| It was indeed De Bracy-"bloody with spurring, fiery red with speed." | И точно, это был де Браси. Его лицо разгорелось от бешеной скачки, шпоры были окровавлены. |
| His armour bore all the marks of the late obstinate fray, being broken, defaced, and stained with blood in many places, and covered with clay and dust from the crest to the spur. | Все его вооружение носило явные следы недавней упорной битвы: оно было проломлено, измято, во многих местах обагрено кровью, забрызгано грязью, а пыль густым слоем покрывала рыцаря с головы до ног. |
| Undoing his helmet, he placed it on the table, and stood a moment as if to collect himself before he told his news. | Отстегнув шлем, он поставил его на стол и с минуту стоял молча, словно не решаясь объявить привезенные вести. |
| "De Bracy," said Prince John, "what means this?-Speak, I charge thee!-Are the Saxons in rebellion?" | - Де Браси, - спросил принц Джон, - что это значит? Говори, я тебе приказываю. Саксы, что ли, возмутились? |
| "Speak, De Bracy," said Fitzurse, almost in the same moment with his master, "thou wert wont to be a man-Where is the Templar?-where Front-de-Boeuf?" | - Говори, де Браси, - сказал Фиц-Урс почти в одно слово с принцем. - Ты всегда был мужественным человеком. Где храмовник? Где Фрон де Беф? |
| "The Templar is fled," said De Bracy; "Front-de-Boeuf you will never see more. He has found a red grave among the blazing rafters of his own castle and I alone am escaped to tell you." | - Храмовник бежал, - ответил де Браси, - а барона Фрон де Бефа вы больше не увидите: он погиб в раскаленной могиле, среди пылающих развалин своего замка. Я один спасся и пришел поведать вам об этом. |
| "Cold news," said Waldemar, "to us, though you speak of fire and conflagration." | - Озноб пробирает от таких вестей, - сказал Вальдемар, - хоть ты и говоришь о пожаре и пламени! |
| "The worst news is not yet said," answered De Bracy; and, coming up to Prince John, he uttered in a low and emphatic tone-"Richard is in England-I have seen and spoken with him." | - Худшая весть впереди, - сказал де Браси и, подойдя ближе к принцу, проговорил тихим и выразительным голосом: - Ричард здесь, в Англии. Я его видел и говорил с ним. |
| Prince John turned pale, tottered, and caught at the back of an oaken bench to support himself-much like to a man who receives an arrow in his bosom. | Принц Джон побледнел, зашатался и ухватился за спинку дубовой скамьи, чтобы не упасть, как человек, раненный в грудь. |
| "Thou ravest, De Bracy," said Fitzurse, "it cannot be." | - Ты бредишь, де Браси, - воскликнул Фиц-Урс, -этого не может быть! |
| "It is as true as truth itself," said De Bracy; | - Это чистейшая правда, - сказал де Браси. |
| "I was his prisoner, and spoke with him." | - Я был его пленником, он говорил со мной. |
| "With Richard Plantagenet, sayest thou?" continued Fitzurse. | - Ты говорил с Ричардом Плантагенетом? -продолжал допрашивать Фиц-Урс. |
| "With Richard Plantagenet," replied De Bracy, "with Richard Coeur-de-Lion-with Richard of England." | - Да, с Ричардом Плантагенетом, - отвечал де Браси, - с Ричардом Львиное Сердце, с Ричардом, королем английским. |
| "And thou wert his prisoner?" said Waldemar; "he is then at the head of a power?" | - И ты был его пленником? - спросил Вальдемар.- Стало быть, он идет во главе сильного войска? |
| "No-only a few outlawed yeomen were around him, and to these his person is unknown. | - Нет, он был лишь с горстью вольных иоменов, и они не знают, кто он. |
| I heard him say he was about to depart from them. | Я слышал, как он выражал намерение расстаться с ними. |
| He joined them only to assist at the storming of Torquilstone." | Он присоединился к ним только для того, чтобы помочь им взять замок Торкилстон. |
| "Ay," said Fitzurse, "such is indeed the fashion of Richard-a true knight-errant he, and will wander in wild adventure, trusting the prowess of his single arm, like any Sir Guy or Sir Bevis, while the weighty affairs of his kingdom slumber, and his own safety is endangered.-What dost thou propose to do De Bracy?" | - Так, так, - молвил Фиц-Урс, - в этом виден весь Ричард. Настоящий странствующий рыцарь, всегда готовый на всякие приключения, как какой-нибудь сэр Г ай или сэр Бевис, в надежде на свою силу и ловкость. А важные государственные дела между тем запущены, и даже жизнь его в опасности. Что же ты предлагаешь, де Браси? |
| "I?-I offered Richard the service of my Free Lances, and he refused them-I will lead them to Hull, seize on shipping, and embark for Flanders; thanks to the bustling times, a man of action will always find employment. | - Я? Я предлагал Ричарду услуги моей вольной дружины, но он отказался. Отведу своих людей в Гулль, посажу на суда и уеду с ними во Фландрию. В смутные времена военному человеку везде найдется дело. |
| And thou, Waldemar, wilt thou take lance and shield, and lay down thy policies, and wend along with me, and share the fate which God sends us?" | А ты, Вальдемар? Не пора ли тебе отложить политику в сторону, взяться за копье и отправиться вместе со мной? |
| "I am too old, Maurice, and I have a daughter," answered Waldemar. | - Я слишком стар, Морис. К тому же у меня дочь,- отвечал Вальдемар. |
| "Give her to me, Fitzurse, and I will maintain her as fits her rank, with the help of lance and stirrup," said De Bracy. | - Отдай ее за меня, Фиц-Урс. С помощью меча я сумею доставить ей все, что подобает ее высокому происхождению, - сказал де Браси. |
| "Not so," answered Fitzurse; "I will take sanctuary in this church of Saint Peter-the Archbishop is my sworn brother." | - Нет, - отвечал Фиц-Урс, - я думаю укрыться в здешнем храме святого Петра. Архиепископ -мой названый брат. |
| During this discourse, Prince John had gradually awakened from the stupor into which he had been thrown by the unexpected intelligence, and had been attentive to the conversation which passed betwixt his followers. | Пока они беседовали, принц Джон очнулся от оцепенения, в которое повергла его неожиданная весть. Он внимательно прислушивался к разговору своих сторонников. |
| "They fall off from me," he said to himself, "they hold no more by me than a withered leaf by the bough when a breeze blows on it!-Hell and fiends! can I shape no means for myself when I am deserted by these cravens?"-He paused, and there was an expression of diabolical passion in the constrained laugh with which he at length broke in on their conversation. | "Они от меня отступаются, - думал он. -Рассеялись, как сухие листья при первом порыве ветра. Силы бесовские! Неужели ничего нельзя будет предпринять, когда эти подлецы покинут меня?" Он помолчал, потом разразился натянутым смехом, придавшим поистине дьявольское выражение его лицу и голосу, прервал их разговор этим смехом. |
| "Ha, ha, ha! my good lords, by the light of Our Lady's brow, I held ye sage men, bold men, ready-witted men; yet ye throw down wealth, honour, pleasure, all that our noble game promised you, at the moment it might be won by one bold cast!" | - Ха-ха-ха, друзья мои! Клянусь ликом святой девы, я считал вас умными людьми и храбрецами. И что же! Вы отказываетесь от богатства, от почестей, от радостей жизни -словом, от всего, что нам сулила благородная затея. Отказываетесь в такую минуту, когда стоит лишь сделать один смелый шаг - и мы одержим победу. |
| "I understand you not," said De Bracy. | - Не понимаю, на что вы рассчитываете, - сказал де Браси. |
| "As soon as Richard's return is blown abroad, he will be at the head of an army, and all is then over with us. | - Как только разнесется слух, что Ричард воротился, около него мигом соберется целая армия, и тогда нам конец. |
| I would counsel you, my lord, either to fly to France or take the protection of the Queen Mother." | Я бы вам посоветовал, милорд, бежать во Францию либо искать покровительства королевы-матери. |
| "I seek no safety for myself," said Prince John, haughtily; "that I could secure by a word spoken to my brother. | - Я ни у кого не ищу защиты! - надменно отвечал принц Джон. - Мне стоит сказать одно слово брату, и безопасность моя обеспечена. |
| But although you, De Bracy, and you, Waldemar Fitzurse, are so ready to abandon me, I should not greatly delight to see your heads blackening on Clifford's gate yonder. | Но хотя вы оба, - и ты, де Браси, и ты, Вальдемар Фиц-Урс, - не задумываясь отступаетесь от меня, мне было бы не очень приятно смотреть, как ваши отрубленные головы торчат над Клиффордскими воротами. |
| Thinkest thou, Waldemar, that the wily Archbishop will not suffer thee to be taken from the very horns of the altar, would it make his peace with King Richard? | Ты, кажется, воображаешь, Вальдемар, что хитрый архиепископ не выдаст тебя даже у алтаря, если такое предательство поможет ему выслужиться перед Ричардом? |
| And forgettest thou, De Bracy, that Robert Estoteville lies betwixt thee and Hull with all his forces, and that the Earl of Essex is gathering his followers? | А ты, де Браси, должно быть, позабыл, что на пути отсюда в Гулль стоит лагерем Роберт Эстотвил и граф Эссекс созвал туда своих приверженцев? |
| If we had reason to fear these levies even before Richard's return, trowest thou there is any doubt now which party their leaders will take? | Если мы имели причины опасаться этих скопищ еще до возвращения Ричарда, то как ты полагаешь - чью сторону примут теперь их вожди? |
| Trust me, Estoteville alone has strength enough to drive all thy Free Lances into the Humber."-Waldemar Fitzurse and De Bracy looked in each other's faces with blank dismay.-"There is but one road to safety," continued the Prince, and his brow grew black as midnight; "this object of our terror journeys alone-He must be met withal." | Поверь мне, у одного Эстотвиля достаточно войска, чтобы потопить тебя со всей твоей вольной дружиной в водах Хамбера. Фиц-Урс и де Браси в страхе переглянулись. - Нам остается одно средство, - продолжал принц, и лицо его омрачилось, как темная ночь. - Тот, кого мы страшимся, странствует в одиночку. Надо где-нибудь настигнуть его. |
| "Not by me," said De Bracy, hastily; | - Я за это не возьмусь, - поспешно отвечал де Браси. |
| "I was his prisoner, and he took me to mercy. | - Он взял меня в плен и помиловал. |
| I will not harm a feather in his crest." | Я не согласен повредить хотя бы одно перо на его шлеме. |
| "Who spoke of harming him?" said Prince John, with a hardened laugh; "the knave will say next that I meant he should slay him!-No-a prison were better; and whether in Britain or Austria, what matters it?-Things will be but as they were when we commenced our enterprise-It was founded on the hope that Richard would remain a captive in Germany-Our uncle Robert lived and died in the castle of Cardiffe." | - Да кто же тебе велит наносить ему вред? -молвил принц Джон с резким смехом. - Ты, пожалуй, еще будешь рассказывать, что я тебя подговариваю его убить. Нет, тюрьма лучше всего. А где он будет заключен, в Австрии или в Англии, не все ли равно? Он очутится в том самом положении, в каком был, когда мы начинали свое предприятие. Ведь мы затеяли все дело в надежде, что Ричард останется в плену в Германии. Известно, что дядя наш, Роберт, жил и умер в замке Кардифф. |
| "Ay, but," said Waldemar, "your sire Henry sate more firm in his seat than your Grace can. | - Так-то так, - сказал Вальдемар, - но ваш предок Генрих гораздо крепче сидел на престоле, чем это возможно для вашей светлости. |
| I say the best prison is that which is made by the sexton-no dungeon like a church-vault! | По-моему, самая лучшая тюрьма та, от которой ключ хранится у пономаря; нет лучше подземелья, чем склеп под церковью. |
| I have said my say." | Больше мне нечего сказать. |
| "Prison or tomb," said De Bracy, "I wash my hands of the whole matter." | - Тюрьма ли, могила ли - это меня не касается, -сказал де Браси. - Я умываю руки. |
| "Villain!" said Prince John, "thou wouldst not bewray our counsel?" | - Негодяй! - сказал принц Джон. - Надеюсь, ты не донесешь ему о нашей беседе? |
| "Counsel was never bewrayed by me," said De Bracy, haughtily, "nor must the name of villain be coupled with mine!" | - Я еще никогда не был доносчиком, - надменно сказал де Браси, - и не привык, чтобы меня называли негодяем. |
| "Peace, Sir Knight!" said Waldemar; "and you, good my lord, forgive the scruples of valiant De Bracy; I trust I shall soon remove them." | - Полно, полно, сэр рыцарь, - вмешался Вальдемар. - А вы, государь, простите щепетильность доблестного де Браси. Я надеюсь его уговорить. |
| "That passes your eloquence, Fitzurse," replied the Knight. | - Даром потратишь свое красноречие, Фиц-Урс, -возразил де Браси. |
| "Why, good Sir Maurice," rejoined the wily politician, "start not aside like a scared steed, without, at least, considering the object of your terror.-This Richard-but a day since, and it would have been thy dearest wish to have met him hand to hand in the ranks of battle-a hundred times I have heard thee wish it." | - Ну, полно, мой добрый сэр Морис, - продолжал хитрый дипломат. - Не кидайтесь в сторону, точно испуганный конь. Чего вам бояться? Этот Ричард... Не далее как третьего дня твоим самым большим желанием было встретиться с ним лицом к лицу на ратном поле. Я сто раз слышал, как ты мечтал об этом. |
| "Ay," said De Bracy, "but that was as thou sayest, hand to hand, and in the ranks of battle! | - Да, - молвил де Браси, - лицом к лицу в открытом бою. |
| Thou never heardest me breathe a thought of assaulting him alone, and in a forest." | А когда же я говорил, что желал бы напасть на него в глухом лесу? |
| "Thou art no good knight if thou dost scruple at it," said Waldemar. | - Какой же ты рыцарь, если это тебя пугает? -сказал Вальдемар. |
| "Was it in battle that Lancelot de Lac and Sir Tristram won renown? or was it not by encountering gigantic knights under the shade of deep and unknown forests?" | - Разве Ланселот де Лак и сэр Тристрам стяжали свою славу в сражениях? Они именно тем и прославились, что нападали на богатырей и великанов в глубине диких неизведанных лесов. |
| "Ay, but I promise you," said De Bracy, "that neither Tristram nor Lancelot would have been match, hand to hand, for Richard Plantagenet, and I think it was not their wont to take odds against a single man." | - Да, - сказал де Браси, - только ручаюсь, что ни Тристрам, ни Ланселот не справились бы в рукопашной схватке с Ричардом Плантагенетом. А отправляться вдвоем против одного человека у них было не в обычае. |
| "Thou art mad, De Bracy-what is it we propose to thee, a hired and retained captain of Free Companions, whose swords are purchased for Prince John's service? | - Ты с ума сошел, де Браси! - сказал Фиц-Урс.- Ведь ты наемный начальник вольной дружины, за деньги взявшейся служить принцу Джону. |
| Thou art apprized of our enemy, and then thou scruplest, though thy patron's fortunes, those of thy comrades, thine own, and the life and honour of every one amongst us, be at stake!" | Тебе известно, где находится наш враг, и ты колеблешься, тогда как судьба твоего хозяина, участь твоих товарищей, собственная жизнь твоя и честь каждого из нас поставлены на карту! |
| "I tell you," said De Bracy, sullenly, "that he gave me my life. | - Я вам говорю, - угрюмо сказал де Браси, - что он даровал мне жизнь. |
| True, he sent me from his presence, and refused my homage-so far I owe him neither favour nor allegiance-but I will not lift hand against him." | Правда, он прогнал меня с глаз долой, отказался от моих услуг. Стало быть, я не обязан ему ни повиновением, ни преданностью. Но я не могу поднять на него руку. |
| "It needs not-send Louis Winkelbrand and a score of thy lances." | - Да этого и не требуется. Пошли Луи Винкельбранда с двумя десятками твоих копейщиков. |
| "Ye have sufficient ruffians of your own," said De Bracy; "not one of mine shall budge on such an errand." | - У вас довольно и своих мерзавцев, - сказал де Браси, - из моих ни один не пойдет на это дело. |
| "Art thou so obstinate, De Bracy?" said Prince John; "and wilt thou forsake me, after so many protestations of zeal for my service?" | - И упрям же ты, де Браси! - сказал принц Джон.- Неужели ты меня покинешь после всех твоих уверений в преданности и усердии? |
| "I mean it not," said De Bracy; | - Я не хочу вас покидать, - сказал де Браси. |
| "I will abide by you in aught that becomes a knight, whether in the lists or in the camp; but this highway practice comes not within my vow." | - Я готов служить вам, как подобает рыцарскому званию, на турнирах и в ратном поле. Но эти темные дела противны произнесенным мною обетам. |
| "Come hither, Waldemar," said Prince John. | - Вальдемар, подойди ко мне поближе, - сказал принц Джон. |
| "An unhappy prince am I. | - Какой я несчастный принц! |
| My father, King Henry, had faithful servants-He had but to say that he was plagued with a factious priest, and the blood of Thomas-a-Becket, saint though he was, stained the steps of his own altar.-Tracy, Morville, Brito 47 loyal and daring subjects, your names, your spirit, are extinct! and although Reginald Fitzurse hath left a son, he hath fallen off from his father's fidelity and courage." | Вот у отца моего, короля Генриха, были верные слуги: стоило ему сказать, что ему надоел такой-то бунтарь из духовного звания, и кровь Фомы Бекета - даром что его почитали святым! - пролилась на ступени алтаря, у которого он служил. О Траси, Морвил, Брито, отважные и преданные слуги! Исчезли ваши имена, ваше мужество, и нет подобных вам по доблести! Хоть у Реджинальда Фиц-Урса и остался сын, но он не унаследовал ни верности, ни отваги своего отца. |
| "He has fallen off from neither," said Waldemar Fitzurse; "and since it may not better be, I will take on me the conduct of this perilous enterprise. | - Нет, у него нет недостатка ни в том, ни в другом!- сказал Вальдемар Фиц-Урс. - Если больше некому выполнить это опасное дело, я беру его на себя. |
| Dearly, however, did my father purchase the praise of a zealous friend; and yet did his proof of loyalty to Henry fall far short of what I am about to afford; for rather would I assail a whole calendar of saints, than put spear in rest against Coeur-de-Lion.-De Bracy, to thee I must trust to keep up the spirits of the doubtful, and to guard Prince John's person. | Отец мой дорого поплатился за свою славу усердного приверженца, но он доказал свою преданность более легким способом, нежели тот, что предстоит мне. Для меня легче было бы напасть на всех святых, упоминаемых в святцах, чем поднять копье против Львиного Сердца. Де Браси, поручаю тебе поддержать бодрое настроение среди наших союзников. Будь личным телохранителем принца. |
| If you receive such news as I trust to send you, our enterprise will no longer wear a doubtful aspect.-Page," he said, "hie to my lodgings, and tell my armourer to be there in readiness; and bid Stephen Wetheral, Broad Thoresby, and the Three Spears of Spyinghow, come to me instantly; and let the scout-master, Hugh Bardon, attend me also.-Adieu, my Prince, till better times." | Если мне удастся прислать вам благоприятную весть, успех нашего предприятия обеспечен. Эй, паж беги ко мне домой и скажи оружейнику, чтобы ждал меня в полной готовности! Передай Стивену Уезеролу, дюжему Торсби и трем копьеносцам из Спайнгау чтобы немедленно явились ко мне. И пускай позовут Хью Бардона, разведчика... Прощай, государь, до лучших времен! |
| Thus speaking, he left the apartment. | Сказав это, он вышел из комнаты. |
| "He goes to make my brother prisoner," said Prince John to De Bracy, "with as little touch of compunction, as if it but concerned the liberty of a Saxon franklin. | - Отправляется брать в плен моего брата, - сказал принц Джон Морису де Браси, - и чувствует при этом так же мало угрызений совести, как будто дело идет о лишении свободы какого-нибудь саксонского франклина. |
| I trust he will observe our orders, and use our dear Richard's person with all due respect." | Надеюсь, что он строго выполнит наши предписания и с должным почтением отнесется к особе нашего любезного брата Ричарда. |
| De Bracy only answered by a smile. | Де Браси вместо ответа только усмехнулся. |
| "By the light of Our Lady's brow," said Prince John, "our orders to him were most precise-though it may be you heard them not, as we stood together in the oriel window-Most clear and positive was our charge that Richard's safety should be cared for, and woe to Waldemar's head if he transgress it!" | - Клянусь пресвятой девой, - продолжал принц, -мы дали ему точнейшие указания. Только ты, может быть, не слыхал нашего разговора, потому что мы с ним стояли в нише окна. Я строго приказал ему беречь Ричарда, и горе Вальдемару, если он преступит мою волю! |
| "I had better pass to his lodgings," said De Bracy, "and make him fully aware of your Grace's pleasure; for, as it quite escaped my ear, it may not perchance have reached that of Waldemar." | - Не лучше ли мне сходить к нему, - сказал де Браси, - и еще раз повторить повеления вашей светлости? Если я не слыхал ваших слов, так, может быть, и Вальдемар их не расслышал? |
| "Nay, nay," said Prince John, impatiently, | - Нет, нет! - сказал принц раздраженно. |
| "I promise thee he heard me; and, besides, I have farther occupation for thee. | - Он расслышал, поверь мне. К тому же мне нужно с тобой потолковать. |
| Maurice, come hither; let me lean on thy shoulder." | Подойди сюда, Морис, дай мне опереться на твое плечо. |
| They walked a turn through the hall in this familiar posture, and Prince John, with an air of the most confidential intimacy, proceeded to say, | В этой дружеской позе они обошли весь зал, и принц завел приятельскую беседу в таком тоне: |
| "What thinkest thou of this Waldemar Fitzurse, my De Bracy?-He trusts to be our Chancellor. | - Какого ты мнения об этом Вальдемаре Фиц-Урсе, мой милый де Браси? Он надеется быть при мне канцлером. |
| Surely we will pause ere we give an office so high to one who shows evidently how little he reverences our blood, by his so readily undertaking this enterprise against Richard. | Но мы хорошенько подумаем, прежде чем поручить такую важную должность человеку, который не слишкомто уважает нашу семью, судя по тому, с какой охотой он взялся захватить Ричарда. |
| Thou dost think, I warrant, that thou hast lost somewhat of our regard, by thy boldly declining this unpleasing task-But no, Maurice! | Ты, может быть, думаешь, что несколько потерял наше расположение из-за того, что так смело отказался от этого неприятного поручения? Нет, Морис. |
| I rather honour thee for thy virtuous constancy. | Мое уважение к тебе скорее усилилось при виде твоей честности и твердости. |
| There are things most necessary to be done, the perpetrator of which we neither love nor honour; and there may be refusals to serve us, which shall rather exalt in our estimation those who deny our request. | Случается, что нам оказывают большие услуги, а мы все-таки не в силах ни любить, ни уважать тех, кто их оказывает. Бывает также, что отказываются нам служить, а мы еще больше уважаем этих ослушников. |
| The arrest of my unfortunate brother forms no such good title to the high office of Chancellor, as thy chivalrous and courageous denial establishes in thee to the truncheon of High Marshal. | Я нахожу, что арестовать моего несчастного брата - не такая великая заслуга, чтобы за нее награждать титулом канцлера. Но зато ты своим рыцарским отказом заслуживаешь жезл главного маршала. |
| Think of this, De Bracy, and begone to thy charge." | Подумай-ка об этом, де Браси, и поди исполняй свое дело. |
| "Fickle tyrant!" muttered De Bracy, as he left the presence of the Prince; "evil luck have they who trust thee. | - Капризный тиран! - бормотал про себя де Браси, выйдя от принца. - Плохо будет тому, кто тебе доверится. |
| Thy Chancellor, indeed!-He who hath the keeping of thy conscience shall have an easy charge, I trow. | Твой канцлер! Скажите пожалуйста! Тот, кто доверится твоей совести, быстро станет жертвой. |
| But High Marshal of England! that," he said, extending his arm, as if to grasp the baton of office, and assuming a loftier stride along the antechamber, "that is indeed a prize worth playing for!" | Но главный маршал Англии, - проговорил он, простирая руку вперед, как бы желая схватить этот жезл, и принимая величавую осанку, - это такое звание, ради которого стоит потрудиться. |
| De Bracy had no sooner left the apartment than Prince John summoned an attendant. | Как только де Браси вышел из его покоев, принц Джон позвал слугу и сказал ему: |
| "Bid Hugh Bardon, our scout-master, come hither, as soon as he shall have spoken with Waldemar Fitzurse." | - Скажи Хью Бардону, нашему старшему разведчику, чтобы пришел ко мне тотчас после того, как поговорит с Вальдемаром Фиц-Урсом. |
| The scout-master arrived after a brief delay, during which John traversed the apartment with, unequal and disordered steps. | Через самое короткое время, в течение которого принц тревожными, быстрыми шагами прохаживался по комнате, старший разведчик явился к нему. |
| "Bardon," said he, "what did Waldemar desire of thee?" | - Бардон, - сказал принц, - что тебе приказывал Вальдемар? |
| "Two resolute men, well acquainted with these northern wilds, and skilful in tracking the tread of man and horse." | - Прислать ему двух отважных людей, хорошо знакомых с северными лесными чащами и умеющих разыскивать следы человека и лошади. |
| "And thou hast fitted him?" | - И ты можешь дать ему таких людей? |
| "Let your grace never trust me else," answered the master of the spies. | - Будьте спокойны, государь, - отвечал глава шпионов. |
| "One is from Hexamshire; he is wont to trace the Tynedale and Teviotdale thieves, as a bloodhound follows the slot of a hurt deer. | - Один - из Хексамшира, он так же ловко выслеживает тайндейлских и тевиотдейлских воров, как гончая собака чует след раненого оленя. |
| The other is Yorkshire bred, and has twanged his bowstring right oft in merry Sherwood; he knows each glade and dingle, copse and high-wood, betwixt this and Richmond." | Другой - из Йоркшира; он на своем веку пострелял немало дичи в Шервудских лесах; он знает каждую тропинку, каждый брод, каждую полянку и овраг отсюда вплоть до Ричмонда. |
| "'Tis well," said the Prince.-"Goes Waldemar forth with them?" | - Ну хорошо, - молвил принц. - А сам Вальдемар тоже едет с ними? |
| "Instantly," said Bardon. | - Немедленно, государь, - сказал Бардон. |
| "With what attendance?" asked John, carelessly. | - А кто еще при нем? - спросил принц Джон беспечным тоном. |
| "Broad Thoresby goes with him, and Wetheral, whom they call, for his cruelty, Stephen Steel-heart; and three northern men-at-arms that belonged to Ralph Middleton's gang-they are called the Spears of Spyinghow." | - С ним поедет дюжий Торсби и Уезерол, которого за его жестокость прозвали Стивен Стальное Сердце, и еще трое северян из бывшего отряда Ральфа Миддлтона; их зовут копьеносцами из Спайнгау. |
| "'Tis well," said Prince John; then added, after a moment's pause, "Bardon, it imports our service that thou keep a strict watch on Maurice De Bracy-so that he shall not observe it, however-And let us know of his motions from time to time-with whom he converses, what he proposeth. | - Хорошо, - сказал принц Джон и, помолчав с минуту, прибавил: - Бардон, необходимо, чтобы ты установил строгий надзор за Морисом де Браси, но только так, чтобы он об этом не проведал. Время от времени доноси нам, как он себя держит, с кем беседует, что затевает. |
| Fail not in this, as thou wilt be answerable." | Постарайся все узнать в точности, так как ответственность падает на тебя. |
| Hugh Bardon bowed, and retired. | Хью Бардон поклонился и вышел. |
| "If Maurice betrays me," said Prince John-"if he betrays me, as his bearing leads me to fear, I will have his head, were Richard thundering at the gates of York." | - Если Морис мне изменит, - сказал принц Джон, -если он меня предаст, как того можно ожидать, судя по его поведению, я с него голову сниму, хотя бы в эту минуту сам Ричард был у ворот города Йорка. |
| CHAPTER XXXV | Глава XXXV |
| Arouse the tiger of Hyrcanian deserts, Strive with the half-starved lion for his prey; Lesser the risk, than rouse the slumbering fire Of wild Fanaticism. -Anonymus | В пустыне дикой тигра разбудить, У льва голодного отнять добычу - Все лучше, чем расшевелить огонь Слепого изуверства. Неизвестный автор |
| Our tale now returns to Isaac of York.-Mounted upon a mule, the gift of the Outlaw, with two tall yeomen to act as his guard and guides, the Jew had set out for the Preceptory of Templestowe, for the purpose of negotiating his daughter's redemption. | Возвратимся теперь к Исааку из Йорка. Усевшись верхом на мула, подаренного ему разбойником, он в сопровождении двух иоменов отправился в прецепторию Темплстоу вести переговоры о выкупе своей дочери. |
| The Preceptory was but a day's journey from the demolished castle of Torquilstone, and the Jew had hoped to reach it before nightfall; accordingly, having dismissed his guides at the verge of the forest, and rewarded them with a piece of silver, he began to press on with such speed as his weariness permitted him to exert. | Прецептория находилась на расстоянии одного дня пути от разрушенного замка Торкилстон, и он надеялся засветло добраться туда. Поэтому, как только лес кончился, он отпустил проводников, наградив их за труды серебряной монетой, и стал погонять своего мула с таким усердием, какое дозволяли его слабые силы и крайняя усталость. |
| But his strength failed him totally ere he had reached within four miles of the Temple-Court; racking pains shot along his back and through his limbs, and the excessive anguish which he felt at heart being now augmented by bodily suffering, he was rendered altogether incapable of proceeding farther than a small market-town, were dwelt a Jewish Rabbi of his tribe, eminent in the medical profession, and to whom Isaac was well known. | Но не доезжая четырех миль до Темплстоу, он почувствовал себя дурно: в спине и во всем теле поднялась такая ломота, а душевная тревога так изнурила его и без того слабый организм, что лишь с большим трудом дотащился он до небольшого торгового местечка, где проживал еврейский раввин, известный своими медицинскими познаниями и хорошо знакомый Исааку. |
| Nathan Ben Israel received his suffering countryman with that kindness which the law prescribed, and which the Jews practised to each other. | Натан Бен-Израиль принял своего страждущего собрата с тем радушием, которое предписывается еврейскими законами и строго исполняется. |
| He insisted on his betaking himself to repose, and used such remedies as were then in most repute to check the progress of the fever, which terror, fatigue, ill usage, and sorrow, had brought upon the poor old Jew. | Он тотчас уложил его в постель и заставил принять лекарство против лихорадки, начавшейся у бедного старика под влиянием испытанных им ужасов, утомления, побоев и горя. |
| On the morrow, when Isaac proposed to arise and pursue his journey, Nathan remonstrated against his purpose, both as his host and as his physician. It might cost him, he said, his life. | На другой день поутру Исаак собрался встать и продолжать свой путь, но Натан воспротивился этому не только как гостеприимный хозяин, но и как врач, утверждая, что такая неосторожность может стоить ему жизни. |
| But Isaac replied, that more than life and death depended upon his going that morning to Templestowe. | Исаак возразил на это, что от его поездки в Темплстоу зависит больше, чем его жизнь и смерть. |
| "To Templestowe!" said his host with surprise again felt his pulse, and then muttered to himself, "His fever is abated, yet seems his mind somewhat alienated and disturbed." | - В Темплстоу? - повторил Натан с удивлением. Он еще раз пощупал пульс Исаака и пробормотал себе под нос: - Лихорадки как будто нет, однако бредит или слегка помешался. |
| "And why not to Templestowe?" answered his patient. | - Отчего же мне не ехать в Темплстоу? - сказал Исаак. |
| "I grant thee, Nathan, that it is a dwelling of those to whom the despised Children of the Promise are a stumbling-block and an abomination; yet thou knowest that pressing affairs of traffic sometimes carry us among these bloodthirsty Nazarene soldiers, and that we visit the Preceptories of the Templars, as well as the Commanderies of the Knights Hospitallers, as they are called." | - Я с тобою не стану спорить, Натан, что это -жилище людей, которые ненавидят презираемых сынов избранного народа, считая их камнем преткновения на своем пути; однако тебе известно, что по важным торговым делам мы иногда вынуждены сноситься с кровожадными назарейскими воинами и бывать в прецепториях храмовников так же, как в командорствах иоаннитских рыцарей. |
| 48 "I know it well," said Nathan; "but wottest thou that Lucas de Beaumanoir, the chief of their Order, and whom they term Grand Master, is now himself at Templestowe?" | - Знаю, знаю, - сказал Натан, - но известно ли тебе, что там теперь Лука Бомануар, начальник ордена, или гроссмейстер? |
| "I know it not," said Isaac; "our last letters from our brethren at Paris advised us that he was at that city, beseeching Philip for aid against the Sultan Saladine." | - Этого я не знал! - сказал Исаак. - По последним известиям, какие я имел от наших соплеменников из Парижа, Бомануар был в столице Франции и умолял Филиппа о помощи в борьбе против султана Саладина. |
| "He hath since come to England, unexpected by his brethren," said Ben Israel; "and he cometh among them with a strong and outstretched arm to correct and to punish. | - После этого он прибыл в Англию неожиданно для своих собратий, - продолжал Бен-Израиль.- Он явился с поднятой рукой, готовый карать и преследовать. |
| His countenance is kindled in anger against those who have departed from the vow which they have made, and great is the fear of those sons of Belial. | Лицо его пылает гневом против нарушителей обетов, произносимых при вступлении в их орден, и сыны Велиала трепещут перед ним. |
| Thou must have heard of his name?" | Ты, вероятно, и прежде слыхал его имя? |
| "It is well known unto me," said Isaac; "the Gentiles deliver this Lucas Beaumanoir as a man zealous to slaying for every point of the Nazarene law; and our brethren have termed him a fierce destroyer of the Saracens, and a cruel tyrant to the Children of the Promise." | - Да, оно мне очень знакомо, - отвечал Исаак. -Язычники говорят, что этот Лука Бомануар казнит смертью за каждый проступок против назарейского закона. Наши братья прозвали его яростным истребителем сарацин и жестоким тираном сынов израильских. |
| "And truly have they termed him," said Nathan the physician. | - Правильно дано это прозвище! - заметил Натанцелитель. |
| "Other Templars may be moved from the purpose of their heart by pleasure, or bribed by promise of gold and silver; but Beaumanoir is of a different stamp-hating sensuality, despising treasure, and pressing forward to that which they call the crown of martyrdom-The God of Jacob speedily send it unto him, and unto them all! | - Других храмовников удается смягчить, посулив им наслаждения или золото, но Бомануар совсем не таков: он ненавидит сладострастие, презирает богатство и стремится всей душой к тому, что у них называется венцом мученика. Бог Иаков да ниспошлет скорее этот венец ему и всем его сподвижникам! |
| Specially hath this proud man extended his glove over the children of Judah, as holy David over Edom, holding the murder of a Jew to be an offering of as sweet savour as the death of a Saracen. | Этот гордый человек занес свою железную руку над головами сынов Иудеи, как древний Давид над Эдомом, считая убиение еврея столь же угодным богу, как и смерть сарацина. |
| Impious and false things has he said even of the virtues of our medicines, as if they were the devices of Satan-The Lord rebuke him!" | Он подвергает хуле и поношению даже целебность наших врачебных средств, приписывая им сатанинское происхождение. |
| "Nevertheless," said Isaac, "I must present myself at Templestowe, though he hath made his face like unto a fiery furnace seven times heated." | Покарай его бог за это! - И все-таки, - сказал Исаак, - я должен ехать в Темплстоу, хотя бы лик Бомануара пылал, как горнило огненное, семь раз раскаленное... |
| He then explained to Nathan the pressing cause of his journey. | Тут он наконец объяснил Натану, почему он так спешит. |
| The Rabbi listened with interest, and testified his sympathy after the fashion of his people, rending his clothes, and saying, | Раввин внимательно выслушал Исаака, выказал ему свое сочувствие и, по обычаю своего народа, разорвал на себе одежду, горестно сетуя: |
| "Ah, my daughter!-ah, my daughter!-Alas! for the beauty of Zion!-Alas! for the captivity of Israel!" | - О, дочь моя! О, дочь моя! О, горе мне! Погибла краса Сиона! Когда же будет конец пленению Израиля! |
| "Thou seest," said Isaac, "how it stands with me, and that I may not tarry. | - Ты видишь, - сказал ему Исаак, - почему мне невозможно медлить. |
| Peradventure, the presence of this Lucas Beaumanoir, being the chief man over them, may turn Brian de Bois-Guilbert from the ill which he doth meditate, and that he may deliver to me my beloved daughter Rebecca." | Быть может, присутствие этого Луки Бомануара, их главного начальника, отвлечет Бриана де Буагильбера от задуманного злодеяния. Быть может, он еще отдаст мне мою возлюбленную дочь Ревекку. |
| "Go thou," said Nathan Ben Israel, "and be wise, for wisdom availed Daniel in the den of lions into which he was cast; and may it go well with thee, even as thine heart wisheth. | - Так поезжай, - сказал Натан Бен-Израиль, - и будь мудр, ибо мудрость помогла Даниилу даже во рву львином. |
| Yet, if thou canst, keep thee from the presence of the Grand Master, for to do foul scorn to our people is his morning and evening delight. | Однако, если окажется возможным, постарайся не попадаться на глаза гроссмейстеру, ибо предавать гнусному посмеянию евреев - его любимое занятие и утром и вечером. |
| It may be if thou couldst speak with Bois-Guilbert in private, thou shalt the better prevail with him; for men say that these accursed Nazarenes are not of one mind in the Preceptory-May their counsels be confounded and brought to shame! | Может быть, всего лучше было бы тебе с глазу на глаз объясниться с Буагильбером - носятся слухи, будто среди этих окаянных назареян нет полного единодушия... Да будут прокляты их нечестивые совещания, и да покроются они позором! |
| But do thou, brother, return to me as if it were to the house of thy father, and bring me word how it has sped with thee; and well do I hope thou wilt bring with thee Rebecca, even the scholar of the wise Miriam, whose cures the Gentiles slandered as if they had been wrought by necromancy." | Но ты, брат, возвратись ко мне, словно в дом отца твоего, и дай мне знать о своих делах. Я твердо надеюсь, что привезешь с собою и Ревекку, ученицу премудрой Мириам, которую оклеветали эти нечестивцы: целебное действие ее лекарств они называли колдовством. |
| Isaac accordingly bade his friend farewell, and about an hour's riding brought him before the Preceptory of Templestowe. | Исаак распростился с другом и через час подъехал к прецептории Темплстоу. |
| This establishment of the Templars was seated amidst fair meadows and pastures, which the devotion of the former Preceptor had bestowed upon their Order. | Обитель рыцарей Храма была расположена среди тучных лугов и пастбищ, дарованных ордену мирянами благодаря усердию прежнего настоятеля. |
| It was strong and well fortified, a point never neglected by these knights, and which the disordered state of England rendered peculiarly necessary. | Постройки были прочные - прецептория была тщательно укреплена, что в тогдашние беспокойные времена было не лишним. |
| Two halberdiers, clad in black, guarded the drawbridge, and others, in the same sad livery, glided to and fro upon the walls with a funereal pace, resembling spectres more than soldiers. | Двое часовых в черных одеяниях и с алебардами на плечах стояли на страже у подъемного моста. Другие такие же мрачные фигуры мерным шагом прохаживались взад и вперед по стенам, напоминая скорее привидения, чем живых воинов. |
| The inferior officers of the Order were thus dressed, ever since their use of white garments, similar to those of the knights and esquires, had given rise to a combination of certain false brethren in the mountains of Palestine, terming themselves Templars, and bringing great dishonour on the Order. | Все младшие чины этого ордена носили платье черного цвета с тех пор, как выяснилось, что в горах Палестины завелось множество самозваных братьев, носивших белые одежды, подобно рыцарям и оруженосцам этого ордена, и также выдававших себя за храмовников, но своим поведением навлекших самую позорную репутацию на рыцарей Сионского Храма. |
| A knight was now and then seen to cross the court in his long white cloak, his head depressed on his breast, and his arms folded. | Время от времени по двору проходил кто-нибудь из рыцарей в длинной белой мантии, со склоненной головой и сложенными на груди руками. |
| They passed each other, if they chanced to meet, with a slow, solemn, and mute greeting; for such was the rule of their Order, quoting thereupon the holy texts, | При встречах друг с другом они молча обменивались медленными и торжественными поклонами. Молчание было одним из правил их устава, согласно библейским текстам: |
| "In many words thou shalt not avoid sin," and | "Во многоглаголании несть спасения" и |
| "Life and death are in the power of the tongue." | "Жизнь и смерть во власти языка". |
| In a word, the stern ascetic rigour of the Temple discipline, which had been so long exchanged for prodigal and licentious indulgence, seemed at once to have revived at Templestowe under the severe eye of Lucas Beaumanoir. | Аскетическая строгость устава, давно сменившаяся распутной и вольной жизнью, снова вступила в свои права под суровым оком Бомануара. |
| Isaac paused at the gate, to consider how he might seek entrance in the manner most likely to bespeak favour; for he was well aware, that to his unhappy race the reviving fanaticism of the Order was not less dangerous than their unprincipled licentiousness; and that his religion would be the object of hate and persecution in the one case, as his wealth would have exposed him in the other to the extortions of unrelenting oppression. | Исаак остановился у ворот, раздумывая, как ему лучше всего пробраться в ограду обители. Он отлично понимал, что вновь пробужденный фанатизм храмовников не менее опасен для его несчастного племени, чем их распущенность. Вся разница заключалась в том, что теперь религия могла стать источником ненависти и изуверства братии, и раньше он подвергся бы обидам и вымогательствам из-за своего богатства. |
| Meantime Lucas Beaumanoir walked in a small garden belonging to the Preceptory, included within the precincts of its exterior fortification, and held sad and confidential communication with a brother of his Order, who had come in his company from Palestine. | В это время Лука Бомануар прогуливался в садике прецептории, который лежал в границах внешних укреплений, и вел доверительную и печальную беседу с одним из членов своего ордена, вместе с ним приехавшим из Палестины. |
| The Grand Master was a man advanced in age, as was testified by his long grey beard, and the shaggy grey eyebrows overhanging eyes, of which, however, years had been unable to quench the fire. | Гроссмейстер был человек преклонных лет; его длинная борода и густые щетинистые брови давно уже поседели, но глаза сверкали таким огнем, который и годы не в состоянии были погасить. |
| A formidable warrior, his thin and severe features retained the soldier's fierceness of expression; an ascetic bigot, they were no less marked by the emaciation of abstinence, and the spiritual pride of the self-satisfied devotee. | Когда-то он был грозным воином, и суровые черты его худощавого лица сохраняли выражение воинственной свирепости. Вместе с тем во внешности этого изувера аскетическая изможденность сочеталась с самодовольством святоши. |
| Yet with these severer traits of physiognomy, there was mixed somewhat striking and noble, arising, doubtless, from the great part which his high office called upon him to act among monarchs and princes, and from the habitual exercise of supreme authority over the valiant and high-born knights, who were united by the rules of the Order. | Однако в его осанке и лице было нечто величественное, сразу было видно, что он привык играть важную роль при дворах монархов различных стран и повелевать знатными рыцарями, отовсюду стекавшимися под знамя его ордена. |
| His stature was tall, and his gait, undepressed by age and toil, was erect and stately. | Он был высок ростом, статен и, невзирая на старость, держался прямо. |
| His white mantle was shaped with severe regularity, according to the rule of Saint Bernard himself, being composed of what was then called Burrel cloth, exactly fitted to the size of the wearer, and bearing on the left shoulder the octangular cross peculiar to the Order, formed of red cloth. | Его мантия из грубого белого сукна с красным восьмиконечным крестом на левом плече была сшита со строгим соблюдением всех правил орденского устава. |
| No vair or ermine decked this garment; but in respect of his age, the Grand Master, as permitted by the rules, wore his doublet lined and trimmed with the softest lambskin, dressed with the wool outwards, which was the nearest approach he could regularly make to the use of fur, then the greatest luxury of dress. | На ней не было никакой меховой опушки, но по причине преклонного возраста гроссмейстера его камзол был подбит мягчайшей овчиной, что допускалось и уставом ордена, - большей роскоши он себе не мог позволить. |
| In his hand he bore that singular "abacus", or staff of office, with which Templars are usually represented, having at the upper end a round plate, on which was engraved the cross of the Order, inscribed within a circle or orle, as heralds term it. | В руке он держал ту странную абаку, или трость, с которой обыкновенно изображают храмовников. Вместо набалдашника у нее был плоский кружок с выгравированным на нем кольцом, в середине которого был начертан восьмиконечный крест ордена. |
| His companion, who attended on this great personage, had nearly the same dress in all respects, but his extreme deference towards his Superior showed that no other equality subsisted between them. | Собеседник великого сановника носил такую же одежду. Однако крайнее подобострастие в его обращении с начальником показывало, что равенства между ними не было. |
