8 июня 2006 года в результате удара американской авиации по убежищу «Аль-Каиды» Заркауи был убит. В октябре того же года руководящий орган джихадистов Совет шуры муджахидов объявил о создании Исламского государства Ирак. Решено было таким образом объединить «Аль-Каиду» с местными суннитскими группировками боевиков, придать «суннитскому сопротивлению» более иракский характер. Ведь одной из причин роста недовольства местных суннитов было именно то, что в «Аль-Каиде» воевали арабы из других стран, внедрявшие в Ираке свои бесчеловечные методы ведения борьбы. Число иностранных боевиков, которых «Аль-Каиде» удавалось ежемесячно посылать в Ирак, упало в 2007 году с 200 до 40. Если в 2007 году «Аль-Каида» осуществила около 300 акций, то в следующем полугодии – всего 28, за этот же период число жертв сократилось с 1500 до 125. В целом за два года число нападений на американцев сократилось в 7 раз19.
Как писал Жан-Пьер Филью, «Аль-Каида в Ираке» «оказалась низведенной до роли машины, фабрикующей такфир, то есть подвергающей анафеме своих же единоверцев, которых обвиняют в отступничестве от веры, чтобы удобнее их ликвидировать»20.
«Аль-Каида в Ираке» переиграла сама себя. Ее зверства, практиковавшиеся акции смертников, при которых гибла масса простых жителей, ее стремление насаждать самые бесчеловечные и мракобесные нормы шариата, наконец, ее попытки отобрать у шейхов суннитских племен выгодный канал контрабандной торговли – все это привело к тому, что значительная часть суннитских боевиков-иракцев повернулась против пришельцев. Союзники стали врагами, суннитские боевики вступили в альянс с американцами, рассудив, видимо, что «Америка – это плохо, но «Аль-Каида» – еще хуже. Были созданы «советы пробуждения», в которые вошли «сыны Ирака», суннитские боевики, переменившие фронт и выступившие против «Аль-Каиды». В октябре 2006 года в провинции Аль-Анбар было сформировано движение «Ас-Сахва» («Пробуждение»), вступившее в альянс со вчерашними врагами, американцами. В течение года Рамади и Фаллуджа, главные города провинции Аль-Анбар (которая занимает почти треть всей площади Ирака), были очищены от боевиков «Аль-Каиды».
Казалось, что с «Аль-Каидой в Ираке» покончено. Однако сирийская гражданская война дала этой группировке второе дыхание. Нынешний кризис начался, когда боевики ИГ (так стала называться организация, отбросив названия «Ирак» и «Левант»), вдоволь навоевавшись в Сирии как против режима Асада, так и против конкурентов из оппозиции, решили вернуться в Ирак, откуда они вышли тремя годами раньше. Лидер организации Абу Бакр аль-Багдади провозгласил создание Халифата, а себя объявил халифом Ибрагимом.
В Ираке блицкригу джихадистов благоприятствовало широкое возмущение суннитских масс политикой правительства во главе с шиитом Нури аль-Малики. Ведь после свержения американцами в 2003 году Саддама Хусейна вся социальная пирамида в стране перевернулась с ног на голову: выборы дали большинство шиитам (60 % населения). Американцы, сделавшие Малики главой правительства, советовали ему привлекать к власти суннитское меньшинство. Он же, напротив, удалил суннитов со всех значимых позиций в государстве. Тех суннитских боевиков, которые в 2008 году согласились сотрудничать с властью и совместно бороться против «Аль-Каиды», отказались включить в армию. Малики потребовал и добился вывода американских войск, что было ошибкой, ведь морские пехотинцы не допустили бы сейчас суннитских боевиков в Мосул.
Ворвавшись в Ирак в июне 2014 года, джихадисты захватили Мосул, второй по величине город Ирака, обратили в бегство иракскую армию, получили несметное количество американского оружия и военных материалов. Им помогали местные сунниты. Политика Малики восстановила против власти суннитские племена как раз в той части страны, которая прилегает к Сирии.
Это было лишь начало. Сейчас ИГ – это не группировка, а настоящее террористическое государство. Туда нахлынули десятки тысяч людей из 80 стран исламского мира, многие с семьями. Халифат уже захватил треть территории Ирака и четверть территории Сирии, контролирует важнейшие энергетические и водные ресурсы обеих стран. Наконец, мощной базой благосостояния «государства душегубов» были огромные средства, передававшиеся ему религиозными фондами Саудовской Аравии (но не саудовской властью, как ошибочно считают некоторые; династия понимает, что наследники бен Ладена – ее смертельные враги). В руках халифатистов электропроизводящие мощности на Тигре и Евфрате. Но главное – это нефть, от продажи которой ИГ зарабатывало до 2 миллионов долларов в день. Исламисты по демпинговым ценам продавали ее не только Турции и Иордании, но даже своему врагу – сирийскому режиму Башара Асада. Кстати, в Сирии многие уверены, что Асад втайне поощрял джихадистов, считая их своими объективными союзниками в борьбе против «Свободной сирийской армии» и других сил умеренной прозападной оппозиции. Если это так, то тактически Асад выиграл, так как «умеренные» не получают от Запада серьезного оружия именно из-за опасений, что оно попадет в руки исламистов. Стратегически же он проиграет: ИГ доберется и до него.
После молниеносного взятия Мосула все стали гадать: куда двинутся джихадисты. Самой вероятной мишенью выглядел Багдад, к которому боевики ИГ быстро приблизились. Но все получилось иначе. Десятки тысяч добровольцев-шиитов ринулись с юга на фронт – защищать не только столицу (в которой, кстати сказать, шиитов больше, чем суннитов: 4 миллиона из 6), но и священные для всех шиитов мира города Неджеф и Кербела, где похоронены Али и Хусейн, зять и внук пророка Мухаммеда.
Багдад и вообще центральный Ирак оказались крепким орешком для боевиков ИГ, которые внезапно повернули в другую сторону и вторглись в регион Иракский Курдистан, фактически являющийся самостоятельным квазигосударственным образованием вот уже в течение двадцати лет. Перед этим исламисты на захваченной ими земле уничтожили все шиитские мечети и христианские храмы, монументы, даже гробницу библейского пророка Ионы, а христианам предъявили ультиматум: либо отречься от своей веры и принять ислам, либо платить крупные налоги, либо… их судьбу решит меч.
Затем отряды ИГ двинулись на автономный регион Иракский Курдистан, подошли к главному городу региона Эрбилю, и в этот момент президент Обама, всячески уклонявшийся от вмешательства, уже должен был сделать решающий шаг. Нельзя допустить, чтобы исламисты поработили курдов, единственных верных союзников Америки на всем Ближнем Востоке. Американская авиация нанесла удары по джихадистам и спасла Эрбиль. Вскоре стало ясно, что невозможно воевать против ИГ в Ираке, не сокрушив их базу и тыл в Сирии. Началась новая фаза войны на Арабском Востоке.
