот вопрос.
She would be sitting in some place which she found beautiful and meditating.	Сидит в каком-нибудь полюбившемся ей местечке и размышляет.
Or walking very slowly along a road somewhere in the fifth or sixth arrondissement.	Или очень медленно прохаживается по улице где-нибудь в пятом или шестом округе.
Of course she might have gone to Montmartre; but she always used to complain so about the steps.	Конечно, она могла поехать на Монмартр; но она всегда жаловалась, что там слишком много лестниц.
Or to P?re-Lachaise; but I didn't want to have to think about death.	Или на кладбище Пер-Лашез, но мне не хотелось думать о смерти.
If I made a tour of our shrines on the left bank I might stand some small chance of finding her.	Если обойти все наши любимые места на левом берегу, кой-какая надежда отыскать ее все же есть.
The alternative was to get drunk.	А не то - пойти напиться.
I bought a tartine and set off for the Luxembourg gardens.	Я купил бутерброд и пошел в сторону Люксембургского сада.
I went straight to the fontaine des M?dicis.	Я направился прямо к фонтану Медичи.
There was nobody there; but the spirit of the place held me at once and I could not go.	Там никого не было; но дух этого места тотчас завладел мною, и я не мог уйти.
When I had been in Paris with Anna long ago we had used to come here every day; and now when I had stood in silence for a moment I could not but believe that if I waited she must come.	Давным-давно, когда мы с Анной были в Париже, мы приходили сюда каждый день; и сейчас, постояв минуту в молчании, я проникся уверенностью, что, если подождать, она придет.
There is something compelling about the sound of a fountain in a deserted place.	В журчании одинокого фонтана есть что-то завораживающее.

It murmurs about what things do when no one watches them.	Он шепчет о том, что делают вещи, когда их никто не видит.
It is the hearing of an unheard sound.	Словно слышишь никому не слышные звуки.
A gentle refutation of Berkeley.	Невинное опровержение теории епископа Беркли.
The pied plane trees enclosed the place.	Пятнистые платаны сомкнулись кольцом.
I approached slowly.	Я медленно подошел ближе.
Today there was hardly a trickle down the green steps and the tall grotto swayed only slightly in the water on which a few leaves floated lotus-like.	Сегодня по зеленым ступеням бежали только тоненькие струйки и отраженный высокий грот лишь чуть-чуть колыхался в воде, на которой плавало, подобно лотосам, несколько листьев.
On the steps fantail pigeons waded in to drink deeply.	На нижней ступени пили голуби, окуная головки в воду.
Above them the lovers lay immobile, she in a pose of abandoned shyness exposing an exquisite body, while he cups her head in a gesture which is too concerned to be called sensual.	А над ними неподвижно лежали любовники, она -в позе отброшенной робости, открывающей безупречное тело, он поддерживает ее голову так бережно, что это движение даже не назовешь чувственным.
So they lie, petrified into stillness by the one-eyed gaze of huge rain-marked, weather-stained, pigeon-spattered, dark-green Polyphemus, who leans over the rock from above and sees them.	Так они лежат, окаменев под одноглазым взором огромного, источенного дождем и зноем, засиженного голубями темно-зеленого Полифема, который увидел их из-за нависшей над ними скалы.
I stood there for a long time, leaning against a marble urn and meditating upon the curve of her thigh.	Я простоял там долго, облокотясь на мраморную урну и размышляя об изгибе ее бедра.
How her right leg is drawn under her, and her naked left leg outstretched in that pure undulation which can lift contemplation and desire almost together to the highest point of awareness, the curve of a reclining woman's thigh.	Правая нога ее подогнута, левая вытянута, и эта чистая округлая линия поднимает восприятие на высшую ступень, сливая воедино созерцание и вожделение - изгиб женской ноги.
There she lies, braced and yet relaxed, superbly naked and smiling faintly with closed eyes.	Так она лежит, вся - ожидание, но вся покой, в великолепной наготе, чуть улыбаясь с закрытыми глазами.
I waited a long time, but Anna did not come.	Я ждал долго, но Анна не пришла.
Then I recalled to mind all the things and places which Anna had liked most in Paris.	Тогда я стал вспоминать, что? больше всего нравилось Анне в Париже.
She had liked the chameleons in the Jardin des Plantes.	Ей нравились хамелеоны в Зоологическом саду.
I went next and looked at the chameleons.	Я пошел смотреть хамелеонов.
Very very slowly they were climbing about their cage, their long tails curling and uncurling with unspeakable deliberation as with a scarcely perceptible motion they stretched out one of their long hands to grasp another branch.	Они медленно передвигались по своей клетке, с поразительной неторопливостью свивая и развивая длинные хвосты, едва заметным движением протягивали вперед одну длинную лапу за другой, хватаясь и перебираясь с ветки на ветку.

Their squinting eyes would stare quietly for a while until one of them would swivel very gently to another angle.	Косящие глаза их подолгу смотрели в одну точку, потом один какой-нибудь тихонько поворачивался под другим углом.
I liked them very much.	Они мне очень понравились.
This is the real tempo of the world, they told me, as with an almost unbearable slowness they brought another limb into play, and then relaxed into a rigid immobility.	Вот это - истинный темп жизни, говорили они мне, с почти невыносимой медлительностью вводя в действие то одну, то другую лапу и снова застывая в неподвижности.
Watching them, my sense of duration slowed down and almost stopped; and I stayed there too for a long time, where every second was lengthened out into a minute, and motion and rest almost completely reconciled.	Я смотрел на них, и время замедлило свой ход, почти остановилось; здесь я тоже простоял долго, каждая секунда растягивалась в минуту, и стиралась грань между движением и покоем.
Anna did not come.	Анна не пришла.
I left the Jardin in haste and ran along the quaffs.	Я поспешил прочь из сада и бегом пустился по набережной.
I dashed into the churches, one after the other, Saint Julien, Saint Severin, Saint Germain, Saint Sulpice, in case I should find Anna there, her head thrown back, feeding some sad wish.	Забегал подряд во все церкви - святого Юлиана, святого Северина, святого Жермена, святого Сульпиция - на случай, что в одной из них сидит Анна, откинув голову, поглощенная какой-нибудь печальной мечтой.
Nobody.	Никого.
I went to the garden behind Notre-Dame where the church bears down like a ship and we had often fed the sparrows.	Я заглянул в сад позади Нотр-Дам, где кажется, что собор несется подобно кораблю и где мы не раз кормили воробьев.
I crossed to the right bank and went to the garden with the cascade, behind the Grand Palais, which is open all night.	Потом перешел на правый берег и заглянул в сад с водопадиком позади Большого дворца - тот, что не запирают на ночь.
Nobody.	Никого.
Then I went to Saint Eustache and wandered in a forest of multiform pillars.	Потом вошел в церковь святого Евстахия и побродил среди леса разнородных колонн.
After that I gave up.	На этом я кончил.
It was late in the afternoon.	День уже клонился к вечеру.
Outside the; wiles they were cleaning the pavements with hoses.	Вокруг крытого рынка мыли из шлангов тротуары.
Fruit and vegetables coursed along the gutters.	Фрукты и овощи неслись вместе с водой по сточным канавам.
I bought some bread and a Camembert, and through crowds of fat women nibbling the ends of the long loaves which they were taking home, my feet began automatically to carry me back towards the quartier Saint Germain.	Я купил хлеба и сыра, и сквозь толпы толстух, грызущих концы длинных батонов, которые они тащили домой, ноги понесли меня обратно, в сторону квартала Сен-Жермен.

As I walked, and the vision of Anna faded a little from my eyes, I began to notice that the city was more than usually decked with tricolores, and down side streets I saw little strings of flags which ran from house to house across the roadway.	Образ Анны, неотступно стоявший у меня перед глазами, немного побледнел, и я стал замечать, что город богаче обычного расцвечен флагами, а над переулками протянулись от дома к дому гирлянды флажков.
Some fete was on.	Что-то празднуют.
Then I remembered that it was the fourteenth of July.	И вдруг я вспомнил, что сегодня - четырнадцатое июля.
When I got as far as the Brasserie Lipp I felt ready to sit down.	Добравшись до кафе "Липп", я почувствовал, что не прочь посидеть там.
So I sat down and ordered vermouth.	Я сел и заказал вермут.
The events of the morning already seemed far away, and equally far away the moment of insight which had succeeded them.	Утренние события уже отодвинулись очень далеко, и так же далека была минута прозрения, последовавшая за ними.
In so far as I felt anything now concerning these things it was a sort of dull stupid pain which may have been regret for the money, or may have been simply the after-effects of too much pernod at lunch-time.	Если я что-то и ощущал теперь в связи в этим, так только идиотскую тупую боль - то ли сожаление об упущенных деньгах, то ли просто результат того, что я в неурочный час приналег на аперитивы.
But my need of Anna had not lost its sharpness.	Но тоска по Анне не притупилась.
Where was she at this moment?	Где она сейчас?
Perhaps not half a mile away, sitting on the bed in some hotel room and looking at a half-packed suitcase.	Может быть, в какой-нибудь полумиле от меня, сидит на кровати в номере гостиницы и смотрит на раскрытый чемодан.
As I pictured the sad angle of her head I began to find the idea unbearable.	Я представил себе ее печально склоненную голову и почувствовал, что эта мысль невыносима.
No, doubtless she was on the sea, leaning on the rail with her eyes already full of America.	Нет, конечно же, она в море, стоит, облокотившись на поручни, и глаза ее уже полны Америкой.
I could not decide which of these thoughts was the more unpleasant.	Трудно было решить, которая из этих картин хуже.
I hadn't been sitting in the Brasserie Lipp for more than a few minutes when I heard one of the waiters calling out	Я не просидел в кафе "Липп" и нескольких минут, как услышал выкрики официанта:
'Monsieur Dohnagoo, Monsieur Dohnagoo.'	"Мсье Донагу, мсье Донагу!"
I have had my name called on the terrasses of caf?s all over Europe, so that I was ready for this.	Это меня не удивило - мое имя не раз выкликали на террасах кафе по всей Европе.
I waved my hand.	Я помахал рукой.
The waiter approached me holding a telegram.	Официант подбежал ко мне с телеграммой.
My first irrational notion was that it must be from Anna in New York.	Почему-то я успел вообразить, что телеграмма от Анны, из Нью-Йорка.
I seized it.	Я схватил ее.

It was from England; it was from Dave, who knew my partiality to the Brasserie Lipp and evidently sent the wire there on the off chance of its finding me.	Она была из Англии от Дэйва - он знал мое пристрастие к кафе "Липп" и, очевидно, послал ее сюда в слабой надежде, что она меня здесь застанет.
It read--Never mind Lyrebird won today at twenty to one.	Телеграмма гласила: "Не грусти Птица Лира победила сегодня двадцать к одному".
Paris was beginning to tremble with the excitement of the quatorze.	Париж уже начинал дрожать от праздничного возбуждения.
I started to walk along the Boulevard Saint-Germain.	Я пошел по бульвару Сен-Жермен.
I was in my shirt sleeves, but still feeling extremely hot, although the day had softened into evening.	Пиджака я не надевал, но мне все еще было жарко, хотя день незаметно сменился вечером.
I walked slowly, passing Diderot, where he sits amid the acacia trees looking with understandable dubiety in the direction of the Cafe de Flore.	Я дошел до того места, где сидит среди акаций Дидро, с вполне понятным осуждением глядя издали на кафе "Флора".
There were a great many people walking up and down, and a confused hum of voices and laughter rose above the traffic.	Потоки прохожих пересекались на тротуаре, над шумом машин стоял смутный гул голосов и смеха.
All Paris was out of doors.	Весь Париж высыпал на улицы.
When I reached the Od?on I saw that the caf?s had spread themselves over half the road, and in the Rue de l'Ancienne-Com?die people were already dancing to the sound of an accordion.	Дойдя до Одеона, я увидел, что кафе выплеснулись до середины мостовой, а на улице Старой комедии уже танцевали под аккордеон.
Above them strings of coloured lamps were burning in the evening daylight.	Еще было светло, но уже зажглись гирлянды разноцветных фонариков.
I sat down for a while to watch.	Я присел на скамью и стал смотреть.
If like myself you are a connoisseur of solitude, I recommend to you the experience of being alone in Paris on the fourteenth of July.	Если вы, подобно мне, тонкий ценитель одиночества, рекомендую вам такой опыт: побыть одному в Париже четырнадцатого июля.
On that day the city lets down its tumultuous hair, which the high summer anoints with warmth and perfume.	В этот день город распускает по плечам свои пышные волосы, которые лето умастило теплом и благовониями.
In Paris every man has his girl; but on that day every man is a sultan.	В Париже у каждого мужчины есть женщина, но в этот день каждый мужчина там - султан.
Then people flock together and sweep chattering about the city like flights of brilliantly coloured birds.	В этот день люди слетаются стайками и с громким щебетом порхают по городу, как яркокрылые птицы.
Amid unfurling of streamers and bursting of rockets and releasing of pigeons and popping of corks the unit of gaiety becomes, as the evening advances, larger and larger.	Развеваются флаги, рвутся шутихи, хлопают пробки, взмывают к небу выпущенные из клеток голуби, и чем дальше, тем все больше веселья.
No one is left outside; until the whole city has turned into one enormous party.	Никто не остается в стороне, вот уже весь город обратился в сплошной праздник.
To be alone in such a carnival is a strange experience.	Быть одному среди этого карнавала - ни с чем не сравнимое переживание.
I decided to refrain from drinking.	Я решил не пить.

After a few drinks I knew that a sentimental loneliness would begin to spoil my detachment.	Я знал, что после нескольких стаканов мою отрешенность замутит сентиментальная грусть.
Whereas to be the cool and collected spectator of scenes of mad revelry, the solitary man who brushes aside with a wan smile the women who accost him and coloured streamers in which the enemies of solitude hasten to entangle him; this was the pleasure which I promised myself for that evening, and I had no mind to let such rarely compounded moments of contemplation be ruined by miserable yearnings for a woman I could not find.	Нет, хладнокровно и спокойно наблюдать картины бесшабашного разгула, с бледной улыбкой отмахиваться от назойливых женщин и от пестрого серпантина, которым вас норовят опутать враги одиночества, - вот какое удовольствие выбрал я себе на этот вечер и не намерен был допустить, чтобы столь редко выпадающие нам минуты созерцания испортила жалкая тоска по женщине, которую я не могу найти.
With these good resolutions I picked my way through the dancers and began walking down the Rue Dauphine.	Исполненный столь добрых намерений, я встал со скамьи и, пробравшись среди танцующих, пошел по улице Дофин.
I wanted to be by the river.	Меня тянуло к реке.
As I came near to it the crowd increased, their voices flying about like bats in the thick evening air.	У реки народу было еще больше, голоса, как летучие мыши, метались в густо настоенном вечернем воздухе.
A feeling of expectancy came over me.	Меня охватило чувство ожидания.
My feet were led.	Ноги сами несли меня, независимо от моей воли.
I walked out on to the Pont Neuf.	Я шел к Новому мосту.
It was not yet dark, but the flood-lighting had already been switched on.	Еще не стемнело, но уже горели прожекторы.
The Tour Saint-Jacques stood out in gold like a tapestry tower and the slim finger of the Sainte Chapelle rose mysteriously out of the Palais de Justice, with every spike and blossom clearly marked upon it.	Башня Сен-Жак отливала золотом, как на гобелене, тонкий палец Сент-Шапель таинственно возникал из крыш Дворца Правосудия, и на ней было отчетливо видно каждое острие, каждый цветок.
High in the air the Eiffel Tower cast out a revolving beam.	Высоко в воздухе повис нахальный луч Эйфелевой башни.
Down in the Vert Galant there was shouting and laughter and the throwing of things into the river.	В поплавке "Любезник" кричали, смеялись, бросали что-то в воду.
I turned away from this.	Я отвернулся.
I needed to see Notre-Dame.	Мне нужно было увидеть Нотр-Дам.
I walked through the Place Dauphine and regained the mainland at the Pont Saint-Michel.	Я пересек площадь Дофин и снова ступил на берег у моста Сен-Мишель.
I wanted to see my darling from across the river.	Мне хотелось посмотреть, как выглядит моя любимица из-за реки.
Jostled by revellers, I fixed myself to the wall and looked at its pearly towers behind which the night was beginning to gather.	Выбравшись из сутолоки, я прилип к стене и загляделся на жемчужные башни, за которыми уже скапливалась тьма.
How curiously this church is dwarfed by its beauty, as some women are.	Любопытный эффект - эта церковь так изумительно красива, что не кажется большой. Так бывает и с женщинами.

I began to make my way towards it, until I could see mirrored beneath it in the unflecked river a diabolic Notre-Dame, sketched there but never quite motionless, like a skull which appears in a glass as the reflection of a head.	Я приближался, пока не увидел под ней отраженную в гладкой воде вторую, дьявольскую, непрестанно подрагивающую Нотр-Дам, словно череп в зеркале, где должна отражаться голова.
Very gently the illuminated image bulged and fragmented, absorbed in its own quiet rhythm, ignoring the crowds which across all the bridges were streaming now in both directions.	Тихо-тихо освещенное отражение набухало и дробилось, поглощенное собственным ритмом, невзирая на толпы, что стремились теперь в обе стороны по всем мостам.
I was leaning on the parapet.	Я склонился над парапетом.
With no diminution of warmth the darkness was coming, in a granulation of deeper and deeper blues.	Прохлады не было, но стало темнеть - синева сгущалась все больше.
A cart passed by with an accordion band, and a crowd running at its tail.	Проехал на повозке оркестр аккордеонистов, за ним бежала толпа.
A man in a paper hat ran up to me and threw confetti in my face.	Какой-то человек в бумажном колпаке подскочил ко мне и бросил мне в лицо пригоршню конфетти.
Some students were singing on the Pont Saint-Michel.	На мосту Сен-Мишель пели студенты.
A little crowd came marching behind a flag.	Прошла группка людей, они несли впереди флаг.
I began to think that perhaps after all I'd have a drink.	Я стал склоняться к мысли, что, пожалуй, стоит все-таки выпить.
So precarious is solitude.	Вот как опасно одиночество.
When suddenly, high up in the air, there was a sizzling explosion tailing away into a murmur.	Вдруг высоко над головой послышалось шипение и взрыв, замерший в тихом шелесте.
I looked up.	Я поднял голову.
The fireworks had started.	Начался фейерверк.
As the first constellation floated slowly down and faded away a delighted 'aaah' rose from thousands of throats and everyone stood still.	Когда первые звезды стали медленно спускаться и гаснуть, из тысячи глоток вырвалось восхищенное "А-а-ах!" и все застыли на месте.
Another rocket followed and then another.	Взлетела вторая ракета, потом третья.
I could feel the crowd gradually solidifying behind me as people began to come out on to the quaffs for a better view.	Я чувствовал, как толпа у меня за спиной густеет по мере того, как люди выходят на набережную, откуда лучше было смотреть.
I was crushed against the parapet.	Меня прижали к парапету.
I am afraid of crowds, and I should like to have got out, but now it was impossible to move.	Я боюсь толпы и был бы рад уйти, но даже пошевелиться не было возможности.
I calmed myself and started watching the fireworks.	Тогда я смирился и стал смотреть на фейерверк.
It was a very fine display.	Зрелище было очень красивое.
Sometimes the rockets went up singly, sometimes in groups.	Ракеты взлетали то поодиночке, то букетами.

There were some which burst with a deafening crack and scattered out a rain of tiny golden stars, and others which opened with a soft sigh and set out almost motionless in the air a configuration of big coloured lights which sank with extreme slowness as if bound together.	Одни взрывались с оглушительным треском и разлетались дождем крошечных золотых звезд, другие раскрывались с тихим вздохом и рисовали в небе почти неподвижный узор из больших разноцветных огней, которые потом опадали медленно-медленно, словно связанные вместе.
Then six or seven rockets would come shooting up and for an instant the sky would be scattered from end to end with gold dust and falling flowers, like the chaos on a nursery floor.	Потом вверх устремлялись одновременно шесть или семь ракет, и на секунду небо казалось из края в край усыпанным золотой пылью и облетевшими цветами - как пол в детской после веселой игры.
My neck was getting stiff.	У меня затекла шея.
I rubbed it gently, letting my head resume its usual angle, and I looked idly about upon the crowd.	Я тихонько растер ее, опустив голову, и окинул бездумным взглядом толпу.
Then I saw Anna.	И тут я увидел Анну.
She was on the other side of the river, standing at the corner of the Petit Pont, just at the top of the steps which led down to the water.	Она была на том берегу, на острове, стояла в углу Малого моста, у самой лестницы, ведущей к воде.
There was a street lamp just above her, and I could see her face quite clearly.	Прямо над ней горел уличный фонарь, и лицо ее было отчетливо видно.
There was no doubt that it was Anna.	Это, несомненно, была она.
As I looked at her, her face seemed suddenly radiant like a saint's face in a picture, and all the thousands of surrounding faces were darkened.	Я смотрел на нее, и внезапно лицо ее озарилось, как у святой на картине, а тысячи окружающих ее лиц ушли в тень.
I could not imagine why I had not seen her at once.	Я не мог понять, почему сразу ее не заметил.
For a moment I stared paralysed; then I began to try to fight my way out. But it was absolutely impossible.	Минуту я стоял окаменев, потом попытался выбраться из толпы, но об этом нечего было и думать.
I was in the thickest part of the crowd and pinned firmly against the wall.	Сплошная людская масса притиснула меня к парапету.
I couldn't even turn my body, let alone struggle through the packed mass of people.	Я даже повернуться не мог, не то что пробиться сквозь эту живую стену.
There was nothing for it but to wait for the end of the fireworks.	Оставалось только ждать, когда кончится фейерверк.
I pressed my hand against my heart which was trying to start out of me with its beating, and I riveted my eyes upon Anna.	Я прижал рукой сердце, готовое выскочить из груди, и впился глазами в Анну.
I wondered if she was alone.	Одна она или с кем-нибудь?
It was hard to tell.	Трудно было сказать.
I decided after watching her for a few minutes that she was.	Понаблюдав за ней минуты три, я решил, что она одна.