| The Preceptor, for such he was in rank, walked not in a line with the Grand Master, but just so far behind that Beaumanoir could speak to him without turning round his head. | Прецептор (ибо таково было звание этого лица) шел даже не рядом с гроссмейстером, но несколько позади, на таком расстоянии, чтобы тот мог с ним разговаривать, не оборачиваясь. |
| "Conrade," said the Grand Master, "dear companion of my battles and my toils, to thy faithful bosom alone I can confide my sorrows. | - Конрад, - говорил гроссмейстер, - дорогой товарищ моих битв и тяжких трудов, тебе одному могу я поверить свои печали. |
| To thee alone can I tell how oft, since I came to this kingdom, I have desired to be dissolved and to be with the just. | Тебе одному могу сказать, как часто с той поры, как я вступил в эту страну, томлюсь я желанием смерти и как стремлюсь успокоиться в лоне праведников. |
| Not one object in England hath met mine eye which it could rest upon with pleasure, save the tombs of our brethren, beneath the massive roof of our Temple Church in yonder proud capital. | Ни разу не пришлось мне увидеть в Англии ничего такого, на чем глаз мог бы остановиться с удовольствием, кроме гробниц наших братии под тяжелой кровлей нашего соборного храма в здешней гордой столице. |
| O, valiant Robert de Ros! did I exclaim internally, as I gazed upon these good soldiers of the cross, where they lie sculptured on their sepulchres,-O, worthy William de Mareschal! open your marble cells, and take to your repose a weary brother, who would rather strive with a hundred thousand pagans than witness the decay of our Holy Order!" | "О доблестный Роберт де Рос! - воскликнул я в душе, созерцая изваяния этих добрых воинов-крестоносцев. - О почтенный Уильям де Маршал! Отворите свои мраморные кельи и примите на вечный покой усталого брата, который охотнее боролся бы с сотней тысяч язычников, чем быть свидетелем падения своего священного ордена!" |
| "It is but true," answered Conrade Mont-Fitchet; "it is but too true; and the irregularities of our brethren in England are even more gross than those in France." | - Совершенно справедливо, - отвечал Конрад Монт-Фитчет, - все это святая истина. Наши английские братья ведут жизнь еще более неправедную, нежели французские. |
| "Because they are more wealthy," answered the Grand Master. | - Потому что здешние богаче, - сказал гроссмейстер. |
| "Bear with me, brother, although I should something vaunt myself. | - Прости мне, брат, если я несколько похвалюсь перед тобой. |
| Thou knowest the life I have led, keeping each point of my Order, striving with devils embodied and disembodied, striking down the roaring lion, who goeth about seeking whom he may devour, like a good knight and devout priest, wheresoever I met with him-even as blessed Saint Bernard hath prescribed to us in the forty-fifth capital of our rule, | Ты знаешь, как я жил, как соблюдал каждую статью нашего устава, как боролся с бесами, воплощенными в образе человеческом или потерявшими его, как поражал этого рыкающего льва, который бродит вокруг нас. Всюду, где он встречался мне, я его побивал как рыцарь и усердный священнослужитель, согласно велению блаженной памяти святого Бернарда. |
| ' Ut Leo semper feriatur'. | Ut Leo semper feriatur [33]. |
| 49 "But by the Holy Temple! the zeal which hath devoured my substance and my life, yea, the very nerves and marrow of my bones; by that very Holy Temple I swear to thee, that save thyself and some few that still retain the ancient severity of our Order, I look upon no brethren whom I can bring my soul to embrace under that holy name. | И, клянусь святым Храмом, мое ревностное усердие пожирало мое существо, мое бытие, даже мышцы и самый мозг в костях моих. Клянусь святым Храмом, кроме тебя и очень немногих соблюдающих строгий устав нашего ордена, не вижу я таких людей, которым в глубине души мог бы дать священный титул брата. |
| What say our statutes, and how do our brethren observe them? | Что сказано в нашем законе и как они исполняют его? |
| They should wear no vain or worldly ornament, no crest upon their helmet, no gold upon stirrup or bridle-bit; yet who now go pranked out so proudly and so gaily as the poor soldiers of the Temple? | Сказано: не носить суетных украшений, не иметь перьев на шлеме, ни золотых шпор, ни раззолоченных уздечек. А между тем кто самые большие щеголи, как не наши воины Храма? |
| They are forbidden by our statutes to take one bird by means of another, to shoot beasts with bow or arblast, to halloo to a hunting-horn, or to spur the horse after game. | Устав воспрещает делать одну птицу средством ловли другой, воспрещает убивать животных из лука или арбалета, возбраняет трубить в охотничьи рога и даже пришпоривать коня в погоне за дичью. |
| But now, at hunting and hawking, and each idle sport of wood and river, who so prompt as the Templars in all these fond vanities? | И что же? Кто, как не храмовники, выезжает на охоту с соколами, занимается стрельбой, травлей по лесам и другими суетными забавами! |
| They are forbidden to read, save what their Superior permitted, or listen to what is read, save such holy things as may be recited aloud during the hours of refaction; but lo! their ears are at the command of idle minstrels, and their eyes study empty romaunts. | Им воспрещено читать чтолибо без особого разрешения настоятеля, воспрещено и слушать чтение каких бы то ни было книг, кроме тех, которые читаются вслух во время общей трапезы. |
| They were commanded to extirpate magic and heresy. | А между тем они преклоняют слух к пению праздных менестрелей и зачитываются пустыми росказиями. |
| Lo! they are charged with studying the accursed cabalistical secrets of the Jews, and the magic of the Paynim Saracens. | Им предписано искоренять колдовство и ересь, а они, по слухам, изучают окаянные кабалистические знаки евреев и заклинания язычников-сарацин. |
| Simpleness of diet was prescribed to them, roots, pottage, gruels, eating flesh but thrice a-week, because the accustomed feeding on flesh is a dishonourable corruption of the body; and behold, their tables groan under delicate fare! | Устав велит им быть умеренными в пище, питаться кореньями, похлебкой, кашей, есть мясо не более трех раз в неделю, потому что привычка к мясным блюдам - позорное падение, а посмотришь - столы их ломятся от изысканных яств. |
| Their drink was to be water, and now, to drink like a Templar, is the boast of each jolly boon companion! | Им следует пить одну воду, а между тем среди веселых гуляк сложилась уже пословица: "Пить как храмовник". |
| This very garden, filled as it is with curious herbs and trees sent from the Eastern climes, better becomes the harem of an unbelieving Emir, than the plot which Christian Monks should devote to raise their homely pot-herb s.-And O, Conrade! well it were that the relaxation of discipline stopped even here!-Well thou knowest that we were forbidden to receive those devout women, who at the beginning were associated as sisters of our Order, because, saith the forty-sixth chapter, the Ancient Enemy hath, by female society, withdrawn many from the right path to paradise. | Взять хотя бы этот сад, наполненный диковинными цветами из дальних стран Востока. Он гораздо более похож на сад, окружающий гарем какого-нибудь мусульманского владыки, чем на скромный участок земли на котором христианские монахи разводят необходимые им овощи. Ах, Конрад, если бы только этим ограничивались отступления от нашего устава! Тебе известно, что нам воспрещалось общение с теми благочестивыми женщинами, которые вначале были сопричислены к нашему ордену в качестве сестер. Воспрещалось, на том основании, что как сказано в главе сорок шестой устава, исконный враг человечества при помощи женщин многих совращал с пути к царствию небесному. |
| Nay, in the last capital, being, as it were, the cope-stone which our blessed founder placed on the pure and undefiled doctrine which he had enjoined, we are prohibited from offering, even to our sisters and our mothers, the kiss of affection-'ut omnium mulierum fugiantur oscula'.-I shame to speak-I shame to think-of the corruptions which have rushed in upon us even like a flood. | А в последней главе, служащей как бы краеугольным камнем чистого и непорочного учения, преподанного нам блаженным основателем ордена, нам возбраняется даже родным сестрам и матерям нашим воздавать лобзание ut omnium mulierum fugiantur oscula [34]. Но мне стыдно говорить, стыдно даже подумать, какие темные пороки гнездятся ныне в нашем ордене! |
| The souls of our pure founders, the spirits of Hugh de Payen and Godfrey de Saint Omer, and of the blessed Seven who first joined in dedicating their lives to the service of the Temple, are disturbed even in the enjoyment of paradise itself. | Души благочестивых основателей ордена Г уго де Пайена, Готфрида де Сент-Омера и тех семерых, которые прежде других заключили союз, посвятив себя служению Храму, - их души и в раю не знают себе покоя. |
| I have seen them, Conrade, in the visions of the night-their sainted eyes shed tears for the sins and follies of their brethren, and for the foul and shameful luxury in which they wallow. | Я созерцал их, Конрад, в ночных видениях. Святые очи их источали слезы о грехах и заблуждениях своих собратий, о гнусном и постыдном сладострастии, в коем они погрязли. |
| Beaumanoir, they say, thou slumberest-awake! | "Бомануар, - говорили они, - ты спишь! Проснись! |
| There is a stain in the fabric of the Temple, deep and foul as that left by the streaks of leprosy on the walls of the infected houses of old. | Вот оно, пятно на здании церковном, неискоренимое и тлетворное, как дыхание проказы, с незапамятных времен впитавшееся в стены зараженных домов. |
| 50 "The soldiers of the Cross, who should shun the glance of a woman as the eye of a basilisk, live in open sin, not with the females of their own race only, but with the daughters of the accursed heathen, and more accursed Jew. | Воины креста, которые должны бы избегать взгляда женских очей, как змеиного жала, открыто живут во грехе не только с женщинами своего племени, но и с дочерьми проклятых язычников и еще более проклятых евреев. |
| Beaumanoir, thou sleepest; up, and avenge our cause!-Slay the sinners, male and female!-Take to thee the brand of Phineas!-The vision fled, Conrade, but as I awaked I could still hear the clank of their mail, and see the waving of their white mantles.-And I will do according to their word, I WILL purify the fabric of the Temple! and the unclean stones in which the plague is, I will remove and cast out of the building." | Бомануар, ты спишь! Встань же и отомсти за правое дело! Умертви грешников обоего пола! Вооружись мечом Финеаса!" Видение рассеялось, Конрад, но, проснувшись, я все еще слышал бряцание их кольчуг и видел, как развевались полы их белоснежных мантий. И я поступлю так, как они повелели мне: я очищу стены Храма, а нечистые камни, рассадник заразы, я вышвырну вон. |
| "Yet bethink thee, reverend father," said Mont-Fitchet, "the stain hath become engrained by time and consuetude; let thy reformation be cautious, as it is just and wise." | - Подумай, преподобный отец, - сказал Монт-Фитчет, - ведь эта плесень благодаря времени и привычке въелась глубоко. Твои преобразования будут праведны и мудры, но не лучше ли приступить к ним осторожнее? |
| "No, Mont-Fitchet," answered the stern old man-"it must be sharp and sudden-the Order is on the crisis of its fate. | - Нет, Монт-Фитчет, - отвечал суровый старик. -Это нужно сделать резко и неожиданно. Наш орден в очень тяжелом положении, вся его будущность зависит от настоящей минуты. |
| The sobriety, self-devotion, and piety of our predecessors, made us powerful friends-our presumption, our wealth, our luxury, have raised up against us mighty enemies.-We must cast away these riches, which are a temptation to princes-we must lay down that presumption, which is an offence to them-we must reform that license of manners, which is a scandal to the whole Christian world! | Трезвость, самоотречение, благочестие наших предшественников повсюду создали нам могущественных приверженцев. Наша надменность, наши богатства и роскошное житье восстановили против нас сильных врагов. Мы должны выбросить накопленные сокровища, которые соблазняют великих мира сего, мы должны отбросить всякую самонадеянность и надменность, потому что она обидна для них; мы должны искоренить распущенность, которая опозорила нас на весь мир. |
| Or-mark my words-the Order of the Temple will be utterly demolished-and the Place thereof shall no more be known among the nations." | Иначе, попомни мое слово, орден рыцарей Храма исчезнет с лица земли, и народы не найдут его следов. |
| "Now may God avert such a calamity!" said the Preceptor. | - Боже, сохрани и помилуй от такого бедствия! -молвил прецептор. |
| "Amen," said the Grand Master, with solemnity, "but we must deserve his aid. | - Аминь! - торжественно произнес гроссмейстер.- Но мы должны заслужить помощь божию. |
| I tell thee, Conrade, that neither the powers in Heaven, nor the powers on earth, will longer endure the wickedness of this generation-My intelligence is sure-the ground on which our fabric is reared is already undermined, and each addition we make to the structure of our greatness will only sink it the sooner in the abyss. | Говорю тебе, Конрад: ни силы небесные, ни земные владыки не могут более терпеть порочность нынешнего поколения. Почва, на которой мы строим свое здание, колеблется, чем более мы стремимся возвеличиться, тем скорее обрушимся в бездну. |
| We must retrace our steps, and show ourselves the faithful Champions of the Cross, sacrificing to our calling, not alone our blood and our lives-not alone our lusts and our vices-but our ease, our comforts, and our natural affections, and act as men convinced that many a pleasure which may be lawful to others, is forbidden to the vowed soldier of the Temple." | Нужно вернуться назад, доказать, что мы верные защитники креста и по своему призванию жертвуем не только своими похотями и порочными склонностями, но и всеми удобствами, всеми утехами жизни, даже семейными привязанностями, и действуем как люди, убежденные в том, что многие радости, вполне законные для других, для нас, воинов, посвятивших себя защите святого Храма, незаконны и непростительны. |
| At this moment a squire, clothed in a threadbare vestment, (for the aspirants after this holy Order wore during their noviciate the cast-off garments of the knights,) entered the garden, and, bowing profoundly before the Grand Master, stood silent, awaiting his permission ere he presumed to tell his errand. | В эту минуту на дорожке сада появился оруженосец в поношенном платье (новички, поступавшие на искус в этот монашеский орден, обязаны были одеваться в обноски старших рыцарей). Он почтительно поклонился гроссмейстеру и молча остановился перед ним, ожидая позволения говорить. |
| "Is it not more seemly," said the Grand Master, "to see this Damian, clothed in the garments of Christian humility, thus appear with reverend silence before his Superior, than but two days since, when the fond fool was decked in a painted coat, and jangling as pert and as proud as any popinjay?-Speak, Damian, we permit thee-What is thine errand?" | - Ну вот, - сказал гроссмейстер, - не приличнее ли выглядит Дамиан, облеченный в ризы христианского смирения, в почтительном безмолвии перед своим начальником, чем два дня тому назад, когда я застал его в пестром наряде, прыгающим, словно попугай! Говори, мы разрешаем тебе, зачем ты пришел? |
| "A Jew stands without the gate, noble and reverend father," said the Squire, "who prays to speak with brother Brian de Bois-Guilbert." | - Благородный и преподобный отец, - отвечал оруженосец, - у ворот стоит еврей и просит дозволения переговорить с братом Брианом де Буагильбером. |
| "Thou wert right to give me knowledge of it," said the Grand Master; "in our presence a Preceptor is but as a common compeer of our Order, who may not walk according to his own will, but to that of his Master-even according to the text, 'In the hearing of the ear he hath obeyed me.'-It imports us especially to know of this Bois-Guilbert's proceedings," said he, turning to his companion. | - Ты хорошо сделал, что пришел доложить мне об этом, - сказал гроссмейстер. - В нашем присутствии каждый прецептор - такой же член ордена, как и остальная братия, и не должен иметь своей воли, но обязан исполнять волю своего начальника. Как в писании сказано: "Что достигло его слуха, в том и обязан мне послушанием..." А что касается этого Буагильбера, то нам особенно важно знать о его делах, - прибавил гроссмейстер, обращаясь к своему спутнику. |
| "Report speaks him brave and valiant," said Conrade. | - По слухам, это храбрый и доблестный рыцарь, -сказал Конрад. |
| "And truly is he so spoken of," said the Grand Master; "in our valour only we are not degenerated from our predecessors, the heroes of the Cross. | - Это слух справедливый, - сказал гроссмейстер. -В доблести мы еще не уступаем нашим предшественникам, героям креста. |
| But brother Brian came into our Order a moody and disappointed man, stirred, I doubt me, to take our vows and to renounce the world, not in sincerity of soul, but as one whom some touch of light discontent had driven into penitence. | Но когда брат Бриан вступал в наш орден, он казался мне человеком угрюмым и разочарованным. Казалось, что, произнося обеты и отказываясь от мира, он поступал не по искреннему влечению, а скорее с досады на какую-то неудачу, заставившую его искать утешения в покаянии. |
| Since then, he hath become an active and earnest agitator, a murmurer, and a machinator, and a leader amongst those who impugn our authority; not considering that the rule is given to the Master even by the symbol of the staff and the rod-the staff to support the infirmities of the weak-the rod to correct the faults of delinquents.-Damian," he continued, "lead the Jew to our presence." | С тех пор он превратился в деятельного и пылкого мятежника. Он ропщет, строит козни; он стал во главе тех, кто оспаривает наши права. Он забыл, что власть наша знаменуется все тем же символом креста, состоящего из двух пересекающихся жезлов: один жезл дан нам как опора для слабых, а другой - для наказания виновных. Дамиан, - продолжал он, обратившись к послушнику, - приведи сюда еврея. |
| The squire departed with a profound reverence, and in a few minutes returned, marshalling in Isaac of York. | Оруженосец, низко поклонившись, вышел и через несколько минут возвратился в сопровождении Исаака из Йорка. |
| No naked slave, ushered into the presence of some mighty prince, could approach his judgment-seat with more profound reverence and terror than that with which the Jew drew near to the presence of the Grand Master. | Ни один невольник, призванный пред очи могучего властелина, не мог бы с большим почтением и ужасом приближаться к его трону, чем Исаак подходил к гроссмейстеру. |
| When he had approached within the distance of three yards, Beaumanoir made a sign with his staff that he should come no farther. | Когда он очутился на расстоянии трех ярдов от него, Бомануар мановением своего посоха приказал ему не подходить ближе. |
| The Jew kneeled down on the earth which he kissed in token of reverence; then rising, stood before the Templars, his hands folded on his bosom, his head bowed on his breast, in all the submission of Oriental slavery. | Тогда еврей стал на колени, поцеловал землю в знак почтения, потом поднялся на ноги и, сложив руки на груди, остановился перед храмовником с поникшей головой, в покорной позе восточного раба. |
| "Damian," said the Grand Master, "retire, and have a guard ready to await our sudden call; and suffer no one to enter the garden until we shall leave it. "-The squire bowed and retreated.-"Jew," continued the haughty old man, "mark me. | - Дамиан, - сказал гроссмейстер, - распорядись, чтобы сторож был готов явиться по первому нашему зову. Никого не впускать в сад, пока мы не уйдем отсюда. Оруженосец отвесил низкий поклон и удалился. - Еврей, - продолжал надменный старик, - слушай внимательно. |
| It suits not our condition to hold with thee long communication, nor do we waste words or time upon any one. | В нашем звании не подобает вести с тобою продолжительные разговоры, притом мы ни на кого не любим тратить время и слова. |
| Wherefore be brief in thy answers to what questions I shall ask thee, and let thy words be of truth; for if thy tongue doubles with me, I will have it torn from thy misbelieving jaws." | Отвечай как можно короче на вопросы, которые я буду задавать тебе. Но смотри, говори правду. Если же твой язык будет лукавить передо мною, я прикажу вырвать его из твоих нечестивых уст. |
| The Jew was about to reply, but the Grand Master went on. | Исаак хотел что-то ответить, но гроссмейстер продолжал: |
| "Peace, unbeliever!-not a word in our presence, save in answer to our questions.-What is thy business with our brother Brian de Bois-Guilbert?" | - Молчать, нечестивец, пока тебя не спрашивают! Говори, зачем тебе нужно видеть нашего брата Бриана де Буагильбера? |
| Isaac gasped with terror and uncertainty. | У Исаака дух занялся от ужаса и смущения. |
| To tell his tale might be interpreted into scandalizing the Order; yet, unless he told it, what hope could he have of achieving his daughter's deliverance? | Он не знал, что ему делать. Если рассказать все, как было, это могут признать клеветой на орден. Если не говорить, то как же иначе выручить Ревекку? |
| Beaumanoir saw his mortal apprehension, and condescended to give him some assurance. | Бомануар заметил его смертельный страх и снизошел до того, что слегка успокоил его. |
| "Fear nothing," he said, "for thy wretched person, Jew, so thou dealest uprightly in this matter. | - Не бойся за себя, несчастный еврей, - сказал он,- говори прямо и откровенно. |
| I demand again to know from thee thy business with Brian de Bois-Guilbert?" | Еще раз спрашиваю: какое у тебя дело к Бриану де Буагильберу? |
| "I am bearer of a letter," stammered out the Jew, "so please your reverend valour, to that good knight, from Prior Aymer of the Abbey of Jorvaulx." | - У меня к нему письмо, - пролепетал еврей, -смею доложить вашему доблестному преподобию, письмо к сэру благородному рыцарю от приора Эймера из аббатства в Жорво. |
| "Said I not these were evil times, Conrade?" said the Master. | - Вот в какие времена мы с тобой живем, Конрад!- сказал гроссмейстер. |
| "A Cistertian Prior sends a letter to a soldier of the Temple, and can find no more fitting messenger than an unbelieving Jew.-Give me the letter." | - Аббат-цистерцианец посылает письмо воину святого Храма и не может найти лучшего посланца, чем этот безбожник еврей! Подай сюда письмо! |
| The Jew, with trembling hands, undid the folds of his Armenian cap, in which he had deposited the Prior's tablets for the greater security, and was about to approach, with hand extended and body crouched, to place it within the reach of his grim interrogator. | Еврей дрожащими руками расправил складки своей шапки, куда для большей сохранности спрятал письмо, и хотел приблизиться, намереваясь вручить его самому гроссмейстеру. |
| "Back, dog!" said the Grand Master; "I touch not misbelievers, save with the sword.-Conrade, take thou the letter from the Jew, and give it to me." | Но Бомануар грозно крикнул: - Назад, собака! Я не дотрагиваюсь до неверных иначе, как мечом. Конрад, возьми у него письмо и дай мне. |
| Beaumanoir, being thus possessed of the tablets, inspected the outside carefully, and then proceeded to undo the packthread which secured its folds. | Приняв таким способом в свои руки послание приора, Бомануар тщательно осмотрел его со всех сторон и начал распутывать нитку, которой оно было обмотано. |
| "Reverend father," said Conrade, interposing, though with much deference, "wilt thou break the seal?" | - Преподобный отец, - сказал Конрад опасливо, хотя в высшей степени почтительно, - ты и печать сломаешь? |
| "And will I not?" said Beaumanoir, with a frown. | - А почему же нет? - молвил Бомануар, нахмурив брови. |
| "Is it not written in the forty-second capital, | - Разве не сказано в сорок второй главе |
| 'De Lectione Literarum' that a Templar shall not receive a letter, no not from his father, without communicating the same to the Grand Master, and reading it in his presence?" | "De Lectione Literarum" [35], что рыцарь Храма не должен получать письма даже от родного отца без ведома гроссмейстера и обязан читать их не иначе как в его присутствии? |
| He then perused the letter in haste, with an expression of surprise and horror; read it over again more slowly; then holding it out to Conrade with one hand, and slightly striking it with the other, exclaimed-"Here is goodly stuff for one Christian man to write to another, and both members, and no inconsiderable members, of religious professions! | Он сначала бегло прочел письмо про себя, причем на лице его изобразились удивление и ужас; затем перечитал его вторично и наконец, протянув Конраду, ударил рукой по исписанным листкам и воскликнул: - Нечего сказать, хорошая тема для письма от одного христианского мужа к другому! Особенно если оба довольно видные духовные лица. |
| When," said he solemnly, and looking upward, "wilt thou come with thy fanners to purge the thrashing-floor?" | Когда же, - спросил он, торжественно возведя глаза к небу, - когда же, господи, снизойдешь ты на ниву и отвеешь плевелы от зерна доброго? |
| Mont-Fitchet took the letter from his Superior, and was about to peruse it. | Монт-Фитчет взял письмо из рук начальника и стал читать. |
| "Read it aloud, Conrade," said the Grand Master,-"and do thou" (to Isaac) "attend to the purport of it, for we will question thee concerning it." | - Читай вслух, Конрад, - сказал гроссмейстер, - а ты, - он обратился к Исааку, - слушай внимательно, ибо мы учиним тебе допрос. |
| Conrade read the letter, which was in these words: | Конрад прочел вслух следующее: |
| "Aymer, by divine grace, Prior of the Cistertian house of Saint Mary's of Jorvaulx, to Sir Brian de Bois-Guilbert, a Knight of the holy Order of the Temple, wisheth health, with the bounties of King Bacchus and of my Lady Venus. | - "Эймер, милостию божьею приор цистерцианского монастыря святой Марии в Жорво, сэру Бриану де Буагильберу, рыцарю священного ордена храмовников, с пожеланием доброго здоровья и обильных даров кавалера Бахуса и дамы Венеры. |
| Touching our present condition, dear Brother, we are a captive in the hands of certain lawless and godless men, who have not feared to detain our person, and put us to ransom; whereby we have also learned of Front-de-Boeufs misfortune, and that thou hast escaped with that fair Jewish sorceress, whose black eyes have bewitched thee. | Что до нас лично, дорогой брат, мы в настоящую минуту находимся в плену у неких беззаконных и безбожных людей, не побоявшихся задержать нашу особу и назначить с нас выкуп. При этом случае узнали мы и о несчастии, постигшем барона Фрон де Бефа, и о твоем бегстве с прекрасной еврейской чародейкой, которая околдовала тебя своими черными очами. |
| We are heartily rejoiced of thy safety; nevertheless, we pray thee to be on thy guard in the matter of this second Witch of Endor; for we are privately assured that your Great Master, who careth not a bean for cherry cheeks and black eyes, comes from Normandy to diminish your mirth, and amend your misdoings. | Сердечно порадовались мы твоему спасению от плена. Но тем не менее просим тебя: будь как можно осторожнее с этой новой Эндорской волшебницей. Ибо частным образом нам удалось узнать, что ваш гроссмейстер, который ничего не смыслит ни в черных очах, ни в алых ланитах, едет к вам из Нормандии, чтобы помешать вам веселиться и поправлять ваши ошибки. |
| Wherefore we pray you heartily to beware, and to be found watching, even as the Holy Text hath it, 'Invenientur vigilantes'. And the wealthy Jew her father, Isaac of York, having prayed of me letters in his behalf, I gave him these, earnestly advising, and in a sort entreating, that you do hold the damsel to ransom, seeing he will pay you from his bags as much as may find fifty damsels upon safer terms, whereof I trust to have my part when we make merry together, as true brothers, not forgetting the wine-cup. | А потому усердно советуем вам соблюдать осторожность, дабы вас застали бодрствующими, как сказано в святом писании, Invenientur vigilantes, а так как отец Ревекки, богатый еврей Исаак из Йорка, просит у меня, чтобы я замолвил за него словечко перед тобою, то я и поручаю ему сие послание и притом серьезно советую и даже умоляю непременно взять за эту девицу выкуп, так как он отвалит за нее столько денег, что на них можно будет достать полсотни девиц на менее опасных условиях. Подожди только, когда мы снова будем вместе. Тогда повеселимся" как подобает истинным братьям, причем не забудем и винной чаши. |
| For what saith the text, | Ибо в писании сказано: |
| ' Vinum laetificat cor hominis'; and again, | "Vinum loetificat cor hominis"[36], а также: |
| ' Rex delectabitur pulchritudine tua'. | "Rex delectabitur pulchritudine tua" [37]. |
| "Till which merry meeting, we wish you farewell. | В ожидании столь приятного свидания желаю тебе доброго здоровья. |
| Given from this den of thieves, about the hour of matins, | Писано в вертепе разбойников, в часы утренней молитвы. |
| "Aymer Pr. S. M. Jorvolciencis. "'Postscriptum.' | Эймер, приор аббатства святой Марии, что в Жорво. Postscriptum. |
| Truly your golden chain hath not long abidden with me, and will now sustain, around the neck of an outlaw deer-stealer, the whistle wherewith he calleth on his hounds." | А твоя золотая цепь недолго у меня погостила: она досталась ворам и отныне будет красоваться на шее одного из разбойников. Он повесит на нее свой охотничий свисток, которым сзывает собак". |
| "What sayest thou to this, Conrade?" said the Grand Master-"Den of thieves! and a fit residence is a den of thieves for such a Prior. | - Что ты на это скажешь, Конрад? - спросил гроссмейстер. - Вертеп разбойников! Для такого приора это и есть самое подходящее жилище. |
| No wonder that the hand of God is upon us, and that in the Holy Land we lose place by place, foot by foot, before the infidels, when we have such churchmen as this Aymer.-And what meaneth he, I trow, by this second Witch of Endor?" said he to his confident, something apart. | Нечего дивиться, что десница божья поднялась на нас и в Святой Земле мы теряем один город за другим, что неверные отбивают у нас землю пядь за пядью, если завелись среди нас такие духовные сановники, как этот Эймер. Только желал бы я знать, что он разумеет под именем "новой Эндорской волшебницы"? - обратился он вполголоса к своему наперснику. |
| Conrade was better acquainted (perhaps by practice) with the jargon of gallantry, than was his Superior; and he expounded the passage which embarrassed the Grand Master, to be a sort of language used by worldly men towards those whom they loved 'par amours'; but the explanation did not satisfy the bigoted Beaumanoir. | Конрад гораздо лучше настоятеля был знаком с условным языком тогдашних любезников, быть может даже сам когда-нибудь пользовался им. Он объяснил слова, поставившие в тупик гроссмейстера, заметив, что многие светские люди употребляют подобные выражения, говоря о своих любовницах. Но это объяснение не удовлетворило упрямого фанатика. |
| "There is more in it than thou dost guess, Conrade; thy simplicity is no match for this deep abyss of wickedness. | - Нет, Конрад, тут кроется нечто более серьезное. В простоте души ты и не подозреваешь, что это может быть целая пучина беззакония. |
| This Rebecca of York was a pupil of that Miriam of whom thou hast heard. | Ревекка из Йорка, должно быть, воспитанница той самой Мириам, о которой ты, наверно, слыхал. |
| Thou shalt hear the Jew own it even now." | Увидишь, что еврей сам сознается в этом. |
| Then turning to Isaac, he said aloud, "Thy daughter, then, is prisoner with Brian de Bois-Guilbert?" | - И, повернувшись к Исааку, он громко спросил:- Так, значит, твоя дочь - пленница Бриана де Буагильбера? |
| "Ay, reverend valorous sir," stammered poor Isaac, "and whatsoever ransom a poor man may pay for her deliverance--" | - Это так, ваше доблестное преподобие, -проговорил трепещущий Исаак. - Какой потребуется выкуп с бедного человека, я готов... |
| "Peace!" said the Grand Master. | - Молчать! - сказал гроссмейстер. |
| "This thy daughter hath practised the art of healing, hath she not?" | - Дочь твоя занималась врачеванием или нет? |
| "Ay, gracious sir," answered the Jew, with more confidence; "and knight and yeoman, squire and vassal, may bless the goodly gift which Heaven hath assigned to her. | - Как же, милостивый господин, - отвечал Исаак гораздо смелее, - и рыцари, и иомены, и оруженосцы, и вассалы благословляют счастливый дар, ниспосланный ей от бога. |
| Many a one can testify that she hath recovered them by her art, when every other human aid hath proved vain; but the blessing of the God of Jacob was upon her." | Многие могут засвидетельствовать, что она своим искусством исцелила их, когда все другие средства уже не могли помочь. Бог Израилев благословляет ее труды. |
| Beaumanoir turned to Mont-Fitchet with a grim smile. | Бомануар с горькой усмешкой взглянул на Конрада. |
| "See, brother," he said, "the deceptions of the devouring Enemy! | - Видишь, брат, - сказал он, - каковы ухищрения врага человеческого! |
| Behold the baits with which he fishes for souls, giving a poor space of earthly life in exchange for eternal happiness hereafter. | Вот какие приманки закидывает он для уловления душ, давая им жалкое продление земной жизни взамен вечного блаженства за гробом. |
| Well said our blessed rule, 'Semper percutiatur leo vorans'.-Up on the lion! | Недаром говорится в нашем святом уставе: Semper percutiatur leo vorans [38]. Восстанем на льва! |
| Down with the destroyer!" said he, shaking aloft his mystic abacus, as if in defiance of the powers of darkness-" Thy daughter worketh the cures, I doubt not," thus he went on to address the Jew, "by words and sighs, and periapts, and other cabalistical mysteries." | Ополчимся на губителя! - воскликнул он, потрясая в возду- хе своим посохом и как бы угрожая нечистой силе. Потом, обращаясь к еврею, он спросил: - Твоя дочь лечит, конечно, нашептыванием, заклинаниями, талисманами и прочими кабалистическими средствами? |
| "Nay, reverend and brave Knight," answered Isaac, "but in chief measure by a balsam of marvellous virtue." | - Ах, нет, преподобный и храбрый рыцарь, -отвечал Исаак, - лечит она бальзамом, обладающим чудесными свойствами. |
| "Where had she that secret?" said Beaumanoir. | - А откуда она достала секрет этого состава? -спросил Бомануар. |
| "It was delivered to her," answered Isaac, reluctantly, "by Miriam, a sage matron of our tribe." | - Ее научила премудрая Мириам, - сказал Исаак с запинкой. - Мудрая и почтенная женщина нашего племени. |
| "Ah, false Jew!" said the Grand Master; "was it not from that same witch Miriam, the abomination of whose enchantments have been heard of throughout every Christian land?" exclaimed the Grand Master, crossing himself. | - Ага, лукавый еврей! - воскликнул гроссмейстер.- Это, должно быть, та самая Мириам, о колдовских кознях которой знает весь мир христианский. (При этих словах гроссмейстер осенил себя крестным знамением). |
| "Her body was burnt at a stake, and her ashes were scattered to the four winds; and so be it with me and mine Order, if I do not as much to her pupil, and more also! | Ее тело было сожжено у позорного столба и пепел рассеян на четыре стороны. И пусть то же будет со мною и с моим орденом, если я не поступлю так же с ученицей этой ведьмы. |
| I will teach her to throw spell and incantation over the soldiers of the blessed Temple.-There, Damian, spurn this Jew from the gate-shoot him dead if he oppose or turn again. | Я отучу ее колдовать и своими чарами привлекать воинов святого Храма! Дамиан, гони этого еврея вон, за ворота! Если он вздумает упираться или возвращаться назад, убей его на месте. |
| With his daughter we will deal as the Christian law and our own high office warrant." | А с дочерью его мы поступим так, как предписывает христианский закон и как прилично нашему высокому сану. |
| Poor Isaac was hurried off accordingly, and expelled from the preceptory; all his entreaties, and even his offers, unheard and disregarded. | Бедного Исаака схватили за шиворот и вытолкали вон из прецептории, невзирая на его мольбы и щедрые посулы. |
| He could do not better than return to the house of the Rabbi, and endeavour, through his means, to learn how his daughter was to be disposed of. | Ему ничего не оставалось делать, как возвратиться в дом раввина и постараться через него получить хоть какие-нибудь сведения об участи дочери. |
| He had hitherto feared for her honour, he was now to tremble for her life. | До сих пор он страшился за ее честь, теперь он трепетал за ее жизнь. |
| Meanwhile, the Grand Master ordered to his presence the Preceptor of Templestowe. | Между тем гроссмейстер приказал позвать к себе прецептора обители Темплстоу. |
| CHAPTER XXXVI | Глава XXXVI |
| Say not my art is fraud-all live by seeming. | Я не мошенник. Все живут притворством. |
| The beggar begs with it, and the gay courtier Gains land and title, rank and rule, by seeming; The clergy scorn it not, and the bold soldier Will eke with it his service.-All admit it, All practise it; and he who is content With showing what he is, shall have small credit In church, or camp, or state-So wags the world. -Old Play | Благодаря притворству нищий жив, А у придворного есть чин и земли. С притворством воинство и духовенство Равно знакомы. Все с ним неразлучны; Ведь в церкви, в лагере и в государстве Добиться ничего нельзя одной Правдивостью. На этом мир стоит. Старинная пьеса |
| Albert Malvoisin, President, or, in the language of the Order, Preceptor of the establishment of Templestowe, was brother to that Philip Malvoisin who has been already occasionally mentioned in this history, and was, like that baron, in close league with Brian de Bois-Guilbert. | Альберт Мальвуазен, настоятель, или, на языке ордена, прецептор, обители Темплстоу, был родным братом уже известного нам Филиппа Мальвуазена. Подобно своему брату, он был в большой дружбе с Брианом де Буагильбером. |
| Amongst dissolute and unprincipled men, of whom the Temple Order included but too many, Albert of Templestowe might be distinguished; but with this difference from the audacious Bois-Guilbert, that he knew how to throw over his vices and his ambition the veil of hypocrisy, and to assume in his exterior the fanaticism which he internally despised. | Среди развратных и безнравственных людей, которых немало числилось в ордене Храма, Альберт из Темплстоу по праву занимал одно из первых мест, но, в отличие от смелого Буагильбера, он умел скрывать свои пороки и честолюбивые замыслы под личиной лицемерного благочестия и пылкого фанатизма, к которому в душе питал презрение. |
| Had not the arrival of the Grand Master been so unexpectedly sudden, he would have seen nothing at Templestowe which might have appeared to argue any relaxation of discipline. | Если бы гроссмейстер не приехал так неожиданно, он не нашел бы в Темплстоу никаких упущений. |
| And, even although surprised, and, to a certain extent, detected, Albert Malvoisin listened with such respect and apparent contrition to the rebuke of his Superior, and made such haste to reform the particulars he censured,-succeeded, in fine, so well in giving an air of ascetic devotion to a family which had been lately devoted to license and pleasure, that Lucas Beaumanoir began to entertain a higher opinion of the Preceptor's morals, than the first appearance of the establishment had inclined him to adopt. | Но даже и теперь, когда его застали врасплох, Альберт Мальвуазен так подобострастно и с таким сокрушением выслушал упреки своего взыскательного начальника и так усердно принялся водворять аскетическое благочестие в своей обители, где еще накануне царила полная распущенность, что Лука Бомануар возымел теперь гораздо более высокое мнение о нравственности местного прецептора, чем в первые дни по приезде. |
| But these favourable sentiments on the part of the Grand Master were greatly shaken by the intelligence that Albert had received within a house of religion the Jewish captive, and, as was to be feared, the paramour of a brother of the Order; and when Albert appeared before him, he was regarded with unwonted sternness. | Но благоприятное мнение гроссмейстера резко изменилось, когда он узнал, что Альберт Мальвуазен принял в стены своей обители пленную еврейку, по всей вероятности находившуюся в любовной связи с одним из братьев ордена. И когда Альберт явился на зов, гроссмейстер встретил его с необычайной суровостью. |
| "There is in this mansion, dedicated to the purposes of the holy Order of the Temple," said the Grand Master, in a severe tone, "a Jewish woman, brought hither by a brother of religion, by your connivance, Sir Preceptor." | - В здешней обители ордена рыцарей святого Храма, - строго сказал Бомануар, - находится женщина еврейского племени, привезенная сюда одним из наших братьев во Христе и водворенная здесь с вашего разрешения, сэр прецептор. |
| Albert Malvoisin was overwhelmed with confusion; for the unfortunate Rebecca had been confined in a remote and secret part of the building, and every precaution used to prevent her residence there from being known. | Альберт Мальвуазен был крайне смущен. Злосчастная Ревекка была помещена в одной из самых отдаленных, потайных частей здания. Были приняты всевозможные меры предосторожности, дабы ее присутствие осталось неизвестным. |
| He read in the looks of Beaumanoir ruin to Bois-Guilbert and to himself, unless he should be able to avert the impending storm. | Во взгляде гроссмейстера прецептор прочел гибель и себе и Буагильберу, в случае если он не сумеет предотвратить надвинувшуюся бурю. |
| "Why are you mute?" continued the Grand Master. | - Что же вы молчите? - продолжал гроссмейстер. |
| "Is it permitted to me to reply?" answered the Preceptor, in a tone of the deepest humility, although by the question he only meant to gain an instant's space for arranging his ideas. | - Дозволяется ли мне отвечать? - произнес Мальвуазен тоном глубочайшего смирения, хотя, в сущности, своим вопросом хотел только выиграть время, чтобы собраться с мыслями. |
| "Speak, you are permitted," said the Grand Master-" speak, and say, knowest thou the capital of our holy rule,-'De commilitonibus Templi in sancta civitate, qui cum miserrimis mulieribus versantur, propter oblectationem carnis?'" 51 | - Говори, я разрешаю, - сказал гроссмейстер. -Отвечай, знаешь ли ты главу нашего святого устава: De commilitonibus Templi in sancta civitate, qui cum miserrimis mulieribus versantur, propter oblectationem carnis? [39] |
| "Surely, most reverend father," answered the Preceptor, | - Конечно, высокопреподобный отец, - отвечал прецептор. |
| "I have not risen to this office in the Order, being ignorant of one of its most important prohibitions." | - Как бы я мог достигнуть столь высокой степени в нашем ордене, если бы не знал важнейших статей его устава? |
| "How comes it, then, I demand of thee once more, that thou hast suffered a brother to bring a paramour, and that paramour a Jewish sorceress, into this holy place, to the stain and pollution thereof?" | - Еще раз спрашиваю тебя, как могло случиться, что ты позволил осквернить священные стены сей обители, допустив, чтобы один из братьев привез сюда любовницу, да еще колдунью? |
| "A Jewish sorceress!" echoed Albert Malvoisin; "good angels guard us!" | - Колдунью? - повторил Альберт Мальвуазен. -Силы небесные да будут с нами! |
| "Ay, brother, a Jewish sorceress!" said the Grand Master, sternly. | - Да, да, брат, колдунью, - строго произнес гроссмейстер. |
| "I have said it. | - Именно так. |
| Darest thou deny that this Rebecca, the daughter of that wretched usurer Isaac of York, and the pupil of the foul witch Miriam, is now-shame to be thought or spoken!-lodged within this thy Preceptory?" | Посмеешь ли ты отрицать, что эта Ревекка, дочь подлого ростовщика Исаака из Йорка и ученица гнусной колдуньи Мириам, об этом даже подумать стыдно, в настоящую минуту находится в стенах твоей прецептории? |
| "Your wisdom, reverend father," answered the Preceptor, "hath rolled away the darkness from my understanding. | - Благодаря вашей мудрости, преподобный отец, -сказал прецептор, - темная завеса спала с глаз моих. |
| Much did I wonder that so good a knight as Brian de Bois-Guilbert seemed so fondly besotted on the charms of this female, whom I received into this house merely to place a bar betwixt their growing intimacy, which else might have been cemented at the expense of the fall of our valiant and religious brother." | Я никак не мог понять, почему такой доблестный рыцарь, как Бриан де Буагильбер, мог так увлечься прелестями этой женщины. Я принял ее в обитель с той целью, чтобы помешать их дальнейшему сближению, ибо в противном случае наш храбрый и почтенный брат во Христе подвергался опасности впасть в великий грех. |
| "Hath nothing, then, as yet passed betwixt them in breach of his vow?" demanded the Grand Master. | - Стало быть, до сих пор между ними не было ничего такого, что было бы нарушением обетов?- спросил гроссмейстер. |
| "What! under this roof?" said the Preceptor, crossing himself; | - Как, под нашим кровом! - с ужасом произнес прецептор, осеняя себя крестным знамением. |
| "Saint Magdalene and the ten thousand virgins forbid!-No! if I have sinned in receiving her here, it was in the erring thought that I might thus break off our brother's besotted devotion to this Jewess, which seemed to me so wild and unnatural, that I could not but ascribe it to some touch of insanity, more to be cured by pity than reproof. | - Сохрани нас, святая Магдалина и десять тысяч праведных дев! Нет! Если я и погрешил, приняв ее в нашу обитель, то лишь потому, что надеялся искоренить безрассудную привязанность нашего брата к этой еврейке. Его страсть к ней казалась мне до того странной и противоестественной, что я мог приписать ее только припадку умопомешательства, и думал, что легче излечить его состраданием, нежели попреками. |
