| Robin Hood assured them that he had detached a party in the direction of the road they were to pass, who would not fail to discover and apprize them of any secret ambuscade; and that he had little doubt they would find the ways secure, or, if otherwise, would receive such timely notice of the danger as would enable them to fall back on a strong troop of archers, with which he himself proposed to follow on the same route. | Робин Гуд сказал Ричарду, что послал в ту сторону отряд, который сейчас же предупредит их, если по дороге окажется какая-либо засада. Но, по всей вероятности, путь туда вполне безопасен. В противном случае они вовремя будут оповещены об опасности и смогут отступить на соединение с сильным отрядом стрелков, во главе которых он сам решил двинуться в том же направлении. |
| The wise and attentive precautions adopted for his safety touched Richard's feelings, and removed any slight grudge which he might retain on account of the deception the Outlaw Captain had practised upon him. | Такое внимание к его безопасности тронуло Ричарда и рассеяло последние следы досады на хитрость, которой предводитель разбойников заставил его тронуться в путь. |
| He once more extended his hand to Robin Hood, assured him of his full pardon and future favour, as well as his firm resolution to restrain the tyrannical exercise of the forest rights and other oppressive laws, by which so many English yeomen were driven into a state of rebellion. | Он еще раз протянул руку Робину Гуду, подтвердил уверения в полном прощении за прошлое и в своем благоволении в будущем, а также выразил твердую решимость ограничить произвол в применении лесных законов, под давлением которых так много английских иоменов превратилось в бунтовщиков. |
| But Richard's good intentions towards the bold Outlaw were frustrated by the King's untimely death; and the Charter of the Forest was extorted from the unwilling hands of King John when he succeeded to his heroic brother. | Но благие намерения Ричарда не успели осуществиться из-за его безвременной кончины. Новый уста" об охране лесов и охоты был вырван из рук короля Джона, когда он вступил на престол после смерти своего братагероя. |
| As for the rest of Robin Hood's career, as well as the tale of his treacherous death, they are to be found in those black-letter garlands, once sold at the low and easy rate of one halfpenny. | Что до Робина Гуда, его дальнейшей судьбы и смерти от руки предателя, - рассказ обо всем этом можно найти в тех старинных песенках, отпечатанных готическими буквами, которые когда-то продавались по полупенни за штуку. |
| "Now cheaply purchased at their weight in gold." | Теперь дороже золота они. |
| The Outlaw's opinion proved true; and the King, attended by Ivanhoe, Gurth, and Wamba, arrived, without any interruption, within view of the Castle of Coningsburgh, while the sun was yet in the horizon. | Предсказание разбойника сбылось: король в сопровождении Айвенго, Гурта и Вамбы без всякой помехи проехал по намеченной дороге и еще засветло достиг замка Конингсбург. |
| There are few more beautiful or striking scenes in England, than are presented by the vicinity of this ancient Saxon fortress. | Мало есть в Англии местностей более красивых, чем окрестности этой древней твердыни. |
| The soft and gentle river Don sweeps through an amphitheatre, in which cultivation is richly blended with woodland, and on a mount, ascending from the river, well defended by walls and ditches, rises this ancient edifice, which, as its Saxon name implies, was, previous to the Conquest, a royal residence of the kings of England. | Среди холмов, расположенных амфитеатром, протекает тихая, спокойная река Дон, обрамленная лесами вперемежку с возделанными нивами. На горе, над самой рекой, возвышается окруженный крепкими стенами и глубокими рвами древний замок, саксонское название которого показывает, что до завоевания норманнами здесь была резиденция английских королей. |
| The outer walls have probably been added by the Normans, but the inner keep bears token of very great antiquity. | Наружные крепостные стены, по всей вероятности, были выстроены норманнами, но главное здание носит следы глубокой древности. |
| It is situated on a mount at one angle of the inner court, and forms a complete circle of perhaps twenty-five feet in diameter. | Оно стоит на холме в одном из углов внутреннего двора и образует полный круг, не более двадцати пяти футов в диаметре. |
| The wall is of immense thickness, and is propped or defended by six huge external buttresses which project from the circle, and rise up against the sides of the tower as if to strengthen or to support it. | Стены его чрезвычайно толсты и подперты, или защищены, с внешней стороны шестью громадными устоями. |
| These massive buttresses are solid when they arise from the foundation, and a good way higher up; but are hollowed out towards the top, and terminate in a sort of turrets communicating with the interior of the keep itself. | Эти массивные устои, широкие у основания, суживаются вверху; у вершины они полые и образуют своего рода башенки, сообщающиеся с внутренней частью строения. |
| The distant appearance of this huge building, with these singular accompaniments, is as interesting to the lovers of the picturesque, as the interior of the castle is to the eager antiquary, whose imagination it carries back to the days of the Heptarchy. | Эта тяжелая громада видна издалека, и ее странные формы и удивительные устои так же интересны для любителей живописных видов, как внутреннее устройство любопытно для любителя старины, перенося его воображение к временам семицарствия. |
| A barrow, in the vicinity of the castle, is pointed out as the tomb of the memorable Hengist; and various monuments, of great antiquity and curiosity, are shown in the neighbouring churchyard. | Вблизи замка есть курган, предполагаемая могила знаменитого Хенгиста, а на соседнем кладбище множество замечательных памятников седой старины. |
| 57 When Coeur-de-Lion and his retinue approached this rude yet stately building, it was not, as at present, surrounded by external fortifications. | Когда Ричард и его свита достигли этого неуклюжего, но величественного здания, вокруг него еще не было каменных стен. |
| The Saxon architect had exhausted his art in rendering the main keep defensible, and there was no other circumvallation than a rude barrier of palisades. | По-видимому, саксонский зодчий израсходовал все свое искусство на защиту главной твердыни, но не позаботился о наружных укреплениях, так как вместо них был поставлен простой частокол. |
| A huge black banner, which floated from the top of the tower, announced that the obsequies of the late owner were still in the act of being solemnized. | Большой черный флаг, поднятый на вершине главной башни, возвещал о том, что похоронные торжества все еще продолжаются и тело хозяина дома еще не предано земле. |
| It bore no emblem of the deceased's birth or quality, for armorial bearings were then a novelty among the Norman chivalry themselves and, were totally unknown to the Saxons. | На этом флаге не было никаких эмблем, указывающих на происхождение и звание покойного. |
| But above the gate was another banner, on which the figure of a white horse, rudely painted, indicated the nation and rank of the deceased, by the well-known symbol of Hengist and his Saxon warriors. | В то время гербы едва начинали входить в употребление среди норманнов, а саксы и вовсе не знали о них. Но над воротами висел другой флаг - с изображением белой лошади, что служило указанием на национальность и знатное происхождение умершего, так как было знаменем Хенгиста и его саксонских воинов. |
| All around the castle was a scene of busy commotion; for such funeral banquets were times of general and profuse hospitality, which not only every one who could claim the most distant connexion with the deceased, but all passengers whatsoever, were invited to partake. | Вокруг замка царило необычайное оживление. Похоронные торжества сопровождались тогда щедрым угощением не только близких покойного и его вассалов, но и всех случайных прохожих. |
| The wealth and consequence of the deceased Athelstane, occasioned this custom to be observed in the fullest extent. | На поминках богатого и знатного Ательстана это хлебосольство развернулось особенно широко. |
| Numerous parties, therefore, were seen ascending and descending the hill on which the castle was situated; and when the King and his attendants entered the open and unguarded gates of the external barrier, the space within presented a scene not easily reconciled with the cause of the assemblage. | Поэтому толпы народа непрерывно спускались и поднимались по горе, на которой стоял замок. Когда же король и его спутники въехали через растворенные настежь ворота во двор замка, глазам их представилась картина, которая совсем не вязалась с мрачным похоронным обрядом. |
| In one place cooks were toiling to roast huge oxen, and fat sheep; in another, hogsheads of ale were set abroach, to be drained at the freedom of all comers. | В одном углу ограды повара жарили быка и жирных овец, в другом стояли открытые бочки с пивом, предоставленные в полное распоряжение прохожих. |
| Groups of every description were to be seen devouring the food and swallowing the liquor thus abandoned to their discretion. | И всюду небольшие группы людей всякого звания, поедавшие обильное угощение и запивавшие его домашним пивом. |
| The naked Saxon serf was drowning the sense of his half-year's hunger and thirst, in one day of gluttony and drunkenness-the more pampered burgess and guild-brother was eating his morsel with gust, or curiously criticising the quantity of the malt and the skill of the brewer. | Тут толпились и полунагие саксонские рабы, голодавшие полгода подряд и пришедшие сюда, чтобы хоть один денек попить и поесть вволю. Там зажиточные горожане и цеховые мастера угощались с большим разбором, степенно обсуждая количество затраченных припасов и искусство пивовара. |
| Some few of the poorer Norman gentry might also be seen, distinguished by their shaven chins and short cloaks, and not less so by their keeping together, and looking with great scorn on the whole solemnity, even while condescending to avail themselves of the good cheer which was so liberally supplied. | Кое-где виднелись и бедные дворяне норманского происхождения. Они отличались от прочих бритыми подбородками, короткими плащами, а также тем, что держались особняком и с величайшим презрением смотрели на все окружающее, не упуская в то же время случая угоститься за счет щедрых хозяев. |
| Mendicants were of course assembled by the score, together with strolling soldiers returned from Palestine, (according to their own account at least,) pedlars were displaying their wares, travelling mechanics were enquiring after employment, and wandering palmers, hedge-priests, Saxon minstrels, and Welsh bards, were muttering prayers, and extracting mistuned dirges from their harps, crowds, and rotes. | Само собою разумеется, что нищие сновали по всему двору, вперемежку с солдатами, воротившимися, по их словам, из Палестины. Разносчики раскладывали здесь свои товары; бродячие мастеровые расспрашивали о работе; тут же разные странники, богомольцы, самозваные монахи, саксонские менестрели и уэльские барды бормотали молитвы и извлекали нестройные звуки из своих арф, шестиструнных скрипок и гитар. |
| 58 One sent forth the praises of Athelstane in a doleful panegyric; another, in a Saxon genealogical poem, rehearsed the uncouth and harsh names of his noble ancestry. | Один прославлял Ательстана в горестном панегирике, другой пел песню о его родословной, перечисляя трудные имена его благородных предков. |
| Jesters and jugglers were not awanting, nor was the occasion of the assembly supposed to render the exercise of their profession indecorous or improper. | Не было недостатка в фокусниках и скоморохах; их представления в таком месте и по такому поводу никому не казались неуместными или предосудительными. |
| Indeed the ideas of the Saxons on these occasions were as natural as they were rude. | В этом отношении взгляды саксов отличались крайней простотой. |
| If sorrow was thirsty, there was drink-if hungry, there was food-if it sunk down upon and saddened the heart, here were the means supplied of mirth, or at least of amusement. | Если человек с горя захотел есть - вот ему пища, если захотел пить - вот питье, а если его брала тоска - вот и развлечения. |
| Nor did the assistants scorn to avail themselves of those means of consolation, although, every now and then, as if suddenly recollecting the cause which had brought them together, the men groaned in unison, while the females, of whom many were present, raised up their voices and shrieked for very woe. | И гости всем этим пользовались без малейшего стеснения. Но время от времени, как бы вспоминая, по какому случаю они сюда явились, все мужчины принимались стонать, а женщины (их тоже было немало) начинали вопить и причитать во весь голос. |
| Such was the scene in the castle-yard at Coningsburgh when it was entered by Richard and his followers. | Таково было зрелище, представшее глазам Ричарда и его спутников при входе в ограду замка Конингсбург. |
| The seneschal or steward deigned not to take notice of the groups of inferior guests who were perpetually entering and withdrawing, unless so far as was necessary to preserve order; nevertheless he was struck by the good mien of the Monarch and Ivanhoe, more especially as he imagined the features of the latter were familiar to him. | Дворецкий, или сенешаль, не удостаивал вниманием беспрестанно приходивших и уходивших гостей низшего звания, вмешиваясь в дело лишь в тех случаях, когда надо было наводить порядок. Однако он был невольно поражен наружностью короля и Айвенго, лицо которого показалось ему хорошо знакомым. |
| Besides, the approach of two knights, for such their dress bespoke them, was a rare event at a Saxon solemnity, and could not but be regarded as a sort of honour to the deceased and his family. | К тому же появление рыцарей было довольно редким случаем на саксонских торжествах и считалось большой честью для покойника и его семейства. |
| And in his sable dress, and holding in his hand his white wand of office, this important personage made way through the miscellaneous assemblage of guests, thus conducting Richard and Ivanhoe to the entrance of the tower. | Эта важная персона в траурном одеянии и с белым жезлом в руке выступила вперед и расчистила дорогу среди разношерстеной толпы для Ричарда и Айвенго ко входу в башню. |
| Gurth and Wamba speedily found acquaintances in the court-yard, nor presumed to intrude themselves any farther until their presence should be required. | Гурт и Вамба остались на дворе, где они тотчас повстречали приятелей и дожидались, пока их позовут. |
| CHAPTER XLII | Глава XLII |
| I found them winding of Marcello's corpse. | Я видел - одевали труп Марчелло. |
| And there was such a solemn melody, | И слышалось торжественное пенье. |
| 'Twixt doleful songs, tears, and sad elegies,- Such as old grandames, watching by the dead, Are wont to outwear the night with. -Old Play | Вокруг и плакали и голосили; Обычно так поют и причитают Старухи, что проводят ночь у гроба. Старинная пьеса |
| The mode of entering the great tower of Coningsburgh Castle is very peculiar, and partakes of the rude simplicity of the early times in which it was erected. | Вход в главную башню Конингсбурга очень своеобразен и свидетельствует о грубой простоте той эпохи, в которую был выстроен этот замок. |
| A flight of steps, so deep and narrow as to be almost precipitous, leads up to a low portal in the south side of the tower, by which the adventurous antiquary may still, or at least could a few years since, gain access to a small stair within the thickness of the main wall of the tower, which leads up to the third story of the building,-the two lower being dungeons or vaults, which neither receive air nor light, save by a square hole in the third story, with which they seem to have communicated by a ladder. | Несколько очень крутых, почти отвесных ступенек ведут в низкий проход в южной стене башни, сквозь который любознательный исследователь старины может (или мог по крайней мере несколько лет тому назад) проникнуть внутрь замка и по узенькой лестнице, высеченной в толще самой стены, подняться на третий этаж. |
| The access to the upper apartments in the tower which consist in all of four stories, is given by stairs which are carried up through the external buttresses. By this difficult and complicated entrance, the good King Richard, followed by his faithful Ivanhoe, was ushered into the round apartment which occupies the whole of the third story from the ground. | Два нижних этажа служили погребами или казематами и получали свет и воздух через четырехугольное отверстие в полу третьего этажа; проникнуть туда можно было только при помощи переносной деревянной лестницы. Сообщение с четвертым поддерживалось через ходы в устоях замка. Такими-то сложными путями и повели доброго короля Ричарда и его верного Айвенго в круглый зал, занимавший весь третий этаж. |
| Wilfred, by the difficulties of the ascent, gained time to muffle his face in his mantle, as it had been held expedient that he should not present himself to his father until the King should give him the signal. | Пока они медленно подвигались по крутым лестницам, Уилфред постарался так закутаться в плащ, чтобы скрыть свое лицо. Он считал неуместным показываться отцу, пока король не подаст ему знака. |
| There were assembled in this apartment, around a large oaken table, about a dozen of the most distinguished representatives of the Saxon families in the adjacent counties. | В зале вокруг большого дубового стола сидело человек двенадцать знатных саксов, собравшихся из всех соседних округов. |
| They were all old, or, at least, elderly men; for the younger race, to the great displeasure of the seniors, had, like Ivanhoe, broken down many of the barriers which separated for half a century the Norman victors from the vanquished Saxons. | Все это были старики или люди пожилые, ибо молодое поколение, к великому неудовольствию старших, последовало примеру Уилфреда Айвенго, нарушив многие из преград, полвека отделявших покоренных саксов от победивших норманнов. |
| The downcast and sorrowful looks of these venerable men, their silence and their mournful posture, formed a strong contrast to the levity of the revellers on the outside of the castle. | Унылый и печальный вид этих почтенных людей, их безмолвие и грустные позы составляли разительную противоположность веселью и оживлению, царившим под стенами замка. |
| Their grey locks and long full beards, together with their antique tunics and loose black mantles, suited well with the singular and rude apartment in which they were seated, and gave the appearance of a band of ancient worshippers of Woden, recalled to life to mourn over the decay of their national glory. | Их распущенные по плечам седые волосы, длинные, окладистые бороды, куртки старинного покроя и широкие черные плащи вполне соответствовали простоте своеобразной комнаты, где они заседали, и придавали им вид древних поклонников Одина, оживших лишь для того, чтобы оплакивать былое величие своего племени. |
| Cedric, seated in equal rank among his countrymen, seemed yet, by common consent, to act as chief of the assembly. | Седрик занимал место рядом с остальными, но, по общему молчаливому соглашению, был главным лицом в этом зале. |
| Upon the entrance of Richard (only known to him as the valorous Knight of the Fetterlock) he arose gravely, and gave him welcome by the ordinary salutation, "Waes hael", raising at the same time a goblet to his head. | Когда вошел Ричард (известный ему лишь как храбрый Рыцарь Висячего Замка), Седрик важно встал с места и, подняв кубок, произнес приветствие: "Добро пожаловать!" |
| The King, no stranger to the customs of his English subjects, returned the greeting with the appropriate words, "Drinc hael", and partook of a cup which was handed to him by the sewer. | Король, уже освоившийся с обычаями своих саксонских подданных, ответил: "За ваше здоровье!" - и выпил кубок, поданный ему прислужником. |
| The same courtesy was offered to Ivanhoe, who pledged his father in silence, supplying the usual speech by an inclination of his head, lest his voice should have been recognised. | Та же любезность оказана была Уилфреду, но он только поклонился в ответ, боясь, как бы его не узнали по голосу. |
| When this introductory ceremony was performed, Cedric arose, and, extending his hand to Richard, conducted him into a small and very rude chapel, which was excavated, as it were, out of one of the external buttresses. | Когда эта предварительная церемония была кончена, Седрик опять встал и, подав руку Ричарду, повел его в тесную и бедную капеллу, как бы выдолбленную в толще одного из устоев крепости. |
| As there was no opening, saving a little narrow loop-hole, the place would have been nearly quite dark but for two flambeaux or torches, which showed, by a red and smoky light, the arched roof and naked walls, the rude altar of stone, and the crucifix of the same material. | Так как вместо окон здесь была одна узкая бойница, то внутри помещения царила почти полная темнота. Только два дымных факела бросали слабый красноватый свет на сводчатый потолок, голые стены и грубый каменный алтарь с распятием. |
| Before this altar was placed a bier, and on each side of this bier kneeled three priests, who told their beads, and muttered their prayers, with the greatest signs of external devotion. | Перед этим алтарем установлен был гроб, а по обеим сторонам его по три монаха, стоя на коленях, с благочестивым видом перебирали четки и бормотали молитвы. |