She remained perfectly motionless, looking up, and however deep the murmur of delight which this or that exceptionally splendid rocket evoked from the crowd, she did not turn to share her own pleasure with any of the people who stood about her.	Она стояла неподвижно, глядя ввысь, и какой бы громкий ропот восторга ни исторгала у толпы та или иная особенно эффектная ракета, даже не поворачивала головы, чтобы поделиться своей радостью с окружающими.
She was certainly alone.	Да, она, несомненно, была одна.
I was overjoyed.	Я ликовал.
But I was in anguish too in case when the crowd disintegrated I should lose her.	Но в то же время терзался страхом - как бы не потерять ее, когда толпа начнет расходиться.
I wanted to call out to her, but the murmur of voices all about us was so strong and diffused that my call would never have reached her.	Мне хотелось крикнуть, но воздух был полон разноголосого гула - она бы нипочем не услышала.
I kept my glance burning upon her and called out with all the power of my thought.	Я только жег ее взглядом и мысленно кричал во весь голос.
Then she began to move.	Потом она сдвинулась с места.
The crowd on the other bank was less dense.	Толпа на том берегу была не такая густая.
She took two paces and hesitated.	Анна сделала два шага и остановилась.
I watched in terror.	Я застыл от ужаса.
Then to my relief she began to descend the steps to the riverside walk directly opposite to me.	Но она, к великому моему облегчению, стала спускаться по ступеням к воде, прямо напротив меня.
As she did so she came fully into my view.	Тут я увидел ее с головы до ног.
She was wearing a long blue skirt and a white blouse.	На ней была длинная синяя юбка и белая блузка.
She carried no coat or handbag.	В руках ни пальто, ни сумочки.
I was moved to the point of frenzy and I called her name.	Взволнованный до исступления, я выкрикнул ее имя.
But it was like shooting an arrow into a storm.	Но с тем же успехом я мог послать стрелу в ураган.
Thousands and tens of thousands of voices covered up my cry.	Тысячи, десятки тысяч голосов поглотили мой возглас.
The steps were covered with people sitting and standing on them to watch the fireworks, and Anna was finding it quite hard to pick her way down.	На ступенях, любуясь фейерверком, сидели и стояли люди, и Анна спускалась медленно.
She paused half-way, and with an unutterably graceful and characteristic gesture which I remembered well, gathered up her skirt from behind and continued her descent.	На полпути она задержалась, подхватила сзади юбку невыразимо изящным и характерным движением, которое я хорошо помнил, и продолжала спускаться.
She found a vacant place on the very edge of the river, and sat down, curling her feet under her. Then she looked up once more to watch the rockets.	У самой воды она нашла свободное местечко, села, поджав под себя ноги, и опять, подняв голову, стала смотреть на ракеты.
The river was black now under the night sky and glassy, a black mirror in which every lamp raised a pole of light and the conflagration in the sky above dropped an occasional piece of gold.	Река была черная под ночным небом и блестела -черное зеркало, в которое каждый фонарь отбрасывал столб света и небесный пожар время от времени ронял кусок золота.

The line of people on the other bank was clearly reflected in it.	Цепочка людей на берегу ясно отражалась в нем.
Anna's image was quite still beneath her.	Опрокинутая в воде Анна не шевелилась.
I wondered if in the river, which at that point on the left bank came fully up to the wall of the roadway, my own reflection was as vividly shown.	Я подумал: так же ли четко и мое отражение в воде, которая поднималась тут, у левого берега, до самого парапета?
I agitated my hands, hoping that either I or my image might attract Anna's attention.	Я стал махать руками в надежде, что либо я сам, либо мой двойник привлечет внимание Анны.
Then I took out a box of matches and lit one or two close to my face.	Потом достал коробок спичек и зажег две-три спички у самого своего лица.
But in such a galaxy of lights my little light could not attract much notice.	Но в этом море огней мой крошечный огонек едва ли можно было заметить.
Anna continued to look up.	Анна все смотрела вверх.
While I flapped and waved and flung the upper part of my body about like a ridiculous puppet, she sat as still as a spellbound princess, her head thrown back and one hand clasping her knee; while a stream of stars fell from the sky almost into her lap.	Пока я махал, шлепал руками по воздуху и проделывал всевозможные наклоны и повороты, как нелепая марионетка, она сидела тихо, словно заколдованная принцесса, закинув голову, обхватив руками колено; а звезды дождем лились с неба прямо на нее.
A moment later something dropped with a sharp clatter on to the parapet beside my hand.	Что-то со стуком упало на парапет возле моей руки.
Automatically I picked it up. It was the stick of one of the rockets.	Я машинально протянул руку, и в ней оказалась палка от одной из ракет.
As I lifted it, in the light of the next star burst, I read the name which was written upon it: BELFOUNDER.	Когда снова вспыхнул сноп света, я прочел на ней фамилию: Белфаундер.
I held it for a moment in a kind of astonishment. Then taking a careful aim I threw it into the water so that it fell directly into Anna's reflection, and at the same time I waved and called.	С минуту я изумленно глядел на палку, а потом, старательно прицелившись, швырнул ее в воду, прямо в отражение Анны, и тут же стал кричать и махать руками.
The image was scattered and the glass disturbed for a long way between the two bridges.	Отражение разбилось, по зеркалу от моста к мосту пролегли длинные морщины.
Anna lowered her head; and while I leaned towards her until I nearly toppled head first into the river, she fixed her eyes upon the rocket stick which was now moving very very slowly in the direction of the sea, offering thereby a sensible proof that moving water can render an impeccable reflection.	Анна опустила голову; и пока я тянулся к ней, так что чуть не полетел вниз головой в реку, она пристально следила за палкой от ракеты, которая очень медленно плыла в сторону моря, являя собой наглядное доказательство того, что и текущая вода может дать безупречное отражение.
Then someone behind me said, 'c'est fini!'; and I felt the pressure beginning to lessen at my back.	Потом кто-то позади меня сказал: "C'est fini!" - и я почувствовал, что нажим на мою спину ослабел.
Poised, I watched to see what Anna would do.	Замерев, я ждал, что будет делать Анна.
The people on the other bank were beginning to go up the steps at both the bridges.	На том берегу, у обоих мостов, люди уже поднимались по лестницам.
Anna got up slowly and shook out her skirt.	Анна медленно встала и отряхнула юбку.
She bent down and rubbed one of her feet.	Вот она нагнулась, потерла щиколотку.

Then she began to make her way back towards the Petit Pont.	И двинулась обратно к Малому мосту.
I struggled along in the same direction.	Я стал пробираться в ту же сторону.
I could see her mounting the steps. Then I lost sight of her.	Я видел, как она поднимается, потом потерял ее из виду.
I crossed the bridge against a stream of people.	Я рванулся на мост, навстречу людскому потоку.
Voices and laughter were blowing like a gale.	Голоса и смех шумели, как ветер.
Under the bright lights faces pressed for a moment against me, were each one wrenched to a smile, and then whisked away.	Под яркими фонарями чьи-то лица вплотную придвигались ко мне, расплывались в улыбку и тотчас отскакивали прочь.
I got to the other side and began to move towards the Pont Saint-Michel.	Перейдя на остров, я повернул к мосту Сен-Мишель.
I saw a golden coronet of hair some way ahead, and followed it; and as I crossed the Boulevard du Palais I could see that it was indeed Anna who was ahead of me in the crowd.	Немного впереди себя увидел золотую копну волос и пошел следом; а переходя бульвар дю Пале, убедился, что впереди меня в толпе действительно идет Анна.
I felt less anxious now.	Тревога моя немного улеглась.
I could have caught her if I had struggled very hard, but I let the crowd carry us both along, and waited until it should clear a little.	Если очень постараться, я мог бы ее догнать, но я отдался на волю потока и решил подождать, пока толпа немного поредеет.
In this way we went the length of the island.	Так мы прошли остров из конца в конец.
Anna crossed the Pont Neuf to the right bank, and so we came to the pavements beside the Louvre which were very much less packed; and when we had got past a crowd which was gathered at the Pont des Arts she was only about sixty yards ahead of me and showing as clear as day in the brightness of the floodlight facade.	Анна перешла по Новому мосту на правый берег, и мы оказались на тротуаре возле Лувра, где было гораздо менее людно; а когда мы миновали скопление народа у Моста Искусств, нас разделяло всего каких-нибудь полсотни шагов и Анна была ясно видна мне на фоне подсвеченного фасада.
I could see that she was limping a little, perhaps her shoes were hurting her; but she was walking nevertheless with strength and determination, and it then occurred to me for the first time that she was not walking aimlessly.	Я заметил, что она чуть прихрамывает - может быть, ей жали туфли; но шаг у нее был бодрый, решительный, и тут мне в первый раз пришло в голову, что она стремится к какой-то цели.
I could now have caught her easily.	Сейчас мне ничего не стоило ее догнать.
But something made me pause.	Но что-то меня удержало.
It would do no harm to see where she was going.	Не помешает узнать, куда она направляется.
So I continued to walk behind her until at the Pont Royal she turned inland.	И я продолжал следовать за ней издали, пока она у Королевского моста не повернула прочь от реки.
What was Anna seeing, what filled her golden head at that moment, I wondered.	Что видит Анна, думал я, чем полна сейчас ее золотая голова?
What image of sadness or of promise blotted out for her the scene into the centre of which she kept moving with a dreamer's pace?	Какая печаль или надежда заслонила от нее картину, в которую она вступает походкой сомнамбулы?
Was she thinking perhaps about me?	Может быть, она думает обо мне?

Was Paris as full of me for her as it was full of her for me?	Может, для нее Париж полон мной, так же как для меня он полон ею?
It was partly in the foolish hope of receiving some sign that it was so that I restrained myself from running up to her.	Безрассудная надежда найти какое-то подтверждение этой догадке отчасти и удержала меня от того, чтобы подбежать к Анне.
Something which Anna and I had often used to do was to go into the Tuileries gardens at night.	Когда-то одним из любимых наших с нею обычаев были ночные прогулки по саду Тюильри.
The Tuileries are impregnable from the quaffs, the Concorde, and the Rue de Rivoli, but if you approach them from the Rue Paul-Deroulede they are guarded only by a grassy moat and a low railing.	С набережной, с площади Согласия и с улицы Риволи этот сад недоступен, но от улицы Поль Дерулед его отделяет только поросший травою ров и низенькая ограда.
On ordinary nights there are gendarmes whose task it is to patrol this vulnerable region: a hazard which gives to the Tuileries by night the dangerous charm of an enchanted garden.	В обычные ночи на этом уязвимом участке дежурит полицейский патруль, и эта опасность придает Тюильри острую прелесть запретного, заколдованного сада.
Tonight, however, it was probable that the ordinary rules would be relaxed.	Но сегодня, надо полагать, правила соблюдаются не так строго.
As I saw Anna turning towards the gardens my heart leapt up, as the heart of Aeneas must have done when he saw Dido making for the cave.	Анна повернула к Тюильри, и сердце у меня подскочило - так, вероятно, было с Энеем, когда Дидона повернула к пещере.
I quickened my pace.	Я прибавил шагу.
The roadway was glowing with light.	Улица струилась светом.
On one side the Arc du Carrousel stood like an imagined archway, removed from space by its faultless proportions; and behind it the enormous sweep of the Louvre enclosed the scene, fiercely illuminated and ablaze with detail.	Справа высилась арка Каруссель, в своих неповторимо совершенных пропорциях существующая как бы вне реального мира, а позади нее перспективу замыкал огромный полукруг Лувра, различимого до мельчайших подробностей в ослепительных огнях иллюминации.
On the other side began the unnatural garden, with its metallic green grass under the yellow lamps, and its flowers self-conscious with colour and quiet as dream flowers which can unfold and be still at the same moment.	Слева уже тянулся причудливый сад -металлическая зеленая трава под желтыми фонарями, цветы, кичащиеся своими красками и тихие, точно цветы из сна, которые раскрываются, оставаясь неподвижными.
A little distance beyond the railings the garden ran into trees, and beyond the trees an explosion of light announced the Place de la Concorde, above and beyond which was raised upon its hill the floodlit Arc de Triomphe standing against a backdrop of darkness, with an enormous tricolore which reached the whole height of the archway fluttering inside the central arch.	Немного отступя от ограды начинались деревья, за деревьями новый взрыв света возвещал площадь Согласия, а дальше, высоко на холме, ярко освещенная Триумфальная арка выступала из черной тьмы, и в центральном ее пролете трепетал огромный, до самого свода, трехцветный флаг.
Anna was already walking upon the grass, still limping slightly, and passing among the white statues which populate these lawns with laurelled foreheads and marble buttocks in various poses of elegant asymmetry.	Анна, все так же прихрамывая, уже шла по траве между белых статуй, разнообразящих эти лужайки лбами в лавровых венках и мраморными спинами в изящных поворотах.

She came to the railings, just behind the bronze panthers, at the point where we had so often climbed over.	Она подошла к ограде возле бронзовых пантер, как раз там, где мы так часто перелезали в сад.
She had mounted the grassy bank and hitched up her big skirt, and I was so close to her then that before she was across the railing I saw the flash of her long leg up to the thigh.	Поднимаясь по травянистому откосу, она подоткнула свою длинную юбку, и я увидел, как над оградой мелькнула ее белая, обнаженная до бедра нога.
As I vaulted over she was thirty paces ahead of me, walking between flower beds.	Когда я в свою очередь перескочил через ограду, она шла всего в тридцати шагах от меня между цветущих куртин.
Only a little farther and the grass ended and the trees began.	Чуть дальше лужайка кончалась, начинались деревья.
I saw her outlined against the forest like a lonely girl in a story.	На фоне их она казалась заблудившейся девочкой из сказки.
Then she stopped walking.	И вдруг она остановилась.
I stopped too.	Я тоже остановился.
I wanted to prolong the enchantment of these moments.	Мне хотелось продлить очарование этих минут.
Anna bent down and took off one of her shoes.	Анна нагнулась и сняла туфлю.
Then she took off the other one.	Потом вторую.
I stood in the shadow of a bush and pitied her poor feet.	Я стоял в тени куста, изнывая от жалости к ее бедным, усталым ногам.
Why did the silly child always wear shoes which were too small for her?	Зачем это несмышленое дитя вечно носит слишком тесные туфли?
As I stood still and watched her the perfumes of night were rising from the ground and swirling about me in a cloud. She pawed the cool grass with her white feet.	Я смотрел на нее, а ночные запахи, поднимаясь от земли, клубились вокруг меня, точно облако, Анна примерилась белой ногой к прохладной траве.
She was wearing no stockings.	Она была без чулок.
Then very slowly she began to walk along the grass verge carrying her shoes.	Потом очень медленно пошла по травянистой кромке, неся туфли в руке.
As one set in motion by a towrope I followed.	Как баржа на буксире, я тоже сдвинулся с места.
In a moment we should be entering the wood.	Сейчас мы вступим в рощу.
It stretched before us now, very close, its rows and rows of chestnut trees, the leaves clearly showing in the diffused light, those tiny leaves that seem peculiar to the chestnut trees of Paris, etched with clarity and turning golden brown along the edges as early as July.	Уже совсем близко росли ряд за рядом каштаны, листья их были четко очерчены в рассеянном свете крошечные листья парижских каштанов, уже в июле золотисто-бурые по краям.
Anna walked into the wood.	Она вошла в рощу.
Here the grass ended and there was a loose sandy soil under foot.	Здесь трава кончилась, под ногами был мягкий песок.
Anna stepped on to this surface without any hesitation.	Анна без колебаний ступала по нему босыми ногами.

I followed her into the darkness.	Я шел за ней.
She advanced a short way down one of the avenues and then she stopped again. She looked around at the trees; and going up to one of them she thrust her two small shoes into a cavity at its root.	Пройдя немного, она остановилась, оглядела деревья и, выбрав одно из них, засунула туфли в углубление между корнями.
After that she walked on unencumbered.	Потом, освободившись от своей ноши, пошла дальше.
This thing moved me enormously.	Это растрогало меня до глубины души.
I smiled to myself in the obscurity, I very nearly laughed and clapped my hands.	Я улыбался в темноте, мне хотелось смеяться и аплодировать.
When I drew level with the place where Anna's shoes were I could not but pause and look at them, where they lay half hidden and curled up together like a pair of little rabbits.	Поравнявшись с тем местом, где Анна оставила туфли, я невольно задержался и посмотрел, как они лежат, полускрытые от глаз, прижавшись друг к другу, как два крольчонка.
I looked at them for a moment and then obeying an irresistible urge I picked them up.	И, повинуясь неодолимому желанию, поднял их с земли.
I am not a fetishist and I would rather hold a woman any day than her shoes.	Я не склонен к фетишизму, мне куда приятнее обнимать женщину, чем ее туфли.
But nevertheless as my grip closed upon them I trembled.	И однако сейчас, взяв их в руки, я весь задрожал.
Then I walked on, holding them one in each hand, and in the sandy avenue my feet made no sound.	Я шел, держа по туфле в каждой руке, неслышно ступая по песчаной аллее.
At the moment when I had paused to pick up the shoes, Anna had turned aside into another avenue.	Пока я наклонялся, чтобы поднять туфли, Анна свернула в сторону.
Diagonally now through the trees I could see her white blouse like a pale flag in front of me.	Теперь ее белая блузка маячила подобно бледному флагу по диагонали от меня.
We were now in the thickest part of the wood.	Мы находились в самой густой части рощи.
I began to make haste.	Я заспешил.
That she was thinking of me now, that she was ready for me, I could not after this long pursuit any longer doubt.	После этой долгой погони я уже не сомневался, что она думает обо мне, ждет меня.
This was a rendezvous.	Это - свидание.
My need of her drew me onward like a physical force.	Точно какая-то физическая сила гнала меня вперед.
Our embrace would close the circle of the years and begin the golden age.	С нашим объятием замкнется круг годов и начнется золотой век.
As the steel to the magnet I sped forward.	Я стремился вперед, как сталь за магнитом.
I caught up with her and spread out my arms.	Я нагнал ее и раскрыл объятия.
' Alors, ch?rie?' said a soft voice.	"Alors, cheri?" произнес нежный голос.
The woman who turned to face me was not Anna.	Женщина, обернувшаяся ко мне, была не Анна.
I reeled back like a wounded man.	Я пошатнулся, как от удара ножом.
The white blouse had deceived me.	Белая блузка ввела меня в заблуждение.

We looked at each other for a moment and then I turned away.	С минуту мы смотрели друг на друга, потом я отвернулся.
I leaned against a tree.	Я прислонился к дереву.
Then I set off running at random down one of the avenues, looking to left and right.	И тут же бросился бежать, поглядывая то вправо, то влево.
Anna could not be far away.	Анна должна быть где-то рядом.
But it was extremely dark in the wood.	Но в роще было очень темно.
A moment later I found myself beside the steps of the Jeu de Paume.	Через минуту я очутился у ступеней Залы для игры в мяч.
Beyond the iron grille were the blazing lights of the Concorde, where in a mingled uproar of music and voices thousands of people were dancing.	За железной решеткой горела огнями площадь Согласия, где в громкой мешанине из музыки и голосов танцевали тысячи людей.
The noise broke over me suddenly and I turned my head away from it as if someone had thrown pepper in my eyes, and plunged back under the trees.	Шум этот разразился надо мною внезапно. Я отпрянул, будто мне швырнули в лицо щепотку перца, и ринулся назад, под деревья.
I ran along calling Anna's name.	Я бежал и громко звал Анну.
But now suddenly the wood seemed to be full of statues and lovers.	Но теперь роща была, казалось, полна статуй и влюбленных.
Every tree had blossomed with a murmuring pair and every vista mocked me with a stone figure.	Каждое дерево расцвело шепчущейся парой, каждая просека дразнила меня каменным изваянием.
Slim forms were flitting along the avenues and pallid oblique faces caught the small light which penetrated through the forest.	Повсюду мелькали стройные призраки, скупой свет, проникавший сквозь листву, косо падал на мертвенно бледные лица.
The din from the Concorde echoed along the tops of the trees.	Шум площади Согласия эхом отдавался в верхушках деревьев.
I cannoned into a tree trunk and hurt my shoulder.	Я больно ударился плечом о толстый ствол.
I sped along the colonnade towards a motionless figure which confronted me with marble eyes.	Понесся вдоль колоннады к какой-то неподвижной фигуре и встретил ее мраморный взгляд.
I looked about me and called again.	Я огляделся, еще раз попробовал крикнуть.
But my voice was caught up in the velvet of the night like a knife-thrust caught in a cloak.	Но мой голос запутался в бархате ночи, как удар кинжалом в складках плаща.
It was useless.	Никакого толку.
I crossed the main avenue, thinking that Anna might have gone into the other half of the wood.	Я пересек главную аллею, решив, что Анна могла уйти в другую часть рощи.
A man's face stared at me, and I stumbled over someone's foot.	Из темноты вынырнуло удивленное мужское лицо, я споткнулся о чью-то ногу.
I ran to and fro for some time like a lost dog.	Я стал бегать кругами, как собака, потерявшая хозяина.
When at last I paused in exhaustion and desperation I realized that I was still holding Anna's shoes.	Наконец я остановился в полном изнеможении и отчаянии и тут увидел, что все еще держу в руках туфли Анны.