| But since your reverend wisdom hath discovered this Jewish queen to be a sorceress, perchance it may account fully for his enamoured folly." | Но раз ваша высокочтимая мудрость обнаружила, что эта распутная еврейка занимается колдовством, быть может, этим и объясняется его непонятное и безумное увлечение. |
| "It doth!-it doth!" said Beaumanoir. | - Так и есть! Так и есть! - воскликнул Бомануар. |
| "See, brother Conrade, the peril of yielding to the first devices and blandishments of Satan! | - Вот видишь, брат Конрад, как опасно бывает поддаваться лукавым ухищрениям сатаны. |
| We look upon woman only to gratify the lust of the eye, and to take pleasure in what men call her beauty; and the Ancient Enemy, the devouring Lion, obtains power over us, to complete, by talisman and spell, a work which was begun by idleness and folly. | Смотришь на женщину только для того, чтобы усладить свое зрение и полюбоваться тем, что называется ее красотой, а извечный враг, лев рыкающий, и овладевает нами в это время. А какойнибудь талисман или иное волхвование довершает дело, начатое от праздности и по легкомыслию. |
| It may be that our brother Bois-Guilbert does in this matter deserve rather pity than severe chastisement; rather the support of the staff, than the strokes of the rod; and that our admonitions and prayers may turn him from his folly, and restore him to his brethren." | Весьма возможно, что в настоящем случае брат Бриан заслуживает скорее жалости, чем строгой кары, более нуждается в поддержке, нежели в наказании лозою, и наши увещания и молитвы отвратят его от этого безумия и вернут заблудшего в ряды братии. |
| "It were deep pity," said Conrade Mont-Fitchet, "to lose to the Order one of its best lances, when the Holy Community most requires the aid of its sons. | - Было бы достойно сожаления, - сказал Конрад Монт-Фитчет, - если бы орден потерял одного из лучших воинов именно тогда, когда наша святая община особенно нуждается в помощи своих сынов. |
| Three hundred Saracens hath this Brian de Bois-Guilbert slain with his own hand." | Бриан де Буагильбер собственноручно уничтожил до трехсот сарацин. |
| "The blood of these accursed dogs," said the Grand Master, "shall be a sweet and acceptable offering to the saints and angels whom they despise and blaspheme; and with their aid will we counteract the spells and charms with which our brother is entwined as in a net. | - Кровь этих окаянных псов, - сказал гроссмейстер, - будет угодным и приятным приношением святым и ангелам, которых эти собаки поносили. С благостной помощью святых мы постараемся рассеять чары, в сетях которых запутался наш брат. |
| He shall burst the bands of this Delilah, as Sampson burst the two new cords with which the Philistines had bound him, and shall slaughter the infidels, even heaps upon heaps. | Он расторгнет узы этой новой Далилы, как древний Самсон разорвал веревки, которыми связали его филистимляне, и опять будет умерщвлять полчища неверных. |
| But concerning this foul witch, who hath flung her enchantments over a brother of the Holy Temple, assuredly she shall die the death." | Что же касается гнусной волшебницы, околдовавшей рыцаря святого Храма, то ее, несомненно, следует предать смертной казни. |
| "But the laws of England, "-said the Preceptor, who, though delighted that the Grand Master's resentment, thus fortunately averted from himself and Bois-Guilbert, had taken another direction, began now to fear he was carrying it too far. | - Но английские законы... - начал было прецептор, обрадованный тем, что так удачно отвратил гнев гроссмейстера от себя и Буагильбера, но все же опасаясь, как бы Бомануар не зашел слишком далеко. |
| "The laws of England," interrupted Beaumanoir, "permit and enjoin each judge to execute justice within his own jurisdiction. | - Английские законы, - прервал его гроссмейстер, - дозволяют и предписывают каждому судье чинить суд и расправу в пределах, на которые простирается его правосудие. |
| The most petty baron may arrest, try, and condemn a witch found within his own domain. | Всякий барон имеет право задержать, судить и приговорить к казни колдунью, которая была обнаружена в его владениях. |
| And shall that power be denied to the Grand Master of the Temple within a preceptory of his Order?-No!-we will judge and condemn. | Так неужели же гроссмейстеру ордена храмовников откажут в этом праве в пределах одной из прецепторий его ордена? Нет! Мы будем ее судить и осудим. |
| The witch shall be taken out of the land, and the wickedness thereof shall be forgiven. | Колдунья исчезнет с лица земли, и бог простит причиненное ею зло. |
| Prepare the Castle-hall for the trial of the sorceress." | Приготовьте большой зал для суда над колдуньей. |
| Albert Malvoisin bowed and retired,-not to give directions for preparing the hall, but to seek out Brian de Bois-Guilbert, and communicate to him how matters were likely to terminate. | Альберт Мальвуазен поклонился и вышел, но, прежде чем распорядиться приготовить зал для суда, он отправился искать Бриана де Буагильбера, чтобы сообщить ему о вероятном исходе дела. |
| It was not long ere he found him, foaming with indignation at a repulse he had anew sustained from the fair Jewess. | Он застал Бриана в бешенстве от отпора, который он снова только что получил от прекрасной еврейки. |
| "The unthinking," he said, "the ungrateful, to scorn him who, amidst blood and flames, would have saved her life at the risk of his own! | - Какое безрассудство! - воскликнул он. -Какая неблагодарность отвергать человека, который среди потоков крови и пламени рисковал собственной жизнью ради ее спасения! |
| By Heaven, Malvoisin! I abode until roof and rafters crackled and crashed around me. | Клянусь богом, Мальвуазен, пока я искал ее, вокруг меня валились и трещали горящие потолки и перекладины. |
| I was the butt of a hundred arrows; they rattled on mine armour like hailstones against a latticed casement, and the only use I made of my shield was for her protection. | Я служил мишенью для сотен стрел; они стучали о мой панцирь, точно град об оконные ставни, но, не заботясь о себе, я прикрывал моим щитом ее. |
| This did I endure for her; and now the self-willed girl upbraids me that I did not leave her to perish, and refuses me not only the slightest proof of gratitude, but even the most distant hope that ever she will be brought to grant any. | Все это претерпел я ради нее; а теперь эта своенравная девушка меня же упрекает, зачем я не дал ей там погибнуть, и не только не выказывает никакой признательности, но не дает ни малейшей надежды на взаимность. |
| The devil, that possessed her race with obstinacy, has concentrated its full force in her single person!" | Словно бес, наградивший ее племя упорством, собрал все свои силы и вселился в нее одну. |
| "The devil," said the Preceptor, "I think, possessed you both. | - А по-моему, вы оба одержимы дьяволом, -сказал прецептор. |
| How oft have I preached to you caution, if not continence? | - Сколько раз я вам советовал соблюдать осторожность, если не воздержание! |
| Did I not tell you that there were enough willing Christian damsels to be met with, who would think it sin to refuse so brave a knight 'le don d'amoureux merci', and you must needs anchor your affection on a wilful, obstinate Jewess! | Не я ли вам повторял, что на свете многое множество христианских девиц, которые сочтут грехом для себя отказать такому храброму рыцарю le don cTamoureux merci? [40] Так нет же, вам непременно понадобилось обратить вашу привязанность на эту упрямую и своенравную еврейку! |
| By the mass, I think old Lucas Beaumanoir guesses right, when he maintains she hath cast a spell over you." | Я начинаю думать, что старый Лука Бомануар прав в своем предположении, что она вас околдовала. |
| "Lucas Beaumanoir! "-said Bois-Guilbert reproachfully-"Are these your precautions, Malvoisin? | - Лука Бомануар! - воскликнул Буагильбер с укоризной. - Так-то ты соблюдаешь предосторожности, Мальвуазен! |
| Hast thou suffered the dotard to learn that Rebecca is in the Preceptory?" | Как же ты мог допустить, чтобы этот выживший из ума сумасброд узнал о присутствии Ревекки в прецептории? |
| "How could I help it?" said the Preceptor. | - А что же мне было делать? - сказал прецептор. |
| "I neglected nothing that could keep secret your mystery; but it is betrayed, and whether by the devil or no, the devil only can tell. | - Я не пренебрегал ни одной мелочью, чтобы сохранить дело в тайне, но кто-то пронюхал и донес, а кто донес, сам черт или кто другой, про то известно только черту. |
| But I have turned the matter as I could; you are safe if you renounce Rebecca. | Но я, как умел, постарался выгородить тебя. Ты не пострадаешь. Лишь бы ты отрекся от Ревекки. |
| You are pitied-the victim of magical delusion. She is a sorceress, and must suffer as such." | Тебя жалеют... считают тебя жертвою волхвования; а она колдунья и должна за это понести кару. |
| "She shall not, by Heaven!" said Bois-Guilbert. | - Ну нет, клянусь богом, я этого не допущу! -сказал Буагильбер. |
| "By Heaven, she must and will!" said Malvoisin. | - А я клянусь богом, что так должно быть и так будет! - сказал Мальвуазен. |
| "Neither you nor any one else can save her. | - Ни ты, ни кто другой не в силах ее спасти. |
| Lucas Beaumanoir hath settled that the death of a Jewess will be a sin-offering sufficient to atone for all the amorous indulgences of the Knights Templars; and thou knowest he hath both the power and will to execute so reasonable and pious a purpose." | Лука Бомануар заранее решил, что казнь еврейки послужит очистительной жертвой за все любовные грехи рыцарей Храма. А тебе известно, какова его власть, и он, конечно, воспользуется ею для осуществления столь премудрого и благочестивого намерения. |
| "Will future ages believe that such stupid bigotry ever existed!" said Bois-Guilbert, striding up and down the apartment. | - Наши потомки никогда не поверят, чтобы могло существовать такое бессмысленное изуверство! - воскликнул Буагильбер, в волнении расхаживая взад и вперед по комнате. |
| "What they may believe, I know not," said Malvoisin, calmly; "but I know well, that in this our day, clergy and laymen, take ninety-nine to the hundred, will cry 'amen' to the Grand Master's sentence." | - Чему они поверят или не поверят, я не знаю,- спокойно сказал Мальвуазен, - но я отлично знаю, что в наше время и духовенство и миряне, по крайности девяносто девять человек на каждую сотню, провозгласят аминь на решение нашего гроссмейстера. |
| "I have it," said Bois-Guilbert. | - Знаешь, что я придумал? - сказал Буагильбер. |
| "Albert, thou art my friend. | - Ты ведь мне друг, Альберт, помоги мне. |
| Thou must connive at her escape, Malvoisin, and I will transport her to some place of greater security and secrecy." | Устрой так, чтобы она могла бежать. А я увезу ее куда-нибудь подальше, в безопасное и потаенное место. |
| "I cannot, if I would," replied the Preceptor; "the mansion is filled with the attendants of the Grand Master, and others who are devoted to him. | - Не могу, если бы и хотел, - возразил прецептор.- Весь дом полон прислужниками гроссмейстера или его приверженцами. |
| And, to be frank with you, brother, I would not embark with you in this matter, even if I could hope to bring my bark to haven. | Притом, откровенно говоря, я не хотел бы впутываться в эту историю, даже имея надежду выйти сухим из воды. |
| I have risked enough already for your sake. I have no mind to encounter a sentence of degradation, or even to lose my Preceptory, for the sake of a painted piece of Jewish flesh and blood. | Я уже довольно рисковал для тебя, и мне вовсе нет охоты заслужить понижение в должности или даже потерять место прецептора из-за прекрасных глаз какой-то еврейки. |
| And you, if you will be guided by my counsel, will give up this wild-goose chase, and fly your hawk at some other game. | Послушайся моего совета: брось эту погоню за дикими гусями и направь своего сокола на какую-нибудь другую дичь. |
| Think, Bois-Guilbert,-thy present rank, thy future honours, all depend on thy place in the Order. | Подумай, Буагильбер: твое теперешнее положение, твое будущее - все зависит от того места, какое ты занимаешь в ордене. |
| Shouldst thou adhere perversely to thy passion for this Rebecca, thou wilt give Beaumanoir the power of expelling thee, and he will not neglect it. | Если ты заупрямишься и не откажешься от своей страсти к этой Ревекке, помни, что ты тем самым дашь право Бомануару исключить тебя из ордена. Бомануар, конечно, не упустит такого случая. |
| He is jealous of the truncheon which he holds in his trembling gripe, and he knows thou stretchest thy bold hand towards it. | Он ревниво охраняет верховный жезл в своей старческой руке и очень хорошо знает, что ты стремишься получить этот жезл. |
| Doubt not he will ruin thee, if thou affordest him a pretext so fair as thy protection of a Jewish sorceress. | Он тебя погубит непременно, особенно если ты ему доставишь такой прекрасный предлог, как заступничество за еврейскую колдунью. |
| Give him his scope in this matter, for thou canst not control him. | Лучше уступи ему на этот раз, потому что помешать ты все равно не можешь. |
| When the staff is in thine own firm grasp, thou mayest caress the daughters of Judah, or burn them, as may best suit thine own humour." | Вот когда его жезл перейдет в твои собственные твердые руки, тогда можешь сколько угодно ласкать иудейских девиц или сжигать их на костре - как тебе заблагорассудится. |
| "Malvoisin," said Bois-Guilbert, "thou art a cold-blooded-" | - Мальвуазен, - сказал Буагильбер, - какой же ты хладнокровный... |
| "Friend," said the Preceptor, hastening to fill up the blank, in which Bois-Guilbert would probably have placed a worse word,-"a cold-blooded friend I am, and therefore more fit to give thee advice. | - ...друг, - подсказал прецептор, поспешно прерывая его фразу из опасения, чтобы Буагильбер не сказал чего-нибудь похуже. -Да, я хладнокровный друг, а потому и могу подать тебе разумный совет. |
| I tell thee once more, that thou canst not save Rebecca. | Еще раз повторяю, что спасти Ревекку невозможно. |
| I tell thee once more, thou canst but perish with her. | Еще раз говорю тебе, что ты и себя погубишь вместе с ней. |
| Go hie thee to the Grand Master-throw thyself at his feet and tell him-" | Иди лучше, покайся гроссмейстеру: припади к его ногам и скажи ему... |
| "Not at his feet, by Heaven! but to the dotard's very beard will I say-" | - Только не к его ногам! Нет, я просто пойду к старому ханже и выскажу... |
| "Say to him, then, to his beard," continued Malvoisin, coolly, "that you love this captive Jewess to distraction; and the more thou dost enlarge on thy passion, the greater will be his haste to end it by the death of the fair enchantress; while thou, taken in flagrant delict by the avowal of a crime contrary to thine oath, canst hope no aid of thy brethren, and must exchange all thy brilliant visions of ambition and power, to lift perhaps a mercenary spear in some of the petty quarrels between Flanders and Burgundy." | - Ну хорошо, - продолжал Мальвуазен спокойно,- объяви ему, что ты страстно любишь эту пленную еврейку. Чем больше ты будешь распространяться о своей пламенной страсти, тем скорее он поспешит положить ей конец, казнив твою прелестную чародейку. Между тем, сознавшись в нарушении обетов, не жди уж никакой пощады со стороны братии; тогда тебе придется променять то могущество и высокое положение, на которые ты надеешься в будущем, на судьбу наемного воина, участвующего в мелких столкновениях между Фландрией и Бургундией. |
| "Thou speakest the truth, Malvoisin," said Brian de Bois-Guilbert, after a moment's reflection. | - Ты говоришь правду, Мальвуазен, - сказал Бриан де Буагильбер после минутного размышления. |
| "I will give the hoary bigot no advantage over me; and for Rebecca, she hath not merited at my hand that I should expose rank and honour for her sake. | - Я не дам старому изуверу такого сильного оружия против себя. Ревекка не заслужила того, чтобы из-за нее я жертвовал своей честью и будущим. |
| I will cast her off-yes, I will leave her to her fate, unless-" | Я отрекусь от нее. Да, я ее предоставлю на волю судьбы, если только... |
| "Qualify not thy wise and necessary resolution," said Malvoisin; "women are but the toys which amuse our lighter hours-ambition is the serious business of life. | - Не ставь никаких условий, раз ты уже принял такое разумное решение, - сказал Мальвуазен. -Что такое женщина, как не игрушка, забавляющая нас в часы досуга? Настоящая цель жизни - в удовлетворении честолюбия. |
| Perish a thousand such frail baubles as this Jewess, before thy manly step pause in the brilliant career that lies stretched before thee! | Пускай погибают сотни таких хрупких существ, как эта еврейка, лишь бы ты смело двигался вперед на пути к славе и почестям... |
| For the present we part, nor must we be seen to hold close conversation-I must order the hall for his judgment-seat." | Ну, а теперь я покину тебя: не следует, чтобы нас видели за дружеской беседой. Пойду распорядиться, чтобы приготовили зал к предстоящему судилищу. |
| "What!" said Bois-Guilbert, "so soon?" | - Как! - воскликнул Буагильбер. - Так скоро! |
| "Ay," replied the Preceptor, "trial moves rapidly on when the judge has determined the sentence beforehand." | - О да, - отвечал прецептор, - суд всегда совершается очень быстро, если судья заранее вынес приговор. |
| "Rebecca," said Bois-Guilbert, when he was left alone, "thou art like to cost me dear-Why cannot I abandon thee to thy fate, as this calm hypocrite recommends?-One effort will I make to save thee-but beware of ingratitude! for if I am again repulsed, my vengeance shall equal my love. | Оставшись один, Буагильбер прошептал: -Дорого ты обойдешься мне, Ревекка! Но почему я не в силах покинуть тебя, как советует этот бездушный лицемер? Я сделаю еще одно усилие ради твоего спасения. Но берегись! Если ты опять отвергнешь меня, мое мщение будет так же сильно, как и моя любовь. |
| The life and honour of Bois-Guilbert must not be hazarded, where contempt and reproaches are his only reward." | Буагильбер не может жертвовать своей жизнью и честью, если ему платят за это только попреками и презрением. |
| The Preceptor had hardly given the necessary orders, when he was joined by Conrade Mont-Fitchet, who acquainted him with the Grand Master's resolution to bring the Jewess to instant trial for sorcery. | Прецептор едва успел отдать необходимые приказания, как к нему пришел Конрад Монт-Фитчет и заявил, что гроссмейстер предполагает немедленно судить еврейку по обвинению в колдовстве. |
| "It is surely a dream," said the Preceptor; "we have many Jewish physicians, and we call them not wizards though they work wonderful cures." | - Это обвинение, несомненно, не соответствует действительности, - сказал прецептор. - Мало ли у нас врачей из евреев, и никто не считает их колдунами, хотя они и достигают удивительных успехов в деле исцеления больных. |
| "The Grand Master thinks otherwise," said Mont-Fitchet; "and, Albert, I will be upright with thee-wizard or not, it were better that this miserable damsel die, than that Brian de Bois-Guilbert should be lost to the Order, or the Order divided by internal dissension. | - Гроссмейстер другого мнения, - сказал МонтФитчет. - Вот что, Альберт, я с тобой буду вполне откровенен. Колдунья она или нет, все равно: пусть лучше погибнет какая-то еврейка, чем допустить, чтобы Бриан де Буагильбер погиб для нашего дела или чтобы наш орден был потрясен внутренними раздорами. |
| Thou knowest his high rank, his fame in arms-thou knowest the zeal with which many of our brethren regard him-but all this will not avail him with our Grand Master, should he consider Brian as the accomplice, not the victim, of this Jewess. | Ты знаешь, какого он знатного происхождения и как прославился в битвах. Знаешь, с каким почтением относятся к нему многие из братии. Но все это не поможет, если гроссмейстер усмотрит в нем не жертву, а сообщника этой еврейки. |
| Were the souls of the twelve tribes in her single body, it were better she suffered alone, than that Bois-Guilbert were partner in her destruction." | Даже если бы она воплощала в себе души всех двенадцати колен своего племени, и то лучше, чтобы она одна пострадала, чем вместе с ней погиб бы и Буагильбер. |
| "I have been working him even now to abandon her," said Malvoisin; "but still, are there grounds enough to condemn this Rebecca for sorcery?-Will not the Grand Master change his mind when he sees that the proofs are so weak?" | - Я только сейчас убеждал его отказаться от нее, -сказал Мальвуазен. - Однако имеются ли улики, чтобы осудить эту Ревекку за колдовство? Быть может, гроссмейстер еще изменит свое намерение, когда убедится, что доказательства слишком шатки. |
| "They must be strengthened, Albert," replied Mont-Fitchet, "they must be strengthened. | - Нужно подкрепить их, Альберт, - возразил Монт-Фитчет. - Нужно найти подтверждения... |
| Dost thou understand me?" | Понимаешь? |
| "I do," said the Preceptor, "nor do I scruple to do aught for advancement of the Order-but there is little time to find engines fitting." | - Понимаю, - ответил прецептор. - Я сам готов всеми мерами служить преуспеянию нашего ордена. Но у нас так мало времени! Где же мы найдем подходящих свидетелей? |
| "Malvoisin, they MUST be found," said Conrade; "well will it advantage both the Order and thee. | - Мальвуазен, я тебе говорю, что их необходимо найти, - повторил Конрад. - Это послужит на пользу и ордену и тебе самому. |
| This Templestowe is a poor Preceptory-that of Maison-Dieu is worth double its value-thou knowest my interest with our old Chief-find those who can carry this matter through, and thou art Preceptor of Maison-Dieu in the fertile Kent-How sayst thou?" | Здешняя обитель Темплстоу - небогатая прецептория. Обитель по имени "Божий дом" вдвое богаче. Тебе известно, что я пользуюсь некоторым влиянием на нашего старого владыку. Отыщи людей, нужных для этого дела, и ты будешь прецептором "Божьего дома" в плодородной области Кента. Что ты на это скажешь? |
| "There is," replied Malvoisin, "among those who came hither with Bois-Guilbert, two fellows whom I well know; servants they were to my brother Philip de Malvoisin, and passed from his service to that of Front-de-Boeuf-It may be they know something of the witcheries of this woman." | - Видишь ли, - сказал Мальвуазен, - в числе слуг, прибывших сюда вместе с Буагильбером, есть два молодца, которых я давно знаю. Они прежде служили у моего брата, Филиппа де Мальвуазена, а от него перешли на службу к барону Фрон де Бефу. Быть может, им известно что-нибудь о колдовстве этой женщины. |
| "Away, seek them out instantly-and hark thee, if a byzant or two will sharpen their memory, let them not be wanting." | - Так иди скорее, отыщи их. И слушай, Альберт; если несколько золотых освежат их память, ты денег не жалей. |
| "They would swear the mother that bore them a sorceress for a zecchin," said the Preceptor. | - Они за один цехин готовы будут присягнуть, что у них родная мать - колдунья, - сказал прецептор. |
| "Away, then," said Mont-Fitchet; "at noon the affair will proceed. | - Так поторопись, - сказал Монт-Фитчет, - в полдень надо приступить к делу. |
| I have not seen our senior in such earnest preparation since he condemned to the stake Hamet Alfagi, a convert who relapsed to the Moslem faith." | С тех пор как наш владыка присудил к сожжению Амета Альфаги, мусульманина, который крестился, а потом опять перешел в ислам, я ни разу еще не видел его таким деятельным. |
| The ponderous castle-bell had tolled the point of noon, when Rebecca heard a trampling of feet upon the private stair which led to her place of confinement. | Тяжелый колокол на башне замка пробил полдень, когда Ревекка услышала шаги на потайной лестнице, которая вела к месту ее заключения. |
| The noise announced the arrival of several persons, and the circumstance rather gave her joy; for she was more afraid of the solitary visits of the fierce and passionate Bois-Guilbert than of any evil that could befall her besides. | Судя по топоту, было ясно, что поднимаются несколько человек, и это обстоятельство обрадовало ее, так как она больше всего боялась посещений свирепого и страстного Буагильбера. |
| The door of the chamber was unlocked, and Conrade and the Preceptor Malvoisin entered, attended by four warders clothed in black, and bearing halberds. | Дверь отворилась, и Конрад Монт-Фитчет и прецептор Мальвуазен вошли в комнату в сопровождении стражи в черном одеянии и с алебардами. |
| "Daughter of an accursed race!" said the Preceptor, "arise and follow us." | - Дочь проклятого племени, - сказал прецептор, -встань и следуй за нами! |
| "Whither," said Rebecca, "and for what purpose?" | - Куда и зачем? - спросила Ревекка. |
| "Damsel," answered Conrade, "it is not for thee to question, but to obey. | - Девица, - отвечал Конрад, - твое дело не спрашивать, а повиноваться! |
| Nevertheless, be it known to thee, that thou art to be brought before the tribunal of the Grand Master of our holy Order, there to answer for thine offences." | Однако знай, что тебя ведут в судилище, и ты предстанешь перед лицом гроссмейстера нашего святого ордена, и там ты дашь ответ в своих преступлениях. |
| "May the God of Abraham be praised!" said Rebecca, folding her hands devoutly; "the name of a judge, though an enemy to my people, is to me as the name of a protector. | - Хвала богу Авраамову, - сказала Ревекка, благоговейно сложив руки. - Один титул судьи, хотя бы враждебного моему племени, подает мне надежду на покровительство. |
| Most willingly do I follow thee-permit me only to wrap my veil around my head." | Я пойду за вами с величайшей охотой. |
| They descended the stair with slow and solemn step, traversed a long gallery, and, by a pair of folding doors placed at the end, entered the great hall in which the Grand Master had for the time established his court of justice. | Медленным и торжественным шагом спустились они по лестнице, прошли длинную галерею и через двустворчатые двери вступили в обширный зал, где должен был совершиться суд. |
| The lower part of this ample apartment was filled with squires and yeomen, who made way not without some difficulty for Rebecca, attended by the Preceptor and Mont-Fitchet, and followed by the guard of halberdiers, to move forward to the seat appointed for her. | Нижняя часть просторного зала была битком набита оруженосцами и иоменами, и Ревекке пришлось пробираться сквозь толпу при содействии прецеп- тора и Монт-Фитчета, а также и сопровождавших ее четверых стражей. |
| As she passed through the crowd, her arms folded and her head depressed, a scrap of paper was thrust into her hand, which she received almost unconsciously, and continued to hold without examining its contents. | Проходя к назначенному ей месту с поникшей головой и со скрещенными на труди руками, Ревекка даже не заметила, как кто-то из толпы сунул ей в руку обрывок пергамента. |
| The assurance that she possessed some friend in this awful assembly gave her courage to look around, and to mark into whose presence she had been conducted. | Она почти бессознательно взяла его и продолжала держать, ни разу не взглянув на него. Однако уверенность, что в этом страшном собрании у нее есть какой-то доброжелатель, придала ей смелости оглядеться. |
| She gazed, accordingly, upon the scene, which we shall endeavour to describe in the next chapter. | И она увидела картину, которую мы попытаемся описать в следующей главе. |
| CHAPTER XXXVII | Глава XXXVII |
| Stern was the law which bade its vot'ries leave At human woes with human hearts to grieve; Stern was the law, which at the winning wile Of frank and harmless mirth forbade to smile; But sterner still, when high the iron-rod Of tyrant power she shook, and call'd that power of God. -The Middle Ages | Жесток закон, что запрещает горе И о людском не даст грустить позоре; Жесток закон, что запрещает смех При виде милых, радостных утех; Жесток закон: людей карая строго, Тирана власть зовет он властью бога. "Средневековье" |
| The Tribunal, erected for the trial of the innocent and unhappy Rebecca, occupied the dais or elevated part of the upper end of the great hall-a platform, which we have already described as the place of honour, destined to be occupied by the most distinguished inhabitants or guests of an ancient mansion. | Трибунал, перед которым должна была предстать несчастная и ни в чем не повинная Ревекка, помещался на помосте огромного зала, который мы уже описывали как почетное место, занимаемое хозяевами и самыми уважаемыми гостями, и был обычною принадлежностью каждого старинного дома. |
| On an elevated seat, directly before the accused, sat the Grand Master of the Temple, in full and ample robes of flowing white, holding in his hand the mystic staff, which bore the symbol of the Order. | На этом помосте на высоком кресле, прямо перед подсудимой, восседал гроссмейстер ордена храмовников в пышном белом одеянии; в руке он держал посох, символ священной власти, увенчанный крестом ордена. |
| At his feet was placed a table, occupied by two scribes, chaplains of the Order, whose duty it was to reduce to formal record the proceedings of the day. | У ног его стоял стол, за которым сидели два капеллана, на обязанности которых лежало вести протокол процесса. |
| The black dresses, bare scalps, and demure looks of these church-men, formed a strong contrast to the warlike appearance of the knights who attended, either as residing in the Preceptory, or as come thither to attend upon their Grand Master. | Их черные одеяния, бритые макушки и смиренный вид составляли прямую противоположность воинственному виду присутствовавших рыцарей - как постоянных обитателей прецептории, так и приехавших приветствовать своего гроссмейстера. |
| The Preceptors, of whom there were four present, occupied seats lower in height, and somewhat drawn back behind that of their superior; and the knights, who enjoyed no such rank in the Order, were placed on benches still lower, and preserving the same distance from the Preceptors as these from the Grand Master. Behind them, but still upon the dais or elevated portion of the hall, stood the esquires of the Order, in white dresses of an inferior quality. | Четверо прецепторов занимали места позади кресла гроссмейстера и на некотором от него расстоянии; еще дальше, на таком же расстоянии от прецепторов, на простых скамьях, сидели рядовые члены ордена, а за ними на том же возвышении стояли оруженосцы в белоснежных одеяниях. |
| The whole assembly wore an aspect of the most profound gravity; and in the faces of the knights might be perceived traces of military daring, united with the solemn carriage becoming men of a religious profession, and which, in the presence of their Grand Master, failed not to sit upon every brow. | Картина была чрезвычайно торжественной; в присутствии гроссмейстера рыцари старались изобразить на своих лицах, обычно выражавших воинскую отвагу, важность, которая подобает людям духовного звания. |
| The remaining and lower part of the hall was filled with guards, holding partisans, and with other attendants whom curiosity had drawn thither, to see at once a Grand Master and a Jewish sorceress. | По всему залу стояла стража, вооруженная бердышами, и толпилось множество народа, собравшегося поглазеть на гроссмейстера и на колдунью-еврейку. |
| By far the greater part of those inferior persons were, in one rank or other, connected with the Order, and were accordingly distinguished by their black dresses. | Впрочем, большинство зрителей принадлежало к обитателям Темплстоу и потому носило черные одежды. Соседним крестьянам также был открыт доступ в зал суда. |
| But peasants from the neighbouring country were not refused admittance; for it was the pride of Beaumanoir to render the edifying spectacle of the justice which he administered as public as possible. | Бомануар желал, чтобы как можно больше народу при- сутствовало при столь назидательном зрелище. |
| His large blue eyes seemed to expand as he gazed around the assembly, and his countenance appeared elated by the conscious dignity, and imaginary merit, of the part which he was about to perform. | Большие голубые глаза гроссмейстера блестели, и на лице его отражалось сознание важности принятой на себя роли. |
| A psalm, which he himself accompanied with a deep mellow voice, which age had not deprived of its powers, commenced the proceedings of the day; and the solemn sounds, | Заседание открылось пением псалма, в котором принял участие Бомануар, присоединив свой глубокий, звучный голос, не потерявший силы, несмотря на преклонный возраст. Раздались торжественные звуки |
| "Venite exultemus Domino", so often sung by the Templars before engaging with earthly adversaries, was judged by Lucas most appropriate to introduce the approaching triumph, for such he deemed it, over the powers of darkness. | "Venite, exultemus Domino" [41]. Этот псалом храмовники часто пели, вступая в битву с земными врагами, и Лука Бомануар счел его наиболее уместным в данном случае, так как был уверен, что ополчается против духа тьмы и непременно восторжествует над ним. |
| The deep prolonged notes, raised by a hundred masculine voices accustomed to combine in the choral chant, arose to the vaulted roof of the hall, and rolled on amongst its arches with the pleasing yet solemn sound of the rushing of mighty waters. | Сотни мужских голосов, привычных к стройному пению хоралов, вознеслись под своды и рокотали среди арок, создавая приятный и торжественный поток звуков, напоминающих грохот мощного водопада. |
| When the sounds ceased, the Grand Master glanced his eye slowly around the circle, and observed that the seat of one of the Preceptors was vacant. | Когда пение смолкло, гроссмейстер медленно обвел глазами все собрание и заметил, что место одного из прецепторов было свободно. |
| Brian de Bois-Guilbert, by whom it had been occupied, had left his place, and was now standing near the extreme corner of one of the benches occupied by the Knights Companions of the Temple, one hand extending his long mantle, so as in some degree to hide his face; while the other held his cross-handled sword, with the point of which, sheathed as it was, he was slowly drawing lines upon the oaken floor. | Место это принадлежало Бриану де Буагильберу, покинувшему его и стоявшему около одной из скамей, занятых рыцарями. Левой рукой он приподнял свой плащ, словно желая скрыть лицо, в правой держал меч, задумчиво рисуя его острием какие-то знаки на дубовом полу. |
| "Unhappy man!" said the Grand Master, after favouring him with a glance of compassion. | - Несчастный, - проговорил вполголоса гроссмейстер, удостоив его сострадательного взгляда. |
| "Thou seest, Conrade, how this holy work distresses him. | - Замечаешь, Конрад, как он страдает от нашего святого дела? |
| To this can the light look of woman, aided by the Prince of the Powers of this world, bring a valiant and worthy knight!-Seest thou he cannot look upon us; he cannot look upon her; and who knows by what impulse from his tormentor his hand forms these cabalistic lines upon the floor?-It may be our life and safety are thus aimed at; but we spit at and defy the foul enemy. | Вот до чего при содействии нечистой силы может довести храброго и почтенного воина легкомысленный взгляд женщины! Видишь, он не в силах смотреть на нас. И на нее не в силах взглянуть. Как знать, не бес ли его мучит в эту минуту, что он с таким упорством выводит на полу эти кабалистические знаки? Не замышляет ли он покушение на нашу жизнь и на спасение души нашей? Но нам не страшны дьявольские козни, и мы не боимся врага рода человеческого! |
| ' Semper Leo percutiatur!'" | Semper leo percutiaturl. [42] |
| This was communicated apart to his confidential follower, Conrade Mont-Fitchet. | Эти замечания, произнесенные шепотом, были обращены к одному лишь наперснику владыки -Конраду Монт-Фитчету. |
| The Grand Master then raised his voice, and addressed the assembly. | Затем гроссмейстер возвысил голос и обратился ко всему собранию: |
| "Reverend and valiant men, Knights, Preceptors, and Companions of this Holy Order, my brethren and my children!-you also, well-born and pious Esquires, who aspire to wear this holy Cross!-and you also, Christian brethren, of every degree!-Be it known to you, that it is not defect of power in us which hath occasioned the assembling of this congregation; for, however unworthy in our person, yet to us is committed, with this batoon, full power to judge and to try all that regards the weal of this our Holy Order. | - Преподобные и храбрые мужи, рыцари, прецепторы, друзья нашего святого ордена, братья и дети мои! И вы также, родовитые и благочестивые оруженосцы, соискатели честного креста! Также и вы, наши братья во Христе, люди всякого звания! Да будет известно вам, что не по недостатку личной нашей власти созвали мы настоящее собрание, ибо я, смиренный раб божий, силою сего врученного мне жезла облечен правом чинить суд и расправу во всем, касающемся блага нашего святого ордена. |
| Holy Saint Bernard, in the rule of our knightly and religious profession, hath said, in the fifty-ninth capital, 53 that he would not that brethren be called together in council, save at the will and command of the Master; leaving it free to us, as to those more worthy fathers who have preceded us in this our office, to judge, as well of the occasion as of the time and place in which a chapter of the whole Order, or of any part thereof, may be convoked. | Преподобный отец наш святой Бернард, составивший устав нашей рыцарской и святой общины, упомянул в пятьдесят девятой главе оного, что братья могут собираться на совет не иначе, как по воле и приказанию своего настоятеля, а нам и другим достойным отцам, предшественникам нашим в сем священном сане, предоставил судить, по какому поводу, в какое время и в каком месте должен собираться капитул нашего ордена. |
| Also, in all such chapters, it is our duty to hear the advice of our brethren, and to proceed according to our own pleasure. | При этом вменяется нам в обязанность выслушать мнение братии, но поступить согласно собственному убеждению. |
| But when the raging wolf hath made an inroad upon the flock, and carried off one member thereof, it is the duty of the kind shepherd to call his comrades together, that with bows and slings they may quell the invader, according to our well-known rule, that the lion is ever to be beaten down. | Однако когда бешеный волк забрался в стадо и унес одного ягненка, добрый пастырь обязан созвать всех своих товарищей, дабы они луками и пращами помогали ему истребить врага, согласно всем известной статье нашего устава: "Всемерно и во всякое время предавать льва избиению". |
| We have therefore summoned to our presence a Jewish woman, by name Rebecca, daughter of Isaac of York-a woman infamous for sortileges and for witcheries; whereby she hath maddened the blood, and besotted the brain, not of a churl, but of a Knight-not of a secular Knight, but of one devoted to the service of the Holy Temple-not of a Knight Companion, but of a Preceptor of our Order, first in honour as in place. | А посему призвали мы сюда еврейскую женщину по имени Ревекка, дочь Исаака из Йорка, - женщину, известную своим колдовством и гнусными волхвованиями. Этим колдовством возмутила она кровь и повредила рассудок не простого человека, а рыцаря. Не мирянина, а рыцаря, посвятившего себя служению святого храма, и не рядового рыцаря, а прецептора нашего ордена, старшего по значению и почету. |
| Our brother, Brian de Bois-Guilbert, is well known to ourselves, and to all degrees who now hear me, as a true and zealous champion of the Cross, by whose arm many deeds of valour have been wrought in the Holy Land, and the holy places purified from pollution by the blood of those infidels who defiled them. | Собрат наш Бриан де Буагильбер известен не только нам, но и всем здесь присутствующим как храбрый и усердный защитник креста, совершивший множество доблестных подвигов в Святой Земле и многих других святых местах, очистив их от скверны кровью язычников, поносивших их святость. |
| Neither have our brother's sagacity and prudence been less in repute among his brethren than his valour and discipline; in so much, that knights, both in eastern and western lands, have named De Bois-Guilbert as one who may well be put in nomination as successor to this batoon, when it shall please Heaven to release us from the toil of bearing it. | Не менее чем своей храбростью и воинскими заслугами, прославился он среди братии и мудростью своей, так что рыцари нашего ордена привыкли видеть в нем собрата, к которому перейдет сей жезл, когда господу угодно будет избавить нас от тягости владеть им. |
| If we were told that such a man, so honoured, and so honourable, suddenly casting away regard for his character, his vows, his brethren, and his prospects, had associated to himself a Jewish damsel, wandered in this lewd company, through solitary places, defended her person in preference to his own, and, finally, was so utterly blinded and besotted by his folly, as to bring her even to one of our own Preceptories, what should we say but that the noble knight was possessed by some evil demon, or influenced by some wicked spell?-If we could suppose it otherwise, think not rank, valour, high repute, or any earthly consideration, should prevent us from visiting him with punishment, that the evil thing might be removed, even according to the text, | Когда же мы услышали, что этот благородный рыцарь внезапно изменил уставу нашего Храма и, вопреки произнесенным обетам, невзирая на товарищей, презрев открывающуюся ему будущность, связался с еврейской девицей, рисковал ради нее собственной жизнью и, наконец, привез ее и водворил в одну из прецепторий нашего ордена, - чему мы могли приписать все это, как не дьявольскому наваждению или волшебным чарам? Если бы мы могли думать иначе, ни высокий сан его, ни личная доблесть, ни его слава не помешали бы нам подвергнуть его строгому наказанию, дабы искоренить зло. |
| ' Auferte malum ex vobis'. | Auferte malum ex vobis [43]. |
| For various and heinous are the acts of transgression against the rule of our blessed Order in this lamentable history.-lst, He hath walked according to his proper will, contrary to capital 33, | Ибо в этой прискорбной истории мы находили целый ряд преступлений против нашего святого устава. Во-первых, рыцарь действовал самовольно, в противность главе тридцать третьей: |
| 'Quod nullus juxta propriam voluntatem incedat'.-2d, He hath held communication with an excommunicated person, capital 57, | "Quod nullus juxta propriam voluntatem incedat" [44]. Во-вторых, вступил в сношения с особой, отлученной от церкви, а в главе пятьдесят седьмой сказано: |
| 'Ut fratres non participent cum excommunicatis', and therefore hath a portion in 'Anathema Maranatha'.-3d, He hath conversed with strange women, contrary to the capital, | "Ut fratres поп participent cum excommunicatis" [45], следовательно, обрек себя Anathema Maranatha [46]. В-третьих, он знался с чужеземными женщинами, вопреки главе |
| 'Ut fratres non conversantur cum extraneis mulieribus'.-4th, He hath not avoided, nay, he hath, it is to be feared, solicited the kiss of woman; by which, saith the last rule of our renowned Order, | "Ut fratres поп conversantur cum extraneis mulieribus" [47]. В-четвертых, не избегал, но есть основание опасаться, что сам просил поцелуи женщины, а этого, согласно последней статье нашего устава |
| 'Ut fugiantur oscula', the soldiers of the Cross are brought into a snare. | "Ut fugiantur oscula" [48], есть повод к великому соблазну для воинов святого креста. |
| For which heinous and multiplied guilt, Brian de Bois-Guilbert should be cut off and cast out from our congregation, were he the right hand and right eye thereof." | За все эти богомерзкие прегрешения Бриана де Буагильбера следовало бы исторгнуть из нашего братства, хоть бы он был правой рукой и правым глазом нашего ордена. |
| He paused. | Гроссмейстер умолк. |
| A low murmur went through the assembly. | По всему собранию прошел тихий ропот. |
| Some of the younger part, who had been inclined to smile at the statute | Иные из молодых людей начинали было посмеиваться, слушая рассуждения гроссмейстера о статье |
| 'De osculis fugiendis', became now grave enough, and anxiously waited what the Grand Master was next to propose. | "De osculis fugiendis" [49], но теперь и они присмирели и с замиранием сердца ждали, что он скажет дальше. |
| "Such," he said, "and so great should indeed be the punishment of a Knight Templar, who wilfully offended against the rules of his Order in such weighty points. | - Такова, - сказал гроссмейстер, - была бы тяжелая кара, которой подлежал рыцарь Храма, если бы нарушил столько важнейших статей нашего устава по собственной воле. |
| But if, by means of charms and of spells, Satan had obtained dominion over the Knight, perchance because he cast his eyes too lightly upon a damsel's beauty, we are then rather to lament than chastise his backsliding; and, imposing on him only such penance as may purify him from his iniquity, we are to turn the full edge of our indignation upon the accursed instrument, which had so well-nigh occasioned his utter falling away.-Stand forth, therefore, and bear witness, ye who have witnessed these unhappy doings, that we may judge of the sum and bearing thereof; and judge whether our justice may be satisfied with the punishment of this infidel woman, or if we must go on, with a bleeding heart, to the further proceeding against our brother." | Если же с помощью колдовства и волхвований рыцарь подпал под власть сатаны лишь потому, что легкомысленно взглянул на девичью красу, то мы вправе скорее скорбеть о его грехах, нежели карать за них; нам подобает, наложив на него наказание, которое поможет ему очиститься от беззакония, всю тяжесть нашего гнева обратить на суд дьявольский, едва не послуживший к его окончательной гибели. А потому выступайте вперед все, кто был свидетелями этих деяний, дабы мы могли выяснить, может ли правосудие наше удовлетвориться наказанием нечестивой женщины, или же нам надлежит с сокрушенным сердцем покарать также и нашего брата. |
| Several witnesses were called upon to prove the risks to which Bois-Guilbert exposed himself in endeavouring to save Rebecca from the blazing castle, and his neglect of his personal defence in attending to her safety. | Вызвано было несколько человек, которые показали, что они сами видели, как Буагильбер рисковал своей жизнью, спасая Ревекку из пылающего здания, и каким подвергал себя опасностям, заботясь единственно только о ней. |