Немного о других ячейках транснациональной сети.
В Северной Африке 24 января 2007 года была образована «Аль-Каида в исламском Магрибе», в которую вошли алжирская «Салафитская группа проповеди и битвы» Абдельмалека Друкдаля, «Исламская боевая ливийская группа» Абу Фараджа аль-Либи, «Тунисская боевая исламская группа» и другие. Создана и сахарская ветвь организации. Но основная энергия «Аль-Каиды» была сосредоточена на северо-западе Алжира, в так называемом треугольнике смерти. Там 19 августа 2008 года была совершена самая кровопролитная акция – нападение на школу полиции в провинции Бумерд (45 убитых). Еще до этого, 8 июня 2008 года, был убит французский инженер в Лахдарии, при этом погибли 11 алжирцев, гражданских лиц. И в дальнейшем каждый раз оказывалось, что в результате акций «Аль-Каиды» в Магрибе, как и в Ираке, подавляющее большинство жертв составляли местные жители.
Гораздо важнее для бен Ладена была Саудовская Аравия; свержение «нечестивой монархии» стало его заветной целью, и он воспользовался вторжением США в Ирак в 2003 году, чтобы на волне антиамериканских настроений поднять в королевстве народное восстание. Еще накануне начала американской операции, 14 февраля, лидер «Аль-Каиды» выступил с обращением к исламскому миру, в котором обвинил династию Саудов в том, что она предала Османскую империю англичанам во время Первой мировой войны. Далее, он заклеймил Саудов за то, что они предали палестинское дело евреям и американцам. Наконец, бен Ладен призвал к свержению монархий в Саудовской Аравии, Кувейте, Бахрейне и Катаре, заявив, что все эти короли – предатели и квислинги.
Объявив войну Саудовской Аравии, бен Ладен создал и там ячейку «Аль-Каиды». Позднее, в 2009 году, объединившись с йеменской ячейкой, она получила название «Аль-Каида на Аравийском полуострове». Ее ядро составляли саудовцы-моджахеды, вернувшиеся из Афганистана, ветераны войны против советских войск. В декабре 2004 года при нападении на консульство США в Джидде были убиты 9 человек. Одна за другой начались атаки – то на помещение национальной гвардии в Эр-Рияде, то на полицейские участки, то на кварталы столицы, заселенные иностранцами. В мае 2004 года в Хобаре, на восточном побережье, были убиты 22 человека. В Эр-Рияде похищен и вскоре обезглавлен американец. Уже в следующем месяце саудовские спецслужбы нанесли ответный удар: в ходе успешной операции был убит лидер «Аль-Каиды на Аравийском полуострове» Мокрин. В декабре того же года при нападении на министерство внутренних дел и центр вербовки в полицию погибли 12 террористов, результаты атаки были ничтожными. Наконец, в апреле 2005 года саудовские спецслужбы разгромили главное гнездо джихадистов в Аль-Расе, причем 14 из них были уничтожены, включая нового лидера организации Сауда аль-Утайби. «Аль-Каида на Аравийском полуострове» оказалась обезглавлена.
К 2006 году контрнаступление саудовских властей против «Аль-Каиды» принесло крупные успехи: сорвано более 100 террористических актов, убиты или арестованы свыше 260 боевиков. Последняя крупная акция джихадистов – нападение на нефтеочистительный комплекс в Абкаике, на восточном побережье, закончилась полным провалом, все нападавшие были уничтожены. Саудовские власти организовали внушительную кампанию по их «перевоспитанию». По заявлению властей, успех был достигнут в 80 случаях из 100. Из 2 тысяч боевиков, захваченных в 2004–2007 годы, 700 человек отреклись от своих убеждений и были возвращены в свои семьи21.
Более успешной может оказаться деятельность йеменского крыла «Аль-Каиды на Аравийском полуострове». Бен Ладен никогда не скрывал, что Йемен – идеальная страна для джихада: слабое государство, могущественные племена, готовые дать убежище боевикам по законам легендарного кланового гостеприимства, тысячи вернувшихся ветеранов афганской войны, горы, где можно укрыться… Чем не второй Афганистан?
Стоит отметить, что Йемен дал непропорционально большое количество добровольцев для войны против советских войск в Афганистане. Из 240 содержащихся в лагере Гуантанамо пленных боевиков 96 – йеменцы.
Сам по себе Йемен не имел для бен Ладена большого значения, он рассматривался как плацдарм для дестабилизации обстановки в соседней Саудовской Аравии; эта заветная цель маячила перед лидером «Аль-Каиды» до конца его дней.
За последнее время в заголовках мировых новостей стали мелькать две африканские группировки исламистских изуверов – «Аль-Шаабаб» в Сомали и «Боко Харам» в северной Нигерии. Что касается первой из них, лидер сомалийских исламистов Ахмед Али Годане и Айман Завахири объявили о заключении союза. В конце 2014 года боевики «Аль-Шаабаб» (название происходит от арабского слова «молодежь») заставили содрогнуться мировую общественность, совершив акции, в ходе которых люди, не умевшие произнести мусульманские молитвы, немедленно расстреливались. А «Боко Харам» (в переводе «Западное образование должно быть запрещено») прославились как захватом сотен школьниц, которых обращали в ислам и выдавали замуж за мусульман, так и организацией взрывов в публичных местах, в том числе в мечетях.
Но что дали многочисленные террористические акты в Европе, Африке, Азии? Убито совсем небольшое количество военнослужащих западных стран, сотни мирных жителей, но по большому счету это ведь ничего не дает в плане изменения расстановки мировых сил в пользу ислама. С Соединенными Штатами не удалось справиться так, как это, по мнению бен Ладена, получилось с Советским Союзом. А широкое применение тактики акций смертников-шахидов, даже при демонстрации всему миру воли и фанатизма джихадистов, имело и контрпродуктивные последствия. Если сначала казалось, например, что чуть ли не все мусульмане Западной Европы поддерживают такие действия, то последующие опросы показали, что в Англии акции смертников одобряют всего 4 % мусульман. И хотя 87 % египтян в 2008 году одобряли стремление «Аль-Каиды» заставить американцев вывести войска из мусульманских стран и прекратить поддерживать Израиль, 74 % опрошенных в Египте считали, что акция 11 сентября имела негативное значение для мусульманского мира. В Саудовской Аравии в 2007 году положительное отношение к «Аль-Каиде» высказали лишь 10 % опрошенных22.