I turned about, and with a renewed hope I went plunging back towards the place where we had first entered the avenues of trees.	Надежда вспыхнула снова. Я круто повернул и побежал назад, туда, где мы вступили под деревья.
The exact place was hard to identify, as each avenue so precisely resembled the next one.	Найти точное место было нелегко - один ряд деревьев был в точности похож на другой.
When I thought I had found the place, I began to search for the tree with the cavity at its root.	Когда мне показалось, что я узнал нужное место, я стал искать дерево с углублением между корнями.
But every tree had a cavity at its root; and yet no one of them looked quite like the one where Anna had left her shoes.	Я нашел их множество, но ни одно не было похоже на то дерево, под которым Анна оставила туфли.
I began to think that I must have mistaken our point of entry.	Как видно, я не там вошел в рощу.
I went back on to the grass and tried again, but with no greater certainty.	Я вернулся на лужайку, попробовал другое место, но уже без всякой уверенности.
I decided after a while that all I could do was to wait and hope that Anna would come back.	Тогда я решил, что остается одно - подождать, может быть, Анна вернется.
I stood there leaning against a tree, while whispering couples passed me by in the darkness, and I called out Anna's name from time to time in tones of increasing sadness.	И я стоял, прислонившись к дереву, изредка, с каждым разом все печальнее, окликая Анну, а мимо меня, шепчась в темноте, проходили пара за парой.
I began to feel tired, and sat down at the foot of the tree, still clutching the shoes.	Меня стала заливать усталость, и я опустился на землю под деревом, все еще не выпуская из рук туфли.
An indefinite time passed; and as it did so a very sad stillness descended on me like dew.	Не знаю, сколько протекло времени, постепенно печальная тишина пала на меня, как роса.
I stopped calling and waited in silence.	Я перестал звать и ждал молча.
The night was getting colder.	Похолодало.
I knew now that Anna would not come.	Теперь я знал, что Анна не придет.
At last I rose and chafed my stiff limbs.	Наконец я поднялся и растер затекшие ноги.
I left the Tuileries gardens.	Я вышел из сада Тюильри.
The streets were strewn with the discarded toys of the evening.	Улицы были усеяны брошенными игрушками.
Through a sea of coloured paper tired people were making their way home.	Вздымая волны разноцветной бумаги, усталые люди расходились по домам.
The party was over.	Праздник кончился.
I joined the procession; and as I walked with them in the direction of the Seine I wondered to myself with what thoughts and down what streets, perhaps not far from here, Anna was walking homeward barefoot.	Я влился в общий поток и, продвигаясь вместе с другими в сторону Сены, все думал о том, с какими мыслями и по каким улицам, может быть совсем близко отсюда, Анна бредет босиком к себе домой.
Sixteen	Глава 16
I was waiting for the sun to set.	Я ждал, чтобы зашло солнце.

I had been back at Goldhawk Road now for several days.	Уже несколько дней, как я вернулся на Голдхок-роуд.
The sunlight moved very slowly on the white wall of the Hospital, casting a long shadow from a ledge half-way up the wall.	Солнце очень медленно передвигалось по белой стене больницы, и карниз, опоясавший стену на уровне моих глаз, отбрасывал длинную тень.
Longer and longer the shadow grew, and as the shadow moved my head turned upon the pillow.	Тень все вытягивалась, меняя направление, и голова моя поворачивалась на подушке следом за нею.
The wall was glaring white at midday, but towards evening the glare was withdrawn and a softer light glowed as if from within the concrete, showing up little irregularities in the stone.	В полдень белая стена блестела, но к вечеру блеск погас, и свет, теперь более мягкий, шел как бы изнутри бетона, обнажая малейшую неровность.
Occasionally a bird flew along between the windows and the wall, but looking always more like a false bird on a string than a real bird that would fly away somewhere else when it had passed the Hospital and go perhaps and perch upon a tree.	Изредка между стеной и моими окнами пролетала птица, но мне всегда казалось, что это игрушка на веревочке, а не живая птица, которая, миновав белую стену, полетит дальше и, может быть, сядет на дерево.
Nothing grew upon the wall of the Hospital.	На стене больницы ничего не росло.
Sometimes I tried to imagine that there was vegetation growing on the ledge: damp plants with long fingery leaves, that drooped from crevices and opened into spotted flowers.	Я пытался вообразить, что на карнизе поселились растения - влажные плети с длинными листьями-пальцами, свисающие из щелей, расцвеченные пятнистыми цветами.
But in reality there was nothing there, and even in imagination the wall would resist me and remain smooth and white.	На самом деле там не было ничего, и даже воображению стена противилась, оставаясь гладкой и белой.
In two hours the sun would have set.	Еще два часа, и солнце зайдет.
When the sun was set I might perhaps go to sleep.	Когда зайдет солнце, я, может быть, усну.
I never let myself sleep during the day.	Днем я не давал себе спать.
Daytime sleep is a cursed slumber from which one wakes in despair.	Дневной сон - это проклятье, после него просыпаешься разбитый и уничтоженный.
The sun will not tolerate it.	Солнце его не терпит.
If he can he will pry under your eyelids and prise them apart; and if you hang black curtains at your windows he will lay siege to your room until it is so stifling that at last you stagger with staring eyes to the window and tear back the curtains to see that most terrible of sights, the broad daylight outside a room where you have been sleeping.	Оно забирается вам под веки и насильно их раздвигает; а если вы завесите окна черными шторами, подвергает вашу комнату осаде, так что вы, не выдержав духоты, с безумными глазами, шатаясь, добираетесь до окна и срываете шторы, и тогда вам открывается страшное зрелище -ослепительный дневной свет за окнами комнаты, где вы только что спали.
There are special nightmares for the daytime sleeper: little nervous dreams tossed into some brief restless moments of unconsciousness and breaking through the surface of the mind to become confused at once with the horror of some waking vision.	Для человека, засыпающего днем, имеются свои, особые кошмары - короткие нервные сны, которые умещаются в считанные минуты тревожного забытья и, прорываясь в сознание, тотчас смешиваются с каким-нибудь ужасом яви.

Such are these awakenings, like an awakening in the grave, when one opens one's eyes, stretched out rigid-with clenched hands, waiting for some misery to declare itself; but for a long time it lies to suffocation upon the chest and utters no word.	Таковы эти пробуждения - словно проснулся в могиле: открываешь глаза и лежишь замерев, стиснув руки, дожидаясь, когда заговорит, назовет себя эта мука; а она еще долго давит тебе на грудь, не произнося ни слова.
I was afraid to go to sleep.	Я боялся уснуть.
Whenever I began to feel drowsy I would move to some less comfortable position: which was not difficult since I was lying on Dave's camp-bed, which resumed innumerable possibilities of discomfort.	Чуть подступала дремота, я старался принять менее удобное положение - это было нетрудно, поскольку я лежал на походной койке Дэйва, таившей в себе в этом смысле бесчисленные возможности.
It was one of those beds in which the canvas is slung in a rectangle of rigid rods supported by four W-shaped steel legs.	Койка была из тех, у которых холст натянут на жесткую раму, опирающуюся на четыре стальные ножки в форме W.
At the junction of the legs with the rectangle there are bulging joints into which the rods supporting the canvas also fit.	Там, где ножки соединяются с поперечинами рамы, поддерживающей холст, торчат кверху жесткие шишки.
By shifting my body about I could make one or other of these joints bore into my ribs or back.	Мне всегда удавалось устроиться так, чтобы одна из этих шишек впивалась мне в ребра либо в спину.
So I would lie for a time contorted, while the haze of sleep was dispelled and replaced by an aching stupor which I knew from experience could continue indefinitely without ever darkening into unconsciousness.	И я лежал, весь скрючившись, пока дремота не рассеивалась и не сменялась болезненным оцепенением, которое - я это знал по опыту -может длиться очень долго, не переходя в черноту сна.
My pillow was propped up on a rucksack of Dave's which contained a coagulated mass of boots and old clothes which had not been taken out for years; and sometimes the pillow would fall off, and leave me propped against the rucksack and bathed in its aura of the perspiration of long ago.	Мою подушку подпирал рюкзак Дэйва, в который была затиснута слипшаяся масса из годами не вынимавшейся обуви и старой одежды, и, когда подушка, соскользнув, падала на пол, я лежал головой на рюкзаке, вдыхая исходивший от него аромат застарелого пота.
I needed to see the window.	Видеть окно мне было необходимо.
The sun was still moving.	Солнце все двигалось по стене.
Mars was somewhere in the room.	Марс был где-то поблизости.
He would lie so silent for long periods that I would think that perhaps he had gone away, and start looking for him with my eyes; only to find him lying close to me and looking at me.	Он лежал так тихо, что время от времени я начинал искать его глазами - не ушел ли; и неизменно он оказывался на месте и отвечал на мой взгляд.
Occasionally he would attempt to lie on the bed beside me, but I discouraged this.	Иногда он порывался лечь со мной рядом, но я пресекал эти попытки.
His warm fur had an aroma of sleep which made me afraid.	Его теплая шерсть пахла сном, это меня страшило.
Then he would stretch out near me on the floor and for a time I would dangle my hand upon his neck.	Тогда он растягивался на полу возле кровати, и я лениво трепал его по загривку.
Later on he would poke about the room in a bored way until he threw himself down in a far corner with a grunting sound.	Послонявшись со скучающим видом по комнате, он ворча укладывался где-нибудь в дальнем углу.

Later on again I would hear his claws click on the linoleum and he would come and thrust his long nose into my face and give me a look of anguish which came so near to transcending his nature that I would push his face away and ruffle up the fur of his back to satisfy myself that he was only a dog.	Потом я снова слышал, как его когти стучат по линолеуму все ближе, ближе, и он совал мне в лицо свою длинную морду и глядел на меня с выражением такой человеческой тревоги, что я сталкивал его и ерошил ему шерсть на спине, чтобы убедиться, что он всего лишь собака.
I was worried that he was getting no exercise.	Меня беспокоило, что он мало бывает на воздухе.
Dave, it is true, took him out every morning and evening as far as Shepherd's Bush Green, and there, Dave would tell me, he would race about like a mad thing until it was time to come home again.	Правда, Дэйв утром и вечером водил его погулять на лужайку Шепердс-Буш, и там он, по словам Дэйва, носился как угорелый, пока не наступало время возвращаться домой.
But this could not be enough for such a big dog; and Dave, who was due to start teaching at a summer school in a day or two, would then have even less time to devote to him.	Но для такого большого пса этого, конечно, было недостаточно, а через несколько дней у Дэйва начинаются занятия на летних курсах, и тогда он сможет уделять ему еще меньше времени.
I wondered if Mars was unhappy; and then I wondered whether, supposing that he could not be said to know that he was unhappy, he could properly be said to be unhappy.	Я все думал: может быть, Марс тоскует? И недоумевал: ведь если нельзя утверждать, что он сознает свою тоску, то можно ли утверждать, что он тоскует?
I decided to ask Dave about this some time.	Я решил при случае спросить об этом Дэйва.
Dave was often in during the day, and I would hear the distant sound of his typewriter.	Днем Дэйв много бывал дома, я издали слышал стук его пишущей машинки.
Then there would be silence.	Потом наступала тишина.
He brought me a meal at midday and in the evening.	В полдень и вечером он приносил мне поесть.
We did not speak.	Мы не разговаривали.
Sometimes in the afternoon he would open the door and look at me for a while.	Под вечер он иногда отворял дверь и смотрел на меня.
I saw him as one sees someone through the wrong end of a telescope.	Я видел его где-то очень далеко, словно в перевернутый бинокль.
Then much later I would remember that the door had shut and he was gone.	Г ораздо позже я вспоминал, что дверь затворилась и Дэйв ушел.
Dave had seen me like this before.	Он не впервые видел меня в таком состоянии.
The bed creaked and shivered as I turned upon it restlessly.	Я ворочался с боку на бок. Койка скрипела и ходила ходуном.
I was dressed in my shirt and pants, and although it was a sunny day I had two blankets drawn over me.	Я был в рубашке и кальсонах и, хотя день стоял солнечный, укрылся двумя одеялами.
I felt cold in the marrow of my bones.	Озноб пронизывал меня до костей.
I retrieved my pillow and balanced it again upon the rucksack.	Я нащупал на полу подушку и опять пристроил ее к рюкзаку.
I turned away from the window.	Я отвернулся от окна.

No sun came into this room, but in the reflected light from the Hospital wall everything was revealed with an abnormal clarity, as if an extra dimension had been added to space, and objects projected and receded with a sharpness which made them almost unbearably present.	В комнату солнце не заглядывало, но в свете, отражавшемся от стены больницы, все вырисовывалось неестественно четко, как будто в пространстве прибавилось лишнее измерение, и каждый предмет невыносимо резал глаз своей отчетливостью.
I lay looking at my shoes and wondering what could have happened to Finn.	Я лежал, глядя на свои ботинки и гадая, куда девался Финн.
I had come back from Paris on the morning of the fifteenth.	Из Парижа я вернулся пятнадцатого утром.
I had found Dave and Mars at Goldhawk Road and heard from Dave the story of how he and Finn had spent the previous afternoon at Sandown Park where Lyrebird had obliged us all by winning at such fancy odds.	На Голдхок-роуд меня встретили Дэйв и Марс, и Дэйв рассказал, что накануне они с Финном провели вторую половину дня в Сэндаун-Парке, где Птица Лира удружила нам всем, победив с таким фантастическим выигрышем.
They had placed the bet at the course, and as soon as Dave collected the money he had given Finn his share, which amounted to two hundred and ten pounds.	Ставку они делали на ипподроме, и Дэйв, получив что им причиталось, тут же отдал Финну его долю - двести десять фунтов.
Finn had stowed this sum, which was largely in five-pound notes, in odd pockets all over his person.	Эту сумму, большей частью купюрами по пять фунтов, Финн рассовал по всем карманам, какие только у него нашлись.
This he had done in silence, somewhat with the air of a man donning a parachute for a dangerous jump.	Сделал он это молча, с выражением человека, застегивающего на себе парашют перед опасным прыжком.
After that he had shaken Dave mutely by the hand for some time.	После этого он, все так же молча, некоторое время тряс Дэйву руку.
Then he had turned and disappeared into the crowd.	А потом повернулся и исчез в толпе.
He had not returned to Goldhawk Road that night, and Dave had thought it possible that he had gone to join me, until I had arrived on the following morning and, after looking about for Finn, asked for news of him.	Вечером он не вернулся на Голдхок-роуд, и Дэйв предположил, что он мог уехать ко мне, но на следующее утро я сам вернулся из Парижа и, не увидев Финна, справился о нем.
Since then he had not reappeared.	С тех пор он не появлялся.
I was not yet seriously worried.	Я пока еще не беспокоился всерьез.
Finn was probably on the drink.	Скорее всего, Финн запил.
I had known him go off once before on a blind which lasted for three days and from which he was brought home in an ambulance.	На моей памяти он уже однажды залился вот так, на трое суток, и домой его привезла машина "скорой помощи".
I didn't imagine that anything serious could have happened to him.	Я не допускал мысли, что с ним произошло несчастье.
All the same I wanted him very badly to come back.	Однако мне очень хотелось его увидеть.
After my arrival I had written at once to someone at the Club des Fous asking him to try to find out where Anna was and to let me know. But I had not had any reply.	Сейчас же по приезде я написал одному знакомому в "Club des Foux" с просьбой по возможности узнать, где Анна, и сообщить мне, но ответа не получил.

I had also tried fruitlessly to contact Hugo. There was no answer from his flat, and the studio said that he had gone into the country.	Так же безуспешно я пытался связаться с Хьюго; его домашний телефон молчал, а из студии ответили, что он уехал за город.
Dave had shown me a copy of the letter which he had sent to Sadie about Mars, which was a masterly compound of friendly argumentation and menace.	Дэйв показал мне копию письма, которое он отправил Сэди, - искусное сочетание дружеских увещеваний и угроз.
But so far Sadie had shown no sign of life either.	Но Сэди пока тоже не подавала признаков жизни.
I had written to Jean Pierre congratulating him on his success.	Я написал Жан-Пьеру, поздравил его с успехом.
After that I had lain down on the camp-bed.	А потом улегся на походную койку.
The day of my appointment with Lefty had come and gone, and since then he had rung up twice and asked for me; and Dave had told him that I was ill, which I suppose was true.	День, на который у меня было назначено свидание с Лефти, наступил и прошел. После этого он два раза звонил мне, но Дэйв отвечал, что я болен, как оно, вероятно, и было.
The Hospital wall was now almost entirely in shadow.	Теперь уже почти всю стену больницы покрыла тень.
There was only a triangle of gold at the top of the window where I could still see it touched by the evening sun.	Остался только золотой треугольник у верхней рамы моего окна, где ее еще касалось вечернее солнце.
Dave opened the door and called to Mars, and I could hear him dancing and barking in the hall at the prospect of his evening walk.	Дэйв отворил дверь и кликнул Марса, и я слышал, как пес прыгает и лает в прихожей в предвкушении вечерней прогулки.
When Dave brought Mars back I might consider going to sleep.	Когда Дэйв приведет его домой, можно будет подумать о сне.
Or perhaps it would still be too early; and so I might sleep and wake again before the night had really started.	Нет, пожалуй, еще рано чего доброго, я усну и снова проснусь до наступления ночи.
I had a horror of this.	Это было страшнее всего.
I rose and tidied my bed just to wake myself up a bit.	Чтобы разогнать дремоту, я встал и оправил постель.
I lowered myself slowly back on to the bed and lay very still until it had ceased to tremble.	Потом опять лег и лежал неподвижно, пока койка не перестала дрожать.
Mars was back, looking closely into my face, and bringing with him a disquieting freshness from the outside world.	Марс вернулся, принес с собой будоражащую свежесть внешнего мира.
His wet nose and his eyes were shining, and the light brown markings upon his brow gave him a perpetual look of expectation.	Он смотрел мне в лицо, его глаза и мокрый нос блестели, рыжие метины на лбу придавали ему такое выражение, будто он чего-то ждет.
He barked once.	Он громко тявкнул.
' Be quiet!' I told him.	- Молчи! - сказал я.
The disturbing sound rang in my ears for long afterwards as the structure of silence recomposed itself.	Тревожный этот звук еще долго раздавался у меня в ушах, тишина восстанавливалась медленно, по кирпичику.
It was the following morning and I was waiting to hear the postman come.	Снова настало утро, я лежал и ждал почтальона.

I did this every morning now.	По утрам это теперь обычное мое занятие.
My watch had stopped, but I could tell the time from the Hospital wall.	Часы мои остановились, но я узнавал время по стене больницы.
It was nearly time.	Вот уже скоро.
It was time.	Вот уже пора.
Then I heard his feet on the stairs and the rattle of the letter box, and a moment later a heavy bump.	И я услышал его шаги по лестнице, щелкнула крышка почтового ящика, что-то тяжелое стукнуло о его дно.
There must be a lot of letters this morning I heard Dave going into the hall.	Сегодня, как видно, много писем. Я слышал, как Дэйв вышел в переднюю.
This was the only real moment of the day.	За весь день это была единственная минута, ради которой стоило жить.
I waited.	Я ждал.
There was silence.	Тишина.
Now Dave was approaching my door.	Потом приближающиеся шаги Дэйва.
He looked in.	Он заглянул в комнату.
'Nothing for you, Jake,' he said.	- Тебе ничего нет, Джейк.
I nodded my head and turned it away.	Я кивнул и отвернулся.
I could see that Dave was still standing in the doorway.	Дэйв не уходил.
Mars had pushed past him into the hall.	Марс прошмыгнул мимо него в прихожую.
'Jake,' said Dave, 'for the Lord's sake get up and do something, anything at all.	- Джейк, - сказал Дэйв, - ради бога, встань и начни что-нибудь делать, что угодно.
I'm a nervous wreck thinking of you lying there all the time.	Ты меня доведешь до полной неврастении.
I can't do philosophy when you are making me feel so nervous.'	Не могу я заниматься философией, когда знаю, что ты лежишь здесь пластом.
I said nothing.	Я промолчал.
Dave waited a little longer. Then he said,	Подождав немного, Дэйв добавил:
'Don't mind me, Jake.	- Я не о себе хлопочу, Джейк.
Who am I to speak?	Мое дело сторона.
But you ought to get up for the sake of yourself.'	Но тебе в самом деле нужно встать, для твоей же пользы.
I shut my eyes, and a bit later I heard the door close.	Я закрыл глаза, и дверь затворилась.
Then I heard Dave going out with Mars.	Потом я услышал, как Дейв повел Марса гулять.
Then it was later still and Mars was in the room again, and Dave had gone away perhaps to his summer school.	Потом Марс опять оказался в комнате, а Дэйв ушел, может быть, на свои летние курсы.
I decided to get up.	Я решил встать.
At first I couldn't find my clothes.	Сначала я никак не мог найти свои вещи.