| The men gave these details with the exaggerations common to vulgar minds which have been strongly excited by any remarkable event, and their natural disposition to the marvellous was greatly increased by the satisfaction which their evidence seemed to afford to the eminent person for whose information it had been delivered. | Подробности этого происшествия описывались с теми преувеличениями, которые свойственны простым людям, когда их воображение поражено каким-нибудь необычайным событием. К тому же склонность ко всему чудесному усиливалась здесь приятным сознанием, что их показания доставляют видимое удовольствие важному сановнику. |
| Thus the dangers which Bois-Guilbert surmounted, in themselves sufficiently great, became portentous in their narrative. | Благодаря этому опасности, которым в действительности подвергался Буагильбер, приобрели в их рассказах чудовищные размеры. |
| The devotion of the Knight to Rebecca's defence was exaggerated beyond the bounds, not only of discretion, but even of the most frantic excess of chivalrous zeal; and his deference to what she said, even although her language was often severe and upbraiding, was painted as carried to an excess, which, in a man of his haughty temper, seemed almost preternatural. | Пылкая отвага, проявленная рыцарем ради спасения Ревекки, выходила, судя по этим показаниям, за пределы не только благоразумия, но и величайших подвигов рыцарской преданности. А его почтительное отношение к речам красавицы, жестким и полным упреков, изображалось с такими прикрасами, что для человека, прославившегося гордостью и надменным нравом, казалось сверхъестественным. |
| The Preceptor of Templestowe was then called on to describe the manner in which Bois-Guilbert and the Jewess arrived at the Preceptory. | Затем был вызван прецептор обители Темплстоу, рассказавший о приезде Буагильбера с Ревеккой в прецепторию. |
| The evidence of Malvoisin was skilfully guarded. | Мальвуазен давал показания очень осмотрительно. |
| But while he apparently studied to spare the feelings of Bois-Guilbert, he threw in, from time to time, such hints, as seemed to infer that he laboured under some temporary alienation of mind, so deeply did he appear to be enamoured of the damsel whom he brought along with him. | Казалось, он всячески старается пощадить чувства Буагильбера, однако по временам он вставлял в свой рассказ такие намеки, которые показывали, что он считает рыцаря впавшим в какое-то безумие. |
| With sighs of penitence, the Preceptor avowed his own contrition for having admitted Rebecca and her lover within the walls of the Preceptory-"But my defence," he concluded, "has been made in my confession to our most reverend father the Grand Master; he knows my motives were not evil, though my conduct may have been irregular. | С тяжким вздохом прецептор покаялся в том, что сам принял Ревекку и ее любовника в свою обитель. - Все, что я мог сказать в оправдание моего поступка, - сказал он в заключение, - уже сказано мною на исповеди перед высокопреподобным отцом гроссмейстером. Ему известно, что я сделал это не из дурных побуждений, хотя поступил неправильно. |
| Joyfully will I submit to any penance he shall assign me." | Я с радостью готов подвергнуться любому наказанию, какое ему угодно будет наложить на меня. |
| "Thou hast spoken well, Brother Albert," said Beaumanoir; "thy motives were good, since thou didst judge it right to arrest thine erring brother in his career of precipitate folly. | - Ты хорошо сказал, брат Альберт, - сказал Бомануар. - Твои побуждения не были дурны, так как ты рассудил за благо остановить заблудшего брата на пути к погибели, но поведение твое было ошибочно. |
| But thy conduct was wrong; as he that would stop a runaway steed, and seizing by the stirrup instead of the bridle, receiveth injury himself, instead of accomplishing his purpose. | Ты поступил как человек, который, желая остановить коня, хватает его за стремя, вместо того чтобы поймать за узду. Так можно только повредить себе и не достигнуть цели. |
| Thirteen paternosters are assigned by our pious founder for matins, and nine for vespers; be those services doubled by thee. | Наш благочестивый основатель повелел нам читать "Отче наш" тринадцать раз на заутрене и девять раз за вечерней, а ты читай вдвое против положенного. |
| Thrice a-week are Templars permitted the use of flesh; but do thou keep fast for all the seven days. | Храмовнику трижды в неделю дозволяется кушать мясо, но ты постись во все семь дней. |
| This do for six weeks to come, and thy penance is accomplished." | Такое послушание назначается тебе на шесть недель, по истечении которых ты и отбудешь срок своего наказания. |
| With a hypocritical look of the deepest submission, the Preceptor of Templestowe bowed to the ground before his Superior, and resumed his seat. | С лицемерным видом глубочайшей покорности прецептор Темплстоу поклонился владыке до земли и вернулся на свое место. |
| "Were it not well, brethren," said the Grand Master, "that we examine something into the former life and conversation of this woman, specially that we may discover whether she be one likely to use magical charms and spells, since the truths which we have heard may well incline us to suppose, that in this unhappy course our erring brother has been acted upon by some infernal enticement and delusion?" | - Теперь, братья, - сказал гроссмейстер, - будет уместно углубиться в прошлое этой женщины и проверить, способна ли она колдовать и наводить порчу на людей. Судя по всему, что мы здесь слышали, приходится думать, что заблудший брат наш действовал под влиянием бесовского наваждения и волшебных чар. |
| Herman of Goodalricke was the Fourth Preceptor present; the other three were Conrade, Malvoisin, and Bois-Guilbert himself. | Герман Гудольрик был четвертым из прецепторов, присутствовавших на суде. Трое остальных были Конрад Монт-Фитчет, Альберт Мальвуазен и сам Бриан де Буагильбер. |
| Herman was an ancient warrior, whose face was marked with scars inflicted by the sabre of the Moslemah, and had great rank and consideration among his brethren. | Г ерман, старый воин, лицо которого покрывали шрамы от мусульманских сабель, пользовался большим почетом и уважением среди своих собратий. |
| He arose and bowed to the Grand Master, who instantly granted him license of speech. | Он встал и поклонился гроссмейстеру, который тотчас дозволил ему говорить. |
| "I would crave to know, most Reverend Father, of our valiant brother, Brian de Bois-Guilbert, what he says to these wondrous accusations, and with what eye he himself now regards his unhappy intercourse with this Jewish maiden?" | - Я желал бы узнать, высокопреподобный отец, из уст брата нашего, доблестного Бриана де Буагильбера, что он сам думает обо всех этих удивительных обвинениях и о своей злосчастной страсти к этой девице. |
| "Brian de Bois-Guilbert," said the Grand Master, "thou hearest the question which our Brother of Goodalricke desirest thou shouldst answer. | - Бриан де Буагильбер, - сказал гроссмейстер, - ты слышал вопрос нашего брата Гудольрика? |
| I command thee to reply to him." | Повелеваю тебе ответить ему! |
| Bois-Guilbert turned his head towards the Grand Master when thus addressed, and remained silent. | Буагильбер повернул голову в сторону гроссмейстера, но продолжал безмолвствовать. |
| "He is possessed by a dumb devil," said the Grand Master. "Avoid thee, Sathanus!-Speak, Brian de Bois-Guilbert, I conjure thee, by this symbol of our Holy Order." | - Он одержим бесом молчания, - сказал гроссмейстер, - Сгинь, сатана! Говори, Бриан де Буагильбер, заклинаю тебя крестом, этим символом нашего святого ордена! |
| Bois-Guilbert made an effort to suppress his rising scorn and indignation, the expression of which, he was well aware, would have little availed him. | Буагильбер с величайшим усилием подавил возрастающее негодование и презрение, зная, что, обнаружив их, он ничего не выиграет. |
| "Brian de Bois-Guilbert," he answered, "replies not, most Reverend Father, to such wild and vague charges. | - Бриан де Буагильбер, - отвечал он, - не может отвечать, высокопреподобный отец, на такие дикие и нелепые обвинения. |
| If his honour be impeached, he will defend it with his body, and with that sword which has often fought for Christendom." | Но если затронут его честь, он будет защищать ее своим телом и вот этим мечом, который неред- ко сражался за пользу христианства. |
| "We forgive thee, Brother Brian," said the Grand Master; "though that thou hast boasted thy warlike achievements before us, is a glorifying of thine own deeds, and cometh of the Enemy, who tempteth us to exalt our own worship. | - Мы тебе прощаем, брат Бриан, - сказал гроссмейстер, - хоть ты и согрешил перед нами, похваляясь своими боевыми подвигами, ибо восхваление собственных заслуг идет от дьявола. |
| But thou hast our pardon, judging thou speakest less of thine own suggestion than from the impulse of him whom by Heaven's leave, we will quell and drive forth from our assembly." | Но мы даруем тебе прощение, видя, что ты говоришь не сам от себя, а по наущению того, кого мы, с божьей помощью, изгоним из среды нашей. |
| A glance of disdain flashed from the dark fierce eyes of Bois-Guilbert, but he made no reply.-"And now," pursued the Grand Master, "since our Brother of Goodalricke's question has been thus imperfectly answered, pursue we our quest, brethren, and with our patron's assistance, we will search to the bottom this mystery of iniquity.-Let those who have aught to witness of the life and conversation of this Jewish woman, stand forth before us." | Презрение и злоба сверкнули в черных глазах Буагильбера, но он ничего не ответил. - Ну вот, - продолжал гроссмейстер, - хотя на вопрос нашего брата Гудольрика и не было дано прямого ответа, но мы будем продолжать наше расследование, братия. С благословения нашего святого покровителя мы до конца раскроем тайну этого зла. Пусть те, кому что-либо известно о жизни и поступках этой женщины, выступят вперед и свидетельствуют о том перед нами. |
| There was a bustle in the lower part of the hall, and when the Grand Master enquired the reason, it was replied, there was in the crowd a bedridden man, whom the prisoner had restored to the perfect use of his limbs, by a miraculous balsam. | В дальнем конце зала послышались какой-то шум и суматоха; на вопрос гроссмейстера, что там происходит, ему отвечали, что в толпе есть калека, которому подсудимая возвратила возможность двигаться, излечив его чудодейственным бальзамом. |
| The poor peasant, a Saxon by birth, was dragged forward to the bar, terrified at the penal consequences which he might have incurred by the guilt of having been cured of the palsy by a Jewish damsel. | Из толпы вытолкнули вперед бедного крестьянина, саксонца родом. Он был в смертельном страхе, ожидая наказания за то, что его вылечила от паралича еврейка. |
| Perfectly cured he certainly was not, for he supported himself forward on crutches to give evidence. | Однако это излечение не было полным: бедняга до сих пор мог передвигаться только на костылях. |
| Most unwilling was his testimony, and given with many tears; but he admitted that two years since, when residing at York, he was suddenly afflicted with a sore disease, while labouring for Isaac the rich Jew, in his vocation of a joiner; that he had been unable to stir from his bed until the remedies applied by Rebecca's directions, and especially a warming and spicy-smelling balsam, had in some degree restored him to the use of his limbs. Moreover, he said, she had given him a pot of that precious ointment, and furnished him with a piece of money withal, to return to the house of his father, near to Templestowe. | Крайне неохотно, с горькими слезами рассказал он, что два года тому назад, когда он проживал в Йорке и работал столяром у богатого еврея Исаака, он внезапно заболел и слег в постель; тогда Ревекка стала лечить его каким-то бальзамом, пахнувшим пряностями, который вернул ему способность двигаться. А когда он немного поправился, она дала ему с собой баночку этой драгоценной мази и денег на возвращение домой, к отцу, живущему вблизи обители Темплстоу. |
| "And may it please your gracious Reverence," said the man, "I cannot think the damsel meant harm by me, though she hath the ill hap to be a Jewess; for even when I used her remedy, I said the Pater and the Creed, and it never operated a whit less kindly-" | - И дозвольте доложить вашей преподобной милости, - закончил свидетель, - не может того быть, чтобы эта девица имела на меня злой умысел, хотя и правда, на ее беду, она еврейка. Однако, когда я мазался ее зельем, я всякий раз читал про себя "Отче наш" и "Верую", а снадобье от того действовало не хуже. |
| "Peace, slave," said the Grand Master, "and begone! | - Молчи, раб, - сказал гроссмейстер, - и ступай прочь! |
| It well suits brutes like thee to be tampering and trinketing with hellish cures, and to be giving your labour to the sons of mischief. | Таким скотам, как ты, только и пристало лечиться у дьявольских знахарей да работать на пользу исчадий сатаны! |
| I tell thee, the fiend can impose diseases for the very purpose of removing them, in order to bring into credit some diabolical fashion of cure. | Я тебе говорю: враг рода человеческого насылает болезнь только для того, чтобы ее вылечить и тем вызвать доверие к дьявольскому врачеванию. |
| Hast thou that unguent of which thou speakest?" | У тебя еще осталась та мазь, о которой ты говоришь? |
| The peasant, fumbling in his bosom with a trembling hand, produced a small box, bearing some Hebrew characters on the lid, which was, with most of the audience, a sure proof that the devil had stood apothecary. | Крестьянин дрожащей рукой полез себе за пазуху и вытащил оттуда маленькую баночку с крышкой, на которой было написано несколько слов еврейскими буквами. Для большинства присутствующих это было явным доказательством, что сам дьявол стряпал снадобье. |
| Beaumanoir, after crossing himself, took the box into his hand, and, learned in most of the Eastern tongues, read with ease the motto on the lid,-"The Lion of the tribe of Judah hath conquered." | Бомануар перекрестился, взял в руки баночку и, хорошо зная восточные языки, без труда прочел надпись: "Лев из колена Иуды победил". |
| "Strange powers of Sathanas." said he, "which can convert Scripture into blasphemy, mingling poison with our necessary food!-Is there no leech here who can tell us the ingredients of this mystic unguent?" | - Удивительна власть сатаны! - молвил гроссмейстер. - Ведь сумел же он обратить священное писание в орудие богохульства, смешав отраву с необходимою нам пищей! Нет ли здесь лекаря, который бы мог нам сказать, из чего приготовлена эта волшебная мазь? |
| Two mediciners, as they called themselves, the one a monk, the other a barber, appeared, and avouched they knew nothing of the materials, excepting that they savoured of myrrh and camphire, which they took to be Oriental herbs. | Двое медиков, как они себя величали, - один монах, а другой цирюльник, - выступили вперед и, рассмотрев бальзам, объявили, что состав этой мази им совершенно неизвестен, а пахнет она мирой и камфарой, каковые суть, по их мнению, восточные травы. |
| But with the true professional hatred to a successful practitioner of their art, they insinuated that, since the medicine was beyond their own knowledge, it must necessarily have been compounded from an unlawful and magical pharmacopeia; since they themselves, though no conjurors, fully understood every branch of their art, so far as it might be exercised with the good faith of a Christian. | Однако, движимые профессиональною ненавистью к успешной сопернице по ремеслу, они не преминули намекнуть, что мазь сделана из каких-нибудь таинственных, колдовских зелий противозаконным способом; что сами они хотя и не колдуны, но основательно знакомы со всеми отраслями медицины, насколько она совместима с исповеданием христианской веры. |
| When this medical research was ended, the Saxon peasant desired humbly to have back the medicine which he had found so salutary; but the Grand Master frowned severely at the request. | По окончании этой врачебной экспертизы сакс смиренно попросил, чтобы ему возвратили мазь, приносившую облегчение, но гроссмейстер нахмурился и спросил его: |
| "What is thy name, fellow?" said he to the cripple. | - Как тебя зовут? |
| "Higg, the son of Snell," answered the peasant. | - Хигг, сын Снелля, - отвечал крестьянин. |
| "Then Higg, son of Snell," said the Grand Master, "I tell thee it is better to be bedridden, than to accept the benefit of unbelievers' medicine that thou mayest arise and walk; better to despoil infidels of their treasure by the strong hand, than to accept of them benevolent gifts, or do them service for wages. | - Так слушай же, Хигг, сын Снелля, - сказал Бомануар, - лучше быть прикованным к ложу, чем исцелиться, принимая снадобья нечестивых еретиков, и начать ходить. И лучше также вооруженной рукой отнять у еврея его сокровища, нежели принимать от него подарки или работать на него за деньги. |
| Go thou, and do as I have said." | Ступай и делай, как я приказываю. |
| "Alack," said the peasant, "an it shall not displease your Reverence, the lesson comes too late for me, for I am but a maimed man; but I will tell my two brethren, who serve the rich Rabbi Nathan Ben Samuel, that your mastership says it is more lawful to rob him than to render him faithful service." | - Ох, - сказал крестьянин, - как угодно вашей преподобной милости! Для меня-то уж поздно последовать вашему поучению - я ведь калека, -но у меня есть два брата, они служат у богатого раввина Натана Бен-Самуэля, так я передам им слова вашего преподобия, что лучше ограбить еврея, чем служить ему честно и усердно. |
| "Out with the prating villain!" said Beaumanoir, who was not prepared to refute this practical application of his general maxim. | - Что за вздор болтает этот негодяй! Гоните его вон! - сказал Бомануар, не зная, как опровергнуть этот практический вывод из своего наставления. |
| Higg, the son of Snell, withdrew into the crowd, but, interested in the fate of his benefactress, lingered until he should learn her doom, even at the risk of again encountering the frown of that severe judge, the terror of which withered his very heart within him. | Хигг, сын Снелля, смешался с толпой, но не ушел, ожидая решения участи своей благодетельницы. Он остался послушать, чем кончится ее дело, хотя и рисковал при этом снова встретиться с суровым взглядом судьи, перед которым трепетало от ужаса все его существо. |
| At this period of the trial, the Grand Master commanded Rebecca to unveil herself. | В эту минуту гроссмейстер приказал Ревекке снять покрывало. |
| Opening her lips for the first time, she replied patiently, but with dignity,-"That it was not the wont of the daughters of her people to uncover their faces when alone in an assembly of strangers." | Она впервые нарушила свое молчание и сказала со смиренным достоинством, что для дочерей ее племени непривычно открывать лицо, если они находятся перед собранием незнакомцев. |
| The sweet tones of her voice, and the softness of her reply, impressed on the audience a sentiment of pity and sympathy. | Ее нежный голос и кроткий ответ пробудили в присутствующих чувство жалости. |
| But Beaumanoir, in whose mind the suppression of each feeling of humanity which could interfere with his imagined duty, was a virtue of itself, repeated his commands that his victim should be unveiled. | Но Бомануар, считавший особой заслугой подавить в себе всякие чувства, когда речь шла об исполнении того, что он считал своим долгом, повторил свое требование. |
| The guards were about to remove her veil accordingly, when she stood up before the Grand Master and said, | Стража бросилась вперед, намереваясь сорвать с нее покрывало, но она встала и сказала: |
| "Nay, but for the love of your own daughters-Alas," she said, recollecting herself, "ye have no daughters!-yet for the remembrance of your mothers-for the love of your sisters, and of female decency, let me not be thus handled in your presence; it suits not a maiden to be disrobed by such rude grooms. | - Нет, заклинаю вас любовью к вашим дочерям. Увы, я позабыла, что у вас не может быть дочерей! Хотя бы в память ваших матерей, из любви к вашим сестрам, ради соблюдения благопристойности, не дозволяйте так обращаться со мною в вашем присутствии! |
| I will obey you," she added, with an expression of patient sorrow in her voice, which had almost melted the heart of Beaumanoir himself; "ye are elders among your people, and at your command I will show the features of an ill-fated maiden." | Но я повинуюсь вам, - прибавила она с такой печальной покорностью в голосе, что сердце самого Бомануара дрогнуло, - вы старейшины, и по вашему приказанию я сама покажу вам лицо несчастной девушки. |
| She withdrew her veil, and looked on them with a countenance in which bashfulness contended with dignity. | Она откинула покрывало и взглянула на них. Лицо ее отражало и застенчивость и чувство собственного достоинства. |
| Her exceeding beauty excited a murmur of surprise, and the younger knights told each other with their eyes, in silent correspondence, that Brian's best apology was in the power of her real charms, rather than of her imaginary witchcraft. | Ее удивительная красота вызвала общее изумление, и те из рыцарей, которые были помоложе, молча переглянулись между собой. Эти взгляды, казалось, говорили, что необычайная красота Ревекки гораздо лучше объясняет безумную страсть Буагильбера, чем ее мнимое колдовство. |
| But Higg, the son of Snell, felt most deeply the effect produced by the sight of the countenance of his benefactress. | Но особенно сильное впечатление произвело выражение ее лица на Хигга, сына Снелля. |
| "Let me go forth," he said to the warders at the door of the hall,-"let me go forth!-To look at her again will kill me, for I have had a share in murdering her." | - Пустите меня, пустите! - закричал он, обращаясь к страже, охранявшей выходную дверь. - Дайте мне уйти отсюда, не то я умру с горя - ведь я свидетельствовал против нее! |
| "Peace, poor man," said Rebecca, when she heard his exclamation; "thou hast done me no harm by speaking the truth-thou canst not aid me by thy complaints or lamentations. | - Полно, бедняга, успокойся, - сказала Ревекка, услышавшая его восклицание. - Ты не сделал мне вреда, сказав правду, и не можешь помочь мне слезами и сожалением. |
| Peace, I pray thee-go home and save thyself." | Успокойся, прошу тебя, иди домой и позаботься о себе. |
| Higg was about to be thrust out by the compassion of the warders, who were apprehensive lest his clamorous grief should draw upon them reprehension, and upon himself punishment. | Стража сжалилась над Хиггом и, опасаясь, что его громкие причитания навлекут на них гнев начальства, решила выпроводить его из зала. |
| But he promised to be silent, and was permitted to remain. | Но он обещал молчать, и ему позволили остаться. |
| The two men-at-arms, with whom Albert Malvoisin had not failed to communicate upon the import of their testimony, were now called forward. | Вызвали двух наемников, которых Альберт Мальвуазен заранее научил, что им показывать. |
| Though both were hardened and inflexible villains, the sight of the captive maiden, as well as her excelling beauty, at first appeared to stagger them; but an expressive glance from the Preceptor of Templestowe restored them to their dogged composure; and they delivered, with a precision which would have seemed suspicious to more impartial judges, circumstances either altogether fictitious or trivial, and natural in themselves, but rendered pregnant with suspicion by the exaggerated manner in which they were told, and the sinister commentary which the witnesses added to the facts. | Хотя они оба были бессердечными негодяями, однако даже их поразила дивная красота пленницы. В первую минуту оба как будто растерялись; однако Мальвуазен бросил на них такой выразительный взгляд, что они опомнились и снова приняли уверенный вид. С точностью, которая могла бы показаться подозрительной менее пристрастным судьям, они дали целый ряд показаний. |
| The circumstances of their evidence would have been, in modern days, divided into two classes-those which were immaterial, and those which were actually and physically impossible. | Многие из них были целиком вымышлены, другие касались простых, естественных явлений, но обо всем этом рассказывалось в таком таинственном тоне и с такими подробностями и толкованием, что даже самые безобидные происшествия принимали зловещую окраску. |
| But both were, in those ignorant and superstitions times, easily credited as proofs of guilt.-The first class set forth, that Rebecca was heard to mutter to herself in an unknown tongue-that the songs she sung by fits were of a strangely sweet sound, which made the ears of the hearer tingle, and his heart throb-that she spoke at times to herself, and seemed to look upward for a reply-that her garments were of a strange and mystic form, unlike those of women of good repute-that she had rings impressed with cabalistical devices, and that strange characters were broidered on her veil. | В наше время подобные свидетельские показания были бы разделены на два разряда, а именно - на несущественные и на невероятные. Но в те невежественные и суеверные времена эти показания принимались за доказательства виновности. Так, например, свидетели говорили о том, что иногда Ревекка что-то бормочет про себя на непонятном языке, а поет так сладко, что у слушателей начинает звенеть в ушах и бьется сердце; что по временам она разговаривает сама с собою и поднимает глаза кверху, словно в ожидании ответа; что покрой ее одежды странен и удивителен - не такой, как у обыкновенной честной женщины; что у нее на перстнях есть таинственные знаки, а покрывало вышито какими-то диковинными узорами. |
| All these circumstances, so natural and so trivial, were gravely listened to as proofs, or, at least, as affording strong suspicions that Rebecca had unlawful correspondence with mystical powers. | Все эти рассказы об обыкновенных вещах были выслушаны с глубочайшей серьезностью и зачислены в разряд если не прямых доказательств, то косвенных улик, подтверждающих сношения Ревекки с нечистой силой. |
| But there was less equivocal testimony, which the credulity of the assembly, or of the greater part, greedily swallowed, however incredible. | Но были и другие показания, более важные, хотя и явно вымышленные; тем не менее невежественные слушатели отнеслись к ним с полным доверием. |
| One of the soldiers had seen her work a cure upon a wounded man, brought with them to the castle of Torquilstone. | Один из солдат видел, как Ревекка излечила раненого человека, вместе с ними прибывшего в Торкилстон. |
| She did, he said, make certain signs upon the wound, and repeated certain mysterious words, which he blessed God he understood not, when the iron head of a square cross-bow bolt disengaged itself from the wound, the bleeding was stanched, the wound was closed, and the dying man was, within a quarter of an hour, walking upon the ramparts, and assisting the witness in managing a mangonel, or machine for hurling stones. | По его словам, она начертила какие-то знаки на его ране, произнося при этом таинственные слова (которых он, слава богу, не понял), и вдруг из раны вышла железная головка стрелы, кровотечение остановилось, рана зажила, и умиравший человек спустя четверть часа сам вышел на крепостную стену и стал помогать свидетелю устанавливать машину для метания камней в неприятеля. |
| This legend was probably founded upon the fact, that Rebecca had attended on the wounded Ivanhoe when in the castle of Torquilstone. | Эта выдумка сложилась, вероятно, под впечатлением того, что Ревекка ухаживала за раненым Айвенго, привезенным в Торкилстон. |
| But it was the more difficult to dispute the accuracy of the witness, as, in order to produce real evidence in support of his verbal testimony, he drew from his pouch the very bolt-head, which, according to his story, had been miraculously extracted from the wound; and as the iron weighed a full ounce, it completely confirmed the tale, however marvellous. | В заключение свидетель подтвердил свое показание, вытащив из сумки тот самый наконечник, который, по его уверению, так чудесно вышел из раны. А так как эта железная штука оказалась весом в целую унцию, то не оставалось никаких сомнений в достоверности рассказа, каким бы чудесным он ни казался. |
| His comrade had been a witness from a neighbouring battlement of the scene betwixt Rebecca and Bois-Guilbert, when she was upon the point of precipitating herself from the top of the tower. | Товарищ его с ближайшей зубчатой стены укреплений видел, как Ревекка во время разговора с Буагильбером вскочила на парапет и собиралась броситься с башни. |
| Not to be behind his companion, this fellow stated, that he had seen Rebecca perch herself upon the parapet of the turret, and there take the form of a milk-white swan, under which appearance she flitted three times round the castle of Torquilstone; then again settle on the turret, and once more assume the female form. | Чтобы не отстать от собрата, этот молодец рассказал, что, став на край парапета, Ревекка обернулась белоснежным лебедем, трижды облетела вокруг замка Торкилстон, потом снова опустилась на башню и приняла вид женщины. |
| Less than one half of this weighty evidence would have been sufficient to convict any old woman, poor and ugly, even though she had not been a Jewess. | И половины этих веских показаний было бы достаточно, чтобы уличить в колдовстве бедную безобразную старуху, даже если бы она не была еврейкой. |
| United with that fatal circumstance, the body of proof was too weighty for Rebecca's youth, though combined with the most exquisite beauty. | Но даже молодость и дивная красота Ревекки не могли перевесить всей тяжести этих улик, усугубляемых тем, что обвиняемая была еврейкой. |
| The Grand Master had collected the suffrages, and now in a solemn tone demanded of Rebecca what she had to say against the sentence of condemnation, which he was about to pronounce. | Гроссмейстер собрал мнения своих советчиков и торжественно спросил Ревекку, что она может сказать против смертного приговора, который он намерен сейчас произнести. |
| "To invoke your pity," said the lovely Jewess, with a voice somewhat tremulous with emotion, "would, I am aware, be as useless as I should hold it mean. | - Взывать к вашему состраданию, - сказала прекрасная еврейка голосом, дрогнувшим от волнения, - было бы, как я вижу, напрасно и унизительно. |
| To state that to relieve the sick and wounded of another religion, cannot be displeasing to the acknowledged Founder of both our faiths, were also unavailing; to plead that many things which these men (whom may Heaven pardon!) have spoken against me are impossible, would avail me but little, since you believe in their possibility; and still less would it advantage me to explain, that the peculiarities of my dress, language, and manners, are those of my people-I had well-nigh said of my country, but alas! we have no country. | Объяснять вам, что лечение больных и раненых не может быть неугодно богу, в которого все мы верим, было бы тщетно. Доказывать, что многие поступки, в которых обвиняют меня эти люди, совершенно невозможны, бесполезно: по-видимому, вы верите в их возможность. Точно так же бессмысленно оправдываться в том, что моя одежда, мой язык и мои привычки чужды вам, ибо свойственны моему народу - я чуть не сказала: моей родине, но, увы, у нас нет отечества. |
| Nor will I even vindicate myself at the expense of my oppressor, who stands there listening to the fictions and surmises which seem to convert the tyrant into the victim.-God be judge between him and me! but rather would I submit to ten such deaths as your pleasure may denounce against me, than listen to the suit which that man of Belial has urged upon me-friendless, defenceless, and his prisoner. | В свое оправдание я не стану даже разоблачать моего притеснителя, который стоит здесь и слышит, как на меня возводят ложное обвинение, а его из тирана превращают в жертву. Пусть бог рассудит меня с ним, но мне легче перенести любую казнь, какую вам угодно будет присудить мне, чем выслушивать предложения, которыми этот воплощенный дьявол преследовал меня, свою пленницу, беззащитную и беспомощную девушку. |
| But he is of your own faith, and his lightest affirmance would weigh down the most solemn protestations of the distressed Jewess. | Но он одной с вами веры, а потому малейшее его возражение имеет в ваших глазах большую цену, чем торжественные клятвы несчастной еврейки. |
| I will not therefore return to himself the charge brought against me-but to himself-Yes, Brian de Bois-Guilbert, to thyself I appeal, whether these accusations are not false? as monstrous and calumnious as they are deadly?" | Стало быть, бесполезно было бы пытаться обратить против него возведенные на меня обвинения. Но я спрашиваю его - да, Бриан де Буагильбер, я обращаюсь к тебе самому - скажи, разве все эти обвинения не ложны? Разве все это не самая чудовищная клевета, столь же нелепая, как и смертоносная? |
| There was a pause; all eyes turned to Brain de Bois-Guilbert. | Наступило молчание. Взоры всех устремились на Бриана де Буагильбера. |
| He was silent. | Он молчал. |
| "Speak," she said, "if thou art a man-if thou art a Christian, speak!-I conjure thee, by the habit which thou dost wear, by the name thou dost inherit-by the knighthood thou dost vaunt-by the honour of thy mother-by the tomb and the bones of thy father-I conjure thee to say, are these things true?" | - Говори же, - продолжала она, - если ты мужчина, если ты христианин! Говори! Заклинаю тебя одеянием, которое ты носишь, именем, доставшимся тебе в наследие от предков, рыцарством, которым ты похваляешься. Честью твоей матери, могилой и прахом твоего отца! Молю тебя, скажи: правда ли все, что здесь было сказано? |
| "Answer her, brother," said the Grand Master, "if the Enemy with whom thou dost wrestle will give thee power." | - Отвечай ей, брат, - сказал гроссмейстер, - если только враг рода человеческого, с которым ты борешься, не одолел тебя. |
| In fact, Bois-Guilbert seemed agitated by contending passions, which almost convulsed his features, and it was with a constrained voice that at last he replied, looking to Rebecca,-"The scroll!-the scroll!" | Буагильбера, казалось, обуревали противоречивые страсти, которые исказили лицо его судорогой. Наконец он смог только с величайшим усилием выговорить, глядя на Ревекку: - Письмена, письмена... |
| "Ay," said Beaumanoir, "this is indeed testimony! | - Вот, - молвил Бомануар, - вот это поистине неоспоримое свидетельство. |
| The victim of her witcheries can only name the fatal scroll, the spell inscribed on which is, doubtless, the cause of his silence." | Жертва ее колдовства только и могла сослаться на роковые письмена, начертанные заклинания, которые вынуждают его молчать. |
| But Rebecca put another interpretation on the words extorted as it were from Bois-Guilbert, and glancing her eye upon the slip of parchment which she continued to hold in her hand, she read written thereupon in the Arabian character, | Но Ревекка иначе истолковала эти слова. Мельком взглянув на обрывок пергамента, который она продолжала держать в руке, она прочла написанные там поарабски слова: |
| "Demand a Champion!" | "Проси защитника". |
| The murmuring commentary which ran through the assembly at the strange reply of Bois-Guilbert, gave Rebecca leisure to examine and instantly to destroy the scroll unobserved. | Гул, прошедший по всему собранию после странного ответа Буагильбера, дал время Ревекке не только незаметно прочесть, но и уничтожить записку. |
| When the whisper had ceased, the Grand Master spoke. | Когда шепот замолк, гроссмейстер возвысил голос: |
| "Rebecca, thou canst derive no benefit from the evidence of this unhappy knight, for whom, as we well perceive, the Enemy is yet too powerful. | - Ревекка, - сказал он, - никакой пользы не принесло тебе свидетельство этого несчастного рыцаря, который, видимо, все еще находится во власти сатаны. |
| Hast thou aught else to say?" | Что ты можешь еще сказать? |
| "There is yet one chance of life left to me," said Rebecca, "even by your own fierce laws. | - Согласно вашим жестоким законам мне остается только одно средство к спасению, - сказала Ревекка. |
| Life has been miserable-miserable, at least, of late-but I will not cast away the gift of God, while he affords me the means of defending it. | - Правда, жизнь была очень тяжела для меня, по крайней мере в последнее время, но я не хочу отказываться от божьего дара, раз господь дарует мне хоть слабую надежду на спасение. |
| I deny this charge-I maintain my innocence, and I declare the falsehood of this accusation-I challenge the privilege of trial by combat, and will appear by my champion." | Я отрицаю все ваши обвинения, объявляю себя невиновной, и показания ложными. Требую назначения божьего суда, и пусть мой защитник подтвердит мою правоту. |
| "And who, Rebecca," replied the Grand Master, "will lay lance in rest for a sorceress? who will be the champion of a Jewess?" | - Но кто же, Ревекка, - сказал гроссмейстер, -согласится выступить защитником еврейки, да еще колдуньи? |
| "God will raise me up a champion," said Rebecca-"It cannot be that in merry England-the hospitable, the generous, the free, where so many are ready to peril their lives for honour, there will not be found one to fight for justice. | - Бог даст мне защитника, - ответила Ревекка. -Не может быть, чтобы во всей славной Англии, стране гостеприимства, великодушия и свободы, где так много людей всегда готово рисковать жизнью во имя чести, не нашлось человека, который захотел бы выступить во имя справедливости. |
| But it is enough that I challenge the trial by combat-there lies my gage." | Я требую назначения поединка. Вот мой вызов. |
| She took her embroidered glove from her hand, and flung it down before the Grand Master with an air of mingled simplicity and dignity, which excited universal surprise and admiration. | Она сняла со своей руки вышитую перчатку и бросила ее к ногам гроссмейстера с такой простотой, и с таким чувством собственного достоинства, которые вызвали общее изумление и восхищение. |
| CHAPTER XXXVIII | Глава XXXVIII |
| --There I throw my gage, To prove it on thee to the extremest point Of martial daring. -Richard II | ...Тебе бросаю вызов И храбрость воинскую покажу В единоборстве нашем. "Ричард II" |
| Even Lucas Beaumanoir himself was affected by the mien and appearance of Rebecca. | Красота и выражение лица Ревекки произвели глубокое впечатление даже на самого Луку Бомануара. |
| He was not originally a cruel or even a severe man; but with passions by nature cold, and with a high, though mistaken, sense of duty, his heart had been gradually hardened by the ascetic life which he pursued, the supreme power which he enjoyed, and the supposed necessity of subduing infidelity and eradicating heresy, which he conceived peculiarly incumbent on him. | От природы он не был ни жестоким, ни даже суровым. Но он всегда был человеком бесстрастным, с возвышенными, хотя и ошибочными представлениями о долге, и сердце его постепенно ожесточилось благодаря аскетической жизни и могущественной власти, которой он пользовался, а также вследствие его уверенности в том, что на нем лежит обязанность карать язычников и искоренять ересь. |
| His features relaxed in their usual severity as he gazed upon the beautiful creature before him, alone, unfriended, and defending herself with so much spirit and courage. | Суровые черты его лица как будто смягчились, пока он смотрел на стоявшую перед ним прекрасную девушку, одинокую, беспомощную, но защищавшуюся с удивительным присутствием духа и редкой отвагой. |
| He crossed himself twice, as doubting whence arose the unwonted softening of a heart, which on such occasions used to resemble in hardness the steel of his sword. | Он дважды осенил себя крестным знамением, как бы недоумевая, откуда явилась такая необычайная мягкость в его душе, в таких случаях всегда сохранявшей твердость несокрушимой стали. |
| At length he spoke. | Наконец он заговорил. |
| "Damsel," he said, "if the pity I feel for thee arise from any practice thine evil arts have made on me, great is thy guilt. | - Девица, - сказал он, - если та жалость, которую я чувствую к тебе, есть порождение злых чар, наведенных на меня твоим лукавством, то велик твой грех перед богом. |
| But I rather judge it the kinder feelings of nature, which grieves that so goodly a form should be a vessel of perdition. | Но думаю, что чувства мои скорее можно приписать естественной скорби сердца, сетующего, что столь красивый сосуд заключает в себе гибельную отраву. |
| Repent, my daughter-confess thy witchcrafts-turn thee from thine evil faith-embrace this holy emblem, and all shall yet be well with thee here and hereafter. | Покайся, дочь моя, сознайся, что ты колдунья, отрекись от своей неправой веры, облобызай эту святую эмблему спасения, и все будет хорошо для тебя - и в этой жизни и в будущей. |
| In some sisterhood of the strictest order, shalt thou have time for prayer and fitting penance, and that repentance not to be repented of. | Поступи в одну из женских обителей строжайшего ордена, и там будет тебе время замолить свои грехи и подвергнуться достойному покаянию. |
| This do and live-what has the law of Moses done for thee that thou shouldest die for it?" | Сделай это - и живи. Чем тебе так дорог закон Моисеев, что ты готова умереть за него? |
| "It was the law of my fathers," said Rebecca; "it was delivered in thunders and in storms upon the mountain of Sinai, in cloud and in fire. | - Это закон отцов моих, - отвечала Ревекка, - он снизошел на землю при громе и молнии на вершине горы Синай из огненной тучи. |
| This, if ye are Christians, ye believe-it is, you say, recalled; but so my teachers have not taught me." | Если вы христиане, то и вы этому верите. Но, по-вашему, этот закон сменился новым, а мои наставники учили меня не так. |
| "Let our chaplain," said Beaumanoir, "stand forth, and tell this obstinate infidel-" | - Пусть наш капеллан выступит вперед, - сказал Бомануар, - и внушит этой нечестивой упрямице... |
| "Forgive the interruption," said Rebecca, meekly; "I am a maiden, unskilled to dispute for my religion, but I can die for it, if it be God's will.-Let me pray your answer to my demand of a champion." | - Простите, если я вас прерву, - кротко промолвила Ревекка, - но я девушка и не умею вести религиозные споры. Однако я сумею умереть за свою веру, если на то будет воля божия. Прошу вас ответить на мою просьбу о назначении суда божьего. |
| "Give me her glove," said Beaumanoir. "This is indeed," he continued, as he looked at the flimsy texture and slender fingers, "a slight and frail gage for a purpose so deadly!-Seest thou, Rebecca, as this thin and light glove of thine is to one of our heavy steel gauntlets, so is thy cause to that of the Temple, for it is our Order which thou hast defied." | - Подайте мне ее перчатку, - сказал Бомануар, -Вот поистине слабый и малый залог столь важного дела, - продолжал он, глядя на тонкую ткань маленькой перчатки. - Видишь, Ревекка, как непрочна и мала твоя перчатка по сравнению с нашими тяжелыми стальными рукавицами, - таково и твое дело по сравнению с делом Сионского Храма, ибо вызов брошен всему нашему ордену. |
| "Cast my innocence into the scale," answered Rebecca, "and the glove of silk shall outweigh the glove of iron." | - Положите на ту же чашу весов мою невиновность, - отвечала Ревекка, - и шелковая перчатка перетянет железную рукавицу. |
| "Then thou dost persist in thy refusal to confess thy guilt, and in that bold challenge which thou hast made?" | - Стало быть, ты отказываешься признать свою вину и все-таки повторяешь свой смелый вызов? |
| "I do persist, noble sir," answered Rebecca. | - Повторяю, благородный сэр, - отвечала Ревекка. |
| "So be it then, in the name of Heaven," said the Grand Master; "and may God show the right!" | - Ну, да будет так, во имя божие, - сказал гроссмейстер, - и пускай господь обнаружит истину! |
| "Amen," replied the Preceptors around him, and the word was deeply echoed by the whole assembly. | - Аминь! - произнесли все прецепторы, а за ними и все собрание хором повторило то же слово. |
| "Brethren," said Beaumanoir, "you are aware that we might well have refused to this woman the benefit of the trial by combat-but though a Jewess and an unbeliever, she is also a stranger and defenceless, and God forbid that she should ask the benefit of our mild laws, and that it should be refused to her. | - Братия, - сказал Бомануар, - вам известно, что мы имели полное право отказать этой женщине в испытании божьим судом, но хоть она и еврейка и некрещеная, все-таки она существо одинокое и беззащитное. Она прибегла к покровительству наших мягких законов, и мы не можем ответить ей отказом. |
| Moreover, we are knights and soldiers as well as men of religion, and shame it were to us upon any pretence, to refuse proffered combat. | Кроме того, мы не только духовные лица, но рыцари и воины, а потому для нас было бы позорно уклоняться от поединка. |
| Thus, therefore, stands the case. Rebecca, the daughter of Isaac of York, is, by many frequent and suspicious circumstances, defamed of sorcery practised on the person of a noble knight of our holy Order, and hath challenged the combat in proof of her innocence. | Следовательно, дело обстоит так: Ревекка, дочь Исаака из Йорка, на основании многочисленных веских улик обвиняется в том, что околдовала одного из благородных рыцарей нашего ордена, а в оправдание свое вызвала нас на бой - по суду божию. |
| To whom, reverend brethren, is it your opinion that we should deliver the gage of battle, naming him, at the same time, to be our champion on the field?" | Как, по-вашему, преподобные братья, кому следует вручить этот залог, назначив его в то же время защитником нашей стороны в предстоящей битве? |
| "To Brian de Bois-Guilbert, whom it chiefly concerns," said the Preceptor of Goodalricke, "and who, moreover, best knows how the truth stands in this matter." | - Бриану де Буагильберу, - сказал прецептор Гудольрик, - тем более что ему лучше всех известно, на чьей стороне правда. |