| For this service a splendid "soul-scat" was paid to the convent of Saint Edmund's by the mother of the deceased; and, that it might be fully deserved, the whole brethren, saving the lame Sacristan, had transferred themselves to Coningsburgh, where, while six of their number were constantly on guard in the performance of divine rites by the bier of Athelstane, the others failed not to take their share of the refreshments and amusements which went on at the castle. | За эту церемонию мать покойного Ательстана внесла богатейший вклад на помин души в монастырь святого Эдмунда. Для того чтобы в полной мере заслужить ее приношение, вся братия (за исключением одного только хромого пономаря) переселилась на время в Конингсбург, где по шесть человек одновременно выполняли богослужение при гробе Ательстана, а остальные, не теряя времени, угощались всеми яствами, какие в ту пору предлагались в замке, не забывая и о развлечениях. |
| In maintaining this pious watch and ward, the good monks were particularly careful not to interrupt their hymns for an instant, lest Zernebock, the ancient Saxon Apollyon, should lay his clutches on the departed Athelstane. | При отправлении богослужения у гроба благочестивые монахи пуще всего заботились о том, чтобы духовные песнопения не прекращались ни на одну секунду, из опасения, как бы Зернобок, этот Аполлион древних саксов, не наложил своих когтей на покойника. |
| Nor were they less careful to prevent any unhallowed layman from touching the pall, which, having been that used at the funeral of Saint Edmund, was liable to be desecrated, if handled by the profane. | Не менее заботливо охраняли они от прикосновения мирян погребальный покров на гробе, так как этот покров употреблялся при похоронах святого Эдмунда и, следовательно, мог подвергнуться осквернению, если бы до него коснулась рука непосвященного. |
| If, in truth, these attentions could be of any use to the deceased, he had some right to expect them at the hands of the brethren of Saint Edmund's, since, besides a hundred mancuses of gold paid down as the soul-ransom, the mother of Athelstane had announced her intention of endowing that foundation with the better part of the lands of the deceased, in order to maintain perpetual prayers for his soul, and that of her departed husband. | Если верить, что все эти заботы и знаки внимания могли принести какую-либо пользу покойнику, то он имел полное право ожидать их от монастырской братии святого Эдмунда, потому что, помимо ста золотых марок, внесенных когда-то самим Ательстаном на помин своей души, мать покойного уже объявила о намерении пожертвовать обители большую часть земель и угодий, принадлежавших ее сыну, на вечное поминовение его души и души ее мужа. |
| Richard and Wilfred followed the Saxon Cedric into the apartment of death, where, as their guide pointed with solemn air to the untimely bier of Athelstane, they followed his example in devoutly crossing themselves, and muttering a brief prayer for the weal of the departed soul. | Ричард и Уилфред вошли за Седриком в часовню и, когда он торжественно указал им на гроб безвременно почившего Ательстана, набожно перекрестились и пробормотали краткую молитву об упокоении его души. |
| This act of pious charity performed, Cedric again motioned them to follow him, gliding over the stone floor with a noiseless tread; and, after ascending a few steps, opened with great caution the door of a small oratory, which adjoined to the chapel. | Исполнив этот благочестивый обряд, Седрик подал им знак следовать за ним и, бесшумно скользя по каменному полу, повел их дальше. Поднявшись на несколько ступеней, он с величайшей осторожностью отворил дверь небольшой молельни рядом с часовней. |
| It was about eight feet square, hollowed, like the chapel itself, out of the thickness of the wall; and the loop-hole, which enlightened it, being to the west, and widening considerably as it sloped inward, a beam of the setting sun found its way into its dark recess, and showed a female of a dignified mien, and whose countenance retained the marked remains of majestic beauty. | Это была квадратная комнатка, не больше восьми футов в длину и ширину, уместившаяся, так же как и капелла, в толще стены; узкая бойница, служившая вместо окна и обращенная на запад, сильно расширялась внутри комнаты. Лучи заходящего солнца проникли в это темное убежище и озарили величавую женщину, лицо которой хранило следы былой красоты. |
| Her long mourning robes and her flowing wimple of black cypress, enhanced the whiteness of her skin, and the beauty of her light-coloured and flowing tresses, which time had neither thinned nor mingled with silver. | Длинное траурное платье и покрывало из черного крепа оттеняли белизну ее кожи и пре- лесть роскошных светлых волос, еще не посеребренных временем. |
| Her countenance expressed the deepest sorrow that is consistent with resignation. | Лицо ее выражало самую глубокую печаль, какая только может быть совместима с христианской покорностью. |
| On the stone table before her stood a crucifix of ivory, beside which was laid a missal, having its pages richly illuminated, and its boards adorned with clasps of gold, and bosses of the same precious metal. | На каменном столе перед нею стояло распятие из слоновой кости и возле него - раскрытый молитвенник в золотом окладе и с застежками из того же драгоценного металла; его страницы были украшены затейливыми заглавными буквами и рисунками. |
| "Noble Edith," said Cedric, after having stood a moment silent, as if to give Richard and Wilfred time to look upon the lady of the mansion, "these are worthy strangers, come to take a part in thy sorrows. | - Благородная Эдит, - сказал Седрик, с минуту постояв в молчании, дабы дать время Ричарду и Уилфреду рассмотреть хозяйку дома, - я привел к тебе почтенных незнакомых людей. Они пришли разделить твою печаль. |
| And this, in especial, is the valiant Knight who fought so bravely for the deliverance of him for whom we this day mourn." | Вот это - доблестный рыцарь, он храбро сражался ради освобождения из плена того, кого мы ныне оплакиваем. |
| "His bravery has my thanks," returned the lady; "although it be the will of Heaven that it should be displayed in vain. | - Благодарю его за доблестный подвиг, - отвечала леди Эдит, - хотя богу не угодно было, чтобы этот подвиг увенчался успехом. |
| I thank, too, his courtesy, and that of his companion, which hath brought them hither to behold the widow of Adeling, the mother of Athelstane, in her deep hour of sorrow and lamentation. | Благодарю также за любезность, побудившую его и его спутника прийти сюда, чтобы увидеть вдову Аделинга, мать Ательстана, в часы ее тяжелого горя. |
| To your care, kind kinsman, I intrust them, satisfied that they will want no hospitality which these sad walls can yet afford." | Вашему попечению, мой добрый родственник, поручаю я наших достойных гостей и уверена, что они не испытают недостатка в гостеприимстве, пока оно существует в этих печальных стенах. |
| The guests bowed deeply to the mourning parent, and withdrew from their hospitable guide. | Г ости отвесили глубокий поклон опечаленной матери и удалились вслед за своим гостеприимным проводником. |
| Another winding stair conducted them to an apartment of the same size with that which they had first entered, occupying indeed the story immediately above. | Другая винтовая лестница привела их наверх, в зал точно таких же размеров, как тот, в который они вошли с самого начала. |
| From this room, ere yet the door was opened, proceeded a low and melancholy strain of vocal music. | Этот зал занимал четвертый этаж здания. Когда дверь комнаты приоткрылась, послышалось унылое хоровое пение. |
| When they entered, they found themselves in the presence of about twenty matrons and maidens of distinguished Saxon lineage. | Войдя, они застали там собрание почтенных матрон и девиц из знатных саксонских семейств. |
| Four maidens, Rowena leading the choir, raised a hymn for the soul of the deceased, of which we have only been able to decipher two or three stanzas:- | Четыре девушки, с Ровеной во главе, пели гимн душе умершего; но мы из этого поэтического произведения могли разобрать лишь две или три строфы: |
| Dust unto dust, To this all must; The tenant hath resign'd The faded form To waste and worm- Corruption claims her kind. | У бренных тел Один удел - В прах превратится плоть. Всему взамен - Распад и тлен, Его не побороть. |
| Through paths unknown Thy soul hath flown, To seek the realms of woe, Where fiery pain Shall purge the stain Of actions done below. | Оставив нас, Ты в этот час Летишь в обитель зла, Чтоб в вышине, Горя в огне, Душа спастись могла. |
| In that sad place, By Mary's grace, Brief may thy dwelling be Till prayers and alms, And holy psalms, Shall set the captive free. | От муки той Слова святой Тебя освободят. Петь будем мы Свои псалмы - И ты покинешь ад. |
| While this dirge was sung, in a low and melancholy tone, by the female choristers, the others were divided into two bands, of which one was engaged in bedecking, with such embroidery as their skill and taste could compass, a large silken pall, destined to cover the bier of Athelstane, while the others busied themselves in selecting, from baskets of flowers placed before them, garlands, which they intended for the same mournful purpose. | Под это тихое и печальное пение четырех девушек остальные занимались вышиванием, по собственному вкусу и умению, большого шелкового покрова на гроб Ательстана или выбирали из расставленных перед ними корзин цветы и плели венки. |
| The behaviour of the maidens was decorous, if not marked with deep affliction; but now and then a whisper or a smile called forth the rebuke of the severer matrons, and here and there might be seen a damsel more interested in endeavouring to find out how her mourning-robe became her, than in the dismal ceremony for which they were preparing. | Девицы держали себя скромно, как полагалось на похоронах, но нельзя было сказать, что они горевали. Иные украдкой перешептывались или улыбались, что всякий раз вызывало нарекания со стороны пожилых дам. Можно было заметить, что некоторые из девиц гораздо больше думали о том, идет ли к ним траурный наряд, чем о печальной церемонии. |
| Neither was this propensity (if we must needs confess the truth) at all diminished by the appearance of two strange knights, which occasioned some looking up, peeping, and whispering. | Нужно сознаться, что появление двух незнакомых рыцарей еще более усилило это настроение: девушки стали оглядываться, шептаться и подталкивать друг друга. |
| Rowena alone, too proud to be vain, paid her greeting to her deliverer with a graceful courtesy. | Одна Ровена, слишком гордая, чтобы быть тщеславной, поклонилась своему избавителю с любезной грацией. |
| Her demeanour was serious, but not dejected; and it may be doubted whether thoughts of Ivanhoe, and of the uncertainty of his fate, did not claim as great a share in her gravity as the death of her kinsman. | Она была серьезна, но не печальна, и нельзя было решить, чем был вызван ее озабоченный вид -отсутствием известий о судьбе Айвенго или же кончиной ее родственника. |
| To Cedric, however, who, as we have observed, was not remarkably clear-sighted on such occasions, the sorrow of his ward seemed so much deeper than any of the other maidens, that he deemed it proper to whisper the explanation-"She was the affianced bride of the noble Athelstane."-It may be doubted whether this communication went a far way to increase Wilfred's disposition to sympathize with the mourners of Coningsburgh. | Седрик, как мы уже не раз имели случай заметить, не отличался особой проницательностью, и уныние его питомицы казалось ему столь глубоким и естественным, что он счел приличным объяснить его гостям, шепнув им на ухо: "Она была нареченной невестой благородного Ательстана". Вряд ли это сообщение могло побудить Уилфреда особенно грустить о кончине конингсбургского тана и сочувствовать тем, кто его оплакивал. |
| Having thus formally introduced the guests to the different chambers in which the obsequies of Athelstane were celebrated under different forms, Cedric conducted them into a small room, destined, as he informed them, for the exclusive accomodation of honourable guests, whose more slight connexion with the deceased might render them unwilling to join those who were immediately effected by the unhappy event. | Обойдя с гостями все покои замка, где происходили погребальные торжества, Седрик провел их в небольшую комнату, предназначенную, по его словам, для почетных гостей, которые были не так близко знакомы с покойным, а потому, быть может, не желали проводить все время с теми, для кого эта скорбь была особенно чувствительна. |
| He assured them of every accommodation, and was about to withdraw when the Black Knight took his hand. | Сказав, что им немедленно будет доставлено все, что они пожелают, он уже собрался уходить, но Черный Рыцарь удержал его за руку. |
| "I crave to remind you, noble Thane," he said, "that when we last parted, you promised, for the service I had the fortune to render you, to grant me a boon." | - Позвольте вам напомнить, благородный тан, -сказал он, - что когда мы с вами в последний раз расставались, вы обещали за те услуги, которые мне удалось оказать вам, сделать мне подарок. |
| "It is granted ere named, noble Knight," said Cedric; "yet, at this sad moment--" | - Все, что угодно, благородный рыцарь, - сказал Седрик, - но в такую печальную минуту... |
| "Of that also," said the King, "I have bethought me-but my time is brief-neither does it seem to me unfit, that, when closing the grave on the noble Athelstane, we should deposit therein certain prejudices and hasty opinions." | - Я и об этом подумал, - прервал его король, - но у меня мало времени. К тому же, мне кажется, что в тот час, когда мы опустим в могилу благородного Ательстана, было бы желательно похоронить вместе с его останками некоторые предрассудки и несправедливые суждения... |
| "Sir Knight of the Fetterlock," said Cedric, colouring, and interrupting the King in his turn, "I trust your boon regards yourself and no other; for in that which concerns the honour of my house, it is scarce fitting that a stranger should mingle." | - Сэр Рыцарь Висячего Замка, - сказал Седрик, покраснев и, в свою очередь, прерывая гостя, - я надеюсь, что подарок, которого вы просите, касается только вашей собственной особы. Во все, что относится к чести моего дома, постороннему человеку не подобает вмешиваться. |
| "Nor do I wish to mingle," said the King, mildly, "unless in so far as you will admit me to have an interest. | - Я и не желаю вмешиваться, - сказал король мягко, - во всяком случае, до тех пор, пока вы не признаете, что я на это имею некоторое право. |
| As yet you have known me but as the Black Knight of the Fetterlock-Know me now as Richard Plantagenet." | До сих пор вы меня знали под именем Черного Рыцаря Висячего Замка. Знайте же, что я Ричард Плантагенет. |
| "Richard of Anjou!" exclaimed Cedric, stepping backward with the utmost astonishment. | - Ричард Анжуйский! - воскликнул Седрик, отступив в величайшем изумлении. |
| "No, noble Cedric-Richard of England!-whose deepest interest-whose deepest wish, is to see her sons united with each other.-And, how now, worthy Thane! hast thou no knee for thy prince?" | - Нет, благородный Седрик, я Ричард, король английский. Заветное мое желание заключается в том, чтобы все сыны Англии жили между собою в мире и согласии... Что же, почтенный тан, ты и не думаешь преклонить колено пред твоим государем? |
| "To Norman blood," said Cedric, "it hath never bended." | - Перед норманской кровью оно никогда не преклонялось, - сказал Седрик. |
| "Reserve thine homage then," said the Monarch, "until I shall prove my right to it by my equal protection of Normans and English." | - Тогда воздержись от присяги, - сказал король, -пока не убедишься, что я одинаково покровительствую и норманнам и саксам. |
| "Prince," answered Cedric, "I have ever done justice to thy bravery and thy worth-Nor am I ignorant of thy claim to the crown through thy descent from Matilda, niece to Edgar Atheling, and daughter to Malcolm of Scotland. | - Государь, - отвечал Седрик, - я всегда отдавал справедливость твоей храбрости и достоинствам. Знаю также, на чем основаны твои права на корону: ты потомок Матильды, а она была племянницей Эдгара Атлинга и дочерью шотландского короля Малькольма. |
| But Matilda, though of the royal Saxon blood, was not the heir to the monarchy." | Но Матильда, хоть и королевской саксонской крови, не была наследницей престола. |
| "I will not dispute my title with thee, noble Thane," said Richard, calmly; "but I will bid thee look around thee, and see where thou wilt find another to be put into the scale against it." | - Я не буду спорить с тобой о моих правах, благородный тан, - сказал Ричард спокойно, -но попрошу тебя оглянуться вокруг и сказать, кого же ты теперь можешь выставить мне соперником. |
| "And hast thou wandered hither, Prince, to tell me so?" said Cedric-"To upbraid me with the ruin of my race, ere the grave has closed o'er the last scion of Saxon royalty?"-His countenance darkened as he spoke.-"It was boldly-it was rashly done!" | - И ты явился сюда только затем, чтобы сказать мне об этом? - сказал Седрик. - Пришел укорять меня в гибели моего племени, когда еще не засыпана могила последнего отпрыска саксонских королей! - При этих словах лицо его омрачилось гневом. - Это смелый и опрометчивый шаг! |
| "Not so, by the holy rood!" replied the King; "it was done in the frank confidence which one brave man may repose in another, without a shadow of danger." | - Нисколько, клянусь святым крестом! - возразил король. - Я поступил так в полной уверенности, что один храбрый человек может положиться на другого, ничего не опасаясь. |
| "Thou sayest well, Sir King-for King I own thou art, and wilt be, despite of my feeble opposition.-I dare not take the only mode to prevent it, though thou hast placed the strong temptation within my reach!" | - Ты хорошо сказал, государь, и я признаю, что ты король Англии и будешь им впредь, невзирая на мое слабое сопротивление. Не смею прибегнуть к тому средству, которое могло бы этому помешать, хоть ты и ввел меня в сильное искушение. |
| "And now to my boon," said the King, "which I ask not with one jot the less confidence, that thou hast refused to acknowledge my lawful sovereignty. | - А теперь вернемся к моей просьбе, - сказал король, - и я ее выскажу так же прямо и откровенно, как ты отказался признать во мне законного короля. |
| I require of thee, as a man of thy word, on pain of being held faithless, man-sworn, and 'nidering', 581 to forgive and receive to thy paternal affection the good knight, Wilfred of Ivanhoe. | Итак, на основании данного тобою слова и под страхом обвинения в вероломстве и клятвопреступлении прошу, чтобы ты простил доброго рыцаря Уилфреда Айвенго и снова даровал ему свою родительскую любовь. |
| In this reconciliation thou wilt own I have an interest-the happiness of my friend, and the quelling of dissension among my faithful people." | Согласись, что в этом примирении и я лично заинтересован, так как оно касается счастья моего друга и должно прекратить распри среди моих верных подданных. |
| "And this is Wilfred!" said Cedric, pointing to his son. | - Это Уилфред? - спросил Седрик, указывая на сына. |
| "My father!-my father!" said Ivanhoe, prostrating himself at Cedric's feet, "grant me thy forgiveness!" | - Отец, отец! - воскликнул Айвенго, бросаясь к его ногам. - Даруй мне твое прощение! |
| "Thou hast it, my son," said Cedric, raising him up. | - Дарую, сын мой, - сказал Седрик, поднимая его с пола. |
| "The son of Hereward knows how to keep his word, even when it has been passed to a Norman. | - Потомок Херварда знает, как держать свое слово, даже если оно дано норманну. |
| But let me see thee use the dress and costume of thy English ancestry-no short cloaks, no gay bonnets, no fantastic plumage in my decent household. | Но ты должен носить одежду наших предков -чтобы не было в моем доме куцых плащей, пестрых шапок и перьев! |
| He that would be the son of Cedric, must show himself of English ancestry.-Thou art about to speak," he added, sternly, "and I guess the topic. | Если хочешь быть сыном Седрика, то и держись как потомок саксонского рода. Ты, я вижу, хочешь что-то сказать, - продолжал он сурово, -и я заранее знаю, о чем будет речь. |
| The Lady Rowena must complete two years' mourning, as for a betrothed husband-all our Saxon ancestors would disown us were we to treat of a new union for her ere the grave of him she should have wedded-him, so much the most worthy of her hand by birth and ancestry-is yet closed. | Знай, что леди Ровена два года будет ходить в трауре по своему нареченному. Все наши саксонские предки отказались бы от нас, если бы мы вздумали говорить о другом союзе, еще не успев опустить в могилу того, с кем она должна была соединиться, кто и знатностью и родом своим был несравненно достойнее ее руки, нежели ты. |
| The ghost of Athelstane himself would burst his bloody cerements and stand before us to forbid such dishonour to his memory." | Сам Ательстан сбросил бы с себя гробовые пелены и призрак его предстал бы перед нами, чтобы воспретить такое оскорбление его памяти. |
| It seemed as if Cedric's words had raised a spectre; for, scarce had he uttered them ere the door flew open, and Athelstane, arrayed in the garments of the grave, stood before them, pale, haggard, and like something arisen from the dead! | Казалось, будто этими словами Седрик действительно вызвал призрак. Только он успел их произнести, как дверь распахнулась, и на пороге явился Ательстан - в длинном саване, бледный, худой, похожий на выходца с того света. |
| 59 The effect of this apparition on the persons present was utterly appalling. | Его появление произвело на всех потрясающее впечатление. |
| Cedric started back as far as the wall of the apartment would permit, and, leaning against it as one unable to support himself, gazed on the figure of his friend with eyes that seemed fixed, and a mouth which he appeared incapable of shutting. | Седрик попятился к стене, прислонился к ней, словно был не в силах держаться на но- гах, и, широко разинув рот, уставился на своего друга неподвижным взглядом. |