И не случайно, что в самой организации в ноябре 2007 года взорвалась «бомба»: один из отцов-основателей «Аль-Каиды» египтянин Сайид Имам аш-Шариф, известный больше как доктор Фадл, выступил с резки» м публичным разоблачением бен Ладена и Завахири. В меморандуме под названием «Документ по ориентировке для деятельности джихадистов в Египте и в мире» Фадл клеймит лидеров «Аль-Каиды» за злоупотребление понятием «такфир» (обвинение мусульманина в отходе от ислама) таким образом, что это дает возможность считать неверными всех мусульман, не согласных с линией организации. Фадл категорически отрицает право активистов джихада произвольно объявлять тех или иных людей отступниками. Он обвиняет лидеров «Аль-Каиды» в том, что они придерживаются «преступной доктрины», оправдывающей организацию массовых убийств, указывая, что исламское право запрещает убивать даже неверных, если это женщины и дети.
«Операция Манхэттен» 11 сентября 2001 года, по мнению Фадла, спровоцировала иностранное вторжение и гибель «исламского государства», созданного «Талибаном». В результате погибло больше мусульман, чем было убито Израилем во всех его войнах. «За каждую каплю крови, пролитую в Афганистане и Ираке, ответственность несут бен Ладен и Завахири и их последователи». Фадл обрушивается на «героев Интернета», живущих под защитой спецслужб, или племен, или в пещерах; египетские тюрьмы и кладбища переполнены джихадистами, а Завахири, которого Фадл называет трусом, лжецом и агентом суданской разведки, бежал из Египта23.
Выступление такого видного джихадиста, как Фадл, со столь резкой критикой двух главных персонажей «Аль-Каиды», разумеется, явление экстраординарное. Оно примечательно тем, что бьет по двум самым уязвимым местам ее теории и практики: это извращение исламской теологической традиции и возведенное в правило массовое убийство несогласных.
Бен Ладен и Завахири всегда ненавидели «дворцовых улемов», то есть богословов, обслуживающих «лжемусульманские режимы», противопоставляя им улемов джихада, своих непримиримых последователей. Бен Ладен вообще считал мусульманских духовных лиц «пленниками тиранов». Заркауи говорил, что «сотни тысяч мусульман были умерщвлены неверными благодаря молчанию улемов». Причина такого гнева понятна, ведь дискредитировать главарей «Аль-Каиды» в глазах верующих могли только улемы, профессиональные богословы, которым не составляет труда уличить глашатаев джихада в искажении, обеднении, примитивном и одностороннем истолковании религиозной традиции.
Собственно, теологическая сторона учения бен Ладена всегда характеризовалась примитивностью, если не сказать убожеством. Вот что писал профессор Филью: «Его цитаты из Корана изобилуют повторениями, его аргументация, оправдывающая джихад, – поверхностна и брутальна, так как главное для него – неустанное разоблачение преступлений, совершенных «неверными». Руководители «Аль-Каиды» не получили никакого теологического образования, и их знакомство с исламом ограничено корпусом текстов, скудных по содержанию, но легко доступных. Их идеологическая продукция – это конструкции, созданные самоучками, обилие цитат лишь маскирует повторение содержания… Невероятное извращение ценностей ислама совершается с неофитским пылом и сектантской непримиримостью. Вожди глобального джихада сводят колоссальное богатство Корана к ограниченному набору сур, изданных между 624 и 630 годами, в период, когда пророк Мухаммед с оружием в руках воевал против политеистов («многобожников». –
Жан-Пьер Филью проводит параллель между нынешними проповедниками глобального джихада и жившими в ХII веке хариджитами, первыми раскольниками в исламе. Те тоже фактически придавали джихаду значение «шестого столпа ислама» наряду с обычными пятью, признаваемыми как суннитами, так и шиитами. «Джихадистская непогрешимость» позволяет произвольно применять такфир, обвинять в измене исламу всех мусульман, не разделяющих взгляды непримиримых салафитов. (Здесь лидеры «Аль-Каиды», безусловно, следуют традиции секты ваххабитов, чисто ваххабитской нетерпимости; эти родовые пятна ваххабизма остались у бен Ладена на всю жизнь.)
«Фетишизация джихада и универсализация такфира – это два краеугольных камня догматической конструкции «Аль-Каиды», – пишет Филью. – Динамика сектантства приводит к безмерному возвеличиванию роли самопровозглашенного авангарда, а вся совокупность остального мусульманского сообщества отбрасывается в тень бесславия. Глобальный джихад трансформируется таким образом в машину войны против существующего ислама»25.
Это давно начали понимать профессиональные исламские богословы, даже в ваххабитской Саудовской Аравии. Ряд улемов высказались с неодобрением об акции 11 сентября. Один из них, шейх Ауда, еще в 2004 году заявил, что войну в Ираке могут вести только сами иракцы. Шейх Макдиси в 2005 году гневно обрушился на своего бывшего ученика Заркауи за творимые его «Аль-Каидой в Двуречье» бесчинства, и, наконец, выступил самый авторитетный человек – Фадл.
И нет ничего удивительного в том, что, как подметил исламовед с мировой репутацией Оливье Руа, «Аль-Каида», чувствуя отсутствие поддержки в рядах профессиональной духовной корпорации, стала все чаще апеллировать к новообращенным в ислам. За пределами ближневосточного региона доля таких «новых мусульман» в ячейках «Аль-Каиды» составляет, по оценке Руа, от 10 до 25 %26.
Действительно, новообращенных мусульман, не прошедших курс духовного образования и мало знакомых с исламскими традициями, легче убедить в правоте наиболее воинственных и непримиримых концепций, тем более что сами они, как правило, и переходят в ислам именно из-за желания внести самый активный вклад в дело «защиты веры».
Все это, вместе взятое, вероятно, не могло не действовать угнетающе на психику бен Ладена, обреченного к тому же на долгие годы вынужденного «простоя», противоречащего его активной натуре. Тень фрустрации и неудовлетворенности угадывалась в его последних выступлениях.
Длительная эмиграция вообще часто подтачивает жизненные силы, даже если человек живет в безопасности и открыто общается с людьми. А бен Ладен, постоянно опасаясь, что его убежище откроют американские агенты, вынужден был свести общение к минимуму, в его доме не было телевизионных антенн, исключен был Интернет. Но намного важнее, конечно, было растущее разочарование в результатах борьбы за дело, которому он отдал жизнь. Неудивительно, что во время своих последних выступлений он выглядел значительно старше своих пятидесяти с небольшим лет.