The room seemed to be a chaos of unrelated objects.	Комната была беспорядочным скопищем разрозненных предметов.
I found myself automatically beginning to unpack Dave's rucksack. I kicked it away.	Я поймал себя на том, что собираюсь разобрать рюкзак Дэйва, и отшвырнул его ногой.
Then I saw my trousers in a heap in the corner where Mars had been using them as a bed.	Потом увидел в углу свои скомканные брюки -Марс на них спал.
They were covered with short black hairs.	Они были сплошь в коротких черных волосках.
I shook them out and put them on.	Я вытряс их и надел.
Then I opened the window wide and did some breathing exercises.	Потом распахнул окно, проделал дыхательные упражнения.
The heat wave was over and it was a brisk rapid day with a summer wind.	Жара отпустила, день был прохладный, с резким, бодрящим ветром.
I leaned out and looked up at the sky, far off above the top of the Hospital wall, and saw the blue and white haste of the small clouds.	Высунувшись из окна, я взглянул на небо и далеко, над стеной больницы, увидел бело-голубые гонки легких облаков.
Mars was prancing round me and whining with pleasure and jumping up at me with his rough paws.	Марс, повизгивая от радости, плясал и подпрыгивал, норовя достать меня своими жесткими лапами.
When he stood on his hind legs he was almost as tall as I was.	Когда он встает на задние лапы, мы с ним почти одного роста.
But then, as I mentioned before, I am not very tall.	Впрочем, я-то, как уже упоминалось, не особенно высокий.
I tidied the room a little. Then I found my coat and left the house with Mars.	Я немножко прибрал в комнате, потом разыскал свой пиджак, и мы с Марсом вышли из дому.
Goldhawk Road was hideous.	Голдхок-роуд была безобразна, как никогда.
The traffic made a continual jagged uproar and the pavements were crowded with people jostling past each other in front of shop windows full of cheap crockery and tin cans.	Непрерывный грохот и скрежет машин терзали слух, пешеходы, запрудившие тротуары, толкались у витрин, полных дешевой посуды и банок с консервами.
I managed to get with Mars as far as the Green, and I sat down under a tree upon the hard earth which had tried to produce a little grass and all but failed.	Мы с Марсом кое-как добрались до лужайки Шепердс-Буш, и там я сел под деревом на жесткую землю, которая пыталась родить хоть немножко травы, но почти без успеха.
Mars ran about and played with some other dogs. He kept coming back to assure me that he had not forgotten me.	Марс носился большими кругами, играл с другими собаками, но то и дело возвращался сообщить, что помнит обо мне.
I fixed my eyes upon the sky above the Shepherd's Bush Empire.	Я смотрел в небо.
With an extraordinary speed the curdling masses of white cloud were tumbling down behind the roofs.	За дальние крыши с невероятной быстротой сыпались клубящиеся массы белых облаков.
The whole sky had put on a gigantic and harmonious haste which made the scurrying of the people in the streets about me seem nervous and paltry.	В небе царила гигантская, гармоничная спешка, по сравнению с которой людская суета на улицах казалась мелкой и никчемной.
I got up and walked several times round the Green, escorted by Mars.	Я встал и несколько раз обошел лужайку под конвоем Марса.

Then I took him back to the flat.	Потом повел его домой.
It made me too anxious to have him with me in the middle of so much traffic, and I had forgotten to bring his lead.	Мне было страшно ходить с ним по улицам среди такого движения, а сворку я забыл захватить.
I telephoned to Hugo's flat and to the studio, but with the same negative results as before.	Я позвонил Хьюго домой и в студию, - как и раньше, никакого толка.
After that I went out again and walked about by myself until the pubs opened.	Потом снова вышел, уже один, и бродил по улицам, пока не открылись бары.
As I was corning back towards Dave's flat I found myself passing the front of the Hospital, and I paused.	На обратном пути, очутившись перед фасадом больницы, я замедлил шаг.
The Hospital is a great white concrete structure with regular square windows and a flat roof. It was built not long ago and pictures of it appeared in the architectural reviews.	Больница - огромное белое бетонное здание с ровными рядами квадратных окон и плоской крышей.
There are a number of wings or transepts which jut out in different directions from the main block and cunningly divert the eye from its monotony of line.	От главного корпуса отходят в разные стороны крылья или выступы, чем искусно нарушается монотонность линий.
In the wells or gullies created by these transepts they have planted gardens, with grassy lawns and small trees which will one day be large trees, the preservation of which will be a matter debated endlessly by hospital committees torn between the therapeutic benefits of the charms of nature and the need to let a little more light into the wards on the lower floors.	В углублениях между этими выступами разбиты садики - на зеленых лужайках высажены молодые деревца, которые со временем станут большими деревьями, и всякие комиссии будут бесконечно спорить о них, разрываясь между лечебными преимуществами зелени и необходимостью дать побольше света в палаты на нижних этажах.
I stood for a while watching the cars coming and going in the square courtyard in front of the main entrance.	Я постоял немного, глядя, как по квадратному двору подъезжают к главному входу и снова отъезжают машины.
Then I crossed the road and went in and asked for a job.	Потом пересек улицу, вошел и спросил, нет ли работы.
Seventeen	Глава 17
It amazed me, in retrospect, when I considered how readily I had been engaged: no questions put, no references asked for.	Потом я не переставал удивляться, как легко я туда поступил. Меня ни о чем не расспрашивали, не требовали рекомендаций.
Perhaps I inspire confidence.	Вероятно, я внушаю доверие.
I had never in my life before attempted to get a job.	До этого я ни разу не пытался получить место.
Getting a job was something which my friends occasionally tried to do, and which always seemed to be a matter for slow and difficult negotiation or even intrigue.	Когда этим занимались мои знакомые, мне казалось, что это связано с длительными, трудными переговорами, если не с интригами.
Indeed, it was the spectacle of their ill success which, together with my own temperament, had chiefly deterred me from any essays in this direction.	Чужие неудачи в сочетании с собственным моим нравом главным образом и мешали мне до сих пор предпринимать какие-либо поиски работы.
It had never occurred to me that it might be possible to get a job simply by going and asking for it, and in any normal state of mind I would never even have made the attempt.	Мне и в голову не приходило, что для получения места достаточно об этом попросить, и в нормальном состоянии я бы нипочем не стал пробовать.

You will point out, and quite rightly, that the job into which I had stepped so easily was in a category not only unskilled but unpopular where a desperate shortage of candidates might well secure the immediate engagement of anyone other than a total paralytic; whereas what my friends perhaps were finding it so difficult to become was higher civil servants, columnists on the London dailies, officials of the British Council, fellows of colleges, or governors of the B. B. C.	Вы, возможно, возразите, и не без оснований, что должность, которую я так легко получил, не требует квалификации, на нее мало охотников и при нехватке кандидатов на нее могли взять кого угодно, кроме разве полного паралитика, а моих знакомых прельщало, несмотря на все трудности, стать государственными служащими на высоком окладе, обозревателями лондонских газет, чиновниками Британского совета, преподавателями колледжей или членами правления Би-би-си.
This is true.	Все это так.
I was nevertheless feeling impressed, at the point which our story had now reached, and not only by my having got the job, but also by the efficient way in which I turned out to be able to perform it.	И тем не менее на том этапе, которого достигла сейчас эта повесть, я был поражен - притом не только самим фактом получения места, но и тем, каким толковым работником я оказался.
I was what was termed an orderly.	Я числился санитаром.
My hours were eight to six, with three-quarters of an hour for lunch, and one day off a week.	Рабочий день с восьми до шести, перерыв на обед сорок пять минут, один выходной день в неделю.
I was attached to a ward which specialized in head injuries and was called Corelli' in accordance with the Hospital custom of calling its wards by the names of wealthy benefactors: Mr Corelli having been a soap manufacturer from Sicily whose son once received a fractured skull through driving his Lancia when under the influence of drink in the Uxbridge Road.	Я был прикреплен к отделению, куда клали больных с травмами головы и которое называлось "Корелли" - по обычаю этой больницы обозначать отделения именами богатых жертвователей: мистер Корелли был мыловар из Сицилии, сын его, однажды будучи под мухой, вел свою "ланчию" по Аксбридж-роуд и получил трещину в черепе.
His child restored, the elder Corelli had acted with suitable generosity, and hence the name of the ward in which I had now been working for four days.	В благодарность за исцеление своего дитяти старший Корелли проявил достойную щедрость -отсюда и название отделения, в котором я уже проработал четыре дня.
My tasks were simple.	Обязанности мои были несложны.
When I arrived at eight a.m. I took a mop and bucket and cleaned three corridors and two flights of stairs.	Явившись на работу в восемь часов, я брал ведро и тряпку и мыл три коридора и два лестничных пролета.
These surfaces were easy to clean, and I achieved spectacular alterations of colour with the help of a little soap.	Отмывались они легко, а подбавляя в воду немного мыла, я добивался прямо-таки блистательных результатов.
After this, I washed up the crockery of the patients' breakfast which was stacked up waiting for me by now in the ward kitchen.	Затем я мыл посуду после завтрака больных - ее к этому времени уже успевали снести в кухню.
Corelli occupied three corridors, one on the ground floor called Corelli I, and two on the first floor called Corelli II and III.	"Корелли" занимало три коридора - один на первом этаже под названием "Корелли I" и два на втором - "Корелли II" и "Корелли III".
The ward kitchen was in Corelli III, and it was here that my activity centred, and in a cubby hole next to the kitchen that I left my coat, and retired to sit and read the newspapers should there ever be a spare moment.	Кухня помещалась в "Корелли III", и тут-то главным образом протекала моя деятельность, а в чуланчике рядом с кухней я вешал свой пиджак и, если выдавалась свободная минута, садился просматривать газеты.

After the washing up I went and fetched the cans of milk from the main kitchen, which was known as the Transept Kitchen, and took them back to Corelli III on a trolley which I brought up on a special service-lift.	Вымыв посуду, я отправлялся за молоком на главную кухню и, доставив бидоны на тележке, подымал их вместе с тележкой в служебном лифте.
I enjoyed this bit very much.	Это я делал с большим удовольствием.
To reach the Transept Kitchen I had to walk quite a long way through the corridors of other wards with strange names; and as I walked quickly along, passing unfamiliar people in white coats, they on their tasks and I on mine, I felt like a man entrusted with an important mission.	В главную кухню нужно было долго идти коридорами других отделений с причудливыми названиями; я шел быстро, встречая по дороге незнакомых людей в белых халатах, так же, как и я, спешащих по своим надобностям, и чувствовал, что мне вверено важное дело.
When I got back to Corelli I was allowed to perform an operation of almost clinical significance, that is to warm the milk on the big electric stove and pour it into mugs which the nurses took to those of the patients who were allowed to have it.	В "Корелли III" мне разрешалось проводить операцию почти клинического значения -подогревать молоко на большой электрической плите и разливать его по кружкам, а санитарки разносили их тем больным, которым молоко не было противопоказано.
After that I cut bread and butter and then washed up the mugs and saucepans and cleaned the kitchen.	Затем я нарезал хлеб и делил масло, а позже мыл кружки и блюдца и прибирал кухню.
I was still more than a little nervous of my colleagues and superiors and very anxious to please.	Я изрядно побаивался своих коллег и начальства и очень старался всем угодить.
With the nurses, who were mainly young Irish girls without a thought in their heads, unless obsession with matrimony may be called a thought, I immediately got on very well.	Санитарки были по преимуществу молоденькие ирландки без единой мысли в голове, если не считать мыслью стремление к замужеству, с ними у меня сразу установились отличные отношения.
They were calling me	Уже на второй день они называли меня
'Jakie' on the second day, and treating me with an affectionate teasing tyranny.	"Джейки" и ласково дразнили и тиранили.
I noticed with interest that none of them took me seriously as a male.	Я с интересом отметил, что ни одна из них не принимает меня всерьез как мужчину.
I exuded an aroma which, although we got on so splendidly, in some way kept them off; perhaps some obscure instinct warned them that I was an intellectual.	Несмотря на наши отличные отношения, что-то держало их на расстоянии - может быть, какой-то инстинкт подсказывал им, что я - интеллигент.
With the Ward Matron I got on well too, though in a different way.	Со старшей сестрой отделения я тоже ладил, хотя и по-иному.
The Ward Matron was so august a person, so elderly and austere and with such a high notion of her own dignity, that the possibility of certain frictions was removed simply by the social distance which lay between us.	Старшая сестра была столь царственная особа, столь пожилая и строгая и столь проникнутая сознанием собственного достоинства, что социальная дистанция, разделявшая нас, уже сама по себе исключала возможность каких-либо трений.
My personal peculiarities could not offend her since she was totally uninterested in my pretensions to be a person.	Личные мои странности не могли ее раздражать, поскольку мои претензии на звание человека нимало ее не интересовали.

The only question which I raised was whether or not I did my work well and kept out of the way; and as I did these things she showed her approval by ignoring me, except that on the first occasion on each day when we passed each other in the corridor she would turn her head very slightly with a faint intensification of expression which if produced almost indefinitely might have become a smile.	От меня ей было нужно только одно: чтобы я хорошо работал и знал свое место; а так как этому требованию я отвечал, то она, в знак одобрения, совершенно меня игнорировала, если не считать того, что каждый день, когда мы впервые встречались в коридоре, чуть поворачивала голову и в лице ее обозначалась едва уловимая перемена, которая, будучи спроецирована в бесконечность, могла бы превратиться в улыбку.
Beyond the Ward Matron into the stratosphere of the Hospital hierarchy my vision did not extend.	Выше старшей сестры в стратосферу больничной иерархии я не заглядывал.
It was with the intermediate portions of my small society that my relations were most uneasy.	Больше всего меня затрудняли отношения с промежуточными слоями этого маленького общества.
Under the Matron were three Sisters, one for each of the Corellis, and it was from these beings that I directly received most of my orders.	Под началом у старшей состояли три медицинские сестры, по одной на каждое "Корелли", и от них-то я получал распоряжения.
The lives of these women, already far advanced, were made a misery, on the one hand by the Matron, who treated them with unremitting despotism, and on the other by the nurses who repaid them with continual veiled mockery for the pains which the Sisters, in order to recoup their own dignity, felt bound to inflict upon those beneath them.	Жизнь этих женщин, уже далеко не молодых, отравляла, с одной стороны, старшая сестра, деспотически их третировавшая, а с другой стороны санитарки, платившие едва завуалированной насмешкой за те страдания, каким сестры для поддержания собственного престижа считали нужным подвергать нижестоящих.
The Sisters found me hard to understand.	Для сестер я был непонятным явлением.
They suspected me of wanting to score off them, not only because of my friendly relations with their enemies the nurses, but because, more than anyone else with whom I had contact in the Hospital, they divined something of my real nature.	Они подозревали меня в каких-то кознях, не только потому, что я дружил с их врагами санитарками, но и потому, что более чем кто-либо в больнице, они догадывались о моей истинной сущности.
I presented them with a problem that made them nervous; and for them alone of all the women with whom I had to do in that place, I indubitably existed as a man.	Загадка, которую я собой представлял, их нервировала; и только для них я здесь, несомненно, существовал как мужчина.
An electrical current passed between us, they continually avoided my eye, and when they gave me orders, their high-pitched voices went a semitone higher.	Между нами пробегал электрический ток, они старались не встречаться со мной глазами, и, когда они давали мне распоряжения, их высокие голоса поднимались еще на полтона.
I was particularly fond of the Sister of Corelli III, which was the one with whom I had most to do, who was called Sister Piddingham and known to the nurses as The Pid.	Особенно я любил сестру из "Корелли III", с которой чаще всего имел дело. Звали ее сестра Пиддинхем, а среди санитарок она ходила под кличкой Пидди.
The Pid must have been about fifty, or perhaps more, and many years might have passed since she had started dyeing her long grey hair black.	Ей было лет пятьдесят, не меньше, и она, вероятно, уже давно начала красить свои длинные седые волосы в черный цвет.

Her voice and eyes, made sharp by verbal warfare and professional habits of critical scrutiny, followed me continually as I worked in the kitchen.	Пока я работал в кухне, меня неотступно преследовали ее глаза и голос, отточенные словесной войной и профессиональной привычкой окидывать людей критическим взглядом.
Her very anxiety to criticize me made a bond between us; I should have liked to have done something special and unexpected to please her, such as bringing her flowers, but I knew that she took me seriously enough to be capable of construing this as an act of condescension and hating me for it.	Это всегдашнее ее желание ко мне придраться даже сближало нас до известной степени; я был бы рад доставить ей какое-нибудь неожиданное удовольствие, например, поднести ей букет цветов, но я знал, что с нее станется истолковать это как проявление чувства превосходства и возненавидеть меня.
For the sad mystery of her mode of existence I felt a respect which almost amounted to tenor.	К печальной тайне ее жизни я испытывал уважение, граничащее с ужасом.
The only other Hospital people of whom I saw anything were a man called Stitch, who was a sort of resident head-porter, who was very stupid and hated me heartily, and one or two ward maids who were more or less semi-deficient.	А больше я из больничного персонала ни с кем не сталкивался, если не считать мужчины по фамилии Стич (он жил при больнице на правах некоего обер-санитара, был очень глуп и от души меня ненавидел) да нескольких уборщиц, пребывавших на разных ступенях кретинизма.
Every day at lunch time I would buy sandwiches at the Transept Canteen and then go and fetch Mars from Dave's flat: sometimes then I would catch a glimpse of Dave, from whose face the astonishment that had appeared there when I had first told him of my job had not yet completely faded; and I would tell myself that the whole thing would have been well worth it even if it were only for the sake of giving Dave such a jolt.	Когда наступал перерыв на завтрак, я накупал сандвичей в буфете при главной кухне и шел за Марсом. Иногда я мельком видел Дэйва, у которого все еще не стерлось с лица изумление, появившееся, когда я рассказал ему о своей работе, и я говорил себе, что стоило все это затеять хотя бы для того, чтобы преподнести Дэйву такой сюрприз.
Then I would return with Mars to sit in the garden outside Corelli I and eat my sandwiches.	Потом я возвращался с Марсом в садик при "Корелли I" и съедал свои сандвичи.
The garden here consisted of a long smooth lawn with two rows of cherry trees planted in the grass.	Садик этот представлял собой длинную ровную лужайку с двумя рядами вишневых деревьев.
I knew they were cherry trees because the nurses were always exclaiming about what the garden looked like in the spring.	Что это вишни, я знал потому, что санитарки вечно ахали, как тут красиво весной.
I would sit under one of the trees, while Mars bounded about close by, giving his attention now to one tree and now to another, and the young nurses of Corelli would come and gather round me like nymphs and laugh at me and say that I looked like a wise man sitting cross-legged under my tree, and admire Mars and make much of him, and defend me against Stitch, who would have liked to have forbidden me to have Mars in the garden at all.	Я усаживался на траве под деревом, Марс носился вокруг меня, уделяя внимание то одному, то другому деревцу, а молоденькие санитарки окружали меня, как лесные нимфы, поддразнивали, уверяя, что я похож на колдуна, когда вот так сижу под деревом, скрестив ноги, они на все лады восхищались Марсом и защищали меня от Стича, который был бы рад вообще запретить мне приводить Марса в больничный садик.
I enjoyed these lunch times.	Я любил эти минуты.
It was in the afternoon that I managed at last to see something of the patients. But this wasn't until the later afternoon.	Только во второй половине дня мне удавалось наконец хоть одним глазком увидеть больных.

I looked forward to this all day.	Этого я дожидался с самого утра.
In my apprehension of it, the Hospital declined through a scale of decreasing degrees of reality in proportion to the distance away from the patients.	В моем представлении больница по мере удаления от больных все больше теряла свою реальность.
They were the centre to which all else was peripheral.	Больные были центром, по отношению к которому все остальное являлось периферией.
The patients in Corelli were all men, and all in a variety of conditions resulting from blows on the head.	В "Корелли" клали только мужчин с различными травмами головы.
Some of them had concussion with or without fractured skulls and others had more mysterious capital ailments.	У одних было сотрясение мозга, осложненное или не осложненное трещиной в черепе, у других -более таинственные увечья.
They lay there with their turbans of white bandages and their eyes narrowed with headache, and watched me as I mopped the floor; and I felt for them a mixture of pity and awe, such as an Indian might feel for a sacred animal.	Они лежали в своих тюрбанах из белых бинтов и глазами, суженными от головной боли, следили, как я мою полы, я испытывал к ним благоговейное сострадание, как индус - к священному животному.
I should have liked to have talked to them, and once or twice I did begin a conversation, but on each occasion one of the Sisters came and stopped it.	Мне хотелось поговорить с ними, раза два я даже делал попытки, но какая-нибудь из сестер неизменно их пресекала.
It was felt to be improper for orderlies to address patients.	Санитарам разговаривать с больными не полагалось.
What contributed yet more to the numinous aura with which the patients were surrounded was the fact that although I was close to them all the day I never saw them except in their full dignity of sick people, lying there solitary and silent with idle hands, privately communing with their pain.	Чувству благоговения, которое вызывали во мне больные, способствовало еще и то, что, хотя я весь день был так близко от них, я никогда не видел их, кроме как в те часы, когда они, полные достоинства, лежали в молчании и одиночестве, праздно сложив руки и тайно общаясь со своей болью.
That at other times they were washed and fed, used bed pans, and had bloody and pus-soaked dressings removed from their shaven heads, I knew only at second hand by inference from the dirty dishes and other less savoury objects which entered more directly into my day's work.	Что в другие часы их умывают и кормят, подают им судна и снимают с обритых голов кровавые, пропитанные гноем бинты - это я знал по рассказам сестер, по грязным тарелкам и другим, менее аппетитным предметам, которые входили в сферу моей деятельности.
When the nurses and doctors were engaged on their priest-like tasks the doors of the rooms were religiously closed and notices displayed forbidding entrance.	Когда в палатах священнодействовали врачи и сестры, двери закрывались и на них вывешивали дощечки, строго предупреждавшие: "Не входить".
It was only occasionally that I would pass in the corridor one of the patients being wheeled to or from his bed on a trolley; and whenever I heard the dull rumble of the trolley wheels, with a heavy sound of rubber on rubber, I would contrive to emerge from wherever I was and catch a glimpse perhaps of some new arrival, whose face and newly bandaged head, still fresh with astonishment from the outside world, would convince me that after all the patients were men like myself.	Лишь изредка встречал я в коридоре больного, которого везли на каталке из палаты или в палату; едва заслышав приглушенный шум резиновых колес на линолеуме, я старался выглянуть в коридор; иногда мне удавалось на минуту увидеть нового пациента, и его забинтованная голова и лицо, еще хранившее удивление, принесенное из внешнего мира, убеждали меня в том, что пациенты в конечном счете такие же люди, как и я.