| Ivanhoe crossed himself, repeating prayers in Saxon, Latin, or Norman-French, as they occurred to his memory, while Richard alternately said, | Айвенго крестился, произнося молитвы, посаксонски, по-латыни и на нормано-французском наречии. А Ричард вперемежку то читал молитву: |
| "Benedicite", and swore, "Mort de ma vie!" | "Benedicite", то ругался по-французски: "Mort de ma vie!" [52] |
| In the meantime, a horrible noise was heard below stairs, some crying, | Между тем в нижнем этаже слышался ужасный шум и раздавались крики: |
| "Secure the treacherous monks!"-others, | "Держи их, монахов-предателей! |
| "Down with them into the dungeon!"-others, | Упрятать их в подземелье! |
| "Pitch them from the highest battlements!" | Швырнуть их с самой высокой башни!" |
| "In the name of God!" said Cedric, addressing what seemed the spectre of his departed friend, "if thou art mortal, speak!-if a departed spirit, say for what cause thou dost revisit us, or if I can do aught that can set thy spirit at repose.-Living or dead, noble Athelstane, speak to Cedric!" | - Именем божьим заклинаю тебя, - сказал Седрик, обращаясь к тому, кого он принимал за призрак своего умершего друга, - если ты смертный -говори! Если же ты бесплотный дух - поведай, зачем ты явился к нам и что я могу сделать для упокоения твоей души? Живой или мертвый, благородный Ательстан, откройся Седрику! |
| "I will," said the spectre, very composedly, "when I have collected breath, and when you give me time-Alive, saidst thou?-I am as much alive as he can be who has fed on bread and water for three days, which seem three ages-Yes, bread and water, Father Cedric! | - Погоди, - отвечал призрак очень спокойно, - дай сперва перевести дух и отдохнуть немного. Ты спрашиваешь, жив ли я? Вот уж именно чуть жив- как человек, три дня сидевший на хлебе и воде,- три дня, но они мне показались тремя веками. Да, отец Седрик, на хлебе и воде! |
| By Heaven, and all saints in it, better food hath not passed my weasand for three livelong days, and by God's providence it is that I am now here to tell it." | Клянусь небесами и всеми святыми, иной пищи у меня не было целых трое суток, и только по воле бога случилось так, что я здесь и могу рассказать об этом. |
| "Why, noble Athelstane," said the Black Knight, "I myself saw you struck down by the fierce Templar towards the end of the storm at Torquilstone, and as I thought, and Wamba reported, your skull was cloven through the teeth." | - Как же так, благородный Ательстан, - сказал Черный Рыцарь, - я сам видел, как вы пали от руки бешеного храмовника в Торкилстоне. Я думал, да и Вамба нам говорил, что вам прорубили череп до самых зубов. |
| "You thought amiss, Sir Knight," said Athelstane, "and Wamba lied. | - Вы ошиблись, сэр рыцарь, а Вамба просто соврал, - сказал Ательстан. |
| My teeth are in good order, and that my supper shall presently find-No thanks to the Templar though, whose sword turned in his hand, so that the blade struck me flatlings, being averted by the handle of the good mace with which I warded the blow; had my steel-cap been on, I had not valued it a rush, and had dealt him such a counter-buff as would have spoilt his retreat. | - Зубы у меня все целы, и я докажу это сегодня за ужином. Впрочем, за это нечего благодарить храмовника: просто меч перевернулся в его руке и удар пришелся плашмя; к тому же я отразил его плицей. Будь у меня на голове стальной шишак, я бы не заметил этого удара и сам так бы хватил Буагильбера, что он бы не сбежал. |
| But as it was, down I went, stunned, indeed, but unwounded. | А тут я упал, правда оглушенный, но невредимый. |
| Others, of both sides, were beaten down and slaughtered above me, so that I never recovered my senses until I found myself in a coffin-(an open one, by good luck)-placed before the altar of the church of Saint Edmund's. | В этой драке на меня навалились убитые и раненые норманны и иомены, а я так и не пришел в сознание до тех пор, пока не очнулся в гробу, по счастью не заколоченном; гроб стоял перед алтарем в монастырской церкви святого Эдмунда. |
| I sneezed repeatedly-groaned-awakened and would have arisen, when the Sacristan and Abbot, full of terror, came running at the noise, surprised, doubtless, and no way pleased to find the man alive, whose heirs they had proposed themselves to be. | Я несколько раз чихал, стонал, наконец пришел в себя и собрался было встать, как на шум прибежали сильно испуганные пономарь с аббатом. Они, конечно, очень удивились, но совсем не обрадовались, когда увидели живым того человека, наследством которого собрались поживиться. |
| I asked for wine-they gave me some, but it must have been highly medicated, for I slept yet more deeply than before, and wakened not for many hours. | Я попросил у них вина. Вина-то они дали, но, должно быть" подсыпали в него снотворного, потому что я заснул крепче прежнего и проспал очень долго. |
| I found my arms swathed down-my feet tied so fast that mine ankles ache at the very remembrance-the place was utterly dark-the oubliette, as I suppose, of their accursed convent, and from the close, stifled, damp smell, I conceive it is also used for a place of sepulture. | Когда же я проснулся, то оказалось, что руки у меня связаны, а ноги стянуты так крепко, что до сих пор, как вспомню, щиколотки ноют. В помещении было совсем темно, видимо, это была подземная темница проклятого монастыря, а судя по затхлому, смрадному запаху, ею пользовались как покойницкой. |
| I had strange thoughts of what had befallen me, when the door of my dungeon creaked, and two villain monks entered. | Я никак не мог сообразить, что же это со мной происходит, но тут заскрипела дверь и вошли два негодяя монаха. |
| They would have persuaded me I was in purgatory, but I knew too well the pursy short-breathed voice of the Father Abbot.-Saint Jeremy! how different from that tone with which he used to ask me for another slice of the haunch!-the dog has feasted with me from Christmas to Twelfth-night." | Они принялись меня уверять, что я попал в чистилище, только я сразу узнал по голосу и одышке отца настоятеля. Святые угодники! Совсем по-другому заговорил, и тон совсем не тот, каким он, бывало, просил меня отрезать ему еще ломоть говядины! Проклятый пес! Ведь пировал у меня с первого дня рождества до крещения. |
| "Have patience, noble Athelstane," said the King, "take breath-tell your story at leisure-beshrew me but such a tale is as well worth listening to as a romance." | - Погодите, благородный Ательстан, - сказал король, - переведите дух и рассказывайте спокойней. Будь я проклят! Но ваш рассказ стоит того, чтобы его послушать как роман. |
| "Ay but, by the rood of Bromeholm, there was no romance in the matter!" said Athelstane.-" A barley loaf and a pitcher of water-that THEY gave me, the niggardly traitors, whom my father, and I myself, had enriched, when their best resources were the flitches of bacon and measures of corn, out of which they wheedled poor serfs and bondsmen, in exchange for their prayers-the nest of foul ungrateful vipers-barley bread and ditch water to such a patron as I had been! | - Ну, - сказал Ательстан, - клянусь бромхольским крестом, нет ничего похожего на роман! Краюха ячменного хлеба да кувшин воды - вот все, что они давали мне, скаредные прохвосты; мой отец и я обогатили их, раньше их доходов только всего и было, что копченое сало да мерка зерна, которые они вымогали у рабов и крепостных за свои молитвы, - гнездо гнусных, неблагодарных гадюк! Ячменный хлеб и вода из канавы такому благодетелю! |
| I will smoke them out of their nest, though I be excommunicated!" | Ну, погодите, я их выкурю из гнезда, пусть даже отлучают меня от церкви! |
| "But, in the name of Our Lady, noble Athelstane," said Cedric, grasping the hand of his friend, "how didst thou escape this imminent danger-did their hearts relent?" | - Именем пресвятой девы, благородный Ательстан, - сказал Седрик, хватая его за руку, -скажи, как же ты избавился от неминуемой опасности? Смягчились ли их сердца? |
| "Did their hearts relent!" echoed Athelstane.-"Do rocks melt with the sun? | - Их сердца смягчились! - воскликнул Ательстан.- Ну нет, скорее скалы растают от солнца. |
| I should have been there still, had not some stir in the Convent, which I find was their procession hitherward to eat my funeral feast, when they well knew how and where I had been buried alive, summoned the swarm out of their hive. | Я бы и до сих пор оставался там, если бы не поднялась суматоха из-за моих поминок: они, как рой пчел из улья, прилетели сюда обжираться, а уж им-то хорошо было известно, как и где я заживо похоронен. |
| I heard them droning out their death-psalms, little judging they were sung in respect for my soul by those who were thus famishing my body. | Я сам слышал, как они пели погребальные псалмы, но мне и в голову не приходило, что это они пекутся о моей душе, а тем временем морят голодом мое тело. |
| They went, however, and I waited long for food-no wonder-the gouty Sacristan was even too busy with his own provender to mind mine. | В конце концов они ушли, а я долго ждал, что мне дадут чего-нибудь поесть. И не диво: хромой пономарь слишком усердно занялся собственным угощением, чтобы подумать обо мне. |
| At length down he came, with an unstable step and a strong flavour of wine and spices about his person. | Наконец он явился и едва сполз по ступеням, так его качало, да и несло же от него вином и пряностями! |
| Good cheer had opened his heart, for he left me a nook of pasty and a flask of wine, instead of my former fare. | Должно быть, хорошая еда расположила его к милосердию, потому что он принес мне кусок пирога и флягу вина. |
| I ate, drank, and was invigorated; when, to add to my good luck, the Sacristan, too totty to discharge his duty of turnkey fitly, locked the door beside the staple, so that it fell ajar. | Я поел, выпил и подкрепился. На мое счастье, пономарь был так пьян, что не мог исправно исполнять обязанности тюремщика. Уходя, он повернул ключ, но дверь не захлопнул, так что она приоткрылась. |
| The light, the food, the wine, set my invention to work. | От света, сытной еды и вина в голове у меня прояснилось. |
| The staple to which my chains were fixed, was more rusted than I or the villain Abbot had supposed. | Железная скоба, к которой были прикреплены мои цепи, совсем перержавела, чего не подозревали ни я, ни этот подлец аббат. |
| Even iron could not remain without consuming in the damps of that infernal dungeon." | У них в проклятом подвале такая сырость, что и железо не может долго выдержать. |
| "Take breath, noble Athelstane," said Richard, "and partake of some refreshment, ere you proceed with a tale so dreadful." | - Вы бы отдохнули, благородный Ательстан, -сказал Ричард, - вам следует чем-нибудь подкрепиться, прежде чем закончить рассказ об этих страшных событиях. |
| "Partake!" quoth Athelstane; | - Подкрепиться? - молвил Ательстан. |
| "I have been partaking five times to-day-and yet a morsel of that savoury ham were not altogether foreign to the matter; and I pray you, fair sir, to do me reason in a cup of wine." | - Я сегодня уже раз пять поел, а впрочем, не худо бы отведать вот этой сочной ветчины. Прошу вас, любезный сэр, выпить со мной кружку вина. |
| The guests, though still agape with astonishment, pledged their resuscitated landlord, who thus proceeded in his story:-He had indeed now many more auditors than those to whom it was commenced, for Edith, having given certain necessary orders for arranging matters within the Castle, had followed the dead-alive up to the stranger's apartment attended by as many of the guests, male and female, as could squeeze into the small room, while others, crowding the staircase, caught up an erroneous edition of the story, and transmitted it still more inaccurately to those beneath, who again sent it forth to the vulgar without, in a fashion totally irreconcilable to the real fact. | Гости, все еще не опомнившиеся от удивления, выпили за здоровье воскресшего хозяина дома, и он продолжал свой рассказ. Теперь слушателей у него было гораздо больше. Леди Эдит, сделав все нужные распоряжения, последовала за своим восставшим из гроба сыном. Вслед за ней набралось столько любопытных, сколько могла вместить тесная комната; остальные же столпились в дверях и на лестнице. Они подхватывали на лету то, что успевали услышать из рассказа Ательстана, и передавали дальше. Переходя из уст в уста, история окончательно искажалась и доходила до ушей толпы, собравшейся на дворе замка, в неузнаваемом виде. |
| Athelstane, however, went on as follows, with the history of his escape:- | Между тем Ательстан продолжал рассказ о своем освобождении: |
| "Finding myself freed from the staple, I dragged myself up stairs as well as a man loaded with shackles, and emaciated with fasting, might; and after much groping about, I was at length directed, by the sound of a jolly roundelay, to the apartment where the worthy Sacristan, an it so please ye, was holding a devil's mass with a huge beetle-browed, broad-shouldered brother of the grey-frock and cowl, who looked much more like a thief than a clergyman. | - Кое-как вывернув железную скобу, я с трудом вылез из подвала, потому что цепи были тяжелые, а я совсем ослабел от такого поста. Долго я бродил наугад, но веселенькая песенка привела меня в то помещение, где почтенный пономарь служил молебен черту с какимто здоровенным монахом в сером балахоне с капюшоном - больше похожим на вора, чем на духовную особу. |
| I burst in upon them, and the fashion of my grave-clothes, as well as the clanking of my chains, made me more resemble an inhabitant of the other world than of this. | Я появился внезапно, в могильном саване, под звон цепей - сущий выходец с того света. |
| Both stood aghast; but when I knocked down the Sacristan with my fist, the other fellow, his pot-companion, fetched a blow at me with a huge quarter-staff." | Оба остолбенели, но когда я кулаком сшиб с ног пономаря, его собутыльник замахнулся на меня тяжелой дубиной. |
| "This must be our Friar Tuck, for a count's ransom," said Richard, looking at Ivanhoe. | - Бьюсь об заклад, что это был наш отшельник! -сказал Ричард Уилфреду Айвенго. |
| "He may be the devil, an he will," said Athelstane. | - А хоть бы сам черт, мне все равно, - сказал Ательстан. |
| "Fortunately he missed the aim; and on my approaching to grapple with him, took to his heels and ran for it. | - По счастью, он промахнулся, а когда я подступил, чтобы сцепиться с ним, он бросился бежать. |
| I failed not to set my own heels at liberty by means of the fetter-key, which hung amongst others at the sexton's belt; and I had thoughts of beating out the knave's brains with the bunch of keys, but gratitude for the nook of pasty and the flask of wine which the rascal had imparted to my captivity, came over my heart; so, with a brace of hearty kicks, I left him on the floor, pouched some baked meat, and a leathern bottle of wine, with which the two venerable brethren had been regaling, went to the stable, and found in a private stall mine own best palfrey, which, doubtless, had been set apart for the holy Father Abbot's particular use. | В связке ключей, что висели у пономаря на поясе, я нашел один, которым отомкнул кандалы и так освободился от цепей. Думал было той же связкой вышибить мозги у этого мерзавца, да вспомнил, что он усладил мою неволю куском пирога и флягой вина, и пожалел. Дал я ему несколько хороших пинков и оставил валяться на полу; потом, захватив кусок жареного мяса и кожаную флягу с вином, которым угощались преподобные отцы, я поспешил в конюшню. |
| Hither I came with all the speed the beast could compass-man and mother's son flying before me wherever I came, taking me for a spectre, the more especially as, to prevent my being recognised, I drew the corpse-hood over my face. | Там, в отдельном стойле, я нашел моего лучшего скакуна, очевидно припрятанного почтеннейшим аббатом для себя, и помчался сюда со всей быстротой, на какую была способна лошадь. Народ в ужасе разбегался, принимая меня за привидение, тем более что я, из опасения быть узнанным, надвинул колпак савана на лицо. |
| I had not gained admittance into my own castle, had I not been supposed to be the attendant of a juggler who is making the people in the castle-yard very merry, considering they are assembled to celebrate their lord's funeral-I say the sewer thought I was dressed to bear a part in the tregetour's mummery, and so I got admission, and did but disclose myself to my mother, and eat a hasty morsel, ere I came in quest of you, my noble friend." | Меня и в собственный замок не впустили бы, если б не подумали, что я помощник фокусника, который потешает народ во дворе замка, что довольно странно, принимая во внимание, что они тут собрались на похороны хозяина... Дворецкий вообразил, что я нарочно так нарядился для участия в представлении, и пропустил меня в замок. Я явился к матушке и наскоро перекусил, а потом отправился искать вас, мой благородный друг. |
| "And you have found me," said Cedric, "ready to resume our brave projects of honour and liberty. | - И застаешь меня, - сказал Седрик, - готовым немедленно взяться за осуществление наших смелых замыслов, касающихся завоевания чести и свободы. |
| I tell thee, never will dawn a morrow so auspicious as the next, for the deliverance of the noble Saxon race." | Говорю тебе: еще ни одна утренняя заря не была так благоприятна для освобождения саксонского племени, как заря завтрашнего дня. |
| "Talk not to me of delivering any one," said Athelstane; "it is well I am delivered myself. | - Пожалуйста, не толкуй мне о том, что кого-то нужно освобождать, - сказал Ательстан. -Спасибо, что хоть сам-то я освободился. |
| I am more intent on punishing that villain Abbot. | Для меня теперь важнее всего хорошенько наказать подлеца аббата. |
| He shall hang on the top of this Castle of Coningsburgh, in his cope and stole; and if the stairs be too strait to admit his fat carcass, I will have him craned up from without." | Повешу его на самой верхушке конингсбургской башни как есть - в стихаре и в епитрахили, а если его жирное брюхо не пролезет по лестнице, велю втащить его по наружной стене. |
| "But, my son," said Edith, "consider his sacred office." | - Но, сын мой, - сказала леди Эдит, - подумай о его священном сане! |
| "Consider my three days' fast," replied Athelstane; "I will have their blood every one of them. | - Я думаю о своем трехдневном посте, - отвечал Ательстан, - и жажду крови каждого из них. |
| Front-de-Boeuf was burnt alive for a less matter, for he kept a good table for his prisoners, only put too much garlic in his last dish of pottage. | Фрон де Беф сгорел живьем, а виноват был меньше их, потому что кормил своих пленников вполне сносно, если не считать, что в последний раз в похлебку положили слишком много чесноку. |
| But these hypocritical, ungrateful slaves, so often the self-invited flatterers at my board, who gave me neither pottage nor garlic, more or less, they die, by the soul of Hengist!" | Сколько раз эти лицемеры и неблагодарные рабы сами напрашивались ко мне на обед, а мне даже не дали пустой похлебки и головки чесноку! Всех казню, клянусь душой Хенгиста! |
| "But the Pope, my noble friend,"-said Cedric- | - Но римский папа, мой благородный друг... -начал Седрик. |
| "But the devil, my noble friend, "-answered Athelstane; "they die, and no more of them. | - А хоть бы и сам сатана, мой благородный друг, - перебил его Ательстан. - Казню, да и только! |
| Were they the best monks upon earth, the world would go on without them." | Будь они самые лучшие монахи на земле, мир обойдется и без них. |
| "For shame, noble Athelstane," said Cedric; "forget such wretches in the career of glory which lies open before thee. | - Стыдись, благородный Ательстан! - сказал Седрик. - Стоит ли заниматься такими ничтожными людишками, когда перед тобой открыто поприще славы! |
| Tell this Norman prince, Richard of Anjou, that, lion-hearted as he is, he shall not hold undisputed the throne of Alfred, while a male descendant of the Holy Confessor lives to dispute it." | Скажи вот этому норманскому принцу, Ричарду Анжуйскому, что хоть у него и львиное сердце, но он не вступит без борьбы на престол Альфреда, пока жив потомок святого Исповедника, имеющий право его оспаривать. |
| "How!" said Athelstane, "is this the noble King Richard?" | - Как! - воскликнул Ательстан. - Разве это -благородный король Ричард? |
| "It is Richard Plantagenet himself," said Cedric; "yet I need not remind thee that, coming hither a guest of free-will, he may neither be injured nor detained prisoner-thou well knowest thy duty to him as his host." | - Да, это Ричард Плантагенет, - отвечал Седрик, -и едва ли следует напоминать тебе, что он добровольно приехал сюда в гости, -следовательно, нельзя ни обидеть его, ни задержать в плену. Ты сам хорошо знаешь свои обязанности по отношению к гостям. |
| "Ay, by my faith!" said Athelstane; "and my duty as a subject besides, for I here tender him my allegiance, heart and hand." | - Еще бы мне не знать! - сказал Ательстан. - А также и обязанности верноподданного: от всего сердца свидетельствую ему свою верность и готовность служить. |
| "My son," said Edith, "think on thy royal rights!" "Think on the freedom of England, degenerate Prince!" said Cedric. | - Сын мой, - воскликнула леди Эдит, - подумай о твоих королевских правах! - Подумай об английских вольностях, отступник! - сказал Седрик. |
| "Mother and friend," said Athelstane, "a truce to your upbraidings-bread and water and a dungeon are marvellous mortifiers of ambition, and I rise from the tomb a wiser man than I descended into it. | - Матушка, и вы, друг мой, оставьте ваши попреки, - сказал Ательстан. - Хлеб, вода и тюрьма - великолепные укротители честолюбия. Я встал из могилы гораздо более разумным человеком, чем сошел в нее. |
