Воспарение [=На подъеме]

Ты сможешь сделать это. Ты сделаешь это. Ставь на кон всё, что есть.

Почему бы, блять, и нет? Если Нулевой День наступит сегодня вместо февраля или марта, то так тому и быть.

Он пробежал мимо маркера и оказался на холме. Справа была Лесопилка «Пёрдис», слева — хозяйственный магазин «Пёрдис». Осталась пара километров. Внизу он видел центр города; флаги, красующиеся на крышах двадцати с лишним бизнесов; стоящие друг напротив друга, как святые стрелки, католическую и методистскую церкви; забитую до отказа наклонную парковку; полные людей тротуары и два городских светофора. Позади второго находился мост Тин-Бридж, где была натянута жёлтая финишная лента, украшенная индюшками. Перед собой Скотт видел только шесть или семь бегунов. Тот, что в красной футболке, был вторым и подбирался к лидеру. Дейрдре шла в наступление.

Мне никогда её не догнать, подумал Скотт. Слишком большой отрыв. Этот чёртов холм не сломил меня, но порядком вымотал.

Затем его лёгкие, казалось, заработали с новой силой; каждый вдох был глубже предыдущего. Его кроссовки (не ослепительно белые «Адидас», а просто старые грязные «пумы»), перестали быть свинцовыми. Вернулась прежняя лёгкость тела. Это было то, что Милли назвала вторым дыханием, и что профессиональные спортсмены вроде Маккомб, называют эйфорией бегуна. И Скотту это было по нраву. Он вспомнил тот день у себя во дворе, когда согнул колени, подпрыгнул и ухватился за ветвь. Он вспомнил, как бегал вверх и вниз по ступенькам эстрады. Он вспомнил, как танцевал на кухне под песню Стиви Уандера «Суеверие». И сейчас было так же. Не второе дыхание, не эйфория, а парение. Ощущение, что он вышел за пределы себя и мог двинуться ещё дальше.

Спускаясь с Хантерс-Хилл мимо «Олири Форд» с одной стороны и «Зонис Гоумарт» — с другой, он обошёл одного бегуна, затем второго. И вот уже четверо остались позади. Его не волновало, пялились ли они на него, когда он проносился мимо. Всё его внимание было сосредоточено на красной футболке и синих шортах.

Дейрдре выбилась в лидеры. И как только она это сделала, над головой опять громыхнуло — Божий стартовый пистолет — и Скотт почувствовал на шее первые холодные капли дождя. Затем на руке. Он увидел, как они начали покрывать дорогу тёмными пятнами размером с дайм. Теперь по обе стороны Мэйн-Стрит были зрители, хотя до финиша оставалась ещё миля, и полмили до тротуаров. Скотт увидел, как начали раскрываться — как цветы — зонтики. Какая красота. Всё было красивым — хмурое небо, щебёнка на дороге, оранжевый маркер, информирующий о последнем отрезке Индюшачьего забега. Мир выступил на передний край.

Впереди него бегун резко свернул с дороги, встал на колени и повалился на спину, уставившись в дождливое небо с агонией в лице. Между ним и Дейрдре осталось только двое участников.

Скотт пронёсся мимо оранжевого маркера. Остался только один километр — меньше мили. Он перешёл с первой передачи на вторую. Теперь, когда начались тротуары, — с каждой стороны находилась приветствующая толпа, кто-то размахивал флажками с символикой Индюшачьего забега, — пришло время узнать, сможет ли он перейти не только к третьей передаче, но и пойти на перегруз.

Поднажми сукин ты сын, подумал он, и начал ускоряться.

Дождь, казалось, на мгновение притих. Скотту хватило этого, чтобы подумать: потоп отменён, как тут же разразился настоящий ливень, загнав зрителей в помещения и под навесы. Видимость упала до двадцати процентов, затем до десяти, затем почти до нуля. Скотт подумал, что холодный дождь был больше, чем просто приятным; он был почти божественным.

Он обошёл сначала одного бегуна, затем другого — бывшего лидера, которого обогнала Дейрдре. Тот замедлился до шага, шлёпая по фонтанирующей улице с опущенной головой, руками на бёдрах и мокрой футболке, прилипшей к телу.

Впереди сквозь серую завесу дождя Скотт увидел красную футболку. Он думал, что у него достаточно топлива в баке, чтобы обойти её, но забег мог закончиться раньше. Светофор в конце Мэйн-Стрит исчез. Как и Тин-Бридж, и жёлтая лента, натянутая в его начале. Остались только Маккомб и он; оба бежали под ливнем вслепую, но Скотт никогда в жизни не чувствовал себя счастливее. Только счастье — это ещё мягко сказано. Сейчас, когда он раскрывал пределы своей выносливости, это был целый новый мир.