«Поднявший меч от меча и погибнет». Бен Ладен, вероятно, понимал, какая судьба его ожидает: мало кто из вожаков террористических организаций умирает своей смертью…
Идеология и мотивация
Мусульманские традиции, основанные на Коране и сунне, тщательно и ревниво оберегаются исламскими духовными лицами – улемами (богословами-правоведами), следящими за тем, чтобы нововведения не нанесли ущерб системе ценностей ислама и тем самым сообществу правоверных, вся жизнь которых должна этими ценностями определяться. Неизменным и незыблемым остается мнение о безусловном превосходстве ислама как религии и мусульманской общины над всеми остальными конфессиями и человеческими сообществами. Термин «избранное общество» в Коране отсутствует, но там есть слова, принадлежащие, как и все тексты Корана, самому Аллаху: «Вы были лучшей из общин, которая выведена пред людьми»27.
Лучшее должно доминировать, но разве это слово можно применить к состоянию мусульманской уммы сегодня?
Российский ученый Алексей Васильев писал: «Многие века мусульманский мир жил несокрушимо убежденный в своем полном, несомненном и абсолютном превосходстве над «неверной» Европой. После божественной миссии Мухаммеда, «печати пророков», христианство представлялось мусульманам цивилизацией заблудших людей, в лучшем случае достойных сожаления или опеки… Все свое было совершенным, мудрым, добродетельным, все чужое – жалким, нелепым, отвратительным, греховным. Мощные жизнеспособные ростки новой западной цивилизации, начавшееся Возрождение, а затем Реформация не были замечены на Востоке»28.
Ригидность и узколобость улемов, их одержимость сохранением традиционных исламских устоев преграждали путь как притоку новых общественных идей, включая принципы гражданских свобод, прав человека, демократии, так и прогрессу в материальной и технологической сферах, поскольку все это шло с Запада и уже поэтому было неприемлемо.
Впоследствии такое отношение к Западу должно было измениться под воздействием как военных поражений турок от рук австрийцев и русских, так и все более заметного экономического отставания исламского мира от Запада. Поражение, нанесенное Наполеоном египетским мамлюкам, явилось таким шоком для улемов, что именно с этого момента стали распространяться настроения, вскоре нашедшие свое выражение в формуле: «Как мог мир стать адом для правоверных и раем для неверных?»29 Но необходимая модернизация экономики должна была привести к формированию общества, которое должно было стать правовым, светским и секулярным. Поэтому modernity понималась в исламском мире как «жизнь без священных ценностей»30, как нечто неотделимое от процесса секуляризации – процесса, разрывающего органическую, безусловную в исламе связь между государством и религией.
Поэтому для традиционалистов выход из положения заключался не в копировании западной модели, не в модернизации (равнозначной в их глазах вестернизации), а в обращении к первоисточникам, к истинным основам ислама, что позволит вернуть «золотой век». Это и была салафийя. Лозунг египетской салафитской организации «Братья-мусульмане» – «Ислам – вот решение» – все громче звучал по мере того, как выявлялась несостоятельность попыток копирования чуждых моделей, как западных (парламентская демократия на базе секуляризма), так и восточных (марксизм-ленинизм, отрицающий и религию, и частную собственность). Фиаско всех без исключения форм правления, заимствованных у «неверных» – начиная от карикатурной демократии, имитировавшей «западную модель» и кончая насеровско-баасистским «государственным социализмом», – подтвердило в глазах миллионов людей правоту тех, кто руководствовался девизом «Ислам – вот решение». Салафийя уверенной поступью выходила на авансцену исламского мира.
«В мусульманских странах, – писал Алексей Васильев, – левые – и коммунисты, и насеристы, и «новые» – оказались на обочине идеологической и политической борьбы. Угасли кружки немногочисленных «леваков»-радикалов, от них не осталось и горстки пепла. Исчезли «новые левые» и на Западе – некому больше подражать. Исчез Советский Союз и его союзники – и некого больше обходить ни справа, ни слева. Нет маоизма, а прежде революционный Китай возвышается глыбой прагматизма, рынка, холодного экономического расчета»31.
Сторонники концепции «Ислам – вот решение» могут поэтому опираться только на собственные усилия. Всюду они видят врагов ислама. Фактически культивируется то, что на английском языке называется
Это религия в буквальном смысле слова всеобъемлющая, тотальная, не допускающая ничего, лежащего вне ее сферы.
Поэтому нет даже необходимости в существовании особой категории священников, посредников между Богом и человеком. Как писал крупнейший западный исламовед Бернард Льюис, «мысль о том, что какая-либо группа людей, какой-либо вид деятельности, какая-то часть человеческой жизни хоть в каком-то смысле находится вне сферы религиозного закона и юрисдикции – эта мысль чужда мусульманскому уму. Отсутствует, например, различие между каноническим и гражданским законом, между законами церкви и государства»32.
Нет, собственно говоря, и церкви в обычном смысле этого слова. Поскольку государство, образованное Мухаммедом, «было исламским и фактически создано своим основателем как инструмент ислама, не было и нужды в отдельном, особом религиозном учреждении. Государство было церковью и церковь была государством, и Бог был главой и того и другого, а Пророк – его представителем на земле… В представлении мусульман не существует человеческой законодательной власти и есть только один закон для верующих – Священный Закон Бога… Идея нерелигиозного государства полностью чужда исламу…»33. Государство Бога и народ Бога. Поэтому исламское государство неправильно было бы называть теократическим; ведь теократия – это власть церкви как особого института или духовных лиц как отдельной категории. А в настоящем исламском государстве халиф, как преемник Пророка, сам воплощал в себе духовную и светскую власть как неразделимое целое.
Как отмечает российский исследователь Екатерина Степанова, гипотетический Халифат – это «не государство, где у власти стоит духовенство… Это утопическая модель общественного устройства, основанная на «прямом правлении, или власти, Бога»… Религия в принципе неотделима от политики в понимании радикальных исламистов. Для них религия несет в себе принципиально иной смысл и играет совершенно иную роль, чем та, которая ей отведена, например, в иных социокультурных и социально-политических контекстах и системах (например, в западном постиндустриальном обществе)»34.
Автор специально остановился на этих вопросах, так как без их осмысления невозможно понять главную тему настоящей работы – идеологию и мотивацию исламистов. Ведь ими движет в первую очередь искреннее желание защитить, сохранить в неприкосновенности свою веру, мусульманские ценности, среди которых центральное место занимает именно идея нераздельности духовной и светской власти, абсолютного примата основных незыблемых устоев Корана и сунны. Секуляризм со всеми его производными, такими как гражданское законодательство, принципы представительной парламентской демократии и пр., не приемлются категорически. Соответственно, все те, кто следует этим светским, отделенным от религии, принципам и установлениям, должны быть глубоко чужды мусульманам. Но мало того, что чужды – враждебны, ибо предполагается, что носители этих ценностей (или, вернее, лжеценностей) не оставят в покое мусульманское сообщество. Немусульмане априори рассматриваются как потенциальные (и хорошо еще, если только потенциальные) враги ислама.