After I had cleaned the rooms there was an interval in my work, during which I would retire into my cubby hole where there is just room to sit, and read the evening papers by a dim electric light.	После уборки палат в моей работе наступал перерыв, я удалялся в свой чуланчик, где едва хватало места, чтобы сесть, и там при свете тусклой лампочки просматривал вечерние газеты.
There was no window in the cubby hole, and as all the walls were covered with people's coats hanging on pegs, it was rather like the inside of a wardrobe.	Окна в чуланчике не было, а поскольку стены его были сплошь завешаны пиджаками и пальто, он напоминал платяной шкаф.
I didn't mind this, as the insides of wardrobes have always had, since childhood, a peculiar fascination for me, no doubt for reasons known to psychoanalysts.	Это меня не смущало: внутренность платяных шкафов с детства имеет для меня притягательную силу, очевидно по причинам, известным психоаналитикам.
I did, however, dislike the dim light, and on the second day provided, at my own expense, a more powerful electric light bulb: which was confiscated on the third day by Stitch and the dim one put back again.	А вот тусклый свет мне определенно не нравился, и на второй же день я ввернул лампочку посильнее, приобретенную за собственный счет; однако на третий день Стич ее конфисковал и заменил прежней.
There I sat, perusing the Evening Standard, and, as I read, the rumours of the outside world came to me like distant cries or the sounds of battles far away in time and space.	Пока я сидел там, углубившись в "Ивнинг стандард", смутные звуки внешнего мира долетали до меня, как шум битвы, далекой и давней.
Lefty's name occurred quite often; and once a whole editorial was devoted to him, couched in terms designed to suggest simultaneously that he was a serious public menace and that he was a petty street-corner agitator who was beneath contempt.	В газетах часто мелькала фамилия Лефти; однажды ему была посвящена целая передовица, написанная с таким расчетом, чтобы создать впечатление, будто этот человек - серьезная угроза общественному порядку и одновременно мелкий уличный агитатор, недостойный даже презрения.
I noticed that a grand meeting was to be organized by the Independent Socialists in West London in a day or two, and it was apropos of this that the editor was calling on the optimates to exercise this peculiar blend of negligence and strong measures.	Я прочел также, что через день или два независимые социалисты организуют в Западном Лондоне грандиозный митинг, - по этому поводу редактор и призывал патрициев одновременно к пренебрежению и решительным мерам.
Homer K. Pringsheim had held a press conference in London at which he had said that the British and American film industries had much to learn from each other, and had departed for the Italian Riviera.	Гомер К.Прингсхейм устроил в Лондоне пресс-конференцию, на которой заявил, что английская и американская кинематографии могут многому друг у друга поучиться, а затем отбыл на Итальянскую Ривьеру.
Others names which I looked for were not there.	Другие фамилии, которые я искал, мне пока не попадались.
I enjoyed this part of the day too.	Этот час я тоже любил.
By this time I could combine a considerable feeling of tiredness with a feeling which was almost entirely new to me, that of having done something.	Усталость сочеталась к этому времени с другим ощущением, дотоле мне почти незнакомым, - что я что-то сделал.

Such intellectual work as I have ever accomplished has always left me with a sense of having achieved nothing: one looks back through the thing as through an empty shell; but whether this is because of the nature of intellectual work as such, or whether it is because I am no good, I have never been able to decide.	После той умственной работы, какой я до сих пор занимался, у меня всегда оставалось такое чувство, будто я не достиг ничего: оглядываешься потом на свою работу, а она просвечивает, как пустая шелуха; но объясняется ли это характером умственной работы как таковой, или же тем, что я сам никуда не гожусь, - этого я никогда не мог решить.
If one no longer feels in living contact with whatever thought the work contains, the thing seems at best dry and at worst stinking; and if one does still feel this contact the work is infected through it with the shifting emptiness of present thought.	Когда утрачиваешь живую связь с той идеей, что содержится в работе, сама работа кажется в лучшем случае сухой, а в худшем -омерзительной; если же продолжаешь ощущать эту связь, то вся работа окажется заражена переменчивостью и пустотой современных идей.
Though it may be that if one had any present thoughts that were at all considerable they would not have this quality of emptiness.	Возможно, впрочем, если бы у меня самого были сколько-нибудь стоящие идеи, они не казались бы такими уж пустыми.
I wonder if Kant, as he conceived his Copernican Revolution, said to himself from time to time,	Интересно, не говорил ли себе время от времени Кант, когда задумывал переосмысление системы Коперника:
'But this is nothing, nothing'?	"А может быть, все это вздор?"
I should like to think that he did.	Хотелось бы думать, что так оно и было.
I had decided to wait for the weekend before making another attempt to contact Hugo.	Новые попытки найти Хьюго я решил отложить до конца недели.
The sense of my own destiny, which had so curiously deserted me during the days when I had been lying on Dave's camp-bed, had now returned, and I felt sure that whatever god had arranged for me and Hugo to have deeply to do with one another would not leave his work unfinished.	Чувство предопределенности, так странно покинувшее меня в те дни, когда я лежал на походной койке Дэйва, теперь вернулось, и я был убежден, что неведомые боги, которые так тесно переплели наши судьбы - мою и Хьюго, - доведут свою работу до конца.
On this matter I felt for the moment a certain calm.	По этому поводу я пока не очень-то волновался.
I was more anxious about letters from France, and perhaps most anxious of all about Finn, of whom there was still not a breath of news.	Больше меня тревожило отсутствие писем из Франции, а еще больше, пожалуй, Финн, от которого по-прежнему не было ни слуху ни духу.
Dave had said that we ought to start making inquiries, but this was impossible for the simple reason that there was nowhere where we could inquire.	Дэйв как-то сказал, что пора бы навести о нем справки, но это исключалось по той простой причине, что справляться было негде.
Finn had no friends in London, so far as we knew, except ourselves, and concerning his present whereabouts we could not even get as far as framing a theory.	У Финна, насколько мы знали, не было в Лондоне знакомых, кроме нас, и мы не могли даже построить никакой теории относительно его местонахождения.
Dave had suggested going to the police, but I was against this.	Дэйв предложил заявить в полицию, но это я отверг.
If Finn was drinking himself to death somewhere, that was Finn's business, and it would be my last sad act of friendship to leave him to it.	Если Финн где-нибудь спивается насмерть, это его личное дело, и последним, пусть и меланхолическим проявлением дружеских чувств будет оставить его в покое.

This worried me all the same, and I thought a lot about Finn during those days.	И все же я очень тревожился и все эти дни много думал о Финне.
The other unsolved problem which I had upon my hands was the problem of Mars, and about this I worried in fits and starts.	Еще одной неразрешенной проблемой оставался Марс, из-за него я тоже временами начинал волноваться.
Sadie and Sammy had still made no move, and their silence was beginning to get on my nerves.	Сэди и Сэмми все еще не давали о себе знать, и молчание это начинало действовать мне на нервы.
I felt tempted at times to go and see Sadie and talk the whole thing over.	Порой меня подмывало пойти к Сэди и все с ней обсудить.
But I felt afraid of this too, partly because, au fond, I was a bit afraid of Sadie, especially now when I had put myself in the wrong, and partly because I didn't fancy the idea of Mars being taken from me.	Но я побаивался этого разговора - отчасти потому, что в глубине души побаивался Сэди, особенно теперь, когда чувствовал себя перед ней виноватым, отчасти же потому, что совсем не жаждал расстаться с Марсом.
I didn't want Mars, in his old age, to fall into the hands of someone, viz. Sammy, whom I suspected of having little enough respect for an unexploitable life, even if it were a human one.	Я не хотел, чтобы Марс на старости лет попал в руки Сэмми, который, как я подозревал, ни во что не ставил жизнь - даже человеческую, - если из нее нельзя извлечь выгоды.
So I did nothing and waited.	Поэтому я бездействовал и выжидал.
A day or two passed, and it was some time in the late afternoon. In about half an hour my day's work would be over.	Прошло еще два дня. Дело шло к вечеру, работать оставалось каких-нибудь полчаса.
Owing to my exceptional diligence it was virtually over now, only although there was nothing further for me to do I could not leave the building until six o'clock had struck.	Благодаря моему исключительному прилежанию вся работа, в сущности, была уже закончена, но, хоть делать было больше нечего, я не имел права покинуть здание, пока не пробьет шесть часов.
In a few minutes, I was thinking to myself, I would go and mop the kitchen floor; one could never mop round that kitchen floor too often.	Минут через десять, думал я, вымою еще раз пол в кухне - его сколько ни мой, все мало.
But for the moment I was in no hurry.	Пока же я не спешил.
I felt very tired; and it was becoming clear to me that this was indeed the main drawback of this otherwise fascinating job, that it was extremely tiring.	Я очень устал за день; вообще я уже понял, что это и есть главный недостаток моей увлекательной работы - я страшно от нее уставал.
At some time in the future, I decided, I would arrange the work, whether here or elsewhere, only half-time.	Когда-нибудь, решил я, нужно будет подрядиться на полдня - либо сюда же, либо куда-нибудь еще.
Then in the other half of the day I might do some writing.	Тогда во второй половине дня я смогу немножко писать.
It occurred to me that to spend half the day doing manual work might be very calming to the nerves of one who was spending the other half doing intellectual work, and I could not imagine why I had not thought before of this way of living, which would ensure that no day could pass without something having been-done, and so keep that sense of uselessness, which grows in prolonged periods of sterility, away from me for ever.	Я даже сообразил, что если посвящать половину дня умственной работе, то физическая работа может оказаться даже очень полезной для нервов, и мне уже странно было, как я раньше до этого не додумался, ведь при таком образе жизни что-нибудь да будет сделано каждый день, и я навсегда избавлюсь от ощущения никчемности, возникающего, когда мне подолгу не пишется.
But all this was for the future.	Но до этого было еще далеко.

Just then I had no idea but to continue with my tasks and wait for my destiny to catch up on me.	А пока нужно работать в больнице и ждать, когда моя судьба меня настигнет.
That it would do so I felt confident; though as I idly turned the pages of the Evening Standard, standing up because the light was so bad, I had no notion how fast it was galloping at that very moment to overtake me.	В том, что рано или поздно это произойдет, я не сомневался, хотя в те минуты, когда стоя (потому что свет был очень тусклый) листал страницы "Ивнинг стандард", я и не подозревал, какими гигантскими прыжками она ко мне приближается.
I saw from the paper that Lefty's great meeting had taken place earlier that day, not without considerable disturbance and the final interference of the police.	Я прочел в газете, что грандиозный митинг, организованный Лефти, состоялся сегодня, что не обошлось без серьезных столкновений и под конец вмешалась полиция.
There were several pictures of mounted policemen controlling crowds.	Газета поместила несколько снимков - конные полисмены сдерживают толпу.
Someone had thrown a magnesium flare and two women had fainted.	Кто-то поджег магний, и две женщины упали в обморок.
Lefty had made a speech which, so far as I could see, was filled with harmless and boring remarks about the technicalities of affiliating left-wing organizations to each other.	Лефти произнес речь, сводившуюся, сколько я мог понять, к безобидным и скучным соображениям касательно принципа объединения левых организаций.
A well-known Trade Union leader who was a member of Lefty's party had made another speech, also a woman M. P. who was not a member but very pretty.	Речи произнесли также один известный лидер тред-юнионов, член партии, возглавляемой Лефти, и одна женщина - член парламента, не состоящая в его партии, но очень красивая.
As I was looking this over I heard the swing doors which led on to the main corridor being opened, and then the rumble of the trolley wheels.	Просматривая эти заметки, я услышал, как отворилась широкая дверь из главного коридора и по полу зашуршали колеса каталки.
A new patient was being brought in.	Привезли нового больного.
Through the glass door of the cubby hole I saw The Pid pass by, and heard her black heels click away down the ward corridor.	Мимо стеклянной двери моего чуланчика промелькнула Пидди, и ее черные каблуки застучали по коридору.
I opened the door and held it ajar, standing just inside.	Я приоткрыл дверь.
Stitch was pushing towards me the trolley on which, under the red blanket, a figure lay prostrate.	Стич катил в мою сторону каталку, на которой под красным одеялом лежала неподвижная фигура.
Stitch caught my eye and jerked his head angrily to indicate that I had no business to be hanging around and watching.	Встретив мой взгляд, он сердито махнул рукой в знак того, что нечего мне тут бездельничать и подсматривать.
He did not speak to me, in accordance with an unwritten rule that hospital servants do not speak while they are wheeling patients along corridors; but his eyes spoke volumes.	Сказать он ничего не сказал в согласии с неписаным правилом: развозя больных по коридорам, служащие должны молчать, но лицо его было достаточно красноречиво.
I returned his look with all the insolence I could muster. Then I lowered my eyes to the face of the man on the trolley, which was at that moment passing in front of me.	В свой ответный взгляд я вложил всю наглость, на какую был способен, а потом перевел глаза на лицо человека, которого в эту минуту провозили мимо меня.
The man on the trolley was Hugo.	На каталке лежал Хьюго.
His face was dead white and his eyes were closed.	Лицо его было мертвенно-бледно, глаза закрыты.

A darkly stained bandage encased his head.	Сквозь бинты, охватывавшие его голову, проступили темные пятна.
I stood there rigid.	Я окаменел.
Then the trolley had passed.	Каталка проехала дальше.
I stepped back inside the cubby hole and closed the door and leaned against it.	Я отступил в чуланчик, притворил дверь и прислонился к ней.
A conflict of emotions filled me.	Во мне бушевали смешанные чувства.
My immediate feeling was one of guilt; like Hamlet confronted by the ghost of his father.	Самым сильным было чувство вины как у Гамлета, узревшего дух своего отца.
I had a curious sense that it was because of some neglect of mine that Hugo had been struck down.	Мне чудилось, будто это по моему недосмотру с Хьюго случилось несчастье.
Together with this I experienced immediately a certain gratification at the thought that as soon as I had ceased to look for Hugo he had been knocked on the head and brought to me. I was still smarting a little from his casualness to me at the studio.	Но тут же явилось и странное удовлетворение при мысли, что едва я перестал искать Хьюго, как его ударили по голове и доставили ко мне; видно, я все еще был обижен тем, как равнодушно он говорил со мной в студии.
But this idea had no sooner formed that I was overcome with remorse, and nothing mattered to me except the question of how badly Hugo was hurt.	Но обиду тотчас заглушило раскаяние, и теперь мне нужно было одно - узнать, серьезно ли Хьюго ранен.
I came out into the corridor.	Я вышел в коридор.
They had put Hugo into a single room right at the far end.	Хьюго поместили в отдельную палату в самом конце коридора.
I saw The Pid emerging and coming back.	Оттуда как раз вышла Пидди.
I followed her into the surgery.	Я последовал за ней в перевязочную.
'What's the matter with the big fellow?' I asked.	- Что там случилось с этим великаном? - спросил я.
' Is it anything bad?'	- Случай серьезный?
There was nothing unusual about this question; I asked it about every new patient that came into the ward.	- В этом вопросе не было ничего из ряда вон выходящего - я задавал его всякий раз, как привозили нового больного.
'I've told you before not to come into this room,' said The Pid.	- Я уже говорила вам, сюда входить нельзя, -сказала Пидди.
She would never call me by any name.	Она никогда не называла меня по имени.
'I'm sorry,' I said, 'I'm just going.	- Простите, сейчас уйду.
But is it bad?'	Ранение серьезное?
' You ought to be doing your work,' said The Pid.	- Почему вы не занимаетесь своим делом?
' I shall ask Stitch to see that you have more to do.'	Я скажу Стичу, чтобы прибавил всем работы.
I started to go.	- Я двинулся к двери.
Then when I was half out of the door she added, 'He had a brick thrown at him at that meeting.	Когда я одной ногой уже был в коридоре, она добавила: - В него швырнули кирпич на митинге.
He's got concussion.	Сотрясение мозга.

He'll be here about five days.'	Пробудет здесь дней пять.
' Thank you!' I said, and slid out as smoothly as a fish.	- Спасибо! - сказал я и выскользнул в коридор.
A great concession had been made.	Я удостоился великой милости.
I went into the kitchen and started mopping the floor.	Я отправился в кухню и стал мыть пол.
Stitch came in and made a number of remarks which I scarcely heard.	Явился Стич, наговорил много всяких слов, но я его не слушал.
I was wondering what to do.	Я соображал, что мне делать.
I had to see Hugo.	Необходимо было повидать Хьюго.
It was an odd trick of fate that although we had been brought together it was under circumstances which made communication virtually impossible.	Судьба сыграла с нами очередную шутку - свела нас вместе, но в таких условиях, что мы оказались практически изолированы друг от друга.
We were placed here in the one relationship that totally debarred any exchange.	То, чем был сейчас он и чем был я, исключало всякую возможность общения.
I ran over a hundred possibilities.	Я перебрал в уме десятки вариантов.
By an unfortunate chance tomorrow was my day off; so that if I wanted to see Hugo in the ordinary course of my duties I should have to wait until the time when I should clean his room on the afternoon of the day after tomorrow.	Как на грех, завтра у меня выходной день, так что, если я хочу исхитриться и увидеть Хьюго, мне придется ждать до послезавтра, когда я во второй половине дня буду прибирать его палату.
Even then I should only be able to be with him, for, at the most, fifteen minutes; and in any case this was too long to wait.	Да и то я смогу пробыть там от силы четверть часа.
It was always possible that by then, if Hugo's injuries turned out to be very slight, he might have left the Hospital; but quite apart from this, I could not bear the idea of waiting so long. Hugo had been brought to me and I had to see him at once: but how?	Возможно даже, что увечья Хьюго окажутся пустяковыми и к тому времени его уже выпишут; но если нет, я просто не в силах столько ждать: Хьюго привезли ко мне, и я должен повидать его немедля. Но как?
There then occurred to me a further difficulty, viz. that Hugo was unconscious.	И тут передо мной возникло новое препятствие, а именно что Хьюго без сознания.
I cursed to myself as I ran the mop savagely in under the cupboards.	Я мысленно выругался и стал яростно тыкать тряпкой под шкафы.
Stitch had gone away.	Стич ушел.
I wondered if it would be possible to alter my day off, or to offer to work tomorrow in any case; and then to creep into Hugo's room some time during the morning.	Я стал прикидывать, нельзя ли перенести выходной день или просто предложить завтра поработать, и тогда пробраться в палату Хьюго с утра.
This would be very difficult, with nurses and doctors continually on the prowl.	Это будет нелегко - утром по отделению все время рыщут врачи и сестры.
And would I be allowed to work tomorrow, even if I offered to?	Да еще неизвестно, разрешат ли мне завтра работать.
The matter would be referred to Stitch, who would be certain to divine that I wanted it, and so to declare it impossible.	Предоставят это на усмотрение Стича, а он мигом смекнет, что мне этого хочется, и, естественно, найдет предлог, чтобы отказать.

If I had had a bit more time I might have thought out some way of inveigling him into imposing it on me as a penalty: but it was too late for this now.	Будь у меня немножко больше времени, я бы как-нибудь подстроил, чтобы он заставил меня завтра работать в виде наказания; но сейчас уже не успеть.
As I was debating one of the nurses came in. She was the most Irish of the nurses, with a voice that constantly reminded me of Finn.	Мои размышления нарушила одна из санитарок -самая типичная ирландка из всех, манерой говорить она напоминала мне Финна.
I asked,	Я спросил ее:
'How is the big fellow?' 'He's after shouting for a meal!' said the nurse.	"Как там этот великан?" - и она ответила: "Очень громко просит есть!"
When I heard this I made up my mind what to do; and indeed there was only one thing possible. That was to come back to the Hospital in the middle of the night.	Услышав это, я принял единственно возможное решение: снова проникнуть в больницу ночью.
This idea filled me with a kind of religious terror while at the same time it fascinated me very much.	Мысль эта внушала мне благоговейный ужас и в то же время очень меня прельщала.
I had never seen the Hospital at night, though I had often tried to picture it.	Я никогда не видел больницу ночью, хотя часто рисовал ее в воображении.
To the terrors of its imagined silence and solitude was added the sense that my presence there at such an hour would be a sort of sacrilege.	Жуткое предвкушение тишины и безлюдья усугублялось уверенностью, что мое присутствие там в такой час равносильно святотатству.
If I were discovered I would, I felt sure, be shot down at sight.	Если меня накроют, то пристрелят на месте.
There could be no mercy.	Пощады не будет.
But it was necessary to come.	Но прийти нужно.
The proximity of Hugo was already raising in me a tornado which could only be stilled by his presence. I had to see him.	Сознание, что Хьюго так близко, уже подняло во мне целую бурю чувств, и успокоить меня могло только одно средство - увидеть его.
I put away the mop and took off my white overall, thinking fast.	Я убрал тряпку, снял белый халат. Мысль моя лихорадочно работала.
It was now after six.	Сейчас седьмой час.
I had to contrive the details of my plan at once, for if there were any preparatory steps that needed taking they must be taken now.	Нужно обдумать план во всех подробностях - если потребуется подготовка, ее надо провести немедля.
How was I to get into the Hospital?	Как я проникну в больницу?
I pictured the place, and it seemed to me like an impregnable fortress.	Я представил себе это здание, и оно показалось мне неприступной крепостью.
The main entrance was open all night, but very brightly lit, as I knew from having passed it by at all hours when going to Dave's flat.	Главный подъезд не запирается всю ночь, но очень ярко освещен, это я знал, потому что проходил мимо него в разное время дня и ночи, возвращаясь к Дэйву.
A night porter would be certain to be on duty and would stop me and ask my business.	Будет дежурить ночной швейцар, он, конечно, задержит меня и спросит, по какому я делу.