К этому всё и шло, подумал он. К этому воспарению. Если таковы предсмертные ощущения, то каждый должен уходить с радостью.

Он подобрался достаточно близко, чтобы увидеть, как Дейрдре Маккомб обернулась, от чего её мокрый хвостик дохлой рыбой повис у неё на плече. Её глаза широко раскрылись, когда она увидела, кто пытался сместить её с лидерской позиции. Она отвернулась, опустила голову и прибавила скорости.

Сначала Скотт держал дистанцию, затем начал сокращать её. Ближе, ближе, так близко, что мог дотронуться до её вымокшей футболки и разглядеть дождевые струйки, бегущие по её шее. Услышать — даже в шуме ливня — как она втягивает воздух. Он мог видеть её, но не здания, мимо которых они бежали, ни светофор или мост. Он уже не знал, в какой точке Мэйн-Стрит он находился и не видел никаких ориентиров.

Она опять оглянулась назад, и это было ошибкой. Её левая нога зацепилась за правую лодыжку, и она упала, вытянув руки, и прокатилась по воде, расплескав её в разные стороны, как ребёнок, плюхнувшийся на живот в бассейне. Он услышал, как она крякнула, когда из её лёгких вышел воздух.

Скотт приблизился к ней, остановился и нагнулся. Она перевернулась, помогая себе одной рукой, и посмотрела на него. Её лицо перекосила ярость и боль.

— Как вы схитрили? Чёрт возьми, как вы схи…

Он ухватил её. Сверкнула молния, заставив его вздрогнуть.

— Ну же. — Другой рукой он обхватил её за талию и потянул вверх.

Её глаза широко раскрылись. Сверкнула ещё одна молния.

— Господи, что вы делаете? Что со мной происходит?

Он не ответил. Она шевелила ногами, но не касалась улицы, которую теперь покрывал дюймовый слой бегущей воды, — они болтались в воздухе. Он знал, что с ней происходит, и знал наверняка, что это было потрясающе, но с ним самим этого не происходило. Для себя она была лёгкой, может, легче света, но для него её стройное тело, состоящее из мышц и сухожилий, было тяжёлым. Он отпустил её. Он всё ещё не мог видеть Тин-Бридж, но разглядел еле видимую жёлтую полоску, которая, должно быть, была финишной летной.

— ВПЕРЁД! — прокричал он и указал на финиш. — БЕГИ!

Что она и сделала. Он побежал следом. Она сорвала ленту. Сверкнула молния. Он двигался, подняв руки навстречу дождю, и сбавил темп, когда забежал на мост. Он увидел её, стоящую на четвереньках, и упал рядом с ней: оба глотали ртом воздух, который, казалось, превратился в жидкость.

Она посмотрела на него, по её лицу стекали ручейки, похожие на слёзы.

— Что произошло? Бог мой, вы схватили меня так, будто я ничего не весила!

Скотт подумал о монетах, которые положил в карманы куртки в тот первый день, когда пришёл к доктору Бобу; он подумал о том, как стоял на весах в ванной с парой двадцатифунтовых гантель.

— Верно.

— Ди-Ди! Ди-Ди!

Это была Мисси, несущаяся в их сторону с распростёртыми объятиями. Дейрдре вскочила на ноги и обняла жену. Они пошатнулись и чуть не упали. Скотт протянул руки, чтобы поймать их, но не коснулся их. Сверкнула молния.

Затем их нашла толпа, и она оказались окружены жителями Касл-Рока, которые аплодировали им под дождём.

ГЛАВА 5. После забега

В тот вечер Скотт лежал в ванне, наполненной настолько горячей водой, насколько он мог выдержать, пытаясь успокоить боль в мышцах. Когда зазвонил телефон, он достал его из стопки чистой одежды, лежащей на стуле возле ванной. Я будто привязан к этой чёртовой штуке, подумал он.

— Алло?

— Это Дейрдре Маккомб, мистер Кери. Когда состоится наш ужин? Можно в следующий понедельник, потому что по понедельникам мы не работаем.

Скотт улыбнулся.

— Думаю, вы не правильно поняли пари, мисс Маккомб. Вы победили, и теперь ваши собаки имеют неограниченный доступ к моей лужайке.

— Мы оба знаем, что это не совсем правда, — сказала она. — Фактически, вы сошли с дистанции.

— Вы заслужили победу.

Она засмеялась. Это был первый раз, когда Скотт услышал её очаровательный смех.