При этом сразу же надо подчеркнуть, что врагами рассматриваются не христиане как таковые и даже не иудеи. Считается, что люди вообще рождены мусульманами, начиная с Адама, но потом уже христиане и иудеи исказили ислам. Задача искоренения христианства, например, никогда не ставилась, она и не является мотивом деятельности исламистов. Допустим, если бы можно было поговорить с террористами накануне их добровольной гибели и сказать им, что они намерены убить христиан, они наверняка отвергли бы это как полную нелепость – хотя бы потому, что они вообще не считают людей современного Запада христианами. Западная цивилизация для исламистов – не христианская, а безбожная, аморальная, растленная. Обвинять исламистов в том, что они ведут «войну религий», так же неразумно, как и подозревать их в том, что движущим мотивом их ненависти к Западу является зависть. Как можно завидовать тем, кого презираешь?
Перейдем теперь к вопросу о том, кого и что исламисты считают силой, враждебной исламу.
В Коране мусульманам предписывается бороться с теми, кто не верит в Аллаха, не верит в Последний День, не запрещает то, что было запрещено Аллахом и его посланником, и с теми «людьми Священной Книги» (христианами и иудеями), которые не признают истинную веру (т. е. ислам), если только они не согласятся добровольно платить джизью, специальный налог, и не признают себя смирившимися (покоренными)35. С самого начала исламская традиция делала различие между борьбой против многобожников, язычников (это борьба безусловная) и против «заблудших людей Книги», приверженцев авраамической религии, т. е. монотеистов, но немусульман. И те и другие, естественно, неверные, но разница есть. С язычниками следует обращаться жестко и беспощадно. «…убивайте многобожников неверных везде, где бы вы их ни нашли…»36. Заблудшие могли откупиться.
Но тут же возникает и другое различие: между «просто неверными» и теми из них, кто борется против ислама. Последние, естественно, и являются врагами. Для исламистов сегодня это Запад. Поскольку, как уже выше отмечалось, в их глазах западное общество считается не христианским, а аморальным и фактически безбожным, к нему применимо то, что прежде касалось лишь многобожников, а не «людей Книги». И бесчисленные упоминания о «неверных» в публикациях и проповедях исламистских радикалов – это по существу призыв к борьбе не против «заблудших людей Книги», которые, хотя и не мусульмане, но все же монотеисты и поэтому заслуживают снисхождения (например, могут откупиться, уплачивая налог джизья). Это призыв к борьбе против безбожных врагов, которых даже приравнивают к отступникам от ислама (а ведь это карается смертью).
Так, известный исламист Абу Яхья аль-Либи требовал «бороться со всеми неверными, будь то вероотступники или крестоносцы, соотечественники или иностранцы, арабы или не арабы»37.
Один из руководителей знаменитой парижской EHESS (Школы углубленных исследований социальных наук), ученый иранского происхождения Фархад Хосрохавар опубликовал в 2006 году книгу «Когда «Аль-Каида» говорит. Свидетельства из-за решетки», в которой собраны интервью со 160 исламистами, заключенными во французских и британских тюрьмах. Первое, что бросается в глаза, – смертельная ненависть к Западу, которую испытывают эти люди, воевавшие в Афганистане. «Мусульмане живут в Европе и в Америке, – говорит Ахсен, алжирец, получивший высшее образование во Франции, – но над ними господствует закон христиан, их довели до состояния беспомощности, с ними делают что хотят, их презирают… Источник зла – на Западе, там придумывают новые формы угнетения и унижения, применяя это потом к мусульманам. Уже не нужно армии, чтобы навязать мусульманам господство империализма, их просто заставляют имитировать то, что называют культурными моделями, моделями западного общества потребления. Борьба против этого зла не может ограничиться пространством ислама (дар уль-ислам), она должна охватить Запад. В этом плане бен Ладен прав, для спасения ислама надо перенести борьбу в сердце Америки»38.
Усман, иранец, преподаватель университета, говорит: «Ислам дал мне самоуважение, и я знаю, что Запад воплощает в себе порок и прелюбодеяние, моральный упадок и империализм…» Алжирец Мухаммед уверен, что «мусульмане должны защищаться. Долгое время они были пассивными. Империализм, колониализм и теперь Америка стали доминировать, и мусульмане не реагировали. Если ничего не делать, вскоре ислам не будет существовать, он будет полностью подчинен. Спасать ислам надо сейчас или никогда»39.
Количество таких гневных филиппик в адрес Запада можно умножать без конца. Создается впечатление – и оно не будет безосновательным, – что все исламисты черпают свое вдохновение из одного источника, из трудов Сайида Кутба. Действительно, Кутб, один из лидеров египетских «Братьев-мусульман», казненный в августе 1966 года, может без преувеличения быть назван «исламистом № 1». Его главная работа «Вехи на пути» является настольной книгой исламистов всего мира. Кутб обрушился на Запад с такой ненавистью и разоблачал его с таким безжалостным красноречием, как никто другой. Вот, например, что он писал: «Все западные государства ориентируются на один источник, на материалистическую цивилизацию, не имеющую ни сердца, ни морали и совести. Это цивилизация, которая не слышит ничего, кроме звука машин, и не говорит ни о чем, кроме торговли… Как я ненавижу и презираю этих людей Запада! Всех их без исключения!»40 В другом выступлении Кутб говорил: «У меня наступательная позиция против этого современного западного невежества, джахилийи, с его путаными религиозными убеждениями и катастрофическими последствиями в социальной, экономической и моральной сферах. Все эти представления о Троице, первородном грехе, искуплении только вредят рассудку и совести. И этот капитализм накопления, монополий, ростовщических процентов, все это, наполненное жадностью! И этот эгоистический индивидуализм, препятствующий всякой спонтанной солидарности, кроме той, к которой обязывают законы! Этот сухой материалистический взгляд на жизнь! Эта животная свобода, которую называют смешением, этот рынок рабов, именуемый «эмансипацией женщины», эти хитрости и интриги такой системы браков и разводов, которая противна естественной жизни! Эта расовая дискриминация, столь сильная, столь свирепая! По сравнению с этим – какая разумность, какая высота взглядов, какой гуманизм в исламе!»41
На западное общество потребления исламисты смотрят с отвращением. Один египетский исламист, Уагди Гунайим, характеризовал это общество как «царство декольте и моды, апеллирующее к животным сторонам человеческой натуры»42.