| "But if," said the Grand Master, "our brother Brian be under the influence of a charm or a spell-we speak but for the sake of precaution, for to the arm of none of our holy Order would we more willingly confide this or a more weighty cause." | - Однако, - сказал гроссмейстер, - как же быть, если наш брат Бриан все еще находится под влиянием чар или талисмана? Впрочем, мы сделали эту оговорку лишь ради предосторожности, ибо ничьей доблестной руке из всего нашего ордена не доверили бы мы с большею готовностью как это, так и любое другое важное дело. |
| "Reverend father," answered the Preceptor of Goodalricke, "no spell can effect the champion who comes forward to fight for the judgment of God." | - Преподобный отец, - отвечал прецептор Гудольрик, - никакой талисман не в силах одолеть рыцаря, который выступает на бой за правое дело на божьем суде. |
| "Thou sayest right, brother," said the Grand Master. | - Ты рассудил правильно, брат, - согласился гроссмейстер. |
| "Albert Malvoisin, give this gage of battle to Brian de Bois-Guilbert.-It is our charge to thee, brother," he continued, addressing himself to Bois-Guilbert, "that thou do thy battle manfully, nothing doubting that the good cause shall triumph.-And do thou, Rebecca, attend, that we assign thee the third day from the present to find a champion." | - Альберт Мальвуазен, вручи этот залог Бриану де Буагильберу. Тебе, брат Бриан, поручаем мы это дело, дабы ты мужественно вступил в бой, не сомневаясь в том, что победа достанется правому. А тебе, Ревекка, мы даем два дня сроку, чтобы найти себе защитника. |
| "That is but brief space," answered Rebecca, "for a stranger, who is also of another faith, to find one who will do battle, wagering life and honour for her cause, against a knight who is called an approved soldier." | - Не много же вы даете мне времени, - сказала Ревекка. - Я чужестранка и не вашей веры, так что нелегко мне будет найти человека, который рискнул бы своей жизнью и честью ради меня, да еще в бою против рыцаря, слывущего знаменитым бойцом. |
| "We may not extend it," answered the Grand Master; "the field must be foughten in our own presence, and divers weighty causes call us on the fourth day from hence." | - Более мы не можем откладывать, - отвечал гроссмейстер, - битва должна состояться в нашем присутствии, а важные дела заставляют нас отбыть отсюда не позже как через три дня. |
| "God's will be done!" said Rebecca; | - Да будет воля божья, - молвила Ревекка. |
| "I put my trust in Him, to whom an instant is as effectual to save as a whole age." | - Возлагаю на него все мое упование - у господа одно мгновение имеет такую же силу, как целый век. |
| "Thou hast spoken well, damsel," said the Grand Master; "but well know we who can array himself like an angel of light. | - Это ты хорошо сказала, девица, - заметил гроссмейстер, - но нам отлично известно, кто умеет принимать на себя ангельский образ. |
| It remains but to name a fitting place of combat, and, if it so hap, also of execution.-Where is the Preceptor of this house?" | Значит, остается лишь назначить место, приличное для битвы, а также, если понадобится, то и для казни. Где прецептор здешней обители? |
| Albert Malvoisin, still holding Rebecca's glove in his hand, was speaking to Bois-Guilbert very earnestly, but in a low voice. | Альберт Мальвуазен, все еще державший в руке перчатку Ревекки, стоял возле Буагильбера и что-то горячо ему доказывал вполголоса. |
| "How!" said the Grand Master, "will he not receive the gage?" | - Как, - сказал гроссмейстер, - он не хочет принимать залог? |
| "He will-he doth, most Reverend Father," said Malvoisin, slipping the glove under his own mantle. | - Нет, он хочет, он принял залог, высокопреподобный отец, - отвечал Мальвуазен, проворно сунув перчатку под свою мантию. |
| "And for the place of combat, I hold the fittest to be the lists of Saint George belonging to this Preceptory, and used by us for military exercise." | - Что же касается места для поединка, то, по моему мнению, для этой цели всего пригоднее ристалище святого Г еоргия, близ нашей прецептории. |
| "It is well," said the Grand Master.-"Rebecca, in those lists shalt thou produce thy champion; and if thou failest to do so, or if thy champion shall be discomfited by the judgment of God, thou shalt then die the death of a sorceress, according to doom.-Let this our judgment be recorded, and the record read aloud, that no one may pretend ignorance." | - Хорошо, - сказал гроссмейстер. - Ревекка, на это ристалище ты должна представить своего защитника. Если же ты не исполнишь этого или если твой защитник будет побежден на суде божьем, ты умрешь, как колдунья, согласно приговору. Пусть наш суд и решение будут записаны и это решение прочитано во всеуслышание, дабы никто не мог отговориться незнанием нашего постановления. |
| One of the chaplains, who acted as clerks to the chapter, immediately engrossed the order in a huge volume, which contained the proceedings of the Templar Knights when solemnly assembled on such occasions; and when he had finished writing, the other read aloud the sentence of the Grand Master, which, when translated from the Norman-French in which it was couched, was expressed as follows.- | Один из капелланов, исправлявших должность писцов, внес протокол заседания в огромную книгу, куда записывались все деяния рыцарей Храма, собиравшихся ради подобных целей. Когда он кончил, другой капеллан громко прочитал вслух приговор гроссмейстера, который, в переводе с нормано-французского языка, звучит следующим образом: |
| "Rebecca, a Jewess, daughter of Isaac of York, being attainted of sorcery, seduction, and other damnable practices, practised on a Knight of the most Holy Order of the Temple of Zion, doth deny the same; and saith, that the testimony delivered against her this day is false, wicked, and disloyal; and that by lawful 'essoine' 54 of her body as being unable to combat in her own behalf, she doth offer, by a champion instead thereof, to avouch her case, he performing his loyal 'devoir' in all knightly sort, with such arms as to gage of battle do fully appertain, and that at her peril and cost. And therewith she proffered her gage. | "Ревекка, еврейка, дочь Исаака из Йорка, будучи обличаема в колдовстве, обольщении и иных пагубных деяниях против одного из рыцарей святейшего ордена Сионского Храма, не признала себя виновною; она утверждает, что свидетельские показания, в сей день данные против нее, лживы, злостны и недобросовестны. Посредством законного отвода собственной особы, как непригодной для ратного дела, она предлагает выставить себе защитника, дабы решить дело божьим судом, и ручается, что оный ее защитник сразится за нее по всем правилам истинных рыцарских законов и обычаев, в чем представила свой залог, приняв на себя ответственность за все расходы и убытки. |
| And the gage having been delivered to the noble Lord and Knight, Brian de Bois-Guilbert, of the Holy Order of the Temple of Zion, he was appointed to do this battle, in behalf of his Order and himself, as injured and impaired by the practices of the appellant. | Оный залог ее вручен благородному дворянину и рыцарю Бриану де Буагильберу, члену святого ордена Храма, и рыцарь этот должен биться в помянутом поединке от имени своего ордена и ради собственной защиты, так как лично пострадал от порчи и вредоносных волхвований жалобщицы. |
| Wherefore the most reverend Father and puissant Lord, Lucas Marquis of Beaumanoir, did allow of the said challenge, and of the said 'essoine' of the appellant's body, and assigned the third day for the said combat, the place being the enclosure called the lists of Saint George, near to the Preceptory of Templestowe. | А посему высокопреподобный отец и могущественный господин Лука, маркиз Бомануар, изволил удовлетворить означенное прошение и согласиться на замещение ее личности посредством полномочного заступника и назначил поединок на третий день от сего дня, а местом оного избрал ристалище в ограде святого Георгия, близ прецептории Темплстоу. |
| And the Grand Master appoints the appellant to appear there by her champion, on pain of doom, as a person convicted of sorcery or seduction; and also the defendant so to appear, under the penalty of being held and adjudged recreant in case of default; and the noble Lord and most reverend Father aforesaid appointed the battle to be done in his own presence, and according to all that is commendable and profitable in such a case. | Сверх того, гроссмейстер повелевает жалобщице явиться на поединок в лице своего заступника, в противном же случае она подвергнется казни, установленной законом за колдовство и волхвования. Равно повелевает он явиться в назначенный срок на ристалище и защитнику ордена, угрожая провозгласить его в противном случае подлым предателем. При сем оный благородный лорд и высокопреподобный отец назначил помянутой битве состояться в его личном присутствии, с соблюдением всех правил и обычаев, пристойных для настоящего случая. |
| And may God aid the just cause!" | И да поможет бог правому делу". |
| "Amen!" said the Grand Master; and the word was echoed by all around. | - Аминь! - произнес гроссмейстер, а за ним повторили все присутствующие. |
| Rebecca spoke not, but she looked up to heaven, and, folding her hands, remained for a minute without change of attitude. | Ревекка ничего не сказала, но, сложив руки, устремила глаза к небу. |
| She then modestly reminded the Grand Master, that she ought to be permitted some opportunity of free communication with her friends, for the purpose of making her condition known to them, and procuring, if possible, some champion to fight in her behalf. | Потом скромно напомнила гроссмейстеру, что следует дозволить ей снестись со своими друзьями, чтобы известить их о том положении, в котором она находится, и просить их отыскать защитника, который может за нее сразиться. |
| "It is just and lawful," said the Grand Master; "choose what messenger thou shalt trust, and he shall have free communication with thee in thy prison-chamber." | - Это законно и справедливо, - сказал гроссмейстер, - Избери сама посыльного, которому могла бы довериться, и мы дозволим ему свободный доступ в ту келью, где ты содержишься. |
| "Is there," said Rebecca, "any one here, who, either for love of a good cause, or for ample hire, will do the errand of a distressed being?" | - Нет ли здесь кого-нибудь, - сказала Ревекка, -кто из любви к справедливости или за щедрое вознаграждение согласился бы исполнить поручение несчастной девушки, находящейся в бедственном положении? |
| All were silent; for none thought it safe, in the presence of the Grand Master, to avow any interest in the calumniated prisoner, lest he should be suspected of leaning towards Judaism. | Все молчали. В присутствии гроссмейстера никто не решался выказать участие к оклеветанной пленнице, из опасения, что его могут заподозрить в сочувствии к евреям. |
| Not even the prospect of reward, far less any feelings of compassion alone, could surmount this apprehension. | Этот страх был так силен, что пересиливал даже охоту получить обещанную награду, а о чувстве сострадания нечего было и говорить. |
| Rebecca stood for a few moments in indescribable anxiety, and then exclaimed, | Несколько минут Ревекка в невыразимой тревоге ждала ответа и наконец воскликнула: |
| "Is it really thus?-And, in English land, am I to be deprived of the poor chance of safety which remains to me, for want of an act of charity which would not be refused to the worst criminal?" | - Да неужели в такой стране, как Англия, я буду лишена последнего, жалкого способа спасти свою жизнь из-за того, что никто не хочет оказать мне милости, в которой не отказывают и худшему из преступников! |
| Higg, the son of Snell, at length replied, | Хигг, сын Снелля, наконец подал голос. Он сказал: |
| "I am but a maimed man, but that I can at all stir or move was owing to her charitable assistance.-I will do thine errand," he added, addressing Rebecca, "as well as a crippled object can, and happy were my limbs fleet enough to repair the mischief done by my tongue. | - Хотя я калека, но все же кое-как могу двигаться благодаря ее милосердной помощи. Я исполню твое поручение, - продолжал он, обращаясь к Ревекке, - я постараюсь поспешить, насколько могу при моем убожестве. Уж как бы я был рад, если бы мои ноги были так быстры, чтобы исправить зло, какое наделал тебе мой язык! |
| Alas! when I boasted of thy charity, I little thought I was leading thee into danger!" | Ох, когда я поминал о твоем милосердии, не думал я, что тебе же от этого будет хуже. |
| "God," said Rebecca, "is the disposer of all. | - Все в руках божьих, - сказала Ревекка. |
| He can turn back the captivity of Judah, even by the weakest instrument. | - Он может и слабейшим орудием выручить из плена иудеев. |
| To execute his message the snail is as sure a messenger as the falcon. | А для выполнения его предначертаний и улитка годится не хуже сокола. |
| Seek out Isaac of York-here is that will pay for horse and man-let him have this scroll.-I know not if it be of Heaven the spirit which inspires me, but most truly do I judge that I am not to die this death, and that a champion will be raised up for me. | Отыщи Исаака из Йорка. Вот тебе деньги, тут их довольно для уплаты за лошадь и за посыльного. Доставь ему письмо от меня. Не знаю, быть может, само небо внушает мне это чувство, а только я убеждена, что не этой смертью мне суждено умереть и что найдется для меня заступник. |
| Farewell!-Life and death are in thy haste." | Прощай. Жизнь и смерть зависят от твоего проворства. |
| The peasant took the scroll, which contained only a few lines in Hebrew. | Крестьянин принял из ее рук письмо, заключавшее несколько строк на еврейском языке. |
| Many of the crowd would have dissuaded him from touching a document so suspicious; but Higg was resolute in the service of his benefactress. | Многие в толпе уговаривали его не прикасаться к нечестивой записке. Но Хигг твердо решил оказать услугу своей благодетельнице. |
| She had saved his body, he said, and he was confident she did not mean to peril his soul. | Она, по его словам, спасла ему тело, и он был уверен, что она не захочет погубить его душу. |
| "I will get me," he said, "my neighbour Buthan's good capul, 55 and I will be at York within as brief space as man and beast may." | - Я достану себе, - сказал он, - добрую лошадь у соседа Ботана и на ней поскачу в Йорк. |
| But as it fortuned, he had no occasion to go so far, for within a quarter of a mile from the gate of the Preceptory he met with two riders, whom, by their dress and their huge yellow caps, he knew to be Jews; and, on approaching more nearly, discovered that one of them was his ancient employer, Isaac of York. The other was the Rabbi Ben Samuel; and both had approached as near to the Preceptory as they dared, on hearing that the Grand Master had summoned a chapter for the trial of a sorceress. | Но, по счастью, ему не пришлось так спешить: за четверть мили от ворот прецептории навстречу ему попались два всадника, которых он по их одежде и высоким желтым шапкам тотчас признал за евреев. Поравнявшись с ними, он увидел, что один из них был его прежний хозяин Исаак из Йорка, а другой - раввин Бен-Самуэль. Они прослышали, что в прецептории собрался капитул ордена храмовников под председательством гроссмейстера и что там происходит суд над колдуньей. Поэтому они и направились к прецептории, но держались несколько поодаль от нее. |
| "Brother Ben Samuel," said Isaac, "my soul is disquieted, and I wot not why. | - Брат Бен-Самуэль, - говорил Исаак, - не знаю отчего, но моя душа неспокойна. |
| This charge of necromancy is right often used for cloaking evil practices on our people." | Обвинения в колдовстве часто возводят на людей нашего племени и такой клеветой прикрывают злодейства, учиняемые над евреями. |
| "Be of good comfort, brother," said the physician; "thou canst deal with the Nazarenes as one possessing the mammon of unrighteousness, and canst therefore purchase immunity at their hands-it rules the savage minds of those ungodly men, even as the signet of the mighty Solomon was said to command the evil genii.-But what poor wretch comes hither upon his crutches, desiring, as I think, some speech of me?-Friend," continued the physician, addressing Higg, the son of Snell, "I refuse thee not the aid of mine art, but I relieve not with one asper those who beg for alms upon the highway. | - Будь спокоен, брат, - отвечал лекарь, - ты имеешь возможность всегда поладить с назареянами, потому что богат, а следовательно, во всякое время можешь купить себе у них всякие льготы. Деньги имеют такую же власть над грубыми умами этих нечестивцев, как в древности печать Соломона над злыми духами... Но что за жалкий калека идет к нам по дороге, опираясь на костыли? Он, верно, хочет со мной посоветоваться. Друг мой, - продолжал он, обращаясь к Хигту, сыну Снелля, - я не откажу тебе во врачебной помощи, но я никогда не даю нищим, просящим милостыню на большой дороге. |
| Out upon thee!-Hast thou the palsy in thy legs? then let thy hands work for thy livelihood; for, albeit thou be'st unfit for a speedy post, or for a careful shepherd, or for the warfare, or for the service of a hasty master, yet there be occupations-How now, brother?" said he, interrupting his harangue to look towards Isaac, who had but glanced at the scroll which Higg offered, when, uttering a deep groan, he fell from his mule like a dying man, and lay for a minute insensible. | Ступай прочь. Что это? У тебя, кажется, ноги парализованы? Но ты можешь все-таки заработать себе пропитание руками. Правда, на посылки ты не годишься, и хорошим пастухом тоже не будешь, и в солдаты тебя не примут, и к нетерпеливому хозяину на службу лучше не поступай, но все-таки есть такие занятия... Брат, что с тобой? - воскликнул он, прервав свою речь и повернувшись к Исааку; тот, пробежав письмо, поданное Хиггом, испустил глубокий стон, упал со своего мула на землю и лежал без сознания, как умирающий. |
| The Rabbi now dismounted in great alarm, and hastily applied the remedies which his art suggested for the recovery of his companion. | В великом смятении раввин соскочил с седла и поспешил пустить в ход все средства, чтобы привести в чувство своего друга. |
| He had even taken from his pocket a cupping apparatus, and was about to proceed to phlebotomy, when the object of his anxious solicitude suddenly revived; but it was to dash his cap from his head, and to throw dust on his grey hairs. | Он достал даже из кармана инструмент для пускания крови, как вдруг Исаак ожил, сорвал с себя шапку и, схватив горсть дорожной пыли, осыпал ею голову. |
| The physician was at first inclined to ascribe this sudden and violent emotion to the effects of insanity; and, adhering to his original purpose, began once again to handle his implements. But Isaac soon convinced him of his error. | Сначала врач подумал, что столь внезапное и резкое проявление чувств есть признак умопомешательства, и еще раз взялся за ланцет, но вскоре убедился в противном. |
| "Child of my sorrow," he said, "well shouldst thou be called Benoni, instead of Rebecca! | - Дитя моей печали! - воскликнул Исаак. - Тебя следовало назвать не Ревеккой, а Бенони. |
| Why should thy death bring down my grey hairs to the grave, till, in the bitterness of my heart, I curse God and die!" | Зачем, кому это нужно, чтобы твоя смерть свела меня в могилу и чтобы я в отчаянии скорбящего сердца, умирая, проклинал бога? |
| "Brother," said the Rabbi, in great surprise, "art thou a father in Israel, and dost thou utter words like unto these?-I trust that the child of thy house yet liveth?" | - Брат, - сказал потрясенный раввин, - ты ли произносишь такие слова, будучи отцом во Израиле? Ведь дочь твоя, надеюсь, еще жива? |
| "She liveth," answered Isaac; "but it is as Daniel, who was called Beltheshazzar, even when within the den of the lions. | - Жива, - ответил Исаак, - но лишь как Даниил, ввергнутый в ров со львами! Она в плену у этих дьяволов, и они обрекли ее на жестокую казнь, не пощадив ни юности ее, ни дивной красоты! |
| She is captive unto those men of Belial, and they will wreak their cruelty upon her, sparing neither for her youth nor her comely favour. | А она ли не была венцом пальмовым, украшавшим свежей зеленью мою седую голову... |
| O! she was as a crown of green palms to my grey locks; and she must wither in a night, like the gourd of Jonah!-Child of my love!-child of my old age!-oh, Rebecca, daughter of Rachel! the darkness of the shadow of death hath encompassed thee." | И она должна увянуть в одну ночь, как тыква Ионы! Дитя любви моей! Дитя моих преклонных лет! О Ревекка, дочь Рахили! Смерть уже покрыла тебя своей мрачной тенью! |
| "Yet read the scroll," said the Rabbi; "peradventure it may be that we may yet find out a way of deliverance." | - Да ты прочти письмо, - сказал раввин, - быть может, мы еще найдем средство спасти ее. |
| "Do thou read, brother," answered Isaac, "for mine eyes are as a fountain of water." | - Читай лучше сам, брат, - отвечал Исаак, - мои глаза обратились в источник слез. |
| The physician read, but in their native language, the following words:- | Лекарь взял письмо и прочел вслух по-еврейски: |
| "To Isaac, the son of Adonikam, whom the Gentiles call Isaac of York, peace and the blessing of the promise be multiplied unto thee!-My father, I am as one doomed to die for that which my soul knoweth not-even for the crime of witchcraft. | - "Исааку, сыну Адоникама, иноверцами называемому Исааком из Йорка, привет, да будет с тобой мир и благословение, обетование да умножится тебе на многие годы. |
| My father, if a strong man can be found to do battle for my cause with sword and spear, according to the custom of the Nazarenes, and that within the lists of Templestowe, on the third day from this time, peradventure our fathers' God will give him strength to defend the innocent, and her who hath none to help her. | Отец мой, я обречена на казнь за то, чего не ведала душа моя, - за колдовство и волхвование. Отец мой, если можно, найди сильного человека, который бы ради меня сразился мечом и копьем, по обычаю назареян, на ристалище близ Темплстоу на третий день от сего дня. Быть может, бог отцов наших даст ему силу защитить неповинную, заступиться за беззащитную. |
| But if this may not be, let the virgins of our people mourn for me as for one cast off, and for the hart that is stricken by the hunter, and for the flower which is cut down by the scythe of the mower. | Если же это будет невозможно, пусть девушки нашего племени оплачут меня как умершую, ибо я погибну, как олень, пораженный рукою охотника, и как цветок, срезанный косой земледельца. |
| Wherefore look now what thou doest, and whether there be any rescue. | А потому подумай, что можно сделать и есть ли возможность меня спасти. |
| One Nazarene warrior might indeed bear arms in my behalf, even Wilfred, son of Cedric, whom the Gentiles call Ivanhoe. | Есть один такой воин из назареян, который мог бы взяться за оружие в мою защиту. Это Уилфред, сын Седрика, у иноверцев именуемый Айвенго. |
| But he may not yet endure the weight of his armour. | Но он в настоящее время еще не в силах облечься в ратные доспехи. |
| Nevertheless, send the tidings unto him, my father; for he hath favour among the strong men of his people, and as he was our companion in the house of bondage, he may find some one to do battle for my sake. | Тем не менее дай ему знать об этом, ибо он пользуется любовью и почетом среди могучих сынов своего племени и был в плену вместе с нами, а потому может найти мне защитника среди своих товарищей. |
| And say unto him, even unto him, even unto Wilfred, the son of Cedric, that if Rebecca live, or if Rebecca die, she liveth or dieth wholly free of the guilt she is charged withal. | И скажи ему, Уилфреду, сыну Седрика, что останется ли Ревекка в живых или умрет, она и в жизни и в смерти неповинна в том грехе, в котором ее обвиняют. |
| And if it be the will of God that thou shalt be deprived of thy daughter, do not thou tarry, old man, in this land of bloodshed and cruelty; but betake thyself to Cordova, where thy brother liveth in safety, under the shadow of the throne, even of the throne of Boabdil the Saracen; for less cruel are the cruelties of the Moors unto the race of Jacob, than the cruelties of the Nazarenes of England." | И если такова будет воля божия, что ты лишишься своей дочери, не оставайся, отец, в этой стране кровопролитий и жестокостей, но отправляйся в Кордову, где брат твой проживает в безопасности под покровительством трона, занимаемого Боабдилом, сарацином, ибо жестокость мавританского народа к сынам Иакова далеко не столь ужасна, как жестокость английских назареян". |
| Isaac listened with tolerable composure while Ben Samuel read the letter, and then again resumed the gestures and exclamations of Oriental sorrow, tearing his garments, besprinkling his head with dust, and ejaculating, | Исаак довольно спокойно выслушал чтение письма, но как только Бен-Самуэль окончил его, он снова начал выражать свою скорбь, раздирая на себе одежды, посыпая голову пылью и восклицая: |
| "My daughter! my daughter! flesh of my flesh, and bone of my bone!" | - О, дочь моя, дочь моя! Плоть от плоти моей! Кость от костей моих! |
| "Yet," said the Rabbi, "take courage, for this grief availeth nothing. Gird up thy loins, and seek out this Wilfred, the son of Cedric. | - Ободрись, - сказал раввин, - печалью ничему не поможешь, препояшь свои чресла и ступай отыскивай этого Уилфреда, сына Седрика. |
| It may be he will help thee with counsel or with strength; for the youth hath favour in the eyes of Richard, called of the Nazarenes Coeur-de-Lion, and the tidings that he hath returned are constant in the land. | Может быть, он окажет тебе помощь если не личной доблестью, то хоть советом, ибо этот юноша весьма угоден Ричарду, прозванному у назареян Львиным Сердцем, а по стране все упорнее распространяются слухи, что он воротился. |
| It may be that he may obtain his letter, and his signet, commanding these men of blood, who take their name from the Temple to the dishonour thereof, that they proceed not in their purposed wickedness." | Может быть, юноша выпросит у него грамоту за его подписью и печатью с повелением остановить злодеяние кровожадных людей, которые осмелились присвоить святое имя Храма своему ордену. |
| "I will seek him out," said Isaac, "for he is a good youth, and hath compassion for the exile of Jacob. | - Я отыщу его, - сказал Исаак, - отыщу, ибо он хороший юноша и питает сострадание к гонимым сынам Иакова. |
| But he cannot bear his armour, and what other Christian shall do battle for the oppressed of Zion?" | Но он еще не в силах владеть оружием, а какой же другой христианин захочет сразиться за угнетенную дочь Сиона? |
| "Nay, but," said the Rabbi, "thou speakest as one that knoweth not the Gentiles. | - Ах, - сказал раввин, - ты говоришь, как будто вовсе не знаешь христиан! |
| With gold shalt thou buy their valour, even as with gold thou buyest thine own safety. | Золотом ты купишь их доблесть точно так же, как золотом покупаешь себе безопасность. |
| Be of good courage, and do thou set forward to find out this Wilfred of Ivanhoe. | Ободрись, соберись с духом и поезжай разыскивать Уилфреда Айвенго. |
| I will also up and be doing, for great sin it were to leave thee in thy calamity. | Я тоже не буду сидеть сложа руки, ибо великий грех покинуть тебя в таком несчастье. |
| I will hie me to the city of York, where many warriors and strong men are assembled, and doubt not I will find among them some one who will do battle for thy daughter; for gold is their god, and for riches will they pawn their lives as well as their lands.-Thou wilt fulfil, my brother, such promise as I may make unto them in thy name?" | Я отправлюсь в город Йорк, где теперь собрались многие воины и сильные мужи, и, без сомнения, найду среди них охотника сразиться за твою дочь. Ибо золото - их божество и они готовы из-за денег во всякое время прозакладывать свою жизнь, как закладывают земельные угодья. Слушай, брат мой, ведь ты не отступишься от обещаний, какие мне придется, быть может, предложить им от твоего имени? |
| "Assuredly, brother," said Isaac, "and Heaven be praised that raised me up a comforter in my misery. | - О, конечно, брат! - отвечал Исаак. - И благодарю создателя, давшего мне утешителя в моей скорби. |
| Howbeit, grant them not their full demand at once, for thou shalt find it the quality of this accursed people that they will ask pounds, and peradventure accept of ounces-Nevertheless, be it as thou willest, for I am distracted in this thing, and what would my gold avail me if the child of my love should perish!" | Однако ты не соглашайся сразу на всякое их требование, потому что таково свойство этих людей, что они запрашивают фунты, а потом согласны принять и унции. Поступай как тебе угодно, ибо я совсем потерял голову, и к чему мне будет все мое золото, если погибнет дитя любви моей? |
| "Farewell," said the physician, "and may it be to thee as thy heart desireth." | - Прощай, - сказал лекарь, - и да сбудется все, как того желает твое сердце. |
| They embraced accordingly, and departed on their several roads. | Они обнялись на прощанье и разъехались в разные стороны. |
| The crippled peasant remained for some time looking after them. | Калека остался на дороге и некоторое время смотрел им вслед. |
| "These dog-Jews!" said he; "to take no more notice of a free guild-brother, than if I were a bond slave or a Turk, or a circumcised Hebrew like themselves! | - Эти собаки, - сказал он, - не обратили на меня внимания, как если бы я был раб, или турок, или такой же еврей, как они сами, а я, слава богу, вольный человек и цеховой мастер. |
| They might have flung me a mancus or two, however. | Могли бы, кажется, бросить мне хоть серебряную монетку. |
| I was not obliged to bring their unhallowed scrawls, and run the risk of being bewitched, as more folks than one told me. | Я не обязан разносить их неосвященные каракули да еще опасаться, что они меня заворожат, как добрые люди предсказывали. |
| And what care I for the bit of gold that the wench gave me, if I am to come to harm from the priest next Easter at confession, and be obliged to give him twice as much to make it up with him, and be called the Jew's flying post all my life, as it may hap, into the bargain? | Много ли мне прибыли от того червонца, что дала мне девчонка, если придется на пасху идти на исповедь и поп так меня застращает, что я ему вдвое больше заплачу за отпущение. Того и гляди, назовут меня еврейской почтой, да и останешься с этой кличкой на всю жизнь. |
| I think I was bewitched in earnest when I was beside that girl!-But it was always so with Jew or Gentile, whosoever came near her-none could stay when she had an errand to go-and still, whenever I think of her, I would give shop and tools to save her life." | Должно быть, эта девушка и в самом деле околдовала меня. Да и со всеми так было, кто имел с ней дело, все равно еврей или христианин, - все ее слушали. Но вот как подумаю о ней, кажется отдал бы и мастерскую свою и все инструменты, лишь бы спасти ее жизнь. |
| CHAPTER XXXIX | Глава XXXIX |
| O maid, unrelenting and cold as thou art, My bosom is proud as thine own. -Seward | О дева, ты неумолимо бесстрастна, Я ж гордостью спорю с тобой. Сьюард |
| It was in the twilight of the day when her trial, if it could be called such, had taken place, that a low knock was heard at the door of Rebecca's prison-chamber. | Под вечер того дня, когда происходил суд над Ревеккой (если только это можно назвать судом), кто-то тихо постучал в дверь ее темницы. |
| It disturbed not the inmate, who was then engaged in the evening prayer recommended by her religion, and which concluded with a hymn we have ventured thus to translate into English. When Israel, of the Lord beloved, Out of the land of bondage came, Her father's God before her moved, An awful guide, in smoke and flame. | Но она не обратила никакого внимания, потому что была занята чтением вечерних молитв, которые закончила пением гимна; мы попытаемся перевести его в следующих словах: Когда Израиля народ Из рабства шел, бежав от бед, Он знал: его господь ведет, Ужасным пламенем одет; |
| By day, along the astonish'd lands The cloudy pillar glided slow; By night, Arabia's crimson'd sands Return'd the fiery column's glow. | Над изумленною землей Столб дыма шел, как туча, днем, А ночью отблеск огневой Скользил за пламенным столбом. |
| There rose the choral hymn of praise, And trump and timbrel answer'd keen, And Zion's daughters pour'd their lays, With priest's and warrior's voice between. | Тогда раздался гимн похвал Великой мудрости твоей, И воин пел, и хор звучал Сиона гордых дочерей. Нам в нашей горестной судьбе |
| No portents now our foes amaze, Forsaken Israel wanders lone; Our fathers would not know THY ways, And THOU hast left them to their own. | Нет больше знамений твоих: Забыли предки о тебе, И ты, господь, забыл о них! Теперь невидим ты для нас, |
| But, present still, though now unseen; When brightly shines the prosperous day, Be thoughts of THEE a cloudy screen To temper the deceitful ray. | Но если светит яркий день, В обманчиво счастливый час Нас облаком своим одень; И в темной грозовой ночи, |
| And oh, when stoops on Judah's path In shade and storm the frequent night, Be THOU, long-suffering, slow to wrath, A burning, and a shining light! | Когда вокруг лишь мгла и дым, Ты нас терпенью научи И светом озари своим. |
| Our harps we left by Babel's streams, The tyrant's jest, the Gentile's scorn; No censer round our altar beams, And mute our timbrel, trump, and horn. | Нет арф у нас. Разрушен храм. Мы столько вынесли обид! Наш не курится фимиам, И звучный тамбурин молчит. |
| But THOU hast said, the blood of goat, The flesh of rams, I will not prize; A contrite heart, and humble thought, Are mine accepted sacrifice. | Но ты сказал нам, наш отец: "От вас я жертвы не приму; Смирение своих сердец Несите к храму моему!" |
| When the sounds of Rebecca's devotional hymn had died away in silence, the low knock at the door was again renewed. "Enter," she said, "if thou art a friend; and if a foe, I have not the means of refusing thy entrance." "I am," said Brian de Bois-Guilbert, entering the apartment, "friend or foe, Rebecca, as the event of this interview shall make me." Alarmed at the sight of this man, whose licentious passion she considered as the root of her misfortunes, Rebecca drew backward with a cautious and alarmed, yet not a timorous demeanour, into the farthest corner of the apartment, as if determined to retreat as far as she could, but to stand her ground when retreat became no longer possible. | Когда звуки этого гимна замерли, у дверей опять раздался осторожный стук. - Войди, -отозвалась Ревекка, - коли друг ты мне, а если недруг - не в моей воле запретить тебе войти. -Это я, - сказал Бриан де Буагильбер, входя, - а друг ли я или недруг, это будет зависеть от того, чем кончится наше свидание. Встревоженная появлением человека, неудержимую страсть которого она считала главной причиной своих бедствий, Ревекка попятилась назад с взволнованным и недоверчивым, но далеко не робким видом, показывавшим, что она решила держаться от него как можно дальше и ни за что не сдаваться. |
| She drew herself into an attitude not of defiance, but of resolution, as one that would avoid provoking assault, yet was resolute to repel it, being offered, to the utmost of her power. "You have no reason to fear me, Rebecca," said the Templar; "or if I must so qualify my speech, you have at least NOW no reason to fear me." | Она выпрямилась, глядя на него с твердостью, но без всякого вызова, видимо не желая раздражать его, но обнаруживая намерение в случае нужды защищаться до последней возможности. - У тебя нет причин бояться меня, Ревекка, - сказал храмовник, - или, вернее, тебе нечего бояться меня теперь. |
| "I fear you not, Sir Knight," replied Rebecca, although her short-drawn breath seemed to belie the heroism of her accents; "my trust is strong, and I fear thee not." | - Я и не боюсь, сэр рыцарь, - ответила Ревекка, хотя учащенное дыхание не соответствовало героизму этих слов. - Вера моя крепка, и я вас не боюсь. |
| "You have no cause," answered Bois-Guilbert, gravely; "my former frantic attempts you have not now to dread. | - Да и чего тебе опасаться? - подтвердил Буагильбер серьезно. - Мои прежние безумные порывы теперь тебе не страшны. |
| Within your call are guards, over whom I have no authority. | За дверью стоит стража, над которой я не властен. |
| They are designed to conduct you to death, Rebecca, yet would not suffer you to be insulted by any one, even by me, were my frenzy-for frenzy it is-to urge me so far." | Им предстоит вести тебя на казнь, Ревекка. Но до тех пор они никому не позволят обидеть тебя, даже мне, если бы мое безумие, - потому что ведь это чистое безумие, - еще раз побудило бы меня к этому. |
| "May Heaven be praised!" said the Jewess; "death is the least of my apprehensions in this den of evil." | - Слава моему богу, - сказала еврейка. - Смерть меньше всего страшит меня в этом жилище злобы. |
| "Ay," replied the Templar, "the idea of death is easily received by the courageous mind, when the road to it is sudden and open. | - Да, пожалуй, - согласился храмовник, - мысль о смерти не должна страшить твердую душу, когда путь к ней открывается внезапно. |
| A thrust with a lance, a stroke with a sword, were to me little-To you, a spring from a dizzy battlement, a stroke with a sharp poniard, has no terrors, compared with what either thinks disgrace. | Меня не пугает удар копья или меча, тебе же прыжок с высоты башни или удар кинжала не страшны по сравнению с тем, что каждый из нас считает позором. |
| Mark me-I say this-perhaps mine own sentiments of honour are not less fantastic, Rebecca, than thine are; but we know alike how to die for them." | Заметь, что я говорю о нас обоих. Очень может быть, что мои понятия о чести так же нелепы, как и твои, Ревекка, но зато мы оба сумеем умереть за них. |
| "Unhappy man," said the Jewess; "and art thou condemned to expose thy life for principles, of which thy sober judgment does not acknowledge the solidity? | - Несчастный ты человек! - воскликнула Ревекка.- Неужели ты обречен рисковать жизнью из-за верований, которых не признает твой здравый смысл? |
| Surely this is a parting with your treasure for that which is not bread-but deem not so of me. | Ведь это все равно, что отдавать свои сокровища за то, что не может заменить хлеба. Но обо мне ты так не думай. |
| Thy resolution may fluctuate on the wild and changeful billows of human opinion, but mine is anchored on the Rock of Ages." | Твоя решимость зыблется на бурных и переменчивых волнах людского мнения, а моя держится на скалах вечности. |
| "Silence, maiden," answered the Templar; "such discourse now avails but little. | - Перестань, - сказал храмовник, - теперь бесполезны такие рассуждения. |
| Thou art condemned to die not a sudden and easy death, such as misery chooses, and despair welcomes, but a slow, wretched, protracted course of torture, suited to what the diabolical bigotry of these men calls thy crime." | Ты обречена умереть не той быстрой и легкой смертью, которую добровольно избирает скорбь и радостно приветствует отчаяние, но смертью медленной, в ужасных пытках и страданиях, которую присуждают за то, что дьявольское ханжество этих людей называет твоим преступлением. |
| "And to whom-if such my fate-to whom do I owe this?" said Rebecca "surely only to him, who, for a most selfish and brutal cause, dragged me hither, and who now, for some unknown purpose of his own, strives to exaggerate the wretched fate to which he exposed me." | - А кому же, - возразила Ревекка, - если такова будет моя участь, кому я ею обязана? Конечно, тому, кто из эгоистичных, низких побуждений насильно притащил меня сюда, а теперь - уж и не знаю, ради каких целей - пришел запугивать меня, преувеличивая ужасы той горькой участи, которую сам же мне уготовил. |
| "Think not," said the Templar, "that I have so exposed thee; I would have bucklered thee against such danger with my own bosom, as freely as ever I exposed it to the shafts which had otherwise reached thy life." | - Не думай, - сказал храмовник, - не думай, что я был виновен в этом. Я собственной грудью оборонил бы тебя от этой опасности, как защищал тебя от стрел. |
| "Had thy purpose been the honourable protection of the innocent," said Rebecca, "I had thanked thee for thy care-as it is, thou hast claimed merit for it so often, that I tell thee life is worth nothing to me, preserved at the price which thou wouldst exact for it." | - Если бы ты это делал с благородным намерением оказать покровительство невиновной, - сказала Ревекка, - я была бы благодарна тебе за эту заботу, но ты с тех пор столько раз ставил себе в заслугу этот поступок, что мне противна стала жизнь, сохраненная той ценою, которую ты требуешь от меня. |
| "Truce with thine upbraidings, Rebecca," said the Templar; "I have my own cause of grief, and brook not that thy reproaches should add to it." | - Оставь свои упреки, Ревекка, - сказал храмовник, - у меня довольно и своего горя, не усугубляй его своими нападками. |
| "What is thy purpose, then, Sir Knight?" said the Jewess; "speak it briefly.-If thou hast aught to do, save to witness the misery thou hast caused, let me know it; and then, if so it please you, leave me to myself-the step between time and eternity is short but terrible, and I have few moments to prepare for it." | - Так чего же ты хочешь, сэр рыцарь? - спросила еврейка. - Говори прямо, если ты пришел не для того, чтобы полюбоваться причиненным тобою несчастьем, говори. А потом, сделай милость, оставь меня. Переход от времени к вечности короток, но страшен, а мне остается так мало часов, чтобы приготовиться к нему. |
| "I perceive, Rebecca," said Bois-Guilbert, "that thou dost continue to burden me with the charge of distresses, which most fain would I have prevented." | - Я вижу, Ревекка, - сказал Буагильбер, - что ты продолжаешь считать меня виновником тех страданий, от которых я хотел бы тебя избавить. |
| "Sir Knight," said Rebecca, "I would avoid reproaches-But what is more certain than that I owe my death to thine unbridled passion?" | - Сэр рыцарь, я не желаю попрекать тебя. Но разве не твоей страсти я обязана своей ужасной участью? |
| "You err-you err,"-said the Templar, hastily, "if you impute what I could neither foresee nor prevent to my purpose or agency.-Could I guess the unexpected arrival of yon dotard, whom some flashes of frantic valour, and the praises yielded by fools to the stupid self-torments of an ascetic, have raised for the present above his own merits, above common sense, above me, and above the hundreds of our Order, who think and feel as men free from such silly and fantastic prejudices as are the grounds of his opinions and actions?" | - Ты заблуждаешься. Это неправда, - поспешно возразил храмовник. - Ты приписываешь мне то, чего я не мог предвидеть и что случилось помимо моей воли. Мог ли я предугадать неожиданный приезд сюда этого полоумного старика, который благодаря нескольким вспышкам безумной отваги и благоговению глупцов перед его бессмысленными самоистязаниями возвеличен превыше своих заслуг, а теперь он царит над здравым смыслом, надо мной и над сотнями членов нашего ордена, которые и думают и чувствуют как люди, свободные от тех нелепых предрассудков, которые являются основанием для его суждений и поступков. |
| "Yet," said Rebecca, "you sate a judge upon me, innocent-most innocent-as you knew me to be-you concurred in my condemnation, and, if I aright understood, are yourself to appear in arms to assert my guilt, and assure my punishment." | - Однако, - сказала Ревекка, - и ты был в числе судей; и хотя ты знал, что я невиновна, ты не протестовал против моего осуждения и даже, насколько я понимаю, сам выступишь на поединке суда божьего, чтобы доказать мою преступность и подтвердить приговор. |
| "Thy patience, maiden," replied the Templar. | - Терпение, Ревекка! - сказал храмовник. |
| "No race knows so well as thine own tribes how to submit to the time, and so to trim their bark as to make advantage even of an adverse wind." | - Ни один народ не умеет покоряться времени так, как твой, и, покоряясь ему, вести свою ладью, используя даже противные ветры. |
| "Lamented be the hour," said Rebecca, "that has taught such art to the House of Israel! but adversity bends the heart as fire bends the stubborn steel, and those who are no longer their own governors, and the denizens of their own free independent state, must crouch before strangers. | - В недобрый час научился Израиль такому печальному искусству, - молвила Ревекка. - Но человеческое сердце под влиянием несчастий делается покорным, как твердая сталь под действием огня, а тот, кто перестал быть свободным гражданином родной страны, поневоле должен гнуть шею перед иноземцами. |
| It is our curse, Sir Knight, deserved, doubtless, by our own misdeeds and those of our fathers; but you-you who boast your freedom as your birthright, how much deeper is your disgrace when you stoop to soothe the prejudices of others, and that against your own conviction?" | Таково проклятие, тяготеющее над нами, сэр рыцарь, заслуженное нашими прегрешениями и грехами отцов наших. Но вы, вы, кто превозносит свою свободу как право первородства, насколько же глубже ваш позор, когда вопреки вашим собственным убеждениям, вы унижаетесь до потворства предрассудкам других людей. |
| "Your words are bitter, Rebecca," said Bois-Guilbert, pacing the apartment with impatience, "but I came not hither to bandy reproaches with you.-Know that Bois-Guilbert yields not to created man, although circumstances may for a time induce him to alter his plan. | - В твоих словах есть горькая правда, Ревекка, -сказал Буагильбер, в волнении шагая взад и вперед по комнате, - но я пришел не за тем, чтобы обмениваться с тобой упреками. Знай, что Буагильбер никому в мире не уступает, хотя, смотря по обстоятельствам, иногда меняет свои планы. |
| His will is the mountain stream, which may indeed be turned for a little space aside by the rock, but fails not to find its course to the ocean. | Воля его подобна горному потоку: если на пути его встречается утес, он может на некоторое время уклониться от прямого пути в своем течении, но непременно пробьется вперед и найдет дорогу к океану. |