— Мой школьный тренер принялся бы рвать на себе волосы, если бы услышал подобные сантименты. Он говорил: то, чего вы заслуживаете, не имеет ничего общего с тем, каким по счёту вы финишируете. Однако, я приму победу, если вы устроите нам ужин.

— Тогда я освежу в памяти свои вегетарианские рецепты. Следующий понедельник подходит, но только если вы приведёте с собой жену. Часиков в семь?

— Хорошо, она ни за что этого не пропустит. А ещё… — Она замялась. — Я хочу извиниться за то, что сказала. Я знаю, вы не хитрили.

— Не стоит извиняться, — вполне серьёзно сказал Скотт. Потому что в каком-то смысле он схитрил, хотя и невольно.

— Если не за это, тогда я должна извиниться за то, как обращалась с вами. Я могла бы сослаться на особые обстоятельства, но Мисси говорит, что их нет, и, кажется, она права. У меня есть определённые… устои… и изменить их было не легко.

Он не смог придумать, что ответить ей на это, поэтому сменил тему.

— У вас безглютеновая диета? Непереносимость лактозы? Стоит сказать, чтобы я не приготовил вам и Мисси — мисс Дональдсон — того, что вы не сможете съесть.

Она снова рассмеялась.

— Мы не едим мясо и рыбу, и только. Всё остальное может быть на столе.

— Даже яйца?

— Даже яйца, мистер Кери.

— Скотт. Зовите меня Скотт.

— Хорошо. А я — Дейрдре. Или Ди-Ди, чтобы не путать с Ди, с собакой. — Она остановилась. — Когда мы придём на ужин, вы сможете объяснить, что произошло, когда вы потянули меня? У меня были странные ощущения во время бега, странное восприятие, каждый участник скажет вам то же самое…

— Я тоже ощутил это, — сказал Скотт. — Начиная от Хантерс-Хилл, всё стало… необычным.

— Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я будто на пару секунд очутилась на космической станции или типа того.

— Да, я смогу объяснить. Но я хотел бы пригласить моего друга доктора Боба, который уже знает. И его жену, если она будет доступна. — Скотт не стал говорит: если она захочет.

— Ладно. Тогда до понедельника. Ах да, загляните в «Пресс-Геральд». На бумаге статьи не будет до завтра, но онлайн она доступна уже сейчас.

Ну кончено, подумал Скотт. В двадцать первом веке издание бумажных газет так же сродни фабрикам по выпуску повозок.

— Сделаю.

— Думаете, это была молния? Там в конце?

— Да, — сказал Скотт. Что ещё это могло быть? Молния идёт в паре с громом, как арахисовое масло с желе.

— И я тоже, — сказала Ди-Ди Маккомб.

* * *

Он оделся и включил компьютер. Статья находилась на домашней странице сайта «Пресс-Геральд», и он был уверен, что она появится на титульной странице воскресной газеты, — может выше сгиба, помимо вестей о новом мировом кризисе. Заголовок гласил: ВЛАДЕЛЕЦ МЕСТНОГО РЕСТОРАНА ВЫИГРАЛ КАСЛ-РОКСКИЙ ИНДЮШАЧИЙ ЗАБЕГ. Согласно статье, это был первый случай с 1989 года, когда забег выиграл житель города. В онлайн-версии было только две фотографии, но Скотт предположил, что будет больше в воскресной печатной версии. Оказалось, это была не молния; это был газетный фотограф, и несмотря на дождь, он сделал отличные снимки.

На первом были Дейрдре со Скоттом, на заднем фоне светофор перед Тин-Бридж, горящий красным, что говорило о том, что она упала в семидесяти ярдах. Его рука лежала на её талии. Волосы растрёпанного хвостика прилепились к её щекам. Она смотрела вверх на него, обессиленная и изумлённая. Он смотрел вниз на неё… и улыбался.

ОНА СДЕЛАЛА ЭТО С НЕБОЛЬШОЙ ДРУЖЕСКОЙ ПОМОЩЬЮ, гласила подпись, а под ней было: житель Касл-Рок Скотт Кери помогает Дейрдре Маккомб подняться на ноги после того, как она упала на мокрую дорогу недалеко от финишной линии.

Под вторым фото было написано: ПОБЕДНЫЕ ОБЪЯТИЯ, и приведено три имени: Дейрдре Маккомб, Мелисса Дональдсон и Скотт Кери. Дейрдре и Мисси обнимались. Хотя на самом деле Скотт не касался их, а просто выставил вперёд руки, чтобы поймать, казалось, что он тоже был участником этих объятий.