По мнению исламистов, все это проистекает из бездуховности, безрелигиозности западного общества, что естественно, если принять во внимание его светский характер. Заключенный Мусса, алжирец, живший во Франции, говорил в интервью, опубликованном в книге Хосроховара: «Лаицизм – это религия, чуждая восточной вере и арабской культуре именно потому, что это чистый продукт Запада, предназначенный для угнетения мусульман»43. Светский Запад рассматривается как агент Сатаны, который в исламской традиции выступает не только как агрессор, захватчик, но и как соблазнитель, «нашептывающий в сердца людей». Как сказал однажды основатель Исламской Республики Иран великий аятолла Хомейни: «Мы не боимся экономических санкций или военных интервенций. Мы опасаемся западных университетов»44. По этому поводу американский ученый Сэмюэл Хантингтон писал: «Мусульмане опасаются мощи Запада и противятся ей и той угрозе, которую она несет их обществу и их убеждениям. Они рассматривают западную культуру как материалистическую, коррумпированную, декадентскую и аморальную. Но они также понимают соблазн, который она несет, и поэтому еще больше подчеркивают необходимость сопротивляться ее воздействию на их образ жизни… Мусульмане клеймят Запад не за то, что он следует неверной религии – ведь это все же «религия Книги», – а за то, что он не имеет религии вообще. В глазах мусульман западный секуляризм, атеизм, проистекающая из этого аморальность – это гораздо большее зло, чем породившее их христианство»45.
Но для многих исламистов главные враги – местные «секуляристы», те мусульмане, которые стараются внедрить в мусульманской общество чуждые ему светские ценности. Соответственно, врагами ислама объявляются Кемаль Ататюрк, Гамаль Абдель Насер, Хафиз аль-Асад, Саддам Хусейн, шах Ирана, короли и принцы государств Залива.
Светская антиисламская культура – естественно, безусловный враг. Доходит иногда просто до невообразимых крайностей. Самый яркий пример – нигерийское движение «Боку Харам», само название которого переводится как «Западное образование запретно». А в августе 1994 года алжирские исламисты, которыми тогда руководил Абу Абед Ахмед, требовали «запретить всякое обучение» в алжирских школах и университетах на том основании, что образование само по себе уже является препятствием на пути осуществления джихада. Строгое наказание ожидало как учащихся, осмелившихся явиться на учебу, так и преподавателей. Только за первые три месяца после введения запрета на учебу было убито 60 преподавателей, полностью сожжены сотни школ. Только подавление исламистского мятежа положило конец этой вакханалии46.
Как писал Дэвид Сэлборн, «те, кто думает, что культура «прав человека», например, может быть включена в мусульманскую политию или что такие порожденные западным Просвещением ценности, как свобода мысли, совести, вероисповедания и слова, совместимы с пробуждающимся и продвигающимся исламом, являются жертвами заблуждения»47.
Находящийся в заключении исламист Мухаммед, алжирец, на вопрос: «Ислам и демократия – несовместимы?» – ответил: «Да». В исламе не большинство является легитимным. То, что говорит большинство, не обязательно хорошо… В исламе доверяют людям, обладающим мудростью, глубоким знанием религии, не интересующимся мирскими благами… В исламе существует другая форма единодушия – согласие между улемами. Народ должен следовать за этими людьми. Следовать же за теми, кто получает большинство голосов на выборах, – это идолопоклонство. Из народа делают Бога, и его голос становится голосом Бога»48.
Ахмед Науфаль, один из лидеров «Братьев-мусульман» в Иордании, говорил: «Если нужно выбирать между исламом и демократией, мы выбираем ислам». Другой исламистский лидер, Хади Хаванг из Исламской партии Малайзии, утверждает: «Ислам – это не демократия, ислам – это ислам». Али Бельхадж, руководитель алжирского Исламского фронта спасения, говорил: «Когда мы придем к власти, выборов больше не будет, править будет Бог»49.
Американский ученый Марк Крамер писал: «Принципиальная позиция любого крупного фундаменталистского мыслителя, автора текстов, которые фундаменталисты читают повсюду от Касабланки до Кабула, похоже, заключается в том, что демократия не имеет отношения к исламу и что ислам стоит выше демократии. По мнению фундаменталистов, органический порок демократии в том, что она основывается на суверенитете народа. Ислам признает суверенитет Бога, и его воля выражена в шариате… Ни один фундаменталист не согласится подчиниться воле избирателей, если эта воля оспаривает исламский закон. Как сказал наиболее откровенный из алжирских фундаменталистов, «за Бога не голосуют, Богу подчиняются»50.
В традиционном исламе нет доктрины прав человека, только Бог имеет права, у людей же – только долг. Лидер «Аль-Каиды в Ираке» Заркауи утверждал, что заменить власть Бога властью народа – это не что иное, как изменить Богу51. Сайид Кутб задавал риторический вопрос: «Кто знает лучше, ты или Бог?»52
Следует остановиться на таком важнейшем вопросе, являющемся подлинным камнем преткновения между западной и исламской цивилизациями, как права женщин. Здесь исламисты непоколебимы. Уже цитировавшийся заключенный алжирец Мухаммед имеет на этот счет такое же мнение, как президент Турции Эрдоган: «Равенство между мужчинами и женщинами – это абсурд. Женщина приносит в мир детей, мужчина создан для другого. Они дополняют один другого, но не равны. Это все придумано Западом, который извратил смысл семьи, разбил верность супружеских пар. Равенство невозможно»53.
На западных женщин «истинные исламисты» смотрят с презрением и отвращением. Им внушают антипатию такие вещи, как макияж, маникюр, посещение салонов красоты, курение в публичных местах, посещение женщинами футбольных матчей, не говоря уже о «недостаточно скромной одежде». Даже супружеским парам неприлично держаться за руки на публике. Иногда дело доходит до полнейшего абсурда: в Кувейте хотели запретить женщинам управлять автомобилем с непокрытым лицом, а талибы в Афганистане хотели замазать белой краской окна домов на двух нижних этажах, чтобы с улицы не было видно женщин с открытыми лицами54.
Кстати, именно на веб-сайте «Талибана» можно было прочесть о западной женщине такие слова: «Она – мишень для бессовестных мужчин, удовлетворяющих свою похоть с ней когда и где они пожелают. Она стала не более чем сукой, за которой гоняется дюжина возбужденных псов»55.