| One half of those vain follies were puffed into mine ear by that perfidious Abbot Wolfram, and you may now judge if he is a counsellor to be trusted. | Добрую половину этих тщеславных глупостей напел мне в уши не кто иной, как тот же вероломный аббат Вольфрам, а вы теперь сами можете судить, что он за советчик. |
| Since these plots were set in agitation, I have had nothing but hurried journeys, indigestions, blows and bruises, imprisonments and starvation; besides that they can only end in the murder of some thousands of quiet folk. | С тех пор как начались эти планы и переговоры, я только и знал, что спешные поездки, плохое пищеварение, драки да синяки, плен и голодовку. К тому же я знаю, что все это кончится избиением нескольких тысяч невинных людей. |
| I tell you, I will be king in my own domains, and nowhere else; and my first act of dominion shall be to hang the Abbot." | Говорю вам: я хочу быть королем только в своих собственных владениях и нигде больше! И первым делом моего правления будет повесить аббата. |
| "And my ward Rowena," said Cedric-"I trust you intend not to desert her?" | - А как же Ровена? - спросил Седрик. -Надеюсь, ты не намерен ее покинуть? |
| "Father Cedric," said Athelstane, "be reasonable. | - Эх, отец Седрик, будь же благоразумен! - сказал Атсльстан. |
| The Lady Rowena cares not for me-she loves the little finger of my kinsman Wilfred's glove better than my whole person. | - Леди Ровена ко мне совсем не расположена. Для нее один мизинец перчатки моего родственника Уилфреда дороже всей моей особы. |
| There she stands to avouch it-Nay, blush not, kinswoman, there is no shame in loving a courtly knight better than a country franklin-and do not laugh neither, Rowena, for grave-clothes and a thin visage are, God knows, no matter of merriment-Nay, an thou wilt needs laugh, I will find thee a better jest-Give me thy hand, or rather lend it me, for I but ask it in the way of friendship.-Here, cousin Wilfred of Ivanhoe, in thy favour I renounce and abjure--Hey! by Saint Dunstan, our cousin Wilfred hath vanished!-Yet, unless my eyes are still dazzled with the fasting I have undergone, I saw him stand there but even now." | Вот она сама тут и может подтвердить справедливость моих слов. Нечего краснеть, Ровена: нет ничего зазорного в том, что ты любишь пригожего и учтивого рыцаря больше, чем деревенского увальня франклина. И смеяться тоже нечего, Ровена, потому что исхудалое лицо и могильный саван вовсе не заслуживают смеха. А коли непременно хочешь смеяться, я найду тебе более подходящую причину. Дай мне руку, или, лучше сказать, ссуди ее мне, так как я прошу ее по дружбе. Ну вот, Уилфред Айвенго, объявляю, что я отказываюсь... Эге, клянусь святым Дунстаном, Уилфред исчез. Неужто у меня от истощения все еще в глазах рябит? Мне казалось, что он сию минуту стоял тут. |
| All now looked around and enquired for Ivanhoe, but he had vanished. | Все стали оглядываться в поисках Айвенго, но он исчез. |
| It was at length discovered that a Jew had been to seek him; and that, after very brief conference, he had called for Gurth and his armour, and had left the castle. | Наконец выяснилось, что за ним приходил какойто еврей и что после короткого разгово- ра с ним Уилфред позвал Гурта, потребовал свой панцирь и вооружение и уехал из замка. |
| "Fair cousin," said Athelstane to Rowena, "could I think that this sudden disappearance of Ivanhoe was occasioned by other than the weightiest reason, I would myself resume-" | - Любезная родственница, - сказал Ательстан Ровене, - я не сомневаюсь, что только особо важное дело могло заставить Уилфреда отлучиться. Иначе я сам с величайшим удовольствием возобновил бы... |
| But he had no sooner let go her hand, on first observing that Ivanhoe had disappeared, than Rowena, who had found her situation extremely embarrassing, had taken the first opportunity to escape from the apartment. | Но в ту минуту, как, озадаченный отсутствием Уилфреда, он выпустил руку Ровены, она тотчас ускользнула из комнаты, находя, вероятно, свое положение слишком затруднительным. |
| "Certainly," quoth Athelstane, "women are the least to be trusted of all animals, monks and abbots excepted. | - Ну, - сказал Ательстан, - из всех живущих на земле менее всего можно полагаться на женщину, правда не считая монахов и аббатов. |
| I am an infidel, if I expected not thanks from her, and perhaps a kiss to boot-These cursed grave-clothes have surely a spell on them, every one flies from me.-To you I turn, noble King Richard, with the vows of allegiance, which, as a liege-subject-" | Ей-богу, я думал, что она по крайности скажет мне спасибо да еще поцелует придачу. Эти могильные пелены, наверно, заколдованы; все бегут от меня как от чумы... Обращаюсь теперь к вам, благородный король Ричард, и повторяю свою клятву в верности, как подобает подданному. |
| But King Richard was gone also, and no one knew whither. | Но король тоже скрылся, и никто не знал, куда. |
| At length it was learned that he had hastened to the court-yard, summoned to his presence the Jew who had spoken with Ivanhoe, and after a moment's speech with him, had called vehemently to horse, thrown himself upon a steed, compelled the Jew to mount another, and set off at a rate, which, according to Wamba, rendered the old Jew's neck not worth a penny's purchase. | Потом уже узнали, что он поспешно сошел во двор, позвал того еврея, с которым разговаривал Айвенго, и после минутной беседы с ним потребовал, чтобы ему как можно скорее подали коня, сам вскочил в седло, заставил еврея сесть на другую лошадь и помчался с такой быстротой, что, по свидетельству Вамбы, старый еврей наверняка сломит себе шею. |
| "By my halidome!" said Athelstane, "it is certain that Zernebock hath possessed himself of my castle in my absence. | - Клянусь святыми угодниками, - сказал Ательстан, - должно быть, за время моего отсутствия Зернебок овладел замком. |
| I return in my grave-clothes, a pledge restored from the very sepulchre, and every one I speak to vanishes as soon as they hear my voice!-But it skills not talking of it. | Я воротился в могильном саване, можно сказать - восстал из гроба, и с кем ни заговорю, тот исчезает, заслышав мой голос! Но лучше об этом не толковать. |
| Come, my friends-such of you as are left, follow me to the banquet-hall, lest any more of us disappear-it is, I trust, as yet tolerably furnished, as becomes the obsequies of an ancient Saxon noble; and should we tarry any longer, who knows but the devil may fly off with the supper?" | Что ж, друзья мои, те из вас, которые остались тут, пойдемте в трапезный зал, поужинаем, пока еще кто-нибудь не исчез. Надеюсь, что на столе всего вдоволь, как подобает на поминках саксонского дворянина знатного рода. Коли слишком замешкаемся - кто знает, не унесет ли черт наш ужин? |
| CHAPTER XLIII | Глава XLIII |
| Be Mowbray's sins so heavy in his bosom, That they may break his foaming courser's back, And throw the rider headlong in the lists, A caitiff recreant! -Richard II | Пусть Моубрея грехи крестец сломают Его разгоряченному коню И на ристалище он упадет, Презренный трус! "Ричард II" |
| Our scene now returns to the exterior of the Castle, or Preceptory, of Templestowe, about the hour when the bloody die was to be cast for the life or death of Rebecca. | Возвратимся теперь к стенам прецептории Темплстоу в час, когда кровавый жребий должен был решить, жить или умереть Ревекке. |
| It was a scene of bustle and life, as if the whole vicinity had poured forth its inhabitants to a village wake, or rural feast. | Вокруг стен было очень людно и оживленно. Сюда, как на сельскую ярмарку или храмовой праздник, сбежались все окрестные жители. |
| But the earnest desire to look on blood and death, is not peculiar to those dark ages; though in the gladiatorial exercise of single combat and general tourney, they were habituated to the bloody spectacle of brave men falling by each other's hands. | Желание посмотреть на кровь и смерть - явление не только того темного и невежественного времени, хотя тогда народ привык к таким кровавым зрелищам, в которых один храбрец погибал от руки другого во время рыцарских состязаний, поединков или смешанных турниров. |
| Even in our own days, when morals are better understood, an execution, a bruising match, a riot, or a meeting of radical reformers, collects, at considerable hazard to themselves, immense crowds of spectators, otherwise little interested, except to see how matters are to be conducted, or whether the heroes of the day are, in the heroic language of insurgent tailors, flints or dunghills. | И в наше, более просвещенное время, при значительном смягчении нравов, зрелище публичной казни, кулачный бой, уличная свалка или просто митинг радикалов собирают громадные толпы зевак, которые при этом нередко рискуют собственными боками и, в сущности, вовсе не интересуются личностями героев дня, а только желают посмотреть, как все обойдется, и решить, по образному выражению возбужденных зрителей, который из героев кремень, а кто просто куча навоза. |
| The eyes, therefore, of a very considerable multitude, were bent on the gate of the Preceptory of Templestowe, with the purpose of witnessing the procession; while still greater numbers had already surrounded the tiltyard belonging to that establishment. This enclosure was formed on a piece of level ground adjoining to the Preceptory, which had been levelled with care, for the exercise of military and chivalrous sports. | Итак, взоры многочисленной толпы были обращены к воротам прецептории Темплстоу в надежде увидеть редкостную процессию. Еще больше народа окружало ристалище прецептории. То была гладкая поляна, прилегавшая к стенам обители и тщательно выровненная для военных и рыцарских упражнений членов ордена. |
| It occupied the brow of a soft and gentle eminence, was carefully palisaded around, and, as the Templars willingly invited spectators to be witnesses of their skill in feats of chivalry, was amply supplied with galleries and benches for their use. | Арена была расположена на мягком склоне покатого холма и была обнесена прочным частоколом, а так как храмовники охотно приглашали желающих полюбоваться их искусством и рыцарскими подвигами, то вокруг было настроено множество галерей и наставлено скамеек для зрителей. |
| On the present occasion, a throne was erected for the Grand Master at the east end, surrounded with seats of distinction for the Preceptors and Knights of the Order. | Для гроссмейстера в восточном конце ристалища был устроен трон, окруженный почетными сиденьями для прецепторов и рыцарей ордена. |
| Over these floated the sacred standard, called "Le Beau-seant", which was the ensign, as its name was the battle-cry, of the Templars. | Над троном развевалось священное знамя храмовников, называвшееся Босеан, - это название было эмблемой храмовников, и в то же время их боевым кличем. |
| At the opposite end of the lists was a pile of faggots, so arranged around a stake, deeply fixed in the ground, as to leave a space for the victim whom they were destined to consume, to enter within the fatal circle, in order to be chained to the stake by the fetters which hung ready for that purpose. | На противоположном конце ристалища стоял врытый в землю столб; вокруг него лежали дрова, между которыми оставался проход в роковой круг для жертвы, предназначенной к сожжению. К столбу были привинчены цепи, которыми должны были ее привязать. |
| Beside this deadly apparatus stood four black slaves, whose colour and African features, then so little known in England, appalled the multitude, who gazed on them as on demons employed about their own diabolical exercises. | Возле этого ужасного сооружения стояло четверо чернокожих невольников. Их черные лица, в те времена малознакомые английскому населению, наводили ужас на толпу, смотревшую на них как на чертей, собравшихся исполнять свое дьявольское дело. |
| These men stirred not, excepting now and then, under the direction of one who seemed their chief, to shift and replace the ready fuel. | Невольники стояли недвижно, лишь изредка поправляя или перекладывая хворост, по указанию слуги, игравшего роль их начальника. |
| They looked not on the multitude. In fact, they seemed insensible of their presence, and of every thing save the discharge of their own horrible duty. | Они не глядели на народ, как будто не замечая его присутствия, и вообще ни на что не обращали внимания - только выполняли свои страшные обязанности. |
| And when, in speech with each other, they expanded their blubber lips, and showed their white fangs, as if they grinned at the thoughts of the expected tragedy, the startled commons could scarcely help believing that they were actually the familiar spirits with whom the witch had communed, and who, her time being out, stood ready to assist in her dreadful punishment. | Когда, разговаривая друг с другом, они растягивали толстые губы и обнажали белые зубы, как бы усмехаясь, казалось, будто им весело при мысли о предстоящей трагедии; перепуганные зрители начинали верить, что это и есть те самые бесы, с которыми водилась колдунья, а вот теперь ей вышел срок, и они станут ее поджаривать. |
| They whispered to each other, and communicated all the feats which Satan had performed during that busy and unhappy period, not failing, of course, to give the devil rather more than his due. | В толпе перешептывались, рассказывая друг другу о том, что за последнее смутное время успел натворить сатана, и при этом, конечно, не преминули приписать ему всякие были и небылицы. |
| "Have you not heard, Father Dennet," quoth one boor to another advanced in years, "that the devil has carried away bodily the great Saxon Thane, Athelstane of Coningsburgh?" | - Слыхали вы, дядюшка Деннет, - говорил один крестьянин другому, пожилому человеку, -слыхали вы, что черт унес знатного саксонского тана, Ательстана из Конингсбурга? |
| "Ay, but he brought him back though, by the blessing of God and Saint Dunstan." | - Знаю. Но ведь он сам же и принес его назад, по милости божьей и молитвами святого Дунстана. |
| "How's that?" said a brisk young fellow, dressed in a green cassock embroidered with gold, and having at his heels a stout lad bearing a harp upon his back, which betrayed his vocation. | - Как так? - спросил молодцеватый юноша в зеленом кафтане с золотым шитьем. За ним шел коренастый подросток с арфой за плечами, что указывало на их профессию. |
| The Minstrel seemed of no vulgar rank; for, besides the splendour of his gaily braidered doublet, he wore around his neck a silver chain, by which hung the "wrest", or key, with which he tuned his harp. | Менестрель казался не простого звания: на нем была богато вышитая нижняя куртка, а на шее висела серебряная цепь с ключом для натягивания струн на арфе. |
| On his right arm was a silver plate, which, instead of bearing, as usual, the cognizance or badge of the baron to whose family he belonged, had barely the word SHERWOOD engraved upon it.-"How mean you by that?" said the gay Minstrel, mingling in the conversation of the peasants; | На правом рукаве, повыше локтя, была серебряная пластинка, но вместо обычного изображения герба того барона, к домашней челяди которого принадлежал менестрель, на пластинке было выгравировано одно только слово: "Шервуд". - О чем вы тут толкуете? -спросил молодцеватый менестрель, вмешиваясь в беседу крестьян. |
| "I came to seek one subject for my rhyme, and, by'r Lady, I were glad to find two." | - Я пришел сюда искать тему для песни, но, клянусь святой девой, вместо одной напал, кажется, на две. |
| "It is well avouched," said the elder peasant, "that after Athelstane of Coningsburgh had been dead four weeks-" | - Достоверно известно, - сказал пожилой крестьянин, - что после того, как четыре недели Ательстан Конингсбургский был мертв... |
| "That is impossible," said the Minstrel; "I saw him in life at the Passage of Arms at Ashby-de-la-Zouche." | - Это выдумка, - прервал его менестрель, - я сам видел его живым и здоровым на турнире в Ашби де ла Зуш. |
| "Dead, however, he was, or else translated," said the younger peasant; "for I heard the Monks of Saint Edmund's singing the death's hymn for him; and, moreover, there was a rich death-meal and dole at the Castle of Coningsburgh, as right was; and thither had I gone, but for Mabel Parkins, who-" | - Ну нет, он умер, это верно, - сказал молодой крестьянин, - или его утащили из здешнего мира. Я сам слышал, как монахи в обители святого Эдмунда пели по нем панихиду. А в Конингсбурге были богатые поминки. Я было хотел туда сходить, да Мейбл Перкинс... |
| "Ay, dead was Athelstane," said the old man, shaking his head, "and the more pity it was, for the old Saxon blood-" | - Да, да, умер Ательстан, - сказал старик, покачивая головой, - и такая это жалость, потому что немного уже остается старинной саксонской крови... |
| "But, your story, my masters-your story," said the Minstrel, somewhat impatiently. | - Да что же случилось, господа честные? Расскажите, пожалуйста, - прервал менестрель довольно нетерпеливо. |
| "Ay, ay-construe us the story," said a burly Friar, who stood beside them, leaning on a pole that exhibited an appearance between a pilgrim's staff and a quarter-staff, and probably acted as either when occasion served,-"Your story," said the stalwart churchman; "burn not daylight about it-we have short time to spare." | - Да, да, расскажите, как было дело, - вступился дюжий монах, стоявший возле них, опершись на толстую палку, более похожую на дубину, чем на посох богомольца, и, вероятно, исполнявшую обе должности, смотря по надобности. - Да рассказывай покороче, - прибавил он, - потому что времени остается немного. |
| "An please your reverence," said Dennet, "a drunken priest came to visit the Sacristan at Saint Edmund's--" | - Изволите видеть, преподобный отец, - сказал старый Деннет, - к пономарю в обители святого Эдмунда пришел в гости один пьяный поп... |
| "It does not please my reverence," answered the churchman, "that there should be such an animal as a drunken priest, or, if there were, that a layman should so speak him. | - Я и слушать не хочу, что бывают на свете такие животные, как пьяные попы, - возразил на это монах, - а если и бывают, то негоже, чтобы мирянин так отзывался о духовном лице! |
| Be mannerly, my friend, and conclude the holy man only wrapt in meditation, which makes the head dizzy and foot unsteady, as if the stomach were filled with new wine-I have felt it myself." | Соблюдай приличия, друг мой, и скажи, что святой человек был погружен в размышления, а от этого нередко бывает, что голова кружится и ноги дрожат, словно желудок переполнен молодым вином. Я на себе испытал такое состояние. |
| "Well, then," answered Father Dennet, "a holy brother came to visit the Sacristan at Saint Edmund's-a sort of hedge-priest is the visitor, and kills half the deer that are stolen in the forest, who loves the tinkling of a pint-pot better than the sacring-bell, and deems a flitch of bacon worth ten of his breviary; for the rest, a good fellow and a merry, who will flourish a quarter-staff, draw a bow, and dance a Cheshire round, with e'er a man in Yorkshire." | - Ну ладно, - отвечал Деннет. - Так вот, к пономарю у святого Эдмунда пришел в гости святой брат. Монах этот так себе, забулдыга: из всей дичи, что пропадает в лесу, половина убита его руками, звон оловянной кружки для него куда приятнее церковного колокола, а один ломоть ветчины ему милее десяти листов его требника. Однако ж он славный парень, весельчак, мастер и на дубинках подраться, и из лука стрелять, и поплясать - не хуже любого молодца в Йоркшире. |
| "That last part of thy speech, Dennet," said the Minstrel, "has saved thee a rib or twain." | - Последние твои слова, Деннет, - сказал менестрель, - спасли тебе пару ребер. |
| "Tush, man, I fear him not," said Dennet; | - Полно, я не боюсь его, - сказал Деннет. |
| "I am somewhat old and stiff, but when I fought for the bell and ram at Doncaster-" | - Конечно, я Теперь немного состарился и не так уже поворотлив, как прежде. А посмотрел бы ты, как я, бывало, дрался на ярмарке в Донкастере. |
| "But the story-the story, my friend," again said the Minstrel. | - Историю-то расскажите мне, историю! - снова пристал менестрель. |
| "Why, the tale is but this-Athelstane of Coningsburgh was buried at Saint Edmund's." | - Вся история в том и заключается, что Ательстана Конингсбургского похоронили в обители святого Эдмунда. |
| "That's a lie, and a loud one," said the Friar, "for I saw him borne to his own Castle of Coningsburgh." | - Это ложь, а попросту - брехня, - сказал монах.- Я собственными глазами видел, как его понесли в замок Конингсбург. |
| "Nay, then, e'en tell the story yourself, my masters," said Dennet, turning sulky at these repeated contradictions; and it was with some difficulty that the boor could be prevailed on, by the request of his comrade and the Minstrel, to renew his tale.-"These two 'sober' friars," said he at length, "since this reverend man will needs have them such, had continued drinking good ale, and wine, and what not, for the best part for a summer's day, when they were aroused by a deep groan, and a clanking of chains, and the figure of the deceased Athelstane entered the apartment, saying, | - Ну, так сами и рассказывайте, коли так! -сказал Деннет, раздосадованный тем, что его непрестанно прерывают. Его товарищу и менестрелю стоило немалого труда уговорить старика продолжать свое повествование. Наконец он сказал: - И вот эти двое трезвых монахов, раз его преподобие непременно хочет, чтобы они были трезвыми, добрую половину летнего дня пили себе добрый эль, и вино, и всякую всячину, как вдруг услышали протяжный стон, потом звяканье цепей, потом на пороге комнаты появился покойный Ательстан, да и говорит: |
| ' Ye evil shep-herds!-'" | "А, нерадивые пастыри!.." |
| "It is false," said the Friar, hastily, "he never spoke a word." | - Вздор! - поспешно перебил монах. - Он ни одного слова не сказал! |
| "So ho! Friar Tuck," said the Minstrel, drawing him apart from the rustics; "we have started a new hare, I find." | - Вот как! - сказал менестрель, отводя монаха прочь от крестьян. - У тебя опять новое приключение, брат Тук. |