| That scroll which warned thee to demand a champion, from whom couldst thou think it came, if not from Bois-Guilbert? | Ты помнишь обрывок пергамента, на котором был написан совет потребовать защитника? Как ты думаешь, кто это написал, если не Буагильбер? |
| In whom else couldst thou have excited such interest?" | В ком ином могла ты пробудить такое участие? |
| "A brief respite from instant death," said Rebecca, "which will little avail me-was this all thou couldst do for one, on whose head thou hast heaped sorrow, and whom thou hast brought near even to the verge of the tomb?" | - Короткая отсрочка смертной казни, и ничего больше, - отвечала Ревекка. - Не много пользы мне от этого; и неужели ничего другого ты не мог сделать для той, на голову которой обрушил столько горя и наконец привел на край могилы? |
| "No maiden," said Bois-Guilbert, "this was NOT all that I purposed. | - Нет, это далеко не все, что я намерен был сделать для тебя, - сказал Буагильбер. |
| Had it not been for the accursed interference of yon fanatical dotard, and the fool of Goodalricke, who, being a Templar, affects to think and judge according to the ordinary rules of humanity, the office of the Champion Defender had devolved, not on a Preceptor, but on a Companion of the Order. | - Если бы не проклятое вмешательство того старого изувера и глупца Гудольрика (он, будучи рыцарем Храма, все-таки притворяется, будто думает и рассуждает так же, как все), роль бойца за честь ордена поручили бы не прецептору, а одному из рядовых рыцарей. |
| Then I myself-such was my purpose-had, on the sounding of the trumpet, appeared in the lists as thy champion, disguised indeed in the fashion of a roving knight, who seeks adventures to prove his shield and spear; and then, let Beaumanoir have chosen not one, but two or three of the brethren here assembled, I had not doubted to cast them out of the saddle with my single lance. | Тогда бы я сам при первом призыве боевой трубы явился на ристалище - конечно, под видом странствующего рыцаря, искателя приключений -и с оружием в руках объявил бы себя твоим заступником. И если бы Бомануар выставил против меня не одного, а двоих или троих из присутствующих братьев, не сомневаюсь, что я каждого поочередно вышиб бы из седла одним и тем же копьем. |
| Thus, Rebecca, should thine innocence have been avouched, and to thine own gratitude would I have trusted for the reward of my victory." | Вот как я намерен был поступить, Ревекка. Я отстоял бы твою невиновность и от тебя самой надеялся бы получить награду за свою победу. |
| "This, Sir Knight," said Rebecca, "is but idle boasting-a brag of what you would have done had you not found it convenient to do otherwise. | - Все это пустая похвальба, сэр рыцарь, -сказала Ревекка, - ты хвастаешься тем, что мог бы совершить; однако ты счел более удобным действо- вать совсем по-иному. |
| You received my glove, and my champion, if a creature so desolate can find one, must encounter your lance in the lists-yet you would assume the air of my friend and protector!" | Ты принял мою перчатку. Значит, мой защитник - если только для такого одинокого существа, как я, найдется защитник, - явившись на ристалище, должен будет сразиться с тобой. А ты все еще представляешься моим другом и покровителем. |
| "Thy friend and protector," said the Templar, gravely, "I will yet be-but mark at what risk, or rather at what certainty, of dishonour; and then blame me not if I make my stipulations, before I offer up all that I have hitherto held dear, to save the life of a Jewish maiden." | - Я и хочу быть твоим другом и покровителем, -отвечал храмовник, - но подумай, чем я при этом рискую или, лучше сказать, какому бесславию неминуемо подвергнусь. Так не осуждай же меня, если я поставлю некоторые условия, прежде чем ради твоего спасения пожертвую всем, что для меня было дорого. |
| "Speak," said Rebecca; "I understand thee not." | - Говори, - сказала Ревекка, - я не понимаю тебя. |
| "Well, then," said Bois-Guilbert, "I will speak as freely as ever did doting penitent to his ghostly father, when placed in the tricky confessional.-Rebecca, if I appear not in these lists I lose fame and rank-lose that which is the breath of my nostrils, the esteem, I mean, in which I am held by my brethren, and the hopes I have of succeeding to that mighty authority, which is now wielded by the bigoted dotard Lucas de Beaumanoir, but of which I should make a different use. | - Ну хорошо, - сказал Буагильбер, - я буду говорить все, как не говорит даже грешник, пришедший на исповедь к своему духовному отцу. Если я не явлюсь на ристалище, Ревекка, я лишусь своего сана и доброго имени - потеряю все, чем дышал до сих пор - уважение моих товарищей и надежду унаследовать то могущество, ту власть, которой теперь владеет старый изувер Лука де Бомануар и которой я воспользовался бы иначе. |
| Such is my certain doom, except I appear in arms against thy cause. | Таков будет мой удел, если я не явлюсь сразиться с твоим заступником. |
| Accursed be he of Goodalricke, who baited this trap for me! and doubly accursed Albert de Malvoisin, who withheld me from the resolution I had formed, of hurling back the glove at the face of the superstitious and superannuated fool, who listened to a charge so absurd, and against a creature so high in mind, and so lovely in form as thou art!" | Черт бы побрал этого Гудольрика, устроившего мне такую дьявольскую западню! И да будет проклят Альберт Мальвуазен, остановивший меня, когда я хотел бросить твою перчатку в лицо выжившему из ума изуверу, который мог поверить нелепой клевете на существо, столь возвышенное и прекрасное, как ту. |
| "And what now avails rant or flattery?" answered Rebecca. | - К чему теперь все эти напыщенные речи в льстивые слова! - сказала Ревекка. |
| "Thou hast made thy choice between causing to be shed the blood of an innocent woman, or of endangering thine own earthly state and earthly hopes-What avails it to reckon together?-thy choice is made." | - Тебе предстоял выбор: пролить кровь неповинной женщины или рискнуть своими земными выгодами и надеждами. Зачем ты все это говоришь - твой выбор сделан. |
| "No, Rebecca," said the knight, in a softer tone, and drawing nearer towards her; "my choice is NOT made-nay, mark, it is thine to make the election. | - Нет, Ревекка, - сказал рыцарь более мягким голосом, подойдя к ней поближе, - мой выбор еще не сделан. Нет. И знай - тебе самой предстоит сделать выбор. |
| If I appear in the lists, I must maintain my name in arms; and if I do so, championed or unchampioned, thou diest by the stake and faggot, for there lives not the knight who hath coped with me in arms on equal issue, or on terms of vantage, save Richard Coeur-de-Lion, and his minion of Ivanhoe. | Если я появлюсь на ристалище, я обязан поддержать свою честь и боевую славу. И тогда, будет ли у тебя защитник или не будет, - все равно ты умрешь на костре, привязанная к столбу, ибо не родился еще тот рыцарь, который был бы мне равен в бою или одолел меня, разве только Ричард Львиное Сердце да его любимец Уилфред Айвенго. |
| Ivanhoe, as thou well knowest, is unable to bear his corslet, and Richard is in a foreign prison. | Но, как тебе известно, Айвенго еще не в силах носить панцирь, а Ричард далеко, в чужеземной тюрьме. |
| If I appear, then thou diest, even although thy charms should instigate some hot-headed youth to enter the lists in thy defence." | Итак, если я выеду на состязание, ты умрешь, хотя бы твоя красота и побудила какого-нибудь пылкого юношу принять вызов в твою защиту. |
| "And what avails repeating this so often?" said Rebecca. | - К чему ты столько раз повторяешь одно и то же? |
| "Much," replied the Templar; "for thou must learn to look at thy fate on every side." | - Для того, - ответил храмовник, - чтобы ты яснее могла представить себе ожидающую тебя участь. |
| "Well, then, turn the tapestry," said the Jewess, "and let me see the other side." | - Так переверни ее другой стороной, - сказала еврейка, - что тогда будет? |
| "If I appear," said Bois-Guilbert, "in the fatal lists, thou diest by a slow and cruel death, in pain such as they say is destined to the guilty hereafter. | - Если я выеду, - продолжал Буагильбер, - и покажусь на роковом ристалище, ты умрешь медленной и мучительной смертью, в такой пытке, какая предназначена для грешников за гробом. |
| But if I appear not, then am I a degraded and dishonoured knight, accused of witchcraft and of communion with infidels-the illustrious name which has grown yet more so under my wearing, becomes a hissing and a reproach. | Если же я не явлюсь, меня лишат рыцарского звания, я буду опозорен, обвинен в колдовстве, в общении с неверными; знатное имя, еще более прославленное моими подвигами, станет мне укором и посмешищем. |
| I lose fame, I lose honour, I lose the prospect of such greatness as scarce emperors attain to-I sacrifice mighty ambition, I destroy schemes built as high as the mountains with which heathens say their heaven was once nearly scaled-and yet, Rebecca," he added, throwing himself at her feet, "this greatness will I sacrifice, this fame will I renounce, this power will I forego, even now when it is half within my grasp, if thou wilt say, Bois-Guilbert, I receive thee for my lover." | Я утрачу свою славу, свою честь, лишусь надежды на такое величие и могущество, какого достигали немногие из императоров. Пожертвую честолюбивыми замыслами, разрушу планы столь же высокие, как те горы, по которым язычники чуть не взобрались на небеса, если верить их сказаниям, и всем этим, Ревекка, я готов пожертвовать, - прибавил он, бросаясь к ее ногам, - откажусь и от славы, и от величия, и от власти, хотя она уже почти в моих руках, - все брошу, лишь бы ты сказала: "Буагильбер, будь моим возлюбленным". |
| "Think not of such foolishness, Sir Knight," answered Rebecca, "but hasten to the Regent, the Queen Mother, and to Prince John-they cannot, in honour to the English crown, allow of the proceedings of your Grand Master. | - Это безрассудно, сэр рыцарь, - отвечала Ревекка,- Торопись, поезжай к регенту, к королеве-матери, к принцу Джону. Из уважения к английской короне они не могут позволить вашему гроссмейстеру так своевольничать. |
| So shall you give me protection without sacrifice on your part, or the pretext of requiring any requital from me." | Этим ты можешь оказать мне действительное покровительство, без всяких жертв со своей стороны и не требуя от меня никаких наград. |
| "With these I deal not," he continued, holding the train of her robe-"it is thee only I address; and what can counterbalance thy choice? | - Я не хочу иметь с ними дела, - продолжал он, хватаясь за полу ее платья, - я обращаюсь только к тебе. Что же заставляет тебя делать такой выбор? |
| Bethink thee, were I a fiend, yet death is a worse, and it is death who is my rival." | Подумай, будь я хоть сам сатана, - ведь смерть еще хуже сатаны, а мой соперник - смерть. |
| "I weigh not these evils," said Rebecca, afraid to provoke the wild knight, yet equally determined neither to endure his passion, nor even feign to endure it. | - Я не взвешиваю этих зол, - сказала Ревекка, опасаясь слишком прогневить необузданного рыцаря, но преисполненная твердой решимости не только не принимать его предложений, но и не прикидываться благосклонной к нему. |
| "Be a man, be a Christian! If indeed thy faith recommends that mercy which rather your tongues than your actions pretend, save me from this dreadful death, without seeking a requital which would change thy magnanimity into base barter." | - Будь же мужчиной, призови на помощь свою веру. Если правда, что ваша вера учит милосердию, которого у вас больше на словах, чем на деле, избавь меня от страшной смерти, не требуя вознаграждения, которое превратило бы твое великодушие в низкий торг. |
| "No, damsel!" said the proud Templar, springing up, "thou shalt not thus impose on me-if I renounce present fame and future ambition, I renounce it for thy sake, and we will escape in company. | - Нет! - воскликнул надменный храмовник, вскакивая. - Этим ты меня не обманешь! Если я откажусь от добытой славы и от будущих почестей, я сделаю это только ради тебя, и мы спасемся не иначе, как вместе. |
| Listen to me, Rebecca," he said, again softening his tone; | Слушай, Ревекка, - продолжал он снова, понизив голос. |
| "England,-Europe,-is not the world. | - Англия, Европа - ведь это не весь мир. |
| There are spheres in which we may act, ample enough even for my ambition. | Есть и другие страны, где мы можем жить, и там я найду простор для своего честолюбия. |
| We will go to Palestine, where Conrade, Marquis of Montserrat, is my friend-a friend free as myself from the doting scruples which fetter our free-born reason-rather with Saladin will we league ourselves, than endure the scorn of the bigots whom we contemn.-I will form new paths to greatness," he continued, again traversing the room with hasty strides-"Europe shall hear the loud step of him she has driven from her sons!-Not the millions whom her crusaders send to slaughter, can do so much to defend Palestine-not the sabres of the thousands and ten thousands of Saracens can hew their way so deep into that land for which nations are striving, as the strength and policy of me and those brethren, who, in despite of yonder old bigot, will adhere to me in good and evil. | Поедем в Палестину. Там живет мой друг Конрад, маркиз де Монсеррат, человек, подобный мне, свободный от глупых предрассудков, которые держат в оковах наш прирожденный здравый смысл. Скорее можно вступить в союз с Саладином, чем терпеть пренебрежение этих изуверов, которых мы презираем. Я проложу новые пути к величию, -продолжал он, расхаживая крупными шагами по комнате, - Европа еще услышит звонкую поступь того, кого изгнала из числа сынов своих. Сколько бы миллионов крестоносцев ни посылала она во имя защиты Палестины, какое бы великое множество сарацинских сабель ни давало им отпор, никто не сумеет пробиться так глубоко в эту страну, из-за которой состязаются все народы, никто не сможет основаться там так прочно, как я и те мои товарищи, которые пойдут за мной и в огонь и в воду, что бы там ни делал и ни говорил этот старый ханжа. |
| Thou shalt be a queen, Rebecca-on Mount Carmel shall we pitch the throne which my valour will gain for you, and I will exchange my long-desired batoon for a sceptre!" | И ты будешь царицей, Ревекка. На горе Кармель создадим мы тот престол, который я завоюю своей доблестью тебе, и вместо гроссмейстерского жезла у меня в руке будет царский скипетр. |
| "A dream," said Rebecca; "an empty vision of the night, which, were it a waking reality, affects me not. | - Мечты, - молвила Ревекка, - одни мечты и грезы! Но если бы и осуществились они наяву, мне до них нет дела. |
| Enough, that the power which thou mightest acquire, I will never share; nor hold I so light of country or religious faith, as to esteem him who is willing to barter these ties, and cast away the bonds of the Order of which he is a sworn member, in order to gratify an unruly passion for the daughter of another people.-Put not a price on my deliverance, Sir Knight-sell not a deed of generosity-protect the oppressed for the sake of charity, and not for a selfish advantage-Go to the throne of England; Richard will listen to my appeal from these cruel men." | Какого бы могущества ты ни достиг, я его не смогу разделять с тобою. Для меня любовь к Израилю и твердость в вере так много значат, что я не могу уважать человека, если он охотно отрекается от родины, разрывает связь с орденом, которому клялся служить, и все это только для того, чтобы удовлетворить страсть к женщине чуждого ему племени. Не назначай платы за мое избавление, сэр рыцарь, не продавай великодушного подвига - окажи покровительство несчастию из одного милосердия, а не из личных выгод. Обратись к английскому престолу. Ричард преклонит слух к моим молениям и освободит меня от жестокости моих мучителей. |
| "Never, Rebecca!" said the Templar, fiercely. | - Ни за что, Ревекка, - отвечал храмовник с яростью. |
| "If I renounce my Order, for thee alone will I renounce it-Ambition shall remain mine, if thou refuse my love; I will not be fooled on all hands.-Stoop my crest to Richard?-ask a boon of that heart of pride?-Never, Rebecca, will I place the Order of the Temple at his feet in my person. | - Уж если я отрекусь от моего ордена, то сделаю это ради тебя одной! Но если ты отвергнешь мою любовь, мои честолюбивые мечты останутся со мной. Я не позволю одурачить тебя! Склонить голову перед Ричардом! Просить милости у этого гордого сердца! Никогда этого не будет, Ревекка! Орден Храма в моем лице не падет к ногам Ричарда! |
| I may forsake the Order, I never will degrade or betray it." | Я могу отказаться от ордена, но унизить или предать его - никогда. |
| "Now God be gracious to me," said Rebecca, "for the succour of man is well-nigh hopeless!" | - Все мои надежды - на милость божью, - сказала Ревекка, - люди, как видно, не помогут. |
| "It is indeed," said the Templar; "for, proud as thou art, thou hast in me found thy match. | - Так знай, - отвечал храмовник. - Ты очень горда, но и я тоже горд. |
| If I enter the lists with my spear in rest, think not any human consideration shall prevent my putting forth my strength; and think then upon thine own fate-to die the dreadful death of the worst of criminals-to be consumed upon a blazing pile-dispersed to the elements of which our strange forms are so mystically composed-not a relic left of that graceful frame, from which we could say this lived and moved!-Rebecca, it is not in woman to sustain this prospect-thou wilt yield to my suit." | Если я появлюсь на ристалище в полном боевом вооружении, никакие земные помыслы не помешают мне пустить в ход всю мою силу, все мое искусство. Подумай же, какова будет тогда твоя участь! Ты умрешь смертью злейших преступников, тебя сожгут на пылающем костре, и ничего не сохранится от этого прекрасного образа, даже тех жалких останков, о которых можно было б сказать: вот это недавно жило, двигалось... Нет, Ревекка, женщине не перенести мысли о такой участи. Ты еще уступишь моим желаниям! |
| "Bois-Guilbert," answered the Jewess, "thou knowest not the heart of woman, or hast only conversed with those who are lost to her best feelings. | - Буагильбер, - отвечала еврейка, - ты не знаешь женского сердца или видел только таких женщин, которые утратили лучшие женские достоинства. |
| I tell thee, proud Templar, that not in thy fiercest battles hast thou displayed more of thy vaunted courage, than has been shown by woman when called upon to suffer by affection or duty. | Могу тебя уверить, гордый рыцарь, что ни в одном из самых страшных сражений не обнаруживал ты такого мужества, какое проявляет женщина, когда долг или привязанность призывает ее к страданию. |
| I am myself a woman, tenderly nurtured, naturally fearful of danger, and impatient of pain-yet, when we enter those fatal lists, thou to fight and I to suffer, I feel the strong assurance within me, that my courage shall mount higher than thine. | Я сама женщина, изнеженная воспитанием, от природы робкая и с трудом переносящая телесные страдания; но когда мы с тобой явимся на роковое ристалище, ты - сражаться, а я - на казнь, я твердо уверена, что моя отвага будет много выше твоей... |
| Farewell-I waste no more words on thee; the time that remains on earth to the daughter of Jacob must be otherwise spent-she must seek the Comforter, who may hide his face from his people, but who ever opens his ear to the cry of those who seek him in sincerity and in truth." | Прощай, я не хочу больше терять слов с тобою. То время, которое осталось дочери Израиля провести на земле, нужно употребить иначе: она должна обратиться к утешителю, который отвратил лицо свое от ее народа, но никогда не бывает глух к воплям человека, искренне взывающего к нему. |
| "We part then thus?" said the Templar, after a short pause; "would to Heaven that we had never met, or that thou hadst been noble in birth and Christian in faith!-Nay, by Heaven! when I gaze on thee, and think when and how we are next to meet, I could even wish myself one of thine own degraded nation; my hand conversant with ingots and shekels, instead of spear and shield; my head bent down before each petty noble, and my look only terrible to the shivering and bankrupt debtor-this could I wish, Rebecca, to be near to thee in life, and to escape the fearful share I must have in thy death." | - Значит, мы расстаемся, - проговорил храмовник после минутного молчания. - И зачем бог допустил нас встретиться в этом мире! Почему ты не родилась от благородных родителей и в христианской вере! Клянусь небесами, когда я смотрю на тебя и думаю, где и когда я тебя снова увижу, я начинаю жалеть, что не принадлежу к твоему отверженному племени. Пускай бы рука моя рылась в сундуках с декелями, не ведая ни копья, ни щита, гнул бы я спину перед мелкой знатью и наводил бы страх на одних лишь должников!.. Вот до чего я дошел, Ревекка, вот чего бы желал, чтобы только быть ближе к тебе в жизни, чтобы избавиться от той страшной роли, какую должен сыграть в твоей смерти. |
| "Thou hast spoken the Jew," said Rebecca, "as the persecution of such as thou art has made him. | - Ты говоришь о евреях, какими сделали их преследования людей, тебе подобных, - сказала Ревекка. |
| Heaven in ire has driven him from his country, but industry has opened to him the only road to power and to influence, which oppression has left unbarred. | - Гнев божий изгнал евреев от отечества, но трудолюбие открыло им единственный путь к власти и могуществу, и на этом одном пути им не поставили преград. |
| Read the ancient history of the people of God, and tell me if those, by whom Jehovah wrought such marvels among the nations, were then a people of misers and of usurers!-And know, proud knight, we number names amongst us to which your boasted northern nobility is as the gourd compared with the cedar-names that ascend far back to those high times when the Divine Presence shook the mercy-seat between the cherubim, and which derive their splendour from no earthly prince, but from the awful Voice, which bade their fathers be nearest of the congregation to the Vision-Such were the princes of the House of Jacob." | Почитай древнюю историю израильского народа и скажи: разве те люди, через которых Иегова творил такие чудеса среди народов, были торгаши и ростовщики? Знай же, гордый рыцарь, что среди нас немало есть знатных имен, по сравнению с которыми ваши хваленые дворянские фамилии - все равно что тыква перед кедром. У нас есть семья, родословное древо которых восходит к тем временам, когда в громе и молнии являлось божество, окруженное херувимами... Эти семьи получали свой высокий сан не от земных владык, а от Г олоса, повелевавшего их предкам приблизиться к богу и властвовать над остальными. Таковы были князья из дома Иакова! |
| Rebecca's colour rose as she boasted the ancient glories of her race, but faded as she added, with at sigh, | Щеки Ревекки загорелись румянцем, пока она говорила о древней славе своего племени, но снова побледнели, когда она добавила со вздохом: |
| "Such WERE the princes of Judah, now such no more!-They are trampled down like the shorn grass, and mixed with the mire of the ways. | - Да, таковы были князья иудейские, ныне исчезнувшие. Слава их попрана, как скошенная трава, и смешана с дорожной грязью. |
| Yet are there those among them who shame not such high descent, and of such shall be the daughter of Isaac the son of Adonikam! | Но есть еще потомки великого рода, есть и такие, что не посрамят своего высокого происхождения, и в числе их будет дочь Исаака, сына Адоникама. |
| Farewell!-I envy not thy blood-won honours-I envy not thy barbarous descent from northern heathens-I envy thee not thy faith, which is ever in thy mouth, but never in thy heart nor in thy practice." | Прощай! Я не завидую почестям, добытым ценою крови человеческой, не завидую твоему варварскому роду северных язычников, не завидую и вере твоей, которая у тебя на языке, но которой нет ни в твоем сердце, ни в поступках. |
| "There is a spell on me, by Heaven!" said Bois-Guilbert. | - Я околдован, клянусь небесами! - сказал Буагильбер. |
| "I almost think yon besotted skeleton spoke truth, and that the reluctance with which I part from thee hath something in it more than is natural.-Fair creature!" he said, approaching near her, but with great respect,-"so young, so beautiful, so fearless of death! and yet doomed to die, and with infamy and agony. | - Мне начинает казаться, что выживший из ума скелет был прав, я не в силах расстаться с тобой, точно меня удерживает какая-то сверхъестественная сила. Прекрасное создание!- продолжал он, подходя к ней ближе, но с великим почтением. - Так молода, так хороша, так бесстрашна перед лицом смерти! И обречена умереть в позоре и в мучениях. |
| Who would not weep for thee?-The tear, that has been a stranger to these eyelids for twenty years, moistens them as I gaze on thee. | Кто может не плакать над тобой? Двадцать лет слезы не наполняли мои глаза, а теперь я плачу, глядя на тебя. |
| But it must be-nothing may now save thy life. | Но этому суждено свершиться, ничто не спасет тебя. |
| Thou and I are but the blind instruments of some irresistible fatality, that hurries us along, like goodly vessels driving before the storm, which are dashed against each other, and so perish. | Мы с тобой оба - слепые орудия судьбы, неудержимо влекущие нас по предназначенному пути, как два корабля, которые несутся по бурным волнам, а бешеный ветер сталкивает их между собой на общую погибель. |
| Forgive me, then, and let us part, at least, as friends part. | Прости меня, и расстанемся как друзья. |
| I have assailed thy resolution in vain, and mine own is fixed as the adamantine decrees of fate." | Тщетно старался я поколебать твою решимость, но и сам остаюсь тверд и непреклонен, как сама несокрушимая судьба. |
| "Thus," said Rebecca, "do men throw on fate the issue of their own wild passions. | - Люди нередко сваливают на судьбу последствия своих собственных буйных страстей, - сказала Ревекка. |
| But I do forgive thee, Bois-Guilbert, though the author of my early death. | - Но я прощаю тебя, Буагильбер, тебя, виновника моей безвременной смерти. |
| There are noble things which cross over thy powerful mind; but it is the garden of the sluggard, and the weeds have rushed up, and conspired to choke the fair and wholesome blossom." | У тебя сильная душа; иногда в ней вспыхивают благородные и великие порывы. Но она - как запущенный сад, принадлежащий нерадивому хозяину: сорные травы разрослись в ней и заглушили здоровые ростки. |
| "Yes," said the Templar, "I am, Rebecca, as thou hast spoken me, untaught, untamed-and proud, that, amidst a shoal of empty fools and crafty bigots, I have retained the preeminent fortitude that places me above them. | - Да, Ревекка, - сказал храмовник, - я именно таков, как ты говоришь: неукротимый, своевольный и гордый тем, что среди толпы пустоголовых глупцов и ловких ханжей я сохранил силу духа, возвышающую меня над ними. |
| I have been a child of battle from my youth upward, high in my views, steady and inflexible in pursuing them. | Я с юности приучался к воинским подвигам, стремился к высоким целям и преследовал их упорно и непоколебимо. |
| Such must I remain-proud, inflexible, and unchanging; and of this the world shall have proof.-But thou forgivest me, Rebecca?" | Таким я и останусь: гордым, непреклонным, неизменным. Мир увидит это, я покажу ему себя; но ты прощаешь меня, Ревекка? |
| "As freely as ever victim forgave her executioner." | - Так искренне, как только может жертва простить своему палачу. |
| "Farewell, then," said the Templar, and left the apartment. | - Прощай, - сказал храмовник и вышел из комнаты. |
| The Preceptor Albert waited impatiently in an adjacent chamber the return of Bois-Guilbert. | Прецептор Альберт Мальвуазен с нетерпением ожидал в соседнем зале возвращения Буагильбера. |
| "Thou hast tarried long," he said; | - Как ты замешкался! - сказал Альберт. |
| "I have been as if stretched on red-hot iron with very impatience. | - Я был вне себя от беспокойства. |
| What if the Grand Master, or his spy Conrade, had come hither? | Что, если бы гроссмейстер или Конрад, его шпион, вздумали зайти сюда? |
| I had paid dear for my complaisance.-But what ails thee, brother?-Thy step totters, thy brow is as black as night. | Дорого бы я поплатился за свое снисхождение!.. Но что с тобою, брат? Ты еле держишься на ногах, и лицо твое мрачно, как ночь. |
| Art thou well, Bois-Guilbert?" | Здоров ли ты, Буагильбер? |
| "Ay," answered the Templar, "as well as the wretch who is doomed to die within an hour.-Nay, by the rood, not half so well-for there be those in such state, who can lay down life like a cast-off garment. | - Здоров, - отвечал храмовник, - здоров, как несчастный, который знает, что через час его казнят. Да нет, впрочем, - вдвое хуже, потому что иные из приговоренных к смерти расстаются с жизнью, как с изношенной одеждой. |
| By Heaven, Malvoisin, yonder girl hath well-nigh unmanned me. | Клянусь небесами, Мальвуазен, эта девушка превратила меня в тряпку! |
| I am half resolved to go to the Grand Master, abjure the Order to his very teeth, and refuse to act the brutality which his tyranny has imposed on me." | Я почти решился идти к гроссмейстеру, бросить ему в лицо отречение от ордена и отказаться от жестокости, которую навязал мне этот тиран. |
| "Thou art mad," answered Malvoisin; "thou mayst thus indeed utterly ruin thyself, but canst not even find a chance thereby to save the life of this Jewess, which seems so precious in thine eyes. | - Ты с ума сошел! - сказал Мальвуазен. - Таким поступком ты погубишь себя, но не спасешь еврейку, которая, по всему видно, так дорога тебе. |
| Beaumanoir will name another of the Order to defend his judgment in thy place, and the accused will as assuredly perish as if thou hadst taken the duty imposed on thee." | Бомануар выберет вместо тебя кого-нибудь другого на защиту ордена, и осужденная все равно погибнет. |
| "'Tis false-I will myself take arms in her behalf," answered the Templar, haughtily; "and, should I do so, I think, Malvoisin, that thou knowest not one of the Order, who will keep his saddle before the point of my lance." | - Вздор! Я сам выступлю на ее защиту, - ответил храмовник надменно, - и тебе, Мальвуазен, я думаю, известно, что во всем ордене не найдется бойца, способного выдержать удар моего копья. |
| "Ay, but thou forgettest," said the wily adviser, "thou wilt have neither leisure nor opportunity to execute this mad project. | - Эх, - сказал лукавый советчик, - ты совсем упускаешь из виду, что тебе не дадут ни случая, ни возможности выполнить твой безумный план. |
| Go to Lucas Beaumanoir, and say thou hast renounced thy vow of obedience, and see how long the despotic old man will leave thee in personal freedom. | Попробуй пойти к Луке Бомануару, объяви ему о своем отречении от клятвы послушания и посмотри, долго ли после этого деспотичный старик оставит тебя на свободе. |
| The words shall scarce have left thy lips, ere thou wilt either be an hundred feet under ground, in the dungeon of the Preceptory, to abide trial as a recreant knight; or, if his opinion holds concerning thy possession, thou wilt be enjoying straw, darkness, and chains, in some distant convent cell, stunned with exorcisms, and drenched with holy water, to expel the foul fiend which hath obtained dominion over thee. | Ты едва успеешь произнести эти слова, как очутишься на сто футов под землей, в темнице тюремной башни прецептории, где будешь ждать суда, - а судить тебя будут, как подлого отступника и малодушного рыцаря. Если же решат, что все-таки ты околдован, тебя закуют в цепи, отвезут в какой-нибудь отдаленный монастырь, запрут в уединенную келью, и ты будешь валяться там на соломе, в темноте, одуревший от заклинаний и насквозь промокший от святой воды, которой будут тебя усердно поливать, чтобы изгнать из тебя беса. |
| Thou must to the lists, Brian, or thou art a lost and dishonoured man." | Нет, ты должен явиться на ристалище, Бриан, иначе ты погиб! |
| "I will break forth and fly," said Bois-Guilbert-"fly to some distant land, to which folly and fanaticism have not yet found their way. | - Я вырвусь отсюда и убегу! - сказал Буагильбер.- Убегу в какую-нибудь дальнюю страну, куда еще не проникли человеческая глупость и изуверство. |
| No drop of the blood of this most excellent creature shall be spilled by my sanction." | По крайней мере ни одна капля крови этой прекрасной девушки не прольется при моем участии. |
| "Thou canst not fly," said the Preceptor; "thy ravings have excited suspicion, and thou wilt not be permitted to leave the Preceptory. | - Тебе не удастся бежать, - сказал Мальвуазен.- Твои безумства возбудили подозрения, и тебя не выпустят из стен прецептории. |
| Go and make the essay-present thyself before the gate, and command the bridge to be lowered, and mark what answer thou shalt receive.-Thou are surprised and offended; but is it not the better for thee? | Пойди попытайся. Подойди к воротам, прикажи спустить подъемный мост, и ты увидишь, исполнят ли твое приказание. Ты удивлен, обижен? Но для тебя же лучше, что это так. |
| Wert thou to fly, what would ensue but the reversal of thy arms, the dishonour of thine ancestry, the degradation of thy rank?-Think on it. Where shall thine old companions in arms hide their heads when Brian de Bois-Guilbert, the best lance of the Templars, is proclaimed recreant, amid the hisses of the assembled people? | Твое бегство ни к чему не приведет. Твой герб будет перевернут, ты обесславишь своих предков и сам будешь изгнан из ордена. Подумай хорошенько: куда деваться от стыда твоим товарищам, когда Бриана де Буагильбера, лучшего бойца в рядах храмовников, публично провозгласят предателем и собравшиеся освищут твое имя? |
| What grief will be at the Court of France! | Каково будет горе французского двора! |
| With what joy will the haughty Richard hear the news, that the knight that set him hard in Palestine, and well-nigh darkened his renown, has lost fame and honour for a Jewish girl, whom he could not even save by so costly a sacrifice!" | С какой радостью надменный Ричард узнает, что тот самый рыцарь, который доставил ему немало хлопот в Палестине и едва не омрачил его всесветную славу, сам потерял честь и доброе имя из-за еврейки и все-таки не смог спасти ее, даже ценой такой великой жертвы. |
| "Malvoisin," said the Knight, "I thank thee-thou hast touched the string at which my heart most readily thrills!-Come of it what may, recreant shall never be added to the name of Bois-Guilbert. | - Мальвуазен, - сказал рыцарь, - благодарю тебя. Ты затронул ту струну, которая сильнее всего волнует мою душу. Будь что будет, но слово "изменник" никогда не станет рядом с именем Буагильбера. |
| Would to God, Richard, or any of his vaunting minions of England, would appear in these lists! | Дай бог, чтобы сам Ричард или один из его хваленых любимчиков выехал против меня на ристалище. |
| But they will be empty-no one will risk to break a lance for the innocent, the forlorn." | Но нет, там будет пусто - никто не захочет рискнуть жизнью за неповинную, одинокую... |
| "The better for thee, if it prove so," said the Preceptor; "if no champion appears, it is not by thy means that this unlucky damsel shall die, but by the doom of the Grand Master, with whom rests all the blame, and who will count that blame for praise and commendation." | - Тем лучше для тебя, если дело этим кончится, -сказал прецептор. - Если ее защитник не явится, не ты будешь повинен в смерти злосчастной девицы, а гроссмейстер, приговоривший ее к казни. На нем и будет лежать ответственность за это дело, и он его поставит себе не в вину, а в заслугу, достойную всяких похвал. |
| "True," said Bois-Guilbert; "if no champion appears, I am but a part of the pageant, sitting indeed on horseback in the lists, but having no part in what is to follow." | - Это правда, - сказал Буагильбер, - если не будет у нее защитника, я буду лишь частью пышного зрелища, то есть появлюсь на ристалище верхом на коне в полном вооружении, но не приму никакого участия в том, что последует дальше. |
| "None whatever," said Malvoisin; "no more than the armed image of Saint George when it makes part of a procession." | - Разумеется! - подхватил Мальвуазен. - Не больше, чем статуя Георгия Победоносца в церковной процессии. |
| "Well, I will resume my resolution," replied the haughty Templar. | - Что ж, пусть будет так, как я решил прежде, -сказал надменный храмовник. |
| "She has despised me-repulsed me-reviled me-And wherefore should I offer up for her whatever of estimation I have in the opinion of others? | - Она меня отвергла и унизила, пренебрегла мною. Для чего я стану жертвовать ей своей славой и уважением других людей? |
| Malvoisin, I will appear in the lists." | Мальвуазен, я выеду на ристалище. |
| He left the apartment hastily as he uttered these words, and the Preceptor followed, to watch and confirm him in his resolution; for in Bois-Guilbert's fame he had himself a strong interest, expecting much advantage from his being one day at the head of the Order, not to mention the preferment of which Mont-Fitchet had given him hopes, on condition he would forward the condemnation of the unfortunate Rebecca. | Сказав эти слова, он поспешно вышел из зала, а прецептор последовал за ним, дабы присмотреть и поддержать его в принятом решении, ибо он сам был сильно заинтересован в успехах Буагильбера, ожидая для себя больших выгод в случае, если тот со временем станет во главе ордена, не говоря уже о надеждах получить место, обещанное ему Конрадом Монт-Фитчетом с условием, чтобы он всячески способствовал осуждению несчастной Ревекки. |
| Yet although, in combating his friend's better feelings, he possessed all the advantage which a wily, composed, selfish disposition has over a man agitated by strong and contending passions, it required all Malvoisin's art to keep Bois-Guilbert steady to the purpose he had prevailed on him to adopt. | Оспаривая лучшие побуждения в душе своего друга, Мальвуазен имел над ним все преимущества хитрого и хладнокровного себялюбца в борьбе с человеком, одержимым пылкими и противоречивыми страстями. Тем не менее потребовалось все его искусство, чтобы заставить Буагильбера следовать принятому решению. |
| He was obliged to watch him closely to prevent his resuming his purpose of flight, to intercept his communication with the Grand Master, lest he should come to an open rupture with his Superior, and to renew, from time to time, the various arguments by which he endeavoured to show, that, in appearing as champion on this occasion, Bois-Guilbert, without either accelerating or ensuring the fate of Rebecca, would follow the only course by which he could save himself from degradation and disgrace. | Он должен был неотступно наблюдать за своим другом, чтобы тот опять не вздумал бежать, и предупреждать возможность его встречи с гроссмейстером, чтобы не допустить его до открытого с ним разрыва; кроме того, Альберт должен был снова и снова приводить различные доводы в пользу того, что Бриан обязан явиться на ристалище, так как на судьбу Ревекки это не может оказать никакого влияния, а для негр самого является единственным способом спастись от бесславия и позора. |
| CHAPTER XL | Глава XL |
| Shadows avaunt!-Richard's himself again. Richard III | Вновь Ричард стал самим собой, Прочь, тени! "Ричард III" |
| When the Black Knight-for it becomes necessary to resume the train of his adventures-left the Trysting-tree of the generous Outlaw, he held his way straight to a neighbouring religious house, of small extent and revenue, called the Priory of Saint Botolph, to which the wounded Ivanhoe had been removed when the castle was taken, under the guidance of the faithful Gurth, and the magnanimous Wamba. | Но возвратимся к приключениям Черного Рыцаря. Отъехав от заветного дуба великодушного разбойника, он направил свой путь к соседнему монастырю, скромному и небогатому, носившему название аббатства святого Ботольфа, куда после падения замка Торкилстон перевезли раненого Айвенго под надзором верного Гурта и великодушного Вамбы. |
| It is unnecessary at present to mention what took place in the interim betwixt Wilfred and his deliverer; suffice it to say, that after long and grave communication, messengers were dispatched by the Prior in several directions, and that on the succeeding morning the Black Knight was about to set forth on his journey, accompanied by the jester Wamba, who attended as his guide. | Пока мы не станем говорить о том, что произошло между Уилфредом и его избавителем. Довольно сказать, что после долгой и важной беседы аббат разослал гонцов в разные стороны, а на другой день поутру Черный Рыцарь собрался уезжать из монастыря, взяв с собой в проводники шута Вамбу. Перед отъездом рыцарь обратился к Айвенго и сказал ему: |
| "We will meet," he said to Ivanhoe, "at Coningsburgh, the castle of the deceased Athelstane, since there thy father Cedric holds the funeral feast for his noble relation. | - Мы с тобой увидимся в Конингсбурге, замке покойного Ательстана, куда отправился твой отец Седрик на поминки по своему благородному родственнику. |
| I would see your Saxon kindred together, Sir Wilfred, and become better acquainted with them than heretofore. | Я посмотрю там на твою саксонскую родню, сэр Уилфред, и познакомлюсь с ними покороче. |
| Thou also wilt meet me; and it shall be my task to reconcile thee to thy father." | И ты туда приезжай, я берусь примирить тебя с отцом. |
| So saying, he took an affectionate farewell of Ivanhoe, who expressed an anxious desire to attend upon his deliverer. | Сказав это. Черный Рыцарь ласково простился с Айвенго, который выразил пламенное желание проводить своего спасителя. |
| But the Black Knight would not listen to the proposal. | Но об этом Черный Рыцарь и слышать не хотел. |
| "Rest this day; thou wilt have scarce strength enough to travel on the next. | - Сегодня отдыхай хорошенько, - сказал он. -Пожалуй, и завтра ты еще не в силах будешь пуститься в дорогу. |
| I will have no guide with me but honest Wamba, who can play priest or fool as I shall be most in the humour." | Мне не нужно иного проводника, кроме честного Вамбы; он будет играть при мне роль попа или шута, смотря по моему настроению. |
| "And I," said Wamba, "will attend you with all my heart. | - А я, - сказал Вамба, - готов служить вам от всего сердца. |
| I would fain see the feasting at the funeral of Athelstane; for, if it be not full and frequent, he will rise from the dead to rebuke cook, sewer, and cupbearer; and that were a sight worth seeing. | Я охотно побываю на поминках Ательстана, потому что, коли еда будет не очень сытная, а подавать будут не часто, он восстанет из мертвых и начнет взыскивать с поваров, прислуги и кравчего. А это такое зрелище, что стоит посмотреть. |
| Always, Sir Knight, I will trust your valour with making my excuse to my master Cedric, in case mine own wit should fail." | Я уж надеюсь, сэр рыцарь, что ваша доблесть будет мне защитой перед моим хозяином Седриком, когда мое остроумие потерпит неудачу. |
| "And how should my poor valour succeed, Sir Jester, when thy light wit halts?-resolve me that." | - Но на что может пригодиться моя доблесть, шут, там, где бессильно твое остроумие? Разреши-ка мне эту загадку. |
| "Wit, Sir Knight," replied the Jester, "may do much. | - Видите ли, сэр рыцарь, - отвечал Вамба, - шутка может много сделать. |
| He is a quick, apprehensive knave, who sees his neighbours blind side, and knows how to keep the lee-gage when his passions are blowing high. | Услужливый и наблюдательный плут сразу подмечает, которым глазом сосед его хуже видит, и с этой стороны держится, когда тот разгорячится и даст волю своим страстям. |
| But valour is a sturdy fellow, that makes all split. | А доблесть - это дюжий малый, который прет напролом. |
| He rows against both wind and tide, and makes way notwithstanding; and, therefore, good Sir Knight, while I take advantage of the fair weather in our noble master's temper, I will expect you to bestir yourself when it grows rough." | Ему нипочем и прилив и бурные ветры, знай себе гребет веслом и в конце концов причалит к берегу. А потому, добрый сэр рыцарь, я буду пользоваться только ясной погодой в душе моего благородного хозяина, а в бурное время, уж надеюсь, вы потрудитесь меня выручать. |
| "Sir Knight of the Fetterlock, since it is your pleasure so to be distinguished," said Ivanhoe, "I fear me you have chosen a talkative and a troublesome fool to be your guide. | - Сэр Рыцарь Висячего Замка, раз уж вам угодно так называть себя, - сказал Айвенго, - боюсь, что вы изволили избрать себе в проводники чересчур болтливого и назойливого шута. |
| But he knows every path and alley in the woods as well as e'er a hunter who frequents them; and the poor knave, as thou hast partly seen, is as faithful as steel." | Но он знает каждую тропинку в лесу не хуже любого охотника; притом, как вы сами видели, бедняга верен и надежен, как булат. |
| "Nay," said the Knight, "an he have the gift of showing my road, I shall not grumble with him that he desires to make it pleasant.-Fare thee well, kind Wilfred-I charge thee not to attempt to travel till to-morrow at earliest." | - Ничего, - молвил рыцарь, - лишь бы он сумел указать мне дорогу. Что за беда, если он захочет позабавить меня в пути. Ну, прощай, Уилфред, выздоравливай, друг мой. Но смотри, я тебе запрещаю выезжать по крайней мере до завтра. |
| So saying, he extended his hand to Ivanhoe, who pressed it to his lips, took leave of the Prior, mounted his horse, and departed, with Wamba for his companion. | С этими словами он протянул руку Уилфреду, который ее поцеловал, простился с аббатом, сел на коня и поехал в сопровождении одного Вамбы. |
| Ivanhoe followed them with his eyes, until they were lost in the shades of the surrounding forest, and then returned into the convent. | Айвенго проводил их взглядом, пока они не скрылись в чаще окружающих лесов, потом воротился в монастырь. |
| But shortly after matin-song, he requested to see the Prior. | Но вскоре после ранней обедни он послал сказать аббату, что желает его видеть. |
| The old man came in haste, and enquired anxiously after the state of his health. | Старик прибежал в испуге и с беспокойством осведомился, как он себя чувствует. |