В преамбуле говорилось, что Дейрдре Маккомб управляла рестораном с «её партнёром», и была приведена цитата из обзора, появившегося в газете ещё в августе, в котором еду назвали «вегетарианской кухней с техасско-мексиканским налётом, которую обязательно нужно попробовать, — оно того стоит».

Билл Д. Кот занял свою излюбленную позицию — как и обычно, когда Скотт сидел за компьютером, — взгромоздившись на край стола, и наблюдал за своим домашним питомцем-человеком загадочными зелёными глазами.

— Вот, что я скажу Билл, — сказал Скотт. — Если это не приведёт посетителей, то им уже ничто не поможет.

Он пошёл в ванную и встал на весы. То, что они сказали ему, не удивило его. Вес упал до 137. Возможно, из-за дневных усилий, но он так не думал. А думал он, что из-за ускорения метаболизма (и перегруза в конце), он ещё сильнее ускорил процесс.

Теперь казалось, что Нулевой День мог наступить на несколько недель раньше, чем он предполагал.

* * *

Майра Эллис пришла на ужин вместе с мужем. Сначала она вела себя робко — почти пугливо — как и Мисси Дональдсон, но бокал «Пино» (который Скотт подал с сыром, крекерами и оливками) расслабил обеих дам. А потом — о, чудо — они обнаружили, что обе были повёрнуты на микологии и большую часть ужина говорили о грибах.

— Вы столько знаете о них! — воскликнула Майра. — Могу я спросить, не ходили ли вы в кулинарную школу?

— Ходила. После того, как я встретила Ди-Ди, но задолго до нашей женитьбы. Я ходила в ИКО. Это…

— Институт кулинарного образования в Нью-Йорке! — воскликнула Майра. Несколько крошек упало на её голубую шёлковую блузку с оборками. Она этого не заметила. — Знаменитый! Бог мой, как же я завидую!

Дейрдре смотрела ни них и улыбалась. Доктор Боб тоже. Что было очень хорошо.

Скотт провёл утро в местном «Ханнофордс» с оставленной Норой копией «Радостей готовки», лежащей на детском сиденье его магазинной тележки. Он задавал много вопросов, и исследования с лихвой окупились, как и обычно. Он приготовил вегетарианскую флорентийскую лазанью с чесночными тостами. И был удовлетворён — но не удивлён — увидев, как Дейрдре съела не одну или две, а целых три порции. Она всё ещё отходила от забега и нуждалась в углеводах.

— На десерт есть только кекс из магазина, — сказал он, — но шоколадные взбитые сливки я сделал сам.

— Я не пробовал их с детства, — сказал доктор Боб. — Моя мама делала их по особым случаям. И мы, дети, называли их шоко-крем. Продолжай в том же духе Скотт.

— Плюс кьянти[22], — сказал Скотт.

Дейрдре выразила одобрение. Она раскраснелась, её глаза блестели, казалось, удовольствие получала каждая клетка её тела.

— Неси скорее!

Еда получилась отличной, и это был первый раз, когда он провёл столько времени на кухне, после того, как от него удрала Нора. Наблюдая за тем, как они едят и слушая их разговоры, он понял, насколько пустынным был дом, в котором жили только он и Билл.

Они впятером не оставили от кекса и следа. Скотт начал собирать тарелки, Майра и Мисси поднялись со своих мест.

— Давай мы сделаем это, — предложила Майра. — Ты занимался готовкой.

— Не стоит мэм, — сказал Скотт. — Я просто сложу их на столешнице, а в посудомойку закину позже.

Он отнёс тарелки на кухню и положил их на столешницу. Когда обернулся, увидел улыбающуюся Дейрдре.

— Если тебе нужна работа, Мисси как раз подыскивает су-шефа.

— Не думаю, что смогу угнаться за ней, — сказал Скотт, — но буду иметь в виду. Как прошёл уикенд в ресторане? Должно быть, неплохо, раз Мисси ищет помощника.

— Битком, — ответила она. — Все столы были заняты. Приезжие, но и жители Рока, которых я раньше не видела, по крайней мере, в нашем заведении. И у нас бронь на следующие восемь или девять дней. Будто мы заново открылись, когда люди приходили посмотреть, что у нас есть. Если у вас не вкусно или даже так себе, то большинство не вернётся. Но у Мисси гораздо вкуснее, чем так себе. Они вернутся.

— Победа в гонке внесла изменения, а?

— Фотографии — вот, что внесло изменения. Без тебя на них была бы просто лесба, выигравшая забег, вот и всё.

— Ты слишком самокритична.

Она помотала головой, улыбаясь.