Вообще так называемая распущенность западных женщин крайне болезненно воспринимается идеологами исламизма. Ведь, с точки зрения крайних ортодоксов, половая жизнь женщины должна ограничиваться зачатием и вынашиванием ребенка; сама мысль о том, что женщина может получать удовольствие от секса, для них кощунственна. И это удалось внушить широким массам; только так можно объяснить распространенность такого обычая, как женское обрезание. Ежегодно этой операции в мусульманском мире подвергается около 3 миллионов девочек.
Рассказывали, что Сайид Кутб, побывавший в США в качестве туриста, был крайне расстроен, когда он посетил школу и зашел в класс, где учительница вела урок. Учениками были, естественно, не только девочки, но и мальчики. Видимо, для исламиста невозможно примириться с тем, что будущих мужчин воспитывает женщина.
Враждебное отношение суннитов к
Неприязнь ортодоксального мусульманского сообщества к евреям имеет свои первоначальные корни в событиях, связанных с пребыванием пророка Мухаммеда в Медине и с его борьбой против врагов ислама, вынудивших его бежать из Мекки. Считается, что еврейская община обманула пророка, нарушила заключенное с ним соглашение, инспирировала деятельность мунафиков (лицемеров) из числа мединских арабов, официально поддерживавших ислам, но тайно вредивших ему. О последствиях этого достаточно четко высказывался Сайид Кутб, написавший в 1950 году целый трактат под названием «Наша битва с евреями». В этой работе, как и в других своих сочинениях, включая «Вехи в пути», настольную книгу всех исламистов, Кутб проводит мысль о том, что упрямство евреев в первом веке Хиджры имеет аналогию с пагубной деятельностью сионизма в наше время. «Мусульманское сообщество продолжает страдать от тех же махинаций и двойной игры, которые причиняли неприятности ранним мусульманам… Война, которую евреи начали вести против ислама и мусульман в те ранние дни, продолжается до настоящего времени… Как и евреи Медины, сегодняшние евреи неутомимо работают ради того, чтобы извратить Божью истину и соблазнить мусульман, совлечь их с пути их веры, ослабить и в конечном счете разрушить исламское сообщество… Искажение исламской доктрины осуществляется множеством еврейских философов и писателей… от евреев исходит масса современных клеветнических и ложных теорий, включая психологию Фрейда и социализм Маркса»57.
Евреи, по мнению бывшего премьер-министра Малайзии Махатхира Мохамада, не только правят Западом и всем миром, но «они изобрели социализм, коммунизм, демократию и права человека затем лишь, чтобы вызвать у народов мира чувство вины за их притеснения, чтобы всем казалось, что преследовать евреев – преступление»58.
В уставе палестинской исламистской организации ХАМАС в параграфе 22 говорится, что евреи являются «органическим злом» и представляют собой угрозу всему миру. «Из-за еврейских денег произошли французская революция, коммунистическая революция и обе мировые войны».
Усама бен Ладен в 2001 году заявил, что «убивать евреев – это высший приоритет». В другом обращении, опубликованном в мае 2002 года, лидер «Аль-Каиды» утверждал, что «война идет между нами и евреями. Любая страна, которая вступит в один окоп с евреями, должна будет винить только сама себя»59.
В 2002 году автор этих строк, находясь в Иракском Курдистане, увидел брошюру, изданную группировкой «Ансар», курдской ячейкой «Аль-Каиды». Это была публикация в форме вопросов и ответов, предназначенная для исламистов-неофитов. Там были такие строки: «Ты спрашиваешь, брат, почему мы должны убивать американцев. Отвечаем: потому что американцы – это на самом деле евреи, отнявшие у нас Палестину и захватившие священный Аль-Кудс (Иерусалим)».
Можно привести поистине бесчисленное множество цитат, иллюстрирующих отношение исламистов к евреям – именно к евреям, а не только к сионистам и израильтянам. Бен Ладен помимо «Аль-Каиды» создал еще «Всемирный исламский фронт джихада против евреев и крестоносцев» (иногда вместо «евреев» употребляется «иудеев», это не имеет значения, так как в арабском языке и то и другое обозначается одним словом «йехуди»).
Как государство Израиль, так и евреи в целом обязательно увязываются в исламистской пропаганде в одно антимусульманское целое. Так, известный исламистский проповедник и идеолог аш-Шуайби в своей фетве от 11 сентября 2001 года заявлял, что Америка «изгнала палестинцев из их домов и в самый центр Палестины поместила братьев обезьян и свиней, встала на сторону распутного государства иудеев… Как может Америка творить такое и не считаться врагом исламских народов, воюющих против них?»60
Ненависть к евреям, сионистам, Израилю (все эти понятия для исламистов совершенно неразделимы), можно сказать, практически даже превосходит и оттесняет на второе место вражду к Западу. В разговорах с людьми исламистской ориентации приходилось слышать, что если бы в какой-то ситуации стоял выбор: первым убить американца или еврея, – вне всякого сомнения, жертвой должен был бы стать еврей.
Причину этого исламисты (и далеко не только они, а вообще многие мусульмане) объясняют просто: западные войска, куда бы и когда бы они ни пришли, рано или поздно уйдут, и даже тех, кто распространяет нечестивые, подрывающие устои ислама западные светские ценности, можно изгнать, а вот еврейское государство намерено вечно существовать в самом центре арабского мира, оккупировав и подчинив себе священный город Аль-Кудс.
Наконец, следует упомянуть о враждебном отношении исламистов к тем, кто исповедует иные, не авраамические религии. Такие люди теоретически хуже, чем «люди Книги», и стоят лишь на одну ступеньку выше многобожников, язычников. Не случайно афганские талибы в марте 2001 года уничтожили в Бамияне четыре гигантские статуи Будды, пережившие даже времена Чингисхана. А в октябре того же года пакистанские исламисты расстреляли в Бахавальпуре 16 христиан с возгласами: «Пакистан и Афганистан, кладбище христиан!»61 Совсем недавно боевики «Исламского государства» в Ираке совершали массовые казни христиан и езидов.
Их исламисты выделяют особо. Даже среди всех «крестоносцев», людей Запада, американцев правоверный мусульманин должен ненавидеть больше всех, хотя страны ислама никогда не были колониями США и, казалось бы, англичанам или французам можно предъявить гораздо более внушительный исторический счет.
Выше уже говорилось о ненависти и презрении к Америке, которые испытывал Сайид Кутб. Усама бен Ладен не отстал от своего учителя. Вот его слова: «Наихудшая цивилизация в истории человечества»62.
Естественно, отвергается и американская культура, о чем выше говорилось, и такие атрибуты американского образа жизни, как капитализм и либерализм.