| "It is better," he said, "than my fondest hope could have anticipated; either my wound has been slighter than the effusion of blood led me to suppose, or this balsam hath wrought a wonderful cure upon it. I feel already as if I could bear my corslet; and so much the better, for thoughts pass in my mind which render me unwilling to remain here longer in inactivity." | - Лучше, - отвечал он, - гораздо лучше, нежели мог надеяться вначале: или моя рана была не так серьезна, как я думал, судя по большой потери крови, или целебный бальзам оказал на нее чудесное действие, но я себя так чувствую, что, пожалуй, могу надеть панцирь; это большое счастье, потому что мне такие мысли приходят на ум, что я не могу больше здесь оставаться в бездействии. |
| "Now, the saints forbid," said the Prior, "that the son of the Saxon Cedric should leave our convent ere his wounds were healed! | - Сохрани бог, - сказал аббат, - чтобы сын Седрика Сакса покинул нашу обитель, прежде чем зажили его раны. |
| It were shame to our profession were we to suffer it." | Стыдно нам будет, если мы допустим это! |
| "Nor would I desire to leave your hospitable roof, venerable father," said Ivanhoe, "did I not feel myself able to endure the journey, and compelled to undertake it." | - Я и сам не покинул бы вашу гостеприимную обитель, святой отец, - сказал Айвенго, - если бы не чувствовал себя способным пуститься в дорогу и если бы не было в том нужды. |
| "And what can have urged you to so sudden a departure?" said the Prior. | - А что же вынуждает тебя к такому внезапному отъезду? - допрашивал аббат. |
| "Have you never, holy father," answered the Knight, "felt an apprehension of approaching evil, for which you in vain attempted to assign a cause?-Have you never found your mind darkened, like the sunny landscape, by the sudden cloud, which augurs a coming tempest?-And thinkest thou not that such impulses are deserving of attention, as being the hints of our guardian spirits, that danger is impending?" | - Разве никогда вам не случалось, святой отец, томиться зловещим предчувствием, ожидать какой-то беды, тщетно доискиваясь, какая бы могла быть тому причина? - сказал рыцарь. -Разве никогда не омрачалась ваша душа, словно зеленый луг в солнечный день, над которым вдруг проходит черная туча, предвестница грозы? Разве ты не думаешь, что такие предчувствия достойны нашего внимания, что, быть может, это ангелы-хранители подают нам весть о близкой опасности? |
| "I may not deny," said the Prior, crossing himself, "that such things have been, and have been of Heaven; but then such communications have had a visibly useful scope and tendency. | - Не отрицаю, - сказал аббат, осеняя себя крестным знамением, - такие вещи случаются, и они бывают от бога. Но подобные внушения приходят недаром и клонятся к пользе и преуспеянию. |
| But thou, wounded as thou art, what avails it thou shouldst follow the steps of him whom thou couldst not aid, were he to be assaulted?" | А ты, раненый и немощный, на что ты можешь пригодиться тому, за кем желаешь следовать? Ведь в случае нападения ты не в силах будешь защищать его. |
| "Prior," said Ivanhoe, "thou dost mistake-I am stout enough to exchange buffets with any who will challenge me to such a traffic-But were it otherwise, may I not aid him were he in danger, by other means than by force of arms? | - Ты ошибаешься, приор, - сказал Айвенго, - сил у меня довольно, и я отлично могу выдержать бой со всяким, кто захочет со мной помериться. Но если бы это и не было нужно, разве я не могу быть ему полезен иными способами, кроме оружия? |
| It is but too well known that the Saxons love not the Norman race, and who knows what may be the issue, if he break in upon them when their hearts are irritated by the death of Athelstane, and their heads heated by the carousal in which they will indulge themselves? | Слишком хорошо известно, что саксы не любят норманнов. Как знать, что может случиться, если он вдруг явится среди них в такую минуту, когда сердца их раздражены смертью Ательстана, а головы отуманены чрезмерным употреблением вина. |
| I hold his entrance among them at such a moment most perilous, and I am resolved to share or avert the danger; which, that I may the better do, I would crave of thee the use of some palfrey whose pace may be softer than that of my 'destrier'." | Сдается мне, что его появление в такое время может иметь в высшей степени опасные последствия. Вот я и решился или предупредить беду или разделить его участь. А для того чтобы я мог исполнить свое намерение, прошу тебя: достань мне верховую лошадь, у которой шаг был бы помягче, чем у моего боевого коня. |
| 56 "Surely," said the worthy churchman; "you shall have mine own ambling jennet, and I would it ambled as easy for your sake as that of the Abbot of Saint Albans. | - Что ж, - отвечал почтенный аббат, - я тебе уступлю мою испанскую кобылу: она ходит иноходью, жаль только, что все-таки не такой ровной, как лошадка приора Сент-Альбанской обители. |
| Yet this will I say for Malkin, for so I call her, that unless you were to borrow a ride on the juggler's steed that paces a hornpipe amongst the eggs, you could not go a journey on a creature so gentle and smooth-paced. | Могу, однако ж, поручиться, что у моей Метлы - так зову я своего иноходца - очень мягкая и ровная рысь. И она очень послушная лошадка, пожалуй только у проезжего фокусника найдется скотина еще послушнее моей. Но ведь та даже умеет плясать меж разложенных яиц. |
| I have composed many a homily on her back, to the edification of my brethren of the convent, and many poor Christian souls." | А едучи на Метле, я сочинял целые проповеди, и хорошие выходили проповеди, одинаково поучительные как для монастырской братии, так и для прочих христианских душ. |
| "I pray you, reverend father," said Ivanhoe, "let Malkin be got ready instantly, and bid Gurth attend me with mine arms." | - Так, пожалуйста, преподобный отец, прикажите сейчас же оседлать Метлу и велите Гурту принести сюда мое вооружение. |
| "Nay, but fair sir," said the Prior, "I pray you to remember that Malkin hath as little skill in arms as her master, and that I warrant not her enduring the sight or weight of your full panoply. | - Однако ж, любезный сэр, - сказал аббат, - я прошу вас принять в соображение, что Метла так же неопытна по части оружия, как и ее хозяин. Я не ручаюсь за то, что может произойти, когда она увидит ваши доспехи, а в особенности, когда почует их тяжесть на себе. |
| O, Malkin, I promise you, is a beast of judgment, and will contend against any undue weight-I did but borrow the | О, Метла, я вам скажу, животное преумное и не потерпит на себе никакой излишней тяжести. Один раз случилось, что я у соседнего священника захватил взаймы только один том латинского сочинения |
| 'Fructus Temporum' from the priest of Saint Bees, and I promise you she would not stir from the gate until I had exchanged the huge volume for my little breviary." | "Fructus Temporum" [50], так моя лошадь до тех пор не соглашалась выйти за ворота, пока я не заменил увесистую книжицу обычным своим малым требником. |
| "Trust me, holy father," said Ivanhoe, "I will not distress her with too much weight; and if she calls a combat with me, it is odds but she has the worst." | - Поверьте, святой отец, - сказал Айвенго, - я не стану беспокоить вашу лошадь излишней тяжестью, а если она заупрямится, так ей же будет хуже. |
| This reply was made while Gurth was buckling on the Knight's heels a pair of large gilded spurs, capable of convincing any restive horse that his best safety lay in being conformable to the will of his rider. | Эти слова были произнесены в ту минуту, когда Гурт прикреплял к сапогам рыцаря пару больших позолоченных шпор, способных убедить любую упрямую лошадь, что для нее выгоднее всего повиноваться воле ездока. |
| The deep and sharp rowels with which Ivanhoe's heels were now armed, began to make the worthy Prior repent of his courtesy, and ejaculate,-"Nay, but fair sir, now I bethink me, my Malkin abideth not the spur-Better it were that you tarry for the mare of our manciple down at the Grange, which may be had in little more than an hour, and cannot but be tractable, in respect that she draweth much of our winter fire-wood, and eateth no corn." | Острые колесики, торчавшие на сапогах Айвенго, произвели на аббата такое впечатление, что он начал раскаиваться в том, что так любезно предложил свою лошадь. -Позвольте, любезный сэр! - воскликнул он. -Моя Метла совсем не выносит шпор. Я было и позабыл об этом. Лучше подождите немного, я пошлю за кобылой моего эконома - он живет тут поблизости, на ферме. Вам придется подождать какой-нибудь час, а уж эта лошадь, наверно, будет послушна, так как на ней возят дрова, а овса никогда ей не дают. |
| "I thank you, reverend father, but will abide by your first offer, as I see Malkin is already led forth to the gate. | - Благодарю вас, преподобный отец, я предпочитаю воспользоваться первоначальным вашим предложением, тем более что, как я вижу, вашу Метлу уже подвели к воротам. |
| Gurth shall carry mine armour; and for the rest, rely on it, that as I will not overload Malkin's back, she shall not overcome my patience. | Гурт повезет мое вооружение, а что касается остального, будьте спокойны: так как я не навалю ей на спину лишней тяжести, то надеюсь, что и она не выведет меня из терпения. |
| And now, farewell!" | А теперь прощайте. |
| Ivanhoe now descended the stairs more hastily and easily than his wound promised, and threw himself upon the jennet, eager to escape the importunity of the Prior, who stuck as closely to his side as his age and fatness would permit, now singing the praises of Malkin, now recommending caution to the Knight in managing her. | И Айвенго быстро и легко сбежал с крыльца, чего нельзя было ожидать от недавно раненного человека. Он вскочил на лошадь, желая избежать приставаний аббата, который поспешил за ним так проворно, как только позволяли ему тучность и преклонный возраст, все время восхваляя свою Метлу и умоляя рыцаря обращаться с ней осторожнее. |
| "She is at the most dangerous period for maidens as well as mares," said the old man, laughing at his own jest, "being barely in her fifteenth year." | - Она находится теперь в самом опасном возрасте для девицы, - сказал старик, смеясь своей же шутке, - так как ей недавно пошел пятнадцатый год. |
| Ivanhoe, who had other web to weave than to stand canvassing a palfrey's paces with its owner, lent but a deaf ear to the Prior's grave advices and facetious jests, and having leapt on his mare, and commanded his squire (for such Gurth now called himself) to keep close by his side, he followed the track of the Black Knight into the forest, while the Prior stood at the gate of the convent looking after him, and ejaculating,-" Saint Mary! how prompt and fiery be these men of war! | Но Уилфред был слишком озабочен, чтобы выслушивать важные советы аббата и его забавные шутки. Поэтому, сев на кобылу и приказав своему оруженосцу (так Гурт назывался теперь) не отставать, он направился в лес по следам Черного Рыцаря, между тем как аббат восклицал, стоя у ворот монастыря и глядя ему вслед: - Пресвятая дева! Как прытки и проворны эти вояки! |
| I would I had not trusted Malkin to his keeping, for, crippled as I am with the cold rheum, I am undone if aught but good befalls her. | И зачем я ему доверил свою Метлу! Если с ней случится недоброе, как я без нее обойдусь при моей ломоте в костях. |
| And yet," said he, recollecting himself, "as I would not spare my own old and disabled limbs in the good cause of Old England, so Malkin must e'en run her hazard on the same venture; and it may be they will think our poor house worthy of some munificent guerdon-or, it may be, they will send the old Prior a pacing nag. | А все-таки, - продолжал он рассуждать, спохватившись, - как я не пожалел бы собственных старых и больных костей для блага старой Англии, так и моя Метла пускай послужит тому же правому делу. Может статься, они сочтут нашу бедную обитель достойной какого-нибудь богатого вклада. |
| And if they do none of these, as great men will forget little men's service, truly I shall hold me well repaid in having done that which is right. | А если они этого не сделают, потому что великие мира сего легко забывают услуги маленьких людей, и то ничего: я найду себе награду в сознании, что поступил правильно. |
| And it is now well-nigh the fitting time to summon the brethren to breakfast in the refectory-Ah! | А теперь, кажется, самое время созвать братию к завтраку в трапезную. |
| I doubt they obey that call more cheerily than the bells for primes and matins." | Только кажется мне, что на этот зов они сходятся гораздо охотнее, чем на звон к заутрене и к обедне! |
| So the Prior of Saint Botolph's hobbled back again into the refectory, to preside over the stockfish and ale, which was just serving out for the friars' breakfast. | И настоятель аббатства святого Ботольфа побрел назад в трапезную занять председательское место за столом, на который только что подали вяленую треску и пиво на завтрак монахам. |
| Busy and important, he sat him down at the table, and many a dark word he threw out, of benefits to be expected to the convent, and high deeds of service done by himself, which, at another season, would have attracted observation. | Отдуваясь, с важным видом уселся он за стол и начал делать туманные намеки насчет того, что монастырь вправе ожидать теперь щедрых даров, да и сам он оказал кое-какие важные услуги. |
| But as the stockfish was highly salted, and the ale reasonably powerful, the jaws of the brethren were too anxiously employed to admit of their making much use of their ears; nor do we read of any of the fraternity, who was tempted to speculate upon the mysterious hints of their Superior, except Father Diggory, who was severely afflicted by the toothache, so that he could only eat on one side of his jaws. | В другое время подобные речи возбудили бы всеобщее любопытство. Но так как треска была очень соленой, а пиво - довольно крепким, братия слишком усердно работала челюстями и не могла как следует навострить уши. Летописи упоминают лишь об одном лице, обратившем внимание на таинственные слова настоятеля, - об отце Диггори. У него была сильная зубная боль, так что он мог жевать лишь одной стороной, поэтому он кое-что расслышал и даже задумался над слышанным. |
| In the meantime, the Black Champion and his guide were pacing at their leisure through the recesses of the forest; the good Knight whiles humming to himself the lay of some enamoured troubadour, sometimes encouraging by questions the prating disposition of his attendant, so that their dialogue formed a whimsical mixture of song and jest, of which we would fain give our readers some idea. | Тем временем Черный Рыцарь и его проводник не спеша подвигались вперед сквозь лесную чащу. Бравый рыцарь то напевал себе под нос песни влюбленных трубадуров, то задавал своему спутнику забавные вопросы, Благодаря этому их беседа была пересыпана прибаутками и песнями. Нам хотелось бы дать читателю хоть приблизительное понятие об их разговоре. |
| You are then to imagine this Knight, such as we have already described him, strong of person, tall, broad-shouldered, and large of bone, mounted on his mighty black charger, which seemed made on purpose to bear his weight, so easily he paced forward under it, having the visor of his helmet raised, in order to admit freedom of breath, yet keeping the beaver, or under part, closed, so that his features could be but imperfectly distinguished. | Итак, вообразите себе рыцаря высокого роста, плотного телосложения, широкоплечего, могучего, верхом на крупном вороном коне, как бы нарочно созданном для него, так легко он нес своего тяжелого седока. Верх забрала на шлеме всадника был поднят, чтобы легче было дышать, наустник же оставался застегнутым, так что черты лица было трудно разобрать. |
| But his ruddy embrowned cheek-bones could be plainly seen, and the large and bright blue eyes, that flashed from under the dark shade of the raised visor; and the whole gesture and look of the champion expressed careless gaiety and fearless confidence-a mind which was unapt to apprehend danger, and prompt to defy it when most imminent-yet with whom danger was a familiar thought, as with one whose trade was war and adventure. | Всего лучше были видны его загорелые скулы, покрытые здоровым румянцем, и большие голубые глаза, блестевшие из-под поднятого забрала. Осанка и манеры рыцаря выражали беззаботное веселье и удаль, изобличая ум, не способный предвидеть опасность, но всегда готовый отразить ее. Мысль об опасностях была ему привычна, как это естественно для того, кто посвятил себя войне и приключениям. |
| The Jester wore his usual fantastic habit, but late accidents had led him to adopt a good cutting falchion, instead of his wooden sword, with a targe to match it; of both which weapons he had, notwithstanding his profession, shown himself a skilful master during the storming of Torquilstone. | Шут был в обычном своем пестром одеянии, но события последнего времени заставили его заменить деревянный меч острым палашом и продолговатым щитом. При штурме Торкилстона выяснилось, что он очень недурно владеет этим оружием, хотя такое искусство было необязательно для его ремесла. |
| Indeed, the infirmity of Wamba's brain consisted chiefly in a kind of impatient irritability, which suffered him not long to remain quiet in any posture, or adhere to any certain train of ideas, although he was for a few minutes alert enough in performing any immediate task, or in apprehending any immediate topic. | В сущности, умственный недостаток Вамбы выражался лишь в том, что он был одержим какой-то нервной непоседливостью, ни в каком положении не мог оставаться спокойным или последовательно вести рассуждения. Однако он был проворен и ловок и если дело не требовало большой выдержки и постоянства, мог толково выполнить любое поручение или подхватить на лету любую мысль. |
| On horseback, therefore, he was perpetually swinging himself backwards and forwards, now on the horse's ears, then anon on the very rump of the animal,-now hanging both his legs on one side, and now sitting with his face to the tail, moping, mowing, and making a thousand apish gestures, until his palfrey took his freaks so much to heart, as fairly to lay him at his length on the green grass-an incident which greatly amused the Knight, but compelled his companion to ride more steadily thereafter. | Сидя верхом, он ни минуты не оставался в покое: то и дело поворачивался в седле, сползал то на шею лошади, то на самый круп, то обе ноги свешивал на один бок, то садился лицом к хвосту, кривлялся, гримасничал, как настоящая обезьяна, и наконец так надоел лошади, что она сбросила его, и он во весь рост растянулся на зеленой траве. Этот случай сильно позабавил рыцаря, но спутник его после этого стал спокойнее. |
| At the point of their journey at which we take them up, this joyous pair were engaged in singing a virelai, as it was called, in which the clown bore a mellow burden, to the better instructed Knight of the Fetterlock. And thus run the ditty:- | В ту минуту, когда мы настигли их в пути, эта веселая пара распевала старинную песню. Рыцарь Висячего Замка исполнял ее довольно искусно, а шут только подтягивал ему и пел припев. Содержание песни было следующее: |
| Anna-Marie, love, up is the sun, Anna-Marie, love, morn is begun, Mists are dispersing, love, birds singing free, Up in the morning, love, Anna-Marie. | Рыцарь Анна-Мария, солнце взошло, Анна, любимая, стало светло, Туман разошелся, и птицы запели. Анна, мой друг, подымайся с постели! Анна, вставай! |
| Anna-Marie, love, up in the morn, The hunter is winding blithe sounds on his horn, The echo rings merry from rock and from tree, 'Tis time to arouse thee, love, Anna-Marie. Wamba. | Озарился восток, Слышишь охотничий радостный рог? Вторят ему и деревья и скалы. Анна-Мария, вставай - солнце встало! Ваиба |
| O Tybalt, love, Tybalt, awake me not yet, Around my soft pillow while softer dreams flit, For what are the joys that in waking we prove, Compared with these visions, O, Tybalt, my love? | О Тибальт, мой милый, совсем еще рано; Мне спится так сладко! Я, Тибальт, не встану! И что наяву может радовать нас В сравнении с тем, что я вижу сейчас? |
| Let the birds to the rise of the mist carol shrill, Let the hunter blow out his loud horn on the hill, Softer sounds, softer pleasures, in slumber I prove, -But think not I dreamt of thee, Tybalt, my love. | Пусть охотник трубит в свой рожок все чудесней И птицы встречают зарю своей песней, -Счастливее их я бываю во сне, Но, Тибальт, не думай, что снишься ты мне. |
| "A dainty song," said Wamba, when they had finished their carol, "and I swear by my bauble, a pretty moral!-I used to sing it with Gurth, once my playfellow, and now, by the grace of God and his master, no less than a freemen; and we once came by the cudgel for being so entranced by the melody, that we lay in bed two hours after sunrise, singing the ditty betwixt sleeping and waking-my bones ache at thinking of the tune ever since. | - Славная песня, - сказал Вамба, когда оба закончили припев. - Клянусь моей дурацкой шапкой, и нравоучение прекрасное. Мы ее часто певали с Гуртом. Когда-то мы с ним были товарищами, а теперь он, по милости божьей и по господской воле, сам себе господин и вольный человек. А однажды нам с ним изрядно досталось из-за этой самой песни: мы так увлеклись, что два часа лишних провалялись в постели, распевая ее сквозь сон. С тех пор как вспомню этот напев, так у меня кости и заноют. |
| Nevertheless, I have played the part of Anna-Marie, to please you, fair sir." | Однако я все-таки спел партию Анны-Марии в угоду вам, сэр. |
| The Jester next struck into another carol, a sort of comic ditty, to which the Knight, catching up the tune, replied in the like manner. | После этого шут сам затянул другую песню, а рыцарь подхватил мотив и стал ему вторить. |
| Knight and Wamba. | Рыцарь и Вамба |
| There came three merry men from south, west, and north, Ever more sing the roundelay; To win the Widow of Wycombe forth, And where was the widow might say them nay? | Приехали славные весельчаки, - Об этом есть в песенке старой рассказ, - У вдовушки Викомба просят руки. И может ли вдовушка дать им отказ? |
| The first was a knight, and from Tynedale he came, Ever more sing the roundelay; And his fathers, God save us, were men of great fame, And where was the widow might say him nay? | Был рыцарь из Тиндаля первый средь них, - Об этом есть в песенке старой рассказ, - Кичился он славою предков своих. Вдовы был, конечно, немыслим отказ. |
| Of his father the laird, of his uncle the squire, He boasted in rhyme and in roundelay; She bade him go bask by his sea-coal fire, For she was the widow would say him nay. Wamba. | "Мой дядя был сквайром, и лордом - отец", - Так начал он свой горделивый рассказ. Ушел восвояси хвастливый храбрец - Услышал он вдовушки смелый отказ. Вамба |
| The next that came forth, swore by blood and by nails, Merrily sing the roundelay; Hur's a gentleman, God wot, and hur's lineage was of Wales, And where was the widow might say him nay? | "Я родом из Уэльса!" - второй говорит. - Об этом есть в песенке старой рассказ, - Он кровью поклялся, что он родовит. Вдовы был, конечно, немыслим отказ. |
| Sir David ap Morgan ap Griffith ap Hugh Ap Tudor ap Rhice, quoth his roundelay She said that one widow for so many was too few, And she bade the Welshman wend his way. | "Я Морган ап Гриффит ап Хью, - я Давид Ап Тюдор ап Рейс", - свой повел он рассказ; Вдова же в ответ: "Меня это страшит: Как выйти мне замуж за стольких зараз?" |
| But then next came a yeoman, a yeoman of Kent, Jollily singing his roundelay; He spoke to the widow of living and rent, And where was the widow could say him nay? Both. | А третий был иомен, что в Кенте живет, - Об этом есть в песенке старой рассказ, - И вдовушке он описал свой доход, А иомену дать невозможно отказ. Оба |
| So the knight and the squire were both left in the mire, There for to sing their roundelay; For a yeoman of Kent, with his yearly rent, There never was a widow could say him nay. | Отвергнут один и другой дворянин, О иомене слышим зато мы рассказ: Он в Конте живет, получает доход, И иомену дать невозможно отказ. |
| "I would, Wamba," said the knight, "that our host of the Trysting-tree, or the jolly Friar, his chaplain, heard this thy ditty in praise of our bluff yeoman." | - Хотел бы я, - сказал рыцарь, - чтобы наш гостеприимный хозяин из-под заветного дуба или его капеллан, - веселый монах - услышали эту песню во славу иоменов. |
| "So would not I," said Wamba-"but for the horn that hangs at your baldric." | - Ну, я этого не хотел бы, - сказал Вамба, - разве что ради того рожка, который висит у вас на перевязи. |
| "Ay," said the Knight,-"this is a pledge of Locksley's goodwill, though I am not like to need it. | - Э, - молвил рыцарь, - это знак дружеского расположения со стороны Локсли, но вряд ли мне когда-нибудь он понадобится. |
| Three mots on this bugle will, I am assured, bring round, at our need, a jolly band of yonder honest yeomen." | Впрочем, я уверен, что у случае нужды стоит только затрубить в него, как тотчас явится на выручку целая ватага этих славных иоменов. |
| "I would say, Heaven forefend," said the Jester, "were it not that that fair gift is a pledge they would let us pass peaceably." | - Я бы сказал: боже упаси, - возразил шут, - кабы не знал, что по милости этого рожка они во всякое время пропустят нас без всякой обиды. |
| "Why, what meanest thou?" said the Knight; "thinkest thou that but for this pledge of fellowship they would assault us?" | - Что ты хочешь сказать? - спросил рыцарь. - Или ты думаешь, что, если бы не этот залог приязни, они бы на нас напали? |
| "Nay, for me I say nothing," said Wamba; "for green trees have ears as well as stone walls. | - Я ничего не говорю, - сказал Вамба, - уши бывают и у зеленых ветвей, как и у каменных стен... |
| But canst thou construe me this, Sir Knight-When is thy wine-pitcher and thy purse better empty than full?" | Но разгадай мне загадку, сэр рыцарь: когда пустая винная бутыль и пустой кошелек лучше, чем полные? |
| "Why, never, I think," replied the Knight. | - Да никогда, я думаю, - отвечал рыцарь. |
| "Thou never deservest to have a full one in thy hand, for so simple an answer! | - Ну, за такой ответ тебе не стоило бы давать ни полной бутыли, ни набитого кошелька. |
| Thou hadst best empty thy pitcher ere thou pass it to a Saxon, and leave thy money at home ere thou walk in the greenwood." | Знай же, что опорожнить бутыль следует перед тем, как передать ее саксу, а деньги высыпать и оставить дома перед тем, как пускаться в зеленый лес. |
| "You hold our friends for robbers, then?" said the Knight of the Fetterlock. | - Стало быть, ты считаешь наших приятелей за настоящих грабителей? - сказал Рыцарь Висячего Замка. |
| "You hear me not say so, fair sir," said Wamba; "it may relieve a man's steed to take of his mail when he hath a long journey to make; and, certes, it may do good to the rider's soul to ease him of that which is the root of evil; therefore will I give no hard names to those who do such services. | - Эх, милостивый господин, разве я это говорил?- возразил Вамба. - Если человек пускается в дальний путь, его лошади легче будет, когда с нее снимут мешок, а ему самому легче будет спасти свою душу, коли у него отберут то, что есть корень всякого зла. |
| Only I would wish my mail at home, and my purse in my chamber, when I meet with these good fellows, because it might save them some trouble." | Поэтому я не назову бранным словом людей, которые оказывают подобные услуги. Только мешок свой лучше оставлю дома, да и кошелек спрячу в сундук, чтобы избавить добрых людей от лишнего труда. |
| "WE are bound to pray for them, my friend, notwithstanding the fair character thou dost afford them." | - Однако мы обязаны молиться за них, друг мой, невзирая на то, что ты так отзываешься о них. |
| "Pray for them with all my heart," said Wamba; "but in the town, not in the greenwood, like the Abbot of Saint Bees, whom they caused to say mass with an old hollow oak-tree for his stall." | - Молиться-то за них я готов от всего сердца, -сказал Вамба, - только лучше в городе, а не здесь. Не то и нам пришлось бы так же туго, как тому аббату, которого они заставили петь обедню, посадив его в дупло дуба вместо кафедры. |
| "Say as thou list, Wamba," replied the Knight, "these yeomen did thy master Cedric yeomanly service at Torquilstone." | - Говори что угодно, Вамба, - сказал рыцарь, - а все-таки эти иомены сослужили верную службу твоему хозяину Седрику в Торкилстоне. |
| "Ay, truly," answered Wamba; "but that was in the fashion of their trade with Heaven." | - Что правда, то правда, - отвечал Вамба, - но и тут они помогли на манер своих расчетов с господом богом. |
| "Their trade, Wamba! how mean you by that?" replied his companion. | - Какие же это расчеты, Вамба? Ну-ка расскажи, -попросил его спутник. |
| "Marry, thus," said the Jester. | - А вот какие, - ответил шут. |
| "They make up a balanced account with Heaven, as our old cellarer used to call his ciphering, as fair as Isaac the Jew keeps with his debtors, and, like him, give out a very little, and take large credit for doing so; reckoning, doubtless, on their own behalf the seven-fold usury which the blessed text hath promised to charitable loans." | - С богом они ведут двойной счет, как, бывало, наш старый эконом называл свои цифры. Такой же расчет, какой ведет Исаак со своими должниками: дать поменьше, а за это в кредит получить побольше, вот и они рассчитывают за всякое благое дело получить воздаяние в семикратном размере, согласно священному писанию. |
| "Give me an example of your meaning, Wamba,-I know nothing of ciphers or rates of usage," answered the Knight. | - Поясни примером, Вамба, я не мастер считать и в цифрах ничего не смыслю, - сказал рыцарь. |
| "Why," said Wamba, "an your valour be so dull, you will please to learn that those honest fellows balance a good deed with one not quite so laudable; as a crown given to a begging friar with an hundred byzants taken from a fat abbot, or a wench kissed in the greenwood with the relief of a poor widow." | - Ну, коли вы такой недогадливый, - отвечал Вамба, - так я поясню вашей милости, что эти честные молодцы соблюдают ровный счет, и на каждое доброе дело у них приходится другое, менее похвальное. Подадут, например, нищему монаху одну серебряную монету, а у жирного аббата стащат сотню золотых... Или окажут помощь бедной вдове, а в лесу расцелуют пригожую девицу... |
| "Which of these was the good deed, which was the felony?" interrupted the Knight. | - Какое же из этих дел доброе, а какое злое? -прервал его рыцарь. |
| "A good gibe! a good gibe!" said Wamba; "keeping witty company sharpeneth the apprehension. | - Вот так загадка! Отличная загадка! -воскликнул Вамба. |
| You said nothing so well, Sir Knight, I will be sworn, when you held drunken vespers with the bluff Hermit.-But to go on. | - Что и говорить, с умным поведешься - ума наберешься. Я готов побожиться, сэр рыцарь, что лучше этого вы не могли сказать, когда служили пьяную всеношную с шалым отшельником... |
| The merry-men of the forest set off the building of a cottage with the burning of a castle,-the thatching of a choir against the robbing of a church,-the setting free a poor prisoner against the murder of a proud sheriff; or, to come nearer to our point, the deliverance of a Saxon franklin against the burning alive of a Norman baron. | Наши лесные приятели иной раз построят домишко бедняку, а соседний замок сожгут; починят крышу над церковью, а ризницу ограбят; бедного колодника выручат из тюрьмы, а гордого судью укокошат; или попросту говоря, освободят саксонского франклина и для этого живьем сожгут норманского барона. |
| Gentle thieves they are, in short, and courteous robbers; but it is ever the luckiest to meet with them when they are at the worst." | Что и говорить, добрые они воры и самые любезные грабители, но повстречаться с ними выгоднее в такое время, когда у них побольше грехов. |
| "How so, Wamba?" said the Knight. | - Как так, Вамба? - спросил рыцарь. |
| "Why, then they have some compunction, and are for making up matters with Heaven. | - Да потому, что в это время у них совесть просыпается и они не прочь произвести расчеты с господом богом. |
| But when they have struck an even balance, Heaven help them with whom they next open the account! | Но когда они свели расчеты и у них с богом вышло так на так, тогда спаси, боже, тех, с кого они откроют новый счет задолженности. |
| The travellers who first met them after their good service at Torquilstone would have a woeful flaying.-And yet," said Wamba, coming close up to the Knight's side, "there be companions who are far more dangerous for travellers to meet than yonder outlaws." | Плохо будет тому путешественнику, кто первым попадется им под руку после их доброго дела в Торкилстоне. А все-таки, - прибавил Вамба, понизив голос и подъехав поближе к рыцарю, -водятся здесь такие встречные, которые для проезжих гораздо опаснее, чем наши разбойники. |
| "And who may they be, for you have neither bears nor wolves, I trow?" said the Knight. | - Кто же это такие? Ведь ни волков, ни медведей у нас не водится, - сказал рыцарь. |
| "Marry, sir, but we have Malvoisin's men-at-arms," said Wamba; "and let me tell you, that, in time of civil war, a halfscore of these is worth a band of wolves at any time. | - Зато у нас водится вооруженная челядь Мальвуазена, - сказал Вамба, - и уж поверьте, что полдюжины таких молодцов стоят целой стаи добрых волков! |
| They are now expecting their harvest, and are reinforced with the soldiers that escaped from Torquilstone. | Теперь они выехали на добычу, да с ними же рыщут и солдаты, бежавшие из Торкилстона. |
| So that, should we meet with a band of them, we are like to pay for our feats of arms.-Now, I pray you, Sir Knight, what would you do if we met two of them?" | Так что, если бы мы с ними повстречались, дорого пришлось бы нам поплатиться за наши подвиги. А что, сэр рыцарь, если бы, к примеру, попалась нам пара таких молодцов, что бы вы сделали? |
| "Pin the villains to the earth with my lance, Wamba, if they offered us any impediment." | - Если бы они вздумали преградить нам дорогу, пригвоздил бы мерзавцев к земле моим копьем. |
| "But what if there were four of them?" | - А если бы они оказались вчетвером? |
| "They should drink of the same cup," answered the Knight. | - И тех угостил бы тем же, - отвечал рыцарь. |
| "What if six," continued Wamba, "and we as we now are, barely two-would you not remember Locksley's horn?" | - А если бы их было шестеро, а нас с вами двое, вот как теперь, - продолжал Вамба, - неужели вы не вспомнили бы о роге Локсли? |
| "What! sound for aid," exclaimed the Knight, "against a score of such 'rascaille' as these, whom one good knight could drive before him, as the wind drives the withered leaves?" | - Что? Звать на помощь против подобной своры?- воскликнул рыцарь. - Да один настоящий рыцарь может разогнать их, как осенний ветер гонит сухую листву! |
| "Nay, then," said Wamba, "I will pray you for a close sight of that same horn that hath so powerful a breath." | - Так, так, - сказал Вамба, - я у вас попрошу позволения рассмотреть поближе этот самый рог, издающий такие мощные звуки. |
| The Knight undid the clasp of the baldric, and indulged his fellow-traveller, who immediately hung the bugle round his own neck. | Рыцарь отстегнул застежку своей перевязи и удовлетворил любопытство своего спутника, передав ему рог. Вамба сию же минуту надел его себе на шею. |
| "Tra-lira-la," said he, whistling the notes; "nay, I know my gamut as well as another." | - Тра-ли-ра-ля! - пропел шут. - Теперь и я сумею протрубить сигнал не хуже кого другого. |
| "How mean you, knave?" said the Knight; "restore me the bugle." | - Ах вот как, плут! - сказал рыцарь. - Отдай рог обратно! |
| "Content you, Sir Knight, it is in safe keeping. | - Будьте спокойны, сэр рыцарь, он будет у меня в сохранности. |
| When Valour and Folly travel, Folly should bear the horn, because she can blow the best." | Когда доблесть путешествует рядом с глупостью, рог следует надевать на глупость, потому что она умеет лучше трубить. |
| "Nay but, rogue," said the Black Knight, "this exceedeth thy license-Beware ye tamper not with my patience." | - Берегись, мошенник, - сказал Черный Рыцарь, -ты слишком много себе позволяешь! Смотри не выводи меня из терпения! |
| "Urge me not with violence, Sir Knight," said the Jester, keeping at a distance from the impatient champion, "or Folly will show a clean pair of heels, and leave Valour to find out his way through the wood as best he may." | - А вы лучше не грозите мне, сэр рыцарь, -отвечал шут, отъехав на почтительное расстояние от раздраженного рыцаря, - иначе глупость даст тягу и предоставит доблести самой искать себе дорогу в лесу. |
| "Nay, thou hast hit me there," said the Knight; "and, sooth to say, I have little time to jangle with thee. | - На этом ты меня поймал, это верно, - сказал рыцарь, - притом, по правде говоря, недосуг мне с тобой браниться. |
| Keep the horn an thou wilt, but let us proceed on our journey." | Пожалуй, оставь рог при себе, только поедем скорее. |
| "You will not harm me, then?" said Wamba. | - А вы не станете меня обижать? - спросил Вамба. |
| "I tell thee no, thou knave!" | - Я тебе говорю, что не стану, плут ты этакий! |
| "Ay, but pledge me your knightly word for it," continued Wamba, as he approached with great caution. | - Нет, вы прежде дайте мне в том свое рыцарское слово, - продолжал Вамба, с опаской приближаясь к Рыцарю Висячего Замка. |
| "My knightly word I pledge; only come on with thy foolish self." | - Ну, даю тебе рыцарское слово, а теперь не мешкай и указывай дорогу. |
| "Nay, then, Valour and Folly are once more boon companions," said the Jester, coming up frankly to the Knight's side; "but, in truth, I love not such buffets as that you bestowed on the burly Friar, when his holiness rolled on the green like a king of the nine-pins. | - Ладно, - сказал шут, с готовностью подъезжая к рыцарю. - Значит, доблесть с глупостью опять поприятельски поехали рядом. Дело в том, что я, в самом деле, не охотник до таких затрещин, какую вы тогда закатили отшельнику. И покатился его преподобие на траву, словно кегля от удачного удара! |
| And now that Folly wears the horn, let Valour rouse himself, and shake his mane; for, if I mistake not, there are company in yonder brake that are on the look-out for us." | Ну, раз глупость овладела рожком, пускай доблесть маленько расправит свои члены да взмахнет гривой. Если не ошибаюсь, вон в том кустарнике нас поджидает теплая компания. Засаду нам устроили. |
| "What makes thee judge so?" said the Knight. | - С чего это ты взял? - спросил рыцарь. |
| "Because I have twice or thrice noticed the glance of a motion from amongst the green leaves. | - Ас того и взял, что раза два или три видел, как среди зелени мелькали шишаки. |
| Had they been honest men, they had kept the path. | Будь они честные люди, они бы выехали на открытую тропинку. |
| But yonder thicket is a choice chapel for the Clerks of Saint Nicholas." | Но эта чаща - как раз подходящее место для таких переделок. |
| "By my faith," said the Knight, closing his visor, "I think thou be'st in the right on't." | - Клянусь честью, - ответил рыцарь, опуская забрало, - на этот раз ты прав! |
| And in good time did he close it, for three arrows, flew at the same instant from the suspected spot against his head and breast, one of which would have penetrated to the brain, had it not been turned aside by the steel visor. | И хорошо, что он успел это сделать, потому что в ту же секунду из придорожных кустов вылетели три стрелы, пущенные ему в голову и в грудь; одна из них вонзилась бы ему в мозг, если бы не отскочила от стального забрала. |
| The other two were averted by the gorget, and by the shield which hung around his neck. | Две остальные попали в нагрудник и в щит, висевший у него на шее. |
| "Thanks, trusty armourers," said the Knight.-"Wamba, let us close with them,"-and he rode straight to the thicket. | - Спасибо оружейнику, прочно сработал мои доспехи! - сказал рыцарь. - Вамба, вперед! Схватимся с ними! С этими словами он направил коня на кусты. |
| He was met by six or seven men-at-arms, who ran against him with their lances at full career. | Навстречу ему выскочили из чащи шесть или семь вооруженных всадников и во весь опор понеслись на него с копьями наперевес. |
| Three of the weapons struck against him, and splintered with as little effect as if they had been driven against a tower of steel. | Три копья разлетелись на куски, как бы ударившись о стальную башню. |
| The Black Knight's eyes seemed to flash fire even through the aperture of his visor. | Глаза Черного Рыцаря сверкнули гневом сквозь узкие глазницы забрала. |
| He raised himself in his stirrups with an air of inexpressible dignity, and exclaimed, | Он величаво приподнялся на стременах и крикнул: |
| "What means this, my masters! "-The men made no other reply than by drawing their swords and attacking him on every side, crying, | - Что это значит? Вместо ответа воины выхватили мечи и напали на него со всех сторон. |
| "Die, tyrant!" "Ha! Saint Edward! Ha! Saint George!" said the Black Knight, striking down a man at every invocation; "have we traitors here?" | - Умри, тиран! - кричали они. - Ага! Вот тебе, во славу святого Эдуарда! Вот тебе, во славу Георгия Победоносца! - С каждым возгласом Черный Рыцарь сшибал на землю воина. - Вот как, у нас есть изменники? |
| His opponents, desperate as they were, bore back from an arm which carried death in every blow, and it seemed as if the terror of his single strength was about to gain the battle against such odds, when a knight, in blue armour, who had hitherto kept himself behind the other assailants, spurred forward with his lance, and taking aim, not at the rider but at the steed, wounded the noble animal mortally. | Как ни были храбры его противники, однако они попятились назад от могучей руки, каждый взмах которой сулил им смерть. Казалось, что он один одолеет всех врагов. Но тут подоспел рыцарь в синих доспехах, до сих пор державшийся поодаль; он пришпорил своего коня и, направив копье не на всадника, а на лошадь, смертельно ранил это благородное животное. |
| "That was a felon stroke!" exclaimed the Black Knight, as the steed fell to the earth, bearing his rider along with him. | - Это предательский удар! - воскликнул Черный Рыцарь, когда его конь повалился набок, увлекая его за собою. |
| And at this moment, Wamba winded the bugle, for the whole had passed so speedily, that he had not time to do so sooner. | В ту же минуту Вамба затрубил в рог: все совершилось с такой быстротой, что он не успел сделать этого раньше. |
| The sudden sound made the murderers bear back once more, and Wamba, though so imperfectly weaponed, did not hesitate to rush in and assist the Black Knight to rise. | Внезапный звук рога заставил убийц снова попятиться назад, а Вамба, невзирая на то, что был плохо вооружен, не задумываясь ринулся вперед и помог Черному Рыцарю встать. |
| "Shame on ye, false cowards!" exclaimed he in the blue harness, who seemed to lead the assailants, "do ye fly from the empty blast of a horn blown by a Jester?" | - Не стыдно ли вам, подлые трусы! - воскликнул рыцарь в синем панцире, казавшийся предводителем. - Уж не разбежались ли вы от простого рожка, на котором вздумал поиграть шут? |
| Animated by his words, they attacked the Black Knight anew, whose best refuge was now to place his back against an oak, and defend himself with his sword. | Ободренные этими словами, они снова напали на Черного Рыцаря, который прислонился к стволу толстого дуба и отбивался одним мечом. |
| The felon knight, who had taken another spear, watching the moment when his formidable antagonist was most closely pressed, galloped against him in hopes to nail him with his lance against the tree, when his purpose was again intercepted by Wamba. | Вероломный рыцарь вооружился между тем другим копьем и, выждав минуту, когда его могучий противник вынужден был отбиваться со всех сторон, помчался на него с намерением пригвоздить его копьем к дереву. Но Вамба помешал и на этот раз. |
| The Jester, making up by agility the want of strength, and little noticed by the men-at-arms, who were busied in their more important object, hovered on the skirts of the fight, and effectually checked the fatal career of the Blue Knight, by hamstringing his horse with a stroke of his sword. | Не обладая большой силой, но отличаясь ловкостью, шут воспользовался тем, что бойцы, занятые борьбой с рыцарем, не обращали на него внимания, и успел предотвратить нападение Синего Рыцаря, покалечив ноги его лошади ударом палаша. |
| Horse and man went to the ground; yet the situation of the Knight of the Fetterlock continued very precarious, as he was pressed close by several men completely armed, and began to be fatigued by the violent exertions necessary to defend himself on so many points at nearly the same moment, when a grey-goose shaft suddenly stretched on the earth one of the most formidable of his assailants, and a band of yeomen broke forth from the glade, headed by Locksley and the jovial Friar, who, taking ready and effectual part in the fray, soon disposed of the ruffians, all of whom lay on the spot dead or mortally wounded. | Конь и всадник покатились на землю. Однако положение Черного Рыцаря оставалось крайне опасным, так как его со всех сторон теснили воины, вооруженные с головы до ног. Он непрерывно оборонялся мечом от нападающих и уже начал изнемогать от усталости, как вдруг меткая стрела положила на месте одного из самых рослых его противников. В ту же минуту на поляну высыпала толпа иоменов под предводительством Локсли и веселого отшельника. Они немедля приняли участие в борьбе, и вскоре негодяи все до одного полегли мертвые или смертельно раненные. |
| The Black Knight thanked his deliverers with a dignity they had not observed in his former bearing, which hitherto had seemed rather that of a blunt bold soldier, than of a person of exalted rank. | Черный Рыцарь поблагодарил своих избавителей с таким величавым достоинством, какого они раньше не замечали в нем, принимая его скорее за отважного воина, чем за знатную особу. |