| "I tell thee, Allan-a-Dale," said the Hermit, | - Тебе я скажу, Аллен из Лощины, - сказал отшельник. |
| "I saw Athelstane of Coningsburgh as much as bodily eyes ever saw a living man. | - Я видел Ательстана так же ясно, как живой может видеть живого. |
| He had his shroud on, and all about him smelt of the sepulchre-A butt of sack will not wash it out of my memory." | И саван на нем, и такой тяжелый запах, как из могилы. Бочка вина не смоет этого из памяти! |
| "Pshaw!" answered the Minstrel; "thou dost but jest with me!" | - А еще что скажешь? - сказал менестрель. -Смеешься ты надо мной! |
| "Never believe me," said the Friar, "an I fetched not a knock at him with my quarter-staff that would have felled an ox, and it glided through his body as it might through a pillar of smoke!" | - Хочешь - верь, хочешь - не верь, - продолжал монах, - я его хватил дубиной так, что от моего удара и бык свалился бы, а дубина прошла через него, как сквозь столб дыма. |
| "By Saint Hubert," said the Minstrel, "but it is a wondrous tale, and fit to be put in metre to the ancient tune, | - Клянусь святым Губертом, - сказал менестрель, - это презанятная история и стоит того, чтобы переложить ее в стихи на мотив старинной песни |
| ' Sorrow came to the old Friar.'" | "Приключилась с монахом превеликая беда..." |
| "Laugh, if ye list," said Friar Tuck; "but an ye catch me singing on such a theme, may the next ghost or devil carry me off with him headlong! | - Ладно, смейся, коли тебе охота, - отвечал Тук. -Только такую песнь я петь не стану. Пусть лучше привидение или сам черт утащит меня с собой в преисподнюю, если запою. |
| No, no-I instantly formed the purpose of assisting at some good work, such as the burning of a witch, a judicial combat, or the like matter of godly service, and therefore am I here." | Нет, нет! Я тут же решил потрудиться ради спасения души - подсобить сжечь колдунью, подраться за правое дело или сделать еще что-нибудь угодное богу. Затем и пришел сюда. |
| As they thus conversed, the heavy bell of the church of Saint Michael of Templestowe, a venerable building, situated in a hamlet at some distance from the Preceptory, broke short their argument. | Внезапно удар большого колокола церкви святого Михаила в Темплстоу, старинного здания, возвышавшегося среди поселка на некотором расстоянии от прецептории, прервал их беседу. |
| One by one the sullen sounds fell successively on the ear, leaving but sufficient space for each to die away in distant echo, ere the air was again filled by repetition of the iron knell. | Один за другим редкие и зловещие удары колокола раскатывались отдаленным эхом и наполняли воздух звуками железного надгробного плача. |
| These sounds, the signal of the approaching ceremony, chilled with awe the hearts of the assembled multitude, whose eyes were now turned to the Preceptory, expecting the approach of the Grand Master, the champion, and the criminal. | Унылый звон, возвещавший начало церемонии, заставил содрогнуться сердца присутствующих; все взоры обратились к стенам прецептории в ожидании выхода гроссмейстера и преступницы. |
| At length the drawbridge fell, the gates opened, and a knight, bearing the great standard of the Order, sallied from the castle, preceded by six trumpets, and followed by the Knights Preceptors, two and two, the Grand Master coming last, mounted on a stately horse, whose furniture was of the simplest kind. Behind him came Brian de Bois-Guilbert, armed cap-a-pie in bright armour, but without his lance, shield, and sword, which were borne by his two esquires behind him. | Наконец подъемный мост опустился, ворота распахнулись, и выехали сначала рыцарь со знаменем ордена, предшествуемый шестью трубачами, за ними прецепторы, по два в ряд, потом гроссмейстер верхом на великолепной лошади в самом простом убранстве, за ним Бриан де Буагильбер в блестящих боевых доспехах, но без копья, щита и меча, которые несли за ним оруженосцы. |
| His face, though partly hidden by a long plume which floated down from his barrel-cap, bore a strong and mingled expression of passion, in which pride seemed to contend with irresolution. | Лицо его, отчасти скрытое длинным пером, спускавшимся с его шапочки, отражало жестокую внутреннюю борьбу гордости с нерешительностью. |
| He looked ghastly pale, as if he had not slept for several nights, yet reined his pawing war-horse with the habitual ease and grace proper to the best lance of the Order of the Temple. | Он был бледен как смерть, словно не спал несколько ночей сряду. Однако он управлял нетерпеливым конем привычной рукой искусного наездника и лучшего бойца ордена храмовников. |
| His general appearance was grand and commanding; but, looking at him with attention, men read that in his dark features, from which they willingly withdrew their eyes. | Осанка его была величава и повелительна, но, вглядываясь пристальнее в выражение его мрачного лица, люди читали на нем нечто такое, что заставляло их отворачиваться. |
| On either side rode Conrade of Mont-Fitchet, and Albert de Malvoisin, who acted as godfathers to the champion. | По обеим сторонам его ехали Конрад Монт-Фитчет и Альберт Мальвуазен, исполнявшие роль поручителей боевого рыцаря. |
| They were in their robes of peace, the white dress of the Order. | Они были в длинных белых одеждах, которые члены ордена носили в мирное время. |
| Behind them followed other Companions of the Temple, with a long train of esquires and pages clad in black, aspirants to the honour of being one day Knights of the Order. | За ними ехали другие рыцари Храма и длинная вереница оруженосцев и пажей, одетых в черное; это были послушники, добивавшиеся чести посвящения в рыцари ордена. |
| After these neophytes came a guard of warders on foot, in the same sable livery, amidst whose partisans might be seen the pale form of the accused, moving with a slow but undismayed step towards the scene of her fate. | За ними шел отряд пешей стражи, также в черных одеждах, а в середине виднелась бледная фигура подсудимой, тихими, но твердыми шагами подвигавшейся к месту, где должна была решиться ее судьба. |
| She was stript of all her ornaments, lest perchance there should be among them some of those amulets which Satan was supposed to bestow upon his victims, to deprive them of the power of confession even when under the torture. | С нее сняли все украшения, опасаясь, что среди них могут быть амулеты, которыми, как тогда считалось, сатана снабжает свою жертву, чтобы помешать ей покаяться даже на пытке. |
| A coarse white dress, of the simplest form, had been substituted for her Oriental garments; yet there was such an exquisite mixture of courage and resignation in her look, that even in this garb, and with no other ornament than her long black tresses, each eye wept that looked upon her, and the most hardened bigot regretted the fate that had converted a creature so goodly into a vessel of wrath, and a waged slave of the devil. | Вместо ярких восточных тканей на ней была белая одежда из самого грубого полотна. Но на ее лице запечатлелось трогательное выражение смелости и покорности судьбе, и даже в этой одежде, без всяких украшений, кроме распущенных длинных черных волос, она внушала всем такое сострадание, что никто не мог без слез смотреть на нее. Даже самые закоснелые ханжи жалели, что такое прекрасное создание превращено в сосуд злобы и стало преданной рабой сатаны. |
| A crowd of inferior personages belonging to the Preceptory followed the victim, all moving with the utmost order, with arms folded, and looks bent upon the ground. | Вслед за жертвой шла толпа низших чинов, служителей прецептории. Они двигались в строгом порядке, сложа руки на груди и потупив глаза в землю. |
| This slow procession moved up the gentle eminence, on the summit of which was the tiltyard, and, entering the lists, marched once around them from right to left, and when they had completed the circle, made a halt. | Процессия медленно поднялась на отлогий пригорок, на вершине которого расположено было ристалище, проникла внутрь ограды, обошла ее кругом справа налево и, достигнув снова тех же ворот, остановилась. |
| There was then a momentary bustle, while the Grand Master and all his attendants, excepting the champion and his godfathers, dismounted from their horses, which were immediately removed out of the lists by the esquires, who were in attendance for that purpose. | Тут произошла небольшая задержка, так как гроссмейстер и все остальные всадники, кроме Буагильбера и его поручителей, сошли с коней, которых немедленно увели за ограду состоявшие при рыцарях конюхи и оруженосцы. |
| The unfortunate Rebecca was conducted to the black chair placed near the pile. | Несчастную Ревекку подвели к черному стулу, поставленному рядом с костром. |
| On her first glance at the terrible spot where preparations were making for a death alike dismaying to the mind and painful to the body, she was observed to shudder and shut her eyes, praying internally doubtless, for her lips moved though no speech was heard. | При первом взгляде на страшное место казни, такой же ужасной для воображения, как и мучительной для тела, она вздрогнула, закрыла глаза и, вероятно, молилась про себя, судя по тому, что губы ее шевелились; но она ничего не произносила вслух. |
| In the space of a minute she opened her eyes, looked fixedly on the pile as if to familiarize her mind with the object, and then slowly and naturally turned away her head. | Через минуту она открыла глаза, пристально посмотрела на костер, как бы желая мысленно освоиться с предстоящей участью, потом медленно отвела свой взор. |
| Meanwhile, the Grand Master had assumed his seat; and when the chivalry of his order was placed around and behind him, each in his due rank, a loud and long flourish of the trumpets announced that the Court were seated for judgment. | Между тем гроссмейстер занял свое место, и, когда все рыцари расположились вокруг него и за его спиной в строгом соответствии со званием каждого из них, раздались громкие и протяжные звуки труб, возвестившие, что суд собрался и приступает к действиям. |
| Malvoisin, then, acting as godfather of the champion, stepped forward, and laid the glove of the Jewess, which was the pledge of battle, at the feet of the Grand Master. | Мальвуазен в качестве поручителя за Буагильбера выступил вперед и положил к ногам гроссмейстера перчатку еврейки, служившую залогом предстоящей битвы. |
| "Valorous Lord, and reverend Father," said he, "here standeth the good Knight, Brian de Bois-Guilbert, Knight Preceptor of the Order of the Temple, who, by accepting the pledge of battle which I now lay at your reverence's feet, hath become bound to do his devoir in combat this day, to maintain that this Jewish maiden, by name Rebecca, hath justly deserved the doom passed upon her in a Chapter of this most Holy Order of the Temple of Zion, condemning her to die as a sorceress;-here, I say, he standeth, such battle to do, knightly and honourable, if such be your noble and sanctified pleasure." | - Доблестный государь и преподобный отец, -сказал Мальвуазен, - вот стоит добрый рыцарь Бриан де Буагильбер, прецептор ордена храмовников, который, приняв залог поединка, ныне положенный мною у ног вашего преподобия, тем самым обязался исполнить долг чести в состязании нынешнего дня для подтверждения того, что сия еврейская девица, по имени Ревекка, по справедливости заслуживает осуждения на смертную казнь за колдовство капитулом сего святейшего ордена Сионского Храма. И вот здесь стоит этот рыцарь, готовый честно и благородно сразиться, если ваше преподобие изъявит на то свое высокочтимое и мудрое согласие. |
| "Hath he made oath," said the Grand Master, "that his quarrel is just and honourable? | - А присягал ли он в том, что будет биться за честное и правое дело? - спросил гроссмейстер. |
| Bring forward the Crucifix and the 'Te igitur'." | - Подайте сюда распятие и аналой. |
| "Sir, and most reverend father," answered Malvoisin, readily, "our brother here present hath already sworn to the truth of his accusation in the hand of the good Knight Conrade de Mont-Fitchet; and otherwise he ought not to be sworn, seeing that his adversary is an unbeliever, and may take no oath." | - Г осударь и высокопреподобный отец, - с готовностью отвечал Мальвуазен, - брат наш, здесь стоящий, принес уже клятву в правоте своего обвинения в присутствии храброго рыцаря Конрада Монт-Фитчета. Здесь же присягать ему не подобает, принимая во внимание, что противница его не христианка и, следовательно, не может принести присягу. |
| This explanation was satisfactory, to Albert's great joy; for the wily knight had foreseen the great difficulty, or rather impossibility, of prevailing upon Brian de Bois-Guilbert to take such an oath before the assembly, and had invented this excuse to escape the necessity of his doing so. | Это объяснение показалось удовлетворительным, к великой радости Мальвуазена: хитрец заранее предвидел, как трудно и, пожалуй, даже невозможно будет уговорить Бриана де Буагильбера публично произнести такую клятву, а потому придумал отговорку, чтобы избавить его от этого. |
| The Grand Master, having allowed the apology of Albert Malvoisin, commanded the herald to stand forth and do his devoir. | Выслушав объяснения Альберта Мальвуазена, гроссмейстер приказал герольду выступить вперед и выполнить свою обязанность. |
| The trumpets then again flourished, and a herald, stepping forward, proclaimed aloud,-"Oyez, oyez, oyez.-Here standeth the good Knight, Sir Brian de Bois-Guilbert, ready to do battle with any knight of free blood, who will sustain the quarrel allowed and allotted to the Jewess Rebecca, to try by champion, in respect of lawful essoine of her own body; and to such champion the reverend and valorous Grand Master here present allows a fair field, and equal partition of sun and wind, and whatever else appertains to a fair combat." | Снова зазвучали трубы, и герольд, выйдя на арену, воскликнул громким голосом: - Слушайте! Слушайте! Слушайте! Вот храбрый рыцарь сэр Бриан де Буагильбер, готовый сразиться со всяким свободнорожденным рыцарем, который захочет выступить на защиту еврейки Ревекки, вследствие дарованного ей права выставить за себя бойца на поединке. Таковому ее заступнику преподобный и доблестный владыка гроссмейстер, здесь присутствующий, дозволяет биться на равных правах, предоставляя ему одинаковые условия в отношении места, направления солнца и ветра и всего прочего, до сего доброго поединка относящегося. |
| The trumpets again sounded, and there was a dead pause of many minutes. | Опять зазвучали трубы, и затем наступила тишина, длившаяся довольно долго. |
| "No champion appears for the appellant," said the Grand Master. | - Никто не желает выступить защитником? -сказал гроссмейстер. |
| "Go, herald, and ask her whether she expects any one to do battle for her in this her cause." | - Герольд, ступай к подсудимой и спроси ее, ожидает ли она кого-нибудь, кто захочет биться за нее в настоящем деле. |
| The herald went to the chair in which Rebecca was seated, and Bois-Guilbert suddenly turning his horse's head toward that end of the lists, in spite of hints on either side from Malvoisin and Mont-Fitchet, was by the side of Rebecca's chair as soon as the herald. | Г ерольд пошел к месту, где сидела Ревекка. В ту же минуту Буагильбер внезапно повернул свою лошадь и, невзирая на все попытки Мальвуазена и Монт-Фитчета удержать его, поскакал на другой конец ристалища и очутился перед Ревеккой одновременно с герольдом. |
| "Is this regular, and according to the law of combat?" said Malvoisin, looking to the Grand Master. | - Правильно ли это и допускается ли уставами поединка? - сказал Мальвуазен, обращаясь к гроссмейстеру. |
| "Albert de Malvoisin, it is," answered Beaumanoir; "for in this appeal to the judgment of God, we may not prohibit parties from having that communication with each other, which may best tend to bring forth the truth of the quarrel." | - Да, Альберт Мальвуазен, допускается, - отвечал Бомануар, - ибо в настоящем случае мы взываем к суду божьему и не должны препятствовать сторонам сноситься между собою, дабы не помешать торжеству правды. |
| In the meantime, the herald spoke to Rebecca in these terms:-"Damsel, the Honourable and Reverend the Grand Master demands of thee, if thou art prepared with a champion to do battle this day in thy behalf, or if thou dost yield thee as one justly condemned to a deserved doom?" | Тем временем герольд говорил Ревекке следующее: - Девица, благородный и преподобный владыка гроссмейстер приказал спросить: есть ли у тебя заступник, желающий сразиться в сей день от твоего имени, или ты признаешь себя справедливо осужденной на казнь? |
| "Say to the Grand Master," replied Rebecca, "that I maintain my innocence, and do not yield me as justly condemned, lest I become guilty of mine own blood. | - Скажите гроссмейстеру, - отвечала Ревекка, - что я настаиваю на своей невиновности, не признаю, что я заслуживаю осуждения, и не хочу сама быть повинна в пролитии собственной крови. |
| Say to him, that I challenge such delay as his forms will permit, to see if God, whose opportunity is in man's extremity, will raise me up a deliverer; and when such uttermost space is passed, may His holy will be done!" | Скажите ему, что я требую отсрочки, насколько то допускается его законами, и подожду, не пошлет ли мне заступника милосердный бог, к которому взываю в час моей крайней скорби. Но если по прошествии назначенного срока не будет мне защитника, то да свершится святая воля божия! |
| The herald retired to carry this answer to the Grand Master. | Герольд воротился к гроссмейстеру и передал ответ Ревекки. |
| "God forbid," said Lucas Beaumanoir, "that Jew or Pagan should impeach us of injustice!-Until the shadows be cast from the west to the eastward, will we wait to see if a champion shall appear for this unfortunate woman. | - Сохрани боже, - сказал Лука Бомануар, -чтобы кто-нибудь мог пожаловаться на нашу несправедливость, будь то еврей или язычник! Пока вечерние тени не протянутся с запада на восток, мы подождем, не явится ли заступник этой несчастной женщины. |
| When the day is so far passed, let her prepare for death." | Когда же солнце будет клониться к закату, пусть она готовится к смерти. |
| The herald communicated the words of the Grand Master to Rebecca, who bowed her head submissively, folded her arms, and, looking up towards heaven, seemed to expect that aid from above which she could scarce promise herself from man. | Г ерольд сообщил Ревекке эти слова гроссмейстера. Она покорно кивнула головой, сложила руки на груди и подняла глаза к небу, как будто искала там помощи, на которую едва ли могла рассчитывать на земле. |
| During this awful pause, the voice of Bois-Guilbert broke upon her ear-it was but a whisper, yet it startled her more than the summons of the herald had appeared to do. | В эту страшную минуту она услышала голос Буагильбера. Он говорил шепотом, но она вздрогнула, и его речь вызвала в ней гораздо большую тревогу, чем слова герольда. |
| "Rebecca," said the Templar, "dost thou hear me?" | - Ревекка, - сказал храмовник, - ты слышишь меня? |
| "I have no portion in thee, cruel, hard-hearted man," said the unfortunate maiden. | - Мне до тебя нет дела, жестокосердный, -отвечала несчастная девушка. |
| "Ay, but dost thou understand my words?" said the Templar; "for the sound of my voice is frightful in mine own ears. | - Да, но ты понимаешь, что я говорю? - продолжал храмовник. - Я сам пугаюсь звуков своего голоса и не вполне понимаю, где мы находимся и для какой цели очутились здесь. |
| I scarce know on what ground we stand, or for what purpose they have brought us hither.-This listed space-that chair-these faggots-I know their purpose, and yet it appears to me like something unreal-the fearful picture of a vision, which appals my sense with hideous fantasies, but convinces not my reason." | Эта ограда, ристалище, стул, на котором ты сидишь, эти вязанки хвороста... Я знаю, для чего все это, но не могу себе представить, что это действительность, а не страшное видение. Оно наполняет ум чудовищными образами, но рассудок не допускает их возможности. |
| "My mind and senses keep touch and time," answered Rebecca, "and tell me alike that these faggots are destined to consume my earthly body, and open a painful but a brief passage to a better world." | - Мой рассудок и все мои чувства, - сказала Ревекка, - убеждают меня, что этот костер предназначен для сожжения моего тела и открывает мне мучительный, но короткий переход в лучший мир. |
| "Dreams, Rebecca,-dreams," answered the Templar; "idle visions, rejected by the wisdom of your own wiser Sadducees. | - Это все призраки, Ревекка, и видения, отвергаемые учением ваших же саддукейских мудрецов. |
| Hear me, Rebecca," he said, proceeding with animation; "a better chance hast thou for life and liberty than yonder knaves and dotard dream of. | Слушай, Ревекка, - заговорил Буагильбер с возрастающим одушевлением, - у тебя есть возможность спасти жизнь и свободу, о которой и не помышляют все эти негодяи и ханжи. |
| Mount thee behind me on my steed-on Zamor, the gallant horse that never failed his rider. | Садись скорей ко мне за спину, на моего Замора, благородного коня, еще ни разу не изменившего своему седоку. |
| I won him in single fight from the Soldan of Trebizond-mount, I say, behind me-in one short hour is pursuit and enquiry far behind-a new world of pleasure opens to thee-to me a new career of fame. | Я его выиграл в единоборстве против султана трапезундского. Садись, говорю я, ко мне за спину, и через час мы оставим далеко позади всякую погоню. Тебе откроется новый мир радости, а мне - новое поприще для славы. |
| Let them speak the doom which I despise, and erase the name of Bois-Guilbert from their list of monastic slaves! I will wash out with blood whatever blot they may dare to cast on my scutcheon." | Пускай произносят надо мной какие им угодно приговоры - я презираю их! Пускай вычеркивают имя Буагильбера из списка своих монастырских рабов - я смою кровью всякое пятно, каким они дерзнут замарать мой родовой герб! |