I thought of various lies I might tell, but none of them seemed plausible enough to ensure my being allowed in without anyone else being put on my track.	Я сочинил несколько ответов, но ни один не казался мне достаточно убедительным - если и впустит, то все равно пошлет кого-нибудь по следу.
Then there was a back door which led out of Corelli I into a yard where coal and bicycles were kept.	Из "Корелли I" была еще дверь во двор, где хранился уголь и велосипеды.
This was the door which I normally used.	В нее я обычно и входил.
But I knew, from something that Stitch had said, that this door was locked at ten; and doubtless the same applied to any other back doors the place might turn out to have.	Но Стич как-то упоминал, что в десять часов ее запирают; то же самое происходит и с любой из других боковых дверей, если таковые имеются.
There was always of course the entrance through the Accident Wards, where emergency cases were brought in.	Есть еще приемный покой, куда подъезжают машины "скорой помощи".
But this entrance would be garrisoned too, so that there would be precious little chance of slipping through unobserved; and one mistake would be fatal.	Но там свой гарнизон, шансов проскользнуть незамеченным один на сто, и первая же ошибка станет роковой.
The only possibility was to come in through a window; and if I were going to do that, I must decide which window to use, and go and open it straight away.	Единственная надежда на окна, а если я решусь лезть в окно, то нужно решить в какое и теперь же пойти и открыть его.
I put on my coat and began to walk slowly down the main stairs.	Я надел пиджак и стал медленно спускаться по главной лестнице.
My head was in a turmoil.	Голова у меня гудела.
The side of the building which faced the bicycle yard had lights upon it which were kept burning all night.	На стене здания, обращенной к дворику с велосипедами, были фонари, которые не гасили всю ночь.
Anyone trying to enter from the yard would be clearly in view from the street.	Всякого, кто вздумал бы войти с той стороны, непременно увидели бы с улицы.
The ends of the Transepts came into the radius of the street lamps, and the main building had its own row of lamp-posts which encircled the main courtyard.	На торцы поперечных выступов падал свет от уличных фонарей, а перед главным корпусом стояли фонари, окаймлявшие весь двор.
There remained the Transept gardens, which were wells of darkness.	Оставались садики между выступами, ночью они были погружены во тьму.
Most of the windows which opened on to these gardens were the windows of patients' rooms.	Выходили туда главным образом окна палат.
It was impossible to think of entering through one of these; for even if I had had the nerve to go now and satisfy myself that one of these windows was open, I had certainly not the nerve to re-enter through it at two a. m. and run the risk of being pursued by the screams of some nervous inmate.	Воспользоваться ими нечего было и думать: даже если сейчас у меня хватит нахальства удостовериться, что одно из этих окон открыто, у меня, безусловно, не хватит нахальства на то, чтобы влезть в него в два часа ночи, рискуя, что вслед мне понесутся вопли какого-нибудь нервного пациента.
There were other possibilities, such as the scullery window of Corelli I.	Были и еще возможности - например, окно из моечной "Корелли I".

But this would fall too much under the eye of the Corelli I Night Sister, whose room was next door to the scullery; and the same objection applied to the other windows which led from the garden into the administrative rooms of the ward.	Но здесь меня смущала близость ночной сестры -ее комната приходилась рядом с моечной; то же соображение относилось и к остальным окнам, выходившим в сад из служебных помещений "Корелли".
My only hope lay in the more anonymous and public parts of the Transept, round about the Transept Kitchen.	Рассчитывать можно только на более безличные общественные места в районе главной кухни.
It was true that there was likely to be somebody in and around the kitchen all night; but there was a number of cloak rooms and store rooms round about which seemed to be derelict and unvisited even during the day, and whose windows lay at the very end of the garden, where it would be darkest.	Правда, в самой кухне и вблизи нее ночью рискуешь кого-нибудь встретить; но там много всяких кладовых и бельевых, куда и днем-то редко кто заглядывает, и окна их выходят в самый дальний конец сада, где ночью царит тьма.
On reaching the bottom of the stairs I turned, with an air of conspicuous casualness, towards the Transept Kitchen. When I am up to something I find it very hard to realize that I probably look no different from the way I look on other occasions.	Спустившись с лестницы, я с нарочито небрежным видом повернул к главной кухне, Когда я что-нибудь замышляю, мне трудно бывает понять, что со стороны я выгляжу точно так же, как в любое время.
I felt sure that the expression of my face must be betraying me, and whenever I passed anyone in the corridor I turned this tell-tale surface in the other direction.	Сейчас я был убежден, что моя тайна написана у меня на лице, и, встречая кого-нибудь в коридоре, старательно отворачивался.
I walked firmly past the door of the kitchen.	Твердым шагом я миновал дверь кухни.
The upper half of the door was made of plain glass, and out of the corner of my eye I could see figures moving about within.	Верхняя половина ее была из простого стекла, и я краешком глаза видел, что внутри двигаются какие-то фигуры.
I selected a door two or three farther on, and turned into it sharply.	Я выбрал третью дверь по коридору и юркнул в нее.
I had remembered right.	Да, память меня не обманула.
It was a store room, against each wall of which the iron frames of bedsteads were leaning ten deep.	Это была кладовая, вдоль обеих ее стен были в десять рядов составлены железные кровати.
I closed the door quietly behind me, and walked down the aisle in the middle of the room. In a square of sun and shade the garden was revealed and the rows of cherry trees.	Неслышно притворив за собою дверь, я по проходу между ними подошел к окну и увидел внизу траву и ряды вишневых деревьев.
The shadow from the Corelli side fell sharply across the lawn, and cut it into two triangles of contrasting greens.	Тень от "Корелли" рассекала квадрат травы на два зеленых треугольника - темный и светлый.
I stood for a moment looking out.	С минуту я стоял, глядя в сад.
Then I unlatched the window.	Потом отпер окно.
It was a simple casement window with one catch halfway up the frame and a perforated bar at the bottom which regulated the aperture.	Посередине на раме была задвижка, а внизу - болт с отверстиями, чтобы окно можно было раскрыть больше или меньше.
I unpinned the window and undid the catch, opening the window an inch or two, so that the catch rested against the glass on the outside.	Я откинул задвижку и приоткрыл окно дюйма на два, так что задвижка оказалась с наружной стороны.

I didn't want the window to look as if it were undone; and on the other hand I wanted to be certain that I should be able to pull it open from the outside when the time came.	Мне нужно было, чтобы окно казалось закрытым, но чтобы я, когда придет время, мог отворить его снаружи.
It took me some minutes to satisfy myself that both these conditions were met.	Через несколько минут я удостоверился, что оба эти условия соблюдены.
Then I marked the position of the window carefully in relation to the rows of trees.	Потом я внимательно отметил положение окна относительно деревьев.
After that I went back and listened at the door until I was sure that there was no one in the corridor.	Потом вернулся к двери и прислушался - нет ли кого в коридоре.
I emerged, closed the door, and walked back towards Corelli.	Убедившись, что путь свободен, я вышел, затворил дверь и пошел обратно, к "Корелли".
No one had seen me.	Никто меня не видел.
A moment later I was leaving the building.	Через минуту я уже выходил на улицу.
Eighteen	Глава 18
The first thing I did after that was to take a stiff drink.	Первым делом я выпил стакан виски.
My heart was beating like an army on the march.	Сердце у меня грохотало, как армия на походе.
I would never do to enroll in a conspiracy.	Ясно, что в заговорщики я не гожусь.
Then I went back to the flat and fetched Mars.	Потом я сходил за Марсом.
I took him on a bus to Barnes, had beer and sandwiches at the Red Lion, and then walked with him on the Common until the light was failing.	Я повез его на автобусе в Барнс, выпил пива с сандвичами в "Красном льве" и до сумерек гулял с ним по лугу.
By the time we got back to Goldhawk Road it was nearly dark.	Когда мы вернулись домой, уже почти стемнело.
I left Mars at the flat; there was no sign of Dave. He was out at some meeting.	Я оставил Марса в квартире; Дэйва не было - он ушел на какое-то собрание.
Then I started walking at random in the direction of Hammersmith.	Я вышел из дому и, не разбирая дороги, побрел в сторону Хэммерсмита.
I just wanted the hours to pass and be quick about it.	Мне нужно было только, чтобы поскорее проходило время.
The pubs were just closing, and I put down as much whisky as I could in the last ten minutes.	Кабаки уже закрывались, и я постарался за последние десять минут влить в себя как можно больше виски.
I walked until I was nearly at the river.	Я дошел почти до самой реки.
I wasn't thinking about anything in particular during this period, but my mind was simply dominated by Hugo.	Ни о чем особенном я не думал, но голова моя была полна Хьюго.
It was as if from his bed in the hospital Hugo were holding the end of a cord to which I was attached, and from time to time I could feel it twitching.	Как будто Хьюго, лежа на своей койке в больнице, держал в руке конец веревочки, к которой я был привязан, и время от времени дергал за нее.

Or else it was as if Hugo brooded over me like a great bird; and I took no pleasure in the prospect of our imminent encounter, save a sort of blind satisfaction at the down-rush of the inevitable.	А то мне еще представлялось, будто Хьюго распростерся надо мной, как большая птица. Я не радовался нашей близкой встрече, только испытывал тупое удовлетворение от того, что неизбежное наконец свершится.
I looked at my watch.	Я взглянул на часы.
It was after midnight, and I was standing on Hammersmith Bridge, not far from the place where we had released Mars from his cage.	Полночь миновала. Я стоял на Хэммерсмитском мосту недалеко от того места, где мы выпустили Марса из клетки.
I looked up stream and tried to make out where in the mass of buildings on the north bank the Mime Theatre lay.	Я повернулся лицом вверх по течению и среди темной массы зданий на северном берегу попытался определить место, где стоял театр пантомимы.
But it was too dark to see.	Но было слишком темно.
Then a panic overtook me in case I should arrive back at the Hospital too late.	И тут меня охватил страх, как бы не опоздать в больницу.
I set off walking briskly and hailed a taxi at Hammersmith Broadway which took me back to the Goldhawk Road. But now it was still too early.	Я быстро зашагал обратно и на Хэммерсмитской площади взял такси. Но когда мы вернулись на Голдхок-роуд, было все еще слишком рано.
I walked up and down the street several times, passing the Hospital.	Я несколько раз прогулялся взад-вперед мимо больницы.
It was not yet one o'clock, and I had resolved not to try to enter before two.	Еще не было часа, а я решил, что не буду пытаться войти раньше двух.
I kept walking away from the Hospital, but something kept drawing me back again.	Раз за разом я удалялся от больницы, но что-то тянуло меня назад.
I had to set myself little tasks: this time I would walk as far as the Seven Stars before I came back again; this time I would stand under the railway bridge as long as it took me to smoke a cigarette.	Пришлось давать себе задания: не поверну обратно, пока не дойду до "Семи звезд", или -постою под железнодорожным мостом, пока не выкурю сигарету.
I was in anguish.	Я совсем истерзался.
At about twenty past one I could bear it no longer. I decided to go in.	В двадцать минут второго терпение мое иссякло.
But this time, as I approached, the whole scene appeared to be most damnably exposed.	Но когда я подошел к больнице, мне показалось, что никогда еще здесь не было так светло.
The street lamps were blazing and the building seemed to be covered in lights.	Уличные фонари горели ярче обычного, все здание было как на ладони.
As I came near I could see people standing in the entrance hall, and there were lights in the windows of all the stairways, and lights too in some of the wards.	Подойдя еще ближе, я увидел, что в главном подъезде стоят какие-то люди, на всех лестницах окна освещены, светятся и некоторые окна отделений.
I had not foreseen this degree of nocturnal illumination.	Такой иллюминации я не ожидал.
The Transept gardens, it is true, were plunged in darkness, and as far as I could see there were no lights in Corelli, except for one glimmer which doubtless came from the room of the Night Sister.	Правда, садики между выступами тонули в темноте, и в "Корелли", насколько я мог заметить, не было света, кроме одного окна, наверно у ночной сестры.

To reach the Transept gardens, however, meant crossing the wide gravel walk and the lawn which ran the whole length of the Hospital on either side of the courtyard, and all this area was lit up by the indefatigable street lamps.	Но чтобы попасть в этот сад, нужно было пересечь широкую дорогу и еще газон, окаймлявший главный двор, а сюда достигал свет неутомимых уличных фонарей.
Low posts with chains swinging between them divided the gravel walk from the street.	От улицы дорогу отделяли низкие тумбы, соединенные цепями.
The darkness seemed a long way away.	Расстояние до темного сада казалось огромным.
I chose a point as far from the main entrance as possible and I looked carefully both ways along the street. The scene was deserted.	Я выбрал место как можно дальше от главного подъезда, посмотрел в одну сторону, в другую -улица была пустынна.
Then I took a quick run and sprang over the chains and darted straight across the gavel and diagonally across the main lawn.	Тогда я разбежался, перескочил через цепь и со всех ног помчался через дорогу и дальше, прямо по траве.
I ran very lightly, my toes hardly touching the ground; and in a moment I had reached the darkness of the Transept garden.	Бежал я очень легко, едва касаясь земли, и через минуту уже нырнул во мрак сада "Корелли".
I stopped running and stood still on the grass to get my breath.	Здесь я постоял и отдышался.
I looked back.	Я поглядел по сторонам.
No one.	Никого.
A great silence surrounded me.	Гробовая тишина вокруг.
I looked up at Corelli.	Я окинул взглядом окна отделения.
There was only that one light burning on the first floor.	Светилось только то единственное, на втором этаже.
I began to walk along the grass, touching the cherry trees one by one as I passed.	Я пошел по траве, отсчитывая рукой вишневые деревья.
Now that I was away from the glare of the street lamps it occurred to me that it was a very light night.	Теперь, когда сияние фонарей осталось позади, я заметил, что ночь очень светлая.
From the road the garden had looked pitch black; but in the garden itself the darkness was not dense but diffused, and as I walked quietly along I felt that I must be clearly visible from all the windows, and I expected at any moment to hear a voice challenging me from above.	С улицы сад казался черным колодцем; но в самом саду тьма была совсем не густая, и, чувствуя, что меня могут увидеть из любого окна, я каждую минуту ждал оклика.
But no one spoke.	Но больница молчала.
From outside everything looked very different, and it took me some time to identify the window of the store room. When I did find it I was surprised to discover how high it was from the ground.	Снаружи все выглядело по-другому, и я не сразу опознал окно кладовой, а найдя, удивился, обнаружив, что оно довольно высоко от земли.
I pulled at the window very gently, holding my breath.	Затаив дыхание, я потянул раму на себя.
To my relief it came open without any check and without a sound.	К великому моему облегчению, она отворилась легко и бесшумно.
I looked about me.	Я огляделся.

The garden was empty and motionless, the cherry trees turned towards me, quiet as dancers in a tableau.	Сад был неподвижен и пуст, вишенки застыли, повернувшись ко мне, как танцовщицы в живой картине.
There was still no one on the road.	На улице тоже никого не было видно.
I opened the casement wide, and then hooked my fingers firmly on to the steel frame of the opening on each side.	Я отворил окно пошире и крепко вцепился пальцами в стальную полосу, которой заканчивались рамы.
But the foot of the window was just too high for me to reach it with my knee. There was no sill on the outside.	Но достать коленом до окна не мог, а наружного подоконника не было.
I stood back.	Я отступил шага на два.
I hesitated to spring up, for fear of making a noise.	Прыгать я не решался - боялся нашуметь.
Then I thought that I heard footsteps approaching along the road.	Но тут на улице мне послышались приближающиеся шаги.
Quick as a flash, I put one hand into the opening and sprang.	Мгновенно я ухватился одной рукой за нижний край окна и прыгнул.
The steel edge of the frame caught me at the hip, and next moment I was heeling over gently on to the sill on the inside, and drawing my legs after me.	Стальная окантовка рамы резанула меня по бедру, но я уже перевалился через подоконник и подтянул ноги.
I stood dead still on the floor of the store room.	Сжавшись от страха, я стоял на полу кладовой.
There was a silence into which it seemed to me that I had just let loose a vast quantity of sound.	Мне казалось, что вместе со мной в окружающую тишину ворвался оглушительный шум.
But the silence continued.	Но тишина длилась.
I drew the window to, leaving it unlatched as it had been before.	Я притворил окно, оставив задвижку открытой.
Then I walked down the middle of the room, feeling rather than seeing in the dark bulks of the iron bedsteads on each side.	Потом пошел к двери, не столько видя, сколько ощущая в темноте по обе стороны от себя черные контуры железных кроватей.
Here it really was pitch black, with a dense darkness which seemed to coat the eyeballs.	Здесь и в самом деле было темно, хоть глаз выколи.
I fumbled for the handle of the door, listened for a moment, and then stepped into the corridor.	Я ощупью нашарил ручку двери, прислушался и вышел в коридор.
The bright lights and the white walls broke through the door and dazzled me.	Яркие лампы и белые стены ослепили меня.
My eyes, laid open by the dark, winced at this inrush of light, and I covered them.	Зрачкам, расширившимся в темноте, стало больно от этого внезапного света, и я прикрыл глаза рукой.
Then I turned in the direction of Corelli, my feet padding dully on the rubber composition floor.	Потом я повернул в сторону "Корелли", и шаги мои глухо застучали по линолеуму.
Here concealment was impossible.	Здесь скрыться было некуда.
I simply had to hope that some kindly deity would see to it that I met nobody.	Оставалось только надеяться, что какое-нибудь сострадательное божество оградит меня от возможных встреч.

The Hospital was deserted, yet strangely alive.	Больница была пустынна, но она жила.
I could hear it purring and murmuring like a sleeping beast, and even when at times there came as it were a wave of silence I could still sense within it its great heart beating.	Я слышал, как она бормочет и мурлыкает, словно спящий зверь, и, даже окунаясь в волну полной тишины, чувствовал биение ее огромного сердца.
As I passed the Transept Kitchen I averted my head; for I feared that if I encountered any human eye my guilt would write itself so plainly on my face as to cry 'Shame!' upon itself of its own accord.	Проходя мимо главной кухни, я отвернулся: мне казалось, что если я поймаю на себе человеческий взгляд, то вина моя напишется у меня на лице так явственно, что сама же и закричит: "Позор!"
I came to the main stairs.	Я дошел до главной лестницы.
They were glittering, deserted, immense.	Она была сверкающая, пустая, бесконечная.
The small sound of my footfalls echoed up far above me into the great well of the staircase, and looking up I saw the superimposed rectangles of the banisters diminishing almost to a point many floors above.	Еле слышный звук моих шагов отдавался где-то высоко-высоко в лестничном колодце, и, подняв голову, я увидел уходящие ввысь квадраты перил - один над другим, сначала большие, потом все меньше и меньше.
By now there was no thought in my head at all, not even the most general notion of Hugo, and if anyone had stopped me I would have gibbered like an idiot.	В голове у меня не было теперь ни одной мысли, я даже позабыл о Хьюго, и, если бы кто сейчас остановил меня, я бы заверещал как кретин.
I came to the door of Corelli III.	Я дошел до дверей в "Корелли III".
Here I paused.	Здесь я немного подождал.
I had no very clear conception of how the ward was organized at night.	Ночной распорядок в отделении не был мне известен.
If there were any nurses sleeping in the ward they would be downstairs.	Если дежурят санитарки, так они, наверно, внизу.
In Corelli III there would probably be nobody over and above the patients, except the Night Sister.	А в "Корелли III", скорее всего, одни больные да ночная сестра.
Of this person I knew only by report, and she had figured in my mind, even before I had planned this escapade, as a sort of nocturnal goddess, a Piddingham of the underworld.	О ней я знал только понаслышке, и еще до того, как я задумал свою эскападу, она рисовалась мне в образе некой ночной богини, этакой Пиддингхем из мира теней.
Now as I thought of her, with my hand upon the door, I was taken with a fit of trembling, like a postulant approaching the cave of the Sibyl.	Сейчас, когда я подумал о ней, взявшись за ручку двери, меня охватила дрожь, как вопрошателя перед пещерой Сивиллы.
I opened the door quietly and stepped into the familiar corridor of the ward.	Я тихонько отворил дверь и вступил в знакомый коридор.
One or two lights were burning in the corridor, but the patients' rooms were all in darkness.	В коридоре горело несколько лампочек, в палатах было темно.
The kitchen and the Administration Rooms were dark too, except for the Sister's Room, and from this a light was streaming through the door, the upper half of which was made of frosted glass.	В кухне и в канцелярии света тоже не было, только из комнаты ночной сестры сквозь матовое стекло в верхней половинке двери ложилась на пол световая дорожка.

Through this semi-transparent medium I feared that the Night Sister, to whom I was ready to attribute supernatural powers, let alone any ordinary human acuteness, might see me passing by; so I manoeuvred the first part of the corridor on my hands and knees.	Я боялся, что ночная сестра, которой я готов был приписать сверхъестественный дар прозрения, не говоря уже о заурядной человеческой проницательности, увидит меня через этот полупрозрачный заслон, а потому первую половину коридора одолел на четвереньках.
When I was well past her door I stood up and glided on, and as I went I could not hear myself making a sound.	Только миновав ее дверь, я распрямился и заскользил дальше так тихо, что даже сам не слышал своих шагов.
An uncanny stillness was drinking me up.	Меня засасывало в эту неуютную тишину.
I was now at the door of Hugo's room. I took hold of the handle, which consisted of a sloping steel bar which had to be depressed in order to open the door.	Я дошел до палаты Хьюго и потянулся к дверной ручке, представлявшей собой наклонную стальную пластинку, которую нужно было, чтобы открыть дверь, нажать книзу.
I wrapped it firmly in my hand as if to master it into silence and I depressed it with a strong smooth movement.	Я плотно обхватил ее рукой, словно понуждая к молчанию, и нажал сильным, плавным движением.
Holding it well down I pushed the door.	Крепко прижимая ее книзу, я толкнул дверь.
It opened like a dream door as quietly as if it were giving way to my thought.	Она отворилась бесшумно, как во сне, словно выполняя мою невысказанную волю.
I held the handle until I was well through the doorway and then took hold of the handle on the inside with my other hand.	Не выпуская ручки, я проскользнул в палату и другой рукой перехватил ручку с внутренней стороны.
I closed the door firmly behind me and released the handle.	Потом плотно затворил за собой дверь и разжал пальцы.
There had been no noise.	Все это я проделал совершенно беззвучно.
I was in semi-darkness.	В палате стоял полумрак.
In the door at about the level of the human head there was a small rectangular window about eighteen inches square through which some light came from the corridor.	В двери, на уровне человеческой головы, было прорезано квадратное окошко примерно полтора на полтора фута, сквозь которое проникало немного света из коридора.
I could see the red of the blankets and a humped shape upon the high bed.	Я разглядел на высокой кровати красные одеяла и фигуру под ними.
An instinct of caution made me fall on one knee.	Из предосторожности я опустился на одно колено.
Then the shape stirred, and Hugo's voice said sharply,	Фигура пошевелилась, и голос Хьюго резко спросил:
'Who is it?'	- Кто это?
I said,	Я сказал:
'Sssh!' and added, 'It's Jake Donaghue.'	- Ш-ш! - И добавил: - Это я, Джейк Донагью.
There was a moment's silence and then Hugo said,	Минута молчания, потом Хьюго произнес:
' My God!'	- О господи!
I wanted to get out of the light.	Мне хотелось спрятаться в тень.