| "It concerns me much," he said, "even before I express my full gratitude to my ready friends, to discover, if I may, who have been my unprovoked enemies.-Open the visor of that Blue Knight, Wamba, who seems the chief of these villains." | - Прежде чем выразить признательность моим преданным и усердным друзьям, - сказал он, -для меня чрезвычайно важно узнать, кто такие эти неожиданные враги. Вамба, подними забрало Синего Рыцаря. Он, кажется, начальник шайки. |
| The Jester instantly made up to the leader of the assassins, who, bruised by his fall, and entangled under the wounded steed, lay incapable either of flight or resistance. | Шут подбежал к предводителю убийц, который лежал, придавленный своим конем, и так сильно расшибся, что был не в состоянии ни бежать, ни сопротивляться. |
| "Come, valiant sir," said Wamba, "I must be your armourer as well as your equerry-I have dismounted you, and now I will unhelm you." | - Ну-ка, храбрый воин, - сказал Вамба, - дай я тебе послужу оруженосцем, как послужил конюхом. Я тебя с лошади снял, я же с тебя и шлем сниму. |
| So saying, with no very gentle hand he undid the helmet of the Blue Knight, which, rolling to a distance on the grass, displayed to the Knight of the Fetterlock grizzled locks, and a countenance he did not expect to have seen under such circumstances. | С этими словами он довольно бесцеремонно снял шлем с головы Синего Рыцаря, и глазам зрителей представились седые кудри и лицо, которое Черный Рыцарь никак не ожидал встретить при подобных обстоятельствах. |
| "Waldemar Fitzurse!" he said in astonishment; "what could urge one of thy rank and seeming worth to so foul an undertaking?" | - Вальдемар Фиц-Урс! - воскликнул он в изумлении. - Что могло побудить человека твоего звания и с твоей доброй славой взяться за такое гнусное дело? |
| "Richard," said the captive Knight, looking up to him, "thou knowest little of mankind, if thou knowest not to what ambition and revenge can lead every child of Adam." | - Ричард, - отвечал пленный рыцарь, подняв на него глаза, - плохо же ты разбираешься в людях, если не знаешь, до чего могут довести честолюбие и мстительность. |
| "Revenge?" answered the Black Knight; | - Мстительность? - повторил Черный Рыцарь. |
| "I never wronged thee-On me thou hast nought to revenge." | - Но я никогда не обижал тебя. За что же ты мне мстишь? |
| "My daughter, Richard, whose alliance thou didst scorn-was that no injury to a Norman, whose blood is noble as thine own?" | - За мою дочь, Ричард, на которой ты не захотел жениться. Разве это не достаточная обида для норманна такого же знатного рода, как и ты? |
| "Thy daughter?" replied the Black Knight; "a proper cause of enmity, and followed up to a bloody issue!-Stand back, my masters, I would speak to him alone.-And now, Waldemar Fitzurse, say me the truth-confess who set thee on this traitorous deed." | - Твоя дочь? - спросил Черный Рыцарь. - Вот странный предлог для вражды, дошедшей до кровавой расправы! Отойдите прочь, - господа, мне нужно поговорить с ним наедине. Ну, Вальдемар Фиц-Урс, теперь говори чистую правду: сознавайся, кто тебя подбил на это предательство? |
| "Thy father's son," answered Waldemar, "who, in so doing, did but avenge on thee thy disobedience to thy father." | - Сын твоего отца, - отвечал Вальдемар. - Как видишь, он карает тебя за то лишь, что ты был непокорным сыном своего отца. |
| Richard's eyes sparkled with indignation, but his better nature overcame it. | Глаза Ричарда сверкнули негодованием, но лучшие чувства пересилили в нем гнев. |
| He pressed his hand against his brow, and remained an instant gazing on the face of the humbled baron, in whose features pride was contending with shame. | Он провел рукой по лбу и с минуту стоял, глядя в лицо поверженному барону, в чертах которого гордость боролась со стыдом. |
| "Thou dost not ask thy life, Waldemar," said the King. | - Ты не просишь пощады, Вальдемар? - сказал король. |
| "He that is in the lion's clutch," answered Fitzurse, "knows it were needless." | - Кто попал в лапы льва, тот знает, что это было бы бесполезно, - отвечал Фиц-Урс. |
| "Take it, then, unasked," said Richard; "the lion preys not on prostrate carcasses.-Take thy life, but with this condition, that in three days thou shalt leave England, and go to hide thine infamy in thy Norman castle, and that thou wilt never mention the name of John of Anjou as connected with thy felony. | - Так бери ее непрошеную, - сказал Ричард, - лев не питается падалью. Дарю тебе жизнь, но с тем условием, что в течение трех дней ты покинешь Англию, поедешь укрыть свой позор в своем нормандском замке и никогда не дерзнешь упоминать имя Джона Анжуйского в связи с этим вероломным преступлением. |
| If thou art found on English ground after the space I have allotted thee, thou diest-or if thou breathest aught that can attaint the honour of my house, by Saint George! not the altar itself shall be a sanctuary. | Если ты окажешься на английской земле позднее положенного мною срока, то умрешь, а если малейшим намеком набросишь тень на честь моего дома, клянусь святым Г еоргием, не уйдешь от меня и даже в церкви от меня не спасешься! |
| I will hang thee out to feed the ravens, from the very pinnacle of thine own castle.-Let this knight have a steed, Locksley, for I see your yeomen have caught those which were running loose, and let him depart unharmed." | Я тебя повешу на башне твоего собственного замка на пищу воронам... Локсли, я вижу, что ваши иомены успели уже переловить разбежавшихся коней. Дайте одну лошадь этому рыцарю и отпустите его с миром! |
| "But that I judge I listen to a voice whose behests must not be disputed," answered the yeoman, "I would send a shaft after the skulking villain that should spare him the labour of a long journey." | - Если бы я не думал, что слышу голос, которому должен повиноваться беспрекословно, - отвечал иомен, - я бы с охотой послал вслед этому подлецу добрую стрелу, чтобы избавить его от длинного путешествия. |
| "Thou bearest an English heart, Locksley," said the Black Knight, "and well dost judge thou art the more bound to obey my behest-I am Richard of England!" | - У тебя английская душа, Локсли, - сказал Черный Рыцарь, - и ты чутьем угадал, что обязан мне повиноваться. Я Ричард Английский! |
| At these words, pronounced in a tone of majesty suited to the high rank, and no less distinguished character of Coeur-de-Lion, the yeomen at once kneeled down before him, and at the same time tendered their allegiance, and implored pardon for their offences. | При этих словах, произнесенных с величием, подобающим высокому положению и благородному характеру Ричарда Львиное Сердце, все иомены преклонили колена, почтительно выразили свои верноподданнические чувства и просили прощения в своих провинностях. |
| "Rise, my friends," said Richard, in a gracious tone, looking on them with a countenance in which his habitual good-humour had already conquered the blaze of hasty resentment, and whose features retained no mark of the late desperate conflict, excepting the flush arising from exertion,-"Arise," he said, "my friends!-Your misdemeanours, whether in forest or field, have been atoned by the loyal services you rendered my distressed subjects before the walls of Torquilstone, and the rescue you have this day afforded to your sovereign. | - Встаньте, друзья мои, - милостиво сказал Ричард, глядя на них с обычной приветливостью, успевшей потушить пламя внезапного гнева. Выражение его лица, хотя и горевшего еще от сильного напряжения, уже ничем не напоминало о недавней отчаянной схватке. - Встаньте, друзья мои! Ваши бесчинства как в лесах, так и в чистом поле искупаются верной службой, которую вы сослужили моим несчастным подданным под стенами Торкилстона, а также и тем, что сегодня выручили из беды вашего короля. |
| Arise, my liegemen, and be good subjects in future.-And thou, brave Locksley-" | Встаньте, мои вассалы, и будьте мне впредь добрыми подданными. А ты, храбрый Локсли... |
| "Call me no longer Locksley, my Liege, but know me under the name, which, I fear, fame hath blown too widely not to have reached even your royal ears-I am Robin Hood of Sherwood Forest." | - Не зовите меня более Локсли, государь, и узнайте то имя, которое получило широкую известность и, быть может, достигло даже и вашего царственного слуха... Я Робин Гуд из Шервудского леса. |
| 561 "King of Outlaws, and Prince of good fellows!" said the King, "who hath not heard a name that has been borne as far as Palestine? | - Стало быть, король разбойников и глава добрых молодцов? - сказал король. - Кто же не знает твоего имени! Оно прогремело до самой Палестины! |
| But be assured, brave Outlaw, that no deed done in our absence, and in the turbulent times to which it hath given rise, shall be remembered to thy disadvantage." | Но будь уверен, мой славный разбойник, ни одно дело, совершенное в мое отсутствие и в порожденные им смутные времена, не будет вменено тебе в преступление. |
| "True says the proverb," said Wamba, interposing his word, but with some abatement of his usual petulance,- | - Вот уж правду говорит пословица, - вмешался тут Вамба, несколько менее развязно, чем обычно, - |
| "'When the cat is away, The mice will play.'" | Когда уходит кот, Нет у мышей забот. |
| "What, Wamba, art thou there?" said Richard; | - Как, Вамба, и ты здесь! - сказал Ричард. |
| "I have been so long of hearing thy voice, I thought thou hadst taken flight." | - Я так давно не слышал твоего голоса, что думал - ты спасся бегством. |
| "I take flight!" said Wamba; "when do you ever find Folly separated from Valour? | - Это я-то спасся бегством? Как бы не так! -сказал Вамба. - Когда же видно, чтобы глупость добровольно расставалась с доблестью? |
| There lies the trophy of my sword, that good grey gelding, whom I heartily wish upon his legs again, conditioning his master lay there houghed in his place. | Вон лежит жертва моего меча - славный серый мерин. Я бы предпочел, чтобы он стоял здесь в добром здоровье, а на его месте валялся его хозяин. |
| It is true, I gave a little ground at first, for a motley jacket does not brook lance-heads, as a steel doublet will. | Сначала я немного сплоховал, это верно, потому что пестрая куртка - не такая хорошая защита от острых копий, как стальной панцирь. |
| But if I fought not at sword's point, you will grant me that I sounded the onset." | Но хоть я и не все время сражался мечом, согласитесь, что я первый протрубил сбор. |
| "And to good purpose, honest Wamba," replied the King. | - И очень кстати, честный Вамба, - сказал король. |
| "Thy good service shall not be forgotten." | - Я не забуду твоей верной услуги. |
| "'Confiteor! | - Confiteor! |
| Confiteor!'"-exclaimed, in a submissive tone, a voice near the King's side-"my Latin will carry me no farther-but I confess my deadly treason, and pray leave to have absolution before I am led to execution!" | Confiteor! [51] - раздался смиренный голос поблизости от короля. - Ох, остальная латынь вся из головы вылетела! Но я сам исповедуюсь в смертном грехе и прошу только, чтобы простились мне мои прегрешения перед тем, как меня поведут на казнь! |
| Richard looked around, and beheld the jovial Friar on his knees, telling his rosary, while his quarter-staff, which had not been idle during the skirmish, lay on the grass beside him. | Ричард оглянулся и увидел веселого отшельника, который, стоя на коленях, перебирал четки, а дубинка его, изрядно поработавшая во время недавней свалки, лежала на траве рядом с ним. |
| His countenance was gathered so as he thought might best express the most profound contrition, his eyes being turned up, and the corners of his mouth drawn down, as Wamba expressed it, like the tassels at the mouth of a purse. | Он состроил такую рожу, которая по его мнению, должна была выражать глубочайшее сокрушение: глаза закатил, а углы рта опустил книзу, словно шнурки у кошелька, по выражению Вамбы. |
| Yet this demure affectation of extreme penitence was whimsically belied by a ludicrous meaning which lurked in his huge features, and seemed to pronounce his fear and repentance alike hypocritical. | Однако все эти признаки величайшего раскаяния не внушили особого доверия, так как на лице отшельника проглядывало сильное желание расхохотаться, а глаза его так весело блестели, что и страх и покаяние были, очевидно, притворны. |
| "For what art thou cast down, mad Priest?" said Richard; "art thou afraid thy diocesan should learn how truly thou dost serve Our Lady and Saint Dunstan?-Tush, man! fear it not; Richard of England betrays no secrets that pass over the flagon." | - Ты с чего приуныл, шальной монах? - сказал Ричард. - Боишься, что твой епископ узнает, как ты усердно служишь молебны богородице и святому Дунстану?.. Не бойся, брат: Ричард, король Англии, никогда не выдаст тех секретов, которые узнает за бутылкой. |
| "Nay, most gracious sovereign," answered the Hermit, (well known to the curious in penny-histories of Robin Hood, by the name of Friar Tuck,) "it is not the crosier I fear, but the sceptre.-Alas! that my sacrilegious fist should ever have been applied to the ear of the Lord's anointed!" | - Нет, премилостивейший государь, - отвечал отшельник (всем любителям народных баллад про Робина Гуда известный под именем брата Тука), - мне страшен не посох епископа, а царский скипетр. Подумать только, что мой святотатственный кулак дерзнул коснуться уха помазанника божия! |
| "Ha! ha!" said Richard, "sits the wind there?-In truth I had forgotten the buffet, though mine ear sung after it for a whole day. | - Ха-ха! - рассмеялся Ричард. - Вот откуда ветер дует! А я позабыл о твоем тумаке, хотя после того у меня весь день в ухе звенело. |
| But if the cuff was fairly given, I will be judged by the good men around, if it was not as well repaid-or, if thou thinkest I still owe thee aught, and will stand forth for another counterbuff-" | Правда, затрещина была знатная, но я сошлюсь на свидетельство этих добрых людей: разве я не отплатил тебе той же монетой? Впрочем, если считаешь, что я у тебя в долгу, я готов сию же минуту... |
| "By no means," replied Friar Tuck, "I had mine own returned, and with usury-may your Majesty ever pay your debts as fully!" | - Ох, нет, - отвечал монах, - я свое получил сполна, да еще с лихвой! Дай бог вашему величеству все свои долги платить так же аккуратно. |
| "If I could do so with cuffs," said the King, "my creditors should have little reason to complain of an empty exchequer." | - Если бы можно было всегда расплачиваться тумаками, мои кредиторы не жаловались бы на пустую казну, - сказал король. |
| "And yet," said the Friar, resuming his demure hypocritical countenance, "I know not what penance I ought to perform for that most sacrilegious blow!--" | - А все же, - сказал отшельник, снова состроив плаксивую рожу, - я не знаю, какое будет на меня наложено наказание за этот богопротивный удар. |
| "Speak no more of it, brother," said the King; "after having stood so many cuffs from Paynims and misbelievers, I were void of reason to quarrel with the buffet of a clerk so holy as he of Copmanhurst. | - Об этом, брат, и говорить не стоит, - сказал король. - Мне столько доставалось ударов от руки всяких язычников и неверных, что нет причины сетовать на одну-единственную пощечину от такого святого человека, каков причетник из Копменхерста. |
| Yet, mine honest Friar, I think it would be best both for the church and thyself, that I should procure a license to unfrock thee, and retain thee as a yeoman of our guard, serving in care of our person, as formerly in attendance upon the altar of Saint Dunstan." | А не лучше ли будет, друг мой, и для тебя и для святой церкви, если я добуду тебе позволение сложить с себя духовный сан и возьму тебя в число своей стражи, дабы ты столь же усердно охранял нашу особу, как прежде охранял алтарь святого Дунстана? |
| "My Liege," said the Friar, "I humbly crave your pardon; and you would readily grant my excuse, did you but know how the sin of laziness has beset me. | - Ах, государь, - сказал монах, - смиренно прошу ваше величество простить меня и уволить от такой милости! Если бы вы знали, до чего я изленился! |
| Saint Dunstan-may he be gracious to us!-stands quiet in his niche, though I should forget my orisons in killing a fat buck-I stay out of my cell sometimes a night, doing I wot not what-Saint Dunstan never complains-a quiet master he is, and a peaceful, as ever was made of wood.-But to be a yeoman in attendance on my sovereign the King-the honour is great, doubtless-yet, if I were but to step aside to comfort a widow in one corner, or to kill a deer in another, it would be, 'where is the dog Priest?' says one. | Святой Дунстан (да предстательствует он за нас перед господом!) стоит себе преспокойно в своей нише, хотя я и забываю иногда помолиться ему в погоне за какимнибудь оленем. И по ночам иногда отлучаюсь из кельи, занимаюсь пустяками, а святой Дунстан - ни гугу! Самый спокойный хозяин, уж поистине миротворец, хоть и вырезан из дерева. Если же я буду иоменом и телохранителем при особе моего государя - это, конечно, большая честь, но стоит мне маленько отвлечься в сторону, пострелять дичи в лесу, утешить ли вдовицу где-нибудь в укромном уголке, так и пойдут розыски: "Куда девался этот монах, вражий пес?" |
| 'Who has seen the accursed Tuck?' says another. | Или: "Кто знает, где запропастился проклятый Тук?" |
| 'The unfrocked villain destroys more venison than half the country besides,' says one keeper; | А лесные сторожа станут говорить: |
| 'And is hunting after every shy doe in the country!' quoth a second.-In fine, good my Liege, I pray you to leave me as you found me; or, if in aught you desire to extend your benevolence to me, that I may be considered as the poor Clerk of Saint Dunstan's cell in Copmanhurst, to whom any small donation will be most thankfully acceptable." | "Один этот расстрига уничтожает больше дичи, чем все остальные охотники!" Или: "Какую ни завидит робкую лань, сейчас вдогонку за ней!" Короче говоря, государь мой милостивый, оставьте вы меня на прежнем месте. А если будет, такая ваша милость, что пожелаете оказать мне, бедному служителю святого Дунстана в Копменхерсте, какое-нибудь благодеяние, то всякий дар я приму с великой благодарностью. |
| "I understand thee," said the King, "and the Holy Clerk shall have a grant of vert and venison in my woods of Warncliffe. | - Понимаю! - молвил король. - И дарую тебе, благочестивому служителю церкви, право охоты в моих Уорнклиффских лесах. |
| Mark, however, I will but assign thee three bucks every season; but if that do not prove an apology for thy slaying thirty, I am no Christian knight nor true king." | Смотри, однако ж, я тебе разрешаю убивать не более трех матерых оленей на каждое время года. Но готов прозакладывать свое звание христианского рыцаря и английского короля, что ты воспользуешься этим правом иначе и будешь бить по тридцати штук. |
| "Your Grace may be well assured," said the Friar, "that, with the grace of Saint Dunstan, I shall find the way of multiplying your most bounteous gift." | - Уж это как водится, ваше величество, - сказал отшельник. - Молитвами святого Дунстана я найду способ приумножить ваше щедрое даяние. |
| "I nothing doubt it, good brother," said the King; "and as venison is but dry food, our cellarer shall have orders to deliver to thee a butt of sack, a runlet of Malvoisie, and three hogsheads of ale of the first strike, yearly-If that will not quench thy thirst, thou must come to court, and become acquainted with my butler." | - Я в этом не сомневаюсь, братец. А так как дичь не так вкусна всухомятку, нашему эконому дан будет приказ доставлять тебе ежегодно бочку испанского вина, бочонок мальвазии да три бочки эля первейшего сорта. Если и этим ты не утолишь свою жажду, приходи ко двору и сведи знакомство с моим дворецким. |
| "But for Saint Dunstan?" said the Friar- | - А что же для самого святого Дунстана? - сказал монах. |
| "A cope, a stole, and an altar-cloth shalt thou also have," continued the King, crossing himself-"But we may not turn our game into earnest, lest God punish us for thinking more on our follies than on his honour and worship." | - Получишь еще камилавку, стихарь и покров для алтаря, - продолжал король, осеняя себя крестным знамением. - Но не будем балагурить на этот счет, чтобы не прогневить бога тем, что больше думаем о своих забавах, чем о молитве и о прославлении его имени. |
| "I will answer for my patron," said the Priest, joyously. | - За своего покровителя я ручаюсь! - радостно подхватил монах. |
| "Answer for thyself, Friar," said King Richard, something sternly; but immediately stretching out his hand to the Hermit, the latter, somewhat abashed, bent his knee, and saluted it. | - Ты отвечай лучше за себя самого, - молвил король сурово, но тотчас же протянул руку смущенному отшельнику, который еще раз преклонил колено и поцеловал ее. |
| "Thou dost less honour to my extended palm than to my clenched fist," said the Monarch; "thou didst only kneel to the one, and to the other didst prostrate thyself." | - Моей разжатой руке ты оказываешь меньшее уважение, чем сжатому кулаку, - сказал король Ричард, - перед ней только на колени стал, а перед кулаком растянулся плашмя. |
| But the Friar, afraid perhaps of again giving offence by continuing the conversation in too jocose a style-a false step to be particularly guarded against by those who converse with monarchs-bowed profoundly, and fell into the rear. | Но отшельник побоялся продолжать беседу в таком шутливом тоне, видя, что это не всегда выходит удачно, - предосторожность, далеко не лишняя для тех, кому случается разговаривать с монархами. Поэтому вместо ответа он низко поклонился королю и отступил назад. |
| At the same time, two additional personages appeared on the scene. | В эту минуту появились на сцене еще два новых лица. |
| CHAPTER XLI | Глава XLI |
| All hail to the lordlings of high degree, Who live not more happy, though greater than we! | Привет вам, о доблестные господа! Бедны мы, зато веселы мы всегда! |
| Our pastimes to see, Under every green tree, In all the gay woodland, right welcome ye be. Macdonald | Вас зовем без стыда Туда, где оленей пасутся стада. Пожалуйста, милости просим сюда! Макдоналд |
| The new comers were Wilfred of Ivanhoe, on the Prior of Botolph's palfrey, and Gurth, who attended him, on the Knight's own war-horse. | Вновь прибывшие были Уилфред Айвенго, верхом на кобыле ботольфского аббата, и Гурт на боевом коне, принадлежавшем самому рыцарю. |
| The astonishment of Ivanhoe was beyond bounds, when he saw his master besprinkled with blood, and six or seven dead bodies lying around in the little glade in which the battle had taken place. | Велико было изумление Уилфреда, когда он увидел своего монарха забрызганным кровью, а на поляне вокруг него шесть или семь человек убитых. |
| Nor was he less surprised to see Richard surrounded by so many silvan attendants, the outlaws, as they seemed to be, of the forest, and a perilous retinue therefore for a prince. | Не менее удивило его и то что Ричард был окружен таким множеством людей, по виду похожих на вольных иоменов, то есть на разбойников, а в лесу это была довольно опасная свита для короля. |
| He hesitated whether to address the King as the Black Knight-errant, or in what other manner to demean himself towards him. | Айвенго не знал, как ему следует обращаться с Ричардом: как с королем или как со странствующим Черным Рыцарем. |
| Richard saw his embarrassment. | Король вывел его из затруднения. |
| "Fear not, Wilfred," he said, "to address Richard Plantagenet as himself, since thou seest him in the company of true English hearts, although it may be they have been urged a few steps aside by warm English blood." | - Ничего не опасайся, Уилфред, - сказал он, -здесь можешь признавать меня Ричардом Плантагенетом, потому что, как видишь, я окружен верными английскими сердцами, хотя они немножко и сбились с прямого пути по милости своей горячей английской крови. |
| "Sir Wilfred of Ivanhoe," said the gallant Outlaw, stepping forward, "my assurances can add nothing to those of our sovereign; yet, let me say somewhat proudly, that of men who have suffered much, he hath not truer subjects than those who now stand around him." | - Сэр Уилфред Айвенго, - сказал отважный вождь разбойников, выступая вперед, - я ничего не могу прибавить к словам его величества. Но все-таки с гордостью скажу, что из числа людей, пострадавших за последнее время, нет у короля слуг более верных и преданных, чем мы! |
| "I cannot doubt it, brave man," said Wilfred, "since thou art of the number-But what mean these marks of death and danger? these slain men, and the bloody armour of my Prince?" | - Я в этом не сомневаюсь, - сказал Уилфред, - раз ради них ты, добрый иомен. Но что означает это зловещее зрелище? Здесь мертвые тела, и панцирь моего государя забрызган кровью? |
| "Treason hath been with us, Ivanhoe," said the King; "but, thanks to these brave men, treason hath met its meed-But, now I bethink me, thou too art a traitor," said Richard, smiling; "a most disobedient traitor; for were not our orders positive, that thou shouldst repose thyself at Saint Botolph's until thy wound was healed?" | - На нас напали изменники, Айвенго, - сказал король, - и только благодаря этим отважным молодцам измена получила законную кару. А впрочем, мне только сейчас пришло в голову, что ты тоже изменник, - прибавил Ричард улыбаясь,- и самый непокорный изменник. Не мы ли решительно запретили тебе уезжать из аббатства святого Ботольфа, пока не заживет твоя рана? |
| "It is healed," said Ivanhoe; "it is not of more consequence than the scratch of a bodkin. | - Она зажила, - сказал Айвенго, - осталась одна царапина. |
| But why, oh why, noble Prince, will you thus vex the hearts of your faithful servants, and expose your life by lonely journeys and rash adventures, as if it were of no more value than that of a mere knight-errant, who has no interest on earth but what lance and sword may procure him?" | Но зачем, о зачем, благородный государь, сокрушаете вы сердца верных слуг и подвергаете опасности жизнь вашу, предпринимая одинокие поездки и ввязываясь в приключения, словно ваша жизнь не имеет большей цены, чем жизнь простого странствующего рыцаря, который ценит только то, что может добыть мечом и копьем! |
| "And Richard Plantagenet," said the King, "desires no more fame than his good lance and sword may acquire him-and Richard Plantagenet is prouder of achieving an adventure, with only his good sword, and his good arm to speed, than if he led to battle a host of an hundred thousand armed men." | - А Ричард Плантагенет и не ищет иной славы, -отвечал король, - ему всего дороже та слава, которую он добывает своим мечом и копьем. Да, Ричард Плантагенет больше гордится победой, одержанной в одиночку своей твердой рукой и мечом, чем завоеванной во главе стотысячного войска. |
| "But your kingdom, my Liege," said Ivanhoe, "your kingdom is threatened with dissolution and civil war-your subjects menaced with every species of evil, if deprived of their sovereign in some of those dangers which it is your daily pleasure to incur, and from which you have but this moment narrowly escaped." | - Но подумайте о вашем королевстве, государь, -сказал Айвенго, - вашему королевству грозит распад и междоусобная война, а вашим подданным угрожают тысячи зол, если они лишатся своего монарха в одной из тех стычек, в которые вам угодно вмешиваться каждый божий день, вроде той, от которой вы только что спаслись. |
| "Ho! ho! my kingdom and my subjects?" answered Richard, impatiently; | - Вот как, мое королевство, мои подданные? -нетерпеливо спросил Ричард. |
| "I tell thee, Sir Wilfred, the best of them are most willing to repay my follies in kind-For example, my very faithful servant, Wilfred of Ivanhoe, will not obey my positive commands, and yet reads his king a homily, because he does not walk exactly by his advice. | - Могу сказать, сэр Уилфред, что если я делаю глупости, то мои подданные платят мне тем же. Например, есть у меня вернейший слуга Уилфред Айвенго, который не слушается моих приказаний, но позволяет себе делать выговоры своему королю за то, что король не поступает точно по его советам. |
| Which of us has most reason to upbraid the other?-Yet forgive me, my faithful Wilfred. | Кто из нас имеет больше поводов укорять другого? Ну, прости меня, мой верный Уилфред. |
| The time I have spent, and am yet to spend in concealment, is, as I explained to thee at Saint Botolph's, necessary to give my friends and faithful nobles time to assemble their forces, that when Richard's return is announced, he should be at the head of such a force as enemies shall tremble to face, and thus subdue the meditated treason, without even unsheathing a sword. | Я недаром скрывал свое пребывание. Некоторое время мне необходимо оставаться в безвестности, как я уже объяснил тебе вчера в аббатстве святого Ботольфа. Это нужно для того, чтобы дать время моим друзьям и верным вассалам собрать свои дружины. Ибо к тому времени, когда всем станет" известно, что Ричард вернулся, он должен иметь такое войско, чтобы сразу устрашить врагов и подавить задуманный мятеж, не обнажив меча. |
| Estoteville and Bohun will not be strong enough to move forward to York for twenty-four hours. | Пройдут еще сутки, прежде чем Эстотвил и Бохун наберут достаточно сил, чтобы двинуться на Йорк. |
| I must have news of Salisbury from the south; and of Beauchamp, in Warwickshire; and of Multon and Percy in the north. | Сперва нужно получить вести с юга - от Солсбери да от Бошана из графства Уорикшир, а потом еще с севера - от Малтона и Перси. |
| The Chancellor must make sure of London. | Тем временем лорд-канцлер должен заручиться содействием Лондона. |
| Too sudden an appearance would subject me to dangers, other than my lance and sword, though backed by the bow of bold Robin, or the quarter-staff of Friar Tuck, and the horn of the sage Wamba, may be able to rescue me from." | Внезапное мое появление может подвергнуть меня таким опасностям, от которых не защитит меня и собственный добрый меч, даже в союзе с меткими стрелами отважного Робина, дубинкой брата Тука и охотничьим рогом моего мудрого Вамбы. |
| Wilfred bowed in submission, well knowing how vain it was to contend with the wild spirit of chivalry which so often impelled his master upon dangers which he might easily have avoided, or rather, which it was unpardonable in him to have sought out. | Уилфред поклонился с покорным видом. Он знал, что было совершенно бесполезно бороться с духом удалого рыцарства, так часто вовлекавшим его государя в опасности, которых тот легко мог избежать; искать же их, что он делал, было совершенно непростительно в его положении. |
| The young knight sighed, therefore, and held his peace; while Richard, rejoiced at having silenced his counsellor, though his heart acknowledged the justice of the charge he had brought against him, went on in conversation with Robin Hood.-"King of Outlaws," he said, "have you no refreshment to offer to your brother sovereign? for these dead knaves have found me both in exercise and appetite." | Поэтому юный рыцарь вздохнул и промолчал, а Ричард, очень довольный, что заставил его замолчать, хотя и чувствовал в душе справедливость его укоров, завел разговор с Робин Гудом. - А что, разбойничий король, -сказал Ричард, - не найдется ли у вас чего-нибудь перекусить твоему брату королю? Эти предатели заставили меня потрудиться, и я проголодался. |
| "In troth," replied the Outlaw, "for I scorn to lie to your Grace, our larder is chiefly supplied with-" He stopped, and was somewhat embarrassed. | - По правде сказать, - отвечал Робин Гуд, - а лгать вашему величеству я не стану, - наши съестные припасы состоят главным образом из... - Он замялся и, видимо, находился в затруднении. |
| "With venison, I suppose?" said Richard, gaily; "better food at need there can be none-and truly, if a king will not remain at home and slay his own game, methinks he should not brawl too loud if he finds it killed to his hand." | - Из дичи, вероятно? - весело подсказал Ричард. -Что же лучше такого кушанья? Притом, если королю не сидится дома и он сам своей дичи не стреляет, нечего ему шуметь, когда она попадает к нему в руки убитой. |
| "If your Grace, then," said Robin, "will again honour with your presence one of Robin Hood's places of rendezvous, the venison shall not be lacking; and a stoup of ale, and it may be a cup of reasonably good wine, to relish it withal." | - Если ваше величество, - сказал Робин, - еще раз удостоите своим присутствием одно из сборных мест дружины Робина Гуда, в дичи недостатка не будет. Найдутся и кружка доброго эля и кубок довольно порядочного вина как приправа к еде. |
| The Outlaw accordingly led the way, followed by the buxom Monarch, more happy, probably, in this chance meeting with Robin Hood and his foresters, than he would have been in again assuming his royal state, and presiding over a splendid circle of peers and nobles. | Разбойник пошел вперед, указывая дорогу, а веселый король последовал за ним, вероятно испытывая большее удовольствие от предстоящей трапезы с Робином Гудом и его лесными товарищами, чем от пышного пира за королевским столом среди блестящей свиты. |
| Novelty in society and adventure were the zest of life to Richard Coeur-de-Lion, and it had its highest relish when enhanced by dangers encountered and surmounted. | Ричард Львиное Сердце ничего так не любил, как заводить новые знакомства и пускаться в неожиданные приключения; если при этом встречались серьезные опасности, для него было высшим наслаждением преодолевать их. |
| In the lion-hearted King, the brilliant, but useless character, of a knight of romance, was in a great measure realized and revived; and the personal glory which he acquired by his own deeds of arms, was far more dear to his excited imagination, than that which a course of policy and wisdom would have spread around his government. | Король, наделенный львиным сердцем, был образцом рыцаря, совершающего блестящие, но бесполезные подвиги, описываемые в романах того времени; слава, добытая собственной доблестью, была для него гораздо дороже той, какую он мог бы приобрести мудростью и правильной политикой своего правления. |
| Accordingly, his reign was like the course of a brilliant and rapid meteor, which shoots along the face of Heaven, shedding around an unnecessary and portentous light, which is instantly swallowed up by universal darkness; his feats of chivalry furnishing themes for bards and minstrels, but affording none of those solid benefits to his country on which history loves to pause, and hold up as an example to posterity. | Поэтому его царствование было подобно полету стремительного и сверкающего метеора, который, проносясь по небу, распространяет ненужный и ослепительный свет, а затем исчезает, погружаясь в полную тьму. Его рыцарские подвиги послужили темой для бесчисленных песен бардов и менестрелей, но он не совершил никаких плодотворных деяний из числа тех, о которых любят повествовать историки, ставя их в пример потомству. |
| But in his present company Richard showed to the greatest imaginable advantage. | Зато теперь, в компании случайных спутников, Ричард чувствовал себя как нельзя лучше. |
| He was gay, good-humoured, and fond of manhood in every rank of life. | Он был весел, благодушен и приветлив к людям любого звания и положения. |
| Beneath a huge oak-tree the silvan repast was hastily prepared for the King of England, surrounded by men outlaws to his government, but who now formed his court and his guard. | В тени огромного дуба наскоро приготовлена была незатейливая трапеза для английского короля, окруженного людьми, нарушавшими законы его государства, но в эту минуту служившими ему телохранителями и придворной свитой. |
| As the flagon went round, the rough foresters soon lost their awe for the presence of Majesty. | Когда пошла в ход бутыль с вином, грубые дети лесов быстро утратили всякую боязнь перед королем. |
| The song and the jest were exchanged-the stories of former deeds were told with advantage; and at length, and while boasting of their successful infraction of the laws, no one recollected they were speaking in presence of their natural guardian. | Начались песни, шутки, хвастливые рассказы об удачных разбойничьих подвигах и успешных для них нарушениях законов; собутыльники увлекались, и ни один и не вспоминал, что все это говорится перед лицом законного властелина. |
| The merry King, nothing heeding his dignity any more than his company, laughed, quaffed, and jested among the jolly band. | Веселый монарх не более остальных придавал значение своему высокому титулу, смеялся, шутил и опрокидывал полные кубки. |
| The natural and rough sense of Robin Hood led him to be desirous that the scene should be closed ere any thing should occur to disturb its harmony, the more especially that he observed Ivanhoe's brow clouded with anxiety. | Однако врожденный здравый смысл Робина Гуда внушил ему желание поскорее покончить с этой пирушкой, пока ничто еще не нарушило общего согласия, тем более что он видел, как начал хмуриться и волноваться Уилфред Айвенго. |
| "We are honoured," he said to Ivanhoe, apart, "by the presence of our gallant Sovereign; yet I would not that he dallied with time, which the circumstances of his kingdom may render precious." | - Нам очень лестно, - сказал Робин вполголоса Уилфреду, - находиться в обществе нашего доблестного монарха, но я не хотел бы, чтобы он терял среди нас время, которое при данных обстоятельствах так дорого для государства. |
| "It is well and wisely spoken, brave Robin Hood," said Wilfred, apart; "and know, moreover, that they who jest with Majesty even in its gayest mood are but toying with the lion's whelp, which, on slight provocation, uses both fangs and claws." | - Ты правильно рассудил, славный Робин Гуд, -сказал Уилфред так же тихо. - К тому же надо тебе знать, что шутить с королями, хотя бы под самую веселую руку, все равно что заигрывать со львенком, который каждую минуту может выпустить когти и показать клыки. |
| "You have touched the very cause of my fear," said the Outlaw; "my men are rough by practice and nature, the King is hasty as well as good-humoured; nor know I how soon cause of offence may arise, or how warmly it may be received-it is time this revel were broken off." | - Этого-то я и боюсь, - сказал Робин Гуд. - У меня народ грубый и по природе и по занятиям, а король благодушен, но вспыльчив. Нельзя даже предвидеть, чем можно ему не угодить и как мои молодцы примут его гнев. Пора бы как-нибудь прекратить эту пирушку. |
| "It must be by your management then, gallant yeoman," said Ivanhoe; "for each hint I have essayed to give him serves only to induce him to prolong it." | - Так придумай, как это сделать, - сказал Айвенго,- потому что все мои намеки побуждают его только затягивать ее. |
| "Must I so soon risk the pardon and favour of my Sovereign?" said Robin Hood, pausing for all instant; "but by Saint Christopher, it shall be so. | - Значит, мне предстоит рисковать только что приобретенным прощением и милостью короля,- задумчиво произнес Робин Гуд. - Но, клянусь святым Христоформ, будь что будет. |
| I were undeserving his grace did I not peril it for his good.-Here, Scathlock, get thee behind yonder thicket, and wind me a Norman blast on thy bugle, and without an instant's delay on peril of your life." | Я бы не стоил его милостей, если б не рисковал потерять их для его же пользы... Эй, Скетлок, поди стань вон там, за кустами, и протруби мне норманский сигнал. Да проворнее у меня, иначе берегись! |
| Scathlock obeyed his captain, and in less than five minutes the revellers were startled by the sound of his horn. | Скетлок повиновался распоряжению своего предводителя, и не прошло пяти минут, как пирующие были подняты со своих мест звуком его рожка. |
| "It is the bugle of Malvoisin," said the Miller, starting to his feet, and seizing his bow. | - Это сигнал Мальвуазена, - сказал Мельник, встрепенувшись и хватаясь за свой лук. |
| The Friar dropped the flagon, and grasped his quarter-staff. | Отшельник бросил бутыль и взялся за дубину. |
| Wamba stopt short in the midst of a jest, and betook himself to sword and target. | Вамба поперхнулся на какой-то прибаутке и стал разыскивать свой меч и щит. |
| All the others stood to their weapons. | Все остальные тоже взялись за оружие. |
| Men of their precarious course of life change readily from the banquet to the battle; and, to Richard, the exchange seemed but a succession of pleasure. | Людям, ведущим жизнь, полную опасностей, нередко случается сразу переходить от обеда к битве, а для Ричарда такой переход только усиливал удовольствие. |
| He called for his helmet and the most cumbrous parts of his armour, which he had laid aside; and while Gurth was putting them on, he laid his strict injunctions on Wilfred, under pain of his highest displeasure, not to engage in the skirmish which he supposed was approaching. | Он крикнул, чтобы ему подали его шлем и те доспехи, которые он было снял перед обедом, и пока Гурт помогал ему надеть их, он усердно уговаривал Уилфреда, под страхом своего гнева, не принимать участия в побоище, которое считал неизбежным. |
| "Thou hast fought for me an hundred times, Wilfred,-and I have seen it. | - Ты за меня сто раз сражался, Уилфред, я сам был тому свидетелем. |
| Thou shalt this day look on, and see how Richard will fight for his friend and liegeman." | Сделай мне удовольствие сегодня, сиди смирно и смотри, как Ричард будет биться ради своего друга и вассала. |
| In the meantime, Robin Hood had sent off several of his followers in different directions, as if to reconnoitre the enemy; and when he saw the company effectually broken up, he approached Richard, who was now completely armed, and, kneeling down on one knee, craved pardon of his Sovereign. | Между тем Робин Гуд разослал людей в разные стороны, будто бы на разведку, и когда убедился, что собеседники разошлись и трапеза окончена, подошел к Ричарду, успевшему вооружиться с головы до ног, и, преклонив перед ним колено, попросил короля простить его. |
| "For what, good yeoman?" said Richard, somewhat impatiently. | - За что еще? - с раздражением спросил Ричард. |
| "Have we not already granted thee a full pardon for all transgressions? | - Кажется, мы уже объявили тебе прощение за все прошлые провинности. |
| Thinkest thou our word is a feather, to be blown backward and forward between us? | Или ты думаешь, что наше слово - все равно что перо, летящее по ветру? |
| Thou canst not have had time to commit any new offence since that time?" | Ведь ты, надеюсь, с тех пор еще не успел ни в чем провиниться? |
| "Ay, but I have though," answered the yeoman, "if it be an offence to deceive my prince for his own advantage. | - В том-то и дело, что успел, - отвечал иомен, -если считать за грех то, что я обманул своего государя для его же пользы. |
| The bugle you have heard was none of Malvoisin's, but blown by my direction, to break off the banquet, lest it trenched upon hours of dearer import than to be thus dallied with." | Тот рог, который мы слышали, принадлежал не Мальвуазену: это я сам велел трубить с целью прекратить пиршество, так как думал, что оно отнимет у вас драгоценные часы, нужные для иных, более важных дел. |
| He then rose from his knee, folded his arm on his bosom, and in a manner rather respectful than submissive, awaited the answer of the King,-like one who is conscious he may have given offence, yet is confident in the rectitude of his motive. | Сказав это, Робин поднялся на ноги, сложил руки на груди и с выражением скорее почтительным, чем покорным, ждал, что скажет ему король. Видно было, что он сознает вину, но все-таки убежден в чистоте своих побуждений. |
| The blood rushed in anger to the countenance of Richard; but it was the first transient emotion, and his sense of justice instantly subdued it. | Краска гнева залила щеки Ричарда, но это была лишь минутная вспышка, и чувство справедливости тотчас одержало верх над нею. |
| "The King of Sherwood," he said, "grudges his venison and his wine-flask to the King of England? | - Шервудский король пожалел своей дичи и вина для короля Англии, - сказал Ричард. |
| It is well, bold Robin!-but when you come to see me in merry London, I trust to be a less niggard host. | - Ну ладно, смелый Робин! Когда приедешь ко мне в гости в веселый Лондон, надеюсь, я окажусь менее скупым хозяином. |
| Thou art right, however, good fellow. | А впрочем, ты правильно поступил. |
| Let us therefore to horse and away-Wilfred has been impatient this hour. | Ну, так на коней и в путь! Уилфред и то уж целый час в нетерпении. |
| Tell me, bold Robin, hast thou never a friend in thy band, who, not content with advising, will needs direct thy motions, and look miserable when thou dost presume to act for thyself?" | Скажика мне, добрый Робин, бывал ли у тебя в отряде такой друг, который мало того, что подает советы, но еще хочет руководить каждым твоим движением и прикидывается несчастным всякий раз, как ты вздумаешь поступить по-своему? |
| "Such a one," said Robin, "is my Lieutenant, Little John, who is even now absent on an expedition as far as the borders of Scotland; and I will own to your Majesty, that I am sometimes displeased by the freedom of his council s-but, when I think twice, I cannot be long angry with one who can have no motive for his anxiety save zeal for his master's service." | - Как же, есть у меня помощник, - отвечал Робин, - по прозвищу Маленький Джон. Его теперь нет с нами: он отправился в дальнюю экспедицию, на границу Шотландии. Я признаюсь вашему величеству, его советы часто меня тяготят. Однако, подумав, я не могу на него сердиться, зная, что он в своем усердии думает только о моей пользе. |
| "Thou art right, good yeoman," answered Richard; "and if I had Ivanhoe, on the one hand, to give grave advice, and recommend it by the sad gravity of his brow, and thee, on the other, to trick me into what thou thinkest my own good, I should have as little the freedom of mine own will as any king in Christendom or Heathenesse.-But come, sirs, let us merrily on to Coningsburgh, and think no more on't." | - А ты прав, честный иомен, - сказал Ричард. -Будь при мне с одной стороны Айвенго, который дал бы мне нужный совет, сопроводив его своим хмурым и печальным видом, а с другой стороны - ты, надувающий меня ради моей же пользы, я бы ничего не мог решить по своей воле, впрочем как и всякий король христианской или языческой страны... Ну что ж, господа, в путь. Отправимся с легким сердцем в Конингсбург, а об этом забудем. |