| 0581m Original "Tempter," said Rebecca, "begone!-Not in this last extremity canst thou move me one hair's-breadth from my resting place-surrounded as I am by foes, I hold thee as my worst and most deadly enemy-avoid thee, in the name of God!" | - Искуситель, - сказала Ревекка, - уйди прочь! Даже и в эту минуту ты не в силах ни на волос поколебать мое решение. Вокруг меня только враги, но тебя я считаю самым страшным из них. Уйди, ради бога! |
| Albert Malvoisin, alarmed and impatient at the duration of their conference, now advanced to interrupt it. | Альберт Мальвуазен, встревоженный и обеспокоенный их слишком продолжительным разговором, подъехал в эту минуту, чтобы прервать беседу. |
| "Hath the maiden acknowledged her guilt?" he demanded of Bois-Guilbert; "or is she resolute in her denial?" | - Созналась она в своем преступлении, - спросил он у Буагильбера, - или все еще упорствует в отрицании? |
| "She is indeed resolute," said Bois-Guilbert. | - Именно, упорствует и отрекается, - сказал Буагильбер. |
| "Then," said Malvoisin, "must thou, noble brother, resume thy place to attend the issue-The shades are changing on the circle of the dial-Come, brave Bois-Guilbert-come, thou hope of our holy Order, and soon to be its head." | - В таком случае, благородный брат наш, - сказал Мальвуазен, - тебе остается лишь занять твое прежнее место и подождать до истечения срока. Смотри, тени уже начали удлиняться. Пойдем, храбрый Буагильбер, надежда нашего священного ордена и будущий наш владыка. |
| As he spoke in this soothing tone, he laid his hand on the knight's bridle, as if to lead him back to his station. | Произнеся эти слова примирительным тоном, он протянул руку к уздечке его коня, как бы с намерением увести его обратно, на противоположный конец ристалища. |
| "False villain! what meanest thou by thy hand on my rein?" said Sir Brian, angrily. And shaking off his companion's grasp, he rode back to the upper end of the lists. | - Лицемерный негодяй! Как ты смеешь налагать руку на мои поводья? - гневно воскликнул Буагильбер, оттолкнув Мальвуазена, и сам поскакал назад, к своему месту. |
| "There is yet spirit in him," said Malvoisin apart to Mont-Fitchet, "were it well directed-but, like the Greek fire, it burns whatever approaches it." | - Нет, у него еще много страсти, - сказал Мальвуазен вполголоса Конраду Монт-Фитчету, -нужно только направить ее как следует; она, как греческий огонь, сжигает все, до чего ни коснется. |
| The Judges had now been two hours in the lists, awaiting in vain the appearance of a champion. | Два часа просидели судьи перед ристалищем, тщетно ожидая появления заступника. |
| "And reason good," said Friar Tuck, "seeing she is a Jewess-and yet, by mine Order, it is hard that so young and beautiful a creature should perish without one blow being struck in her behalf! | - Да оно и понятно, - говорил отшельник Тук, -потому что она еврейка. Клянусь моим орденом, жалко, право, что такая молодая и красивая девушка погибнет из-за того, что некому за нее подраться. |
| Were she ten times a witch, provided she were but the least bit of a Christian, my quarter-staff should ring noon on the steel cap of yonder fierce Templar, ere he carried the matter off thus." | Будь она хоть десять раз колдунья, да только христианской веры, моя дубинка отзвонила бы полдень на стальном шлеме свирепого храмовника. |
| It was, however, the general belief that no one could or would appear for a Jewess, accused of sorcery; and the knights, instigated by Malvoisin, whispered to each other, that it was time to declare the pledge of Rebecca forfeited. | Общее мнение склонялось к тому, что никто не вступится за еврейку, да еще обвиняемую в колдовстве, и рыцари, подстрекаемые Мальвуазеном, начали перешептываться, что пора бы объявить залог Ревекки проигранным. |
| At this instant a knight, urging his horse to speed, appeared on the plain advancing towards the lists. | Но в эту минуту на поле показался рыцарь, скакавший во весь опор по направлению к арене... |
| A hundred voices exclaimed, | Сотни голосов закричали: |
| "A champion! a champion!" And despite the prepossessions and prejudices of the multitude, they shouted unanimously as the knight rode into the tiltyard. | "Заступник, заступник!" - и, невзирая на суеверный страх перед колдуньей, толпа громкими кликами приветствовала въезд рыцаря в ограду ристалища. |
| The second glance, however, served to destroy the hope that his timely arrival had excited. | Но, увидев его вблизи, зрители были разочарованы. |
| His horse, urged for many miles to its utmost speed, appeared to reel from fatigue, and the rider, however undauntedly he presented himself in the lists, either from weakness, weariness, or both, seemed scarce able to support himself in the saddle. | Лошадь его, проскакавшая многие мили во весь дух, казалось, падала от усталости, да и сам всадник, так отважно примчавшийся на арену, еле держался в седле от слабости, или от усталости, или от того и другого. |
| To the summons of the herald, who demanded his rank, his name, and purpose, the stranger knight answered readily and boldly, | На требование герольда объявить свое имя, звание и цель своего прибытия рыцарь ответил смело и с готовностью: |
| "I am a good knight and noble, come hither to sustain with lance and sword the just and lawful quarrel of this damsel, Rebecca, daughter of Isaac of York; to uphold the doom pronounced against her to be false and truthless, and to defy Sir Brian de Bois-Guilbert, as a traitor, murderer, and liar; as I will prove in this field with my body against his, by the aid of God, of Our Lady, and of Monseigneur Saint George, the good knight." | - Я, добрый рыцарь дворянского рода, приехал оправдать мечом и копьем девицу Ревекку, дочь Исаака из Йорка, доказать, что приговор, против нее произнесенный, несправедлив и лишен основания, объявить сэра Бриана де Буагильбера предателем, убийцей и лжецом, в подтверждение чего готов сразиться с ним на сем ристалище и победить с помощью божьей, заступничеством богоматери и святого Георгия. |
| "The stranger must first show," said Malvoisin, "that he is good knight, and of honourable lineage. | - Прежде всего, - сказал Мальвуазен, - приезжий обязан доказать, что он настоящий рыцарь и почетной фамилии. |
| The Temple sendeth not forth her champions against nameless men." | Наш орден не дозволяет своим защитникам выступать против безымянных людей. |
| "My name," said the Knight, raising his helmet, "is better known, my lineage more pure, Malvoisin, than thine own. | - Мое имя, - сказал рыцарь, открывая забрало своего шлема, - более известно, чем твое, Мальвуазен, да и род мой постарше твоего. |
| I am Wilfred of Ivanhoe." | Я Уилфред Айвенго. |
| "I will not fight with thee at present," said the Templar, in a changed and hollow voice. | - Я сейчас не стану с тобой драться, - сказал храмовник глухим, изменившимся голосом. |
| "Get thy wounds healed, purvey thee a better horse, and it may be I will hold it worth my while to scourge out of thee this boyish spirit of bravado." | - Залечи сперва свои раны, достань лучшего коня, и тогда, быть может, я сочту достойным себя выбить из твоей головы этот дух ребяческого удальства. |
| "Ha! proud Templar," said Ivanhoe, "hast thou forgotten that twice didst thou fall before this lance? | - Вот как, надменный храмовник, - сказал Айвенго, - ты уже забыл, что дважды был сражен моим копьем? |
| Remember the lists at Acre-remember the Passage of Arms at Ashby-remember thy proud vaunt in the halls of Rotherwood, and the gage of your gold chain against my reliquary, that thou wouldst do battle with Wilfred of Ivanhoe, and recover the honour thou hadst lost! | Вспомни ристалище в Акре, вспомни турнир в Ашби! Припомни, как ты похвалялся в столовом зале Ротервуда и выложил свою золотую цепь против моего креста с мощами в залог того, что будешь драться с Уилфредом Айвенго ради восстановления твоей потерянной чести. |
| By that reliquary and the holy relic it contains, I will proclaim thee, Templar, a coward in every court in Europe-in every Preceptory of thine Order-unless thou do battle without farther delay." | Клянусь моим крестом и святыней, что хранится в нем, если ты сию же минуту не сразишься со мной, я тебя обесславлю, как труса, при всех дворах Европы и в каждой прецептории твоего ордена! |
| Bois-Guilbert turned his countenance irresolutely towards Rebecca, and then exclaimed, looking fiercely at Ivanhoe, | Буагильбер в нерешительности взглянул на Ревекку, потом с яростью воскликнул, обращаясь к Айвенго: |
| "Dog of a Saxon! take thy lance, and prepare for the death thou hast drawn upon thee!" | - Саксонский пес, бери свое копье и готовься к смерти, которую сам на себя накликал! |
| "Does the Grand Master allow me the combat?" said Ivanhoe. | - Дозволяет ли мне гроссмейстер участвовать в сем поединке? - сказал Айвенго. |
| "I may not deny what thou hast challenged," said the Grand Master, "provided the maiden accepts thee as her champion. | - Не могу оспаривать твои права, - сказал гроссмейстер, - только спроси девицу, желает ли она признать тебя своим заступником. |
| Yet I would thou wert in better plight to do battle. | Желал бы и я, чтобы ты был в состоянии, более подходящем для сражения. |
| An enemy of our Order hast thou ever been, yet would I have thee honourably met with." | Хотя ты всегда был врагом нашего ордена, я все-таки хотел бы обойтись с тобой честно. |
| "Thus-thus as I am, and not otherwise," said Ivanhoe; "it is the judgment of God-to his keeping I commend myself.-Rebecca," said he, riding up to the fatal chair, "dost thou accept of me for thy champion?" | - Нет, пусть будет так, как есть, - сказал Айвенго,- ведь это - суд божий, его милости я и поручаю себя... Ревекка, - продолжал он, подъехав к месту, где она сидела, - признаешь ли ты меня своим заступником? |
| "I do," she said-"I do," fluttered by an emotion which the fear of death had been unable to produce, | - Признаю, - отвечала она с таким волнением, какого не возбуждал в ней и страх смерти. |
| "I do accept thee as the champion whom Heaven hath sent me. | - Признаю, что ты защитник, посланный мне провидением. |
| Yet, no-no-thy wounds are uncured-Meet not that proud man-why shouldst thou perish also?" | Однако ж, нет, нет! Твои раны еще не зажили. Не бейся с этим надменным человеком. Зачем же и тебе погибать? |
| But Ivanhoe was already at his post, and had closed his visor, and assumed his lance. | Но Айвенго уж поскакал на свое место, опустил забрало и взялся за копье. |
| Bois-Guilbert did the same; and his esquire remarked, as he clasped his visor, that his face, which had, notwithstanding the variety of emotions by which he had been agitated, continued during the whole morning of an ashy paleness, was now become suddenly very much flushed. | То же сделал и Буагильбер. Его оруженосец, застегивая забрало шлема у храмовника, заметил, что лицо Буагильбера, которое все утро оставалось пепельно-бледным, несмотря на множество разных страстей, обуревавших его, теперь вдруг покрылось багровым румянцем. |
| The herald, then, seeing each champion in his place, uplifted his voice, repeating thrice-"Faites vos devoirs, preux chevaliers!" | Когда оба бойца встали на места, герольд громким голосом трижды провозгласил: -Исполняйте свой долг, доблестные рыцари! |
| After the third cry, he withdrew to one side of the lists, and again proclaimed, that none, on peril of instant death, should dare, by word, cry, or action, to interfere with or disturb this fair field of combat. | После третьего раза он отошел к ограде и еще раз провозгласил, чтобы никто, под страхом немедленной смерти, не дерзнул ни словом, ни движением препятствовать или вмешиваться в этот честный поединок. |
| The Grand Master, who held in his hand the gage of battle, Rebecca's glove, now threw it into the lists, and pronounced the fatal signal words, | Гроссмейстер, все время державший в руке перчатку Ревекки, наконец бросил ее на ристалище и произнес роковое слово: |
| "Laissez aller". | - Начинайте! |
| The trumpets sounded, and the knights charged each other in full career. | Зазвучали трубы, и рыцари понеслись друг на друга во весь опор. |
| The wearied horse of Ivanhoe, and its no less exhausted rider, went down, as all had expected, before the well-aimed lance and vigorous steed of the Templar. | Как все и ожидали, измученная лошадь Айвенго и сам ослабевший всадник упали, не выдержав удара меткого копья храмовника и напора его могучего коня. |
| This issue of the combat all had foreseen; but although the spear of Ivanhoe did but, in comparison, touch the shield of Bois-Guilbert, that champion, to the astonishment of all who beheld it reeled in his saddle, lost his stirrups, and fell in the lists. | Все предвидели такой исход состязания. Но несмотря на то, что копье Уилфреда едва коснулось щита его противника, к общему удивлению всех присутствующих, Буагильбер покачнулся в седле, потерял стремена и упал на арену. |
| Ivanhoe, extricating himself from his fallen horse, was soon on foot, hastening to mend his fortune with his sword; but his antagonist arose not. | Айвенго высвободил ногу из-под лошади и быстро поднялся, стремясь попытать счастья с мечом в руках. Но противник его не вставал. |
| Wilfred, placing his foot on his breast, and the sword's point to his throat, commanded him to yield him, or die on the spot. | Айвенго наступил ногой ему на грудь, приставил конец меча к его горлу и велел ему сдаваться, угрожая иначе немедленной смертью. |
| Bois-Guilbert returned no answer. | Буагильбер не отвечал. |
| "Slay him not, Sir Knight," cried the Grand Master, "unshriven and unabsolved-kill not body and soul! We allow him vanquished." He descended into the lists, and commanded them to unhelm the conquered champion. | - Не убивай его, сэр рыцарь! - воскликнул гроссмейстер. - Дай ему исповедаться и получить отпущение грехов, не губи и душу и тело. Мы признаем его побежденным. |
| His eyes were closed-the dark red flush was still on his brow. | Гроссмейстер сам сошел на ристалище и приказал снять шлем с побежденного рыцаря. |
| As they looked on him in astonishment, the eyes opened-but they were fixed and glazed. | Его глаза были закрыты, и лицо пылало все тем же багровым румянцем. |
| The flush passed from his brow, and gave way to the pallid hue of death. | Пока они с удивлением смотрели на него, глаза его раскрылись, но взор остановился и потускнел. |
| Unscathed by the lance of his enemy, he had died a victim to the violence of his own contending passions. | Румянец сошел с лица и сменился мертвенной бледностью. Не поврежденный копьем своего противника, он умер жертвой собственных необузданных страстей. |
| "This is indeed the judgment of God," said the Grand Master, looking upwards-"'Fiat voluntas tua!'" | - Вот поистине суд божий, - промолвил гроссмейстер, подняв глаза к небу. - Fiat voluntas tua! [53] |
| CHAPTER XLIV | Глава XLIV |
| So! now 'tis ended, like an old wife's story. Webster | Как сплетня кумушки, рассказ окончен. Уэбстер |
| When the first moments of surprise were over, Wilfred of Ivanhoe demanded of the Grand Master, as judge of the field, if he had manfully and rightfully done his duty in the combat? | Когда общее изумление несколько улеглось, Уилфред Айвенго спросил у гроссмейстера, как верховного судьи настоящего поединка, так ли мужественно и правильно выполнил он свои обязанности, как требовалось уставом состязания. |
| "Manfully and rightfully hath it been done," said the Grand Master. | - Мужественно и правильно, - отвечал гроссмейстер. |
| "I pronounce the maiden free and guiltless-The arms and the body of the deceased knight are at the will of the victor." | - Объявляю девицу свободной и неповинной! Оружием, доспехами и телом умершего рыцаря волен распорядиться по своему желанию победитель. |
| "I will not despoil him of his weapons," said the Knight of Ivanhoe, "nor condemn his corpse to shame-he hath fought for Christendom-God's arm, no human hand, hath this day struck him down. | - Я равно не хочу и пользоваться его доспехами и предавать его тело на позор, - сказал рыцарь Айвенго. - Он сражался за веру христианскую. А ныне он пал не от руки человеческой, а по воле божьей. |
| But let his obsequies be private, as becomes those of a man who died in an unjust quarrel.-And for the maiden-" | Но пусть его похоронят тихо и скромно, как подобает погибшему за неправое дело. Что касается девушки... |
| He was interrupted by a clattering of horses' feet, advancing in such numbers, and so rapidly, as to shake the ground before them; and the Black Knight galloped into the lists. He was followed by a numerous band of men-at-arms, and several knights in complete armour. | Его прервал конский топот. Всадников было так много и скакали они так быстро, что под ними дрожала земля. На ристалище примчался Черный Рыцарь, а за ним - многочисленный отряд конных воинов и несколько рыцарей в полном вооружении. |
| "I am too late," he said, looking around him. "I had doomed Bois-Guilbert for mine own property.-Ivanhoe, was this well, to take on thee such a venture, and thou scarce able to keep thy saddle?" | - Я опоздал, - сказал он, озираясь вокруг, -Буагильбер должен был умереть от моей руки... Айвенго, хорошо ли было с твоей стороны брать на себя такое дело, когда ты сам едва держишься в седле? |
| "Heaven, my Liege," answered Ivanhoe, "hath taken this proud man for its victim. | - Сам бог, государь, покарал этого надменного человека, - отвечал Айвенго. |
| He was not to be honoured in dying as your will had designed." | - Ему не суждена была честь умереть той смертью, которую вы предназначили ему. |
| "Peace be with him," said Richard, looking steadfastly on the corpse, "if it may be so-he was a gallant knight, and has died in his steel harness full knightly. | - Мир ему, - молвил Ричард, пристально вглядываясь в лицо умершего, - если это возможно: он был храбрый рыцарь и умер в стальной броне, как подобает рыцарю. |
| But we must waste no time-Bohun, do thine office!" | Но нечего терять время. Бохун, исполняй свою обязанность! |
| A Knight stepped forward from the King's attendants, and, laying his hand on the shoulder of Albert de Malvoisin, said, | Из среды королевской свиты выступил рыцарь и, положив руку на плечо Альберта Мальвуазена, сказал: |
| "I arrest thee of High Treason." | - Я арестую тебя, как государственного изменника! |
| The Grand Master had hitherto stood astonished at the appearance of so many warriors.-He now spoke. | До сих пор гроссмейстер молча дивился внезапному появлению такого множества воинов. Те- перь он заговорил: |
| "Who dares to arrest a Knight of the Temple of Zion, within the girth of his own Preceptory, and in the presence of the Grand Master? and by whose authority is this bold outrage offered?" | - Кто смеет арестовать рыцаря Сионского Храма в пределах его прецептории и в присутствии гроссмейстера? И по чьему повелению наносится ему столь дерзкая обида? |
| "I make the arrest," replied the Knight-"I, Henry Bohun, Earl of Essex, Lord High Constable of England." | - Я арестую его, - отвечал рыцарь, - я, Генри Бохун, граф Эссекс, лорд-главнокомандующий войсками Англии. |
| "And he arrests Malvoisin," said the King, raising his visor, "by the order of Richard Plantagenet, here present.-Conrade Mont-Fitchet, it is well for thee thou art born no subject of mine.-But for thee, Malvoisin, thou diest with thy brother Philip, ere the world be a week older." | - И по приказанию Ричарда Плантагенета, здесь присутствующего, - сказал король, открывая забрало своего шлема, - Конрад Монт-Фитчет, счастье твое, что ты родился не моим подданным. Что до тебя, Мальвуазен, ты и брат твой Филипп подлежите смертной казни до истечения этой недели. |
| "I will resist thy doom," said the Grand Master. | - Я воспротивлюсь твоему приговору, - сказал гроссмейстер. |
| "Proud Templar," said the King, "thou canst not-look up, and behold the Royal Standard of England floats over thy towers instead of thy Temple banner!-Be wise, Beaumanoir, and make no bootless opposition-Thy hand is in the lion's mouth." | - Г ордый храмовник, ты не в силах это сделать, -возразил король. - Взгляни на башни своего замка, и ты увидишь, что там развевается королевское знамя Англии вместо вашего орденского флага. Будь благоразумен, Бомануар, и не оказывай бесполезного сопротивления. Твоя рука теперь в пасти льва. |
| "I will appeal to Rome against thee," said the Grand Master, "for usurpation on the immunities and privileges of our Order." | - Я подам на тебя жалобу в Рим, - сказал гроссмейстер - Обвиняю тебя в нарушении неприкосновенности и вольностей нашего ордена. |
| "Be it so," said the King; "but for thine own sake tax me not with usurpation now. | - Делай что хочешь, - отвечал король, - но ради твоей собственной безопасности сейчас лучше не толкуй о нарушении прав. |
| Dissolve thy Chapter, and depart with thy followers to thy next Preceptory, (if thou canst find one), which has not been made the scene of treasonable conspiracy against the King of England-Or, if thou wilt, remain, to share our hospitality, and behold our justice." | Распусти членов капитула и поезжай со своими последователями в другую прецепторию, если только найдется такая, которая не стала местом изменнического заговора против короля Англии. Впрочем, если хочешь, оставайся. Воспользуйся нашим гостеприимством и посмотри, как мы будем вершить правосудие. |
| "To be a guest in the house where I should command?" said the Templar; "never!-Chaplains, raise the Psalm, | - Как! Мне быть гостем там, где я должен быть повелителем? - воскликнул гроссмейстер. -Никогда этого не будет! Капелланы, возгласите псалом |
| 'Quare fremuerunt Gentes?'-Knights, squires, and followers of the Holy Temple, prepare to follow the banner of 'Beau-seant!'" | "Quare fremuerunt gentes"! [54] Рыцари, оруженосцы и служители святого Храма, следуйте за знаменем нашего ордена Босеан! |