I swivelled to a sitting position and propelled myself upon my buttocks through underneath Hugo's bed.	Я сел на пол и ногами вперед проскользнул под кроватью на другую сторону.
I had thoroughly cleaned the floor of this room on the previous afternoon before Hugo's arrival, and I slid upon it now as smoothly as a jack on the ice.	Пол я здесь основательно вымыл накануне, перед тем как привезли Хьюго, и теперь проехался по нему без задержки, как шайба по льду.
I came to rest on the other side of the bed, where I sat against the wall with my knees drawn up.	Затем я сел, привалился к стене и подтянул колени.
I felt completely calm.	Я был совершенно спокоен.
Hugo's eyes looked for me in the dark and found me.	Глаза Хьюго нашли меня в темноте.
I smiled, inclining my head.	Я улыбнулся и склонил голову в поклоне.
' This is a bit much!' said Hugo.	- Это уж слишком, - сказал Хьюго.
'I was asleep.'	- Я как раз уснул.
'Don't speak so loudly,' I told him, 'or the Night Sister will hear.'	- Говорите потише, не то ночная сестра услышит.
He lowered his voice to a whisper.	Хьюго понизил голос до шепота.
'Wish you wouldn't keep following me about!'	- Что вы меня повсюду преследуете?
This annoyed me.	Это меня задело.
' I'm not following you!' I whispered back.	- Я вас не преследую, - отвечал я тоже шепотом.
' Iwork here.	- Я здесь работаю.
The last thing I expected was that you'd be brought in.'	Для меня полная неожиданность, что вас сюда привезли.
You work here?' said Hugo.	- Вы здесь работаете? - переспросил Хьюго.
'What do you do?'	- Что же вы делаете?
' I'm an orderly.'	- Я санитар.
' Good heavens!' said Hugo.	- Боже милостивый!
' Still, you might have waited till tomorrow.'	И все равно, вы могли бы подождать до завтра.
'It would have been very hard to see you during the day when I'm on duty,' I said.	- Днем я на работе, мне было бы очень трудно вас увидеть.
So you're not on duty now?' said Hugo.	- Так, значит, сейчас вы не на работе?
'No.'	- Нет.
' So you are following me.'	- Значит, вы все-таки меня преследуете.
' Oh, go to hell!' I told him.	- А, подите вы к черту! - сказал я.
'Look, Hugo, I want to talk to you about a number of things.'	- Слушайте, Хьюго, мне нужно с вами о многом поговорить.
'Well, I can't get away this time, can I?' he said.	- Что ж, на этот раз мне труднее от вас уйти.
He settled back into the bed and for a few moments we looked at each other in the way that people look when they cannot see each other's eyes.	Он лег на подушки, и мы посмотрели друг на друга так, как смотрят люди, когда не видят глаз собеседника.

'What are you so upset about, Jake?' Hugo asked.	- Чем вы так расстроены, Джейк? - спросил Хьюго.
' I felt it at the studio.	- Я это почувствовал еще на студии.
For years you make no attempt to see me, and then suddenly you start chasing me about like a mad thing.'	Годами вы даже не пытаетесь меня увидеть, а потом вдруг начинаете гоняться за мной как сумасшедший.
I felt I had to be truthful.	Говорить можно было только правду.
'I've seen Sadie and Anna and this reminded me of you,' I said.	- Я видел Сэди и Анну, это напомнило мне о вас.
I could see Hugo closing up like a sea anemone.	Я почувствовал, что Хьюго закрывается, как морской анемон.
'How did you meet those two again?' he asked in a cautious voice.	- Что вас опять свело с этими сестрицами? -спросил он опасливо.
I felt I had to be desperately truthful.	Говорить можно было только всю неприкрытую правду.
'The girl I was staying with threw me out, so I looked for Anna and she passed me on to Sadie.'	- Женщина, у которой я жил, выгнала меня, тогда я разыскал Анну, а она послала меня к Сэди.
I could see Hugo shiver.	Хьюго весь передернулся.
'Did Sadie say anything about me?' he asked.	- Сэди вам говорила что-нибудь обо мне?
'Nothing in particular,' I said, uttering the first lie.	- Ничего особенного. - Это была первая ложь.
' But I got some news of you from Anna.'	- А вот от Анны я кое-что о вас узнал.
I wanted to get back to the subject of Anna.	- Мне хотелось перевести разговор на Анну.
' Yes,' said Hugo,	- Да, - сказал Хьюго.
' Anna told me she'd seen you.	- Анна говорила мне, что видела вас.
You came to the theatre one night, didn't you?	Вы как-то вечером заходили в театр, ведь так?
I wanted to see you afterwards. I was sorry when Anna said you'd gone.	Я хотел вас повидать, очень жалел, когда Анна сказала, что вы уехали.
You evidently weren't very anxious to see me then.'	В то время вы, очевидно, не так уж стремились меня видеть.
I felt unable to comment on this in detail.	На подробный ответ я был неспособен.
' I was afraid to see you, Hugo,' I said.	- Я боялся с вами встретиться, Хьюго.
' I can't understand you, Jake,' said Hugo.	- Не понимаю я вас, Джейк.
'I don't see how anyone could be afraid of me.	Я вообще не понимаю, как меня можно бояться.
I never could see why you cleared off like that before.	Я так и не понял, почему вы тогда исчезли.
I wanted to talk to you very much then.	А мне тогда очень хотелось с вами поговорить.
There was never anyone I could discuss with like you.	Ни с кем у меня не бывало таких интересных споров.
We might have discussed that stuff of yours.'	Мы могли бы обсудить эту вашу вещицу.
' What stuff?' I asked.	- Какую вещицу?

' That book of yours,' said Hugo.	- Да вашу книгу.
'I forget when it came out, but it must have been some time after you cleared off from Battersea, or else we would have talked about it, and I don't remember talking of it with you.'	Я не помню точно, когда она вышла, но, вероятно, уже после того, как вы переехали из Бэттерси, иначе мы бы о ней потолковали, а я, по-моему, не обсуждал ее с вами.
I leaned my head back and pressed it hard against the wall, as one might do to ease a crisis of drunkenness.	Я крепко прижался затылком к стене, точно борясь с пьяным бредом.
Do you mean The Silencer?' I asked.	- Вы это про "Молчальника"?
Yes, that thing,' said Hugo.	- Ну да.
'Of course, I found it terribly hard in parts.	Местами, конечно, книга показалась мне ужасно трудной.
Wherever did you get all those ideas from?'	Откуда вы взяли все эти мысли?
From you, Hugo,' I said weakly.	- От вас, Хьюго, - пролепетал я.
'Well,' said Hugo, of course I could see that it was about some of the things we'd talked of.	- Я, конечно, заметил, что отчасти это темы наших разговоров.
But it sounded so different.'	Но звучало все совсем по-другому.
' I know!' I said.	- Знаю.
So much better, I mean,' said Hugo.	- В том смысле, что гораздо лучше.
'I forget really what we talked about then, but it was a terrible muddle, wasn't it?	Я уж не помню толком, о чем мы тогда говорили, но путаница была ужасная, правда?
Your thing was so clear.	А у вас все так четко.
I learnt an awful lot from it.'	Я узнал из этой книги много нового.
I stared at Hugo.	Я широко раскрыл глаза.
His bandaged head was silhouetted in the light from the little window; I could not see his expression.	Забинтованная голова Хьюго вырисовывалась на фоне освещенного окошка; выражения его лица не было видно.
' I was ashamed about that thing, Hugo,' I said.	- Я очень стыдился этой книги, - сказал я.
'I suppose one always is, about what one writes,' said Hugo.	- Того, что пишешь, потом, наверно, всегда стыдишься.
'I've never had the nerve to write anything.	Я так и не набрался храбрости что-нибудь написать.
I hope you made some money out of it anyway.	Надеюсь, вы на ней хотя бы заработали.
Did it sell well?'	Она хорошо раскупалась?
'Not very,' I said.	- Не очень.
I wondered for a moment if he were mocking me; but it was impossible. Hugo was incapable of mockery.	- У меня мелькнула мысль, что он надо мной смеется, но нет, Хьюго на это был неспособен.
'Too highbrow, I suppose,' said Hugo.	- Вероятно, показалась слишком интеллектуальной.
'People never like original stuff when they first see it.	Публику отпугивает все самобытное.
I hope you weren't put off.	Но вас это, надеюсь, не остановило?

Are you writing another dialogue?'	Вы пишете сейчас какой-нибудь новый диалог?
'No!' I said, and added, just to keep the conversation going while I collected my wits, 'I thought of looking the thing over lately and developing one or two of the ideas, but I couldn't get hold of a copy.'	- Нет! - чуть не крикнул я и добавил, чтобы не молчать, пока собираюсь с мыслями: - Как раз недавно мне захотелось перечитать ее и развить кое-какие положения, но я нигде не мог ее найти.
' A pity!	- Как жаль!
You could have borrowed mine,' said Hugo.	Могли бы взять у меня.
'I keep one in the drawer of my desk and look at it sometimes.	Я держу ее в ящике стола и время от времени в нее заглядываю.
It reminds me a bit of our talks.	Она мне напоминает наши беседы.
I used to enjoy them so much.	Я получал от них огромное удовольствие.
My brain's quite gone to seed since then.'	С тех пор мозги у меня совсем заржавели.
'I came to your flat one night last week,' I said, 'and you'd left a note saying Gone to the pub, and I went round the pubs looking for you.'	- На прошлой неделе я заходил к вам домой, -сказал я. - Вы тогда оставили записку: "Ушел в кабак", и я искал вас по всем кабакам.
You can't have gone far,' said Hugo.	- Плохо искали.
'I was in the King Lud.'	Я был совсем близко - знаете такое заведение "Король Лудд"?
'I went eastward,' I said.	- А я пошел в противоположную сторону, на восток.
' I met Lefty Todd that night.'	В тот вечер я познакомился с Лефти Тоддом.
' Of course, you know Lefty, don't you,' said Hugo.	- Да, вы ведь знакомы с Лефти.
'I saw him today at the meeting, before someone chucked the brick at me.'	Я его видел сегодня на митинге, прежде чем мне угодили в голову кирпичом.
'How is your head, by the way?' I asked.	- А кстати, как ваша голова?
' Oh, it's all right,' said Hugo.	- Ничего страшного.
'I've just got a raging headache--which but for you would be raging in my sleep.	Только болит как проклятая. Если б не вы, она хоть болела бы во сне.
But, Jake, you haven't told me why you cleared off.	Но вы не сказали мне, Джейк, почему вы тогда исчезли.
Did I do something to offend you?'	Я чем-нибудь вас обидел?
'No,' I said patiently,	- Нет, - сказал я терпеливо.
' I did something to offend you.	- Это я вас обидел.
'But I see now there was a misunderstanding.	Но теперь вижу, что произошло недоразумение.
Let's skip it.'	Оставим это.
I could see Hugo looking at me intently.	Я чувствовал, что Хьюго внимательно на меня смотрит.
The bulky bandage gave him an enormous head.	От бинтов голова его казалась огромной.
'The trouble with you, Jake,' said Hugo, 'is that you're far too impressed by people.	- Ваша беда в том, Джейк, - сказал он, - что вы слишком подпадаете под чужое влияние.

You were far too impressed by me.'	Вы и под мое влияние тогда подпали.
I was surprised.	Я удивился.
' I was impressed,' I said, 'but I didn't know you knew.'	- Верно. Но я не знал, что это вам известно.
'Everyone must go his own way, Jake,' said Hugo.	- Каждый должен идти своей дорогой, Джейк, -сказал Хьюго.
' Things don't matter as much as you think.'	- Вы придаете всему слишком большое значение.
I felt exasperated with Hugo.	Я вдруг обозлился.
' I don't know what you mean,' I said.	- Не знаю, что вы имеете в виду.
'You thought something mattered enough when you took so much trouble with that theatre in Hammersmith.' I wanted to draw him on the subject of Anna.	Кой-чему вы тоже, надо полагать, придаете значение, иначе не стали бы возиться с этим театром в Хэммерсмите.
' Oh, that..' said Hugo, and was silent for a moment.	- Ах, это... - Хьюго на минуту умолк.
'I did that to please Anna, but it was a foolish thing.'	- Это я сделал ради Анны. Но это была глупая затея.
I held my breath.	Я затаил дыхание.
I had to step carefully now if I was to get out of him the full confession for which I thirsted; and as I inhaled slowly I could smell Hugo's thoughts.	Теперь, чтобы выудить у него признание, которое я так жаждал услышать, нужно было действовать крайне осторожно; я сделал глубокий вдох, будто пробуя мысли Хьюго на запах.
'You mean, it didn't really please her,' I asked coaxingly.	- Вы хотите сказать, что ей это не доставило удовольствия? - спросил я вкрадчиво.
'Well, it pleased her, of course, yes,' said Hugo, 'but what was the use?	- Да нет, удовольствие это ей доставило, да что толку?
Lies don't get one anywhere.	Ложью ничего не добьешься.
Not that this was exactly a lie. After all, we both understood the situation.	Не то чтобы это была настоящая ложь, ведь ситуация нам обоим была ясна.
Yet it was a sort of a lie.'	Но в каком-то смысле это все же была ложь.
I felt a little out of my depth here.	Я почувствовал, что не могу уследить за его мыслью.
'You mean that she wasn't really interested in it, that she was somehow imprisoned in it?' I asked.	- Вы хотите сказать, что театр ее недостаточно увлек, что она оказалась там в некотором роде пленницей?
'No, she was interested all right,' said Hugo, 'but wasn't really interested.	- Нет, ее-то он увлек, - сказал Хьюго. - Это я не увлекся.
And then she would introduce all that oriental junk, heaven knows where she got it from!'	И потом, она внесла в него столько всякой восточной чепухи - где она только ее нахваталась!
'She got it from you!' I said with as much incisiveness as I could put into a whisper.	- У вас и нахваталась, - сказал я, вложив в свой ответ всю язвительность, какую только можно выразить шепотом.
' That's nonsense!' said Hugo.	- Ничего подобного!

'She may have picked up some vague notions from me, but they didn't add up to that.'	Какие-то смутные идеи она могла у меня почерпнуть, но до такого я бы никогда не додумался.
'Why did you act in the mimes then if you thought the whole thing was bad?' I asked.	- Так зачем же вы участвовали в пантомиме, если считали, что все это никуда не годится?
'You're right; I oughtn't to have,' said Hugo, 'but I did it to please her--and after all she did seem to be making something there.'	- Правильно, этого не следовало делать. Но мне не хотелось обижать ее. К тому же у нее как будто что-то получалось.
' Yes,' I said, 'she can create things.'	- Да, - сказал я. - У Анны есть творческая жилка.
'You can both create things, I mean you and Anna,' said Hugo.	- Она у обоих у вас есть - и у вас, и у Анны, -сказал Хьюго.
'Why do you say it like that?' I asked.	- Почему вы сказали это таким тоном? - спросил я.
' It just strikes me,' said Hugo.	- Просто пришло в голову.
' I never made a thing in my life,' he added.	А вот я ничего в жизни не создал.
'Why did you destroy the theatre?' I asked.	- Почему вы ликвидировали театр?
' I didn't destroy it,' said Hugo.	- Я его не ликвидировал.
' Anna did.	Это Анна.
She suddenly began to feel that it was all pointless, and she went away.'	Она вдруг решила, что все это ни к чему, и уехала!
' Poor Hugo!' I said.	- Бедный Хьюго!
So then you gave it to NISP.'	И тогда вы отдали его ННСП?
'Well,' said Hugo, NISP were urgently wanting a place and I thought they might as well have it.'	- Да, им очень нужно было помещение, я и подумал, почему не отдать.
I felt sorry for Hugo.	Мне стало жаль его.
I pictured him standing alone in the theatre after the being had departed that had been its life.	Я представил себе, как он стоит в театре, совсем один, а той, что была душой этого дома, больше нет.
'I didn't know you had any political views,' I said.	- Я не знал, что у вас есть политические убеждения, - сказал я.
'You must have developed them since I last saw you.'	- Наверно, они родились уже после того, как мы перестали встречаться.
'I haven't exactly got any political views,' said Hugo, 'but I think Lefty's ideas are decent.'	- В сущности, никаких политических убеждений у меня нет. Просто идеи Лефти кажутся мне честными.
This was a very high term of praise in Hugo's vocabulary.	- В устах Хьюго это была очень высокая похвала.
' Are you working with him?' I asked.	- Вы с ним работаете?
' Good heavens, no!' said Hugo.	- Боже упаси!
' I wouldn't know how.	Этого я не умею.
I just give him money. That's all I can do.'	Я просто даю ему деньги, вот и все.

'I suppose Rockets are still going strong,' I said.	- Завод ваш, надо полагать, по-прежнему процветает?
'I notice that the municipality of Paris is a customer of yours.'	Я случайно узнал, что парижский муниципалитет тоже в числе ваших клиентов.
'Oh, Rockets,' said Hugo.	- Завод?
' I've sold the factory, you know.'	Я его продал, разве вы не знали?
' I didn't,' I said.	- Не знал.
'Why?'	А почему?
'Well, I don't really believe in private enterprise,' said Hugo, 'at least I think I don't.	- Да как вам сказать, не верю я в частное предпринимательство. По-видимому, не верю.
I'm so bad at understanding these things.	Вообще я плохо разбираюсь в этих вещах.
And if one's in any doubt about a racket one ought to clear out, don't you think?	А если сомневаешься в своем деле, то лучше бросить, вы со мной согласны?
Anyhow, while I had the factory I just couldn't help making money, and I don't want that.	Кроме того, пока у меня был завод, я поневоле наживал деньги, а я этого не хочу.
I want to travel light.	Я хочу путешествовать налегке.
Otherwise one can never understand anything.'	Иначе никогда ничего не поймешь.
'I've always travelled light,' I said, 'and I don't see that it's ever helped me to understand anything.	- Я всю жизнь путешествую налегке, - сказал я, -но мне это никогда не помогало что-нибудь понять.
But what about films, or are they different?'	А как же кино? Или это совсем другое?
'I'm clearing out of that too,' said Hugo.	- Из кино я тоже ухожу.
'There's a new Anglo-French show that's going to take over Bounty Belfounder, and good luck to them.'	Сейчас создается одна новая англо-французская компания, "Баунти - Белфаундер" в нее вольется. Желаю им удачи.
'I see,' I said. I felt moved. 'But you'll still be a rich man, Hugo,' I added.	- Понятно, - сказал я, глубоко взволнованный, и добавил: - Но вы все равно останетесь богатым человеком, Хьюго.
' I suppose so,' said Hugo.	- Очевидно, так.
' I'm reluctant to think about it.	Не хочется об этом думать.
I expect I'll get rid of the money somehow.	Как-нибудь да разделаюсь с этими деньгами.
I'll give a lot to Lefty.	Большую сумму дам Лефти.
You can have some too, if you like.'	Вам тоже могу дать, если хотите.
' You're a strange man, Hugo,' I said.	- Странный вы человек, Хьюго.
' Why this sudden urge to strip yourself?'	Откуда это внезапное стремление обнищать?
'It's not sudden,' said Hugo.	- Оно не внезапное.
' It's just that I've been cowardly and muddled.	Раньше я просто трусил, да и руки не доходили.

I don't suppose I should have made up my mind to do anything even now if it hadn't been that my life had got into such a ghastly mess that even I can't overlook it.'	Я бы и сейчас, наверно, ни на что не решился, если бы не запутал свою жизнь до такой степени, что даже сам не могу это не замечать.
I thought of Anna.	Я подумал об Анне.
' You've been very unhappy?'	- Вы очень измучились?
' That, of course,' said Hugo.	- Да, конечно.
' I've been nearly demented.	Чуть с ума не сошел.
But that was no excuse for behaving so badly.	Но это не оправдывает моего безобразного поведения.
By the way, I'm sorry I cut you off that day on the phone when I rang up Welbeck Street.	Кстати, простите меня, ради бога, что я бросил трубку в тот день, когда звонил на Уэлбек-стрит.
I was so taken aback when I heard your voice, it made me feel so ashamed of myself that I rang off.'	Я так удивился, услышав ваш голос, и мне стало ужасно стыдно.
I couldn't understand this. ' What were you so ashamed about?' I asked.	Этого я не понял. - Почему вам стало стыдно?
'Oh, well,' said Hugo, 'things I'd been doing, and things I intended to do.	- Ну, знаете, я много чего натворил и еще собирался натворить.
You think far too well of me, Jake.	Вы обо мне слишком хорошего мнения, Джейк.
You're a sentimentalist.'	Вы фантазер!
' Sssh!' I said to him sharply, and we both fell silent.	- Ш-ш! - прошипел я, и мы оба умолкли.
There was a sound of feet in the corridor.	В коридоре послышались шаги.
I realized with a shock where I was.	Я с ужасом вспомнил, где нахожусь.
The soft sound of the footfalls drew nearer.	Тихие шаги приближались.
Perhaps our voices had been heard, as in the excitement of the discussion they grew louder.	Возможно, нас услышали, когда мы, увлекшись разговором, повысили голос.
I moved quietly up against the edge of the bed, to make sure that I was invisible from the door.	Я придвинулся вплотную к кровати, чтобы меня нельзя было увидеть от двери.
Perhaps it was simply the Night Sister on her rounds, and we had not been heard after all.	А может, нас и не услышали, просто это ночная сестра делает очередной обход.
The steps came to a stop outside Hugo's door, and the square aperture was darkened.	Шаги замерли возле двери Хьюго, квадрат окошка потемнел.
I pressed my face into the red blanket and held my breath.	Я вдавился лицом в красное одеяло и затаил дыхание.
I wondered suddenly if Hugo would denounce me to the Night Sister, and for a moment I felt him to be capable of it.	Мне вдруг подумалось: а что, если Хьюго выдаст меня ночной сестре? Минуту я верил, что он на это способен.
But Hugo lay rigid, and I could hear him breathing deeply.	Но Хьюго лежал как пласт, дышал глубоко и ровно.
Then a moment later the face was withdrawn and the footsteps went slowly on to the next room.	Через минуту-другую лицо в окошке исчезло, и шаги медленно протопали к следующей двери.