В феврале 1998 года в арабской газете «Аль-Кудс аль-Араби», издающейся в Лондоне, была опубликована «Декларация «Всемирного исламского фронта» джихада против евреев и крестоносцев», подписанная бен Ладеном. В начале этого документа говорится: «В течение более чем семи лет Соединенные Штаты оккупируют земли ислама в самой священной из территорий этих земель – в Аравии, грабя ее богатства, подчиняя себе ее правителей, унижая ее народ, угрожая ее соседям, используя ее базы на полуострове как плацдарм для борьбы против соседних исламских народов… Продолжается американская агрессия против иракского народа… Цели американцев служат интересам марионеточного государства евреев, отвлекая внимание от их оккупации Иерусалима и убийства в нем мусульман… Делается попытка расчленить все государства региона, такие как Ирак, Саудовская Аравия, Египет и Судан, раздробить их на маленькие государства, раскол и слабость которых обеспечили бы выживание Израиля и продолжение катастрофической оккупации крестоносцами стран Аравии… Эти преступления представляют собой явное объявление американцами войны против Бога, его Пророка и мусульман».
И в качестве вывода документ содержит фатву (предписание духовного авторитета), в которой говорится: «Убивать американцев и их союзников, как гражданских, так и военных, является индивидуальным долгом каждого способного на это мусульманина, в любой стране, где это возможно, пока мечеть Аль-Акса (в Иерусалиме) и мечеть Харам (в Мекке) не будут освобождены, а их разбитые армии не покинут все земли ислама… С разрешения Бога мы призываем каждого мусульманина, который верит в Бога и надеется на награду, подчиниться приказу Бога – убивать американцев и забирать их имущество где бы то ни было и когда бы то ни было. Также мы призываем мусульманских улемов и руководителей, и молодежь и солдат, совершать нападения на армии американских дьяволов и всех тех помощников сатаны, которые с ними в союзе»63.
Этот документ можно считать основополагающим и обязывающим для тех мусульман, которые признают право бен Ладена издавать фетвы. Бесчисленные проповеди и публикации на данную тему, появившиеся в последующие годы, являются лишь перепевами и повторениями процитированной «Декларации».
Следует отметить, что демонизирование Америки сочетается в исламистском дискурсе с уверенностью в ее непременном эвентуальном поражении и торжестве дела ислама во всем мире. Так, уже цитировавшийся заключенный исламист Мусса говорил: «Ислам победит. Он распространится по всему миру, Запад в конце концов станет мусульманским. Последнее слово будет за нами, будет умма в Европе и Америке, истинная религия утвердится повсеместно»64.
Один британский исламист, Фуад Нахди, на страницах лондонской газеты «Гардиан» предупреждал о «будущей интифаде на улицах Бирмингема и Детройта», а другой, Омар Бакри, мечтал «увидеть знамя ислама на Даунинг-стрит, 10», резиденции премьер-министра Великобритании65.
Вера и борьба
Многие на Западе не могут понять, откуда берется в исламском мире такая ненависть к их странам. Дэвид Селборн пишет по этому поводу: «Вскоре после атак на США Ньют Гингрич, бывший спикер палаты представителей Конгресса США, заявил: «Нет сомнения, что некоторые люди реально нас ненавидят. Они знают, что такое Америка и за что мы выступаем, – жаловался он. – И все же они хотят убивать нас». Селборн саркастически замечает, что мысль о том, что они «нас понимают» и именно это понимание дает основу для их вражды, – такая мысль, видимо, не приходит в голову Гингричу»66.
Исламисты хорошо понимают Запад, вернее, понимают его по-своему. Во-первых, как уже отмечалось, они его презирают. Бен Ладен говорил: «Мир неверных был разделен между двумя сверхдержавами – Соединенными Штатами и Советским Союзом. Теперь мы победили и разрушили наиболее трудную и опасную из них двоих. С изнеженными, женственными (
Во-вторых, исламисты ни в малейшей мере не считают западный мир, и тем более Америку, вершиной развития человечества, моделью для других стран, примером и образцом. Достижения современной технической цивилизации – это бесспорный результат успешного развития Запада, но отнюдь не доказательство его превосходства. Это дело временное, и когда истинная вера восторжествует, а исповедующее ее сообщество вернет себе законное, т. е. доминирующее место в мире, никто уже не сможет утверждать, что западный путь, путь неверных, имеет какие-то преимущества по сравнению с мусульманским Востоком. Время работает на ислам, и то, что сегодня выглядит как упадок, деградация, поражение, завтра обернется победой. Вера и самоотверженность принесут успех. Мученичество важнее победы. Более того, мученичество и есть победа.
Источником силы и жизненности ислама является тотальная преданность верующих, их безоговорочная готовность следовать за своими лидерами, если есть убежденность в том, что последние действительно вдохновляются духом Корана. Поэтому лидеры исламистов должны доказать, что Коран учит применять насилие по отношению к врагам ислама. Они адресуют своих сторонников к посланию Мухаммеда, в котором мир разделен на Дар уль-ислам (мир ислама) и Дар уль-Харб (мир войны) и предсказывается триумф ислама после того, как истинно верующие одолеют мир неверных.
Джихад считается, согласно Корану, религиозным долгом, хотя улемы никогда не включали его в число столпов ислама. Джихад (который чаще всего неточно переводят как «священная война») всегда считался одной из главных обязанностей мусульманской общины. Буквально это слово означает высшее, максимальное усилие. Распространено мнение о том, что главный смысл джихада – в борьбе верующего против зла и дьявольщины в самом себе. Мусульманин стремится следовать воле Бога, идти по указанному им прямому пути, быть добродетельным и совершенным. Это – Большой (или Великий) джихад, а Малый джихад – это борьба за распространение и защиту ислама. Пророк Мухаммед сказал, возвратившись с поля боя: «Мы вернулись с Малого джихада – к Великому джихаду», и это истолковывается как указание на то, что главное для мусульманина – не вооруженная борьба. Но исламисты делают упор фактически именно на Малый джихад, и им есть на что сослаться, хотя бы на такие стихи Корана: «И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами… И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас… Я брошу в сердца тех, которые не веровали, страх; бейте же их по шеям… избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте!»68
Можно, конечно, истолковать это в соответствии с историческим контекстом, указать, что речь идет о многобожниках, а не о христианах, к тому же наряду с призывом убивать их есть и ограничение: «Не преступайте пределов дозволенного». Но при желании можно интерпретировать данные суры Корана как призыв убивать вообще неверных, то есть не мусульман. Именно это и делают воинствующие исламисты, а для ваххабитов врагами являются даже и те из мусульман, которые уклонились от выполнения этого «священного долга». Российские ученые Н. Жданов и А. Игнатенко писали по поводу джихада, что «уйти от силового содержания этого понятия трудно»69.