| The Grand Master spoke with a dignity which confronted even that of England's king himself, and inspired courage into his surprised and dismayed followers. | Гроссмейстер говорил с таким достоинством, которое не уступало самому королю Англии и вдохнуло мужество в сердца его оторопевших и озадаченных приверженцев. |
| They gathered around him like the sheep around the watch-dog, when they hear the baying of the wolf. | Они собрались вокруг него, как овцы вокруг сторожевой собаки, когда заслышат завывание волка. |
| But they evinced not the timidity of the scared flock-there were dark brows of defiance, and looks which menaced the hostility they dared not to proffer in words. | Но в осанке их не было робости, свойственной овечьему стаду, напротив - лица у храмовников были хмурые и вызывающие, а взгляды выражали вражду, которую они не смели высказать словами. |
| They drew together in a dark line of spears, from which the white cloaks of the knights were visible among the dusky garments of their retainers, like the lighter-coloured edges of a sable cloud. | Они сомкнулись в ряд, и копья их образовали темную полосу, сквозь которую белые мантии рыцарей рисовались на фоне черных одеяний свиты подобно серебристым краям черной тучи. |
| The multitude, who had raised a clamorous shout of reprobation, paused and gazed in silence on the formidable and experienced body to which they had unwarily bade defiance, and shrunk back from their front. | Толпа простонародья, поднявшая было против них громкий крик, притихла и в молчании взирала на грозный строй испытанных воинов. Многие даже попятились назад. |
| The Earl of Essex, when he beheld them pause in their assembled force, dashed the rowels into his charger's sides, and galloped backwards and forwards to array his followers, in opposition to a band so formidable. | Г раф Эссекс, видя, что храмовники стоят в боевой готовности, дал шпоры своему коню и помчался к своим воинам, выравнивая их ряды и приводя их в боевой порядок против опасного врага. |
| Richard alone, as if he loved the danger his presence had provoked, rode slowly along the front of the Templars, calling aloud, | Один Ричард, искренне наслаждавшийся испытываемой опасностью, медленно проезжал мимо фронта храмовников, громко вызывая их: |
| "What, sirs! Among so many gallant knights, will none dare splinter a spear with Richard?-Sirs of the Temple! your ladies are but sun-burned, if they are not worth the shiver of a broken lance?" | - Что же, рыцари, неужели ни один из вас не решится преломить копье с Ричардом? Эй, господа храмовники! Ваши дамы, должно быть, уж очень смуглы, коли ни одна не стоит осколка копья, сломанного в честь ее! |
| "The Brethren of the Temple," said the Grand Master, riding forward in advance of their body, "fight not on such idle and profane quarrel-and not with thee, Richard of England, shall a Templar cross lance in my presence. | - Слуги святого Храма, - возразил гроссмейстер, выезжая вперед, - не сражаются по таким пустым и суетным поводам. А с тобой, Ричард Английский, ни один храмовник не преломит копья в моем присутствии. |
| The Pope and Princes of Europe shall judge our quarrel, and whether a Christian prince has done well in bucklering the cause which thou hast to-day adopted. | Пускай папа и монархи Европы рассудят нас с тобой и решат, подобает ли христианскому принцу защищать то дело, ради которого ты сегодня выступил. |
| If unassailed, we depart assailing no one. | Если нас не тронут - и мы уедем, никого не тронув. |
| To thine honour we refer the armour and household goods of the Order which we leave behind us, and on thy conscience we lay the scandal and offence thou hast this day given to Christendom." | Твоей чести вверяем оружие и хозяйственное добро нашего ордена, которое оставляем здесь; на твою совесть возлагаем ответственность в том соблазне и обиде, какую ты нанес ныне христианству. |
| With these words, and without waiting a reply, the Grand Master gave the signal of departure. | С этими словами, не ожидая ответа, гроссмейстер подал знак к отбытию. |
| Their trumpets sounded a wild march, of an Oriental character, which formed the usual signal for the Templars to advance. | Трубы заиграли дикий восточный марш, служивший обычно сигналом к выступлению храмовников в поход. |
| They changed their array from a line to a column of march, and moved off as slowly as their horses could step, as if to show it was only the will of their Grand Master, and no fear of the opposing and superior force, which compelled them to withdraw. | Они переменили строй и, выстроившись колонной, двинулись вперед так медленно, как только позволял шаг их коней, словно хотели показать, что удаляются лишь по приказу своего гроссмейстера, а никак не из страха перед выставленными против них превосходящими силами. |
| "By the splendour of Our Lady's brow!" said King Richard, "it is pity of their lives that these Templars are not so trusty as they are disciplined and valiant." | - Клянусь сиянием богоматери, - сказал король Ричард, - жаль, что эти храмовники такой неблагонадежный народ, а уж выправкой и храбростью они могут похвалиться. |
| The multitude, like a timid cur which waits to bark till the object of its challenge has turned his back, raised a feeble shout as the rear of the squadron left the ground. | Толпа, подобно трусливой собаке, которая начинает лаять, когда предмет ее раздражения поворачивается к ней спиной, что-то кричала вслед храмовникам, выступившим за пределы прецептории. |
| During the tumult which attended the retreat of the Templars, Rebecca saw and heard nothing-she was locked in the arms of her aged father, giddy, and almost senseless, with the rapid change of circumstances around her. | Во время суматохи, сопровождавшей отъезд храмовников, Ревекка ничего не видела и не слышала. Она лежала в объятиях своего престарелого отца, ошеломленная и почти бесчувственная от множества пережитых впечатлений. |
| But one word from Isaac at length recalled her scattered feelings. | Но одно слово, произнесенное Исааком, вернуло ей способность чувствовать. |
| "Let us go," he said, "my dear daughter, my recovered treasure-let us go to throw ourselves at the feet of the good youth." | - Пойдем, - говорил он, - пойдем, дорогая дочь моя, бесценное мое сокровище, бросимся к ногам доброго юноши! |
| "Not so," said Rebecca, | - Нет, нет, - сказала Ревекка. |
| "O no-no-no-I must not at this moment dare to speak to him-Alas! | - О нет, не теперь! В эту минуту я не решусь заговорить с ним! Увы! |
| I should say more than-No, my father, let us instantly leave this evil place." | Я сказала бы больше, чем... Нет, нет... Отец, скорее оставим это зловещее место! |
| "But, my daughter," said Isaac, "to leave him who hath come forth like a strong man with his spear and shield, holding his life as nothing, so he might redeem thy captivity; and thou, too, the daughter of a people strange unto him and his-this is service to be thankfully acknowledged." | - Но как же, дочь моя, - сказал Исаак, - как можно не поблагодарить мужественного человека, который, рискуя собственной жизнью, выступил с копьем и щитом, чтобы освободить тебя из плена? Это такая услуга, за которую надо быть признательным. - О да, о да! |
| "It is-it is-most thankfully-most devoutly acknowledged," said Rebecca-"it shall be still more so-but not now-for the sake of thy beloved Rachel, father, grant my request-not now!" | Признательным и благодарным, благодарным свыше всякой меры, - сказала Ревекка, - но только не теперь. Ради твоей возлюбленной Рахили молю тебя, исполни мою просьбу - не теперь. |
| "Nay, but," said Isaac, insisting, "they will deem us more thankless than mere dogs!" | - Нельзя же так, - настаивал Исаак, - не то они подумают, что мы неблагодарнее всякой собаки. |
| "But thou seest, my dear father, that King Richard is in presence, and that--" | - Но разве ты не видишь, дорогой мой отец, что здесь сам король Ричард, и, стало быть... |
| "True, my best-my wisest Rebecca!-Let us hence-let us hence!-Money he will lack, for he has just returned from Palestine, and, as they say, from prison-and pretext for exacting it, should he need any, may arise out of my simple traffic with his brother John. | - Правда, правда, моя умница, моя премудрая Ревекка! Пойдем отсюда, пойдем скорее. Ему теперь деньги понадобятся, потому что он только что воротился из Палестины, да говорят еще, что вырвался из тюрьмы... А если бы ему понадобился предлог к тому, чтобы меня обобрать, довольно будет и того, что я имел дело с его братом Джоном... |
| Away, away, let us hence!" | Лучше мне пока не попадаться на глаза королю. |
| And hurrying his daughter in his turn, he conducted her from the lists, and by means of conveyance which he had provided, transported her safely to the house of the Rabbi Nathan. | И, в свою очередь увлекая Ревекку, он поспешно увел ее с ристалища к приготовленным носилкам и благополучно прибыл с нею в дом раввина Натана Бен-Израиля. |
| The Jewess, whose fortunes had formed the principal interest of the day, having now retired unobserved, the attention of the populace was transferred to the Black Knight. | Таким образом, еврейка, судьба которой в этот день представляла для всех наибольший интерес, скрылась, никем не замеченная, и всеобщее внимание устремилось теперь на Черного Рыцаря. |
| They now filled the air with | Толпа громко и усердно кричала: |
| "Long life to Richard with the Lion's Heart, and down with the usurping Templars!" | "Многая лета Ричарду Львиное Сердце! Долой храмовников!" |
| "Notwithstanding all this lip-loyalty," said Ivanhoe to the Earl of Essex, "it was well the King took the precaution to bring thee with him, noble Earl, and so many of thy trusty followers." | - Несмотря на эти громогласные заявления верноподданнических чувств, - сказал Айвенго, обращаясь к графу Эссексу, - хорошо, что король проявил предусмотрительность и вызвал тебя, благородный граф, и отряд твоих воинов. |
| The Earl smiled and shook his head. | Граф Эссекс улыбнулся и тряхнул головой. |
| "Gallant Ivanhoe," said Essex, "dost thou know our Master so well, and yet suspect him of taking so wise a precaution! | - Доблестный Айвенго, - сказал он, - ты так хорошо знаешь нашего государя, и все же ты заподозрил его в мудрой предосторожности! |
| I was drawing towards York having heard that Prince John was making head there, when I met King Richard, like a true knight-errant, galloping hither to achieve in his own person this adventure of the Templar and the Jewess, with his own single arm. | Я просто направлялся к Йорку, где, по слухам, принц Джон сосредоточил свои силы, и совершенно случайно встретился с королем. Как настоящий странствующий рыцарь, наш Ричард мчался сюда, желая самолично решить судьбу поединка и тем самым завершить эту историю еврейки и храмовника. |
| I accompanied him with my band, almost maugre his consent." | Я с моим отрядом последовал за ним почти против его воли. |
| "And what news from York, brave Earl?" said Ivanhoe; "will the rebels bide us there?" | - А какие вести из Йорка, храбрый граф? -спросил Айвенго. - Мятежники ждут нас там? |
| "No more than December's snow will bide July's sun," said the Earl; "they are dispersing; and who should come posting to bring us the news, but John himself!" | - Не более, чем декабрьские снега ждут июльского солнца, - отвечал граф. - Они разбежались! И как ты думаешь, кто поспешил привезти нам эти вести? Сам принц Джон, своею собственной персоной. |
| "The traitor! the ungrateful insolent traitor!" said Ivanhoe; "did not Richard order him into confinement?" | - Предатель! Неблагодарный, наглый изменник! -сказал Айвенго. - И Ричард приказал посадить его в тюрьму? |
| "O! he received him," answered the Earl, "as if they had met after a hunting party; and, pointing to me and our men-at-arms, said, | - О, он его так принял, как будто встретился с ним после охоты! - сказал граф. - Указал на меня и на наших воинов и говорит ему: |
| 'Thou seest, brother, I have some angry men with me-thou wert best go to our mother, carry her my duteous affection, and abide with her until men's minds are pacified.'" | "Вот видишь, брат, со мной тут сердитые молодцы, так ты поезжай лучше к матушке, передай ей мою сыновнюю любовь и почтение и оставайся при ней, пока не умиротворятся умы людей". |
| "And this was all he said?" enquired Ivanhoe; "would not any one say that this Prince invites men to treason by his clemency?" | - И это все? - спросил Айвенго. - Как не сказать, что таким милостивым обхождением король сам напрашивается на предательство. |
| "Just," replied the Earl, "as the man may be said to invite death, who undertakes to fight a combat, having a dangerous wound unhealed." | - Именно, - отвечал Эссекс. - Но можно ведь сказать и то, что человек сам напрашивается на смерть, пускаясь в битву, когда у него еще не зажила опасная рана. |
| "I forgive thee the jest, Lord Earl," said Ivanhoe; "but, remember, I hazarded but my own life-Richard, the welfare of his kingdom." | - Прощаю тебе насмешку, граф, - сказал Айвенго,- но помни, что я рисковал лишь собственной жизнью, а Ричард - благом целого королевства. |
| "Those," replied Essex, "who are specially careless of their own welfare, are seldom remarkably attentive to that of others-But let us haste to the castle, for Richard meditates punishing some of the subordinate members of the conspiracy, though he has pardoned their principal." | - Тот, кто легкомысленно относится к своему благу, редко отличается заботливостью о других, - возразил Эссекс. - Однако поедем скорее в замок, потому что Ричард задумал примерно наказать некоторых второстепенных членов заговора, даром что простил самого главного зачинщика. |
| From the judicial investigations which followed on this occasion, and which are given at length in the Wardour Manuscript, it appears that Maurice de Bracy escaped beyond seas, and went into the service of Philip of France; while Philip de Malvoisin, and his brother Albert, the Preceptor of Templestowe, were executed, although Waldemar Fitzurse, the soul of the conspiracy, escaped with banishment; and Prince John, for whose behoof it was undertaken, was not even censured by his good-natured brother. | Из последовавшего затем судебного следствия, занесенного в рукописную летопись, явствует, что Морис де Браси бежал за море и поступил на службу к Филиппу, королю Франции, что Филипп Мальвуазен и его брат Альберт, прецептор в Темплстоу, были казнены, что Вальдемар Фиц-Урс, являвшийся душою заговора, отделался изгнанием из Англии, а принц Джон, в пользу которого он был составлен, не получил даже выговора от своего добродушного брата. |
| No one, however, pitied the fate of the two Malvoisins, who only suffered the death which they had both well deserved, by many acts of falsehood, cruelty, and oppression. | Впрочем, никто не пожалел об участии обоих Мальву азенов: они понесли вполне заслуженную кару, потому что многократно проявляли двоедушие, жестокость и деспотизм. |
| Briefly after the judicial combat, Cedric the Saxon was summoned to the court of Richard, which, for the purpose of quieting the counties that had been disturbed by the ambition of his brother, was then held at York. | Вскоре после поединка в Темплстоу Седрик Сакс был приглашен ко двору Ричарда; своим местопребыванием король сделал в это время город Йорк, чтобы лично содействовать успокоению провинций, где сильнее всего сказались происки его брата Джона. |
| Cedric tushed and pshawed more than once at the message-but he refused not obedience. | Получив приглашение, Седрик сначала ворчал и злился, однако повиновался. |
| In fact, the return of Richard had quenched every hope that he had entertained of restoring a Saxon dynasty in England; for, whatever head the Saxons might have made in the event of a civil war, it was plain that nothing could be done under the undisputed dominion of Richard, popular as he was by his personal good qualities and military fame, although his administration was wilfully careless, now too indulgent, and now allied to despotism. | В сущности, возвращение Ричарда положило конец всякой надежде на восстановление саксонской династии на английском престоле, ибо, кого бы саксонская партия ни выставила своим кандидатом, в случае междоусобной войны она не имела бы никаких шансов на успех при той чрезвычайной популярности, которою пользовался Ричард, всеми любимый за свои личные добрые качества и боевую славу, несмотря на то, что он правил государством, проявляя своенравное легкомыслие и был то чрезмерно снисходителен, то крайне строг и почти деспотичен. |
| But, moreover, it could not escape even Cedric's reluctant observation, that his project for an absolute union among the Saxons, by the marriage of Rowena and Athelstane, was now completely at an end, by the mutual dissent of both parties concerned. | Кроме того, даже Седрик с неохотой вынужден был признать, что его проект брака Ровены с Ательстаном для объединения саксов окончательно рухнул, так как заинтересованные стороны решительно воспротивились ему. |
| This was, indeed, an event which, in his ardour for the Saxon cause, he could not have anticipated, and even when the disinclination of both was broadly and plainly manifested, he could scarce bring himself to believe that two Saxons of royal descent should scruple, on personal grounds, at an alliance so necessary for the public weal of the nation. | Он совершенно не ожидал подобной развязки -даже тогда, когда жених и невеста ясно и откровенно высказались против этого союза; Седрик никак не мог поверить, чтобы две особы королевской крови могли из личных соображений отказываться от брака, столь необходимого для блага нации. |
| But it was not the less certain: Rowena had always expressed her repugnance to Athelstane, and now Athelstane was no less plain and positive in proclaiming his resolution never to pursue his addresses to the Lady Rowena. | Тем не менее таков был неоспоримый факт: Ровена всегда выражала нерасположение к Ательстану, а теперь и Ательстан не менее решительно заявил, что ни за что не будет более свататься к Ровене. |
| Even the natural obstinacy of Cedric sunk beneath these obstacles, where he, remaining on the point of junction, had the task of dragging a reluctant pair up to it, one with each hand. | Перед такими препятствиями принуждено было отступить даже и великое упрямство, от природы свойственное Седрику, так как ему приходилось насильно тащить под венец двух людей, которые упорно сопротивлялись. |
| He made, however, a last vigorous attack on Athelstane, and he found that resuscitated sprout of Saxon royalty engaged, like country squires of our own day, in a furious war with the clergy. | Он, впрочем, попробовал еще раз произвести решительный натиск на Ательстана. Но, приехав к нему, Седрик застал этого воскресшего отпрыска саксонских королей занятым войной с местным духовенством. |
| It seems that, after all his deadly menaces against the Abbot of Saint Edmund's, Athelstane's spirit of revenge, what between the natural indolent kindness of his own disposition, what through the prayers of his mother Edith, attached, like most ladies, (of the period,) to the clerical order, had terminated in his keeping the Abbot and his monks in the dungeons of Coningsburgh for three days on a meagre diet. | После всех смертельных угроз аббату святого Эдмунда дух мстительности, по-видимому, оставил Ательстана, то ли потому, что сам он был по природе слишком ленив и благодушен, то ли уступая просьбам своей матери, леди Эдит, которая, подобно большинству дам того времени, была почитательницей духовных лиц. Он ограничился трехдневным заключением аббата и всей монастырской братии в подвальных помещениях замка Конингсбург на самой скудной пище. |
| For this atrocity the Abbot menaced him with excommunication, and made out a dreadful list of complaints in the bowels and stomach, suffered by himself and his monks, in consequence of the tyrannical and unjust imprisonment they had sustained. | За такую жестокость аббат пригрозил ему отлучением от церкви и составил длинный список желудочных и кишечных болезней, нажитых им и его монахами вследствие испытанного ими тиранства и беззаконного задержания в тюрьме. |
| With this controversy, and with the means he had adopted to counteract this clerical persecution, Cedric found the mind of his friend Athelstane so fully occupied, that it had no room for another idea. | Седрик застал своего друга Ательстана до такой степени поглощенным этими препирательствами и изобретением средств к обороне против преследований духовенства, что ни о чем ином он и думать не хотел. |
| And when Rowena's name was mentioned the noble Athelstane prayed leave to quaff a full goblet to her health, and that she might soon be the bride of his kinsman Wilfred. | Когда же произнесено было имя Ровены, благородный Ательстан попросил позволения опорожнить за ее здоровье полный кубок и выразил пожелание, чтобы она скорее сочеталась браком с его родственником Уилфредом. |
| It was a desperate case therefore. | Очевидно, с Ательстаном ничего нельзя было поделать. |
| There was obviously no more to be made of Athelstane; or, as Wamba expressed it, in a phrase which has descended from Saxon times to ours, he was a cock that would not fight. | По выражению Вамбы, с тех пор вошедшему во всеобщее употребление, "коли петух не драчливый, из него не сделаешь бойца". |
| There remained betwixt Cedric and the determination which the lovers desired to come to, only two obstacles-his own obstinacy, and his dislike of the Norman dynasty. | Итак, к достижению цели, к которой стремились влюбленные, оставались лишь два препятствия: упрямство Седрика и его предубеждение против норманской династии. |
| The former feeling gradually gave way before the endearments of his ward, and the pride which he could not help nourishing in the fame of his son. | Первое из этих чувств постепенно смягчилось под влиянием ласк его питомицы и той гордости, которую он не мог не испытывать, видя славу своего сына. |