I relaxed, and still leaning against the bed looked up at Hugo while my thoughts reassembled.	Я перевел дух и поднял глаза на Хьюго, собираясь с мыслями.
I felt that I was playing a big fish.	Я чувствовал, что мне идет хорошая карта.
Hugo was communicative.	Хьюго настроен общительно.
Now, it was only a matter of saying the right things and he would tell me all.	Теперь надо только выбрать нужные слова, и он мне все расскажет.
I broke the silence with a low whisper.	Нарушив молчание, я прошептал еле слышно:
' Anna's stopped singing.'	- Анна бросила петь.
Hugo was silent for a moment. 'Anna's all right,' he said, rather shortly.	Хьюго помолчал, потом сухо отозвался: - Ну и бог с ней.
I felt that this had been a wrong move.	Видимо, я сделал неправильный ход.
I tried something more direct. ', Hugo,' I said, 'what was it that you felt ashamed of when you rang up there and I answered the phone?'	Я решил выбрать более прямую дорогу. -Хьюго, почему вам стало стыдно, когда вы позвонили туда, а я подошел к телефону?
Hugo hesitated.	Хьюго ответил не сразу.
I could see him fiddling with his bandage and looking past me.	Он теребил свои бинты и смотрел мимо меня.
' I behaved badly to her,' he said.	- Я дурно вел себя по отношению к ней.
'How?'	- В каком смысле?
I breathed out the question, reducing my presence to a minimum.	- Я выдохнул этот вопрос, стараясь свести свое присутствие до минимума.
I wanted Hugo to soliloquize.	Я хотел услышать монолог.
I saw Anna's fleeing figure.	Вдали передо мной мелькнула ускользающая фигура Анны.
'Oh, I persecuted her terribly,' said Hugo.	- Приставал к ней просто безобразно, - сказал Хьюго.
'Did she love you?' I murmured, and the air all about me was trembling.	- Она вас любила? - шепнул я, чувствуя, как самый воздух дрожит мелкой дрожью.
' Oh, no,' said Hugo, 'it was hopeless.	- О нет, это было безнадежное дело.
You know,' he said, 'I sometimes thought that she was keen on you.'	Вы знаете, - добавил Хьюго, - иногда мне казалось, что она неравнодушна к вам.
The muscles relaxed one by one all over my body like little animals falling asleep, and I stretched out my legs.	Все мускулы моего тела расслабились один за другим, как засыпающие зверюшки; я вытянул ноги.
I felt sorry for Hugo as for a moment or two I brooded upon the picture he had conjured up.	Задумавшись над картиной, которую вызвали к жизни слова Хьюго, я от души его пожалел.
But now there was no time for brooding.	Но задумываться было некогда.
I must get the facts; theories could come later.	Мне нужны были факты, а для раздумий потом времени хватит.
My mood at that moment was almost scientific.	Сейчас я ощущал в себе почти научную объективность.

'What made you think that?' I asked.	- Почему вам так казалось?
' I mean, that she was keen on me.'	Ну, что она ко мне неравнодушна?
'She talked about you a lot,' said Hugo, 'and asked me questions about you.'	- Она много о вас говорила, расспрашивала меня о вас.
'What a bore for you,' I said, and I smiled to myself.	- Не завидую, - сказал я и мысленно улыбнулся.
Nothing is more maddening than being questioned by the object of one's interest about the object of hers, should that object not be you.	Хуже нет, как выслушивать от объекта своих симпатий расспросы об объекте ее симпатий, если только это не вы сами.
'I was glad to be of service to her,' said Hugo, with a disgustingly humble air.	- Меня радовало, что я мог быть ей полезен, -сказал Хьюго до противности смиренным тоном.
Was Hugo being frank with me? I suddenly wondered.	Внезапно меня резануло подозрение - уж не притворяется ли он.
'When will you see her again?' I asked.	- Когда вы ее теперь увидите? - спросил я.
' Is she really going away?'	- Это правда, что она уезжает?
' I don't know,' said Hugo.	- Не знаю.
'I really don't know what she plans to do.	Я понятия не имею о ее планах.
She's like the weather.	Она как погода.
One simply never knows with Sadie.'	Разве можно предсказать, что сделает завтра Сэди?
' You mean Anna, yes,' I said.	- Да, только вы имеете в виду Анну, - сказал я.
' I mean Sadie!' said Hugo.	- Я имею в виду Сэди! - сказал Хьюго.
The names of the two women rang out like the blasts of a horn which echo through a wood.	Имена обеих женщин прозвучали, как зов охотничьего рога, что эхом отзывается по всему лесу.
A pattern in my mind was suddenly scattered and the pieces of it went flying about me like birds.	Четкий узор в моем мозгу внезапно раскололся, и осколки разлетались во все стороны, как вспугнутые птицы.
I rose to one knee and my face was close to Hugo's.	Я встал на одно колено и придвинулся лицом к лицу Хьюго.
' Who have we just been talking about?' I asked him.	- О ком мы сейчас говорили?
' Sadie, of course,' said Hugo.	- О Сэди, конечно.
'Who else do you imagine?'	А то о ком же?
My grip closed upon the blanket.	Я впился пальцами в одеяло.
Already my thought, turned back the other way, was showing me an entirely different scene.	Мысль, повернутая в обратную сторону, уже рисовала мне совершенно новую картину.
'Hugo,' I said, 'can we get this absolutely clear?'	- Хьюго, - сказал я, - ради бога, выясним все до конца.
'Be quiet!' said Hugo, 'you're talking almost out loud.'	- Тише! - сказал Хьюго. - Вы бы еще закричали.
'Who is it that you're in love with?' I said.	- Кого вы любите?
'Which of them?'	Которую из них?

' Sadie,' said Hugo.	- Сэди, - сказал Хьюго.
' Are you sure?' I asked.	- Вы уверены?
' Bloody hell!' he said.	- О черт!
' I ought to know!	Мне ли не знать.
I've suffered more than a year of misery about that woman!	Из-за этой женщины я терплю все муки ада!
But I thought you knew all this?'	Но я думал, вы это знаете.
' She told me,' I said.	- Она мне говорила, - сказал я.
' She told me!	- Да, говорила.
But, of course, I didn't believe her.'	Но я, конечно, ей не поверил.
I sat back on to the floor and rocked my head in my hands.	- Я отодвинулся от кровати и сжал голову руками.
'Why "of course"?' said Hugo.	- Почему "конечно"? - спросил Хьюго.
'After all, she called you in to defend her against me, didn't she?	- Ведь она даже пригласила вас специально для защиты от меня.
Only you walked out!'	Только вы сбежали.
He spoke bitterly.	- В голосе его была горечь.
' She locked me in,' I said.	- Она заперла меня в квартире.
' I couldn't stand that.'	Этого я не мог стерпеть.
' My God!	- О господи!
I wish she'd locked me in!' said Hugo.	Если б она меня заперла в своей квартире!
' I couldn't believe her, I couldn't!' I said.	- Я не мог ей поверить, просто не мог.
'Did she tell you I'd been awful?' said Hugo.	- Она говорила вам, что я вел себя по-свински?
'Well, she said something vague about your possibly bursting in.'	- Да что-то упоминала о том, что с вас станется к ней ворваться.
'She's a kind woman,' said Hugo, 'if she told you no more than that.	- Если это все, что она говорила, значит, она добрая женщина.
I behaved like a mad thing.	Я черт знает что вытворял.
I broke in once in the night, and another time I came during the day while she was at the studio and looked for letters and took away some of her things.	Один раз вломился к ней ночью, в другой раз проник в квартиру днем, когда она была в студии, искал писем, кое-что унес.
I was absolutely insane about her.	Я просто с ума по ней сходил.
I tell you, Jake, my life's been a perfect chaos for nearly a year.	Говорю вам, Джейк, я целый год жил в каком-то безумии.
That's why I've got to clear myself out of it all and begin again.'	Потому-то мне и необходимо из всего этого выпутаться и начать сначала.
'But, Hugo, it's not possible!' I said.	- Но, Хьюго, это же невозможно!
' You can't love Sadie!'	Не может быть, чтобы вы любили Сэди!

'Why not?' said Hugo.	- Это почему?
He was angry.	- Хьюго был рассержен.
I felt incoherent.	Я растерялся.
The impossibility of Hugo's loving Sadie loomed over me inexpressibly, and as I stared at the fact of Hugo's loving Sadie I could only babble.	Объяснить, почему это невозможно, я был не в силах и, когда невозможное стало фактом, мог только лепетать что-то бессвязное.
'She isn't worth it' was on the tip of my tongue, but I didn't say it.	Я чуть не сказал: "Она этого не стоит", но удержался.
That wasn't the reason anyhow.	Да и не в этом было дело.
' But you knew Anna.' I said.	- Но вы же знали Анну, - сказал я.
'How could anyone know Anna and prefer Sadie?'	- Как можно было, зная Анну, предпочесть Сэди?
'I'll tell you one reason,' said Hugo, and his voice was edged with fury.	- А я вам скажу. - В голосе Хьюго послышалась ярость.
' Sadie's more intelligent!'	- Сэди умнее.
I had a confused sense of something terrible raising itself up between us. Hugo saw it too, and added immediately,	У меня возникло смутное ощущение, точно между нами вырастает грозная стена, Хьюго тоже это почувствовал и поспешил добавить:
' Jake, you're a fool.	- Джейк, но это же глупо.
You know anyone can love anyone, or prefer anyone to anyone.'	Вы же знаете, каждый может полюбить кого угодно и предпочесть его кому угодно.
We were silent, I still clutching the blanket and Hugo half sitting up in bed.	Мы помолчали. Я все еще не выпускал одеяла, Хьюго приподнялся на постели.
I could feel his legs close to my hand and they were rigid.	Его напряженно вытянутые ноги были возле моей руки.
' I still don't understand,' I said at last.	- И все-таки я не понимаю, - сказал я наконец.
' It isn't just that I thought the thing impossible.	- Я не то что вообще считал это невозможным.
But everything was pointing the other way.	Просто вся картина рисовалась мне по-другому.
Why did you take all that trouble about the Mime Theatre?'	Зачем вам тогда было возиться с театром?
'I've told you,' said Hugo, ' it was to please Anna.'	- Я же вам говорил. Чтобы сделать приятное Анне.
'But why, why?'	- Но зачем, зачем?
I struggled with this idea.	- Я не мог свыкнуться с этой мыслью.
'Well, I don't know,' said Hugo impatiently.	- Да не знаю, - раздраженно ответил Хьюго.
' I probably oughtn't to have.	- Наверно, зря.
Nothing can come of these concessions.	Ни к чему эти уступки не ведут.
One is just telling lies.'	Только лжешь раз за разом.
His words entered dully and blankly into my mind.	Слова его не вызвали отклика в моем сознании.
Then quite suddenly I realized the truth.	А потом меня вдруг озарило.

I stood up.	Я встал.
' Anna loves you,' I said.	- Анна вас любит.
' Yes, of course,' said Hugo.	- Ну конечно, - сказал Хьюго.
' She's as crazy about me as I am about Sadie.	- Сходит по мне с ума так же, как я по Сэди.
But I thought you were in on all this, Jake?'	Но я думал, вам это известно, Джейк!
'I was in on it,' I said.	- Так оно и есть.
' I knew everything.	Я все знал.
I got it all the wrong way round, that's all!'	Только я все понял наоборот.
I walked to the door and looked out through the little window.	Я подошел к двери, выглянул в окошечко.
I saw a row of white doors opposite me and a red floor.	Увидел ряд белых дверей и красный пол.
I turned back towards Hugo, and saw his face clearly for the first time.	Потом оглянулся на Хьюго и только теперь ясно увидел его лицо.
He was still very pale, and as he looked up at me anxiously from underneath the bandage, his face wrinkled and intent, he looked like Rembrandt.	Он все еще был очень бледен, и, когда он, напряженно сощурившись, внимательно и тревожно взглянул на меня из-под бинтов, что-то в нем напомнило мне Рембрандта.
I came back to the other side of the room. I wanted Hugo's face darkened.	Я снова обошел кровать - мне не хотелось, чтобы его лицо было на свету.
' I didn't realize all this,' I said.	- Да, я все перепутал, - сказал я, садясь.
'I might have behaved differently.'	- Не то, вероятно, вел бы себя по-другому.
I couldn't at the moment think just in what way I would have behaved differently; all I knew was that I had a wrench which dislocated past, present, and future.	В чем это могло бы выразиться, я и сам не знал; я только чувствовал, что мне нанесен удар, от которого сдвинулось с места и прошлое, и настоящее, и будущее.
Hugo was looking at me hard, and I gave him my face though not my eyes.	Хьюго пристально смотрел на меня, и я предоставил ему мое лицо, но не глаза.
If he could read the truth there, good luck to him.	Если он сумеет прочесть на нем правду, что ж, дай ему бог.
I knew that for myself it would take a long time to become clear.	Сам-то я еще не скоро до нее доберусь.
'Just say something more about Anna, would you, Hugo?' I said.	- Скажите мне еще что-нибудь про Анну, Хьюго, -попросил я.
' Say anything that comes into your head.	- Первое, что придет в голову.
Anything might give me a better understanding.'	Мне все может пригодиться, чтобы лучше понять.
'Well, I don't know what to say,' said Hugo.	- Да я не знаю, что сказать, Джейк.
'I'm terribly sorry about all this, Jake; it's like life, isn't it?	Ужасно все это грустно. Вот как бывает в жизни, а?
I love Sadie, who's keen on you, and you love Anna, who's keen on me.	Я люблю Сэди, которая влюблена в вас, а вы любите Анну, которая влюблена в меня.

Perverse, isn't it?'	Прямо как назло.
' Come on, Hugo,' I said, 'say something about Anna.	- Ну же, Хьюго, скажите что-нибудь про Анну.
Tell me when all this started.'	Расскажите, когда все это началось.
' It was long ago,' said Hugo.	- Давно.
'I ran into Anna through Sadie, and she took one look, Anna, I mean.'	Я познакомился с ней через Сэди, и она сразу сделала стойку - я имею в виду Анну.
'Don't worry about the pronouns!' I said. 'It's all clear from now on.'	- Насчет местоимений не тревожьтесь, теперь уж я не спутаю.
' At first she pursued me,' said Hugo.	- Сперва она за мной гонялась, - сказал Хьюго.
'She stopped doing everything else and simply pursued me.	- Бросила все свои дела и гонялась за мной.
It was no use my leaving London and staying at a hotel. In a day or two she would turn up.	Я пробовал уезжать из Лондона, удирал в гостиницу она везде меня настигала.
I was frantic.'	Я был вне себя.
' I find this hard to believe,' I said to Hugo.	- Мне трудно в это поверить.
'I don't mean that I think you've invented it. I just find it hard to believe.'	Я не хочу сказать, что вы это выдумали, но просто мне трудно поверить.
'Well, have a try,' said Hugo.	- Постарайтесь, - сказал Хьюго.
I was struggling to recognize in this frenzied maenad the Anna that I knew, the coolly tender Anna who was for ever balancing the claims of her admirers one against another with the gentle impartiality of a mother.	Я пытался узнать в этой исступленной менаде ту Анну, которую знал, холодноватую, нежную Анну, так мягко, почти по-матерински беспристрастно умевшую согласовать притязания своих поклонников.
I was in considerable pain.	Мне было очень больно.
' You said "at first",' I said.	- Вы сказали "сперва".
'What happened then?'	А потом что случилось?
'Nothing much ever happened,' said Hugo.	- Не случилось, в сущности, ничего.
' She wrote me hundreds of letters.	Она написала мне сотни писем.
Beautiful letters.	Очень красивых писем.
I kept some of them.	Некоторые я сохранил.
Then she became more sensible and I saw a bit more of her.'	Потом она немножко образумилась, и мы стали видеться чаще.
I winced.	- Меня бросило в дрожь.
'I liked to see her,' said Hugo, 'because I could talk to her about Sadie.'	- Мне приятно было с ней встречаться, - сказал Хьюго, - потому что я мог говорить с ней о Сэди.
'Poor Anna!' I said.	- Бедная Анна! - сказал я.
' I know,' said Hugo.	- Знаю.
' I've been a brute to both of them.	Я с обеими поступил по-свински.
But now I'm clearing out.	Но теперь я отстраняюсь.

I advise you to clear out too,' he added.	И вам советую.
'I don't know what you mean,' I said, 'but I'm damned if I will!'	- Не знаю, что вы хотите сказать, только я и не подумаю.
'Some situations can't be unravelled,' said Hugo, 'they just have to be dropped.	- Есть ситуации, которые нельзя распутать, -сказал Хьюго. - Можно только уйти.
The trouble with you, Jake, is that you want to understand everything sympathetically.	Ваша беда в том, Джейк, что вы все хотите понять и осмыслить.
It can't be done.	Это невыполнимо.
One must just blunder on.	Нужно просто идти напролом.
Truth lies in blundering on.'	В этом и есть истина.
' Oh, to hell with truth!' I told him.	- А, к черту истину!
I felt very confused and very ill.	- Я чувствовал себя сбитым с толку и совсем больным.
'It's odd,' I said. I was picking about among the things I had just learnt.	- Странно, - сказал я, перебирая новости, которые только что узнал.
'I was so sure the theatre was all your idea.	- Я был так уверен, что театр - это ваша идея.
It seemed so like you.	Это было так похоже на вас.
"Actions don't lie, words always do."	"Поступки не лгут, слова лгут всегда".
But now I see that this was all a hallucination.'	Теперь-то мне ясно, что это была галлюцинация.
'I don't know what you mean by "like me",' said Hugo.	- Не знаю, как понимать ваше "похоже на меня", -сказал Хьюго.
' The theatre was all Anna's idea.	- Театр затеяла Анна.
I just joined in.	Я только поддержал ее.
She had some sort of general theory about. it, but I never understood properly what it was.'	У нее была в связи с этим какая-то общая теория, только я так и не уразумел, в чем она состояла.
' That was just what was yours,' I said.	- Теория-то и была ваша.
'It was you reflected in Anna, just as that dialogue was you reflected in me.'	Это было ваше отражение в Анне, точно так же, как тот диалог - ваше отражение во мне.
' I don't recognize the reflections,' said Hugo.	- Не узнаю я своих отражений.
'The point is that people must just do what they can do, and good luck to them.'	По-моему, каждый должен делать то, что умеет, и большего не нужно.
'What can you do?' I asked him.	- А вы что умеете делать?
Hugo was silent for a long time.	Хьюго долго молчал.
'Make little intricate things with my hands,' he said.	- Умею делать руками разные сложные мелочи.
' Is that all?' I asked.	- И только?
' Yes,' said Hugo.	- Да
We were silent again.	Мы опять помолчали.
'What will you do about it?' I said.	- И какой же из этого вывод?

' I'm going to become a watch-maker,' said Hugo.	- Я стану часовщиком.
' A what?' I said.	- Кем?
' A watch-maker.	- Часовщиком.
Of course, it'll take me many years.	Конечно, на это потребуется несколько лет.
But I've already arranged to be apprenticed to a good man in Nottingham.'	Но я уже сговорился - поступлю в учение к одному хорошему мастеру в Ноттингеме.
' In where?'	- Где?!
' In Nottingham.	- В Ноттингеме.
Why not?'	А чем это плохо?
'I don't know why not,' I said.	- Не знаю.
'But why this at all?	Но почему?
Why a watch-maker?'	Почему часовщиком?
' I've told you,' said Hugo.	- Я же вам сказал.
' I'm good at that sort of thing.	К таким вещам у меня есть склонность.
Remember how clever I was with the set pieces?	Помните, как ловко у меня получались фейерверки?
Only there was so much nonsense about set pieces.'	Только вокруг них нагромоздили много вздора.
' Isn't there nonsense about watches too?' I asked him.	- А вокруг часов нет вздора?
'No,' said Hugo, 'it's an old trade.	- Нет. Это старое, почтенное ремесло.
Like baking bread.'	Все равно как печь хлеб.
I stared into Hugo's darkened face.	Я изумленно смотрел на неразличимое во мраке лицо Хьюго.
It was masked, as ever, by a sort of innocence.	Как всегда, на нем читалось своеобразное простодушие.
' You're mad,' I said.	- Вы с ума сошли! - сказал я.
'Why do you say that, Jake?' said Hugo.	- Почему вы так говорите, Джейк?
' Every man must have a trade.	У каждого должно быть свое ремесло.
Yours is writing.	Ваше ремесло - писательство.
Mine will be making and mending watches, I hope, if I'm good enough.'	Моим будет делать и чинить часы, если я с этим справлюсь.
'And what about the truth?' I said wildly.	- А как же истина? - спросил я в бешенстве.
'What about the search for God?'	- Поиски бога?
'What more do you want?' said Hugo.	- Чего же вам больше? - сказал Хьюго.
' God is a task.	- Бог - это работа.
God is detail.	Бог - это конкретные детали.
It all lies close to your hand.'	Все это близко, под рукой.