| Besides, he was not insensible to the honour of allying his own line to that of Alfred, when the superior claims of the descendant of Edward the Confessor were abandoned for ever. | К тому же ему лестно было породниться с домом Альфреда, раз потомок Эдуарда Исповедника решительно отказался от этой чести. |
| Cedric's aversion to the Norman race of kings was also much undermined,-first, by consideration of the impossibility of ridding England of the new dynasty, a feeling which goes far to create loyalty in the subject to the king "de facto"; and, secondly, by the personal attention of King Richard, who delighted in the blunt humour of Cedric, and, to use the language of the Wardour Manuscript, so dealt with the noble Saxon, that, ere he had been a guest at court for seven days, he had given his consent to the marriage of his ward Rowena and his son Wilfred of Ivanhoe. | Отвращение Седрика к королям норманской крови также начинало ослабевать. С одной стороны, он ясно видел, что избавить Англию от новой ди- настии не было никакой возможности, а такое убеждение значительно способствует признанию правящего короля. С другой стороны, король Ричард выказывал ему лично большое внимание, искренне наслаждался резким юмором Седрика и, по свидетельству той же рукописной хроники, сумел так очаровать благородного Сакса, что не прошло и недели со дня его приезда ко двору, как он дал согласие на брак своей питомицы леди Ровены с сыном своим Уилфредом Айвенго. |
| The nuptials of our hero, thus formally approved by his father, were celebrated in the most august of temples, the noble Minster of York. | Свадьба нашего героя совершилась в самом величественном из храмов - в кафедральном соборе города Йорка. |
| The King himself attended, and from the countenance which he afforded on this and other occasions to the distressed and hitherto degraded Saxons, gave them a safer and more certain prospect of attaining their just rights, than they could reasonably hope from the precarious chance of a civil war. | Сам король присутствовал на бракосочетании, и, судя по вниманию, какое он оказал в этом и во многих других случаях дотоле притесняемым и униженным саксам, они увидели, что мирными средствами могли добиться гораздо больших успехов, чем в результате ненадежного успеха в междоусобной войне. |
| The Church gave her full solemnities, graced with all the splendour which she of Rome knows how to apply with such brilliant effect. | Церемония бракосочетания была исполнена со всем тем великолепием, какое римские прелаты умеют придавать своим торжествам. |
| Gurth, gallantly apparelled, attended as esquire upon his young master whom he had served so faithfully, and the magnanimous Wamba, decorated with a new cap and a most gorgeous set of silver bells. | Гурт, нарядно одетый, исполнял должность оруженосца при молодом хозяине, которому он так преданно служил; тут же был и самоотверженный Вамба, в новом колпаке с великолепным набором серебряных колокольчиков. |
| Sharers of Wilfred's dangers and adversity, they remained, as they had a right to expect, the partakers of his more prosperous career. | Гурт и Вамба вместе с Уилфредом переносили бедствия и опасности, а потому имели полное право разделять с ним его благополучие и счастье. |
| But besides this domestic retinue, these distinguished nuptials were celebrated by the attendance of the high-born Normans, as well as Saxons, joined with the universal jubilee of the lower orders, that marked the marriage of two individuals as a pledge of the future peace and harmony betwixt two races, which, since that period, have been so completely mingled, that the distinction has become wholly invisible. | Но, помимо домашней свиты, эта блестящая свадьба была отмечена присутствием множества знатных норманнов и саксонских дворян, при всеобщем восторге низших классов, приветствовавших в союзе этой четы залог будущего мира и согласия двух племен; с того периода времени эти враждующие племена слились и потеряли свое различие. |
| Cedric lived to see this union approximate towards its completion; for as the two nations mixed in society and formed intermarriages with each other, the Normans abated their scorn, and the Saxons were refined from their rusticity. | Седрик дожил до начала этого слияния, ибо, по мере того как обе национальности встречались в обществе и заключали между собою брачные союзы, норманны умеряли свою спесь, а саксы утрачивали свою неотесанность. |
| But it was not until the reign of Edward the Third that the mixed language, now termed English, was spoken at the court of London, and that the hostile distinction of Norman and Saxon seems entirely to have disappeared. | Впрочем, тот смешанный язык, который ныне мы называем английским, окончательно вошел в употребление при лондонском дворе только в царствование Эдуарда III; и в то же время, по-видимому, исчезли последние следы розни между норманнами и саксами. |
| It was upon the second morning after this happy bridal, that the Lady Rowena was made acquainted by her handmaid Elgitha, that a damsel desired admission to her presence, and solicited that their parley might be without witness. | Прошло два дня после счастливого бракосочетания, и леди Ровена сидела в своей комнате, когда Эльгита доложила ей, что какая-то девица просит позволения поговорить с ней без свидетелей. |
| Rowena wondered, hesitated, became curious, and ended by commanding the damsel to be admitted, and her attendants to withdraw. | Ровена удивилась, подумала, поколебалась, но любопытство пересилило, и она кончила тем, что приказала просить девицу к себе. |
| She entered-a noble and commanding figure, the long white veil, in which she was shrouded, overshadowing rather than concealing the elegance and majesty of her shape. | Вошла девушка высокого роста и благородной наружности. Длинное белое покрывало скорее оттеняло, чем скрывало изящество ее фигуры и величавую осанку. |
| Her demeanour was that of respect, unmingled by the least shade either of fear, or of a wish to propitiate favour. | Манеры ее были почтительны, но без всякой примеси страха и без желания снискать расположение. |
| Rowena was ever ready to acknowledge the claims, and attend to the feelings, of others. | Ровена была всегда готова прийти на помощь и проявить внимание к чувствам других. |
| She arose, and would have conducted her lovely visitor to a seat; but the stranger looked at Elgitha, and again intimated a wish to discourse with the Lady Rowena alone. | Она встала и хотела взять гостью за руку и подвести ее к креслу, но та оглянулась на Эльгиту и еще раз попросила о разрешении побеседовать с леди Ровеной наедине. |
| Elgitha had no sooner retired with unwilling steps, than, to the surprise of the Lady of Ivanhoe, her fair visitant kneeled on one knee, pressed her hands to her forehead, and bending her head to the ground, in spite of Rowena's resistance, kissed the embroidered hem of her tunic. | Как только Эльгита ушла (что сделала очень неохотно), прекрасная посетительница, к великому удивлению леди Айвенго, преклонила колено, прижала обе руки к своему лбу и, склонившись до пола, поцеловала край вышитой одежды Ровены, невзирая на ее сопротивление. |
| 0597m Original "What means this, lady?" said the surprised bride; "or why do you offer to me a deference so unusual?" | - Что это значит? - сказала удивленная новобрачная. - Почему вы мне оказываете столь необычное почтение? |
| "Because to you, Lady of Ivanhoe," said Rebecca, rising up and resuming the usual quiet dignity of her manner, "I may lawfully, and without rebuke, pay the debt of gratitude which I owe to Wilfred of Ivanhoe. | - Потому что вам, леди Айвенго, я могу законно и достойно отдать долг благодарности, которой обязана Уилфреду Айвенго, - сказала Ревекка, вставая и снова приняв обычную свою осанку, исполненную достоинства и спокойствия. |
| I am-forgive the boldness which has offered to you the homage of my country-I am the unhappy Jewess, for whom your husband hazarded his life against such fearful odds in the tiltyard of Templestowe." | - Простите, что я осмелилась оказать вам знаки почтения, принятые у моего народа. Я та несчастная еврейка, для спасения которой ваш супруг рисковал жизнью на ристалище в Темплстоу, когда все было против него. |
| "Damsel," said Rowena, "Wilfred of Ivanhoe on that day rendered back but in slight measure your unceasing charity towards him in his wounds and misfortunes. | - Любезная девица, - сказала Ровена, - в тот день Уилфред Айвенго лишь в слабой мере отплатил вам за неусыпный уход и врачевание его ран, когда с ним случилось такое несчастье. |
| Speak, is there aught remains in which he or I can serve thee?" | Скажите, не можем ли он и я еще чем-нибудь быть вам полезны? |
| "Nothing," said Rebecca, calmly, "unless you will transmit to him my grateful farewell." "You leave England then?" said Rowena, scarce recovering the surprise of this extraordinary visit. | - Нет, - спокойно отвечала Ревекка, - я лишь попрошу вас передать ему на прощание выражение моей признательности и мои наилучшие пожелания. - Разве вы уезжаете из Англии? - спросила Ровена, все еще не вполне опомнившись от удивления, вызванного таким необыкновенным посещением. |
| "I leave it, lady, ere this moon again changes. | - Уезжаю, миледи, еще до конца этого месяца. |
| My father had a brother high in favour with Mohammed Boabdil, King of Grenada-thither we go, secure of peace and protection, for the payment of such ransom as the Moslem exact from our people." | У моего отца есть брат, пользующийся особым расположением Мухаммеда Боабдила, короля гранадского. Туда мы и отправимся и будем жить там спокойно и без обиды, заплатив дань, которую мусульмане взимают с людей нашего племени. |
| "And are you not then as well protected in England?" said Rowena. | - Разве в Англии вы не пользуетесь такой безопасностью? - сказала Ровена. |
| "My husband has favour with the King-the King himself is just and generous." | - Мой муж в милости у короля, да и сам король -человек справедливый и великодушный. |
| "Lady," said Rebecca, "I doubt it not-but the people of England are a fierce race, quarrelling ever with their neighbours or among themselves, and ready to plunge the sword into the bowels of each other. | - В этом я не сомневаюсь, леди, - сказала Ревекка,- но англичане - жестокое племя. Они вечно воюют с соседями или между собою, безжалостны и готовы пронзить друг друга мечом. |
| Such is no safe abode for the children of my people. | Небезопасно жить среди них детям нашего племени. |
| Ephraim is an heartless dove-Issachar an over-laboured drudge, which stoops between two burdens. Not in a land of war and blood, surrounded by hostile neighbours, and distracted by internal factions, can Israel hope to rest during her wanderings." | В этой стране войн и кровопролитий, окруженной враждебными соседями и раздираемой внутренними распрями, странствующий Израиль не может надеяться на отдых и покой. |
| "But you, maiden," said Rowena-"you surely can have nothing to fear. | - Но вы, - сказала Ровена, - вы сами, без сомнения, ничего не должны опасаться. |
| She who nursed the sick-bed of Ivanhoe," she continued, rising with enthusiasm-"she can have nothing to fear in England, where Saxon and Norman will contend who shall most do her honour." | Ты, что бодрствовала у одра раненого Уилфреда Айвенго, - продолжала она с возрастающей горячностью, - тебе нечего бояться в Англии, где и саксы и норманны наперебой будут воздавать тебе почести. |
| "Thy speech is fair, lady," said Rebecca, "and thy purpose fairer; but it may not be-there is a gulf betwixt us. | - Твои речи, леди, хороши, - сказала Ревекка, - а твои намерения еще лучше. Но этого не может быть: бездонная пропасть пролегает между нами. |
| Our breeding, our faith, alike forbid either to pass over it. | Наше воспитание, наши верования ни вам, ни нам не дозволяют перешагнуть через эту пропасть. |
| Farewell-yet, ere I go indulge me one request. | Прощай, но, прежде чем я уйду, окажи мне одну милость. |
| The bridal-veil hangs over thy face; deign to raise it, and let me see the features of which fame speaks so highly." | Фата новобрачной скрывает твое лицо; дай мне увидеть черты, столь прославленные молвою. |
| "They are scarce worthy of being looked upon," said Rowena; "but, expecting the same from my visitant, I remove the veil." | - Они едва ли таковы, чтобы стоило на них смотреть, - сказала Ровена, - но в надежде, что и ты сделаешь то же, я откину фату. |
| She took it off accordingly; and, partly from the consciousness of beauty, partly from bashfulness, she blushed so intensely, that cheek, brow, neck, and bosom, were suffused with crimson. | Она приподняла фату и то ли от сознания своей красоты, то ли от застенчивости покраснела так сильно, что ее щеки, лоб, шея и грудь покрылись краской. |
| Rebecca blushed also, but it was a momentary feeling; and, mastered by higher emotions, past slowly from her features like the crimson cloud, which changes colour when the sun sinks beneath the horizon. | Ревекка также вспыхнула, но лишь на мгновение. Через минуту она справилась со своими чувствами, и краска сбежала с ее лица, как меняет цвет алое облако, когда солнце садится за горизонт. |
| "Lady," she said, "the countenance you have deigned to show me will long dwell in my remembrance. | - Леди, - сказала она, - ваше лицо, которое вы соблаговолили мне показать, долго будет жить в моей памяти. |
| There reigns in it gentleness and goodness; and if a tinge of the world's pride or vanities may mix with an expression so lovely, how should we chide that which is of earth for bearing some colour of its original? | В нем преобладают кротость и доброта, а если среди этих прекрасных качеств можно найти оттенок мирской гордости или тщеславия, то можно ли винить плоть земную в том, что она обладает земными свойствами? |
| Long, long will I remember your features, and bless God that I leave my noble deliverer united with-" | Долго буду я вспоминать ваше лицо и благодарить бога за то, что покидаю моего благородного избавителя в союзе с той... |
| She stopped short-her eyes filled with tears. She hastily wiped them, and answered to the anxious enquiries of Rowena-"I am well, lady-well. | Глаза ее наполнились слезами, и она умолкла, потом поспешно отерла их и на тревожные расспросы Ровены отвечала: - Нет, я здорова, леди, совсем здорова. |
| But my heart swells when I think of Torquilstone and the lists of Templestowe.-Farewell. | Но сердце мое переполняется горестью при воспоминании о Торкилстоне и ристалище в Темплстоу. Прощайте! |
| One, the most trifling part of my duty, remains undischarged. | Я не исполнила еще одной, самой незначительной части своего долга. |
| Accept this casket-startle not at its contents." | Примите этот ларец и не удивляйтесь тому, что найдете в нем. |
| Rowena opened the small silver-chased casket, and perceived a carcanet, or neck lace, with ear-jewels, of diamonds, which were obviously of immense value. | Ровена открыла небольшой ящичек в серебряной оправе и увидела ожерелье и серьги из бриллиантов несметной ценности. |
| "It is impossible," she said, tendering back the casket. | - Это невозможно, - сказала она, отдавая Ревекке ларчик. |
| "I dare not accept a gift of such consequence." | - Я не смею принять такой драгоценный подарок. |
| "Yet keep it, lady," returned Rebecca.-"You have power, rank, command, influence; we have wealth, the source both of our strength and weakness; the value of these toys, ten times multiplied, would not influence half so much as your slightest wish. | - Оставьте его у себя, леди, - сказала Ревекка. -Вы обладаете властью, знатностью, влиянием - у нас же только и есть богатство, источник нашей силы, а также и нашей слабости. Ценою этих погремушек, будь они в десять раз дороже, не купишь и половины того, чего вы достигнете, молвив одно слово. |
| To you, therefore, the gift is of little value,-and to me, what I part with is of much less. | Стало быть, для вас это подарок не особенно ценный, а для меня, если я расстаюсь с ними, и подавно. |
| Let me not think you deem so wretchedly ill of my nation as your commons believe. | Позвольте мне думать, что вы не такого ужасного мнения о моем народе, как ваши простолюдины. |
| Think ye that I prize these sparkling fragments of stone above my liberty? or that my father values them in comparison to the honour of his only child? | Неужели вам кажется, что я ценю эти сверкающие камешки больше, чем свою свободу? Или что мой отец считает их дороже чести своей единственной дочери? |
| Accept them, lady-to me they are valueless. | Возьмите их, леди. Мне они совсем не нужны. |
| I will never wear jewels more." | Я никогда больше не буду носить драгоценностей. |
| "You are then unhappy!" said Rowena, struck with the manner in which Rebecca uttered the last words. | - Значит, вы несчастны? - сказала Ровена, пораженная тоном, каким Ревекка произнесла последние слова. |
| "O, remain with us-the counsel of holy men will wean you from your erring law, and I will be a sister to you." | - О, оставайтесь у нас! Праведные наставники сумеют убедить вас отказаться от вашей ложной веры, а я буду вам вместо сестры. |
| "No, lady," answered Rebecca, the same calm melancholy reigning in her soft voice and beautiful features-"that-may not be. | - Нет, леди, - отвечала Ревекка с той же спокойной грустью, - это невозможно. |
| I may not change the faith of my fathers like a garment unsuited to the climate in which I seek to dwell, and unhappy, lady, I will not be. | Не могу я менять веру отцов моих, как меняю платье в зависимости от климата той страны, где собираюсь поселиться. А несчастная не буду. |
| He, to whom I dedicate my future life, will be my comforter, if I do His will." | Тот, кому я посвящу остаток своей жизни, будет мне утешителем, если я исполню его волю. |
| "Have you then convents, to one of which you mean to retire?" asked Rowena. | - Стало быть, и у вас есть монастыри, и вы хотите укрыться в одном из них? - спросила Ровена. |
| "No, lady," said the Jewess; "but among our people, since the time of Abraham downwards, have been women who have devoted their thoughts to Heaven, and their actions to works of kindness to men, tending the sick, feeding the hungry, and relieving the distressed. | - Нет, леди, - отвечала еврейка, - но в нашем народе со времен Авраама и до наших дней всегда были женщины, посвящавшие свои мысли богу, а дела - подвигам любви к людям. Они ухаживают за больными, кормят голодных, помогают бедным. |
| Among these will Rebecca be numbered. | И Ревекка будет делать то же. |
| Say this to thy lord, should he chance to enquire after the fate of her whose life he saved." | Скажи это твоему властелину, если случится, что он спросит о судьбе той, которую спас от смерти. |
| There was an involuntary tremour on Rebecca's voice, and a tenderness of accent, which perhaps betrayed more than she would willingly have expressed. | Голос Ревекки невольно дрогнул, и в нем послышалась такая нежность, которая обнаружила нечто большее, чем она думала выразить. |
| She hastened to bid Rowena adieu. | Девушка поспешила проститься с Ровеной. |
| "Farewell," she said. "May He, who made both Jew and Christian, shower down on you his choicest blessings! | - Прощайте, - сказала Ревекка, - пусть тот, кто сотворил и евреев и христиан, осыплет вас всеми благами жизни... |
| The bark that waits us hence will be under weigh ere we can reach the port." | Корабль, на котором мы отплываем отсюда, подымет якорь, как только мы доберемся до гавани. |
| She glided from the apartment, leaving Rowena surprised as if a vision had passed before her. | Она тихо выскользнула из комнаты, оставив Ровену в таком удивлении, как будто ей явился какой-то призрак. |
| The fair Saxon related the singular conference to her husband, on whose mind it made a deep impression. | Прекрасная саксонка не преминула рассказать об этой необычайной посетительнице своему мужу, на которого рассказ не произвел глубокое впечатление. |
| He lived long and happily with Rowena, for they were attached to each other by the bonds of early affection, and they loved each other the more, from the recollection of the obstacles which had impeded their union. | Айвенго долго и счастливо жил с Ровеной, ибо с ранней юности их связывали узы взаимной любви. И любили они друг друга еще более оттого, что испытали столько препятствий к своему соединению. |
| Yet it would be enquiring too curiously to ask, whether the recollection of Rebecca's beauty and magnanimity did not recur to his mind more frequently than the fair descendant of Alfred might altogether have approved. | Но было бы рискованным слишком подробно допытываться, не приходило ли ему на ум воспоминание о красоте и великодушии Ревекки гораздо чаще, чем то могло понравиться прекрасной наследнице Альфреда. |
| Ivanhoe distinguished himself in the service of Richard, and was graced with farther marks of the royal favour. | Айвенго успешно служил при Ричарде и по-прежнему пользовался милостью короля. |
| He might have risen still higher, but for the premature death of the heroic Coeur-de-Lion, before the Castle of Chaluz, near Limoges. | Вероятно, он достиг бы самых высших почестей, если бы этому не помешала преждевременная смерть Львиного Сердца, павшего у замка Шалю, близ Лиможа. |
| With the life of a generous, but rash and romantic monarch, perished all the projects which his ambition and his generosity had formed; to whom may be applied, with a slight alteration, the lines composed by Johnson for Charles of Sweden- | С кончиной этого великодушного, но опрометчивого и романтического монарха погибли все честолюбивые мечты и стремления Уилфреда Айвенго. А к самому Ричарду можно применить те стихи, которые написал доктор Джонсон о шведском короле Карле: |
| His fate was destined to a foreign strand, A petty fortress and an "humble" hand; He left the name at which the world grew pale, To point a moral, or adorn a TALE. | Рукой презренной он сражен в бою У замка дальнего, в чужом краю; И в грозном имени его для нас Урок и назидательный рассказ. |
